В этом году мы читали про проблемы иксеров с Нейтаном Хиллом, знакомились с творческой Москвой конца 1960-х с Эдуардом Лимоновым, исследовали залы и коридоры Пушкинского с Львом Данилкиным и расследовали преступления с Виктором Дашкевичем. Редакция Кинопоиска, команда Яндекс Книг, а также литературные критики и книжные обозреватели назвали лучшие книги 2025 года.
При составлении этого списка мы не проводили голосование, а выбирали книги по зову сердца каждого автора. Рекомендации расставлены в порядке выхода изданий. Материал полностью: https://www.kinopoisk.ru/media/article/4012154/
При составлении этого списка мы не проводили голосование, а выбирали книги по зову сердца каждого автора. Рекомендации расставлены в порядке выхода изданий. Материал полностью: https://www.kinopoisk.ru/media/article/4012154/
Филипп Миронов, шеф-редактор медиа Кинопоиска:
Самое трудное для торопливого читателя (или слушателя; книжка концептуально озвучена на два голоса) — продраться сквозь вступление. На старте «Велнесс» прикидывается романтическим чтивом в мягкой обложке о любви амбициозного фотохудожника Джека и прекрасной Элизабет, сбежавшей от богатой семьи в Чикаго. Оба юны, наивны, хотят заниматься искусством; действие разворачивается в бывшем промышленном районе, который отдали творческим людям. Дальше повествование начинает скакать из 1990-х в 2010-е, и мы знакомимся с уже повзрослевшими Джеком и Элизабет: он занимается преподаванием плохо объяснимого искусства, она работает в компании, исследующей эффект плацебо; у них сын, друзья, ворох разочарований в себе и друг в друге и нелегкое решение об ипотеке.
Роман Нейтана Хилла делает несколько залихватских кульбитов, меняя масштаб от драмы обуржуазившихся бедных художников до истории американского дикого капитализма и Дикого Запада, то скукоживаясь на отношениях престарелого отца Джека с коварными алгоритмами Facebook (жутко мастеровито и просто жутко описанных автором). В какой-то момент может показаться, что «Велнесс» — это текст о конфликте поколений (выросших в мятежные 1990-е иксеров и повернутой на оздоровительных практиках молодежи). Или про вселенский заговор корпораций, последовательно лгущих и порабощающих человечество. Или про призраков прошлого: они не отпускают героев, которые пытаются сами себя джентрифицировать, так же как это делают с фабричными зданиями. Хилл наполнил текст огромным количеством невротизма, положил его на нарративную структуру с переключающимся тумблером и поставил в конец катарсис-катастрофу. Все это шибает по голове и заставляет считать «Велнесс» самым поразительным чтением года.
Самое трудное для торопливого читателя (или слушателя; книжка концептуально озвучена на два голоса) — продраться сквозь вступление. На старте «Велнесс» прикидывается романтическим чтивом в мягкой обложке о любви амбициозного фотохудожника Джека и прекрасной Элизабет, сбежавшей от богатой семьи в Чикаго. Оба юны, наивны, хотят заниматься искусством; действие разворачивается в бывшем промышленном районе, который отдали творческим людям. Дальше повествование начинает скакать из 1990-х в 2010-е, и мы знакомимся с уже повзрослевшими Джеком и Элизабет: он занимается преподаванием плохо объяснимого искусства, она работает в компании, исследующей эффект плацебо; у них сын, друзья, ворох разочарований в себе и друг в друге и нелегкое решение об ипотеке.
Роман Нейтана Хилла делает несколько залихватских кульбитов, меняя масштаб от драмы обуржуазившихся бедных художников до истории американского дикого капитализма и Дикого Запада, то скукоживаясь на отношениях престарелого отца Джека с коварными алгоритмами Facebook (жутко мастеровито и просто жутко описанных автором). В какой-то момент может показаться, что «Велнесс» — это текст о конфликте поколений (выросших в мятежные 1990-е иксеров и повернутой на оздоровительных практиках молодежи). Или про вселенский заговор корпораций, последовательно лгущих и порабощающих человечество. Или про призраков прошлого: они не отпускают героев, которые пытаются сами себя джентрифицировать, так же как это делают с фабричными зданиями. Хилл наполнил текст огромным количеством невротизма, положил его на нарративную структуру с переключающимся тумблером и поставил в конец катарсис-катастрофу. Все это шибает по голове и заставляет считать «Велнесс» самым поразительным чтением года.
Велнесс
·
18+
36.2K
Ксения Мостовая, контентный стратег Яндекс Книг:
Прекрасный чуткий роман о взаимоотношениях в семье, традициях и тепле. Я читала его в отпуске у моря, прилетев с мамой к ее сестре спустя несколько лет разлуки, что помогло добавить роману еще больше красок и эмоций.
В центре сюжета — две сестры, Эмма и Агата Делорм, приезжающие в дом своего детства в самом сердце Страны Басков, перед тем как в него заселяются новые жильцы. За пару недель совместного отпуска сестры вновь знакомятся друг с другом, ссорятся, вспоминают самые теплые моменты из жизни и на фоне личной драмы осознают простую истину: нет ничего важнее семьи. Вас ждут солнце, юмор, невероятные виды Франции и уют.
Советую читать, если вы: любите атмосферные описания мест и еды; срочно хотите перенестись к солнцу подальше от серых туч; хотите наладить отношения с родными; не ищете сложносоставных многоуровневых текстов, но хотите прочесть роман, после которого в груди разливается тепло.
Прекрасный чуткий роман о взаимоотношениях в семье, традициях и тепле. Я читала его в отпуске у моря, прилетев с мамой к ее сестре спустя несколько лет разлуки, что помогло добавить роману еще больше красок и эмоций.
В центре сюжета — две сестры, Эмма и Агата Делорм, приезжающие в дом своего детства в самом сердце Страны Басков, перед тем как в него заселяются новые жильцы. За пару недель совместного отпуска сестры вновь знакомятся друг с другом, ссорятся, вспоминают самые теплые моменты из жизни и на фоне личной драмы осознают простую истину: нет ничего важнее семьи. Вас ждут солнце, юмор, невероятные виды Франции и уют.
Советую читать, если вы: любите атмосферные описания мест и еды; срочно хотите перенестись к солнцу подальше от серых туч; хотите наладить отношения с родными; не ищете сложносоставных многоуровневых текстов, но хотите прочесть роман, после которого в груди разливается тепло.
Океан на двоих
·
4.2K
Константин Мильчин, шеф-редактор Яндекс Книг:
Умерла собака, и тихий замкнутый мальчик, ее хозяин, замкнулся еще больше. Чтобы как-то растопить лед в его сердце, мама покупает ему бананы. На дворе середина 1980-х, бананы — это сверхдефицит, достать их — приключение и небывалая удача. А мальчик раздает эти бананы даже не знакомым, а просто случайным людям в трамвае. Мама в ужасе от такой расточительности, зато, кажется, мальчику немного полегчало. У другой героини расстались мама и папа, вместе с мамой она отправляется в латвийский лес, в летний лагерь для семей ученых, где царит невиданная демократия, а девочка впервые всерьез влюбляется и впервые ее сердце будет разбито. Другая девочка провожает лучшую и единственную подругу в эмиграцию, и в аэропорту разыгрывается один из самых трогательных эпизодов в книге (спойлер: тот, что с ложечками).
Здесь шесть детей и шесть семей, внутри каждой семьи — свой ад и свой рай, свои способы выживания в перестроечном Советском Союзе и одно место встречи — трамвай номер 26. По жанру роман Марии Даниловой ближе всего к семейной саге, но здесь события упакованы в достаточно компактные несколько лет. Нет ни излишней сентиментальности, ни пересказа анекдотов, ни восхищения советской реальностью, ни особой чернухи — просто хорошо придуманные персонажи и отличные сюжетные арки.
Умерла собака, и тихий замкнутый мальчик, ее хозяин, замкнулся еще больше. Чтобы как-то растопить лед в его сердце, мама покупает ему бананы. На дворе середина 1980-х, бананы — это сверхдефицит, достать их — приключение и небывалая удача. А мальчик раздает эти бананы даже не знакомым, а просто случайным людям в трамвае. Мама в ужасе от такой расточительности, зато, кажется, мальчику немного полегчало. У другой героини расстались мама и папа, вместе с мамой она отправляется в латвийский лес, в летний лагерь для семей ученых, где царит невиданная демократия, а девочка впервые всерьез влюбляется и впервые ее сердце будет разбито. Другая девочка провожает лучшую и единственную подругу в эмиграцию, и в аэропорту разыгрывается один из самых трогательных эпизодов в книге (спойлер: тот, что с ложечками).
Здесь шесть детей и шесть семей, внутри каждой семьи — свой ад и свой рай, свои способы выживания в перестроечном Советском Союзе и одно место встречи — трамвай номер 26. По жанру роман Марии Даниловой ближе всего к семейной саге, но здесь события упакованы в достаточно компактные несколько лет. Нет ни излишней сентиментальности, ни пересказа анекдотов, ни восхищения советской реальностью, ни особой чернухи — просто хорошо придуманные персонажи и отличные сюжетные арки.
Двадцать шестой
·
12.7K
Елена Васильева, редактор оригинальных проектов Яндекс Книг, автор Telegram-канала «Да сколько можно»:
Издание представляет Кристину Пизанскую как первую фемписательницу, однако ее фигура даже более любопытна: она была первой в западной истории писательницей, научившейся зарабатывать собственным литературным трудом, да еще и в некотором роде литературной агенткой самой себя — находила покупателей для книг, курировала дизайн, занималась продвижением и вообще была невероятно продуктивна. «Книга о Граде женском» написана в начале XV века в ответ на созданные мужчинами трактаты, в которых женщины обесценивались, а расхожие стереотипы расцветали.
Автогероиня Кристины Пизанской встречает даму Разум, даму Праведность и даму Правосудие и задает им тенденциозные, но актуальные по сей день вопросы: правда ли, что все женщины болтливы? Правда ли, что они к тому же легкомысленны? Да еще и глупы? Ответы предсказуемы, но тем и справедливы. Еще «Книга о Граде женском» — настоящая энциклопедия выдающихся женщин: она рассказывает об амазонках, о прекрасных девах, о достойных царицах, о святых, о современницах Кристины, о женах благородных мужей и о безымянных женщинах, совершавших праведные поступки. Есть на кого равняться.
Издание представляет Кристину Пизанскую как первую фемписательницу, однако ее фигура даже более любопытна: она была первой в западной истории писательницей, научившейся зарабатывать собственным литературным трудом, да еще и в некотором роде литературной агенткой самой себя — находила покупателей для книг, курировала дизайн, занималась продвижением и вообще была невероятно продуктивна. «Книга о Граде женском» написана в начале XV века в ответ на созданные мужчинами трактаты, в которых женщины обесценивались, а расхожие стереотипы расцветали.
Автогероиня Кристины Пизанской встречает даму Разум, даму Праведность и даму Правосудие и задает им тенденциозные, но актуальные по сей день вопросы: правда ли, что все женщины болтливы? Правда ли, что они к тому же легкомысленны? Да еще и глупы? Ответы предсказуемы, но тем и справедливы. Еще «Книга о Граде женском» — настоящая энциклопедия выдающихся женщин: она рассказывает об амазонках, о прекрасных девах, о достойных царицах, о святых, о современницах Кристины, о женах благородных мужей и о безымянных женщинах, совершавших праведные поступки. Есть на кого равняться.
Книга о Граде женском
·
Юрий Сапрыкин, критик, руководитель спецпроектов медиа Кинопоиска, автор Telegram-канала «Сапрыкин-ст.»:
Роман Эдуарда Лимонова вроде бы не иголка в стогу, однако ж рукопись 40 лет пролежала невостребованной и лишь недавно обнаружена неленивыми исследователями. История публикации намекает на то, что перед нами некий бонус-трек, необязательное дополнение к лимоновской библиографии, но ничего подобного. По прочтении возникает лишь один вопрос: а почему тогда, в середине 1980-х, не издали-то? Это полномасштабный Лимонов, может быть, не в наилучшей своей форме и уж точно не на пике ярости и отчаяния, но так даже интереснее. То, что писатель умеет преподносить своего литературного двойника в разных цветах, было и так понятно, но тут добавился новый оттенок: Лимонов не вполне уверенный в себе, еще не освоившийся в Москве, только открывающий мир столичной богемы и оттого особенно открытый к жизни. Искренне ею захваченный.
Лимонов проницательный, знающий всё наперед и всегда во всем правый, из текста тоже никуда не делся, что только добавляет ему объема. «Москва» — это еще и галерея персоналий позднесоветского андеграунда (в основном изображенных нелицеприятно, но хлестко), и коллекция стилистических диковин, которые, единожды увидев, век потом не забудешь («Уныло думал поэт, стоя у двери в недосягаемый ему мир, занесенный снегом, как среднего роста ель в лесу»), и неуловимый воздух эпохи, который на нынешнем фоне кажется особенно свежим.
Роман Эдуарда Лимонова вроде бы не иголка в стогу, однако ж рукопись 40 лет пролежала невостребованной и лишь недавно обнаружена неленивыми исследователями. История публикации намекает на то, что перед нами некий бонус-трек, необязательное дополнение к лимоновской библиографии, но ничего подобного. По прочтении возникает лишь один вопрос: а почему тогда, в середине 1980-х, не издали-то? Это полномасштабный Лимонов, может быть, не в наилучшей своей форме и уж точно не на пике ярости и отчаяния, но так даже интереснее. То, что писатель умеет преподносить своего литературного двойника в разных цветах, было и так понятно, но тут добавился новый оттенок: Лимонов не вполне уверенный в себе, еще не освоившийся в Москве, только открывающий мир столичной богемы и оттого особенно открытый к жизни. Искренне ею захваченный.
Лимонов проницательный, знающий всё наперед и всегда во всем правый, из текста тоже никуда не делся, что только добавляет ему объема. «Москва» — это еще и галерея персоналий позднесоветского андеграунда (в основном изображенных нелицеприятно, но хлестко), и коллекция стилистических диковин, которые, единожды увидев, век потом не забудешь («Уныло думал поэт, стоя у двери в недосягаемый ему мир, занесенный снегом, как среднего роста ель в лесу»), и неуловимый воздух эпохи, который на нынешнем фоне кажется особенно свежим.
Москва майская
·
18+
16.4K
Галина Юзефович, литературный критик, автор Telegram-канала «Рыба Лоцман»:
«Игра перспектив/ы» наглядно демонстрирует, что, вопреки устоявшейся точке зрения, из моды вышел не постмодернизм как таковой, но лишь недобросовестное использование его инструментария. Роман француза Лорана Бине не просто отсылает к революционной традиции «Имени розы» Умберто Эко, но, по сути дела, возрождает ее на новом историческом витке.
1 января 1557 года престарелый живописец Якопо Понтормо найден мертвым в капелле флорентийской базилики Сан-Лоренцо. За расследование убийства берется Джорджо Вазари — приближенный герцога Козимо Медичи и основоположник того, что в будущем станет научным искусствоведением. Вместе со своим помощником, незадачливым доктором Ватсоном, монахом и историком Винченцо Боргини, неумелый Холмс-Вазари будет пытаться нащупать истину, параллельно совершая смешные промахи, отвлекаясь и все сильнее запутываясь в сложнейшей паутине интриг, опутавших всю Италию.
Детективный сюжет Бине облекает в эпистолярную форму: все, что нужно знать читателю, тот узнает из писем, которые безостановочно строчат друг другу герои^ Вазари, Боргини, придворный портретист герцога Козимо — Аньоло Бронзино, коварная французская королева Екатерина Медичи, авантюрист Бенвенуто Челлини, дряхлый нытик Микеланджело… Казалось бы, этот донельзя формальный прием вкупе с жесткими жанровыми ограничениями должен сделать «Игру перспектив/ы» очередной манерной безделкой, легкомысленной игрушкой, лишенной какой бы то ни было глубины. Однако на практике происходит нечто противоположное: сквозь иронию в романе Лорана Бине проступает подлинный высокий трагизм, а история гибели одного художника оборачивается волнующим реквиемом целой эпохе — блистательной и безрассудной.
«Игра перспектив/ы» наглядно демонстрирует, что, вопреки устоявшейся точке зрения, из моды вышел не постмодернизм как таковой, но лишь недобросовестное использование его инструментария. Роман француза Лорана Бине не просто отсылает к революционной традиции «Имени розы» Умберто Эко, но, по сути дела, возрождает ее на новом историческом витке.
1 января 1557 года престарелый живописец Якопо Понтормо найден мертвым в капелле флорентийской базилики Сан-Лоренцо. За расследование убийства берется Джорджо Вазари — приближенный герцога Козимо Медичи и основоположник того, что в будущем станет научным искусствоведением. Вместе со своим помощником, незадачливым доктором Ватсоном, монахом и историком Винченцо Боргини, неумелый Холмс-Вазари будет пытаться нащупать истину, параллельно совершая смешные промахи, отвлекаясь и все сильнее запутываясь в сложнейшей паутине интриг, опутавших всю Италию.
Детективный сюжет Бине облекает в эпистолярную форму: все, что нужно знать читателю, тот узнает из писем, которые безостановочно строчат друг другу герои^ Вазари, Боргини, придворный портретист герцога Козимо — Аньоло Бронзино, коварная французская королева Екатерина Медичи, авантюрист Бенвенуто Челлини, дряхлый нытик Микеланджело… Казалось бы, этот донельзя формальный прием вкупе с жесткими жанровыми ограничениями должен сделать «Игру перспектив/ы» очередной манерной безделкой, легкомысленной игрушкой, лишенной какой бы то ни было глубины. Однако на практике происходит нечто противоположное: сквозь иронию в романе Лорана Бине проступает подлинный высокий трагизм, а история гибели одного художника оборачивается волнующим реквиемом целой эпохе — блистательной и безрассудной.
Игра перспектив/ы
·
18+
9.7K
Татьяна Худякова, автор Telegram-канала «Абрамыч и Германыч»:
Opus magnum бывшей звезды книжной критики, а теперь большого писателя Льва Данилкина разозлил многих. Фанатов Ирины Антоновой — из-за недостаточно восторженного тона. Ненавистников Ирины Антоновой — из-за явной симпатии автора к героине. Музейных специалистов — из-за того, что книга была написана не музейным специалистом.
Список претензий интернет-общественности к биографии пестр и разнообразен: личность Антоновой приукрашена, личность Антоновой демонизирована, в тексте встречаются ошибки, повторы, текст излишне барочный, текст слишком длинный, кому-то не нравится название, кому-то — выбор респондентов, а кому-то и вовсе сам Лев Данилкин и его ироничная интонация. Удивительно, что такие горячие обсуждения в соцсетях могла вызвать 700-страничная книга, посвященная жизни и работе руководительницы музея изобразительных искусств. Как мне кажется, эта реакция отлично иллюстрирует и дополняет портрет героини «Палаццо Мадамы» и может вызвать интерес к ее прочтению даже у тех, кто такового не имел.
Что касается самой книги, она представляет собой эпический портрет в роскошном интерьере музейной гранд-дамы: не то королевы, не то монстра, не то чиновницы, не то эффективного менеджера, не то тирана (или все это вместе). Полифонический хор врагов, друзей, обиженных и верных соратников, помещенный в музейную картотеку. А еще размышление о власти и о том, как бы банально это ни звучало, что на вершине прохладно и одиноко.
Opus magnum бывшей звезды книжной критики, а теперь большого писателя Льва Данилкина разозлил многих. Фанатов Ирины Антоновой — из-за недостаточно восторженного тона. Ненавистников Ирины Антоновой — из-за явной симпатии автора к героине. Музейных специалистов — из-за того, что книга была написана не музейным специалистом.
Список претензий интернет-общественности к биографии пестр и разнообразен: личность Антоновой приукрашена, личность Антоновой демонизирована, в тексте встречаются ошибки, повторы, текст излишне барочный, текст слишком длинный, кому-то не нравится название, кому-то — выбор респондентов, а кому-то и вовсе сам Лев Данилкин и его ироничная интонация. Удивительно, что такие горячие обсуждения в соцсетях могла вызвать 700-страничная книга, посвященная жизни и работе руководительницы музея изобразительных искусств. Как мне кажется, эта реакция отлично иллюстрирует и дополняет портрет героини «Палаццо Мадамы» и может вызвать интерес к ее прочтению даже у тех, кто такового не имел.
Что касается самой книги, она представляет собой эпический портрет в роскошном интерьере музейной гранд-дамы: не то королевы, не то монстра, не то чиновницы, не то эффективного менеджера, не то тирана (или все это вместе). Полифонический хор врагов, друзей, обиженных и верных соратников, помещенный в музейную картотеку. А еще размышление о власти и о том, как бы банально это ни звучало, что на вершине прохладно и одиноко.
Палаццо Мадамы: Воображаемый музей Ирины Антоновой
·
Марат Шабаев, руководитель зарубежного направления медиа Кинопоиска, автор Telegram-канала The First Picture Show:
Прожектор перестройки освещает перестройку, но на Дальнем Востоке жизнь застыла, как муха в куске янтаря. В поселке Михайловское размеренно живут детки и старички, а главной загадкой уже много лет служит разбитый самолет, постепенно прорастающий в тайгу. В одночасье все круто меняется: биологический вирус, который разрабатывали японские ученые на закате Второй мировой, вырвался из темницы законсервированного могильника и начинает массово поражать животных, а затем и людей. А ведь скоро в Михайловское командируют полк из Афгана. Остановить потенциальный апокалипсис может лишь смелый школьник Серёга.
Приключенческий роман Шамиля Идиатуллина похож на парадоксальную смесь сериалов «Очень странные дела» и «Граница. Таежный роман»: от первого тут озорной авантюрный дух (хотя, конечно, советские школьники в DnD не играли, а обменивались фигурками индейцев), от второго — романтика Дальнего Востока, глухой советской провинции по соседству с Китаем. Смешной, динамичный (хотя поначалу довольно неспешный) и богатый на фактуру роман удивляет и радует вплоть до самого конца — и богатым, полным метафор языком, и неожиданным жанровым поворотом, и очень своевременной, доброй по отношению к героям интонацией.
Прожектор перестройки освещает перестройку, но на Дальнем Востоке жизнь застыла, как муха в куске янтаря. В поселке Михайловское размеренно живут детки и старички, а главной загадкой уже много лет служит разбитый самолет, постепенно прорастающий в тайгу. В одночасье все круто меняется: биологический вирус, который разрабатывали японские ученые на закате Второй мировой, вырвался из темницы законсервированного могильника и начинает массово поражать животных, а затем и людей. А ведь скоро в Михайловское командируют полк из Афгана. Остановить потенциальный апокалипсис может лишь смелый школьник Серёга.
Приключенческий роман Шамиля Идиатуллина похож на парадоксальную смесь сериалов «Очень странные дела» и «Граница. Таежный роман»: от первого тут озорной авантюрный дух (хотя, конечно, советские школьники в DnD не играли, а обменивались фигурками индейцев), от второго — романтика Дальнего Востока, глухой советской провинции по соседству с Китаем. Смешной, динамичный (хотя поначалу довольно неспешный) и богатый на фактуру роман удивляет и радует вплоть до самого конца — и богатым, полным метафор языком, и неожиданным жанровым поворотом, и очень своевременной, доброй по отношению к героям интонацией.
Смех лисы
·
11.8K
Анастасия Дулькина, PR Кинопоиска:
Дебютный роман американского автора с «древесным» именем будто стремится ветвями-историями ввысь, пытаясь удержаться корнями в мерзлой земле. Эта серия взаимосвязанных новелл (первая книга Нагамацу была сборником рассказов) повествует о мире, охваченном арктической чумой, которая в недалеком будущем расползается по планете из тающих ледников.
Эпидемия проникает во все сферы жизни, заставляя технологически продвинутое человечество переключить внимание на смерть. Мы видим, как роскошные апартаменты превращаются в похоронные отели, парки развлечений — в парки эвтаназии, а ученые помещают воспоминания об умерших близких в роботов-животных, чтобы продлить их присутствие рядом. Но и механические создания не вечны, они тоже начинают сбоить и ломаться.
Однако автор в лучших традициях фантастики ставит в центр не сам мир постапока, а людей в нем. Он задается вопросами: сможем ли мы пережить травму такого масштаба, не разучимся ли любить, заботиться и находить смысл в самые темные времена? «Как высоко мы поднимемся в темноте» может оттолкнуть читателя своей беспросветностью уже в начале — это действительно больно читать. Но Нагамацу пишет об утрате и горе с такой любовью и надеждой на человечество, что невольно начинаешь верить: с нами все будет хорошо.
Дебютный роман американского автора с «древесным» именем будто стремится ветвями-историями ввысь, пытаясь удержаться корнями в мерзлой земле. Эта серия взаимосвязанных новелл (первая книга Нагамацу была сборником рассказов) повествует о мире, охваченном арктической чумой, которая в недалеком будущем расползается по планете из тающих ледников.
Эпидемия проникает во все сферы жизни, заставляя технологически продвинутое человечество переключить внимание на смерть. Мы видим, как роскошные апартаменты превращаются в похоронные отели, парки развлечений — в парки эвтаназии, а ученые помещают воспоминания об умерших близких в роботов-животных, чтобы продлить их присутствие рядом. Но и механические создания не вечны, они тоже начинают сбоить и ломаться.
Однако автор в лучших традициях фантастики ставит в центр не сам мир постапока, а людей в нем. Он задается вопросами: сможем ли мы пережить травму такого масштаба, не разучимся ли любить, заботиться и находить смысл в самые темные времена? «Как высоко мы поднимемся в темноте» может оттолкнуть читателя своей беспросветностью уже в начале — это действительно больно читать. Но Нагамацу пишет об утрате и горе с такой любовью и надеждой на человечество, что невольно начинаешь верить: с нами все будет хорошо.
Как высоко мы поднимемся в темноте
·
Даша Рыбакова, PR-менеджер Яндекс Книг:
«Свечи апокалипсиса» — невероятно живая книга. Именно живая. Кажется, что ты не читаешь роман, а разговариваешь с невероятно остроумной и смешной подругой. Или даже не разговариваешь, а переписываешься с ней в мессенджере и слушаешь ее эмоциональные голосовые сообщения про ее сумасшедшую работу в очень дорогом магазине свечей.
Главная героиня — музыкальная журналистка из Беларуси, которая приезжает учиться в магистратуру в Нью-Йорке. Чтобы содержать себя, ей приходиться устроиться на работу, не совсем соответствующую ее квалификации. И так очень творческая и тонко чувствующая Таня оказывается за прилавком бутика премиальных свечей в Маленькой Италии, где весь ассортимент «божественно красивый и невероятно бесполезный».
Магия этой книги в том, что она написана на самом что ни на есть живом материале. В основу книги лег блог, который Татьяна Замировская вела с первого дня на работе в магазине свечей (с марта 2019-го до декабря 2021-го). В предисловии Замировская пишет, что блог стал ее способом справиться с ситуацией. Она представила себя персонажем, а как только ты представляешь себя персонажем, ты перестаешь быть собой. Еще, как только ты становишься персонажем, с тобой начинают происходить интересные вещи.
Вся книга состоит из коротких зарисовок и сценок. Покупатели в сотый раз не могут понять, «какие свечи тут длиннее», тинейджеры норовят понюхать восковую голову Наполеона, пожилая дама из Ист-Сайда звонит по горячей линии, чтобы рассказать всю свою жизнь. В общем, книга откликнется всем, кто когда-либо работал с людьми. В какие-то моменты ситуации кажутся настолько абсурдными, что никак невозможно поверить, что этот диалог действительно состоялся на самом деле. Но прелесть книги именно в том, что да, состоялся, и да, жизнь может быть вот такой абсурдной штукой. И все, что нам остается, — стать персонажем и наблюдать за сюжетом.
«Свечи апокалипсиса» — невероятно живая книга. Именно живая. Кажется, что ты не читаешь роман, а разговариваешь с невероятно остроумной и смешной подругой. Или даже не разговариваешь, а переписываешься с ней в мессенджере и слушаешь ее эмоциональные голосовые сообщения про ее сумасшедшую работу в очень дорогом магазине свечей.
Главная героиня — музыкальная журналистка из Беларуси, которая приезжает учиться в магистратуру в Нью-Йорке. Чтобы содержать себя, ей приходиться устроиться на работу, не совсем соответствующую ее квалификации. И так очень творческая и тонко чувствующая Таня оказывается за прилавком бутика премиальных свечей в Маленькой Италии, где весь ассортимент «божественно красивый и невероятно бесполезный».
Магия этой книги в том, что она написана на самом что ни на есть живом материале. В основу книги лег блог, который Татьяна Замировская вела с первого дня на работе в магазине свечей (с марта 2019-го до декабря 2021-го). В предисловии Замировская пишет, что блог стал ее способом справиться с ситуацией. Она представила себя персонажем, а как только ты представляешь себя персонажем, ты перестаешь быть собой. Еще, как только ты становишься персонажем, с тобой начинают происходить интересные вещи.
Вся книга состоит из коротких зарисовок и сценок. Покупатели в сотый раз не могут понять, «какие свечи тут длиннее», тинейджеры норовят понюхать восковую голову Наполеона, пожилая дама из Ист-Сайда звонит по горячей линии, чтобы рассказать всю свою жизнь. В общем, книга откликнется всем, кто когда-либо работал с людьми. В какие-то моменты ситуации кажутся настолько абсурдными, что никак невозможно поверить, что этот диалог действительно состоялся на самом деле. Но прелесть книги именно в том, что да, состоялся, и да, жизнь может быть вот такой абсурдной штукой. И все, что нам остается, — стать персонажем и наблюдать за сюжетом.
Свечи Апокалипсиса
·
18+
12.9K
