ОТКУДА ЕСТЬ ПОШЛА
Как и во всей истории освоения Сибири, отправным моментом в ее литературе стал поход Ермака (1581). Его дружина, по словам К. Маркса, разбила «последнего монгольского царя Кучума» и подчинила разноплеменное сибирское население, «заложив основы азиатской России». Подробный рассказ об этом составляет содержание ранних сибирских летописей, которые и являлись самым древним и мощным источником зародившейся в начале XVII века русской литературы Сибири.
Источником, впрочем, не единственным, поскольку словесность сибирская возникла не на пустом месте. Уже первые переселенцы везли с собой наиболее ценные для них книги. Представляя общерусскую литературу, они и стали впоследствии основой, а часто и образцами при создании новоявленными сибирскими авторами, выходцами из Европейской России, собственных произведений.
Что же читали сибирские колонисты первой половины XVII века. Прежде всего — литературу религиозного характера: Библию, жития святых и сказания о чудесах, игравшие для местных книгочеев роль своеобразной беллетристики. Были также в ходу разного рода «хождения» и «космографии» (описания путешествий и вселенной), «хронографы», пересказывающие эпизоды всемирной истории, изложения библейских сюжетов… Но особый интерес вызывали произведения о самой Сибири: «скаски» землепроходцев о «неведомых землицах» и, конечно же, местные летописи о Ермаковых походах.
Летописей в Сибири существовало немало: сначала устных, потом письменных. Так что сибирская летописная традиция, несмотря на общий исторический сюжет — деяния Ермака, — весьма богата и разнообразна. Однако четко просматриваются в ней два направления: официальное и демократическое.
Последнее — более древнее, и идет оно от казацких «скасок», в которых Ермак изображен героем народным, а присоединение Сибири к России представлено тоже как инициатива исключительно народная.
Наиболее типичным и ярким примером демократического направления в сибирском летописании, сохранившим мотивы предания о Ермаке и его дружине, является Кунгурский летописец, представляющий художественно цельный рассказ о сибирских событиях конца семнадцатого столетия.
Также к одному из выразительнейших повествований о походе Ермака в Сибирь можно отнести и Строгановскую летопись. (Между прочим, исследователи полагают, что авторы обоих произведений состояли на службе у одних и тех же хозяев — уральских солепромышленников братьев Строгановых, поддерживавших сибирские экспедиции Ермака).
Ну а первым памятником официального сибирского летописания считается Есиповская летопись, названная по имени ее автора, Саввы Есипова — дьякона тобольского архиепископа. Завершенная в сентябре 1636 года, она стала основой для всей дальнейшей летописной работы в Тобольске, признанном центре сибирской культуры того времени.
Труд С. Есипова создавался как политическая история Сибири. Автора интересуют вопросы управления обширной территорией Зауралья, возникновения на ней русских поселений, а так же проблемы, связанные с утверждение христианства в Сибири, которое в русском средневековье было одним из важнейших аспектов государственной политики. В отличие от авторов Кунгурской и Строгановской летописей, С. Есипов изображал присоединение Сибири к России, подчинение ее «христианскому царю» фактом, заранее предрешенным свыше. Соответственно и Ермак с казаками представлены как исполнители божественной миссии. Есть и еще одно отличие Есиповской летописи от других сибирских: она стремится изложить прошлое Сибири полностью, включая и ее историю до прихода русских.
Есиповская летопись не только положила начало официальному сибирскому летоисчислению, но и стала одним из первых памятников зарождающейся русской литературы Сибири.
Есиповская летопись увидела свет в Тобольском архиепископском доме совсем не случайно. В первой половине XVII века это церковное учреждение в литературной жизни Сибири играло ведущую роль. Кроме Есиповской летописи, здесь примерно в это же время появилось еще два памятника сибирской литературы, определивших основные линии ее развития: «Сказание о явлении и чудесах Абалацкой иконы Богородицы» и «Повесть о городах Таре и Тюмени».
Последнюю ученые приписывают также Савве Есипову, и есть все основания считать его первым сибирским писателем. Ну а с появлением одного за другим всех трех упомянутых выше произведений фактически уже можно говорить не об отдельных сочинениях, а о возникновении областной сибирской литературы разнообразных тем и жанров.
Действительно разнообразных. Помимо летописания (а оно продолжалось в Сибири до середины XVIII века, когда составляется целый летописный свод с систематическим описанием сибирской истории), весьма активно в XVII веке развивались и другие жанры.
Большой популярностью пользовалась повествовательная и легендарно-нравоучительная литература. Та же, например, «Повесть о городах Таре и Тюмени». Исключительный интерес у читателей вызывали получившие распространение во второй половине XVII века летописно-исторические повести. Тема у них была традиционная: присоединение Сибири к русскому государству. Центральная фигура — тоже — Ермак. Но, в отличие от официального летописания, где за Ермаком окончательно закрепляется статус «христианского героя», в исторических повестях, куда более демократических по духу, образ казацкого атамана уже иной. Это простолюдин с воровским прошлым на Волге (отсюда начинал он свой путь на Урал), который в памяти народной ассоциируется с другим народным предводителем — Степаном Разиным. Наглядней всего, пожалуй, выразилось это в «Сказании сибирской земли», где подробная биография Ермака донесена неизвестным демократическим автором в форме живого безыскусного рассказа о нем и его походах, с привлечением различных фольклорных источников.
Выход в свет «Сказания о явлениях и чудесах Абалацкой иконы Богородицы» стимулировал развитие еще одного направления: агиографической (жития святых, описание чудес) литературы. Одним из интереснейших памятников сибирской агиографии стало «Житие Василия Мангазейского» — покровителя русских промышленных людей в Сибири. Это трогательный рассказ о пятнадцатилетнем мальчике, лавочном сидельце, которого зверски замучил корыстолюбивый изувер-хозяин. После мученической смерти юноша и стал святым, творящим всевозможные чудеса. У него искали подмогу и поддержку во время охотничьего и рыбного промыслов и походов за ясаком. Житие это было связано с литературными традициями русского севера, выходцами которого являлось большинство жителей Мангазеи.
Большую долю в населении Сибири составляли ссыльные и «беглые» — то есть люди по разным причинам не согласные с властями: как светскими, так и духовными. А это дает основание предполагать, что существовала еще и литература, значительно отличавшаяся по настроению от официальной. Она и в самом деле была и носила ярко выраженный сатирический характер. Из немногих дошедших до нас памятников этого направления можно вспомнить «Гисторию о купце», возникшую где-то на рубеже 40-х годов XVIII столетия и рассказывавшую о неком тобольско купце, который, попав в Петербург, прикидывается важной персоной (этакий сибирский предтеча гоголевского Хлестакова).
Сибирская литература начального периода дошла до нас большей частью в анонимном виде. Известны авторы лишь некоторых произведений. Но и об их судьбах мы сегодня, за редким исключением, мало что знаем.
К немногочисленным сибирским писателям XVII века, жизнь и творческая биография которых более или менее восстановлена, относится С. Ремезов.
Семен Ульянович Ремезов (1641 — после 1720, точная дата смерти не известна) — писатель, историк, картограф, этнограф, художник — внес большой вклад в развитие русской передовой мысли, науки и литературы, а его творчество явилось вершиной литературы Сибири XVII века.
Родился С. Ремезов в Тобольске, в казачьей семье. И дед, и отец его относились к тобольской служилой аристократии, на которой лежало исполнение всех важнейших административных функций в Сибири.
Никакого систематического образования С. Ремезов не получил. Незаурядные же познания в различных областях дали ему книги, с которыми он во множестве знакомился в библиотеке архиерейской ризницы, а также в личных собраниях некоторых ссыльных. Большое значение имело и то обстоятельство, что С. Ремезов вырос в атмосфере живейшего интереса к прошлому Сибири и заботы об ее настоящем.
Карьеру свою С. Ремезов начал с государевой службы. Он ездит по Сибири, занимается картографическими работами («многие чертежи по грамотам городу Тобольску и сибирским городам в разных местах писал»).
В начале 1690-х годов проявляется и литературный талант С. Ремезова. Он собирает легенды, предания, летописные повести. Это помогает ему написать житие Ермака. Создает он, кроме того, литературные портреты ряда сибирских архипастырей, сочиняет посвященные родному краю стихи, в том числе и гимн Сибири.
В последние годы жизни С. Ремезов становится еще и архитектором родного Тобольска. Жилось ему в это время крайне трудно и тяжело: давили все увеличивающийся груз работы, нужда, болезни…
Главным произведением С. Ремезова стала «История Сибирская» (еще ее иногда называют «Ремезовской летописью»). Написана она была в 1690 году под несомненным влиянием глубокого родового интереса к эпохе присоединения Сибири к России и личности Ермака. С. Ремезов широко использовал в своей «Истории» записи легенд, преданий, казацких «скасок», сделанных как им самим, так и его дедом и отцом. Включил он в нее и одну из казацких «устных летописей». Впрочем, сведения о Ермаке, Кучуме, первых сибирских воеводах собирал он и по другим источникам. В результате было создано литературно-историческое произведение, представляющее собой, по словам его автора, начертанном на последнем листе летописи, «житие Ермаково как Сибир взал с тружиною своей».
Правда, ремезовское повествование явно переросло рамки обычного жития. Строится оно на скрупулезном подборе исторически достоверных фактов. Не забывается при этом и форма подачи материала, язык произведения — яркий, афористичный, помогающий воссоздать зримый и запоминающийся образ Сибири. По признанию самого С. Ремезова, подыскивая «златые слова» для рассказа о Ермаке, он стремился привести его к «твердому пристанищу истории».
«История Сибирская» свидетельствует не только о незаурядном даровании ее автора. Предстает в ней С. Ремезов еще и человеком с мировоззрением разумного политика, государственного деятеля и просветителя. Просветительская идея о знании и разуме как высших критериях человеческой деятельности стала основой его взглядов, которым он останется верен до конца жизни.
* * *
Возникновение и первые шаги сибирской словесности проходили под знаком древнерусской литературы, традиции которой оказались в Сибири более живучими, чем в Центральной России. К середине XVIII столетия здесь уже утвердился классицизм в лице А. П. Сумарокова, М. В. Ломоносова, В. К. Тредиаковского. А читательское внимание сибиряков все еще привлекали летописи и летописные повести, жития, сказания о чудесах и т. п. Объяснялось это во многом особенностями состава населения Сибири, в котором, за исключением ссыльных, не было дворян, зато почти до конца XVIII века ключевые позиции в обществе занимало духовенство. В отличие от Центральной России, где в это же время пути политического и культурного развития определяло дворянство.
И еще один очень существенный момент. К исходу XVIII столетия литература в Сибири все еще оставалась рукописной. В то время как в Центре уже вовсю работали печатные станки, выпуская как официальную, так и развлекательную книжную продукцию, в Сибири не было ни одной типографии. Лишь в последнее десятилетие восемнадцатого века сибирская словесность начинает обретать черты литературы в современном понимании этого слова. А предшествовало постепенному повороту читательского внимания в сторону писателей-современников (Г. Державина, А. Сумарокова, Н. Новикова и др.) появление в театрах Сибири (в Иркутске и Тобольске) пьес Д. Фонвизина, создание сети публичных библиотек. Ну и, конечно же, огромное значение для дальнейшего развития сибирской литературы имело возникновение за Уралом первых типографий.
А предшествовало постепенному повороту читательского внимания в сторону писателей-современников (Г. Державина, А. Сумарокова, Н. Новикова и др.) появление в театрах Сибири (в Иркутске и Тобольске) пьес Д. Фонвизина, создание сети публичных библиотек. Ну и, конечно же, огромное значение для дальнейшего развития сибирской литературы имело возникновение за Уралом первых типографий.
* * *
Особый след в истории русской литературы Сибири оставила типография купца первой гильдии Василия Корнильева, открывшаяся в 1789 году в Тобольске. Здесь был издан целый ряд книг, имевших читательский успех. Но, главное, Корнильевская типография стала колыбелью сразу трех журналов. Один за другим здесь начали выходить «Иртыш, превращающийся в Ипокрену» (1789 — 1791), «Журнал исторический, выбранный из разных книг» (1790) и, названный вполне в духе того времени витиевато, журнал «Библиотека ученая, экономическая, нравоучительная, историческая и увеселительная в пользу и удовольствие всякого звания читателей» (1793). Если последние два представляли собой, говоря нынешним языком, элементарные дайджесты, «Иртыш, превращающийся в Ипокрену» был настоящим журналом со своим лицом и направлением, публиковавший не только перепечатки и переводы, но и оригинальные материалы, в том числе и местных авторов.
«Иртыш, превращающийся в Ипокрену» стал первым в Сибири и на момент его выхода в свет единственным провинциальным журналом России. Первые четыре номера были изданы на деньги В. Корнильева, а остальные на средства Тобольского приказа общественного призрения.
«Иртыш» ставил перед собой, прежде всего, просветительские и нравоучительные задачи, а основное внимание сосредоточивал на пропаганде идеи благотворного влияния просвещения, связывая прогресс человечества с деятельностью просвещенных монархов.
Задуманный как издание универсального содержания, «Иртыш» произведениям художественной литературы отдавал лишь часть своих страниц, печатая преимущественно поэзию, играющую немаловажную роль в реализации просветительской концепции журнала. Поэтому наряду с лирическими здесь печаталось немало сатирических и дидактических стихов. Проза была представлена только переводами и отбиралась по тем же критериям: назидательность и нравоучительность содержания.
Тем не менее, журнал способствовал появлению в сибирской словесности ряда интересных и самобытных писателей. Таких, например, как П. Сумароков — самый активный и плодовитый его автор, который, к тому же, был инициатором и фактическим редактором издания.
Панкратий Платонович Сумароков (1765 — 1814) — внучатый племянник знаменитого русского писателя А. П. Сумарокова — родился во Владимире, получил отличное домашнее образование. Служил в Петербурге. Сначала в Преображенском полку, потом в кавалерии. Будучи прекрасным рисовальщиком, он скопировал однажды по просьбе товарищей несколько пятидесятирублевых купюр. Обман раскрылся. П. Сумарокова предали суду и сослали на 20 лет в Сибирь.
Однако гусарская шалость обернулась для П. Сумарокова не только драмой. Воистину — нет худа без добра: ссыльный гусар становится одной из самых крупных фигур в сибирской словесности XVIII века.
Поэтическое наследство П. Сумарокова невелико. Оно уместилось всего в два скромных томика, вышедших в Москве. Развивался же талант П. Сумарокова, в основном, в русле классицизма, гражданско-просветительские традиции которого в его творчестве проявляются очень отчетливо, особенно в таких наиболее известных вещах поэта, как ода «Гордость», поэма «Амур, лишенный зрения» или сказка «Алькаскар».
Кумиром П. Сумарокова был Гавриил Державин. Ему он подражал, перед ним искренне преклонялся.
П. Сумароков был не только поэтом, но и издателем. Помимо «Иртыша, превращающегося в Ипокрену», он участвует в выпуске «Журнала исторического…» и «Библиотеки…» в Тобольске, а после возвращения в 1803 году из ссылки — московского «Журнала приятного, любопытного и забавного чтения». Годом позже П. Сумароков сменяет на посту редактора знаменитого журнала «Вестник Европы» самого Н. Карамзина.
Жизнь П. Сумароков прожил сравнительно недолгую. Он скончался сорока девяти лет от роду, оставив о себе память как об одаренном поэте и издателе.
Петр Андреевич Словцов (1763 — 1843) тоже внес свой вклад в литературную жизнь Сибири конца XVIII — начала XIX веков. Правда, известность он получил несколько позже как автор «Исторического обозрения Сибири» — труда поистине уникального. Но и поэтом он сумел зарекомендовать себя незаурядным. Именно в его стихах впервые в русской литературе зазвучали сибирские мотивы. Да и главное его произведение — «Историческое обозрение Сибири» — написано слогом, вне всякого сомнения, выдающего в нем подлинно литературный талант. И трудно не согласиться с оценкой большого знатока сибирской культуры Н. Ядринцева, который писал: «Словцов не был сухим летописцем и историком Сибири. По его способу изложения видно, что это был человек с душой, патриот своей родины и, до известной степени, поэт, художник».
Судьба П. Словцова сложилась драматично. Родился он в Тобольске. Там же окончил духовную семинарию, а затем продолжил образование в Александро-Невской главной семинарии в Петербурге. В 1772 году П. Словцов вернулся в родные края и стал преподавателем философии в том самом заведении, где когда-то начинал учиться.
По положению в его обязанности входило чтение проповедей с церковной кафедры. Несколько раз выступил он в соборном храме Тобольска, используя форму проповеди для обсуждения проблем общества и критики существующих порядков. В суждениях П. Словцова чувствовалось влияние идей французских просветителей и А. Радищева. Хотя несомненно и то, что в какой-то мере почва для этих выступлений была подготовлена журналом «Иртыш, превращающийся в Ипокрену», активно пропагандировавшим просветительские идеи.
Блестящие вольнодумные проповеди П. Словцова вызвали огромный интерес слушателей и резкое недовольство властей, особенно церковных. Последовал донос, потом арест, и после допроса с пристрастием в Петербурге П. Словцова заточили в Валаамский монастырь, где он провел четыре года. Он и здесь продолжал писать стихи и оды, осуждающие деспотизм и дворянство с его «гремящими без дел титулами».
Уже после смерти Екатерины II, в 1797 году П. Словцов возвращается из ссылки в Петербург и получает назначение учителем красноречия в Александро-Невскую семинарию. Однако по навету был обвинен в лихоимстве и выслан в 1808 году в Сибирь, где и прожил до конца дней своих. От поэзии П. Словцов отошел довольно быстро, а в сибирской ссылке полностью посвятил себя главному своему делу — работе над «Историческим обозрением Сибири», в котором раскрылся как замечательный историк, краевед, литератор.
Но вернемся к журналу «Иртыш, превращающийся в Ипокрену». При весьма серьезных недостатках и маленьком тираже (всего 300 экземпляров) он, тем не менее, стал явлением первостепенной важности в культурной жизни Сибири конца XVIII века. Его знали далеко за пределами Сибири и выписывали в обеих русских столицах. Самый живой интерес проявил к нему, будучи в сибирской ссылке, знаменитый русский писатель и борец с самодержавием А. Радищев, который в 1791 году как раз находился в Тобольске.
Журнал «Иртыш, превращающийся в Ипокрену» просуществовал недолго. Он выходил с сентября 1789 по декабрь 1791 года, но по причине большой убыточности был закрыт. Однако дело свое сделал: новую страницу в литературной истории Сибири перевернул.
* * *
Век девятнадцатый сибирская словесность, осторожно впитывая еще непривычные для нее типографские запахи, встречала в предчувствии серьезных обновляющих перемен.
