Оглавление

Пролог. Пламя войны

Лишь такой старый вояка как Давин, побывавший за свою жизнь во многих стычках и сражениях, мог бы назвать сложившуюся ситуацию «тишиной». Вокруг было множество воинов — целое море людей, каждый из которых с настороженной нетерпеливостью ожидал грядущего боя. Поскрипывали кожаные ремни на доспехах, лязгали, ударяясь о бёдра, ножны, в которых пока ещё дремали тщательно отточенные мечи, чей сон вот-вот будет прерван сигнальными рожками. Где-то тревожно и недовольно фыркали лошади, слышалось бормотание людей, скрывающих нервозность под слоем непритязательных перешучиваний. Но всё же это была тишина, затишье перед боем, которая вскоре умрёт, исколотая лязгом стали и воплями людей.

Солнце взошло уже больше часа назад, но сражение всё никак не начиналось. Весь мир вокруг поглотил туман — такой густой, что Давин с трудом различал свою палатку, находящуюся в какой-то полусотне футов[1] от него. Впрочем, такие туманы не редкость здесь, почти у самой границы Симмерских болот. Вскоре солнце вновь загонит его под мшистые коряги, и тогда начнётся битва…

Туман был делом привычным, но всё же нечасто он достигал такой густоты. Давин знал, что кое-кто из его союзников всерьёз ожидал, что Увилл использует его, чтобы нанести неожиданный удар. Но опытный военачальник не верил в это ни на секунду. Он слишком хорошо знал молодого Тионита — куда лучше, чем большинство других лордов. Они часто путали его отвагу с безрассудностью, а самоуверенность — с глупостью. Давин отлично знал, что это не так.

Войска Увилла сейчас стоят примерно в полумиле восточнее и точно так же ждут, когда же рассеется туман. Несмотря на молодость и какую-то почти звериную смелость, парень умел быть осторожным. Да, соблазн подобраться к превосходящему численностью врагу под покровом тумана велик, но не менее велика вероятность того, что отряды разбредутся кто куда, заблудившись в этом опрокинувшемся на землю небе, а то и — не ровен час — схватятся друг с другом, приняв соратников за врагов.

Давин Олтендейл, лорд домена Танна, стоял, скрестив руки на закованной в броню груди, и стискивая нижнюю губу верхним и нижним клыками. Несколько лет назад он разрезал губу, неосторожно поедая мясо с ножа. Со временем рана зажила, оставив лишь небольшой белёсый шрамик на внутренней поверхности, но время от времени этот шрам немел и причинял довольно неприятные ощущения. В такие минуты Давин прикусывал это место двумя клыками и медленно стискивал до тех пор, пока не выступали слёзы. Это помогало.

А ещё это помогало сосредоточиться, так что теперь это покусывание нижней губы превратилось в привычку. Всякий раз, как лорд был чем-то обеспокоен или на чём-то сосредоточен, он непроизвольно закусывал губу, отзывающуюся на это странной, необычной болью.

Слегка захлопали шёлковые пологи палатки, а рядом шевельнулось, оживая, знамя Олтендейлов — четыре золотых сжатых кулака на чёрном поле. С юга внезапно подул ветер, пока ещё довольно слабый, но, похоже, не собирающийся на этом остановиться. Давин непроизвольно схватился за рукоять меча. Если ветер усилится — он в считанные минуты унесёт туман обратно в Симмерские болота. А это значит, что сражение может начаться в любую минуту.

Давин пока ещё не видел своё войско, стоящее в сотне ярдов[2] впереди, но он слышал и буквально ощущал, как по этому людскому морю прошла волна. Воины встряхивались с явным облегчением — это напряжённое ожидание, вглядывание в непроницаемую пелену тумана весьма действовали на нервы.

Ветер действительно усиливался. Вскоре стяг, до того висевший, будто промокшая тряпка, гордо расправился и затрепетал, словно потрясая своими золотыми кулаками в адрес вражеской армии. Вместе с тем, как ветер уносил клочья тумана, он словно бы уносил и неуверенность самого Давина. Видят боги — он не хотел очутиться тут, и не хотел, чтобы всё это произошло. Но он сделает то, что должен. Он не допустит, чтобы кто бы то ни было, пусть даже и сам Увилл Тионит, посягал на всё, что было ему дорого!

Туман таял, и вот уже Давин увидел сперва смутные очертания, а затем и ряды своих людей, напряжённо вглядывающихся туда, где находилось войско Увилла. Боги, лорд Олтендейл был знатным воякой, повидавший на своём веку не одну битву, но до сих пор он никогда прежде не видел такого количества воинов в одном месте!

Коалиция лордов, противостоящая Тиониту, сумела собрать под свои знамёна более сорока тысяч клинков. Предания времён империи гласили, что в те времена под знаком Белого Дуба[3] собиралось и до двух сотен тысяч людей, но теперь это казалось совершенно невероятным. Впрочем, те времена были совсем иными.

Тринадцать лордов доменов прислали свои войска на Гвидово поле, и девятеро из них присутствовали лично. Давин слукавил бы, если бы сказал, что они прислали войска ему. Лорды не признавали кого бы то ни было выше себя, будучи равными, и в этом была та правда, за которую и стоял сейчас здесь Давин Олтендейл. Правда, попрать которую вознамерился Увилл.

У самого бунтаря Тионита войско было не в пример скромнее — разведка докладывала о двадцати двух — двадцати пяти тысячах солдат. Впрочем, и это число казалось невероятным — откуда бы он мог набрать такую прорву? Да, простонародье и мелкие феодальчики обожали и едва ли не поклонялись ему, но всё же названное количество просто не укладывалось в голове. Неужто он согнал под знамёна всё население центральных доменов?

Это была не первая схватка между Увиллом и Коалицией лордов, но она должна была стать последней. Сегодня должно быть покончено и с самим непоседливым выскочкой, и с его бреднями о единоличном правителе. У Тионита нет шансов — никакая сила не выстоит против армии, которую собрала Коалиция.

Туман окончательно растворился под ударами сразу двух стихий — солнца и ветра, и теперь в свете разгоревшегося уже дня Давин хорошо видел полоску вражеской армии. Боги, кажется, разведка не слишком-то ошибалась! Там действительно были тысячи и тысячи бойцов. Может быть и не двадцать тысяч, но, судя по всему, никак не меньше пятнадцати.

Сколько людей сегодня поляжет на этом поле? Сколько из тех, кто сейчас ещё дышит прохладным утренним воздухом, заплатит жизнями за тщеславие этого мальчишки?..

Зелёное с прожелтью Гвидово поле, похожее на гигантскую чашу, разделяло два грязно-коричневых, слегка колыхающихся прямоугольника. Давин вновь поглядел по сторонам. Он видел штандарты других лордов Коалиции — всего в сотне-другой ярдов от него находилась ставка лорда домена Варса Брада Корти, и его вздыбившиеся змеи на жёлтых знамёнах ярились, поддаваясь порывам всё усиливающегося ветра. Армии других лордов располагались дальше, и некоторых он вовсе не видел со своего места.

Как же жалко выглядело войско Увилла на фоне полков Коалиции! Вглядываясь в ряды воинов, над которыми кое-где плескались голубые стяги Тионитов, Давин вдруг скрипнул зубами.

— Что же ты натворил, сын?.. — пробормотал он.

Впрочем, это был скорее некий ритуал, нежели реальное проявление чувств. Давин давно уже привык видеть в Увилле не мальчишку, которого он действительно воспитывал словно сына, а врага. Никаких особенных чувств к нему у старого воина не осталось. По крайней мере, Давин считал именно так и очень надеялся, что так оно и есть. Он понимал, что если Увилл не будет мёртв к исходу этого дня, то всё равно будет казнён чуть позже. И что он, Давин Олтендейл, будет одним из тех, кто скрепит этот приговор своей подписью.

Старый лорд вновь прикусил шрам на губе так, что на глазах выступили слёзы. Остались считанные минуты. Интересно, хватит ли у Увилла терпения дожидаться атаки Коалиции, или же он, не взирая на значительную разницу в численности, ломанётся в бой первым? Вообще-то он довольно грамотно расположил своё невеликое войско…

Невеликое… Давин вновь усмехнулся про себя. С каких это пор войско в пятнадцать-двадцать тысяч стало невеликим? За всю свою полную схватками жизнь он не мог припомнить случая, чтобы на одном поле собиралась хотя бы даже четверть от тех людей, что ждали сейчас сигнала к атаке с обеих сторон. Как-то незаметно для всех игра пошла слишком уж по-крупному. Давно ли Увилл со своей горсткой в четыре сотни мечей пощипывал пёрышки на впалых боках доменов своих соседей?

Малец действительно поднабрался опыта, да и голова у него варит — будь здоров. Вот и сейчас Увилл расположил свои силы настолько грамотно, насколько это было возможно. Он использовал все те скудные преимущества, которые даровал местный унылый ландшафт. Он постарался увеличить протяжённость фронта, дабы уменьшить вероятность окружения, но сделал это не в ущерб крепости своих рядов. Войска Тионита, разбитые на несколько самостоятельных подразделений, выстроили несколько эшелонов обороны, готовые встретить врага почти с любого направления.

Нет, Увилл всё-таки умнее, чем часто говорят о нём другие лорды! Он не станет нападать — не поведёт своё войско в ловушку. Недалёкий Диввилион заверял остальных, что Тионит непременно нападёт первым, и тогда вступившие в бой войска должны будут отступить назад, втягивая врага в своеобразный мешок, который захлопнут фланговые части. Этот идиот мнил себя стратегом, хотя не победил бы даже в кулачном бою у мельницы. Собственно, все свои схватки с Увиллом он бездарно проиграл уже давно.

Давин вглядывался в ясно теперь уже видимое вражеское войско, словно пытался разглядеть того, кого он когда-то именовал сыном. Увилл, в отличие от большинства других лордов, не любил отсиживаться за спинами своих людей и всегда был в первых рядах. Давин и сам бы с радостью тряхнул стариной — слишком давно он не ощущал этого пьянящего ощущения опасности и восторга, когда на тебя надвигается стена копий и клинков, жаждущих твоей крови.

Но нет… Как и прочие лорды, он останется здесь — якобы для того, чтобы командовать своим сегментом сражения. На практике он понимал, что вскоре его воины убегут отсюда вперёд на несколько сотен ярдов, и всё что он сможет — смотреть на сражение, разворачивающееся вдали. Впрочем, чем Гурр не шутит — может быть позже он всё-таки вскочит на своего Галантиара и приблизится туда, чтобы хотя бы вздохнуть этот непередаваемый аромат пыли, пота и крови.

А Увилл… Давину хотелось надеяться, что сегодня он получит добрый удар меча, который милосердно избавит его от последующего унижения и мучительной казни, какую, несомненно, придумают для него мстительные лорды.

Воины, стоящие впереди, переминались с ноги на ногу всё сильнее. Теперь, когда тумана уже не было, всё продолжающаяся заминка начинала порядком действовать на нервы. Ропот становился всё громче — кто-то, пытаясь поднять боевой дух свой и товарищей, глумился над численностью и подготовкой противника, кто-то прикрикивал на говорунов, желая последние минуты перед боем провести в тишине и молитве, но более всего было нетерпеливых вопросов — ну когда уже?

Единого командующего у армии Коалиции не было — никто из лордов не пожелал уступить это право другому. Поэтому сейчас, когда ожидаемой атаки Тионита не случилось, наступила некоторая растерянность. Давин даже презрительно хмыкнул, подумав про себя — какое, должно быть, глупое зрелище они сейчас представляют с той стороны поля. Хотелось думать, что Увилл воспримет эту заминку как часть тактической игры.

— Подведите Галантиара, — бросил он через плечо.

Тут же к нему подвели великолепного гнедого саррассанца, по праву носящего это почти царское имя. Легко вскочив в седло, несмотря даже на тяжёлые доспехи, Давин рысью направился ближе к центру — его пять с половиной тысяч бойцов стояли ближе к правому флангу.

Брад Корти, лорд домена Варса, уже поджидал его, сидя верхом. Понимающе ухмыльнувшись друг другу, они направились дальше вместе. Вскоре все девять лордов съехались, чтобы решить, что делать дальше. Да уж — более бестолкового начала для битвы придумать было сложно!..

Многие лорды были явно сконфужены — именно те, кто больше всего настаивал на том, что Тионит, как обычно, с места бросится в атаку. Глупец Диввилион был почти так же пунцов, как и его накидка, и то и дело заводил разговор про сложность рельефа. Впрочем, его никто не слушал.

— Ну что — так и будем стоять, или, может быть, начнём всё-таки? — даже не пытаясь сгладить презрительную шероховатость голоса, поинтересовался Давин.

— Может быть, подождём ещё немного и Тионит всё-таки ударит?.. — Пард Контон, лорд домена Тогода, был, похоже, ещё тупее Диввилиона.

— Может быть… — серьёзно кивнул Давин. — А если мы подождём достаточно долго, то, может дождёмся и атаки от его сынишки.

— У Тионита нет сына, — широко улыбнулся Корти, прекрасно уловив сарказм.

— Ничего, он вполне может успеть.

— Лорд Олтендейл, ваше зубоскальство сейчас неуместно! — резко воскликнул Тедд Вайлон, лорд домена Вайлона, явившийся на битву несмотря на свой весьма преклонный возраст, и который, похоже, именно на правах старшинства зачастую считал себя главным.

— То же самое я говорил об уверенности большинства лордов в том, что Увилл непременно атакует первым. Однако же вы не стали прислушиваться.

— Прошу вас, господа! — встрял Корти, хотя его, очевидно, забавляла эта перебранка. — Мы выглядим нелепо в глазах наших же людей. Мы должны что-то решить, и решить как можно скорее, а не то наш славный оппонент может и заскучать.

Корти был одним из умнейших и хитрейших людей, которых знал Давин. Пожалуй, он, как никто другой из присутствующих, был достоин уважения. Но всё же лорд домена Танна чувствовал инстинктивную неприязнь к нему. Брад Корти был столь же скользким и коварным, как и змей, изображённый на его щите. Даже сейчас он произнёс свою тираду не для того, чтобы успокоить присутствующих, а из желания унизить их ещё больше.

— А что тут решать? — вскинулся тёзка лорда Корти — Брад Клайн, лорд домена Бейдина. — У нас двукратное превосходство. Ударим и развеем армию этого щенка! Хорошо бы поспеть до полудня, покуда не стало слишком уж жарко!

— Может, окажете нам честь и первым поведёте своих людей в атаку? — тонко улыбнулся Корти.

Удар был болезненным — лорд домена Бейдина привёл всего шесть сотен мечей, поскольку большинство его былых вассалов сейчас стояли по ту сторону поля. Клайн вспыхнул и заскрежетал зубами, прожигая остряка ненавидящим взглядом.

В этом была вся суть так называемой Коалиции — вздохнул про себя Давин. Союзники поневоле. Союзники, которые охотно вцепились бы друг другу в глотку, если бы посмели. Но они не смели по целому ряду причин — и это было самым главным. Система работала на протяжении веков, а значит — была вполне жизнеспособной. Впрочем, теперь она дала сбой, и виною тому был Увилл Тионит. И именно поэтому лорд Давин, взрастивший парня как родного сына, должен теперь всё исправить.

— Мы ударим все, — резко ответил он. — Попытаемся смять их фланги. У нас довольно сил, чтобы полностью окружить Тионита. Главное, чтобы каждый держал свой конкретный участок фронта. Если сумеем не смешаться и ударить чётко — победа будет за нами.

Спустя несколько минут Давин вернулся к своей палатке. Он видел ожидающие взгляды своих людей, но лишь ободряюще махнул им рукой. Ждать осталось совсем недолго. Ещё раз окинув взглядом ряды и оценив их готовность, Давин поднёс к губам рожок и резко подул. Он видел, как вздрогнули от неожиданности и обернулись те из воинов, что глядели в этот момент вперёд. Он подал сигнал остальным лордам, что его люди готовы.

Вскоре такие же звуки раздались слева и справа от него. Насчитав восемь сигналов, Давин подул в рожок вторично. Ему тут же откликнулись другие лорды. Пора!

— Вперёд! — проревел он, подымаясь на стременах.

Уставшие от ожидания воины словно бы даже с некоторым облегчением качнулись вперёд и начали движение. Он же остался на месте, сидя верхом на своём Галантиаре. Теперь всё решали командиры отрядов. Никакой особой тактики, благодаря тупости и самоуверенности некоторых членов Коалиции, лорды так и не разработали, так что особого проку от Давина на поле боя всё равно не было бы. Кажется, приходилось полагаться лишь на численное превосходство. Впрочем, не было повода сомневаться, что этого может оказаться недостаточно.

Наступающие войска покамест двигались неспешно, дабы не тратить лишних сил. Длиннотравье Гвидова поля, не срезанное ещё серпами крепостных, изрядно мешало ходьбе. Кавалерия пока ещё оставалась на месте — ей была отведена роль для возможного окружения. Хотя, возможно, стоило бы пустить её вперёд, чтобы попытаться опрокинуть ряды защищающихся. Но теперь уж поздно было что-то менять. По крайней мере, лошади пойдут лучше по вытоптанному людьми полю.

Войска Увилла стояли, не шевелясь. Они не спешили сократить расстояние до врага, ожидая на подготовленных заранее позициях. Когда между враждующими армиями оставалось не более двухсот шагов, с позиций Тионита взвились тучи стрел. Атакующие перешли на бег, стараясь как можно быстрее преодолеть эти опасные ярды.

Давин поглядел по сторонам. Он увидел девять конных фигур, расположенных каждая у своей палатки. Лишь они, да три десятка денщиков оставались сейчас здесь. Впрочем, была ещё и конница — около двух тысяч всадников. Вздохнув, Давин вновь перевёл взгляд на бушующее вдалеке людское море. Оттуда уже доносились истошные крики яростно сражающихся и умирающих людей и лязг оружия.

Где-то там сейчас сражался его названный сын — лорд Увилл Тионит, который за последние четыре года утопил в крови все центральные домены.

 Фут — мера длины, равная 30,5 см.

 Ярд — мера длинны, равная приблизительно 91 см.

 Белый Дуб — геральдический символ Кидуанской империи.

Глава 1. Вдова

По плотно утоптанной глине двора загрохотали колёса экипажа. Странно, Давин сегодня не ждал гостей. Он с любопытством выглянул из узкой бойницы, которую сам гордо именовал окном. Во двор въехала видавшая виды карета без гербов и опознавательных знаков. Возможно, кто-то из его вассалов прибыл с какой-то просьбой… Давин поморщился — после вчерашних возлияний всё ещё несколько побаливала голова, так что меньше всего ему сейчас хотелось выслушивать жалобы мелких феодалов друг на друга.

Карета остановилась неподалёку от входа. Лакея на запятках не было, поэтому кучер сам соскочил с козел, чтобы отворить дверцу. Давин вскрикнул от неожиданности — из кареты осторожно вышла молодая женщина в чёрном платье. Одной рукой она опиралась на руку кучера, а другой крепко прижимала к себе ребёнка. Вслед за женщиной из экипажа выскочил, не давая кучеру себе помочь, мальчишка лет шести.

Конечно же, Давин сразу же узнал женщину. Это была Лаура Тионит — жена, а точнее теперь уже вдова лорда домена Колиона Торвина Тионита. Торвин скончался около месяца тому назад, и Давин присутствовал на его погребении. И вот теперь он просто терялся в догадках по поводу этого странного и совершенно нежданного визита. Позабыв про головную боль, лорд Олтендейл бросился вниз по узкой и тёмной лестнице.

— Лаура! — не скрывая изумления, воскликнул он, едва завидев женщину, по-прежнему прижимающую к груди дитя. — Что случилось?

Надо сказать, что Давину было вполне позволительно такое нарушение правил приличия в обращении с госпожой Тионит, поскольку их связывала вполне искренняя дружба. Точнее, эта дружба связывала с Давином её покойного мужа, но вполне естественно распространилась и на его супругу. И это было тем удивительнее, что подобное взаимное расположение нечасто можно было встретить среди лордов доменов.

— Ах, Давин, — лицо Лауры заметно осунулось за последнее время и до сих пор хранило следы пролитых слёз. — Мне очень нужно с тобой поговорить!

Лорд Олтендейл тут же предложил гостям пройти в его кабинет, где они могли бы говорить вполне свободно.

— Не приказать ли подать вам чего-нибудь? — предупредительно осведомился он.

— Разве только стакан воды, — бледно улыбнулась Лаура.

— А я бы поел чего-нибудь! — неожиданно встрял мальчик.

— Увилл! — резко одёрнула его смутившаяся мать.

— Но дядя Давин сам спросил!.. — с обидой в голосе воскликнул паренёк, которого назвали Увиллом.

— Всё в порядке, Лаура. Я сейчас распоряжусь. А ты, парень, должен понять, что вызвало недовольство твоей мамы. Ты не должен встревать в разговоры взрослых.

Давин, у которого пока ещё не было собственных детей, вполне по-отчески относился к детям своего друга, и особенно теперь, когда его не стало, он чувствовал, что должен хоть в какой-то мере заменить сиротам их потерянного отца.

— Я уже не мальчик! — с явным вызовом в голосе возразил Увилл. — Теперь я — лорд домена Колиона, как мой отец!

При этих словах Лаура как-то странно скривилась, хотя тут же взяла себя в руки. Давин же, напротив, не сдержался и довольно ухмыльнулся:

— А ведь и не поспоришь! Хорошо, мой лорд, сейчас тебе принесут поесть. Прошу, пройдите в мой кабинет.

И он сам пошёл впереди, указывая дорогу, тогда как дворецкий бросился на кухню, чтобы распорядиться насчёт еды.

— Признаюсь, твой визит для меня стал полной неожиданностью, — убедившись, что дверь плотно закрыта, а гости с относительным удобством разместились в громоздких креслах, вновь заговорил Давин. — Почему ты здесь? И что за странный экипаж? Где слуги и охрана? Вы что — ехали так из самого Колиона?

Внезапно захныкал ребёнок, всё ещё прижимающийся к груди Лауры. Давин знал, что это — годовалая девочка, дочь Лауры. Правда, сейчас он никак не мог припомнить её имени.

— Дети устали с дороги, — словно извиняясь, проговорила женщина. — Может быть, для них найдётся комната, где они могли бы отдохнуть?

Странно было слышать от весёлой и даже озорной обычно Лауры этот сломленный, просительный тон. Да, смерть мужа здорово подкосила её, но здесь, похоже, было что-то ещё. Никогда раньше — по крайней мере, с тех пор, как они подружились, — Лаура не была столь скована.

— Я не устал, и я не… — вновь начал было Увилл, но Давин решил, что пора проявить твёрдость.

— Ты не ребёнок, мы это уже поняли, — строго осадил он юного лорда домена Колиона. — Но, полагаю, ты по-прежнему сын своей матери? А коли так — будь добр слушать её и выполнять то, что она велит! Теперь ты — лорд домена, а это — огромная ответственность, мой друг. Из невежи не выйдет хорошего господина, уж ты мне поверь!

Увилл покраснел, но всё же смолчал, видя, как глядит на него мама.

— Я велю подать обед в комнату для гостей, — тоном, не терпящим возражений, продолжил Давин. — Уверен, что сейчас спустится Кара — ей наверняка уже доложили о вашем приезде. Она с удовольствием понянчится с… малышкой.

Давин так и не припомнил имя девочки, поэтому слегка замялся. И действительно — вскоре в двери деликатно постучали, и в комнату вошла Кара, жена лорда Олтендейла. Пожалуй, она была не так красива, как Лаура, и выглядела намного старше, хотя они были почти ровесницами. Возможно, дело было в излишней полноте — следствии какой-то болезни. Но Давин с нежностью и уважением относился к супруге, пусть она покамест так и не смогла подарить ему радость отцовства.

Кара и Лаура вполне тепло относились друг к другу, поэтому поздоровались со всей душевностью. Тактичная и мудрая хозяйка дома тут же поняла сложившуюся ситуацию, поэтому по первому же слову Давина с непередаваемой нежностью взяла на руки хнычущее дитя и, забавно сюсюкая что-то на вымышленном младенческом языке, вынесла её из кабинета. Следом шёл всё ещё красный от досады Увилл.

Вскоре плач ребёнка затих — и не потому, что её унесли достаточно далеко. Просто Кара умела успокаивать. Лицо Лауры слегка разгладилось — по крайней мере, за судьбу детей сейчас можно было не переживать.

Тактично постучал слуга — он принёс кувшин с водой и две кружки, после чего моментально удалился, оставив хозяина наедине с его гостьей. Давин самолично налил в одну из кружек воды и подал Лауре, но та, заметно волнуясь, не отпила даже глотка.

— Что стряслось, Лаура? — вновь заговорил Давин, опуская светскую болтовню.

— Это Дафф… — женщина замялась, не зная, как начать.

— Дафф? — Давин был искренне удивлён.

Дафф Савалан, лорд домена Латиона, был третьим в их тесной дружеской компании. Все они были почти одногодками, и, что ещё важнее, все трое стали лордами в достаточно юном возрасте. Сам Давин, которому едва минуло двадцать три, уже шесть лет был властелином своего домена. Покойный Торвин был на два года старше, и был лордом уже целых девять лет. Даффу не так давно исполнился двадцать один год, из которых почти шесть лет он стоял во главе домена.

На заседаниях Стола, где в массе своей присутствовали лорды куда старше и зануднее, эти трое быстро сблизились. По удивительному стечению обстоятельств они возглавляли соседствующие домены. Эта дружба, обычно столь нехарактерная для лордов, то и дело становилась объектом недовольного внимания со стороны участников Стола. Иной раз причиной тому были взрывы хохота, которые частенько довольно неуместно прерывали заседания. Но куда больше беспокоил лордов этот внезапный союз, который в будущем мог значительно повлиять на баланс сил.

По незыблемому правилу Стола лорд, сколь бы юн или туп он ни был, имел полное право присутствовать на заседаниях, так что преувеличенно благообразные лендлорды вынуждены были терпеть выходки шумной троицы, лишь изредка позволяя себе одёргивать их, когда те заходили уж слишком далеко. Впрочем, на заседаниях Стола крайне редко решалось что-то по-настоящему важное, так что никакого особенного ущерба от столь неподобающего поведения они не претерпевали.

Чаще всего объектом этой весёлости становился Дафф, чья неуёмная любвеобильность была почти комичной. Например, тот же Торвин мог иной раз на протяжении четверти часа с абсолютно серьёзной миной рассуждать о возможных объектах страсти юноши. В этот список неизменно попадали сперва крупные домашние животные, затем — животные поменьше. Ежели кто-то не цыкал на разошедшегося в своих фантазиях лорда, тот вполне мог добраться и до мелочи вроде мышей и канареек.

Шутки шутками, но поскольку заседания Стола проходили поочерёдно у всех лордов, то можно было с уверенностью сказать, что в каждом из этих городов бегало как минимум по одному бастарду лорда домена Латиона. Дафф старался не пропускать ни одной смазливой служанки, хотя при этом странным образом сторонился более знатных дам, хотя многие дочери мелкопоместных дворянчиков, пожалуй, не сумели бы отказать пылкому юноше.

При этом Дафф не умел или не хотел держать язык за зубами, так что все свои похождения он необычайно красочно описывал своим приятелям, прекрасно понимая, что тем самым предоставляет им очередную порцию предметов для острот.

Нужно отметить, что из всей троицы лишь он один и не был женат — Дафф успел осиротеть до того, как родители устроили его личное счастье, так что теперь он с полным правом наслаждался холостяцкой жизнью. У него было несколько братьев, и о наследнике думать нужды не было, что полностью устраивало молодого повесу.

И вот теперь Давин никак не мог взять в толк — чем же таким этот оболтус мог так расстроить и взволновать Лауру. Более того — похоже, он её здорово напугал.

— Он приезжал ко мне, чтобы… Чтобы просить моей руки…

И вновь Давин с неприятным чувством отметил странную сломленность, звучавшую в её словах. Но абсурдность сказанных слов заставила его не очень-то вежливо фыркнуть, забывая даже о состоянии гостьи.

— Дафф? — с недоверчивой насмешливостью переспросил он. — Просил твоей руки? Как-то непохоже на него!

— Он и сам был на себя непохож, — лорду показалось, или Лауру даже передёрнуло. — Он изменился, Давин. Давно ли ты видел его?

— В последний раз — во время погребения Торвина, — невольно помрачнев, ответил Олтендейл. — Но тогда мы все были на себя непохожи…

— Он прибыл ко мне пятого дня, — заговорила Лаура, нервно ломая пальцы. — Приехал в сопровождении целого отряда — человек двадцать, а то и больше. И едва ли не с порога объявил, что намерен взять меня в жёны.

— Да уж… — тон Давина продолжал оставаться насмешливо-легкомысленным. — От этого болвана многого можно ждать, но такое чудачество странновато даже для него. Ну так откажи — велика проблема! Уверяю тебя, даже если он будет божиться, что наложит на себя руки от горя — он позабудет об этом уже на следующий день!

— Ты ничего не понял!.. — с тихим отчаянием возразила Лаура. — Дафф изменился! Его словно подменили! Он был жёсток и циничен. И дал понять, что не потерпит отказа.

— Не потерпит? — Давин ухватился за последнее слово, хотя всё, что говорила Лаура звучало достаточно абсурдно. — Что значит — не потерпит? И что же он сделает?

— Он пообещал, что… возьмёт силой и меня и домен… — сгорая от стыда, Лаура закрыла лицо дрожащими пальцами.

— Что?.. — недоумённо рявкнул Олтендейл, хотя ощущение абсурда не отпускало — слишком уж не вязалось то, что говорила несчастная женщина с тем образом гуляки и ловеласа Даффа, который был так хорошо ему знаком. Однако же сказанное было столь вопиющим, что кровь бросилась ему в лицо. — Ты уверена, что верно поняла его слова?

— Разве тут возможны разночтения? — горько усмехнулась Лаура. — Всё, что он говорил, было предельно ясно и недвусмысленно.

— Подонок… — глухо проворчал Давин.

Сказанное Лаурой решительно отказывалось укладываться в голове, и где-то в глубине души он по-прежнему считал всё это недоразумением. Но его честь восставала даже против этой мифической на первый взгляд ситуации. Пусть даже несчастная женщина, недавно потерявшая мужа, превратно всё поняла — в данный момент он не имел права усомниться в её словах.

— Ты хочешь сказать, что он обещал не только обесчестить тебя, но и забрать себе домен? — продолжил он.

— Всё было именно так… — пролепетала бедняжка, и пережитое потрясение вскипело в её глазах в виде огромных слёз. — Уверяю тебя, Давин, Дафф совершенно изменился. Я никогда не видела его таким. Это будто другой человек… Он сказал, что… — Лаура едва подавила рыдание. — Что убьёт Увилла, а меня сделает… своей наложницей…

— Он блефует! — со всей горячностью заверил её Давин. — Стол никогда не примет этого. Попробуй Дафф выкинуть что-нибудь в этом роде — и против него ополчатся все лорды. Да и хватит ли у него силёнок!..

— Он сказал мне, что уже хоть завтра под стенами Колиона будут стоять семь тысяч клинков…

— Этого не хватит для полноценной осады! — попытался убедить Лауру Давин, хотя прекрасно понимал, что Колион далеко не идеален в плане обороны. — Он потеряет уйму времени, а к тому времени подоспеет помощь!

— Похоже, Дафф заранее переговорил с наиболее влиятельными из наших вассалов, — кулаки женщины судорожно сжались. — Все они в один голос советуют принять его предложение. По их мнению, шестилетний мальчик будет плохим лордом и не сумеет защитить их от нападок.

Увы, мир между доменами действительно был достаточно хрупким и сохранялся, если можно так выразиться, лишь на глобальном уровне. Это не мешало каждому лорду иметь иной раз десятки территориальных претензий к соседям, так что небольшие приграничные стычки из-за спорных территорий случались постоянно. Что говорить — и сам Давин уже несколько раз переведывался со старым Пиладом Диввилионом из-за парочки лугов на границе с доменом Диллая.

Так что в словах вассалов была доля истины. Особенно остро это понимали как раз приграничные феодалы, которым обычно доставалось больше всех, а потому они как никто были заинтересованы в сильном и решительном лорде, внушающем почтение и страх соседям. Правда, это описание, вроде бы, совершенно не вязалось с Даффом Саваланом, но, говоря откровенно, выбор между инфантильным и легкомысленным мужчиной и серьёзным не по годам ребёнком всё же редко падает на долю последнего.

— У меня три с половиной тысячи мечей, — мрачно проговорил Давин. — Я тотчас же пошлю их в Колион.

— Это бессмысленно, — возразила Лаура. — Если придут войска Даффа, мои вассалы, боюсь, переметнутся на его сторону. Ты понапрасну потеряешь людей и будешь втянут в нешуточную войну.

— Мы сейчас говорим об одном и том же Даффе? — вновь переспросил Давин, не в силах отделаться от ощущения сюрреалистичности этого разговора. — Этот свиристел, помнится, не мог без посторонней помощи зашнуровать штаны! О какой нешуточной войне ты говоришь?

— Ах, Давин, — судорожно вздохнула Лаура. — Ты никак не можешь понять — того Даффа больше нет. Ты совсем не знаешь его!

— А ведь верно, — хлопнул себя по колену Давин. — Мне всего-то и нужно, что встретиться с ним. Бьюсь об заклад — я всё улажу. Или мы позже вместе посмеёмся над этим недоразумением, или… Или я размажу его по стене как комара! — мрачно закончил он.

— Это опасно! — с ненаигранным ужасом воскликнула Лаура. — Ты не можешь ехать к нему! Кто знает, что он с тобой сделает?

— Дафф? — зловеще рассмеялся Давин. — Я прекрасно знаю, что он сделает — расскажет очередную тошнотворную историйку про свои игрища с малолетней служанкой, или же напьётся до бесчувствия, чтобы избежать разговора.

— Пожалуйста, Давин, возьми с собой столько людей, сколько сможешь! — взмолилась несчастная женщина.

— Может быть, прихватить сразу всё войско? — ухмыльнулся лорд. — Полно, Лаура, всё будет хорошо! В последнее время тебе пришлось через многое пройти, и сейчас ты… слегка расстроена. Давай договоримся — ты будешь гостьей моего дома, покуда я не вернусь от Даффа. Я приволоку тебе этого засранца за ухо, чтобы он вымаливал твоего прощения, стоя на коленях. Идёт?

— Давин, поклянись мне, что возьмёшь с собой самых лучших и самых верных твоих людей! — в отчаянии воскликнула Лаура. — Поклянись, или я никуда тебя не отпущу!

— Ты заговорила прямо как моя жена! — с явной нежностью усмехнулся Олтендейл, глядя на милое, несмотря на невзгоды, личико гостьи.

Она всегда нравилась ему. Конечно, он ни на миг не забывал, что Лаура — жена его друга, а потому его приязнь была чисто дружеской. Просто так распорядилась судьба в лице родителей двух семейств. Просто его отец подыскал ему Кару, дочь своего вассала, бывшего ему ещё и лучшим другом. А родители Торвина отыскали для него вот это чудо. Впрочем, сейчас Давин был несправедлив в своих мыслях. Кара — чудесная женщина. Она добра, весела — что довольно непросто при её частых приступах болезни. Лорд не терял надежды, что однажды она подарит ему наследника, и добросовестно делал всё возможное для этого.

— Ладно, клянусь тебе! — смягчившись, улыбнулся Давин. — Я возьму столько людей, сколько это будет приемлемым в данном случае. Ведь всё же я отправляюсь в гости к старому другу, а не на переговоры с врагом! — горько хмыкнул он. — Но обещаю тебе, что эти люди будут лучшими из лучших!

На том и было решено. В тот же день, чтобы не терять времени, Давин отправился в путь в сопровождении десятка вассалов — то число, которое он счёл обоснованным для лорда, предпринявшего путешествие за десятки лиг[1]. Лаура с детьми осталась гостьей в замке Олтендейлов, окружённая тёплой заботой его хозяйки. Давин обещал вернуться не позднее чем через две недели.

 Лига — мера длины, равная приблизительно 4,8 км.

Глава 2. Добрые друзья

В отличие от Танна, Латион был городом всегда. Построенный аж во времена империи, он, должно быть, когда-то давно был достаточно крупным. В то время, как столица империи Кидуа исчезла, поверженная северными варварами, а многие западные города подверглись разрушению, сюда, в так называемые центральные домены, разруха пришла вполне естественным путём. После падения империи всё здесь пришло в упадок и безо всяких варваров — города захирели, население уменьшилось. Междоусобицы, голод и болезни сделали своё дело, отбросив мир в своём развитии едва ли не на тысячелетия назад.

И всё же наследие империи в некотором виде сохранилось. Дороги, которые постепенно приходили в упадок без должного ухода, но всё же были; города, которые лишились двух третей своих жителей и были совершенно запущены, но всё же были. Давин мог только предполагать — как выглядел Латион во времена Кидуанской империи. Даже сейчас он смотрелся внушительно, хотя было ясно, что от былого величия осталась лишь бледная тень.

Для пущей представительности Давин решил путешествовать в экипаже, но в итоге проклял это решение. Да, наверное, пару тысяч лет назад было бы сущим удовольствием прокатиться в карете по мощёной дороге, но теперь… Было видно, что за дорогой никто не ухаживает — огромные ямы зияли то тут, то там. Кое-где, напротив, здоровенные глыбы булыжников выпирали наружу, так и норовя сломать если не само колесо, то хотя бы каретную ось.

Насколько же приятнее казались сейчас родные грунтовые дороги его собственного домена! Пусть это были лишь две уезженные колеи посреди полей, но по ним путешествовалось не в пример комфортнее. Впрочем, когда-то, много-много сотен лет назад мощёная дорога шла и через земли домена Танна, направляясь к Танийскому перевалу и дальше — в Загорье. Однако от неё не осталось и напоминаний — она была вся целиком разобрана для строительства укреплений в том числе и того же Танна.

В общем, к замку Даффа, располагающемуся неподалёку от вальяжно текущего Труона, Давин подъехал в не лучшем расположении духа. Однако же, собрав всё своё раздражение, накопившееся в дороге, он попытался засунуть его как можно глубже. Сейчас нельзя было поддаваться эмоциям — нужно было максимально беспристрастно и спокойно разобраться в ситуации.

Впрочем, начало оказалось немного сбивающее с толку и с нужного лада — Даффа, судя по всему, не было дома. По крайней мере, предупредительнейший лакей сообщил, что господин отправился на охоту и вернётся лишь к вечеру. Слегка обескураженный Давин хотел было отправиться на поиски, но вовремя сообразил, насколько это будет неуместно.

— Изволите обождать в покоях? — низко кланяясь, осведомился лакей.

— Изволю, — буркнул Давин, входя.

Его провели в гостевую комнату, где спешно растопили камин и постелили свежее бельё на постели. После принесли весьма неплохой обед. Вассалы Давина также были размещены в одной из больших комнат в первом этаже.

Весь остаток дня Давин пытался скоротать время. С наслаждением повалявшись пару часов на вполне удобной постели, чтобы хоть как-то унять ноющую после дороги спину, дальше он просто сидел у окна, время от времени потягивая пиво и почти машинально жуя куски холодной оленины.

Всё это время он пытался проиграть в голове предстоящий разговор. Нужно ли было бросаться с места в карьер и, вполне возможно, огульно обвинять Даффа в скотстве? Или же не открывать сперва истинной причины приезда, чтобы понаблюдать за ним? Обычно лицо юноши было открытой книгой, на которой всё отображалось едва ли не раньше, чем формировалось в самом мозгу.

Когда уже начало темнеть, всё тот же лакей осторожно осведомился — подать ли гостю ужин, или он предпочтёт дожидаться хозяина? Есть особенно не хотелось, но добрая еда — отличное средство от скуки, поэтому Давин решил, что Дафф вполне поужинает и без его компании.

Уже совсем свечерело, так что за мутным слюдяным окном нельзя было уже ничего разглядеть. Давин валялся на кровати, любуясь танцем света и тени на потолке и стенах от горящего камина. По всем подсчётам Дафф давно уже должен был бы вернуться — разве что он охотится за пару десятков миль от города.

В коридоре послышались шаги. Это точно был не кто-то из слуг — те старались передвигаться бесшумно. Кроме того, характерное позвякивание шпор по камням с головой выдавало дворянина. Это точно был Дафф. Однако же, это было довольно странно. Давин обладал достаточно чутким слухом и был уверен, что сумеет услыхать возвращение охоты. Но ничего подобного не было. Вместе с тем, трудно было предположить, что лорд Савалан отправится на подобное мероприятие в одиночку или лишь с парой слуг.

Не был он ни на какой охоте! — с досадой подумал Давин. Всё это время он был здесь, в замке! Лорд Олтендейл скрипнул зубами, резко садясь. Впрочем, само по себе это ещё не означало — подобная идиотская выходка была вполне в духе этого несносного буффона.

Шумно распахнулась дверь, и в комнату ввалился сам хозяин замка. Он был в охотничьем костюме и даже, как мы упоминали ранее, не снял шпор, будто бы лишь только узнав о госте, тут же бросился к нему. Впрочем, костюм был чист и свеж, так, будто бы его надели какую-нибудь четверть часа назад. Да что там костюм! Сапоги были начищены так, что на них вопиюще выглядела бы даже небольшая пылинка. Да, в этом был весь Дафф — его ума хватало лишь на нелепые шутки.

— Давин, дружище! — расплываясь в счастливой улыбке, возопил юный шут. — Какими ветрами тебя закинуло сюда? Извини, не знал, что ты сегодня прибудешь — иначе ни за что не заставил бы тебя ждать! Но что поделать — мне скучно, вот и приходится развлекаться хотя бы охотой!

Уже в эту самую секунду Давин принял решение подыграть Даффу. Нет, этот недотёпа никак не мог быть тем самым Даффом из рассказа Лауры! Бедняжка явно что-то напридумывала себе. Ну да ладно, вскоре всё выяснится. А потому сейчас не нужно быть чересчур серьёзным, чтобы вскоре не сделаться смешным из-за этих нелепых подозрений.

— Что-то подсказывает мне, приятель, что охотился ты совсем не за косулями или кабанами, — поднимаясь навстречу Даффу, рассмеялся он. — Что там сегодня в твоём ягдташе? Дочка мельника? Жена лесника?

— Ты, как всегда, видишь меня насквозь! — с комичным смирением вздохнул Дафф, обнимая друга. — Если выбирать между ланью, что бегает на четырёх ногах и той, что бегает на двух — я всегда предпочту последнюю! Как минимум, погоня за нею не бывает такой утомительной!

— Не говоря уж о том, что трофей оказывается куда приятней! — подмигнул Давин.

А может быть всё действительно объясняется куда проще? Возможно, этот потаскун просто весь день прокувыркался в своей постели с какой-нибудь смазливой горожанкой? На самом деле, на Даффа одинаково было похоже и то, и другое. Но Давин давно уже привык не обращать внимания на подобные выходки.

— Тут даже и не поспоришь! — хохотнул в ответ Дафф, присаживаясь за стол, где стояли не убранные до сих пор остатки ужина. — Ну а ты тут какими судьбами? И как добрался?

Давин ухватился за второй неосторожный вопрос и решил пока не отвечать на первый — он решительно не знал, как к нему подступиться.

— Отвратительно добрался! — проворчал он, плюхаясь на другой стул. — Завтра поутру пошли своих людей в направлении к Колиону. Клянусь честью, твои дороги вытряхнули из меня добрую половину кишок! Пусть они соберут их и привезут обратно — авось я найду лекаря, который приладит мне их назад!

Дафф захохотал и, не брезгуя, подхватив с тарелки Давина недоеденный кусок мяса, направил его в рот.

— Во имя всех богов, Дафф! — продолжал сокрушаться Давин. — Ты же сам ездишь по тем же дорогам! Неужели сложно отправить крепостных, чтобы они хотя бы завалили самые глубокие ямы? Молот Асса, да я почти своими глазами видал, как смерды ловят карасей в этих яминах! А в некоторые даже забрасывают сети!

— Я не езжу в каретах, — с набитым ртом пояснил Дафф. — Вот тебе главный урок, дружище — не нужно быть таким неженкой! Ехал бы верхами — горя бы не знал! Дьяволы! Это мясо жёсткое, словно подошва! А пиво ты, я погляжу, вылакал до дна!..

Схватив нож, он заколотил им по пустому кувшину. На звон тут же явился лакей.

— Пива! — выплёвывая недожёванный кусок прямо на стол, рявкнул Дафф.

Лакей тут же исчез. Дафф с некоторым отвращением смахнул комок мяса на пол. Давин никак не отреагировал на происходящее — он лишь всё больше убеждался в том, что Дафф нисколько не изменился.

— Сейчас нам принесут лучшего пива в окрестности сотни лиг! — заявил хозяин замка, не церемонясь, утирая рот рукавом. — Выпив его, ты будешь полностью вознаграждён за свой нелёгкий путь, поверь мне! Это пиво варит жена моего кузнеца, и оно такое же тёмное, как самая тёмная палатийская ночь!

— Зная тебя, я ожидал куда более скабрёзной метафоры, — усмехнулся Давин. — Кажется, наш мальчик стал подрастать.

— Кузнечиха страшна как Гуррова задница, — отмахнулся Дафф. — Так что мне не с чем было сравнивать.

Словно позабыв недавний опыт, юноша вновь откусил здоровый кусок холодного мяса и принялся его жевать. Отсмеявшись непритязательной шутке приятеля, Давин теперь мог помолчать и собраться с мыслями. Он пристально вглядывался в лицо Даффа, пользуясь тем, что сидит спиной к камину, и пытался разглядеть в нём что-то, что доказывало бы правоту Лауры. И не находил.

Принесли пиво, и оно действительно оказалось выше всяких похвал. Дафф, отхлебнув едва ли не половину кружки, наконец сумел протолкнуть в горло неподатливый кусок. Впрочем, это уже не имело значения — вместе с кувшином слуга принёс и поднос с двумя дымящимися тарелками.

— Так что же всё-таки привело тебя ко мне? — залпом приканчивая остатки пива в кружке, поинтересовался Дафф. — Не пойми меня неправильно — я очень рад тебя видеть и всё такое… Просто любопытно.

— Ты приезжал не так давно к Лауре? — максимально нейтральным тоном спросил в свою очередь Давин.

— Приезжал, — легко согласился Дафф, продолжая нарезать кусками мясо, истекающее душистым соком.

— Зачем? — видя, что приятель полностью сосредоточился на столь важном деле, полюбопытствовал Давин.

— Просить её руки, — лорд Савалан взглянул в ответ столь ясными и наивными глазами, что сердце Давина внезапно неприятно ёкнуло.

Он переигрывает — понял вдруг Олтендейл. Дафф слишком уж увлёкся, играя в этакого простачка. Он, конечно, всегда был недалёк, но теперь… Всё это в совокупности — идеально чистые ботфорты, преувеличенно легкомысленный тон, святая простота в глазах… Даже то, как он пытался разгрызть жёсткое холодное мясо, хоть и было похоже на Даффа, но… Именно что похоже. Он будто намеренно изображал дурачка, словно пытался запорошить взгляд гостю.

— Но она носит траур, — не меняя тона, проговорил Давин. — Между прочим, по твоему другу.

— Ну я же не собираюсь жениться на ней прямо сейчас! — подёрнул плечами Дафф. — Это была, скажем так, декларация о намерениях. Мы молоды, и вполне можем подождать годик.

— То есть, ты просто предложил ей подумать о возможном замужестве?

— Арионн милосердный, ну конечно же! — возвращаясь к трапезе, воскликнул молодой человек.

Вся проблема была в том, что теперь Давин ему не верил. Он и сам не мог объяснить — почему, но сейчас он остро чувствовал, что Лаура, пожалуй, была права, а этот наглый малец просто врёт ему прямо в лицо.

— И ты не угрожал ей?

— Угрожал? — изумлённо переспросил Дафф, не донося кусок до рта. — С чего бы мне ей угрожать?

— Ты не умеешь врать, приятель, — с угрозой в голосе проговорил Давин, решив покончить с этим балаганом.

— Серьёзно? — лицо Даффа внезапно исказила злорадная гримаса.

Он бросил кусок мяса обратно в тарелку и с явным отвращением оттолкнул её от себя так, что она едва не упала на пол.

— А ты знал, что я отужинал около часа назад, и что сейчас я глядеть не могу на это мясо? Было ли похоже, что я давлюсь от отвращения, заталкивая его в рот?

Давин совершенно не ожидал подобного всплеска, и уж подавно он не ожидал услыхать подобный тон от Даффа и увидеть подобного выражения лица, а потому совершенно опешил.

— А ты знал, что я не был ни на какой охоте, и всё это время промариновал тебя здесь, сам находясь в какой-то сотне шагов отсюда?

— Это я знал, — чуть оправившись, ответил Давин, пытаясь вернуть себе былую уверенность. — Тебя выдал твой наряд. Ты оказался настолько туп, что не потрудился даже запылить ботфорт.

— По-твоему это была тупость? — ухмыльнулся Дафф. — Нет, дружище, просто мне было всё равно. Я знал, что ты не такой простак, что мне удастся вечно ломать тут комедию. Знаешь, я прямо-таки надеялся, что ты тут же уличишь меня в этом. Я ведь с самого начала понимал, зачем ты здесь! Лаура каким-то образом проскользнула к тебе и наябедничала.

— Ты действительно угрожал надругаться над ней? — Давин скрежетал зубами, пытаясь держать себя в руках.

— Ну, может и говорил что-то такое, не припомню… — улыбнулся в ответ Дафф.

— Скотина! — Давин вскочил и набросился было на бывшего приятеля, но вдруг увидел лезвие кинжала, направленное ему в грудь.

— Спокойней, защитник прекрасных дам! — засмеялся Дафф. — Не надо дёргаться. Мы — взрослые люди, и можем поговорить спокойно.

Давин невольно содрогнулся — он действительно видел перед собой совершенно незнакомого человека. Куда делся этот извечный налёт дурашливости и добродушия? Глаза Даффа смотрели холодно и властно — он явно чувствовал себя хозяином положения. Не будь в его руках кинжала, Давин, быть может, и не сумел бы сдержать себя, а так он, глухо зарычав, повалился обратно на стул.

— Вот так намного лучше, — одобрил Дафф. — Давай проясним всё раз и навсегда. Ты в моём доме, и если мне даже просто покажется, что ты хочешь причинить мне вред — я убью тебя, и никто не осудит меня за это, поскольку, как я уже говорил ранее, ты в моём доме. Твои молодцы тебя не услышат, а вот мои меня — непременно. Если ты приехал разговаривать — так давай говорить!

— Что с тобой случилось?.. — почти прошептал Давин, не в силах прийти в себя от потрясения.

— Ты ничего не понимаешь, да? — расхохотался Дафф и вдруг столкнул свою тарелку на пол, словно она раздражала его тем, что стояла на краю, но так и не упала в предыдущий раз. — Думаешь, что здесь замешана магия? Или это сам Гурр вселился в меня? Ты об этом думаешь, деревенский дурачок?

Давин не привык бояться и до сих пор делал это довольно редко, но сейчас он боялся. Он действительно решил, что в Даффа вселился демон — слишком уж разительной была перемена.

— Ты сказал давеча, что я не умею врать, — внезапно становясь серьёзным, с жаром заговорил Дафф. — О, как ты не прав! Да вся моя жизнь — одно сплошное лицедейство! Как думаешь — легко ли внезапно стать лордом в неполных четырнадцать, когда твои отец и мать буквально сгорели от алой лихорадки у тебя на глазах? Тебе было шестнадцать, семнадцать?.. Ты будешь доказывать, что два года не имеют разницы, но в глубине души и сам признаешь, что имеют! В четырнадцать ты — мальчишка. В шестнадцать — юноша. И отношение к тебе совсем другое. В четырнадцать твои собственные вассалы глядят на тебя так, будто не знают, что им лучше сделать — отодрать тебя розгами, или же убаюкать на руках.

Давин видел, как капельки пота выступили на раскрасневшемся лице Даффа. Видел, как горели огнём безумно распахнутые глаза — хотя, впрочем, это могли быть отсветы камина. Дафф весь подался вперёд, словно пытаясь сократить дистанцию между ними, так что на лицо Давина то и дело долетали капельки его слюны. Однако он не шевелился и не утирал лица. Он, не отрываясь, глядел на собеседника.

— Я был испуган и убит горем. Когда зарывали гроб с моей матерью, больше всего на свете мне в тот момент хотелось кинуться в разрытую могилу, чтобы меня закопали вместе с ней. Но я был лордом своего домена, будь он проклят!.. Впрочем, нет… Я назывался лордом, но я не был им. Меня трясло от одной мысли, что я буду распоряжаться всеми этими людьми, что я буду заседать за Столом… Я был уверен, что последний лакей рассмеётся мне в лицо… И тогда я понял, что гораздо лучше мне будет прикинуться пустоголовым балаболом — ведь именно этого от меня и ждали!

Говоря эти слова, Дафф словно бы снимал какой-то груз со своей души, поскольку он всё больше успокаивался. Наконец он заметно расслабился, вновь принимая удобное положение на стуле. Достав из-за отворота рукава свежий платок, он утёр вспотевшее лицо.

— Я надел на себя маску шута. На заседаниях Стола я заприметил вас с Торвином и прибился к вашей компашке, но даже с вами я боялся быть собой, ведь я был младше вас. Да вы и глядели на меня именно так — сверху вниз, снисходительно и насмешливо. Что ж, я стал именно тем, кем вы меня представляли. Мне было совсем не трудно — как ты уже, должно быть, понял, лицедейство — это моё. Боги, я напропалую врал о своих интрижках, а вы верили! — Дафф нервно рассмеялся. — Болваны! Да если бы я переспал хотя бы с десятой частью тех, о ком говорил, то сейчас уже, поди, подыхал бы от сифилиса! Но вам ведь было плевать, не так ли? Вам хотелось лишь зубоскалить, и я давал вам такую возможность. Вы называли меня своим другом, но на самом деле я был для вас не более чем забавной зверушкой!

— Ладно, я понял, — пытаясь сохранять ровный и насмешливый тон, заговорил Давин, хотя его до сих пор слегка потряхивало. — Всё это время ты ходил, обиженный на весь мир из-за того, что никто не хотел воспринимать тебя всерьёз. Но какое отношение к этому имеет Лаура? Она всегда была добра к тебе! Зачем вымещать свою злость на ней?

— Да ты, похоже, совсем дурак, дружище! — вновь расхохотался Дафф. — Какая там злость? Я предложил Лауре обвенчаться, поскольку она всегда мне очень нравилась. Я хочу эту женщину себе, и теперь, когда появилась такая возможность, я ею пользуюсь! Уж поверь, я буду для неё не худшим мужем, чем был Торвин!

— И потому ты угрожал её сыну? — рявкнул Давин, снова выходя из себя.

— Боги, да стоит ли придавать этим словам значение? — презрительно отмахнулся Дафф. — Я уж не помню — к чему это было сказано. Пришлось к случаю, не более того. Если всё будет по-моему, мальчишке нечего опасаться!

— Вот как? — взорвался Давин, вновь вскакивая на ноги.

— Эй, держи себя в руках, громила! — весело воскликнул Дафф, быстро выхватывая кинжал. — Мы просто разговариваем, не забыл? Извини, но я не допущу мордобоя! Если ты приблизишься настолько, чтобы я мог воткнуть в тебя клинок — я сделаю это.

Давин, наверное, без особого труда мог бы обезоружить юношу, который был худощавей и явно слабее, но понимал, что это ни к чему не приведёт. Дафф поднимет крик, и сюда ворвутся десятки вооружённых людей. И тогда не поздоровится ни ему, ни его спутникам. А потому он вновь грузно осел на стул.

— Мальцу ничего не будет угрожать, — снова заговорил Дафф, на сей раз не добавляя «если всё будет по-моему». — Если он готов стать мне добрым сыном, то я буду ему добрым отцом. Я ведь не чудовище и не пожиратель детей.

— Ты угрожал Лауре… — начал было Давин, но Дафф его тут же перебил.

— Я не угрожал Лауре. Я просто обозначал перспективы.

— Ты обещал обесчестить её…

— Да сколько можно! — закатил глаза Дафф. — Ну сказал там что-то сгоряча, с кем не бывает! Да дело совсем не в том! Хочешь, я прямо сейчас поклянусь тебе, что пальцем её не трону против воли? Я лишь хочу сказать, что у неё не будет выбора.

— Ты начнёшь войну? Лорды этого не одобрят! — хмуро посулил Давин.

— Ой ли? — усмехнулся Дафф. — И на чём основано твоё утверждение? Я спрашиваю об этом, потому что оно в корне расходится с тем, что знаю я, а мои знания подкреплены реальными делами. Ты не поверишь, но едва ли не весь минувший месяц я провёл в седле! Носился по доменам, будто ошпаренный — мозоли на заднице до сих пор не сошли! Но зато я переговорил со всеми мало-мальски значимыми лордами из числа тех, что верховодят сейчас за Столом. И все они сказали мне одно и то же — никто не встрянет в мои дела с Лаурой. Раскрой глаза, Давин, это случается сплошь и рядом! Причём свадебный подарок — далеко не худший вариант приобретения домена!

— Но будет война!.. — не слишком-то уверенно возразил Давин.

— С чего бы? — пожал плечами Дафф. — Или ты притащишь к Колиону свои две тысячи бойцов, или сколько их там у тебя? Ты же не думаешь, что вассалы Колиона станут рисковать жизнью и землями ради мелкого щенка, который, быть может, никогда и не вырастет в сильного волкодава? Впрочем, если у тебя и были подобные иллюзии, то я спешу тебя успокоить. Бадд, мой младший братец, побывал в домене Колиона и пообщался с тамошними феодалами. И все они, за редким исключением, заверили, что не станут вмешиваться. Да, они принесли присягу Увиллу, — предупреждая возмущения Давина, повысил он голос, поднимая руку. — Но ведь и сеньор связан клятвой со своими вассалами. Клятвой защищать их от возможных посягательств. А защитник из парнишки покамест никакой, не так ли?

— Понимаешь ли ты, что было бы, если бы во времена, когда ты только стал лордом домена, поблизости отыскался бы такой вот Дафф? — глухим от ярости голосом произнёс Давин.

— Но ведь этого не случилось! — фыркнул лорд Савалан. — Так к чему тогда весь этот разговор?

— Значит, ты будешь лордом домена Колиона, а здесь, в Латионе, посадишь одного из своих недалёких братцев? — кривясь от злобы, спросил Давин.

— Признаться, я предпочёл бы остаться в Латионе, но это невозможно… А по поводу моих братьев… Ты уже попался однажды на эту удочку, но так ничему и не учишься. В моей семье нет недалёких людей, дружище. Возможно, однажды это поймёт вся Паэтта. Коли хочешь знать, то эта идея как раз пришла в голову Давилу — тому самому, кто займёт тут моё место. Впрочем, ты волен думать как угодно.

Произнося эти слова, Дафф встал и направился к выходу. Впрочем, уже у двери он остановился.

— Ты действительно нравишься мне, Давин, — повернувшись, заговорил он. — И если, остыв, ты решишь сохранить нашу дружбу — я буду очень рад. Впрочем, зная тебя, я не слишком-то рассчитываю на это, но всё же. Я хочу, чтобы ты помнил об этом. Что же касается Лауры… Ты слышал всё. Если ты считаешь себя её добрым другом — отправляйся к ней и убеди не делать глупостей. Пойми, дружище, это уже дело решённое, и любой иной расклад будет заметно хуже.

Дружески, но вместе с тем и несколько насмешливо кивнув на прощание, Дафф вышел.

Глава 3. Приёмный сын

Давин уехал из замка в ту же ночь, даже не подумав попрощаться с его хозяином. Его колотило от бессильной злобы и отвращения к самому себе. Не оставляло стойкое ощущение, будто его возили лицом по заплёванному полу таверны.

Мир словно переворачивался с ног на голову. Немногим более месяца назад он проводил одного друга к Белому Пути, а этой ночью, похоже, лишился и другого. Что бы там ни говорил Дафф, что бы он себе ни напридумывал, но Давин действительно считал его своим другом. До этого дня, конечно. Возможно, позже он остынет и как-то изменит своё отношение к юному лицемеру, но пока что он чувствовал себя оплёванным. Выходит, всё это время над ним потешались, а Давин этого ужасно не любил.

Едва выехав из Латиона, лорд Олтендейл с досадой остановил экипаж и поменялся местами с одним из вассалов. Оставив несчастного путешествовать «с королевским комфортом» в карете, сам он вскочил на коня и тут же, ударив его пятками в бока, помчал прочь. Он гнал несчастное животное, пытаясь унять бушующую в груди ярость. Скакуну страшно повезло, что на Давине не было шпор — в противном случае он истерзал бы его бока в лоскуты.

Обратная дорога заняла куда меньше времени и явно пошла на пользу, давая возможность проветриться и всё обдумать. Увы, представ наконец перед Лаурой, Давин совершенно растерялся, не зная, что сказать. Впрочем, сам его вид был красноречивее любых слов.

— Что он сказал тебе? — прижимая руки к груди спросила Лаура, выбежав навстречу вернувшемуся лорду.

Рядом с нею была и Кара с малышкой на руках, и Увилл, как-то сурово и совсем не по-детски поджавший губы. Все они испытующе глядели на вернувшегося лорда, и лица их выражали целую гамму чувств — от сочувственного беспокойства Кары до тоскливого страха Лауры.

— Похоже, мы крупно ошибались насчёт Даффа, — только и нашёлся, что ответить Давин. Он не находил слов, чтобы сообщить несчастной женщине о той западне, в которой она оказалась.

Понимая, что мужу нужно серьёзно поговорить с Лаурой, Кара попыталась увести детей, однако Увилл упрямо вырвал свою руку из её пухлой ладони и ещё плотнее сжал губы. Было видно, что он полон решимости остаться во что бы то ни стало.

— Пусть останется, Кара, — устало кивнул Давин в ответ на немой вопрос жены. — Это дело касается и его тоже.

Маленький лорд, услышав это, не улыбнулся, но его лицо несколько разгладилось, и он с явной благодарностью поглядел на Давина.

— Всё довольно скверно, не стану врать, — нехотя заговорил лорд Олтендейл, поочерёдно глядя на обоих. — Дафф Савалан оказался совсем не тем человеком, каким мы знали его раньше. Но он не изменился, Лаура, он всегда был таким. Всё это время он просто играл роль, а теперь вот перестал таиться.

— И что же ему нужно?.. — тихонько спросила Лаура.

— То, о чём он и говорил тебе, — невольно смущаясь, ответил Давин. — Он хочет взять тебя в жёны.

— Но зачем?..

— Он сказал, что ты нравишься ему. И кстати, он поклялся, что не причинит тебе зла, — Давин взглянул ей прямо в глаза, взглядом довершая мысль, которую не смел произнести вслух, тем более при стоящем рядом Увилле.

— Он хочет забрать мой домен! — звенящим от злости или от страха голосом воскликнул вдруг мальчик.

— Увилл, — тяжело вздохнув, заговорил Давин. — Я хочу говорить с тобой сейчас не как с ребёнком, а как с лордом домена. Готов ли ты выслушать, не перебивая?

— Готов… — стиснув кулачки, кивнул тот.

— Послушай, Увилл, то, что я сейчас скажу, мне и самому ужасно не нравится, но правда такова, что Дафф действительно может это сделать. Члены Стола поддержали его затею, тем более что в подобных браках нет ничего необычного. Лорды не рискнут начать войну в центральных доменах лишь для того, чтобы сохранить власть шестилетнего мальчика. Ты обещал не перебивать! — предостерёг Давин, заметив, что Увилл дёрнулся.

Как ни пытался лорд домена Колиона сдержать слёзы, но он всё же был ребёнком, шестилетним мальчиком, как только что сказал Давин. Поэтому он расплакался, но не истерично, как плачут дети, а тихо, сквозь стиснутые зубы и крепко зажмуренные глаза. И он промолчал, как и обещал. Олтендейл скрипнул зубами — это разрывало ему сердце. Однако он должен был продолжать.

— Сила любого лорда прежде всего в его вассалах, — заставляя себя не отводить взгляда от несчастного мальчика, вновь заговорил Давин. — Но и тут у меня неважные новости для тебя, Увилл. Вассальное право зиждется на том, что сеньор — не только повелитель, но и, в первую очередь, защитник своих людей. А твои вассалы, сынок, не верят в то, что ты способен их защитить. Многие из них втянуты в приграничные дрязги и боятся, что в нужный момент их сюзерен не сумеет помочь. Мне тяжело говорить это, Увилл, но я должен сказать. Твои вассалы не явятся на твой зов, если на земли домена придёт войско Даффа.

— Значит, меня некому защитить?.. — теперь уже Увилл плакал в голос, его сотрясала дрожь.

— Я защищу тебя, мой любимый! — также рыдая, бросилась к сыну мать, обнимая его так, словно пыталась закрыть собою от всего враждебного мира.

— И я защищу тебя, сын, — надтреснутым голосом добавил Давин. — Я заменю тебе отца и никому не дозволю тронуть тебя хоть пальцем! Но ты должен понять — я не могу развязать войну с Даффом. Даже если я призову всех, кто только может держать копьё, у меня не будет и пяти тысяч человек. Латион без особых усилий соберёт вдвое больше. Мудрый воин избегает схваток, в которых он обречён на поражение.

Увилл уже не мог справиться с собой. Долго накапливающееся напряжение вырвалось в настоящую истерику. Мальчик не мог даже стоять на ногах — он обвис в объятиях матери и теперь бился в каких-то конвульсиях. Рыдания душили его, и он едва мог дышать.

— Давин! — в ужасе взвизгнула Лаура, никогда ранее не видевшая сына в таком состоянии и теперь совершенно растерявшаяся.

Опешивший Давин всё же быстрее сумел прийти в себя. Одним прыжком он оказался рядом и подхватил сотрясающееся тело мальчика на руки. Кровати в комнате не было, поэтому он, не раздумывая, положил Увилла на стол, сбросив с него какие-то блюда и кувшин. Несчастный ребёнок извивался дугой, пытаясь вдохнуть воздуха, но спазмы рыданий, казалось, сковали его горло. Он надсадно хрипел, и даже раскрасневшаяся кожа его, кажется, начала синеть.

— Тише, сынок, тише! — увещевал Давин, пытаясь докричаться до Увилла. — Тебе нужно просто успокоиться! Спокойнее, попытайся выдохнуть! Ну же!

Но с ребёнком явно творилось что-то странное. С каждым хриплым всхлипом он словно бы втягивал немного воздуха, но вот выпустить его обратно почему-то не получалось. Не говоря уж о том, что его тело скручивали судороги.

— Он умирает!.. — взвизгнула Лаура, пытаясь обнять сына. Увы, но это ничем не могло помочь.

— Отойди, Лаура! — рявкнул Давин, отталкивая несчастную женщину в сторону.

Он видел, что мальчик вот-вот потеряет сознание от удушья. Сам не зная толком, что делать, он вдруг сильно, но аккуратно ударил Увилла кулаком в грудь. И это сработало. Мальчик выдохнул с таким звуком, словно выпустили воздух из туго надутого кожаного пузыря. Видимо спазм, сковывающий дыхание, исчез, потому что Увилл смог втянуть в себя свежего воздуха. Давин вглядывался в него, до сих пор не веря, что это сработало, но ребёнок, похоже, хоть и с трудом, но дышал.

Однако же судороги продолжались — ноги мальчика дёргались, колотя по столешнице, да и всё тело время от времени содрогалось. Но теперь, похоже, жизни Увилла уже ничто не угрожало. Давин чуть отступил от стола, словно давая понять Лауре, что она может подойти. Несчастная буквально бросилась на тельце своего сына, накрывая его собой, и сама затряслась в рыданиях.

На шум сбежалось несколько человек из дворни. Давин видел в проёме двери испуганное лицо Кары, которая успокаивала плачущую девочку. Слуги принесли воду в кувшине и какие-то полотенца, и теперь суетились вокруг Увилла, хотя было неясно — чем они могут помочь. С неожиданной досадой он велел им всем убираться — ему хотелось сейчас побыть в тишине и одиночестве. Но пока что он должен был, конечно, оставаться с Лаурой — она явно чувствовала себя очень плохо.

Вскоре конвульсии прекратились, и Увилл впал в какое-то странное полуобморочное состояние, похожее на сомнамбулическое. Он не спал, но и почти не реагировал на окружающее. Кожа лица, ещё недавно раскрасневшаяся, теперь становилась совершенно бледной. Мальчик всё ещё немного всхлипывал и судорожно втягивал воздух.

Прошло какое-то время. Наконец Лаура выпрямилась и отошла на несколько шагов. Увилл спал прямо на столе, подтянув ноги к животу.

— Такое бывало раньше? — тихо спросил Давин.

— Нет, — бедняжка буквально рухнула на тяжёлый стул с резной спинкой. — Никогда…

— Это нервы, — попытался успокоить её Давин. — Всё будет хорошо.

— Его нужно показать лекарю, — немигающим взглядом уставившись куда-то в пустоту, пробормотала Лаура.

— Хорошо, — не стал возражать Давин, хотя сомневался, что лекарь чем-то сможет тут помочь. — Я отправлю за ним.

И он действительно позвал слугу и велел привести лекаря, живущего неподалёку от замка. Затем он вернулся и снова сел. Наступали сумерки, и в комнате становилось довольно темно, так что он снова встал, чтобы зажечь пару свечей.

— Что мне делать? — прошептала Лаура, всё так же глядя куда-то на теряющуюся в подступающем мраке дальнюю стену.

— Я не знаю… — покачал головой Давин, усаживаясь неподалёку. — Я ломал над этим голову на протяжении всего пути, но так и не знаю ответа. Можно попытаться созвать заседание Стола, но я сомневаюсь, что Дафф блефовал. Он не стал бы так рисковать, а значит действительно договорился с лордами… Я растерян, Лаура… Если ты попросишь — я, конечно, отправлю своих людей в Колион, да только боюсь, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Мы не будем начинать войну… — помотала головой Лаура. — Это не даст ничего кроме новой крови. Боюсь, остаётся лишь одно — принять предложение Даффа…

Давин не нашёлся с ответом. С одной стороны, он тоже в глубине души понимал, что другого выхода у них нет, но с другой — как одобрить такое решение?

— У меня будет просьба к тебе, Давин, — немного помолчав, продолжила Лаура. — Я очень боюсь за Увилла. Если он вернётся в Колион — боюсь, что Дафф причинит ему зло…

— Он может остаться здесь, — хрипло проговорил Давин. — Он мне как сын, да и Кара будет счастлива. Ручаюсь головой, Лаура, что здесь с него не упадёт даже волос, по крайней мере, пока я жив.

— Может быть позже он сможет вернуться, если всё наладится…

— Всё обязательно наладится, и он вернётся к тебе. Дафф оказался хитрым интриганом, но он не похож на человека, который станет покушаться на жизнь ребёнка.

— И всё же…

— Он останется здесь настолько, насколько потребуется, — заверил Давин.

***

— Почему ты должна ехать? — сейчас Увилл говорил совсем не как лорд, но как маленький испуганный мальчик. Его нетрудно было понять — не так давно он потерял отца, а теперь вот узнал, что мама уезжает, чтобы выйти замуж за человека, который угрожал им, а его оставляет здесь, на попечении посторонних, в общем-то, людей. — Останься, дядя Давин защитит нас!

Увилл снова плакал, но пока, хвала богам, это не походило на вчерашнюю истерику. Бледная Лаура как могла пыталась успокоить сына, боясь, что припадок может повториться. Прошлым вечером явившийся лекарь осмотрел спящего мальчика, но, как и ожидал Давин, так и не сказал ничего определённого. Впрочем, он всё же выдал какую-то успокаивающую микстуру, но лорд Олтендейл подозревал, что это было сделано скорее для видимости, и чтобы успокоить встревоженную не на шутку мать.

— Я не могу остаться, Увилл, — стараясь говорить твёрдо и даже несколько строго, ответила Лаура. — Домен не может остаться без властителя. Если мы сбежим, то навсегда потеряем право владеть им.

— Но ведь это я — лорд домена! Значит, я должен ехать с тобой! — эти слова прозвучали бы гордо и впечатляюще, если бы Увилл не произнёс бы их плаксивым тоном, при этом ещё и капризно топнув ногой.

— Могу я поговорить с тобой, как с мужчиной? — вмешался Давин. — Ведь ты теперь — старший мужчина в семье.

Увилл вынужден был кивнуть. Более того, после этого напоминания он даже несколько собрался, утерев глаза рукавом и втянув свисающие из носа сопли.

— Ты — действительно лорд своего домена. В конце концов, ты — Тионит, и это твои предки, а не предки Саваланов многие десятилетия владели Колионом. И какой бы короткой не была память твоих вассалов, в свой час они об этом вспомнят! Но сейчас судьба распорядилась так, что тебе будет лучше пожить покамест здесь. И не потому, что это безопаснее для тебя, Увилл, а потому, что так будет безопаснее для твоей мамы. Или ты хочешь ради своих амбиций поставить под угрозу её благополучие?

Мальчик поспешно замотал головой. Слёзы так и рвались наружу, но он мужественно давил их, стараясь не уронить звания мужчины, коим наградил его Давин.

— Вообще твоей маме ничего не угрожает, сынок. Мы с ней много лет знаем дядю Даффа — он, в общем-то, славный малый. Но ты же знаешь этих женщин, парень, — теперь Давин доверительно понизил голос, будто секретничая с Увиллом втайне от матери. — Им вечно что-то мерещится. Неужели ты захочешь понапрасну волновать её. Она навоображает себе невесть что, а затем будет бояться этих фантомов. Потеряет сон и аппетит, станет грустить целыми днями. Тебе этого бы хотелось?

Увилл, ещё более польщённый тоном лорда, снова замотал головой.

— Опять же — свадьба состоится не раньше, чем через год, — продолжал Давин. — Да и состоится ли?.. Дафф — тот ещё оболтус. Сегодня он хочет жениться на твоей маме, а завтра может решить разводить кроликов. Через год — кто знает? — он и вовсе вздумает податься в странствующие артисты! А в течение этого года мама будет навещать нас время от времени — кажется, ей по нраву пришёлся воздух Танна. Что скажешь, приятель?

— Хорошо, — мужественно сцепив зубы, чтобы не расплакаться, кивнул Увилл.

— Ты не оставишь нас ненадолго? — удивительно, но этот вопрос Давин адресовал не мальчику, а его матери.

Лаура, на лице которой читалось облегчение, смешанное со скорбью, удивлённо взглянула на Давина, но молча кивнула и вышла.

— А теперь, когда твоей мамы тут нет, поговорим серьёзно, Увилл, — Давин подошёл к мальчику и присел на корточки так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Потому что этот разговор касается лишь мужчин, и лишь лордов. Послушай меня внимательно и хорошенько запомни то, что я скажу. Сейчас ты ещё мал, но это ведь дело поправимое! Пройдёт лет десять — а они в твоём возрасте пролетят незаметно, уж ты поверь! — и ты станешь достаточно взрослым для того, чтобы напомнить о себе. Дафф, даже если он станет мужем твоей мамы, всё равно останется Саваланом, а Колион — вотчина Тионитов. Твои вассалы принесли тебе клятву на могиле твоего отца, и эта клятва священна, хотя сейчас тебе, должно быть, кажется совсем иначе. Даже теперь формально не Дафф будет их сеньором, пусть они и будут подчиняться ему. Это право даёт ему лишь фамилия твоей матери. Та самая, которую носишь ты, сын своего отца.

Увилла теперь распирала самая настоящая гордость. Он видел, что лорд Давин говорит с ним как с равным, и это моментально осушило слёзы. В эту минуту он едва ли не боготворил этого человека, и готов был исполнить всё, что бы тот ни сказал. Вероятно, именно этого Давин и добивался этим своим поступком, но, тем не менее, он говорил сейчас совершенно искренне и прямо. Это был не просто приём, чтобы заставить ребёнка перестать капризничать.

— Пойми меня правильно — я не хочу сказать, что, стоит тебе подрасти, и домен тут же будет твоим! Но я хочу сказать, что если ты будешь достоин — ты сумеешь вернуть его! Тогда всё будет иначе — иное отношение Стола, иное отношение вассалов, а главное — иное отношение Даффа. Никто не боится шестилетнего мальчика, но взрослого лорда со славным именем и обоснованными амбициями будут бояться. Всё ли ты понял, сын?

— Всё понял, дядя Давин, — кивнул Увилл, не отводя взгляда от его глаз.

— И коли ты хочешь стать достойным лордом, пора бы начинать уже сейчас. Если ты — маленький мальчик, что ж — тогда хнычь и топай ножками. Но тогда ты никакой не лорд. А если ты — лорд, то подотри сопли и будь лордом!

— Я — лорд! — гордо ответил Увилл, с вызовом глядя на Давина.

— Хорошо! Тогда скажи мне, лорд Тионит, увидит ли ещё твоя достойная мама твои слёзы? Заставят ли они кровоточить её несчастное сердце?

— Этого не будет, дядя, — сказал Увилл, и Давин как-то сразу понял, что он не обманет.

— Ну вот и славно! — чуть поморщившись, Давин распрямил затёкшие ноги. — Пойдём к маме. И ещё одно, Увилл… Если хочешь, можешь называть меня отцом.

***

Солнце заливало внутренний двор замка. Лаура с дочерью отправлялись обратно в Колион. На сей раз их ожидала не та убогая карета, в которой они прибыли сюда — Давин уступил ей свой лучший экипаж. Он был заметно удобнее и представительней.

Во дворе кроме отъезжавших были и сам Давин, и Кара, и Увилл. Последний пусть и кривовато, но улыбался матери. Он держался чуть в стороне, даже не пытаясь провести последние мгновения в объятиях Лауры. Всем своим видом он старался показать, сколь мало его огорчает отъезд мамы, пусть и получалось у него пока плоховато. И всё же Давин гордился мальчиком — ни одной слезинки не выкатилось из-под его век, а улыбка, хотя и какая-то судорожная, ни на секунду не покидала его лица.

— Ты хоть поцелуешь маму на прощание? — шутливый тон Лауры не слишком-то вязался с бледным и печальным лицом.

Неловко кивнув, мальчик быстрым шагом подошёл к маме, обнял её и, буквально клюнув в щёку, тут же стремительно отошёл. Давин заметил блеснувшую слезу, но Увилл, вновь отбежав на безопасное расстояние, смотрел куда угодно, но только не на садящуюся в карету мать. Он поклялся, что Лаура не увидит его слёз, — осенило Давина. И теперь он делает всё возможное, чтобы сдержать клятву.

И лишь когда карета, вздымая пыль, помчалась вон из замка, Давин подошёл к мальчику и, обняв его за плечи, тихонько сказал:

— Теперь уже можно.

Уткнувшись лицом в потёртую кожаную куртку названного отца, Увилл зарыдал.