Оглавление

Часть первая

Глава 1. Бин

Пятки нещадно колотились о бугристый сельский просёлок. Жара в этом году стояла такая, что впору раздеваться до костей, и пыль на наезженной дороге была лёгкой и мелкой. Вот и сейчас она взвивалась под ногами четверых колонов, тянущих связанного и избитого Бина к месту его последнего в этом мире пристанища.

Пыль вырывалась и из-под израненных пяток Бина, облепляла покрытые кровяной коростой ноги. Пыль забивалась в и без того забитую слюнями и соплями глотку Бина, из которой доносились звуки, мало напоминающие человеческую речь. Пыль забивала слезящиеся, припухшие глаза Бина, и от этой огненной слёзно-пыльной смеси их жгло так, будто там устроил привал с непременным огромным огневищем целый отряд северных берсерков из-за Серого моря.

Бина волокли больно и бесцеремонно. Руки его были раскинуты в стороны, а под сгибы локтей вдоль лопаток была пропущена длинная жердь, к которой он сам был привязан грубыми вожжами, впившимися в израненное тело и набухшими от его, Биновой, крови. За эту жердь, по двое с каждой стороны, и тянули его ходко и споро те самые колоны, которые всего какими-то тремя четвертями часа ранее и застали его за кражей. Жердь больно била в лопатки, пятки больно били в дорогу. Голова была бессильно запрокинута, отчего мир казался перевёрнутым. В этом перевёрнутом мире, кроме жаркого солнца, душной пыли и огненной боли присутствовали ещё несколько оборванных мальчишек, с издевательским смехом бегущие впереди процессии. Они уже предвкушали то, что сейчас должно произойти.

Кто бы мог подумать, что эти ленивые и недалёкие колоны окажутся ещё и такими обидчивыми и скорыми на расправу? Конечно, этим летом стоит такая жара, что с урожаем можно уже распрощаться — возделанные некогда поля покрылись потрескавшейся коркой, из которой тоскливо торчат былинки, коим не суждено уже стать налитыми колосьями. Да и трава погорела, так что сена заготовить на зиму тоже будет сложновато. Всё это понятно, но разве это повод людям так звереть? Ну подумаешь — пытался увести пару коней… Да и какие же это кони??? Клячи — и то слишком доброе имя для двух костлявых трясущихся животин, которые и стали причиной всех Биновых бед.

Конечно, Бин знал, что эти клячи — две последние оставшиеся в селении лошади, и что с их исчезновением исчезнет и последняя надежда колонов протянуть этот год. Да, наверняка им, колонам, пришлось бы идти на поклон к окрестным сеньорам, а те не преминули бы взять их в крепость за те жалкие подачки, что помогут хотя бы половине детишек пережить зиму. Хотя, глядя на глумящиеся пыльные рожи бегущих впереди пареньков, Бин не очень-то находил жалость к ним в своём сердце.

Вообще-то говоря, Пыжи — деревенька, в которой схватили Бина — располагалась всего в паре лиг[1] от Латиона, столицы королевства с одноимённым названием. По всем правилам колоны, схватившие конокрада, должны были бы сопроводить его в город и сдать в Бурый Суд[2]. Однако обозлённые поступком Бина колоны решили, что нечего беспокоить почтенных судей по пустякам. Кроме того, им и самим хотелось выплеснуть хоть часть своей злобы и безнадёги. Они не могли отомстить жгучему солнцу, не могли отомстить тучам, что упорно не хотели переползать через невысокие Анурские горы на востоке, чтобы благословить живительной влагой страдающий Латион. Но они могли отомстить этому мальчишке, что едва не обрёк деревню на крепость или голодную смерть.

Впереди замаячил трактир Пыжей, стоящий почти ровно посередине деревни. Рядом с трактиром росли огромные яблони, которые в более благоприятный год к этому времени уже были бы увешаны созревающими плодами, а сейчас уныло трепетали пожухшей листвой. Лучший антураж для повешения, пожалуй, придумать было бы сложно.

Через толстый сук одной из яблонь, стоящей всего в нескольких ярдах[3] от покосившегося крыльца трактира, уже болталась видавшая виды верёвка с петлёй на конце. Другой конец был примотан к коновязи у крыльца, а рядом стоял здоровенный детина — не иначе кузнец. Именно он в нужный момент потянет за верёвку, оторвав тело несчастного Бина от грешной земли. Весьма жестокий способ повешения — при такой методе шейные позвонки останутся неповреждёнными, и Бину предстоит долгое и мучительное удушение.

На крыльце стоял краснолицый седой колон — не иначе староста деревни. Рядом с крыльцом ошивалось около десятка мужиков и баб из числа тех, что не поленились выйти на улицу в такую жарищу. Из окна трактира лениво смотрел разморённый жарой купчишка из разряда тех, что торгуют с лотка разными безделицами, перемещаясь вдоль трактов. Купчишка, вероятно, был весьма доволен, что попал на такое вот развлечение там, где и не чаял.

Стенающего и хрипло воющего Бина подтащили к крыльцу и бросили в пыль. Жердь больно упёрлась в лопатки, затылок весьма чувствительно долбанул по утоптанной земле. Ничего — всего несколько минут, и лишняя шишка перестанет иметь какое бы то ни было значение. Однако при мысли об этом легче почему-то не стало.

— Свободные граждане Латиона! — зычно начал свою речь староста. — Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы судить этого мерзкого преступника и конокрада, — узловатый палец указал на распятого на земле Бина.

— Это… несправедливо… Королевский суд… — кое-как выдавил из сжатого спазмами горла Бин.

Толпа присутствующих колонов глумливо зашумела.

— О каком королевском суде говорит этот подлец? — громко возопил староста. — Какой королевский суд станет марать руки о такую падаль? И, да позволено будет напомнить, — это он уже обратился к присутствующим. — Да позволено будет напомнить, многоуважаемые свободные граждане Латиона, об эдикте, изданном нашим славным Владыкой Матониусом Вторым две недели тому назад, в котором говорится о том, что всякое преступление, совершённое в ситуации такой великой жары, карается так, как при военном положении. А при военном положении за мародёрство — виселица!

Толпа одобрительно загалдела, а одна немолодая уже селянка даже выступила вперёд и яростно плюнула в Бина. Правда, плевок не долетел до него добрых пару шагов, но баба, вероятно, всё равно почувствовала большое облегчение.

— Итак, с благословения Владыки Латиона, Коррэя и Санна, его величества Матониуса Второго Благословенного, по решению схода свободных людей деревни Пыжи, этот недостойный приговаривается к смерти через повешение.

Староста даже не потрудился узнать имя Бина — да и действительно, к чему оно уже было нужно?

Тем временем молодцы, что тянули Бина к месту казни, размотали вожжи и освободили его руки. Жердь вынули из-под несчастного парня, причём сделали это намеренно жёстко, так что Бин в очередной раз застонал от боли. Затем так же бесцеремонно он был подхвачен под руки и подтащен к яблоне. Пока двое держали обвисшее мешком тело, третий быстро и сноровисто накинул петлю на шею юноши и ловким движением затянул её.

— К сожалению, так уж случилось, — было видно, что староста ни капельки не сожалел. — Что сейчас в нашей деревне нет ни одного жреца. Преподобный Клаусс, жрец Великого Белого Арионна, нынче по делам отъехал в Латион. А жрецов Чёрного Асса и Первосоздателя в нашей честной деревне отродясь не водилось. Так что получается, сынок, что некому тебя сопроводить к Белому Пути. Да и толку-то — Белый Арионн ни за что не простит такого как ты, что хотел пустить по миру целую коммуну! Придётся тебе, парень, помирать без покаяния!

Сказать по правде, Бину было абсолютно всё равно, как помирать — что с покаянием, что без, ведь конец-то всё равно один. Поэтому он просто продолжал бессвязно ныть, уже не произнося отдельных осмысленных слов, а лишь тоскливо мыча разбитыми губами.

— Давай! — коротко махнул староста детине и тот, отвязав конец верёвки от коновязи и намотав её себе на руку, коротко крякнув, начал тянуть.

В Бине, молодом парне неполных двадцати лет, едва набиралось сто двадцать фунтов[4] весу, включая одежду и сапоги, так что для дюжего кузнеца вздёрнуть его было сущим пустяком. Мгновение — и ноги Бина уже оторвались от земли. Он тут же ухватился руками за петлю, пытаясь хоть как-то её ослабить, и отчаянно замолотил ногами воздух. Из груди стали рваться прерывистые хрипы — на крики дыхания уже не хватало.

— Отпусти верёвку, парень, так проще будет, — как-то даже немного сочувственно пробасил кузнец, продолжая тянуть, и расстояние от земли до пяток Бина увеличилось уже до пары футов[5].

Бин продолжал бороться. Он никогда не был особенным бойцом по жизни — частенько сбегал, когда начинало попахивать жареным, и не особенно стремился, как говорится, «поймать удачу за вихры». Так, скорее просто плыл по течению. Но сейчас в нём проснулась какая-то отчаянная жажда жизни, иррациональное желание пусть ещё одно мгновение, но пробыть на этой земле. Поэтому он продолжал хвататься руками за петлю, оттягивая жёсткую верёвку от шеи.

Помогало это слабо, так как петля всё туже затягивалась под его весом, поэтому с каждым выдохом новый вдох получался всё труднее и короче. Голова наполнилась каким-то шумом, в глазах возникла пелена. Появилось ощущение, будто всё это происходит сейчас не с ним, а с каким-то другим Бином Танисти, оказавшимся настолько глупым, чтобы искать работы в Гильдии Теней.

Бин настолько сроднился с этой мыслью, что даже не сразу заметил, что всё вокруг как-то неожиданно стало меняться. Сначала он услышал какой-то странный гул — далеко, будто на другом конце мира. Этот гул поначалу был неслышен из-за шума в ушах, но в конце концов Бин обратил на него внимание.

Обратили на него внимание и славные жители Пыжей, которые вдруг стали как-то тревожно озираться по сторонам. А затем здоровяк-кузнец неожиданно взвыл и разом выпустил верёвку из рук. Бин, в очередной уже раз, пребольно шмякнулся об утоптанную землю с высоты трёх футов. А здоровяк стал дико махать руками, бить себя по бокам, при этом уж совсем не степенно визжа. Самое интересное, что вскоре к нему присоединились и другие жители. Купчишка поскорее захлопнул ставень, но вскоре по истошным крикам стало понятно, что напасть настигла и его.

И тут Бин оставшимся верным ему краешком сознания понял причину переполоха. Шершни. Целый рой большущих шершней кружил над разбегающимися колонами и нещадно жалил их. Было крайне удивительно, насколько свирепо атакуют летающие насекомые. При этом Бин даже как-то не удивился — а почему, собственно, они не жалят его, Бина. Пока он просто лежал и с наслаждением втягивал через ноющую гортань такой вкусный пыльный воздух.

Тут поле зрения Бина загородила серая тень. Серебряной молнией сверкнул клинок, значительно укоротив верёвку, висящую на его шее, так что от неё остался обрубок длиной не более двух футов.

— Идти можешь? — услышал он напряжённый высокий голос.

В ответ Бин смог лишь невнятно промычать что-то и с усилием опёрся в землю руками. Кажется, несмотря на все побои, у него ничего не сломано. Всё болит чертовски, конечно, но когда это мешало Бину Танисти уносить ноги от неприятностей?

Так что вместо ответа Бин сделал сначала несколько неуверенных шагов, затем перешёл на быстрый шаг, затем на рысцу. Конечно, ему очень хотелось бы сейчас улепётывать со скоростью ветра, но его измученный организм окончательно воспротивился такому насилию. Так что, кряхтя, охая, и смешно припадая сразу на обе ноги, Бин лёгкой трусцой кинулся вглубь яблоневого сада, каким-то чудом (не иначе как милостью снисходительного Арионна) перемахнул через плетень, пробежал по улице мимо ещё нескольких домов, ставни которых были плотно закрыты от жары, и наконец оказался на околице.

Всего в паре сотен ярдов от деревни начиналась небольшая рощица, и, за неимением большего, Бин припустил к ней. Там можно будет перевести дух, а затем, конечно, нужно как можно быстрее оказаться в Латионе. Уж там-то, в зловонных лабиринтах Складского квартала, Бина Танисти не найти ни одной ищейке. Там ему знаком каждый камешек в сточной канаве, каждый кустик крапивы, каждая щёлочка в заборе.

Оказавшись под сенью осин, Бин наконец плюхнулся на землю, привалившись спиной к стволу. Но не успел он закрыть глаза, как рядом снова оказалась та самая серая тень. Теперь, когда его зрение очистилось от предсмертной пелены, Бин увидел, что это — никакая ни тень, а совсем юная девушка, пожалуй, года на три-четыре моложе самого Бина. Причём чуть присмотревшись, Бин понял, что это не просто девушка, то есть не девушка человеческой расы, а лирра.

Лирры были очень похожи на людей, разве что глаза у них были заметно больше и расположены несколько странно — задние уголки этих миндалевидных огромных глаз были подняты на черепе заметно выше тех, что находились у переносицы, и зрачки их были куда больше человеческих. Также лирр отличали заметно более удлинённые тонкие пальцы и слегка заострённые кверху уши.

Волосы лирры были цвета тёмного каштана, прямые, чуть длиннее плеч. Тёмно-карие, почти чёрные глаза, черты лица тонкие и правильные, что, в общем-то, характерно для всех лирр, независимо от пола. Роста лирра была невысокого — пожалуй, долговязому шестифутовому Бину она была бы едва по плечи. На ней была просторная серая одежда, скрывавшую фигуру, но Бин знал, что стройностью фигуры с лиррой может поспорить редкая девушка из людей.

И тут глаза Бина словно остекленели, а рот глупо приоткрылся, да так, что из него тоненькой струйкой стекла на подбородок подкрашенная красным слюна. Бин уставился на шею девушки, которую украшала тёмная татуировка в виде некого кружевного ошейника. А это означало, что лирра была не из простых, а самая что ни на есть воспитанница Школы Наэлирро.

Между тем лирра убрала в ножны недлинный кинжал, который до сих пор, с момента, когда она перерезала верёвку, всё ещё был в её руке, лёгким движением отбросила прядку волос с лица, улыбчиво глянула в лицо спасённого ею человека и просто сказала:

— Привет, я Мэйлинн.

 Лига — мера длины, равная 3 милям или 4828 метров.

 В Латионе существовало четыре вида судов, специализирующихся на разных сословиях. Их называли по цвету мантий судей. Белый Суд судил самые знатные сословия, Алый Суд — буржуа и городских обывателей, Бурый Суд — низшие сословия. Чёрный Суд занимался делами магов и духовенства.

 Ярд — мера длины, равная примерно 91,5 см.

 Фунт — мера весов, примерно равная 450 граммам.

 Фут — мера длины, равная 30,5 см.

Глава 2. Мэйлинн

Мэйлинн присела рядышком со спасённым ею человеком и быстрым взглядом оценила его. Длинный как жердь, и такой же тощий, будто не ел нормально уже много недель. Весь покрыт запёкшейся кровью и пылью. Спутанные окровавленные волосы, если их помыть, наверное, окажутся светло-русыми. Молодая мягкая щетина юноши, редко пользующегося бритвой, покрывала щёки и подбородок. Выглядело это скорее смешно, чем мужественно. Глаза светло-серые. Грудь впалая. Далеко не красавчик, хотя после всего, что ему пришлось пережить, ещё и не так сойдёшь с лица… Но определённо что-то в нём есть.

Там, в деревне, Мэйлинн была уверена, что после того, как паренёк с полминуты провисел между небом и землёй, да ещё и с предварительно намятыми как следует боками, он идти не сможет, не то что бежать. А вон, погляди-ка, припустил так, что…

Судя по тому, что паренёк тупо уставился на её шею, приоткрытую благодаря распущенной шнуровке блузы (такая-то жарища!), он уже понял, что она — одна из Наэлирро. Небось, уже обделался, бедняга. Надо как-то разрядить обстановку.

— Где же ваше вежество, сударь? — смешливо спросила Мэйлинн. — Кажется, я не далее как пять минут назад спасла вам жизнь, а теперь вы не хотите ни представиться, ни поздороваться со мною. Я уж не говорю о том, чтобы поблагодарить меня за мой поступок.

Парень наконец заморгал глазами, его рот смешно закрылся, затем открылся снова, но звуки, которые оттуда донеслись, больше походили на сипение сдуваемого кожаного меха. Тогда парень сильно закашлялся сухим кашлем без пяти минут повешенного человека, затем перевёл дух и выдавил:

— Привет, я — Бин… Спасибо… вам… что спасли мне жизнь…

— Да ну, не за что! — легко отмахнулась Мэйлинн. — На моём месте любой поступил бы так же.

На этот счёт у Бина были весьма серьёзные сомнения. Точнее, он был совершенно убеждён в обратном. Более того, слегка покраснев, он вдруг подумал о том, как бы поступил сам, увидев, что кто-то собирается повесить эту юную лирру. В лучшем случае прошёл бы мимо, подумалось Бину. А всего скорее ещё бы и остановился поглазеть. Да и между лиррами и людьми не было особой любви, так что поступок этой конкретной лирры был мягко говоря непонятным.

— Мне кажется… вы заблуждаетесь… — просипел Бин.

— На счёт чего? — всё с той же очаровательной непосредственностью спросила Мэйлинн, словно она действительно свято верила в то, что сказала только что.

— Я не думаю, что каждого озаботила бы… моя смерть… А тем более… — Бин стушевался.

— А тем более лирру, хотите вы сказать? — испытующе заглянув ему прямо в глаза, спросила Мэйлинн.

— Да… Лирру… Тем более, из школы магов… — пролепетал Бин.

А ведь он нравится ей всё больше и больше, подумалось Мэйлинн. Он говорит, что думает, тогда как большинство известных ей людей и лирр обычно слишком думают о том, что говорят, отчего говорят чаще всего не то, что думают. Нет, определённо, она не ошиблась, уступив первому порыву жалости.

— Наверное, ты прав, — как-то просто вдруг переходя на «ты» отозвалась Мэйлинн. — Мы, лирры, не очень-то жалуем людей, да и вы отвечаете нам взаимностью. И ты прав, я действительно обучалась в Наэлирро. Но это в прошлом.

— Так почему же тогда? — продолжал допытываться Бин, к которому постепенно возвращалась жизнь по мере того, как он отдыхал и переводил дыхание.

— Не люблю, когда мучают кого бы то ни было, — помрачнела Мэйлинн. — Человека, лирру, гнома… Да хоть гоблина с Симмерских болот. Эти деревенщины были весьма жестоки.

— Надо признать, что не без причины, — неожиданно для себя ляпнул Бин. — Вообще-то я чуть не украл их последних лошадей.

— Да, понимаю… Без лошадей у них не осталось бы другого выхода, как податься в рабство к какому-нибудь сеньору.

— Не в рабство! В крепость! — поправил Бин.

— Как будто есть разница! — резко возразила Мэйлинн.

— Ты права… — немного подумав, согласился Бин, подхватывая от Мэйлинн обращение на «ты».

— Ну так, выходит, не нужно было тебя спасать? — лукаво улыбнулась Мэйлинн.

— Почему же? Нужно. Спасибо тебе ещё раз. А как ты вообще оказалась тут, в какой-то занюханной людской деревушке? — полюбопытствовал Бин.

— Да так же, как и все оказываются в каком-то месте — ногами, — насмешливо проговорила Мэйлинн. — Я шла по своим делам, остановилась в тени тех прекрасных яблонь, решив не заходить в кабак и лишний раз не показываться. И невольно стала свидетелем того, как тебя хотели повесить. Ну вот мне и стало как-то неприятно от этого.

— И это ты напустила на них этих шершней?

— Ну а кто же ещё? Сами они бы уж точно не прилетели, тем более, все вместе.

— Так ты их наколдовала? — с некоторой робостью спросил Бин.

— Вот ещё!.. — фыркнула Мэйлинн. — В этом старом саду было несколько гнёзд, я их заприметила, ещё когда остановилась на отдых. Ну а потом — просто сымпровизировала. Всего-то и нужно было, что направить шершней на нужных людей.

— Да уж… Мне следует вознести молитву Арионну за такие чудесные совпадения! — произнёс Бин.

— Ты веришь в совпадения? Я вот — нет! — мотнула головой Мэйлинн. Затем она легко и изящно поднялась с корточек на ноги. — Ну что, отдохнул?

— Меньше, чем хотелось бы, но, думаю, достаточно, чтобы идти, — ответил Бин.

— Ну тогда нам пора двигаться. Не хватало ещё, чтобы сюда нагрянули разъярённые селяне!

— А разве ты не справишься с ними своей магией? — спросил Бин, с надеждой взглянув на Мэйлинн.

— Не говори ерунды! Я не стану сверх меры причинять неприятности этим несчастным людям! Кроме того, мои возможности не так уж велики… — как-то грустно закончила Мэйлинн.

— Ну да… У лирры из школы магов… — недоверчиво протянул Бин, но Мэйлинн его тут же осекла:

— Не время сейчас об этом говорить. Позже всё узнаешь, если на то будет моя воля. А пока давай-ка делать ноги отсюда.

— Если хочешь, мы можем пойти в Латион, ко мне домой. Там переждём и отдохнём, — робко предложил Бин.

— С чего ты взял, что у нас с тобой общий путь? — прищурилась Мэйлинн.

— Ну ты же сказала, что нам надо уходить… — смешавшись, промямлил Бин.

— Потому, что не хочу, чтобы мои труды были напрасны, а не потому, что жажду путешествовать с таким бравым рыцарем! — насмешливо ответила Мэйлинн. — Я просто хочу удостовериться, что ты в безопасности, а затем я пойду своей дорогой.

— И куда же лежит твоя дорога? — нарочито сухо спросил Бин, кряхтя, поднимаясь на ноги. — Ежели это не секрет, конечно…

— Секрета нет, — легко ответила Мэйлинн. — Я иду к Белой Башне.

Бин аж фыркнул:

— Куда? К Белой Башне? Может быть, ты ещё хочешь найти там Золотого Единорога, пасущегося в её сени?

— Не говори ерунды! Золотых Единорогов не существует!

— Так же, как и Белой Башни! Это сказки для детей! — Бин сделал несколько шагов и скривился от боли.

— Кажется, в общении с тобой самой частой моей фразой станет «Не говори ерунды», — рассмеялась Мэйлинн. — Не говори ерунды, Бин! Если я говорю о Белой Башне, то я знаю, о чём говорю!

— Да? — с издёвкой обернулся к ней Бин. — Может быть, ты её и сама видела?

— Видела! — отчеканила Мэйлинн.

Бин приостановился и взглянул на лирру с видом человека, которого на мякине не проведёшь, и который ясно видит, что его пытаются надуть:

— Достопочтенная Мэйлинн! Я, может быть, простой парень из трущоб Латиона. Может быть, я мало образован, поскольку лишь выучился грамоте у арионнитского священника. Я многого не знаю, многомудрая лирра. Но одно я знаю точно: Белой Башни не существует!

— Только полный дурак будет убеждать, что он знает что-то точно! — беззлобно фыркнула Мэйлинн. — Ты можешь мне не верить, Бин, но я своими глазами видела Белую Башню не далее как шесть недель тому назад! Я видела её так, как вижу сейчас тебя. Ну, не совсем, конечно… — Мэйлинн слегка пожала плечами. — Я увидела её из своего окна в Наэлирро. Она была далеко-далеко на горизонте, но при этом казалась такой близкой.

— Ты видела башню Главного храма Арионна в Латионе! — на повышенных тонах возразил Бин.

— Не. Говори. Ерунды. Бин, — раздельно и с явной издёвкой произнесла Мэйлинн. — И вообще, давай, шевели ногами, если не хочешь вторично повиснуть под прекрасными яблонями той деревеньки.

Бин послушно двинулся в путь.

— От школы Наэлирро до Латиона шесть недель пути! Я это знаю, потому что ровно столько мне понадобилось, чтобы прийти сюда, — продолжила Мэйлинн. — По-твоему, на таком расстоянии возможно увидеть какую бы то ни было развысокую башню?

— Ну так значит это была башня в каком-то другом храме, недалеко от этого твоего Наэлирро! — не сдавался Бин, пробираясь к краю рощи в направлении Латиона.

— Там нет никаких башен! Точнее, башни, конечно, есть, ведь рядом с Наэлирро стоят сразу два больших города: Торрон и Варс. Но та Башня возникла из ниоткуда. Вчера её не было, а сегодня — вот она. А через какой-то час её опять не стало!

— Значит, многоуважаемая Мэйлинн просто перебрала каких-то лирровых эликсиров, отчего стала видеть то, чего нет! — усмехнулся Бин.

— Не говори ерунды, Бин! — в очередной раз отрезала Мэйлинн. — Во-первых, надо говорить «лиррийских эликсиров». Во-вторых, к тому моменту я уже много недель не принимала ни одного эликсира, потому что… Ну неважно… — осеклась лирра. — Ну а в-третьих, я — не дура и могу отличить то, что я вижу от того, что мне видится. И я говорю тебе, глупый Бин, что я видела Белую Башню!

Разговаривая, Бин и Мэйлинн всё дальше уходили от злополучной деревеньки. Хвала Арионну, погони не было — видно колонны здорово струхнули от такого внезапного нападения и теперь, сидя по своим лачугам, стеная, пытались какими-нибудь примочками из мочи облегчить боль от укусов насекомых.

Глава 3. Урок географии

— Не хочешь попробовать двигаться побыстрее? Если желаешь поспеть в Латион хотя бы к началу Последней Битвы Арионна с Ассом, — язвительно осведомилась Мэйлинн, глядя, как Бин, кривясь, ковыляет по дороге. Сейчас, когда заряд адреналина пошёл на убыль, парню становилось всё тяжелее.

— Да уж иду, как могу! — огрызнулся Бин. — Я бы посмотрел на тебя, кабы тебя отлупили по чём зря проклятые колоны!

— Вообще-то я, в отличие от тебя, в пешем пути уже шесть недель! И, как видишь, вполне себе бодра и полна сил! — парировала Мэйлинн.

— Кстати об этом, — Бину очень досаждала боль, и захотелось отвлечься от неё разговором, — Ты говорила, что идёшь от самого Варса?

— Ну почти так. Наш Наэлирро стоит как раз между Варсом и Торроном.

— Никогда не слышал о Торроне, — признался Бин.

— Ну он, конечно, не такой большой, как Варс, хотя тоже немал. Около пяти тысяч жителей. Большой купеческий двор. Есть храмы и Арионна, и Асса и Первосоздателя. Красивый город. Мне нравился больше Варса.

— А я никогда не был нигде, кроме Латиона. Сказать по правде, я и за городом-то сегодня считай в первый раз, — Бину было неловко признаваться в этом перед лиррой, которая была заметно моложе его, а уже успела побывать в стольких местах. — А как же ты путешествуешь? Ты раньше уже бывала в Латионе?

— Никогда, — дёрнула плечиком Мэйлинн.

— А как же ты добралась сюда? Ведь это так далеко!.. — Бин только сейчас вдруг осознал, насколько далеко забралась эта хрупкая лирра, и проникся к ней неподдельным уважением.

— Да очень просто. У меня же есть карта…

— Карта?.. — недоверчиво протянул Бин. — Я никогда не видел карт. А покажи! — вдруг попросил он.

— Да пожалуйста, — ответствовала Мэйлинн. — Давай-ка вон присядем под тем деревцем, всяко какая-никакая, а тень. Заодно и передохнёшь, — несколько злорадно, как показалось Бину, добавила лирра.

— Да я не устал совсем! — взвился было парень, но вдруг как-то стушевался и неожиданно даже для самого себя добавил: — Мне просто очень больно…

Всякое злорадство, если оно и было, тут же спорхнуло с лица Мэйлинн. Она даже чуть сбавила шаг, примериваясь к неровной походке Бина. Так они оказались под чахлой липкой, которая почти не давала тени, так как листья её свернулись в буроватые трубочки.

Мэйлинн сунула руку в дорожную сумку, висящую на плече, и выудила оттуда свёрнутый кусок пергамена, обвязанного ещё и холщовой тканью. Бережно размотала холстину, развязала шёлковый шнурок и развернула желтоватую кожу, положив её на сухую траву.

Бин с восторгом смотрел на карту. Очень качественно нарисованная разными чернилами, так что сразу было видно — где вода, а где горы. Некоторые города (в том числе и Латион) были отображены не просто точками, а небольшими изображениями зданий. Коренной латионец, Бин сразу же узнал очертания Главного храма Арионна. Вероятно, и другие здания были изображениями главных достопримечательностей иных городов.

— Это и есть наш мир? — восхищённо выдохнул Бин.

— Ну что ты… — снисходительно ответила Мэйлинн. — Наш мир гораздо больше. Это только наш материк, на котором мы находимся.

— И как он называется? — Бину было мучительно стыдно, что в свои почти двадцать он совершенно ничего не знал об окружающем его мире. Однако это было именно так, ведь для его обычной, повседневной жизни все эти знания совершенно не требовались.

— Паэтта, — почему-то Мэйлинн и не думала насмехаться и издеваться. Напротив, она даже как-то посерьёзнела. — А ещё есть Калуя, ниже, на юге. Там живут удивительные чёрные люди и огромные животные — каждое размером с дом. Вот тут, на западе, если бы карта была побольше, мы бы увидели Эллор, самый большой материк нашего мира. Он отделён от нас Загадочным океаном. К сожалению, бо́льшая часть его неизведана, так как на нём живут страшные магические существа, и повелевает всем империя чёрных магов Тондрон во главе с колдуном-императором Гурром…

— Я слышал о нём, — снизив голос, перебил Бин. — Мужики на складе, где я работал, когда роняли себе на ногу ящик, или когда господин Вуйе задерживал недельное жалование, частенько восклицали: «Да чтоб тебя Гурр взял!».

— Наше счастье, что пока Гурр всерьёз не заинтересовался нашими землями. Что самое удивительное, он пока даже не трогает наши поселения на восточном берегу Эллора.

— И кому охота жить под боком у чёрных магов? — поразился Бин.

— Ну вообще там несколько колоний. Есть и наша, латионская. Называется Поволье. Туда едет народ, который не видит перспектив здесь, где всё больше свободных колонов попадают в крепость к сеньорам. Там, в Поволье, нет сеньоров, нет крепостных. Зато там много рудников. В том числе и мангиловые.

— Ааа, тогда всё понятно, — протянул Бин. — Мангил ценится в десятки раз дороже золота. Небольшой кусочек может обеспечить безбедную жизнь целой семьи в течение года, а то и больше.

— Не говоря уже о том, что мангил — единственный металл, который подчиняется зачарованию, — добавила Мэйлинн. — Нет, конечно, зачаровать можно и самую обычную железку, но только вот сила этого зачарования будет весьма небольшой, и продлится оно хорошо если три-четыре дня. Небогатые бароны могут позволить себе мага средней руки, который способен вот так вот зачаровывать стальные мечи, да только на зачарование одного меча требуется больше суток. Такими темпами много мечей и копий не зачаруешь. А ведь нужно делать это непосредственно перед битвой, а то ещё прошляпишь — и весь наговор к нужному моменту сойдёт на нет. Уж чего только не пробовали — и рунную магию, и магию крови, и при варке стали эликсиры разные добавляли… Ничего не помогает. А мангиловый меч, единожды зачарованный, останется таким навсегда. Не говоря уж о том, что мангил куда как прочнее стали, и не подвержен рже.

— Да уж, правда позволить себе мангиловый меч может только король… — проворчал Бин.

— Ну не только король, положим, — ответила Мэйлинн. — У Лорда-ректора Наэлирро имеется мангиловый меч, сама видала. А у императора Саррассы так и вовсе есть целый мангиловый доспех! А у нас в Латионе все паладины вооружены мангило-стальными мечами. Конечно, там на ведро стали капля мангила, но и этого хватает, чтобы сталь стала гораздо прочней и зачаровывалась аж на несколько месяцев.

— И откуда ты всё это знаешь? — с лёгкой завистью спросил Бин.

— Так этому нас в Наэлирро учили всему. Так же, как и географии, кстати, — лукаво добавила Мэйлинн. — Вернёмся к карте.

— Я бы всё равно не поплыл под бок к Гурру, — проворчал Бин. — Ну давай, рассказывай дальше!

— Хорошо. Остался последний материк, Тайтан. Он находится очень далеко на севере, дальше всех других материков. И абсолютно безжизненен. Там нет ничего, кроме льдов. Учёные разных государств пытались изучить хотя бы прибрежные районы Тайтана, но большинство этих экспедиций так и не вернулись. Даже летом там такие холода, что, говорят, плевок замерзает, не успев долететь до земли.

— Что же тогда там творится зимой! — поёжился Бин.

— Зимой, говорят, у людей замерзают глазные яблоки, — замогильным голосом провыла Мэйлинн, и тут же рассмеялась. — Да не знаю я, но наверняка там черрртовски холодно!

— Значит, нам очень повезло, что мы родились именно на Паэтте, да? — спросил Бин.

— Наверное, — ответила Мэйлинн. — Всё-таки это самый приспособленный к жизни материк. Не даром же здесь столько государств. Пустых, ничейных земель тут просто нет. Даже самые жуткие пустыни или самые комариные топи — и те принадлежат тому или иному государству. Вот Калуя заселена довольно слабо, в основном, только на севере. Юг её — непроходимые джунгли, где людям не выжить. Наверное, когда-нибудь люди или другие расы сотрут эти убийственные джунгли с лица земли и на их месте разобьют прекрасные парки и построят величественные города. Но пока даже местные жители не рискуют уходить вглубь джунглей дальше чем на полдня ходьбы. Ну а что касается Эллора… — Мэйлинн помрачнела. — Я надеюсь, что мы никогда не услышим о нём. Будь моя воля, я эвакуировала бы оттуда всех поселенцев, взорвала бы все шахты. «Не буди лихо, пока оно тихо». Хотя империи чёрных магов уже много тысяч лет, и Гурр правит ею последние пару тысячелетий, и пусть до сих пор он никак не замечал нас, я очень боюсь, что скоро всё изменится. Ты слышал о Ночных бродягах?

— Слышал ли я о Ночных бродягах?.. — несмотря на жару Бин вдруг передёрнулся как от внезапного холода. — Да кто ж о них не слышал? У нас в Латионе говорят, что недавно население целой деревни, кажется, называлась она Дрозды, или как-то так, просто исчезло в одну из ночей. Около ста душ растворилось в воздухе. Так же, как и все собаки, козы и куры. И говорят, что ночью накануне, недалеко от деревни на тракте видели двух Ночных бродяг на чёрных конях.

— Они всегда носят чёрные плащи и закрывают лица капюшонами. Они никогда открыто не появляются в населённых пунктах, не общаются с людьми. Их всегда видят лишь издали и всегда только ночью. Никто не слышал их голоса и не видел лица. Хотя, может такие и были, но они уже точно ничего никому не скажут. Мы даже не знаем — сколько этих Бродяг шатается по нашим трактам. Они редко появляются больше чем по двое-трое, так что их может быть и не больше полудюжины, носящейся туда-сюда. А может быть — их сотни. Но в Наэлирро убеждены, что они как-то связаны с Тондроном. Я думаю, что они — как раз и есть те самые чёрные маги, которые посланы Гурром то ли на разведку, то ли для начала тихой войны. Твои Дрозды — не единственная деревня-призрак. А уж сколько купеческих караванов, сколько припозднившихся гуляк не вернулись домой — о том и Арионн не знает, наверное. Одно скажу: сколько ни пытались паладины выслеживать, охотиться, обкладывать их как зверей — ничего не выходит. Ночные бродяги исчезают, будто туман, избегают любых ловушек и засад. Никто даже не знает — смертны ли они, телесны ли. Возьмёт ли их сталь, или хотя бы мангил. Можно ли заточить их в темницу, чтобы изучить.

— И несмотря на всё это, ты в одиночку бродишь по трактам? — изумился Бин.

— Ну у меня есть кой-какие средства, чтобы избегать лишних встреч, — уклончиво ответила Мэйлинн. — Хотя, конечно, от этого никто не застрахован. Но мне просто очень нужно…

— Знаю, найти Белую Башню, — перебил Бин. — Вот я удивляюсь — ты столько всего знаешь, такая умная, а веришь в детские сказки.

— Вернёмся к карте, — Мэйлинн решила пропустить мимо ушей высказывание Бина.

— Да. Расскажи мне о Паэтте. О государствах и городах, — попросил Бин.

— О, это займёт очень много времени. У нас столько нет. Так что я расскажу только самое основное.

Мэйлинн разгладила кусок пергамена руками и продолжила:

— Смотри, Паэтта омывается со всех сторон океанами. С запада, как я уже говорила, это Загадочный океан. Назвали его так, думаю, потому, что за ним лежит таинственный материк Эллор. Да и в самом океане, говорят, иногда случаются загадочные явления — то небесные свечения, то подводные свечения, то возникающие и исчезающие острова… С юга нас омывает тёплый Калуйский океан. Он же омывает и Калую. На востоке — Великий океан. Он настолько велик, что никто из мореплавателей ещё не достиг его восточных берегов. Учёные в этом плане разделились на два лагеря. Одни убеждены, что наш мир имеет форму шара, и если долго плыть на восток, то можно приплыть к западной оконечности Эллора. Другие же доказывают, что наш мир плоский, и что за Великим океаном либо предел мира, либо ещё какой-то неизвестный нам материк. На севере Паэтты вечно бушующее Серое море, длинное и узкое, как змея. По ту сторону Серого моря — острова Келли, пристанище северных племён, что частенько беспокоят наших соседей палатийцев. А севернее островов Келли лежит Студёный океан, и плавучие льды у берегов Келли постепенно сменяются вечным льдом по мере продвижения к северу.

— А вот это место похоже, будто огромный трёхпалый зверь оставил свой след! — ткнув пальцем в пергамен, воскликнул Бин.

— Да, этот залив так и называется — заливом Дракона, потому что действительно похож на драконью лапу. А эти заливчики называют Пальцами Дракона — Верхним, Средним и Нижним. Ах, какие вкусные устрицы привозили нам в Наэлирро из залива Дракона! Но продолжим…

Смотри, с севера на юг наискосок пересекают Паэтту Анурские горы. Они не очень высоки, но тем не менее слишком круты, так что переход через них возможен лишь в нескольких местах. По крайней мере, для крупных караванов. Так-то, наверное, козьих троп или гномьих тоннелей будет побольше. Но по первым могут передвигаться либо пастухи, либо козы, а во вторые гномы весьма неохотно пускают посторонних. То, что восточнее Анурских гор, называется Загорьем. Там, беря начало в ледниках Анур, протекает река Дорон. По обеим берегам её лежат два государства: Пунт — севернее и Дория — южнее.

Пунт — зелёная сельскохозяйственная страна, славящаяся своими пашнями и садами. И люди там подстать — спокойные и трудолюбивые. Дория же, напротив, земля степей. И там живут кочевые народы, частенько беспокоящие пунтийцев своими набегами. Столица Пунта Лоннэй и столица Дории Саин стоят в пределах дня пути по обе стороны Дорона. И по какому-то негласному договору во время частых стычек между этими государствами ни та ни другая сторона не покушается на эти города.

Раз уж начали с Загорья, то продолжим дальше. Вот тут, где степи переходят в пустыню Туум, кончаются земли Дории и начинается великая империя Саррасса. Она простирается по всему Загорью до Калуйского океана, но главные её земли, конечно же, лежат перед Анурскими горами. Собственно, Саррасса является нашим южным соседом. Это очень богатая империя, которая ведёт обширную торговлю с народами Калуи и привозит на наш материк всевозможные диковины с юга. Также отмели Калуйского океана близь Саррассы богаты чёрным жемчугом. Да и сама империя производит лучшие шелка в мире. Столица империи, город Золотой Шатёр стоит на тёплом побережье Калуйского океана. Этот город весь построен из розового камня и позолоты. Саррассанцы очень любят производить на всех впечатление.

Ну, севернее Саррассы начинаются земли Латиона. Через сам город Латион протекает великая река Труон. Конечно, у Латиона Труон ещё не так широк, а вот ближе к устью, в землях Палатия, Труон растекается почти на две тысячи ярдов в ширь. А начало он берет в прекрасном озере Прианон, богатом подводными ключами. Вот тут, юго-западнее Латиона. Вода в нём настолько чистая, что даже сквозь толщу в двадцать футов воды можно легко разглядеть рыб на дне. Я видела это озеро. Оно поистине прекрасно.

А вот другое озеро, Симмер, на северо-востоке от города, недалеко от отрогов Анурских гор, совсем иное. Вокруг него лежат знаменитые Симмерские болота. Крайне неприятное место. Да и само озеро Симмер не назовёшь прекрасным. Вода в нём тёмная, берега покрыты лесом. Зато оно даёт начало третьей реке Паэтты — Алийи. Она бежит на север и вот здесь сливается с Труоном. Именно на слиянии этих рек построен Шинтан — столица королевства Палатий. Палатийцы — замечательные торговцы. У них необычная монархия — государством правит король, но его избирает Палата Гильдий, куда входят крупнейшие представители торговых гильдий страны.

На западе к Латиону примыкают две страны — герцогство Коррэй и воеводство Санн. Небольшие, в общем-то земли. Когда-то, при деде нынешнего короля Латиона, между ними началась война. Оба государства были к ней не готовы, и так уж случилось, что они независимо друг от друга попросили помощи у восточного соседа. Король Амманиус Четвёртый, дед Матониуса, недолго думая ввёл свои войска к обоим соседям и пользуясь внутренними и внешними противоречиями во враждующих странах, повернул всё так, что оба стали доминионами Латиона. В них сохранилась традиционная система правления — в Коррэе правит династия герцогов Коррэйских, а в Санне управляют коннетабли. Но по сути, и у тех и у других законный правитель — король Латиона. У него и титул официальный звучит как «Его королевское величество, король Латиона, Коррэя и Санна». Большого толку нам от этих земель нет, но и давать им независимость короли Латиона пока не спешат.

Ну и последнее княжество, лежащее западнее наших земель, на побережье Загадочного океана, называется Кидуа. На входе в залив Дракона расположена столица Кинай. Кидуанцы — известные на весь мир мореходы. Именно они открыли все известные нам сейчас материки. Именно они первыми поселились на Эллоре. Именно от них мы узнали о Тондроне и его страшных правителях.

И я забыла рассказать только об одном месте. Вот тут, почти посередине Анурского хребта, где сходятся границы Саррассы, Латиона и Дории, находится гномский анклав Дак Анбур с подземной столицей Дуондур. Эти земли формально принадлежат империи, но гномы давно заключили соглашение, по которому имперцы не претендуют на них, а гномы платят богатую дань самоцветами и металлами.

Мэйлинн остановилась и перевела дух. Последние полчаса она болтала почти без умолку, даже взмокла. Удивительно, но Бин всё это время зачарованно следил за пальцем лирры, порхающим над картой, и старался не упустить ни одного слова.

— Что-то мы заболтались, — Мэйлинн изящно поднялась, отряхнулась и стала не спеша скручивать карту. — Нам уже пора. Надеюсь, ты отдохнул. Вставай давай, да пойдём дальше.

Бин нехотя встал на ноги, слегка скривившись. Ноги затекли от долгого неподвижного сидения, и сейчас кровь болезненно возвращалась в мышцы.

— Спасибо за урок, — совершенно серьёзно поблагодарил он лирру.

— Да не за что, — отмахнулась та. — Всегда приятно блеснуть знаниями. Ну, пошли, что ли…

Глава 4. Рассказ Бина

— А ты же, помнится, говорила, что нам с тобой не по пути, — через пару минут ходьбы подал голос Бин.

— Говорила, — легко согласилась Мэйлинн. — Но вообще-то нам с тобой пока по пути. Я как раз направлялась в Латион. Нужно сделать кой-какие дела и пополнить кой-какие припасы.

— Понятно… Наверное, что-то магическое… — буркнул Бин.

— А когда у лирр бывает по-другому? — отшутилась Мэйлинн.

Ещё пара минут в тишине.

— Так какой бес потянул тебя в эту деревеньку? — на этот раз молчание нарушила Мэйлинн. — И зачем тебе вообще понадобились те клячи?

— Да мне они без надобности, — ответил Бин. — Я просто пытался выполнить задание мастеров Гильдии Теней.

— Ничего себе… — протянула Мэйлинн, взглянув в лицо Бину. — Так ты состоишь в Гильдии Теней?

— Не состою. Как раз собирался. Это и было моё вступительное задание…

— Вступительное задание? — поинтересовалась лирра. — Как это?

Теперь Бин заглянул ей в глаза — не издевается ли?

— Ты ведь такая мудрая, и столько всего знаешь… А вот того, что знает любой мальчишка Латиона — не ведаешь? — недоверчиво спросил он.

— Если ты ещё не заметил, то я — не любой мальчишка Латиона, — фыркнула Мэйлинн. — Я выросла в других, куда более приличных местах и ни о каких вступительных заданиях Гильдии Теней слыхом не слыхивала. Так что прошу тебя просветить меня в этом вопросе. А ещё лучше — расскажи мне о себе, Бин. Хочу узнать, что за человека я сегодня спасла от смерти, и стоил ли он того… Тем более, дорога дальняя, а так — всё веселей.

— Согласен, если после ты расскажешь свою историю, уважаемая Мэйлинн.

— Согласна. Начинай.

— Не думаю, что это будет равноценный обмен, — начал Бин. — Моя история проста и скучна. Уж куда скучнее истории лирры, воспитывавшейся в знаменитой школе магов…

— Ладно, хватит ложной скромности! — прервала Мэйлинн. — Не бойся, я на многое и не рассчитываю.

— Ну тогда ладно, — ответил несколько задетый за живое Бин. — Слушай. Родился я в Латионе, и, как уже говорил тебе, более нигде и не был. Дом мой стоит в Складском квартале города. Это в Восточном конце. Квартал бедноты. Там только трущобы да купеческие склады. Дом у нас небольшой, на четыре семьи. Наша живёт в двух комнатах.

— Расскажи о семье, –попросила Мэйлинн.

— Да что там рассказывать… Семья как семья. Отец, мать, две сестры и брат-младенец. Отец работает на складе господина Вуйе грузчиком. Туда же устроил и меня, когда мне минуло пятнадцать. В принципе, работёнка неплохая. Платил господин Вуйе справедливо — мне выдавал два доррина[1] в неделю, а моему отцу даже два с половиной. Работёнка не сложная — перетаскивай тюки да ящики. В общем, на жизнь худо-бедно, но хватало. Мама сидит с Мартином — это мой младший брат. А вообще она — замечательная белошвейка. Даже сейчас иные знатные дамы Латиона присылают к ней свои заказы. Ну и две сестры — Алика, ей скоро будет восемнадцать, и Нара. Нара — моя любимица с самого детства. Ей сейчас четырнадцать. Алика по осени выйдет замуж и переедет.

— Ну так а как же ты оказался-то связан с Гильдией Теней? — поинтересовалась Мэйлинн.

— Да вот так вышло, что Мартин заболел алой лихорадкой. Госпиталя у нас в квартале, конечно, нет, так что обратились к местному знахарю. Тот, хвала Арионну, помог, но запросил за это непомерную цену в половину дора. У нас, конечно, были некоторые накопления, но не столько. Пришлось занимать. Отец взял ссуду у господина Вуйе в рост, так что мы с отцом на двоих теперь приносили два доррина в неделю. Сама понимаешь, что на это не очень-то проживёшь. Тем более, за ребёнком уход нужен, снадобья… Да и проценты у Вуйе такие, что долг почти и не уменьшается… Вот и решил я поискать более прибыльной работы…

— У мастеров Теней? — с некоторым осуждением спросила Мэйлинн.

— А почему нет? Говорят, сами мастера живут не хуже иных дворян, а то и королей. Да и ученики и подмастерья тоже не бедствуют. Я слышал, что даже ученик может в неделю заработать до двенадцати дорринов.

— Но каким способом!.. Ведь в лучшем случае — это банальное воровство. А в худшем… Я знаю, что мастера Теней не гнушаются и наёмными убийствами, — Мэйлинн нахмурилась.

— Ну что тут скажешь… Лучше воровать, чем умирать от голода и смотреть, как умирают твои родные. Другой работы нам с отцом было не найти. А сестры… Не выставлять же их на потеху мужчинам… А наниматься прачками за доррин в неделю тоже большого смысла нет.

— Ладно, не нужно оправдываться. Каждый сам выбирает свою дорогу. И кто я, чтобы судить? Продолжай. Мне вот интересно — а как у вас вербуют в Гильдию Теней? Есть, что ли, такая контора — приходишь, заполняешь формуляры… — с лёгкой насмешкой спросила Мэйлинн.

— Нет, конечно, — Бин не принял игры, он наоборот стал ещё более хмурым. — Возле рыночной площади есть дворик в глубине небольшой аллеи. Там стоит скамья. Если хочешь принять участие в испытании мастеров Теней, приходишь и остаёшься ночевать на этой скамье. Утром находишь записку в урне недалеко от скамьи. Там — задание…

— Постой, а если человек не умеет читать? — заинтересовалась лирра.

— Ежели человек не умеет читать, то ему точно нечего делать в Гильдии Теней. Пусть промышляет по карманам на рынке. Да и то ровно до той поры, пока его дорожка не пересечётся с Гильдией. А это случится, скорее всего, весьма скоро, — ответил Бин и в его голосе прорезалась плохо скрываемая гордость.

— Ну ты-то как раз грамотный ровно настолько, чтобы воровать что-то крупнее, чем мелочь у зевак, — не преминула поддеть Мэйлинн.

— Да ну тебя! — обиделся Бин.

— Ладно, извини. Продолжай.

— Ну вот. Получаешь записку. Выполняешь то, что там написано. Если справился — дают второе задание, посложней. И во второй раз сами Мастера предупреждают городскую стражу о готовящемся преступлении. И вот если ты и со вторым заданием справляешься, то в третьей записке уже получаешь адрес и пароль.

— Кстати, о страже. Если все всё знают об этом — почему бы страже не устроить засаду у этой самой лавочки?

— А зачем? Подобных лавочек в Латионе много. Прикроют одну, тут же появится следующая. Но дело даже не в этом. Во-первых, Гильдия Теней баснословно богата. Так что городская стража кормится с их рук. Во-вторых, Гильдия избавляет город от мелкой шушеры, от которой и страдает большинство горожан. Как я уже говорил, Гильдия не приветствует «дикарей», и если таковые находятся, то очень быстро теряются в водах Труона. Ну и в-третьих, слишком многие пользуются услугами Мастеров Теней. И купцы, которым нужно выбить долги, и чиновники, которым нужно убрать надоедливого конкурента. И даже жёны, которым очень мешают ревнивые мужья.

— Всё ясно. Ну так, значит, ты прилёг на этой самой скамеечке…

— Я прилёг на этой самой скамеечке, а утром достал записку, где требовалось увести двух коней из деревни Пыжи и привязать их в роще у Весёлых ворот.

— Ну поскольку я застала только финал этой истории, расскажи уж, как ты так попался.

— Да как… Я специально решил увести лошадей среди бела дня, потому что знаю, что в такую жару селяне обычно сидят по домам, предпочитая делать свои дела с заходом солнца. Поначалу всё было хорошо. Когда я пришёл в деревню, она действительно казалась вымершей. Я нашёл конюшню, заглянул через щели. Как мне показалось, там никого не было. Ну я и зашёл… Но как стал уже перерезать верёвки, понял, что ошибся. В углу, в соломе, дремал конюх. Я его сразу-то не заметил, а он, видать, проснулся…

— Наверное, ты слишком громко сопел, — решила вновь поддеть Бина Мэйлинн.

— Наверное, — Бин не поддался на провокацию. — Как бы то ни было, режу я верёвку, и тут слышу сзади: «Эй, ты чего?». Не успел обернуться, как эта деревенщина схватила меня за плечо. Я так растерялся, что даже забыл, что у меня в руках нож…

— И слава Арионну, что забыл! — проворчала Мэйлинн. — Ты что — мог бы зарезать человека?

— Нет, не мог бы, — признал Бин. — В общем, пока я очухался, он уже тащит меня из конюшни. Ну я начал было вырываться, да куда там! Он так по уху-то зазвездил, что я думал, что у меня сейчас череп схлопнется. А потом он стал кричать, звать народ. Вот и набежало ещё трое его товарищей. И вчетвером они меня здорово отлупили. Думал, прямо там и порешат, да один из них сказал, что меня, мол, судить надобно прилюдно. Послал мальца какого-то к старосте, велел готовить суд. После они меня ещё какое-то время пометелили для закрепления эффекта, затем привязали к жердине и поволокли. Ну а дальше ты видела…

— Ну а дальше я видела, — согласилась Мэйлинн. — Видок у тебя был тот ещё. Да, в общем-то, как и сейчас. Ну теперь-то, думаю, дорога в Гильдию Теней тебе заказана?

— Теперь уж наверняка… — понурился Бин. — На кой им недотёпа, который не смог у тупых колонов кобыл увести! Если вторично теперь в аллейке этой покажусь, боюсь, что нынешняя головомойка мне материнской лаской покажется.

— Ну, что не делается — всё к лучшему! Не стал ты вором — и на том спасибо! — весело резюмировала Мэйлинн.

— Да уж… К лучшему… Вот только как теперь с долгами расплачиваться?.. Хоть в крепость иди!.. — в отчаянии бросил Бин.

— Ну ты погоди пока глупости говорить, — Мэйлинн положила ему руку на плечо, но тут же убрала. –Может и придумаем, как беде твоей помочь.

Лирре показалось, или Бин действительно даже хлюпнул носом? Но когда она испытующе наклонила голову, чтобы заглянуть в его лицо, он сам повернулся к ней. Конечно, лицо его было искажено от боли и волнения, но слёз, кажется не было. Может, просто текло из расквашенного носа… Хотя чувствовал себя он явно неловко, поэтому поспешно предложил:

— Ну теперь твой черёд рассказывать о себе!

— Я не против, — легко согласилась Мэйлинн.