Проснулся малютка-день.
Папа-ветер
                снял одеяло, ночную тень.
Сынишка очень весел,
С кроватки ножки свесил,
И ну ими болтать!
Папаша засмеялся
И весь заколыхался,
А с ним заколыхалась
                голубая гладь.
Умылся малютка водой ключевой,
Причесался гладко зеленою травой.
Папа посадил сынишку на плечи,
Пустился в путь
                догонять вечер.

Ночь как ночь, обыкновенная, простая,
Разговорилась с ветром шепотком.
Луна из облака плавно вырастает.
Вот выросла, и покатился лунный ком,
Понятно, знаю...
Вечером сегодня,
когда закат всю синь и дали съел,
мальчишка, маленький негодник,
на небо зашвырнул снежок.
Он там катался в облаках не месяц,
не день, а несколько часов.
И вот огромный выкатился месяц.
Не месяц — ком с большое колесо.
Все спит...
                Зима...
                      Всё в белой снежной вате.
Зима.
                Всё в перьях белых голубей.
И небо
                кажется гораздо синеватей,
А в небе
                звезды много голубей...
И мы идем с тобой,
А улицы становятся пустынней,
А ночь морознее,
Луна светлей.
Собачий лай в просторе улиц стынет.
Луна уже над нами. Нет теней.
Деревья бросили седые пряди вниз,
Мильоны звезд на небе и в снегу,
Снег тянется с узорчатых карнизов,
Чтобы достать на небе светлую дугу,
Чтоб впрячься белыми конями,
Чтоб пролететь по свету в ветреную мглу,
Чтоб переливными огнями
Затрепетала ночь...
И мы идем,
И путь наш ясен.
Снежинки радости блестят из глаз.
Вот день прошел,
Он был прекрасен,
А завтра будет лучше во сто раз.

Опять встают воспоминания,
Опять бегут столбы навстречу.
Вот будто молоденькой ланью
Пробежался по роще вечер.
Но роща промчалась мимо,
А рельсы вперед бегут.
В клубах паровозного дыма
Я мысли свои берегу.
Жизнь бежит за окном вагона,
И закрываю глаза:
Знакомые перегоны,
Но дорога забыта назад.

Мне немного сегодня грустно.
Дождь в стекла стучит с утра.
И до дрожи холодно, пусто
От печальных сердцу утрат.

У дороги стояла одна.
      С неба
Двенадцать раз подмигнула луна.
      Искала.
                Ждала.
                      Не нашла.
                                      И ушла.
Сыпал снег, и смеялась метель.
Ветер снежную взбил постель.

Молча протягивая руки... Ждал,
Вьюжные волосы тихо ласкал,
Долго,
      Упорно,
                Безмолвно он шел.
А что искал — не нашел.
      Не ушел,
Скрылся во вьюгу.
Искать неведомую подругу.
Где они встретятся, где найдут друг друга?
Об этом знает лишь ветер, лишь ветер да вьюга.

Слышишь? Дождь стучит в окно горошком.
Вот он ходит по железу крыши,
Дождь такой бывает только летом,
Сядь поближе...
Ты, я вижу, пригорюнилась немножко.
Аль тебе не по сердцу погода эта?
Не горюй, я грусти не люблю ведь.
Лучше улыбнись и косу расплети.
Я тебя сумею приголубить,
И тоска, как птица, улетит.
Лучше спой! Возьми гитару,
Спой про жизнь, наладь гитары строй.
Так, чтоб с песней сердце замирало,
Чтобы жизнь почувствовать остро.
Вот тогда ты первая улыбкой
Расцветешь. Ну, спой же! Хорошо?

Заиграли струи зыбко.
Равномерным шагом дождь ушел.

Бывает — подойдет и сердце вынет.
Задумаешься — любить умно ль?
Если в небе кусочек дыни,
Который называется луной.
Если ветер как будто с пьянки,
Грозясь кого-то избить,
Душу вывертывает наизнанку,
Наизнанку и надо любить.

                                       И. Сафоновой

Ночь пришла бесшумными шагами.
Вынес восток в пригоршнях луну.
Скоро,
Скоро сирень под окошком завянет,
Припадет головой к окну.
И заплачут тогда облака,
Но слезой оживить нельзя же.
И паук от сука до сука
Паутину как память свяжет.

Нету глаз твоих бездонней,
черноокая,
теплоту твоих ладоней
унесу далёко я.
Как в Москве, так на границе,
как всегда,
Ты, наверно, будешь сниться
иногда.
Мне пора. Уже в оконце
влез рассвет, как вор,
И весенним залит солнцем
утренний простор.
Мне запомнилась навеки
робкая слеза.
Подними скорее веки,
покажи глаза.
Нету глаз твоих бездонней,
черноокая,
теплоту твоих ладоней
унесу далёко я.

Тень идет за Настей косо,
А за нею ветерок,
А за ним от папиросок
Легкий тянется дымок.
А потом уж только парни,
У прохожих на виду,
Чтобы выглядеть шикарней,
С папиросками идут.
У них галстуки в разводах,
Модные воротники.
Все стахановцы с завода —
Ну, скажи, не женихи?
Предлагают Насте сласти,
Настя сласти не берет.
Говорят Настасье:
«Здрасьте».
Мимо девушка идет.
Ни за что не обернется —
Лишь глазами улыбнется.
Ветка с дерева нагнется,
Только Насти не коснется,
Может гладить Насте косы
Только легкий ветерок.
Погасают папиросы.
Расплывается дымок.
Чем же Настя знаменита?
Каждый день
Со всех сторон
Сотни писем и открыток
Ей приносит почтальон.
Оттого ль, что, став пилотом,
Без отрыва от станка
Настя водит самолеты
В грозовые облака?
Тень идет за Настей косо.
А за нею ветерок,
А за ним от папиросок,
Вновь зажженных папиросок,
Легкий тянется дымок.

Теперь на родине, я знаю это точно,
На землю черствую дожди упали ниц.
На крышах и на трубах водосточных
Расселись стаи галок и синиц.
Сошлись подруги к Старостиной Кате,
Толпятся вкруг стола, уселись на окне.
Грызут орехи, вышивают платья,
А Катя (чем я плох?)
Рубашку, может, мне.
Дожди идут, и вечер ближе, ближе...
И улицы заполоняет тьма.
Промозглый ветер стекла окон лижет
И натыкается на спящие дома.
Но в них не спят.
Последние известия
Передает неспящая страна.
И слышат девушки, ребятам — пели вместе —
Вчера в Кремле вручили ордена.
Тут слов на миг,
Но миг так сладко длинен,
Как будто сердце падает в цветы...
И кажется,
Идет стареющий Калинин
Садами теплыми...
Цветут, цветут сады...
Не спит земля, раскинувшись широко,
Над нею юноши крылатые летят...
От Сестрорецка
До Владивостока
В такую ночь
Все девушки не спят.

                         Товарищам моим посвящаю

Поезд уходит на Дальний Восток.
За ним бы...
Да разве догонишь?..
Вот снова мелькнул чей-то белый платок
И красный фонарь на вагоне.
Я только на миг закрываю глаза,
И кажется...
Словно бы снится...
Вагоны... Знакомства... Байкал... Вокзал...
Город... Дорога... Граница.
В каждую мелочь событий и дней
Трасса ведет сквозная.
Конечно, мне это ясней и видней.
Я был там,
Я видел,
Я знаю.
Мы шли сквозь тайгу, чтобы в части N...
Под всплески ветров и порош
Песни бросить свои в обмен
На радостный гул ладош.
Колени дрожали, и голос дрожал,
В глазах от волненья — стена.
Но как нас встречали,
Как руки нам жал
Летчик-герой лейтенант.
Я часто хожу на Московский вокзал,
Откуда наш путь был начат.
Товарищи!
Если скатилась слеза,
То это не значит, что плачут.
Ведь поезд уходит на Дальний Восток.
Его, хоть беги, — не догонишь.
Вот снова мелькнул чей-то белый платок,
И красный фонарь на вагоне.

«Леса. Столбы. Поля. Леса.
Наш поезд мчится в ночь...»
      — Ты дописал?
      — Не дописал.
      — А в шахматы?
      — Не прочь... —
«Мелькнул за окнами перрон
И хоровод рябин...»
      — Андрюшка видит пятый сон.
      — А мы с тобой не спим...
      — Кто здесь сказал, что я заснул?
      — Никто... Приснилось, друг... —
«И кто-то, показалось вдруг,
Пронес за окнами сосну
Назад в Москву, в Москву...»
      — Ну, дописал?
      — Не дописал.
      — А шахматы?
      — Готовь... —
«Быть может, к нам под окна в сад,
Где на траве блестит роса,
Где, говорлива и боса,
Шла первая любовь...»
      — Андрей,
      Ему не дописать.
      — Давай играть с тобой. —
«В вагоне спят. Лишь стук колес
Лишь света свечки дрожь.
Как капли чьих-то светлых слез,
На стекла выпал дождь...»
      — Ну, вот уже неверный ход.
      Туру был должен есть. —
«В Хабаровске на пароход
Должны мы пересесть...»

      — А баня в Комсомольске есть?
      — Вам «мат».
      — Откуда?
      — Вот... —
«Сверкнула молния в глаза.
Сильнее дождь пошел.
Обыкновенная гроза,
И все же хорошо.
Бегут, согнувшися дугой,
Деревья за окном,
Из одного конца в другой
Шарахается гром.
Гремит, как полк броневиков,
Как марш ударных войск.
А где-то очень далеко
Спит город Комсомольск.
Прощай. Целую горячо,
Пиши. Не забывай».
      — Ну что ж, сыграем, что ль, еще?
      — Давай. —
«Не забывай».
      — Привет передавай, —
«Тебе здесь кланяются все.
Еще целую.
                      Алексей».

                                           Н. Ф.

Я от счастья сегодня шатаюсь,
В молодую кидаюсь траву.
Я все ветры к себе приглашаю,
Все любимое в гости зову.

И все ветры ко мне приходят,
И весна у окошка стоит,
И все звезды в ночном небосводе
Будто лучшие взгляды твои.

Как ребенок, сегодня я верю
В то, что синий рассвет и зарю
И все ветры, летящие в двери,
Я на память тебе подарю.

Чтоб ты в платье зари одевалась,
Чтобы звезды светились в глазах,
Чтобы ночь темной лентой осталась
В твоих светлых, как лен, волосах.

Чтоб такою ты шла по планете,
Был бы свет ослепительно-бел,
Молодой, замечательный ветер
Уступал бы дорогу тебе.

И по этому белому свету,
Как в стихах, я тебя леплю,
Шла зарею вечерней одета,
Вся такая, как я люблю.

Я иду этой гулкою ночью
в несмолкаемый шепот весны.
Подсмотрю я, как разные очень
пробираются к людям сны.
Они ходят, тихонько ступая,
ночь сторонится, еле жива,
и виденья свои рассыпает,
и сплетает из них кружева.
Снится маленьким ласковым детям
ощутимо и живо почти,
что на очень большой планете
ходят детские их мечты.
Будто мальчики все с усами,
папиросный пуская дымок,
сдав железный труднейший экзамен,
уезжают на Дальний Восток.
Покидая подросшие клены,
в перелеты они полетят,
унося с собою влюбленный
выросшей девочки взгляд.
Они строят мосты и дороги,
чтоб сплести из них дивный узор.
Ходит по небу месяц двурогий
до румяных до утренних зорь.
Я ходил вслед за ним до рассвета
и подсматривал разные сны...
Этой ночью сменило лето
несмолкаемый шепот весны.