Оглавление

1. Любовь, деньги и глазунья
2. ГЛАВА 1 «Завидую я тебе, Тонька! У тебя такой экшен наклевывается!»
3. ГЛАВА 2 «Особенные должны быть с особенными»
4. ГЛАВА 3 «Обыкновенная безупречная глазунья»
5. ГЛАВА 4 «Он долго еще будет есть за твой счет?»
6. ГЛАВА 5 «Как можно было так испохабить яйца?»
7. ГЛАВА 6 «Нужно понять кто ты на собственной кухне»
8. Рецепт праздничной глазуньи
9. ЭПИЛОГ

ГЛАВА 1 «Завидую я тебе, Тонька! У тебя такой экшен наклевывается!»

Порой так случается в жизни, что всё наваливается. И даже то, чего и близко не существовало в твоих планах, предположениях, намерениях. И даже то, что казалось тебе «нет-нет, меня это уж точно никогда не коснётся»… И даже то, что думалось: «Я, конечно, не святая, но и не до такой степени грешная, чтобы…»

Оказывается, решаем это не мы.

Нет, решить проблему несложно. Исправить ошибку тоже. Совсем другое дело, когда проблем масса, и они присутствуют в каждой сфере твоей жизни, начиная от отсутствия личной и до неприятностей на работе.

А ошибки… они всегда есть. Просто порой можно на мгновение вернуться в прошлое, увидеть их причины, чтобы вовремя исправить. Затем оставить их там, где они были совершены… и больше не оборачиваться.

Но так не получается. Особенно тогда, когда жизнь крутится вокруг ненавистной работы, на которой приходится не просто уничтожать себя как личность, а растаптывать в ничто. И это потому, что всё делаемое тобой — это чья-то прихоть и чьи-то деньги, а ты получаешь только скудные остатки от чужого дохода, но должен держаться молодцом и принимать тот факт, что эта специальность совершенно не подходит твоей романтической натуре.

Ладно, и со всем этим тоже можно существовать! Можно даже жить. Если есть человек, к которому можно прильнуть после сумасшедшего трудового дня, вытянувшего все силы.

А бывает и так, что этот человек уже появился, но ваши отношения развиваются только в твоих мечтах, ибо они похожи на взрывное устройство, временами детонирующее и разбрасывающее вас эмоциональной волной по сторонам. И последующая боль от непрестанных ссор напоминает, что вы чужие, разные и абсолютно не созданы друг для друга.

Ладно, и это можно утрясти: найти в себе смирение, терпение, причины для понимания этого человека. Можно? Да можно! Тем более, если это приходилось делать ранее!

Но как жить с раной в сердце за самых родных людей, когда они живут вместе долгие годы, преодолевают трудности, строят своё будущее да и твоё тоже, друг другу признаются в любви на двадцатом году жизни… а потом — бац! «Разводимся!»

Наверное, это способно истрепать душу больше всего — страх и скорбь за семью родителей, пока ещё не создана твоя собственная. И эти две измученные души теребят тебя с надеждой, что, может, хоть ты поймёшь… ты ведь уже взрослая… столько всего знаешь… и способна это прекратить… ведь у тебя есть силы.

А как прекратить, если сердце разрывается за обоих одинаково — они ведь родители, единое целое в твоем сердце, мозге и прочих частях тела?.. И ведь они раньше не то что никогда не разлучались — порознь в гости ни к кому не ходили.

Это настоящее горе, которое не должно было тебя коснуться, ибо планы строились совершенно иначе.

Смахнув упавший на ботинок пожелтевший листок, чуть иссохнувший и завернувшийся по краям, Тоня вскинула голову к небу.

Может, это просто осенняя хандра настолько преувеличивает значимость этих неурядиц? А может, всё дело в неумении смотреть на вещи иначе — с равнодушным холодом или хотя бы бесстрастием? А ведь она смотрит на всё сердцем!

Словно в подтверждение мыслей, порывистый ветер сорвал капюшон с головы, небрежно отбросив его на плечи. В его свисте слышалось что-то злобное, возможно, угрожающее, но это отнюдь не пугало, скорее — привычно расстраивало.

Ноги поплелись домой, пытаясь заставить тело преодолеть ещё пару кварталов, занести себя на пятый этаж и, отбросив всё ненужное, расплавиться под тёплым пледом и с чашкой горячего чая проглотить остаток этого бесполезного и удручающего дня.

Странно, но спустя полчаса её руки грелись теплотой не от чашки, а от бокала. Разумеется, бокала не с чаем, а с коньяком и томно плавающей в нём долькой лимона. Потому что мозг научился снимать напряжение другими методами. Чаёчки да кофеёчки — это так, чтоб с утра проснуться и настроиться на работу. А здесь дела надо разгребать методами посерьёзней.

Не хотелось смотреть телевизор, не хотелось подключаться к интернету. Хотелось тишины… тишины в мыслях желательно. Выключить телефон? Нет. Вдруг мама позвонит. Вдруг случится что (а в последнее время всегда что-то случается). Нет. Пусть будет включён.

Вечерняя сумрачность комнаты постепенно погружалась в ночной мрак. Это произошло так незаметно, что создалось впечатление, будто вокруг неё, и правда, ничего нет.

Кажется, насладиться этим состоянием несуществования не удастся: комнату осветил внезапно вспыхнувший дисплей. Звонила Ириша — боевая подруга и залог хорошего настроения.

— Слышу по голосу, что ты делаешь то же, что и я? — в динамик надрывисто звучал привычный сарказм. Но Антонина знала, что за этой печалью скрывается упорно побеждающий оптимизм.

— Наверное, — улыбнулась Тоня. — У тебя тоже всё «прекрасно»?

— Конечно, — наигранная ирония подруги только свидетельствовала о нежелании сдаваться в плен депрессии. — Всё прекрасно — на работе премии лишили, мой пьяный припёрся, Васька тут ещё приболел…

— Бедный Васька, — с искренней грустью посочувствовала Тонечка. — Хороший такой… котяра…

— Да, Васька — это всё моё счастье, — продолжала шутить та. — Хотя нет. Ещё ты у меня — счастье. Только слишком грустное в последнее время.

— Ой, Ириш, прошу тебя, — её голос готовился завыть, когда подруга ее остановила.

— Короче, я тебе звоню не соплями делиться, дорогая моя. Ты чё делаешь там?

— Да что я могу делать?.. — с сожалением сомкнув губы, Тоня заглянула в бокал, на дне которого улёгся обмякший лимон.

— Ах, точно. То же, что и я. Пятизвёздочный? Или опять не хватило?

Усмехнувшись, Тоня ответила:

— Да какая разница, сколько звёзд?.. Была цель — выпить лекарство да уснуть. А снотворное, ты знаешь, я не употребляю.

— В общем, подруга дней моих суровых, давай-ка одевайся и — на выход. Я жду тебя у подъезда в такси.

— У какого подъезда?

— У подеъзда с пятью ступеньками и синим козырьком… — продолжала отшучиваться та. — Едем в клуб! Достало всё!

Порой Тоню немыслимо раздражало намерение Ириши своим жизнелюбием насильно вытягивать её из одиночества. Но в основном всё можно было назвать уместным. Сейчас вопрос крутился поинтересней: она что, в такси с бокалом коньяка?

— Не, я не хочу, — запротестовала несмело Тоня, готовя жалобы на жизнь: настроение не то.

— А я не спрашиваю тебя и не предлагаю, — ирония подруги превращалась в команду. — Я констатирую факт: едем в клуб! На пару часиков, не больше! Жду!

Отключилась. Сцепив зубы от злости, Тоня хотела перезвонить, буркнуть своё и всё-таки вырубить мобильник… но вместо этого… бросила его в сумку и направилась к выходу.

Так происходило всегда, когда звучала фраза «на пару часиков» или «ненадолго» — они оставались гулять до утра. И это при том, что последующий рабочий день никто не отменял.

Но все эти тусовки имели какое-то магическое действие: через час после прибытия в клуб Тоня уже раскатисто хохотала у бара и, слизывая соль с тыльной стороны кисти, опрокидывала рюмку с текилой.

Казалось, жизнь способна наладиться на эти несколько часов, пока мозг находился во власти алкоголя и беспредела. В принципе, его наличие в таком месте всегда оценивалось скептически — к чему отрезвляющие напряги? Весело ведь, проблемы — в другой цивилизации, а в этом астрале просто отрывайся!

И некому было тряхнуть за шкирку со словами: «Девчонки, замуж берут не в этом измерении, другом». Но думать об этом некогда — мозг всегда занят тем, что ему удобно.

После нескольких рюмок музыка заводила на танец. Знакомый ди-джей подмигивал девушкам, временами подходил, чтобы выпить и посплетничать. Мелькающая светомузыка уносила из реальности непрестанным танцем разноцветных лучей… Тут, и правда, можно было сделать вид, что другого мира не существует — есть только этот, полный хаоса и безудержного импульса, жизнелюбивым стуком отдающего в висках.

Хмельные мужчинки, идя мимо барной стойки, улыбались девочкам, но без цели познакомиться. Иру и Тоню здесь уже давно знали. И знали как тусовщиц, умеющих отвязно повеселиться.

Ощутив позади себя чьё-то тяжёлое присутствие, Тоня обернулась. Он нахально стоял в непосредственной близости к ней, напирая всем торсом, от чего при всём желании ей не удалось бы сдвинуться. С явным возмущением на лице она молча ожидала от него действий.

— Иду тут, — вдруг с улыбкой громко произнёс он так, будто они сегодняшним днём расстались у дверей её квартиры, — а она стоит, вся такая-претакая.

— Простите? — Тоня всматривалась в лицо мужчины, надеясь вспомнить, где они могли видеться, поскольку его нахальство свидетельствовало лишь о том, что они должны быть знакомы.

На вид он был разве что немного старше её, может, на пару лет, приятной восточной внешности, среднего телосложения и достаточно высокий. Симпатичные черты лица казались Тоне малознакомыми. Но чем-то же его наглость должна быть обусловлена!

— Красота просто! — восхищённо говорил он, рассматривая ее лицо, и Тоня заметно смутилась. — И где таких лапочек производят?

Тут она поняла, что на самом деле они не знакомы. Это просто у парня такой властный стиль знакомства — будто они уже сходили на пару свиданий, и все у