Берегите Любовь
Берегите любовь, ибо это даровано свыше,
Каждой тваре по паре, и чувство одно на двоих.
Уважайте любовь, научитесь и видеть и слышать,
И любите любовь, что с рожденья живет в нас самих.
Уважайте любовь, что вам дарят, не слыша ответа.
И не стоит смеяться, когда о любви говорят.
Ведь в влюбленном душа, как под солнцем палящим
раздета,
И любая насмешка ложится на душу как яд.
Берегите любовь каждой клеточкой бренного тела.
Сохранив в чистоте непорочность и искренность чувств.
Не ищите подтекст, не ищите вы черное в белом,
Человек без любви и жесток и расчетлив и пуст.
Я любила всегда. Я любила душою и сердцем.
Ни минуты, ни дня не смогла я прожить не любя,
И дарила любовь и пыталась любовью согреться.
И любовью своей я не раз воскрешала себя.
И я знаю теперь, что ненужной любви не бывает.
Не бывает напрасных признаний и ласковых слов,
Иногда просто кто-то не всё, не всегда понимает.
Или просто бывает к взаимной любви не готов.
Берегите любовь даже в самом смешном проявлении,
Даже если не верили в искренность сказанных слов.
Даже если вообще никогда, ни во что вы не верили,
Шепчет сердце упрямое:
— Люди, храните Любовь.
Ты королева
Не плачь, — шепчу, — пожалуйста, не плачь,
Не нужно слез, их всё-равно не ценят,
Улыбку на лицо, а сердце спрячь,
Ты королева в жизни и на сцене.
И пусть не поняты твои слова любви,
И пусть напрасны были все признания,
Живи и смейся, всем назло живи,
И пусть остынет сердце от страдания.
Закаменелой черствою душой,
Пиши стихи и разрывая память,
Иссякнут слезы, обретя покой,
Воспоминанья перестанут ранить.
Цветущей лжи разбиты зеркала,
В осколках острых отраженье сердца,
Ты столько зря надеялась, ждала,
Держа всегда открытой настежь дверцы.
Ты столько отдавала в пустоту,
Дарила каждый раз себя напрасно,
И каждый раз ты верила в мечту,
И отдавалась безудержно, страстно.
И тем больнее падать каждый раз,
Когда ты словно брошенная кошка,
Была гонима прочь с любимых глаз,
Всё было ложью, просто понарошку.
Так сколько можно унижать себя?
Не плачь, — шепчу, — и поднимись с коленей,
Пусть плачут те, кто прожил не любя,
Не стоят твоих слез и преклонений.
И пусть последней горькою слезой,
Прольется стих на белую бумагу,
На сцену, освещенную грозой,
Под занавес ты выйдешь твердым шагом.
Всего лишь друг
Покопаюсь у себя внутри,
Извлеку наружу своё сердце.
Только ничего не говори,
Только дай немного мне согреться.
Перерою весь запас из слов,
Где-то тут чего-то завалялось.
О! Нашла! Ну вот пришла любовь.
Мммм… Пришла? А, может, показалось?
По эмоциям теперь пройдусь,
Что давно заброшены на полку.
И достану Радость, Счастье, Грусть,
Ведь давно пылились уж без толку.
Всё достала. Приготовила. Сижу.
Вот теперь к любви вполне готова.
А в ответ:
— Прости… Я не люблю… Ты…
Всего лишь друг…
Всего три слова…
К черту!
Звездная пыль и обломки мечты-
Да к чёрту такую романтику!
Есть только я и есть только ты,
Всё остальное — фантики.
Вернее не «есть», а были давно,
НАС больше не существует,
Мы как актеры в немом кино,
Где страсти молча бушуют.
Сказано много, но всё в пустоту,
Ничто не нашло ответа.
Глупые люди искали мечту
В липких сетях интернета.
И мегабайты красивых слов,
На глупое сердце капали.
Пытались насытиться словом Любовь,
Словно стервятник падалью.
К черту! Не верю! Не жду! Не прошу!
И хватит об стенку мордой.
Сердце же бьется, и я дышу.
А всё остальное — к черту!
Живу тобой
Плакать…
Да нет, я не буду уже плакать.
Дождь на ресницах дрожит,
холодный дождь.
Капать…
Будет тушь черной
капелькой капать,
Выбивая противную липкую
дрожь.
Смейся…
Над глупостью женскою смейся.
Воля твоя так обманчива, воля-
— обман.
Бейся…
Я прошу тебя, сердце, бейся!
Повергая иллюзии жизни в
серый туман.
Хохот…
Слышен ангелов дикий
хохот.
Даже им высоко в небесах стало
больно за нас.
Грохот…
Каждый раз оглушающий грохот,
Раздается на небе когда льются
слезы из глаз.
Верить…
Остается порой только
верить,
Что хоть слово одно было
сказано с чистой душой.
Двери…
Я оставлю открытые двери.
И по прежнему жить ожиданием
встречи с тобой.
Быть рядом
Я просто хочу быть рядом,
Дышать с тобой одним вздохом,
Глядеть с тобой одним взглядом,
Когда хорошо или плохо.
Я просто хочу быть рядом,
Даря себя поминутно.
Любимый, мне много не надо.
Однажды проснувшись утром…
Смотреть, как спишь с улыбкой.
Коснуться губами нежно.
И счастье, такое зыбкое,
Простое и безмятежное.
Я просто хочу поверить,
Что, просто, такое возможно.
Что счастью открыты двери.
Что это не понарошку.
Я просто… Слова подбираю,
Чтобы сказать, как надо.
Но я теперь точно знаю,
Я просто хочу быть рядом.
Диалог с душой
Свернувшись клубочком в холодной постели,
Ты стонешь от боли и зубы стучат.
По сердцу противные хлещут метели,
И криком наполнен отчаянный взгляд.
И тают последние искры надежды,
Что не было ложью и призрачным сном.
Любовь, как бродяжка в лохмотьях одежды,
Собакой скулит под холодным дождем.
Сквозь веки вползают в сознанье картины,
Мозаики пазлы — обрывки мечты.
И внутренний голос скрипучий, противный.
Мне шепчет:
— На что же надеялась ты?
Неужто и правда ты верила свято,
Что если сегодня «люблю» произнес,
То завтра не будешь грубо распята,
В холодной постели средь вянущих роз.
Прости… Не хочу быть тобой не любимой.
И снова одна, в полуночном бреду.
Мечтая о верности лебединой,
С душою своей разговоры веду.
По весеннему бездорожью
По весеннему бездорожью,
Сквозь размазанные сугробы,
Я в дуэте с противной дрожью,
Покоряю мыслей трущобы.
В лабиринте своих раздумий,
В хороводе своих желаний,
Я как странник усталый, безумный,
Гонит в спину ветер скитаний.
Не согреться дырявой одеждой,
Не напиться водой из лужи,
Свет холодной продажной надежды,
Серым светом — зачем он нужен.
Замерзают босые ноги,
Да и к черту — ведь есть же крылья,
Ввысь рвануть, разогнать тревоги,
Сплюнуть привкус дорожной пыли.
Прикоснуться руками к солнцу,
И обратно — на грешную землю,
Где в агонии сердце бьется,
И душа в забвении дремлет.
Где любовь ручейком весенним,
Осторожно берет начало,
Где согласно законам древним,
Нас с тобой судьба повенчала.
Средь весеннего бездорожья,
Исступленно шепчет сознание,
Прогони свои мысли тревожные.
Остановка. Конец скитаниям.
Я научусь
Я научусь однажды забывать,
Вычеркивать из памяти ненужное,
И просто жить и просто не страдать,
И сердце станет разуму послушное.
Я научусь не помнить о тебе,
И буду видеть сны давно забытые,
И мысли, словно ветер в голове
Свободные и дождиком размытые.
Я научусь не думать о любви,
Послав все разом далеко, надолго,
И выжгу в памяти все то, что говорил,
И все, что сверлит мозг сейчас иголкой.
Я научусь, не сразу не сейчас,
Мне некуда спешить и терпит время,
Забуду все, что связывало нас
Давно пора подняться мне с коленей.
А ты… Желаю искренне, душой,
Живи, родной, живи и наслаждайся.
И чтоб твой долгий, длинный путь земной,
Среди фальшивых чувств не затерялся.
Пепельный путь
Посыпая путь свой пеплом,
Распадаясь на кристаллы,
Я от слез давно ослепла,
Я тобой болеть устала.
Злобной сукой сверлит память,
Бьет поддых воспоминаньем.
И пытается расплавить,
Всю меня всем в назиданье.
Только теплыми словами,
Тех, которые не скажешь,
Я укроюсь как щитами,
Хрен меня возьмешь и свяжешь.
Намертво сжимая душу,
Онемевшими зубами.
Не позволю вам разрушить,
Всё, что было между нами.
Горький мед обманом липким,
Обволакивает разум.
Частоколом в ряд ошибки,
Совершенные все разом.
Память — всё, что мне осталось,
В океане черной грусти.
В новый мир, как оказалось,
С этой ношей нас не пустят.
И по замкнутому кругу
День за днём проходит время.
Быть любимым или другом,
Согласитесь — это бремя.
Девочка-кошка
Ты коготками скребешься в окошко,
Сон прогоняя, мешаешь уснуть,
Мной не любимая девочка-кошка,
Ты же сама себе выбрала путь.
Ты же всё знала, что больше чем другом,
Мне быть не можешь, напрасно не жди,
Сквозь отчужденную снежную вьюгу,
Шла напролом не свернула с пути.
Тысячу раз посылал — возвращалась,
Я проклинал — ты смеялась в ответ,
И через боль всё-равно улыбалась,
Словно других мужиков больше нет.
Я привыкал, что незримою тенью
Рядом со мной ты всё время была,
Я принимал это с царственной ленью,
Ты каждым вздохом со мною жила.
Я улыбался — ты нежно мурчала,
Спинку прогнувши, лежала у ног,
Я понял — ты лаской меня приручала,
Чтоб без тебя я дышать не смог.
Я понял — теряю контроль над собою,
Ищу тебя взглядом, скучаю и жду,
Наверное, это зовется любовью,
Когда каждый час без тебя, как в бреду.
Однажды, устав от любви «понарошку»
Мяукнула:
— Я же тобою жила…
И гордой походкою девочка-кошка,
Выпрямив спину, просто ушла.
Оставила мне беспокойную память,
Тревожные шорохи, запах духов,
Не дав мне возможности что-то исправить,
А я оказался, увы, не готов.
И в шорохе веток за темным окошком
Мне чудится каждую-каждую ночь,
Что мною любимая девочка-кошка,
Вернется, печаль прогоняя прочь.
Вернется и будет мурлыкать мне снова,
Теплом согревая и нежность даря.
Как часто бываем к любви не готовы,
Живем принимая, не благодаря.
И только теряя ценить начинаем,
Вот только возврата назад уже нет.
И часто мы сами же разрушаем,
И гасим надежды таинственный свет.
Шелк белья…
Шелк белья и бархат кожи,
Нежность губ и свет луны.
Страсть. Желание до дрожи.
То ли явь, а то ли сны.
Шепот — «Я люблю. Ты слышишь?»
«Я хочу…» — звучит в ответ.
Мы одним дыханьем дышим,
Мы одни… И мира нет.
Бархат кожи… Шелк постели.
Ночь лишь только для двоих.
Взрыв эмоций… Мы взлетели.
Сладкий привкус губ твоих.
Сердце плачет
Сердце плачет, капельками кровь,
В них макаю я своё перо.
Пишу повесть про ненужную любовь,
Не выходит снова.
Ноль. Зеро.
И уже никто ни в чем не виноват,
Сердце же над разумом не вольно.
Тысячный раз мордой об асфальт.
Уже не больно.
Хочешь, я сердцем с тобой поделюсь
Хочешь, я сердцем с тобой поделюсь своим,
Чтобы почувствовать мог, как оно разрывается,
Но не от боли, а нежности, может, любви,
То замирает, то вновь фейерверком взрывается.
Хочешь я частью души поделюсь своей,
Чтобы ты мог ощутить, как бывает в полете,
Как это — крылья растут на твоей спине,
И небо пронзая, ты мчишь словно на самолете.
Хочешь, я всю, без остатка, себя подарю?
Мне же не жалко, бери, я ждала это вечность.
Чтобы шептать, говорить и кричать — я люблю.
И растянуть этот миг навсегда в бесконечность.
Ночное
Сегодня душа отказалась служить,
И слушаться сердце не стала.
Сказала — В тебе не хочу больше жить,
Ведь ты меня просто достала.
Пойду, погуляю по разным краям,
Развеюсь от грусти немного.
Взмахнула крылом, улетела. А я…
Забвенья просила у Бога.
Забыть, не любить, не мечтать, не страдать,
Не тешиться глупой надеждой,
Теперь без души не смогу я летать.
Мне рубище станет одеждой.
Простите за грустные эти стихи,
Но так уж легли эти строчки,
И мысли мои далеко нелегки,
Безумной сегодняшней ночью.
Моя зима
Мне не хочется снега — не буду врать,
Мне тепла, хотя бы снаружи.
Я устала от бега, устала себя отдавать,
Ну а ты — моя личная стужа.
В новый год я не жду ни чудес, ни тебя,
Лучше буду одной, но свободной,
Мне зима обещала, что свой одолжит наряд,
И опять обманула с улыбкой холодно-подлой.
Вот и сдохла любовь…
Вот и сдохла любовь наконец,
Перестала в агонии биться,
Замолчал унисон двух сердец,
Разлетелись как вольные птицы.
Он отправился к новым мирам,
К новым чувствам и счастью навстречу,
А она умерла где-то там..
Разуверившись в счастье навечно..
Он от новой любви сгорал,
А она остывала и тлела,
Он парил в облаках где то там,
А она ничего не хотела.
Сердце льдом покрывалось её,
От потерь себя не ощущая,
Окунувшись в небытиё,
Возродилась новая, злая.
Нечувствительна к боли других,
Осеняя холодным взглядом,
Твердой поступью, мимо живых.
С мертвым сердцем идет где-то рядом.
Ну вот и канул в лету
Ну вот и канул в лету майский день.
Итог таков — не за горами лето.
Моя любовь по свету бродит где-то,
Лишь изредка свою бросая тень.
Я, честно, не ждала уже чудес,
и ждать напрасно я давно устала.
Но, черт возьми, я без любви завяла.
Пора бы стервой стать — мне шепчет бес.
На крыльях пыль, иль пепел — не понять.
И перышки уже не те, что были раньше.
А я, купаясь в море лжи и фальши,
Назло самой себе пытаюсь ждать.
И верить, что вот-вот уже сейчас,
Еще чуть-чуть и будет всё как прежде,
И кутаясь в убогие одежды,
Скрываю блеск от слез потухших глаз.
И пенье птиц и бабочки крыло,
Не скрыть зимы, что затаилась в сердце,
И хочется растаять и раздеться,
И тело погрузить в любви тепло.
И снова одиночество использованной вещи…
И снова одиночество использованной вещи.
Мне ничего не хочется, и врут, что время лечит.
Я сильная, я выдержу, я справлюсь не расплакавшись.
А память. Память вычищу, залью свинцом расплавленным.
Улыбка отшлифована, и пусть, что некрасивая.
Все фразы заготовлены — я выдержу. Я сильная.
Не хуже и не лучше я, и о себе всё знаю.
Живу, лишь сердце слушая. Но я одна такая.
Глаза сухие слез в помине нет…
Глаза сухие, слез в помине нет.
Лишь только губы снова онемели.
Казалось бы — я вижу яркий свет,
Но оказалось — лампочка в тунеле.
Эй там, электрик, отключи её.
Мне в темноте давно уже уютно.
Во тьме кромешной не видать вранье,
Хотя и правду в ней найти так трудно.
Бывает больно только первый раз,
Второй раз — больно, но уже полегче.
А третий — словно закаляет нас,
Стирает слезы, распрямляет плечи.
На сердце ляжет твердая мозоль.
С улыбкой вспоминая всё что было,
Живешь, совсем не ощущая боль.
Слова любви свою теряют силу.
О чём ты думал, когда в душу лез…
О чем ты думал, когда в душу лез?
Лишь о себе, о собственных желаниях.
Ждала я ангела, а появился бес.
Сверлом титановым разрушивший сознание.
То речью сладкой, как хмельным вином,
В туман из лжи и лести погружая,
Шептал — прелюдию оставим на потом,
Доверься мне, расслабься, дорогая.
И вот же, блин. Поверила опять.
Как будто жизнь ни разу не учила.
Ты как Икар хотела полетать?
Но солнце тебе наглость не простило.
От перьев пепел — словно черный снег.
Кружит над заблудившейся душою.
Бесовский раздается эхом смех.
А дождь весенний плачет над тобою.
А я люблю
А я люблю. Всё так-же — тихо, молча.
Скупые слезы душу мою жгут.
И сердце глупое никак понять не хочет,
Что у тебя другой по жизни путь.
Жизнь без меня. В довольстве и покое.
Огромный мир из света и тепла.
Ты дышишь воздухом, наполненным любовью.
А я задворками в твоей судьбе прошла.
А я люблю, хотя уже не верю,
Что в прошлом, там, ты честен был со мной.
Я думала, что приоткрыла двери,
А оказалась пред сплошной стеной.
В который раз листаю переписку,
Чужими стали все твои слова.
Ведь я люблю. Наверно даже слишком.
По следу моему растет трава.
Однажды зарастет густым бурьяном
Вся нежность, что еще живет во мне.
Другой я никогда уже не стану,
Но напишу на той, твоей стене…
А я люблю. Всё так-же тихо, молча.
Но о тебе уже не вижу снов.
И птицы черные мне в небесах пророчат —
Ты будешь жить, пока жива любовь.
Что забыла я в этой стране
Что забыла я в этой стране?
Почему как в угаре пьяном,
Я всё думаю о тебе,
Идол, призрак мой окаянный.
Что меня задержало здесь?
Я же знаю где дверь и выход,
Видно, всё-таки есть в тебе,
То, чего-то в других не видно.
Что так тянет меня сюда?
Что не спится проклятой ночью.
Ты зачем-то мой сон украл,
И меня отпускать не хочешь.
Что забыла я в жизни твоей?
Ведь зачем-то я здесь и рядом.
Тень твоя, средь других теней.
Но я здесь, значит так и надо.
Моей любви океан
Моей любви океан — в тоске размытые стены.
Стекает грязный обман блестящей ртутью по венам.
Холодный пот побежит по рваным ранам от крыльев.
Мои мечты — миражи, покрыты грязною пылью.
Моя надежда лежит на дне уродливой лужи,
Предатель — голос дрожит..ты мне по прежнему нужен.
В горячем липком бреду шепчу любимое имя,
И прошлое берегу — живу словами твоими.
Глаза опухли от слез и солнце ярким не кажется,
Пора очнуться от грез, ведь наши жизни не свяжутся.
Моя любовь океан, вернее мертвое море.
Хранитель боли и тайн и самых разных историй.
Я твоя женщина
Я твоя женщина, ведь я твоя Весна,
Я нежности твоей катализатор,
Я покрывало мягкое для сна,
Желаний потаенных провокатор.
Я твоя женщина, я та, кто верно ждет,
Твоя стена и щит одновременно,
И ты уверен — уж она то не уйдет,
А если… вдруг… Вернется непременно.
Я твоя женщина, которую любить,
Не можешь, хоть и честно ты пытался,
Но бросить насовсем и позабыть,
Не смог, а видит Бог — старался.
Я твоя женщина, твой личный талисман,
Твой амулет от холода и стужи,
Твоё лекарство от случайных ран,
И та, которой бесконечно нужен.
Я твоя женщина, наркотик для души,
И твоя совесть, что оберегает,
Я словно звездочка среди ночной тиши,
К тебе под веки в сон твой проникает.
Я твоя женщина — одно твоё крыло,
Из разноцветых необычных перьев,
Второе у тебя произросло,
В нем все оттенки черного и белого.
Я твоя женщина, что ночью у икон,
Смотря на образа молитвы шепчет,
Храни его… и до земли поклон,
Храни его… он лучше всех на свете.
Я твоя женщина. Не будучи твоей.
Твоя Весна, Зима и Лето, Осень.
И как заливистый влюбленный соловей,
Я женщина, что в сердце тебя носит.
Первый, единственный, одинокий
Провоцируя на эмоции,
Оголяя чужие нервы,
Выбирая нужные опции,
Ты идешь, ты хочешь быть первым.
И не важно, в каком направлении,
Первым мужем, мужчиной, воином,
Отметая любые сомнения,
Не всегда путями достойными.
Покоритель вершин непознанных,
Сам себе выбирая пророчества,
Причиняя боль неосознанно,
Путь в кромешное одиночество.
Спотыкаясь в бреду кромешном
Спотыкаясь в бреду кромешном,
Задыхаясь от дикой боли,
Лишь один билет в бесконечность,
Где душа протухает в неволе.
И писать, словно жесткий постскриптум,
Каждый стих — приговор печальный,
И губами немыми молитвы,
Небесам возносить отчаянно.
Рвать зубами, руками, на части,
Лицемерные лживые маски,
Разрушая нежное счастье,
Ноги в кровь, по осколкам сказки.
Ни вместе, ни врозь
Он любил, но искусно скрывал,
Никому не желая признаться.
Он любил, но всегда утверждал:
— Мне приятно с тобою общаться.
Он любил, но он знал, что за всё,
Что за каждое слово в ответе.
Что такое сердце её,
Лишь одно, лишь одно на планете.
Он любил, но сказать не мог,
Не желая давать ей надежду.
А она читала меж строк
«Я любил и люблю как прежде»
Он любил, но сказать не мог,
Ибо знал, что придется расстаться.
А она читала меж строк
«Я люблю… Прекрати обижаться»
А она так ждала тех слов.
Так мечтала услышать — «любимая»
Только он их сказать не мог,
Строил стену непреодолимую.
Так и были они — вместе, врозь.
Ни друг с другом, ни друг без друга.
И отдельно хранили любовь,
Что стонала и билась как вьюга.
Помолчи
Помолчи. Мне не нужен ответ.
Это только мое, личное.
Я, как-будто, сырыми спичками,
Вызываю в агонии свет.
Я еще улыбаюсь. Мысленно.
Но уже ничего не жду.
Я в своем захлебнулась бреду,
И тебя завалила письмами.
Отболит, заживет, забудется,
Все пройдет, мое сердце выдержит.
Время раны на сердце вылижет,
И от солнца глаза зажмурятся.
Я тебя не виню ни капельки,
Я сама виновата, глупая.
Интернет и реальность путаю,
Словно нищий у церкви на паперти.
И прощенья прошу заранее,
За все то, что еще будет сказано.
Видно, крепко к тебе привязана,
Коль, пишу тебе строчки — признания.
Давай попробуем
Давай попробуем расстаться насовсем,
Порвать, забыть, что прежде нас держало.
Избавимся от множества проблем,
Сама не верю, что такое написала.
Давай попробуем в который раз уже,
Расстаться насовсем и безвозвратно.
Ты в новых чувствах и на новом рубеже,
А я в подвале твоей памяти обратно.
Знать, что ты есть, но не имею прав,
Назвать своим, любимым и желанным.
И безответно сердце растерзав,
Быть вечно в омуте холодном и туманном.
Быть другом — здорово, увы, не для меня.
И каждый миг переживать, осознавая,
Что ты сейчас её к себе прижав,
Целуешь, обнимаешь и ласкаешь.
Наверно, изощренный мазохизм,
Во мне живет и правит бал жестокий.
А сердце, как послушный механизм,
Качает крови горькие потоки.
Давай попробуем. Ну отпусти меня!
Я тоже жить хочу, а не сдыхать в подвале.
Хочу, как все, любовного огня.
Устала другом быть.
Прощай. Целую.
Валя.
Я устала щеки подставлять
Я устала щеки подставлять,
По обеим вдоволь нахлестали.
Я не каменная леди, не из стали.
И себя хочу я уважать.
Я устала вечно доброй быть,
Улыбаться даже если больно.
И теперь я говорю — довольно.
Мазохизм душевный прекратить!
Я устала слушать про себя,
Как мне жить и что мне дальше делать.
Я ведь не пушистая и белая.
Демоны внутри меня сидят.
Я устала по частям дарить,
Сердце, душу и порою тело.
Я когда-то многого хотела.
А теперь мечтаю просто жить.
День, в котором меня не стало
День, в котором меня не стало,
Станет самым счастливым днем,
Я любовью тебя достала,
Хоть давно мы уже не вдвоем.
Ты вздохнешь наконец свободно,
Скажешь:
— Вот и пропала она,
Моя женщина неудобная,
Моя тень и моя стена.
Можно жить и не мучаться совестью,
Можно всё, не стесняясь ни в чем.
Сыт по горло я этой повестью,
Та, что стала моим бичом.
И на новые отношения,
Без сомнения хватит сил.
И не нужно просить прощения,
Хоть и редко ты их просил.
Солнце светит теперь по новому,
Даже дождик какой-то другой.
Погружаясь в сон поролоновый,
Шепчешь ты — «Я уже не твой».
Наслаждайся фальшивой свободою.
На холодном полу пьедестала,
Надпись, словно орнамент уродливый,
«День, в котором меня не стало».
Любим…
Любим, присядь, давай поговорим.
За просто так, о том что есть и будет.
О том, что важно только нам двоим.
В конце-концов, ну не чужие же мы люди.
Расскажешь, как дела, как новая любовь,
Какие планы, как вообще живется,
Что видишь ты во сне, или не видишь снов,
Работа как, и всё ли удается.
Я расскажу немного о себе,
Совсем чуть-чуть, ведь ты почти всё знаешь.
Гляжу в окно на пару голубей.
Они счастливей нас. Ты не считаешь?
Неведомы условности границ,
И скучный быт совсем им не мешает.
Они, как множество себе подобных, птиц,
Все на лету проблемы разрешают.
Любим, гляди как чистит голубок
Ей крылышки и как она воркует.
А интересно, есть ли птичий Бог?
Кого в молитвах птицы помянуют?
Любим. Ну не грусти, ведь всё же хорошо.
О чем задумался, иль изнутри что гложет?
Родной мой, не сержусь, что ты ушел.
Она ж красивей и она моложе.
Ну честно, дорогой, обиды нет.
Всё так и быть должно, всё очень честно.
Меж нами пропасть в полтора десятка лет,
И каждому под солнцем своё место..
Гляди! Гляди! Вот птицы взмыли ввысь,
И в воздухе кружась, в любви купаются.
Ой, к самым облакам же поднялись.
Уже не видно… В небе растворяются…
Вот так и наша странная любовь.
Достигла апогея и растаяла.
Ты полюбил уже другую вновь,
А я сердечко в облаках оставила.
Вернусь на землю. Не хочу летать.
Быть птицей черной, омрачая небо.
Оно для тех, кто прирожден мечтать,
А ты моим даже в мечтаньях не был.
Другая весна
Весна моя, прошу, верни мне сердце,
Зачем его взяла ты у меня,
Зачем слова туманом сладким стелятся,
Зачем добавила душе моей огня.
Ведь столько раз вверяла свою душу,
Всё в пустоту, дарила в никуда.
Хотела о любви твой шепот слушать,
Не получалось, впрочем, как всегда.
Весна, молю, верни мне лютый холод,
Чтобы замерзло всё, чего боюсь.
Молю, утихнет пусть сердечный голод.
Пожалуйста, весна, я не сдержусь.
Влюблюсь опять, до боли и до стона,
Влюблюсь, да так, что задохнусь от чувств.
Когда ломает сладкая истома,
Когда стук сердца слышен всем вокруг.
Весна, прошу, уйди, молю. Не надо…
Я столько умирала по чуть-чуть.
Пожалуйста, весна, не стой со мною рядом,
Я так устала. Дай мне отдохнуть.
Ты мой
Ты мой личный наркотик,
который не чувствуют тесты,
Ни в одном каталоге такого названия нет,
Ты сознанье моё и уж быть до конца
нужно честной,
Ты настолько силен, заменяешь мне
воздух и свет.
Ощущаю тебя каждой маленькой
клеточкой тела,
Дуновение ветра приносит мне запах волос,
Разум шепчет предательски —
Ты сама же всего захотела,
Сердца нет, ты его просто взял
и с собою унес.
И отдавшись тебе я поверь ни о чем не жалею,
Растворяясь в тебе я живу
и люблю за двоих,
Без тебя ни писать, ни летать,
ни мечтать не умею,
Ты наркотик души, похититель всех
мыслей моих.
Соленая речка
То ли всхип, то ли стон, но клокочет в груди,
Речка слез вперемешку со злостью.
Мне бы крикнуть — Прощай! Закричать — Уходи!
Но слова застревают костью.
Нет. Не так. Ты ушел. И довольно давно.
Ну а я в твоем прошлом осталась.
Память, сука, как кадры немого кино,
надо мною во сне смеялась.
Твоё имя сверлом раскаленным в мозг.
Каждой буквой стучит набатом.
Ты ушел и сердце моё унес.
Ну верни мне его обратно!
А соленая речка клокочет в груди.
Ручейком сквозь глазницы рвется.
В лабиринте из памяти долго бродить
Мне теперь без тебя придется.
Постскриптум
Холодными бессонными ночами
стихи писала, а могла бы спать.
И вот всё то, что было между нами,
Я стала понемногу забывать.
Ловлю себя на мысли — стерлись даты,
И запах твой растаял сам собой.
И что не жду тебя уже обратно,
На смех сменился в горле волчий вой.
К чему пишу сейчас я эти строки?
Я стала, наконец-то, понимать,
Ты лучшим был, а стал одним из многих.
Всего-то нужно было подождать.
Переболеть, как корью иль ветрянкой.
Перетерпеть болезни этой зуд,
На раны — йод, а в душу — валерьянку,
И мои крылья снова отрастут.
Немного нежности
Немного нежности в пустыне одиночества,
Немного громких, страстных, нежных слов.
Поверь, мне ничего уже не хочется.
Не нужно слов, когда ушла любовь.
И слез уж боле нет — все высохли наверно.
И больше не хочу я по тебе страдать.
Поберегу свои остатки нервов.
Устала быть.
Тебя устала ждать.
На сон грядущий
Я ночи жду, чтобы уснуть,
чтоб в сон нырнуть, как будто в омут,
где привкус лжи давно знакомый,
по сердцу может полоснуть.
Мне будет больно, дико, страшно,
холодный пот и слезы градом,
но пережить все вновь мне надо,
вернувшись в этот день вчерашний.
Зачем? Затем, что жизнь проходит,
любовь ушла и не вернется,
а там, во сне сердечко бьется.
и чувства кружат в хороводе.
Я ночи жду, как ворон крови,
пустая жизнь, коль в ней нет места
теплу и нежности. Нечестно!
Жить, брошенной своей любовью.
Ах, как же хочется влюбиться!
Хотя бы в кузнеца — не принца.
Это всё дождь
Грущу? Грущу. Не так, чтоб очень сильно,
слегка, чуть-чуть, и даже не до слез.
Согласна, да — ты умный и красивый,
но ты же айсберг, от тебя мороз.
И нежного тепла ждать бесполезно,
а может просто все не для меня.
Ну и зачем мне этот бред болезненный?
О чем грустить? Мне нечего терять.
И унижаться в глупом ожидании,
увы и ах, но больше не хочу.
И да, я забираю все признания.
Ведь ты молчишь. Теперь и я молчу.
И глупости про сердце, душу, шрамы
писать тебе уже не буду. Нет.
Пусть занавес у этой мелодрамы
закроет навсегда софитов свет.
И мне не больно. И уже не страшно.
Есть плюсы в одиночестве моем.
Жила в бреду, глядела в день вчерашний,
теперь хочу дышать я новым днем.
Грущу? Да нет. То летний теплый дождик
бежит, роняя капли, по щекам.
И то не дрожь, а ветерок по коже.
Я в будущем, где места нет мечтам.
Одному любителю поиграть…
Он врал, зачем, и сам не знал,
Играл, придумывая чувства,
Хотя прекрасно понимал,
Что где пройдет он — будет пусто.
Оставив пепел от сердец.
От душ лишь дым и шлейф сомнений,
Предвесник боли, лжи гонец,
Посол тревоги и волнений.
Он жил игрой и повторял,
Вся жизнь — театр, и я здесь главный!
Он тенью в души заползал
И в море чувств, эмоций плавал.
Он наслаждался болью тех,
Кто доверял мечты и тайны.
А эхом через злобный смех,
Вся жизнь — театр, и я здесь главный!
Он слез людских не замечал,
Какая мелочь, кто-то плачет.
Играл с улыбкой палача,
И жизнь не представлял иначе.
Играл и не подозревал,
Что чаша слез полна до края.
Встречай, игрок, девятый вал.
А я… А я тебя прощаю.
Птицы
Подскажите птицы, я жива иль нет?
Почему летать совсем не хочется?
В сумрачном тоннеле вижу яркий свет,
А душа как в судорогах корчится.
Дайте крылья, птицы. Дайте хоть на миг.
Я себя почувствую свободною.
Но из горла рвется лишь звериный рык,
И вокруг меня земля холодная.
Что ж вы, птицы, вьетесь в небе надо мной?
Словно вас притягивает падалью.
В синем поднебесье птичий гомон злой.
Я жива еще! И я стою, не падаю.
Что вам сверху видно? Я жива иль нет?
Вместо крыльев лапы. Я чудовище.
Там за облакам от меня привет
Передайте ангельскому сборищу!
Эх вы, дуры-птицы… Вам и не понять,
Каково вот так, об землю мордой.
Вмиг. В одно мгновенье. Крылья потерять.
Кровь стереть и улыбаться гордо.
Не хочу
Извини, но я уже не кукла.
Я живая. Я хочу тепла.
Искра, что была у нас — потухла.
Слишком долго я тебя ждала.
Слишком долго я жила надеждой,
Что вот вот растает этот лёд,
Что в тебе проснется нежность.
И тепло как прежде оживет.
Надоело. Не хочу. Устала.
Быть резиновою барби не хочу.
Одного желания мне мало!
Чтоб рвалось из сердца — я лечуууу!
И не называть любовью похоть,
Жизнь без чувств — банальна, тускла.
Пусть сегодня без тебя мне плохо
Ухожу. Прости. Ведь я не кукла.
Подарите
Подарите мне новое тело,
Ну а душу я в стирку заброшу,
Я меняться никак не хотела,
И остаться как прежде — тоже.
Что-нибудь помогите исправить,
Например — подарите глупость,
Нее, мозги можно тоже оставить,
И я каждый день разная буду.
Подарите мне смеха чашу,
Я в нее свои слезы добавлю,
Я, конечно, не стану краше,
Но уродство своё разбавлю.
Подарите мечты и грезы,
Я смешаю с реальностью это,
Принимать буду маленькой дозой,
И настанет в душе моей лето.
Подарите мне новое тело.
Нет. Не надо. Оно оболочка.
Я меняться сама не хотела.
И другим не суметь — это точно.
Хочешь правду?
А хочешь правду? Я всегда врала.
И только одного всегда любила.
Разрыва я как воздуха ждала.
И мне тебя безумно жалко было.
Не веришь? Ну и ладно. Всё-равно.
Мне наплевать, о чем сейчас подумал.
Всё по сценарию, как классика кино.
Расписано и сыграно. Ты клюнул ведь.
А хочешь правду? Ты не лучше всех.
Ты тень того, кого всегда любила.
Играла я. И в этом есть мой грех.
Я слабая, но в этом моя сила.
Я знала всё на сто шагов вперед.
С подружкой постоянно обсуждала,
Когда и что и как произойдет.
Лишь иногда сценарий поправляла.
Блестяще была сыграна любовь.
И был момент — сама себе поверила.
Я в жизни никогда не вижу снов.
И всё по нотам. Или карты веером.
Ну нужно же куда-нибудь девать
Запас эмоций, слов красивых, нежность.
Нашла тебя. И начала играть.
Ты оказался ученик прилежный.
А хочешь правду? Многое в тебе
Не нравилось, но фильм был не окончен.
Я с ролью справилась. А ты теперь
Живи, как можешь. Да и с кем захочешь.
А хочешь правду? Больше нет любви.
Она была одна. И не с тобою.
Душа мертва. Её не оживить.
Она осталась в прошлом.
С той любовью.
Гастролер
От ночи бессонной круги под глазами.
Подушка промокла от слез.
Как просто порою обидеть словами,
Заведомо зная, что ложь.
Играть, симулировать нежные чувства,
Актерам великим под стать.
И надо признать, то что ложь — искусство.
Не каждый так может сыграть.
А ты виртуоз. Аплодирую стоя.
Ведь знала — всё это театр.
Но оказалась плененной тобою,
с афиши влюбилась в твой взгляд.
Гастроли закончились полным успехом,
И деятель мой от культуры,
На поиски зрителей новых уехал,
Черкнув на афише «Дура!»
Где мой принц?
Где мой принц, с цветами на коне?
Где слова о нежности и счастье?
Может быть не суждено уж мне
Быть любимой и растаять в страсти?
Может, принц дорогу позабыл?
Может, вовсе где-то заблудился?
А, быть может, вовсе не любил?
Или не было его? Приснился?
Может, принц забрел на огонек,
К молодой, красивой, нежной леди?
А быть может час мой недалек
И вот-вот, глядишь, мой принц приедет?
А, быть может… К черту это всё?
Нафиг принц? И конь его не нужен.
Всё обман. Кругом одно вранье.
Ложь, как ветер, над планетой кружит.
А, быть может, рядом бродит тот,
На кого подумать даже сложно.
А он просто терпеливо ждет,
Что его замечу я. Возможно.
Я ведь по сторонам и не гляжу,
Только под себе — чтоб не споткнуться.
И по свету как во сне брожу,
Даже не попробовав проснуться.
С молитвой о тебе
Ну вот и стала для тебя совсем чужой,
Совсем ненужной и совсем забытой.
Но всё-равно шепчу:
— Любимый мой,
Дай Господи, тебе не быть избитым.
Дай Господи, тебе любимым быть,
И чтобы жизнь не создавала стены,
Чтоб безответно не пришлось любить,
И не узнать противный вкус измены.
Дай Бог, тебе здоровья и тепла,
Согласия, дай Бог, души и сердца,
И чтоб счастливая звезда тебя вела,
Через распахнутые настежь дверцы.
Дай Бог, тебе материальных благ,
Чтоб было всё и чтобы безвозмездно,
Пусть будет очень крепким твой кулак,
И стороной пусть обойдут болезни.
Я буду за тебя и день и ночь
Молиться, чтоб хранил от всех напастей,
Моей любви ничем уж не помочь,
Но ты за нас обоих будешь счастлив.
Там
Там где чувства брошены под ноги.
Там где память на костер ведут.
Там где наши разошлись дороги.
Стены отчуждения растут.
По верху колючей, острой проволкой,
Вся обида твоих горьких слов,
И кружит холодным черным облаком,
Призрак под названием Любовь.
Бьется, бедная, то воет, то закатится
Смехом истеричным в звоне слез,
Как бродяжка в рваном грязном платьице,
С вышивкой уродливой из роз.
Ей шипы всю душу исцарапали,
Льется кровь, но боли вовсе нет.
Грязными руками столько лапали,
Оставляя грязно-черный след.
Молит о дожде, чтобы очиститься,
Смыть всю грязь, обиду и печаль.
Боль моя! Когда же ты насытишься?
Неужель тебе меня не жаль?
Сколько можно стены отчуждения
На пути по жизни возводить?
У любви своей прошу прощения,
Без тебя мне проще будет жить.
Грабли
Улыбаюсь с привкусом соли,
От гримасы немеют губы,
Но уже не чувствую боли,
Хоть и правда мне сердце рубит.
В пустоте проплывают строки:
Ты моя. Я люблю. Родная.
Вот и вышло, что жизни уроки,
Не сдала. Не зачет. Не знаю.
Жизнь несется, а грабли те же.
Вижу их, но встаю упрямо.
Словно грустный клоун манежа,
Или глупый зверь в волчьей яме.
Этот год был таким красивым,
Но финал был известен заранее,
Может помнишь, как я просила:
— Не оставь меня птицей раненой.
Приручать не надо — я хрупкая.
Ведь потом грянет боль непосильная.
Отвечал ты:
— Не бойся, глупая.
И словами кормил красивыми.
И сдалась. И опять поверила,
Каждый миг жила твоим именем.
Но легли на стол карты веером…
Ты ушел.
Ну а я…
Я сильная.
Улыбаюсь с привкусом соли.
Плачет сердце — проклятые грабли!
Ухожу, а за мной из крови
Стелят след ярко-алые капли.
От стихов повеяло прохладой…
От стихов повеяло прохладой,
И зима тут вовсе ни при чем.
Ты решил, что нам расстаться надо.
Я решенье приняла твоё.
От любви давно несет обманом,
Пыль из слов не трогает сердца.
Я была тобой безумно пьяной,
Верной оставаясь до конца.
Я тобой единственным болела,
И боготворила — черт возьми.
Но держать не стала, не хотела.
Не удержишь, если нет любви.
Да и тот, кто любит — не уходит.
И прощать умеют и терпеть,
Даже если тело болью сводит,
Даже если слово будто плеть.
Только вместе разрешать проблемы,
Только рядом с милым засыпать,
И в любви ненужные пробелы,
Только лишь друг другом заполнять.
Не всегда такое удается.
И когда пробьет разлуки час,
Отпусти — твоё к тебе вернется,
Не грусти. Прости его сейчас.
Я умом всё это понимаю.
Только вот как сердцу приказать,
Не стонать, когда любовь теряешь,
И роняя слезы, замерзать.
От стихов повеяло прохладой,
То метель по памяти скользит.
Сердце, не грусти, прошу не надо.
Отпусти любовь. Пускай летит.
Гвозди
Вот опять накрыло — в сердце гвозди,
Память молотком по ним стучит.
А зима бросает снега грозди:
— Сколько можно ныть? — в окно кричит.
— Заморожу, нахрен, чтоб не ныла!
Льдом накрою — боль твою возьму.
Сердце ты зачем свое открыла?
Душу доверяла ты кому?
Что ж ты до сих пор понять не хочешь,
Ищут все богинь и королев,
А простая женщина — «не очень».
Вот такой вот дарвинский отсев.
Ты сейчас одна лежишь и плачешь,
А твой принц давно уже с другой.
Для него ты ничего не значишь!
Так зачем же он тебе такой?
Встала я. Закрыла плотно шторы.
Монолог зимы, как приговор.
На стекле морозные узоры,
И луна бросает грустный взор.
Наплевать, что я не королева,
И не нужен никакой король.
Короли пускай идут налево.
Бумерангом им вернется боль.
Заживут на сердце шрамы-трещины.
Кровь — всего лишь красная вода.
Пусть не королева, но я Женщина!
И такой останусь навсегда.
С меня хватит
У меня всё прекрасно — честно.
Я грущу. Но ведь я живая.
Просто, в сердце теперь уже места
Для любви больше не хватает.
Нет, не так. Я закрыла сердце.
Запечатала душу, память.
Я хочу найти свое место.
И уже не позволю ранить.
И теперь уж дарить не буду
Ни себя, ни частички сердца.
Я жила ожиданьем чуда,
И открытой держала дверцы.
Но не нужной опять осталась,
И сама для себя решила —
С меня хватит. Я очень устала.
И любви своей саван сшила.
Заплакать бы
Заплакать бы, да нет того плеча,
В которое уткнуться было можно.
Нас этот мир с тобою развенчал,
Открыв глаза на ценности подложные.
Завыть бы, не скрывая дикий крик.
Но нет луны — она устала слушать,
А мир вокруг к слезам твоим привык.
А ты всё шепчешь:
— Всё-равно он лучший.
Растаять бы, но разве тает лед,
Когда вокруг холодное безмолвие.
Ты веришь, что зима опять пройдет,
Но это время года — и не более.
Подняться бы, но крылья сожжены,
Из перьев путь, как иглы раскаленные.
А белый пух остался у стены,
Тобой так хладнокровно возведенная.
Очнуться бы от ледяного сна,
Открыть глаза, залепленные снегом.
Я поняла — любовь была дана,
Для испытанья воли человеку.
Ворона
Мозг уже спит. Тело его догоняет.
Всем доброй ночи и самых красивых снов.
И одиночество снова волной накрывает.
А на задворках сознания дремлет любовь.
Брошеной под ноги, словно ненужная тряпка.
И от сапог твоих грязный остался след.
Ты мне нечаянно слово «любимая» ляпнул.
Я то поверила, только любви больше нет.
Сердце закрою, стучаться в него бесполезно.
Хуже не будет — кошмары уже позади.
Воспоминания сердце кромсают как лезвия.
Всё еще верят, что можно его разбудить.
Но не позволю, устала в агонии биться.
Сколько же можно терять и теряться самой.
Я каждый раз представляла себя вольной птицей.
А оказалась на деле вороной хромой.
Отпускаю
Я тебя отпускаю — лети. И желаю счастья.
Пусть в полете твоем каждый вздох будет полон свободы.
Я тебя отпускаю — беги. Я держать не имею власти.
Но меня не проси. Я тебя не забуду сквозь годы.
Я тебя отпускаю — иди. И пусть белые крылья.
По дороге любви от падений тебя охраняют.
Я тебя отпускаю — забудь сладкий привкус ванили.
Я — «спасибо» — шепчу — «за любовь».
Отпускаю. Прощаю.
Жива Любовь
Не нужно тратить понапрасну нервы,
Не стоит огрызаться, уходя.
Подобный случай мой, увы, не первый,
Эмоции рассудок не щадят.
Мне больно, но я сильная, поверьте.
Я справлюсь и сильнее стану вновь.
Любимой снова буду, ведь на свете
Жива Любовь. Еще жива Любовь.
Она придет, и как всегда — внезапно,
Ворвется в сердце с утренней зарей,
И может быть, когда наступит завтра,
Я поднимусь над спящею землей.
И полечу навстречу новым чувствам,
Дарить себя и вновь сгорать дотла.
Но лучше так, чем в отчужденьи грустном,
Держать в ладонях пепел от костра.
Я не жалею ни о чем, что было,
И знала всё, что будет — наперед.
Была любимой. И сама любила.
Кто ждет любовь, к тому она придет.
Самый лучший
Боль внутри слезами не залить,
В сердце боль лекарством не заглушишь.
Я и не стараюсь позабыть,
Ты не мой. Но всё-же. Самый лучший.
В горле ком и тяжело дышать,
Музыка в наушниках рвет уши,
Хочется бежать… Бежать… Бежать…
От тебя. Хоть ты и самый лучший.
Память бы свою переписать,
Чтобы не висела черной тучей,
День, в котором стала называть,
Я тебя «любимый, милый, лучший»
В сердце снова поселился страх,
Недоверие ползет змеей гремучей,
Пусть любовь растает в облаках,
У меня был ты — мой самый лучший.
Реквием
В котле обмана вновь душа кипит,
А ночь усмешкой злой морозит окна.
И вновь пишу ненужные стихи,
Как реквием любви. Её нет. Сдохла.
Я сердца своего не слышу стук,
Лишь боль внутри и редкое дыхание,
На белом поле строчки черных букв,
Выводят реквием любви через страдание.
Слеза бежит соленым ручейком,
И щеку жжет предательски кривляясь,
А в горле ком. Тяжелый горький ком.
Да, я сломалась, не сопротивляясь.
От слез ослепла и плывет экран,
От горькой правды в миг один оглохла.
Сознанье рвется — ложь, вранье, обман.
Любовь жива. А я… Я просто сдохла.
Твои иллюзии
Она настолько холодна,
Что рядом с ней остыло солнце.
Она снежинками смеется.
Она привыкла быть одна.
Кровь не бежит внутри неё,
А осыпается кристаллами,
Сердец десятки растоптала же,
Даря холодное вранье.
В высокомерии своем
Про чувства светлые неведует,
И так же жить другим советует.
Но это маска лишь её.
Порой ночной от боли скорчившись,
Катаясь по полу, кричит.
И бесполезны тут врачи,
Коль демонов живут в ней полчища.
И ледяная красота,
Уже давно других не радует,
Кристаллы — слезы тихо падают.
Там, где покоится мечта.
И в мертвый склеп её любви
Свинцом запаяны все дверцы,
Она мертва душой и сердцем.
Она — иллюзии твои.
Сумасшедшие
Осторожно плывет над землей одиночка-луна,
Капли желтого света роняет на спящую землю,
Где-то там, далеко, ты один, да и я здесь одна.
Звездный путь между нами в осенней прохладе дремлет.
И нас много таких — разделенных стеклянной стеной.
Одиноких людей, обреченных не встретиться взглядом.
Ты напишешь «моя», я в ответ напишу «только мой».
И на этот момент понимаешь, что больше не надо.
Кто-то скажет — ну бред же, нельзя просто так полюбить.
Кто-то просто смеется — вы просто больные немного.
Я отвечу — идите вы к черту, не нужно учить.
Я решаю, как жить мне и я выбираю дорогу.
Наваждение кончится, это, конечно, пройдет.
Потеряемся мы, но останется нежная память.
А луна — одиночка всё так-же тихонько плывет,
Лунным воском своим ночь осеннюю темную плавит.
А если…
А если я однажды полюблю?
Ты будешь делать вид, что не заметил?
Нет. Я не жду признания в ответе.
Сама с собою просто говорю.
А если я однажды вдруг скажу,
Что без тебя огромный мир — пустыня.
Что я дышу желаньями твоими.
Вернее, без тебя я не дышу.
А если завтра надоем тебе,
Ты скажешь — уходи, настало время.
Нахлынет боль, которую измерить,
Нельзя никак, не заглушить ничем.
А если…
Ночной экспромт
Спасибо милый друг за этот вечер,
О лучшем можно только лишь мечтать.
Я руки положу тебе на плечи,
И на прощанье приглашу потанцевать.
Не танго, нет — обычный самый танец,
Когда тела качаются слегка,
Когда на щеках проступил румянец,
И мысли медленно плывут, как облака.
И оба понимаем — этот вечер..
Мы не забудем, сколько не крути,
Шепчу судьбе «спасибо» я за встречу,
Но разные у нас с тобой пути.
Ты голову склонил и тихо шепчешь —
«Забудь про всё. Есть только я и ты»,
Сползает платье, окрывая плечи,
Но это только лишь мои мечты.
Я пальцем по твоим губам веду,
«Молчи» — нам лишних слов не нужно,
Мы оба, словно в сказочном бреду.
И души свои вывернув наружу.
Открылись. Почему? Не знаю я.
Наверно, звезды в этом виноваты.
И кто же мы теперь с тобой? Друзья?
Или чуть больше? Или психопаты?
А может просто ведьмочка — луна,
Сегодня подшутила вдруг над нами,
Мы оба пьяные, но не испив вина,
Творим, себя не понимая сами.
Тела уже почти обнажены,
Волнение. Дыхание. И нежность.
Мы не испив вина уже пьяны,
И совести почти не слышен скрежет.
Еще чуть-чуть, разрушится стена,
К тебе прижмусь и от стыда краснея,
Скажу себе — ты мой фантом из сна.
Бери. Твоя. И отказать не смею.
И растворившись в тишине ночной,
Последние сомнения оставив,
Шепчу «я рядом, милый, я с тобой»
Без страха, предрассудков и без правил.
А утром, когда призрачный рассвет,
В моё окно заглянет осторожно,
Глаза открою — тебя рядом нет,
Сожмется сердце от тоски тревожной.
И слезы побегут и на губах,
Соленый вкус несбыточного счастья.
Мечта растает птицей в облаках,
И что-то изменить не в нашей власти.
Не отдам
Я не отдам тебя ветрам,
На пополам разделим души,
И тишину лишь вместе слушать,
И смерть одну на пополам.
Я не отдам тебя дождям,
Чтоб не растаял милый образ,
Чтобы укус смертельной кобры,
Лишь вместе был не страшен нам.
Я не отдам тебя снегам,
И выну сердце, только ты не мерзни,
И ледяной оскал морозный,
Разделим мы на пополам.
Я не отдам тебя другой,
Не потому, что так мне хочется.
Сберечь тебя от одиночества,
Хочу я всей своей душой.
Отдам тебя лишь только той,
Которая любить умеет.
Надежней, чище и сильнее.
Чем я люблю. Хороший мой.
Пепельный путь
Посыпая путь свой пеплом,
Распадаясь на кристаллы,
Я от слез давно ослепла,
Я тобой болеть устала.
Злобной сукой сверлит память,
Бьет поддых воспоминаньем,
И пытается расплавить,
Всю меня, всем в назиданье.
Только теплыми словами,
Тех, которые не скажешь.
Я укроюсь как щитами,
Хрен меня возьмешь и свяжешь.
Намертво сжимая душу,
Онемевшими зубами,
Не позволю вам разрушить.
Всё, что было между нами.
Горький мед обманом липким,
Обволакивает разум,
Частоколом в ряд ошибки,
Совершенные все разом.
Память — всё что мне осталось,
В океане черной грусти.
В новый мир, как оказалось,
С этой ношей нас не пустят.
И по замкнутому кругу,
День за днём проходит время.
Быть любимым или другом,
Согласитесь — это бремя.
Планета по имени Сердце
С далекой планеты по имени
Сердце,
Сквозь черные дыры обмана и лжи,
Горящей кометой в открытые дверцы,
Влетают частички души.
И нежным теплом наполняется тело,
И ласковых слов закружит хоровод.
И вслед за словами, походкой
несмелой,
Любовь с той далекой планеты войдет.
Снова не я
По слезинке собираю прошлое,
Так боюсь, хоть каплю, потерять.
Очень много было там хорошего,
Но не научилась доверять.
Столько раз по-глупому обманута,
Там где были двери — вновь стена.
Плачу, и звенит во мне натянуто,
Нервов поистрепанных струна.
По окну октябрь бьет снежным холодом,
Струйкой ледяной вползая в сон.
И опять выигрывает молодость.
И опять он не в меня влюблен.
Игрок. Постскриптум
Привет, Игрок. И вновь, в который раз,
Я верю в ложь, что так красиво льется.
Всё глубже и сильней зеленый омут глаз,
И вырваться никак не удается.
И, как котёнок, к блюдцу с молоком,
Я каждый раз спешу к тебе навстречу.
Хоть привкус лжи так приторно знаком,
Смотрю я на часы — когда же вечер.
Мы будем врать. И каждый о своём,
О чем-то сокровенном будем помнить.
Но вечер впереди и мы вдвоем,
Попробуем фальшивый вальс исполнить.
Золотые крылья
Тяжелой поступью несбывшейся любви,
Бредет душа по каменным осколкам.
Она оглохла — сколько ни зови,
Она не слышит больше кривотолков.
Упала в пыль и сил подняться нет.
А мимо жизнь идет своей дорогой.
Вдруг кто-то бросил несколько монет,
И едкий смех:
— Возьми же их, убогая.
Но не взяла. Поднявшись из пыли,
Руками над монетами водила,
И желтые тюльпаны расцвели,
Тянулись к солнцу, обретая силу.
Душа кружилась, ветер оживал,
Из желтых лепестков сложились крылья,
А ангел молча с неба наблюдал,
И слезы в ангельских глазах застыли.
Потом, очнувшись словно ото сна,
Обрушился на землю слезным ливнем,
Душа рванула ввысь, под облака,
Дождю поставив золотые крылья.
Тень
Тень обезображенной мечты,
Тени искалеченных желаний,
Мир, в котором балом правишь ты,
Даришь мне улыбки — подаяния.
Зазеркалье призрачных надежд,
Чувства, искаженные обманом,
Тень без очертаний и одежд,
Жалкое подобие тумана.
Я танцую в пламени свечи,
Не дыша. Под безразличным взглядом.
Я больна тобой. Не излечить.
Ну а, впрочем, этого не надо.
Я же исцеленья не прошу.
Я уже давно привыкла к боли.
Серой тенью за тобой брожу.
Тень твоя. С тобою. Добровольно.
Такое вот настроение
И снова нелюбимая никем,
В который раз, роняю буквы-слезы.
И пепел не сложившихся поэм,
Кружится над плитой реальной прозы.
И снова в сердце острая стрела,
Обломлена. Не вынуть наконечник.
Я душу всю, до капли раздала.
Уже не верю в то, что время лечит.
И в чудеса я верить не хочу,
Пустых надежд лимит уже весь вышел.
Финал и занавес — я по счетам плачу,
И звук шагов моих уже не слышен.
Призрак
Сознание, раскромсаное болью,
В плывущих стенах строчки о любви,
И лишь стихи, наедине со мною,
Анализируют падения мои.
И ядовито шепчут — так и надо,
Чего ждала, надеялась на что?
Ты плакала и на колени падала,
А вся любовь твоя — сплошной фантом.
И мегабайты строчек понапрасну,
Потоком через сердце твое шли.
Ты думала, что кровь бывает красной,
А оказалось, вовсе нет крови.
Внутри по венам, раскаленной лавой,
Течет вулкан из глубины души.
А идол твой, единственный и главный,
Убраться прочь подальше поспешил.
Ты с одиночеством смириться не сумела,
Утратила совсем желанье жить,
И бестелесный призрак грязно-белый,
В душе не успокоенной кружит.
Позади
Позади осталась кожи дрожь,
Позади тревоги и волнения,
Я не жду и ты уже не ждешь,
Всё сошло на минимум общения.
Говорим «привет» и ставим смайл,
Просто очень старые знакомые,
Просто ты любить меня устал,
Просто я устала жить в безмолвии.
Каждому из нас теперь свой путь,
Позади осталось всё хорошее,
Не пытаюсь я тебя вернуть,
Просто я целую своё прошлое.
Я учусь теперь жить без тебя,
Словно по земле ходить ногами,
Говорить с тобою не любя,
Не лаская душу облаками.
И стараюсь в памяти стереть,
Все слова — «любимая», «не брошу»,
Жить, себя стараясь не жалеть,
И твердить — он всё-равно хороший.
Понимать, что сон давно прошел,
Не войти в одну и ту же реку,
И желать -«пусть будет хорошо»,
Дорогому сердцу человеку.
Чтобы злость не отравляла жизнь,
А любовь не отравляла душу,
Чтобы не катиться вниз и вниз,
У меня был ты — мой самый лучший.
И прости за слезы и печаль,
Просто нужно подождать немного,
Черным серебром поманит даль,
Белым серебром блестит дорога.
Болью отдается каждый вздох,
Сердце сжалось до размера точки,
Шорох, шепот, страсть и пыль дорог,
Всё смешалось в сне безумной ночи.
Слезы серебрятся под луной,
В каждой отражение печали,
Ты прости мне бред безумный мой,
Ухожу. Даю обет молчания.
Обмани меня
Вопреки отношеньям натянутым,
Когда даже ложь наружу,
Люди хотят быть обманутыми.
Верить во что-то же нужно.
Обмани меня, скажи, что любишь,
Я прошу, не дай сойти с ума.
Я же знаю, ты моим не будешь,
Всё, что нужно, знаю я сама.
И пусть завтра будет всё иначе,
И не будет больше этих слов,
Обмани, услышь, как сердце плачет,
Когда в нём живет твоя любовь.
Слезы не бывают понапрасну,
Слезы очищают изнутри,
Пусть от боли я заплачу завтра,
А сегодня…
Я прошу…
Соври.
Мир без тебя
Пролетая над спящей планетой,
Рассыпая остатками крыльев,
Медной россыпью все монеты,
Ими мне за любовь заплатили.
Крикнув вслед:
— С тебя хватит, крошка!
Ты и правда любви хотела?
И мой мозг, нержавеющей ложкой,
День за днём так старательно ела.
Доказать постоянно пыталась,
Что она — любовь — есть на свете.
Ох, наивная, зря старалась.
Каждый сам за себя в ответе.
И у каждого есть свой ценник,
Исключений тут быть не может,
Кто-то стоит, как старый веник.
Ну а кто-то — много дороже.
Ты не хуже других, не лучше,
Расплатившись медной монетой,
Я свою закрываю душу.
И твоя любовь без ответа.
Я согласен, что это грубо,
Но ведь в жизни не всё так гладко.
Неужели холодные губы,
Целовала и не было гадко?
Неужели самой приятно,
Быть в лишенных эмоций объятьях.
Слушать шёпот холодно-невнятный,
Под скользающий шорох платья.
И ты знала — держать не буду.
Отпущу тебя с легким сердцем.
Улетишь — и я тут же забуду,
Буду спать сладким сном младенца.
Да. Я знала. И всё понимала,
Но хотела быть с тобой рядом.
На двоих делить одеяло,
И ласкать тебя нежным взглядом.
Но однажды, устав от отчаянья,
Я расправила всё-таки крылья.
Прошептала «люблю» на прощание.
Я покинула мир, где жили мы.
Черта
Невидимой, но толстою чертой,
Я поделила жизнь на до и после.
До — где есть ты и я и мы с тобой.
И после — это где любовь замерзла.
И сделать шаг, перешагнуть черту,
Уже нельзя. Назад возврата нету.
Жизнь до похоронила как мечту.
Жизнь после — склеп, жизнь без любви и света.
И грустные, холодные стихи,
Роняю словно каменные слезы.
Жизнь до — лишь жизни легкие штрихи.
Жизнь после — в моей памяти занозы.
Пройдет? Пройдет. Конечно же пройдет.
Перегорит, переболит. Прорвемся.
Растает в сердце горький черный лед.
Сотрем черту и просто улыбнемся.
Игрок
Привет, Игрок. Сегодня о тебе хотелось написать
бы пару строчек.
Прости мой слог, но музы колыбель, рождает
вместо слов ряды из точек.
Всё потому, что хочется сказать, так
много, нежно, ласково, красиво.
При этом ничего не потерять, не растоптать и не
ударить с силой.
Всё будет ложь, до самого конца, до каждой
буквы — ложь, обман, притворство.
Но почему по телу льется дрожь, а у лица
оттенок сумасбродства.
Ты даришь свет, как солнечным лучом, ласкаешь
сердце, что давно остыло.
На страже чувств чужих с заточенным мечом, ты
врешь так искушенно и так мило.
Что хочется поверить и нырнут как в темный
омут потаенной страсти,
Но понимаю — у нас разный путь, тобой самим
разделенный на части.
Но злости нет, тебя не осудить за всё тепло, что
так порою греет.
Мы вправе выбирать кому как жить и выживаем,
кто и как умеет.
А я твоим придуманным теплом, позволь, и
дальше так-же буду греться.
Игрок, спасибо. Жаль, не повезло, войти
парадным шагом в твоё сердце.
Жить
Задохнувшись от одиночества,
В очень узком пространстве комнаты,
Еще долго от боли корчиться,
Телом, в странной фигуре, изогнутым.
Зубы сжав, чтобы крик не выпустить,
И закрыв глаза, чтоб не плакали.
Чтоб не слышал никто — лишь душою выть,
Пол заляпав красными каплями.
И вот так отреветься, отплакаться.
Боль из сердца глупого вытолкнуть,
Чтоб потом от себя не прятаться.
Продолжать этой странной жизни путь.
И с открытой улыбкой, по улице,
Собирая взгляды завистливые.
Видя, как прохожие хмурятся,
Шаг за шагом, с душою выстиранной.
Жить. Пусть даже порой не хочется.
Даже если на грани отчаянья.
Нужно верить — всё это кончится,
Громкой музыкой звездно-венчальною.
Зачем придумали любовь?
Усталость пополам с тоскою смешана,
А за окном холодная луна,
Я не боюсь быть ни святой, ни грешною,
И не боюсь я быть совсем одна.
Тобой жила, надежду в сердце прятала,
Хранила, словно личный талисман,
Но все мечты низвергнуто-распятые,
На троне восседает лишь обман.
И в грязь лицом, в который раз упавшая,
Не ощущая ничего совсем,
Упавшая. Но я же ведь не падшая!
Не сломленная горечью проблем!
Любовь, скажи, зачем тебя придумали…
Чтобы вот так, любя, страдать?
Людишки глупые, наивные, безумные,
Любовь придумали, чтоб глупость оправдать.
Я объявляю траур по…
Я объявляю траур по душе.
Покойся с миром, коль дотла сгорела.
И холод ледяной меня уже
Окутал пеленой, как платьем белым.
Я объявляю траур по любви,
Что так бездарно, безнадежно сдохла.
Ногами ощущаю твердь земли,
А крылья отвалились и засохли.
Я объявляю траур по мечте,
Что вдребезги разбилась в одночасье.
Совсем не больно мне теперь уже.
Вопрос нелепый — что такое счастье?
Я объявляю траур по стихам,
Что так напрасно, в пустоту дарила,
И белый пепел — траур по словам,
Которые тебе я говорила.
И траурных одежд уже не снять.
Теряем то, что нам всего дороже.
Уже не повернется время вспять.
Прости за глупость нас…
Помилуй, Боже.
Когда женщина плачет
Какого хрена тут вы собрались?
Не видели как женщина рыдает?
А вы, хоть раз, летели камнем вниз?
Вы знаете, как сердце вырывают?
И боль такая, что дышать нельзя!
Что даже слезы высохли от страха.
Когда по телу провода скользят,
И каждый шаг с трудом, как шаг на плаху.
Да не дай Бог такое пережить.
Не просто пережить, а жить сначала.
Чтобы потом смеяться и любить,
И чтобы смехом эхо отвечало.
Я ж дурная твоя
Я ж дурная твоя, но до мозга костей,
Каждой клеточкой тела, тобой не любимого,
Всю любовь и всю силу безумных страстей,
Я бросаю к ногам, ради счастья незримого.
Я ж дурная твоя, быть чужой не хочу,
Не хочу быть ненужной кому-то другому.
Стиснув зубы, одними глазами кричу.
Но любить не могу, не хочу по иному.
Я ж дурная твоя, и пусть все говорят,
Пусть твердят мне о гордости и о достоинстве.
Но за слово твоё и за ласковый взгляд,
Я контракт заключила с собственной совестью.
Я ж дурная твоя, быть смешной не боюсь.
Нет в любви ничего такого постыдного.
Я сама над собою порою смеюсь,
И не вижу в любви униженья обидного.
Лучше так, чем совсем, не любя, проживать.
Существуя, как памятник собственной черствости.
И даровано свыше Любовь нам познать,
Каждым сердцем, по строчке, написанной повести.
И уж если ты любишь — люби всей душой,
Каждой клеточкой, каждой частичкою тела.
Я ж дурная твоя, и пускай ты не мой.
Я твоя всё-равно. Я сама так хотела.
Я стою в магазине сердец…
Я стою в магазине сердец.
Много их на витрине. Разные.
Вот сердца, как тяжелый свинец,
Думой черной обезображенные.
Вот сердца, как лебяжий пух,
Ни забот, ни тревог не знающие.
Есть, как туго натянутый лук,
И стрела, навылет пронзающая.
Там, отдельно, стоят сердца,
Что вернули их за ненадобностью.
И второе с того конца,
Моё сердце сжалось безжалостно.
Продавец заглянул мне в глаза.
Прозвучал его голос простуженный:
— А каким оно было у вас?
— Никаким…
Никому не нужное.
Про любовь.. И не только
Белая костлявая рука,
Карты осторожно разложила,
— Может быть, сыграем в дурака?
Смерть, шутя, сидящим предложила.
За огромным каменным столом,
То ли среди склепа, толь средь зала,
Распивая, словно кровь, вино,
Странная пятерка заседала.
Смерть — высокая, худая, словно тень,
Существо без возраста и пола,
В сером капюшоне набекрень,
Источала всем привычный холод.
Справа от неё сидела Боль —
В черном платье с кружевом пурпурным,
А на поясе в мешочке — соль,
И иголки в ящичке ажурном.
Далее, с лицом как полотно,
С взглядом ледяным сидит Измена,
Отчужденно пьет своё вино,
Видно как оно бежит по венам.
Ненависть сказала, — Всем привет!
И лицо усмешкой исказилось,
— Я одна, в ком лжи и фальши нет,
К вам сегодня в гости напросилась.
Пятой из компании была,
Женщина изысканно — пьянящая.
— Я — Любовь, — она произнесла,
— Верите иль нет — я настоящая.
Смех холодный к потолку взлетел,
— Ты бы уж молчала! — Смерть промолвила,
Знаешь, сколько в этом склепе тел?
Это ты им место приготовила!
Смерть опять всем карты раздала,
Брови изогнулись удивленные,
— Ты же всем подряд всегда врала!
— Глянь на свои карты — все краплёные.
— Нет! Неправда! — плакала Любовь,
Я всегда и всем добра хотела.
В Ненависти вдруг взыграла кровь,
— Ты людьми как куклами вертела!
— Нет! Я им всегда давала свет!
И тепло, что эти души грело!
А Измена крикнула в ответ,
— То то же во мне всё погорело!
— Из себя святую тут не строй.
Все мы здесь — твоё лишь порожденье.
Мы же ходим тенью за тобой,
Мы твои и дети и творенье.
— Как же так? — Любовь сползла на пол,
— Меня люди в песнях воспевают…
Смерть метнула карты через стол,
— Люди о тебе так мало знают!
— Верят маске, той, что носишь ты,
Верят, глупые, любым твоим признаниям.
Ты же бестелесные мечты,
Им кидаешь словно подаяние!
— Нет! Не верю! Всё совсем не так!
Помните Ромео и Джульету?!
Боль сказала — парень был дурак.
Лучше быть живым, чем кануть в лету.
Билась на полу в слезах Любовь,
Смерть сгребла в охапку свои карты,
— Люди будут верить вновь и вновь,
И, признай, ты в этом виновата!
Брошенная вверх колода карт,
Тихо осыпалась белым пеплом,
Смерть ушла, свой приговор сказав,
И забрав с собой остаток света.
А Измена, Ненависть и Боль,
Вслед за ней из склепа поспешили,
Умирала на полу Любовь.
Как всегда — всё за неё решили.
А мораль… Какая ж тут мораль…
Просто всё. И всё без слов понятно.
Коль уж пригубил любви грааль,
Ничего не повернешь обратно.
Человек мечтает о любви,
Как Икар мечтал коснуться солнца,
Но уж раз сказал «люблю» — люби!
И за счастье будь готов бороться.
Просто люблю
Почему-то больно дышать,
Почему-то строчки плывут,
Почему-то тянет бежать,
Только там и вовсе не ждут.
И противно щиплет глаза,
В горле ком каких-то обид,
На часах почти три часа,
Сигарета вяло дымит.
Вроде бы, и всё как всегда,
Только многих слов не вернешь.
Слезы — это просто вода.
Ну а ложь… А ложь — это ложь.
И уже не важно зачем,
Почему, куда или как,
Хоровод нелепых проблем,
Холод, пустота или мрак.
Почему-то больно в груди,
Сохнут губы в крике немом.
Видимо, пора уходить,
Кадры из плохого кино.
Мера нерастраченных чувств,
На шкале спустилась к нулю.
Почему я в пропасть лечу?
Потому что просто люблю.
Будем жить
Острым ножиком со стены собираю остатки
сердца,
А в груди моей дыры видны — так навылет
прошла любовь.
И уже никогда-никогда не воскреснуть мне и не
согреться.
И уже никогда-никогда не взыграет горячая
кровь.
Горьким словом, тяжелой плитой запечатаю
пьяный разум,
Чтоб не думать, что ты с другой и себя ни за что
не винить.
Чтоб холодной ночной порой наступило прозренье не сразу.
И, укутавшись темнотой, продолжаю тебя
любить.
И для слов твоих «я люблю» каждый раз
подбираю синонимы.
И для боли тупой своей каждый раз подбираю
слова.
В хороводе холодных дней безнадежно
увязли, тонем мы.
Только ангелы нам с небес говорят — «А любовь
права».
Я заштопаю на груди дыры ниткой
суровой, крепкой.
Всё затянется, заживет — только больше бы не
любить.
Соберу все свои стихи и зажму их стальною
скрепкой.
И под такт полуночных часов сердце в банке
стучит:
— Будем жить!
Всё прошло
Липкий сон и холодный пот,
Мысли, словно черви шевелятся.
Всё прошло, он назад не придет.
Только глупому сердцу не верится.
Саван призраков мыслей моих,
Я в него, как улитка, спряталась.
И опять невеселый стих.
Буквы-капли экран заляпали.
Как замедленный горький яд,
Вирус самоуничтожения.
Твой холодный, насмешливый взгляд,
Приговор моего поражения.
Не могу подняться с колен,
Больше площадь соприкосновения.
По всему периметру стен,
Одинокая тень забвения.
На спине, под лопатками шрам,
Крылья белые выдраны с мясом.
Всё вранье — не залечит ран.
Ни вино..
Ни время..
Ни маска.
Я буду жить
Я буду жить — с любовью или без,
С тобой иль без тебя — уже не важно.
Ты в мою душу в обуви залез,
По сердцу в сапогах. Уже не страшно.
Я буду жить, назло себе самой,
Потоки слез промыли мне сознание,
И наслаждаться собственной зимой,
Среди жары. Средь пустоты. В изгнании.
Я буду жить, по прежнему любя,
Горя огнем добра, тепла и веры.
И наплевать, что рядом нет тебя.
И что оттенок жизни только серый.
Я буду жить. И я сильней, чем ты.
Лежа на дне глубокого ущелья,
Я в свои крылья заплету цветы,
И к солнцу поднимусь прося прощенья.
У всех родных и дорогих людей,
Которых я слезами изводила,
И у врагов. И близких мне друзей-
Они всегда мне придавали силы.
Я буду жить и перекрашу жизнь,
Из серого в мерцающе-жемчужный.
А ты теперь ко всем чертям катись.
Мне подаянья твоего не нужно.
Распахнула душу дура
Распахнула душу. Дура!
Что ж ты делаешь с собой?
Пятна крови темно-бурой,
На груди своей замой.
Сердце вынули, забрали?
Ты позволила сама.
И теперь сидишь в печали,
Средь весны сквозит зима.
Ну и что ты будешь делать?
Слезы в ведра собирать?
Этой жизни ты хотела?
Нравится себя ломать?
Или может сбросишь иго
Неслучившейся любви?
И истошно, громко, дико,
Гордость в помощь позови.
Спину прямо и улыбку
Натяни на всё лицо.
Людям свойственны ошибки,
Люди же, в конце-концов.
И уверенной походкой
Продолжаем жизни путь.
И твоя любовь-находка
Встретится когда-нибудь.
Три тысячи холодных островов
Три тысячи холодных островов,
Там где снега из пепла и печали.
Где души тех, кто потерял любовь,
Сердца, забытых в снежном покрывале.
Земля для всех несбывшихся надежд,
Мечты и планы спят в анабиозе,
И чувства без покровов и одежд,
С замерзшими слезами на морозе.
Архипелаг нетающего льда,
И тысячи тропинок и дорожек.
Одной из них я забрела сюда.
И шепчет лед:
— Ты выбраться не сможешь.
Шепчу в ответ:
— Мне некуда идти.
И этот мир, последнее пристанище.
Мне некому давно уже светить.
На месте сердца черный след пожарища.
И лежа на сверкающем снегу,
В клубок свернусь, как брошенная кошка.
Шепчу:
— Устала. Больше не могу.
Посплю под снежным саваном немножко.
И здесь таких, как я, полным-полно.
Несчастных, исковерканных любовью.
На белоснежное ложатся полотно,
Три тысячи холодных капель крови.
Перелюбила
Ну вот свершилось — я перелюбила,
Перенасытилась ненужностью своей,
И в прошлое калитку затворила,
Прощай театр забвенья и теней.
Ну вот и всё — уже перегорела,
На сердце пепел, словно снег лежит,
Тобой жила и лишь тобой болела,
Последний вздох. В глазах слеза дрожит.
Ну вот и всё — мне ничего не нужно,
Но даже если время повернуть,
Я босиком по грязным, темным лужам,
Подальше от тебя начну свой путь.
Ну вот и всё, испив любви с избытком,
В костер бросаю всё, что берегла,
Все письма, фото и твою улыбку,
Прости, что дальше ждать я не смогла.
Ну вот и всё — финита ля комедия,
И грош — цена любви в базарный день,
Я слишком долго и напрасно бредила,
А за окном уже цветет сирень.
Свободной жизни уже слышу звуки,
В которой для тебя уж места нет,
Где после дикой боли от разлуки,
Дымящийся остался в сердце след.
Звездный холод
Меня уже ничем не удивить,
Ничем не испугать и не расстроить.
Нет-нет! Я продолжаю так же жить,
Вот только чувства перестали что-то стоить.
Я много лет лила потоки слез,
Я плакала, оплакивая гордость,
И избавлялась от ненужных грез,
Впуская в душу отношений пошлость.
Теперь мне стало тошно от себя,
Катиться вниз, чтоб вымолить признание.
И жить воспоминанья теребя,
В промозглом одиночестве, в изгнании.
Да да! Меня изгнали из любви,
Закрыли дверь, сказав — «Не беспокоить!»
— Ты не нужна, — руками развели.
Финал банальный для таких историй.
Сначала просто оглушила боль,
Ослепла и оглохла в одночасье.
Раздавлена, убита словно моль.
И крылышки поломаны на части.
И серая бесцветная пыльца,
Туманом ледяным накрыла сердце.
Белей, чем полотно, стал цвет лица,
В висках стучали кованые берцы.
Скулила, выла, билась, словно зверь,
Каталась по полу, от судорог ломаясь,
Взывала к небесам — как жить теперь?!
Луна в ответ мне злобно ухмылялась,
И день и ночь и тысячу ночей,
Жила в бреду холодном, безнадежном.
О, как же тяжело вдруг стать ничьей.
Вернуть назад, что было — невозможно.
И вот однажды, вот в такую ночь.
Холодная звезда с небес спустилась.
И предложила мне чуть-чуть помочь,
А я, от боли корчась, согласилась.
Звезда сказала:
— Ты горишь огнем,
А я устала и хочу согреться.
Ты всё забудешь в холоде моем,
Но я возьму в подарок твоё сердце.
И яркий свет вдруг полыхнул в ночи.
Звезда сияла даже ярче солнца.
Меня же звездный холод излечил.
В груди спокойно. Ничего не бьется.
И память не тревожит больше сон,
Не беспокоит чувствами пустыми,
И стерлось в памяти, что был когда-то ОН.
Как-будто мы всегда были чужими.
Испить до дна
Испить до дна бутылку боли,
И горьким словом закусить,
И о своей несчастной доле,
По-волчьи на луну завыть.
И лечь, уставившись на небо,
Копаться в памяти своей,
И где б сейчас любимый не был,
Я буду рядом средь теней.
Бродить бесшумно, осторожно,
Касаясь пальцами руки,
Молчать, хоть это очень сложно,
И понимать — мы далеки.
Мы дальше, чем луна и солнце.
Лос-Анджелес и Кандагар.
Но слышу — твоё сердце бьется.
Внутри пульсирует радар.
Нет, ты не волк, я не волчица.
Мы просто люди средь людей.
Но сердце рвется ввысь, как птица,
От переполненных страстей.
Я тихо плачу. Слезы-жемчуг,
Текут бесшумно по щекам.
Ты уже в будущем повенчан,
А я осталась в прошлом.
Там.
Дай Бог
Я мысленно похоронила прошлое.
В сырую землю, чтоб быстрей сгнило.
Наверно, даже было там хорошее.
Но это было. И давно прошло.
Я сверху положу плиту надгробную,
Чтоб никогда не доставать на свет,
Воспоминания, что стали неудобными,
О том что было. И чего уж нет.
И это место крепко запечатаю.
Не ворошить.
Не трогать.
Не вскрывать.
И вот стою, а слезы тихо капают.
Дай, Боже, нам способность забывать.
И дай нам, Бог, не сгинуть позабытыми,
Не стать чужими для родных людей.
Жить в памяти словами и молитвами,
А не заметкой в ленте новостей.
Снова
Снова забираюсь в твоё сердце,
Сквозь лазейки, маленькие дверцы.
Твой парадный вход другой назначен.
Мне бы не ходить, но как иначе.
Снова забираюсь в твою душу.
Кто-то шум моих шагов упрямо глушит.
Значит та, другая, всё-же лучше.
А меня обида душит. Душит.
Снова навязать себя пытаюсь,
Горьким слезами умываясь,
Гордость моя где-то тихо бродит,
Ищет выхода из тупика и не находит.
Снова в моем сердце иглы вуду.
Для тебя любимой уж не буду.
Добрых, нежных слов давно не слышно.
Это значит — моё время вышло.
Твоя кукла
Уснуть, провалиться, как в омут в сон,
Во сне среди грез и тяжелых кошмаров,
Найти, отыскать — где-то там обязательно он,
Мой демон и бес. Мой властитель туманов.
Мой самый единственный нужный. Один.
Таких больше нет и не стоит стараться,
Мой личный наркотик и мой господин,
Но с ним тет-а-тет не боюсь остаться.
И целовать, словно это единственный шанс.
И не стесняясь ничуть обнаженного тела.
С неистовой страстью, как будто в последний раз.
Я еще здесь, а душа уже улетела.
А утром, снова с трудом открывая глаза,
Что за ночь от слез, не успев отдохнуть, опухли.
Глядя на сонный рассвет, устало сказать:
— До встречи в ночи… Тебя ждет в своих снах…
Твоя кукла.
Воспоминания
Вечер. И снова приходит печаль.
Воспоминанья назойливо лезут.
Нет, ничего мне в прошедшем не жаль.
Воспоминанья порою полезны.
Что-то в дальнейшем мешает опять.
Босыми ногами на острые грабли,
С глазами закрытыми, снова встать,
На землю пролив ярко-красные капли.
Что-то порой помогает понять,
Глупость поступков, свершенных однажды.
Иль позволяет не забывать,
О сокровенном, единственно важном.
Есть память, вернее какая-то часть,
Которая греет в ночи одеялом.
Частички души не дает украсть.
Души никогда не бывает мало.
Есть память — пощечиной горькой бьет,
Щеки краснеют, пылают уши,
И в сердце рождается черный лед,
И пламя сердечное тушит.
И словно флеш-плеер ночною порой,
Включается грустно, печально.
Кадры, фрагменты, файлов рой.
Play — выбор случайный.
В свете заката
В свете заката стекает по сердцу ртуть,
И безвозвратно уходит куда-то жизнь.
Но я не плачу, пусть всё проходит. Пусть.
Я не умею просто и тупо быть.
Лучше сгорая взлетать к облакам ввысь.
Чем пепелищем черным и грязным тлеть.
Иль по наклонной камнем катиться вниз.
Лучше я буду громко отчаянно петь.
И растворяясь в утреннем небе звездой.
Жить ожиданием темной ночной поры.
Может, однажды услышу — не уходи! Стой!
Словно в сценарии старой как мир игры.
Справится сердце, выдержит страшную боль.
Сбудется всё, что позволили мы мечтать.
Непостоянная странная наша любовь.
С первым лучом вернется в сердце опять.
Не будить!
Не будите во мне бабу — сволочь,
Я же терпелива до поры,
Кончится лимит добра и в полночь,
Скину блеск ненужной мишуры.
Не будите во мне бабу — суку,
Глубже вздох, улыбку на лицо,
Учит лучше всяческой науки,
Сладкий мед, подаренный льстецом.
Не будите во мне бабу — стерву.
У меня же тоже зубы есть,
И однажды я ударю первой.
Наплевав на правила и честь.
Не будите во мне… Просто бабу,
С мелочной и алчною душой.
С маленьким, тщедушным сердцем — жабой,
Чтоб считала каждый выдох твой.
Ведь во мне, как в каждой-каждой женщине,
Доброты и зла — напополам.
Если в сердце из-за вас возникла трещина,
Непременно зло вернется к вам.
Она
Она летела с обрыва,
Расправив красивые крылья,
Покрытые звездной пылью.
Она умирала красиво.
Она всё всегда умела
Сделать изящно — отчаянно,
Грустная и печальная,
Но вызывающе смелая.
Себя отдавала полность,
И сердце в панцирь не прятала.
И стала любовь расплатою
В финале красивой повести.
Она стала просто призраком,
Ненужная, нелюбимая,
Единственно неповторимая.
Последней рассветной искоркой.
И в шаге последнем отчаянном,
На солнце взглянув, улыбалась,
С миром постылым прощалась,
Пела песню печальную.
Призрак чувств
Горькая прелюдия финала,
Сизый дым плывет от сигарет,
Я же знала. Всё с начала знала,
Что любви здесь и в помине нет.
Странный горький привкус расставания,
Солью оседает на губах.
Отголосок лживого признания,
И пустых иллюзий серый прах.
Закусив губу, тихонько вою,
Прячу слезы — ни к чему они.
Сердце изнутри пускай омоют,
А в глазах пусть плещутся огни.
Для одних весна — пора надежды,
Для других апофеоз любви.
Только для меня она как прежде,
Холод от кладбищенской земли.
Плесень на душе — мечты завяли.
Кровь по венам не бежит — ползет.
Мы ведь изначально оба знали,
Всё проходит. И у нас пройдет.
Горькая улыбка в струйке дыма,
Тает призрак чувств. Самообман.
Облачившись в платье пилигрима,
Ухожу в спасительный туман.
Хочешь?
Хочешь, я стану кошкой,
Спать на твоей подушке.
Без маски фальшивой и ложной
Мурлыкать тебе на ушко.
Хочешь, снежинкой стану,
В полдень палящий жаркий.
Хочешь, в руках растаю,
Слезинкой прозрачной яркой.
Хочешь, как нежный ветер,
Буду волос касаться.
Только прошу — будь честен.
Не нужно со мной притворяться.
Хочешь, я стану тенью,
Тихой бесшумной и серой.
А хочешь, уйду в забвенье,
В сердце с остатками веры.
Хочешь, дождиком теплым,
Тело твоё омою.
Женщина. Странная. Взрослая.
Та, что живет тобою.
Хочешь?
Хочется
Хочется растаять и исчезнуть,
Словно не было меня совсем.
Этот мир в который раз треснул,
Под железным натиском проблем.
Стать речным и круглым твердым камнем,
Омываться теплою водой,
И чтоб злая и навязчивая память,
Не тревожила мой внутренний покой.
Лучше камнем быть, чем слабой тряпкой.
Камни же не плачут никогда.
В каменной душе не место слабым.
Камень — это камень навсегда.
Хочется… Вот только не сумею.
Я живая, черт же побери!
Я по-прежнему одним тобой болею.
Идиотка, что ни говори.
Обнаженная Душа
Моя любовь живет отдельно от меня,
В себе я чувства не храню — не помещаются.
Она ко мне приходит среди дня,
А темной ночью в своё лоно возвращается.
Она приходит, сердце из груди,
Безжалостно и грубо вырывает.
Сквозь слезы я шепчу — Не приходи!
Она в ответ — Любви без боли не бывает!
Она приходит иногда легко,
Как тень, как легкий ветерок рассветный.
А иногда, как кованый сапог,
Или как россыпь золотой монеты.
А иногда, как солнечным лучом,
Согреет душу, ласково и нежно.
А иногда, разрубит как мечом,
Пройдет по телу бурей злой и снежной.
Но каждый раз среди ночной тиши,
В глубоком сне я расправляю крылья.
Они огромны и чертовски хороши,
Покрыты инеем и нежной звездной пылью.
И я лечу, даря свою любовь,
И всю себя до капли отдавая,
И если нужно — для тебя я буду вновь,
Душою Обнаженною без края.
Это не любовь
Я поняла, всё это — не любовь.
Все эти слезы, нежные признания,
Поток красивых, безупречных слов,
В подушку, ночью горькое рыдание.
Я поняла — всё это не любовь,
А лишь желание к ней прикоснуться ближе.
Когда влюбиться ты почти готов,
А твой объект любви тебя не слышит.
Я поняла — всё это лишь игра.
Лишь принудительный толчок своим эмоциям.
Когда ты чувствуешь — влюбиться бы пора,
И чувство нерастраченное рвется.
И ищет выход, чтобы рухнуть вниз.
Потоком, ливнем, снежною лавиной,
А глупые надежды не сбылись.
И вновь себя ты рвешь на половины.
Любовь, когда ни спать, ни пить, ни есть.
Когда все мысли только о любимом.
Когда готов лететь, бежать и лезть,
На света край иль покорять вершины.
Когда простое, нежное «люблю»,
Сказать так сложно, что сжимает горло.
Когда обида, злость равна нулю,
Когда других не замечаешь словно.
Я поняла, что глупые стихи,
Ни есть любовь как чувство таковое.
Всё это лишь желание любви.
Намерение чистое, благое.
Не очень важно, что звучит в ответ,
«Люблю тебя» или «прости, не нужно».
Оплакиваем то, чего уж нет,
И воем по ночам надрывно и натужно.
Взмахи крыльев
Разорвать этот чертов круг,
Пыль стряхнуть с потемневших крыльев,
Ввысь рвануть, осознавши вдруг,
Что проблемы смешными были.
Что в нелегкой борьбе за жизнь
Ты свою одержал победу,
И плевать, что мечты не сбылись,
Ты же выжил, ты жив при этом.
Значит можно начать с нуля,
Значит можно ещё исправить,
Жизнь твоя — ты один у руля,
Только нужно себя заставить.
Если в сердце проникла боль,
Поселилась нежданной гостьей,
Ты его до конца раскрой,
Чтобы спрятаться не пришлось ей.
Пусть навылет она пройдет,
Словно скорый транзитный поезд,
Сердце справится, переживет,
Сердцем пишем своей жизни повесть.
И лететь, оставляя шлейф,
Прах проблем и задач решенных,
Не сдавайся, не падай, не смей.
Взмахи крыльев над миром сонным.
Добро пожаловать
Омою душу горькими слезами,
И в соли этой душу растворю,
В том, что случилось, виноваты сами,
А я люблю. По прежнему люблю.
Не запретить измученному сердцу,
Нельзя ему сказать — ну, не люби,
В надежде я держу открытой дверцу,
А за окном поют мне песни соловьи.
Ненужная любовь как птица бьется,
Бежит по телу огненная дрожь,
И чей то образ очень зло смеется,
Вот так порой бывает сладкой ложь.
Всего лишь шаг от страсти до забвения,
А я как дура повторяю вновь:
— Спасибо, милый, за прекрасные мгновения,
Добро пожаловать в мою любовь.
Строчки сердца
В пальцах дрожь, по спине холодок,
Сон уходит стянув одеяло.
Отпустила любви поводок,
Миг, мгновенье, любви не стало.
Нежных слов ограничен лимит,
Ласки тоже запас исчерпан.
То ли крик, то ли вой летит,
Разрывая сонное небо.
Ты молчишь, ты давно молчишь,
И сама я уже не знаю,
Почему в полусонную тишь,
Я слова, словно слезы роняю.
Снова бред и тяжелый вздох,
Снова давит на плечи память.
И лавина холодных снов,
Погружает меня в странный танец.
То взмывая до солнца, ввысь,
Не тревожась за целостность крыльев.
То бросаясь к ногам твоим, вниз,
Растворяясь с дорожной пылью.
Шепчет сердце упрямо — верь,
Разум стонет — ну хватит, хватит.
Память — код на замок на дверь,
Чтоб остатки любви не растратить.
И, быть может, он где-то есть,
Тот, кому будет очень нужно,
Эти строчки сейчас прочесть,
Строчки сердца, что рвутся наружу.
Скажи
Что чувствуешь, когда проходят чувства?
Обиду? Боль? А может пустоту?
Скажи, тебе порой бывает грустно?
За то, что ты не сохранил мечту.
Что чувствуешь, когда проходит время,
И понимаешь — это было сном.
И сравнивать его со всеми теми,
Кто его место занимал потом.
Скажи, а каково проснувшись утром,
Смотреть в другие, не его глаза?
И делать вид влюбленно/умно/мудрый,
Когда предательски дрожит слеза.
Ведь чувства настоящие не гаснут.
И сердце лицемерьем не прикрыть.
В самообмане вязком, липком, грязном,
Мы не любя, пытаемся любить.
Ночной экспромт
Тишина. Ни любви, ни тоски, ни печали,
Лунный свет осторожно течет на кровать,
Почему же всё то, о чем долго мечтали,
Словно в жидкий азот погрузилось опять.
Почему же на смену пылающим чувствам,
Вдруг приходит отчаянный анабиоз.
И в душе и на сердце становится пусто,
Где касались любимые руки — мороз.
Тишина, сонный луч на соседней подушке,
Там же должен быть ты, но тебя рядом нет.
Со слезами в глазах, обнимаю игрушку,
И в молитве зову, приближаю рассвет.
Белая боль
У боли абсолютно белый цвет,
Бездушный лед, прозрачный и холодный.
У боли никаких оттенков нет,
Лишь хоровод снежинок сумасбродный.
Когда друзья забыли, что ты есть,
Когда тебя совсем не замечают,
За белою стеною занавес,
Холодный снег печаль твою ласкает.
Когда любовь ответа не нашла,
Как белый дым стоит перед глазами,
Отчаяния белая стена,
Твоими окропленая слезами.
Когда осталась ты совсем одна,
Как белый саван траурной одежды,
В свои тиски сжимает тишина,
Твой белый пепел умершей надежды.
У боли абсолютно нету глаз,
Она слепа..глуха и безразлична,
Она, поверь, не выбирает нас,
В припадке белоснежном истеричном.
Горькие слова
Горькие слова, как ядом побежали,
По крови, по венам, тоненьким ручьем.
Злые тени шепчут — «Мы не всё сказали,
Отдохни, расслабься, мы потом добьем.»
И глубокой ночью в омуте смятения,
Взад-вперед мотаю память, словно файл.
Липкими руками лапает сомнение,
Все фрагменты жизни, что на свет достал.
По спине мурашки и озноб по сердцу,
Холод леденящий — снежный ураган.
Лезут мысли глупые в маленькую дверцу.
И порой завидую тем, кто вечно пьян.
Снова бред слагаю, на экране буквы,
Нужно бы спокойно по ночам мне спать.
Вот бы мне бы память, как у детской куклы,
Не пришлось сейчас бы этот бред писать.
Нелюбимая. Ненужная. Ничья
Нелюбимая. Ненужная. Ничья.
Вечно лишняя. Забытая. Чужая.
А так хочется сказать — ведь я твоя.
Только нужно ли ему — увы, не знаю.
Хочется назвать тебя своим.
И шептать — любимый мой, хороший.
Чувством жить, присущим нам двоим.
Быть уверенной, что вновь не буду брошена.
Хочется смотреть в твои глаза.
И купаться в нежности и ласке.
Но соленая и горькая слеза,
Ставит точку в этой глупой сказке.
Нелюбимая. Ненужная. Ничья.
Словно ветер, что порой ночною,
Стонет тихо, душу бередя,
Песнь поет влюбленным под луною.
Дуэт с ночным дождем
Грустный дождь ночной о тебе поет,
Тихий сердца стук в такт вливается.
И печальный стих снова сердце рвет,
И душа опять обнажается.
И летят слова, позабыв про всё,
И про то, что не раз зарекалась я.
Не писать тебе, всё что есть — моё.
Что болит внутри — то моя стезя.
Где найти огонь, чтобы выжечь всё,
Все слова твои костью брошены.
Над моей душой кружит воронье,
А любовь лежит, как подкошена.
Глупых строк моих грустный хоровод,
В голове пульсирует неприкаянно.
За окошком дождь песни мне поет,
Подвываю ему от отчаяния.
Горький жемчуг
Слезы… Горьким соленым жемчугом,
По щекам, по губам рассыпались,
Не пойму сама — было ль, не было.
Может, просто друг другом насытились.
Может, просто сама всё придумала,
Может, нужно умерить фантазию,
И прошу я для сердца глупого,
Примените ко мне эвтаназию.
Чтоб не мучалась и не маялась,
Чтоб других стихами не мучала,
Сотни раз я уже покаялась,
Что доверила сердце случаю.
Перепутала жизнь реальную,
С глупой сказкой, наивная женщина,
И душа моя ненормальная,
В паутине..как в мелких трещинах.
И не важно совсем — было ль, не было,
Бей больней, чтоб уж не рыпалась,
Чтобы боль моя горьким жемчугом,
В придорожную пыль осыпалась.
Любовь и быт
Давай ударим бытом по любви,
Начнем скандал из-за немытой кружки,
И планы все, надежды все свои,
Из обоюдной вредности разрушим.
Амбиции свои на первый план,
И сомн желаний — песня эгоизму.
И вот итог — один назавтра пьян,
Другая прячет страсть за пофигизмом.
В своих обидах обо всем забыв,
Друг друга бьем по самым главным точкам,
И разбегаемся друг друга не простив.
И воем по ночам по одиночке.
И только лишь, когда упали вниз,
Достигнув пика, апогея боли,
Когда из-под опущенных ресниц,
Слеза стекает горькая невольно…
Мы понимаем, как же мы глупы,
В своих амбициях других не замечая,
В величии своем глухи, слепы.
И лишь любовь одна за всех прощает.
Надоело
Мне надоело любовь выпрашивать,
Глупой надеждой одиночество скрашивать,
Чужую ласку за другими донашивать,
Нужна ли тебе — бесконечно спрашивать.
Не на помойке себя отыскала.
Сколько сама себя в ноги бросала,
Хватит. Предел. Я смертельно устала.
Лучше одной, чем той, кем я стала.
Нежность? Кому оно нужно, скажите?
Верность? В другом её теле ищите.
Ласка? Вообще незнакомое слово.
Псих-одиночка к полету готова.
Злость — вот и всё, что во мне остается,
Ехидство, особенно мне удается.
Шаг до безумия. Песня над бездной.
Может, такой буду я интересна.
Грустный бал
Тоска, усталость и безмолвие,
Втроем пируют, правят бал.
Я невидимка, тень — не более.
На свой явилась карнавал.
Сижу и жду, а может, сбудется.
Мечты желанной глупый сон.
И вдруг в меня хоть кто-то влюбится.
А, может быть, уже влюблен.
И в вальсе нежном мы закружимся.
В твоей руке моя рука.
И чувства в сердце обнаружатся,
Что спали долгие века.
Твои глаза в моих останутся.
Твой аромат, как шлейф времен.
Под нежный звук растаем в танце мы.
Взмах… Поворот… Рывок… Наклон.
Потом хрустальными бокалами
Соединим ночной союз.
Для счастья надо очень мало мне,
Услышать шепот — «Остаюсь».
Я не уйду. не сгину в пламени.
Я не растаю как свеча.
Одна такая… Дорогая мне.
Давай попробуем начать.
С нуля, без прошлого и призраков.
Скажи -,«Привет» и улыбнись.
Давай не будем мучать истину.
Ведь впереди еще вся жизнь.
Но знаю точно — сон не сбудется.
Усталость, грусть здесь правят бал.
Тоска с печалью в вальсе кружатся.
Мечтой ты был.
Мечтой ты стал.
Надоело
Мне надоело любовь выпрашивать,
Глупой надеждой одиночество скрашивать,
Чужую ласку за другими донашивать,
Нужна ли тебе — бесконечно спрашивать.
Не на помойке себя отыскала.
Сколько сама себя в ноги бросала,
Хватит. Предел. Я смертельно устала.
Лучше одной, чем той, кем я стала.
Нежность? Кому оно нужно, скажите?
Верность? В другом её теле ищите.
Ласка? Вообще незнакомое слово.
Псих-одиночка к полету готова.
Злость — вот и всё, что во мне остается,
Ехидство, особенно мне удается.
Шаг до безумия. Песня над бездной.
Может, такой буду я интересна.
Она ушла
Она ушла, оставшись нелюбимой.
Она ждала так, как никто не ждал.
Она была твоей неповторимой,
Хоть ты так никогда и не считал.
Она хранила все твои улыбки.
И все слова, что нежностью полны.
Она хранила за двоих что было зыбко.
И возвращалась с верностью волны.
Она прощала весь твой частый холод,
И грубость, незаслуженно, твою.
Внимания и пониманья голод.
И каждый раз бывала на краю.
На грани срыва, на краю истерик,
Но всё-равно ждала, что может вот,
Ты хоть ну что-то, хоть чуть-чуть изменишь.
Что дрогнет твой извечный чуждый лед.
Не дождалась. Дождь смыл следы и слезы.
Тихонько дверь прикрыть хватило силы.
По жизненным осколкам грубой прозы,
Она ушла, оставшись нелюбимой.
Любить вопреки
Лучше сдохну любя,
Чем дожить до столетия в черствости.
И, пусть, я не твоя,
Все-равно, буду так же любить.
Лучше сердцем гореть,
Чем среди полыхающей роскоши.
Не любя, словно камень в пыли придорожной
эпоху прожить.
И пусть кто-то смеется над сердцем ранимым и
глупым.
И про гордость забуду, коль на чаше весов есть
любовь.
И найду компромисс и пойду на любые уступки.
Только вот, мой избранник к жертвам таким не
готов.
Откуда-то… Всё оттуда же.
Откуда-то опять явилась злость…
И поводов бы, вроде, нет серьезных,
Но разливается внутри волною грозной,
И как бы захлебнуться не пришлось.
Откуда-то опять приходит грусть.
И сердцу снова почему-то больно.
И слезы набегают вдруг невольно.
И как израненная птица я мечусь.
Откуда-то тоска опять пришла.
Под шепот дождика стучится в мою душу,
Я не хочу её впускать, но холод душит,
Как дуло черное у моего виска.
Зачем вы все явились, почему?
Ведь из-за вас моя любовь сбежала.
Она, как листик на ветру дрожала,
То ввысь рвалась, то вниз, на глубину.
Не удержалась. Сорвалась. Лежит.
На дне ущелья, взгляд направив в небо.
И молит за тебя и где б ты не был,
Она, как талисман, тебя хранит.
Откуда-то среди промозглых туч,
Как проблеск света — память об улыбке.
Воспоминания, то яркие, то зыбкие,
Разрежут темноту, как тонкий луч.
Разбередят и вновь взволнуют сердце,
Осколками сознание раня.
И снова я, как от каминного огня,
Поленьями любви пытаюсь греться.
Довольно
Она не плакала, когда ей было больно,
Что было сил скрывала эту боль.
Однажды лишь подумала:
— Довольно!
Смываю грим, и к черту эту роль.
И слезы ринулись горячим водопадом,
Рыдания взрывали изнутри.
Ей говорили:
— Успокойся… Ну не надо…
Терпи и ничего не говори.
Иссяк поток и ей вдруг стало легче.
Очистилась душа рекою слез.
И новая любовь тихонько шепчет:
— Иди ко мне… Настало время грез.
Она смотрела на себя, а за спиною,
Два белоснежных сказочных крыла.
И яркий-яркий свет над головою,
Рванулась ввысь, как острая стрела.
Красивая, отчаянная, смелая.
Чиста, как снег и холодна, как лед.
Сказала вдруг:
— Я правильно всё делала.
Но в моем сердце больше не живет…
Ни нежность, ни любовь и не сочувствие.
Нет места доброте и сладким снам.
Избавлю вас от своего присутствия.
И дальше путь по вашим головам.
И по сердцам растоптанным, разбитым.
Продолжу жизнь — назло и вопреки.
И пусть навек останутся забытыми
Все мои глупые, наивные стихи.
Холодная, надменная и гордая.
Любовь, увы, здесь больше не живет.
Как буря, ветер, ураган свободная.
А вместо сердца горький, горький лед.
Сердце в дар
Она просила:
— Сердце в дар прими.
Он улыбнулся:
— Что же в нем хорошего?
Такое хрупкое, легонечко сожми
И нет его. Лишь кровяное крошево.
И сжал. И улыбаясь наблюдал,
Как мимо пальцев осыпалось сердце,
Потом струей холодной отмывал
Остатки той, что не смогла согреться.
Так надо
Танцевать на осколках разбитых надежд —
так надо.
Не скрывать свою душу под сенью нелепых
одежд — так надо.
И глазами в глаза, просто молча смотреть — так надо.
И лететь, как с обрыва, как в черную пропасть лететь — так надо.
Потому что, любовь не дается, как сказочный сон.
Потому что, страдая, мы вдруг понимаем — влюблен.
Потому что, мечтая, мы счастье впускаем в себя.
И летаем, даря целиком, сумасшедше любя.
И разбившись, рождаемся вновь. Потому что — так надо.
И пока существует любовь, каждым вздохом и взглядом.
Будем песни слагать и стихи сочинять —
так надо.
Пока любишь — ты жив. И любовь — это наша награда.
Заперто
При всем уваженьи к Есенину,
Не буду его цитировать.
И в это утро осеннее,
Попробую импровизировать.
Про чувства, нахрен ненужные,
И про обиды вчерашние,
Про рифмы-строчки натужные,
Про сердце, напрочь продажное.
Что ж орган, ты, кровокачающий.
Мой разум совсем не слушаешь.
Как юзер-нуб начинающий,
Всё что тебе врут — кушаешь.
Любви захотелось, глупое?
Ты мало от боли маялось?
Любовь оказалась сукою,
Бродяжкой чужой неприкаянной.
Пришла, посидела, насытилась.
И дальше, своей дорогою.
А ты, как всегда, обиделось,
Что мало тебя потрогали.
Тебе бы, сердце наивное,
Панцирь железно-кованный.
Чтоб не болело, не ныло ты,
Когда по нему подковами.
А осень, подруга верная,
В душе поселилась намертво.
Живет своей жизнью вселенная,
На сердце табличка «Заперто!»
Был
Убей во мне тепло и понимание,
Убей во мне все глупые мечты,
Пусть сгинут все остатки сострадания,
Под мертвенным покровом темноты.
Пусть всё пройдет, исчезнет безвозвратно.
Огнем гори всё то, что не сбылось.
В любовь твою мне через дверь парадную,
Войти, пусть ненадолго, довелось.
И то что было не изменит время,
Недолгий сон, но он реальный был,
И стоя в темноте и на коленях,
Судьбе скажу «Спасибо», что любил.
Меня… Такую странную, смешную,
Отчаянно наивную душой.
Что принимал всегда, во всем, любую,
Голодную желаньем быть с тобой.
Ни капельки не стыдно и не страшно,
За свой нелепо-откровенный пыл.
Пусть всё прошло, оставшись в дне вчерашнем.
Спасибо, что ты есть. Вернее — был.
Подумала я.. Много думать вредно
Подумала я однажды,
Ну нафиг нужны мне крылья,
Зачем мне мечты вчерашние,
И разум, покрытый пылью?
Зачем мне осколки памяти,
И сердце, насквозь пробитое,
