Петр Рыженков

Выросший ребенок и постаревшие родители: пути сближения

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Редактор Кирилл Горелов

Иллюстратор Алексей Ефремов

© Петр Рыженков, 2018

© Алексей Ефремов, иллюстрации, 2018

Книга посвящена вечной теме и представляет собой описание распространенных противоречий между выросшими детьми и родителями, их причин и направлений урегулирования. Адресована в большей степени совершеннолетним детям. В книге нет рецептов на все случаи жизни. Читателю предлагается проанализировать и, может быть, пересмотреть собственные взгляды и поведение по отношению к родителям, чтобы жить стало поспокойнее всем.

16+

ISBN 978-5-4493-1722-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Выросший ребенок и постаревшие родители: пути сближения
2. История вопроса
3. Глава 1. О сложностях развития
   1. Ключевые темы
   2. Чего хотят родители?
   3. Что влияет на ребенка?
   4. Недочеты родительского поведения
   5. Недооценка (переоценивание) возрастного потенциала ребенка
   6. Родительские вербальные послания
   7. Некоторые трагичные последствия воспитания
   8. Попытки взросления
   9. О трудной родительской ноше
   10. Ребенок — не объект
4. Глава 2. Выросшие дети и их родители
   1. Ключевые темы
   2. Два монолога: не реальных, но по существу
   3. Претензии выросших детей к своим родителям
   4. Деструктивные формы поведения выросших детей
   5. «Выгоды» от детского поведения выросшего ребенка
   6. Претензии родителей к детям
   7. Деструктивные формы поведения родителей
   8. Возможные бессознательные выгоды родителей
   9. Кто первый?
5. Глава 3. Перезагрузка отношений
   1. Ключевые темы
   2. Оптимистичные примеры
   3. Необходимость или любовь?
   4. Этапы «реабилитации» родителей
   5. Анализ жизни родителей
   6. Результаты реабилитации
   7. Новые типы отношений
   8. Характеристики поведения взрослого ребенка
   9. Взрослые способы помочь родителям не «закисать»
6. Заключение
7. Цитируемые источники

Посвящается тем, кому больше 25 лет и кто до сих пор недоволен своими родителями.

История вопроса

Есть детство, которое нужно покинуть; есть детство, от которого нужно излечиться.

Эрик-Эмманюэль Шмитт

В мировой культурной традиции словосочетанием «отцы и дети» обозначается чаще всего проблема непонимания между поколениями, как правило, осложненная крупным конфликтом, а то и кровавой драмой. Титан Кронос поедал своих детей. Сын Кроноса Зевс низвергнул отца и обрек своего сына Тантала на нестерпимые вечные муки голода и жажды… Эдип убил отца и женился на собственной матери. Сын Ноя Хам оскорбил своего отца насмешкой и породил понятие «хамство». Гамлет ненавидел и презирал свою мать, подозревая ее в соучастии в убийстве мужа (отца Гамлета), и разговаривал с тенью погибшего отца… На таком фоне поколенческие разногласия героев хрестоматийного романа Тургенева «Отцы и дети» — просто уютный домашний спор.

Казалось бы, какое отношение имеет вся эта кровавая романтика и мрачная готика к нам и нашим собственным взаимоотношениям с родителями? На самом деле, если отбросить красочные метафоры и легендарную экзотичность сюжетов, очевидно, что проблемы отцов и детей никуда не делись, а непонимания между поколениями в XXI веке стало больше, чем, скажем, в XIX или тем более в XVII. В наступившую информационную эпоху ускоряются все процессы, быстро меняется стиль и образ жизни, расширяются индивидуальные возможности личности, связанные с технологиями и глобализацией, разрушаются или трансформируются вековые традиции, моральные и культурные устои. Жизненные уклады детей и родителей приобретают тотально разные форматы, свой отпечаток накладывает профессиональная специализация и прочее, и прочее.

Не меняется только одно: то, что называется кровнородственными связями — таинственными, глубокими, вечными, противоречивыми.

Можно расстаться с женой (мужем), отвыкнуть от одних друзей и привыкнуть к новым, бросить некогда любимую работу или уехать из семьи в другой город, но трудно реально «развестись» с родителями: они в каждой клеточке нашего тела и нашей психики.

Этот текст — результат моих размышлений как консультирующего психолога, собранные воедино наблюдения за жизнью, клиентами и за собой. Он предназначен для тех уже выросших детей, которые не удовлетворены отношениями со своими родителями.

«Почему моя мать относится ко мне как к маленькой?!» — сетует женщина 35 лет.

«Почему мы, две взрослые женщины (я и моя мать), при встречах не наслаждаемся общением, а ругаемся?» — вздыхает женщина 40 лет.

«Как-то так получается, что, кроме „привет — привет“, мне с отцом больше и не о чем поговорить…» — грустно замечает мужчина-руководитель 37 лет.

Казалось бы, что по мере взросления человек должен становиться все более и более самодостаточным, разумным, ответственным (ведь ответственность — это принятие того, что происходит с тобой в результате твоих собственных желаний и действий, того, что ты сам определяешь свою жизнь). Но почему-то эти изменения случаются далеко не всегда и не со всеми. Мы растем, познаем мир, учимся, поступаем на работу, зарабатываем деньги, сами становимся родителями, но… нередко в нас остаются детские переживания, продолжают воспроизводиться детские обиды, чувства вины, стыда, страха, даже ненависти, в том числе и по отношению к родителям. Причин этих переживаний мы не можем (или не хотим) объяснить — в нас как бы фиксируется «невзрослый» взгляд на жизнь, на мир, на тех, кто нас воспитал.

Именно поэтому я в этой книге буду использовать два разных понятия: «выросшие дети» и «взрослые дети».

Выросшие дети физически не отличимы от взрослых, но их личность содержит в себе компоненты, которые тянут человека назад, в детство, туда, где он несамостоятелен и зависим — от тех, кто рядом с ним, кто сильнее и возьмет на себя ответственность за его жизнь, а значит, кому можно предъявить претензии за свои слабости и неудачи.

Взрослые дети — это те, кто остается детьми своих родителей, но при этом перерастает зависимость от них, является зрелыми личностями и несет ответственность за свои поступки и отношения.

Эта книга не столько о том, как решать свои психологические проблемы, сколько о том, как попытаться наладить отношения с родителями.

Но если смотреть чуть глубже, то это часто две стороны одной медали: пересматривая свои взгляды на родителей, мы в немалой степени (а часто это имеет определяющее значение) изменяем отношение к себе, и нам становится легче жить.

Конечно, эти вопросы лучше решаются в процессе психотерапии, психологического консультирования (особенно в случаях, когда ребенок пережил насилие того или иного рода, жил в жестких и жестоких условиях, боролся с тяжелой болезнью), когда есть специалист, который помогает проходить сквозь заросли и переплетения эмоций, мыслей и действий, находить конструктивные формы поведения.

Но в каждом из нас есть определенный потенциал, возможности для самопомощи. И иногда дополнительная информация может способствовать пробуждению этих возможностей и решению сложных вопросов без опоры на других, что увеличивает нашу жизненную устойчивость. Или наоборот, информация подтолкнет к осознанию проблемы и обращению к специалисту.

Поскольку речь в этой книге идет о нарушенных отношениях, то и акцент будет делаться на проблемных вопросах, но с верой и надеждой, что большая часть из них может быть решена.

Несмотря на то, что я обращаюсь в этой книге к детям, она может быть полезна и для родителей разного возраста.

Книга состоит из трех глав. Первые две главы являются необходимой основой для третьей (важнейшей) главы.

Первая глава. О сложностях развития.

В первой главе я изложу представления о некоторых психологических особенностях воспитания детей, проблемах и поведении родителей как главных воспитателях ребенка.

Вторая глава. Выросшие дети и их родители.

В этой части мы обсудим взаимоотношения, взаимные претензии и не очень конструктивные, но распространенные способы поведения как выросших детей, так и их родителей.

Третья глава. Перезагрузка отношений.

Самая главная тема — что делать, если у тебя до сих пор нарушены отношения с родителями, и заодно жизнь как-то не так складывается. Можно ли это изменить, до какой степени и фактически как повзрослеть?

Глава 1. О сложностях развития

Вопреки широко распространенному мнению и к ужасу всех педагогов, я не могу придать термину «воспитание» какой-либо позитивный смысл.

Для меня он означает вынужденную самооборону взрослых и их бессознательное стремление манипулировать чужими душами, порожденное отсутствием подлинной свободы и неуверенностью в себе.

Алис Миллер

Ключевые темы

Желания родителей. Факторы влияния. Сознательные декларации. Бессознательные установки. Ситуации. Атмосфера. Ошибки родительского поведения. Особенности родительской позиции. Роль в воспитании самого ребенка.

Чего хотят родители?

Какой родитель не мечтает, чтоб его дитя было самородком.

Борис Крутиер

Вначале давайте остановимся на некоторых вопросах родительского воздействия на ребенка в детстве, до совершеннолетия. Исследовав хотя бы частично эту проблему, мы будем лучше понимать суть отношений выросших детей и их родителей.

Выделим несколько, на мой взгляд, наиболее распространенных сознательных желаний большинства цивилизованных родителей по отношению к своим детям.

• Родители хотят, чтобы их дети жили радостно, счастливо и были здоровыми.

• Родители хотят гордиться своими детьми (их интеллектом, воспитанием, карьерой).

• Родители хотят, чтобы дети их любили, а когда вырастут, стали им опорой в старости.

• Родители хотят, чтобы дети были успешны в жизни.

• Родители хотят, чтобы их дети достигли такого же уровня благополучия, как они сами, или стали бы еще более благополучны.

Вообще говоря, любой разумный ребенок не будет ничего иметь против таких желаний. Как можно спорить с тем, чтобы исполнить желание родителей «быть счастливым»?

Но, как говорится, «благими намерениями вымощена дорога в ад». Важно, как эти установки воплощаются в жизнь и как на них реагируют дети.

Есть несколько причин несовпадения того, что хотят люди, с тем, что они делают.

• Не всегда родители находят нужные способы для воплощения своих самых добрых намерений.

• Не всегда сознательные установки совпадают с бессознательными устремлениями родителей.

• Не всегда родители учитывают особенности ребенка при воплощении своих намерений.

• В довольно раннем возрасте у детей могут появляться свои, отличные от родительских, взгляды на жизнь, на счастье, на успех и пр. и т. д.

Было бы, наверное, замечательно, если бы вместе с ребенком в роддоме родителям выдавали инструкцию, что делать с ним хотя бы в ближайшие несколько лет с учетом темперамента чада, особенностей родителей и пр. Но, увы, такого не бывает, и родители в меру своих способностей, возможностей и реальных условий как-то занимаются воспитанием. Что-то в этом процессе исходит от собственного понимания, что-то взято из методов своих родителей, прочитано в книжках или журналах, почерпнуто на семинарах и тренингах.

Но надо понимать, что основной метод воспитания — это метод проб и ошибок, и никто ни при каких условиях не может ничего гарантировать в результате.

Что влияет на ребенка?

Жизнь для ребенка — один огромный эксперимент.

Альфред Адлер

На траекторию развития ребенка и процесс его взросления влияет множество факторов: культура и мировоззрение общества, такие институты, как детский сад, школа, а также микроклимат двора, деревни или поселка, в котором он проживает, телевидение и интернет. Не умаляя значения этих систем, следует сказать, что самым основным, определяющим и исходным в воспитании ребенка является, несомненно, семья.

Можно выделить несколько важных факторов, которые, регулярно проявляясь во внутрисемейных отношениях, участвуют в происхождении и закреплении в виде устойчивой формы того или иного типа поведения, особенностей личности ребенка и его отношения к родителям и миру.

Осознаваемые взгляды родителей

У каждого родителя существуют некоторые более или менее осознанные представления о том, как «правильно» воспитать подрастающее поколение.

Источниками этих взглядов может быть опыт собственной жизни, модели поведения своих родителей или образцы, навеянные педагогическими и воспитательными системами (например, принципы воспитания по Монтессори, по Никитину, по Амонашвили, Споку и т.д.). Сознательные декларации родителей о воспитании опознавать достаточно легко. Они на слуху, многократно повторялись родителями и запомнились ребенком.

«Меня в детстве лупили, и я стал хорошим человеком. И ничего не случится, если я своему оболтусу дам пару подзатыльников».

«Меня наказывали в детстве, поэтому я никогда своих детей наказывать не буду».

«Детей нужно хвалить всегда!»

«Нельзя много хвалить детей — испортятся!»

«Надо с младенчества приучать ребенка к труду и порядку».

«Ребенок должен любить и уважать своих родителей».

«Я старше, опытнее, поэтому я лучше знаю, что надо моему ребенку».

«Дети должны быть послушными».

«Детям надо давать максимальную свободу».

Эти взгляды помогают родителям чувствовать почву под ногами в таком трудном деле, как воспитание, но они чаще всего очень субъективны и односторонни.

Малоосознаваемое поведение родителей

При самых оптимальных сознательных декларациях у любого родителя есть немало бессознательных установок или форм поведения, которые он не замечает или замечает, но не может или не хочет изменить.

Родитель может вести себя не в соответствии с воспитательными декларациями, а согласно своим действительным потребностям или собственным проблемам. Например, демонстрировать в поведении комплекс неполноценности, облекая его в моральные принципы об уважении (читай «страхе») окружающих, скромности («не высовываться»), переносить на ребенка агрессию, предназначенную другому родителю, или руководствоваться в отношениях с окружающими, и ребенком в том числе, чувством вины. Отец со склонностью к доминированию, контролю, власти, к возвышению над другими людьми может находить в лице ребенка объект для удовлетворения этой потребности: держать ребенка в повиновении, заставлять его делать то, что хочет родитель, игнорировать потребности ребенка: «Я тебе сказал! Ты должен!», наказывать физически и/или морально, руководствуясь «соображениями воспитания».

Ранние ситуации

В образовании тех или иных проблем ребенка, которые потом переходят во взрослую жизнь, важным является такой фактор, как случай или событие. Психологи говорят о значении «первичных сцен» (не только связанных с семьей) — эмоционально насыщенных эпизодов, которые могут глубоко отпечататься в психике ребенка и, несмотря на последующие благоприятные жизненные условия, становиться значимым событием, определять во многом его жизнь. Причем иногда одно такое событие может перечеркнуть весь позитивный опыт отношений. Здесь я не имею в виду несчастный случай, инвалидность, насилие и прочие катастрофические ситуации, которые, несомненно, накладывают серьезный отпечаток на жизнь ребенка.

Таким событием может быть какой-то бытовой случай в жизни, особенно в раннем детстве, когда ребенок воспринял его как «позор», чувствовал вину, стыд, страх, ненависть и пр. Девочку в 3 года поместили в больницу, где ей делали болезненные процедуры, но самое главное, маме не разрешали лежать вместе с ней или по каким-то причинам она не могла это сделать. Почему ее мама бросила? Почему не защитила? Почему не мешала делать ей больно? Для ребенка это была психическая травма, которая оставила след в жизни женщины в виде страха быть покинутой и неверие в надежность матери.

Или, например, дома до определенного момента с папой было хорошо и весело, но потом отец ушел из семьи (по взрослым причинам), но не объяснившись с сыном (11 лет), и это стало травмирующим фактором для ребенка: «возникло ощущение потери — и отца, и семьи», которое фоном присутствует и в его сегодняшней жизни.

Другой пример: дома ребенок обычно видел своего отца добрым, терпеливым, понимающим и вдруг, оказавшись на его работе, застал его в состоянии аффекта, кричащим на своих подчиненных, и тогда в душу этого ребенка закрадывается тревога: «А какой папа настоящий? Тот, который играет со мной дома, или тот, который так страшно кричит на работе? А если он и ко мне будет так относиться?». И ожидание неприятности от отца, напряжение во взаимодействии с ним с тех пор поселились в душе ребенка.

И самое интересное, нередко переживания одного события могут стать своеобразным магнитом, который притягивает подобные переживания. Например, в случае разового переживания страха покинутости мамой может начаться обострение чувствительности ребенка к любому отдалению матери и накоплению (усилению) соответствующих чувств и мыслей, вплоть до вывода «Мама меня не любила, а иначе была бы со мной в трудную минуту» и некритичного переноса этого отношения к другим людям.

Семейный климат (атмосфера)

В конечном счете, в каждой семье создается атмосфера, которая складывается из декларируемых и реально действующих норм взаимодействия и поведения, разной степени близости членов семьи друг к другу, способов выражения эмоций, средств поощрения и наказания.

Тему норм в семье хорошо иллюстрирует анекдотический диалог двух братьев. Старший брат говорит младшему (7 лет): «Давай делай уроки, сейчас мама будет ругаться!». Младший отвечает: «Понимаешь, в каждой семье есть правила. В нашей семье есть правило: детям не слушаться, а маме — кричать».

В семье может править атмосфера неискренности, страха совершить что-то, что не понравится маме, культ требовательности или безразличия.

Если родители долго находятся в сложных отношениях, но пытаются их скрывать, ведя себя неестественно, напряженно, то ребенок все равно чувствует, что что-то неладно у родителей, и это сказывается на его самочувствии, поведении и мыслях. Это может проявляться в страхах, что папа уйдет, в вопросах типа: «А папа нас не бросит?», различных физических симптомах, поскольку для ребенка целостность семейной системы и фигуры отца и матери до определенного времени являются наиважнейшими.

Противоречие между декларациями родителей и реальным поведением, неискренность, агрессивность, недостаточное внимание и скудость проявления чувств друг к другу — все это может приводить к появлению эмоций и форм поведения, которые хорошо ощущаются, но плохо осознаются с точки зрения причин происхождения.

Недочеты родительского поведения

Травить детей — это жестоко. Но что-нибудь ведь надо же с ними делать!

Даниил Хармс

Воспитание — это такой процесс, когда трудно предугадать, «как слово наше отзовется» в поведении ребенка. Процесс этот плохо предсказуем, однако можно обозначить некоторые, на мой взгляд, распространенные неконструктивные стратегии и тактики родительских воздействий, которые могут стать основой для возникновения различных проблем ребенка, и в том числе нарушенных отношений с родителями.

Ребенок как объект

Если родители считают, что они добились в жизни каких-то результатов, занимают относительно стабильное положение в обществе, имеют неплохую профессию, деньги и т.д., значит, их жизненный путь является правильным — возможно, даже единственно правильным, и ребенку нужно обязательно следовать их примеру, чтобы пройти тот же «правильный путь». Если они сами не очень успешные, многое у них в жизни не получилось, то они все равно эксперты, но по тому, «как делать не надо», а эксперт, как гласит ироническая поговорка, «не думает, он знает».

Чаще, чем хотелось бы, родители, обладая набором догм, стереотипов, стремятся вылепить из ребенка что-то по своему разумению, как из пластилина, — вместо того, чтобы исследовать свойства «материала» и уже на основе этого помогать ребенку в выборе его собственного пути и подбирать адекватные средства воспитания.

Когда я спрашиваю на соответствующих тренингах: «Чем занимаются ваши дети в свободное время?», мне, например, отвечают: «Ходят в музыкальную школу». На мой вопрос, почему они туда ходят, обычно звучит ответ: «Они должны быть культурными!». Дальше спрашиваю: «А почему в музыкальную школу, а не в художественную или в кружок танца — там тоже культура?». Выясняется, что матери нравится, когда играют на фортепиано, но она в свое время не научилась, поэтому ребенок («он же мой») должен компенсировать этот жизненный пробел. Или, наоборот, для матери игра на фортепиано — такая же норма, как чистить зубы по утрам, и у нее нет ни малейшего сомнения в том, что все (и в первую очередь собственный ребенок, чаще девочка) должны уметь играть на фортепиано. Эту позицию хорошо иллюстрирует анекдот: «У тебя, Оленька, конечно, должно быть свое мнение! И сейчас мама тебе его расскажет».

Нежелание ребенка следовать потребностям родителей воспринимается как проявление лени, строптивости. Неуважения.

Но если присмотреться, то можно увидеть, что на самом деле ребенок любит и к чему проявляет интерес. Например, он склонен к рисованию и в художественную школу ходил бы без проблем, не капризничал и не отлынивал, или играл бы в футбол — радостно и успешно — и, может быть, стал бы знаменитым футболистом…

В семье довольно часто выбор рода занятий ребенка — от его домашней активности до определения профессии и содержания мировоззрения — происходит в форме навязывания: «Я лучше знаю, что тебе нужно» и далеко не всегда совпадает с желаниями, способностями и качествами самого ребенка. И такое насилие над свободой своего выбора дети не прощают.

Подготовка к будущему

Часто родители не понимают ценности сегодняшней жизни, эмоций, переживаний ребенка. Они относятся к ним как к «детским», напряженно пытаются разглядеть сквозь сегодняшний день будущее поведение и… пугаются.

Если ребенок не убрал постель, они начинают хвататься за голову, упрекать его в безответственности и видят страшную картину, как ребенок, когда он вырастет, также безответственно будет относиться к разным проявлениям взрослой жизни: плохо держать руль в мчащейся на скорости машине, не выключать вовремя кнопку ядерного реактора; его дом будет мусорной свалкой городского размера, а безнадзорные дети будут рыться в отбросах и жалобно пищать: «Деда, баба, где вы, заберите нас к себе от родителей».

Родители редко задумываются над тем, что сын или дочь могут находиться в это утро в печали, что мир им кажется таким серым и тоскливым, потому что вчера любимый мальчик на утреннике стоял рядом «с этой противной Иркой», и какая постель, какой порядок в доме, какая школа?

Жизнь ребенка чаще трагична, чем комична (не зря дети так часто плачут). Ведь дети каждодневно встречаются с новыми для них ситуациями, которых в их прошлом опыте не было. Ребенок и подросток «здесь и сейчас» интенсивно получает информацию, осваивает новое, познает себя, других и живет (хочет жить) настоящей сегодняшней жизнью, которую взрослые склонны считать (забывая себя в этом возрасте) детской, ненастоящей, смешной, неуклюжей, требующей вмешательства и коррекции больше, чем это необходимо во имя гарантированного (смешно!) будущего.

Борьба с недостатками

Раньше детей не было принято много хвалить. Считалось, что это их «испортит», «изнежит», «избалует», они не смогут быть твердыми в достижении своих целей, не смогут преодолевать трудности в своей жизни и пр. В 1980-е годы по субботам (3 часа) в течение 2—3 месяцев я проводил занятия с большими группами людей по самопознанию и саморегуляции. В том числе проповедовал гуманистические идеи, пытаясь понять и разобраться в них сам. На очередном занятии я затронул тему отношения к себе и, в частности, противопоставил идеи «борьбы с собой» и «любви к себе». На следующее занятие ко мне подошла женщина средних лет и сказала, что всю прошедшую неделю постоянно возвращалась к этому вопросу и не могла понять, почему она никогда не думала, что себя можно любить. (Наверное, это трудно понять современной молодежи, поскольку со страниц и серьезных изданий, и продукции массовой культуры в настоящее время в большом количестве провозглашаются декларации о любви к себе, о принятии себя как наипервейшей ценности. Но раньше больше проповедовался тезис «борьбы со своими недостатками», а любить нужно было марксистко-ленинскую партию и коллектив).

В советский период в качестве образцов воспитания предлагался ряд героев-«идолов»: от В. Ленина до ударников освоения целины. Разнообразия в этом было мало: все они как один были беззаветно служащими коммунистической партии и советскому народу, пламенные, железные и несгибаемые. Такие герои всегда необходимы для страны, но в процессе тиражирования этих образов недооценивались и другие качества людей, и способы их воспитания и развития.

Воспитатель (а родители — главные воспитатели) в рамках этой идеологии — это человек, который указывает воспитуемому на идеалы, которым он должен соответствовать, а потом находит у воспитуемого недостатки, несовместимые с идеалом, и руководит искоренением выявленных недостатков. В педагогическом «меню» таких воспитателей преобладают наказания: лишить чего-то, поставить в угол, выпороть, насильственно заставить что-то делать, а если и хвалить, то за «достойное дело» — за отличную учебу, за вымытый пол, за застеленную постель.

Но идеальных детей нет. В конце четверти ребенок принес по трем предметам «четверки». Постель заправлена, но как-то кривовато. Пол помыт, но мылся долго, и вот там в углу осталась пыль… И какая-то часть детей остается без ощутимого поощрения и поддержки.

Лично меня, когда я приносил из школы «пятерки», не хвалили: «Ты должен (по определению) хорошо учиться». А если приносил даже не «двойку», а «тройку», то получал сполна, поскольку мама была малограмотна, ей тяжело пришлось в жизни, и она очень хотела, чтобы ее дети жили другой жизнью: получили высшее образование, на работе ходили в костюме и были на хорошем счету у начальства.

Идеализация представлений о том, каким должен быть ребенок, приводит к недовольству реальным ребенком. Родители могут обращать внимание на других детей, у которых есть отдельные желаемые качества, и «тыкать» этим своего ребенка: «А вот Миша как поет, не то что ты», «У Вани все „пятерки“ в четверти, а у тебя?», показывая, что он хуже других.

Ребенка могут не ругать, но при этом и не хвалить; не применять к нему телесное наказание, но вместо этого исподтишка «доказывать» ребенку, что он «не такой». «Ну, такие задачки я решал еще в младенчестве», «Кто же этого не знает», «Настоящие мужчины не плачут», «Воспитанные девочки так себя не ведут». Думаю, каждый из нас может вспомнить целый набор таких родительских мантр. Один клиент сказал однажды: «Меня отец не бил, но методично доказывал, что я тупой». Это проявлялось в том, что отец все время указывал на ошибки, сравнивал ребенка с другими (и с собой в его возрасте) не в его пользу и пр. В итоге ребенок не получал такой необходимой поддержки от самых близких людей, а напротив — его постоянно заставляли чувствовать себя каким-то неполноценным.

Такого рода поведение воспитателей не означало, что они не любят своих детей, но за подобными действиями любовь для ребенка переставала звучать и ощущаться отчетливо и несомненно.

Безусловная любовь основывается на абсолютно другом принципе: «Ты мой родной человек, что бы ни произошло с тобой, я всегда буду тебя любить, я тебя принимаю вместе с твоими особенностями, хотя не все они мне нравятся». И такого типа любовь подтверждается учетом и принятием потребностей ребенка, поощрениями, а не только наказаниями, созданием атмосферы тепла, доброты и искренности.

Недооценка (переоценивание) возрастного потенциала ребенка

Если ребенок требует, чтобы вы любили его таким, каков он есть, — пусть сначала умоется.

Григорий Остер

«Он у нас такой еще ребенок»

Многие родители не могут понять (принять), что отношения между родителями и детьми — это процесс постоянного отделения друг от друга (первое отделение — перерезание пуповины), уменьшения необходимости родительского присутствия и воздействия. Ребенку в три месяца мать нужна постоянно, а в пять лет — уже не так часто. Он уже самостоятельно может справляться со многими ситуациями. В какой-то момент надо перестать делать и думать за ребенка и начать способствовать развитию в нем самостоятельности, ответственности, умению совершать выбор.

Мне в свое время очень понравились слова одного американского психолога, который говорил, что родителям необходимо научиться отделять себя от детей и детей от себя. Например, к 12 годам надо отделить на 50%, а к окончанию колледжа принять самостоятельность ребенка на 100%.

В России, судя по всему, традиция вести ребенка по жизни сильнее, чем на Западе. Некоторые родители не хотят видеть, не замечают, что их ребенок рос, рос и вырос — в физическом и психологическом смысле. Поэтому они продолжают вести себя с ним как с маленьким неразумным существом, который полностью от них зависит. Дискредитируются и не подчеркиваются проявления взрослости, самостоятельности, принятие ребенком собственных решений.

В результате возникают постоянно повторяющиеся реакции родителей, не соответствующие возрастному потенциалу детей, — от «давай я тебе завяжу шнурки» ребенку 12 лет, до «эта девушка тебе не подходит» 18-летнему парню, и «ты еще мал, чтобы иметь свое мнение» — в любом возрасте. Ребенок вырастает несамостоятельным, с проблемами принятия собственных решений и прочими «радостями» жизни во взрослом обществе.

«Я отдала ему свою жизнь…»

Чаще всего, конечно, феномен некритичного, безоглядного и безрассудного «служения» ребенку, игнорирование самого факта его взросления относится к матерям. Многие из них осознанно или бессознательно ведут себя так, как будто родились на этот свет только ради детей. Такие родители живут под девизом: «Я посвящаю свою жизнь детям».

Мать такого типа очень легко диагностировать. Прежде всего, по употребляемым словам: «Я все отдала (ю) детям». «Я ради тебя… а ты». По тяжелым вздохам и безрадостным улыбкам, когда речь идет о ребенке.

Она очень тяжело переживает необходимость расставаться с детьми (ребенок поехал учиться в другой город, вышел замуж/женился). Не учитывая и не принимая процесса естественного отделения ребенка от нее, она все это будет переживать как потерю. Такая мать никогда не примет супруга (у) своего чада, поскольку они «недостойны» его.

Она воспринимает движение ребенка к самостоятельности, которая предполагает в той или иной форме отрыв от семьи, как измену. У таких матерей развиты переживания «неблагодарности», «предательства», ей трудно смириться с тем, что ускользает объект самой жизни: «Я им жизнь отдала… а они, неблагодарные, письма не напишут», «Я же для них во всем себе отказывала» и т. д. Такого рода мать явно или неявно требует у взрослого ребенка: «Отдавай теперь мне то, что я вложила (эмоциональное), лишай свою жизнь радостей во имя меня (как я)» и всегда обречена на неудовлетворенность. Она не принимает и не воспитывает в себе других интересов, кроме тех, что связаны с ребенком.

Если хорошо приглядеться к этому явлению, то можно увидеть, что часто «цепляние» за ребенка как за основную и единственную ценность в жизни свидетельствует о неуверенности в себе, о низкой самооценке, неумении находить и удовлетворять другие свои потребности, возможно, о чувстве вины перед ребенком…

Своим гиперопекающим поведением мать создает условия для возникновения зависимости у ребенка, и это нередко удается: «ребенку» 40 лет, а он живет с мамой без своей семьи и слушается маму, как в одесском анекдоте: «Йося, шо такое? Я слышал, что ты развелся уже в четвертый раз. Неужели все женщины такие привередливые? — Нет… Только мама».

Может быть и наоборот — в результате такого поведения матери у ребенка формируется протест и отрицание на всякий случай всех советов матери. Это две стороны одной и той же медали, но одинаково неконструктивные.

Сверхопекающая мать не научает ребенка отдавать, она все время учит его только брать, причем достаточно директивно. Конфликт и парадокс в том, что в конечном итоге такая мать начинает требовать от ребенка «возврата инвестиций», так и не научив умению отдавать и делиться.

«Ты уже взрослый»

Противоположный, но тоже весьма распространенный вариант отношения к ребенку: от него каждый раз требуют больше, чем он может дать, чем он готов сделать, чем позволяет ему его возраст.

Ребенка загружают множеством обязанностей на основании того, что он уже «большой», интенсивно готовят его к взрослой жизни, требуя взрослого осознания мотивов, поступков, безотносительно к его физической и психологической готовности, соответственно, поскольку многие вещи ребенку реально не по силам, он плохо с ними справляется и получает негативные оценки, наказания.

Вот несколько высказываний выросших детей об этой проблеме:

«С десяти лет сестра на мне — все лето с коляской. Стеснялся выходить во двор, завидовал детям, которые играли во дворе свободно».

«Я — Золушка в семье. С девяти лет готовила, стирала, мыла полы, но всегда все это делала не „так“. Я и сейчас продолжаю».

«Всю жизнь зарабатываю ласку и внимание: готовлю, кормлю, организовываю людей».

«Я с трех лет мою полы. Мама уже тогда воспитывала во мне трудолюбие. Может быть, поэтому у меня бардак в доме?»

В этих случаях воспитывается тип «безрадостного труженика», который не может жить легко и радоваться своим желаниям. Он продолжает «обслуживать» всех независимо от своих потребностей и легко превращает других в «потребителей», которые «сидят на шее». Такие дети в явном или в неявном виде предъявляют родителям претензии по поводу своего «беспросветного» детства и того, что и «сейчас на мне все продолжают висеть».

Родительские вербальные послания

Если человеку 99 раз сказать, что он свинья, то на сотый он хрюкнет.

Пословица

Совершенно понятно, что «исправляющая» идеология воспитания будет сопровождаться и соответствующей речью. Особое деструктивное значение в отношениях «родители — дети» имеют фразы, которые должны указывать ребенку на неприемлемость его поведения, убогость его личности и якобы приводить к исправлению недостатков.

Подобного рода послания, которые получали дети, я в большом количестве слышал от своих клиентов:

«Да у тебя руки не из того места растут!»

«Будешь так себя вести — тюрьма тебе обеспечена».

«Хозяйка ты никакая».

«У тебя все набок».

«Рот поганый».

«Надо ли быть таким идиотом?»

«Кошмар какой-то, а не ребенок».

«Рисуют только сумасшедшие».

«Все дети как дети, а ты — одно недоразумение».

«Не ходи на конкурс, чего позориться?»

«Ты такой же гнилой, как твой отец».

«Мало ли чего ты хочешь!»

«Кто ж тебя такую замуж возьмет?»

«Вот Коля (старший брат, отец, дед) — это да, а ты?» и т. д.

При надлежащем усердии родителей эти фразы могут превращаться в «заветы», «послания», («родители лучше знают, кто я»), создавать у ребенка определенный образ самого себя, который проявляется в поведении. Если «до 5 лет я думал, что меня зовут „заткнись“», то очевидно, что в любом случае — следует ли маленький или «выросший» ребенок этому «завету» или протестует против него, пытаясь доказать, что он не такой, — результат будет один — сложности в принятии себя и неудовлетворенность. Такие послания родителей (нередко они воспринимаются ребенком как «проклятия») влияют на детей долгие годы.

Наиболее распространенная причина обид выросших детей на своих родителей — неумение или нежелание считаться с их мнением, неуважительное отношение, презрительные и унижающие высказывания. Ничто не ранит так сильно, как несправедливое, жесткое, обидное суждение близкого человека — того, кого ты любишь и от кого зависит твое благополучие.

Экспертно-порицающая стратегия воспитания была успешна, наверное, лет 100—150 назад, в условиях стабильных укладов и патриархальных норм жизни, но сейчас, кроме деформаций личности и нарушенных отношений, она ни к чему хорошему не приводит.

Но если вы думаете, что сейчас такой подход к воспитанию умер, то вы ошибаетесь. Он успешно здравствует! Другое дело, что немало молодых родителей, испытав на себе «прелести» стратегии борьбы с «недостатками», своих детей воспитывают в других парадигмах: некритичного восхваления, потакания, что, впрочем, тоже сильно смахивает на «объектный» подход к ребенку и удовлетворение родительских, а не детских потребностей.

Некоторые трагичные последствия воспитания

— Доброе утро, сынок.

— Перестань навязывать мне свое мнение…

С просторов интернета

Ограничение свобод

Ребенок — до определенного возраста — эгоцентрическое существо, живущее скорее по биологическим законам, нежели по социальным. Его организм и психика настроены только на удовлетворение собственных потребностей, и когда его потребности немедленно не удовлетворяются, он начинает эмоционально реагировать на это — криками и плачем. Ему надо, чтобы его лелеяли, ласкали, удовлетворяли все возникающие потребности, которых вначале не очень много. До какого-то времени его не наказывают за то, что он покакал или пописал в штанишки. А потом для ребенка начинается долгий кошмарный период: его начинают «приучать» к социальной жизни.

Кто покушается на его гедонизм и детский эгоизм? Конечно, прежде всего, родители. Они должны его социализировать: уменьшать эгоцентрические проявления и способствовать выработке культурных навыков. А это означает нормирование и ограничение: приучение к нормам гигиены («Мой руки перед едой»), к правилам поведения («Нельзя драться с девочками»), лишение прошлых свобод («Какать нужно в горшок») и удовольствий («Не ковыряйся в носу»), ограничение спонтанности («Сиди смирно») и пр.

Почему нельзя играть этой красивой воздушно-хрустальной пудреницей мамы, ведь она так привлекательна? Что значит «не лезь на стол, здесь кушают»? Почему нельзя раскрашивать белую скатерть красным вареньем? Почему к утюгу, который так забавно фыркает, нельзя прикасаться? Ребенок не понимает, чем чреваты многие события для него. Главное, что он чувствует, — его желания не удовлетворяются. И со временем ему все больше отказывают и все больше наказывают (ограничивают). Мир для растущего ребенка становится все шире и богаче. Но ограничений свободы — «должен» и «нельзя» — тоже становится больше и больше. Можно сказать, что запреты в определенном возрасте всегда опережают разрешения. И поэтому, в конечном счете, именно родители оказываются основными ограничителями свободы проявлений и действий, а, следовательно, и главными мишенями борьбы за эту самую недостающую свободу.

Я плохой — меня не любят

Представители многих направлений психологии сходятся в признании того, что наши актуальные проблемы зачастую вовсе не результат сегодняшнего поведения. Тонкими, иногда видимыми, а чаще невидимыми нитями или толстыми веревками эти проблемы связаны с детством. Антуан де Сент-Экзюпери хорошо заметил, что «все мы родом из детства». А оно (детство) очень по-разному оседает в нашей душе. Наряду с радостными воспоминаниями «как в детстве!», психологи чаще всего имеют дело с «ранами», «шрамами» и «нарывами», которые не дают выросшим быть взрослыми, подняться во весь свой взрослый рост. И одно из главных мест в формировании этих переживаний занимают образы родителей.

Дети и родители на всю жизнь связаны самыми крепкими узами — кровнородственными. Родители (особенно мать) для младенца — боги жизни и смерти. Ребенок инстинктивно чувствует, что без матери он не выживет, она необходима для выживания. Отсюда возникает привязанность, которая при определенных условиях может превратиться в зависимость, когда ребенок, а потом и выросший, продолжает себя вести себя так, как будто мать и отец все еще продолжают быть жизненно необходимыми и определяющими его жизнь.

Казалось бы, в основе таких жизненно важных отношений может лежать только любовь. Увы, это не так — человеческие взаимоотношения сложны и противоречивы настолько же, насколько сложен сам человек. Отношения детей и родителей содержат в себе целую гамму разных эмоционально насыщенных антиподов: любовь — ненависть, самоотверженность — предательство, связь — разрыв, надежды — разочарования и пр. И даже когда родители и дети любят друг друга, им не избежать «трагичности существования».

Детям бывает непросто принять многогранность отношений, поскольку они хотели бы (инстинктивно) от родителей реакций и отношения только одного, «положительного» спектра: понимания, поддержки, любви.

И в этом пункте можно констатировать важное противоречие. У родителей нередко есть устойчивое внутреннее ощущение: «Я же знаю, что я люблю его/ее: зачем это надо доказывать (показывать)?» А детям всегда нужны реальные проявления и доказательства любви.

Ребенку очень важно чувствовать, что родители его любят. Причем, если у него появляется ощущение, что его не любят (и неважно, соответствует ли это действительности или нет), то он начинает думать, что он «не такой», «плохой», «негодный». Ведь, по логике, если бы он был «хороший», делал бы все как «надо», «правильно», то его бы ценили и любили. И если у ребенка создается установка, будто родители считают его «плохим», «неправильным», то он может сам поверить в свою «неправильность» и сохранить это представление о самом себе, которое может не иметь на самом деле никакого отношения к действительности, на всю последующую жизнь.

Ощущение ребенка, что его не любят (мало любят), может возникать, в частности, в тех ситуациях, когда родители постоянно пытаются «усовершенствовать» его, изменить «к лучшему» через выражение претензий, нахождение и подчеркивание негативных сторон его характера и поведения, критики. Ощущение себя «нелюбимым» ребенком может возникнуть и в связи с событиями раннего возраста, когда объективная ситуация, например, развод родителей и уход отца, воспринимается как наказание за «неправильное» поведение.

Эмоциональные «нарывы» — затрудненный реализм

Не обязательно быть последователем А. Адлера, считавшего, что большинству детей присуще ощущение собственной неполноценности по сравнению со «всемогущими взрослыми», чтобы понять, что ребенок до определенного времени — существо беспомощное. Поэтому внешняя жизнь для него скорее угрожающая, чем добрая (по крайней мере, неизвестная и иногда болезненная), и он должен быть максимально настроен на восприятие и оценку негативных воздействий окружающего мира и их возможных последствий для того, чтобы избегать их в будущем. И иногда баланс позитивного и негативного в мире, отраженный в психике ребенка, оказывается сильно смещен в сторону последнего.

По какой бы причине ни возникало подобное «ощущение-знание», у ребенка формируется целый комплекс устойчивых негативных эмоций: обида, злость, вина и т. д.

Ребенок с младых лет знает (поскольку в культуре это есть), что «только плохие дети не любят своих родителей», (как выразила это состояние клиентка: «У меня страх агрессии к маме»), что на папу и маму нельзя злиться. Также ребенок начинает понимать, что многие эмоции нельзя «показывать на людях», высказывать многие суждения, потому что сталкивался с запретами при их проявлении. Тогда эти эмоции остаются неотреагированными, невысвобожденными, подавленными, образуя тем самым своеобразные психологические «нарывы». Поддерживаются они соответствующими мыслями и устойчивыми взглядами на себя, на мир, на отношения и периодически или регулярно напоминают о себе.

Такие «окуклившиеся» в детстве эмоции (маленький ребенок, а впоследствии и выросший ребенок, часто может и не осознавать их, не помнить), связанные с ними установки и формы поведения не дают человеку и во взрослом состоянии быть свободным в своих проявлениях, выражении своих потребностей и чувств, принимать взрослые решения и жить, сообразуясь с действительностью больше, чем с эхом горьких детских переживаний.

Фиксация на негативных детских переживаниях, в том числе связанных с родителями, способствует тиражированию, стереотипному воспроизведению привычных состояний и в старшем возрасте. Если у человека на ранних стадиях жизни зафиксировалось переживание вины, то он будет с большой вероятностью бессознательно создавать ситуации, в которых будет актуализироваться состояние вины, или интерпретировать какие-то ситуации так, чтобы воспроизводить это чувство.

Если кто-то считает, что мама его не любила, то он и живет как «нелюбимый» человек и находит в ее поведении «доказательства» этому. Если кто-то считает, что папа его презирал, то он и живет в ожидания «презрения» и от других, «похожих» и даже мало похожих на папу людей.

Попытки взросления

Сколько бы лет ни было вашему ребенку,

родители, у которых есть дети постарше,

всегда уверяют вас, что худшее еще впереди.

Розанн Барр

Наиболее острая ситуация борьбы за свободу чаще всего возникает в подростково-юношеском периоде жизни ребенка и связана с последним переходом от детства к взрослости.

Подростковый возраст называют периодом «бури и натиска». Ребенок одной ногой находится в детстве, другой — во взрослой жизни. С ним происходит масса изменений — физиологических и психологических. Подростковый период — это маргинальная позиция ребенка по отношению к другим периодам его жизни, он находится в состоянии стадиальной неопределенности. Ребенок сталкивается с социальной реальностью телом, ростом, весом, внешностью, происхождением, экономическим достатком.

С одной стороны, в его жизни начинается процесс взросления, нарастает количество витальной энергии, которую необходимо высвобождать, становится больше сил и возможностей для их применения, возникают новые потребности, в том числе, например, сексуальные, вызывающие непростые переживания, расширяются пространства возможной реализации себя.

Но в то же время ребенок все еще остается зависимым от родителей: он находится на их иждивении, живет в родительском доме, ждет помощи в школьных делах и т. д. Эта противоречивость самого положения подростка обуславливает конфликтную сущность подросткового периода, неразрывно связанного с эмансипацией (процессом освобождения от родителей) и протестным поведением как формой этого освобождения.

Желание доказать свою самостоятельность, освободиться от родительского «гнета» (каким бы он ни был), от нежелательных родительских качеств в себе («Я не буду таким покорным, как отец»), стремление «быть не такой безразличной к своим детям, как моя мама», жить своей жизнью, быть собой, «таким, каков я есть» — все это может служить действительно мощным шагом к взрослению, но может и усугублять прежние проблемы отношений или добавлять новые.

Как ответ на такое «строптивое» поведение у родителей часто возникает желание еще больше усиливать различные запреты, ограждать своих детей от жизненных опасностей. Это вполне понятно, но родители часто выбирают неверный путь: вместо того, чтобы добиться от ребенка понимания, почему, например, нельзя поддаваться на различные уговоры посторонних людей на улице, ходить поздно по определенным местам, употреблять наркотики и алкоголь и пр., родители тратят время и силы на возведение стен ограничений и мелочного контроля. Это отчасти происходит потому, что во взрослом мире реально существуют взрослые опасности, отчасти из-за неверия, что ребенок с ними способен самостоятельно справиться, игнорирования его пробуждающейся взрослости и/или непонимания.

Но любое действие вызывает ответные реакции: если родитель навязывает свои установки и приоритеты ребенку, тот может либо формально принять их и замкнуться в себе, либо начать протестовать. На мой взгляд, это очень распространенная и существенная для понимания отношений между детьми и родителями дилемма: зависимость — протест. То есть, с одной стороны, взрослеющий человек продолжает находиться в своем субъективном пространстве зависимым от проросших в нем родительских установок и всего того, что он получил в воспитательном процессе, а с другой, пытается от них освободиться протестными и часто неадекватными способами. Он хотел бы безраздельной свободы своим устремлениям и действиям. И это усугубляет детско-родительское отчуждение.

Майкл Каннингем в книге «Дом на краю света» пишет от лица матери: «Я, конечно, понимала, что Джонатану необходимо освободиться от нас с Недом, так сказать, разорвать путы: в каком-то смысле убить нас и потом воскресить снова, когда он станет уже взрослым человеком со своей собственной судьбой, а мы ослабеем и состаримся». (5. с. 102)

Но такого рода реакции, если они проявляются в яркой и регулярной форме и в постподростковом периоде, свидетельствуют о зависимости, о том, что ребенок не преодолел детской связи, не «освободился» от родителей, «застрял» в своем прошлом, в своем детстве и продолжает что-то доказывать себе и окружающим.

Важный аспект родительской роли в этот период: перестать относиться к ребенку как к младенцу, пересмотреть свои воспитательские тактики и стратегии, помочь ребенку сделать трудный переход от детства к взрослости, эмансипироваться, получить, как раньше говорили, «путевку во взрослую жизнь». Это очень непростая задача.

Американский рок-музыкант, актер и сценарист Ди Снайдер в своей книге «Курс выживания для подростков» пишет:

«Давай на минуту проявим участие к мамаше и папаше. Только на минуту! Их работа — твое воспитание — не всегда вознаграждается, это очень нервная работа, так что неудивительно, что с годами они становятся просто чокнутыми. А к тому времени, как они наконец-то начинают получать от своей деятельности хоть какую-то отдачу, ты отделяешься от них и начинаешь вести независимую жизнь. Подумай об этом: с первого дня твоего появления на свет родителям приходилось нянчить тебя, кормить, одевать, учить, воспитывать. И все для того, чтобы ты в один прекрасный день покинул их дом!». (4. с.85—86)

Соответственно, если внутри себя выросший ребенок разберется в своей эмоциональной жизни, в своих взглядах на отношения с родителями, поймет, как происходит катастрофизация ситуаций, он уменьшит страх и другие негативные эмоции в себе и высвободит более конструктивные и удовлетворяющие. Негативные переживания будут меньше проявляться и в других аналогичных жизненных ситуациях.

О трудной родительской ноше

Не рожайте детей — они вам этого не простят!

Народное

Прежде чем мы зададимся вопросом, что уже выросшим детям делать с этим «наследием прошлого», посмотрим безоценочно на родительскую долю.

Родителей никто не учит, как «правильно» воспитывать

Процесс, который мы называем воспитанием, осуществляется методом «проб и ошибок». Никто в родильном отделении вместе с ребенком не выдает инструкцию по его воспитанию или хотя бы диагностическую карту, фиксирующую особенности темперамента и характера, чтобы родители ею руководствовались. Родители часто находятся в противоречии между тем, как они хотели бы относиться к ребенку, и тем, как это получается.

«Я даже отчаялась, я не знаю, что делать. Нет у нас с дочкой контакта. Она озлоблена на меня, я — на нее, и все это растет как снежный ком».

«Я бы хотел, чтобы сын разделял мои интересы, мужские интересы: машина, охота, туризм. Но нет, у него на уме только дискотеки, какие-то сомнительные компании, грубость. Хотя я вижу, что он сам иногда тянется ко мне, но почему-то не дотягивается. Может, я делаю что-то не так?»

Очень часто нелепое, на взгляд детей, поведение родителей идет от растерянности, а не со зла. Они могут таким образом защищаться, пытаясь сохранить внутреннее достоинство, у них немало самообвинений по поводу своего родительского поведения, по поводу совершаемых ошибок, в которых они не могут открыто признаться…

Вот что пишет об этом Д. Зицер в статье-обращении «Родители — детям»: «Мы ужасно боимся. Боимся всего на свете: ваших новых друзей, болезней, осуждения соседей, школы, будущего, прошлого. Мы цепенеем от этого страха и поэтому совершаем многие ошибки. Знайте: в большинстве случаев, когда мы выглядим такими агрессивными и несправедливыми, мы просто находимся в состоянии шока и не можем, не умеем из него выйти. Поэтому так часто мы кажемся вам несдержанными, раздраженными, злыми. Пугаясь самих себя и своего поведения, мы раз за разом повторяем одно и то же, надеясь, что именно это и запомнится вам, надеясь на ваше прощение в будущем: „Мы делаем все это любя, потом будете нас благодарить“». (10)

Конечно, слабость другого человека не очень эстетична, особенно когда в эту категорию попадают собственные родители. И если в самом выросшем ребенке преобладает еще и собственная детская неопределенность, то начинается паника.

У родителей есть своя жизнь

Родители тоже были когда-то детьми и тоже несовершенны. У них случаются приступы плохого настроения, семейные и профессиональные кризисы. Они могут быть недовольны своими жизненными успехами. Как ни странно, они могут влюбляться в кого-то, кроме своего супруга. Периодически они хотят бросить надоевшую работу. Им не хватает денег. Над ними «нависают» их собственные родители.

Они переживают возрастные изменения. Почему-то в современной культуре считается, что лучший возраст — это молодость. И родители, замечая появление морщинок, животика, седых волос, относятся к этому болезненно.

С возрастом начинаются проблемы со здоровьем, и это тоже не добавляет радости… Меньше становится энергии, эмоциональная жизнь тоже зачастую склонна тускнеть.

Многие родители также хотели бы жить в соответствии со своими желаниями, путешествовать, посвящать свое время хобби, заниматься любимым делом, но приходится ограничивать себя, в том числе и потому, что у них есть дети, которых надо кормить, одевать, давать возможность получать образование и пр.

Психоаналитик Дональд Винникотт справедливо отмечал: «Наиболее замечательная особенность матери — ее готовность нести определенный ущерб от своего ребенка, переносить его ненависть, будучи не вправе отплатить тем же, и ее способность ждать наград, которые могут и не прийти». (3)

Ребенок — не объект

Каждый человек — творец своей судьбы.

Саллюстий

Психика каждого ребенка содержит в себе потенциал (условия) для всего спектра человеческих проявлений. Трудно представить себе условия жизни ребенка, которые бы не активировали в нем потенциальную способность к проявлению эмоций злости, обиды, радости, печали, любви и пр., независимо от того, каким было воспитание и отношение родителей.

Невозможно оградить ребенка от «отрицательных эмоций» или сделать так, чтобы они не проявлялись, чтобы ребенок не переживал, не чувствовал иногда злость или обиду, не думал иногда «плохо» о близких людях.

Результат воспитания двух разных детей, даже при одинаковом, определенном стиле воздействия, будет разным, поскольку он зависит и от самого ребенка. Ребенок не является простым биологическим слепком с родителей и однозначно определяемым внешними воздействиями объектом. В каждый данный момент времени ребенок участвует в построении отношений, а значит, в конечном счете, и в формировании собственной личности.