Оглавление

Глава 1: Вибрация

Стекло. Повсюду было стекло. Панорамные окна офиса «Цербер Аналитика» в Арлингтоне открывали вид на суетливый, как муравейник, Вашингтон, но Сара Эйвери видела не город. Она видела ритм. На экране ее монитора, разбитом на десяток окон, пульсировали записи недавних уличных беспорядков в Брюсселе. Не крики толпы, не дым от коктейлей Молотова привлекали ее внимание — только люди. Точнее, их тела. Слова лгали. Мимика могла быть сыграна. Но микрожесты, неуловимое дрожание рук перед броском камня, специфический наклон головы при призыве к насилию, синхронное смещение группы людей перед атакой — вот где жила правда. И Сара читала ее, как открытую книгу.

Ее пальцы бесшумно скользили по клавишам, отмечая временные метки, сравнивая паттерны. Пространство вокруг нее было островком почти монастырской тишины в ультрасовременном офисе, где белый шум систем кондиционирования и едва слышное гудение серверов за стеной создавали фон для обычных слуховых впечатлений. Сара воспринимала этот фон иначе — через легкую вибрацию в полу, через матовую поверхность стола, через стекло, которое чуть заметно дрожало от басов далекой стройки. Ее мир был тактильным и визуальным. Слуховой аппарат, аккуратно спрятанный за ухом, давал лишь смутное представление о звуковом ландшафте — грубый набросок, а не картину. Она давно научилась полагаться на другие чувства.

И вдруг стол вибрировал.

Не так, как от басов. Не ритмично и не глухо. Это было тонкое, высокочастотное дрожание, почти зуд, прошедшее сквозь кость ее предплечий, лежащих на столешнице. Мимолетное. Необычное. Сара замерла, пальцы зависли над клавиатурой. Она медленно подняла взгляд от экрана, сканируя открытое пространство офиса. Никто не тряс столом. Никаких видимых источников вибрации — принтеры, холодильники, стояли в своих зонах. Сотрудники были погружены в свои мониторы, кто-то шептался по телефону, кто-то листал документы. Никаких признаков того, что кто-то почувствовал то же самое.

Артефакт? — подумала Сара. Перенапряжение? Или…

Ее взгляд машинально скользнул по губам ближайшего коллеги, Маркуса, который что-то оживленно говорил в гарнитуру. «…обновление прошивки… сбой в синхронизации…». Обычные рабочие темы. Никакой тревоги в его лице, в осанке. Она перевела взгляд на его руки. Он нервно постукивал карандашом по столу. Но ритм был хаотичным, не совпадал с той странной вибрацией.

Сара глубоко вздохнула, пытаясь отогнать нарастающее чувство тревоги. Ты слишком много работаешь, Эйвери. Ищешь паттерны там, где их нет. Она снова опустила глаза на экран, на застывший кадр бунта. Мужчина в толпе, за секунду до того, как швырнуть бутылку, непроизвольно провел ладонью по шее, как бы освобождаясь от воротника. Идентичный жест она видела у двух других зачинщиков на разных записях. Микромаркер агрессии. Вот он, паттерн. Реальный. Полезный. То, что можно добавить в алгоритмы «Аргуса».

Она отметила временную метку и жест, добавив в базу данных. Вибрация стола уже казалась наваждением. Сара потянулась к кружке с остывшим чаем, чтобы заземлиться в привычном ощущении керамики под пальцами.

И в этот момент погас свет. Не только в ее мониторе — везде. Панорамные окна, секунду назад залитые ослепительным полуденным солнцем и отражениями небоскребов, стали темными зеркалами, отражающими охваченную внезапной тишиной комнату. Тишину, которую Сара почувствовала физически — исчезла вибрация кондиционеров, серверов, жизни здания. Наступила абсолютная, гнетущая тишина, прерванная лишь короткими вскриками удивления.

Сара вскочила. Подбежала к окну. Вид на Вашингтон был сценой апокалипсиса. Улицы внизу превратились в ловушку. Автомобили замерли хаотичными островками, блокируя перекрестки. Некоторые врезались друг в друга или в фонарные столбы — видимо, водители, потерявшие управление в момент отключения. Пешеходы стояли, как оловянные солдатики, или метались в панике, их рты были растянуты в беззвучных криках, которые Сара могла только представить по выражению лиц. Над городом, обычно насыщенным гулом моторов, висела звенящая тишина, нарушаемая лишь далеким гудением сирен — полиция, скорая, застрявшие в этом хаосе.

Глобальный сбой. Спутники. Мысль пришла мгновенно, как холодный нож. Ее работа в «Цербере» касалась прогнозирования социальных потрясений, и уязвимость спутниковой навигации была одним из кошмарных сценариев. Теперь он стал реальностью.

Она видела панику не через звук, а через визуальный хаос: размахивающие руки, сжатые кулаки, люди, бегущие без цели, толкающиеся на тротуарах. Паттерны страха, дезориентации, агрессии разворачивались в масштабе целого города, как жуткий немой фильм. Она инстинктивно анализировала: вот группа пытается организоваться, жесты успокоения, попытки направить потоки. А вот — зарождающаяся агрессия, сбивание в кучу, угрожающие позы возле разбитого витринного стекла. Кристальные паттерны человеческого стада в условиях стресса, подумала она с ледяной, профессиональной отстраненностью, которая помогала не сломаться.

Ее рука непроизвольно потянулась к слуховому аппарату. Она увеличила чувствительность. В наушнике захлебывались, шипели и скрежетали обрывки звуков: далекие крики, визг тормозов (поздний, бесполезный), вой сирен, нарастающий гул голосов из коридора офиса — страх, растерянность, вопросы без ответов. Шум. Бесполезный, оглушающий шум. Сара снова уменьшила громкость, возвращаясь в свой более контролируемый мир вибраций и видимых сигналов.

На экране ее мертвого рабочего терминала отражалось ее собственное лицо — бледное, с широко открытыми глазами, читающими панику за стеклом. И в этом отражении она снова почувствовала, как сквозь подошвы туфель, сквозь толстое стекло окна, в самое нутро здания проникла новая, знакомая вибрация. Тонкая. Высокочастотная. Почти зудящая. Та самая, что была за секунды до сбоя.

На этот раз она длилась дольше. Может, целую секунду. А потом стихла, оставив после себя лишь ледяное предчувствие в груди Сары и немой хаос за окном. Это был не конец. Это было начало чего-то гораздо более страшного, чем простой сбой. Сара это знала. Она видела это в дрожании стола и в искаженных от ужаса лицах на улице.

Ее мир, построенный на чтении невербальных сигналов, кричал ей об опасности. И она была единственной, кто мог этот крик увидеть.

Глава 2: Первые Тени

Спустя шесть часов свет вернулся. Вернулся гул серверов, монотонный шепот кондиционеров, мерцание экранов. Вернулось подобие порядка в офис «Цербер Аналитика». Но хаос за окном лишь трансформировался. Движение на улицах было хаотичным, робким, подчиняющимся отчаянным жестам полицейских и дорожных рабочих, пытавшихся расчистить заторы без помощи светофоров и навигаторов. Воздух вибрировал от гудков клаксонов — звука бессильной ярости и страха. Сара видела это в резких движениях рук на руле, в напряженных плечах водителей, в том, как пешеходы шарахались от каждого неожиданного движения.

Восстановление связи обрушило лавину информации. Новостные ленты пестрели заголовками о «Великом Сбое»: парализованы авиаперелеты, судоходство, логистика; аварии из-за отказавших автопилотов; паника в мегаполисах. Мир, на сутки отброшенный в аналоговую эру, лихорадочно пытался вернуться к норме. Но «нормы» уже не было. Сквозь тревожные, но ожидаемые новости о коллапсе инфраструктуры начали просачиваться сообщения другого рода. Странные. Тревожные. Необъяснимые.

«Массовый психоз в Смитсоновском музее естественной истории, — прочитала Сара по губам начальника отдела безопасности Картера, который стоял у большого экрана в оперативном центре „Цербера“, транслируя сводку новостей для сотрудников. — Группа туристов замерла перед диорамой „Африканская Саванна“ в полной неподвижности. Медики на месте. Причины неизвестны. Предполагают последствия стресса от сбоя.»

На экране промелькнули кадры: люди разного возраста, застывшие в неестественных позах, будто внезапно превращенные в восковые фигуры. Их глаза