Оглавление

Предисловие от авторов

Книга, предлагаемая вниманию читателей, является итогом не только работы авторов, но и итогом коллективного творчества всех бологовских краеведов на протяжении многих лет.

Огромная заслуга в создании краеведческого материала принадлежит энтузиастам-краеведам: Поляковой Л. А., Багажовой И. В., Сычеву В. В., Иванову М. А., Тетюреву Ю. С., Сорока Л. Н., Бойковой И. А., Ивановой М. Ю., и многим другим.

На прилавках книжных магазинов не залежались книги, написанные местными авторами: «Тверское Припиросье в конце ХV века и теперь», авторы А. П. Караваев, Н. А. Ласточкин (М., РАН, 1994 г.); «Меж двух столиц», автор В. Сычев (1998 г.); «Родники Припиросья», автор Н. А. Ласточкин (1999 г.); «География Удомельского района», автор Б. К. Виноградов (1999 г.); «Моё Бологое», автор Н. А. Ласточкин (2005 г.); «Земля бологовская на карте истории», автор М. А. Иванов (2006 г.); Матвеев А. Ю. Каменный остров. История усадьбы «Межутоки» (2008 г.); Василий Аксёнов. «Православные храмы Бологовской земли: прошлое и настоящее» (2013 г.); Николай Ласточкин. «Настольная книга краеведа (Сборник материалов по истории Бологовского края)» (2017 г.); Н. А. Ласточкин. «Озеро Пирос (Краеведческий справочник Припиросья)» (2018 г.).

Многие краеведческие материалы, напечатанные в газетах, ждали и требовали обобщения и осмысления. Всё это необходимо было сделать с опорой на правдивые архивные документы основополагающего характера. И такими документами явились Метрические книги всех приходских церквей Бологовского края периода 1876—1918 годы. Благодаря им в истории Бологое удалось узнать имена новых замечательных и знаменитых, достопамятных людей, значительно усилить «железнодорожную составляющую» в становлении и развитии города.

Исследования архивных документов, газетных публикаций, библиотечных материалов легли в основу краеведческого справочника об истории Бологое. Перед вами отредактированное, и дополненное новыми материалами Дениса Соколова, издание рукописей и книги краеведа Николая Ласточкина «Моё Бологое».

У рукописей, как и у книг, своя судьба, своя история. Текстология изучает рукописи, документы, фотографии, записи устного народного творчества, издания литературных произведений, писем, записных книжек, дневников. Основная задача текстологии — дать правильный текст издаваемого литературного произведения. Основная задача редакции — издать максимально близко к оригиналу.

Авторы выражают признательность и благодарность за помощь и всяческое содействие:

Редакции бологовской районной газеты «Новая Жизнь» (и лично Морозовой Нине Петровне); редакции газеты «Перекресток всех дорог» (главному редактору Сауренко Елене Анатольевне и редактору Мео Елене Письменчук); ветеранам педагогического труда Гончаровой Лидии Александровне и Сорока Любовь Николаевне; заведующей бологовской технической библиотеки Ивановой Марине Юрьевне; библиографам бологовской центральной библиотеки Загребельной Оксане Вадимовне и Лавровой Алине Алексеевне; художнику-иллюстратору Догадиной Софье; сотрудникам Бологовского краеведческого музея им. Н. И. Дубравицкого.

На обложке представлена фотография «Железнодорожный вокзал Бологое», автор Гофферт Иосиф, общественное достояние. Благодарим за предоставленные для книги документы и фотоснимки: музей им. Н. И. Дубравицкого, Н. Морозову, В. Волкова, Н. Цыганчикова, Е. Епифанову, Е. Метелевскую, Д. Евсюкова, А. Савина, А. Соколову, I. Goffert.

Городу Трудовой Доблести Бологое посвящается.

«Пытливому уму человека всегда свойственно интересоваться далеким прошлым тех поселений и местностей, в которых он живет или которые он посещает» А. В. Чаянов, академик.

Введение

Бологое — село необычное, вместе со всей страной и народом пройдя долгий и славный путь, оно летом 1917 года стало городом. Проследить этот путь, показать становление города — задача непростая, и авторы попытались это сделать.

Селение Бологое своим бесспорно знаменитым существованием обязано двум моментам: году 1495-му, когда оно (условно упомянуто) появилось на свет как погост Усекновения Главы Ивана Предтечи, и становлению железнодорожного узла — по своей сути являющемуся мощным градообразующим фактором — целой эпохе во второй половине ХIХ столетия. И если первое событие — обычное и естественное, то второе круто изменило судьбу заурядного села, выделив его из множества таких же. С этого исторического момента теперь все дороги со всей России повели в это маленькое село, что было событием беспрецедентным. И крохотное село со временем стало городом Бологое, районным центром, стойким «солдатиком» в годы 1941 — 1945 гг. Нас всегда будет интересовать и волновать, как это происходило, действующие лица и прочее.

К систематическим базовым документам, отражающим свет той эпохи, можно отнести Метрические книги Бологовской приходской Покрова Богородицы церкви. Они сохранились, начиная с 1859 года (ГАТО. Ф.160). К этому времени железная дорога «Петербург — Москва» уже была построена. На базе села и образовавшейся в 1851 году станции Бологовская проектировались линии других направлений, возводилась разветвленная инфраструктура для их функционирования, создавались многочисленные организации, службы, учреждения — одним словом, шло интенсивное строительство крупнейшего ж.д. узла и города как обязательного к узлу приложения. Узел и город — единое целое, нераздельны, одно без другого существовать не могут. Весь этот сложнейший механизм, не имевший аналогов в России, создавался как раз в это время.

Медведевская волость (до этого называлась «Агрызовская волость») и Бологовский погост частично не совпадали в границах. Непосредственными соседями Бологовского погоста в этот период являлись Котловановский, Вознесенский (село Дубровка), Куженкинский, Старо-Березайский, Жабенский (село Жабницы) погосты. По охвату территории он был небольшой, зато успевший стать самым крупным по численности населения. Функционирование первоклассной станции, интенсивное строительство узла и формирование многочисленных служб привлекало сюда огромное число людей всех сословий с разных концов России. Масса безземельных крестьян хлынула сюда с деревень бологовского края, прилегающих деревень и сел Вышневолоцкого уезда; размах строительства сделал Бологое той поры «меккой» для купцов: местные валдайские, соседние вышневолоцкие, с Боровичей и Опеченского Посада, Осташкова, Костромы и Ярославля… Отмечались даже 1-й гильдии из Санкт-Петербурга. Разоряющееся мелкопоместное дворянство устремилось сюда, заполонив небольшое селение известнейшими фамилиями. Бологое враз получило мощный заряд интеллигентности, образованности, культуры, которого хватило на десятилетия. Всё это в основном за счет пришлых. Людской поток был настолько велик, что причт бологовской приходской Покровской церкви пришлось увеличивать с двух человек (до 1882 г.) до четырех-пяти (1889 г.), и до семи (три священника, два диакона, два псаломщика) в 1899-м. И вовсе не для украшения села в эти годы началось возведение «нового каменного храма» взамен физически и морально устаревшей и тесной деревянной приходской Покровской церкви. Село всем этим заметно выделилось из многих (не только соседних) уездных, а, может быть, и губернских центров. Бологое — ж.д. узел стало как бы магнитом, маленьким, но живым примером для демонстрации хода капитализма в России, своего рода новой «русской Америкой». Без преувеличения, это была всероссийская стройка. Бологое из Старого на глазах стало расширяться за счет Ёлкиной и Веригиной дач в Новое Бологое.

На основе Метрических книг складывается убеждение, что основной рабочей силой на строительстве ж.д. узла были «военно-рабочие роты». Сколько их было, трудно сказать, но часто фигурировало «III-е отделение Николаевской ж. д. военно-рабочих рот». С 31 июля 1882 года оно заменено «бывшими военно-рабочими ротами НЖД». Вероятно, основная нагрузка спадала. Вскоре появляются «чернорабочие роты НЖД» с привлечением вместо военных военизированных, полугражданских подразделений. Силы были задействованы немалые (роты, батальоны…). Во всяком случае можно быть уверенным, что в отличие от НЖД 1851 года железнодорожный узел Бологое строили далеко не крестьяне. К этому времени крепостных уже не было, а безземельных — сравнительно мало. Пришлым крестьянам отводилась второстепенная и несколько иная роль. Основная тяжесть на строительстве узла пришлась на военные плечи (солдаты, унтер-офицеры, офицеры, в том числе военные инженеры), дворян с инженерно-техническими специальностями, купцов-подрядчиков. Но и после ликвидации военно-рабочих рот сфера применения военных оставалась широкой. Долгое время функционировал не только «Телеграф», но и «Военно-телеграфный парк», «Жандармский эскадрон НЖД» (личный состав в основном — украинцы) и другие. При «Бологовском Отделении железных дорог» функционировало «Бологовское Отделение СПб Полицейского управления» (например, 25 августа 1887 года). По существу, всё — как и сейчас, только дисциплина была «военная».

Попутно и в эти же годы при станциях Бологое и Медведево открывались лечебные учреждения («Лазарет», например, 1883 год), новые школы. Бологое как ж.д. узел — не только мощное инженерно-техническое сооружение. Технику надо обслуживать, ремонтировать; людей — кормить, лечить, учить, готовить кадры. И в Бологое все это делалось.

Бологое, каким бы заурядным и «заштатным» городишком оно ни кажется некоторым ныне, — наш город, и вместе с тем оно принадлежит всей России. И нам за его историю есть чем гордиться! Как бы в стороне от главной его улицы находясь, напряженно в любую погоду и годину трудится железная дорога. Слово «узел» о многом говорит. В рассматриваемый период слова «ж.д. узел», «Бологовский погост», «Бологое» — почти одно и то же.

Книга давно востребована. Она повествует о городе Бологое и охватывает многовековой период — от первобытного строя до настоящего времени. Написана история пути от княжеского сельца до «Города Трудовой Доблести». В книге подытоживаются и критически систематизируются результаты плодотворной деятельности плеяды бологовских краеведов при опоре на основополагающие документы и источники. Многие из них имеют особо углубленный во времени характер и до сих пор не известны массовому читателю.

Авторы мечтают, чтобы их труд стал настольной книгой у каждого бологовца, надеясь, что он будет по достоинству оценен не только земляками, но и гостями прославленного по всей стране города, а для подрастающего поколения — живым и чистым родником при знакомстве с историей родного края «где то между Ленинградом и Москвой». Книга написана о нас с вами, с бесконечной благодарностью и вечной памятью о наших предках, чьи высокие заслуги приумножают благо города и способствуют его развитию.

Глава 1. Древнейший период
Бологовский край в доисторическом прошлом

По научным данным, территория Бологовского района покоится на так называемом Бологовском разломе. Через Бологовщину проходит крупная геологическая структура — Крестцовско-Валдайский прогиб, который идет от границ Тверской — Новгородской областей через Валдай — Бологое вплоть до Рыбинского водохранилища. Прогиб залегает на небольшой глубине 2 — 4 километра при ширине от 20 до 100 километров, протяженностью до одной тысячи километров.

«Эта типичная платформенная структура с высокими перспективами обнаружения нефти и газа».

В связи с предполагаемым строительством Калининской АЭС (г. Удомля) в 1995—1997 годы специальные исследования сейсмичности Удомельского и соседних ему районов проведены силами НИИ «Атомэнергопроект» и другими научными учреждениями. «В результате особо точных измерений установлено, что в Тверской области восточная часть опускается со скоростью 3,2 — 3,8 мм в столетие. На остальной территории характерны колебания иной интенсивности. Здесь до недавнего времени преобладали положительные движения (подъём), которые всего несколько тысяч лет назад сменились медленным (1 — 2 мм в столетие) опусканием». Если такая скорость опускания сохранится, то через тысячу лет Бологое и район станут ниже на 10 — 20 см, а восток области опустится еще более. Тенденция к опусканию на фоне избыточного количества осадков неминуемо ведет к еще большему заболачиванию.

В далеком прошлом на месте Бологое, Березовского Рядка, Рютина, Кемец и других деревень, озер Кафтино и Пирос, других озер и рек нашего края были горы, затем в результате мощных внутриземных процессов и внешних стихий часть гор опустилась внутрь планеты, часть разрушилась временем. В результате от высоких Алаунских гор осталась возвышенность, называемая Валдайской. В последующие времена наш бологовский край стал частью дна огромного моря — океана, занявшего все пространство Русской равнины.

Миллионы лет здесь был теплый и влажный климат, растения достигали свыше 40 метров высоты, среди них выделялись гигантские плауны и хвощи. Для природы нашего края были характерны заболоченные участки, мелководье, озера и внутренние моря. Ученые считают, что в середине каменноугольного периода палеозойской эры территория наших мест была залита таким теплым морем. К концу каменноугольного периода палеозоя вся территория былого водного бассейна поднялась, и море покинуло наши края. Климат стал суше и жарче. Сто тысяч лет назад в нашем крае, как и на всей территории Новгородско-Тверского региона, наступило резкое похолодание, после которого началось оледенение. Весь северо-запад Русской равнины покрылся материковым льдом, толщина льда достигала двух километров. Так продолжалось около 80 тысяч лет, затем ледник стал таять, постепенно уходя на север. Льды, отступая, сглаживали одни участки гор, углубляя другие. Многие озера Бологовского края имеют ледниковое происхождение, за последние 10 тысяч лет некоторые из них превратились в красивые верховые болота, нередко с многочисленными островами.

Бологовский край имеет ландшафт «низменных песчаных равнин с древними дюнами, сфагновыми болотами и сосновыми лесами». Отроги Валдайской возвышенности, разнообразный рельеф, многочисленные озера, реки, полуречки и речушки, таинственные протоки… Смешанные леса вперемежку с борами — и все это в самом сердце России, меж двух столиц. Далеко за пределами новгородских и тверских земель известны такие названия, как «Бологое», «река Березайка», «озеро Пирос» с заливом «Прикол», «река Мста».

В центре пространства между Валдайской возвышенностью и Мстой находится возвышение, в покатых неглубоких складках которого спрятались и притихли многочисленные озера, одно из которых озеро Бологое. Рядом небольшое озеро Коломинец, из которого вытекает речушка Коломенка (народное название Дороганка). Она пробегает мимо деревенек Денисовой Горки и Озеревичи, затем устремляется на север к одному из крупнейших озер округи и области — Кафтино. При строительстве железной дороги Петербург — Москва трасса будущей магистрали была поделена на два больших участка (директории), их границей было не сельцо Бологое, а речушка Коломенка. До середины ХIХ века она носила одноименное с озером название.

Почти строго на север, восточнее озера Кафтино, проходит река Мста — это естественная граница края на востоке. Сразу за ней начинаются земли удомельские, вышневолоцкие, по климату и почвам сходные с бологовскими.

Многие из приезжих замечают необычайную ауру бологовского края, особенно в районе озера Пирос, не случайно в ХIХ веке многие бароны, князья и графы, выдающиеся ученые, поэты и писатели имели усадьбы, имения или просто дачи в нашем крае.

Благоприятный климат, водные пути сообщения, обилие рыбы, дичи, зверя, безопасная озерно-речная и болотная глухомань — всё это привлекало людей в наш край. В то же время озерно-речная система позволяла иметь удобные входы и выходы по рекам Березайке, Валдайке, через озеро Пирос на озеро Валдайское, на Мсту, затем Волхов и озеро Ильмень до Балтийского (Варяжского) моря. Это способствовало раннему заселению территории с последующим ее освоением после отступления ледников.

Важный вклад в изучение природы окрестностей Бологое внесла Бологовская Пресноводная биологическая станция, которая размещалась и функционировала с 1897 по 1912 годы на берегу Медведевского плёса озера Бологое. В «Материалах к изучению болот и торфяников озерной области» ученый — болотовед В. Н. Сукачев (будущий академик) писал, что в исследованной части бологовской озерной области большинство болот произошло путем зарастания озер; заболачивание же суши является гораздо более редким способом образования болот в этой местности. Бурение скважин на берегу оз. Бологое показало, что под слоем песка в 30 см находится торф с интересными растительными остатками. Обнаружены два слоя торфа: ольшаниковый и настоящий лесной торф. Особенный интерес представляет водяной орех (особенно его много обнаружено в озере Азеровки с глубины 1,45 — 1,60 м). Лишь в торфянике на берегу оз. Бологое найдены остатки корней дуба, говорящие о большем распространении дубрав в окрестностях Бологое. Ученый делает вывод: во время жизни водяного ореха и дуба в нашем крае климат был более теплый, чем теперь. Причину вымирания этих теплолюбивых растений он увязывает с ухудшением (похолоданием) климата и почвенных условий. Сколько-нибудь энергичных процессов зарастания озера Бологое не наблюдается. Но некогда уровень озера стоял ниже, чем теперь (1903 г.), однако было время, когда он стал даже выше нынешнего, и лишь в последнее время он снова пал, но не до прежней степени. Колебания уровня озера Бологое.

По результатам археологических раскопок, проведенных в конце ХIХ — начале ХХ веков, бологовским землевладельцем князем Павлом Арсениевичем Путятиным в одиночку, а с 1899 года совместно с Николаем Константиновичем Рерихом на берегах озер Бологое, Пирос, Кафтино, Глубочиха и других окрестлежащих местах, первыми людьми, заселившими наш край в каменном веке — III — I тысячелетии до нашей эры — были угро-финские племена.

В 1879 году археолог — любитель князь П. А. Путятин на территории своего имения в окрестностях села Бологое (возле дер. Озеревичи) открыл дюнную стоянку первобытного человека каменного века. На ней были обнаружены следы кричной плавки[1] железа. В следующем 1880 году в самом Бологое на берегу Бологовского озера он открывает еще одну стоянку эпохи неолита. Открытие Бологовской стоянки людей каменного века прославило имя археолога — любителя в археологическом мире. В Бологое к нему зачастили светила российской науки из Императорского Археологического и Географического обществ. Усадьбу Путятина неоднократно посещали экспедиции Петербургского археологического института во главе с его директором Н. В. Калачевым. В 1903 году видный специалист по славянской археологии Александр Андреевич Спицын (1842—1931), навестив князя, сам обнаружил на берегу Бологовского озера два городища дьяковского типа (1-е тысячелетие до н.э.), которые принадлежали угро-финским племенам фатьяновской культуры.

Н. К. Рерих с князем П. А. Путятиным неоднократно производили раскопки и на берегах озера Пирос. В 1902 году Н. К. Рерих обследовал берега Пироса вместе с сыном Павла Арсениевича князем Михаилом Павловичем Путятиным. Результаты раскопок были ошеломляющими и с тех пор названия «Бологое», «Пирос», «Прикол» (залив озера Пирос) вошли в научный оборот у ученых многих европейских стран. Найденные экспонаты были переданы в музеи Петербурга, Новгорода, в Венский Придворный музей, Музей натуральной истории г. Вашингтона и ряд других музеев.

В публикации «Каменный век на озере Пирос»[2] в 1905 году Н. К. Рерих писал:

«…Находки однотипные с предметами, орудиями труда Бологовской стоянки…». «С незапамятных времен селились люди, которые пользовались каменными и костяными орудиями. Первоначально это были грубо оббитые, заостренные осколки кремня, а позже — прекрасно отполированные каменные топоры, долота, тонко выделанные наконечники стрел, навертыши и другие предметы…». «…В одной из этих парных групп (два человека захоронены в одной могиле) на женской голове заметны следы от трех ударов, нанесенных острым орудием выше лба. Видно, смерть этой женщины с белым рядом зубов была насильственной».

Наши предки умерших хоронили в толстых деревянных гробах или выдолбленных сосновых колодах. Для поминальных яств наскоро выделывались из глины горшки, которые после свершения похоронных обрядов разбивались и клались на могилу умершего. У аборигенов края существовал обычай, согласно которому после смерти мужа жена должна быть предана насильственной смерти (ее убивали) и погребена рядом с умершим мужем. В могилу клались различные предметы: посуда, оружие, запасы пищи и др.

В раскопах на берегу оз. Бологое (стоянка «Ворота на узях»; сегодня это южная часть берега у Первомайского моста) в нижнем, самом древнем слое из золы и угля найдены многочисленные и разнообразные орудия труда: скребки, топоры, резаки, поделки из янтаря, окаменелые раковины больших размеров. В более верхнем слое найдены кости кабанов, бобров, торфяникова быка, медведей, поделки из костей. В других местах возле Бологое найдены остатки бивня мамонта. В раскопках попадало много рыбных костей, примитивные рыболовные крючки, гарпуны, фрагменты керамической посуды, остатки красок — желтой, красной, белой и черной.

Люди жили в «жилых ямах», над которыми строился шалаш, его остовом служили колья, которые переплетались прутьями, прутья обмазывались глиной и все это покрывалось шкурами. На Бологовской стоянке обнаружено 12 такого рода жилищ.

Исследования поселений эпохи неолита в Бологовском крае были продолжены и в советское время, результаты которых были обобщены в научных работах. Так, археолог Л. Я. Крижевская[3] рассматривает кремневые орудия труда и керамику с Валдайской возвышенности суммарно и относит их к позднему неолиту, допуская при этом существование у наших предков и более ранней докерамической культуры с макролитическими орудиями. Археолог Н. Н. Гурина приходит к выводу, что на Валдайской возвышенности в эпоху неолита существовала особая неолитическая культура, имевшая свои характерные черты в керамике и кремневых орудиях. Экспедиции под руководством названных археологов работали в основном на озере Пирос и Бологовской стоянке. Везде встречается много фрагментов керамических изделий. В основном это, так называемая гребенчато-ямочная керамика особого, в других регионах не встречающегося варианта. Керамика с комбинированной примесью (5,4%) содержит в глиняном тесте примесь дресвы (растительной трухи) и толченой раковины. На стоянке Усть-Валдайка (оз. Пирос) встречается керамика и с органической примесью, но чаще — с примесью песка и дресвы.

Жили тогда наши предки родовыми общинами. Каждое поселение принадлежало отдельному роду и состояло из небольшого числа землянок и шалашей. Обитатели стоянок занимались рыбной ловлей, охотой, скотоводством и земледелием. Были у них и подсобные промыслы — кузнечное (выплавляли кричное железо из болотных руд), кожевенное, смолокурение, вязание сетей и др.

Из финно-угорских племен наиболее распространено на наших землях было племя веси — древнейшее из финских народностей. Позже, при продвижении славян с запада, часть весей была уничтожена, а часть оттеснена или слилась со славянами.

По мнению археологов и историков, на Русской равнине славяне появились не позднее VI — VIII веков и заселение шло по двум путям. Первый — с Вислы и Одера к Волхову (так называемое северное заселение), здесь славяне встретили аборигенов, коими были балты, занимавшиеся в основном охотой. Второй путь через Карпаты на Днепр и далее вверх по Днепру; это были славянские племена кривичей, полочан и новгородских (ильменских) словен. Профессор Тверского университета Юрий Мстиславович Смирнов[4] считает, что в районе озера Пирос до VIII — IХ веков проходила граница раздела культур между весью и славянскими племенами. На территории района встречаются межевые, пограничные камни и камни-следовики.

Граница шла от северной части озера Селигер к рекам Алешинка (Олешенка) и Березайка (Березай), по озеру Пирос, по топким болотам старско — клещинско — марьинской системы до реки Мсты. Характер древних захоронений: на западе длинные курганы — насыпи (нерома), на востоке — сопки (весь); на юго-западе жили кривичи, на северо-западе жили ильменские словены.

Славяне, как земледельческий народ, топором и огнем очищали землю от леса под пашню — так называемый подсечно-огневой метод. Рядом ставили жилища в 1 — 3 дома, т.е. появляются первые деревни. Угро-финны и славяне — это и есть наши корни.

Военная организация варягов ускорила создание государства у славян. Союз славян, поселившихся на оз. Ильмень, основал город Новгород, который упоминается в летописях с 859 года, это один из древнейших русских городов. С Новгородом связано начало государственности на Руси, известное как Русь Новгородская. Новгородские князья постепенно расширяли свои владения и к концу ХIV века территория Новгородской Руси простиралась на юг до земель, где сейчас стоит город Торжок.

Новгородские варяги пришли и на Днепр, где основали новую столицу — Киев. Начинается развитие Руси Киевской, в состав которой и вошли Новгородские земли. В 947 году шла к Новгороду киевская княгиня Ольга, организовывая погосты как административно-податные и судебные центры. В Лаврентьевской летописи записано: «Иде Вольга Новугороду и оустави по Мьсте повосты и дани…; ловища ея суть по всей земли и знамянья и места, и повосты». После принятия Русью христианства (988 год) погосты станут и церковно-приходскими центрами округов.

Но не следует забывать, что на протяжении многих и многих столетий Русь была языческой, у каждого племени были давно сформировавшиеся центры язычества со своими богами, идолами, праздниками и обрядами.

На берегу Бологовского озера, перед деревней Подлипье, на холме — находится славянское кладбище. До войны на кладбище стояла часовня, место считалось священным, как и любое захоронение. Все могилы были обложены камнем и обращены головою к востоку. Сегодня холм с берёзовой рощей виден из далека.

На землях Путятина, в районе деревни Глубочиха как раз находились невысокие курганы. Озеро это соединялось с озером Бологое небольшим каналом, прорытым в 1894–1895 годах по инициативе князя, и находилось от Бологое в 10 километрах. Курганы на берегу озера Глубочиха Николай Рерих датировал ХII веком. Самый известный из них — сторожевой славянский пост «Рай-городок» (насыпная горка, высотой около 30 метров, являлся сложным инженерным сооружением). В 1879 году археолог Н. В. Калачев вместе с князем П. А. Путятиным и слушателем археологического института А. А. Туган-Мирзою-Барановским осмотрели городки «Райки». Калачев снял размеры этого древнего сооружения, а Туган-Мирза-Барановский зарисовал его. Рисунок и описание городка Райки Калачевым были помещены в третьем томе «Сборника археологического института». Предположение о назначении городков сделал А. И. Савельев в письме к А. А. Туган-Мирзе-Барановскому.[5]

Даже после официального принятия христианства длительное время на Руси шла борьба язычества с христианством, для того, судя по всему, и шла Великая Княгиня Ольга «по Мсте», укрепляя новую религию и организовывая погосты. Спустя 500 лет, в 1495 году, «Переписная оброчная книга Деревской пятины» содержит много языческих имен типа Васко, Гридка, Куница и «прозвищами-фамилиями» типа Кривой, Лихач, Звездочет, Палка, Жук, Орёл и т. д.

Из анализа названной Оброчной книги можно заключить, что селения типа «село» в нашем крае стали организованно создаваться лишь в середине ХV века путем делегирования части крестьян из окрестлежащих оброчных деревенек по распоряжению сельца, т.е. помещика. В результате погост как поселение превращался в село, а центром села становилась погостская церковь.

Хотя и не часто, но природные катаклизмы усугубляли и так тяжелую жизнь наших предков. В новгородских летописях читаем: «Зело страшен был мор людей в 1417 году… Жито стояло на нивах и некому было его жать». Через два года — новое испытание: «15 сентября выпал глубокий снег и лежал почти две седмицы. Погибли посевы хлеба». 1422 год, летом были морозы. Снова голод. Ели коней, собак, кошек и даже кротов. Через год снова мор на четыре года подряд. Много земель запустело, люди вымирали. Мор 1448 года. А тут еще феодальные и межгосударственные распри, войны, попытки объединения русских земель вокруг Москвы.

 Мельников В. Л. Князь П. А. Путятин и его бологовская усадьба. — СПб, В. Волочек, 2000. — стр.20.

 Из прошлого Калининской области. — КГУ, Калинин, 1974. — стр. 18—19.

 Из прошлого Калининской области. — КГУ, Калинин, 1974. — стр. 19—20.

 Смирнов Ю. М. Пешком по Тверской области. — Тверь, 2000. — стр.152.

 Сборникъ археологическаго института. Т. 3. / Под ред. Н. В. Калачова — С-Петербургъ. 1880. — стр. 53—55.

Глава 2. Детство Бологовского края

Покорение Великого Новгорода Москвой

Наши предки — новгородцы, родились и провели лучшие свои столетия в государстве, которое называлось Новгородская боярская республика. Земли Великого Новгорода. Русь Новгородская. Это было богатое, огромное средневековое европейское государство. Наша историческая малая Родина. Москва нас завоевала большой кровью, насильно включив в состав Московского государства. Новгородское наместничество. Новгородская губерния.

Великий Новгород делился на «концы» с глубокой древности, а его обширные земли делились на пятины, их было пять. Бологовский край входил в Деревскую пятину. Пятины состояли из погостов; погостами называли села, в которых имелись приходские церкви. Экономической основой погоста были оброчные волости и волостки с центром в сельце, где находился господский дом и размещалась усадьба помещика. Вокруг сельца, почти в шахматном порядке, были раскиданы деревеньки, больше похожие на современные хутора (состояли из 1 — 6 дворов), что позволяло равномерно осваивать земли. Крестьяне зависели от своего господина в сельце, они платили ему оброк и натурой, и деньгами. В административном отношении сельцо и деревни замыкались на приходскую церковь и погост как низшее административно — податное образование. На всей территории погоста многое зависело от личности настоятеля (священника) церкви; умерших всех сословий стали хоронить на кладбище при церкви, т.е. на погосте. Язычество забывалось, уходило на второй план, это было едва ли не самое тяжелое время в жизни наших предков, когда коренной переделке подвергались сознание и философия человека. Пятины на новгородских землях сохранились вплоть до царствования Екатерины II.

Жители Деревской пятины описывались как «…беша бо человецы сурови, непокорови, упрямчивы, непоставни (неудержимы)…». Они не высоки ростом, сильны физически, выносливы и неприхотливы. По данным антропологов Великого Новгорода, в ХVI — ХVII вв. среди новгородцев преобладали люди среднего роста и малорослые, средний рост в исследованных захоронениях составлял 161 — 162 см, а свыше 190 см не встречались; у многих были обнаружены запущенные стадии сифилиса, туберкулеза.

Еще до завоевания новгородских земель Москвой на Руси шло интенсивное закрепощение крестьян. В середине ХV века власть предоставила феодалам право ограничить время ухода крестьян от своего господина одним сроком в году — Юрьевым днем (26 ноября по старому стилю), хотя в Новгородской земле это приурочивали к Филиппову дню (14 ноября по старому стилю).

Набеги литовцев, шведов, татаро-монголов, немцев-прибалтов на земли Великого Новгорода происходили довольно часто, но доставалось и от «своих» — московских, суздальских, тверских. При серьезных военных конфликтах со стороны соседей бологовские, удомельские и вышневолоцкие земли первыми испытывали на себе всю жестокость врагов: они сжигали дома, хлеб на полях и в скирдах, в амбарах, убивали людей, молодых уводили в плен. «Свои» зачастую проявляли еще большую жестокость.

Активное противостояние Великого Новгорода с Московией началось в 1456 году, когда Новгороду пришлось заключить с Москвой тяжелый для него Яжелбицкий договор, значительно ограничивший его самостоятельность. Опираясь на договор, Иван III (1440 — 1505) всё больше и чаще стал придираться к Новгородской боярской республике. Он в очередной раз пошел на Новгород с целью лишить его независимости. Летом 1471 года его войска шли по трем направлениям: князь Холмский во главе 12—тысячного войска вышел 6 июня на Старую Руссу, чтобы в обход оз. Ильмень ударить по Новгороду, минуя реку Волхов. Полки под командованием Стриги — Оболенского направились на Старую Руссу через Вышний Волочек, бологовские села и деревни, Яжелбицы, Демян. «Жгите, убивайте, в плен людей загоняйте!» — напутствовал Иван III эти отряды. Жаркое сухое лето способствовало продвижению московского войска по болотистой земле Новгородчины. По пути московская рать жгла дома, убивала мирных жителей, забирала в плен; многим пленным отрезали уши, носы и отсылали в Новгород для устрашения. В бологовских и соседних погостах хлеб жгли вместе с амбарами и избами; детей или бросали в огонь или разбивали головы о пни и камни. У села Велебицы на левом берегу Шелони войско новгородцев было разбито, и Новгород принял все условия Москвы.

30 сентября 1477 года Москва официально объявила Новгороду войну, направив туда «складную грамоту». В обоих военных походах на Новгород одно из войск Ивана III шло по сухопутной столбовой дороге через бологовские земли на Валдай, другое двигалось по Боровицкой дороге вдоль Мсты, везде убивая, грабя, сжигая все на своем пути; жестокости творили неслыханные. Новгородское войско не смогло оказать должного сопротивления. Новгород Великий пал в крови. В 1478 году Новгородская боярская республика как самостоятельное государство прекратила свое существование, став частью Московии. На Землю Новгородскую Москва наложила огромную контрибуцию. В крови и стонах земля Новгородская вошла в состав Московского государства. Многие новгородские бояре были «выведены» из Новгорода и новгородских имений и вместо них Иван III «испоместил» своих московских дворян, среди которых была большая группа татаро-монголов, перешедших на службу к московскому государю.

По указу Ивана III московскими чиновниками была проведена перепись всех пяти пятин новгородских. По итогам переписи оформлялись переписные оброчные книги.

«Переписная оброчная книга Деревской пятины», составленная московскими переписчиками в 1495—1499 годах, содержит первые письменные упоминания практически о всех деревнях, селах, починках бологовского края. Сохранились писцовые записи из нее по Рутинскому, Пиросскому, Березайскому (Старый Березай), Сеглинскому, Великопорожскому (часть наших деревень почему-то относились к нему), Бологовскому погостам. В Рутинский погост, например, входили 10 оброчных волостей и волосток; в Бологовский погост — Степановская волость и волостки Жабенец, Федоровская и Лукинская. Бологовский погост был маленький.

Первое письменное упоминание о Бологое записано в Новгородских писцовых книгах около 1495 года: «селцо Бологое надъ озеромъ надъ Бологимъ: а въ немъ церковь Усекновнiе главы Ивана Предтечи…». На тот год сельцо Бологое было в поместье за детьми князя Пужбальского, Семеном и Иваном. Рядом с церковью жили поп Иван, дьяк Данилко, без пашни; и князь Семен Пужбальский. Тут же проживали и «люди», принадлежавшие князю, — крестьяне Глазатой, Исак и Ошурок. Сеют 14 коробей ржи, косят 100 копен сена, пахотной земли имеют 4 обжи (это ровно 20 десятин).[1]

К сельцу Бологое, т.е. в его волостку, относились 37 деревень в 1—3 семьи каждая. Из существующих ныне деревень упомянуты среди них Подлипье, Глубочиха и сельцо Горка. Значит, на 1495 год под словом «Бологое» следует понимать наличие погоста и сельца, сельцо Горка также было усадебным. При описании Бологовского погоста детально описаны и озера, за них пользователи платили особую дань Великому князю. К поместью Пужбальских, например, относились следующие озера: Долгое, Видемля, Конское, Островец, Болозское, Глубокое. Большинство озер сохранили названия до нашего времени. Как село Бологое на 1495 год еще не сформировалось, т.к. в книге не упоминается. Здесь же есть записи о селе Медведеве.

Писцовые книги по итогам переписей составлялись и в последующем. Данная оброчная книга является самым древним систематическим документом по бологовскому краю.

А переписывать было что. Земли Великого Новгорода до захвата Московией хорошо осваивались, множились деревни, отпочковывались починки, велась большая хозяйственная деятельность, выжигались леса под пашни, всё выкашивалось, осваивались озера. Урожайность сельхозкультур была достаточно высокой. Не зря Новгородчина слыла во всей Европе одной из богатых, самодостаточных. Было чем торговать.

Всё это хорошо и скрупулезно зафиксировали дотошные московские переписчики. Мы далеко ушли от того времени. Только вперед ли? Анализ и исследование Переписной оброчной книги 1495-х годов наталкивает нас на серьезные размышления о судьбах не только края, региона, но всей страны, которая, к сожалению, развивается зигзагами. «Велика Россия, да порядка в ней нет», воюют правители с собственным народом.

В смутное время (около 1611 года) губной староста Обутков собирал на войско деньги и шубы с жителей Деревской пятины. В отчете написано «Новгародскаго государства боярам и воеводам» … которые погосты пришли подле Мсты-реки — погост коломенский, бологовский, млевский… Здесь третий год стало разорение: стояли воровские люди (разбойничьи шайки), и крестьяне разбежались от воров… И мне с тех пустых погостов денег и шуб собрать немочно! — ни земских дьяков, ни губных целовальников не для помощи».

Некоторое оживление жизни в этих погостах при Московии произошло лишь после начала строительства Вышневолоцкой водной системы, когда Мста стала звеном, соединяющим в единое целое Волгу и побережье Балтийского моря (начало ХVIII века).

Князья Пужбальские, Семен и Иван

Князья Пужбальские (Пужбольские) — это ветвь князей Ростовских, потомков великого князя Всеволода Большое Гнездо. Родоначальником был князь Иван Александрович Пужбольский, внук Константина Васильевича Ростовского.

Пужбальский Иван Брюхо Иванович, князь. Его отец князь Иван Долгий Иванович Пужбальский в 1471—1476 гг. наместничал на Двине (Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 81).

В 1501 г. наместник в Кореле. Весной 1508 г. во главе полка правой руки отправлен из Великих Лук «против князя Михаила Глинского» (Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 32, 39). В январе 1510 г. принял участие в походе на Псков (Масленникова Н. Н. Присоединение Пскова к Русскому централизованному государству. Л, 1955. С. 192).

В конце XV в. в Новгородской земле за князьями Иваном Брюхо и Семеном вершкой Ивановичами Пужбальскими в поместье были волость (Федора Юрьева) в Бологовском погосте Деревской пятины (98 обеж, отмечены дворы, где живут Иван и Семен) (Новгородские писцовые книги. Т. I. СПб., 1859. С. 107 — 112), волость (Федора и Кузьмы Бологовских, и пр.) в Бологовском погосте Деревской пятины (86 обеж) (Новгородские писцовые книги. Т. I. СПб., 1859. С. 112–117).

Бологовские — старинный русский дворянский род, до конца не исследованный. Ветвь дворян Бологовских, записанная в VI часть родословных книг губерний: Тверской, Нижегородской, Костромской и Тамбовской. Известны многие дворянские роды Бологовских более позднего происхождения.

Пужбольские — угасший княжеский род, Рюриковичи, ветвь Ростовских князей. Род внесён в Бархатную книгу. Князь Иван Иванович Долгий, владевший станом или волостью Пужбола, продал её в 1474 году великому князю московскому Ивану III. У него было 4 сына, служивших Москве и именовавшихся Пужбольскими, о большинстве из них известно только по родословным.

Перепись 1495—1498 годов

До начала переписи бологовскими землевладельцами являлись новгородские бояре и монастыри.

Всю территорию Бологовского погоста переписчики разделили на 11 частей (волость — 1, волостки — 3, группы деревень — 7). Соответственно и землевладельцы: братья Шалимовы, князья Пужбальские, Заболоцкие, Волынские, Корповский, Арзубьевы, монастырь, своеземцы. Все волостки, кроме волости Щалимовых, находились «в поместье», т.е. находились в пользовании у помещиков. Центрами хозяйственных волостей, волосток и групп деревень являлись:

— Село Медведево (волость Шалимовых, но живет в селе только староста Федко Васков);

— Сельцо Бологое (живет князь Семен Иванович Пужбальский);

— Деревня Даниловская (князь Иван Пужбалский);

— Сельцо Бологая Гора (князья Иван, Семен Пужбальские);

— Сельцо Горка (князья Иван, Семен Пужбальские);

— Сельцо Зазмеинко (Андрей Микитич Заболоцкий);

— Деревня Царево (Марья Дмитриевна Волынская с сыном);

— Деревня Дора (Федко Иванович Волынский);

— Деревня Головково (Костя Власович Брюхов);

— Деревня Починок (монастырская волость);

— Деревня Тул (Фома Онофреев).

Вокруг каждого «центра» размещались свои деревни. Всего сельцов и деревень по погосту — 186. Всего земли пахотной разделано по погосту — 430 обеж (т.е. 2150 десятин, включая и барскую запашку). Всего дворов в погосте — 448 (включая и барские дворы). Всего людей в погосте — 469 человек мужского пола (плюс М. Д. Волынская). Для общей численности жителей погоста цифру следует увеличить минимум в два раза (в расчете и на женский пол), т.е. итого наберется примерно 938 человек обоего пола. В среднем на один двор в погосте приходилось 4,8 десятины, т.е. почти обжа. Распределены были между собственниками земли и все угодья (озера).

Иногда мы интересуемся, почему, к примеру, озеро или селение носит такое название. Топонимика уводит нас в далекое прошлое, потому что, за редким исключением, все эти названия старинные. Они сохранились даже дольше самих деревень (в урочищах). По прошествии более чем 500 лет мы пользуемся, по сути, теми же названиями. Они понятны, удобны, безвычурны, просты, русские. Исключение составляет разве что «озеро Болозское» — загадка. Озеро Бологое (все-таки Боло́гое, т.е. пологое), озеро Кафкино (Кафтино; корень «каф» в обоих случаях), озеро Долгое (Долгое), озеро Видемле (Видемля), озеро Конское (Конское), озеро Озеровичи (Озеревки), озеро Глубокое (Глубочиха), озеро Островец (Осовец), озеро Болозское, озеро Удаль (Удаль), озеро Святое, Святе озеро (Святое), озеро Стречино (Остреченок).

На территории современного города Бологое 500 лет назад экономическими центрами (оброчных волосток) являлись сельцо Бологое (князь Семен Иванович Пужбальский) и деревня Даниловская (его брат или отец Иван Иванович Пужбальский; предположительно, в более поздние времена — усадьба Даниловка). Высокое (Бологое-2) являлось обычной деревней, которая к середине ХVI столетия исчезнет, станет пустошью («местом, что была деревня»), но возродится вновь гораздо позднее как усадьба Мельницких. Село Медведево было наиболее сильным экономическим центром среди упомянутых оброчных центров (поэтому и волость административная позднее и долгое время была — Медведевская, а не Бологовская или Зазмеинская), но ни один из братьев Шалимовых в селе Медведево не проживал (только староста волости). Деревня Огрызково целиком состояла из «людей» Андрея Микитича Заболоцкого (3 двора — 3 человека м.п. — 2 обжы. т.е. 10 десятин пахоты), без крестьян. Названия подлинные, наиболее древние; последующие их модификации следует считать искажениями, затрудняющими топонимику.

По именам. К моменту переписи (1495 год) со времени крещения Руси прошло более 500 лет, но погост буквально «кишит» языческими именами. Не следует понимать их как уменьшительные, пренебрежительные и т.п., что довольно распространено даже в научных публикациях. Имена местные, бологовские, исконно русские. Имен огромное разнообразие. Полный список лиц мужского пола (не имен) по всему Бологовскому погосту насчитывает 487 (включая и бывших землевладельцев с Новгорода). Видно, с каким трудом пробивала себе дорогу на Русь иноземная, насаждаемая сверху и насильно, православная религия. Народ в массе своей не хотел ее принимать. Наиболее яркие примеры откровенно языческих имен: Петрок, Лучка, Палка, Овсяник, Еска, Терех, Ваторопа, Гридка, Мелех, Харка, Глазатой, Ощурок, Беглец, Кривоног, Пятой, Лева, Кур, Селя, Чепель, Курилко, Окуля, Чырак, Елка и много-много других. Наличие полного списка имен по погосту очень важно и для знания топонимики края, т.к. многие села, деревни назывались в том числе и от личных имен того времени, как правило, первожителей. Самые распространенные имена в Бологовском погосте ХV века: Ивашко (47 лиц), Федко (26 лиц), Васко (18), Якуш, Гридка, Сенка (по 13 лиц), Куземка, Степанко (по 7 лиц), Петрок (6) и т. д. по убывающей. Не часто, но встречалось имя Конаник (2 лица плюс 2 случая в отчестве по отцу — Конанов).

По волостям и волосткам

— «В Бологовском погосте великого князя волость оброчная Степановская Шалимова купцова да брата его Ивашковская.

Село Медведево»: двор староста Федко Васков, двор Федко Ермаков, дв. Куземка

Якушов, дв. Федотко, дв. Олешко, дв. Кирилко, дв. Максимко; сеют ржи 20 коробей (это = 2293,2 кг = 140 пудов), а сена косят 100 копен, 8 обеж (т.е. 40 десятин). Пахал их Степан с братом своими людьми на себя.

В селе двор старосты Федки Васкова. Всего дворов — 7, земли — 8 обеж, 7 человек мужского пола. А «деревень и с селцом — 36» (из них 5 деревень в Коломенском погосте). Итого селений с селом Медведево — 37 (1 село, 36 деревень, починков нет).

Дворов — 96;

Земли — 100 обеж (т.е. 500 десятин);

Людей м. п. — 108.

В среднем на 1 двор выходит по 5,2 десятины.

Угодья: озеро Боло́гое (12-й жеребей), озеро Кафкино (Сивцово плесо) — треть озера.

Среди 37 селений в этой волости купцам Степану и Ивашке Шалимовым принадлежали село Медведево, деревни Долгое, Горка, Рай, Осовец, Крутце, Озеревичи, Головково.

Специфика волости: принадлежит купцам и наличие старосты вместо помещика.

— «Великого князя волостка Федоровская Юрьева за князем за Иваном да за князем Семеном, за княж Ивановыми детми Пужбалскими, в поместiе.

Селцо Бологое над озером над Бологим: а в нем церковь Усекновние главы Ивана

Предтечи; дв. Поп Иван, дв. дьяк Данилко, без пашни; да в том же селце двор княж Семенов, а в нем сам живет; а людей его: дв. Глазатой, дв. Исак, дв. Ошурок, сеют ржы 14 коробей, а сена косят 100 копен, 4 обжы. А деревень за слугами»: (далее идут в подробностях 38 деревень). 14 коробей ржи — это 98 пудов.

Волостка принадлежит князю Ивану Пужбальскому и его детям. В сельце Бологом живет сам князь Семен Иванович Пужбальский. Рядом церковь и здесь же люди Семена: 3 двора, 3 человека м.п., 4 обжы (т.е. 20 десятин). К сельцу относятся всего 3 деревни, среди них деревня Глубочиха (в ней 3 двора, 2 обжы, 3 чел. м.п.; среди них — двор Ивашко Хруль с его людьми в двух дворах) Всего у сельца Бологое деревень — 3, дворов — 6, земли — 5 обеж (т.е. 25 десятин), людей — 6 чел. м.п.

В волостку Пужбальских входит деревня Даниловская (в ней двор князя Ивана Ивановича Пужбальского и 2 двора слуг — людей его (3 чел., 3 обжы). К этой деревне относятся 33 деревни с крестьянами (всего с деревней Даниловской — 34): Подлипье, Городок, Видемле, Коньско, Люликово, Коньское, Раменье, починок Темная Веретея и др.

По деревне Даниловская:

Деревень — 34;

Дворов — 92;

Земли — 84 обжы (т.е. 420 дес.);

Людей — 96 чел. м.п.

Всего по волостке:

«Деревень и с селцы» — 37;

Дворов — 104 +2 церковных = 106;

Земли — 96 (т.е. 480 дес.);

Людей — 112 чел. м.п.

В среднем на 1 двор по волостке — 4,5 десятины.

Угодья Пужбальских — в Кафкине озере (Сивцово плесо) — 2\3 плеса, а 1\3 принадлежит братьям Шалимовым.

— «Великого князя волостка Федоровская да Кузминская, Семеновых детей Бологовского, да Олферьевская да Федотовская да Степановская да Васковская, Федоровых детей Фатьянова Бологовского ж, за князем Иваном да за князем Семеном, за княж Ивановыми детми Пужбалского, в поместiе».

Селцо Бологая Гора (11 дворов — 12 обеж земли — 11 чел. м.п.).

Селцо Горка (дворов — 6, земли — 6 обеж, людей — 6).

Волостка ранее принадлежала детям Семена Бологовского, а на момент переписи принадлежит детям князя Ивана Пужбальского — Ивану и Семену, в поместье.

Итого по волостке: деревень — 27 (с двумя сельцами);

Дворов — 90;

Земли — 89 обеж (т.е. 445 дес.);

Людей — 93.

Известные ныне селения: сельцо Бологая Гора, сельцо Горка, деревня Боровичи, деревня Высокое (3 — 3 — 3), деревня Скробово.

Итого по обеим боярщинкам князей Пужбальских (пп. 2 и 3):

Сельцо — 3 (Бологое, Боло́гая Гора, Горка);

Деревень — 62 (с починком и пол — пустой деревней);

Дворов — 196;

Земли — 185 обеж (т.е.925 дес.);

Людей — 205 чел. м.п.

Их угодья: оз. Долгое, оз. Видемле, оз. Конское, оз. Озеревичи — все принадлежат им. Озеро Глубокое (половина Пужбальских), озеро Островец (четвертый жеребей), озеро Болозское (их).

Из всех Пужбальских наиболее сильная боярщинка у Ивана Ивановича Пужбальского (деревня Даниловская с деревнями) по количеству земли и людей, но слуг у него меньше.

— «Великого князя волостка Лукинская Толстого с Варежские улицы за Ондреем, Микитиным сыном Заболотцкого, в поместiе».

Селцо Зазмеинко: а в нем двор Андреев, а в нем сам живет; а людей его: (3 двора — 1 обжа — 3 чел. м.п. + сам). Ранее в сельце жил ключник.

В деревне Огрызково также живут люди Андрея Микитича Заболоцкого: 3 двора — 2 обжы — 3 чел. м.п.).

Всего в волостке А. М. Заболоцкого (ранее принадлежала новгородцу Луке Толстому):

Деревень — 21 (плюс сельцо Зазмеинко) = 22;

Дворов — 46 (крестьянских — 42);

Земли — 44 обжы (т.е. 220 дес.);

Людей — 52 м.п.

Ныне известные деревни: Огрызково. Подол, Прудище, Дорогань.

В среднем на 1 двор приходилось по 4,8 десятины.

— «Великого князя деревни Марфинские Розстригины за Марьею, за Дмитреевскою женою Волынского, в поместiе».

Деревня Царево: а в ней двор Марьин с сыном, а в нем сами живут, сеют ржы 3 коробья, а сена косят 40 копен, обжа. 1 двор — 1 обжа — 2 чел. м.п.

Ранее волостка принадлежала новгородке Марфе Розстригиной. Теперь — помещице Марье Дмитриевне Волынской. Деревень к Цареву: 12 с крестьянами плюс дер. Царево (из них деревня Захоловье Михайловского погоста).

Всего селений у М. Д. Волынской — 13;

Дворов — 24;

Земли — 21 обжа (т.е. 105 дес.). Из этих обеж Марья с сыном пашут одну обжу на себя;

Людей — 26 чел. м.п. (Марья — помещица не в счет).

В среднем на 1 двор приходится 4,4 десятины. Известные ныне деревни: Долгое, Крутец, Сонино (уж не Сонина ли роща?).

— «Великого князя деревни Пантелеевские Олисова с Иворовы улицы за Федком, за Ивановым сыном Волынского, в поместiе».

Деревня Дора: а в ней двор Федков, а в нем сам живет; двор человека его Онкудинко. А сена косят 30 копен, обжа».

Группа деревень новгородца Пантелея Олисова передана в поместье Федке Ивановичу Волынскому. Всего набирается деревень — 10;

Дворов — 16;

Земли — 15 обеж (т.е. 75 дес.);

Людей — 16 (помещица М.Д.Волынская не в счет).

У помещицы М.Д.Волынской в расчете на 1 двор крестьянский приходится 4,7 десятины. Угодья ее: озеро Удаль (как и было до нее).

— «Великого князя деревни Михалевские. Федорова сына Корповского, за Костею за Власовым, за Семеновским человеком Брюхова, в поместiе».

Деревня Головково — общая с деревней Степановской Шалимова, на Микитинской половине Головкова: двор Власов, а в нем сам живет, сеет ржы 6 коробей, а сена косит 40 копен, 2 обжы.

1 двор — 2 обжы — 1 чел. м.п. (отец Кости сам Влас Брюхов).

Деревень всего — 6;

Дворов — 12;

Земли — 12 обеж (т.е. 60 дес.);

Людей — 12 чел. м.п.

В среднем на 1 двор — 5 десятин, т.е. обжа. Известные деревни: Головково (позднее будет усадьба), Городок, Козино.

— «Великого князя деревни Кипреановские Арзубьева на Святом озере за Костею ж за Власовым в поместiе».

Помещик Костя Власов:

Деревень — 6;

Дворов — 8;

Земли — 9 обеж (т.е. 45 дес.);

Людей — 9 чел. м.п.

Известные на сегодня деревни: Олухново, Тюшино. В среднем на 1 крестьянский двор — около 6 десятин. Итого в обеих боярщинках у помещика Кости:

Деревень — 12;

Дворов — 20;

Земли — 21 обжа (т.е. 105 дес.). Из этих обеж Костя пашет на себя 2 обжы (барская запашка). Его угодья: в Святом озере Косте пятый жеребей, что принадлежал ранее Кипреяновской Арзубьева. В озере Стречине ему пятой же жеребей, что принадлежал ранее Кипреяновской.

— «Деревни монастырские Воскресенского монастыря, что конец Никитцкие улицы, волостка Захаровская, Яковля сына Хромово, что им дал князь велики противу их обеж».

Ранее принадлежали Захару Яковлевичу Хромому с Новгорода, а ныне — Воскресенскому монастырю. Главная деревня — Починок (13 дворов, 9 обеж земли, 13 чел. м.п.). Всего у монастыря:

Деревень — 9;

Дворов — 32;

Земли — 26 обеж (т.е. 130 дес.);

Людей — 32 чел. м.п.

В среднем на 1 двор приходится 4 десятины, менее обжы.

— «Деревни Кипреановские Арзубьева на Святе озере за Новоторжцы, что им дал князь велики против их земель Новоторжских.

За Тимохою, Олександровым сыном»:

Деревень — 4 (в одной деревне двор есть, но пашни еще нет);

Дворов — 4;

Земли — 3 обжы (т.е. 15 дес.);

Людей — 4 чел. м. п. В среднем на 1 двор — около 4 десятин.

Деревни Сенки Александрова:

Деревень — 3;

Дворов — 4;

Земли — 4 обжы (20 дес.);

Людей — 4 чел. м. п. В среднем на 1 двор — около 4 десятин.

Известные деревни — Святое, Мокрицы, на Рядку на реке Остреце.

Деревни Ивашко Степанова:

Деревень — 3;

Дворов — 3;

Земли — 4 обжы (т.е. 20 дес.);

Людей — 4 чел. м. п. В среднем на 1 двор — около 7 десятин.

Деревни Фомы Онофреева:

Главная — деревня Тул (двор Фомин, сам живет и его люди; обжа);

Деревень — 6;

Дворов — 5;

Земли — 7 обеж (т.е. 35 дес.);

Людей — 5 чел. м. п. В среднем на 1 двор около 7 десятин, а деревня Мокрица пуста.

— «Деревня Яхнова Гора своеземцова Мишка Демехова»:

Деревень — 1;

Дворов — 2;

Земли — 1 обжа (т.е. 5 дес.);

Людей — 2 чел. м. п. В среднем на 1 двор — 2,5 десятины.

Сводная ведомость по погостам Бологовского края 1495—1498 годы

№ п\п! деревень с сельцами и починками! дворов с боярскими! людей муж. п.! земли в десятинах!

— ! — — — ! — — — ! — — — ! — — — ! — — — ! —

1.! Бологовский! 186! 448! 469! 2150!

2.! Сеглинский! 193! 491! 557! 2092,5!

3.! Рютинский! 183! 413! 439! 1632,5!

4.! Вознесенский! 142! 311! 348! 1327,5!

5.! Туренский! 137! 267! 292! 1230!

6.! Пиросский! 121! 210! 222! 1042,5!

— ! — — — ! — — — ! — — — ! — — — ! — — — ! —

ИТОГО:! 962! 2140!2327! 9475,0!

_______________________________________________

В среднем на один двор приходилось по всей Бологовщине 4,43 десятины пахотной земли. Общее число жителей с учетом женского пола нужно увеличить минимум в два раза, т.е. составит примерно 4654 человек обоего пола. Средняя наполняемость деревни: дворов — 2,2; людей — 2,4 чел. мужского пола.

Перепись 1550 — 1560 годов

Со времени первой переписи 1495-х годов прошло полвека, и новгородские пятины, уже при царе Иване IV Грозном (1530—1584), были московскими чиновниками обследованы вновь. Писцовые книги 1550—1560 годов зафиксировали большие изменения не только в фамилиях землевладельцев — помещиков, но и в хозяйственной жизни. Деревни, села пустели, многие исчезли, обезлюдели, превратившись в «место, что была деревня», т.е. в пустоши и урочища. Много земли не обрабатывалось, многие хорошие покосы не выкашивались. Даже отдельные поместья исчезали, а землю приходилось возвращать великому князю, что для государственной казны было крайне невыгодным.

Большие изменения затронули бывшую волость купцов Шалимовых. Она превратилась в заурядную волостку, разделившись на две части и при этом сильно деградировав. Одна часть — во главе с сельцом Медведево — после Шалимовых оказалась в руках Молчана Яковлевича Каменского, а ныне (на момент переписи 1550-х годов) принадлежит Иванцу (Ивашке) Григорьевичу Каменскому. У него 3 деревни «живые», а 4 деревни пусты. Всего 21 обжа земли (105 десятин), из них 14 обеж (т.е. 70 десятин) запущены, вышли из землепользования. Московские помещики оказались хуже татар. Угодья те же, что были при Шалимовых полвека назад (озера Бологое и Кафкино — по участку в каждом).

Вторая часть — деревни Хирово, Озеревичи и другие (всего 7 деревень) после Шалимовых досталась семейству помещиков Бакакиных — Истоме Ивановичу Бакакину, а ныне принадлежит его детям — Иванцу и Васке Истомовым Бакакиным. Из 21 обжы 8 обеж пусты, зарастают бурьяном, кустами. По всему видно, как при московских хозяевах Земля Новгородская доходит «до ручки».

Волостка Федоровская с центром в Бологой Горе в 1495 году принадлежала князьям Пужбальским (Иван и Семен Пужбальские). После них попользовался волосткой Сенка (Семен) Офросимов и братья Федор и Кузьма Семеновичи Бологовские. На середину ХVI столетия ею пользуются братья Федко, Васюк и Микифорок Семеновичи Офросимовы. Центр — сельцо Бологая Гора с 6 деревнями, всего 21 обжа пахоты (т.е. 105 десятин). В сельце Горка с 4 деревнями и починком живет помещик Григорий Петрович Арцыбашев с детьми — Невзор, Керий и Тороп. Тороп Григорьев Арцыбашев, по всей видимости, живет отдельно, в деревне Подшвино, где имеет 5 обеж пахоты (из них 3 обжы пашет на себя, т.е. барскую запашку, а 2 обжы «со крестьяны»).

Другой, бывший центр волостки — 1495 года, деревня Даниловская в переписи 1550 года вообще не упоминается.

Часть волостки после Пужбальских и детей Бологовского великий князь передал в поместье Косте Ивановичу Офросимову с сыном Богданцом — 6 деревень и 19 обеж (т.е. 95 дес.). На момент переписи поместье исчезло, все 19 обеж: «Ныне то поместье пусто все и не пашет и сено не косит нихто, и хоромов нет». Деревни превратились в пустоши. Такая участь постигла и былую деревню Высокое: за истекшие 50 лет бездарного помещичьего произвола деревня стала пустошью Высокое. Теперь она возродится усадьбой только в ХVIII столетии, когда эти места приглянутся Мельницким.

Относительно крупным поместьем оставались деревни и земли вокруг сельца Зазмеинского (владеют помещики Заболоцкие — Степан и Михалец Терентьевичи Заболоцкие). У них в наличии кроме сельца еще 21 деревня, 44 обжы (т.е. 220 десятин). Это такие деревни, как Огрызково, Раменье, Подол, Дорогини, Прудищи и другие. Угодья изобилованы хорошими пожнями — покосами. Сена накашивают до 1000 копен на отхожих пожнях по реке Коломнице, возле Кафкина озера до Лисьей реки (Лисиницы), на Семи Нивицах; на речке Боло́жице под Великим Ельником накашивают еще 60 копен.

Деревни новгородки Марфы Розстригиной после 1495 года были переданы в поместье Волынским (деревня Царево, где поселилась «москвичка» Марья Дмитриевна Волынская с сыном, и к ней еще 12 деревенек с 21 обжею (т.е. 105 дес.). В середине ХVI столетия этим поместьем заправляла вдовая жена Волынского Ульяна Ивановна Волынская. Но у нее поместье заметно поубавилось — всего 4 деревни (2 из них пусты): «обжу пашут на Ульяну (барская запашка), а со крестьяны 2 обжы, а 4 обжы пусты, 3 обжы пашут наездом, а обжа не пахана». Земля оставалась, а людишки, судя по всему, разбегались или вымирали. Это деревни: Захарьино, Долгое, Бор, Котово.

Деревни Глубочиха, Подлипье, Мишнево и другие с угодьями — озерами Долгое, Видомле, Конское, Зеревичи, Бологовское, Глубокое, Островец принадлежали князю Богдану Ростовскому.

Бывшие деревни Кипреяновские Арзубьева (новгородца) по переписи 1495 года принадлежали помещику Косте Власову (Брюхову) — 6 деревень, 9 обеж. А позднее это небольшое поместье досталось Ивашке Лопухину, после его смерти — сыну Авису Ивановичу Лопухину. Но и это поместье «осталося за делом, царя и великого князя пустошь Микулино, 2 обжы пусты, и хоромы обвалялися, не пахано и сено не кошено». Это — район озер Святое, Стречино.

Почти не затронули новые веяния группу монастырских деревень, принадлежавших Воскресенскому монастырю (всего 9 деревень с центром в деревне Починок); только одна деревня из 9 пуста; обеж — 26 (т.е. 130 дес.) — сколько и имелось 50 лет назад.

Перепись 1648 — 1678 годов

В настоящее время в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) в фонде Поместного приказа (Ф. 1209) хранятся записные вотчинные книги XVII века. В писцовых книгах содержится список лиц и населенных мест, упоминаемых именно в Бологовском погосте (это абсолютно уникальный архив в превосходной степени). В связи с возложенной на Поместный приказ функцией контроля за движением феодальной собственности в книгах также регистрировали светские земельные сделки, как правило, фиксирующие переход владений в другой род (акты купли-продажи, завещания, заклада, передачи в приданое и другие). Записные вотчинные книги представляют собою рукописи, писанные приказной скорописью XVII в. Они состоят из копий челобитных заинтересованных лиц, приказных памятей, текущих выписок, актов и других документальных материалов.

Следует отметить, что первично делопроизводство по регистрации вотчинных сделок велось в столбцовой форме. После завершения дела его материалы полностью переписывались в книги для удобства при использовании в дальнейшем, по листам книг проставлялись скрепы дьяков и подписи участников сделок, что придавало им правовое значение. Книги более позднего времени отличаются как форматом, так и характером регистрационных записей.

Весь этот материал документов, находящихся на хрнение в РГАДА, позволяет изучать содержание рукописных книг с середины XVI и до начала XVIII века. В этих документах отражены все направления русской жизни, и что интересует нас особенно — в частности генеалогия широких слоев служилого сословия государства.

В 1648 году проживал в Бологое со своими крестьянами Андрей Тимофеев сын Пестриков. В 1678 году Бологое и Огрызково писаны за его детьми, Михаилом Андреевым сыном Пестриковым и Мартемьяном Андреевым сыном Пестриковым.

«За Мартемьяном Андреевым сыном Пестриковым Село Бологое а в нем двор ево помещиков, да во дворе бобыль Тимошка Фомин у него сын Микитка осми лет да племянники Афонка Федка Куземка десяти лет Федка пяти лет Деревни Огрыскова а в ней крестьяне во дворе Васка Федоров у него дети Елисейко Исачко 10 лет у Елисейка сын Поликарпко 3 лет да племянники Матвейка Устинко 15 лет Мирошка 13 лет Терешка 11 лет во дворе Сенка Григорьев у него братья Карпушка Мишка Федка Алешка 15 лет Ивашка 12 лет Афонка 10 лет Трошко… у него дети Гришка 10 лет Тимошка 3 лет…» (РГАДА, ф.1209, Писцовые книги XVII — XVIII вв.)

К топонимике города Бологое

Версии есть различные, вплоть до квази-«патриотичных» притянутых «за уши» надумок (Бо́лого — хорошо, как надо, «доброе» и т.п.), никак не связанных смыслом. Напомним, что любые искажения — это ещё варианты, как разночтения, так и ошибки письма. Неполногласный вариант Благое иногда находит проявление в топонимии региона, но не существенно. В основу предлагаемой нами версии положен природный фактор.

В ближайших окрестностях города Бологое есть целый ряд объектов с исторически сложившимися названиями, игнорировать которые, занимаясь топонимикой, мы не имеем права: озеро Болого́е, село, город Болого́е, Боло́гое Болото (1909 год: село Бологое Болото — НЖД, 48 жилых строений, 120 жителей, ж.д. служащие, расположено на озере Бологое; почти самостоятельное селение на территории нынешнего города, известное ныне как Елагино; название «Бологое Болото» официальное), Боло́гая гора и сельцо, усадьба Боло́гая Гора («сельцо Бологая Гора, а в нем церковь Илья Пророк…» — 1550 год), речка Боло́жица («… на отхожих пожнях на речке на Боложицы под Великим Елником…» — 1550 год). Все эти названия однокоренные. Истина здесь.

Гора Боло́гая есть, но слова (прилагательное, что существенно при склонении) «бологий, бологая» нет даже в «Словаре редких и забытых слов» (Сомов В. П., М., 2006 г.) и других специфических словарях. Слово «боло́гий» утеряно.

Пришлось слово реанимировать путем знакомства с Бологой горой непосредственно. Исследование местности показало, что главным признаком рельефа, конфигурации Бологой горы является ее пологость, имеющая форму слабой синусоиды. В словаре В. И. Даля: «пологий — покатый, наклонный, откосый, скосоватый, идущий некруто под гору или в гору, не по уровню, а исподволь, склоном или подъемом. Один бок горы крутой, другой пологий». Все это очень точно подходит к Бологой горе (находится в окрестностях города). Наши предки не любили мудрить. Названия, прозвища давали по главному признаку. Особенность окружающего рельефа как бологого, покатистого и легла в основу названия Боло́гой горы (сегодня мы бы назвали ее — Пологая гора), озера Боло́гого (берега действительно пологие), а от него селения Боло́гое.

Вот поэтому предки в XV — ХVI вв. писали: «… над озером Боло́гим», а не над озером Болого́е, потому что слово — прилагательное, в творительном падеже. На протяжении последующих столетий прилагательное «боло́гий» постепенно забылось (в чем нет ничего особенного, уж коли, как видели выше, исчезали — забывались целые поместья, деревни), став существительным, закрепившись в названиях «Болого́е» (озеро и селение) — субстантивированное прилагательное среднего рода.

Так что Болого́е — от старинного слова «боло́гий», уже затерянного во времени и памяти, т.е. «пологий». А фраза ХV века должна произноситься: «сельцо Боло́гое над озером над Боло́гим». Почувствуйте ее музыкальность!

Выводы

• Потеря независимости Новгородской боярской республики и последующее включение ее пятин и погостов в состав Московского государства в короткий срок привело к существенной деградации хозяйственной жизни в Бологовском погосте Деревской пятины.

• Бологовский погост в составе независимого новгородского государства был во многом более развит, стабилен организационно, самодостаточен, что полностью подтверждает перепись 1495 — 98 годов. Господство Москвы ничего хорошего краю не принесло. До 1478 года новгородским (бологовским) крестьянам жилось лучше.

• Меньше всего московские веяния затронули монастырское землевладение, что лишний раз подчеркивает незаинтересованность новых светских феодалов в развитии территорий. Рвачество. В такой ситуации свои могли быть хуже чужих, что подтвердит гражданская война в период польской интервенции ХVII века.

 Обжа. О размере обжи в литературе нет однозначного определения. Исследование «Переписной оброчной книги Деревской пятины» 1495-х годов показывает, что обжа равна 5 десятинам, лук, соответственно, равен 10, а соха — 15 десятинам. (Н. Ласточкин. История села Рютино. / См. «Вече Твери» от 5 января 2000 г.).

Глава 3. ХVIII век

Историческая топография Бологовского края

Пред нами «Генеральной геометрической план города Валдая и его уезда состоящему в Новгородском наместничестве сочинен в новгородской межевой конторе в 1788 Года генваря 10 дня» с гербом Императрицы Екатерины II. Фотокопия 2006 года сделана с оригинала не очень качественной сохранности. На 14 листах крупного формата размещена практически вся Бологовщина: села, сельца, деревни, водяные мельницы, дороги большие — столбовые и проселочные, озера, реки и ручьи, болота, сенные покосы, лесные массивы, пашни, мосты, столбы и ямы. Все географические объекты подписаны не очень разборчивым почерком, но в большинстве случаев разобрать можно, тем более зная современную географию Бологовского района.

Документ представляет несомненный интерес для краеведов — районщиков, всех интересующихся исторической географией, современным состоянием темы, подлинностью названий, исторической ретроспективой Бологовщины. Воспользуйтесь интерактивным поиском старых карт, путем наложения координат на сайте www.etomesto.ru (старинные карты с наложением на современные).[1]

Сельцо Бологое и окрестности

Сразу бросается в глаза, что уже к концу ХVIII века относительно густозаселенными были земли, примыкающие к озеру Бологое с востока: два сельца — Бологая Гора и Долгое; пять деревень: Медведево, Горка, Высокая, Подлипья, Починок. В северо-западной части озера Бологое — сельцо Бологое и сельцо Данилово (на мысу; в 1495 году — княжеская «деревня Даниловская»). Севернее озера Бологое, на некотором удалении от него, за ручьем Безымянным, впадающим в небольшое озерцо Змейно, почти на самом его берегу, размещалась довольно обустроенная в сравнении с другими деревнями окрестностей деревня Агрызково. На удалении от Агрызкова (на северо-восток) — деревня Пруды. На значительном удалении от озера Бологое (западнее) отмечены сельцо Орефино, рядом деревня Горка, южнее озера Осовец — деревня Затворец; примыкает к южной оконечности озера Славенское деревня Григино. Других сельцов и деревень в ближайших окрестностях озера Бологое на карте нет.

Сельцо Бологое в 1495 году являлось центром небольшой экономической волостки и принадлежало князю Семену Ивановичу Пужбальскому, который и жил здесь же. К сельцу князя тогда относились всего три деревеньки, в которых было 6 дворов, 6 человек мужского пола с 25 десятинами пахоты. Конечно, это были далеко не все владения князя (основные за пределами нашего края), но сам факт, что он избрал местом своего жительства именно сельцо на берегу озера Бологое, говорит о привлекательности места.

В ХVI веке, вероятно, после смерти князя Семена сельцо Бологое (и в виду его экономической слабости) временно теряет свое значение. Хозяйственная жизнь всей этой (Федоровской) волостки сосредотачивается в сельце Бологая Гора (в 1495 году сельцо принадлежало князьям Ивану и Семену — детям князя Ивана Пужбальского, а князь Иван — отец Пужбальский был хозяином деревни Даниловской). Важный экономический центр края 1495 года княжеская деревня Даниловская в переписи 1550 года вообще не упоминается. На карте уезда 1788 года — «сельцо Данилово». На середину ХVI века Федоровской волосткой с центром в Бологой Горе владели братья Офросимовы (Федко, Васюк и Микифорок Семеновичи). Наиболее живучим и стабильным оказывалось это сельцо. Оно устояло даже в тяжелые десятилетия первой половины ХVI столетия и последующие времена (вплоть до 1917 года).

Деревня Высокое 1495 года к 1550 году стала пустошью Высокое, на карте уезда 1788 года снова присутствует «деревня Высокая» — возродилась несколько ранее, чем на мысе озера рядом с нею появится усадьба Высокое Мельницких До них пустошь, а значит, и деревня Высокая располагали 15 десятинами пахоты (т.е. общей сложностью хорошее поле). В виду запустения и «ненужности» эти обжы помещика Офросимова были переписаны на детей Семена Бологовского Федора и Кузьму. В 1793 году земли деревни Высокая уже принадлежали вышневолоцким помещикам Мельницким, которые в бологовском крае владели также землями деревень Долгое, Агрызково, Медведево, Макарово, Лопатино, частью земли села Бологое, передавая их по наследству. В сельце Бологое одной из первых Мельницких жила барыня Степанида Богдановна Мельницкая (по всей видимости, вдова, с взрослыми детьми). Бологовские земли ей достались в приданое от отца, после замужества за Мельницким «отъ Богдана Мартемьянова сына Пестрикова