Магический мир природы рядом, но так ли просто в него проникнуть? Это возможно, если есть проводник. Таким проводником для горожанина и вчерашнего школьника, а теперь лесника на байкальском заповедном берегу, становится эвенк Мальчакитов, правнук великой шаманки. Его несправедливо обвиняют в поджоге, он бежит из кутузки и двести километров пробирается по тайге — примерно так и происходили прежде таежные драмы призвания будущих шаманов. Воображаемая родовая река Мальчакитова Энгдекит протекает между жизнью и смертью. Несет она свои воды и между домиками, населенными отшельниками-учеными, мечтающими о заповеднике нового типа, в котором сохранялись бы не только звери и птицы, но и его работники — трудяги и созерцатели, начертавшие на своем знамени девиз нестяжательства. Обтекаемая рекой Энгдекит, стоит на берегу гора Бедного Света, где ткут свой извечный диалог Адам и Ева. Пара орланов, кабарга и медведь — тоже герои этой книги, получившие в ней право голоса. И эти голоса вместе с голосами людей звучат красочной и драматической песнью, «Песнью тунгуса».
Великолепная книга. В прошлом году был я в родных местах Миши, в Баргузинской части Байкальского заповедника. Тем интереснее было читать книгу О. Ермакова «Песнь тунгуса». Несправедливо обвиненный в поджоге безобидный эвенк Миша Мельчакитов, двести верст пробирается по тайге в родные места. Еще много чего с ним и вокруг него происходит. И та судьба тунгуса, круто развернувшаяся в конце 1980-х, - это история для будущих шаманов. Таким шаманом и стал О. Ермаков. В его камлании-книге есть все: детектив, мистика, пьеса, радиоспектакль, истории о животных, ирландские саги, сказки и песни шаманов. Кто знает, может шаманом станет и сам Миша Мельчакитов. Наверняка станет, с его то песнями тунгуса! А во всем о чем пишет О.Ермаков и над всем вообще всегда будет Байкал. Байкал, который и остается навсегда с теми, кто его видел.
Да и все другие вопросы, тысячи слов, которые Мишка слышал с рождения, крики и смех, слезы, птичьи голоса, рев моря, треск дров в печке, причитания бабушки Катэ, ругань дядьки Кеши или его жены тетки Зои, рык медведей по весне, когда они вываливаются из берлоги и пробивают свои затычки, кличи лебедей, кряканье уток, шум дождя и тишина туманов, костяной стук оленьих рогов с хорканьем и храпом, грохот прибоя, камнепада, шуршание камусных лыж по снегу, змеиный шелест язычка керосиновой лампы, вжиканье лезвий коньков на ногах черноволосой Лиды, ее смех, и рокот двигателей парохода, рассекающего черные воды Байкала, смешанные с холодом и неясными бликами звезд и бортовых огней, — все эти зву
Иногда мне кажется, что заповедник созерцания и должен быть музыкальным, таким царством музыки… Довольно смутная мысль, неопределенная, так сказать, греза, и, скорее всего, совершенно бесполезная. Но, как говаривал старина Кант, наиболее красиво то, что бесполезно.