Этот город на востоке Речи Посполитой поляки называли замком. А русские — крепостью на западе своего царства. Здесь сходятся Восток и Запад. Две частные истории, переплетаясь, бросают яркие сполохи, высвечивающие историю страны.
Ұқсас кітаптар
Пікірлер5
👍Ұсынамын
Прекрасная книга о красоте истории и жажде жизни и спасении. О слепой любви к девушке, которая погубила одного, сделала другого страдающим. Прекрасная историческая часть
👍Ұсынамын
🔮Қазыналы
💡Танымдық
💞Романтикалық
🚀Көз ала алмайсың
Одна из любимых книг, купила в бумаге, перечитывала. И автора теперь читаю. Он умеет видеть красоту в мелочах, от его книг веет романтикой путешествий и добротой. Главный герой этой книги - город Смоленск, его история, его люди, портреты, характеры. Словно сама побывала в интересном и насыщенном событиями и знакомствами путешествии. То есть, теперь мечтаю побывать в Смоленске.
💤Іш пыстырады
Скажу честно - не стала дочитывать. Сама удивлена, обычно мусолю до последнего.
Вроде и завязка интересная - совмещение времён. И любовная история есть, даже две.
Но не мой жанр, однозначно.
Мне скучно было на страницах, заполненных сотнями мелких деталей бытоустройства молодого шляхтича Николауса. История современного свадебного фотографа показалась ещё скучнее от постоянного упоминания западных рок-групп, каких-то телефонных разговоров.
Многословно и нудно.
Вроде и завязка интересная - совмещение времён. И любовная история есть, даже две.
Но не мой жанр, однозначно.
Мне скучно было на страницах, заполненных сотнями мелких деталей бытоустройства молодого шляхтича Николауса. История современного свадебного фотографа показалась ещё скучнее от постоянного упоминания западных рок-групп, каких-то телефонных разговоров.
Многословно и нудно.
Дәйексөздер19
Тихий щелчок. А на самом-то деле эта пасть ненасытная сожрала вид целиком, кусок этого февральского пространства с деревьями, корявым железом, домом. И какая-то часть жизни самого Косточкина ушла туда. Он всегда чувствовал это, испытывая необъяснимый кайф. Как осьминог, он разбрасывал щупальца, кадр отсекал их, и они начинали какую-то свою жизнь. В каждом кадре и была сокрыта его жизнь тоже. Он щелкнул еще раз, вгоняя свою плоть в пространство на горе, и услышал то ли тихий оклик, то ли всхлип, обернулся. У колонки стояла женщина в затертом, ветхом зеленоватом пальтишке, в вязаной темной шапке, с бледным лицом. Она набирала воду и ничего не говорила, но когда Косточкин, спрятав фотоаппарат, поравнялся с ней, спросила:
— Что же вы это фотографируете?
Голос у нее был грудной, странно задушевный, но звучал в нем упрек.
— Что? — спросил он с деланным недоумением и начинающимся раздражением. Сколько уже у него было всяких стычек по этому
— Что же вы это фотографируете?
Голос у нее был грудной, странно задушевный, но звучал в нем упрек.
— Что? — спросил он с деланным недоумением и начинающимся раздражением. Сколько уже у него было всяких стычек по этому
Все можно превратить в дубину, — сказал Косточкин. — Или в костер.
Что-то меняется, да? Но это же и есть настоящая цель любого путешествия.
