Оглавление

Всем моим землякам, погибшим в Чечне, посвящается

Aut viam inveniam, aut faciam

(* Лат. Или найду дорогу, или проложу её сам)

Все события и действующие лица вымышлены, совпадения случайны. Автор может не разделять точку зрения персонажей.

ПРОЛОГ

Я назвал свое «творение» -роман, хотя правильнее было бы назвать его «записки графомана». Положа руку на сердце признаюсь честно, да и читатель сам поймет, если хватит терпения дочитать конечно, что писатель из меня как из собачьего хвоста сито. Но желание писать было столь велико, что я не взирая ни на что снова и снова пытался создать не роман –нет, хотя бы простенький рассказец который просто был бы кому-нибудь интересен, даже не так, а который просто кто-нибудь хотя бы дочитал до конца. Но все мои опусы были написаны настолько коряво, диалоги были настолько чудовищны, что я и сам не мог читать их без отвращения и содрогания. Не знаю почему но когда я в своем воспаленном воображением мысленно их рисовал то и сюжет и диалоги складывались настолько складно и интересно, что я был просто в неописуемом восторге. Я тут же хватался за бумагу и ручку и вот тут то происходило самое интересное- все мои остроумные обороты, искрометные диалоги, изящные фразы превращались в откровенную дрянь. Но я не отчаивался. Снова и снова с удвоенным упорством я продолжал писать. Изводились кипы бумаги. Мусорное ведро в доме наполнялось в два раза быстрее чем обычно. Но результат был все тот же-ничего путного я сочинить не мог. После я забросил на некоторое время свои литературные опыты, но не из-за того что охладел к сочинительству, нет, просто я стал размышлять что я делаю не так. Почему как только я беру в руки ручку чтобы записать очередной шедевр, мысли сразу превращаются в неуклюжие нелепые фразы? Может все дело в способе создания? И я обзавелся диктофоном! Дела пошли получше. Уже мои творения не напоминали мне уродов-мутантов, а смотрелись как вполне удовлетворительные инвалиды. Прогресс, хоть и небольшой был налицо. Я пошел дальше -стал просто записывать на диктофон рассказы разных людей, а после, с небольшой собственной корректировкой (я ведь все таки писатель),переписывать их на бумагу. Конечно это были не шедевры, но одно то что мои родные и близкие, которых я уже замучил чтением своих предыдущих творений, смогли дослушать их до конца и не послать меня по короткому и всем известному адресу, состоящему, как принято, из трех или пяти букв. Одно только это вселяло в меня оптимизм и надежду. Ввиду того что моя работа связана с поездками, порой очень долгими, а в поездах люди становятся очень разговорчивыми, то недостатка в сюжетах у меня не было. Так было и на этот раз. Дорога предстояла очень длинная –несколько суток да еще зимой. Моим попутчиком оказался мужчина лет сорока, прилично и со вкусом одетый и совершенно седой. Мы познакомились. Оказалось что он едет до той же станции что и я. Как обычно бывает в дороге мы разговорились, незаметно перешли на ты, потом немного выпили, я рассказал ему о себе, он о себе. Разговор был так ни о чем, обычный дорожный треп. Потом опять же как обычно водится мы еще немного выпили, потом еще и еще. Хорошо что в купе мы были одни, можно было не стесняясь говорить о чем угодно. Мы и говорили. Но я на всякий случай включил диктофон, и как оказалось впоследствии не напрасно. Рассказ моего попутчика я и предлагаю вашему вниманию, практически без сокращений и отсебятины.

ГЛАВА1

Я очень любил свой город. Именно любил. Потому, что его уже нет. Его убили зимой 95.Но он у меня в памяти остался навсегда живым. Я отчетливо, стоит только закрыть глаза, вижу его целым и невредимым. Мысленно гуляю по его улицам, встречаю на них друзей, разговариваю с ними. Наваждение порой бывает таким сильным, что очнувшись я даже не сразу могу понять где я нахожусь. А нахлынувшие воспоминания все идут и идут чередой -вот уже мне становится страшно -я гоню их прочь, но они все сильней и сильней наваливаются на меня. Наверное так сходят с ума. Если так то я наверное уже в конце этого пути….

В тот день я как всегда собрался идти на работу. Жил я один- почти все родные и семья из Грозного уехали, устроились кто где а я остался. Не уехали и мои престарелые родители, которые жили на другом конце города. Отец считал себя потомственным терским казаком и категорически отказывался уезжать, считая все эти беспорядки временным явлением и что скоро все будет как раньше. Да и ехать нам было некуда если честно говорить. Я собственно и остался из-за родителей и надежды выручить за свою квартиру какие-нибудь деньги, но увы, время шло а ее никто не хотел покупать. В урочное время я уже стоял на остановке с такими же бедолагами как я. Работали мы далековато и на работу нас возил вахтовый автобус. Разговоры как всегда были одни и те же- как продать жилье, как уехать, как устроились соседи на новом месте, как кого из соседей убили, ограбили, где раздобыть продуктов, денег, когда будут давать зарплату, как вообще жить дальше. Эти разговоры производили на меня тягостное впечатление. Жизнь которая у меня и так как говорится «не текла молоком и маслом» казалась вообще невыносимой. Я стоял с края автобусной остановки, в разговоры не вступал и старался думать о своем.

Однако прошло уже около часа нашего стояния под пронизывающим, холодным ветром, а автобус так и не появился.,что с ним ранее никогда не случалось. Надо отдать должное на работу нас привозили всегда вовремя, правда с работы привозить, как и платить зарплату отчего-то иногда забывали.

Возле нас остановился «УАЗик». Водитель не спеша вышел и подошел к нам. Я узнал его. Это был водитель начальника пожилой и полный мужчина.

— Автобуса не будет.-грустно сообщил он.- Завтра тоже. Меня начальник послал сообщить, что и работы пока не будет.

На нас его слова произвели тягостное впечатление. Мы стояли как окаменевшие. У всех в голове бились одни и те же мысли: как жить дальше? В одну секунду рушились все призрачные надежды. Теперь зарплату нам дадут нескоро, если вообще дадут. Уже давно уехал УАЗик, а мы все стояли и смотрели друг на друга, перебрасываясь ничего не значащими словами. Декабрьский холодный ветер безжалостно выдувал остатки тепла и мы стали расходиться по домам.

Я пришел домой выпил горячего чая и залез под одеяло. У меня начинался озноб. Незаметно я впал в забытье. Мне привиделся летний день и я маленький мальчик (что меня особенно удивило то, что я видел себя со стороны) иду с мамой по городу. она ведет меня за руку и что-то ласково мне говорит. Слов я не разбираю, но чувствую что говорит она что-то хорошее и от этого на душе становится спокойно-спокойно и почему-то я плачу. Я очнулся. В комнате было темно. День уже прошел. Кое-как я выбрался из постели, озноб не проходил. Из-за нервного срыва, одиночества, или просто из-за простуды я чувствовал себя отвратительно. Кое -как поел и обратно в постель, так проболел я несколько дней. Приближался новый год. И тогда я решил- плюну на эту квартиру, на эти вещи, на весь этот жалкий скарб и уеду на праздник к своей семье в гости. Стал готовиться, покупать подарки, хотя какие я мог купить подарки на свои гроши- так, чисто символически, просто как знак внимания. Но судьба распорядилась иначе.

Однажды вечером мне в квартиру позвонили. Я пошел открывать. Вы не замечали что в каждом городе дверь открывают по разному? В крупных городах России, вначале спрашивают кто там?, в лучшем случае откроют на длину дверной цепочки и только после этого возможно откроют ее полностью. У нас на Кавказе было принято вначале открывать дверь, а потом уже интересоваться целью визита.

Возможно от того, что большие города раньше столкнулись с криминалом и от того оказались и более приспособленными к жизни по «законам джунглей» которая сменила «ужасный» период застоя. Я родился и всю жизнь прожил на Кавказе поэтому поспешил открыть дверь. Едва только щелкнул замок, в дверь сильно ударили. От неожиданного и сильного удара я улетел в дальний конец прихожей. В комнату вместе с трехэтажным матом ввалилась толпа людей в камуфляже. Мне часто приходилось слышать о налетах на квартиры от своих знакомых. Сценарий был как правило один и объекты как правило однотипны- квартиры русскоязычного населения. Русские, армяне, украинцы, евреи, и как ни странно -татары, несмотря на свое магометанское вероисповидание, а как в последствии стало очевидно -все нечеченцы вот основные объекты внимания у этих представителей «гордого и свободолюбивого»народа. Не зря же на знамени этой людоедской банды –волк. Животное не отличающееся ни благородством ни особой разборчивостью к жертве. Главное для них чтобы их стая была больше а жертва как можно более слабой, чтобы ни дать отпора ни убежать не могла.

Но те кто ворвался в мой дом напоминали мне даже не волков, а шакалов. Грязные, провонявшиеся потом и анашой типы. Их заросшие щетиной рожи напоминали маски из фильмов ужасов. В одной газете мне как-то попался заголовок: «обожравшиеся человечиной» -это о моих визитерах, как говорится ни убавить не прибавить, в самую десятку.

Я попытался встать но сильный удар ногой вернул меня на прежнее место немного в поврежденном виде.

— Ты русская свинья, разве так гостеприимный хозяин встречает гостей? -выдохнул мне в лицо перегар и табачный дым один из гоблинов, который у них видимо был за старшего, на боку у него болталась то ли шашка толи японская катана.-Короче или ты сейчас сюда выносишь золото, деньги, ключи от машины и от гаража или я тут тебя зарежу как барана!

Остальная публика сосредоточенно разбрасывала домашние вещи и рылась в шкафах, временами сумасшедшими криками «аллах акбар»выражала полную поддержку своему главарю-упырю.

Я, как можно спокойнее, ответил что золота у меня сроду не водилось, деньги уже несколько месяцев подряд забирают их коллеги на нужды молодой ичкерийской республики, машины у меня уже год как нет а мои носильные вещи их навряд ли порадуют, т.к. они поношены и их даже на барахолке не продать.

— Что ты брешешь собака? (Вообще я даю, так сказать, литературный перевод того что говорил этот потомок Зелимхана, так как в оригинале его фразы состоят из одного мата и междометий и полностью повторять его речи просто неприлично.) -Все знают что у тебя есть машина, а ты тут мне пытаешься баки забить.

Сразу после выступления предводителя два закамуфлированных гостя подняли меня с пола и одновременно ударили в живот. Вас никогда не били в живот два человека одновременно, причем изо всех сил? Непередаваемое ощущение доложу я вам. Оно было настоль ко сильным, что я смог только пару раз открыть рот, силясь вдохнуть воздух, но мне это не удалось и я провалился в темную бездну. Дальнейшая беседа проходила в режиме монолога моего истязателя и непрерывных побоев и продолжалась около получаса. Когда же они немного подустали, я смог отдышаться и предложил им взять ключи и самим убедиться в том что гараж пуст.

Да у меня была когда-то в той далекой хорошей жизни машина, не последней модели «жигули»,в меру потрепанная жизнью, но меня она устраивала да и вообще в те времена любой автомобиль считался если не роскошью то показателем того что жизнь удалась. И вот прошлым летом не дожидаясь когда у меня ее экспроприируют воины джихада, я посадил в нее жену и детей и отвез к теще в тихий уголок нашей родины, где и оставил их всех под присмотром многочисленной жениной родни.

Вся компашка звериными криками и улюлюканием выразила горячее желание проверить содержимое моего гаража. Мне все таки дали возможность кое-как одеться и вытолкали из дома. Гараж был почти рядом с домом, ухоженные и смазанные замки открылись без труда. Взору разочарованных охотников за чужим добром предстал абсолютно пустой бокс и лишь с плаката на стене сурово глядел Чингачгук-Гойко Митич-большой змей кумир всех чечен прошлого настоящего и наверное будущего.

— Где твоя машина сволочь? -стоящий сзади со всей силы ударил меня прикладом автомата. Земля вдруг стремительно понеслась мне навстречу, в глазах вспыхнуло и наступила темнота. Сколько я так пролежал не знаю. Когда очнулся почувствовал что лежу головой на чем-то холодном. Руки и ноги не слушались. Тут же послышался громкий разговор на чеченском языке. Это орали мои сопровождающие. Они громко обзывали последними словами какого-то Хамзата, который не рассчитал силу удара и убил этого «русского козла, ишака, и масса других не менее приятных названий которыми они наградили меня. Я благоразумно после этого решил и далее оставаться трупом, тем более что вопли их становились все громче и все пронзительней и на меня вообще никто не обращал внимания. Как я понял из дальнейших перепалок этому Хамзату предводитель кинул предъяву что благодаря его пустоголовости пропал такой удачный вечер, на это он очень неуважительно отозвался о предводителе и его родне. (Я повторю что это в меру литературный перевод их диалога.) Следом за этим послышались глухие удары. Били по видимому Хамзата, а может быть наоборот. После короткого но содержательного мордобоя послышался всхлип или стон и затем шумное падение в смотровую яму человеческого тела.

— Зря ты его Арби -раздался голос из темноты -ты что кровников не боишься?

— У меня этих кровников уже пятнадцать человек -одним больше, одним меньше. Если бы я кровников боялся я бы вообще из дома не выходи л.Я вообще никого не боюсь.-и через некоторое время добавил -У них в роду уже и мужчин не осталось -кого бояться?

Щелкнула зажигалка, в воздухе поплыл противный запах анаши вперемешку с табачным дымом. Кто-то смачно плюнул, возле моего лица упал зловонный окурок. Вдруг, за воротами гаража послышался шум подъехавшей автомашины. По удаляющемуся топоту ног я определил что вся команда поспешила вон из гаража. Я попробовал подняться. С третьей попытки мне удалось встать на четвереньки, с четвертой –встать на ноги придерживаясь руками за стену. К горлу подкатила тошнота, голова закружилась и я едва не упал в смотровую яму, где уже лежало нечто. что по видимому когда то, откликалось на имя Хамзат.

Хотя стояла ночь и нигде не светили фонари, мои глаза привыкли к темноте и я довольно-таки неплохо все видел. Кое-как я добрался до ворот и выглянул наружу. То что я увидел было ужасно. В свете фар двое громил держали под руки человека, а главарь банды колотил его кулаками по лицу. Старческий голос умолял пощадить его, но разве можно мольбами и уговорами остановить волка который уже обожрался человечиной?

— Ты говоришь воевал? Отфашистов нас спасал?!А на х… ты это делал ….!… …. ….!Еслиб не ты, и не такие как ты мы бы баварское пиво пили и на мерсах разъезжали! -с мерзким смехом глумился предводитель шакалов.

Я узнал того над которым издевались бандиты. Это был хозяин старого «Москвича», старый, больной инвалид войны. Я хорошо знал его, как знал всех своих соседей. Несколько лет назад по нелепой случайности погиб его единственный сын и он остался вдвоем со своей старушкой женой. До последнего дня он занимался тем что таксовал на своем старом авто которое ему бесплатно выдал военкомат как инвалиду войны. (В свободном государстве Ичкерия была свобода во всем, в первую очередь сделали свободными пенсионеров. Их освободили от пенсий! Поэтому каждый пенсионер выживал как мог.) По видимому он хотел поставить машину в гараж. Немощный, больной старик-инвалид лакомый кусок и достойная добыча для настоящего волка!

Тем временем главарь шайки негодяев не унимался. С садистским наслаждением он продолжал избивать несчастного. Старик уже не просил а негромко стонал от страшных ударов которыми одуревший от наркотиков зверь осыпал его.

— Оставьте его! -громко приказал этот звериный вожак. Двое державшие старика одновременно бросили его и в этот момент тяжелый удар армейского ботинка обрушился на его седую голову. Звука падения не было слышно -он утонул в зверином вопле радости и восхищения которым наградили своего главаря ублюдки.

Вся банда ликуя, устремилась к вожделенной добыче –вечер прошел не зря!

За руль влез сам главарь. Двери захлопнулись, двигатель взревел и автомобиль набирая скорость помчался к выходу из гаражного кооператива. Вдруг он остановился со скрежетом включилась задняя скорость. Они вернулись что бы переехать машиной старика! Никому даже в страшном сне я не пожелаю увидеть (и услышать!) как автомашина наезжает на живого человека. Причем наезжает СПЕЦИАЛЬНО ЧТОБЫ УБИТЬ! Когда машина умчалась я держась за стены кое-как добрался до места казни. Зажигалкой я осветил лежащего. Он был мертв.

Я с детства очень боялся крови. Сам вид крови, своей или чужой, мог надолго отправить меня в обморочный нокаут. Да и вообще жизнь в те проклятые нынешней продажной властью, времена, воспринималась как высшая ценность и на убийцу смотрели как на монстра, как на нелюдя. Соответственно и поступали с ними. Зато сейчас благодать-сколько ни завали народу, смертной казни не получишь. А если покойные простая рабочая биомасса-максимум четвертак да и то далеко не факт. Я например знаю что в некоторых зонах юга России даже чеченских боевиков выпускали на волю досрочно, на верное за большие трудовые успехи и отличное поведение.

В этой части повествования произошло досадное недоразумение. После того как мы в очередной раз выпили и закусили, то почувствовали острое желание закурить. Для этой цели мы отправились в тамбур и не успел я выдохнуть первую порцию дыма, как мой интеллигентный и обходительный попутчик схватил меня за горло и чуть не придушил.

— Что сучара ментовская, не нравится? Ты думал че, на фраера напал? Щас я тебя падлу кончать буду! -Его глаза горели таким бешенством, что казалось еще немного и он меня не просто кончит а разорвет на мелкие кусочки.

Это было настолько неожиданно и дико, что я даже не успел испугаться.

— Говори ганд..н, кто тебя приставил ко мне? Чехи или фсбэшники? -он слегка ослабил хватку и я сполз по стене и уселся на заплеванный и замусоренный пол.

Я буквально лишился дара речи, настолько эти фразы не вязались с благородным обликом моего визави, но добрый пинок ногой по ребрам сразу вернул мне его.

— Я пи-пи-са –ттель, на-на-чи-нающий.- заикаясь от страха тихо промямлил я.

— Писатель? Оперу пишешь? Кого ты лечишь? Я твой диктофон сразу срисовал. Ты такой же писатель как я балерина.

— Правда я писатель, только наверное очень плохой, если не верите я вам рукописи свои могу показать, недавно вернули из одного журнала.- захныкал я.-Оттого и таскаю с собой диктофон, потому что получается пока у меня плохо.

Тут опять, на моих глазах, с попутчиком произошла метаморфоза. Глаза его опять стали добрыми бандитский жаргон и хриплый противный голос сменился на вежливый приятный баритон:- Правда? Тысяча извинений, я жутко виноват перед вами.- он помог мне подняться и отряхнул с меня прилипший мусор.- Вы на меня не в обиде? Я готов, как говориться искупить-с меня литр французского коньяка, и не отказывайтесь- обидите до глубины души.

Мы вернулись в купе и я на радостях что удалось избежать расправы, бросился показывать свои рукописи и наброски. О рукописях скажу особо. Вначале я их посылал в толстые журналы, ну думаю все –теперь их прочитают профессионалы, дадут ценные советы, я исправлю, что не так и пожалуйста — шедевр в печати!

Но я ошибался. Ни одного совета я так и не получил, по видимому мои опусы вообще никто не читал. Потом я решил начинать с издательств масштабом поменьше –типа нашего городского, которое тоже издавало произведения местных авторов, правда книжонки были невзрачными и печатались на бумаге в которую в магазине заворачивают колбасу.

Но и там я потерпел неудачу. Со мной не только не стали говорить, но и весьма невежливо даже грубо попросили выйти вон. Но я не пал духом и все таки смог показать свое творение профессионалу. Как-то на очередной сходке родни, кажется на пасху, после того как мы уже хорошо выпили и не менее хорошо закусили, за столом пошел обычный разговор за жизнь.

— Ну как племяш жизнь? — спросил меня дядя Петя, мамин брат. Дядя Петя это уникальный человек, он может все, ну или почти все. Есть такие люди-все им всегда удается и все их любят. Когда мы выходили в город, было ощущение что все его знают и он знает всех- почти каждый встречный с ним здоровался. Как такой популярности добился простой начальник отдела снабжения, было непонятно.

— Да так, нормально. Вот работаю, в свободное время книги вот пишу…

— Ну и как? Успешно?

— Успешно что?

— Да я про книги. Уже много написал?

— Да написать то написал- тут на меня, как говорится, накатило, или я выпил лишнее, но я все дядьке рассказал и про то как пишу, и про то что никто не хочет читать, а если никто не читает то как же я узнаю мнение читателей или профессионалов, может я что то не так делаю, может чего поправить или добавить. Короче, обрисовал как мог проблему.

— Да, это серьезная тема.- сказал, немного подумав, дядя Петя- Ты Гриша подбери мне самую удачную, на твой взгляд, книгу. Есть у меня один знакомый, он мне многим обязан, я ему покажу твою нетленку. А сейчас давай наливай!

Окрыленный дядиными словами я на радостях напился в хлам. На другой день я притащил ему самый удачный свой роман- «Лед и пламень» о любви сталевара и балерины.

— Завтра у нас встреча в одной компании, как раз и он там будет- сказал дядя- я ему твою писанину и отдам.

— Он это кто?

— Он- это редактор издательства. Если я его попрошу он тебе полный расклад по твоей книжке даст. Хотя тема… -дядя сделал кислое лицо- не очень чтобы очень.

— Да нет дядя, про любовь у меня всегда удачно получалось.- начал было гнусавить я.

— Хорошо –в корне пресек мои причитания дядька- я на всякий случай не буду говорить что книжку написал племяш. Просто скажу что попросил один шапочный знакомый узнать мнение профессионала пера. Тебе ведь чем беспристрастней, тем лучше, так ведь?

Прошла неделя. Сижу я дома, и тут приходит дядя Петя.

— Ну, ты это не расстраивайся сильно, ты ведь сам хотел что бы как можно беспристрастней было… -грустно сказал он.

Я открыл рукопись, на титульном листе крупно было написано: Книга говно, писатель мудак!!!

Я не сдержался и расплакался. Дядя утешал меня как мог.

Когда мой попутчик выслушал эту печальную исповедь, его пронял такой смех, что он чуть не упал на пол. Он несколько минут не мог выдавить из себя ни слова. а только бил руками себя по коленям и время от времени вытирал слезы которые от смеха текли и текли по щекам. Насмеявшись вволю, он уже серьезно сказал мне:

— Это судьба, что ты повстречался со мной, я тебе такой роман расскажу, что никакому Толстому и не снилось. Я и сам бы не поверил, если бы мне предсказали такую судьбу. В общем, будешь моим биографом, но с условием, что кое-какие имена тебе придется придумать самому.

Рассказчиком мой попутчик, назовем его, к примеру, Александр, был непревзойденным, поэтому его рассказ я записал практически без изменений.

ГЛАВА2

Когда я стал свидетелем того как на моих глазах убили человека, убили как убивают муху, случайно залетевшую в дом, не испытывая при этом никаких чувств, в моем сознании как будто сработал некий механизм, было ощущение что открылись какие то шлюзы и темное неведомое хлынуло в меня. Я не знаю, может у кого другого это было не так, может быть. Но у меня было именно так.

Это неведомое так захватило меня, что я стал задыхаться. Сердце в груди забилось сильно-сильно, казалось еще немного и грудная клетка не выдержит такого бешеного напора и порвется Липкий холодный пот стал заливать глаза, и опять –вспышка в глазах и холодная черная пустота подарила мне покой. Последним моим ощущением было ощущение что кто-то другой смотрит на мир моими глазами.

Очнулся я оттого что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза в неверном свете наступающего дня, увидел склонившуюся надо мной женщину.

— Слава богу, живой- сказала она и я узнал свою соседку-А с Михалычем то, что сделали изверги и она тихонько заплакала. Тут я заметил, что старик уже накрыт какой-то мешковиной.

— А я то думала, что они и тебя убили. Теребила-теребила тебя, а ты не отзываешся. Голова в крови.

Я рассказал ей всю историю с самого начала.

— Эх родимый, кабы я всю жизнь в травматологии санитаркой не проработала, то лежала бы в обмороке рядом с тобой. Там я и не такое видела. А у тебя видать еще и сотрясение мозга произошло.

Она помогла мне встать и осторожно поддерживая, повела домой.

— Я как услышала крики в твоей квартире, испугалась. Потом тебя увели, а квартиру бросили открытой. Я двери то закрыла, погляжу-погляжу, а тебя все нет и нет. Дай думаю схожу в гараж. Пришла а вы тут оба лежите. Я как Михалыча увидала, сразу поняла что покойник, а у тебя послушала, а сердце бьется. Давай тогда тебя в чувство приводить.

— А его жене не говорили? — спросил я.

— Нет. Я от вас не отходила, да и не знаю как сказать. Как они сына своего схоронили, у ней инсульт случился, месяц парализованная лежала, правая сторона отнялась. Боюсь как бы сейчас вообще богу душу не отдала бы -горестно сказала она.

Потихоньку добрались до дома. Старик жил в соседней пятиэтажке. На кухне его квартиры горел свет. Старушка-жена ждала своего мужа домой. Мы вошли в подъезд и позвонили в звонок его квартиры. За дверью послышались шаркающие шаги и старческий голос тихо сказал:- Коля это ты?

— Трофимовна, это я Шура, с соседнего дома, открой.

Дверь отворилась, на пороге стояла седая опрятная старушка.

— Что случилось? -она посмотрела на наши грустные лица, увидела кровь на моей голове, -А Колю не видели?

Мы стояли молча, не зная с чего начать. Наконец я собрался с силами и сказал:

— Нет больше Михалыча…

Больше я сказать ничего не успел. Старая женщина на глазах начала бледнеть и оседать на пол. Мы подхватили ее и внесли в комнату, но помочь ей было уже нельзя- она умерла. Соседка заплакала. Мне стало вообще невмоготу. Помимо ужасно болевшей головы, к горлу подкатил комок и стало трудно дышать. Кое-как я вышел из квартиры и еле-еле поплелся домой.

В квартире меня встретил полнейший разгром. Содержимое шкафов валялось на полу. Посуда была почти вся перебита. Холодный и сырой зимний ветер, залетая через разбитые окна гонял по комнатам мусор. Шторы вывалились на улицу и развевались там как флаги. Наводить порядок не было ни сил ни желания. Кое-как закрыв окна тряпками и картоном я добрался до дивана и не раздеваясь упал на него. События минувшей ночи навалились на меня и видения одно ужасней другого стремительно понеслись в моем воспаленном и сотрясенном мозгу.

Не знаю сколько я пробыл в забытьи, но пришел в себя от сильных ударов в дверь, ее по видимому решили вынести вместе с косяком. Удары сопровождались грязной бранью на русском и гортанными выкриками на чеченском. Сказать что мне было страшно это ничего не сказать. Ужас обуял меня. Я не стесняюсь в этом признаться. Страх присущ каждому нормальному человеку. Он дает ему возможность реально чувствовать окружение. и своевременно принять меры к самосохранению. Не верьте когда вам некоторые герои говорят что им неведом страх. Страха не ведают только психически больные люди. Самое главное не дать страху полностью овладеть вами, иначе ступор, паника а оттуда прямой путь к неудачам или дорога на тот свет. Мой страх меня не раз выручал, я даже научился слышать его голос. Вот и в этот раз он мне сказал:

— Это наверняка вчерашние гости. И пришли они явно не с добрыми намерениями, значит надо как можно быстрей уносить ноги.

Я выскочил на балкон. Зимний ветер казалось, готов был выдуть из меня душу-так свирепо он терзал мою легкую одежду. Но деваться было некуда и я превознемогая головную боль, холод, и страх полез через перила восьмого этажа. У меня просто не было другого выхода-останься я в комнате меня бы прибили бандиты, если сорвусь то разобьюсь. не сорвусь, значит буду жить. Все очень просто.

Перебравшись на наружную сторону ограждения балкона, я ухватился за его бетонное основание а ногами стал на перила седьмого этажа. Дело нескольких секунд и я уже балконом ниже. На мое счастье там был большой ящик из-под телевизора, куда я без долгих раздумий и забрался. Защита от пронизывающего ветра, создала зыбкую иллюзию тепла.

В это время сильный грохот и лязг оповестил весь дом о том что в моей квартире выломали дверь. Видимо на этот раз неуемные воины аллаха решили оттянуться по полной программе. Даже на соседском балконе было слышно как крушили мебель, разбивали об пол и стены то что не успели расколошматить в прошлый раз, а затем принялись за остатки оконных стекол. Их разбивали табуретками, кастрюлями и т.п.,а затем начали выбрасывать в окна все что попадало под руку. Они испытывали к моей квартире отчего-то такую злобу, что ухитрились следом за телевизором выкинуть в окно холодильник. Уж и не знаю чем они им так насолили. Я сидя на чужом балконе, в холодном ящике, слушал как разоряли мой дом и плакал. Мне было очень обидно и больно, за что? Это были последние слезы в моей жизни. После этого было много случаев и пострашнее, но слезы больше не текли из моих глаз, наверное их лимит в этой жизни для меня был исчерпан.

ГЛАВА 3

Странное ощущение было у меня в тот момент. Совершенно не было озлобленности к моим визитерам, хотя и особой симпатии они у меня не вызывали. Была жгучая обида переросшая в ненависть к тем кто разрушил (и продолжает разрушать) нашу страну, тот устоявшийся уклад жизни где не было ненависти, было много радости, света и тепла. Вы ведь не будете обижаться на дубинку которая ударила вас по голове, а будете ненавидеть того кто этой дубиной вас огрел. Так и здесь. Не пришли бы эти, пришли другие. Таких вольных волков в чечне появилось очень много тогда. Но основная вина не их, они просто дикие дети природы у которых инстинкты зачастую пересиливают голос разума, хотя это их не сколько не оправдывает, они тоже заслуживали сурового наказания, основная вина тех кто безнаказанно позволил грабить, убивать, насиловать и воровать. Волков породила безнаказанность. А основным дирижером этого танца с волками был наш Боря президент –алкоголик, или тот кто за его спиной ловко манипулировал им напирая на его врожденные пороки и слабости. О том кто в действительности устроил нам этот праздник мы не узнаем никогда, приемник постарался от души, произвел зачистку по высшему разряду, чекист как никак, их в нашей стране готовили что надо, не то что сейчас. Поверь мне я знаю о чем говорю. Я хорошо изучил повадки наших стражей госбезопасности. Они заботятся в основном о себе любимых и о безопасности тех кто им дает хорошо кормиться, за счет нас. О нас сирых и убогих нет дела никому. О нас вспоминает «родина-мать» когда ей требуется дешевое пушечное мясо. Когда я говорю о нас то имею ввиду русских (не путать с россиянами).Нерусские россияне, а в основном кавказцы, оказались очень хорошо подготовленными к новым реалиям. Сплоченные крепкими родовыми узами и в совершенстве владеющие искусством подкупа, они быстро сориентировались и купили нашу «демократичную и кристально-честную» власть с потрохами. Респект и уважуха им за это, как сейчас принято говорить.

Порой задумываюсь, а есть ли в верхах этой нашей Родины, хотя бы один человек который бы нас русских оставшихся в Чечне пожалел. Который бы просто помог нам не задумываясь о своей популярности, о рейтинге, без оглядки на своих хозяев (а у каждого «слуги народа» есть хозяин, и это вовсе не народ),просто сказал: они ведь русские! Нет таких. И вообще кажется что есть громадный нацпроект: как бы побольше извести русских. Причем по видимому он рассчитан и на перспективу: например нам в Чечне не выдавали ваучеры. Отмороженный местный фюрер Дудаев заявил что гражданам Ичкерии Российские подачки ни к чему, хотя знал наверняка, как никак из одной банды с Борей, что нас уже тогда списали в расход, а трупам зачем ваучеры? Бесстыдству нашей верхушки нет равных в мире. Даже наш патриарх отличился –наградил ЕБН (Ельцин Борис Николаевич) высшим церковным орденом. Это его то, по чьей вине тысячи стали бездомными, или отправились на тот свет. Я верю в бога и надеюсь что там, ОН воздаст каждому за его деяния.

Наконец шум в квартире стал стихать. Одно из двух: либо им надоело, либо в доме не осталось ни одной целой вещи. После того как все окончательно затихло, я выждал минут десять затем выбрался из своей коробки и проделал обратный путь на свой балкон.

В доме царил полный разгром. Вся мебель была перевернута и разбита. В квартире вообще не осталось ни одной не разбитой и неполоманой вещи. А то что не разбивалось и не ломалось было разорвано. От холода и страха я не стал долго любоваться моим разоренным жилищем. Я подобрал с пола старую рваную куртку, единственное что меня могло согреть из того что осталось, одел ее, поднял воротник, полез за батарею на кухне и достал пакет где хранил документы и свои жалкие накопления. Уложив их во внутренний карман куртки, я присел на опрокинутый шкаф, как перед дальней дорогой, не догадываясь в этот предновогодний вечер, что я ухожу из своей прошлой жизни навсегда, по дороге полной скорби и печали-дороге вечного беженца.

Хотя по понятиям (именно по понятиям, как и полагается в каждой криминальной группировке) наших больших и малых «слуг народа», в России нет и не может быть беженцев, а есть вынужденные переселенцы. Таким образом я не бежал из своего разбитого и разграбленного дома, а вынужденно переселился в другой район России так как проживание в данном районе горячо любимой Родины доставляло мне некоторые неудобства: например меня бы убили если смогли бы поймать, некомфортно одним словом.

Вот ведь как все просто- у нас нет беженцев, а стало быть и нет проблем с ними связанными. Да у нас есть, не побоимся этого слова, вынужденные переселенцы, но это как говорится «уже другой коленкор». Само слово переселенец уже подразумевает, что человек уже переселился (многие на тот свет) т.е. как бы живет в другом месте, а слово беженец сразу рисует в сознании людей жалких несчастных, держащих в руках жалкие пожитки или плачущих испуганных детей. У нас такого нет и быть не может. Не надо травмировать общественное мнение, на дворе как никак конец двадцатого столетия, понимаешь. А те несколько тысяч, которым посчастливилось не сдохнуть- рассосутся как ни будь, страна большая.

Продрогший и голодный я вышел на ночную улицу. Надо было где-то искать ночлег. Чтобы опять не встретится с этой шайкой волков- анашистов и не встретить рассвет мертвецом, я начал пробираться прижимаясь к стенам зданий, в другой район города к друзьям. Родители жили ближе но беспокоить их лишний раз я не хотел. Передвижение облегчалось еще и тем что улицы были погружены в темноту и изредка освещались фарами проезжающих автомобилей. Непрерывно слышалась канонада. Одиночные выстрелы и очереди раздавались в разных концах города. И что характерно в 99 случаях из ста стрельба велась в воздух. Этот феномен чеченского народа необъясним, но это так. Если к нему в руки попало что- нибудь огнестрельное и еще в добавок блестящее –все! Он будет с ним ходить везде, даже в сортир за собой будет таскать. Будет вешать у своей кровати когда ляжет спать, и естественно не упустит возможности из него выстрелить, когда очень захочется. А хочется как оказывается очень и очень часто, т.е. пока патроны не кончатся. Если это желание его охватит за рулем машины то он тут же его и удовлетворит прямо на ходу. Однако случались и казусы-забытый в патроннике патрон приносил горе ни в чем неповинным людям, небрежное обращение, а порой наркотический или алкогольный дурман приводил к смерти либо близких либо самого стрелка

Вспоминается один особо яркий эпизод. Очередь в вагончик вулканизации. Небольшая, 5—6 машин. Жара. Впереди красивая новая иномарка. Ее водитель, лет тридцати, с лицом не обезабраженным интеллектом, изнывал от безделья. Уж он и дверь открыл, и ноги на нее положил, и музыку с горными напевами на всю включил а все ему неймется, все чего-то не хватает. Наконец он достал главный «козырь» -большой хромированный пистолет, чем привлек завистливые взгляды соплеменников, стоящих неподалеку. Он был вне себя от счастья, в этот момент. Как бы нехотя, с нарочито небрежным видом, он передергивал затвор, вставлял и вынимал обойму, щелкал курком. Красивый пистолет эффектно лязгал, обойма вылетала из рукоятки точь в точь как в фильме про терминатора и вдруг раздался выстрел: незадачливый «Рембо» прострелил себе коленный сустав и дверь машины. Не зря видимо говорится: оружие шуток не любит, ошибок не прощает.

Чем дальше я продвигался, т ем больше ощущал себя крысой загнанной в угол. За каждым углом мне чудились обкурившиеся анашой «слуги аллаха». Я был на грани отчаяния. Обидно было погибнуть ни за что, под смех и улюлюкание обдолбленных ублюдков. В той прошлой жизни я был очень миролюбивым человеком, даже очень, даже слишком. Не мог дать сдачи в драке, хотя был физически не слаб и не труслив, отчего в детстве постоянно ходил с разбитым носом или губой. Сама мысль причинить человеку боль или покалечить, казалась мне чудовищной, при виде крови своей или чужой я падал в обморок. Зато сейчас после всего что я прошел и испытал я могу убить любым способом какой только можно выдумать, пытать или просто без затей перерезать горло. Эту чудовищную метаморфозу я почувствовал но не сразу осознал. Как будто во мне появлялся другой человек, или даже не человек а зверь, а я становлюсь орудием в его руках. В голове кроме ярости и желания убивать ничего не остается. А моя сущность, человеческая, наблюдает за всем этим со стороны и ничего сделать не может. Потом зверь куда то уходит и я с удивлением и страхом смотрю на плоды его или моих, даже не знаю что вернее, рук. Наверное так начинается шизофрения, потому что силы мои увеличиваются при этом многократно как у всех душевнобольных в период обострения. Может быть это нечто всегда жило во мне и лишь когда близость опасности сильно потрясла меня и открылся некий сдерживающий шлюз, оно выбралось на волю? как знать. Но тем не менее я благодарен ему, этому беспощадному зверю, кто бы он не был за то что спас меня и наказал моих обидчиков. а их у меня в дальнейшем было не просто много, а очень много.

ГЛАВА 4

И знаете, я слушая рассказчика поверил ему, более того во время того досадного недоразумения в тамбуре, я вдруг ощутил что на меня смотрит не мой вежливый и приятный во всех отношениях попутчик, а нечто нечеловеческое и я нисколько не сомневался что еще немного и он меня прикончит. Что то такое можно увидеть в глазах хищника готовящегося к броску на свою жертву, я это как-то видел по дискавери. Но смотреть на это сидя в уютном кресле перед телевизором совсем не страшно, а вот от взгляда хищника направленного прямо в глаза перед последним броском можно обделаться мгновенно. О чем я и не замедлил сообщить своему попутчику.

— Я нисколько не удивлен -ответил он, -ты не первый кто мне об этом рассказывает. как только меня не называли и зверем, и хищником, нохчи называли «борз» -волк, а один пьяный попик-расстрига назвал Люцифером. Причем так интересно назвал, проходя мимо помахал рукой как хорошему знакомому, и так это: Привет люцифер! А я его вообще в первый раз вижу. Я его остановил и говорю:-мы что, знакомы? А он мне:-Конечно, ты всегда после первой поллитры ко мне приходишь… Это конечно было бы очень смешно, если бы не было бы так страшно.

Но мы отвлеклись. Итак я дрожа от страха пробирался по темным улицам, и как назло когда я перебегал широкую улицу из-за поворота резко вырулил громадный черный джип и перегородил мне дорогу. Все внутри так и оборвалось: конец пришел. В машине сидели два «джентельмена удачи», их я смог хорошо рассмотреть когда открылись дверцы и мягкий свет потолочных плафонов автомобиля осветил их. Оба довольно крепких «моджахеда»,одетых по последней моджахедской моде-в камуфляж с огромным количеством карманов, карманчиков и т.п.На обоих висело как минимум по пуду стреляюще-колюще-режущей белиберды начиная от «черемухи» и кончая автоматом с подствольником. Для полноты картины каждому не доставало только шашки через плечо. Много позже когда я стал мастером убийства, я не мог без смеха вспоминать этих двух сельских недоумков, но тогда мне было далеко не до смеха. Ведь я был простым обывателем в дешевеньких очках на близоруких слезящихся часто моргающих глазках, и один только их грозный вид вогнал меня в предкоматозное состояние, ноги стали ватными и перестали слушаться, я замер в лучах прожектора «патрола».

— Стоять! -истерично вскрикнул один, хотя это было в данной ситуации лишним, т.к.я на тот момент потерял способность передвигаться, но и что либо соображать вообще. Я смотрел на них как наверное кролик смотрит на подползающего удава, и мысленно прощался с родителями, женой, детьми и с жизнью.

— Почему нарушаешь, комендантский час… Твою мать!

Я не успел и рта раскрыть, как получил увесистую оплеуху, и вместе с соленым вкусом во рту ощутил как минимум отсутствие двух зубов. Потеряв равновесие я смог остановиться на четвереньках. Я с трудом поднялся и выпрямился колени противно дрожали.

— Паспорт сюда пи… рас!

Не дожидаясь когда последует вторая порция принуждения, я быстро и четко, как автомат подал ему документы. Второпях вместе с паспортом я протянул ему пакет со своими скромными накоплениями., чем вызвал у него приступ дикой радости. Его подельник готовился в это время справлять малую нужду, и стоя тут же в лучах прожектора, расстегивал массу кнопок и молний своей непростой амуниции, и так был поглощен процессом что участия в беседе пока не принимал.

— Смотри Мовсар, как этот ишак зассал, вместе с паспортом все свои деньги нам дарит, он и зад готов нам подставить, а если хорошо попросим то и за щеку возьмет! -и громко заржал.

— Мовсар этого кончишь ты, надо по честному, я и так за тебя тех деда и бабку замочил, когда ты с их внучкой кувыркался-сказал он по чеченски-я не понимаю что ты в десятилетних находишь. Носитель имени Мовсар наконец-то управился с хитроумными замками и кнопками о чем оповестила тугая пенистая струя, у моих ног подхватившая мой паспорт и потащившая его в направлении моих ботинок. Чувство глубокого удовлетворения Мовсара, выражалось в похрюкивании переходящем в громкое рыгание. Глаза его были прикрыты. а на лице блуждала нелепая улыбка. Картина плывущего паспорта так развеселила первого, что он даже согнулся пополам от смеха, а когда «брандмейстер» Мовсар начал своей струей омывать мои ноги, приступ дикого хохота, едва не свалил его с ног.

А я вдруг очень четко представил, что вот сейчас закончит свое увлекательное занятие эта помесь обезьяны и упыря, достанет длинный свой ножик, быстро и по деловому перережет мне горло, вытрет лезвие об мою одежду, сядет на чудо японского автопрома, и уедет, оставив меня остывать в луже вонючей мочи. И не будет в его свинячьих глазках ни капли сострадания или сожаления. Вдруг это началось. Наверное так действительно сходят с ума. Я как будто видел себя со стороны. Исчезла дрожь, в руках я почувствовал небывалую силу, что в тот момент наверное разорвал бы любого голыми руками. Я увидел как мои руки абсолютно помимо моей воли хватают рукоятку черного военного ножа, который висел на поясе у первого. Это я описываю так долго, и наверное немного сумбурно, из-за того что все произошло очень быстро на раз-два.,так быстро что я не верил что это сделал я. Такое бывает наверное только в кино! Я выхватил нож, на мое счастье он не был зафиксирован в ножнах. Если я сам не ожидал от себя такой резвости и смелости, то первый не ожидал тем более. Нож вошел ему точно в глаз. Он умер мгновенно. Вряд ли его куриные мозги успели что либо сообразить, он даже испугаться не успел. «Брандмейстер» от неожиданности уронил свой «брандспойт» и окатил себе правую штанину. Он прожил на пару мгновений больше своего брата по разуму, и по видимому все таки испугаться успел до того как нож по самую рукоятку вошел ему под подбородок. Лезвие пробило ему череп снизу и его кончик торчал из макушки сантиметра на два Когда я спустя несколько лет рассказал об этом своему другу судмедэксперту, он не верил т. к. покойный был более чем на голову длиннее меня. Безвременно усопшие покоились в свободных позах друг на друге, а под ними лежал мой паспорт. Все мы были мокрыми от мочи и крови. Я бережно извлек свой серпастый- молоткастый и аккуратно обтер его об Мовсара. Волоком, за руки и ноги я заволок тяжелые тела в багажник джипа и сел за руль. В этой машине мне уже было ничего не страшно. Включив музыку погромче я помчался вперед. Не доезжая квартала до дома своих друзей я притормозил и аккуратно съехал тупорылой мордой авто в кювет. Быстро по деловому обшарил карманы покойных и за 5 минут стал обладателем сказочных сокровищ. Десять тысяч долларов, и около полукилограмма золотых украшений и коронок таскали в карманах мои несостоявшиеся палачи. Прихватив автоматы покойных, с полным боекомплектом, два военных ножа, беретту и парабеллум. я найденные в машине гранаты связал в одну большую связку. Закрепив все чеки веревкой которая тоже нашлась в машине и оказалась достаточно длинной чтобы, зайдя за угол дома дернуть за нее. От взрыва как мне показалось, даже подпрыгнула пятиэтажка. Над головой пролетело колесо и с треском высадило раму на втором этаже. Стекла дождем посыпались из окон. Несмотря на переполох не один любопытный не высунулся из окна. Остатки джипа разбросанные в художественном беспорядке по улице, освещали ее не хуже праздничной иллюминации. Это зрелище отчего-то мне так понравилось, что я несколько минут стоял и глупо улыбаясь любовался творением своих рук. Из всех троих мне больше всего было жалко джип.

— А нечего было с гранатами баловаться-,сказал я ни к кому не обращаясь, и взвалив на плечи полученое наследство, не спеша отправился к друзьям.

ГЛАВА 5

Шагал я осторожно но без страха-оружие придавало уверенности. Дом где обитали мои друзья возвышался темной