Оглавление

1. Ходящий по Мирам
2. Глава 1
3. Глава 2
4. Глава 3
5. Глава 4
6. Глава 5
7. Глава 6
8. Глава 7
9. Глава 8
10. Глава 9
11. Глава 10

Глава 1

Мягкие лучи небесного светила просочились сквозь чистые, но неровные оконные стёкла, порождая причудливые тени и рассеивались, даруя помещению новые, оранжево-розовые пастельные тона.

Дом стоял на холме, покрытом густой, изумрудно-зелёной, травой. С виду, в холме не было ничего необычного, чего нельзя было сказать ни о доме, ни о дворике вокруг него.

Здание напоминало несуразное нагромождение элементов. Собранный из цельных, ошкуренных брёвен в людской обхват, дом располагался на каменном фундаменте в сажень высотой. Четыре этажа, включая мансарду и полуподвал покоились под шестискатной красной черепичной крышей.

С северной стороны к дому была пристроена башенка, возвышающаяся ещё на добрых два этажа над верхним ребром кровли. Башня сия служила библиотекой, смотровой площадкой и рабочим кабинетом одновременно. С остальных же пяти сторон дом был окружён балконами и верандами, крыши которых также выполняли функции балкона. С южной и восточной стороны веранды были открыты и образовывали своеобразный портик, несильно, но регулярно заваливаемый всевозможным хламом. Западные же были крыты, оснащались каминами и предназначались для посиделок в зимние морозные вечера, когда сугробы сглаживали холмистое пространство и в некоторых низинах можно было совершенно спокойно утонуть в снегу. Трубы каминов уходили в основное здание и, сливаясь воедино, выходили на главной крыше огромным каменным дымоотводом, в который без труда могло пролезть взрослое животное средних размеров.

Странно выглядела и ограда, состоящая из вертикально поставленных плоских камней. Камни эти стояли неплотно, и, если бы не кустарник, прорастающий меж ними, смысла в данном нагромождении не было бы вообще. Но так казалось лишь с первого взгляда. Вся необычность открывалась поздним вечером и при изменении погоды.

Так, с приходом сумерек на ограде начинало прослеживаться небольшое свечение, которое тем сильнее крепло, чем гуще наступала темнота. В полночь, когда свет падал лишь от звёзд, да планеты-спутника, сотни узоров начинали переливаться красками во всём видимом спектре. Погода же вносила свои коррективы, так как камни эти были не просто кусками породы, но имели множество ложбин, ходов и отверстий. Дождь, ветер, холод и зной, всё это заставляло изменяться камни, расширяться и сужаться, вызывая звуки, сливающиеся в одну, едва различимую, но всё же понятную мелодию, а ветер лишь красочно дополнял композицию. Каждый раз мелодия была разная и все, кто был в этом необычном месте могли поклясться, что никогда не слышали одной и той же песни валунов дважды.

В тот вечер, о котором мы начали своё повествование, хозяин дома сидел на огромном крыльце, в глубокой задумчивости изучая горсть гальки. С виду он невероятно сильно походил на людскую породу разумных. Росту в нём был целый эржэ[1], стройное тело, русые, с рыжими прядями, волосы средней длины, выбритые и выскобленные на затылке и висках до белизны кожи и заплетённые по краям в плотно прилегающие к голове косички. Гладко выбритое лицо выражало крайнюю заинтересованность камнями, сжатыми в ладони с очень длинными пятью пальцами. Узкие, горизонтальные зрачки тёмно-зелёных глаз дёргались, переводясь с камешка на камешек. Тонкие губы, алой полоской прочерчивающие белую, чуть тронутую загаром кожу, то и дело приоткрывались, являя миру ряд острых, чуть желтоватых клыков.

Казалось, весь мир, окружающий этого живого, сосредоточился на горстке, что, в принципе, было волне вероятным. Ведь именно он, не знающий даже своего рода, зовущий себя именем Бу-Ож[2], создал этот мир. Не только дом, но всю планету, вращающуюся вокруг безымянной звезды в пространстве между мирами. Признаться, для тех, кто именует себя эрхи-буу-таг[3], это не было чем-то из ряда вон выходящим. Скитаясь между мирами на кораблях, принимающих, чаще всего, за капитана лишь одного разумного и имеющих свой характер, они могли выполнять задачи гораздо сложнее и разнообразнее.

Внезапно, светило померкло и тень нависла над Бу-Ожем. Горячее дыхание растрепало его шевелюру. Эрхи поднял взор и обратился к причине сего локального затмения.

— Оло, мерзкий ты кошак, я сколько раз просил тебя не подкрадываться?

Огромный, размером со взрослую лошадь, мохнатый, дымчатого окраса кот лишь фыркнул и сел рядом. После чего зевнул и вполне чётко произнёс.

— Можно подумать, я застал тебя врасплох. Это вообще реально, Бу?

Голос у кота был грудной, зычный, но при этом он словно терялся на фоне тихого и спокойного голоса главы дома.

— Оло, не важно, застал ли ты меня врасплох. Я просто не люблю, когда огромная зверюга пытается подкрасться ко мне. Я, знаешь ли, насмотрелся этого в других мирах предостаточно и хочу хотя бы в своём не переживать подобного.

— Ай, брось, двуногий. Все вы умрёте, хоть и бессмертны. Конец всегда один.

— Конец всегда один. А ты?

— А я кот. Мы не умираем. Мы лишь засыпаем навсегда. — Оло довольно потянулся и широко зевнул, после чего снова обратился к межмирнику. — У меня вопрос.

— Я весь во внимании, мой дорогой друг.

— Ты уже несколько часов пялишься на эту гальку. Что она тебе сделала?

Бу-Ож улыбнулся.

— Я сам не знаю, но так надо. Хочешь со мной?

— Не считаю нужным опускаться до совместного действа с тем, кто делает что-то не зная, что он делает? — фыркнул с явно наигранным презрением кот, попутно присаживаясь рядом и уставившись в том же направлении, что и Бу.

Время текло, а бессмертный и кот всё сидели и смотрели. Звезда катилась на закат, делая тени вокруг более густыми, а краски разбавляя оттенками рыжего. Лёгкий ветер гулял меж валунами, чаруя своей песней. Шелестела листва кустарников и большого дерева у подножья холма. Оло внезапно подскочил, словно ужаленный.

— Бу!

— Что? — Эрхи даже не шелохнулся на бурные позывы кота.

— Мне кажется, она пошевелилась.

— Тебе кажется. — Бу-Ож оторвал свой взгляд от ладоней и посмотрел в огромные голубые кошачьи глаза. Они были слишком долго знакомы, чтобы покрывать свои разговоры налётом ненужной вежливости. — поэтому, прошу, замолчи.

Звезда почти скрылась за горизонтом, наполняя небо последними багряными сполохами заката. В воздухе поплыл ласкающий слух стрёкот миллионов насекомых. Узоры на камнях стали проявляться и освещать чуть зеленоватым светом вершину холма.

Межмирник и кот сидели не шевелясь. Последний росчерк закатной кисти лизнул хрустальные вершины заснеженных гор в дали. На небосводе, среди мириадов звёзд и дальних сполохов межмирного пространства взошёл спутник планеты — Тур-Ёх[4]. Огромный кусок безжизненного камня, затейливой формы, с огромным видимым кратером на экваторе. След несдержанного поступка Бу-Ожа.

Бу оторвал взгляд и наконец-то посмотрел на кота.

— Оло, я знаю в чём тут дело.

— В чём же? — Лицо кота мгновенно оказалось напротив лица Эрхи-буу-таг.

— Это просто камни.

Гигант в изумлении открыл рот, нервно взмахнув хвостом.

— То есть? Бу, только не говори, что мы весь вечер, вместо того, чтобы предаваться праздному лежанию, путешествиям, разговорам, еде и прочим радостям, просмотрели на кучку обычных камней?

— Так и есть. — разумный безумец улыбнулся во весь рот и развёл ладони. Галька застучала по деревянным ступеням. Эрхи встал, потягиваясь и довольно поглядывая на друга. Физиономия Оло выражала множество противоречивых эмоций.

— Но как? Ты врёшь мне? Ты не можешь так жестоко украсть моё и своё время!

— Но, как мы оба видим, я это сделал.

— Не верю. Я не верю тебе, чёртов вор. — голос кота был спокоен, но бешено мотающийся из стороны в сторону хвост и вздыбленная шерсть говорили об обратном.

— Мой мохнатый друг. — Бу-Ож устало улыбнулся. — истина проста. Не надо смотреть на камни, чтобы понять их смысл. Они его не обретут. Пошли спать.

— В тебе меньше души, чем волос на лбу, двуногий подлец! — Оло зашипел и обиженно зашкрябал лапами по земле.

— Да ладно тебе, Оло! Подумаешь, посидели, подумали, каждый о своём. Разве это плохо? Иногда даже полезно!

— Ты просто не понял, глупое создание, а я докопаюсь до правды — мяукнул кот и попытался лапами сгрести в кучу рассыпавшуюся гальку. — тебе подарили шанс что-то понять, а ты решил лишь посмеяться над собой, этим самым шансом и мной.

— Ну копайся. А я спать. — сказал межмирник, разворачиваясь в направлении к двери. Ответом ему было лишь яростное фырканье кота. Бу-Ож улыбнулся и прошёл в дом.

Не зажигая света, он поднялся на мансарду и прошел в небольшую комнату. Убранством её служили лишь печь, да огромная кровать, подвешенная к стропилам на цепях. Он не раздеваясь прыгнул, заставив балки содрогнуться под своим весом. Подложив руки под голову, Эрхи смотрел в небольшое оконце в крыше, понимая, что завтра так беззаботно он день не проведёт. За стеной немного усилился ветер и камни запели, убаюкивая хозяина дома…

 Эржэ — 2,75 м.

 Бу — просто, ОЖ — непереводимое слово, означающее живое существо

 Эрхи-буу-таг — ходящий по мирам. Иногда сокращается до «Эрхи»

 Тур — спутник, Ёх — планета

Глава 2

Коротка летняя ночь. Да, глубока и безгранична, словно тёплое одеяло, окутывающее мир. Но всё же очень коротка. Ослепительно быстро проходит момент, когда звёзды меркнут, небо сереет, скрывается за горизонтом Тур-Ёх. И вот уже небеса окрашиваются теплыми, оранжевыми тонами, неся в мир свет, тепло, ветер и новые заботы.

Бу-Ож проснулся задолго до полудня, практически с первыми лучами звезды. Долгое время лежал, задумчиво изучая трещины и борозды на иссохшемся и потемневшем от времени дереве потолка. Они тянулись от стен по доскам причудливыми, забитыми древесной пылью реками, украшенными провалами давно высохших и выпавших сучков.

Часов в комнате не было, и сколько прошло времени можно было гадать только по тому, как в портале окна мансарды изменилось небо, стремительно светлея, хоть и утрачивая своё тёплое, утренне-оранжевое облачение.

Когда окончательно рассвело, Эрхи потянулся до хруста в костях, гулко зевнул и скатился с кровати. Кому-то может показаться данное действие глупым и нелогичным, но Бу и сам был весьма нелогичен. Как следует грохнувшись о дощатый пол так, что пыль из щелей поднялась, межмирник встал. Вернее, даже вскочил одним едва уловимым движением.

Вытренированые за тысячелетия рефлексы позволили ему очутиться в вертикальном положении так же молниеносно, как и упасть навзничь. Оглядевшись, почесав растрёпанную голову, он плечом толкнув дверь, вышел из спального помещения мансарды и спустился на первый этаж, где находилась кухня.

Огромное, просторное помещение в добрую четверть этажа, от главного зала отделённое только небольшой перегородкой, доходящей до пояса, которая одновременно служила и стойкой. Если представить план помещения, то кухня напоминала неправильный пятиугольник в углу этажа. Заставлена она была разномастной мебелью. К одной из стен прильнул, переливаясь чёрным и зелёным камнем и разинув свою измазанную сажей пасть камин, который служил одновременно таганком и мангалом. На его полке лежали разномастные травы, стоял старый пожелтевший фотоснимок в треснувшей рамке, на котором почти ничего нельзя было рассмотреть. Любой, кто спрашивал о смысле его, натыкался лишь на упрямое молчание хозяина.

Справа от камина стояла огромных размеров плита, отапливаемая не дровами, ни углем, и даже не электрическая. Нагревательным элементом в нём служила маленькая звезда, специально созданная для этих целей. Медленно вращаясь в теплозащитном колпаке внутри, за задней стенкой, она могла раскалить конфорки, либо духовой шкаф до бела, а могла лишь слегка греть. Для регулировки достаточно лишь было подкрутить один единственный вентиль, приоткрывая защитный колпак.

По другую сторону от камина стоял шкаф, набитый различного рода кухонной утварью до краёв. Всевозможные ножи, тарелки, ложки, сотейники, сковороды, кастрюли и многое, многое другое. Шкаф был сделан из цельного куска камня, в котором вытесали полки, и на петлях повесили деревянные дверцы. Сверху же, на шкафу, на ажурной костяной подставке восседал огромный мясницкий тесак из матово-черного метала, с ручкой обтянутой красной кожей. Им хозяин дома рубил мясо, рыбу и твёрдые плоды. Чаще всего им же всё это шинковал, а порой им же и ел. Хотя есть Бу-Ож предпочитал преимущественно руками.

Часть третей стены была от пола до потолка стеклом и выводила на открытую веранду так, чтобы можно было лицезреть шикарные виды густого дремучего леса, раскинувшегося в небольшой отдалённости от дома, удобно возлегая на мягких подушках, в большом количестве сваленных у окна. Перегородку же, с перерывом на проход в ней, занимал большой, деревянный, обитый грубой тканью диван.

Но центральное место в кухне всё-таки занимал стол. Огромный, квадратный, со столешницей из тёмно-красного дерева. Ножки стола были реальным остовом давно умершего зверя, который словно в мифах примитивных народов держал на себе целый мир. Обычно, стол был завален всевозможными вещами, сильно и не очень подходящими к антуражу кухни. Но не сегодня. В это утро, сонные лучи осветили на поверхности гиганта лишь огромную пузатую зелёную бутылку, да кусок холодного мяса, лежащий на бумагах.

Эрхи встал возле стола, взял бутылку. Зубами открыл пробку и, выплюнув её куда-то в сторону печи, начал жадно пить. Чуть зеленоватая жидкость влилась в горло, частично впитываясь в кровь и подсвечивая вены и артерии зеленоватым цветом.

Зрелище было не из приятных. Бу был нечувствителен к ядам, а потому порой употреблял напитки невероятно сомнительного содержания. Наконец, оторвавшись от горлышка, он схватил кусок мяса, и не нарезая, принялся его жевать, попутно разглядывая бумаги, лежащие на столе. Схемы, записи, чертежи и наброски. Работа, которую ему предстояло сделать сегодня. Ибо, хоть графика у межмирников и нет, всё же дело не терпело отлагательств.

Закончив с трапезой, Бу-Ож собрал листы с записями и вышел из кухни в зал. Не глядя подошёл к панорамному окну и сел возле него, всё сильнее сосредотачиваясь. Записи лились перед глазами вычурной, витиеватой вязью. Схемы починки энергетического модуля корабля, координаты ещё не разведанного им пространства миров. Большую часть записей занимали именно они. Закорючки, непонятные обычным смертным и бессмертны, для эрхи-буу-таг они были сравни новой услышанной мелодии, щемящей сердце своей загадочностью и жаждой исследования.

Закончив рассматривать листы, Бу-Ож поднялся и решительным шагом направился к выходу. Толкнув ногой дверь, вышел, подставляя лицо ласковым лучам позднеутреннего светила. Камни едва слышно пели от дуновения легкого ветерка, листва на деревьях вторила им, а на тропинке у крыльца валялась вдавленная в землю галька с глубокими бороздами от когтей по бокам.

Кота не было видно. Предсказать поведение этого существа было нереально, да Бу и не пытался. Возможно, тот уже давно забыл о вчерашней беседе, и греется где-нибудь, подставляя свою огромную лохматую тушу ярким утренним лучам, возможно притаился с желанием отомстить, а может быть обиделся и ушёл гулять в лес, придаваться охоте и пьянству с берендеем[1] Ахамасу.

В мире Бу-Ожа, он и Оло были не единственными разумными существами. Ахамасу жил на опушке ближайшего леса и негласно считался его хранителем. Огромный, ростом выше Бу, разумный, схожий с той породой зверей, коих называют медведями. Только в отличие от них, владеющий разумом, развитой речью, ходящий на двух ногах весельчак. Были и другие. Разных видов, размеров, с характерами, совершенно разными. Щедро они были раскинуты по благодатной и многообразной земле, созданной эрхи.

Беглым взглядом оглядев округу и не найдя следов кота, Бу-Ож вышел за ограду, спустился с холма и побрел прочь, с каждым шагом удаляясь и от дома и от леса. Путь его был недолог. Необходимо было пройти лишь до реки в пятистах шагах от дома, переправиться на другой берег по горбатому деревянному мосту, подняться на холм в ста шагах от берега и прямо на север пройти к внушительных размеров куполу, с виду похожему на огромное нагромождение ветвей и листвы. Под куполом скрывалась довольно глубокая воронка. А вот в ней… Сердце Бу-Ожа каждый раз сжималось, когда он видел Её. Хаа-юлая′[2].

Каждый эрхи-буу-таг имеет свой Маах-тугар-эрхи[3], или по упрощенному ‟съяву» — корабль. Они были разных форм и размеров, расцветок и особенностей. Общим у них было только одно. Все корабли признавали, как правило, только одного хозяина, имели свой характер и ко всем им нужен был подход. А вот это уже зависело от каждого.

У кого-то была атмосфера подчинения, причем, не всегда межмирник выступал доминатом. Для кого-то съяву был сродни старшему, либо младшему брату или сестре. Ведь каждый корабль также имел свой пол. Но для Бу-Ожа всё было иначе. Он любил свою Хаа-Юлаю, и знал, что это взаимно. Каждый их контакт, полёт, времяпрепровождение, порождали бурю эмоций, позволяющих чувствовать любое настроение и состояние как корабля, так и межмирника. Оттого и точность их совместной работы были неимоверно высоки. Каждый раз, садясь в кресло управления, либо вставая в носовом отсеке высокоточного ведения корабля, кладя руки на штурвал, или впуская их в отверстия для нейронного управления межмирник словно сливался со своей съяву, не просто работая, но получая от сего процесса неимоверное удовольствие.

И сейчас, она стояла перед ним на стапелях, безмолвная, но чуткая. Далеко не самая большая среди кораблей, имея стройный, стреловидный, слегка приподнятый в передней части корпус, она переливалась матовым тёмно-оранжевым цветом. Обшивка была хамелеоном и могла менять не только цвет, но и структуру в зависимости от среды и необходимости. По всему периметру корпуса протянулся иллюминатор, перерастая спереди и сзади в огромные панорамные окна. Такое же было в центре корпуса крыше и днище.

Если взглянуть на корабль сверху, то стреловидность его пропадала, превращаясь в гитарные, либо женские (кому как нравится) формы. Заднее утолщение фюзеляжа, побольше, было грузовым отсеком, там же хранились запасы провизии, клетки для живых организмов, пара гостевых кают и дополнительный двигатель для ускорения тяги.

В переднем же отсеке всё было гораздо интересней. Оно было меньше, но значение имело большее, ибо там находилась кают-компания с верхней и нижней панорамой, спальня Бу-Ожа, орудийный отсек, и самое главное: межмирный двигатель и центр нейроуправления.

Первый был невероятно сложной конструкцией. Чинить его было проблематично. Ещё сложнее было собрать новый. Поэтому, раз и навсегда получив съяву, все эрхи старались относиться к нему как можно бережней. Что было куда легче, чем собирать всё с нуля. Питался двигатель от всего, что могло питать. В межмирном пространстве он ловил и скапливал пространственную пыль, а в мирах подпитывался энергией звёзд, ядерным топливом и даже примитивной органикой. Смотря как попросить.

А за просьбу, общение и координацию всего механизма отвечало ещё более сложное сооружение — центр нейроуправления. Был он не у всех. Далеко не у всех кораблей, и не все межмирники его желали. От долгого взаимодействия с разумными нейроцентр корабля начинал умнеть и мог повести себя непредсказуемо. Посему многие эрхи его ограничивали, либо просто убирали, лишая корабля свободы воли и мысли. Бу-Ож так не делал. Его корабль не имел искусственных ограничений, оттого управление им доставляло пусть намного больше хлопот, требуя лучшей координации работы мозга, но и доставляло больше удовольствия и помогало блуждать по мирам с более высокой скоростью и точностью.

Итак, подойдя к своей Хаа-Юлае, Бу-Ож провел кончиками пальцев по едва заметным бороздкам на брюхе корабля. Едва слышно загудел мотор, проснулся от мягкого прикосновения нейроцентр. Корабль вышел из спячки. Внутри загорелся свет, подсвечивая иллюминаторы и кабины. Сзади спустился помост, открывающий дверь в грузовой отсек.

Тщательно вытерев босые ноги, Бу прошёл внутрь. Внимательно оглядел грузовое помещение, проверил, всё ли лежит на месте и прошел дальше в чрево корабля. В каюте и кают-компании он задерживаться не стал, переходя по маленькой лестнице вниз в небольшое помещение, где и находился энергетический модуль, отвечающий за силовое поле вокруг корабля. Летать можно было и без него, но риск возрастал неимоверно. К тому же в таком случае не работал режим невидимости и изменения цвета и фактуры корпуса. Пытаясь разрешить задачу работы, Бу-Ож почти четыре умата[4] не вылетал с планеты. Десятки бессонных ночей, ошибки, множество проверенных схем, из которых почти ничего не срабатывало. И наконец, решение было найдено. Но даже при решённой теоретически проблеме, прошло несколько часов, прежде чем механизм был починен и довольный эрхи вылез из тесного помещения и проковылял в переднюю часть корабля, которая и представляла из себя систему управления. Огромный, панорамный передний фонарь позволял без особых проблем осматривать пространство как с сиденья управления, так и с площадки нейронного ведения корабля.

Первое представляло собой довольно сложную конструкцию. Огромное кожаное кресло находилось внутри вращающейся полусферы. Вращение было необходимо для более точного установления координат и измерения пространства.

Спереди кресла находился модуль рулевого управления, состоящий из коробки чтения координат, штурвала да рычагов плоскостей. Рядом располагался столик, на котором стоял увесистый поисковой шлем с темными круглыми гоглами, увенчивающими латунную маску. Сам шлем был из мягкой бронзы, с меховым подшлемником внутри, множеством пряжек, проводов и креплений дополнительного оборудования. На этом же столике находилась и машина для внесения нужных координат, похожая на пишущую машинку, только клавиш было в несколько раз больше. И печатала она не буквы, а выбивала символы в схематической карте, которую необходимо было вставлять в блок рулевого управления для настройки полёта. Необязательная, но удобная функция.

Площадка нейронного управления находилась почти на самом носу корабля и с виду казалась куда проще. Но только казалась. Т-образная стойка, на которую можно было опереться грудью, если устал, да два столба с отверстиями, заполненными мягким вязким материалом. Вставляя в него ладони, межмирник напрямую подключался к нейросети корабля и мог управлять им ментально. Это было точнее, быстрее, но требовало куда больше усилий, хладнокровия и выдержки, нежели простое управление.

Проверив исправность модулей, Бу-Ож остался доволен. После чего сел в кресло, пододвинул себе столик и начал вбивать в машинку координаты найденного пространства. Необходима была невероятная точность. Любая ошибка могла стать фатальной. Координаты пространства, измерений, времени, положения на карте миров. Всё было объемным и требовало бережного, а значит неторопливого к себе отношения.

Когда межмирник закончил, солнце уже давно перевалило за полдень и неумолимо катилось к закату. Можно было оставить всё как есть, спокойно переночевать, не спеша собраться и отправиться в путь, но Бу слишком долго засиделся дома и ему не терпелось отправиться в путь. Наконец, закончив все приготовления с кораблём, он оторвался от работы и устало потянулся. Вид у него был крайне довольный. На лице промелькнула хищная, счастливая улыбка. Эрхи вышел из чрева своей Хаа-Юлаи и поспешил в дом.

Еще подходя к ограде, Бу понял, что внутри кто-то есть. Так оно и было. На лужайке у крыльца развалился Оло. Казалось, кот спал, но как только нога хозяина дома переступила порог ограды, зверь открыл глаза и резким, но быстрым и грациозным движением оказался лицом к лицу с Бу.

— Где ты был? — мрачно спросил кот. Из его пасти дохнуло спиртным. Было видно, что кот не совсем трезв.

— Работал. — отмахнулся эрхи — А ты опять настойки на травах нарезался? Смотри, не откачаем тебя как-нибудь.

Кот только на это фыркнул.

— Обо мне заботиться нечего. Я не все свои жизни растерял. А ты мне за гальку ещё ответишь.

Огромная, мягкая лапа упала на плечо Бу-Ожа, за ней, потеряв координацию, повалился сам кот. Межмирник смотрел на это с выражением недовольства, озабоченности и сочувствия. Старого друга надо было срочно приводить в себя. Но как не вовремя! С другой стороны, отложить вылет на полчаса куда лучше, чем потом прилететь в развороченный мир, ибо Оло мог просто раз напиться, а мог и уйти в долгий, затяжной запой. Прецеденты были уже.

Тяжело вздохнув, Бу отправился в дом, но не в главный вход, а в дверцу в фасаде здания. Она открывала проход в просторный и чистый подвал. Там, среди утвари, бочек, сушеной еды стояли стеллажи с лекарствами. Выбрав нужный и найдя сыворотку, выводящую алкоголь из организма, межмирник поспешил обратно наружу, но кота уже не было. Следов не было тоже. Мохнатый дьявол ловко умел прятаться. Бу отошел на несколько шагов от дома и прислушался, закрыв глаза и затаив дыхание. Легкий шелест листвы, едва слышимое пение камней, острый запах диких трав. И тут… Бу словно не перепрыгнул, а перетёк в сторону. В это же мгновение на том месте, где он сейчас стоял, приземлился Оло. Кот не разворачиваясь нанёс удар лапой наотмашь, но лишь рассёк воздух, ибо Бу-Ож снова переместился переходя в ответную атаку.

Кот и эрхи-буу-таг закружились в диком боевом танце. Оло пытался достать лапой, пусть и не с выпущенными когтями, до лица и тела, Бу же, уклонялся, плавно отводя удары и стараясь как можно ближе подойти к пасти зверя. Оба они были опытны и быстры, но за межмирником были навыки и отсутствие опьянения. Умело обходя атаки, подначивая болезненными тычками по широкой морде и корпусу, тот добивался озлобления противника.

Наконец, Оло разозлился окончательно, теряя контроль над движениями. И тогда Бу сам ринулся вперёд. Зажав бутылёк зубами. Неказистым, но быстрым фляком он отскочил, разрывая расстояние и тут же, не давая опомниться рванулся в атаку сам. Кот пропустил пару болезненных ударов по ушам, зашипел и вздыбился, но потерял бдительность. Схватив кота за загривок, эрхи ловко запрыгнул на шею, придавливая кота к земле своим весом. Дернув ещё раз ухо, он развернул голову незадачливого пьянчуги набок. Второй рукой вытащил изо рта зелье, и держа его двумя пальцами стал пытаться раздвинуть челюсть. Кот брыкался, царапал землю и сквозь стиснутые челюсти жутко сквернословил. Но сила была на стороне Бу. Наконец, ему удалось разжать пасть и вылить содержимое пузырька внутрь. После чего он обнял руками голову пушистого друга и так пролежал до того момента, пока тот не успокоился. Только когда пушистый хвост перестал что есть силы молотить воздух, Бу отпустил челюсти и рухнул рядом с котом.

Оло трезвел на глазах. Зрачки его сузились, шерсть улеглась. Он сел на задние лапы и принялся неловко вылизываться. По всему его виду было заметно, что тот кране неловко себя чувствует. Бу же, отдышавшись сел рядом и примирительно потрепал кота по спине.

— Я улетаю.

— Куда?

— Надо долететь до одного эрхи, переговорить по поводу последних новостей и затем полечу по новым координатам. Ты тут не пей только, ладно? За домом присмотри.

— Обижаешь — попытался изобразить недовольный тон Оло, но по всему его виду было ясно, что он рад, что всё обошлось. — Тебе помочь? — спросил кот уже привычным глухим и звучным голосом.

— Да, пожалуй. — И два друга принялись в ускоренном темпе сносить на корабль всё необходимое. Оло для этих целей даже надел две огромные перекидные сумки на спину.

Имущество было нехитрым, но увесистым. Сублимированная еда, медикаменты, расходники для корабля. Пресная вода генерировалась в корабле при помощи водозаборных установок и всегда была в избытке, посему брать её не стали.

Грузили на корабль и оружие. Совершенно разных как по виду, так и по содержанию. От холодного, совершенно разных размеров, форм и назначений, до увесистых магнитных пушек. Сложили одежду и мелкие принадлежности гигиены, и быта. Бу-Ож успел переодеться. Простые холщёвые брюки и рубаху он сменил на легкие кожаные штаны темно-синего цвета, черную кофту лёгкой, но объёмной вязки и длинные сапоги до колена. Верхнюю и парадную одежду он скинул прямо в рубке управления.

Там же оказался и его любимый меч, с которым межмирник не расставался ни при каких обстоятельствах. Слегка изогнутый, двусторонней заточки, полуторный клинок с узкой гардой и чуть смещённой вперёд рукоятью. Для большинства этот меч, или как его называл Бу, Аргал[5], был крайне неудобен, но для высокого, поджарого и быстрого эрхи он был лучшим средством обороны.

Последним загрузили оборудование. Множество приборов, больших и не очень, самого разнообразного назначения. Все они в конце концов были закреплены и установлены на свои места. Бу-Ож и Оло, довольные своей работой, с блаженством растянулись на зелёной траве возле ангара.

Звезда спряталась за горами. Их снежные пики окрасились кроваво-красным заревом дальнего заката, а над головами уже во всю властвовала ночь. Скопления, созвездия, галактики, яркое сияние межмирья отливало в небе цветами от ярко-зелёного, до фиолетового. Казалось, протяни руку, и дотронешься до светящейся пелены. Оло, мечтательно согнув лапы на животе, смотрел в эти скопления огней и тихо проговорил

— Я бы всё отдал, чтобы снова побывать там.

— Когда-нибудь, мой друг, ты там окажешься… но, скорее всего, рад этому не будешь — задумчиво ответил Бу.

— Ты надолго?

— Не знаю. Всё зависит от того, что я найду по координатам. Может пустоту, а может измерение, полное населённых планет и миров, таинственное и неизведанное. Тогда это затянется. Тот раз, который очень сильно затянулся, сколько я там проплавал?

— Полтора столетия. Мы даже дом перестроить успели тебе.

— Ага, помню… Я тогда долго ругался… даже вроде убить кого-то хотел.

— Меня, кого же ещё — проговорил кот и они надолго замолчали. В конце концов кот проговорил, — Постараюсь предугадать твоё появление и собрать всех… И, может, пристроим чего-нибудь тебе.

— Хорошо, — улыбаясь ответил Бу-Ож

— Бу?

— Что?

— Мы будем скучать по тебе, безумец.

— И я по вам, мои последние. — После этих слов, Бу резко встал и спустился вниз.

Вскоре ветви купола раздвинулись, послышался тихий гул и чуть зеленоватое свечение. Съяву медленно поднимался из воронки. Ненадолго завис над землёй и стал неспешно удаляться в ночном небе. И когда он уже был едва различим на горизонте, раздался хлопок, яркая вспышка и всё. Бу-Ож ушел в межмирье. А на краю воронки ангара ещё долго сидел, глядя в небо и помахивая хвостом огромный дымчатый кот.

 Берендей — получеловек-полумедведь

 Хаа-юлая — любимая

 Маах-тугар-эрхи — то, что помогает ходить

 Умат — время движения спутника, или по-простому — месяц. На планете Бу-Ожа месяц равняется 45 дням, или 90 земным суткам

 Аргал от Ар-гхаал — последний поцелуй. В мифологии межмирников, перед смертью к ним всем приходит смерть и целует крепко в губы, усыпляя навсегда.

Глава 3

Съяву резал межмирье, или аса-таг, как его именовали эрхи. Оставляя за собой рваный разноцветный след густого, как сливки, пространства, Хаа-юлая шла по забитым заранее координатам. А внутри её чрева, на самом носу, уперевшись лбом в переднее стекло, стоял Бу-Ож, завороженно глядя вперёд.

Сколько лет прошло, а он так и не разучился удивляться аса-таг. В нём не было планет, звёзд, галактик и прочего. Тут не было времени, в обычном его понимании. Можно было сделать крюк к своему миру длиною в сотню лет, а войти в пространство через мгновение после отправки, ведь время появляюсь только в них.

Тут не было атмосферы, но и не было вакуума. Всё межмирье было заполнено веществом, именуемом эфир. Он был прозрачен, когда был в состоянии покоя. Но стоило его только взбудоражить, перемещаясь по нему, затронув ветрами, дующими в межпрострастве, как вещество начинало изменяться. Всполохи, цвета, молнии, причудливые завихрения и различной силы сияния придавали пространству поистине неповторимый и завораживающий вид. Рваные облака разных цветов оставались таковыми подолгу, перемещались в пространстве, заставляя его изменяться вместе с ними. Тоннели, петли, завихрения, тянущиеся за ходящими кораблями словно нити, сшивали всё пространство, кроя его на свой, никому не ведомый лад.

Ещё никто не оставался равнодушным, первый раз оказавшись в аса-таг. Но постепенно, начиная ходить всё чаще и чаще по мирам, эрхи переставали видеть всё великолепие, как многие разумные перестают ценить красоту, если та сопровождает их постоянно. Так было почти со всеми, и ключевое слово здесь — почти.

Бу не был. Каждое его погружение сопровождалось внутренним, детским восторгом. Зрачки расширялись, делая глаза единым чёрным пятном, жадно впивающимся в то, что творилось с наружи корабля. О, а там творилось всегда что-то новое. Например, в данный момент два вихря, оранжевый и тёмно-зелёный столкнулись перед его кораблём. Осыпая друг друга молниями, смешиваясь, они закручивались в гигантскую спираль, уходящую своим концом куда-то вдаль. Пространство корабля озарилось всполохами света, невероятно быстро, но в то же время, плавно меняясь. Чуть выше хода корабля виднелся ещё не затянувшийся след давно прошедшего съяву, причем, по пути следования Бу-Ожа. След был уже расплывшийся и кто именно шёл, сказать было решительно невозможно. Но для межмирника важно было сейчас то, что этот шрам в пространстве оставлял синеватые всполохи, врывающиеся в вихрь красок.

Рука эрхи дрогнула, медленно потянувшись к стеклу. Задумавшись, он невольно погладил холодную, прозрачную поверхность нежно и бережно, будто хотел через неё почувствовать, что же творится снаружи. Но оцепенение прошло так же быстро, как и началось. Корабль, лёгким гулом внутри себя дал понять, что пора очнуться и выйти из блаженной полудрёмы.

Бу, отошёл к капитанскому креслу. Резко упав в его мягкое, податливое ложе, он стал следить за приборами, показывающими путь направления. Хотя, это была скорее привычка, чем жизненная необходимость, ибо путь этот Бу-Ож проделывал очень часто и мог по ощущениям понять, куда и как нужно двигаться.

Почти все межмирники знакомы друг с другом. Оно и не мудрено, ведь жизни их бесконечно долги, а наберётся таковых не более тысячи. Все эрхи делились по опыту и возрасту на несколько групп.

Самые молодые назывались «марака»[1]. Которые только начали ходить по мирам, исследовать их, описывать. Зачастую, они даже не имели своей обители, мира в котором отдыхают, и жили гостями, либо учениками у более опытных товарищей.

В таком состоянии межмирники оставались до ста лет, пока не становились урсун[2]. Тогда они могли и мир создать, и изменить его, и даже подарить свет цивилизации каким-либо приглянувшимся им смертным, породив у тех тысячи мифов о великих богах, которые их всему научат.

Если межмирик не гиб в неизведанных мирах, не уходил в небытие, не кончал жизнь самоубийством от осознания вечности, то по истечению пяти тысяч лет жизни он становился аргатом[3]. Таких было не больше сотни, среди них и Бу-Ож. Аргаты могли не только следить, но и сами создавали жизнь, населяли планеты и миры. Аргаты были одни из лучших, те, кому открылось вдохновение созидателя не только бездушного, но и живого. Каждый был индивидуален, обладал своей особенностью, стилем поведения и собственной философией, касаемо рода деятельности.

После аргатов шли Великие Созидатели, или как их называли «Адаль-жамаг»[4]. Их было всего восемь, жизни их были бесконечно долги, деяния легендами расходились среди межмирников, а смертные даже не могли понять их сущности. В силе Адаль-жамаг было соединять миры, обрывать существование целых вселенных и возрождать их вновь. Они могли менять межмирье, рисовать им, словно красками на холсте, создавая новые завихрения, закрывая, или раскрывая новые уголки неизведанного. И именно они создавали вечные двигатели кораблей. Они не чурались общаться с младшими, регулярно это делали, некоторых даже воспитывали. Но всё равно, их могущество было бесконечно далеко от сил и возможностей даже самых умелых аргатов. Самому молодому из них было уже более ста тысяч лет, и новых в свою касту они принимать не торопились. Но был тот, рядом с которым все Адаль-жамаг казались мотыльками перед драконом. Улла[5], он же Первый.

Улла стал первым, кто начал ходить по мирам, первый стал создавать новые миры и заселять их живыми. Он придумал двигатель, создал живые корабли и научил ими пользоваться первых межмирников, из которых до нынешнего времени дожили лишь четверо самых старых Адаль-жамаг. Улла придумал правила поведения, объяснил, зачем надо заниматься исследованием миров, почему нужно дарить жизнь, и почему нужно её забирать порою. Он написал книгу об этом — огромный фолиант на тончайших золотых пластинах, по рассказам старших не из какого-то скрытого смысла, а скорее из прихоти, а потом… А потом пропал. Просто исчез вместе со своим миром. Вместе с ним исчезла и книга, а вместе с книгой и та надежда, которые до сих пор питают все эрхи — понять, для чего же они всё это делают? Что будет в итоге? Эти два вопроса хитрый Улла унёс с собой в небытие. Оставшиеся Великие сами не знали, куда он исчез, а молодёжь порой переставала в него верить. Время от времени кто-то, изрядно размечтавшись, пускался в старые миры на поиск следов Уллы. В самые потаённые глубины межмирья уходили искатели, и, в лучшем случае, возвращались ни с чем. Многие же, а точнее, большинство, пропадали сами, порождая легенды и сказки.

Бу-Ож в сказки верил редко, в легенды чуть больше, но ещё больше он верил в то, что мог узреть сам в бесконечных полётах по мирам. А они, порой, открывали для него больше, чем любые мистические книги времени Первого. И посему, он не гонялся за мифами, он гонялся за мирами, хватал их с жадностью голодного, исследовал, описывал, разбирал по крупицам. Там, где чего-то не хватало, он создавал новое, если хотел конечно. И всё же, не смотря на жажду исследования, перед посещением нового места, он должен был залететь к старому другу.

Хаа-юлая, монотонно завибрировала, давая понять своему эрхи то, что место близко. Бу встряхнулся и приготовился. Взяв в руки штурвал, легонько толкнул ножную панель, являя свету педали управления переходом. Слегка поманеврировав, выбирая наиболее выгодное место для перехода, он резко нажал на две крайние педали, после чего вывернул штурвал влево и быстро дёрнул ручку перехода под правым боком. Все действия заняли меньше секунды. Корабль протяжно загудел, разгоняясь, затем раздался хлопок и мир перед глазами озарился яркой вспышкой. Когда свет перехода пропал, пространство за бортом изменилось. Не было оранжево-зелёных красок, фиолетовых сполохов, синих линий. Только чёрный космос и одинокая планета возле такой же одинокой звезды, плывущая в вечности. Мир другого эрхи.

Мало кто из межмирников заморачивался по поводу создания полноценных систем с большим количеством планет для своих обителей. Чаще пользовались стандартной схемой — звезда, планета и спутник, иногда два. Этот мир исключением не был. Такой же простой с виду, хранил он покой далеко не простого эрхи-буу-таг.

Бу-Ож прибыл к своему другу и учителю. Эшкро, так его звали. Или её. Всё зависело от настроения и самого желания Адаль-жамаг, которым он и являлся. Бу знал этот мир не хуже своего. Знал все три материка планеты, реки, моря и озёра. Знал где и в какое время можно примерно найти своего наставника, или наставницу. Это, пожалуй, единственное, что он никогда не мог сказать наверняка. Аргат встал, переходя на более точное управление для маневрирования и посадки.

Корабль стремительно приближался. Эрхи сделал полный оборот по экватору, постепенно снижаясь и входя в атмосферу. Корабль могучей белой кометой промчался по небосводу. Бу выключал приборы и готовился к посадке. Та должна была произойти в горной долине у огромного ледникового озера, в том месте, где сейчас и должен был обитать Эшкро в это время. Вот только метель в горах явно не предрасполагала к лёгкому приземлению. Тихо выругавшись про себя, эрхи максимально снизил скорость.

Хаа-юлая шла осторожно, чувствуя своего межмирника. Где-то, насколько позволяло, сама доворачивая и избегая столкновения с горными шпилями, скалами и ледниками. Наконец, сквозь пелену снега, даже не увидели, почувствовали они приближающееся плато. Лёгкий толчок, и двигатель сам по себе гаснет. Приземлились. Бу, едва заметно, ухмыльнулся уголками губ. И пошёл собираться. Негоже было появляться у другого эрхи абы в чём.

Межмирник переодевался плавно, словно переливаясь из одного одеяния в другое, время от времени, разрывая полутанец резким, быстрым движением от одного места кабины к другому. Отличительная черта Бу — контраст резкости и плавности. Походные сапоги, сменились на лёгкие, тонкие полуботинки с высоким берцем, чёрные брюки без стрелок, узкий ремень с тонкой бляхой в форме кусающего хвост змея. Приталенная рубаха, чёрным шёлком опутывающая гибкое тело. Поверх был надет длинный плащ чёрного сукна с белым подбоем и тонкой красной полосой по широкому воротнику. Бу-Ож оглядел себя, пригладил рукой волосы и взял Аргал. Появляться без оружия считалось в быту межмирников верхом неприличия. Так они демонстрировали свою готовность сражаться друг за друга, а заодно и показывали веру в силу возможного оппонента. Меч был слишком длинным, чтобы пристёгивать его на пояс, но и надобности носить его за спиной, как в походе, не было. Поэтому эрхи просто положил клинок на плечо, прошёл в транспортный отсек, к выходу, и нажал на рычаг открытия.

Створки неслышно растворились, мягко спустился трап и Бу вышел из чрева корабля, отдавая себя обжигающему ветру. Мокрый, колючий снег резко ударил в лицо, забивая глаза, моментально налипая на волосах и одежде. Аргат недовольно скривился и едва слышно рыкнул что-то непонятное. Эшкро прекрасно видел, что кто-то летит. Мог бы и поменять погоду. Но нет, хитрец не любил облегчать кому-то жизнь. Резко, но бессмысленно отряхнувшись, бессмертный зашагал прочь от корабля к обиталищу своего наставника.

Дом, в котором жил хозяин этого мира представлял собой четырёхугольную башню, сделанную из собранного неподалёку камня. Семь этажей вверх, пять вниз, в гору. Никакого забора, изгороди или стены, никаких ещё построек, только ровное, как стол, плато. Бу помогал строить его. Знал расположение всех комнат и не удивлялся кажущейся простоте. Первый этаж был почти пуст. Множество коробок, ящиков, материалов. Ничего особенного. Столовая и кухня была на втором этаже, на третьем был зал для гостей. На четвёртом библиотека, пятый и шестой под спальни, на седьмом же находился рабочий кабинет, заставленный огромными, вечно недописанными фолиантами, заваленный бумагами, приборами, половины назначения которым вообще мало кто знал. Нижние же этажи были куда интересней. Минус-первый этаж был тиром, второй — тренировочной камерой. На третьем располагалась мастерская по ремонту и сборке двигателей, на четвёртом, расположенном над горным источником, располагалась баня с горячим бассейном. Пятый же был чуть в стороне по узкому лазу и представлял собой выход в естественную пещеру. Пещера находилась под потоком и выход из неё загораживал водопад, несущий свои воды вниз с высоты полутора тысяч эржэ над уровнем моря. И всё это пряталось за серыми, грубо-отёсанными камнями кладки.

Подойдя к башне, эрхи взглянул вверх. Верхний этаж был почти не виден из-за метели. Неодобрительно покачав головой, Бу толкнул массивную деревянную дверь. Та тихонько отворилась, впуская его в полумрак здания. Не задерживаясь на первом этаже, межмирник прошёл сразу в зал. Всё как обычно. Огромное количество ковров, устилавших весь пол. Разных цветов и размеров, они заходили друг на друга, частично забирались на стены, словно стремясь покрыть всю комнату от пола до потолка. Столов, лавок или диванов не было. Только огромная масса подушек, разбросанных абсолютно хаотично. Тяжёлые ставни закрывали окна и лишь красные блуждающие огоньки под потолком освещали помещение.

— Ты не слишком приветлив сегодня, я погляжу — громко проговорил Бу-Ож, чуть отдалившись от порога и полной грудью втягивая лёгкий прохладный воздух. Ответа не последовало. Лишь где-то скрипнула плохо прикрытая ставня и в тот же миг мягкая женская рука легла на плечо эрхи. Смахнула не успевший растаять снег, скользнула по спине вниз, задержавшись на талии, и, словно после недолгого раздумья, очутилась на ягодице, нежно сжавшись. К спине прислонились упругой грудью, а тихий женский голос у самого уха томно прошептал, касаясь его губами.

— Дзаан дай, мэу рэх[6]. Как ты узнал, что я именно здесь?

— Дзаан дай на, мэу лек[7]- проговорил Бу в ответ. — одни и те же вопросы каждый раз. Ты любишь плохую погоду, а дикая метель в закрытой горной долине явно намекает о твоём присутствии.

— Ну да, живя тысячелетия, начинаешь плевать на разнообразие привычек. — голос был всё такой же тихий и томный, но грудь неожиданно оторвалась от спины, а рука жестче сжалась.

— Эшкро, если ты продолжишь держать меня за зад, обернувшись мужчиной, я тебя ударю. — недовольно заметил Бу, — ты же знаешь, я не приемлю такого к себе отношения.

Резкий мужской хохот раздался за спиной, рука, пусть и с неохотой убралась, и обойдя бывшего ученика по широкой дуге перед ним встал широко улыбающийся мужчина людского вида. Массивный, чуть ниже Бу. Даже полумрак не мог скрыть неестественную белизну его кожи, черные, словно ночь без звёзд, волосы спадали ему до плеч, огромная окладистая борода делала шире узкое лицо, скрадывая длинный нос и подчёркивая невероятной синевы глаза, которые имели свойство светиться в темноте, естественно, по желанию хозяина. Всё тело было испещрено шрамами, которые при внимательном рассмотрении оказывались письменами, значения которых знал только сам Адаль-жамаг, ибо именно он их и придумал для себя. Бородач хитро посмотрел на своего ученика, щелкнул пальцами и в комнате стало заметно светлее.

Одет он был в полукомбинезон, держащийся на одной лямке. На бедрах весели ножны с изящно оформленным вогнутым обоюдоострым клинком. Эшкро оглядел Бу-Ожа с головы до ног, улыбнулся сам себе, оставшись довольным осмотром и затем бросился к тому, крепко обнимая.

— Я рад видеть тебя, друг

— И я рад, давно не виделись.

— Не так уж и давно, если посчитать, сколько мы времени провели вместе.

Оторвалась от Бу-Ожа уже женщина, высокая, стройная, с копной чёрных волос, доходящих до колен, острыми скулами, пухлыми губами и невероятно большими глазами. Грудь она, заблаговременно прикрыла передом комбинезона, накинув вторую лямку, и подстроив размер так, чтобы это выглядело более менее невинно.

— Так тебе меня видеть приятней?

— Мне тебя видеть в радость в любом виде. Главное, мужчиной ко мне не преставай. И да, раз уж о виде заговорили, то сделай как я люблю.

— Ох какие мы привередливые, — с наигранной обидой в голосе сказала девушка, но желание исполнила, окрасив волосы в огненно-рыжий цвет и изменив тон кожи на чуть более тёмный, сделав более естественным. — Ну а теперь пошли на кухню. Поедим, заодно и расскажешь, зачем прибыл. Ведь не просто же от скуки ты ко мне заявился. — проговорила она уже серьёзней, хоть и не скрывая радостной улыбки.

Оба эрхи прошли на этаж выше. И вот тут женская часть Эшкро была развёрнута во всей своей красе. Всё помещение по периметру было уставлено шкафами с многочисленной утварью: кастрюли, чайники, сковороды, столовые приборы, кухонные ножи, топоры, решётки. Всё было начищено до блеска, ослепляя медью, оловом и сталью. Расставлено по порядку, размерам, цветам и формам. Огромный стол для готовки занимал целую стену. К нему были приторочены мясорубки, кухонные комбайны, блендеры, скороварки и иные вещи, значения которых Бу-Ож даже не знал. С противоположной стороны высилась, сверкая бело-голубой керамической плиткой огромная печь, которую Эшкро принципиально топил только дровами. В ней можно было запекать, жарить, варить и даже готовить на углях. Всё было отмыто, начищено в идеальном состоянии. Между столом и печью ютился огромный холодильный ларь, таящий в себе всевозможную снедь. По подоконникам были расставлены горшки с ароматными травами. Обеденный стол был небольшим и низким, настолько, чтобы за ним можно было сидеть прямо на полу. Стульев хозяин дома не признавал принципиально.

— Поможешь с готовкой? — спросила бывшая наставница — или перекусим тем, что есть?

— А что? У тебя что-то когда-то залёживалось? — скептически посмотрел Бу, попутно ставя меч у входа и снимая плащ с обувью. — я с удовольствием поел бы чего-нибудь горячего и свежего.

Вскоре поленья радостно затрещали в печи, а межмирники с довольными гримасами принялись за готовку. Понимая друг друга без слов они действовали слаженно, но в то же время по-разному. Эшкро с наигранной леностью подавал продукты, резал чистил, заправлял, то и дело едва заметными движениями перемещаясь от стола к плите. Бу-Ож, переливаясь с места на место резкими рывками, крошил, рубил, обжигал, подкидывал дрова в печь. Очень скоро стол был заполнен едой. Средней прожарки мясо под ягодным соусом, печёные на огне грибы, тёплый салат из обожжённых на углях томатов и острых перцев, варёные клубни картофеля, посыпанные зелёным луком, сыром, жаренным салом и политые топленым сливочным маслом, маринованный чеснок, сырые, взбитые с приправами яйца, хлеб и холодный, принесённый с первого этажа морс из лесных ягод, настоянный на пряных травах. Эшкро, довольная результатом трудов, посадила Бу за стол, выставила огромные стальные кружки, которые тут же оказались заполнены до краёв ароматным напитком, поставила тарелки, представлявшие собой чуть вогнутые каменные пластины, положила столовые приборы и села напротив, без лишних разговоров начав накладывать различную снедь себе в блюдо. Бу, зная об аппетитах друга и наставника, поспешил тут же наполнить своё. Некоторое время тишину прерывал только треск почти прогоревших поленьев, да быстрый скрежет по тарелкам. Ели оба жадно, крупно и быстро, как привыкли, заливая пищу огромными глотками морса. Действовали при этом без лишних, неприятных шумов.

В конце концов, когда стол почти опустел, Эшкро с довольным видом повернулась боком к столу, вытянула ноги и полулегла посматривая на ещё уплетающего Бу. Нарочито громко зевнула и произнесла.

— Ты, мой милый, очевидно, хочешь узнать последние новости? — эрхи-буу-таг только кивнул в ответ, продолжая есть. Девушка довольно улыбнулась, радуясь в душе, что по-прежнему полезна этому безумцу, ибо новости можно было узнать много у кого ещё, но выбор пал именно на неё. Женская часть этого эрхи была очень стервозна и резка, но в то же время ранима и чутка к вниманию. Особенно к вниманию своего любимого ученика, который зная всю её подноготную, специально отстранялся, ведя себя порой через чур холодно.

— Даже не знаю, что тебе может быть интересно. — продолжила она, — я совсем недавно вернулась с рейда по аса-таг, и поэтому рассказать могу много чего. Вот, например, мой любезный старший брат Адаль-жамаг, этот заносчивый сах[8] Зарем, которого я ну просто обожаю, захлопнул целый мир. Ему, видите ли не понравилось, что пара эрхи, принесли в системы, на которые он имел виды, знания. И потому он просто закрыл его для всех, в том числе и для себя. Сказал, что откроет через пару тысяч лет. Ну не идиот ли? — Бу-Ож, жадно слушая, и не пропуская ни слова, одобрительно кивнул, разделяя точку зрения друга. Есть, однако, он не перестал, а Эшкро продолжил.

— Приготовили с десяток двигателей. У нас тут радостная новость, ожидается пополнение молодыми эрхи. Видела их. Если не сгинут в первом переходе по мирам, толковые вырастут, может и нас с вами потеснят, старые аргаты. Ах да, о твоих друзьях. Видела Джа и Архара. У них было знатное веселье. Устроили локальный конец света парочке слишком развывшихся цивилизаций. Те уже овладели межсистемными полётами и готовы были выпорхнуть из своих галактик в одном очень примечательном мирке. А такое допускать нельзя. Ты-то за своими следишь хоть иногда? Да? Ну и славно. Можешь, кстати, как-нибудь слетать посмотреть. Говорят, взорвали соседнюю необитаемую планету, что вызвало бешенной силы метеоритный дождь. Это в одном. Во втором ограничились точечным уничтожением. Знаю, ты бы одобрил, так правильней. Что у нас ещё? Есть новости о твоих бывших подопечных. Прилетал тут как-то раз Санди. Перекроил свой мир. Говорит, чтоб больше народу влезло. Не пойму, в кого он такой социальный у тебя? Создал в своей обители одну дополнительную планету с тремя, ты только вдумайся! Тремя! Спутниками. Один из которых сделал обитаемым. И не лень же было. Плюс показал целую кучу записей по своим мирам. И везде, ты можешь себе представить, везде где были хоть немного способные к обучению аборигены, пронёс своё слово. Заодно жутко перепугав. Ещё бы, с его то рожей и тягой к пьянству и курению. Однако, рвение этого урсуна похвально. Если так и дальше пойдёт, станет самым молодым аргатом. Но это из хорошего. Есть и печальная новость. — Эшкро чуть помедлила, собираясь с мыслями, и наконец проговорила, — Ная погибла.

Бу-Ож престал жевать. На миг его лицо покрыла серая пелена, зрачки глаз сузились, а сами глаза заволокла мутная плёнка. Оцепенение длилось несколько минут, и Адаль-жамаг не смел его прервать. Ная — последняя воспитанница Бу, слишком рано вырвавшаяся в своё собственное плавание. Межмирник лично настраивал ей корабль, научил всему, что знал сам и отпустил чуть больше пятидесяти лет назад. Ничтожное время для эрхи. Однако волна чувств вскоре отхлынула. Бу-Ож взял изрядно пропечённый гриб, закинул в рот и жуя задал только один вопрос.

— Известно, как?

— Переоценила себя, дурёха. Вмешалась в войну на планете в одном из таг, что-то там намудрила с двигателем. То ли подлезла под удар аборигенов, то ли сама чего-то накрутила. В итоге не справилась с управлением и упала, взорвавшись и снеся ударной волной полмира. Ну хоть войну прекратила. — невесело пошутила Эшкро. Бу-Ож также горько улыбнулся и снова спросил.

— На этом всё?

— Пока да. По крайней мере ничего особо важного лично для тебя у меня нет.

— Спасибо, а я ухожу в путь.

— Ну и куда ты направляешься на этот раз?

— Нашёл новую туманность в межмирье, незнакомую — проговорил эрхи, доедая последний кусок стейка. — думаю, там может быть переход в новый мир.

— Далеко отсюда?

— Да. — коротко ответил гость. Потом прервался, привстал, достал из кармана листок и протянул его хозяину дома, — посмотри, может знакомы? Может, зря я так переполошился?

Эшкро с надменной улыбкой взяла листок с вязью координат и принялся его изучать. Игривый до этого момента взгляд стал сосредоточенным, улыбка слетела с лица и всё выражение показывало глубокую заинтересованность и задумчивость.

— Нет… как ни странно, но я даже не представляю примерно, что там могло появится — проговорил он, превращаясь попутно в мужчину и усаживаясь снова за стол. –, ты один хочешь это место проверить?

— Пока да.

— Подумай хорошенько. Я примерно представляю эту область. Но там всегда творилось что-то непонятное. Вечные сгустки, сполохи, грозовые тучи с алыми молниями. Это может быть как мир, причем порядком передержанный, так и воронка[9]. Как давно ты на том месте туманность обнаружил?

— Семь уматов назад.

— Всего лишь? Может, повременишь? Можешь у меня пока погостить. А потом вместе слетаем.

— Спасибо, Эшкро, но я слишком засиделся по обителям и слишком долго не открывал ничего нового. А дальность и непонятность местности в межмирье для меня не знак того, что не стоит туда лезть.

Адаль-жамаг устало вздохнул. Неестественно голубыми глазами посмотрел в зелень глаз младшего товарища и со вздохом произнёс.

— Может хоть на ночь останешься?

— Нет, спасибо. Мне в этом доме нравится только одна кровать, и на ней спишь ты — с улыбкой ответил Бу-Ож, поднимаясь из-за стола.

— Ну, мы можем переночевать на ней вдвоём, — проговорил Эшкро, принимая вновь женский облик.

— Нет, спасибо. Я прекрасно знаю твои шуточки с превращением и не хочу проснуться в обнимку с огромным лохматым нечто, — с улыбкой проговорил Бу и пошёл к выходу, попутно накинув плащ, подняв меч. Эшкро засеменила вслед за ним, недовольно, и в то же время нежно глядя ему в спину. Аргат собирался не спеша. Словно оттягивал момент ухода. Затем, не выдержав, подошёл к своей наставнице, приподнял её и крепко обнял.

— Я скучал, — проговорил он, — и обязательно погощу у тебя, но не в этот раз. Слишком сильно меня гложет желание улететь туда. И с каждым уматом, днём и часом, это желание всё больше и больше.

— Смотри, может там найдёшь свой варра[10].

— Тогда это будет совсем замечательно. Давно пора, а то уже неловко как-то.

— Это нормально. Я свой нашла только на третьем десятке тысячелетий.

— Ну, это не показатель, а теперь проводи меня в свою метель, — Бу-Ож улыбнулся ещё шире, и оба межмирника двинулись на выход. Спуск не занял у них и трёх минут, однако, выйдя наружу они обнаружили, что метель закончилась и взору их предстала величественная горная долина. Незамерзающее озеро искрилось рябью мелких волн, в которых причудливым светом отражалось местное светило, разбиваясь на тысячи маленьких солнц. Горы искрились снежными шапками, а у их основания раскинулся тёмно-зелёной короной хвойный лес. Хаа-юлая, узрев своего эрхи, запустила свет в передней рубке и тихонько загудела в нетерпении. Бу и Эшкро не торопясь подошли к кораблю. Девушка провела ладонью по теплому, чуть шершавому металлу и счастливо улыбнулась.

— Она у тебя очень красива, Бу. Редко у кого видела столь красивые корабли.

— Благодарю, но это не столько моя заслуга, сколько её самой, — скромно проговорил межмирник, хотя по интонации было видно, что он очень доволен.

Расставались они недолго. Ещё раз крепко обнялись. Эшкро пожелала обоим лёгкого полёта, поручила Бу заботиться о Хаа-юлае, а Хаа-юлае наказала присматривать за Бу. Те ответили в меру своих чувств и возможностей. Эрхи крепко обнял свою подругу, которая в объятиях снова превратилась в белого бородача, а корабль радостно загудел в ответ, замигав габаритными огнями.

Пришёл миг расставания. Бу-Ож прошёл на капитанский мостик, включил приборы навигации, быстро пробежал взглядом на вязь координат и подошёл к аппарату ментального управления. Поглядел на удаляющуюся по белому снегу фигуру, вздохнул тоскливо, облокотился на стойку поддержки и ввёл ладони в отверстия для нейроуправления кораблём. По корпусу съяву прошла мелкая, но едва заметная вибрация. Начавшись где-то из глубины агрегата нейроуправления, она растеклась по всему объёму корабля и передалась межмирнику дрожью по всему телу. Тот на мгновение закрыл глаза, гусиная кожа покрыла его тело, дыхание участилось, стало глубже. Блаженная улыбка растянулась на лице. Корабль и его капитан соединились единой системой.

Когда Бу открыл глаза, там не было ни капли зелени. Зрачки расширились настолько, что хрусталик почти не был виден. К тому же, белки глаз окрасились в чёрный цвет. Он стал единым целым с кораблём, он получал от этого удовольствие. И он даже не отдал приказ, а лишь слега подумал о действии. Корабль тут же уловил желание. Мягко, почти беззвучно прошёл отрыв.

Съяву набирал высоту. Быстро и плавно. Нос его задирался всё выше, пока корпус не встал перпендикулярно горизонту. Резкий разгон, выход из атмосферы, поворот вокруг себя с одновременным включением перехода, резкий хлопок… И в глазах эрхи заиграло плеядой красок пространство межмирья.

Бу-Ож на время забыл обо всём. О недавнем разговоре, полёте, доме. Только путь. Мозг сверял вбитые в программу корабля координаты со своими, тела едва заметно дрожало от начинающего накапливаться напряжения. Наконец, всё было выстроено. Путь проложен. Едва уловимая мысль «вперёд», и Хаа-юлая понесла своего возлюбленного к точке назначения.

Время остановилось. Оно и не работало в межмирье. Съяву резал пространство, оставляя осязаемый след. Бу потянулся вперёд, и корабль, чувствуя его желание, стал ускоряться, попутно вращаясь вокруг собственной оси. Мозг и нейросеть слились воедино. Они моментально реагировали на все препятствия на пути. Воронки, ненужные переходы, тучи, шторма. Всё это тут же обходилось и корабль то нырял в пространстве вниз, точнее туда, где он на этот момент был, то взмывал ввысь. По всему корпусу корабля были закрыты заглушками многочисленные отверстия, тупики, углубления с причудливой формой. Одна мысль, они все открылись, и, о, это надо слышать! Хаа-юлая, двигаясь и вслушиваясь в настроение своего капитана, запела. Протяжный, мощный, успокаивающе-грустный звук разорвал тишину астрала. Музыка ласкала слух, не давала зародиться ненужным мыслям, отвлечься.

Двое летели сквозь пространство, всё быстрее приближаясь к заветному месту. Вот, оно уже ощущается ментально. Давит, выбивая пот. Вот уже видно и осязаемо. Огромная туманность в ореоле гроз. Что же это? Мысль появляется и тут же стирается нейросетью. Поздно, надо было думать раньше. Никакие страхи не могут уже их остановить. Загадочное место всё ближе и ближе. Обзор ухудшается, а значит они уже внутри туманности. Короткая мысль о переходе, хлопок, тяжёлый удар грудью о стойку, в глазах мутнеет, они закрываются под тяжестью перегрузок и… и всё.

Бу открыл глаза. Чёрная пелена спала, корабль не двигался, плывя, да, плывя не в межмирье. Это был космос. Съяву отпустила своего капитана. Вытащив руки, тот шатаясь подошел к окну и взглянул вдаль. Одежда на нём промокла от пота, дыхание сбитое, но счастливая улыбка озарила измождённое лицо. Не зря он загнал себя и свою Хаа-юлаю. Его глазам предстало не пустое пространство, не отдельные разрозненные планеты, но целая галактика. Яркая, мощная, огромная. А за ней ещё и ещё. Эрхи не верил своим глазам. По новым координатам, практически наобум он сыграл, и открыл целую новую вселенную. Всё также шатаясь он прошёл из кабины в приборный отсек. Оглядел показатели корабля в первую очередь. Всё в норме. Всё, кроме него самого. Врубив все поисковые сканеры на полную мощность, установив функцию медленного продвижения вперёд, эрхи наконец-то успокоился. Прошёл в каюту, попутно стягивая с себя всю одежду. Не расстилаясь, не умываясь упал он на кровать, ещё в падении забываясь крепким сном. Его ждало много дел, но только после крепкого и долгого сна. Аргат и съяву проделали слишком долгий и тяжёлый путь и нуждались в отдыхе перед тяжёлой работой. О скором возвращении в родную обитель можно было забыть.