Оглавление

файл.1

Сколько я помнил себя, столько я помнил и Лешку. Правда, до определенного возраста мои воспоминания носят расплывчатый характер, а то и вовсе не отличить мои реальные воспоминания конкретного эпизода от рассказанного родителями в более позднее время. Естественно, это касается самых первых лет жизни.

Одно могу сказать уверенно: знал я Лешку еще тогда, когда весь мир был неведом и опасен, а мамины объятия защищали от всех невзгод и страхов на свете. Поэтому совершенно не важно, кому я этими воспоминаниями обязан: себе или пересказам предков. Но есть в моей памяти картинки из детского сада, где рядом со мной малыш, которого с моим другом объединяет только имя, поскольку образ спокойного пухляша абсолютно не вяжется с тем Лешкой, которого я помню в более поздние эпизоды своей жизни. Тот Лешка аккуратно, громко посапывая, разбирал все детсадовские игрушки, что были в зоне его досягаемости, на отдельные детальки. Потом складывал полученное в коробочку и с результатом своей работы шел к воспитательнице доложить, что «машинка состоит из колесиков, железочек, кузова и кабинки» или «кукла, оказывается, — это две ручки, две ножки (одна куда-то потерялась), голова и туловище».

Все увещевания, наказания и причитания ничего в поведении того Лешки не меняли. Пришлось тогда его бабуле (папа с мамой были всегда на заработках на севере, или «на северах», как говорил Лешка) учиться собирать и ремонтировать всё, на чем удовлетворял свое любопытство внук. Я думаю, не оставь он в школе такой способ познания мира, то баба Валя со временем бы освоила широкий диапазон специальностей по ремонту: от спортивного инвентаря до электронно-вычислительных машин, изучением которых Лешка занялся еще в те времена, когда мы про такое и не слышали.

Но начав учиться в школе и освоив такой замечательный навык, как чтение, Лешка стал утолять свой интерес не только разбирая всевозможные механизмы, но и читая про них. Читал он много, но только то, что его трогало и волновало. Школьные предметы, стоит заметить, очень редко попадали в сферу его интересов, поэтому учился он плохо, хоть и знал практически обо всем на свете. Уже в четвертом классе он пытался объяснить мне, что такое ЭВМ и как она работает. Поскольку я больше тратил времени на уроки и домашку, то не особо вникал в его рассуждения. Он же к учебникам прикасался только после бабушкиных слез, когда та упрашивала его взяться за ум, иначе дети будут винить ее за пробелы в воспитании внука. Лешка заявлял, что родители не имеют права ругать ее, если у самих нет возможности заниматься своим чадом, но бабушку любил и на какое-то время брался за учебники, получал несколько хороших оценок и опять забрасывал учебу.

Когда в восьмом классе в школу пришла новая математичка, в которую немедленно влюбились все мальчишки старших классов, Лешка тоже вроде как взялся за математику, но быстро остыл, заявив, что это скучно.

— Может, у тебя просто нет способностей к математике, поэтому тебе и скучно? — с улыбкой спросила новая училка.

На что Лешка заявил, что дело не в нем, а в учебнике, отстойном и бесполезном. И пояснил, что скоро таких задач вообще не будет в школьных книжках, потому что достаточно просто написать программу, и все задачи целого параграфа будут решаться при помощи ЭВМ в два счета.

— Ну вот и напиши такую программу, а мы проверим, можешь ли ты отвечать за свои слова, — поставила точку в перепалке учительница.

Все в классе посмеялись, представляя, какой конфуз ожидает одноклассника. После урока Лешка подошел к математичке и положил перед ней свою тетрадь.

— Вот, — сказал Лешка, — здесь программа.

Женщина слегка смутилась, напомнив, что это было домашнее задание, но тетрадь взяла и обещала проверить корректность написанного, когда будет время. На следующем уроке математики она объявила, что за домашнее задание ставит Лешке пять, и добавила уже ему, что он может приходить на математику когда сочтет нужным или когда ему потребуется ее помощь. А в финале добила всех сообщением о том, что ставит ему пять за четверть и за год. Остальные предметы Лешка продолжал игнорировать, то есть стабильно получал тройки.

По окончании школы Лешка, как и положено, подал документы на мехмат, но несмотря на недобор, его не взяли: он на экзамене поспорил с молодым аспирантом, который был в экзаменационной комиссии. Причины спора Лешка не озвучивал, но я почему-то был уверен, что правда была точно на его стороне.

После выпускного наши пути ненадолго разошлись. Я, как и мечтал, пошел в летное училище, а Лешка отправился служить срочную в армию.

Чем Лешка занимался на службе, он почти не рассказывал, лишь иногда всплывали какие-то общие слова и комментарии. По ним я решил, что его всё там устраивало. И армия, и страна, которой он отдал долг, тоже остались Лешкой довольны. Иначе чем объяснить тот факт, что расставаться родина с отдавшим долг Лешкой не захотела. Ему запретили выезд за границу на пять лет. На мое удивление друг проговорился: «Это они еще смилостивились». Но вот что интересно: буквально через короткий срок страна, которая получила с Лешки долг и запрещала ему покидать свои пределы, вдруг перестала существовать, только запрет из-за этого не отменился.

Лешка после дембеля еще больше подружился с вычислительной техникой, которую перестали называть ЭВМ, а всё больше именовали чужеродным словом «компьютер». Учитывая детские пристрастия, уже первый попавший в его руки компьютер был разобран и усовершенствован. Владелец, для которого привезенный из заморской командировки аппарат был просто игрушкой, тем не менее по достоинству оценил уникальные способности моего друга и организовал ему рекламу среди друзей из МИДа и Внешторга. И пошли к Лешке заказы что-то отремонтировать, что-то переустановить, что-то улучшить. И, само собой, это давало возможность приобретать самую современную технику. Поскольку разница в ценах на компьютеры там, у них, и в Союзе была буквально космической, то, привозя на каждого члена семьи по одному аппарату, каждый возвращавшийся из командировки мог существенно повысить свое благосостояние, а каждый турист мог отбить, то есть компенсировать все затраты, на поездку за рубеж. И уж совсем в шоколаде оказывался тот, кто приводил привезенную технику в рабочее состояние либо просто мог объяснить, зачем данный агрегат нужен, поэтому мог запрашивать оплату своего труда в любом виде: и компьютером, и комплектующими к нему.

файл.2

Лешка знал все новости из мира стремительно развивающейся индустрии IT. И всякая новинка вызывала у него бурный восторг, чем тут же предпочитал делиться со мной.

— Ты посмотри на эту крутизну? — восхищался друг, показывая очередной настольный компьютер, ожидая от меня соответствующей реакции.

Я, как мог, изображал вовлеченность, но моя неискренность выводила Лешку из себя.

— Неужели ты не видишь, что это за чудо? — удивлялся друг.

— У тебя таких «чуд» уже столько побывало, что я не успеваю радоваться, — оправдывался я.

— Ты ненормальный, — выносил очередной приговор моей тупости по части компьютеров товарищ. — Это же 486-й! В Москве 386-е редко встречаются, в основном только 286-е, а это 486-й! Неужели не понимаешь?!

— А, тогда, конечно, — выдавливал я из себя восхищение, совсем не понимая, что обозначают озвученные циферки, — тогда и правда круто.

Лешка продолжал сыпать числами и непонятными словами: «тактовая частота», «КЭШ-память», «мегагерцы», «килобайты», «разрядность шин» и много еще чего. Это всё если и вызывало у меня какие-то ассоциации, то они не имели ничего общего с компьютерами.

Но я делал удивленные глаза и пытался слушать собеседника. Через некоторое время Лешке надоедал мой театр и он со словами: «До чего же ты тупой» прекращал тратить силы на то, чтобы объяснить причины собственных восторгов.

— Вот пройдет немного времени, и ты тоже поймешь, что без компьютеров жить невозможно.

— Но до этого как-то жили, — вяло оппонировал я другу.

— Вот именно: «как-то», — заканчивал дискуссию Лешка.

И уже очень скоро у нас на работе появились компьютеры, которые сначала робко подвинули печатные машинки, а потом взялись решать локальные задачи: составление навигационных планов и планирование полетов. Дальше — больше.

А потом пришел интернет, и всё-всё в мире изменилось. Вдруг выяснилось, что компьютеры из игрушки превратились в средство если и не первой необходимости, то в очень важную и полезную штуку.

Лешка стал еще востребованнее. Он разбирался и в железе, и в программном обеспечении. Он запросто мог соорудить из отдельных комплектующих компьютер, который будет дешевле, но производительнее. Мог создать сайт или написать необходимую программу. Благодаря ему я узнал, что такое электронная почта, и он же мне зарегистрировал мой первый электронный адрес, который я использую до сих пор.

Вот тогда я понял, что Лешка был прав насчет значимости компьютеров и интернета. Окончательно убедил меня в этом случай: я однажды не сумел дозвониться до дежурного по наряду, а значит, не знал свой план работы на завтра. Такое периодически случалось. Дежурный по наряду сидел у телефона с планом работы экипажей и отвечал на звонки в строго отведенное время. В девять вечера он покидал свой пост, и всё: не узнал свой план, значит, завтра утром будь добр к самому раннему рейсу прибыть на работу. Тогда и узнаешь: летишь куда-то — ждешь свой рейс, не летишь — пропал выходной.

Это я и объяснил другу, когда мы договаривались с ним о том, чтобы встретиться. Лешка выслушал, отключился, но через несколько минут перезвонил и сообщил:

— На завтра ты свободен.

— Ты меня разыгрываешь? Откуда знаешь?

— А ты приходи и увидишь. Сам убедишься.

Всё еще полагая, что это шутка, я собрал на завтра вещи и вечером заглянул к другу. Сказать, что был поражен — это ничего не сказать. На большом мониторе наш рабочий в сравнении с ним — малыш, я увидел план полетов моей авиакомпании. Знакомый вид, знакомые рейсы и фамилии коллег вызывали некоторую оторопь.

Лешка насладился эффектом и стал интересоваться, почему одни летят в Токио и Гавану, а другие, например, в Варшаву и Берлин. И куда летать лучше. Я как мог объяснял, но он это так же плохо понимал, как я его компьютеры. И поэтому, выслушав меня, он заявил:

— У тебя послезавтра Берлин запланирован поздно вечером, давай я поменяю на Гавану. Расскажешь мне, правда ли кубинки такие красивые.

— Ты что, с ума сошел… — возразил я.

Но Лешка меня перебил:

— Да ладно. У них там никакой защиты. Они даже не контролируют, с какого компа вносятся изменения.

— Я не про твои способности. В Гавану летают другие самолеты.

— И что, ты не сможешь за сутки разобраться, как управлять другим самолетом? — изумился друг, и когда я отрицательно покачал головой, он резюмировал: — Ну вы и тупые.

Потом еще раз посмотрел на план и категорически заявил:

— Ладно, пусть не Гавана, но до Малаги ты на своем самолетике долетишь?

— До Малаги долечу, — ответил я, но немедленно добавил, предупреждая действия друга: — Но менять ничего нельзя. Это будет несправедливо. Вот смотри: коллега собрался в Малагу на четыре дня. Жена взяла выходные. Они приготовились к путешествию, а тут я такой прихожу и говорю: извини, мол, коллега, но полечу я, потому что мой друг компьютерный гений.

Слова «справедливость» и «компьютерный гений» заставили Лешку прислушаться к моим доводам.

Во-первых, потому что Лешка реально был гением и знал об этом, а во-вторых, потому что справедливость для него всегда была в приоритете.

— Ну хоть ночной Берлин поменять на дневной можно? — попросил Лешка, чтобы хоть как-то продемонстрировать свои возможности, но я не сдавался, показывая всеми средствами, что категорически против таких забав.

файл.3

Мама заставляла Марину называть всех мужчин, с которыми им приходилось общаться, по имени-отчеству. На вопросы подруг, зачем это нужно ребенку, отвечала: «Чтобы чужих дядей не путать с родными», коих у Марины было огромное количество. В родных Осинках полдеревни были Осинкины. Это всё мамина родня. А в городе, где они жили, был только один дядя — дядя Гена, папин брат. Папу Марина не помнила и даже не совсем представляла, что такое папа. Может, потому, что всё, что у других детей делает для ребенка папа, для Марины делал дядя Гена. Он раньше отвозил Марину в детский сад и забирал ее, а в этом году, соответственно, начал возить в школу. И встречал тоже он. В редких случаях, когда не мог сам, то поручал своему помощнику Константину Михалычу, который был моложе дяди, всегда веселый и смешил Марину разными шутками. А еще от него очень приятно пахло чем-то из другой жизни.

В этот раз, когда Марина ждала дядю Гену напротив выхода из школы, прямо возле нее остановилась небольшая грязная машина. Марина не успела отойти в сторону, как с заднего сиденья выскочил странный мужчина и, подхватив Марину под мышки, забросил в салон, следом сам плюхнулся рядом, придавив девочке ногу, которую она не успела убрать. Машина резко дернулась с места, и Марина поняла, почему подхвативший ее человек был странным. Он был в шапке, которая закрывала его лицо, видно было только глаза в прорезях. Такая же шапка черного цвета была и на водителе.

Но Марина не испугалась. Может, потому, что не успела, а может, потому, что всё это выглядело игрой. А скорее всего, Марина понимала, что подхватил ее знакомый человек. Этот приятный нездешний запах она не могла спутать.

— Константин Михалыч, а что это за игра? — спросила спокойно Марина.

Водитель оглянулся на напарника и спросил:

— Что это?

— Вперед смотри, — грозно рыкнул Константин Михалыч.

Через несколько минут они остановились. Мужчина схватил Марину за руку и торопясь перетащил в стоящую рядом большую черную машину. Там ей надели на голову какую-то черную торбу или мешок — больше Марина ничего не видела. Только слышала.

— Она тебя узнала. — Это был голос водителя.

— Тем хуже для нее, — ответил ее знакомый. — Значит, обратной дороги нет.

Только теперь Марина почувствовала страх. Она лежала на полу большого автомобиля, ногами упираясь в холодную дверь. Левой она особенно чувствовала стальной холод, потому что на ней не было ботинка. Марина сильно испугалась, что мама ее наругает за потерянный новый ботинок.

Машина то ускорялась, и Марину тогда прижимало к сиденью и ногам странно ведущего себя Константина Михалыча, то тормозила, и тогда девочка перекатывалась на другой бок. Вот они остановились, и водитель с кем-то стал разговаривать, но его прервал Константин Михалыч:

— Скажи ему, что я его отпускаю на выходные.

Водитель повторил это, после чего движение продолжилось. Когда мотор заглох, то сильные мужские руки перетащили Марину в помещение, в котором пахло машинами и было жутко холодно. Ворота закрылись, Марина смогла снять черный мешок, который набросили ей на голову. Она не ошиблась — это был гараж. Напоследок услышала удаляющиеся голоса мужчин.

— Что будем делать? — спросил водитель.

— Ничего, — ответил помощник дяди Гены. — При такой температуре сама замерзнет, и очень скоро.

Марина осмотрелась: в гараже были только серые стены и дверь в противоположной стороне, которая оказалась запертой. Но именно здесь оказалось теплее всего. Марина прислонилась к дверному косяку, стоя на одной ноге, боясь поставить босую ногу на ледяной пол.

Анна Николаевна, директор школы, где училась Марина, уже собиралась домой, когда прибежала растрепанная учительница первого «А» класса с воплем:

— Ребенка украли!

Директор не без труда разобралась, что ученицу первого класса Марину Осинкину прямо возле школы затолкал в машину какой-то мужчина в балаклаве. Эта деталь указывала на то, что «дело очень плохо». Анна Николаевна набрала номер милиции, хотя знала, что скоро они вряд ли приедут, а когда бензина нет, не приезжают вообще. Потом взяла личное дело попавшей в беду школьницы и позвонила ее родственнику, которого хорошо знала: он весьма щедро и часто помогал школе.

К удивлению директрисы, уже через пять минут возле учебного заведения послышалась сирена. Приехавшие опросили одноклассницу Марины, которая и сообщила учительнице о том, что Марину похитили. А еще минут через пятнадцать, когда приехал дядя девочки, полицейские нашли брошенный автомобиль, в котором оказался детский ботинок.

Очень скоро после описанных событий в квартиру моего друга сначала позвонили, а потом сильно постучали. Лешка, предпочитая ночью работать, а днем отсыпаться, только недавно проснулся и пил чай на кухне. Молотьба в дверь его почти не озадачила. Многие из его клиентов, считая себя очень крутыми, позволяли себе таким образом проявлять нетерпение.

Открыв дверь, Лешка увидел на пороге трех грозных бугаев.

— Алексей Былин, ты? — спросил один, а после того как Лешка утвердительно кивнул, отодвинул его в сторону и прошел в квартиру.

Гость по-хозяйски заглянул на кухню, потом в комнату, где находился компьютерный иконостас. В это время еще двое осматривали остальные комнаты и санузел.

файл.4

Время в этой стальной коробке словно застыло. Полоски света, пробивающегося сквозь щели в воротах гаража, немного переместились и начали гаснуть. Марина стояла уже на обеих ногах, всё меньше ощущая холод босой ступней. Когда перестала различать температуру, опустилась на пол и почувствовала, что начала погружаться в сон, как в теплую ванну.

«Только бы не проснуться и не вернуться в ужасный изматывающий холод», — подумала девочка, но отключиться не успела — раздался громоподобный звук.

Шум повторился снова и снова. Ворота рассыпались, и Марину ослепил яркий свет автомобильных фар. Глаза с трудом различали с