Olga Mercurio

В ритме танца любви

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Olga Mercurio, 2018

Когда судьба щедрой рукой отсыпает подарки, стоит задуматься, какую плату она потребует взамен. С момента встречи с известным танцором Раулем жизнь юной Клэр превращается в сказку. Друзья, отличная работа, а главное — искренняя и взаимная любовь.. Однако фортуна никогда не забывает о своих милостях, омрачая волшебство то призраками мрачного прошлого, то коварством недоброжелателей и постепенно забирая чудесные дары обратно. Насколько высокой окажется цена за недолгое, но абсолютное счастье?

18+

ISBN 978-5-4483-5485-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. В ритме танца любви
2. Часть 1. Дневник Клэр
   1. Глава первая
   2. Глава вторая
   3. Глава третья
   4. Глава четвёртая
   5. Глава пятая
   6. Глава шестая
   7. Глава седьмая
   8. Глава восьмая
   9. Глава девятая
   10. Глава десятая
   11. Глава одиннадцатая
   12. Глава двенадцатая
   13. Глава тринадцатая
   14. Глава четырнадцатая
3. Часть 2. В ритме танца любви
   1. Глава первая
   2. Глава вторая
   3. Глава третья
   4. Глава четвертая
   5. Глава пятая
   6. Глава шестая
   7. Глава седьмая
   8. Глава восьмая
   9. Глава девятая
   10. Глава десятая
   11. Глава одиннадцатая
   12. Глава двенадцатая
4. Часть 3. Порочный круг
   1. Глава первая
   2. Глава вторая
   3. Глава третья
   4. Глава четвёртая
   5. Глава пятая
   6. Глава шестая
   7. Глава седьмая
   8. Глава восьмая
   9. Глава девятая
   10. Глава десятая
   11. Глава одиннадцатая
   12. Глава двенадцатая
   13. Глава тринадцатая
   14. Глава четырнадцатая
   15. Глава пятнадцатая
   16. Глава шестнадцатая
   17. Глава семнадцатая
   18. Глава восемнадцатая

Часть 1. Дневник Клэр

Я боюсь потерять тебя в шумной толпе,

Где и мысли, и люди, и чувства не те,

Где и так я так долго жила — не жила,

Где тебя не искала, но чудом нашла.

Я боюсь разминуться с тобой у ворот,

За которыми счастье и радость живёт.

И боюсь я пути не найти в этот дом,

Где любовь и желанье нас ждут за столом,

Я боюсь каждый день начинать без тебя,

Я боюсь дальше жить, как тогда, не любя…

Злата Литвинова

Глава первая

«Осталось 20 минут до отправления поезда. Три часа под Ла-Маншем — и я во Франции. Всё ещё не верю, что я способна на такой поступок. Но оставаться в этом террариуме, гордо именуемом домом, больше нет сил…»

Клэр положила ручку в толстую сиреневую тетрадь в твёрдой обложке, убрала её в сторону и уставилась в окно. Вокзал был одним из немногих мест, в котором можно было понаблюдать за искренним проявлением эмоций, да и то благодаря туристам. По перрону ходили и бегали люди с сумками, чемоданами, пакетами, что-то говорили и кричали, дёргали за руки отчаянно вырывающихся детей, так и норовивших ускользнуть от нервных родителей — в общем, как всегда бывает перед отъездом, царила обыкновенная лихорадка. У девушки зарябило в глазах, поэтому ей пришлось вернуться к дневнику и рассеянно перелистывать исписанные чёрной ручкой страницы. Она выхватывала отдельные абзацы, восстанавливая в памяти прошедший год. «Рано пришла из университета, отменили последнюю пару из-за внезапно нагрянувшей комиссии. Второй день голова болит — погода меня просто убивает. Дождливая осень в Лондоне, что может быть тоскливее… (4 октября, 15.20)» Клэр горько улыбнулась. «Университет, — подумала она, — о каком высшем образовании может идти речь, если у меня хватит денег только на несколько обедов в кафе и недорогой номер в гостинице, в лучшем случае на неделю?» Девушка перевернула ещё пару страничек. «Сегодня Рождество. Не праздновали. (25 декабря, 23.48)» Клэр не стала заострять внимание на этой фразе, чтобы не впасть в депрессию, и открыла предпоследнюю запись. «Ну что же… Вещи собраны, билеты лежат в ящике стола, с деньгами и документами. Странное состояние… умом я понимаю, что надо волноваться, хотя бы самую капельку. Однако ничего не чувствую; такое ощущение, что все эмоции в состоянии «ВЫКЛ». Может, и к лучшему… (11 апреля, 04.35 утра)» «Подумать только, — девушка снова захлопнула тетрадь, — я написала это полтора часа назад». Она откинулась на спинку сиденья, скрестив руки на груди и вслушиваясь в мелодичное предупреждение о завершении посадки. Сердце девушки забилось чаще, а мысли понеслись в разные стороны, как табун диких мустангов, внезапно лишившийся своего вожака. Ей хотелось выхватить хоть одну из них, чтобы сосредоточиться и не перескакивать с одной темы на другую, но предвкушение новизны — поездки, обстановки, жизни — перебивало все её старания. Поэтому Клэр с облегчением зацепилась за доносившийся из-за двери купе щебет молоденькой проводницы:

— О, сеньор Эмбриагез, это такая честь для нас! Как жаль, что Вы не предупредили нас о своём намерении воспользоваться услугами нашей железной дороги. Мы непременно позаботились бы об отдельном номере…

— Всё в порядке, Люси, — раздался насмешливый бархатный голос, — я уверен в том, что Вы сделали бы всё возможное, и признателен за заботу. Благодарю Вас.

Клэр нахмурилась. Она определённо слышала этот приятный, вкрадчивый тембр. И её совсем не радовала перспектива провести несколько часов в одном купе с кем-либо из своих знакомых. Однако прежде, чем она смогла понять, кому этот красивый голос принадлежит (девушку сбивала с толку знаменитая фамилия), открылась дверь.

Рауль безумно устал. Поездка в Лондон выбила его из колеи, погода испортила настроение, а звонкий щебет Люси только усилил головную боль. Купе казалось ему райским уголком, и ему хотелось поскорее отгородиться дверью. Мужчина вежливо отделался от служащей, устало опустился на сиденье и некоторое время сидел, закрыв лицо ладонями. Только почувствовав, что неприятная пульсация в висках стихает, он наконец обратил внимание на свою соседку.

Первое, что бросилось ему в глаза — неестественная бледность её лица. Если бы не тетрадь у неё на коленях и зажатая в пальцах ручка, можно бы было подумать, что девушка в обмороке. Эмбриагез встревожился — во-первых, возня с потерявшим сознание человеком не входила в его планы, во-вторых, Рауля постоянно преследовали папарацци. Канцелярские принадлежности наталкивали его на эту мысль.

— Леди, Вы не журналистка? — обратился он к девушке. Клэр подняла голову, и мужчине стало плевать, журналистка она, археолог или воспитательница в детском садике. Потрясающие глаза, гипнотизирующие, непередаваемого оттенка то ли дымчатого стекла, то ли расплавленной стали осторожно встретились с его взглядом.

— Будь это так, я вряд ли бы призналась, — едва усмехнулась девушка. «Да, это тебе не чириканье Люси», — Раулю понравился голос спутницы. Не слишком низкий, но грудной, глубокий. Правда, интонации были грубоваты, и фраза прозвучала жёстко. — Скорее, очередная фанатка, возможно, даже не слишком сумасшедшая.

— Серьёзно? — поинтересовался он, вопросительно приподняв одну бровь. Глаза Клэр на мгновение сузились:

— Возможно, я погорячилась с откровенностью. Да не беспокойтесь, — девушка убрала тетрадь в небольшую замшевую сумку молочного цвета, — я не буду мучить Вас вопросами, истерически визжать, прыгать и просить фотографию с автографом.

Мужчина пристально изучал её лицо. Оно было непроницаемым, однако почему-то становилось понятно, что девушка говорит правду.

— Тогда благодарю, — он прислонился к стене, закрыл глаза и невольно поморщился, когда поезд тронулся. Острая боль кольнула его в левый висок и отозвалась в затылке.

— Простите, у Вас болит голова?

На этот раз голос прозвучал гораздо мягче. К тому же он был полон искреннего сочувствия, поэтому Рауль не стал срывать раздражение на спутнице и огрызаться, что это не её дело, а просто легонько кивнул. Это простое движение далось ему с трудом, и он втянул воздух сквозь зубы.

— У Вас случайно нет таблетки? — спросил Рауль, стягивая с себя чёрную кожаную куртку и по-прежнему не открывая глаз, которые стали реагировать на свет довольно яркой лампочки.

— Подождите минутку, — попросила Клэр и выскользнула за дверь, аккуратно прикрыв её за собой.

В коридоре девушка ухватилась за стену и несколько секунд стояла, бессильно прислонившись к ней. Ничего себе, начало новой жизни! Огромные волны информации всплывали наружу и штурмом брали измученный мозг. Обрывки интервью и прочитанных журнальных статей, телепередачи и фильмы с участием Эмбриагеза стаей голодных волков ворвались в сознание девушки, а потом устроили там буйную вечеринку. Клэр потрясла головой, пытаясь утихомирить взбесившиеся факты и строго напомнила себе, почему она добровольно оставила за дверью человека, которым восхищалась добрых три с половиной года. Ему нужна была помощь. Остальное не имело значения.

Рауль с трудом открыл глаза, когда почувствовал запах какао. Надо же, он даже не слышал, как девушка вернулась. Она протянула ему белую кружку с золотистым штампом вагона-ресторана.

— Это горячий шоколад, — пояснила Клэр, заметив недоумение во взгляде мужчины. — Хорошо справляется с головной болью.

— А как насчёт лекарства?

— Растворимое, — девушка кивком указала на кружку и мысленно добавила «прошу прощения». Клэр вспомнила из интервью, что Эмбриагез старался обходиться без таблеток, поэтому сделала ставки на шоколад и решила ничего не добавлять. Его лечебные свойства в сочетании с эффектом плацебо всегда срабатывали, Клэр не единожды проводила такой эксперимент.

— Спасибо, — с чувством проговорил Рауль и сделал большой глоток. Тёплый сладкий напиток подействовал волшебным образом, через десять минут от боли не осталось и следа. Мужчина осторожно наклонил голову, опасаясь, что мучительное ощущение вернётся, но нет — всё было спокойно.

— Ещё раз спасибо, — с улыбкой обратился он к спутнице. Она оторвалась от книги, которую начала читать, пока Рауль приходил в себя, и посмотрела на него. Встретившись с колдовским взглядом, который сразу произвёл на него впечатление, Эмбриагез ощутил лёгкое напряжение. Ну надо же! Обычно представительницы противоположного пола действовали на него по-другому. По крайней мере, с ними он чувствовал себя раскованно, время от времени пользуясь арсеналом тщательно отрепетированных улыбок. В этом деле Рауль поднаторел — режиссёры натаскали его, как следует, и порой мужчина сомневался, получится ли у него когда-нибудь естественно рассмеяться или просто улыбнуться. Девушка развеяла его сомнения — под взглядом этих глаз было невероятно сложно играть или фальшивить. — Могу я узнать имя моей спасительницы? — Рауль протянул ей руку.

— Клэр, — мягко произнесла девушка, отвечая неожиданно сильным рукопожатием. — Впрочем, Вы вряд ли будете столь благодарны, узнав, что никакого лекарства в Вашем шоколаде не было. Простите.

— Вот как? — заинтересовался мужчина. — Однако боль всё-таки прошла. Вы совершили над кружкой заговор?

— Нет, что Вы! — улыбнулась Клэр. Но Рауль не успел как следует рассмотреть улыбку — буквально через секунду лицо девушки приобрело серьёзное выражение. — Обычное дело, благотворное влияние серотонина и глюкозы, способствующее расширению сосудов, особенно… Да неважно, — она махнула рукой. — Главное — помогло.

Рауль утвердительно кивнул и вдруг спохватился:

— А сколько я Вам должен? — Он уже потянулся к портмоне, но девушка его остановила:

— Сеньор Эмбриагез…

— Рауль, — поправил он. Клэр продолжала изучать Рауля слегка прищуренными глазами.

— Рауль, — нехотя повторила она, не желая сокращать дистанцию. — Не надо, это всего лишь чашка шоколада…

— А вдруг я подумаю, что Вы за мной ухаживаете? — мужчина таинственно понизил голос. Клэр еле сдержала смех. — Вот видите! — воскликнул Рауль, обрадованный тем, что ему удалось полюбоваться на совершенно преобразившееся от очаровательной улыбки личико. — Позвольте хотя бы пригласить Вас на обед.

— Целый обед — всего за одну кружечку? — усмехнулась девушка. — Скажите, Вы всегда так неосмотрительны? Сначала принимаете из рук незнакомого человека напиток, в который можно подмешать всё, что угодно, будь то снотворное или, скажем, приворотное зелье. А теперь собираетесь оплатить посиделки в кафе. Вдруг я соберусь разорить Вас, заказав самые дорогие блюда в расчёте на целый гарнизон?

— Считайте, что за оказанную помощь набежали проценты, — мужчина получал огромное удовольствие от разговора. В нём не было флирта, который успел ему надоесть до зубовного скрежета, не обсуждались контракты и деловые предложения. — Что скажете, Клэр? Кстати, куда Вы направляетесь?

— В Испанию.

Раулю стало ещё интереснее:

— Путешествуете?

— Что-то вроде того, — красиво изогнутые губы Клэр вернулись в строгое положение. — Во Франции пробуду недолго — насколько мне известно, поезд в Барселону отправляется через сорок минут после прибытия этого.

— Сорок минут на Париж? — поразился Эмбриагез. — Оскорбительно мало для такого города.

— Может быть, — девушка пожала плечами. Клэр не собиралась посвящать Рауля в свои проблемы — какое ему, собственно, было дело до неё, случайной попутчицы, имя которой он наверняка забудет, как только она окажется вне поля его зрения. Ей и так несказанно повезло очутиться с ним в одном купе, поговорить — даже в своих снах девушка не получала таких подарков. Будущее, которое она себе напланировала, не исключало встречи с ним, совсем даже наоборот, но Клэр не предполагала, что эта встреча произойдёт так скоро.

— Вы так молчаливы, Клэр, — негромко произнёс Рауль, снова обращая внимание на бледность девушки. — Вам плохо?

— Нет, — она скрестила руки на груди и отвела взгляд в сторону. — Мне сложно притворяться, будто я не знаю, кто Вы, Рауль, — честно призналась она. — Я могу закидать Вас вопросами, рассыпаться в благодарностях и комплиментах и не уверена, что скоро остановлюсь. Но мне кажется, что Вас это не обрадует. Так зачем я буду действовать Вам на нервы?

Рауль на мгновение потерял дар речи. Поклонники (или, скорее, поклонницы) его творчества считали своим священным долгом заверить его в своей любви, и Эмбриагез снисходительно выслушивал восторженные реплики. Возможно, девчонки влюблялись в киногероев, которых он создавал. Но именно его, как человека, любить они не могли — для этого нужно было хотя бы несколько раз побеседовать с ним. Поэтому слова Клэр привели его в замешательство — в них напрочь отсутствовал эгоизм, зато прослеживалась логика. Девушка по-настоящему заинтриговала его.

— Своим благородством Вы ставите меня в неловкое положение. — Клэр непонимающе посмотрела на него. Она сама чувствовала себя не в своей тарелке, ругая себя за то, что сказала больше, чем нужно. — Избавляете меня от головной боли, бережёте моё спокойствие… Одним обедом я не отделаюсь. Как насчёт экскурсии по Парижу?

— Вы это серьёзно? — недоверчиво задала вопрос девушка, невольно повторив реплику Рауля в самом начале их знакомства. — Но Вы вовсе не обязаны…

— А Вы не допускаете мысли о том, что мне этого хочется?

Стук сердца Клэр должны были услышать на другом конце вагона. По крайней мере, ей так показалось. То, что происходило с ней, было таким нереальным… и таким соблазнительным!

— Только представьте, — продолжал развивать тему Рауль. В выразительных глазах орехового цвета зажглись искорки, а бархатный голос наполнился торжествующим воодушевлением: — Оставим вещи в камере хранения и погуляем по городу, посидим в кафе с видом на церковь Сен Жермен, закажем горячие круассаны… Соглашайтесь! — настаивал мужчина, уловив исходящую от девушки нерешительность. Она колебалась, поэтому Эмбриагез хорошенько встряхнул свою память, вытащил все прочитанные и услышанные сведения и в лучших традициях гида старательно уговаривал дальше: — Затем поднимемся на Эйфелеву башню, полюбуемся на Собор Парижской Богоматери, пройдём по Елисейским полям… Потом отправимся к мосту Александра Третьего по набережной Сены и часов в десять вечера, после незабываемого зрелища переливающегося огоньками символа Франции уедем в Испанию двенадцатичасовым поездом. У меня наконец-то появилось свободное время, а это, уж поверьте, не часто случается. Так почему бы не провести его в Париже, к тому же в такой чудесной компании?

— Не верю, что говорю это… но Вы меня убедили, — на лице Клэр проступила мрачноватая улыбка. — Вы — настоящий змей-искуситель, Рауль. Подозреваю, что прогулка по Парижу обернётся диким нежеланием работать и вообще что-либо делать. Я стану жить одними воспоминаниями…

— Работать? — Эмбриагез слегка нахмурился.

— Вас это удивляет? — Клэр не поняла, чем было вызвано его недовольство, но не успела спросить — мужчина объяснил всё сам:

— Немного. Вы слишком молодо выглядите, Вам нужно учиться в каком-нибудь колледже.

— Так оно и было до сегодняшнего дня, — задумчиво произнесла девушка. — Я была студенткой одного из университетов Лондона, изучала языки и литературу. Но так уж сложились обстоятельства — мне пришлось временно оставить учёбу, — Клэр не стала вдаваться в подробности. Ей не хотелось загружать Рауля ненужными ему сведениями, но молчать в ответ было бы невежливо.

— Обстоятельства вынудили Вас забраться так далеко? Или Вы столь страстно любите Барселону? — Рауль не мог припомнить, когда ему приходилось общаться вот так, вытягивая по одному ответу. Эмбриагез привык к тому, что на него вёдрами выливали бесполезную информацию. Теперь же ему хотелось узнать всё, а он получал лишь тщательно отфильтрованные крупицы. Это ещё больше подстёгивало его и без того неслабый интерес.

— Вообще-то, — смутилась Клэр, — я не собиралась задерживаться в этом городе, несмотря на его непревзойдённую красоту. Я хотела попасть в Салоу.

— На Коста Дорада? — уточнил Эмбриагез. Клэр кивнула, смутившись ещё больше.

— Я знаю, что там находится Ваша танцевальная школа, хотя, если не ошибаюсь, сейчас Вы больше заняты съёмками и почти не ведёте занятия. Работа нужна мне для того, чтобы платить за еду, жильё и, разумеется, за сами уроки. Если, конечно, меня туда примут. У меня был непостоянный доход, однако теперь нужна стабильность.

По мере того, как Клэр говорила, у Эмбриагеза стало складываться более полное мнение о характере собеседницы. Он был уверен в её честности и ещё в том, что девушке, по-видимому, никто никогда не помогал и она привыкла рассчитывать только на себя. Его жизненного опыта было достаточно для того, чтобы разглядеть за строгостью неприступной маски чистоту и беззащитность. Рауль хорошо помнил сверхобеспеченных женщин, которые посещали школу забавы ради — Клэр была полной им противоположностью. Надо же, оставила дом и бросила учёбу, чтобы попытаться найти работу в абсолютно незнакомой стране и поступить в школу танцев. Его школу…

— Мне это льстит, — мужчина улыбнулся так обворожительно, что у Клэр заныло сердце. — Надо позвонить, простите, — произнёс он, поднимаясь и вытряхивая из кармана висящей на крючке куртки телефон. Эмбриагез вышел за дверь, быстро заговорив с кем-то по-испански. Девушка знала язык, но прислушиваться к разговору не стала. Она обрадовалась передышке — с Раулем было неимоверно легко разговаривать, но забыть о том, кем он являлся, было невозможно. Его красота, уверенность в себе, обманчивая простота идеально сидящей одежды — всё указывало на статус знаменитости. За время его отсутствия Клэр успела прочитать себе нравоучительную лекцию и относительно успокоиться.

Через четверть часа мужчина вернулся.

— Мы остановились на том, что мне льстит Ваш выбор, верно? — обратился он к девушке, присаживаясь на пружинящее кожаное сиденье. Улыбка на мгновение коснулась губ Клэр, и Рауль поймал себя на внезапно возникшем ощущении досады. Ему бы хотелось продлить этот момент, когда серьёзность уступала место очаровательной прелести. — Так вот, он польстил мне настолько, что я решил облегчить Вам задачу. Считайте, что работа у Вас уже есть, по крайней мере, на первое время, пока Вы не найдёте себе другую.

— Я… я не знаю, что сказать… — перламутровые глаза девушки стали ещё больше. Совершенно незнакомый человек делал ей воистину царский подарок — да, пока что Рауль только подтверждал образ, сложившийся в голове Клэр. — Спасибо, огромное спасибо, но Вам не стоило беспокоиться…

— Стоило, ведь в каком-то смысле я виноват в том, что Вы так перевернули свою жизнь. А поинтересоваться родом деятельности не хотите? — лукаво осведомился Эмбриагез, не отводя взгляда от растерявшейся девушки.

— Не думаю, чтобы… — в мелодичном голосе Клэр проступила чуть заметная хрипотца. Она кашлянула, помолчала немножко и наконец взяла себя в руки: — Не думаю, чтобы Вы стали предлагать мне что-то неприличное и портить свою репутацию.

— Вы правы, леди, — галантно склонив голову в полупоклоне, подтвердил Рауль. — Поэтому на Ваш выбор предоставляются должности помощника менеджера обслуживания мероприятий или же личного помощника хозяйки отеля, скажем, секретаря с большим кругом обязанностей. Подробностей не знаю, это уже на месте разберёмся. График работы гибкий, к тому же обычно неполный. О размере заработной платы я, к сожалению, ничего не могу сказать, зато питание и проживание в отеле Вам гарантированы.

— Рауль… — восхищённо выдохнула девушка, глядя на собеседника сияющими глазами. — Вы — невероятный человек. Как только я столкнулась с Вами, моя жизнь превратилась в сказку. Экскурсия по Парижу, шикарные условия работы… Вы вообще настоящий?

— Пожалуй, — рассмеялся мужчина и едва не добавил «можете потрогать», но тут же спохватился: — Если не верите, спросите у моей мамы, она подтвердит.

— Вы с ней говорили? — поинтересовалась Клэр, указывая взглядом на телефон Рауля.

— Да. Она просила передать Вам привет и пожелала хорошенько отдохнуть, прежде чем Вы приступите к своим обязанностям. Мама — хозяйка отеля, куда я Вас порекомендовал. Уверен, Вы оправдаете мои ожидания и с лёгкостью справитесь с работой.

— Я постараюсь, — пообещала Клэр. — Я в таком долгу перед Вами…

— Оригинально у нас завязалось знакомство, Вы не находите? Мы всё время друг другу что-то должны, — весело подметил Эмбриагез. — Клэр, я ведь не ставлю галочки в списке Ваших добрых дел. Я помог Вам тем, что было в моих силах. Немного раньше это сделали Вы. Уж поверьте, я благодарен Вам не меньше — когда у меня болит голова, я становлюсь злым, как чёрт. Но если Вы переживаете, что работа досталась Вам слишком легко, то я Вас успокою. В мою школу Вы так просто не попадёте, придётся пройти испытание.

— Я ничего не слышала об этом, — нахмурилась девушка, перебирая в уме весь материал, который ей удалось собрать. — Мне известно только об экзамене — теоретические вопросы, базовая техника и сольный номер. Или Вы именно его так славно окрестили?

— Нет. За шесть лет существования школы так называемая дуэль устраивалась дважды, как раз в последние два года. Мы не афишируем события и просим учеников не распространяться на этот счёт. В первый раз соревновались две девушки, во второй раз — девушка и парень.

— Соревновались? — переспросила Клэр, так и не припомнив ничего стоящего.

— Именно. Вы же знаете, что обучение производится на платной основе. Так вот боролись они за грант. В последнее время мы даже подумываем учредить фонд одарённым молодым людям, не имеющим возможности оплачивать своё обучение. Нравится идея?

Клэр незаметно и сильно ущипнула себя за руку. Ей начинало казаться, что она спит — уж слишком гладко всё складывалось. Но всё, чего она добилась, так это ощутимой боли, рискующей перерасти в кровоподтёк.

— Сдаёте экзамен плюс проходите испытание — и грант Ваш, — пообещал Эмбриагез, отключая телефон и убирая его обратно в карман. — Со временем и местом его проведения определимся позже, надо узнать, будет ли в этом году конкуренция.

— Ладно, — согласилась девушка. — А кто из них поступил?

— Все, — усмехнулся Рауль. — Те, кто принимали участие, но остались на втором месте, получили скидку в пятьдесят процентов, — он закрыл глаза и провёл рукой по лицу. — Проклятый Лондон! Солнца нет, сыро, грязно… Я пробыл здесь всего три дня, однако они показались мне тремя неделями. Как Вы в нём жили?

— Не слишком весело. Попробуйте поспать немножко, — посоветовала спутница, — а как проснётесь, выпейте крепкого чаю с молоком и тремя кубиками сахара. Вам станет лучше.

— Мне бы не хотелось терять время на сон, — устало произнёс мужчина, бросая взгляд на дорогие наручные часы, — но, боюсь, мой организм другого мнения.

— Всё в порядке, — успокоила его Клэр. — Отдыхайте, а я пока поломаю голову, выбирая одну из должностей, которые Вы мне предложили. И свыкнусь с новостью об испытании.

— Уговорили, — улыбнулся мужчина, вытягиваясь на полке. Он не стал распаковывать аккуратную стопку постельного белья, отодвинул одеяло и подушку и заснул, едва коснувшись головой прохладной обивки. Девушка не удивилась — многие страдали синдромом усталости, которая приставала к жителям южных стран, как пиявка, и после поездки в Англию они неделями не могли прийти в себя.

Рауль очнулся примерно за полчаса до прибытия поезда. Его глазам предстала ещё одна кружка, на этот раз чёрная. Из неё поднимался пар, ароматный, влажный и терпкий.

— Чай? — хриплым после сна голосом поинтересовался мужчина, принимая вертикальное положение.

— Да, — Клэр с трудом оторвалась от привлекательного зрелища — даже со слегка спутанными волосами Эмбриагез выглядел так, словно над ним несколько часов подряд трудились лучшие стилисты мира. Он провёл по голове рукой, немного пригладив растрёпанную причёску — жест получился настолько интимным, что девушка непременно покраснела бы, если бы могла. Впервые в жизни она порадовалась белизне своей кожи, способной покрываться румянцем только в исключительных случаях вроде высокой температуры или морозного ветра.

— Клэр, — с благодарностью произнёс Рауль, наполовину опустошив кружку с чаем, — мне кажется, я поторопился, порекомендовав Вас матери. Может, Вы ко мне работать пойдёте? Хотя нет, — нахмурился он, — я стану нещадно Вас эксплуатировать и в итоге стану зависимым на все сто процентов.

— Зависимым?

— От Вашего умения быть на шаг впереди моих желаний, — Рауль поставил чашку на небольшой откидной столик. — Вы угадали, когда я проснусь.

— Может, я собиралась Вас разбудить, — выдвинула предположение девушка, доставая из сумки косметичку. Рядом с ней лежал небольшой портфельчик, скорее всего, с ноутбуком. — Хотите воспользоваться? — спросила Клэр, перехватив взгляд собеседника.

— Если можно, — не стал отказываться Рауль, принимая портфель. — Забронирую билеты на ночной поезд через интернет. Это сэкономит нам кучу времени и нервов, — добавил он, поднимая серебристую крышку компьютера. Пока шла загрузка, Эмбриагез с любопытством наблюдал за девушкой. Судя по выражению её лица и направленному на косметичку взгляду, краситься ей не хотелось.

— Вы снова заботитесь о моей репутации? — неожиданно догадался он. — Не стоит, Клэр, если Вы собираетесь накладывать грим… нет… макияж только ради этого. Папарацци, если они всё-таки соизволят появиться, переживут отсутствие косметики. А для меня Вы и так прекрасно выглядите, — искренне добавил мужчина. — Зачем Вам вообще нужен этот арсенал?

— Возможно, когда-нибудь мы об этом поговорим, — Клэр с облегчением убрала сумочку обратно, предварительно достав оттуда пару флаконов. — Я оставлю Вас ненадолго, — она грациозно поднялась и вышла, бесшумно закрыв за собой дверь.

С минуту Рауль сидел, глядя сквозь монитор. «Что за чёрт…» Он не мог подобрать ни слов, ни даже мыслей, чтобы объяснить происходящее, и ответов на свои вопросы тоже не находил. Почему рядом с Клэр ему хотелось быть эдаким благородным рыцарем? Она не казалась хрупкой или безвольной, могла самостоятельно принять решение — и, тем не менее, мужчине хотелось взять на себя по крайней мере половину её проблем. Странная девушка… Её отношение к нему также было нетипичным, нестандартным, словно Клэр давным-давно была с ним знакома, но держала дистанцию. Рауля сбивали с толку сдержанность — она не стала лезть к нему с вопросами, как и обещала, — скрытность, серьёзность, несвойственная девушке её возраста… К слову, о возрасте — на вид Клэр было года двадцать два, а Эмбриагез предпочитал общаться с женщинами чуть-чуть старше себя. Они казались ему сформировавшимися, цельными личностями, постигшими женское таинство и утратившими глупые иллюзии. Однако в Клэр не было ни капли наивности, бесшабашности, свойственной юности, а розовые очки она, скорее всего, даже не примеряла. Женственность, загадка, скрытая сила, светящаяся в самых необычных глазах, какие только ему доводилось видеть, в сочетании с молодостью составляли удивительный букет. Рауль наслаждался им, но едва ли мог распознать отдельные компоненты. Ко всему прочему, Клэр была красива, но отчего-то не придавала значения своей внешности. Блестящие тёмно-русые волосы были собраны сзади и спрятаны под матовой кремовой заколкой, поэтому нельзя было угадать их длину. Черты лица не были классическими, однако прекрасно гармонировали друг с другом и вместе создавали неподражаемый образ — небольшие бледно-розовые губы, слегка вздёрнутый носик, брови с надломом и сверкающие драгоценными камнями глаза в окружении чёрных, плавно загнутых ресниц. Сложнее всего было дать определение их цвету — каменные, стальные, ртутные… Все слова отливали Лондоном — унылым, холодным, дождливым — и не передавали необходимой глубины, не могли ухватить суть. Клэр была ожившим вызовом всем существующим стереотипам.

Не переставая думать о своей спутнице, мужчина быстро уладил вопрос с билетами, открыл свой почтовый ящик и тут же, поморщившись, закрыл — две трети сообщений можно было удалять, не читая, но заниматься скучной сортировкой во время отпуска было кощунством. Из любопытства Рауль заглянул в папку с документами, отмечая царивший там порядок. Все файлы были разбиты по категориям — «музыка», «фильмы», «книги», «творчество» и забавная «барахло». Но просмотреть их Эмбриагез не успел — Клэр вернулась, неся с собой едва уловимый шлейф чуть горьковатых духов.

— Готово, — с улыбкой сообщил Эмбриагез, — протягивая девушке ноутбук. Она выключила его и убрала в сумку, потом повернулась к Раулю:

— Надеюсь, дорогу Вы мне позволите оплатить?

— Надеетесь напрасно, — отозвался мужчина, тоже поднимаясь на ноги. — Я уговорил Вас задержаться, а цена билетов на вечерний поезд немного выше, чем на дневной.

— Сдаётся мне, что этот самый двенадцатичасовой поезд в полночь превратится в тыкву, — мрачно пробормотала Клэр, непроизвольно делая шаг назад. Рауль оказался выше её на голову, к тому же шире в плечах, чем это казалось на расстоянии. Он улыбнулся её реплике:

— Я похож на фею-крёстную?

— Не особенно, — девушка смерила его оценивающим взглядом. «Фея-крёстная, как же…» — подумала Клэр, любуясь гибкой мускулистой фигурой. — Я не знаю, как объяснить, Рауль… — она села на свою полку, поджав под себя одну ногу и обхватив руками колено другой. — Я не привыкла получать что-либо просто так, поэтому Вы загоняете меня в тупик — я без понятия, как поступить.

— Не заморачиваться и получать удовольствие, — предложил Эмбриагез. — Вероятно, Вы думаете, что я потребую чего-нибудь взамен?

— Не Вы, — отрицательно покачала головой девушка. — Обычно жизнь и сама неплохо справляется. И если сейчас всё идёт хорошо, вовсе не значит, что наступила белая полоса, компенсирующая предыдущие неприятности. Скорее, это маленькая передышка и подготовка к последующим «сюрпризам» судьбы.

Рауль присел на корточки перед Клэр. Их взгляды встретились, и оба улыбнулись друг другу.

— Сколько Вам лет, Клэр? — неожиданно для самого себя задал вопрос Эмбриагез.

— Восемнадцать уже исполнилось, если Вы это имеете в виду.

— Просто Вы так говорите, будто недавно отметили семидесятилетие.

— На самом деле мне гораздо меньше, — заверила его девушка. А через секунду из динамика на стене послышался приятный женский голос, который объявил о прибытии на парижский вокзал «Gare du Nord» через пятнадцать минут.

— Вот и первая станция Вашей новой жизни, — серьёзно сказал Эмбриагез. — Пожалуй, мне следует привести себя в надлежащий вид, чтобы не испортить торжественности момента, — он подмигнул Клэр и вышел за дверь. А она, в попытке успокоить гулко барабанящее по рёбрам сердце, сделала такой глубокий вдох, что почувствовала головокружение, какое бывает при переизбытке кислорода. Действительность впервые превосходила мечты, и девушка боялась спугнуть внезапно нагрянувшую удачу… или проснуться.

Глава вторая

— С учётом того, что Вы переезжаете, у Вас на удивление мало багажа, — заметил Рауль, заталкивая в камеру хранения две спортивных сумки. Клэр взяла с собой только небольшую сумочку, в которой лежали деньги и документы, упаковка влажных салфеток, дневник и фотоаппарат, а у мужчины вообще ничего не было. Дорожная зубная щётка, паста и дезодорант всегда лежали во внутреннем кармане его куртки. Что касается одежды, Рауль редко возил её за собой, предпочитая покупать новые вещи, благо он мог себе это позволить. Он закрыл дверцу шкафа и положил золотистый ключик на ладошку Клэр.

— У меня есть всё, что нужно, — девушка запихнула ключ в передний карман светло-серых джинсов. — Единственное, чего мне жаль — библиотеки, которую я собирала с тех пор, как мне начали выделять деньги на карманные расходы. Но сейчас все книги в надёжном месте и я смогу перевезти их сразу же, как только обзаведусь постоянным жильём. В любом случае, у меня полно электронных книг. Просто ощущения от чтения на компьютере совершенно другие. Куда пойдём? — полюбопытствовала она. Эмбриагез развёл руками:

— Куда угодно! Мадемуазель вольна выбирать всё, что заблагорассудится.

— Мадемуазель предполагает, что месье бывал в Париже и сориентируется в нём не в пример лучше, — подхватила шутливый тон Клэр.

— Ну что же… — Рауль посмотрел на огромные электронные часы на стене. — Разумеется, за один день мы не сможем осмотреть всего, что положено туристу.

— И не надо, — беспечно повела плечами Клэр. — Большинство достопримечательностей столько раз задействовали в фильмах, что кажется, будто видел их собственными глазами. Я помню даже этот вокзал и канал Сен-Мартен недалеко отсюда.

— Тогда начнём со знакомства с традиционным французским завтраком, — мужчина указал на сотни автомобилей, проносящихся мимо центрального входа. — Возьмём машину и прокатимся в одно из моих любимых кафе. И ещё кое-что, Клэр, — Рауль помедлил с окончанием фразы, присаживаясь рядом с девушкой на заднее сиденье такси, которое ему посчастливилось поймать одним взмахом руки, едва они вышли на улицу. — Я бы не хотел, чтобы Вы платили за себя. Идея задержаться здесь принадлежит мне, так позвольте мне же её и реализовывать.

— Кхм… И как Вы себе это представляете? Ой, посмотрите, какая прелесть — розовая кофточка со стразиками, — девушка мастерски сымитировала протяжную интонацию тринадцатилетней девчонки. — А Вы купите мне фисташковое мороженое? А ещё вон ту плюшевую собачку! И вот этот симпатичный домик! Как, Вы говорите, он называется? Версаль? — Клэр так уморительно себя вела, хлопая ресницами и явно передразнивая современных подростков, что Рауль не выдержал и расхохотался. — Вот видите, — усмехнулась девушка, моментально возвращаясь к естественному образу.

— Почему-то я уверен в том, что Вы не станете обращать внимания на розовые футболочки, — улыбаясь, произнёс Эмбриагез. — Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления, — подытожил он. «Я всё равно сделаю по-своему», — решил мужчина про себя. Если бы они могли читать мысли друг друга, то Рауль был бы сильно удивлён тем, что Клэр разгадала его намерения. «Если он вздумает потратить на меня деньги, я найду способ вернуть их обратно», — подумала девушка. Но эта мысль улетучилась из её головы, стоило машине плавно тронуться с места.

День пролетел, как один вздох. Эмбриагез сыпал французскими названиями, посвящая Клэр в историю того или иного здания или места, рассказывал забавные случаи и потрясающе справлялся с ролью экскурсовода. Девушка не выпускала из рук фотоаппарата, радуясь объёму встроенной в него памяти. Они бродили по маленьким тесным улочкам, напичканным булочными и лавками с сыром, свежими овощами и фруктами, по главным авеню с бутиками крупнейших модных брендов. Брали такси или садились в лодку, чтобы перебраться из одного округа в другой, рассматривали неимоверной красоты готические здания, погружаясь в атмосферу средневековья, переключались на зеркально-бетонную и хромированную архитектуру современности. Не обошли вниманием разнообразие по-домашнему уютных уличных кафе. Томатная запеканка, дынный суп, блинчики с начинкой, грушево-карамельное мороженое… Обострившиеся до предела чувства отпечатывали в памяти малейшие нюансы текстуры, аромата и вкуса, французская речь вперемешку с доносящейся отовсюду музыкой и звуками города дополняла воздушный, как нежнейшее суфле, образ Парижа.

Впрочем, пренебрегать достопримечательностями Рауль и Клэр не стали, хотя и собирались вначале обойти их стороной — они побывали на Елисейских полях и прошли под Триумфальной аркой. На Эйфелеву башню не поднимались, зато посетили самый высокий во Франции небоскрёб — Тур Монпарнас. Развернувшаяся с пятьдесят девятого этажа круговая панорама города заставила их провести там почти полчаса. Им везло — они не стояли в очередях, да и в целом в этот день по городу разгуливало до странного небольшое количество людей. Клэр старательно гнала от себя суеверные подозрения — ни один день в её жизни не был таким совершенным, даже наполовину. Единственное, что слегка омрачало её счастье — принципиальность Эмбриагеза. Он не позволил ей потратить ни единой монетки, расплачиваясь и за еду, и за транспорт. Девушка пообещала себе, что даже не посмотрит в сторону сувенирчиков и прочих безделушек вроде статуэток и украшений. И она держала своё слово.

Около восьми часов вечера они сидели в одном из Домов шоколада, наслаждаясь тягучим, сладким горячим напитком и невесомыми эклерами с белковым кремом.

— Ну как Вы себя чувствуете? — спросил Рауль, внимательно вглядываясь в личико девушки в поисках признаков усталости. Клэр улыбнулась ему:

— Если не брать во внимание то, что происходящее кажется мне абсолютной фантастикой и я периодически начинаю думать, что сошла с ума — всё просто прекрасно. Мне жизни не хватит, чтобы выразить Вам свою благодарность…

— Вообще-то, — задумчиво начал мужчина, — есть одна идея. Окажите мне небольшую услугу, и можете считать, что мы в расчёте. Только для этого придётся съездить в одно место.

Клэр была заинтригована. Что такого она могла сделать для этого человека?

— Хорошо, — девушка допила шоколад и, не выпуская из ладоней тёплой кружки, посмотрела в окно. За весь день у Клэр впервые возникло настолько чёткое осознание того, что она находится во Франции — в самом романтичном городе на земле, в столице мировой моды, в сердце французской культуры. Она откинулась на мягкую спинку изящного кресла, наблюдая за прохожими сквозь огромное, во всю стену, дымчатое коричневатое стекло. Шарм, элегантность, стиль, едва заметная небрежность или отполированная до блеска безупречность — все эти качества отличали парижан от гостей города. Клэр сама была такой гостьей, но сейчас она чувствовала себя частью этого мира и это грело ей душу. Хотя дело было не только в Париже… Был ещё неотрывный взгляд волшебно красивых карих глаз, меняющих свой цвет в зависимости от освещения с прозрачного коньяка на блеск кофейного ликёра… Был чарующий голос — низкий, мужественный, с чувственными нотками… Девушка знала, что идеальных людей не бывает, и для неё самой было бы лучше отыскать с десяток недостатков в Рауле. Однако пока что Клэр видела только один — Эмбриагез был слишком хорош.

В этот раз Клэр и Рауль спустились в метро. «Station Pigalle», — объявил механический голос. У девушки от изумления расширились глаза:

— Пигаль? Район красных фонарей? Боюсь представить, о какой услуге Вы хотите меня попросить.

Мужчина поперхнулся:

— Ох, простите, Клэр, я не подумал о том, насколько двусмысленно это может выглядеть. Можете быть спокойны, нам не в публичный дом и даже не в «Мулен Руж». Впрочем, если хотите…

— Нет-нет, — рассмеялась девушка. — Устройство парижского борделя никогда меня не интересовало. И кабаре кан-кан — заведение на любителя, я к ним не отношусь.

— Тогда мы не станем туда заглядывать. На Монмартре полно достопримечательностей. А забавно всё же получилось, — на красивом лице Рауля заиграла улыбка. — Надо же… Пигаль…

Над площадью Тертр сгущались сумерки. Было на удивление тихо, почти безлюдно, наверное, Рауль специально выбрал это время. Однако вскоре в безмолвную прохладу вечера стали проникать гармоничные звуки, сплетающиеся с пространством так естественно, что вскоре начинали казаться неотъемлемой его частью или даже стержнем, вокруг которого возводились дома, сердцевиной, от которой сетью вен и нервных окончаний разбегались улицы. По мере приближения к небольшому участку, затерявшемуся среди домов, виртуозная мелодия становилась чётче, аккорды выстраивались по звонкой струночке, прекращая рассеиваться в ненавязчивом гуле невнятных голосов, укрытых стенами зданий. Клэр замедлила шаг, разглядев небольшой оркестр, и в потрясении замерла, когда внезапная волна трезвучий взвилась встревоженной стайкой невесомых птиц, страшась пропустить хоть один звук, хоть одну, пусть даже самую тихую, ноту. Эмбриагез терпеливо ждал, пока она придёт в себя, наблюдая за её реакцией.

— Хотите, я познакомлю Вас с создателем этого чуда? — негромко спросил он, и, получив утвердительный ответ, окликнул дирижёра: — Гвидо!

Высокий, статный мужчина с густой копной тёмно-седых волос и в чёрном фраке обернулся и, явно обрадовавшись, двинулся им навстречу.

— Рауль! Вот это сюрприз! Здравствуй, — мужчины обменялись крепким рукопожатием. — Добрый вечер, прекрасная юная леди, — обратился к девушке Гвидо, сверкая белозубой улыбкой на смуглом лице. «Красавец», — Клэр впечатлили резковатые, будто высеченные из камня, черты лица и тёмные синие глаза. Он не был похож на француза, скорее, на цыгана, об этом говорило и его имя. Но держался мужчина величественно и гордо, как настоящий король. Собственно, он и находился в своём царстве.

— Здравствуйте, — поприветствовала его Клэр. — У Вас отличный оркестр, — восхищённо добавила она, разглядывая круглую сцену под лёгким навесом из дикого винограда и сидящую полукругом группу людей. В ней было около двадцати человек, мужчины и женщины в возрасте от сорока пяти — пятидесяти лет. Все были одеты в классические костюмы из плотной чёрной ткани, которая поглощала свет ярких огней, искусно спрятанных среди виноградных листьев. Отполированные инструменты, напротив, отражали блики, напоминая сверкающие огоньки, подмигивающие из густоты ветвей рождественских ёлочек. Музыканты дружелюбно помахали им кто рукой, кто смычком — скорее всего, они тоже были знакомы с Раулем.

— Я рад это слышать, — похвала девушки пришлась Гвидо по вкусу — мужчина обожал свой оркестр. — Что привело вас сюда? — обратился он к Эмбриагезу, имея в виду и его самого, и его спутницу.

— Во-первых, я не мог не проведать своего наставника, раз уж оказался в Париже, — пояснил Рауль. — Во-вторых, я привёз ему отличную новость в виде концерта на благотворительном вечере. Но я расскажу об этом позже…

— Потому что есть в-третьих? — догадался Гвидо. Эмбриагез ухмыльнулся:

— Проницателен как всегда, маэстро.

Дирижёр многозначительно посмотрел на ученика, но комментировать его высказывание не стал. Затем он кивнул молодым людям и, чему-то улыбаясь, развернулся и направился к площадке. Рауль обратился к девушке:

— Клэр, Вы ведь не боитесь публичных выступлений?

— А надо? — девушка быстро сделала снимок оркестра и убрала фотоаппарат в сумочку, затем пристроила свои вещи на пластиковый стул возле закрытого ресторана. — Почему Вы спрашиваете?

Мужчина небрежно бросил куртку на пустой столик.

— Потому что я приглашаю Вас, — он протянул руку ошеломлённой девушке, — на Ваше первое танго. Оно же — Ваше испытание.

Клэр растерянно дотронулась до горячей ладони и едва не задохнулась от прикосновения сильных пальцев к своей прохладной руке.

— Но я… наверное, я не знаю этой музыки, и я почти никогда не танцевала танго… в паре…

— А ещё Вы никогда не были в Париже, — подхватил Рауль, притягивая девушку к себе и обнимая её за талию второй рукой, — и с Гвидо прежде не встречались… Всё бывает в первый раз. Чувствуйте музыку, — шепнул Эмбриагез, услышав знакомое вступление, — и следуйте за мной…

«Хоть в преисподнюю», — подумала девушка, растворяясь в головокружительном взгляде потемневших глаз. Она приказала себе не отвлекаться на обстановку, хотя это было довольно непросто. Монмартр являлся одновременно и частью Парижа, и другим государством. Призрачные образы минувшей эпохи витали в прозрачном, как хрусталь, воздухе; в дыхании ветра, плутающего по извилистым лабиринтам улочек, неуловимым шёпотом звучали гордые имена — Ренуар, Пикассо, Сальвадор Дали… Над крошечными домиками с резными ставнями гордо возвышались миражи огромных ветряных мельниц, развеивающихся, стоило подойти чуть ближе, невесомой дымкой. Но трогательное очарование холма меркло перед красотой партнёра Клэр. Девушка настроилась на него и даже на некоторое время закрыла глаза, привыкая к сильным объятиям, к совершенству рельефного торса, к жару, исходящему от мускулистого тела. Она едва совладала с рвущейся наружу счастливой улыбкой, берущей начало глубоко в груди, идущей от самого сердца, которое напрочь забыло о понятии ритма.

Как ни странно, сердцебиение выровнялось, едва Клэр сделала первый скользящий шаг. Зато начал выкидывать сюрпризы разум, фонтанируя грандиозным фейерверком эмоций. Какая-то часть истерически ликовала, визжа о сбывшейся мечте, другая отчаянно запоминала микроскопические детали, аккуратно складируя их в архиве памяти. Свежесть вечернего воздуха с привкусом зелени и приближающегося дождя, стук каблучков по вымощенной серым булыжником площади, необычное, но до боли прекрасное чувство защищённости… Противоречивые желания раздирали измученный мозг — Клэр хотелось доказать, что она достойна того, чтобы учиться в школе Рауля, и в то же время она страстно желала забыть о правилах и насладиться танцем, вобрав в себя этот сказочный вечер. И девушка терзалась бы сомнениями до бесконечности, если бы Эмбриагез не пришёл ей на помощь. Властные движения стали сложнее, и Клэр с благодарностью ухватилась за брошенный вызов — Рауль помог ей направить все мысли в одно русло, единственно верное.

Они вели свой диалог, не произнося ни слова, угадывали скрытые возможности друг друга, стараясь не переступить границы дозволенного. Девушка тянулась за партнёром, будто за сильнейшим магнитом, откликаясь на острые импульсы, исходящие от него. Мужчина не подавлял её своим превосходством, но деликатно играл с Клэр, подпуская её близко-близко к разгадке самого себя, обнажая душу и тут же ускользая в тень. Она стала зеркальным отражением его техники и стиля, охотно подчиняясь интуиции и пленительной мелодии, полной сдержанной страсти, постепенно нарастающей и в музыке, и в танце, и во взглядах. Танго всегда было самым откровенным танцем, порой вульгарно-непристойным, порочным, но неизменно волнующим, чувственным, с раскалёнными фантазиями и искрящимися нервами. Как и любой другой запретный плод, танец манил своей сладостью, обещая немыслимое наслаждение. Он был опаснее вируса, горел ярче пожара, он был лихорадкой и наркотиком — недаром его называли танцем сердца или танцем смерти. К тому же аргентинское танго отличалось непредсказуемостью, приходилось импровизировать, прислушиваясь к партнёру, чувствуя его каждой клеточкой, сливаясь воедино… Шаги вели навстречу искушению, жесты были преисполнены соблазна, в скрещивающихся взглядах вспыхивало вожделение… В этот незабываемый вечер Клэр поняла, что значит «потерять голову». Таинственное свечение мерцающих глаз приворожило её, и девушка добровольно отдавала себя во власть этих чар. Её отрезвил резкий финальный аккорд и последовавший за ним поворот, после которого она грациозно рухнула на любезно подставленные руки партнёра.

Через пять мучительно долгих секунд, на протяжении которых Клэр не осмеливалась сделать вдох и открыть глаза, раздались аплодисменты. Только тогда она решилась выйти из безопасной темноты, медленно подняв ресницы. Дыхание Рауля было прерывистым, однако улыбка вышла радостной и полной одобрения. Он помог ей принять вертикальное положение.

— Это не провал? — слегка охрипшим голосом поинтересовалась девушка, не замечая, что Эмбриагез поддерживает её за талию. Мужчина задумчиво посмотрел на затянутое тучами небо.

— Ну… я мог бы сказать, что Вы не справились… — Эмбриагез перевёл лукавый взгляд на встревоженное лицо, застывшее в ожидании его слов, — но только для того, чтобы повторить этот танец. Я не хочу быть эгоистом, идя на поводу у собственных желаний. Наверстаем на уроках. И ну его к дьяволу, этот экзамен, Вы приняты, Клэр, — мягко проговорил он, слегка поклонившись оркестрантам в знак благодарности. Овации утихли, а дирижёр поспешил к паре.

— У меня нет слов! — он крепко обнял своего ученика и расцеловал девушку в обе щёки. — Снимаю шляпу — ты превзошёл своего наставника, — Гвидо энергично потряс руку Рауля, — и наконец-то встретил достойную партнёршу.

— Меня только зачислили в школу, буквально минуту назад, а Вы пророчите мне партнёрство, — улыбнулась Клэр. Девушка не устраивала буйных сцен ликования по этому поводу, но звенящий голос и блестящие глаза выдавали её состояние.

— Если у него есть голова на плечах, а я более чем уверен в этом, то он примет правильное решение, — Гвидо хитро подмигнул Клэр.

— Я непременно воспользуюсь Вашим советом, маэстро, — Рауль склонил голову, выражая своё почтение. — К сожалению, мы не можем остаться надолго, у нас билеты на поезд.

— О, тогда не смею вас задерживать. Но, я надеюсь, мы скоро увидимся?

— Конечно, — Эмбриагез поднял со стола свою куртку и вытащил из застёгнутого на молнию кармана пухлый конверт из плотной кремовой бумаги. — Пригласительные билеты на благотворительный вечер, дорога и проживание за наш счёт. От Вас и Ваших коллег требуется присутствие, инструменты и несколько произведений для создания атмосферы непринужденности, на Ваше усмотрение.

— Будем обязательно, — пообещал Гвидо. — Не опоздайте, — поторопил он. — Спасибо, что заглянули, порадовали дедушку.

— Скажете тоже… «дедушку», — с укоризной произнесла Клэр, — да за Вами мои ровесницы должны толпами бегать.

Маэстро приосанился:

— Вы так убедительно льстите, что я сам почти поверил. — Все рассмеялись. — Счастливого пути, — пожелал Гвидо.

Некоторое время спустя Клэр и Рауль стояли на александровском мосту, облокотившись на каменные перила, и любовались бриллиантами огней, вырисовывающих контур Эйфелевой башни на почерневшем небе. В воздухе пахло дождём и совсем немного — болотной тиной, прозрачный небесный холст глубокого цвета синих чернил изредка разрывали снежно-белые зигзаги далёких молний. Оба молчали, но не потому, что им нечего было сказать. Каждый перебирал в уме события пролетевшего дня, думал о своём, вспоминал… Им было комфортно в тишине позднего вечера, изредка прерываемой обрывками доносящихся издалека мелодий или плеском вёсел по глубокой тёмной воде. Через пять минут созерцания картины ночного Парижа они встретились взглядами, тепло улыбнулись друг другу… и одновременно вздрогнули от ослепительных вспышек — молнии и фотоаппарата.

— Pardon, monsieur, mademoiselle, — затараторил невысокий худой мужчина в забавной кепке и обмотанный бесконечно длинным шарфом. Глаза Рауля сузились и смерили его тяжёлым взглядом, поэтому фотограф поспешил объясниться сам, не дожидаясь вопросов. — Je ne suis pas un paparazzi, — умоляюще начал он.

— Un espion? — подозрительно спросил Эмбриагез, пряча улыбку.

— Non! — в ужасе схватился за голову фотограф. — Je suis photographe. L’art! — с благоговением выкрикнул он, отчаянно жестикулируя. Клэр с интересом наблюдала за разворачивающейся сценой. А Рауль забавлялся, глядя на служителя искусства сверху вниз.

— La photo, — сурово потребовал он, протягивая руку.

— Oui, certes, — мужчина закивал и засуетился, переворачивая дорогой аппарат и подсоединяя его к переносному фотопринтеру. Не прошло и минуты, как француз отдал Раулю две горячих карточки.

— Merci, au revoir, — всё тем же грозным тоном произнёс Эмбриагез, сопроводив свои слова свирепым взглядом. Фотограф съёжился, неразборчиво промямлив что-то в ответ, но уходить не спешил.

— Что ещё? — гаркнул Рауль. — L’argent? — он полез было за бумажником, но француз отрицательно замахал руками и, указав на свою визитницу, протянул вперёд руку ладонью вверх. — Ладно, чёрт с тобой, — усмехнулся Эмбриагез, протягивая фотографу визитку. — Исчезни куда-нибудь. Ma secrétaire, — объяснил он. Мужчина в кепке обрадованно закивал и только теперь спешно ретировался.

— Ну и чудик, — пожал плечами Рауль. — Но я готов его простить, — медленно протянул он, рассматривая карточку. Одну он отдал Клэр, и девушка (уже в который раз за день) убедилась в том, что чудеса всё-таки случаются.

Рауль и Клэр располагались в кадре спиной к зрителю и вполоборота друг к другу, они были сняты до уровня чуть ниже пояса, и расстояние между их руками на каменных перилах моста составляло всего пару сантиметров. Между молодыми людьми на фоне чёрного бархата неба переливалась Эйфелева башня, над которой гигантской хризантемой развернулся фейерверк ослепившей их молнии. Их взгляды, встретившись, горели, отражая мгновенную вспышку, улыбки лучились нежностью… Ну просто готовая открытка ко Дню Святого Валентина, да и только.

— Вот это да… — выдохнула Клэр. — Как здорово поймал…

— Надеюсь, он не обиделся, — мужчина убрал фотографию в паспорт, чтобы не помять глянцевую бумагу. Девушка последовала его примеру. — Стоит заказать фотографию большего размера, на память о чудесном дне.

— Вы сделали его таким, Рауль, — Клэр подняла взгляд на своего спутника. Как хотелось ей, чтобы этот вечер никогда не заканчивался! Девушка от всего сердца благодарила судьбу… и молила её подарить ей последнее чудо — чтобы всё не оказалось сном.

— Мы сделали, — поправил её Эмбриагез. — Вы приносите мне удачу, Клэр — Вы заметили, что мы не стояли в очередях, не ждали заказов и зелёного света на светофорах? Всё, что мы заказывали в кафе, было в наличии, к тому же мне ни разу не позвонили — специально включил телефон, чтобы проверить. Так что это я должен благодарить Вас за восхитительный первый день моего отпуска, впрочем, надеюсь, что не последний тоже. Спасибо Вам, — Рауль неожиданно взял девушку за руку и осторожно прикоснулся к ней поцелуем, неотрывно глядя в расширившиеся глаза Клэр. А потом, не отпуская прохладной ладони, достал из кармана джинсов серебристый браслетик и защёлкнул его застёжку на тонком запястье.

Девушка растерянно посмотрела на блестящую цепочку с подвесками. Она увидела крохотный круассанчик, бутылку вина, шляпку, флакон духов, кусочек сыра, зонтик, туфельку, сумочку, здания — знаменитую башню, Триумфальную арку и Нотр-Дам де Пари, пирамиду Лувра и два сердечка. На одном были выгравированы слова «France. Paris. Amour», на втором — «Tiffany». Клэр не хотела огорчать Рауля отказом — он просто хотел её порадовать. Да и браслет был выше всяких похвал — изящный, оригинальный, очень красивый, к тому же символичный — девушка непременно купила бы такой, если бы увидела. Хотя у неё элементарно могло не хватить денег на фирменное украшение. И этот аргумент перевешивал остальные доводы.

Очевидно, сожаление слишком чётко проступило на её лице, потому что Эмбриагез опередил свою спутницу, не позволив ей заговорить первой:

— Клэр, я не могу знать наверняка, о чём Вы думаете, но мне кажется, что сейчас Вы вздохнёте, расстегнёте цепочку и протянете мне её со словами: «Я не могу принять такой дорогой подарок». И, если я прав — а в этом я уверен на сто процентов, то позвольте мне убедить Вас, пока Вы этого не сделали. Представьте, что Вы нашли монетку пятьдесят центов, купили лотерейный билет и выиграли приз, — мужчина взглядом указал на браслетик, — симпатичную безделушку с разноцветными камушками.

— А Вы умеете уговаривать, — улыбнулась Клэр, — я не ожидала такого небанального подхода. Спасибо, Рауль. Чудесный браслет, — девушка дотронулась до него, и крохотные фигурки зазвенели. — Вы исполняете все мои желания. Я уже говорила и ещё раз повторюсь, что мне вовек не расплатиться с Вами за Вашу щедрость, за время, которое Вы на меня потратили…

— Впервые встречаю такую девушку. Хватит меня благодарить, — притворно рассердился он, — а то мне неловко становится. Может, пообещать Вам, что я стану давать неимоверную нагрузку на занятиях? Вы так убеждены в том, что за всё надо платить… Почему, Клэр? — неожиданно серьёзно спросил Эмбриагез.

Девушка на мгновение застыла, сжав руки в кулаки. Рауль уловил мощную волну напряжения, прокатившуюся по всему телу Клэр — её скулы будто окаменели, глаза приобрели странное выражение отчаянной непримиримости загнанного в угол волчонка, тело превратилось в литую статую… Но длилось это недолго — через три секунды Клэр пришла в себя.

— Я бы предпочла не говорить об этом, — очень ровным, спокойным голосом произнесла она. Мужчина невольно восхитился мгновенным перевоплощением, но решил подождать с расспросами. За прошедший день он успел убедиться в том, что ему совсем не хочется расставаться со своей спутницей. Она никого из себя не строила, не заливалась фальшивым смехом подобно половине его знакомых, которые разучились смеяться по-настоящему. Девушка не поддакивала ему, пытаясь подчеркнуть количество совпавших интересов, не смотрелась в зеркало каждые пять минут — за весь день она всего один раз поправила причёску, хоть в этом и не было особой нужды. А ещё она оказалась идеальной собеседницей — умела и рассказывать, и слушать. Но о себе она говорила очень мало, что только подогревало любопытство Эмбриагеза. Ему встретился редчайший феномен девушки-загадки, о которой он очень много слышал, но не сталкивался прежде. Клэр не ставила перед собой цели чем-то его зацепить, обволакивая полупрозрачными намёками — она лишь по-своему смотрела на мир, выдавая глубокие суждения, которые прежде не приходили Раулю в голову, обладала своеобразным чувством юмора — не то чтобы чёрным, но острым, как жгучий перчик. И танцевала так, что у мужчины при одном воспоминании о танго на площади закипала кровь…

— Хорошо, — согласился Рауль, решив отложить свои размышления. — Ну что, готовы ехать на вокзал?

Девушка окинула взглядом ночную панораму французской столицы, потом повернулась к Эмбриагезу.

— Готова, — в её стальных глазах загорелся вызов. Рауль понял его правильно — Клэр бросала белую перчатку судьбе, которая не слишком справедливо обходилась с ней. И с удивлением поймал себя на мысли, что ему хотелось бы помочь девушке — впервые в жизни он желал оградить человека от проблем, взяв их решение на себя. «Чтоб тебя…» — мысленно ухмыльнулся Рауль, вспомнив шутливое напутствие своего друга «без девушки не возвращаться». Но, что больше всего поражало мужчину — ему нравилась эта идея, больше, чем обычно и чем он сам от себя ожидал.

Клэр почувствовала, что устала, когда проверила сумки под широким сиденьем комфортабельного купе (Рауль не позволил ей взять багаж и донёс всё сам) и опустилась на обитую твёрдой кожей полку. Она не спала уже двое суток, причём последние были переполнены информацией, впечатлениями и переживаниями. Эмбриагез заметил её состояние:

— Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, Вам следует поспать. Не обижайтесь, но Вы выглядите…

— Так, как будто меня переехал асфальтовый каток? — усмехнулась Клэр. — Я не обижаюсь, Рауль, что Вы. Догадываюсь, какое зрелище я из себя представляю.

— Я имел в виду, что Вы очень-очень бледная, — сочувственно улыбнулся мужчина. — И кажетесь измученной.

— Да ничего, — махнула рукой девушка. — Уверена, что Вы слишком хорошо воспитаны и не говорите мне всей правды. Благодарю.

Рауль не успел ей возразить, так как в этот момент постучали в дверь.

— Наверное, это ко мне, — Эмбриагез вышел в коридор и через минуту вернулся обратно с большим пакетом. — Курьер, — пояснил он. — Не хотелось таскаться по городу с вещами.

— Здорово придумано, — одобрила девушка. — Может, когда-нибудь и у меня получится отправиться в путешествие налегке. Но сейчас я рада наличию волшебной сумки, — Клэр заставила себя встать и вытащить просторную футболку цвета свежего салата и косметичку, затем сняла с полочки-сетки полотенце.

— Мне выйти? — деликатно осведомился Рауль. Клэр отрицательно покачала головой:

— Нет, не нужно, спасибо. Лучше я прогуляюсь в конец вагона. Если повезёт, даже приму душ.

Как только за девушкой закрылась дверь, Эмбриагез вытряхнул содержимое пакета на свою полку, покачнувшись от тронувшегося поезда. Рывком сорвал через голову свою футболку, сменив её на новую белую с рисунком в виде отпечатка львиной лапы на спине, переоделся в чёрные спортивные брюки, сдёрнув с себя джинсы. А затем принялся рассматривать оставшиеся покупки. Клэр не заходила во все магазины подряд, они посетили только книжный и сувенирную лавочку. В бутик с одеждой Рауль затащил её сам, и то потому, что ему необходимо было приобрести что-нибудь более приемлемое для ночи в поезде. Этим «чем-нибудь» и оказались брюки с футболкой. Мужчина расплатился и попросил доставить покупки прямо в вагон. Точно так же он поступил в торговой точке с сувенирами, распорядившись насчёт флакона духов с классическим, изысканным ароматом для матери, прозрачно-белого шарфа для своей напарницы и колоды карт с изображением танцовщиц знаменитого кабаре для друга. Для себя он не выбрал ничего, Эмбриагез часто бывал в Париже и предпочитал не вспоминать о нём, глядя на привезённую вещь, а ездить туда.

Рауль едва не кинулся вызывать «скорую», увидев Клэр. Она побелела ещё больше, хотя это казалось невозможным, будто из неё откачали всю кровь, до последней капли. Однако её губы по-прежнему оставались приятно розовыми, а глаза блестели.

— Господи, Клэр, Вы хорошо себя чувствуете?

— Что, на труп смахиваю? — пошутила девушка. — Я всегда так выгляжу после умывания. Ничего страшного.

— Точно? — Эмбриагез настороженно следил за действиями собеседницы. Она не шаталась, у неё не тряслись руки — да, похоже, девушка была в полном порядке. — Вы как будто с вампиром повстречались.

— Какой кошмар, — передёрнула плечами Клэр. — Что может быть хуже вечной жизни… К тому же, — добавила она, — необходимо как следует потрудиться, чтобы отыскать нормальную кровь.

— То есть? — заинтересовался мужчина. Клэр убрала одежду и сумочку с умывальными принадлежностями под сиденье, повесила полотенце сушиться, достала ручку с толстой тетрадкой и, одёрнув свободную футболку-платье, заняла своё место.

— Посудите сами. Экология в наше время оставляет желать лучшего — все мы дышим выхлопными газами, химическими отбросами, всякой синтетикой и ещё чёрт знает чем. Людям свойственны пагубные привычки — курение, употребление алкоголя и наркотиков, плохое питание… Всё это отражается на составе крови, происходит загрязнение или, что ещё круче, мутация. Плюс СПИД и прочие «прелести». Если вампиры когда-нибудь существовали на этом свете, то они уже давно умерли от голода, — девушка улыбнулась нежной улыбкой с оттенком печали, словно она жалела тех, о ком говорила. — Ой, простите, — спохватилась она. — Наверное, я кажусь Вам психопаткой и Вы думаете: «Я взрослый, рассудительный человек, слушаю какую-то ересь…»

— Вовсе нет, — Рауль не кривил душой. — Меня только удивляет Ваша речь — Вы говорили так убедительно, как если бы опирались на свой опыт или, как минимум, читали лекции по предмету «Диетология кровопийцы, или как выжить в двадцать первом веке».

— Всё не настолько ужасно, — Клэр сняла заколку и со вздохом облегчения распустила закрученные жгутом чуть влажные волосы. Они оказались длиннее, чем Эмбриагез представлял, на пять-семь сантиметров ниже лопаток. — Я начинала писать книгу, — продолжила девушка, легонько массируя голову и разделяя длинными пальцами блестящие пряди. — Но потом по всему свету прокатился взрыв увлечения этими милыми кровопийцами, а мне никогда не нравилось следовать модным тенденциям, поэтому я закинула рукопись в дальний ящик. Однако увлечения своего оставлять не стала и взялась за научную работу по исследованию вампиризма в мировой литературе. Собрала информацию, придумала множество теорий… Почему бы не говорить уверенно, если я хорошо владею материалом? Думаю, что у Вас тоже есть любимые темы для разговора, в которых Вы чувствуете себя, как рыба в воде.

— Пожалуй, — мужчина с любопытством посмотрел на тетрадь, — это и есть Ваша работа?

— Нет, это личный дневник, — девушка смущённо улыбнулась. — Опишу сегодняшний день. А завтра перечитаю, ужаснусь эмоциональному бреду и восстановлю события, как положено.

— Так ведь уже, собственно, завтра, — Рауль сгрёб подарки обратно в пакет, повесил его на крючок на стене и встал, чтобы достать из шкафчика постельное бельё, — приблизительно половина первого.

— Для меня оно наступит тогда, когда я проснусь. Или, в любом случае, после четырёх утра. Поэтому, если Вы не возражаете, я немножко поработаю.

— А почему я должен возражать? — Эмбриагез быстро справился с постелью и, присаживаясь, задумчиво потёр подбородок. — Если только Вы не собираетесь загнать себя до смерти и заставить меня объяснять полиции, почему я еду в одном купе с бездыханным телом.

— Я не это имела в виду! — рассмеялась Клэр. — Я думала, Вам свет будет мешать, — она указала на яркую лампочку под потолком.

— Мне пока не хочется спать, — с чарующей улыбкой заявил мужчина. — Я тоже с радостью загляну в душ. К тому же я должен соблюсти традицию и наведаться в вагон-ресторан, здесь варят отличный лёгкий капучино, похожий на шоколад. Вам принести что-нибудь? Не сказал бы, что Вы переусердствовали с едой. «А точнее, я удивлён, что Вы не упали в обморок от её недостатка», — мысленно поправил себя Рауль. В кафе девушка оговаривала, что ей нужна половина порции, она не ела, а пробовала. Даже небольшой круассан Клэр разделила с породистой абиссинской кошкой владельца кафе. То ли киска оказалось гурманом и ценителем выпечки, то ли ей просто хотелось есть — как бы то ни было, она составила девушке компанию, поблагодарив за трапезу громким мурчаньем и отеревшись о ноги Клэр аристократической мордочкой.

— Спасибо, не откажусь от обычной воды.

— Ну ладно, — Рауль встал, захватив с собой полотенце и куртку, в карманах которой лежали все необходимые вещи. — Скоро вернусь и продолжу надоедать Вам своим обществом. Не скучайте.

«Заскучаешь тут», — подумала Клэр, оставшись наедине с собой. Она не знала, за какую мысль хвататься, с чего начинать повествование. За пролетевший на сказочных крыльях день девушка так и не сумела отыскать в своём герое отрицательных черт. Мужчина ни разу не дал понять, что сожалеет о совместном времяпровождении, напротив — казалось, он получал удовольствие от общения со своей случайной попутчицей. Клэр не была уверена в этом, но логика подсказывала ей, что у Рауля не было причин притворяться. Если бы ему хотелось просто развлечься, он бы сразу сообщил об этом, а не стал тратить время на беседы об исторических событиях и достопримечательностях, и уж тем более не привёл бы её на Монмартр. Танго на площади послужило точкой отправления — на одном дыхании девушка исписала полторы страницы в каждой клеточке. Дело пошло на лад: к тому моменту, когда Эмбриагез отворил дверь, Клэр исхитрилась восстановить всю цепочку событий с самого утра и перенести на бумагу сумятицу собственных чувств. Оставалось уделить внимание деталям; девушка не хотела ничего упустить, потому что знала — воспоминание об этом дне станет самым дорогим в её жизни.

— Как успехи? — поинтересовался Рауль. Он специально задержался на полчаса, позволив спутнице сконцентрироваться. Да и сам хотел поразмышлять. Было довольно странно не думать о работе впервые за долгое-долгое время.

— За час точно управлюсь. Спасибо, — поблагодарила девушка, принимая бутылочку воды. — Сколько я Вам… — она осеклась, наткнувшись на насмешливый взгляд. — Забыла, — виновато развела руками Клэр.

— Вам следует привыкнуть, — посоветовал Эмбриагез, располагаясь на своём ложе. — В Испании мужчины делятся на две категории. Первые, и их количество преобладает, смертельно оскорбятся, если Вы не позволите им заплатить за себя, и вторые — альфонсы, которые будут счастливы погулять за Ваш счёт. Постойте, — сообразил он, — Вы намереваетесь провести за своим занятием ещё целый час? Клэр, Вы что, трудоголик?

— Может быть, — девушка сделала несколько глотков из бутылки с водой, — мне говорили об этом.

— Тогда мы сработаемся, — ухмыльнулся Рауль. — Не стану Вам мешать, — мужчина вытащил из куртки наушники, подключил их к телефону и лёг на спину, положив руки за голову и закрыв глаза. Через секунду послышалась тихая музыка.

Клэр поняла, что не сможет написать больше ни единой строчки, поскольку будет постоянно отвлекаться, то и дело отрывая взгляд от тетради. Её спутник подал ей замечательную идею, напомнив ей о технике — девушка включила диктофон, который прилагался к её фотоаппарату, и целых пятнадцать минут разливалась соловьём о прелестях французской кухни и красоте архитектуры, пересказывала истории, которые услышала от Эмбриагеза, а в конце немного сбилась на эмоции. Зато теперь она могла поклясться, что ни один пустячок не ускользнул от её изучающего взгляда и пытливого ума, следовательно, и от памяти.

К слову, о памяти… Клэр положила тетрадь и телефон в сумочку, планируя закончить описание утром, выключила верхний свет, зажгла небольшой светильник, встроенный в стену, легла на спину и залюбовалась сверкающим напоминанием о потрясающем времени, проведённом с невероятным человеком. Браслет приятно холодил кожу, сияя хитросплетением гранёных серебристых нитей и переливаясь крохотными зайчиками прозрачных, разноцветных камешков, вкрапленных в фигурки. Девушка внимательно рассмотрела каждую детальку, восхищаясь исключительной работой, и заметила микроскопические цифры на обратной стороне того самого сердца с надписью «Tiffany». «Кажется, бывает серебро девятьсот пятидесятой пробы… нет, девятьсот шестидесятой. А девятьсот пятьдесят — это…» Клэр похолодела и уставилась на украшение, которое внезапно потяжелело и стало тянуть её руку вниз.

— Вы не спите, Клэр? — донёсся до неё негромкий голос. Девушка вздрогнула и села, встретившись взглядом с Раулем. Он тоже сел и щёлкнул выключателем ночника со своей стороны. Слабый свет с трудом рассеивал царственный мрак, отбрасывая расплывчатые тени на стены и придавая обстановке оттенок чувственности и близкого контакта. Лицо Рауля в таком освещении приобрело опасное выражение, притягательное и зловещее одновременно. Сердце девушки набирало обороты, подражая стуку колёс разгоняющегося поезда.

— Не сплю, — отозвалась она. — И подозреваю, что ещё долго не смогу этого сделать.

— Бессонница? — предположил мужчина. — Вряд ли это поможет, но, если хотите, могу спеть Вам колыбельную.

Грудной смешок сорвался с губ Клэр. Она не могла вспомнить, когда ей было так легко и весело — улыбка давно не наносила ей визитов, но сегодня почти не покидала её лица.

— Я не против. Поскольку причина моей бессонницы — Вы.

— Довольно смелое и очень… м-м… неоднозначное заявление, — Рауль приподнял одну бровь и с любопытством посмотрел на собеседницу. Отсутствие яркого света расширило её зрачки, поэтому глаза Клэр казались чёрными и ещё сильнее выделялись на белоснежной коже. — Как посоветуете реагировать? Чрезмерно возгордиться от осознания собственной неотразимости? Или попросить прощения за то, что лишаю Вас законного отдыха? Хотя, признаться честно, не понимаю, почему так получилось.

— А я объясню, — девушка обхватила запястье с браслетом другой рукой — ей нравилось прикасаться к холодному металлу, особенно если не задумываться о его стоимости. — Это ведь не серебро, верно?

— Чёрт, — Эмбриагез слегка прижал нижнюю губу зубами, сияющими даже в полумраке, потом улыбнулся и обречённо вздохнул. — Как Вы догадались?

— Увидела пробу. И едва не заработала инфаркт. Рауль, мы с Вами почти не знаем друг друга, суток не прошло с того момента, как мы познакомились, а Вы дарите мне украшение… — Клэр едва не подавилась этим словом, — из платины. Я не имею представления даже о приблизительной её стоимости, но уверена, что это безумно дорого.

— Может быть, это залог. Своеобразная гарантия того, что Вы не исчезнете из поля моего зрения. Или, возможно, я собираюсь Вас как-нибудь шантажировать. Клэр! Я ведь не маленький мальчик, — голос Рауля зазвучал ниже, и по телу девушки пробежали мурашки. — Вы понравились мне, и я не стану делать из этого секрета. Слава Богу, мы живём не в восемнадцатом веке, когда юноша месяцами сочинял письмо-признание, завуалированное громоздкими оборотами речи. Я сразу выкладываю карты на стол — притворства мне хватает на работе.

Клэр закрыла глаза. «Галлюцинации, — решила она. — Совсем крыша поехала».

— Многовато информации для одного дня? — понимающе спросил мужчина, поймав себя на мысли, что с нетерпением ждёт ответа своей спутницы.

— Не особенно. Но дело в качестве, а не в количестве, — не открывая глаз, объяснила Клэр. — Вот сейчас Вы рассказываете мне чудесную сказку на ночь. Можно обойтись без колыбельной.

— Вы мне не верите? — напряжённым тоном задал вопрос Рауль. Девушка распахнула ресницы:

— Будь Вы на моём месте — Вы бы поверили?

С минуту они молча смотрели друг на друга. Наконец Эмбриагез нехотя кивнул:

— Я Вас понимаю, — признался он. — Хотя, кажется, не давал повода усомниться в себе. Всё дело в общественном положении?

— Не только, — Клэр потянулась за водой, потому что щекотливая тема диалога давалась ей с трудом, в горле пересохло. — Я выросла в Англии, где отношения между людьми не бывают открытыми. Всегда держится дистанция, чувства принято скрывать, а слова подбирать так тщательно, словно от этого зависит Ваша жизнь. Там не знакомы с сутью доверия, зато прекрасно понимают термины «партнёрство», «бизнес», «контракт». Мне было сложно привыкнуть к осторожности, а теперь трудно отказаться от неё.

— Привыкнуть? — переспросил Рауль. — Разве осторожность не является безусловным рефлексом?

— Да, но не настолько развитым. Лондон покровительствует политике рационального подхода ко всему на свете и пропагандирует сдержанность. С тех пор, как я переехала в Англию, я так и не смогла смириться с этим.

— А где Вы жили раньше?

Девушка мечтательно улыбнулась:

— В Ирландии. Моё детство прошло в деревушке Беллик, небольшой, но прославившейся мастерами керамики и гончарного дела. Это неподалёку от древнего города Эннискиллена, центра графства Фермана в провинции Ольстер. Шесть лучших лет моей жизни я провела на Нижнем Лох Эрне — самом красивом озере на свете, в доме бабушки и дедушки.

Мужчина глаз не мог оторвать от рассказчицы. Клэр ненадолго приоткрыла завесу тайны, позволив Раулю почувствовать энергию её души. Она осветила её лицо изнутри, зазвучала в проникновенном голосе, перекликаясь с эхом глубокой, нежной привязанности к близким людям, гордости за свою страну и любви к её нетронутой красоте… Ртуть серебристых глаз закипела и расплавилась, но затвердела и подёрнулась пеленой, когда девушка продолжила свою историю.

— К сожалению, с желаниями маленьких детей не принято считаться, поэтому меня забрали родители, — Клэр надавила на последнее слово, к тому же произнесла его сквозь зубы. Эмбриагез взял это на заметку, чтобы не задавать неприятных для девушки вопросов. — И я очутилась в царстве проливных дождей и вечного тумана. Звучит неплохо… вот только жить непереносимо.

— Мне жаль, — тихо произнёс Эмбриагез. Ему действительно было жаль маленькую девочку, окружённую теплом и лаской, привыкшую к свободе бескрайних изумрудных просторов и хрустальной глади Лох Эрна… и вынужденную променять их на бездушные серые дома.

— Мне тоже, — вздохнула Клэр. — Наверное, я утомила Вас своей ностальгической повестью? Выискалась Шахерезада на Вашу голову…

— Я готов платить Вам жалование за восхитительное «утомление», — с улыбкой предложил Рауль. — Расскажите ещё-что-нибудь, — попросил он. — Если, конечно, не хотите спать. Я бы на Вашем месте хотел.

— Нет, Вы бы целый день не могли избавиться от ощущения, что грезите наяву. Я вряд ли смогу заснуть в Вашем присутствии, — девушка платила за откровенность Рауля той же монетой. — Не потому, что не доверяю Вам. Не хочу терять времени зря. Так о чём Вы хотели бы узнать? — перевела тему Клэр, давая понять, что дискуссия по этому вопросу закрыта или, по крайней мере, откладывается. Эмбриагез разгадал её манёвр, но возражать не стал.

— Я столько слышал о Вашей родине… Даже не знаю, о чём спросить, с чего начать. Хотя подождите, — сообразил он. — О чём я только думаю! Ирландские танцы!

— Ничего себе! — воскликнула девушка. — Я же не замолкну до самой Барселоны. Задавайте тогда вопросы, — нашлась она, — а я постараюсь удовлетворить Ваше любопытство.

— Согласен, — Рауль на мгновение задумался. — Вы когда-нибудь видели исполнение танца вживую? Не постановку, а импровизацию? Или какое-нибудь состязание?

— Да, — Клэр улыбнулась своим воспоминаниям и безотчётным движением прижала руку к сердцу. Вне всяких сомнений, девушка дорожила этим событием и бережно хранила его в своей душе. — Ежегодная осенняя ярмарка и празднество по случаю Дня Святого Патрика семнадцатого марта собирали толпы народа. Только тогда можно было по-настоящему постичь искусство танца и прочувствовать его. Кейли, это парные танцы, были подвластны каждому, их исполняли все желающие, без специализированной обуви.

— Хм, кейли… надо запомнить. Какие ещё есть разновидности?

— О, их очень много. Взять хотя бы джигу — лайт, хэви, сингл, дабл, потом сет-танцы, рил… Профессионалы показывали хорнпайп или требл джигу. Что это было за зрелище! — в голосе Клэр зазвенел восторг. — Танцоры выстраивались на сцене в одну или две ровных линии и приводили народ в настоящее неистовство своими отрепетированными, или, скорее, тщательно отполированными движениями. Сухой, рассыпчатый треск от соприкосновения жёсткой обуви с толстыми досками складывался в своеобразную мелодию, песню, в которой вместо хора голосов звучали щелчки и удары. Синхронность и чёткость завораживали, будто заставляя сердца людей биться в унисон, подстраиваться под единый ритм… Я не подберу слов, достойных этой картины, Рауль… — девушка перевела дух. Детские впечатления оказались очень сильными, поэтому описание выходило красочным, образы — яркими.

— А по-моему, получилось здорово, — похвалил рассказчицу Эмбриагез. — Кстати, а Вы сами пробовали себя на этом поприще?

— Ещё бы, — с жаром произнесла девушка. — В Беллике я ходила в дневную студию, которая занималась подготовкой детей к школе и выявлением у них талантов. Там состоялось моё официальное знакомство с танцем. Обучение началось со слип-джиги, или скользящей. Одно из главных отличий этого вида — в обуви, смахивающей на балетные пуанты. Учителя говорили, что степ в жёсткой обуви нужно заработать, поэтому все мы относились к урокам очень добросовестно и ответственно. Хотя сейчас мне кажется, что преподаватели просто-напросто берегли свои нервы, — хихикнула Клэр. — Вообразите тридцать шестилетних малышей в обуви с металлическими набойками. Табун гарцующих лошадей, цокающий железными подковами по мраморной площади, издавал бы куда меньше шума.

— Пожалуй, — сравнение рассмешило Рауля. — Но Вы всё-таки заслужили право на степ?

— Много позже, — некоторое время девушка смотрела в окно, за которым проносились светящиеся точки далёких фонарей. — Буквально за неделю до того, как я должна была перейти в группу другого, более высокого уровня, меня увезли. А в Лондоне в силу некоторых обстоятельств мне пришлось сделать перерыв. Вернее, я продолжала танцевать дома — что-то вспоминала, что-то придумывала… Но мне был нужен наставник. Давайте остановимся на этом моменте, — попросила девушка.

— Устали? — Мужчина с беспокойством посмотрел на спутницу.

— Не очень. Но глаза начинают побаливать.

— Давайте помогу, — Эмбриагез легко поднялся и достал для девушки подушку с простынёй и плед. В нём не было особой необходимости, температура в помещении поддерживалась при помощи кондиционера, но Рауль решил подстраховаться.

— Благодарю, — Клэр тоже встала, широким взмахом расстелила простынку и развернула сложенный плед. — Это лишнее, — девушка забросила подушку обратно.

— Забавно, — Эмбриагез обвёл рукой свою полку, и Клэр увидела точно такой же набор принадлежностей. — Я тоже не любитель чрезмерно мягкой постели.

— Странно… У меня сложилось другое впечатление о представителях элитного общества, по крайней мере, в вопросе кровати, — поделилась мнением девушка, возвращаясь на своё место. — Она должна быть огромной, с кучей подушек, ортопедическим или водяным матрасом…

— И горошинкой под ним, — хохотнул мужчина. — Отчасти Вы правы, но в моём случае дело обстоит по-другому.

— А что мне до других? — улыбнулась Клэр, откидывая с лица прядь волос. Браслет тихо звякнул, и девушка смерила Рауля долгим взглядом. — Полагаю, мы ещё вернёмся к этому разговору.

— Вы мне угрожаете? — поинтересовался мужчина, делая шаг в сторону постели Клэр.

— Я ставлю Вас перед фактом, — невозмутимо ответила она. — Расставаться с браслетом мне не хочется, но сейчас, когда я знаю, что он стоит гораздо больше…

— Помните теорию лотерейного билета? — Рауль наклонился и, упираясь одной рукой в стену, другой дотронулся до лица девушки, не разрешая ей отвести взгляд. — Считайте, что Вы заплатили за него больше половины доллара. Поэтому приз оказался дороже.

Девушка оцепенела, не в силах ни вдохнуть, ни пошевелиться. Зато сердце совершенно ошалело, рискуя оборвать все сосуды, которые к нему крепились. «Как просто лишить человека воли», — подумала она, мимоходом анализируя собственные ощущения. От прикосновения горячей ладони кожа начинала пылать, властный взгляд приковал к себе беспомощный и опутал сетями всё тело, обездвижив его. Но стоило мужчине задержать внимание на губах Клэр, как она резко отпрянула, едва не ударившись об стену.

— Ладно, — девушка нашла в себе силы на судорожный вдох, когда Рауль отодвинулся от неё. — Вы, оказывается, упрямый…

— Кто бы говорил, — заметил Эмбриагез с лёгкой иронией в голосе. — Доброй ночи, Клэр, — тепло добавил он, выключая светильник.

— Сладких снов, — пожелала девушка, следуя его примеру и щёлкая выключателем.

Они ещё долго лежали без сна. Каждому было, о чём поразмыслить, хотя Клэр старалась отключиться от досаждающих воспоминаний и переживаний, в какой-то момент она даже начала считать прыгающих через забор овечек, затем кроликов. Потом девушка поняла всю абсурдность этого действия и обратилась к проверенному средству — релаксирующему дыханию. Заодно она стала вспоминать текст «Гамлета», который учила ещё в школе и наконец-то смогла заснуть.

У Рауля вообще не бывало проблем со сном: чтобы выдержать безумный график работы, он приучил себя засыпать за секунды при помощи самовнушения. Мужчина и сейчас мог воспользоваться этим способом, но ему было необходимо разложить всё по полочкам. Рауль думал о том, что сказал ему Гвидо — ему самому нравилась идея сделать Клэр своей постоянной партнёршей. Их импровизированное выступление на Монмартре получилось на удивление гладким, слаженным — что говорить о том, какие перспективы открывались в том случае, если бы движения были отрепетированными. Эмбриагез не мог сказать, в чём крылась тайна удачного танца, но чутьё подсказывало ему, что из них может получиться великолепная пара. Загвоздка была лишь в том, что Рауль не знал, в каком значении слово «пара» привлекало его больше…

Глава третья

Девушка проснулась и рывком села, с облегчением стряхивая с себя липкий ужас ночного кошмара. За окном было темно — Клэр догадалась, что «отдохнула» от силы три часа. Но в эту минуту ничто на свете не могло заставить её снова вернуться в сон.

— Всё в порядке? — девушка вздрогнула от неожиданности, но обрадовалась — волшебная музыка бархатного голоса помогла развеять остатки леденящего кровь видения.

— Теперь да. Простите, если разбудила…

— Я встал за несколько минут до Вашего внезапного пробуждения, так что не беспокойтесь. Плохой сон?

Клэр услышала, как мужчина поднялся со своего места и сел рядом с ней, безошибочным движением найдя её руки, которыми она сжимала плед.

— Господи, у Вас что, жидкий азот под кожей? — Рауль ласково заключил холодные пальцы в согревающий плен своих сильных ладоней. Клэр едва удержалась, чтобы не подвинуться ближе — её слегка трясло после неприятного сна, а от Эмбриагеза веяло спасительным теплом. — Вы всегда так тревожно спите?

— На какой вопрос сначала ответить? — по голосу девушки Рауль понял, что она улыбается, и успокоился. Он хотел прервать её сон, потому что слышал, как она тихонько застонала и всхлипнула, а потом несколько раз перевернулась с одного бока на другой.

— Как Вам больше нравится.

— Я не знаю, как я обычно веду себя во сне, потому что рядом нет никого, кто мог бы понаблюдать за особенностями моего поведения. Когда я в последний раз сдавала кровь на анализ, жидкого азота в ней не обнаружили. И Вы правы — сон мне приснился не из приятных…

— Расскажете? — мужчина знал, что иногда от страшных снов можно избавиться, воспроизведя их в реальности посредством записи на бумаге или рассказа. К тому же мог сыграть добрую роль эффект попутчика или, скорее, феномен дороги — оказавшись в необычной или экстремальной ситуации во время путешествия, незнакомые люди приходили друг другу на помощь быстрее и охотнее, чем если бы они были, к примеру, сотрудниками одной корпорации. Как будто они стеснялись добрых поступков и боялись, что к ним начнут обращаться с просьбами по каждому поводу.

— Тут и рассказывать нечего. Сначала летела на воздушном шаре со скоростью гонщика из «Формулы-1», потом дралась с акулами… Вот бред, — усмехнулась Клэр. — А в конце сна я стояла перед зеркалом и вытаскивала из своей груди сердце, отчего и проснулась.

— Да уж, не повезло Вам, — посочувствовал Эмбриагез. — Может, попросить снотворного?

— Нет, спасибо, — девушка ощутила слабое покалывание в застывших руках — они начали оттаивать. Перемену температуры почувствовал и Рауль, однако не спешил выпускать из своих объятий нежные ладошки. — Я не пью лекарств. «Тоже», — дополнила она про себя, припомнив начало их знакомства. — А Вы почему так рано встали?

— Привычка, — пояснил мужчина. — Времени на сон обычно не хватает, поэтому организму приходится довольствоваться двумя-тремя часами отдыха.

Интуиция и чувство времени не подвели Клэр, она была права насчёт продолжительности сна. Девушка часто пренебрегала им, не любила тратить время попусту, предпочитая заниматься интересными и полезными делами. Она была отчасти благодарна своему кошмару — он позволял ей подольше побыть с Раулем. Все сказки имели обыкновение заканчиваться — в полночь или чуть позже, но финал был неизбежен. В то, что Эмбриагез помог ей с работой и сделал роскошный подарок в виде ювелирного украшения с россыпью камней, о которых Клэр не успела спросить, ещё можно было поверить. А вот убедить себя в том, что она могла понравиться ему… Девушка сразу отмела эту мысль, исключила её, едва услышав признание.

— О чём задумались? — полюбопытствовал мужчина. Клэр быстренько пробежалась по безопасным темам, которые они обсуждали несколько часов назад.

— О Вашей работе. Стало интересно, что привело Вас в Лондон. Я бы вряд ли согласилась покинуть Испанию ради Англии, даже на один день.

— Тогда я не знал, что климат настолько ужасен, — Рауль выделил слово «настолько». — Если меня снова попросят приехать туда, предложу им встретиться на нейтральной территории. Я ездил на встречу с коллегами. Как ни крути, именно Англия является родиной бальных танцев, поэтому ежегодный чемпионат решили устроить в Лондоне. Может, включить свет? — предложил Эмбриагез. — А то мы беседуем, как два призрака на чердаке.

— Забавное сравнение — развеселилась Клэр. — Ну хорошо, включайте, но предупреждаю, что после увиденного кошмары станут преследовать не меня, а Вас. Я далека от эталона голливудской красоты, как никогда.

— С Вашей самооценкой надо что-то делать, — решительно произнёс мужчина. Свет заставил их зажмуриться, но они быстро привыкли к неярким лучам. Клэр напрасно опасалась негативной реакции спутника — её волосы, лишившиеся безукоризненной гладкости, пушистым ореолом обрамляли правильный овал светлого лица и привносили в её образ капельку детской невинности. Впрочем, кому, как не Раулю, было знать, насколько обманчива внешность. Девушке не были свойственны какие-то особенности детского возраста, просто незначительный беспорядок на голове позволял ей выглядеть беззащитнее.

— Как же я могла пропустить такое событие? — пробормотала Клэр и уже громче продолжила: — Оно бы не осталось незамеченным.

— Я неправильно выразился. Не сам чемпионат — отборочный и первый тур пройдут на местах, организацию полуфинала берёт на себя Милан. А Лондон устраивает показательные выступления после финала и битвы за гран-при.

— Красиво, наверное… — вздохнула девушка. — Всегда хотела туда попасть.

— Жалеете, что так не вовремя уехали?

Клэр обожгла мужчину таким взглядом, что он даже растерялся. Вспыхнувшее пламя в её глазах угасло через сотую долю секунды, однако выражение безудержной нежности сохранилось на её лице.

— Как я могу жалеть о чём-то в Вашем обществе? Нарываетесь на комплименты, Рауль.

— Я больше не буду, — шутливо покаялся он. — И всё же, будь у Вас такая возможность, Вы бы отправились туда?

— Конечно! И не исключено, что не ушла бы добровольно, меня пришлось бы выгонять.

— Хотите пари? — вкрадчивым голосом промурлыкал Эмбриагез. Клэр нахмурилась и обхватила руками одно колено, сцепив пальцы в замочек.

— Вообще-то я предпочитаю не спорить, не лезть в авантюры и быть хорошей девочкой. Но мне любопытно послушать условия.

— Станьте моей партнёршей на месяц — и получите шанс заявить о себе на показательных выступлениях. Правда, не в качестве участника, а в роли специально приглашённого гостя. Заодно полюбуетесь на конкурсантов.

— Простите меня, Рауль, Вы, случаем, не прямой потомок Сатаны? Только и делаете, что окунаете меня в пучину соблазнов.

Зловещая улыбка изогнула чётко очерченный контур мужских губ.

— Продолжать? — Клэр едва заметно кивнула. — Тогда Ваш рабочий день сократится, скажем, Вы будете заняты с восьми утра до обеда, примерно до часа. Потом отдохнёте часа полтора и до вечера станете пропадать на репетициях.

— Я никак не возьму в толк, что с этого имеете Вы, — в замешательстве произнесла девушка, наклонив голову и всматриваясь в лицо собеседника, будто надеялась найти подсказку.

— Ну что же, я раскрою Вам свой коварный замысел! Если Вам удастся за месяц достичь определённого уровня, подходящего для выступления, то Вы побываете на грандиозном шоу, как и хотели, а так же сможете потребовать у меня исполнения ещё одного желания. В том случае, если Вы не успеете прийти в форму — попадёте в вечное рабство. — Надломленные брови Клэр удивлённо взметнулись вверх. — Шучу. Заключите со мной контракт на совместную работу в течение года и честно ответите на… пару десятков вопросов.

Девушка уставилась в стену.

— Это скорее похоже на вызов, чем на пари, — высказалась Клэр, напряжённо обдумывая затею Эмбриагеза. — Вы сталкиваете меня с пути истинного, — заунывным голосом священника протянула девушка, сведя брови и состроив поучительно-грозную гримасу. Это рассмешило мужчину — у Клэр хорошо получалось пародировать людей. — Хотя, — добавила она, возвращаясь к нормальной речи, — я рискнула вчера, и Вы принесли мне удачу, подарили незабываемый день и надежду… «Надежду на будущее, о котором я не позволяла себе даже помечтать», — закончила она про себя.

— Вот видите, — оживлённо воскликнул Рауль, — решайтесь! Вы не так много потеряете в случае проигрыша…

— Да как сказать. Всё зависит от содержания вопросов, на которые Вы хотите получить ответы. Может быть, некоторые из них повергнут Вас в шок и Вы миллиарды раз пожалеете, что я повстречалась на Вашем пути.

— Не может быть, — уверенно заявил Эмбриагез, но Клэр продолжала сомневаться:

— Не хотела бы показаться занудой, но всё же — почему я? Ни за что не поверю, что в Вашем окружении, и особенно в школе, нет девушек, видящих себя на сцене рядом с Вами. Да и зачем Вам самому такая головная боль?

— А вот это секрет, — загадочно произнёс Рауль. — Выиграете — скажу.

— Интригуете… Ну тогда ещё вопрос насчёт желания.

— Версаль я Вам не обещаю, — вспомнил Эмбриагез, — но если попросите машину или бриллиантовое колье…

— Стойте-стойте, — замахала на него руками девушка. — Вас занесло не в ту сторону. Мне такого не надо.

— Тогда, может быть, кругосветное путешествие? — Рауль поддразнивал Клэр. Он понял, до чего легко смутить девушку, когда речь заходит о подарках. В том обществе, в котором Эмбриагезу приходилось вращаться, женщины либо делали одолжение, снисходительно выслушивая комплименты и окидывая дары ленивым взглядом, либо заученно восхищались. Попадались, конечно, редкие экземпляры, которые от души говорили «спасибо» даже за милые пустячки вроде букета цветов. Но такой реакции мужчина ещё не встречал. Клэр явно не была избалована вниманием, поэтому любую безделушку принимала с такой чистосердечной благодарностью, восторгом и блеском серебристых глаз, что хотелось засыпать её подарками с ног до головы.

Рауль также видел её настороженность и недоверие — эти чувства исчезали быстро, но без них не обходилось ни одно действие, направленное в сторону Клэр. Поэтому мужчина так хотел избавить девушку от состояния полной боевой готовности, в котором она пребывала. Для этого ему нужно было время — Рауль хотел заслужить её доверие, и танец идеально вписывался в его намерения. Им бы пришлось постоянно общаться, потому что между партнёрами должна быть сильная связь, желательно с глубокими чувствами в её основе. Не говоря уже о том, что Клэр необходимо было привыкнуть к прикосновениям, на которые она реагировала так же необычно, как и на подарки. В первую секунду она вздрагивала; Эмбриагез не мог уловить, от чего именно — от страха, от отвращения или же в отсутствие практики, а потом моментально успокаивалась, однако мужчина полагал, что это спокойствие давалось девушке с большим трудом.

Наконец, Клэр просто нравилась ему. Всё в ней притягивало Рауля — её острый ум, непредсказуемое поведение, внешность… Не последнее место он отводил таланту девушки — Клэр подстроилась под движения партнёра так, словно знала его всю свою жизнь. Она двигалась изящно, грациозно, была очень гибкой, но сдерживалась, не выпускала эмоции наружу и контролировала каждый свой шаг. Эмбриагез очень хотел высвободить стихию, бушующую в глубине души девушки — подлинная страсть могла стать идеальным фундаментом для таких отчаянных танцев, как знойный пасадобль или непреходящее танго.

Его спутница была не просто закрытой книгой — скорее, научно-философским трактатом или рукописью с увлекательной легендой, записанной древним, а потому неподдающимся переводу языком. Впрочем, Рауль и от этого был в восторге.

— Что же мне такого предложить, чтобы Вы не могли отказаться?

— Спрашиваете? Или думаете вслух? — улыбнулась Клэр.

— Думаю. М-м… Что скажете насчёт курсов и парочки мастер-классов ирландских танцев у Лайама Хэйса?

Клэр поперхнулась и уставилась на Эмбриагеза. Заговорить она смогла лишь через полминуты:

— Рауль, Вы, кажется, рискуете остаться наедине с умалишённым человеком. Только я убедила себя в том, что мне действительно повезло и я встретилась с одним из двух людей, которыми искренне восхищаюсь… как Вы предлагаете мне увидеться со вторым.

— Так Вы согласны? — хитрая улыбка и лукавый взгляд делали Рауля похожим на проказника-мальчишку с выражением ангельской невинности на лице.

— Я не железная, — усмехнулась девушка, обретая прежнюю оболочку невозмутимости. Её волнение выдавали только глаза, сверкающие, как огранённые бриллианты. — Только полный идиот может отказаться от этого предложения. Но при таком раскладе Вам тоже следует постараться, потому что я сделаю всё, что в моих силах и за их пределами, чтобы не упустить эту возможность.

— Прекрасно, — они крепко пожали друг другу руки, заключая соглашение. Возможно, идея сама по себе была легкомыслием, ребячливостью, зато какими высокими были ставки…

Мужчина хотел попросить спутницу продолжить рассказ о её дальнейшей жизни в Лондоне, но с досадой ощутил тянущее чувство голода. Он обратился к девушке:

— Не хотите перекусить?

— Знаете, крепкий чай мне бы не помешал, — Клэр потянулась за расчёской, которую специально не стала убирать в сумку, зная, что утром она непременно понадобится. — Меня пропустят в таком виде? — она провела гребешком по волосам, мгновенно скрутила их в свободный жгут и закрепила заколкой. Потом встала, натянула кроссовки и одёрнула футболку, смахивающую на коротенькое спортивное платье.

— Однажды я возвращался из Парижа этим же поездом. Мне не спалось, поэтому я отправился в вагон-ресторан выпить кофе под какой-нибудь фильм. Но вместо того, чтобы смотреть на экран, я добрых полчаса таращился на престарелую кокетку в пушистом розовом халате и с маской из непонятной субстанции чёрно-фиолетового цвета на лице. Её волосы были похожи на волну для серфинга, к тому же из них торчало нечто, отдалённо напоминающее цветок, сделанный из перьев и блёсток. — Девушка нарисовала в своём воображении картинку и не удержалась от смеха. Рауль заулыбался — он радовался, когда Клэр становилось весело. — Сеньора наслаждалась бисквитным пирожным и любезничала с обслуживающим персоналом, очевидно, страдала от бессонницы. Думаю, после её визита в вагон можно заявиться в купальнике и резиновых сапогах, никто и слова не скажет. Хотя Вы прекрасно выглядите, поэтому к Вам это не относится.

— Благодарю, — девушка подождала, пока Эмбриагез возьмёт деньги (Клэр по привычке потянулась за кошельком, но опомнилась вовремя). Они вышли, заперли дверь и направились в «хвост» поезда.

В вагоне было светло и очень уютно. Клэр ожидала чувства неловкости за свой наряд, но только до тех пор, пока не увидела пожилого мужчину в полосатой пижаме и халате. Собственно, поезд был ночным, многие рассчитывали отдохнуть, как следует, так что гардероб пассажиров был выдержан в более чем вольготном стиле.

Рауль и Клэр выбрали столик, благо все они были свободны — кроме них в ресторане находился только дедушка в пижаме и с газетой в руках. Так что они могли рассчитывать на спокойное времяпровождение.

Официантка, миловидная женщина лет тридцати пяти, приняла у них заказ и через пять минут вернулась, неся еду.

— Оперативно, — уважительным тоном произнесла Клэр. — И всегда здесь так?

— В это время — да. Вот когда все начинают просыпаться и выползать из своих купе, приходится ждать около четверти часа, — Эмбриагез посмотрел на тарелку, стоящую перед собеседницей. На белоснежном фаянсе лежали два крошечных, по его меркам, бутербродика — один с огурцом и сыром, другой с апельсиновым джемом. Рядом стояла кружка чёрного чая с молоком.

— Неужели Вам этого достаточно? — недоверчиво поинтересовался мужчина, переводя взгляд на свой омлет с паприкой и внушительный сэндвич с салями.

— Сейчас приблизительно половина шестого утра… До десяти хватит, потом придётся идти на дозаправку. Придерживаюсь принципа «лучше меньше, но чаще», — пояснила Клэр. — Удивлена, что Вы пьёте зелёный чай. Всегда считала, что мужская половина населения предпочитает кофе.

— Я вынужден придерживаться некоторых ограничений, — мужчина снова посмотрел на малюсенькие кусочки хлеба, — правда, не настолько жёстких. Строгой диеты не соблюдаю, но контролирую процесс. А Вы не любите кофе?

— Когда-то пробовала — один раз, когда была совсем маленькой, года в четыре, и дважды в сознательном возрасте. Думала, мои вкусы изменятся. Но нет — я всё так же люблю запах кофе и не переношу его вкус, только в определённых сортах шоколада.

Они не замечали полёта времени — темы для разговора казались неисчерпаемыми. После завтрака Клэр и Рауль вернулись в своё купе, где продолжили беседу и спохватились только тогда, когда за окном рассвело.

— Ничего себе, поболтали, — мужчина посмотрел на часы, — двадцать минут девятого.

— Вы совсем не отдыхали, — с сожалением сказала Клэр, — я Вас заговорила…

— Если бы я захотел прервать диалог — поверьте, Вы бы узнали об этом. А насчёт отдыха… Я ведь не на алмазных рудниках трудился, — его внимательный взгляд прошёлся по спутнице. — Завидую Вам, — восхитился Эмбриагез. — Наверное, всё дело в возрасте, не вижу никаких отпечатков усталости на Вашем лице.

— В возрасте? Рауль, о чём Вы говорите, Вам ведь и тридцати ещё нет!

— Порой я забываю об этом, — мужчина повращал головой, разминая мышцы шеи, и слегка потянулся. — Особенно когда возвращаюсь с какого-нибудь мероприятия. Эти светские вечера выматывают хуже тренировок, — пожаловался он. — Я стараюсь посещать их как можно реже, но игнорировать полностью, к огромному сожалению и разочарованию, невозможно.

— Неужели в суаре нет ни единого плюса? — поразилась девушка. — Зачем их тогда проводить?

— Знаете, наверное, все задаются этим вопросом, но вразумительного, толкового ответа дать никто не может. Нет, кое-что в них есть, — задумался Рауль, — женщины в шикарных платьях, атмосфера утончённости, осознание собственной значимости в ту минуту, когда объявляют твоё имя… Но длится это недолго. Пробыв там полчаса, хочется развернуться и выбежать прочь, схватившись за голову. Вместо возвышенных речей звучат ядовитые, со всех сторон сыплются сплетни и колкости. Никакие украшения в зале, фуршет и наряды этого не исправят. Мне всегда кажется, будто я в грязи искупался.

— Выходит, званые вечера практически не отличаются от занятий в школе, — подытожила девушка. — Все целуют воздух в районе щеки, дабы не испортить макияж, льстят в лицо и отпускают едкие замечания за глаза…

— Очень похоже, — подхватил Эмбриагез. — Я бы не сказал, что в той школе, в которой учился я, ситуация была настолько плачевной. Но на стандартную вечеринку по какому-нибудь незначительному поводу смахивает здорово, — Рауль ещё раз посмотрел на часы. — Осталось примерно два часа, и мы на месте.

— Как будем добираться? Я имею в виду, в Салоу?

— У меня машина припаркована на вокзале, — мужчина стало немного неловко, словно он выставлял своё материальное положение напоказ. Однако Клэр восприняла новость правильно, рассудив, что логично, имея собственное авто, приехать на нём. — Можно сразу отправиться в конечный пункт, за два часа доедем. Или Вы сможете вместить в свою голову ещё немного впечатлений?

— Рауль, — тепло улыбнулась девушка, — закидывайте меня информацией сколько угодно. Главное потрясение ещё впереди, и я опасаюсь, что после него буду сама не своя. Я увижу море… — столько священного трепета, торжества и любви прозвучало в последнем слове, произнесённым мечтательным голосом, что у Эмбриагеза сбилось дыхание.

— Вы никогда не были на море?!

— Ни разу, — вздохнула Клэр. — Я так этого хотела! — горячо заговорила она. — Просто бредила им, как религиозный фанатик, обожала книги про морские приключения и фильмы о пиратах, научилась разбираться в парусниках, собирала фотографии… И скоро я увижу его… Так не бывает, — девушка закрыла лицо руками и сделала глубокий вдох. Успокоившись, она подняла блестящие глаза на Рауля. — Простите. Не стоило выплёскивать на Вас глупые переживания.

— Ничуть не глупые, — возразил мужчина. — Море — это совершенство, самые красивые слова недостойны его описания. Каждый раз, когда я встречаюсь с ним, то знакомлюсь заново. Оно всегда разное, всегда неповторимое… Я разделяю Ваши чувства, Клэр, хотя, скорее всего, не понимаю всей глубины Вашего желания, потому что с того момента, как я узнал о существовании этого чуда, во мне жила уверенность — я знал, что море рядом, что в любой момент смогу прийти на побережье… Что ж, теперь и Вам предстоит свидание с ним.

Девушка ничего не ответила, лишь поблагодарила собеседника взглядом, но он был настолько выразительным, что не требовал дополнения в виде фраз. Клэр сама решила сменить тему разговора, поскольку стыдилась своей несдержанности. Ей было невдомёк, что Рауль за время работы в сфере киноиндустрии насмотрелся на такие истерики, что девушка казалась ему образцом выдержки и благоразумия. Впрочем, от этого образа Клэр недалеко ушла, просто слишком строго относилась к себе и долго корила себя за любую допущенную оплошность, хотя никто, кроме неё самой, и не догадывался об этом.

— Вы спросили меня о впечатлениях, — напомнила девушка. — Хотите мне что-нибудь показать?

— Не совсем так. «Хочу» и «могу» расходятся в значениях. Я хочу показать Вам всю Барселону, — Эмбриагез повёл рукой, будто перед ними открывалась панорама города, — но не могу этого сделать, потому что невозможно охватить хотя бы половину интересных мест даже за неделю, не говоря уже о паре часов, которыми мы располагаем. Так что лучше выберем сейчас одну из достопримечательностей, поглядим на неё, а затем будем держать курс на Коста Дорада.

— Идёт, — Клэр ответила улыбкой в знак согласия на его предложение. — Мне положиться на Ваш вкус? Или позволите покапризничать и выбрать самой?

— Бога Ради, капризничайте, сколько угодно, — со смехом произнёс Рауль. Такого разрешения у него ещё не спрашивали.

— Тогда давайте поедем к Храму Святого Семейства, — попросила Клэр. — Если Вы против, — начала она, заметив странное выражение на лице мужчины. Тот поспешил разуверить её:

— Нет-нет, всё нормально. Я ожидал, что Вы назовёте кафедральный собор Святого креста, церковь Санта Мария-дель-Мар или Готический квартал. Они популярны среди туристов, поэтому я удивлён, что Вы решили посетить моё любимое строение.

— Ну надо же, — Клэр тоже удивилась, — совпадение…

— Верно. Temple Expiatori de la Sagrada Família, — с гордостью произнёс Рауль. Девушка чуть не облизнулась — настолько сочно и красиво прозвучало название храма на родном языке Эмбриагеза. Как бы он ни владел французской или английской речью, родная испанская подходила ему больше всего. — Один из исследователей творчества Гауди во время созерцания величественного здания сказал: «То ли человек играет в Бога, создавая такие шедевры, то ли Бог играет человеком, рождая в его голове подобные замыслы». Придумать более ёмкую фразу для описания Саграда Фамилия не смог никто.

— Разве что сам Антонио Гауди, — девушке вспомнилась статья о новых чудесах света, которую она переводила в университете. «Мой заказчик никуда не торопится», — процитировала она, — так славно архитектор отзывался о Боге.

Мобильник Рауля зазвонил, едва Клэр закончила фразу. Мужчина со стоном потянулся за телефоном.

— Началось, — мрачно объявил он, глядя на дисплей, — добро пожаловать домой. — Привет, Бальтазар. Простите, — шёпотом добавил он, прикрыв динамик. Девушка кивнула и указала на дверь, вопросительно глядя на Эмбриагеза. Он догадался, что Клэр спрашивает, выйти ли ей, и отрицательно покачал головой. Девушка поняла и осталась на месте.

Пока мужчина общался со своим приятелем, Клэр достала свой сотовый. Её никто не потерял, не побеспокоился, куда она подевалась, поэтому она лишь убедилась в правильности своего решения. В её планы, впрочем, входила покупка нового номера; на данный момент сим-карта была ей нужна лишь потому, что в телефоне был калькулятор и хороший фотоаппарат, который ещё мог пригодиться.

— Иди к чёрту, — такой жизнерадостной фразой закончил разговор Рауль. — Извините, — обратился он к спутнице. — Когда встретитесь с этим человеком, не верьте ни единому его слову.

— За что Вы его так? — полюбопытствовала девушка, убирая свой телефон.

— А, он привык, — махнул рукой Эмбриагез. — Не обидится. Но подумает, прежде чем разбалтывать направо и налево о нашем с Вами путешествии.

В глазах Клэр засветилось непонимание и невысказанный вопрос. Рауль с досадой взъерошил волосы:

— Откуда он узнал об этом — неизвестно, сам Бальтазар не расколется даже под пыткой. Но хотя бы будет молчать, и на том спасибо.

— Но если знает Ваш… приятель, значит, и другие могли видеть нас вместе. Простите, что причинила Вам такие неудобства, Рауль, — виновато заговорила Клэр, но Эмбриагез её остановил:

— Да за что же Вы извиняетесь? Я совсем не против быть замеченным в обществе красивой девушки. А вот Вам это может доставить неприятности, и просить прощения надо мне.

— Ну вот, приехали… Нет, так не пойдёт, иначе мы начнём разводить церемонии и до бесконечности извиняться друг перед другом. Лучше подумаем, что с этим делать. Хотя, если информация просочится в прессу, журналисты сами придумают, как развивались события.

— Уже сталкивались с представителями славной профессии? Да чтоб тебя, — выругался он, снова хватаясь за мобильник. — Я его отключу, — пообещал Эмбриагез, — иначе нас не оставят в покое вплоть до прибытия в отель. Хотя про меня и так не вспоминали целые сутки! Это рекорд. Доброе утро, Делия, — без всякого перехода заговорил Рауль. — Искренне надеюсь, что ты звонишь, чтобы справиться, как проходит мой отпуск.

С минуту мужчина слушал быструю речь. Очевидно, новость была приятной, так как его губы начали растягиваться в улыбку.

— Я должен обсудить этот вопрос. Потом я тебе перезвоню, — мужчина запихнул телефон под подушку и поинтересовался: — Клэр, та фотография, которую нам подарили… Вы бы согласились показать её… кому-нибудь?

— Почему бы и нет, — промолвила она, мысленно улыбнувшись такой неопределённости. — Только тогда, вероятно, домыслы репортёров получат основание.

— В этом вся суть, — Рауль воодушевился, принявшись излагать свою идею. — Мы сможем их опередить. Подтвердим, что вместе проводили время. Вы же знаете, что цепляются к тому, что тщательно скрыто от посторонних глаз.

— А что будем отвечать, если начнутся расспросы о связывающих нас отношениях? — Клэр едва не подавилась последним словом — богатое воображение «услужливо» подсунуло ей несколько картинок.

— Правду. Вы — моя новая партнёрша, по крайней мере, на месяц. А уж поверят они в эту историю или нет, нас не касается. К чему я веду, — спохватился он. — Оперативно работающий фотограф донимает моего агента, интересуясь, возможно ли использовать наш снимок.

— Каким образом? — недоуменно спросила девушка. Выражение лица Рауля стало загадочным:

— В качестве рекламы Парижа как идеального места для двоих. Если я правильно понял слова Делии, то мсье Де-Гранж мечтает об огромном щите с этим снимком. Как Вы к этому отнесётесь?

— С ужасом, — поделилась откровением Клэр. — Одно дело — помахать карточкой перед глазами своих знакомых, и совсем другое… — она не договорила, но мужчина уловил ход её мыслей.

— Чего Вы опасаетесь, Клэр?

«Вашей неправдоподобной внимательности, — крутилось на языке у девушки, — Вашей чуткости, способности улавливать моё состояние…» Рауль словно был настроен на её волну, их жизни, такие разные, такие далёкие, сошлись на одной частоте. Понимание возникло между ними сразу же — ещё в Париже Клэр подумала о том, как легко находиться рядом с этим человеком. Эмбриагез вел себя с девушкой, как настоящий рыцарь, причём выходило это естественно, без фальши и пафоса. Как дыхание… Однажды девушка прочла словосочетание «мой человек» — теперь она поняла значе