Оглавление

Аннотация

Писатели бывают разные… как и герои их книг. А наш герой — далеко не герой. Он с детства мечтал стать писателем, но… что-то пошло не так. Пьянки-гулянки, секс-похождения, проблемы с законом — обстоятельства, мешавшие развиться таланту. Не-у-дач-ник! Так продолжалось бы и поныне, если б не вещь, обнаруженная им в купленном гараже. А дальше… Дальше всё пошло так! Бессонные ночи, горящие свечи, стук клавиш и… текст, льющийся на бумагу.

Рассказы, повести и романы, сюжеты которых, переплетясь воедино, помогут начинающему писателю не только подняться «из грязи в князи», но и понять: кто он и зачем. А ещё и прославиться, и огрести чемодан денег. Вот только добавит ли счастья обрушившееся богатство? Ведь герои рассказов — бандиты-беспредельщики, оборотни в погонах, рецидивисты всех мастей — слишком настойчиво лезут теперь в его жизнь. А грань между выдумкой и реальностью, между прошлым и настоящим становится всё тоньше и тоньше…

Истории книги ERIKA, изложенные в романе, повести и рассказах, не смотря на их непохожесть, в совокупности являются одним большим художественным произведением. К концу повествования сюжетные линии сойдутся воедино, и читатель получит неожиданные ответы на все вопросы, возникшие по ходу чтения книги.

Повесть «Тринадцатый», являющаяся частью данной книги, ранее публиковалась отдельной книгой, которая так и называется — «Тринадцатый».

От аффтара

С детства мечтал стать писателем. Но каждый раз что-то мешало: разные обстоятельства непреодолимой силы. Только соберусь писать книгу — нет-нет что-нибудь да случится. Ещё в школе (году в 1986-м было дело) друзья-товарищи, одноклассники-пионеры как-то выудили из оставленного мной портфеля заветный блокнот с начатым рассказом. Читали вслух. Смеялись. Точнее, ржали, хоть рассказ сочинял я вовсе не юмористический. Долго ржали, целых два дня, пока одному из них в зубы не дал. Так начинался мой путь в большую литературу.

Он был тернист и ухабист, этот путь. Бесшабашная юность (и пара рассказов, написанных «в стол»); два года в кирзовых сапогах (и начатый на пару с корешем-сослуживцем, но так и не дописанный приключенческий роман); возвращение на гражданку в 1993-м. Мутные девяностые пронеслись в пьяном угаре — было как-то не до литературы. Потом бросил пить, но ударился в секс-похождения — и опять не до книг.

К тридцати годам остепенился, приготовил для рукописи толстую тетрадь и карандаши. Но для начала решил грехи молодости замолить. Поехал с паломниками в Саввино-Сторожевский монастырь, что в Звенигороде. Бац — теракт в поезде! Убитые, раненые. Искорёженные вагоны, слёзы, кровь. Подробности опущу — слишком тяжело вспоминать… Так вместо ставропигиальной обители я чуть не оказался на том свете. Шесть дней в коме. Несколько месяцев по больницам скитался, но выкарабкался, чудом сумел зацепиться за жизнь.

И вновь! Стоило взять перо — под следствие попал. Целый год менты нервы трепали. Мне шили создание ОПГ (организованной преступной группы) с целью хищения драгметаллов с территории ВМП «АВИТЕК» — самого главного, самого крупного оборонного предприятия Кировской области.

Подумать только — создание ОПГ. И сразу столько образов в голову лезет! От слов этих так и веет тухлой романтикой дешёвеньких ментовских сериалов, словно нафталином от валенок, что прятались с девяностых годов в дальнем углу кладовки. Но в реале всё просто!

Да, была создана ОПГ — организована преступная группа, не отрицаю. Да, хищения с охраняемой территории были. В особо крупных. Не спорю, это факт. Но, пардоньте, я тут при чём? Я всего-то лишь тихо-мирно трудился в отряде охраны данного предприятия. Кстати, по иронии судьбы подразделение нашего отряда, в котором служил, официально именовалось Группа ОПГ (охраны перевозимых грузов). Так совпало.

Создание ОПГ, это ж надо! Хорошо, адвокатам удалось отстоять моё честное имя. Отлипла прокуратура, и вновь я пытался начать. Но так получилось, что в те времена я был довольно богат. Когда ты богат — нет стимула к творчеству, мозги словно жирком обрастают (сужу по себе). Но правильно говорят: «Лёгкие деньги — легко и уходят!» Эту истину мне предстояло прочувствовать на собственной шкуре.

А ещё говорят: художник (композитор, философ, литератор, учёный) должен страдать, должен жить впроголодь. Для творчества голодать и страдать — хорошо. В этом плане больше других из нашего брата — творческого интеллигента — повезло поэтам, хе-хе! Пару четверостиший можно и на пустой желудок состряпать; знай только записывай, хоть на ходу.

А прозаик? Чтобы книгу родить, прозаик вынужден просиживать за письменным столом часы, дни, недели, месяцы, годы. Где столько времени взять? Так, пожалуй, от голода загнёшься, прежде чем роман накарябаешь! Поэтому, когда суждено было вновь вкусить нищенского существования — в плане писательства у меня опять ничего не вышло. И стимул имелся, и желание. Я и страдал, и голодал. Но совершенно отсутствовало время на писанину — нужно было копеечку зарабатывать на картошку и хлеб.

Жизнь между тем потихоньку наладилась. Остепенившись, я повстречал, наконец, свою половинку, женился. Мы стали строгать детей одного за другим, причём исключительно мальчиков. Каждый раз обмывал рождения сыновей с сослуживцами в кафе «Золотая осень». Да, не зря в Группе ОПГ (той, которая охраны перевозимых грузов) я числился одним из лучших стрелков!

— Опять в десятку! — звеня рюмками, прикалывались друзья-коллеги. — Только парней делает. Ты, Саня, снайпер!

— Все выстрелы точно в цель, — отшучивался я, поднимая бокал с грейпфрутовым соком за боевое пополнение в семье.

Забот прибавилось. Но — странное дело — именно тут и нашлось время на писание книг! Да-да, прямо посреди всех этих пелёнок, распашонок, слингов, сосок, колясок; между заливистым плачем и первыми «Гы», «Гу-гы», «Бу-бу»; между кормлениями, подмываниями и гуляниями нашлось время на книги. На целых две! Словно меня наградили свыше за то, что я «стал вести себя хорошо».

Признаюсь, в ту пору я полагал, что самые яркие и самые ужасные приключения моей жизни остались где-то там, позади, во временах буйной молодости. Все эти оргии, пьянки-гулянки, перестрелки на междугородних трассах и запретный секс; все эти дерзкие, наглые преступления (предотвращённые и совершённые); все эти перепады от нищеты к роскоши и обратно — «американские горки» моих жизненных падений и взлётов… Как же всё это меня притомило!

Я жаждал стабильности. Пусть дикие приключения останутся в прошлом, или лучше вот — на бумаге, тогда все точно увидят, как аффтар жжот! Я собирался стать, наконец, популярным писателем. Остаток жизненного пути (надеюсь, длинный остаток) представлялся мне прямой и ровной дорогой. Как же я ошибался!

Мои первые книги! Обе они — по-настоящему классные, и это не только мнение аффтара, то есть, je vous demande pardon[1], автора, конечно. Ведь к изданию мои произведения рекомендовались заслуженными мастерами пера. Первую книгу выпустил областной Департамент культуры. На издание второй Министерство культуры России выдало грант. Рассказы из этих книг публиковались в газетах, альманахах, журналах. Несколько литературных дипломов украсили стены нашей квартиры. Я получил массу трогательных отзывов читателей, что смогли познакомиться с этими книгами. Ведь тиражи были, скажем так, небольшие (бюджет на культуру — не бездонная бочка).

В свободную продажу книги не поступали, а библиотеки в наше время — не самое оживлённое место. Но вышли в свет и аудиоверсии, а электронные варианты моих книг начали продавать в интернет-магазинах. Впрочем, карман мой не слишком потяжелел. Я заработал на первых двух книгах целых… три тысячи. Рублей. В командировках я имел столько за день.

Но убивало меня совсем другое. Между мною и массовым читателем будто стена выросла. Глухая, пуленепробиваемая. Я колотил по ней кулаками, бился лбом, но стена от этого не страдала. Я знал, что мои книги понравятся многим, но, как ни пытался, не мог пробить эту стену. Сотрудники дюжины издательств, в которые отправлял рукописи, не удосужились мне даже ответить. Я не в обиде на них. Наверное, мои послания затерялись в тоннах электронной макулатуры, ежедневно наполняющей их виртуальные почтовые ящики. Стена стояла. А я так и жил, крутясь от аванса до зарплаты.

Зато сейчас, тёплым летним вечером 2018-го я сижу, развалившись в пляжном кресле, на балконе собственной виллы в замечательном посёлке Пригожее, что вырос недавно на побережье между Дагомысом и Туапсе. Райское местечко, вы уж поверьте! На мне только лёгкий серый халат, да мягкие шлёпки. Темнеет. Едва ощутимый бриз нежно гладит листья растений, горшки с которыми расставлены на толстых белых перилах балкона. Вдыхая запахи сада и моря, я любуюсь чудесным пейзажем, важная часть которого — новенький серебристый «Мерседес» на переднем плане. А далее, за машиной — дорожка, подсвеченная ажурными фонарями. Огибая аккуратно стриженые кусты, пытающиеся спрятаться в сумерках, дорожка плавно спускается к берегу.

Проводив стремительно уходящее за морской горизонт солнце, глотаю свежевыжатый сок грейпфрута. Мне нравится вкус этого цитруса, словно от жизни моей вобравшего и горечь, и сладость. Из динамиков стереосистемы льётся, лаская слух, волшебная музыка Кейко Мацуи[2]. Погрузившись в фортепианные переливы, я размышляю неспешно о падениях и взлётах, о превратностях жизненного пути. Наверное, каждый мужик, разменявший пятый десяток, имеет на это право.

Но пришла уже ночь, пора! Пора жечь глаголом (хе-хе). Поднявшись, оставляю пустой бокал на журнальном столике (лень спускаться на кухню, завтра горничная приберёт). Выключив музыку, двигаюсь в полумраке притихшего дома. Жена, дети угомонились, спят. Я словно остался в чужом тёмном замке один. Люблю эти мгновенья.

Захожу в кабинет. В красном углу тлеет тусклый огонёк лампадки. До Звенигорода так пока не добрался, но всё ещё впереди. Чтобы добавить света, подношу зажжённую спичку к свечам. Их пять в канделябре, что стоит на письменном столе слева. А в центре стола — мой писательский инструмент. Не компьютер, не ноутбук. И тот, и другой, впрочем, тут же. Но комп с ноутом раздвинулись по сторонам, словно слуги, окружившие почётное место, где расположилась она — госпожа Эрика! Точнее Frau Erika — она ж иностранка, немка.

Серо-синяя пишущая машинка ERIKA (электрическая, сделанная ещё в ГДР)! Её лакированные клавиши поблёскивают отражёнными огоньками свечей. Девственно-белоснежный лист торчит из её каретки, словно фата из-под короны (початая толстая пачка «Снегурочки» лежит наготове по левую руку). Моя несравненная! Моя… самая лучшая в мире! Давя на её мягкие клавиши, я сумел-таки пробить монолитную стену, отделявшую меня — начинающего прозаика — от массового читателя. Frau Erika! Это она дала мне толчок к взлёту. Я ухаживаю за ней, сдуваю пылинки, и она выглядит, как новенькая. Да, она всё ещё молода. Впрочем, разве тридцать лет — возраст для пишущей машинки?

На маленьком столике, приютившемся в стороне, всё готово к «ночному полёту». Два чайника, коробки с заваркой, баночка цветочного мёда, тарелка с очищенным грецким орехом и аккуратно разложенными (старалась жена) дольками шоколада «Вдохновение», каждая завёрнута отдельно в фольгу.

На полке у окна мой талисман — старая, слегка покоцанная статуэтка, выпущенная ещё при Хрущёве. Фарфоровая космическая ракета с красными буквами «СССР», из иллюминаторов которой торчат собачьи мордочки. Белка и Стрелка — первые «космонавты», вернувшиеся обратно оттуда. Статуэтке более полувека — раритет! Очень аккуратно я тру макушку ракеты — чтобы лучше «леталось».

Взяв с полочки часы «Командирские», подзавожу и надеваю их на правое запястье (носить часы именно на правой руке я начал с семнадцати лет — задолго до того, как Путин стал президентом). Покончив с ритуалами, нажимаю кнопки ON на компьютере и ноутбуке. Комп служит мне хранилищем черновиков и заметок, а ноут я использую для моментального поиска информации в интернете. Мне так удобнее, я так привык. До старта осталось чуть-чуть.

Давно стих крик чаек, зато ночью через распахнутое настежь окно долетает до ушей шум прибоя. Меня он не успокаивает, будоражит. Когда-то я был жаворонок, теперь — сова. До рассвета — моё время! Заварив первую чашечку зелёного чая, я устраиваюсь в удобном кожаном кресле за письменным столом, кладу руки на подлокотники и на минуту прикрываю глаза. Передо мной сейчас только клавиши и чистый лист. Вся ночь впереди! Люблю эти мгновения.

Это потом уже, завтра, когда холодные острые струи из душевого смесителя будут сдирать с моей кожи остатки дневного тяжёлого сна, я вновь пущу в голову запретные мысли. Как оказался я здесь, на берегу тёплого моря? Белоснежная вилла, «Мерс» торчит под балконом. А ещё сундук, набитый драгоценностями, пачками баксов и евро; мой «маленький», увесистый, заветный сундучок размером с дорожный чемодан средних размеров, что хорошенько запрятан в подвале… Я всё ещё помню ту присказку: «Лёгкие деньги — легко и уходят!», но очень надеюсь, что на сей раз смогу обмануть судьбу. Знаете, пока прокатывает, но вот вопрос: заслужил ли такую жизнь?

Ведь с рождения обитал я в двух тысячах километров к северу от этих благословенных мест. Ещё прошлой зимой моя семья прозябала на заводской рабочей окраине рабочего города, переполненного заводами. Дымили заводские трубы, падал снег, рабочие тянулись на «АВИТЕК». В нашей угловой двушке на девятом этаже опять промерзала стена. И плохо топили, и холодно было, и дети болели один за другим. И до полного расчёта по ипотеке оставалось с гаком четырнадцать лет.

Зачем же я здесь? Моё место там, в Кирове, на Филейке, на улице Дзержинского, в промерзающем скворечнике с видом на ТЭЦ-4 и «Биохим». Я и торчал бы там до конца своих дней — в кое-как слепленной проблемной многоэтажке. В доме, построенном банкротом-застройщиком со звучным названием «Родина». В доме, где постоянно вырубают то воду, то свет, то тепло. В проблемном районе проблемного города.

Но случилось одно странное событие, за ним ещё. Знаете, как это бывает? Цепь случайностей, каждая из которых вроде бы ничего и не значит. Эти события (можно назвать их поворотными моментами), они как камушки, которыми жизнь усеяна, словно берег Чёрного моря. Мы шагаем по гальке, не обращая внимания. Но каждый камушек может случайно (случайно?) менять судьбу в ту или другую сторону.

Так вот. Странности случаются в жизни каждого. Ну, разве не случилось в вашей жизни хоть раз что-нибудь необычное, мистическое? Нечто из ряда вон! Странности бывают большими и малыми. Иногда настолько малыми, что мы их просто не замечаем (словно камушки под ногами). А иногда их становится слишком много. Тогда из разряда странных, загадочных явлений эти события переходят в разряд повседневного.

Но той цепочке странных событий, что случились со мной — той цепи, что привела (скорее притащила) к созданию этой (моей третьей) книги, а затем и к покупке серебристого «Мерседеса», виллы на берегу, к тому заветному увесистому сундуку с драгоценностями — переход в разряд обычных явлений не грозит. Это точно!

Итак! Всё завертелось прошлым летом. Хотя, если копнуть глубже, то следует вернуться на целых три с половиной года. Предыстория берёт начало поздней осенью 2014-го. А виной всему стала одна маленькая невзрачная бумажка.

 je vous demande pardon — прошу прощения (фр.)

 Кейко Мацуи — японская пианистка и композитор, исполняющая музыку в стиле нью-эйдж и джаз.

Одна маленькая невзрачная бумажка

Бумажку эту умудрилась разглядеть жена. Мятый клочок болтался на холодном осеннем ветру среди дюжины подобных белых квадратиков и прямоугольников. Я никогда не задерживаюсь возле бумажек, приклеенных к кирпичной стене у входа в подъезд. Да и жена самопальные объявления нечасто читает. Но тут прочла и принесла домой оторванный уголок с номером телефона. Было это объявление о продаже гаража. Кто мог предположить тогда, чем оно обернётся?! Кто знал тогда, что вспоминать впоследствии эту бумажку я буду то с радостью, светясь от счастья, то с проклятьями, сжимая в бессильной злобе кулаки. Но обо всём по порядку.

Три дня провалялся в прихожей на полочке для ключей этот шершавый клочок с цифрами, отпечатанными на принтере. Гараж был мне нужен давно, но не срочно. Несколько лет к тому времени мой автомобильчик — тёмно-синий «Акцент», обходился без крыши над головой, ночевал себе у подъезда. С одной стороны меня это устраивало: тачка всегда под боком. Но копились и минусы всех этих дворовых ночёвок: царапина на водительской двери, вмятина на правом заднем крыле размером с половинку мандарина, оторванный хулиганами дефлектор бокового стекла со стороны переднего пассажира. К тому же из-за плодящихся, словно кролики, автомобилей, наш двор становился с годами всё уже. Всё сложнее становилось найти место на парковке по вечерам. А ещё нам до ужаса надоел сменный комплект колёс, громоздящийся на лоджии, из-за которого там вечно было не развернуться.

Гараж, выставленный на продажу, располагался в удобном месте — неподалёку от дома. И деньги на покупку имелись. Словно по заказу — как раз та сумма, что значилась в объявлении. Но имелась и масса более важных дел, на которые деньги эти можно потратить. К примеру, машина. Мой старомодный «Акцент», пробежавший на тот момент около ста сорока тысяч, начал в последнее время всё чаще ломаться. Он словно устал, трудяга.

Да, имел я как-то давно (ещё до «Акцента») неосторожность стать обладателем крутой тачки — нового вишнёвого «Паджеро». Мало поездил — одну неделю, а после пришлось подарить джип на День милиции доблестным операм из четвёртого отдела (вместе с пухлым конвертом, лежащим в его бардачке). После той истории решил: если ещё раз когда-нибудь разбогатею, высовываться ни за что не стану. Жаль, здравые мысли имеют свойство забываться с годами. Впрочем, вишнёвый «Паджеро» остался далеко в прошлом. Той осенью, о которой рассказываю, никаких богатств у меня не было и в помине. Мне просто хотелось чего-то нового. А тут как раз «Логан» в новом кузове выпустили в продажу, машинка мне нравилась.

Душа желала новую тачку, но мозг спорил с ней, противился. Мозг предлагал в первую очередь погасить хотя бы часть жилищного кредита. И по большому счёту мозг был прав! Стать ближе к свободе, к тому, чтобы сбросить с плеч эту чугунную гирю с надписью крупными белыми буквами «ИПОТЕКА», которую я сам на себя и взвалил. Разве это не достойная цель? В общем, мне было не до гаража. Поэтому, вылежав на полочке положенный срок, бумажка с номером телефона отправилась в мусорное ведро. Было это вечером.

А следующее утро «обрадовало» теленовостями: нефть падает, тянет за собой рубль. Кризис, кризис, кризис! Он тогда ещё только начинал набирать обороты, этот незабываемый кризис 2014-го. Рубль не спеша подбирался к пропасти. Дикторы и эксперты успокаивали: без паники, товарищи-господа, скоро всё стабилизируется-нормализируется. Но знаете, уважаемые, вообще-то я уже сорок лет в России живу (с самого рождения), и когда мне из ящика так настойчиво твердят о спокойствии, то хочешь, не хочешь — начнёшь волноваться. Что-то будет! Нет, ну точно же — что-то будет!

Я — человек опытный, набивший пару шишек на подобных кризисах в 1998-м и в 2008-м годах, знал: нужно срочно что-то делать с деньгами. Нужно спасать сбережения, иначе они просто растают, словно первый осенний снег, что на днях как раз выпал. Вот он лежит за окном, этот снег. Всё бело. И день пролежит, и два, а потом… Может вложить деньги в покупку машины? Перед глазами стоял «Логан» в новом кузове, блестел полированными боками. Я хотел его!

Но какой, извините, дурак вкладывает деньги (с целью их сохранить) в покупку машины? Любая новая тачка, только выехав за ворота автосалона, сразу теряет в цене чуть не десять процентов, а затем с каждым годом ещё и ещё. Эту истину я знал твёрдо, не хуже, чем выпускник ШРМ №1[1] таблицу умножения. Деньги во время кризиса обесцениваются, а недвижимость дорожает. Так было всегда! Значит… значит…

Порывшись в мусорном ведре, я вытащил бумажку с заветными цифрами и набрал телефонный номер. Только бы продавец не передумал! Гудки, гудки…

— Алло, — голос из трубки молодой, звонкий.

— Вы гараж продаёте?

— Да, продаю. Хороший кирпичный гараж. Две ямы: овощная и смотровая. Стены оштукатурены, пол деревянный. Крыша железная, двери стальные.

«Беру, — чуть не вырвался хриплый крик из моего пересохшего горла, — беру не глядя!». Но сдержался: не крикнул, не хрипнул. Прокашлялся и, как положено, договорился встретиться, посмотреть.

На следующий день цена на нефть опять снизилась, рубль ещё опустился. Это значило: сбережения мои стали легче, а камень на душе — тяжелей. Я позвонил Димычу (Димыч — мой друг, если что). У Димыча — голова! Он и юрист, и сантехник, и мастер восточных единоборств. Короче, во многих сферах разбирается человек. Я ему говорю. Так, мол, и так. Кризис, деньги, гараж. Что скажешь? Конечно, бери, даже не думай, услышал в ответ. Ну, я и решился окончательно. Димыч — тёртый калач, я ему верил!

Только бы с продавцом всё скорее обтяпать! Встретились с ним на месте, в гараже — одном из примерно сотни боксов, прилепившихся к заводу ОЦМ со стороны Подгорной улицы. Продавец — чуть ниже среднего роста (ниже меня на полголовы). Звали его Юра. Смотрю, паренёк шустрый, юркий. Кудрявый. И говорил он кудряво, косил под хозяина. Но глаз у меня намётанный, кудрями не обманешь. Я сразу просёк — перекуп.

В другое время стоило бы поискать настоящего хозяина, чтобы приобрести гараж напрямую, не оставляя приличную сумму в кармане посредника. Но кризис набирал обороты, как снежный ком, катящийся с горки в овраг. Пока ищу настоящего хозяина, гараж купят другие. А если не купят, то рубль в это время рухнет. Тогда хозяин поднимет цену или вовсе передумает продавать, а я останусь в пролёте. Нет, лучше пусть переплачу я сейчас, зато деньги надёжно вложу, сохраню. А потом всё окупится. Недвижимость! Она хоть и зовётся так, но цена на неё движется постоянно (сколько себя помню) и движется только в одном направлении. Вверх!

А тут ещё и перекуп, этот юркий Юра, этот гад кучерявый условие поставил: решайте, мол, прямо сейчас — берёте или нет, иначе с другими договорюсь.

Я огляделся. Серели грязью оштукатуренные стены. Над выходом-выездом красовался замызганный образок Николая Угодника — главного покровителя всех российских водил. Крашеный потолок, обитый фанерой, давил своим тёмно-зелёным цветом. Под потолком вдоль дальней стены тянулась широкая полка (можно даже сказать, полати). От остального пространства гаража полати отделялись фанерной перегородкой небесно-синего цвета. Получалась этакая висячая «кладовка» с квадратным люком внизу.

Наверное, из-за странной цветовой гаммы подумалось мне, что гараж похож на лесную полянку с нависшими над ней мохнатыми еловыми лапами, сквозь которые можно разглядеть краешек неба. Для более полного сходства разве что травы и грибов не хватало на этой полянке. Бегло осмотревшись, решил: надо брать. Но виду не подал, я же опытный! Начал искать косяки, чтобы сбить цену.

— Штукатурка в углу отвалилась… Проводка какая-то старая, не барахлит электрика? Вот ещё, чувствуешь — чем-то затхлым попахивает? Похоже, пол прогнил.

— Да это с улицы затхлым тянет! Погода сейчас такая: осень, влажность. А пол, гляньте какой, — парень попрыгал для наглядности, кудри его затряслись, а половые доски задребезжали. — Лет пять ещё выдержит, а то и все семь!

Ямы в гараже были мне не нужны — ни овощная, ни смотровая. Наши овощи хранились там же, где и выращивались — в деревне Сосновка у тестя с тёщей. А собственноручный ремонт подвески я считал пережитком прошлого — сейчас кругом столько сервисов! В ямы даже заглядывать не стал, сразу решил — замурую. К тому же опять постанывала поясница, сгибать-разгибать её лишний раз не хотелось.

А на полати я заглянул, встав для этого на табурет. Оказался по грудь в подвешенной к потолку «кладовке»: голова и плечи внутри, остальное снаружи. Там, на полатях обнаружилась куча хлама: банки-склянки, коробки-провода, старые железные канистры, что-то из инструмента. Впрочем, свободное место в клетушке ещё имелось.

— От деда осталось барахло. Дед умер, вот гараж и продаём, — пояснил шустрый «внучок». — Глянете там, может что-то в хозяйстве вам пригодится. А что не нужно — выбросите, делов-то!

— Двести восемьдесят тысяч — дорого! — высунувшись из клетушки, я атаковал продавца. Стоя на табурете, сверху вниз бомбил аргументами Юру. — Тут же вкладываться надо: проводка, штукатурка, пол. Ещё и вентиляцию делать придётся! За такой гараж — максимум двести пятьдесят.

— Не-е! — Юра сразу же перешёл в контрнаступление. — За новостями следите? Рубль падает! Сейчас все пытаются вложить бабки в недвижимость. Если бы срочно не требовалось продать, себе бы оставил. Этот гараж через месяц запросто на сороковник подорожает.

Что ни говори, а с последним утверждением кудрявого перекупа я согласен был полностью. Тогда я и вправду так думал, иначе не стал бы спешить с покупкой именно этого гаража. Ни за что бы не стал! Но в тот момент я, изо всех сил прикидываясь простачком, лишь робко поинтересовался:

— А что, вправду так много желающих на гараж?

— Не то слово! Покупатели звонками телефон чуть не разорвали!

Тут, как специально, задребезжали из кармана Юриной куртки вступительные аккорды композиции «Дым над водой» группы «Дип Пёрпл», но Ричи Блэкмор не успел войти в раж. Вытащив гремящий музыкой аппарат, перекуп провёл по экрану. Я слушал, навострив уши, его краткие реплики:

— Да. Продаю. Гараж замечательный… только у меня уже его смотрят прямо сейчас. Давайте, если мы с этим мужчиной не договоримся, я вам сразу перезвоню. Хорошо.

Дав отбой, он демонстративно не убирал телефон, глядел на меня вопросительно. Я шумно выдохнул, принимая решение. Эх, была не была! Парень, тряхнув кудрями, сунул трубку в карман. И мы ударили по рукам.

Забегая вперёд, скажу: всё-таки финансист из меня никудышный. Мало того, что я переплатил за «лесную полянку» круглую сумму, а конкретно — восемьдесят тысяч рублей (именно столько положил в карман посредник, настоящие родственники умершего деда продавали гараж всего-то за двести, но об этом я узнал уже после регистрации сделки), помимо того я жестоко ошибся в прогнозах. Кризис 2014-го оказался каким-то ненормальным, не как все предыдущие. Нет, падение российской валюты не останавливалось. Но цены на недвижимость даже не думали расти. Напротив! Вскоре они начали постепенно снижаться. Квартиры, дачи, гаражи — всё это плавно, не спеша дешевело. Гаражей продавать стали много, бери — не хочу! Никто за ними не гнался. Если так приспичило купить гараж, можно было выбирать не спеша и найти лучший вариант за гораздо меньшие деньги. Зато цена на продукцию автопрома мигом взлетела в полтора раза. Эх, забредала же в голову здравая мысль — купить новый «Логан»!

А ещё той осенью вышла в свет моя первая книжка — повесть «Витькины небеса». С детства мечтал стать писателем, только речь у нас сейчас не об этом.

***

Пришедшая зима подтвердила обоснованность моих опасений. В гараже стояла чудовищная влажность. Затхлые испарения шли от земли (особенно от земляного пола смотровой ямы). Они просачивались сквозь широкие щели меж толстых, но уже тронутых гниением половых досок. А ещё зловонные испарения шли из овощной ямы по трубе, выведенной почему-то прямо в гараж. Недолго думая, я замуровал эту трубу, употребив в качестве затычки старую фланелевую рубаху. Смрада в гараже стало меньше, но суше воздух не стал. При полном отсутствии вентиляции влаге некуда было деться, и она крупными каплями оседала на кузове моего «Акцента». Даже в -10 на улице, в гараже было выше нуля. Снег, привезённый в гараж вечером на машине (хоть я и сметал его, сколько мог, перед въездом), тут же начинал таять, делая воздух ещё более влажным. А утром…

Помню, как сейчас: бывало, иду тёмным зимним утром за машиной по холодку. Воздух на улице свежий, морозный. Хрустят под ботинками корочки льда. Чуть повозившись с замком, отворяю ворота. И меня окутывает затхлая тёплая влага. Она противно лижет лицо, через нос пробирается в лёгкие. И в этом затхлом мареве темнеет синим кузовом мой бедняга «Акцент», весь сырой, весь в каплях, словно после кислотного дождя.

Для гаража я специально купил гигрометр и к ужасу своему обнаружил, что влажность воздуха близка к 90% почти всегда, за исключением очень морозных дней, когда внутренность гаража всё-таки промерзала и затхло-влажные испарения временно прекращались. Я рассчитывал, что коррозия, порождённая влажностью, не сумеет одолеть оцинкованный кузов «Акцента» за одну зиму. На лето я наметил ремонт гаража.

Впрочем, как потом выяснилось, влажность была самой маленькой из проблем этой «лесной полянки». Просто незначительной по сравнению с тем, что ждало меня дальше.

Лето 2015-го выдалось жарким и напряжённым. Мы не вылезали из командировок. К тому времени я уже получил за свою первую повесть несколько литературных дипломов, но богаче от этого не стал. В наше время нужно умудриться, чтоб заработать на книжке. До этого уровня было мне ещё далеко. А зарабатывал на жизнь я всё тем же — охраной и сопровождением спецгрузов оборонного предприятия «АВИТЕК». Ездил по всей Рассее-матушке и в ближнее зарубежье, когда с «ПМ» в кобуре, когда с «Калашом» за спиной. Охранял.

На август у меня намечался отпуск, тогда и планировал заняться гаражом. Но не вытерпел! Терпение моё лопнуло, когда, вернувшись из обычной командировки (ездили колонной «Камазов» то ли в Ижевск за порохом, то ли в Пермь за ядами, уже и не вспомнить), обнаружил на полу гаража заросли грибов. Опята! Ложные! Или что-то типа того. Не очень в грибах разбираюсь. Они лезли сквозь щели в досках. Теперь гараж стал почти взаправдашней «лесной полянкой».

Опят выросло много, хватило бы на кастрюлю грибовницы. Но аппетита эти серые уродцы на тоненьких ножках не вызывали. Ругаясь, выдирал их (в тот момент ощущал себя добрым великаном, воюющим с армией злобных карликов). Поверженное серое войско отправилось в мусорный бак. Но через пару дней взамен сгинувших бойцов вылезли новые. Плодились они, словно крысы в брошенном зернохранилище. Ещё бы! Сырость, отсутствие света и сквозняков — для грибов условия идеальные. Повоевав с серым воинством пару недель, я решил — с меня хватит! Требовались кардинальные меры.

В отделе бытовой химии приобрёл пятилитровую канистру ядрёной спецотравы «Токсидоз-антигриб», предназначенной для таких случаев. Облил, следуя инструкции, весь пол в гараже. Как всегда торопился, нужно было опять уезжать, то есть в этот раз улетать. Посылали на транспортном самолёте за электронной начинкой для «умных» артиллерийских снарядов. В Брянск нужно было. Нет, в Тамбов, вроде. Память в таких делах почему-то подводит. Спешил улетать, но пол гаража обработал тщательно. Казалось бы, дело сделано.

Зайдя в гараж после Брянска, я обнаружил тонконогих уродцев, снова вылезших из щелей. Они выглядели восставшими монстрами из преисподней. Пнув со всей дури по первому попавшемуся грибу и проследив, как его серая шляпка шмякается о дальнюю стену, зло пробурчал:

— Посмотрим, как запоёте, серые твари, когда я залью вас бетоном!

С бригадиром нанятых мной ремонтников договорились встретиться в гараже. От ожидания, показавшегося мне слишком долгим, начинала болеть голова. Или она болела из-за отравы, впитавшейся в доски подгнившего пола? Наконец он подъехал на своей чумазой жиге-шестёрке. Вырубил орущее что есть мочи радио «Шансон» и, выбравшись из машины, долго хлопал дверью, чтобы она закрылась. Бригадир ремонтников оказался усатым худым мужичком в грязной тёмно-синей спецовке и с вечно дымящейся цигаркой в зубах. Вскоре я узнал, что усы бригадира не простые, а казацкие, ведь их обладатель — потомственный казак то ли в шестом, то ли в седьмом поколении. Звали его Валера.

Мы начали обсуждать техзадание. Я приготовился загибать пальцы. Валера приготовился записывать мои ЦУ в коричневую амбарную тетрадь.

— Значит, так. Во-первых, нужно забетонировать пол.

— Стоп-стоп! — перебил бригадир, мастерски вертя карандаш между пальцами. — Во-первых, нужно разобрать старый пол! Доски, вижу, гниловатые. На свалку их вывозить?

— Ну, да, — я слегка растерялся, ведь про старый пол я даже не удосужился подумать. — Куда вы их обычно деваете? Туда и везите. Далее — вентиляция…

— Стоп-стоп! — вновь перебил Валера. — Вентиляция пока подождёт! Давайте-ка сначала с полом до конца разберёмся. Крышки на ямы ведь делать надо, правильно?

— Вообще-то я планировал полностью забетонировать пол, ямы мне не нужны.

— Как так не нужны?! Да вы чё?! — бригадир уставился на меня исподлобья, как враг народа на палача. — Люди специально заказывают ямы копать, деньги плотют! А вы — закатывать?!

Я пробовал объяснить Валере, что ни той, ни другой ямой не пользуюсь и пользоваться не намерен. Что гараж для меня — место хранения автомобиля, а не ремонтная мастерская и тем паче — не овощехранилище. Ещё и влажность из ям идёт. Но чувствовалось, что понять, как можно собственноручно лишить гараж двух ям — двух его важнейших достоинств, бригадир ремонтников не в состоянии.

— Хозяин — барин, конечно, — тоном доктора, общающегося с душевнобольным, отвечал мне Валера, — только тут вот ведь какая петрушка. Во-первых, заделать эти ямы обойдётся дороже, чем изготовить хорошие железные крышки для них. Плотные железные крышки! Никаких испарений они не пропустят. И во-вторых, самое главное. Зачем удешевлять свой собственный гараж за свои собственные деньги? Вдруг надумаете продавать? Ведь гараж с ямами всегда стоит намного дороже!

Короче, он меня убедил. Договорились, что ремонтники изготовят железные крышки на обе ямы. Плотные! Железные! Крышки! И, конечно, соорудят в гараже мощную вентиляцию. Приток воздуха — через два больших отверстия, вырезанных в дверях и забранных под приваренные решётки. Отток — через высокую трубу, выведенную через крышу у дальней стены гаража. Ещё одна труба должна была выводить влажный вонючий воздух из овощной ямы теперь не в гараж, а так же — на улицу. Заодно я распорядился и ворота покрасить. Ну, а с барахлившей электрикой решил разобраться после: сумма за ремонт и так приличная набегала.

Я верил, что Валера — предводитель ремонтной бригады — в силах одержать победу над серым грибным полчищем, которое я не сумел одолеть. Он справится с грибами не хуже, чем Нильс из того мультика про гусей справился с крысами! Хоть не было у Валеры волшебной флейты в кармане, да и на гамельнского крысолова он не очень-то походил, но у него имелось нечто другое. Волшебное вещество, могущее одолеть грибы. Бетон марки М300!

Снова звала в дорогу труба; точнее, на сей раз — железнодорожный гудок. Я собирался покинуть город недели на две. Требовалось доставить к морским торпедам лазерные блоки самонаведения (ну, или что-то подобное). Путь предстоял неблизкий: то ли во Владик, то ли в Североморск, куда конкретно — начисто позабыл (так положено по служебной инструкции!). К моему возвращению ремонт в гараже планировали завершить. А после ремонта собирался я повыбрасывать лишнее барахло — хлам, оставшийся от прежнего хозяина на полатях.

Мой «Акцент» вновь перебрался к подъезду. Ценного ничего в гараже у меня не водилось (это я тогда так считал!). Поэтому, подмахнув филькину грамоту (договор на ремонт), вручил ключи бригадиру. Поцеловав на прощанье жену и детей, с лёгким сердцем я отправился в дальний путь.

И вот, не успел тепловоз вытащить наш вагон-теплушку с сортировочной станции Лянгасово на железнодорожные просторы нашей необъятной Родины, как сердце начало тяжелеть. По радиоприёмнику передавали новости из Челябинской области. Там в одной заброшенной деревушке школьники, пришедшие в поход, обнаружили… клад не клад, но типа того. На ветхой двери полуразрушенного амбара висел засов; оказалось, из чистого золота. По всей видимости, во времена раскулачивания и коллективизации какой-то местный богатей (возможно, из бывших купцов) переплавил всё своё золотишко в этот засов. Зачернил его, да на амбар и повесил. Богатства ведь полагается дальше от глаз людских прятать. А тут торчит себе железяка на самом виду. Никому из чекистов-огэпэушников, явившихся с обыском, и в голову не пришло, что пара килограммов золота может запросто висеть на двери амбара. Так, значит, и не нашли. Однако хозяина золота это не спасло. Сгинул он в круговерти истории, даже имя его не известно. Сгинули вслед за ним и безымянные чекисты. Минуло девяносто лет, чернение с золота начало отходить, а тут школьники заявились. Ой, смотрите-ка, кажется, там, на двери что-то жёлтенькое блестит…

Вы меня спросите: при чём тут амбарный засов? Вроде бы ни при чём. Но, словно незваные гостьи, в голову полезли дикие мысли. Вспомнились родственники умершего деда, прежнего хозяина гаража. Их я увидал в МФЦ на оформлении сделки — несколько человек, его прямых наследников. Судя по внешнему виду и по их разговорам, родственники усопшего проблем финансовых, мягко говоря, не имели.

Старый гараж на окраине города никого из наследников не интересовал. Они и продавали его по-быстрому, и цену не слишком гнули (ох, уж этот гад-перекуп!), чтобы скоренько разделить что положено, да по своим делам разбежаться. То есть, разъехаться. Разъезжались наследники на крутых джипах: «Инфинити» да «Лексусах» — я из своего «Акцентишки» разглядел, когда, сидя в нём после сделки, скрупулёзно проверял ещё раз бумаги.

Вот и думал я, трясясь на стыках рельсов, обдуваемый тёплым ветром из открытого проёма нашей теплушки. Дед-то, хозяин бывший, похоже, тоже бедняком не был. И даже если сам по себе он богатства не нажил, неужто родственнички весьма обеспеченные деньжат ему не подкидывали? Такие богачи! А куда деду их тратить? Копил, небось. В кубышку годами на чёрный день складывал, складывал. А где у нас держат обычно кубышки? По сути, мест надёжных не так много можно придумать. Банк запросто разорится (кризисы случаются регулярно). Дома хранить под матрасом опасно: вдруг грабанут? Сделать тайничок на даче — неудобственно: зимой дорогу просёлочную заметёт, не пробраться. Остаётся гараж. Схрон под деревянным полом!

Я живо представил удивлённые лица нанятых мной ремонтников, усатый казацкий Валерин фэйс с дымящейся цигаркой в зубах. Вот отдирают они старые прогнившие доски от лаг и видят — в углублении притаился какой-то железный чемоданчик. Тёмно-серая краска на нём от влажности и времени облупилась. Скрипит открывающаяся крышка, и… Вместо удивления на лицах ремонтников появляется восторг, из рта Валериного падает папироса. Вся бригада весело переглядывается, ремонтники хлопают друг дружку радостно по плечам…

Зачем я оставил им ключ?! Как мог доверить вскрывать старый пол посторонним людям? Одним, без меня! Эти мысли я пытался прогнать всю дорогу. Не прогнал. Говорил себе: не будь смешным, успокойся. Не успокаивался. Рука тянулась несколько раз к телефону. Позвонить, сказать, что передумал менять пол, с деньгами проблемы, да мало ли что. Не позвонил. Не решился. Не хотел показаться глупцом. Думал, к возвращению в Киров пройдёт. Увижу новый бетонный пол — и пройдёт. Не прошло!

Да ладно вам, я прекрасно всё понимаю! Шансы на то, что прежний владелец запрятал клад в гараже — ничтожно малы. Но даже если и был всего-навсего один единственный шанс из тысячи, да хоть из миллиона — он всё-таки был! И тем летом я его упустил. Я упустил этот шанс безвозвратно! Мне следовало присутствовать при вскрытии пола. И пусть бы я там ничего кроме затхлой земли и сморщенных поганых грибов не увидел. Но в этом случае я не мучился бы сомнениями, все точки были бы поставлены окончательно и бесповоротно. Сейчас же ничего уже нельзя было исправить. И до конца дней мне предстояло гадать: таился там клад или нет. Гадать и мучиться.

Когда я вошёл с бригадиром в гараж — принимать работу сразу же по приезду, первое, что бросилось мне в глаза — это пол. Не сам пол, что там — бетон как бетон. А крышки на ямах: железные, бордовые, свежевыкрашенные. Их было три. Три! Одна крышка над овощной, другая над смотровой ямой. Третья крышка расположилась у самой стенки слева от входа в гараж. Откуда она тут взялась? Что под ней?

Дымя торчащей из-под усов цигаркой, бригадир показывал «смету» — бумажку с каракулями, которые разобрать кроме него самого, смог бы разве что шифровщик из ГРУ. Валера объяснял мне что-то про пол и про вентиляцию. Его усы топорщились, цигарка воняла. Я не слышал его. Стоял, пронзённый догадкой, не в силах пошевелиться. Всё сходится. Получается, я верно предполагал! В глазах моих потемнело, ноги с трудом держали меня. Но бригадир, словно не замечал. Я ждал терпеливо, когда же этот болван, наконец, заткнётся. И он смолк. А когда я открыл рот — мой язык еле ворочался.

— Что это за крышка?

— Ах, да! Чуть не забыл, — бригадир высвистнул недокуренный бычок за ворота и, не спеша подбирая слова, принялся объяснять. — Это ещё одна яма; правда, она совсем небольшая. Мы обнаружили её, когда вскрыли пол. А вы про неё разве не знали?

Валера смотрел испытующе. Мрачнее тучи, я покачал головой.

— Мы думали, что вы в курсе. Эх, хотел же я вам позвонить! Но ведь лишней она точно не будет. На стоимости ремонта это не отразилось особо, мы ж её не вновь копали, только крышку сделали. Если бы яму эту закапывать да закатывать — вам обошлось бы дороже. А так — дополнительный наворот! Не у каждого в гараже имеется целых три ямы!

С этими словами он, ловко изогнувшись, открыл крышку. «Новая» яма и вправду была совсем небольшая. Внутри она представляла собой куб со стороной около семидесяти сантиметров. Я увидал её стенки из красного кирпича — тёмного, старого, влажного; увидал её земляной пол и… всё! Внутри ямы было пусто, как в кассе обанкротившегося банка. Внутри меня было так же. Наверное, видок выдавал мои чувства, потому что ремонтник, словно оправдываясь, принялся бубнить:

— Это яма для хранения ГСМ, — бормотал он себе в усы. — В советские времена, когда горючее дефицитом считалось, все же старались его впрок закупить. Хранили тару с бензином в гаражах, а это дополнительная пожароопасность. Вот и постановило начальство — держать канистры только в таких вот оборудованных ямах. Никто, конечно, постановление это не выполнял. Почти никто…

— Что было в яме? — задал я, в общем-то, глупый вопрос.

— Что? Ничего… Пусто!

Ну, а что я хотел? Чтобы мне бригадир ответил, что ребята обнаружили там чемоданчик с золотом или с деньгами?

Я позвонил Димычу. Думал, поделюсь с друганом — камень с души упадёт. Ага! Услышав рассказ, кореш мой ругался так, что телефон краснеть начал. Назвав меня лопухом (и много ещё кем), сообщил, что вскрывать полы в купленных гаражах посторонним нормальные люди вообще-то не доверяют. Надо же, я и не знал!

***

С тех пор жизнь моя разделилась на «ДО» и «ПОСЛЕ». Я убеждал себя, что никакой чемоданчик, никакие богатства, конечно, в гараже спрятаны не были. Что если и были даже, то они не мои. И, значит, не нужно, чтоб шальные деньги так вот запросто ко мне в руки приплыли. Не принесло бы мне счастья чужое богатство. Убеждал себя: всё что ни делается — к лучшему. Страсти в душе улеглись. Я почти убедил себя. Почти.

Кстати, последующая эксплуатация показала: ремонт в гараже всё же затеял не зря. Бетон — не дерево, не гниёт! И щелям в бетонном полу неоткуда взяться. Железные крышки с резиновыми уплотнителями плотно закрыли ямы. Испарения от земли перестали проникать в помещение. Грибы из земли перестали проникать в помещение! Затхлый запах исчез. Плюс вентиляция, постоянный лёгкий сквознячок. Гигрометр показывал благословенные 50%, то есть самую оптимальную влажность воздуха. Меня это радовало.

Правда вскоре выявились и отрицательные моменты. Валерин ремонт оказался не без изъяна. Две пластиковые вентиляционные трубы, выведенные на улицу через крышу, прилегали к кровле неплотно. Ремонтники как попало замазали места выхода труб гудроном. Когда пришла осень и зарядили дожди, вода отыскала лазейки. Во время дождя, просочившись тонкими ниточками, капли скатывались по поверхности труб внутрь гаража. А на цементном полу появлялись причудливые мокрые зарисовки. Требовалось брак исправить до заморозков. Мои звонки Валере результата не дали. «Набранный вами номер не существует», — вещал механический женский голос из трубки.

Пришлось самому лезть на крышу, прихватив трёхлитровую банку мастики для кровельных работ. В принципе дело плёвое: откупорив крышку и размешав палочкой вязкую чёрную жижу, принялся черпать её. Доставая мастику из банки рукой, защищённой резиновой перчаткой, бухал её, тягучую, словно мёд (но, наверное, не такую сладкую), на крышу вокруг вентиляционных труб и разглаживал. Пластиковые трубы, увенчанные зонтиками от осадков, торчали из крыши на высоту полутора метров.

Первым делом обработал место выхода из крыши дальней трубы, служащей для вентиляции самого гаража. Тут проблем не возникло. Мастика легла толстым слоем и начала застывать. Оставалась труба, идущая из подполья. Приблизился к ней, и меня чуть не вырвало. Из отверстия выплывал смрадный запах, такой густой, что казалось — его можно пощупать. Согнувшись, дыша вполсилы, иногда не дыша, я обмазывал основание трубы. Торопился. Выходило коряво, неровно. Вдруг уши мои различили странный звук: тонкий писк. Я вскинул голову и увидал крысиную морду, высунувшуюся из трубы.

От неожиданности отшатнулся, сел на задницу и сидел так несколько долгих секунд. Крыса смотрела на меня сверху вниз, решая, видимо, что со мной делать. Наконец, ловко спрыгнув, она зашуршала по крышам гаражей. Серая бестия пару раз останавливалась, оборачивалась, как-бы раздумывая — не вернуться ли ей обратно. Но не вернулась. Когда убегала, её длинный и тонкий хвост извивался, словно змея. Решив, что с меня на сегодня довольно, я полез вниз.

На следующий день вновь заставил себя подняться на крышу. Сбив с выходящей из подземелья трубы противоосадочный зонтик, я законопатил её так плотно, как только смог. А вдобавок замотал отверстие, наложив поверх затычки сто пятьдесят слоёв строительного скотча. Крысы, идите на хрен!

Теперь главное. В строительном гипермаркете, куда заезжал я за скотчем, произошла весьма интересная встреча (собственно, к ней я и веду весь рассказ). В очереди к кассе передо мной стоял представительный джентльмен. Я видел только его затылок, но и этого хватало, чтобы понять: обладатель затылка — крутой бизнесмен. Об этом говорила аккуратная стрижка; гладко и ровно бритая шея, благоухающая ароматом дорогого парфюма; об этом кричал острый и ослепительно белый ворот его сорочки, высунувшийся поверх ворота новенького кожаного плаща.

Стоя в очереди, бизнесмен, в отличие от меня, не терял времени даром. Без устали по телефону отдавал он распоряжения подчинённым. За пару минут, что стояли мы к кассе, у него было четыре коротких разговора. Из невольно подслушанных фраз понял я, что стриженый затылок принадлежит владельцу строительной фирмы.

Помню, тогда я ещё подумал: вот человек солидный, и фирма у него точно солидная. К такому солидному и следовало бы обращаться для ремонта гаража. Он-то своих подчинённых точно держит в узде. Тогда не пришлось бы мне самому дырки в крыше замазывать после нерадивых ремонтников.

Я так и не понял, что делал тот фирмач в магазине. Может, решил воочию сравнить цены на стендах с цифрами в отчётах своих сотрудников? Неважно. Факт в том, что на прилавок перед молоденькой кассиршей выложил бизнесмен лишь маленькую коробочку мятных драже «Тик-так». Бросив в широкую трубку с логотипом надкушенного яблока «Перезвоню», он протянул девушке золотистую карточку. Молоденькая рыжекудрая продавщица зарделась, заулыбалась, кокетливо повела плечом, но бизнесмену было явно не до неё. Забирая из наманикюренных пальчиков свою платёжную MasterCard, он на секунду лишь повернулся к кассирше. Но этого мне хватило!

Валера! Ёк-макарёк! Я не поверил своим глазам. Нет, кажется, я ошибся. Настолько разителен был контраст между этим строительным бизнесменом и тем Валерой, бригадиром гаражных ремонтников, которого я так хорошо помнил. Меня распирали тревожные мысли, и я решил за ним проследить. Это не стоило большого труда: фирмач, вновь погрузившись в телефонные переговоры, ни на что другое внимания не обращал.

Я следовал шагах в десяти позади бизнесмена. Перед ним, а затем передо мной распахнулись автоматические стеклянные двери. Я шагнул из света, тепла и уюта в промозглость раннего ноябрьского вечера. Ветер трепал сморщенные жёлтые листья, прилипшие к асфальту между припаркованными машинами. Начинал заводить свою грустную шарманку нудный осенний дождик. Бизнесмен, не отрываясь от разговора, запрыгнул в чёрный блестящий «Ленд Крузер». Глухо захлопнулась массивная дверь, взревел мощный мотор. Сейчас он укатит! Недолго думая, подскочил я к чёрному джипу, аккуратно потарабанил в форточку, и когда тонированное стекло поползло вниз, брякнул первое, что взбрело в голову:

— Закурить не найдётся?

— Не курю, бросил, — был мне ответ.

Валера, он! Хоть без усов, без цигарки, но сомнений у меня не осталось. Владелец «Ленд Крузера» вгляделся и, оторвавшись от телефонного разговора, выдавил удивлённо:

— Так и вы, Александр, вроде, не курите?

— Закуришь тут… — только и смог буркнуть я. — Впрочем, да, не курю. А ты… вы (похоже, теперь уместнее обращаться на «вы») … Вы, оказывается, весьма наблюдательны. Да и имя помните… Но лучше бы за своими ремонтниками наблюдали, когда они трубы через крышу гаража выводили.

— Стоп-стоп! А что, собственно, стряслось? Есть претензии?

— Пришлось вчера мастикой дырки после них замазывать.

— Ох, негодяи! Не зря их уволил. — Валера говорил со мной, а глазки его так и бегали. И руки его покоя не находили. Пальцы барабанили по рулю, затем потыкали в кнопочки магнитолы, вновь принялись обрабатывать руль. А из динамиков полилась фортепианная музыка. — Ну, так что же? Может, новых спецов прислать для устранения брака?

— А? Нет, не нужно, сам уже всё исправил, — я стоял ошарашенный, сбитый с толку. Ничто: ни резкие изменения внешнего облика Валеры, превратившегося вдруг чудесным образом из замухрыжистого бригадира ремонтников в солидного бизнесмена, владельца строительной фирмы; ни то, что он сбрил свои казачьи усы (память о семи поколениях предков!); ни то, что он, старый дымильщик, вдруг бросил курить; ни его новый солидный автомобиль вместо сраной «шохи» — ничто из всего перечисленного не произвело на меня такого убийственного впечатления, как эта фортепианная музыка. — А что это у те… у вас… играет?

— Кейко Мацуи, — без запинки ответил Валера и, видя моё замешательство, пояснил. — Японская пианистка. Мне нравится. Классная инструменталка?

— Классная, — согласился я. — А как же… шансон?

Он посмотрел на меня взглядом врага народа. Тем самым выразительным взглядом, которым одаривал меня однажды, когда я пытался уговорить его забетонировать ямы в гараже. Этот взгляд — единственное, пожалуй, что осталось от прежнего Валеры, невзрачного бригадира ремонтников. А потом он просто сказал:

— Мне пора, Александр, если что — обращайтесь.

И укатил на своём новом японском джипе. Куда обращаться? Зачем? Тут мне пришла в голову мысль. Нелепая, как поначалу казалось, но всё же… Забравшись в «Акцент» (ставший сразу совсем уж маленьким, блёклым), я залез в интернет со смартфона. Повозившись с поиском пару минут, нашёл профили Валерины в социальных сетях. Это стало для меня ещё одним потрясением. Валера активничает во всемирной паутине! Профили свеженькие, видно невооружённым взглядом, что Валера в делах интернетовских ещё новичок. Но он быстро учится! Бегло просмотрев тупые (солнечно-яркие, но тупые) фотки его пляжного отдыха в Пхукете и Анталье, я уставился в грустный сумеречный пейзаж за стеклом. Грязная стоянка, грязные машины, опавшие жухлые листья, уносимые прочь порывами мокрого ветра. Стало трудно дышать. Я с силой втягивал воздух, но его будто бы не хватало.

Валера здорово изменился. Но так ли много здесь странного? Всякое в жизни может случиться. Человек нежданно-негаданно может пойти в гору. Кто-то наследство получает, кто-то в лотерею выигрывает, всякое бывает. Кто-то находит чемодан денег, разбирая пол в чужом гараже! Я треснул кулаком по рулю что есть мочи. Руль жалобно скрипнул. Ребро ладони заныло. Ведь это он на моём джипе сейчас уехал! Ведь это я должен был выложить фотки с пляжей Таиланда и Турции в интернет! Ну, почему?! Почему я доверил вскрывать пол в гараже абсолютно посторонним людям?!

Я себя вновь накручиваю. Я могу ошибаться. Возможно, не было там ни денег, ни золота. Так говорил я себе, пытаясь успокоиться. Но вот вопрос. Если бывший владелец ничего в гараже не прятал, то для чего он тогда так хорошо замаскировал третью яму под досками? Так замаскировал, что я семь месяцев ходил по ней, не догадываясь о её существовании. Об этот простой вопрос разбивались все мои мудрёные доводы. И я врезал по рулю снова. На этот раз не так сильно, всё-таки «Акцент» был мне ещё нужен (как и ладонь).

…Итак, близилась очередная зима, а до разборки хлама руки не дошли. Барахло, оставшееся от умершего деда, я убрал с глаз долой. Всё оно помещалось за небесно-синей фанерной перегородкой на полатях. Туда же складировал и свой хлам. Эта висячая «кладовка», заглянуть в которую можно было снизу через квадратный люк, была теперь забита старым хламом под завязку. Видом своим полати напоминали мне большой гроб, приделанный зачем-то к зелёному потолку. Гроб великана, объёмом раз в двадцать превосходящий стандартный ящик для мертвецов.

Зато в остальном пространстве гаража воцарился предельный минимализм. Там не было ничего кроме лопаты, метёлки да сменного комплекта колёс. И мне это нравилось. Не люблю, когда гараж превращается в выставку ненужных вещей. Собирался с духом навести порядок и «наверху», да всё откладывал. Знаете, когда у тебя случается один или два выходных в месяц — жалко тратить свободный день на такое занятие.

Да. Так мы тогда работали. Командировки, командировки. Их становилось всё больше. Грузы — большие и малые. Секретные, оборонные. Поездами — пассажирскими и товарняками. Машинами — легковыми и грузовыми. Самолётами, вертолётами. Паромами, кораблями. Мы разве что на подводных лодках не плавали, хотя вру — было однажды, но тс-с-с!

Следующий год пролетел, словно вихрь. Писал я теперь исключительно на планшете в дороге, другого времени не осталось (дома меня отвлекала жена и два маленьких беспокойных человечка). Вторая моя книга — сборник повестей и рассказов «Тихий океан… лишь называется тихим», вышедший осенью 2016-го, целиком нащёлкан в пути на коленке. Но мой рассказ сейчас не об этом…

Такова предыстория. Прошло два года с того момента, как гараж стал моим. Я почти позабыл и о грибах, и о крысах. Об упущенном «кладе» старался не думать. Хватало других проблем. В мире становилось всё жарче: Украина и Сирия, Крым и Донбасс. А ещё кризис и санкции. Но ко всему этому мы как-то привыкли, притёрлись, стали жить дальше. Всё шло чудесно: интересная работа, поездки в самые дальние уголки нашей необъятной, зарплата стабильная. Пара изданных книг в активе, замаячило членство в Союзе писателей.

С самого начала с женой мы желали иметь много детей. Двое мальчишек у нас подрастали, и мы решили сходить за третьим. Мой старый добрый «Акцент» и вправду стал тесноват для растущей семьи, и я решил, что на сей раз уж точно ничего другого не остаётся, как приобрести новый «Логан» (места в нём всё же побольше). Так к ипотеке добавился ещё и автокредит.

Но я же всё просчитал! При моей-то зарплате нам хватало на всё. Ведь наши запросы были не выше, чем в среднем по району. Да, я часто пропадал в командировках. Да, детям требовалось больше общаться с отцом. Но что делать? Чемоданчик с золотом (или с деньгами), если и был когда-то в гараже спрятан — мне всё равно не достался. Кто-то должен для семьи зарабатывать. И этим кем-то был я. Хорошо, что жене в моё отсутствие здорово помогали её папа и мама. Тесть мог свозить её по делам на машине, тёща время от времени сидела с внуками. В общем, жили-не тужили, по накатанной.

Привычная жизнь для нас кончилась 1 января 2017-го.

***

Именно с этого дня приказом с самых верхов всю нашу охранную организацию (вместе с личным составом) переподчинили одной уважаемой госструктуре с весьма солидным названием, да толку-то что от названия? Росгвардия! Эти ребята хоть и были очень военизированными и очень крутыми, и охраняли они множество самых важных объектов по всей стране, но сопровождением спецгрузов до той поры не занимались. В их бухгалтерии не знали, как начислять нам зарплату, и они стали платить по каким-то совсем непонятным расценкам. Мы спрашивали новых начальников:

— Когда ж вы нам станете командировки нормально оплачивать?

— Потерпите, бойцы, с тарифами разберёмся, зарплату повысим, — отвечали они. Но так и не повысили. Может, не смогли разобраться?

С этого времени мой доход (единственный источник нашей семьи) упал ровно в три раза.

Вы всё ещё помните: автокредит, ипотека? А вскоре у нас родился третий сын. Всего через два месяца после радостного события настало время погоревать — скончался папа жены. Рак лёгких диагностировали у него ещё в декабре. Но от нас с женой он диагноз скрывал, чтобы столь грустные новости на ходе беременности не отразились. В январе мы уже о чём-то догадывались. Тесть похудел, начал уставать слишком быстро. Мы советовали ему провериться у врачей, он отмахивался, шутил. Даже в роддом за очередным внуком приехал он, сам управляя машиной. Было это в последний раз, после он за руль уже не садился.

Мне пришлось отказаться от командировок. Болтаться неизвестно где и почти забесплатно (по странным тарифам), когда у тебя жена мучается одна с тремя маленькими детьми — не самый оптимальный вариант. Ведь даже сходить в магазин за продуктами по сугробам с тремя ребятёнками — из которых старшему пять лет, среднему три года, а младший висит на груди — и то проблема. Тестя не стало, а тёща машину водить не умела. Мама жены, отрезанная двадцатью километрами, не могла постоянно мотаться с двумя пересадками из деревни к нам в город. Да и у неё работа была своя и хозяйство. Вскоре нам самим потребовалось ей помогать.

Имелась ещё причина — боль в пояснице. Та самая боль, что преследовала меня последние несколько лет — то угасая, то просыпаясь. А тут проснулась так, что я понял — это сигнал: пора поберечься, пора с командировками завязывать. Ведь трястись по несколько дней или недель в кабине грузовика, когда у тебя приступ остеохондроза… В общем, оттрубив двадцать три года в Группе ОПГ (в той, что охраны перевозимых грузов), решил я на этом остановиться. Новые начальники кинули меня охранять оборонный «объект», расположенный в лесах, неподалёку от города. Работа — сутки через трое. Зарплата — копейки. Спасибо и на том.

Вот тогда-то я и познал, что есть голод. Своим урчащим желудком познал. Я сейчас говорю не про то лечебное голодание, когда тебе нужно убрать пару кило перед пляжным сезоном. Когда при этом твой холодильник забит под завязку, и ты думаешь, как бы вдруг лишнюю калорию случайно не проглотить. Не-е-ет, настоящий голод — это другое. Это когда ты и рад бы сожрать любую корку, да закрома твои пусты, а купить не на что.

Точнее не так. В доме имелся минимум самых простых продуктов: хлеб, двухпроцентное молоко, крупы. Но имелись и трое маленьких птенчиков, которых нужно кормить. Их глазки смотрели на меня. Я понимал: если сейчас поем я — завтра им, возможно, не хватит. Да и жене после родов требовалось более-менее нормально питаться. И я ложился голодным. По иронии судьбы о голоде знал я довольно много (я так считал). Тему голода не раз высвечивал в своих военных рассказах. Одна из глав моей первой повести так и называется «Голод». Но то — теория. Практика в этом деле — страшная вещь. Конечно, голод мой и близко не стоял с тем, что в войну люди испытывали. В блокадном Ленинграде, к примеру, или здесь у нас на Филейке. Но всё же…

К счастью голодал недолго. Нужно было выкручиваться, и я быстро нашёл подработку в такси. Пристроился в одну из многочисленных диспетчерских служб. Когда-то давно слово «таксист» подразумевало водителя-профессионала высшего класса. Работа в такси считалась престижной; нужно было иметь связи, чтобы туда попасть. Водитель зеленоглазой «Волги» с шашечками зашибал неплохую деньгу. Это всё в прошлом: и «Волги», и заработки, и престиж. Нынешним таксистам никто не завидует, потому что таксуют сейчас те, кто не сумел найти другую работу — полегче, поденежней.

Да, таксист в наше время лопатой деньгу не гребёт, но прокормить семью худо-бедно может. Навсегда запомню, как, отработав первую смену, явился домой с большущим пакетом, полным продуктов: сметана, яйца, фрукты, сыр, разноцветные стеклянные пузырьки с детским питанием. Много еды! Правда, кошелёк после этого вновь опустел подчистую. Вся выручка, заработанная за двадцать одну поездку, осела в кассе супермаркета «Глобус». Но я теперь знал: выживем как-нибудь, «Логан» прокормит.

Никогда прежде не относился я к машине так бережно! До этого сменил с десяток авто, но эту тачку я просто холил, лелеял. И, конечно, не думал, что всего через полгода после покупки жизнь заставит на ней таксовать. Возить пассажиров: добрых и злых, чистых и грязных, трезвых и пьяных. Разных. Возить по дорогам, по ухабам и ямам кировских направлений. В жару и в мороз, в дождь, в гололёд, Возить, буксуя в грязи, буксуя в снегу. Возить то медленно, то с ветерком. Не думал, но заставила жизнь, и я не жалел.

Поздно вечером, прокрутив баранку часов 12 или 14, усталый, заезжал я в гараж. Хорошо, что таксовать приходилось не ежедневно, а между дежурствами на секретном «объекте». Охраняя «объект», я отдыхал от руля, от надоедливых пассажиров.

В те дни часто в голову лезли нелепые мысли. Имеет ли право на чудо таксист? Обычный отдельно взятый таксист (1 шт.) на одно-единственное обыкновенное чудо. Всего-то одно чудо в жизни! Пусть не на чемоданчик с деньгами и золотом, обнаруженный в купленном гараже (пора бы выкинуть из головы эту блажь). На данном этапе меня бы устроил дипломат, забытый каким-нибудь заезжим рассеянно-хмельным богачом на заднем сидении моего «Логана». Дипломат, набитый пачками долларов под завязку.

Кстати, раз уж зашёл разговор! Найти ворох баксов — не такая уж призрачная мечта, как может казаться на первый взгляд. Однажды болтали с Димычем по телефону. Тот, будучи слегка подшофе, проговорился, что его родственник — пенсионер, охранник столичного супермаркета — нашёл на своём рабочем месте (прямо в торговом зале) свёрток. Увесистый такой свёрток полный бакинских, тыщь около ста! Если в наше дерево перевести… Сколько ж это? О-го! Короче, всё моё имущество, нажитое непосильным трудом (квартиру, машину, гараж) можно купить запросто. Ещё и на «пожить» останется.

Тому охраннику-пенсионеру повезло — хозяева денег (подозреваю, что это далеко не самые добродушные ребята) его не нашли. Повезло! Возможно, каждому хоть раз в жизни выпадает подобный шанс, но большинство из нас тупо проходит мимо своего свёртка с богатством? Возможно, и я однажды уже «прошёл»? Но кто сказал, что установлен лимит только на один раз? Конечно, в лесу на секретном «объекте» свёртку с деньгами взяться неоткуда, этот вариант отпадает. Но если так повезло охраннику супермаркета, то спрашивается, чем хуже таксист?

Эх-эх! Таксист и охранник — две «супер-пупер» профессии нашего времени. Извозчик и сторож. Куда уж! На более низкой ступени, пожалуй, только ассенизаторы да полотёры. Но ассенизаторам, наверное, платят побольше. Таксист и охранник — это тогдашний я (two in one).

А чудо, меж тем, не спешило произойти. С чудесами обычно всегда так бывает. Семья наша приспосабливалась к жизни в новых условиях, но удавка (воображаемая кредитно-финансовая удавка) постепенно затягивалась. Мы учились на всём экономить. Я перевёл машину с бензина на газ, отключил кабельное телевидение, дорогу в парикмахерскую позабыл. От тестя осталась машинка, и жена, посмотрев пару уроков в ютубе, стригла теперь и меня, и детей. Нам присвоили статус ММС (многодетная малообеспеченная семья) и стали платить пособие.

Несмотря на все усилия, сводить концы удавалось нам лишь благодаря небольшому «резервному фонду», в лучшие времена скопленному мною на чёрный день. Резерв расходовался только на самое важное — налоги и платежи по кредитам. Ведь я имел планы на будущее, для осуществления которых требовалась безупречная кредитная история. Мне нельзя было попадать в число ненадёжных заёмщиков, поэтому просрочек не допускал. Однако резервы таяли, удавка затягивалась всё плотнее.

Моя детская мечта стать писателем казалась теперь чем-то совсем нереальным. Буйным цветом в душе моей прорастал сорняк под названием «комплекс писательской неполноценности». Сорняк этот пустил глубокие корни. И это несмотря на две изданные книги! Поскольку дохода, как такового, книги не приносили, я выложил их в интернете в свободный доступ. Люди, качайте сколько угодно, читайте, слушайте аудиоверсии, мне не жалко. Только не вздумайте платить за них деньги мошенникам. Запомните: две мои первые книжки для вас — бесплатно! Ну, то есть — в подарок.

Да. Резервы таяли, удавка затягивалась. А я тогда так закрутился, что времени на творчество не осталось. Совсем. И вдохновение. После 1 января 2017-го оно почему-то забыло ко мне дорогу. Но ведь когда-то я был без пяти минут настоящий прозаик! Иногда по старой памяти забредала в мою охранно-таксёрскую башку мысль о том, что следует изложить (потом, в неопределённом будущем) свои таксистские приключения в цикле рассказов. Честное слово, там есть о чём поведать! Истории сами просились на бумагу, точнее на экран моего старого доброго ноутбука (писать на нём, сидя за столом, всё же удобнее, чем на планшете в дороге).

Пару раз, намазав после отработанной смены стонущую поясницу диклофенаком, пытался карябать я хоть какие-то наброски. Садился перед мерцающим экраном, поднимал пальцы над замусоленными кнопками клавиатуры и… опускал мимо, на стол. Не шло.

Наступит время, и я расскажу вам свои таксистские байки. Пусть это будут не «Жёлтые короли» (всё же у нас не Нью-Йорк, а Вятка), но что-то подобное, даже не хуже. А ещё опишу свои дорожные приключения. Думаю, мои непридуманные сюжеты окажутся интереснее, чем истории сериала «Дальнобойщики». Это случится когда-нибудь, я надеюсь. Но тогда, в ту первую половину 2017-го я не мог писать ни роман, ни повесть, ни рассказ. Я даже строчки не в состоянии был выжать. Даже слова единого выдавить из себя не мог. Искорки не хватало. Что-то сломалось во мне, что-то перегорело. Я, словно недавно затушенный фитилёк, лишь тлел да дымил.

Наверное, ждал, что судьба вновь бросит вызов. Но ничего не происходило. Медленно наползло лето, пригрело. Остатки моего «фонда будущих поколений» растаяли без следа. Кредитную петлю на своей шее я ощущал теперь почти физически. Выход из ситуации виделся только один. Гараж продавать не хотелось, но замаячила просрочка ежемесячных платежей и «почётное» место в чёрном списке ненадёжных заёмщиков.

Значит, придётся продать. Опыт безгаражной жизни имелся изрядный, нам к этому делу не привыкать. Ну, подумаешь, сменный комплект колёс вновь станет мешаться на лоджии! Чтобы развеять сомнения, звякнул Димычу. Посоветовался. Димыч меня поддержал. Фиг с ним, с гаражом, с этой несчастной «лесной полянкой»! Всё. Решено. Продаю!

На сайтах разместил объявление. Цену особо не гнул: двести восемьдесят, за сколько и брал (сорок штук, вложенные в ремонт, пропадут, это ясно). Но даже вернуть свои двести восемьдесят при нынешних ценах было бы огромной удачей. Одно радовало — ямы в своё время не замуровал, а для оценочной стоимости гаража это плюс. К тому же ям у меня целых три!

Вскоре стали звонить. Кому достанется гараж — сразу честному автолюбителю или вначале перекупщику — по барабану. Лишь бы деньгу нормальную отвалили. Но всё же перекупов по понятным причинам я не шибко любил.

Потаксёрив с утра, я подрулил к гаражу и стал ждать первого откликнувшегося на объявление. Смутные сомнения терзали меня, и точно, так и есть, словно копчиком чувствовал! Увидев парня, вылезшего из белой «Гранты», я чуть не заржал в голос. Ох, судьба-злодейка! Приехал смотреть гараж тот самый Юра, гад кучерявый, кто же ещё?! Он лишь в одном изменился. От прежнего юркого перекупа трёхгодичной давности отличала его теперешнего свежевыращенная модная борода. В ответ на моё приветствие, он, как ни в чём не бывало, тряхнул кудрями. Я заметил с ехидцей:

— Ну, что, гаражик всё же понадобился? Вот, есть возможность дедов бокс обратно вернуть. И выгодно — ремонт сделан, а цена та же самая. Ещё и всё дедушкино имущество на полатях в целости до сих пор сохранилось.

— Двести восемьдесят — дорого! — сходу, не обратив внимания на подкол про дедушку, ответил «внучок».

— Это как так дорого? — во мне закипал праведный гнев. — Ты даже ещё внутри не смотрел, там…

— Там? Ну, а что там? — перебил меня Юра. — Паркетный пол, натяжной потолок, хрустальная люстра?

Я чётко представил, как мой плотно сжатый кулак врезается в наглую перекупскую морду, как сотрясается она вместе со всеми кудрями и бородой. Но сдержался. В реальности я лишь распахнул дверь гаража, и мы вошли.

— Смотри! — в моём голосе проскальзывала плохо скрываемая угроза. — Я забетонировал пол, сделал мощную вентиляцию. В гараже теперь целых три ямы, включая яму для хранения ГСМ.

Кучерявый, окинув профессионально-равнодушным взглядом пространство, повернулся ко мне и съехидничал:

— Штукатурка в углу отвалилась. И проводка какая-то старая, электрика, наверное, барахлит.

Я понимал, к чему этот гад клонит. От перекупщика много не жди. Пора определяться да выпроваживать «гостя», и я рубанул:

— Хватит свистеть. Просто назови свою цену.

Я ожидал, конечно, что его цена меня не устроит. Но что она будет такой?! Я отказывался верить собственным ушам.

— Сто восемьдесят тысяч рублей, — чётким голосом произнёс Юра.

От злости у меня потемнело в глазах. Я чуть не плюнул прямо в его бородатую физиономию. Честное слово, еле сдержался.

— Ты обалдел? Вали, гад, отсюда!

— Что ж, не сошлись, бывает. Ругаться-то зачем? — Юрок юркнул к выходу, но на пороге остановился, покашлял, потупил взор и тихо спросил: