Оглавление

Путница. Портал. Путешествие сквозь века

Мы все в пути. Земном и духовном. Идем к своей цели или просто идем.

Портал — от лат. porta «ворота».

Портал — это проход в иной мир.

(сведения из первоисточников)

1783 год. Екатерининский дворец, Царское Село

29 июля 1783 года родилась Александра, старшая дочь Павла Петровича.

— Вон, все вон! — раздраженно выкрикнула Екатерина Великая, которая с утра была не в духе. Она была раздосадована и разочарована. Ее невестка, Мария Федоровна, родила дочь вместо ожидаемого третьего внука. Девочка родилась неказистая, чистый уродец. Когда ребенка поднесли царственной бабке, Екатерина приподняла край расшитой золотом пеленки и брезгливо поморщилась:

— Фу, какая невзрачная!..

Спустя несколько дней царица объявила:

— Наречем Александрой. Пусть имя носит такое же, как и мой любимый старший внук Александр. Даст Бог, похорошеет.

Александра Павловна подрастала и, словно чувствуя свою вину перед бабушкой, готова была на всё, чтобы только понравиться или хоть на минуту привлечь внимание Екатерины. Императрица же оставалась крайне недовольна внучкой: «Эта девчонка — ни рыба, ни мясо, — говаривала она. — Существо очень некрасивое, особенно в сравнении с братьями».

Когда родилась вторая внучка, Елена, Екатерина возликовала: «Ну, наконец-то, красавица родилась!» Теперь бедной Александре совсем стало трудно заслужить внимание царственной бабушки: та все время сравнивала ее с Еленой, ставила в пример, говорила, что нельзя быть такой замарашкой и тугодумкой. Полугодовалая Елена действительно была красивее, умнее и живее, чем двухлетняя Александра. Но Александра была так сильно привязана к бабушке, что Екатерина не раз тяжко вздыхала, думая: «Меня она любит более всех на свете… Вот теперь еще забота: как найти этой замарашке достойного жениха».

А к семи годам случилось чудо: из гадкого утенка Александра превратилась в лебедушку. Все стали замечать, что Александра Павловна похорошела, вытянулась, как тростиночка, острые черты лица смягчились, осанка стала царственной. Большие карие глаза в обрамлении черных ресниц, густая копна волнистых светло-русых волос. Екатерина постепенно начала менять отношение к своей внучке, которая потихоньку завоевывала ее сердце.

В учебе Александра также стала демонстрировать небывалые успехи: освоила четыре языка, прекрасно писала и рисовала, играла на клавесине, пела, танцевала. Но главное, по словам Екатерины, выказывала большую кротость характера.

Наконец-то Александра стала с избытком получать внимание своей любимой бабушки. Екатерина могла часами проводить время с внучкой, беседуя с ней, наставляя и даже, иногда, советуясь.

Когда Александре исполнилось одиннадцать лет, Екатерина поняла, что ее внучка — настоящее сокровище русской царской династии, которое сможет украсить любой европейский трон. Екатерина начала подыскивать внучке достойного жениха, и ее выбор пал на короля Швеции Густава IV Адольфа. Густав был старше Александры на пять лет, королем он стал совсем недавно, после убийства его отца.

Договорились неожиданно быстро: покойный отец Густава завещал сыну жениться на одной из дочерей Павла I, чтобы породниться с российской династией. Как только был подготовлен проект брачного договора, король Густав IV Адольф с дядей–регентом прибыли в Петербург знакомиться невестой.

Высокопоставленные гости были приняты радушно. Жених, высокий, стройный, с великолепными манерами, очаровал русский двор. Молодые сразу понравились друг другу. Густав был в восторге от юной, трогательно-застенчивой княжны.

Екатерина на широкую ногу принимала дорогих гостей: последовала череда пышных торжеств. Петербургом не ограничились. Бал был назначен в Петергофе, приемы — в Павловске и Царском Селе.

Все государственные дела были на время отложены, балы проходили почти непрерывно. И это было объяснимо: первоочередной задачей внешней и внутренней политики Екатерина считала замужество Александры.

Внимание шведского короля к Александре не ускользнуло от родных девушки: он танцевал только с ней одной. На балах гости восторгались прекрасной парой. На балу в Зимнем дворце, залитом светом тысяч свечей, король Густав IV Адольф в синем парадном мундире с золотыми аксельбантами и орденской лентой, с напудренными волосами, собранными в аккуратный хвост, по всем правилам этикета был подведен церемониймейстером к юной великой княжне Александре Павловне. Сделав безупречный реверанс, он попросил у нее чести на следующий танец. Желая выразить в танце свою симпатию, Густав осмелился слегка пожать Александре Павловне руку. Княжна смутилась, сначала побледнела, а потом, раскрасневшись, как маков цвет, с трудом дождалась окончания танца.

Юная княжна подбежала к своей воспитательнице, Шарлотте Карловне, всё еще рдея от внезапного знака внимания своего будущего жениха, и сказала:

— Представьте себе, что он сделал! Он, танцуя, пожал мне руку! Я не знала, что со мною будет!

— Что же вы сделали? — спросила графиня Ливен.

— Я так испугалась, что думала упасть.

Екатерина между тем торопила дипломата графа Моркова и своего фаворита Платона Зубова: пока молодые танцевали, дипломаты готовили текст брачного контракта. Переговоры велись на балу, в опере, на всех празднествах. Один убеждал герцога, дядю короля, другой договаривался с Рейтергольмом, приближенным короля, или с послом.

В один из дней после роскошного обеда Екатерина вышла в сад и присела на скамью под деревом. Молодой король вышел вслед за Екатериной и, после некоторых приветственных слов и небольшого замешательства, ясно выразил склонность к Александре Павловне и свое желание получить ее в супруги.

Однако Густава волновал вопрос вероисповедания будущей королевы Швеции, поэтому на празднике у генерал-прокурора Самойлова, 25 августа 1796 года, он прямо высказал особенно важное для него положение:

— По долгу честного человека, я обязан объявить вам, что законы Швеции требуют, чтобы королева исповедовала одну с королем веру.

Екатерина как будто невнимательно слушала Густава, словно пропустив мимо ушей его слова о невозможности брака с православной. Екатерина была уверена, что они еще вернутся к этой теме, и что король согласится с ее доводами. Абсолютная уверенность императрицы в том, что великой государыне, Самодержице Всероссийской, не посмеют отказать, привела к печальной развязке.

Екатерина понадеялась на своих дипломатов, и даже не посчитала нужным созвать ни одного серьезного совещания. Все статьи договора разбирали вразнобой, а самый главный пункт — вероисповедание будущей королевы Швеции — не получал должного внимания.

После торжественного ужина, на котором Александра Павловна сидела рядом с Густавом IV Адольфом, она зашла в покои матери, сияя.

— Матушка, он так любезен и умен! — воскликнула она, едва дверь закрылась за фрейлиной. — Мы говорили о новейшей французской литературе, и он показал себя столь просвещенным собеседником!

Императрица Мария Фёдоровна внимательно посмотрела на дочь и сказала:

— Я рада, что он произвел на тебя благоприятное впечатление, душенька. Но помни, от твоего благоразумия зависит многое…

Великая княгиня Мария Фёдоровна не могла нарадоваться, что у ее дочери все складывается так хорошо и после одного из блистательных балов она писала Екатерине II: «Все замечают, что его величество всё чаще танцует с Александрой и что разговор у них не прерывается… Кажется и девица моя не чувствует отвращения к вышеупомянутому молодому человеку: она уже не имеет прежнего смущённого вида и разговаривает очень свободно со своим кавалером».

В конце августа было решено всем двором ехать на прогулку в Гатчину. Александра пообещала Густаву показать любимую шутку ее батюшки. Она не рассказала всего своему будущему жениху, пообещав только, что березовый домик, снаружи похожий на скромную поленницу березовых дров, на самом деле — нечто большее.

— Сюрприз вам будет! Шутка! — веселилась Александра.

Едва приехали, Александра испросила позволения у матушки Марии Федоровны показать Густаву Березовый домик. За городом жесткий дворцовый этикет как будто немного ослаб. Но Мария Федоровна остановила дочь, сказав, что не время, что после обеда запланирована прогулка всем двором. Александра послушно кивнула, не осмеливаясь перечить матушке. Но ей так хотелось самой показать Густаву домик. В своем воображении она увлекала Густава в парк, тянула за собой мимо Белого озера, непременно через остров Венеры, и бегом — к Березовому домику. Она представляла, как Густав пожимает плечами, мол, что особенного, поленница дров, подготовленных для долгой зимы. И тут она подводит его ближе и становятся видны ставни. «Как это возможно?» — удивляется Густав. Александра распахивает ставни и просит заглянуть внутрь. Густав невольно отступает назад от удивления, не веря тому, что открывается его взору. Александра тянет его ко входной двери и приглашает войти, а там: роскошь и великолепие, роспись и золоченая лепнина, зеркала и бархат, вазы с витиеватым орнаментом и цветы.

Александра прекрасно знала, как этот контраст действует на гостей, совершавших прогулку по Гатчинскому парку и ничего особенно не ожидавших от поленницы дров. Ей очень хотелось преподнести этот неожиданный сюрприз и Густаву.

Однако Александру ждало разочарование. Любимый архитектор Павла Винченцо Бренна год назад приступил к возведению каменного по