И тут мы вздохнули с радостным облегчением, потому что поняли: что бы там ни было, сколько бы жильцов и эпох ни сменилось и в какой бы цвет нас ни красили, а все же есть на свете что-то неизменное. Например, гадалки из углового дома, которые будут с нами во все времена, потому что здесь их место, а наше место — при них.
На веки вечные.
И мы пошли к банку. Мы все, кто жил во дворе и под ним, в стенах, в стволах деревьев и в зеркалах, кто скрипел ночами на чердаках и громыхал в подвале. Асфальт трескался под нами, наше дыхание вышибало искры из светофоров и фонари гасли, чтобы укрыться во тьме от наших горящих глаз. С нами был Леша Маркин из «сталинки», выросший в прекрасную тварь с длинным гордым рылом, и Пелагея, та, что оставила человеческий мир ради хрустального зазеркалья и забыла там всех, кто причинил ей боль, и дети из интерната, Танюша, Митька и Конопухин, давно ушедшие за границы, поставленные перед человеческим разумом, тоже присутствовали, но невидимо, чтобы не вызвать своим появлением внеплановый конец света. Говорят, даже летающую тарелку видел в тот вечер над центром города кто-то из случайных свидетелей
Далеко раскатывался по песчаной дворовой почве, звенел в воздухе и тревожил темную водяную рябь ее зов. Вот, говорила Роза, были люди и были вы, и был наш двор и в нем семья особой крови, которая знала обо всех, хранила равновесие и хранила их от вас, а вас от них. Но пришли чужие, выгнали, истребили семью особой крови и насели на людей, а в вас загнали сваи, залили вас бетоном, срубили ваши деревья, разорили ваши донные гнезда. Слабые люди, которые даже вас боятся как огня — и те объединились и пытались сопротивляться, пока их совсем не запугали. А вы молчали и бежали поодиночке, гудели по ночам и плакали, съели какую-то офисную девицу и пускали огоньки — это все, что вы можете? Если вы не откликнетесь сейчас — не будет здесь больше ни нашего двора, ни людей, с которыми вы привыкли жить бок о бок. Чужие должны ответить за особую кровь, иначе они решат, что им все можно, и убьют этот город, как убили множество других до него…
