МОСКВА
2025

ГЛАВА 80

ВО ТЬМЕ

Часть 1

Ким Гаён открыла дверь в лабораторию, и в то же мгновение свет, который просвечивал красным сквозь веки, исчез.

Я открыл глаза, чтобы привыкнуть к темноте. Вокруг стояла кромешная тьма, и приходилось полагаться на руку идущей впереди Ли Чжихён. Только спустя некоторое время я смог разглядеть ее силуэт. Вероятно, Ю Гыми, стоящая за мной, была в таком же положении.

Видимость была почти нулевой. Даже аварийные огни не горели. Разве без электричества все морские существа не погибнут? Есть ли здесь источник бесперебойного питания? Если бы был, то свет бы включился... 

Я начал сожалеть о своей глупости, вспоминая недавние события. Следовало захватить с собой веревку. Тогда можно было бы всем обвязаться, чтобы освободить руки. Как умело Син Хэрян в моем сне использовал парашютный шнур! Стоило подмечать и перенимать у других удачные идеи, но, похоже, я ничему не учился. Допустим, другие тоже об этом не подумали, но я-то уже сталкивался с подобной ситуацией... Как прогрессивно и мудро с моей стороны. Чтоб меня.

Перед тем как все началось, Ким Гаён встала как можно ближе к двери. Она заранее, до выключения света, обдумала, как передвигаться, благодаря чему мы смогли беспрепятственно выйти из лаборатории. Шли по коридору гуськом, держась за руки и стараясь ступать как можно тише.

Даже малейшие шорохи, которые мы издавали при ходьбе, заставляли меня вздрагивать и судорожно оглядываться по сторонам. Я чувствовал, как ладонь Ли Чжихён вспотела от напряжения. Наверное, ей тоже было страшно... Я покрепче сжал руку Ю Гыми, но потом испугался, что сделаю ей больно, и немного ослабил хватку. В то же время я боялся, что, если буду держать недостаточно крепко, маленькая ладошка Ю Гыми выскользнет из моей.

А вдруг я случайно отпущу ее и отстану от остальных?

Эта рука... действительно ли она принадлежит Ю Гыми?

А рука, которая ведет меня за собой... действительно ли она принадлежит Ли Чжихён?

По спине пробежал холодок. А вдруг мы тянем за собой того мужчину? Что, если Ли Чжихён, Ю Гыми или Ким Гаён, которая ведет нас к Центру исследований загрязнения морской среды, поменялась местами с убийцей? Правильно ли мы идем? Беспочвенные страхи продолжали роиться в моей голове.

Стараясь усмирить охвативший меня страх, я попытался сосредоточиться на силуэте Ли Чжихён, который время от времени вырисовывался в темноте, и на доносившемся сзади слабом дыхании Ю Гыми. От страха мне хотелось закричать, умчаться в темноту без оглядки, однако я крепко сжал губы и проглотил собравшуюся от напряжения слюну.

Внезапно где-то рядом раздался громкий хлопок. Он донесся сзади. Что это был за хлопок? Рука идущего передо мной человека заставила меня остановиться. Послышалось ленивое шарканье шлепанцев. Мы продолжили путь, не обращая внимания на шум позади, и вскоре Ким Гаён нашла лестницу, ведущую со второго этажа на третий.

Ли Чжихён царапнула меня по тыльной стороне руки. Вздрогнув от неожиданности, я почувствовал, как она подняла руку, и понял, что перед нами лестница. Я тоже царапнул Ю Гыми по руке и, поднявшись на две ступеньки, дал ей несколько секунд, чтобы осознать ситуацию. Мы старались подниматься по лестнице как можно тише.

Преодолели один лестничный пролет, когда вдали послышался еще один хлопок и шарканье шлепанцев. Ю Гыми крепко сжала мою руку. Она ведь тоже была очень пугливой. И при этом еще шла самой последней... Сразу захотелось сказать что-нибудь ободряющее или предложить поменяться местами, но все слова застряли у меня в горле, и я сосредоточился на ходьбе.

Наконец мы добрались до третьего этажа. Стоило сделать несколько шагов вперед, как Ли Чжихён слегка покачнулась. Я быстро подхватил ее, чтобы не упала. Мы оказались так близко, что у нас соприкасались плечи, и я увидел, как Ли Чжихён шарит рукой в темноте, пытаясь что-то найти. Неужели она потеряла Ким Гаён? Ее пальцы хватали воздух. Значит, Ким Гаён была не с нами.

Я взял Ю Гыми под руку, и мы тоже принялись ощупывать пространство вокруг. Я и Ли Чжихён одновременно нащупали кого-то на полу. Рука была слишком холодной, твердой, с кольцом на безымянном пальце и такая же большая, как моя. Ли Чжихён вздрогнула и отстранилась. Спустя несколько секунд, в полной мере осознав происходящее, я последовал ее примеру и заставил себя набрать полные легкие воздуха, чтобы проглотить крик. Кровь стучала у меня в ушах.

На полу лежал мужчина. Мертвый мужчина, если судить по холоду руки. Наверняка один из ученых вроде тех, чьи тела мы нашли на третьем и четвертом этажах. Должно быть, Ким Гаён споткнулась о него и упала. Не отпуская мою руку, Ю Гыми попыталась сесть на пол. Как только она села, я тоже был вынужден опуститься. Она не знала о нашей находке и потому одна из нас троих не дрожала как осиновый лист.

В такой ситуации очень важно иметь рядом спокойного человека. Я почувствовал, как рука Ю Гыми коснулась моего предплечья, и, нащупав дрожащую руку Ли Чжихён, взял ее в свои. Мы втроем несколько секунд сидели на полу, глубоко вдыхая и выдыхая. Когда дыхание Ли Чжихён выровнялось, Ю Гыми помахала рукой, словно подметая. Я повторил ее движение, и вскоре мы втроем двинулись вперед, ощупывая пол.

Мы сделали всего три шага, как обнаружили Ким Гаён. Она сидела и махала руками, пытаясь что-нибудь нащупать. Я случайно коснулся ее, и она схватила меня за руку. Мы снова сцепились, и я с облегчением выдохнул. Кто-то шмыгнул носом, кто-то тяжело дышал, словно от боли.

Я помог Ким Гаён подняться, и мы пошли дальше. Несмотря на боль, шаги Ким Гаён стали увереннее и быстрее, она хромала уже не так сильно, как прежде. Должно быть, она десятки или даже сотни раз проходила этот маршрут от жилого блока в Центр исследований загрязнения морской среды через Центр изучения глубоководных организмов на третьем этаже. Наверное, она смогла бы пройти его с закрытыми глазами. 

— А-а-а-а!

Сзади послышался крик, сопровождаемый глухим стуком. Я обернулся, но ничего не увидел.

Ли Чжихён отпустила мою руку и закричала:

— Бегите!

Она включила фонарик, который в какой-то момент успела достать, и осветила коридор. Луч упал на мужчину, в руках он держал металлический стул. Этот ублюдок шел, размахивая стулом!

— А-а-а!

В то время как одни причиняют увечья и швыряются стульями, другие готовы пожертвовать собой ради спасения тех, кто рядом.

Из-за теней, своего роста и стула мужчина был похож на огромное чудовище. При виде него меня охватил инстинктивный страх, и первым порывом было броситься бежать. В то же время я почему-то был уверен, что смогу спастись, если брошу своих спутниц и попытаюсь сбежать в одиночку

Я пострадал меньше остальных, поэтому бегал быстрее. Моя физическая форма оставляла желать лучшего, однако я был выше и, вероятно, сильнее своих спутниц. Страх, надвигающийся на меня, как цунами, кричал: «Беги, если хочешь выжить!»

Ким Гаён? Она едва может ходить. Ли Чжихён потратила все силы на то, чтобы спуститься в затопленный жилой блок. А Ю Гыми, судя по всему, ударилась о металлический стул. Ли Чжихён велела нам бежать, но, по сути, никто, кроме меня, бежать не мог. Только идти.

...Смогу ли я выбраться отсюда, если сбегу в одиночку? Увеличатся ли мои шансы на выживание, если я брошу своих спутниц на произвол судьбы? Избавлюсь ли когда-нибудь от чувства вины? Если бы Ю Гыми не приняла на себя удар стулом, он мог бы прийтись на меня или на рюкзак. В конце концов я сделал прямо противоположное тому, что следовало бы: стиснул зубы и бросился на противника.

Ли Чжихён сделала то же самое. Она находилась ближе всего к нападавшему и, когда он замахнулся стулом, выставила руки вперед, чтобы заблокировать удар. Она перехватила стул и вцепилась в него, но силы были неравными, и ее потащило вслед за стулом. Фонарик заметался во все стороны. Мужчина швырнул стул вперед, на Ли Чжихён, и она полетела на пол под его весом.

Когда Ли Чжихён осветила противника, я заметил, что у него за поясом торчит что-то похожее на водяной пистолет — это, вероятно, и было то самое микробное оружие! Моя цель заключалась в том, чтобы отобрать его и остановить противника. В конце концов, умереть можно только однажды!

Я бросился вперед и ударил противника локтем в туловище. Руку пронзило такой болью, словно ее чем-то раздробило. Послышался стон — похоже, в темноте он не заметил моего присутствия. Мы упали и покатились по полу, беспощадно вцепившись друг в друга. Я пытался нащупать за поясом водяной пистолет, но не обнаружил ничего похожего. В панике я схватил его за правую руку и потянул на себя. В ней был зажат пистолет, который он уже успел вытащить.

Я повис на руке, стараясь держать пистолет так, чтобы дуло не повернулось в мою сторону. Я подумал, что это хорошее решение, — так он не сможет в меня выстрелить. Только одна проблема: у противника было две руки.

Внезапно перед глазами у меня вспыхнули звезды. Свободной рукой противник ударил туда, где должно было быть мое лицо. Ни на секунду не останавливаясь, он продолжил со всей силы лупить меня по правому боку, правому плечу и правой стороне лица. Моя хватка начала ослабевать. После трех ударов по лицу я был несколько дезориентирован, но в голове ясно билась одна мысль.

Если я отпущу его правую руку, то умру.

Умру не только я.

Все здесь могут погибнуть.

ГЛАВА 81

ВО ТЬМЕ

Часть 2

В следующее мгновение удары прекратились. Было слишком темно, поэтому я не мог понять, почему он остановился. Неужели устал? Запах крови наполнил воздух. Чьей крови? Не знаю. Задыхаясь и изо всех сил держась за правую руку противника, я вдруг увидел свет и повернул голову. Ким Гаён, прихрамывая, направлялась в нашу сторону. В руках у нее был включенный планшет.

— Это Артур Гудман.

Только когда Ким Гаён подошла ближе, я понял, почему удары прекратились. Ю Гыми всем своим телом прижимала его левую руку к полу. Чтобы ударить меня, Гудману пришлось бы одной рукой поднять килограммов пятьдесят чистого веса. Чуть поодаль я разглядел Ли Чжихён. Она лежала на полу и со стоном пыталась выбраться из-под стула.

— Я Ким Гаён, мы работаем в соседних лабораториях. Да, та самая азиатская сучка, по которой ты часто проезжался. Я знала, что ты расист, но и представить не могла, что мы встретимся вот так, в такой ситуации.

Все говорили по-корейски. Я не знал, сломался ли переводчик или выключился, когда я упал. Из уст Артура сыпались всевозможные английские ругательства — сплошь оскорбления в адрес женщин, за которые общество подвергло бы остракизму любого, причем заслуженно.

Ким Гаён медленно приблизилась. Артур продолжал вырываться, я навалился на него всем телом, прижимая к полу. Ли Чжихён подошла к нам и оттянула мизинец на правой руке Артура. С силой разогнула и начала гнуть его в обратную сторону. А-а-а-а-а! Покончив с мизинцем, она перешла к безымянному пальцу и проделала с ним то же самое.

Наконец Ким Гаён подошла к нам вплотную и достала из сумки какую-то бутылочку. Это оказалась бутылочка с соляной кислотой. Выходит, она захватила ее, когда отключилось электричество. Ю Гыми не сдержала испуганный вздох. Я не успел ничего сделать — Ким Гаён открутила крышку и, не раздумывая, вылила содержимое Артуру на голову.

— А-а-а-а-а-а!

В нос ударил запах горящего белка. Ю Гыми, всхлипывая, отвернулась, а я, подавив крик, зажмурился. Изо всех сил прижимая к полу сопротивляющееся тело, я слышал звук льющейся жидкости.

Даже с закрытыми глазами запах и звук продолжали доходить до меня. Тело подо мной отчаянно металось, пытаясь освободиться.

— You are a certified asshole¹, — ровным голосом сказала Ким Гаён, не обращая внимания на крики своей жертвы. — Ты что, только себя считаешь за человека? У каждого бывают трудные времена. Всем приходится нелегко. Все хотят жить, все становятся эгоистами. Но, как бы ни было трудно, нельзя превращаться в монстра. Парни на двадцать лет тебя моложе спасают людей. Тебе не стыдно так себя вести?

Крики вскоре стихли. Из-за заливающей правый глаз крови я плохо видел, что происходит, поэтому осторожно приоткрыл левый. Ким Гаён лила соляную кислоту Артуру не на голову, а прямо на лицо. У меня не хватило духу смотреть на это, и я снова зажмурился.

— Разрушитель органических соединений разрабатывали не для того, чтобы убивать людей. Из-за тебя... Из-за тебя столько людей погибло. И такие хорошие люди...

Тело мужчины начало судорожно подергиваться. Вывернув ему третий палец, Ли Чжихён наконец вынула из рук Артура пистолет, положила его в открытый рюкзак Ким Гаён и застегнула молнию.

— Don’t turn into a monster in crisis situation².

Я перекинул руку Ю Гыми себе на плечо, а руку Ким Гаён обвил вокруг своей талии. Правая щека у меня настолько опухла, что я плохо видел и чуть не наступил на ногу идущей впереди Ли Чжихён, отчего мы оба чуть не упали. Мы выжили, но состояние каждого из нас было весьма плачевным. Приходилось идти медленно, опираясь друг на друга.

Бежать не было необходимости, да и возможности тоже. Мы медленно прошли через барьер и вскоре оказались за пределами Центра изучения глубоководных организмов. Пройдя длинный коридор, мы увидели большую вывеску с надписью: «Центр исследований загрязнения морской среды» и статую какого-то существа, похожего то ли на журавля, то ли на курицу. Под статуей была простая надпись: «Чистое и богатое море».

И все. Из-за крови я видел лишь половину того, что происходило передо мной, и подумал, что это не все, но потом подошел к статуе и убедился в обратном. Похоже, Центр исследований загрязнения морской среды хотел чего-то простого и одновременно крайне сложного.

В отличие от обесточенного Центра изучения глубоководных организмов, здесь горел свет. Из углов вышли несколько человек и медленно направились к нам. Стоявшая впереди Ли Чжихён вытащила скальпель и выставила его вперед, ясно давая понять, что нападет на любого, кто осмелится приблизиться.

Приближаться никто не спешил, но Ю Гыми, опиравшаяся на мое плечо, вдруг ослабела и упала на пол. Я попытался снова закинуть ее руку себе на плечо, чтобы помочь встать, но и у меня больше не осталось сил. Один из людей, высокий мужчина, поднял руки, давая понять, что не опасен, и подошел к Ли Чжихён.

Он указал на Ю Гыми и сказал:

— Я могу помочь.

— С чего мне тебе доверять? Я никому тут не доверяю!

Из-за недавних событий Ли Чжихён была на взводе. Это и понятно — стресс был огромным.

Я прекрасно ее понимал, потому что тоже боялся, что кто-то попытается на нас напасть. Повезло, что здесь горел свет. Освещение помогало успокоиться и не поддаться панике, но, если бы кто-то появился, пока мы шли в темноте, кто знает, что могло бы случиться.

Держась за поясницу, Ю Гыми с трудом приподнялась на одно колено и скривилась от боли. Мертвенно-бледная Ким Гаён приобняла ее, пытаясь помочь ей встать с пола, но обе выглядели так, словно готовы рухнуть в любой момент.

Глядя на нас, мужчина закатал рукав, обнажив все левое предплечье. От неожиданности Ли Чжихён отскочила назад. На его темной коже красовалась длинная белая татуировка с каким-то текстом. Буквы были английскими. Из-за своего глаза я не разобрал, что там написано, однако Ли Чжихён, кажется, смогла. Я даже забеспокоился, что, пока она читает, человек может на нее напасть.

— «Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки».

Что за... Я правильно слышу? Неужели у меня и с ушами проблемы? Вся правая сторона тела ужасно болела. По мере чтения лицо Ли Чжихён постепенно каменело.

Мужчина, все еще держа руки поднятыми, спокойно проговорил:

— Евангелие от Матфея, глава двадцать вторая. Эй, сестра, я просто хочу помочь.

...Обмен библейскими стихами? В такой момент? Мне, как человеку, презирающему религию, это было совершенно непонятно. Абсурдность ситуации просто не укладывалась в голове. А что, если покойный Артур Гудмен тоже был христианином, — мне-то откуда знать? Если события будут развиваться так же, как в моем сне, то сектанты, захватившие Подводную станцию, вполне могли оказаться ответвлением какой-то известной религии. Но тут Ли Чжихён посмотрела на нас, перевела взгляд на белую татуировку на руке мужчины, нерешительно опустила скальпель и сказала:

— Джеймс, помоги Ю Гыми. Невысокой девушке.

Значит, они знакомы? Мужчина по имени Джеймс подошел к Ю Гыми, опустился на одно колено и повернулся к ней спиной, предлагая свою помощь. Поколебавшись, она, несмотря на усталость, покачала головой. Потом поняла, что он этого не увидел, и едва слышно произнесла:

— Я тяжелая.

— Ну сейчас узнаем.

Ю Гыми взглянула на нас, стоявших рядом, и буквально рухнула на спину Джеймса. Тот с легкостью поднял ее и, улыбнувшись, сказал:

— Как перышко.

После этого он донес Ю Гыми до длинной скамьи, расположенной рядом с торговым автоматом, и аккуратно уложил ее. Один из мужчин, наблюдавший за ними, направился к Ли Чжихён, и она угрожающе направила на него скальпель.

Мужчина указал на Джеймса и попытался ее успокоить:

— Эй, полегче! Я его друг. Сэм Янг. Сэм! Ты меня знаешь, мы не раз виделись!

Слегка смягчившись, но все еще настороженно, Ли Чжихён сказала:

— Помогите Ким Гаён. У нее рука обожжена кислотой. Нужно промыть.

Мужчина, которого звали Сэм, на мгновение замер, но, увидев руки Ким Гаён, воскликнул что-то вроде «Холи щит! Маза фака!». Потом не раздумывая взвалил ее себе на спину и куда-то унес. Судя по всему, он направлялся в сторону уборной.

— Чжихён, присмотрите за Гаён, — сказал я. — Убедитесь, что с ней все хорошо. Я пока побуду с Гыми.

Ли Чжихён оглядела меня с головы до ног, поморщилась, но, не сказав ни слова, поспешила за Сэмом. Я оказался окружен группой из пяти-шести мужчин. Как ни странно, мне не было страшно. Возможно, я уже так натерпелся страху, что моя нервная система просто отказалась реагировать. Или мое тело было настолько истощено от боли, что мозг решил, что хуже уже не будет. В другой ситуации я наверняка испугался бы, оказавшись в окружении незнакомых мужчин, но не сейчас.

Они медленно с поднятыми руками подошли ко мне и заговорили:

— Эй, брат, что с тобой произошло? Больно, да? Ты в порядке? У тебя лоб рассечен, кровь течет. Сможешь держать полотенце, если найдем? Щека вся разбита... Кто так тебя отделал? Ты хоть дал сдачи?

— Все хорошо... Просто положите меня рядом с Гыми...

Кто-то взял меня за правое плечо, кто-то — за левое. Меня почти волоком потащили к автомату с напитками. Здоровым глазом я заметил, что здание Центра исследований загрязнения морской среды похоже на здание Центра изучения глубоководных организмов.

Проблема заключалась в том, что мы были на третьем этаже, а нижние уровни здания, видимо, уже полностью затопило. До второго этажа все было под водой. Кажется, я на несколько секунд потерял сознание, но, очнувшись, обнаружил, что лежу на длинной скамье, немного поодаль от Ю Гыми. Кто-то прижимал полотенце к правой стороне моего лица. Я подскочил, решив, что меня хотят задушить, но, осознав свою ошибку, расслабился и лег обратно.

Мужчина, который представился как Кану, усмехнулся, продолжая прижимать полотенце к моей ране.

ГЛАВА 82

РАННИНБЕК³

Часть 1

Я посмотрел на лежащую на скамье Ю Гыми, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Хотелось пойти в уборную, чтобы самому осмотреть свое разбитое лицо и ноющий бок, но я просто не мог оставить Ю Гыми одну. Дождусь, пока вернутся Ли Чжихён и Ким Гаён, и тогда пойду.

Вокруг было полно незнакомых мужчин, и я не хотел рисковать, оставляя свою спутницу с ними наедине. Каким бы приличным ни казался человек, никогда не знаешь, при каких обстоятельствах он может совершить преступление. Возможно, этот Кану доброжелателен исключительно по отношению ко мне.

Пока я пытался собрать в кулак те немногие остатки бдительности, что у меня были, Кану, приятный мужчина лет сорока, возился с раной у меня на лбу, стараясь остановить кровь. Он рассказал мне о своей специальности и о том, что изучает, потом спросил:

— Как тебя зовут?

— Пак Мухён.

— Откуда вы сюда пришли?

— Эм...

Я задумался, стоит ли говорить о том, что из Исследовательского комплекса можно выбраться через Чучжакдон. А вдруг эти люди ничем не отличаются от Артура Гудмана, который был одержим идеей сбежать отсюда?

Увидев, что я не горю желанием откровенничать, Кану пожал плечами и сказал:

— Если хочешь, можешь и сам спросить о том, что тебя интересует. Я расскажу все, что знаю.

— Почему вы не сбежали?

— О, ну... Это не секрет. Я уступил свое место в спасательной шлюпке, потому что неизлечимо болен. Мозг у меня решил отличиться.

Кану указал на свою голову и щелкнул пальцами. Потом поморщился и сдавил виски, будто пытаясь справиться с приступом боли.

Я некоторое время наблюдал за ним, прежде чем осторожно спросил:

— А операция?

— Болезнь слишком сильно распространилась. Плюс врачи сказали, что после операции память может пострадать. Поэтому я отказался. Решил посвятить оставшиеся дни исследованиям.

— Мне жаль. А что с остальными? Я думал, здесь будет гораздо больше людей.

— Осталось около десяти. Из-за головокружения я добрался до спасательных шлюпок позже остальных. К этому времени Бел... Бел — это Белиал Райли, директор Центра исследований загрязнения морской среды, — уже пыталась навести здесь порядок. В первую очередь она эвакуировала восьмерых подростков.

Подростков? Он сказал «подростков»? Разве несовершеннолетним разрешено находиться на Подводной станции?

— Среди исследователей были подростки? — удивился я.

— Знаешь, у некоторых детей мозг устроен иначе. Они могут в уме проводить сложнейшие вычисления, за пять минут запоминают книгу объемом в триста страниц и стоит им выучить А и В – и они уже знают весь алфавит. Это своего рода сверхлюди, гении, созданные человечеством.

Да, подобные дети действительно существуют. Правда, за всю жизнь я встречал лишь одного такого. Благодаря ему я вообще узнал о существовании центров для одаренных детей. В жизни он казался обычным мальчишкой; мы вместе ели мороженое, играли в игры, смотрели телевизор, гоняли в футбол... Я и не подозревал, что у него какой-то выдающийся ум. Потом он рассказывал что-то об исследованиях, которыми занимается...

— В Исследовательском комплексе работало около пятисот человек, но спасательных капсул было всего триста пятьдесят. Грузовой лифт застрял на первом этаже. Начала поступать вода, и Бел заблокировала Центр редкоземельных металлов. Но вода все равно продолжала прибывать. Люди кричали, метались туда-сюда, поднялась паника. — Кану негромко кашлянул и продолжил: — В итоге все собрались в спасательном отсеке на первом этаже. В Исследовательском комплексе юных гениев считают взрослыми, поэтому они были сами по себе. Во время паники их просто оттеснили куда-то в сторону, но потом, когда в дело включилась Бел, первыми эвакуировали именно их. Следом — людей с ограниченными возможностями и хроническими заболеваниями, затем женщин. Меня удивило, что Бел знала о состоянии здоровья и семейном положении каждого. Никогда бы не подумал, что она обращала внимание на такие вещи. Но вот я, например, о своей болезни никому не рассказывал.

Кану посмотрел на расположенный внизу спасательный отсек и тяжело вздохнул. Приподнявшись, я тоже посмотрел вниз и нахмурился — первый и второй этажи уже затопило. Меня слегка повело — видимо, слишком резко встал. 

К лицу прилил жар, но я не решался лечь обратно — казалось, если снова лягу, уже не смогу подняться, поэтому, пошатываясь, сел.

— Что случилось с остальными?

— Те, кто добрался сюда раньше, сказали, что Центр редкоземельных металлов полностью уничтожен. Видишь, внизу все затопило... Отсюда можно добраться до Центра редкоземельных металлов через соединительный тоннель, но он тоже ушел под воду. Где-то произошла утечка, вода продолжает поступать. В момент аварии в том секторе было около ста человек. Некоторые чудом выжили, добрались сюда, и в итоге примерно на четыреста человек пришлось триста пятьдесят спасательных шлюпок. К тому времени, как вода на первом этаже дошла до колен, оставалось еще около восьмидесяти человек...— Кану указал на свои колени. Некоторые, как я, добровольно отказались от эвакуации. Кто-то остался, потому что не хотел бросать друзей или родных. Были те, кто не мог оставить свои исследования. Были и такие, кто орал, что скорее умрет, чем уступит кому-то место, но в итоге все равно не попал в капсулу. Кто-то возмущался, что первыми эвакуируют инвалидов, или проклинал Бел за то, что она приняла решение опустить изоляционные барьеры вокруг Центра редкоземельных металлов. Другие кричали Бел, чтобы она не смела спасаться.

Если разрушен только Центр редкоземельных металлов, значит, выжило больше ученых, чем я думал. В моем сне казалось, что торпеда уничтожила весь Исследовательский комплекс в Чучжакдоне. Неужели разрушения оказались такими незначительными? Я искоса посмотрел на Кану. Он выглядел целым и невредимым — ни крови, ни следов ранений.

— Люди вели себя организованно, когда садились в спасательные капсулы?

— В целом да. Сюда приезжают те, у кого голова набита знаниями. Даже если кто-то захотел бы устроить панику, что толку, раз никто не поддержит? Но по мере того, как людей становилось меньше, ситуация накалялась.

— И что было дальше?

Кану указал в сторону, куда ушли мои спутницы в сопровождении какого-то мужчины.

— Сэм, который только что ушел, сказал, что шансов выбраться у нас нет, поэтому лучше спрятаться. Мол, по-хорошему договориться с оставшимися точно не получится. Мы взяли с собой еще нескольких человек и спрятались в подсобке на седьмом этаже. Снаружи раздавались крики и звуки борьбы, но через час, когда мы вышли, людей осталось вполовину меньше. Судя по всему, многие отправились в Центр изучения глубоководных организмов. Тогда я взял разбитый планшет Бел и после десятков неудачных попыток сумел заблокировать вход. Боялся, что те, кто ушли туда, могут вернуться.

Я повертел головой. С одним глазом обзор ограничен, так что приходилось постоянно поворачиваться. Неужели на третьем этаже осталось всего восемь человек?

— И это все, кто выжил?

— Здесь нас восемь. В кабинете директора еще трое... но они без пяти минут покойники. На других этажах, возможно, тоже кто-то остался.

— Что значит «без пяти минут покойники»?

Увидев выражение моего лица, Кану пожал плечами:

— Люди бросались друг на друга с аварийными топорами, молотками и даже обычными ножницами. Кто-то покончил с собой, других еще можно было спасти, но раны были слишком тяжелыми...

Я промолчал, не зная, как на это реагировать.

— А еще были те, кто считает себя величайшим достоянием человечества, которое несправедливо бросили умирать с толпой ничтожеств. Поначалу они возмущались, но потом ушли на верхние этажи. Мы с остальными собрали мертвых и раненых и уложили их в кабинете директора и нескольких лабораториях.

— Насколько тяжелы раны у выживших?

— А ты врач?

Я все еще прижимал полотенце к правому глазу и мог смотреть только левым, но даже так увидел, что Кану широко улыбается.

Я торопливо замотал головой:

— Нет, я стоматолог.

Пусть поймет, что пользы от меня мало.

— А, так ты тот самый новый дантист... Как же называлась твоя клиника? Deep... Black?

Я фыркнул от смеха, но сразу пожалел об этом — разбитая губа дернулась от боли. Щека тоже болела. И глаз. Меня как следует отделали. Я провел языком по рассеченной губе и внутренней стороне рта, а потом поправил:

— Deep Blue. Я всего пять дней как приехал, а уже попал в такую передрягу. Обидно до ужаса. У вас тут черт-те что творится.

— Согласен. Я давно здесь работаю, но тоже подумываю об уходе.

Кану протянул мне кулак, и я машинально сделал то же самое. Наши кулаки бессильно соприкоснулись и тут же разошлись. Я осторожно дотронулся до бока и тихо застонал. Лучше не трогать. Меня еще никогда не били так сильно.

От тупой ноющей боли я прикусил губу, потом все же пробормотал:

— Если у выживших раны на лице, то я смогу их хотя бы осмотреть.

— Да тебе сначала с собственным лицом разобраться надо, пацан, — усмехнулся Кану, водя пальцем у меня перед носом. — Кто тебя так отделал? У девушек, смотрю, ни царапины, значит, ты их защищал. Что ж, для парня это в порядке вещей.

Он явно что-то не так понял. Интересно, насколько у меня разбито лицо, раз он делает такие выводы? До сегодняшнего дня я ни разу в жизни никого не бил. И сам тоже никогда не получал. А если уж говорить о ранениях, то Ю Гыми и Ли Чжихён, которых стукнули железным стулом, пострадали куда больше. А уж как сильно Ким Гаён обожгла себе руки кислотой — даже представить страшно.

— Стыдно признаться, но я почти ничего не сделал. Единственная причина, по которой я все еще здесь, — это то, что мои спутницы сражались куда отчаяннее меня.

Лежавшая на скамье Ю Гыми тихо застонала и прижала руку к пояснице. 

— Здесь есть хоть какие-нибудь лекарства? — спросил я у Кану.

— У меня должно быть обезболивающее, да и в других кабинетах наверняка что-то осталось.

— А эперизон или ацеклофенак? Или хотя бы обычный антисептик? Может, жаропонижающее? Если уж совсем ничего, то хоть пластырь... или, не знаю, жидкость для полоскания рта.

Ну должно же в лаборатории быть хоть что-то! Ученые, вы же чистите зубы, правда?

ГЛАВА 83

РАННИНБЕК

Часть 2

— Ну... можно порыться в кабинете директора, — сказал Кану, поднимаясь. — Вдруг там есть аптечка.

Вдалеке показались Ким Гаён, Ли Чжихён и мужчина по имени Сэм. Ли Чжихён что-то говорила, указывая на руки Ким Гаён, но я был слишком далеко, чтобы разобрать слова. Руки у той были плотно замотаны чьей-то одеждой. Судя по всему, раны оказались серьезными.

Я попросил их не спускать глаз с Ю Гыми, а сам направился в уборную. Хотелось перейти на бег, но каждое движение, каждый вздох отзывались резью в боку.

Трещина в ребрах? Нет, не может быть. Иначе я бы сейчас рыдал, корчась от боли на полу. Должно быть, у меня ничего серьезного. Не буду накручивать себя, пока не увижу рентген. Переживать сейчас — только зря нервы тратить. Нужно сосредоточиться на настоящем.

Я взглянул в зеркало и увидел, что правая и левая стороны моего лица разительно отличаются. Левая сторона выглядела более-менее нормально, а вот правая... Сплошные синяки, запекшаяся кровь. Ну и видок... Неужели это я? Щека уже начала отекать. Правая бровь была рассечена, но кровь успела свернуться, смешавшись с ворсинками полотенца.

Оглядевшись, я стянул с себя рубашку. Левая сторона тела почти не пострадала, а вот правое плечо, рука и бок, по которым меня бил Артур, покрылись кровоподтеками.

Ничего страшного. Я могу двигаться. Могу ходить. Это всего лишь легкие травмы... По крайней мере, я пытался себя в этом убедить.

Стоять и разглядывать свое побитое отражение в зеркале — верный путь к депрессии. Если подумать, нам даже повезло, что все происходило в темноте. Я толком не видел лица того, кто меня бил. И не видел, как кислота разъедала его лицо. Не хотелось бы запечатлеть эти образы в своей памяти и потом снова и снова прокручивать их в голове, лежа ночью в кровати.

Чтобы не впасть в уныние, я мысленно начал нахваливать себя. Все уже в прошлом. Уж лучше так, чем если бы на моем месте оказалась одна из моих спутниц. Мне еще повезло. Левая половина лица цела, верно? На работе я видел вещи и пострашнее.

Осторожно, чтобы не потревожить раны, я смыл кровь с лица и шеи. Лицо вообще сильно кровоточит при травмах. Интересно, Артур носил кольцо? Или у него были длинные ногти? Не знаю. Не помню.

Вода смыла кровь, и отражение в зеркале стало хоть немного походить на меня прежнего. Сердце, которое бешено колотилось, начало успокаиваться.

Промыв раны под проточной водой, я достал из рюкзака полотенце и прижал к порезу. Потом заглянул в зеркало, чтобы проверить, в порядке ли зубы, но вздохнул и бросил эту затею.

Открыв ящики под раковиной, я нашел там оставленный кем-то тюбик зубной пасты, щетку и жидкость для полоскания рта. Решив, что хуже уже не будет, я прополоскал рот — рассеченную слизистую словно обожгло, но лучше так, чем ничего. Я сплюнул и прополоскал рот еще раз.

Чувствуя себя чуть лучше, вышел в коридор.

Меня заметил какой-то мужчина — кажется, его звали Джеймс. Он указал пальцем на дверь с другой стороны коридора. Кабинет директора, как я понял, оказавшись внутри. На полу лежали люди. Сначала я подумал, что они без сознания, но, приглядевшись, понял, что ошибся. У одного человека в животе торчал топор, у другого был проломлен череп, у третьего — выбиты все зубы, а челюсть выглядела так, будто ее тоже разбили молотком. 

Черт.

На первый взгляд, здесь было не меньше десятка тел, сложенных плотно, словно фигурки в тетрисе. Затаив дыхание, я прошел дальше, вглубь комнаты. Там на диванах валялись те, кого Кану назвал «без пяти минут покойниками». Один из них — мужчина — лежал с торчащими из головы канцелярскими ножницами, а в его глазнице застряла шариковая ручка. Рядом находился еще один мужчина, из живота и шеи которого торчали осколки. Чуть дальше я увидел женщину с окровавленным затылком и переломанными в нескольких местах руками и ногами.

К счастью, все трое были без сознания.

Стоматолог ни одному из них помочь не мог. Здесь требовалось несколько отделений больницы — хирург, ортопед, травматолог, офтальмолог... Но точно не я.

Тем временем Кану достал из шкафчика покрытую толстым слоем пыли аптечку. Он стер пыль рукой, и стал виден красно-белый крест. О! Аптечка выглядела профессиональной. Впрочем, оказалось, что содержимое ее мало чем отличается от стандартной аптечки. 

Но даже перекись водорода и стерильные бинты — уже лучше, чем ничего.

Я начал лихорадочно рыться в аптечке, проверяя, что там есть, и тут рядом послышался осипший от криков и стонов женский голос:

— Вы из спасательной команды?

Я вздрогнул от неожиданности и на секунду перестал дышать. Кану тоже резко вскинул голову. 

Что мне ответить?

— Нет. Я не спасатель.

Я хотел бы солгать, чтобы не лишать ее надежды, но просто не смог.

— У меня серьезные травмы? Не могу пошевелить шеей, — снова заговорила женщина, продолжая смотреть в потолок.

Я отложил аптечку и подошел ближе. Кану тяжело вздохнул, на мгновение закрыл глаза, потом посмотрел куда-то вдаль и глухо произнес:

— Бел. Ты упала с шестого этажа. Помнишь? Тебя сбросили вниз.

— Энджади... Что с Тиной? Она выбралась?

— Тина мертва.

После этих слов Кану резко развернулся и молча выскочил из комнаты.

Я остался один.

Один на один с умирающим человеком. Я растерянно схватил физиологический раствор, но легче от этого не стало. Беспомощность давила на меня с невыносимой силой. Рядом умирал человек, а я ничего не мог сделать.

...Черт.

Хочу уйти отсюда.

Бел. Вероятно, Белиал? 

Могу ли я чем-то ей помочь?

Она по-прежнему смотрела в потолок, а я все еще не мог двинуться с места.

— Вы все еще здесь?

— Да. Я здесь.

Белиал сглотнула то ли кровь, то ли рвоту, неясно. С каждым выдохом из легких вырывались булькающие хрипы, а губы покрывались пузырьками кровавой пены.

— Я хочу быть рядом с подругой. Она здесь?

— Как она выглядит?

— Длинные волнистые каштановые волосы... Джинсы, черные... Зеленый свитер, белый лабораторный халат. На ногах, наверное, кроксы. Полное имя — Мартина Санчес.

— Думаю, она в соседней комнате. Здесь только раненые.

— Хочу держать ее за руку, пока не умру.

Я почувствовал облегчение оттого, что хотя бы чем-то могу помочь, и выбежал из комнаты.

Снаружи Кану дрожащими пальцами пытался прикурить сигарету. В обычной ситуации я бы спросил, какого черта он курит на Подводной станции, но сейчас мне это даже в голову не пришло. Если бы я был курильщиком и мог приглушить тревогу и тоску сигаретой, то, возможно, тоже сейчас закурил бы.

Я торопливо спросил:

— Где тело Мартины?

— Наверное, в соседней комнате.

Кану трясущейся рукой указал в сторону, и я бросился туда.

Внутри лежали десятки тел.

Тридцать? Больше?

Никогда прежде я не видел столько мертвых в одном месте.

Я думал, что найти среди них нужного человека будет непросто, но неожиданно мне помогла Ким Гаён. Она уже была в комнате и наклонялась к погибшим, будто искала кого-то. Завидев меня, она вздрогнула.

— Вы кого-то ищете?

— Мартину Санчес.

— Вон она.

Ким Гаён кивком указала на миниатюрную женщину. Я осторожно просунул руки ей под спину и под колени, приподнял и взял на руки. Тело было еще теплым, мягким, словно она просто уснула.

Я направился в кабинет директора, к дивану, где лежала Белиал. Она все так же смотрела в потолок.

Неужели я опоздал?

— Бел? Бел? Вы живы?

— Пока да, — закашлявшись, выдавила она.

Я осторожно положил руку Белиал на руку мертвой Мартины. Чувствовала ли она хоть что-нибудь? Белиал переплела свои пальцы с пальцами Тины, а я тем временем пытался придумать, что сказать. 

Ничего не приходило в голову.

Может, если бы я был верующим, мне было бы легче. Или если бы у меня был дар красноречия. Может, будь я филологом, литератором или философом... Черт. Надо было больше читать.

Я хотел сказать ей что-то хорошее. Похвалить за то, что в начавшемся хаосе она не поддалась панике и не думала о себе, а пыталась организовать эвакуацию. Возможно, для нее мои слова будут пустым звуком, но... если я промолчу, то эта тишина меня просто раздавит.

— Я слышал, что вы пытались эвакуировать людей.

Белиал молчала.

— Это невероятно. Вы могли бы сбежать первой, но остались и сделали все, что могли.

— Тина отказалась садиться в шлюпку, когда узнала, что я остаюсь... Кх... — Белиал попыталась сглотнуть, но снова захлебнулась кровавой пеной. — Потом... она пыталась защитить меня. Ее били ногами... ножом... кхх... Она попыталась удержать меня, но мы вместе рухнули вниз.

Я смотрел на женщину, у которой руки и ноги были неестественно вывернуты, несколько ребер торчало наружу, а из глаз текли кровавые слезы.

Что мне делать?

Что я могу сделать?!

Глядя на Белиал, которая больше не могла глотать кровь и начинала ее выплевывать, я чувствовал, как внутри меня разгорается боль — от злости, от бессилия, от горечи. 

Почему я чувствую такую злость?

Я пытался подавить эмоции и как можно спокойнее сказал...

ГЛАВА 84

РАННИНБЕК

Часть 3

— Вы имеете полное право злиться! Даже проклинать их! Люди, которые так с вами поступили, либо уже мертвы, либо скоро сдохнут! Даже если кто-то выжил, не думайте, что они будут жить долго и счастливо! Такие эгоистичные ублюдки рано или поздно умрут еще более ужасной смертью — даже если не здесь! Они заплатят за свой выбор!

Какая там сдержанность? Меня трясло от злости, в голосе звучали слезы. Откуда-то изнутри поднималась не печаль, а ярость, жгучая и всепоглощающая. Я даже не знал, на кого именно злюсь — на бездушных, озверевших людей, на торпеду, из-за которой все началось, или на эту гребаную Подводную станцию.

В дверях стояли Ким Гаён и Ю Гыми и молча наблюдали за происходящим.

Поколебавшись несколько секунд, Ю Гыми подошла ближе и тихо заговорила:

— Тина хотела остаться с вами до самого конца. Вы были для нее настолько важны, что она отказалась от эвакуации.

Белиал разжала руку, словно теряя последние силы, но Ю Гыми снова переплела их пальцы:

— Настолько важны, что она была готова пойти вместе с вами на корм для рыб. — Ю Гыми посмотрела на Белиал, которая все так же неподвижно глядела в потолок, и шепотом продолжила: — Человек, который вас защищал, сейчас с вами. И те, кто знал вас недостаточно хорошо, но восхищаются вами, тоже здесь. И Гаён, которая должна вам кофе... и я, которая собиралась устроить набег на пекарню, раз уж вы пообещали меня угостить. — Ю Гыми слегка улыбнулась и тихо добавила: — Вы многое сделали. Спасибо вам. Теперь просто возьмите Тину за руку и отдохните.

...Так тоже можно.

Я смотрел на Белиал и понимал, что мой гнев исчезает. Вместо него осталась лишь пустота. Я сжал губы, проглотил горечь. Мне казалось, что если я сейчас заговорю, то разрыдаюсь.

Теперь я понимал, что имела в виду Ким Гаён, когда говорила, что при виде добрых людей ей хочется расплакаться.

Я несколько раз сполоснул руки и повернулся к Ким Гаён. Осторожно размотал полотенца, в которые были завернуты ее руки, и принялся осматривать ожоги.

— Я двадцать минут держала их под водой, — тут же сказала она, словно оправдываясь.

Я посмотрел на нее и промолчал.

— Эм... Мухён, на самом деле не так уж больно, как кажется.

Меня так и подмывало сказать: «Это потому, что твои нервные окончания уже разрушены», но я сдержался. Что толку пугать ее?

Левая рука выглядела относительно неплохо, а вот большой, указательный и средний пальцы правой руки пострадали сильнее всего. Кожа почернела, появились волдыри. Ожоги третьей степени.

Я осторожно обработал раны тем, что смог найти в аптечке, и аккуратно забинтовал пальцы и ладонь. Затем попросил открыть рот — нужно было проверить, не повредил ли кислотный пар слизистую. К счастью, слизистая не пострадала. 

Я собрался с мыслями и постарался говорить как можно ровнее:

— Как только выберемся отсюда, сразу поедем в больницу. А пока постарайтесь как можно меньше пользоваться правой рукой.

— Хорошо.

— И левой тоже.

— И как мне тогда что-то делать?

— Говорите мне или остальным, если вам что-то нужно.

Ким Гаён коротко усмехнулась, словно выдыхая со смешком напряжение.

Почему, когда кто-то улыбается, тревога и уныние становятся меньше? Ведь сам я не улыбаюсь.

Обрабатывая антисептиком ее исцарапанные и сбитые колени, я огляделся.

Ли Чжихён вместе с несколькими людьми спустились на затопленный второй этаж, чтобы осмотреть грузовой лифт. Ю Гыми нашла в лаборатории обезболивающий спрей и, сказав, что собирается нанести его на спину и поясницу, ушла в комнату, где лежали сложенные тела. Она обронила, что мертвые пугают ее меньше, чем живые.

А меня пугали и те и другие.

Обрабатывая голень Гаён, я тихо спросил:

— Э... Гаён, я хотел бы обсудить с вами не очень приятную тему. Если почувствуете себя неловко или не захотите отвечать, просто скажите.

Ким Гаён наклонила голову сначала вправо, потом влево, будто разминая шею, и ответила:

— Хорошо. Начинайте.

— Вам было страшно, когда вы выливали кислоту?

— Вы имеете в виду, боялась ли я, что обожгу руки? Или что он умрет мучительной смертью?

— Скорее второе. Но первое меня тоже волнует.

— Честно говоря, я боялась и того и другого. Но больше всего я боялась, что он причинит нам вред.

Ким Гаён посмотрела на свои забинтованные руки и продолжила:

— В этом мире есть люди, которых не убедить словами. Узнав, что Гудман выстрелил микроорганизмами в живого человека, я сразу поняла, что убеждать его бесполезно. Наверное, я просто стала старше. Чем старше становишься, тем меньше терпения остается. Я больше не готова тратить кучу времени на то, чтобы пытаться кого-то вразумить. Проще не иметь с такими людьми дела.

— А я тогда думал, что мы вчетвером сможем с ним справиться. Наверное, это было наивно? Я не пытаюсь осудить вас за то, что вы сделали, просто хочу разобраться.

Ким Гаён посмотрела на мои руки, которые, в отличие от моего лица, выглядели вполне нормально, и нахмурилась:

— Быть наивным — не преступление. Но в мире полно психов. Некоторых может остановить только смерть. Я видела таких и до того, как попала в эту лабораторию. Мне не повезло — пришлось столкнуться с ними лично. Думаю, если бы Гудман тогда не умер, то погиб бы кто-то из нас, один или даже двое.

Я всегда жил вдали от насилия. Сам факт того, что во сне я нажал на курок, до сих пор преследовал меня в реальности. Это чувство вины... Тяжесть на указательном пальце... Лица убитых людей, всплывающие в памяти снова и снова... Вес мертвого кота и пролитая кровь...

А ведь все эти смерти были просто сном.

Но теперь я не мог перестать думать о Белиал, которая только что умерла, о лежащей рядом с ней Мартине, о телах, разбросанных вокруг, и даже о том мужчине, Артуре.

Наверное, я просто не из тех, кто первым причинит кому-то вред. Если меня начнут бить, я отвечу, но сам никогда не ударю первым. 

Мне везло, что до сих пор я ни разу не получал серьезных повреждений и никого не бил по-настоящему... Но как долго я еще смогу оставаться таким в этом проклятом месте? В обычной жизни мне случалось сталкиваться с мерзкими людьми, однако и в голову не приходило наброситься на них с кулаками или мстить. Я просто прекращал любое общение или избегал их. А если ситуация выходила из-под контроля, обращался в полицию.

Ким Гаён рассеянно коснулась повязки на правой руке и вдруг сказала:

— Честно говоря, я почти не жалею о том, что сделала.

— Я хотел спросить... Вы не думали вернуться в Центр изучения глубоководных организмов, чтобы проверить, жив ли он?

— Вернуться в тот мрак? — с ужасом переспросила она и покачала головой.

Понятно. Впрочем, я и не рассчитывал, что Ким Гаён действительно туда пойдет. Хотя если бы кто и смог, так только она. Поэтому я решил лишь спросить. Сам я туда точно больше не сунусь.

— Я не предлагаю возвращаться. Просто говорю, что... Гудман мог выжить. Его могут найти.

— Ох...

— Я проверял жизненные показатели всех, кого мы встречали прежде, но не Артура Гудмана. Мы просто бросили его и сбежали. Если он выжил и его спасут, то нас ждут проблемы. Думаю, кроме нас четверых, никто не видел, что там произошло, но все же...

Вероятность ничтожная, но что, если сюда прибудет спасательная команда? Человек считается живым, пока не констатировали смерть. А смерть констатировать могу только я. Мне следовало быть хладнокровнее и проверить, жив ли Гудман, но я поддался панике и сбежал.

В темноте нас, скорее всего, никто не разглядел, но... Что, если кто-то видел все, что произошло? Что, если Гудман выжил благодаря чьей-то помощи?

Гаён нахмурилась и с сомнением сказала:

— Маловероятно, но если вдруг... Вы правда думаете, что он мог выжить после случившегося?

— В больницу иногда привозят людей безо рта, и они все еще живы. Если начнутся проблемы, я скажу, что действовал в рамках самообороны. А вы мне просто помогали.

— Что? Почему?

— Если бы я был решительнее и бил посильнее, возможно, до этого не дошло бы. И тогда никто бы не пострадал.

Ким Гаён посмотрела на меня так, будто я сказал что-то нелепое, а потом усмехнулась:

— Так вот что не дает вам покоя? Хмм. Я ведь толком вас не знаю, мы только сегодня встретились, но вы, похоже, действительно добрый. До смешного добрый. Чжихён сказала нечто похожее, когда мы уходили в туалет. Сказала, что взяла нож, а когда упала и поднялась, никак не могла понять, куда он делся. А потом извинилась за то, что все в итоге пришлось делать мне.

«До смешного добрый». Разве это не просто попытка оправдать себя? В конце концов от смерти Артура Гудмана выиграли мы все, но если вдруг дойдет до уголовного разбирательства — какой бы низкой ни была вероятность этого, — мне не хотелось бы, чтобы вся вина легла на Ким Гаён.

— Разве таких людей не называют терпилами? — спросил я.

— Ненавижу это слово. Его используют только моральные уроды, чтобы высмеивать добрых людей и опустить их до своего уровня. Не говорите так.

Какое счастье, что Ким Гаён умнее и образованнее меня. Нечасто предоставляется возможность поговорить с таким собеседником. Возможно, мы честны друг с другом лишь потому, что оказались в этом аду. Мы встретились всего несколько часов назад, так что формальности ни к чему, мы из совершенно разных миров, так что вряд ли пересечемся в будущем.

Ким Гаён выхватила у меня из рук пинцет и спокойно продолжила:

— Я прекрасно осознаю, что сделала. Если он выжил... ну, значит, такова его судьба. 

Она хмыкнула, пожала плечами и продолжила:

— Но у меня, в отличие от него, рот целый, и если он вдруг выживет, то я всему миру расскажу о том, что он натворил. Так что не переживайте. Если он жив, значит, у меня будет меньше чувства вины.

После этих слов она неловко взялась за обработку моих ран — рассеченной брови, опухшего глаза, разбитых губ.

Я хотел было указать ей на несоблюдение гигиены рук и неправильное наложение повязки, но в итоге промолчал и позволил ей делать все по-своему.

Ким Гаён оказалась слишком близко, поэтому я слегка прикрыл глаза.

ГЛАВА 85

РАННИНБЕК

Часть 4

— Люди должны жить добром. Этот ублюдок... даже раньше... он не был моим коллегой, поэтому я не обращала на него внимания, но... эх... Не хочу о нем говорить. В любом случае добрые люди привлекают своей добротой. Они кажутся... цельными. Смотришь на них и понимаешь, как человеку следует жить. Мне нравятся такие люди. Даже если ты сам не добрый, надо хотя бы стараться им быть. А вот он... Он жил как последнее ничтожество, так что не думаю, что кто-то протянет ему руку помощи. Хотя... если вдруг кто-то спасет его, что ж, значит, ему повезет.

Я не мог сказать, хорошо ли она продезинфицировала раны, но... Черт! Щиплет!

Ким Гаён обработала мои раны марлевым тампоном, пропитанным спиртом, и жжение было таким нестерпимым, что у меня перехватило дыхание. Потом она нанесла мазь на кончики пальцев и размазала по поврежденной коже.

— Все! Лечение окончено! — бодро объявила она.

Я с облегчением выдохнул, будто окончилась краткая, но мучительная пытка.

...Раны Ю Гыми и Ли Чжихён я обработаю сам.

Мне нужно было собраться, укрепить свою разболтавшуюся психику, поэтому я, тяжело вздохнув, спросил:

— Последний вопрос... Как можно стать таким же крепким духом, как вы? Есть какой-то способ закалить психику?

— Слышали поговорку «Лотос растет из грязи, но его лепестки остаются чистыми и незапятнанными»?⁴ Не стоит принимать происходящее близко к сердцу, как бы тяжело и страшно ни было. Думайте так: никто не сможет причинить вам боль без вашего согласия.

Я собирался ответить, но увидел, что к нам, держась за поясницу, медленно направляется Ю Гыми. От нее пахло анальгетиком.

— Но разве все, что с нами происходит сейчас, не слишком ужасно? Я хочу, чтобы никто не пытался причинить мне боль, онни.

— И то верно, — тепло улыбнулась ей Ким Гаён.

Я внимательно осмотрел Ю Гыми с головы до ног и спросил:

— Как спина?

— Сейчас я мечтаю о том, чтобы сходить на массаж, потом в сауну, полежать в горячей воде и проспать минимум десять часов подряд.

Я подумал, что, раз Гыми шутит, значит, с ней все в порядке. И в следующее мгновение в голове эхом прозвучал твердый мужской голос: «Значит, с вами все в порядке». От кого я слышал эту фразу? Я напряг память, но за последнее время столько всего произошло, что и не упомнить. Я осторожно обработал раны Ю Гыми. Она сказала, что не хочет показывать спину и поясницу, поэтому я не настаивал.

Вскоре со второго этажа вернулась Ли Чжихён, босиком и мокрая до нитки. Она зашла в комнату тяжело дыша и сразу обратилась ко мне:

— Мухён, в вашем сне вы пробовали сбежать с помощью лифта?

— Да. Я пытался подняться из Чхоннёндона на Третью подводную базу. Но лифт несколько раз останавливался из-за отключения электричества. А что?

— Я хочу попробовать запустить грузовой лифт и выбраться отсюда. Если получится, то мы все сможем добраться до нулевого уровня. Выйдем на поверхность и увидим солнечный свет.

Грузовой лифт, как и центральный, соединяет Четвертую подводную базу с искусственным островом Тэхандо. Слова Ли Чжихён звучали очень оптимистично, и умом я понимал, что это хорошая идея, но где-то в глубине души уже готовился к худшему, поэтому невольно добавил ложку дегтя:

— А если не получится?

— Тогда все разом отправимся к Господу.

Вот как. Все просто.

...Ли Чжихён, может, и отправится к Господу, но я, как неверующий, перейду прямиком в разряд трупов.

Отличный выходной, ничего не скажешь.

Если я выберусь отсюда, то больше никогда в жизни не опущусь под воду. Ни в море, ни в бассейн, ни даже в ванну. В лифт не зайду. По лестнице тоже ходить не буду. Запрусь в комнате и никогда не выйду.

Я открыл рюкзак и достал полотенце, на котором лежал кот. Уже привыкший ко мне, тот лениво отстранился от моей руки. Я передал полотенце Ю Гыми, а она протянула его Ли Чжихён.

Пока Ли Чжихён вытирала морскую воду с лица и пила воду, которую ей подала Ким Гаён, я предложил:

— Давайте обработаем ваши порезы.

Ли Чжихён покачала головой:

— У нас нет времени.

— Чжихён, вы же знаете, что лечение — это то, на что нужно выделять время.

— Если будем тянуть, сломается не только лифт, но и все остальное. Нам срочно нужно откачать воду.

С этими словами Ли Чжихён набросила полотенце на голову и выбежала из комнаты, громко созывая всех оставшихся.

Мы трое вышли следом за ней, а из соседних помещений нерешительно вышли восемь мужчин.

На верхних этажах замерло несколько человек, прислушиваясь к происходящему.

Ли Чжихён громко заговорила:

— Я Ли Чжихён из инженерной группы «Ка»! Я только что вплавь добралась до лифта, который застрял на первом этаже.

Так вот почему она насквозь мокрая. 

Ли Чжихён несколько раз кашлянула, переводя дух, а затем продолжила:

— В целом лифт исправный. Я смогу его запустить. Проблема в воде. Из-за того, что двери были открыты, кабина заполнена водой — лифт не сдвинется с места из-за ее веса. Если мы хотим выбраться, нам нужно ее откачать!

Джеймс хмуро посмотрел вниз, на поднимающуюся воду, и недовольно пробормотал:

— И как ты собираешься это сделать? Вода будет поступать быстрее, чем мы ее откачивать. 

Когда мы прибыли, второй этаж был затоплен, и теперь вода добралась до середины третьего. 

— Второй этаж уже под водой. Скоро и третий накроет, — с тревогой добавил Сэм Янг.

Ли Чжихён энергично обтерла свои короткие волосы полотенцем и ответила:

— Нужно запустить автоматическую систему откачки и вручную открыть дренажные клапаны на первом этаже. Конечно, сразу вода не уйдет, но ее уровень хоть немного снизится. Как Джеймс и сказал, вода будет поступать быстрее, чем мы сможем ее откачать. Но нам не нужно осушать все помещение — лишь столько, чтобы лифт смог подняться. — Она вытерла руки полотенцем и продолжила: — Эти лифты изначально спроектированы так, чтобы выдерживать морскую воду и работать даже при частичном затоплении. Обычно полы здесь всегда сухие и чистые, потому что их постоянно убирают роботы-уборщики, но во время строительства база буквально утопала в воде и грязи. Так что все будет нормально.

Один из мужчин, который до этого молча слушал, вдруг ухмыльнулся:

— Значит, всего-то надо убрать воду? Ну так это же работа инженера.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну ты же инженер. Так зачем командовать? Возьми и сделай сама.

Ли Чжихён нахмурилась и покраснела от злости.

— Уровень воды должен опуститься до первого этажа. Мне неважно, откачает воду дренажная система или вы с ведрами! Да хоть выпей ее, мне все равно! Главное, чтобы вода ушла! Если бы я могла осушить этот чертов лифт в одиночку, стала бы я вас звать и тратить время на этот разговор?! Нет, я бы сделала все сама и сбежала!

— Ну так и сделай, чего уж там! — Мужчина усмехнулся еще шире.

— А ты что, выбираться не собираешься?

— Нет, почему же. Уеду на лифте, который ты запустишь.

В его голосе и манере речи было что-то странное. 

Оглядевшись, я заметил, что Джеймс Даннел, Сэм Янг и Энджади Кану держались немного иначе, чем остальные. 

Некоторые мужчины смотрели на Ли Чжихён с кривыми ухмылками, скрестив руки на груди, как будто наблюдали за забавной обезьянкой, устроившей представление.

Я не понимал, что происходит. Почему они так себя ведут? И что вообще несет этот тип? Разве не очевидно, что сейчас мы все должны помочь Ли Чжихён с откачкой, чтобы выбраться?

Грузовой лифт не может подняться из-за воды. Судя по всему, здесь произошло то же самое, что в Чхоннёндоне — двери остались открытыми и лифт полностью затопило. Кабина была прозрачной, однако даже с третьего этажа ее не было видно — она словно исчезла, погребенная под толщей воды.

Если Ли Чжихён права, то уровень воды поднимается очень быстро, а значит, откачку нужно начинать как можно скорее. Даже я, человек, ничего не смыслящий в инженерии, понял с первого раза. Неужели сотрудники Исследовательского центра не могут этого осознать?! Почему они ведут себя так враждебно? Я что, один не понимаю, что здесь происходит?

Ю Гыми обеими руками потирала поясницу, но теперь схватилась за виски, словно пытаясь справиться с головной болью.

Ким Гаён стояла, лениво привалившись к стене и скрестив руки, и без всякого выражения смотрела на мужчин.

Парень с обесцвеченными волосами, стоявший рядом с тем, который насмехался над Ли Чжихён, вдруг сказал:

— С какой стати мы должны тебя слушать? Если ты права и вода поступает быстрее, чем уходит, то какого хрена? Мы просто зря потратим силы, так? Лифт находится под водой уже больше получаса! Что, если он вообще не включится? — Он сделал шаг вперед. — А что, если кто-то из нас по ходу дела пострадает или погибнет? Ты возьмешь на себя ответственность?!

Последние слова он прокричал прямо в лицо Ли Чжихён.

Та глубоко вдохнула, задержала дыхание, а потом медленно выдохнула. Сделала несколько шагов назад и остановилась, задев меня локтем. 

Сжав левую руку в кулак, она тихо, почти неслышно прошептала:

— Господи, сегодня у меня тяжелый день. Пожалуйста, помоги мне никого не убить.

Что за... Это молитва?

Но какая же она... жесткая.

Другой мужчина осмотрел насквозь мокрую Ли Чжихён с головы до ног и усмехнулся:

— Вы, инженеры, должны чинить все, что сломалось. Так какого черта ты сваливаешь на нас свою работу? Это твоя работа, вот и делай ее. И если хочешь попросить о помощи, стоило бы выразиться повежливее.

Ли Чжихён не нашлась с ответом — она просто смотрела на него, растерянно приоткрыв рот.

Я тоже.

Может, у меня сломался переводчик? Или я, когда умывался, заодно и мозги смыл?

Ли Чжихён молчала, и я шагнул вперед:

— Что, черт возьми, с вами не так? Вы ведь сами понимаете, что она права. Да, даже если все мы попытаемся откачать воду вручную, это может не сработать, и лифт так и не запустится. Или вода будет подниматься быстрее, чем мы ожидали. Даже если лифт запустится, электрическая система может выйти из строя или случится какая-то другая поломка, из-за которой все пойдет насмарку. Но, по крайней мере, стоит попробовать! — Я сжал кулаки. — Если нам повезет, мы выберемся отсюда. Так почему вы даже не хотите попытаться?