МОСКВА
2025

 

 

Посвящается маме, папе и брату.

Спасибо, что верили в меня с самого начала!

 

 

Мой путь предначертан, ступаю по лунной тропе:

Лишь сосны повсюду, куда ни направишь взгляд.

Цикады запели, и словно по их мольбе

Тушью выводит тьма мой чернильный наряд.

 

А цзянь тяготит, в груди назревает боль.

Могу ли соткать я надежду из рваных мечт?

Все Девять истоков твердят: «Твой удел такой»,

Но ветер шумит, а рука берётся за меч.

ПРОЛОГ

В те редкие тёмные ночи, когда на безоблачном небосводе ярко горит Серебряная река1 и светит ещё молодая луна, можно разглядеть меж мерцающих звёзд ускользающие от взгляда смертных нефритовые павильоны и крыши божественных дворцов, где обитают небожители.

Люди называют тот мир Небесами или Городом Бессмертных — недосягаемая ныне мечта каждого человека, стремящегося к вечной жизни. Говорят, если успеть увидеть хоть краешек золотого дворца, что покажется на мгновение среди бесконечного потока Серебряной реки, то до конца дней удача будет следовать по пятам: таков один из благословенных даров Бессмертных.

Но теперь уже никто не скажет точно, правдива ли легенда об удаче, ведь ещё девятьсот лет назад Великий Дракон запечатал Небеса, и ни одно существо больше не в силах вознестись или спуститься на землю. Виной тому послужили деяния Последних небожителей — пяти военачальников, что посвятили свои человеческие жизни изучению боевых искусств и познанию мира. Ещё будучи людьми, они решились взойти на пик Лаошань и пройти путём Совершенства, выдержав испытания тела и духа, которые мало кто способен преодолеть, но великие мастера своего времени оказались достойны и обрели бессмертие.

Недолго пировали они на Небесах, ведь в их пылающих сердцах родилось страстное желание помочь жителям Срединного мира. Любовь и сострадание заставили военачальников даровать людям частицы своих бессмертных душ и научить их покорять стихии. Новые боги часто спускались на землю, проводя многие дни в беседах со смертными мужами и открывая им божественную мудрость.

Узнав об этом, Великий Дракон разгневался и в наказание запечатал Небеса на тысячу лет, чтобы Последние небожители, живя в нефритовых дворцах, наблюдали, как бесчестно люди используют их дары и как быстро забывают своих покровителей, что некогда спускались на землю.

С тех пор в Городе Бессмертных воцарился покой, а Дракон вместе с восемью высшими божествами погрузился в астральный сон, дабы восстановить духовные силы и постигнуть другие миры.

Густые облака тогда заволокли Дворец Лунвэй, а многие нефритовые здания опустели — величественными видами Небес теперь некому было любоваться. Бесчисленные залы, украшенные золотом и яшмой, летающие острова и водопады с живительной водой будто застыли в ожидании возвращения великого Господина.

Последние небожители свои долгие дни, каждый из которых подобен целой земной жизни, проводили в Павильоне Небесного Свода, откуда открывался вид на прекрасный сад с цветущими персиками.

В белых и нежно-розовых кронах деревьев отдыхали луани — большие птицы с красными перьями, на чьих широких спинах некогда летали бессмертные, а тёплый солнечный свет скользил по крышам дворцов, наполняя всё вокруг приглушённым сиянием.

В одной из беседок Павильона, стоявшей на возвышении и украшенной драгоценными камнями, резной стол ломился от яств, а в пяти нефритовых кубках плескалось божественное вино. Но никто из присутствующих так и не притронулся к пище.

Светлая Дева Юэлянь медленно ходила по беседке, плавно помахивая раскрытым чёрным веером, а подол её шёлкового платья, струящийся вслед за Последней небожительницей, был усыпан мерцающими звёздами. В волосах, собранных в сложную волнистую причёску, сверкали шпильки и дорогие украшения, а серьги в форме полумесяца покачивались на длинных серебряных цепочках.

— Прошу, сыграй мне ещё на своей исцеляющей эрху2, Друг всего живого! — проговорила она и остановилась, вглядываясь в золотые крыши дворцов, что стояли за персиковым садом. — Моё сердце сегодня снова болит.

Молодой мужчина, сидевший за столом, взглянул на Деву и, оправив широкие зелёные рукава, взял инструмент. Длинный смычок нежно коснулся двух струн, а тонкие пальцы левой руки забегали по тёмному грифу: беседка наполнилась тихой исцеляющей мелодией. То играл Последний небожитель Шисин, покровитель плодородной земли и лесов. В его каштановых волосах виднелась изогнутая шпилька, похожая на ветвь с молодыми зелёными листьями из нефрита, а глаза цвета коры тысячелетнего дерева выражали любовь ко всему живому.

— Тебя вновь что-то тревожит, Дева Юэлянь? — спросил учтиво другой мужчина, что сидел у края Павильона и протягивал аметистовую чашу водяному Оленю с ветвистыми рогами — духу всех рек.

Животное наклонилось и отведало из Чаши Времени; бока его переливались и блестели на солнце, а прозрачные капли стекали по могучему телу на землю.

— Вот уже много столетий никто из людей не стремится к истинному Совершенству! — ответила Дева Последнему небожителю Цюаню — Повелителю вод, чьи белоснежные волосы свободно ниспадали на спину, не украшенные ни одной шпилькой, а голубое одеяние заполняло собой значительную часть беседки. — Наши храмы пустуют, а школы Юэин, Дафэн, Шэньгуан, Циншуй и Шилинь подчиняются теперь лишь воле человеческого императора, возомнившего себя богом. Они не следуют путём стихий, а участвуют в этих бессмысленных войнах, убивают своих братьев, убивают наших детей! — закончила Дева Юэлянь, сложив чёрный веер.

— Но что мы можем предпринять? — задумчиво спросил третий мужчина, который всё это время стоял у одной из четырёх красных колонн беседки. Он единственный был одет по-простому: в высокие сапоги, свободные чёрные штаны и длинную рубаху со стоячим воротником, которую почти полностью скрывал жёлтый халат. Руки мужчины, укрытые кожаными наручами, никогда не отпускали меч, покоившийся в ножнах с золотистыми узорами. — Как и предвидел Великий Дракон, люди не смогли совладать с нашим даром, и теперь мы способны только наблюдать за тем, как смертные попирают путь и магию.

Так говорил Яркий свет и обжигающее пламя — Последний небожитель Гуаншу. Он откинул рукой выбившиеся из тугого пучка на затылке пряди, обрамляющие светлое лицо, и прикрыл глаза, вслушиваясь в умиротворяющую мелодию эрху.

Внезапно подул сильный ветер и поднял в воздух шёлковые ленты и полы длинных одеяний небожителей. Музыка оборвалась на высокой ноте. У стола появился темноволосый мужчина, что держал в правой руке сине-чёрную маску, позволяющую ему обращаться ветром и облетать все Небеса. Он оглядел беседку яркими изумрудными глазами и, взяв нефритовый кубок, отпил божественного вина.

— Давно ты не посещал нас, Юнфэй, Приручивший ветер! — поприветствовал Цюань, поглаживая ветвистые рога водяного Оленя.

— Я навещал других небожителей: был в Павильоне Поэтов и Учёных. Никто и не думает вспоминать о людях, только вы, дорогие мои друзья, день и ночь горюете о том, чего уже не изменить! — воскликнул Юнфэй и осушил ещё одну чашу.

— Меня беспокоит судьба империи Чжу, — сказала Дева Юэлянь, всё ещё вглядываясь в бескрайние просторы Небес. — Нет ныне достойных среди людей, кто будет в силах встать на защиту невинных.

— Вспомни, как почти тысячу лет назад твой единственный смертный возлюбленный, мастер пути Лунной тени, попытался пройти испытание на пике Лаошань и с грохотом провалился прямо в Обитель мёртвых! — усевшись на украшенную разноцветными нитями подушку, проговорил Последний небожитель Юнфэй. — Вот уж воистину достойный был человек, жаль, что душу его ты погубила своей любовью, а затем украла и до сих пор держишь при себе. Не тебе говорить о достойных, да и никому из нас!

— Я всего лишь хотела спасти его.

— И всё же не спасла. Мы не смогли спасти ни одну душу, что пожелала достичь бессмертия, следуя путём, на который мы столь опрометчиво указали.

Дева Юэлянь не ответила и лишь прикоснулась к холодному камню, похожему на прозрачную каплю воды, что висел на её шее, и уронила на красный яшмовый пол беседки слезу.

— Диди3, давай найдём другую тему для беседы! — вмешался Цюань, создавая указательным пальцем водоворот в своей Чаше Времени, с помощью которой он мог предвидеть будущее.

Юнфэй со вздохом кивнул и взял со стола спелый персик цвета закатного неба, покрытого нежными розоватыми росчерками.

— Скажи, цзецзе4, что ты видишь сегодня на небесном своде? — открыв тёмные глаза и переложив меч в левую руку, спросил Гуаншу, дабы перевести беседу в другое русло.

Чёрный веер взлетел в воздух, и Дева Юэлянь изящно поймала его, развернув к себе обратной стороной. Она вгляделась в проступающие на тёмной ткани серебристые мерцающие точки и прищурилась:

— Недавно на небе родились две новые звезды, и они уже сияют гораздо ярче прочих.

— Могут ли они сравниться с мастерами прошлых эпох по силе духа? — впервые подал голос небожитель Шисин, всё ещё держа пальцы на упругих струнах эрху.

— Я вижу, что рядом с ними скоро зажжётся ещё одна небольшая звезда. Только образуя созвездие, они воссияют над другими! — ответила Дева Юэлянь, протягивая белую руку к темнеющему своду, где сверкала Серебряная река, словно россыпь драгоценных камней на синем атласе.

— Ты думаешь, это те, кто откроют Небеса? — спросил Юнфэй, рассматривая свою маску блестящими от вина изумрудными глазами.

— Я не знаю, только чувствую, что яркий свет их горячих сердец способен остановить наступающую тьму. Сейчас мы не в силах что-либо изменить — нам остаётся только наблюдать и ждать.

Над Павильоном Небесного Свода снова разлилась божественная мелодия, избавляющая от тревог. Её ясные, как безоблачное небо, высокие, как заснеженные горные вершины, и чистые, как прозрачный родник, ноты проникали в саму суть всего живого. Они возрождали жизнь и давали надежду.

ГЛАВА 1

ВСТРЕЧА В ДЕРЕВНЕ ЮЭ

— Я убью тебя! — послышался низкий голос из темноты.

Вокруг расползался мрак, и от каменных стен, сходящихся над головой массивным сводом, эхом разносилось хриплое «убью».

Она не смогла удержать в руке боевой веер с острыми наконечниками, и тот с оглушительным звоном упал на землю.

— Убью. — Снова этот голос, уже совсем близко.

Из темноты вышел мужчина в чёрных одеяниях. Он сжимал в ладони длинное древко с широким изогнутым лезвием, отливающим серебром, и его колкий взгляд ловил каждое её движение: зрачки неестественно расплылись, заполняя глаза мраком, подобно туши, что пролили в чашу с водой, а между бровями залегла морщина.

— Прошу, не нужно, я всё объясню, — прошептала девушка, но слова утонули в густом воздухе, что забивался в лёгкие, не давая вдохнуть.

Шаги стремительно приближались, и тишину нарушил треск разрывающейся одежды, за которым последовала ослепляющая вспышка боли.

Она посмотрела вниз — широкое лезвие вошло в её бок, и кровь из раны полилась на землю, стекая тёплым потоком по ногам.

Мужчина, стоявший напротив, с лёгкостью вынул одной рукой оружие из её тела и наклонился вперёд, опираясь на длинное древко, как на посох: из его левого бока хлынула такая же алая кровь. Он приложил ладонь к ране и закашлялся, хрипло и надрывно.

Колени подогнулись. Перед собой девушка теперь видела только лицо, искажённое болью и ненавистью, тёмный колкий взгляд и маленькую родинку под левым глазом, которая казалась слишком знакомой.

— Ван Юн, это ты? Гэгэ…5

* * *

— Ван-гэгэ!

Она проснулась от собственного крика, по щекам текли слёзы, а дрожащие ладони зажимали левый бок.

Фэн Мэйфэн судорожно выдохнула, стирая краем одеяла мокрые дорожки с лица, и посмотрела вниз — на белой рубахе не было ни пятнышка. Крупные капли пота скатывались по виску и утекали под одежду, а пальцы всё ещё давили на место ранения, будто оттуда действительно текла кровь. Кажется, это сон, всего лишь сон.

В доме стояла тишина, и Мэйфэн слышала своё сбившееся, чуть хриплое дыхание. Вскоре в коридоре зазвучали торопливые шаги, и через пару мгновений кто-то раскрыл покрытую полупрозрачной бумагой дверь. В комнату вошла женщина в белых ночных одеждах; её аккуратно уложенные тёмные волосы с редкой проседью ниспадали на спину и доходили до поясницы, в руке она держала зажжённую свечу.

— А-Фэн6, я слышала крик! — Женщина поднесла огонёк свечи к лицу девушки, а другой рукой коснулась её лба. — Милостивая Юэлянь, да ты вся горишь! Неужели снова та же напасть? Но ведь целитель Ань говорил мне, что приступы больше не должны тебя мучить…

— Тётушка Ван, благодарю за беспокойство, но не стоит волноваться. Мне просто приснился очередной кошмар. — Мэйфэн крепко сжала в кулаках льняное одеяло.

— Я сейчас же скажу Цинъай принести горячего чая и воскурить успокаивающие благовония! Сегодня в твоей комнате слишком тяжёлая ци7, надо её разогнать! — Она поставила свечу на стол и уже развернулась, чтобы уйти, но Мэйфэн схватила её за рукав ночного халата:

— Мне снился Ван-гэгэ, он был ранен…

Рука тётушки дрогнула и опустилась на тыльную сторону ладони девушки, поглаживая мягкую кожу пальцами, огрубевшими от многолетних тренировок с мечом.

— Это всего лишь сон, не думай о нём так серьёзно. До заката осталось недолго, поэтому давай попробуем ещё немного поспать, завтра у тебя важная ночь.

— Хорошо, тётушка Ван. Но раз уж мы об этом заговорили… от Ван Юна давно не было вестей? Он снова не приедет на мой день рождения?

Женщина вздохнула и качнула головой. Мэйфэн сразу поняла, что и в этом году не стоило надеяться на возвращение названого брата, поэтому поджала губы и отвернулась к плотно закрытому окну, через которое по краям пробивались полоски дневного света.

— Уже пять лет прошло с нашей последней встречи. Интересно, а Гэн Лэй-гэгэ сможет вырваться к нам? Его я тоже так давно не видела! — Она приподнялась на локтях и снова взглянула на тётушку Ван.

— Думаю, он приедет! А-Лэй ни за что не пропустит твой день рождения, ты же его самая любимая названая сестра.

В тусклом желтоватом свете свечи лицо госпожи Ван казалось слепленным из воска: сеточки морщин уже надёжно расположились у уголков её глаз, но они не портили красоту женщины, а лишь напоминали о том, сколь длинный жизненный путь она уже прошла. Когда Мэйфэн впервые заняла эту комнату и даже когда они вместе с тётушкой отправляли юношей на обучение в императорскую армию, Ван Хуалин выглядела гораздо моложе. Теперь же годы ожидания сыновей и воспитанников сильно отразились на ней.

— Я просто надеюсь, что богиня Юэлянь хранила моих гэгэ весь год, — сказала Мэйфэн и расправила складки на своём белом одеянии, подвязанном тонким поясом. — Если бы они оба приехали, это стало бы для меня самым ценным подарком.

— Малышка Мэйфэн, — госпожа Ван улыбнулась краешком губ, называя девушку так же, как и много лет назад, когда она только попала в школу Юэин8 напуганным и беззащитным ребёнком, — ты преданная и верная, это отличные качества для заклинателя, но прошло слишком много времени и тебе пора идти собственным путём. Тот человек, мой сын, которого ты столько ждёшь, мог сильно измениться. Ты даже не представляешь, как война меняет людей.

Фэн Мэйфэн хотелось верить, что это не так, что единожды назвавшиеся близкими людьми останутся близкими навсегда, сколько бы лет ни прошло. Раньше дружба казалась ей похожей на высокую скалу на берегу моря — ветер и волны бьются об утёс, но ничто не способно сокрушить камень. Со слов же тётушки Ван, дружба больше походила на цветок персикового дерева — распустился, подарил миру благоухающий сладкий аромат и сорвался с ветви, чтобы опуститься на землю и засохнуть где-то в траве.

Что она помнила о Ван Юне? Только размытый образ и последние слова, которые он бросил, даже не повернувшись к ней лицом: «Обещаю». Обещание, что стало для двенадцатилетней девочки всем, могло не значить для него ничего.

— Выпей чаю и постарайся уснуть, — посоветовала Ван Хуалин и бесшумно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

* * *

Вечер выдался тёплым и свежим. В деревне Юэ на закате только начинала кипеть жизнь: с последними лучами заходящего солнца на улицах появлялись дети, облачённые в серые ученические одеяния и спешащие в храм на первое занятие, а взрослые в то же время выходили во внутренние дворы своих домов, чтобы выпить по чашке чая или помедитировать. 

Все жители являлись членами школы Юэин и поклонялись Последней небожительнице Юэлянь — богине луны, что даровала им магию, усиливающуюся с заходом солнца. Адепты школы любили ночь: темнота была ближе их природе, чем дневной свет, поэтому они бодрствовали, когда весь остальной мир погружался в глубокий сон.

Ветер влетел сквозь раскрытое окно и подхватил стопку бумаг, аккуратно сложенную на низком столике. Мэйфэн так и не удалось уснуть после кошмара, и она лежала с открытыми глазами, наблюдая за тем, как на ветке сливы, растущей у самого окна, щебетал маленький соловей с голубым оперением. В левом боку всё ещё покалывало, будто напоминал о себе старый, зарубцевавшийся шрам, но, когда она опустила ладонь и провела пальцами по коже, никакой раны, конечно же, там не было.

Послышался стук в дверь — Мэйфэн сразу села ровно и громко сказала:

— Входите.

В комнату зашла служанка Цинъай в чёрном платье с вышитой серебристыми нитями полной луной на груди.

— Доброго вечера, молодая госпожа Фэн. Вы хорошо спали? Чай помог заснуть?

— Доброго вечера, Цинъай, всё в порядке.

— Как же, у вас тёмные круги под глазами! Вы меня обманываете! — Служанка поднесла к лицу Мэйфэн бронзовое зеркальце, и та усмехнулась, увидев своё уставшее отражение. — Не волнуйтесь, я принесла жемчужную пудру, которая скроет всё что угодно.

Цинъай улыбнулась и поставила небольшую чёрную баночку на стол. В другом конце дома послышался топот и женские крики, служанка замерла на месте и тут же бросилась к Мэйфэн:

— Честно говоря, госпожа Ван с самого пробуждения не в духе. Вы же знаете, как она не любит, когда что-то идёт не по её задумке. Прошу вас, вставайте, а не то нам обеим достанется!

— Уже встаю… — протянула Мэйфэн, свешивая ноги с кровати.

Служанка усадила молодую госпожу на низкий стул и принялась расчёсывать её спутанные тёмные волосы серебряным гребнем.

— Поаккуратнее, Цинъай!

— Простите меня, вы, видимо, сильно ворочались во сне, вот волосы и не расчесать.

— Мне нужно потренироваться, — перевела тему Мэйфэн и обернулась, изобразив мольбу во взгляде. — Сможешь прикрыть меня перед тётушкой Ван? Обещаю, что вернусь ещё до часа Свиньи9 и позволю надеть на себя к ночному празднику все побрякушки, какие возможно.

— Ох, молодая госпожа Фэн, вы всегда так усердно занимаетесь, даже в свой день рождения. Но глава школы упоминал, что стало опасно в одиночку выходить за пределы деревни.

— Дядя Ван всегда преувеличивает: вряд ли хоть один демон сможет преодолеть защитное заклинание деревни. Я не буду отходить далеко, обещаю.

Цинъай выдохнула и ответила с улыбкой:

— Уверена, ваши родители гордились бы вами.

У Мэйфэн дёрнулась верхняя губа, и она дотронулась до своего правого запястья, испещрённого рубцами и ожогами цвета бутонов вишни.

Белое одеяние, которое перед сном было плотно запахнуто на груди, а теперь раскрылось, прятало ужасающий узор, что покрывал кожу правой руки от самых пальцев до плеча, расцветая розовым шрамом около шеи.

— Я просила тебя не говорить о них, — сказала Мэйфэн так, словно давилась словами или задыхалась. — Просила столько раз…

— Простите, простите меня! — залепетала Цинъай и опустила голову. — Я сначала говорю, а потом думаю.

Фэн Мэйфэн встала, хлестнув служанку по лицу распущенными волосами, наскоро надела нижнюю рубашку с юбкой, а сверху серый ученический костюм с узкими рукавами и вышитой крупными стежками белой луной на спине, в которую был заключён месяц. Мельком взглянув в зеркало, она небрежно завязала пучок на макушке и выбежала из комнаты, прихватив меч с подставки у выхода.

Во внутреннем дворе уже вовсю шли приготовления к празднеству: между домом и высокими каменными воротами были протянуты разноцветные ленты и развешаны бумажные фонарики, а в кухне хлопотали слуги, нося тарелки и блюда с закусками в главный зал.

Пользуясь вечерним сумраком, Мэйфэн бесшумно пробралась через длинную галерею к чёрному входу и выскользнула из дома, привычно переждав за разросшимися кустами азалий, пока мимо пройдут гости. Оказавшись за воротами, она побрела по узкой улочке, стараясь избегать встреч с людьми, ведь каждый в деревне знал, что названой дочери главы школы Юэин — Фэн Мэйфэн — сегодня исполняется семнадцать лет.

Прибавив шаг, она пробежала мимо нескольких небогатых домов, которые принадлежали заклинателям, уже отошедшим от дел, и покинула деревню, пройдя через главные ворота. Стражники, которые стояли в дозоре, лишь коротко ей поклонились и продолжили досматривать повозку торговца из соседней провинции.

Ветер шумел в кронах высоких деревьев, надёжно укрывающих поселение почитателей луны от посторонних глаз. Мэйфэн свернула на одну из многочисленных тропинок, уводящих в чащу, и скрылась среди чёрных стволов и высокого кустарника. Она направлялась к особому месту в лесной глуши, дорогу куда знали лишь члены семьи Ван.

Пробежав по выученному ещё в детстве пути, не оставляя за собой следов, Фэн Мэйфэн добралась до поляны, окружённой ровным строем вековых деревьев. Каждую безоблачную ночь, когда луна дарила земле свой серебряный свет, здесь распускались тысячи белых пионов, а в середине, на большой каменной плите, зажигались древние иероглифы, выбитые кем-то много сотен лет назад.

Мэйфэн остановилась на краю рощи и поклонилась духам предков и мастерам, которые тренировались в этом месте задолго до неё: в ответ на поклон звучала тишина, но этого было достаточно, чтобы сердце сразу освободилось от тревог.

Она прошла по незаметной тропинке к центру поляны и села на каменную плиту, скрестив ноги. Медитацией занимался каждый, кто шёл путём стихий, ведь такая духовная практика помогала привести в порядок мысли и наполнить энергией ци браслеты цзюань10 из гладко отполированных тёмных камней, которые носили на левом запястье заклинатели всех школ. Тело человека не выдерживало силу небожителей, поэтому монахи изготавливали из самой редкой породы камня бусины, способные собирать ци и отдавать её носителю в нужный момент.

Но Фэн Мэйфэн знала об этом только из рассказов дяди Вана: её цзюань к семнадцати годам так и не наполнился энергией даже наполовину, и никто не мог помочь ей преодолеть этот барьер. Она изо дня в день приходила в Лунную рощу и медитировала до тех пор, пока не начинали отниматься затёкшие ноги, но сила с трудом проходила по её телу, словно вода сквозь маленькую дырочку в бумажном зонтике, тогда как другие заклинатели погружались в энергию, как в полноводную реку.

Сделав несколько глубоких вдохов, помогающих отпустить посторонние мысли, Мэйфэн поднялась на ноги и достала меч из ножен, вставая в боевую стойку. Цзянь11 с высоким свистом разрезал воздух, и она, словно танцуя, зашагала вперёд: уверенные шаги то и дело сменялись разворотами и ударами. Пока луна поднималась над лесом, Мэйфэн бессчётное множество раз уворачивалась от нападений невидимого противника и вновь атаковала, в конце концов завершая серию движений низкой стойкой и держа меч параллельно земле. Серебряная кисточка на рукояти качнулась — это означало, что достичь совершенной концентрации снова не удалось.

Мэйфэн опустила цзянь, приложила руку к груди и закашлялась — внутри всё жгло огнём, и от этой мучительной боли, которая не давала вдохнуть и заставляла сердце заходиться неровными гулкими ударами, хотелось кричать.

— «Боль для меня ничто, её легко подавить и легко вытерпеть, она лишь укрепляет моё тело и душу», — Мэйфэн процитировала трактат одного из древних мастеров школы Юэин и выпрямилась, стирая с уголков рта кровь. — «Истина заключается в том, что путь Совершенства тернист и полон страданий, но страдания — ничто, если Луна дарует нам свой свет».

И она вновь приняла боевую стойку.

 

Когда Мэйфэн вышла из леса и побрела в сторону ворот деревни Юэ, сзади послышался перестук копыт. Бледная луна показалась из-за тёмных облаков и осветила песчаную дорогу: вдалеке ехал всадник, ведя лошадь шагом. Мэйфэн взялась за рукоять меча и остановилась, ожидая, когда путник приблизится: проезд для торговцев закрылся ещё на закате, а все гости, приглашённые на торжество, уже два дня как прибыли и со всеми удобствами расположились в доме семьи Ван.

Только когда всадник поравнялся с Мэйфэн, она разглядела чёрное одеяние школы Юэин с серебряными узорами, вышитыми на вороте и узких рукавах, прикрытых наручами, тёмные длинные волосы, убранные в высокий хвост, и смутно знакомое лицо с острыми скулами и родинкой под левым глазом. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но путник даже не посмотрел на неё и лишь ударил пятками лошадь по бокам, понукая.

— Ван-гэгэ, это же ты? — окликнула его Мэйфэн, так и не убрав ладонь с рукояти меча.

Мужчина в чёрном потянул поводья на себя, оружие с длинным древком и изогнутым железным наконечником — гуань дао12 за его спиной звякнуло.

— Ван-гэгэ, это точно ты! — Она подбежала к лошади и, взявшись за уздечку, приподнялась на носках, заглядывая в лицо всаднику.

На неё опустился тяжёлый тёмный взгляд, от которого колючий холод пробежал от затылка до поясницы. Взгляд точно такой же, как во сне.

— Фэн Мэйфэн, — сказал он и слегка наклонил голову, голос его прозвучал отстранённо. — Рад, что ты в добром здравии.

— Гэгэ, я тоже рада! Не могу поверить, что ты вернулся домой! — Она хотела взять названого брата за руку, но он тут же убрал ладонь и погладил лошадь по холке.

— Извини, молодая госпожа Фэн, я спешу встретиться с главой клана.

Ван Юн снова наклонил голову и ударил поводьями, направляя животное в сторону деревни.

Мэйфэн ещё долго смотрела ему вслед, пока тень всадника со сверкающей серебряной луной на спине не растворилась в вечернем тумане. Этот человек только внешне напоминал того девятнадцатилетнего юношу, которого забрали на обучение в императорский военный лагерь пять лет назад. Теперь он возмужал, но лицо его ожесточилось: черты стали резкими и грубыми, а в низком голосе слышался холод и скрытая за притворной вежливостью угроза. Похоже, сон всё-таки был вещим, а тётушка Ван оказалась права: Ван Юна, который жил в её воспоминаниях, на самом деле больше не существовало.

От неясного тревожного чувства заболело в груди, и перед глазами вновь возникли образы из кошмара — резкая боль на мгновение пронзила левый бок Мэйфэн.

— Надо же, он сделал вид, что я совершенно чужой ему человек, — заключила она и резко выдохнула, приложив ладонь ко лбу. — Может, он и правда торопился? Но всё же, разве так встречаются с близкими после долгой разлуки?! Ван-гэгэ, почему…

Она взглянула на небо — растущий месяц висел над верхушками деревьев, наступал час Свиньи. Мэйфэн обещала служанке вернуться домой, но теперь ей хотелось только одного — вновь отправиться в Лунную рощу и тренироваться до тех пор, пока ноги не перестанут держать. Только таким способом можно было усмирить роящиеся в голове мысли и не думать о том, что в доме семьи Ван теперь есть человек, который смотрит на неё с таким холодом.

Но Мэйфэн воспитывалась среди заклинателей и не могла просто исчезнуть, поэтому медленным шагом, шаркая подошвами сапог по мелкому песку, она направилась к воротам.

* * *

Ван Юн шёл по улицам деревни, ведя за собой лошадь, которая то прядала ушами, то утыкалась носом в плечо хозяина, а мимо проплывали красные фонари, развешанные над дорогой и по углам домов, и лавки со всевозможными товарами, украшенные кисточками и бумажными поделками в форме луны и звёзд. Вслед за ним тянулся громкий шёпот — некоторые старики даже склоняли головы перед прибывшим издалека заклинателем, а дети смотрели с благоговением на молодого мужчину с длинным оружием за спиной.

«Неужто молодой господин Ван вернулся домой после стольких лет?»

«Я помню его ещё совсем юнцом, а сейчас он вон как возмужал!»

«Слышала о его подвигах на поле боя, но никогда не думала, что удастся так близко увидеть самого Принца Ночи!»

Отдав поводья подбежавшему слуге, Ван Юн подошёл к воротам богатого дома с деревянной табличкой над входом, на которой было написано самое известное напутствие основателя школы Юэин: «Да озарит тебя свет луны», и остановился. Внутри все суетились, бегали и шумели, а возвышался над этим гамом строгий женский голос:

— Почему на столе ещё нет лапши долголетия?! Цинъай, где носит А-Фэн? Опять ушла? Эта девчонка!

— Матушка! — позвал Ван Юн, и слуги тут же замолчали, одновременно оборачиваясь на звук.

Госпожа Ван Хуалин, облачённая в чёрное одеяние с длинными рукавами, вышивка на которых напоминала россыпь звёзд, тоже развернулась и, найдя взглядом высокую фигуру, стоявшую у открытых ворот, приложила ладони к губам и ахнула.

— Мой сынок, мой А-Юн… — прошептала она и медленно подошла к сыну, оглядывая его с головы до ног, будто всё ещё не могла поверить, что он стоял перед ней.

— Да, теперь я дома, — улыбнулся Ван Юн и склонился перед матерью в глубоком поклоне, сложив ладони перед собой параллельно земле. — Прости, что заранее не прислал письмо: всё случилось очень неожиданно, и я решил удивить вас своим приездом.

Госпожа Ван дотронулась до его обветренной щеки, заглянула в глаза и, спустя мгновение, прижала его к себе:

— Как же ты изменился, сынок. Тебя и правда не узнать!

Ван Юн неуверенно положил огрубевшие ладони на спину матери и увидел, как из дверей главного дома вышел мужчина с седыми волосами, убранными в высокий пучок. Его глаза казались неестественно бледными и смотрели в одну точку, а в руках он держал раскрытый чёрный веер.

— Что случилось, моя госпожа? У нас ещё гости? — послышался твёрдый, но немного хриплый голос.

— Да, муж мой. — Ван Хуалин13 ещё раз провела рукой по щеке Юна и широко улыбнулась, больше не скрывая слёз радости. — Наш сын наконец вернулся домой!

Глава школы Юэин не ответил, медленно сложил веер, убирая его за пояс, и весь подтянулся, будто внезапно вспомнил военные годы. Ван Юн же отпустил плечи матери, достал из-за спины древко с острым изогнутым клинком на конце и вручил молодому ученику, который оказался здесь из любопытства, желая узнать, что за переполох в доме семьи Ван. Мальчик взял оружие с таким восхищением, словно ему давали на хранение самую ценную императорскую реликвию, ведь не каждый день удавалось подержать в руках гуань дао прославленного на всю империю Чжу генерала.

Ван Юн уверенным шагом подошёл к отцу и опустился на колени, касаясь лбом земли.

— Поднимись, я хочу посмотреть, каким ты стал, — сказал глава школы Юэин, чеканя каждое слово, и положил ладони на плечи сына, затем медленно дотронулся жёсткими пальцами до его шеи и лица. — Ты вырос крепким юношей, и о твоих военных успехах мы слышали не раз. Чего ещё может желать отец?

Глава Ван Шэнхао поднял руку Ван Юна и возгласил: 

— Мой сын, прозванный за боевые заслуги Принцем Ночи, вернулся домой!

Люди, собравшиеся сегодня в доме семьи Ван: родственники и ученики школы, гости и случайные прохожие, — радостно закричали и окружили вернувшегося наследника. Его имя знали все заклинатели империи Чжу, и каждый хотел лично посмотреть на знаменитого Принца Ночи, что представлял школу боевых искусств Юэин перед самим Великим и Благословенным Драконом Императором.

Когда всеобщее ликование поутихло, Ван Юн вернулся к матери, у которой с лица не сходила тёплая улыбка.

— Тут почти ничего не изменилось за столько лет, — проговорил он, оглядывая сад и родной дом. — Чего не скажешь о столице.

— В последние годы до нас доходили тревожные слухи, но давай поговорим об этом в более подходящее время. Сегодня у нас праздник — нашей А-Фэн исполняется семнадцать лет. Ты наверняка ещё с ней не виделся, эта несносная девчонка опять сбежала в Лунную рощу. 

Ван Юн слегка приподнял левую бровь.

— Я поздоровался с ней. Лучше скажи мне, матушка, Лэй ещё не объявлялся? Мы ехали из разных мест и условились встретиться в деревне.

Не успела госпожа Ван ответить, как сзади прозвучал мягкий мужской голос:

— Вижу, что за время пребывания в столице ты успел соскучиться по мне. Я уже здесь, Ван Юн.

В тёмных глазах Принца Ночи блеснул неподходящий его суровому образу озорной огонёк, и он повернулся к другу, который едва успел подъехать к воротам и спешиться со своего коня. Лэй выглядел уставшим: подол его нижней светлой юбки-чан был пыльным, а ткань золотистого одеяния, расходившаяся сзади «хвостом феникса»14, изрядно помялась. И всё же он едва заметно сиял, словно его кожу изнутри подсвечивало тусклое пламя свечи. Именно так выглядели представители клана Гэн, идущие путём Истинного света и основавшие школу боевых искусств Шэньгуан15.

— С возвращением домой, Лэй! — Ван Юн улыбнулся и отвязал от седла дорожную сумку друга. — Я провожу тебя до твоей комнаты.

ГЛАВА 2

ЛУНА ЗА ГРОЗОВЫМИ ОБЛАКАМИ

— Посмотрите на молодую госпожу Фэн Мэйфэн, она выросла такой красавицей! — воскликнул мужчина в бордовом платье чиновника и поднял над головой чашу с вином, отчего его шёлковая шапочка сползла назад, приоткрывая блестящую лысину. — Говорят, все женщины клана Фэн были прекрасны, и мы имеем честь лицезреть эту редкую красоту своими глазами! Как жаль, что с вашей семьёй случилось такое горе. — Он ткнул в плечо своего полусонного соседа.

— А? Что? — Второй мужчина в таком же одеянии очнулся от забытья и выкрикнул: — Давайте выпьем за молодую госпожу Фэн Мэйфэн и за то, чтобы она смогла отомстить убийцам, которые безжалостно вырезали всех жителей пика Юнфэй вместе с учениками школы Дафэн!16 Пусть справедливость восторжествует, а виновные будут наказаны!

Дальних родственников семьи Ван, состоящих на службе при императорском дворе, на семейные праздники либо не приглашали вовсе, либо всегда сажали у выхода, за самые неприметные столики. И причина была не только в непреодолимой пропасти и недоверии между кланом и императором, но и в неумении людей из столицы пить в меру.

Шум сразу же стих, и взгляды всех присутствующих на торжестве устремились туда, где сидели раскрасневшиеся от вина чиновники. Мэйфэн медленно выдохнула и прикрыла место ожога длинным чёрным рукавом своего платья: кожа на правой руке горела, хотя увечье она получила ещё десять лет назад и раны давно затянулись. Боль иногда возвращалась, истязая тело и разум наследницы павшей школы Дафэн, но воспоминания о тех страшных событиях были словно скрыты за бумажной ширмой — Мэйфэн видела очертания, тени, но не могла собрать их воедино.

— Господа, я бы не хотела пить за месть, хоть никогда и не прощу тех, кто пролил кровь на моей земле, — сказала она, и уголки её карминовых губ дрогнули в попытке изобразить улыбку. — Но давайте сегодня не будем вспоминать прошлое, а лучше выпьем за господина и госпожу Ван и за всю школу Юэин. Вы моя семья, без вас моя жизнь уже давно оборвалась бы!

Она подняла пиалу с вином и, прикрывшись широким рукавом, разом осушила её. Главный зал наполнился возгласами: «Воистину, молодая госпожа Фэн очень умна и благородна! С днём рождения, наша дева Фэн!» — и гости присоединились к тосту, опрокидывая свои чаши.

— Девочка моя, — сказала сидевшая во главе стола вместе с мужем тётушка Ван Хуалин и крепко обняла Мэйфэн за плечи. — И когда только ты успела так повзрослеть?

— За тебя, наша названая дочь! — произнёс тост глава школы Ван Шэнхао и тоже поднял чашу с вином, направляя белые зрачки в пустоту.

— Всё благодаря вам! — ответила Мэйфэн и уже хотела сесть обратно на мягкие подушки, как в дверях появился молодой мужчина в янтарном праздничном одеянии с бежевыми узорами в виде перьев феникса.

Над столами пронёсся шёпот восхищения: в освещённом свечами и бумажными фонарями зале кожа этого молодого господина сияла подобно белому нефриту, а лицо с утончёнными чертами излучало ускользающий от глаз мягкий свет. Длинные волосы цвета зрелой пшеницы, украшенные золотыми шпильками и подвесками, были аккуратно уложены в высокий пучок, а часть прямых прядей ниспадала на спину.

«Кто этот прекрасный молодой господин?»

«Кажется, он из школы Шэньгуан, юноша по фамилии Гэн. Поговаривают, что на войне он являлся правой рукой Принца Ночи».

— Гэн-гэгэ… — прошептала Мэйфэн и направилась к гостю, пройдя между рядами низких столов, за которыми пировали приглашённые родственники. — Гэн-гэгэ, я так рада тебя видеть! Ты только приехал?

Она поклонилась молодому мужчине, сложив руки перед собой: всё же мероприятие было торжественным, и гости внимательно следили за поведением Мэйфэн, оценивая ее как возможную жену для своих знатных сыновей.

— Мэймэй!17 Нет, я приехал ещё в час Крысы18 и всё это время провёл с Ван Юном. Извини, что не пришёл поздороваться раньше. — Он ответил на поклон, изящно скрыв руки в длинных рукавах, и достал оттуда небольшую чёрную коробочку, украшенную узорами из лунного камня. — С днём рождения, мэймэй!

Когда она услышала имя наследника школы Юэин, искренняя улыбка сменилась поджатыми губами, и Мэйфэн отвела взгляд в сторону.

— Не стоило, гэгэ. Ты приехал, и это уже радость.

— Надеюсь, ты примешь подарок, я лично выбирал его для тебя.

Мэйфэн не любила такие знаки внимания, но не хотела расстраивать Гэн Лэя, поэтому всё же улыбнулась и взяла протянутую коробочку: внутри лежала шпилька с полумесяцем из белого нефрита, который окружали распустившиеся пионы, вырезанные из благородного камня настолько искусно, что на листочках виднелись прожилки. Украшение утопало в чёрном шёлке, напоминая ночь в Лунной роще, когда поляна покрывалась белыми цветами, стоило только серебряному свету коснуться их лепестков.

— Она такая красивая, Гэн-гэгэ, я обязательно буду носить её и вспоминать об этом дне! — Мэйфэн взяла шпильку и немного подержала на ладони, наслаждаясь гладкостью нефрита, а после воткнула подарок в свою высокую причёску.

Кто-то из гостей, сидевших за самыми дальними столами, ахнул и выкрикнул:

— Дева Фэн прекраснее всех! — И другие пирующие с радостью поддержали этот возглас, снова наполняя чаши вином.

— Ты так выросла, мэймэй, — сказал Гэн Лэй и окинул Мэйфэн оценивающим взглядом. — С нашей последней встречи ты и правда стала прекраснее цветов и красивее луны. Белая кожа, прямо как у придворной красавицы, да и лицо уже не такое пухленькое, как раньше. — Он легонько ущипнул названую сестру за щёку, давая ей понять, что между ними ничего не изменилось.

— Говори потише, стыдно же перед людьми, — проворчала Мэйфэн, перейдя на дружеский тон.

— Прогуляемся по саду? Я так давно не был в доме семьи Ван… Здесь каждая дорожка навевает воспоминания о прошлом.

— Приятные ли воспоминания? Я вот помню, как вы с Ван Юном только и делали, что грызлись и без разрешения устраивали поединки у каждого камня, а теперь вдруг слились, будто вода и молоко19. Что между вами произошло? 

Гэн Лэй лишь пожал плечами и сдержанно улыбнулся, отчего любопытство Мэйфэн разыгралось ещё больше, но она не стала расспрашивать: долгая разлука всё же не прошла бесследно, и былые тёплые отношения между ними невозможно было восстановить за одну встречу.

Она оглядела гостей — здесь о ней уж точно не вспомнят до самого утра: все веселились, увлёкшись разговорами и вином, и дошли до того состояния, когда трудно вспомнить повод торжества, а значит, можно было уйти незамеченной. Кивнув госпоже Ван Хуалин, Мэйфэн взяла старого друга за край длинного рукава и повела к выходу из зала.

— Какой прохладный ветерок! — протянула она и с шумом вдохнула. — Эти тяжёлые праздничные одежды невыносимы, а пояс просто не даёт дышать! — Мэйфэн попыталась ослабить плотно завязанную под грудью юбку, но та не поддалась.

Гэн Лэй улыбнулся, прикрыв нижнюю часть лица длинным рукавом.

— Ты не меняешься, мэймэй, до сих пор предпочитаешь свободную форму учеников школы Юэин красивым платьям?

— Конечно. Чем неприметнее цветок, тем приятнее его аромат, ты разве не слышал? — Мэйфэн перестала держать спину и руки, как того требовал этикет, и потянулась, задевая пальцами ветку сливы, с которой посыпались высохшие от долгой засухи листья.

— Но и прекрасные цветы порой источают тонкий аромат, как мэйхуа20 весной, — ответил Лэй, вынимая листочек из причёски Мэйфэн. — Ты скорее похожа на сливу, чем на неприметный цветок.

— Твои бы слова да какой-нибудь богатой наследнице, а не девушке из угасшего рода, у которой на уме только путь Лунной тени.

— Не будь так строга к себе. — Он убрал руки в широкие рукава перед собой и взглянул на небо — над изогнутым краем крыши висел жёлтый растущий месяц. — Ты уже несколько лет обучаешься в школе Юэин. Как твои успехи?

Мэйфэн взглянула на друга так, словно умоляла его придумать какой угодно вопрос вместо того, который прозвучал и разрушил непринуждённую беседу. Но Гэн Лэй ждал ответа.

— Не хотелось бы навлекать позор на школу своими скудными достижениями, но раз ты хочешь об этом поговорить… После того как дядя Ван потерял зрение и перестал меня обучать, я начала заниматься с остальными учениками в храме Юншэн, но так и не смогла догнать их: первая ступень21 совершенствования тела даётся мне нелегко, но я не так плоха, как ты можешь подумать. А о второй ступени даже упоминать не хочется. — Она посмотрела на своё левое запястье, украшенное браслетом с отражающими свет фонариков чёрными камнями, и продолжила: — Мне не подчиняется лунная ци, мой цзюань до сих пор не наполнен и наполовину.

Гэн Лэй еле слышно вздохнул и медленно пошёл вдоль сливовых деревьев, растущих во дворе семьи Ван.

— А что же Ветер, ты так и не смогла им овладеть? Всё же это твоя стихия по праву рождения.

Мэйфэн направилась следом за ним, приподнимая цепляющиеся за кустарник чёрные и серебряные юбки, и, когда поравнялась с мужчиной, тихо ответила:

— Ты же знаешь, что это бессмысленно. Я бесчисленное множество раз медитировала на вершинах всех холмов в округе, но Ветер не откликнулся на мой зов. Хоть я и родилась на пике Юнфэй и по происхождению должна принадлежать школе Дафэн, это уже в прошлом. Кажется, наш небесный покровитель, Приручивший ветер, больше не обращает свой взор на землю.

— Мэймэй, я слышал, что такое случается, когда заклинатель не может достичь гармонии в своей душе. — Он посмотрел на неё с беспокойством. — Думаю, всё дело в том дне, когда на пике Юнфэй случилась трагедия. С тобой тогда произошло нечто ужасное, и наверняка тёмная ци до сих пор препятствует твоему совершенствованию.

— Не знаю, так ли это… — протянула Мэйфэн, перебирая пальцами шёлковый подол платья. — В конце концов я отчаялась и решила получить благословение Последней небожительницы Юэлянь, но сделала это слишком поздно. Теперь мне уже семнадцать, цзюань наполнен лишь на треть, и я даже не могу назвать себя заклинателем из школы Юэин, ведь моё ничтожное развитие не сравнится с успехами сверстников.

— Не говори так. Я уверен, ещё можно что-то сделать! Мы обязательно подумаем об этом после торжества. Теперь я здесь, и ты больше не будешь одна…

Ночь стояла тёплая, и в воздухе разливались сладкие ароматы цветов. Рядом с небольшим прудом в траве щебетали зимородки, а из главного зала доносились крики и звонкий смех. Слова Гэн Лэя ещё звучали в ушах, и Мэйфэн показалось, что теперь, с возвращением двоих её друзей детства, всё и правда изменится.

По одной из дорожек прогуливались приглашённые на праздник девушки-ученицы, они размахивали веерами, пытаясь спастись от духоты, и прикрывали ими лица, когда смеялись. Увидев издалека заклинателя в дорогих одеждах цвета янтаря, они громко ахнули и поклонились, позволяя Мэйфэн и Гэн Лэю пройти мимо первыми.

— Гэгэ, ты, наверное, помнишь их ещё совсем девочками, позволь представить моих близких подруг: дочь нашего второго шифу22 — Хэ Сюли и Ань Иин из семьи целителей Ань, — сказала она, остановившись напротив учениц.

Девушки ещё раз поклонились и пролепетали:

— Нам очень приятно встретиться со знаменитым заклинателем школы Шэньгуан!

— Надо же, вы и правда очень выросли за эти годы, а ведь были такими малютками, когда я уезжал! Время летит слишком быстро.

— Говоришь прямо как старый лаоши!23 — хмыкнула Мэйфэн и поймала на себе любопытные взгляды подруг. — Хотите прогуляться с нами?

— Нет, нет! Мы не смеем отвлекать вас от беседы, всё же вы с гэгэ так долго не виделись. Пожалуй, мы лучше вернёмся в зал!

Они настолько быстро засеменили по садовой дорожке, что Мэйфэн успела только вздохнуть и посмотреть на Гэн Лэя, которого, кажется, позабавил этот неловкий разговор.

— Что с ними опять? Я же столько раз им говорила, что ты мой самый близкий друг, а не возможный жених! Гэн-гэгэ, может, уже хватит ухмыляться?

На лице мужчины появилась такая улыбка, будто он задумывал какую-то шалость. Придержав широкий рукав, Лэй протянул длинные изящные пальцы к нежно-розовым пионам, растущим у самой дорожки, и сорвал один из них.

— Смотри, что будет, если я подарю тебе цветок, — сказал он и отдал пион Мэйфэн.

Из-за небольшой беседки, стоящей неподалёку, сразу раздались тихие женские возгласы.

— Гэгэ! И где ты только научился так играть девичьими сердцами? Насколько я помню, раньше ты подобным не занимался. — Мэйфэн подавила смешок и взяла подарок, вдыхая его приятный аромат. — Правду говорят о пионе, сто роз в одном цветке.

Она украдкой бросила взгляд на своего спутника и впервые заметила, насколько же он был красив. За годы службы Гэн Лэй заметно повзрослел, и это придавало его образу некую строгость, но ничуть не портило возвышенную красоту: в лунном свете волосы чуть отливали серебром, а лицо выглядело по-настоящему утончённым, словно принадлежало небожителю. Неудивительно, что молодого господина Гэн считали завидным женихом империи Чжу, а девушки из благородных семей тайно вздыхали по нему.

И всё же мыслями Мэйфэн была совсем не здесь, а потому нарушила тишину и спросила сбивчиво:

— Честно говоря, я хотела узнать у тебя, где сейчас Ван-гэгэ? Почему он вернулся домой, но даже не посетил мой праздник? С ним что-то случилось… там?

— Он… он просто устал с дороги, да и отвык за пять лет от ночной жизни, поэтому ушёл в свои покои. — Гэн Лэй посмотрел на названую младшую сестру, и в его глазах цвета тёмного мёда отразился свет алых бумажных фонарей. Лёгкая рука легла Мэйфэн на макушку и несильно потрепала волосы. — Ван Юн и правда изменился, но не будь к нему так строга, дай ему время. Он многое пережил.

В воздухе повисла неудобная тишина. Мэйфэн вздрогнула и коснулась ладонью своего правого запястья, перевязанного сегодня белой шёлковой лентой, которая скрывала шрамы от ожогов. Она хотела расспросить обо всём, что произошло за эти пять лет, но не смогла подобрать нужные слова и лишь опустила голову, продолжая идти вслед за Гэн Лэем.

* * *

Тень горного храма Юншэн виднелась на фоне безоблачного ночного неба. Величественная постройка возвышалась над обрывом, а её двухъярусная крыша со смотрящими вверх краями притягивала лунный свет, образуя серебристое мерцание вокруг здания. В деревне Юэ, что расположилась у подножия горы, бытовала легенда: покуда виден тёмными ночами светящийся ореол храма, будет живо и учение школы Юэин.

Фэн Мэйфэн опаздывала и теперь, словно десять тысяч коней24, пронеслась через красные ворота, которые находились с северной стороны деревни и знаменовали начало пути к Юншэн. На них висела деревянная табличка с надписью: «Луна дарует нам свой свет», а с обеих сторон дороги стояли караульные, охранявшие проход день и ночь. Дальше предстояло преодолеть узкую каменную тропу, ведущую на самую вершину.

Мэйфэн взглянула на желтоватый месяц, рядом с которым кружила стая чёрных птиц, и ещё прибавила шаг. Острые камни впивались в пятки даже через войлочные сапоги и отскакивали в разные стороны, замедляя движение, — это называлось Путём Очищения. Каждый ученик был обязан отбросить всё телесное и мирское, поднимаясь к главному храму богини Юэлянь, ведь ничто не очищало лучше, чем боль.

В конце тропы, огибающей гору, показались ещё одни красные ворота с черепичной крышей, с краёв которой свисали мерцающие камни в виде лунного серпа. Мэйфэн добежала до округлого входа и в спешке поклонилась — дальше суетиться не разрешалось, и она медленно прошла вперёд, ступая на арочный мост, который вёл к храму.

Свежий ночной воздух наполнял грудь — здесь всегда дышалось свободно и тело напитывалось благодатной лунной ци. Землю на вершине горы покрывали лепестки вечноцветущих вишен, и при каждом дуновении ветра к небу поднимались нежно-розовые облака, создавая фигуры, напоминающие плавные изгибы туши, что оставляет на бумаге кисть мастера каллиграфии.

Мэйфэн бесшумно вошла в храм. Во внутреннем дворе уже построились в четыре ряда старшие ученики школы, а перед ними стоял, прислонившись к каменному постаменту, над которым возвышалась статуя богини Юэлянь, мужчина, одетый в чёрный чаошен25 с узкими рукавами и широким серебряным поясом, с которого свисала длинная подвеска из нефритовых колец. Из-под плотной накидки выглядывал внутренний слой одежды с перекрёстным воротом, украшенным узорами в форме белых облаков, и столь тёмный образ казался настолько подходящим для этого сурового молодого мужчины, что от него было трудно оторвать взгляд.

— С каких пор в школу Юэин набирают всякий сброд? Посмотрите на себя, вам всем по сколько? По семнадцать лет? Кто-нибудь из вас уже назвал своё оружие именем, рождённым в бою? Ну конечно же нет… — он оборвал фразу и повернулся к Мэйфэн, которая встала на краю внутреннего двора, вложив левый кулак в правую ладонь26.

— Эта ученица опоздала, разрешите присоединиться к уроку!

— Фэн Мэйфэн.

Она вздрогнула и посмотрела на того, кто назвал её имя таким ледяным голосом.

— Ван-гэгэ… — вырвалось у неё, и в рядах учеников послышались смешки.

— Для каждого адепта в этом храме я шисюн27, ваш старший брат, а теперь и наставник, — сказал он и сложил руки на груди, всё ещё пронзая взглядом опоздавшую.

— П-простите, шисюн? — Извинение прозвучало как вопрос, и остальные ученики сразу зашептались. — Простите за опоздание, этого больше не повторится.

Она склонилась в поклоне, пытаясь понять, почему вместо прежнего шифу Хэ перед статуей богини Юэлянь теперь стоял Ван Юн, недавно вернувшийся с войны наследник клана Ван и школы Юэин.

Мэйфэн опустила голову ещё ниже и сказала сквозь зубы:

— Шисюн, можно ли мне пройти на своё место?

— Нет. — Губы Ван Юна расплылись в неприятной ухмылке, которая придавала его лицу демонический вид, а тёмные глаза заблестели, словно он увидел долгожданную добычу. — Перед тем как приступить к тренировке, ты сделаешь сто прыжков через шест. Хэ Сюли, поможешь своей соученице с этим заданием?

Из первого ряда вышла высокая девушка с миловидным светлым лицом и косами, закрученными в высокие пучки на макушке. Она поклонилась и произнесла:

— Да, шисюн.

Ван Юн кивнул в сторону места для наказаний, очерченного на песке, и дождался, когда ученицы приступят к выполнению.

— Палку выше, какая же это тренировка? Прыжок не засчитан! — крикнул он и тоже взял со стойки бамбуковый шест, положив его на плечо. — Повторю ещё раз для тех, кто не чтит один из главных постулатов школы Юэин: опоздание — это неуважение к храму, учителю и всем соученикам.

Он краем глаза взглянул на Мэйфэн: она молча прыгала через препятствие, с напряжённым лицом принимая позорное наказание, которое обычно применяли только к младшим адептам, и продолжил:

— Глава Ван попросил меня некоторое время побыть вашим наставником и подготовить вас к становлению полноправными заклинателями, которые с гордостью смогут носить знак Луны. Ваш прежний шифу господин Хэ ещё утром отбыл вместе со своим отрядом в столицу по поручению Великого и Благословенного Драконом Императора. Теперь за ваше обучение отвечаем я и монах Чан, а это значит, что заниматься вы будете дважды за ночь. Если вы не готовы отдавать себя полностью пути Лунной тени, то можете убираться из храма Юншэн прямо сейчас!

— Где тебя опять носило? — шёпотом спросила Хэ Сюли, поддерживая шест на той высоте, которую указал Ван Юн. — У нас здесь, как видишь, резкий ветер, сильный дождь28.

— Может, обсудим это позже? У меня дыхание собьётся! — Мэйфэн не хотела рассказывать, что она снова тренировалась до изнеможения в Лунной роще, а потом бежала в гору, чтобы не опоздать, и сейчас с трудом справлялась даже с обычным заданием.

Ноги уже ослабли, но она, стиснув зубы, прыгнула ещё раз и задела носком сапога бамбуковый шест.

Послышался удар о землю и короткий стон. Хэ Сюли кинулась к подруге, но Мэйфэн оттолкнула её и поднялась без помощи, прикрывая лицо рукой. Она проехала подбородком по песку, и теперь сквозь пальцы текли струйки крови.

Ван Юн взглянул на эту картину, приподняв левую бровь, и качнул головой:

— Как видно, Фэн Мэйфэн — самая способная ученица среди всех. — Кто-то из адептов прыснул со смеху, но тут же замолчал, стоило шисюну продолжить: — Сюли, отведи молодую госпожу к монахам, остановите кровь и вместе возвращайтесь.

— Хорошо!

Она вложила левый кулак в правую ладонь в знак уважения, после чего взяла Фэн Мэйфэн за руку и под насмешливыми взглядами повела её к круглой зелёной двери в глубине храма.

— Ты ведь опять тренировалась одна? — шепнула Хэ Сюли и сильнее сжала запястье подруги. — Как будто прошлого раза было мало, когда ты свалилась без сознания прямо перед статуей богини! Тебя когда-нибудь точно отстранят, запомни мои слова!

Мэйфэн лишь отмахнулась от слов соученицы и пробормотала:

— Давай сегодня обойдёмся без твоих нравоучений.

* * *

Наследница клана Фэн вернулась во внутренний двор храма с большой ссадиной на подбородке, с содранными ладонями и с уязвлённой гордостью. Меньше всего ей сейчас хотелось появляться перед Ван Юном в таком виде, тем более казалось, что сегодня он всеми силами пытался заставить её чувствовать себя ничтожной. Да, определённо, так и было, и она никак не могла понять причину этой неприкрытой ненависти.

Заняв место в последнем ряду, где обычно стояли отстающие ученики, Мэйфэн наклонила голову как можно ниже, чтобы скрыть от нового наставника ссадины на лице, и принялась рассматривать завязки на своих сапогах. Почувствовав чьё-то пристальное внимание, она подняла глаза и тут же встретилась с колким взглядом Ван Юна. Сейчас он держался так, словно загнал в угол своего давнего противника, и явно был безмерно доволен этой победой, но вслух ничего не сказал и просто продолжил тренировку.

— Многие из вас совершенствуют путь Лунной тени уже несколько лет, а через год вам предстоит стать полноправными заклинателями, оставив позади звание учеников. Я хочу знать, каких успехов в обучении достигли подопечные шифу Хэ. — Он направил полую бамбуковую палку в сторону адептов. — Возьмите свои тренировочные шесты, и мы начнём с восьмого таолу29 — Луна за грозовыми облаками.

— Есть, шисюн.

— Сейчас старайтесь показать мне всё, на что способны. Помните, каждое движение — это не просто сотрясание воздуха, это залог того, что вы останетесь живы на поле боя! — продолжил Ван Юн и протянул левую руку вперёд — на его ладони зажёгся серебристый огонёк, сотканный из лунного света. — Используйте всю свою духовную энергию, вкладывайтесь в каждый удар и отработайте на пределе возможностей. Докажите мне, что вы не деревенский сброд, а адепты великой школы!

— Есть!

Ученики поклонились и одновременно начали выполнять таолу, садясь в первую глубокую стойку, которая плавно перетекла в движения с шестом, напоминающие росчерки облаков на небе: адепты школы Юэин то заводили бамбуковые палки за спину, то прокручивали их над головами и резко ударяли дальним краем о землю, поднимая пыль. Каждый удар нёс в себе сокрушительную мощь, ведь в него вкладывалась не только простая сила, но и ци, способная сбить обычного человека с ног.

В конце Луны за грозовыми облаками ученики громко крикнули «Ха!» и одновременно рассекли воздух левой ладонью, сложив два пальца, указательный и средний, вместе. В сторону Ван Юна устремилась полупрозрачная магическая волна. Он направил руку вперёд, мгновенно возводя невидимый барьер, и колебания ци, созданные учениками, рассеялись быстрее, чем пар над тарелкой с лапшой.

Тёмные брови Принца Ночи сошлись к переносице, а бамбуковый шест с плеча опустился одним концом на землю, издав глухой стук.

— Очень сла́бо, но не так плохо, как я думал, — сказал он и медленно прошёл вдоль ряда тяжело дышавших адептов, словно кого-то искал. — А сейчас выйдите вперёд те, кто не применял во время выполнения таолу свою духовную энергию.

Ван Юн остановился напротив двух юношей, стоявших в четвёртом ряду, и указал шестом на Фэн Мэйфэн. Когда не выполнившие задание ученики оказались перед ним, наследник школы Юэин заговорил обыденным тоном:

— Что вы здесь забыли?

— Простите? — подал голос юноша с короткими волосами и безразличным взглядом, которого звали У Минли.

— Я спросил, — отчеканил Ван Юн, — что вы трое забыли в храме Юншэн? Вы не использовали лунную ци, хотя я сказал сделать это.

Мэйфэн стояла перед ним в компании учеников самого низкого ранга и смотрела на серый песок. Все знали, что эти юноши были не в состоянии использовать энергию Луны из-за слабых способностей, но глава школы до сих пор позволял им приходить в храм и тренироваться с остальными.

— А может, у вас и вовсе нет сил?! — Ван Юн схватил Мэйфэн за левое запястье и взглянул на её черный цзюань. — Так я и думал, к семнадцати годам заполнен еле-еле на треть. Убирайся отсюда, Фэн Мэйфэн, твоё место, как видно, на шёлковых подушках в доме богатого мужа, а не в храме, где совершенствуют путь Лунной тени! — Он грубо отпустил её руку и подошёл к двум оставшимся ученикам.

У Минли своё запястье тронуть не дал и, отступив на шаг назад, сказал:

— Шисюн! Мы с братом Каном и правда неспособны использовать духовную энергию, но зачем вы так с Мэйфэн? Да вы хоть знаете, кто она? — Он повернулся в сторону соученицы, которая теперь смотрела на Ван Юна каким-то стеклянным взглядом и сжимала кулаки. — Последняя из клана Фэн, наследница школы Дафэн!

— Хватит, У Минли! — прервала она его и прошла вперёд, поравнявшись с новым наставником. — Я не просила за меня вступаться или оправдывать моё положение. Шисюн, я не могу оставить обучение, и вы знаете почему!

— Если ты хочешь снова рассказать мне о своей печальной судьбе, как тогда, пять лет назад, то я не намерен это слушать, — с усмешкой произнёс Ван Юн и прокрутил шест в руке, снова ударив одним концом по земле. — Ты уже всё доказала, Фэн Мэйфэн! Ты доказала, что неспособна собрать достаточно ци, чтобы следовать путём Лунной тени. Ничтожество навсегда останется ничтожеством.

Грубый голос эхом раздавался в стенах храма Юншэн, и даже монахи в серебристых одеждах вышли из своих келий, чтобы понаблюдать за сценой со второго этажа здания.

Мэйфэн схватилась за правую руку, кожа на которой была закрыта белыми бинтами от пальцев до самого плеча, и хрипло задышала.

— Если вы отразили все духовные удары, это ещё не значит, что вы можете быть нашим наставником! — выкрикнул второй юноша, У Кан, пытаясь придать своему от природы доброму лицу более серьёзное выражение, и с уверенностью положил ладонь на плечо Мэйфэн. — Мы не видели, как вы сражаетесь, а потому не признаём вас старшим братом и наставником!

Похоже, У Кан осознал всю серьёзность сказанного только после того, как слова прозвучали. Он побледнел и тут же втянул голову в широкие плечи, после чего, повинуясь внезапному приступу страха, шагнул назад, скрываясь за спиной Мэйфэн.

Ван Юн продолжал ухмыляться и вдруг щёлкнул пальцами.

— Справедливо, вы и правда никогда не видели меня в бою! — Он поставил деревянный шест к стене, украшенной узорами из белого нефрита, и поправил кожаные ремни на рукавах. — Я дам вам троим половину чашки чая30, чтобы нанести по мне удары оружием или заклинаниями. Вы обучаетесь несколько лет, и ваши навыки уже должны быть на высоком уровне. — Ван Юн с издёвкой подмигнул Мэйфэн. — Если же вам не удастся пробить мою защиту, то по истечении этого времени я покажу вам, что бывает с теми, кто попадает в серьёзное сражение, но оказывается не готов к нему.

Его лицо вновь исказила неприятная демоническая улыбка: бровь и левый уголок губ поползли вверх, выдавая высокомерие Принца Ночи.

— Согласны! — выкрикнул У Кан и снова попятился.

— Это глупо, но если есть хоть одна возможность доказать вам, что мы тоже чего-то стоим, шисюн, то я буду биться до конца, — прошипел У Минли и поднял с песка свой бамбуковый шест.

Мэйфэн взглянула исподлобья на Ван Юна и без лишних слов взяла со стойки для оружия тренировочную палку. Её лихорадило: уши пылали, а в груди будто образовался тугой колючий комок, впивающийся в плоть при каждом вдохе, но она закрыла эту боль глубоко внутри себя и крепче сжала ладонями гладкий бамбук. Сейчас она не могла отступить.

Остальные не смели и слова сказать, ведь такой неслыханной дерзости в рядах учеников школы Юэин ещё никогда не видели: основой учения пути Лунной тени было послушание, уважение и почтение к старшим, а потому редкий адепт позволял себе подобные выходки. Теперь всем стало очень любопытно, чем же закончится это противостояние, а потому они бесшумно разошлись по краям внутреннего двора храма и сели в позу для медитации.

— Монах Чан! — крикнул Ван Юн мужчине, который всё это время стоял на балконе второго яруса. — Сможете отмерить нам половину чашки чая?

Монах кивнул и ударил в маленький звонкий гонг, который уже держал в руках. Мэйфэн ринулась вперёд, и в то мгновение, когда ей показалось, что шест вот-вот достигнет головы Ван Юна, она заметила краем глаза Гэн Лэя, стоявшего у серебристой колонны в тени храма. Он прятал ладони в широких рукавах и недовольно хмурил светлые брови.

ГЛАВА 3

ЛУННОЕ ЗАТМЕНИЕ

Одной посторонней мысли о Гэн Лэе, который наблюдал за поединком, хватило, чтобы потерять контроль над ударом — шест пролетел мимо щеки Ван Юна, не встретив сопротивления. Конечно, не стоило и надеяться задеть таким простым выпадом знаменитого Принца Ночи, поэтому Мэйфэн отскочила назад, освобождая место двум юношам, уже готовым броситься в бой.

У Кан, будучи низким, но шустрым от природы, кинулся к шисюну, присел до самой земли и прокрутился вокруг себя: шест последовал за ним, очерчивая дугу в воздухе параллельно земле. Удар предназначался для ног Ван Юна, чтобы лишить его равновесия, а затем неожиданно атаковать оружием сверху. Но Принц Ночи словно играл со своим противником и в последнее мгновение подпрыгнул — шест просвистел под его пятками, поднимая пыль.

Как только стопы Ван Юна коснулись песка, он тут же уклонился от размашистого удара У Минли, чьё оружие с глухим стуком опустилось на землю и без промедления снова взмыло в воздух. Но наследник школы Юэин двигался так быстро, что даже самые стремительные атаки учеников не поспевали за ним, лишь попусту растрачивая силы.

— Мэйфэн! — крикнул У Минли, в очередной раз не задев шестом даже края одежды Ван Юна.

Она неожиданно появилась из-за спины высокого юноши с короткими волосами и направила колющий удар прямо в голову своего названого брата, но тот успел уклониться всего на цунь31 влево, и оружие остановилось в воздухе. В тёмных глазах Принца Ночи, в которых завораживающе отражались блики лунного серпа, читалась насмешка.

Ярость подобно подтачивающим внутренности насекомым зашевелилась в груди Мэйфэн, она сильнее сжала шест и обрушила на Ван Юна технику Ста исчезающих ударов, которую часто отрабатывала в Лунной роще. Полое бамбуковое оружие запело на ветру, и над храмом Юншэн разнёсся высокий свист, но ни один из отточенных ударов не задел наследника школы Юэин: он без труда уклонялся от грубых атак, словно знал наперёд, куда дальше полетит шест.

К горлу Мэйфэн подступило что-то солёное, с привкусом железа. В её голове пронеслась единственная мысль, от которой по затылку прошла волна жара: «Только не это, только не сейчас!» — и она, зажав рот рукой, отскочила в сторону. В воздухе всё ещё безостановочно звучали удары Минли и Кана.

Сдерживать хрипы и кашель уже не хватало сил, а до конца боя оставались какие-то жалкие мгновения. Мэйфэн снова посмотрела в сторону Гэн Лэя, который всё так же неподвижно стоял, прислонившись к колонне, и его присутствие сразу придало ей уверенности. Мысленно закрывая терзающую её боль в самой дальней комнате сознания, она приложила к губам левую руку, соединив два пальца вместе, ударила шестом по воздуху и прошептала:

— Техника Призыва заката…

Юноши, услышав голос соученицы, кинулись в разные стороны, освобождая место для заклинания. Тусклый серебряный свет пробудился в браслете цзюань, и последняя из клана Фэн закричала, заставляя свою слабую лунную ци быстрее течь по меридианам32 в теле. Энергия сплелась в мерцающий шар, который должен был сорваться с конца шеста и направиться в сторону Ван Юна, но… В один миг весь свет потух. Мэйфэн перевела безумный взгляд со своего запястья на Принца Ночи и обратно, а потом упала на колени.

Над храмом раздался дребезжащий звон гонга.

Ван Юн больше не ухмылялся. Он слегка приподнял подбородок и сложенными вместе пальцами нарисовал перед собой небольшой круг. В это мгновение даже воздух вокруг него замер, словно вся энергия, существующая в храме, приготовилась подчиниться зову наследника школы Юэин. Ученики не успели сделать даже один вдох, как над внутренним двором поднялся вихрь, сорвавший с головы Ван Юна чёрную ленту, и его длинные волосы зашевелились в потоках магического ветра, словно змеи. Глаза заполнила тьма, а бледные губы приоткрылись.

Цзюань на его запястье замерцал, и из ладони Принца Ночи вырвалась чёрная вспышка, едва заметная для человеческого глаза. Всем показалось, что над храмом Юншэн прогремел раскат грома, но по небу проплывали лишь редкие облака, совсем не похожие на грозовые. Лунные лучи затрепетали, падая на площадку рядом со статуей богини Юэлянь, и это было последним, что увидела Мэйфэн. Перед её глазами растеклась непроглядная темнота.

* * *

Первым закричал У Кан, беспомощно выставляя руки перед собой:

— Я ничего не вижу! Я не вижу… — Он попытался подняться и тут же споткнулся.

— Что вы с нами сделали?! — взревел его брат У Минли, ощупывая холодный песок вокруг себя. — Я ослеп!

Адепты, наблюдавшие за боем, в страхе попятились, и кто-то негромко сказал:

— Это заклинание точно выше третьей ступени совершенствования! Поразительная мощь!

И правда, каждый в храме почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом от могущественной и подавляющей ауры Ван Юна, заполнившей внутренний двор.

— Не бойтесь, ваши соученики лишь на время перестали видеть, — сказал он и прошёл к центру тренировочного поля. — С помощью техники Лунное затмение можно заставить любого человека или демона ослепнуть и даже впасть в безумие. Теперь представьте, что вы успеете сделать, пока враг будет беспомощно копошиться на земле? И это лишь малая часть духовной силы, доступной последователям Девы Юэлянь.

Ученики закивали, и в их глазах вместо недоверия появились восторг и восхищение. Они окружили Ван Юна и заговорили, перебивая друг друга:

— Впервые видим вживую такую технику! Лунным затмением владеет только глава школы, но шисюн, оказывается, также силён!

— Не зря вас прозвали Принцем Ночи!

— Значит, ваши заслуги на поле боя не выдумка, а ваша лунная ци по-настоящему огромна!

Заглушая восторженные речи учеников, над храмом разнёсся надрывный женский крик. Мэйфэн, которая только поднялась на ноги, проводя ладонями по воздуху, словно слепая, повторно упала на песок и схватилась за голову.

— Нет, не надо, прошу! Только не снова! — Она закричала ещё громче, путаясь пальцами в волосах и перекатываясь на бок. После приступа надрывного булькающего кашля изо рта у неё пошла кровь.

Ван Юн повернулся в сторону последней из клана Фэн, и его озадаченный взгляд проследил за извивающимися движениями молодой заклинательницы.

— Ван Юн, хватит! — Из тени крытой галереи храма вышел Лэй. — Что ты делаешь?

— Я ничего не…

Принц Ночи не договорил, но и сам уже понял — что-то явно было не так. Он прикрыл глаза, сложив два пальца левой руки вместе, и завершил технику Лунного затмения. Как только это произошло, Фэн Мэйфэн с хрипом выплюнула сгусток крови и без сил упала головой на песок, а братья У Кан и У Минли, снова обретя способность видеть, теперь беспомощно оглядывались, потирая кулаками веки.

Гэн Лэй подбежал к названой сестре и с лёгкостью поднял её с земли — голова с растрёпанными волосами и правая рука Мэйфэн безвольно повисли в воздухе, а бинт развязался и упал на тренировочную площадку, открывая взглядам соучеников изуродованную ожогами кожу.

Кто-то ахнул, и снова над храмом Юншэн разнёсся тревожный шёпот.

— Что с ней такое?! — с беспокойством в голосе спросила Хэ Сюли, подойдя ближе и осторожно касаясь покачивающейся руки подруги.

За ней следовала ещё одна девушка, гораздо ниже ростом, с тёмными волосами, убранными в аккуратный пучок без украшений, и бледной кожей, которую покрывали серебристые иероглифы, проявляющиеся только при лунном свете. Такой особенностью обладали целители клана Ань, а потому сразу стало понятно, что эта юная заклинательница — Ань Иин. Она всё время отводила взгляд, словно боролась с собой и не хотела смотреть на Мэйфэн, но, набравшись смелости, дрожащим голосом сказала:

— Я обучаюсь искусству исцеления. Может быть, я смогу чем-то помочь?

— Не волнуйтесь, — улыбнулся Гэн Лэй и крепче обхватил плечо сестры. — Я отнесу Фэн Мэйфэн в деревню. Скорее всего, она просто плохо переносит сильное воздействие чужеродной ци. Более точно скажет целитель Ань после осмотра.

Он обозначил поклон, прощаясь с заклинательницами, и направил долгий нечитаемый взгляд на Ван Юна. Принц Ночи тут же кивнул, словно действительно что-то понял, и начал раздавать указания:

— Тренировку продолжит монах Чан. А вы, — он обратился к Кану и Минли, которые уже крепко стояли на ногах, но до сих пор казались потерянными после действия техники, — вы не обладаете достаточным потенциалом и не можете следовать путём Лунной тени, поэтому для вас отныне Юншэн закрыт. Можете возвращаться домой к семье.

— Но… но, шисюн… — неуверенно заговорил У Кан.

Ван Юн просто отвернулся от них и направился за своим гуань дао. Взяв оружие с деревянной стойки у стены храма, он прошёл мимо учеников, не удостоив их даже взглядом, и прибавил шаг, чтобы догнать мужчину в ярких одеждах школы Шэньгуан, который нёс на руках Фэн Мэйфэн.

Между бровями Ван Юна залегла морщинка, а отстранённый взгляд был направлен в сторону спины Лэя, на которой сияло вышитое золотыми нитями солнце.

* * *

На столе беспокойно танцевал огонёк свечи, наполняя комнату желтоватым светом. Пожилой мужчина с длинной седой бородой и крючковатыми пальцами закончил осмотр Мэйфэн и со звонким хрустом разогнулся. Он закряхтел и подошёл к двум молодым мужчинам, которые стояли за бумажной ширмой: один держал левую ладонь у лица и нетерпеливо постукивал носком сапога по полу, а другой прислонился спиной к резной деревянной двери и, казалось, медитировал с закрытыми глазами, сложив руки на груди.

— Молодой господин Гэн, молодой господин Ван, — проскрипел старик, убирая инструменты в тканевую сумку. — С молодой госпожой Фэн… всё в порядке. Она скоро придёт в себя. У неё всего лишь случился застой ци в теле из-за Лунного затмения, но не стоит волноваться, о

...