Эта книга посвящается моим родителям, которые научили меня практически всему, что действительно важно знать.

Линдси Бил

Я посвящаю эту книгу Д. Д.

Нэнси Песке

Предисловие Темпл Грандин

Как человек с аутизмом и проблемами сенсорной обработки, я всегда воспринимала мир иначе. Когда я училась в начальной школе, школьный звонок отзывался болью в ушах, словно бормашина дантиста при задевании нерва. Громкие звуки, такие как лопающиеся воздушные шары, приводили меня в ужас. Колючие нижние юбки и шерстяная одежда действовали на мою кожу как наждачная бумага. Я до сих пор ношу нижнее белье наизнанку, чтобы не натирали швы, а под новые рубашки надеваю старые, застиранные, мягкие футболки.

Нет готовых рецептов того, что делать с конкретными сенсорными проблемами вашего ребенка, потому что сенсорные нарушения у разных детей сильно различаются. Вот почему книга так полезна. Она поможет распознать уникальные сенсорные трудности вашего ребенка, их влияние на повседневный опыт и то, что вы можете с этим сделать. Один ребенок любит играть с проточной водой, а другой боится ее. Один ребенок любит подниматься и спускаться на эскалаторе, но другой – избегает, потому что не может понять, как с него сойти. Есть очень простые и серьезные проблемы. У одного ребенка незначительная чувствительность к звукам, в то время как другой испытывает визуальные, слуховые и обонятельные перегрузки каждый раз, когда отправляется в большой супермаркет. В магазине или в другой повседневной ситуации ему может казаться, что он одновременно находится внутри динамиков и наблюдает световое шоу на рок-концерте. При перегрузке нервная система отключается. Некоторые люди с наиболее серьезными сенсорными нарушениями – «одноканальные». Они должны либо на что-то смотреть, либо слушать. Они не могут смотреть и слушать одновременно. Сенсорные трудности сбивают с толку. Как родителю вам нужно понимать, что происходит, и принимать практические решения.

Сенсорные нарушения могут мешать и обучению. В детстве у меня не получалось воспринимать во всех подробностях звуковую информацию. Были проблемы в школе. Я не понимала взрослых, если они быстро говорили. Их речь звучала как иностранный язык из одних гласных. Моя слуховая обработка была ужасной, хотя я и прошла стандартный тест на слух. У меня не было проблем со зрительной чувствительностью, но у некоторых детей они есть. Дети с расстройством обработки зрительной информации часто щурятся и смотрят краем глаза даже при нормальной остроте зрения. Они могут жаловаться, что черный шрифт на белой бумаге дрожит или вибрирует. Тонированные стекла, цветные накладки или использование для работы пастельной или серой бумаги часто смягчают эту проблему. Флуоресцентные лампы и компьютерные мониторы, похожие на телевизоры, вспыхивают и гаснут, как на дискотеке. Это делает обучение невозможным. Конечно, есть способы устранить мерцание и помочь школьнику – например, лампа накаливания в настольном светильнике, замена монитора компьютера на ЖК-монитор с плоским экраном.

Расстройство сенсорной обработки часто возникает в сочетании с множеством различных диагностических ярлыков. Также могут испытывать трудности с сенсорной интеграцией дети и взрослые, у которых диагностированы следующие заболевания: задержка развития, аутизм, синдром Аспергера, СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности), нарушение обучаемости, недоношенность, синдром ломкой X-хромосомы, фетальный алкогольный синдром, синдром Туретта, тревожность и многие другие. Сенсорные трудности ребенка могут и не сопровождаться никакими другими диагнозами.

Если у ребенка сенсорные проблемы, важно работать с эрготерапевтом и другими специалистами. Терапия расстройства сенсорной обработки часто делает более эффективными и другие терапевтические программы, такие как логопедическая терапия или прикладной поведенческий анализ (ППA). Некоторые дети напоминают телевизор с оборванным кабелем, издающий монотонное шипение, с неизменным «снегом» вместо картинки. Успокаивающие сенсорные манипуляции (например, глубокое давление под тяжелым ковриком или медленное раскачивание) способны уменьшить количество сенсорных помех и помочь информации проникнуть в мозг. Другие методы лечения могут работать тогда, когда ребенок получает сенсорную информацию, нужную для его тела. Либо – сразу после этого.

Эта книга поможет родителям, учителям и психотерапевтам понять неисправную сенсорную систему ребенка и работать с ней. К сожалению, некоторые профессионалы не в состоянии распознать проблемы, вызванные расстройством сенсорной обработки. Им сложно представить, что сенсорная система ребенка функционирует иначе, чем их собственная. Некоторые люди даже думают, что лечение дисфункции сенсорной интеграции не слишком эффективно, потому что другие методы лечения (например, прикладной поведенческий анализ) подтверждаются большим количеством научных исследований. Одна из проблем, возникающих при проведении научных исследований дисфункции сенсорной интеграции, заключается в том, что диагнозы детей могут быть связаны с аутизмом или СДВГ, а не с конкретными проблемами сенсорной обработки. Поскольку у разных детей разные трудности, определенный вид терапии может быть полезен для одного, но не для другого. Сложно получить однородный материал. Причина тому – большое разнообразие сенсорной чувствительности, а также индивидуальных реакций на входящую сенсорную информацию.

Эта книга поможет определить, есть ли у вашего ребенка сенсорные проблемы, и подскажет, что необходимо предпринять. Вы найдете много практической информации о том, как справиться с гиперактивностью или низкой выносливостью, повысить продолжительность концентрации внимания ребенка, а также улучшить его поведение. Вы также найдете действительно полезные советы и методы решения проблем, с которыми сталкиваетесь каждый день. Например, при умывании, расчесывании и стрижке волос, одевании, посещении крупных магазинов. Это могут быть и привередливость в еде, плохой ночной сон. Вы научитесь справляться с групповыми ситуациями, такими как школа и вечеринки, посещение стоматолога, чувствительность к шуму и многое другое. Книга дает родителям необходимые знания и советы по преодолению сенсорных проблем, с которыми сталкиваются их дети.

Доктор Темпл Грандин – адъюнкт-профессор зоотехники в Университете штата Колорадо и человек с аутизмом. Автор книг Thinking in Pictures («Мыслить картинками»), Animals in Translation («Животные в переводе») и ряда других.

Предисловие к новому изданию

История Нэнси

Когда я впервые решила написать эту книгу в соавторстве, мой сын уже решил много своих проблем, связанных с задержкой развития и сенсорной интеграцией. К тому времени сенсорная диета стала частью образа жизни нашей семьи. Я научилась сенсорной обработке до такой степени, что почувствовала острую потребность помогать другим – тем, кто оказался в таком же положении, в котором находилась я, когда сыну впервые поставили диагноз. Тогда я была испуганная, подавленная, нуждающаяся в руководстве и утешении – и полная решимости найти помощь. Меня вдохновил эрготерапевт моего сына, Линдси Бил, и многие родители. В своей напряженной и часто полной стресса жизни они нашли время, чтобы подарить мне надежду, совет и виртуальные объятия, пока мы обменивались электронными письмами в особенно сложные дни.

Мой сын Коул покинул специализированный детский сад, куда пришел не умеющим говорить ребенком. Тогда сенсорные проблемы временами заставляли его причинять себе вред. Затем он начал ходить в типичный детский сад при государственной школе. Год общего обучения закончился, пришли отчеты от его частных и школьных психотерапевтов. Я наконец убедилась, что он справится с обучением в обычной школе, где бы мы ни жили. Нужен только хороший логопед. С мужем Джорджем мы решились переехать из Нью-Йорка с его замечательными доступными услугами в регион подешевле, потише, поближе к природе. Мы хотели, чтобы растущий сын расправил крылья. Никогда не забуду день через несколько недель после переезда. Я наблюдала, как сын со своим новым другом шел по полю в парке недалеко от нашего дома. Мальчики становились все меньше и меньше, пока я следила глазами за Коулом. Он все еще оставался в поле моего зрения, но отходил дальше, чем когда-либо прежде, не оглядываясь ни на мгновение. Слезы навернулись на глаза, когда я поняла, что мы перевернули еще одну страницу в книге нашей жизни. Сенсорные проблемы больше не сдерживали его. Он продвигался к новой независимости. Прошло время, когда сын смотрел в пространство, полностью отдалившись от мира, или бился головой о землю и кричал от бомбардировавших его ощущений и непредсказуемости мира, который я была не в силах ради него контролировать.

Сейчас Коул учится в колледже и интересуется карьерой психотерапевта или преподавателя. Он подрабатывает, обучая детей игре Minecraft, и помогает мужу и мне в нашем бизнесе. Коул уже выше ростом, чем я и его отец. Он уверен в себе и умеет сострадать. Я уверена, что сын построит свою жизнь так, что она будет наполнена чувством удовлетворения и ощущением высшего смысла. Уверена, что он внесет ценный вклад в процветание своего сообщества. Коул развил сенсорный интеллект: отстаивает свои сенсорные потребности социально приемлемым способом и находит творческие обходные пути для решения повседневных проблем. Сын теперь воспринимает различия в сенсорной обработке скорее как преимущество, а не как помеху. Ему нравится иначе обрабатывать зрительные образы, в том числе обладать экстраординарной зрительно-пространственной памятью и способностью «мыслить картинками», как называет это Темпл Грандин. Коул по-настоящему ценит самых разных людей. Помогая другим принять себя и обрести уверенность в собственных силах, он чувствует себя счастливым. Сын говорит: «Все мы разные или все мы одинаковые. Все зависит от того, как на это посмотреть».

Не знаю, чем решит заниматься Коул дальше и с какими трудностями может столкнуться. Но я уверена, что ключ к счастью и благополучию нашей семьи сегодня – это развитие нашего собственного сенсорного интеллекта, с тем чтобы привить его сыну. Я глубоко благодарна за все, что узнала о сенсорных проблемах, и за свою способность поделиться этим с другими.

Обратите внимание, что в этом издании я называю Коула ребенком. Он был им, когда мы написали эту книгу или впервые обновили ее в 2009 году. Эти дни давно позади, но я считаю, что стоит сохранить истории в том виде, в котором они были написаны изначально. Это поможет читателям с детьми младшего возраста осознать, что я тоже была обеспокоена, разочарована и сбита с толку, как и они. Я обещаю, что после прочтения этой книги вы почувствуете себя сильнее, мудрее, увереннее и лучше подготовленными к этому путешествию.

Нэнси Песке, Милуоки, штат Висконсин

История Линдси

Годы, прошедшие с тех пор, как мы с Нэнси написали эту книгу, были удивительными. Мы получили тысячи писем от родителей и психотерапевтов из Соединенных Штатов и Канады, а также из Англии, Австралии, Филиппин и даже от священника, руководящего детским приютом в Гане. Почти 100 000 родителей и специалистов подписаны на наши страницы в соцсетях. Мы узнали, что в большинстве стран мира и даже в некоторых частях США нет абсолютно никакого понимания проблем, связанных с сенсорной обработкой, а если и есть, то нет тех, кто способен помочь на местах. Мы получаем письма с благодарностью за книгу и наши веб-сайты или с конкретными вопросами о личных ситуациях, на которые очень стараемся ответить. Кто бы мог подумать, что я буду сидеть за своим столом на Манхэттене, помогая семье на другом конце планеты? Я читала лекции тысячам родителей, учителей, эрготерапевтов, физиотерапевтов, логопедов, психологов и других специалистов по всей стране. Я имела честь беседовать с детскими библиотекарями о том, как сделать библиотеки удобными для детей с особыми потребностями. Я разговаривала с врачами о том, как распознать сенсорные нарушения у их маленьких пациентов, и о том, как они могут помочь. Я говорила с психотерапевтами не только о том, как работать с детьми во время сеансов, но и о том, как помогать семьям решать проблемы. Я встречалась как с большими, так и с немногочисленными группами родителей: выслушивала их опасения, чувствовала их боль и замешательство, помогала находить решения в процессе мозгового штурма – и многому научилась у них. Больше всего я дорожила временем, проведенным с моими юными клиентами, забавными, милыми мальчиками и девочками, молодыми мужчинами и женщинами, которые каждый день учили меня чему-то новому.

В 2014 году я написала книгу Sensory Processing Challenges: Effective Clinical Work with Kids & Teens («Проблемы сенсорной обработки: эффективная клиническая работа с детьми и подростками»). В ней я делюсь своими знаниями с консультантами по психическому здоровью, школьными психологами, педиатрами, социальными работниками, учителями и другими специалистами, работающими с детьми и семьями. Прочитав эту книгу, они смогут лучше понять сенсорные трудности. Они узнают, как помочь клиентам овладеть саморегуляцией, научиться отстаивать свои права и добиваться успеха не вопреки своим сенсорным проблемам, а благодаря своей чувствительности: чувствительному телу, сердцу и разуму – всему тому, что делает детей, подростков и взрослых с расстройством сенсорной обработки такими уникальными, замечательными и сложными людьми. Я написала главу в книге о помощи учащимся, пережившим серьезные травмы, опубликовала десятки статей о практических стратегиях в различных журналах, выступала на небольших семинарах и крупных конференциях, появлялась на телевидении, давала интервью на радио и в печатных изданиях. Я создавала веб-трансляции, подкасты и многое другое. И при этом продолжаю свою частную практику в Нью-Йорке, работая с детьми и подростками.

Я приближаюсь к своему третьему десятилетию работы детским эрготерапевтом и люблю то, чем занимаюсь, больше, чем когда-либо прежде. Для меня важно передать свой опыт и приемы родителям, чтобы они овладели ими и добавили собственные идеи. Мы все вместе работаем над тем, чтобы дети их освоили. Мы создаем настоящую синергию, непреодолимую силу изменений, намного превосходящую сумму своих частей. Мы способны совершить глубокие и позитивные сдвиги в том, как дети воспринимают мир.

Мы с Нэнси очень рады видеть, что все больше и больше учителей, психотерапевтов, врачей и других специалистов признают существование сенсорных нарушений. Сегодня некоторые продуктовые магазины, торговые центры, спортивные арены, кинотеатры, театры и даже аэропорты предлагают комфортные для восприятия помещения, включая часы тишины и сенсорные комнаты. Людям с расстройством сенсорной обработки проще выходить в город, чем когда-либо прежде. Это касается как детей, так и их родителей (у которых тоже могут быть проблемы с сенсорной обработкой). Но, конечно, еще многое предстоит совершить, чтобы сделать наши дома, школы и сообщества более подготовленными для детей, подростков и взрослых с дисфункцией сенсорной интеграции.

Вот почему мы так рады представить вам третье издание книги «Развитие сенсорного интеллекта у ребенка». Оно включает в себя последние исследования, новейшие разработки. Книга отражает современные реалии и предлагает практические стратегии для детей, подростков и взрослых с сенсорными трудностями. В том числе:

• Новую главу о сенсорных проблемах и цифровых технологиях. Многие люди изо всех сил пытаются разумно использовать технологии, пытаясь добиться баланса между увлечением гаджетами и сенсорными потребностями, чтобы улучшать, а не ухудшать обучение, самоорганизацию, социализацию и досуг. В этой главе обсуждаются способы, как заинтересовать природой и движением детей, погруженных в смартфоны и компьютеры. Описывается, как использовать технологические стратегии, которые поддерживают обучение, и многое другое.

• Последние исследования о расстройстве сенсорной обработки, которые помогут лучше понимать сенсорные нарушения и говорить еще более компетентно с теми, кто не знаком с расстройством сенсорной обработки (РСО) или «не верит» в него.

• Обсуждение интероцепции, малоизвестной сенсорной системы, передающей важную информацию о внутреннем состоянии нашего тела, включая голод, жажду, частоту сердечных сокращений и дыхание.

• Больше сведений об аутизме, включая обновленную статистику распространенности, информацию о текущих исследованиях и новых диагностических критериях, которые признают сенсорные трудности, а также объяснение того, почему мы всегда должны признавать компетентность другого человека.

• Больше инструментов и методов саморегуляции, которые помогают детям, подросткам и молодым людям лучше себя чувствовать и лучше функционировать.

• Дополнительную информацию о компрессионном белье и утяжеленных одеялах, включая рекомендации по использованию и меры предосторожности.

• Идеи по созданию сенсорных убежищ в школе, которые помогают учащимся лучше себя контролировать.

• Обновление диагностики с текущей информацией о включении РСО в пятое издание «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» Американской ассоциации психиатров (DSM-5).

Мы надеемся, что вам понравится новая редакция нашей книги так же сильно, как нам нравилось создавать ее для вас!

Мы продолжим дополнять эту книгу своевременной информацией на наших веб-сайтах, включая уведомления о выступлениях, статьи, видео, веб-трансляции, интервью, практические советы, ресурсы для поиска игрушек, оборудования и многое другое. Пожалуйста, заходите к нам почаще на www.sensorysmarts.com и www.sensorysmartparent.com. Присоединяйтесь к нам в соцсетях (см. раздел «Ресурсы, способствующие преодолению сенсорных проблем»)!

Линдси Бил, эрготерапевт, Нью-Йорк

Выражение признательности

От нас обеих

Эта книга – кульминация работы многих светлых голов. Она учитывает многообразие точек зрения и представляет сведения из многочисленных областей знаний.

Выдающийся вклад в наш труд внесли лучшие профессионалы. Мы хотели бы поблагодарить замечательных эрготерапевтов, которые поделились своими экспертными знаниями и идеями, особенно Линду Кализ, Тину Шампань, Пруденс Хейслер, Стивена Кейна, Линдси Косс, Джерри Линдкуиста, Паулу МакКриди, Клаудию Мейер, Сари Окнер, Мэри Петти-Вебер, Энн Бакли-Рин и доктора Карен Ростон. Спасибо также диетологу Келли Дорфман; поведенческому оптометристу Фрэн Рейнштейн; педиатрам – доктору Фелиции Вилион, доктору Джейн Аронсон и доктору Нимали Фернандо (также известному как доктор Ням); физиотерапевтам Элизабет Кроуфорд и Келли Синдл; сурдологу Луизе Леви; логопедам Мелиссе Векслер Гурфейн, Джоди Лапп Керцнер, Рисе Кирш и Мелани Поток; дантисту – доктору Аллану Франкель; доктору педагогических наук Линде Бамбара; лицензированному консультанту по психическому здоровью Синди Альфано, штат Массачусетс; магистру наук Робин Энджел; социальному работнику Хильде Чусид; Маргарет Данкл из Университета Джорджа Вашингтона; Ширли Шмидт, преподавателю школы для детей с особыми образовательными потребностями.

Мы очень благодарны родителям, подросткам и взрослым с расстройством сенсорной обработки, которые поделились с нами своими историями в надежде вдохновить и помочь другим, включая Пола Балиуса, Хайди Бак, Мисси Фельдхаус, Барбару Хеттл, Элейн Пагенкопф, Хлою Ротшильд, Викторию Шортино, Вирджинию Карлсон, Хайди Даттерер, Стейси-Энн Сирл, Нину Адель, Кэрол Марино и Келли Уолберт. Спасибо также Риме Регас и Иде Закин, которые помогли многим родителям.

Тысяча и одно спасибо компьютерному гению Рику Франкелю за техническую помощь и необычайно здравый смысл, а также за то, что познакомил нас с флешками. Не меньшее спасибо невероятно талантливым Монти Стилсону и Ребекке Александер, а также Тони, Керри и Арло. Спасибо также Дарио Маллерману, ранее работавшему в YAI/National Institute for People with Disabilities Network, за его энтузиазм и поддержку этой книги и лично нас.

Мы также хотели бы поблагодарить нашего первого редактора Джанет Гольдштейн, чья замечательная проницательность, редакционное руководство и энтузиазм всегда нас вдохновляли; Ракию Кларк, которая тщательно следила за книгой, пока она набирала обороты; а также Брэнду Махольц, Сэма Рэйм, Сабрину Бауэрс; и нашего агента Нити Мадан, которая с самого начала верила в этот проект. Спасибо Эндрю М. Русси, президенту Southpaw Enterprises, Inc., и Лизе Витт из WittFitt-Learning in Motion за предоставление фотографий своей продукции.

Наконец, мы выражаем глубочайшую благодарность доктору философии Темпл Грандин за вдохновение, руководство и поддержку.

Линдси также благодарит

Родителей и детей, которые приняли меня в свою жизнь и многому научили. Это было честью и удовольствием! Особая благодарность Эми Хохфельдер, Джоан Шортино, Тамаре Бернштейн и семье Мейдман. Спасибо также дневной школе SteppingStone, институту Shield, программе раннего вмешательства Challenge, детскому учебному центру Кеннеди, детскому саду Уильяма Вудворда-младшего, подготовительной школе Columbia Grammar, Маркусу Джарроу и Хаку Хо из центра SMILE и многим другим за их непоколебимую поддержку, стремление к совершенству и доверие, которое они оказывали мне на протяжении многих лет. И особая благодарность клиническому доценту Нью-Йоркского университета Салли Пул, которая научила меня любить науку.

Мои родители, Уильям и Джеральдин Бил, и братья Тимоти и Майкл, долгое время являвшиеся источником любви и поддержки, очень помогли мне во время написания книги. Минни была рядом во время выхода в свет первых изданий, всегда готовая успокоить и пролить мой кофе, а теперь Йоши улыбается мне и виляет хвостом, когда мне требуется поддержка. А больше всего я благодарю Рика, моего мудрого и замечательного спутника жизни, который обеспечивает эмоциональную и техническую поддержку и блюда, достойные Железного шеф-повара из кулинарных поединков. Он даже иногда моет посуду.

Нэнси также благодарит

Людей, на протяжении многих лет предлагавших поддержку и советы мне и другим родителям на различных онлайн-форумах групп поддержки.

Всех тех из школы YAI/NYL Gramercy School в Нью-Йорке, благодаря кому мой сын получил обогащающий образовательный опыт, щедро сдобренный любовью и поддержкой. Желаю каждому родителю ребенка с сенсорными проблемами получить благословение этих высокопрофессиональных учителей, терапевтов, администраторов и социальных работников, таких как директор Патриция Хармон, Донна Мизрахи, Венди Каган, Майк Нанделли, Керри Вайзингер, Лорен Менкес, Джерилин Форч, Эллисон Хаберман, Элизабет Бальзано, Джим Бернс и Бонни О’Брайен. Я также хотела бы поблагодарить логопеда Джоди Лапп Керцнер, которая первой рассказала мне о диспраксии моего сына, и Рисори ДеЛеон, MSW, координатора по работе с учащимися в дневной школе SteppingStone, моего провайдера программы раннего вмешательства.

Члены моей семьи постоянно предлагали любовь, эмоциональную и практическую поддержку. Я особенно благодарна моему мужу Джорджу, чей безграничный энтузиазм, творчество и любовь подбадривают и поддерживают меня. А больше всего сыну, чья доброта, любознательность, энтузиазм и чувство юмора радуют и вдохновляют меня.

Введение

История Нэнси

Прекрасный весенний день. Два с половиной часа безболезненных, облегченных анестезией родов. Они так духовно возвысили меня, что я едва ли не пообщалась со своими предками в тонком мире. Доктор поднял вверх большой палец. Я родила здорового первенца. Мы с мужем Джорджем уже давно о нем мечтали: он будет умным, с хорошо развитой речью, вежливым, ответственным, активным. Словом, совершенным.

Спустя месяцы стало ясно, что мы превратились в типичных родителей-новичков. Я и Джордж, восхищаясь каждой незначительной вехой развития, ворковали над всеми причудами милого и озорного сына. Мы были уверены, что они указывали на его светлое будущее. С наслаждением наблюдали, как он часами качается в подвесном надувном кресле, никогда не закатывая истерик и не скучая. Смеялись, когда громче других детей стучал на игрушечном барабане. Храбрый мальчик даже не вздрогнул, когда ему делали прививку. Наш маленький Коул становился яркой личностью.

Мы были оптимистами, но иногда возникал вопрос: «Что же с мальчиком не так?» Звук сирены на детской площадке вгонял его в мини-транс. Если мимо проезжала машина «Скорой помощи», он останавливался на вершине горки, бессмысленно глядя в пространство, пока позади толпились другие дети. Я часто звала сына по имени и махала рукой перед его лицом, но не получала ответа. «Это немного странно», – думала я, но быстро отгоняла от себя такие мысли. Может быть, Коул просто рассеяннее, чем другие дети.

Сын сказал «мама» и «папа» уже в шесть месяцев, а первое предложение – в четырнадцать. Он полюбил книги и языковые тренировки. Но казалось, что Коул забывал каждое выученное слово, как только его произносил. Иногда говорил «вода», прося попить, но потом мы не слышали это слово месяцами. Мальчик лишь протягивал чашку и «мычал». Мы говорили, что не понимаем его, а он все больше расстраивался.

Когда Коулу исполнилось восемнадцать месяцев, мы пошли к педиатру. Он посоветовал подождать, что будет дальше. Мы доверились эксперту. Однако в два года Коул произносил лишь семь слов. Теперь педиатр посоветовал пройти обследование у частного специалиста по расстройствам речи. Нам стало чуть легче от того, что опасения подтвердились, но ужасное чувство осталось. Мы понимали, что с ребенком на самом деле что-то не так, но не знали, насколько все плохо. Нас угнетали советы друзей и родственников в духе: «Не волнуйтесь, он заговорит, когда будет готов», «Мальчики всегда начинают говорить позднее, чем девочки», «Эйнштейн заговорил поздно и оказался гениальным».

Логопед сказал, что сможет принять Коула лишь через четыре месяца. Я не знала, что делать. Может, не волноваться и подождать? Вдруг мальчик действительно лучше заговорит? В отчаянии я написала на онлайн-форум, полагая, что у кого-то такой же ребенок. Мне ответила одна мама, которая убеждала проверить Коула по федеральной программе. В ее рамках каждый штат дает возможность бесплатного или недорогого обследования детей в возрасте до трех лет с подозрением на задержку развития. Осмотр длится пару часов, на нем оценят и другие навыки ребенка. Та женщина убеждала в том, что ребенку это покажется игрой, где его тормошат и развлекают незнакомцы. Она обещала, что я выйду оттуда со спокойной душой и уверенностью, что мальчик развивается нормально. И что после этого могут приезжать к нам домой и бесплатно заниматься с ребенком, нервная система которого еще настроена на обучение. Был лишь один минус: а что, если я окажусь в глупом положении из-за своего беспокойства?

В итоге мы с Джорджем записались. В назначенный день немного нервничали, хотя Коул явно получал удовольствие, демонстрируя свои навыки трем профессионалам: эрготерапевту, специалисту по оценке образовательного уровня и логопеду. На нас обрушился шквал вопросов о развитии и привычках мальчика. Мы еще больше разволновались после того, как врачи яростно застрочили в своих блокнотах. Почему же им так важна любая деталь поведения Коула – от возбужденного хлопанья в ладоши в душе до плача и настаивания на долгих, крепких объятиях, пока его вытирают полотенцем? Разве что он всего лишь немного… необычный.

У Коула нашли расстройство экспрессивной речи. Нам рекомендовали занятия с логопедом дважды в неделю. Мы были готовы к этому, но затем нам сказали, что у мальчика нарушение мелкой моторики. Мы были в шоке. Кого волнует, как он держит карандаш в два года? И что это за «сенсорные проблемы», требующие регулярных посещений эрготерапевта?

Мы метались между отрицанием (все не может быть так плохо, да вы только посмотрите, какой он умный!) и депрессией. Внезапно мысль о всех его очаровательных маленьких причудах вызвала у меня слезы. Как все это отразится на будущем сына? Может, эксперты преувеличивают, а странные привычки Коула никак не связаны с задержками речи? Может, он унаследовал их от меня и Джорджа?

Шло время. Я все чаще разговаривала с Линдси, эрготерапевтом сына, с другими родителями в онлайн-группах поддержки. Мои мысли постепенно менялись. Я начала собирать все факты воедино и поняла, что с Коулом действительно что-то не так. Это неврологический сбой, который называется «расстройством сенсорной обработки» (в то время его называли и «дисфункцией сенсорной интеграции», сокращенно – СИ). Я сразу же заметила, что Коул стал лучше концентрироваться на игре или обучении после занятий с Линдси. Например, она делала ему массаж подушкой или просила попрыгать, чтобы сгибались суставы.

Мы начали учить Коула распознавать его сенсорные потребности и находить способы их удовлетворения, чтобы мальчик не чувствовал себя подавленным хаотичным миром. Джордж тоже сыграл большую роль. Он придумал шуточные потасовки с ребенком, которые помогали ему более эффективно получать нужную сенсорную информацию. Все стало ясно. Да, Коул устроен немного иначе, чем другие дети. Ну и что? Он счастлив, хорошо приспособлен к действительности и воспитан. Он любит школу и различные методы лечения. В целом мальчик успешно развивается. Мы с мужем больше не пугаемся, узнав, что кое-где он отстает. (Такие отставания часто встречаются у детей с расстройством сенсорной обработки, как мы объясним в главе 8.)

Джордж и я поняли, что каждый день ребенка с сенсорными проблемами немного отличается от предыдущего. В один из дней ему все равно, что на нем надето. На следующий – его беспокоит кусочек этикетки, все еще прикрепленный к воротнику рубашки. Как-то раз Джордж купил билеты на долгую морскую прогулку до острова и обратно в ветреный день. «Что ж, – подумала я, – нас ждет либо фантастическое приключение, либо персональный ад». Ведь Коул всегда сильно (отрицательно или положительно) реагирует на ветер, качку и громкие звуки, вроде гудка парома. В тот день нам повезло. Но развитие сенсорного интеллекта – это всегда приключение. В том числе – развитие способности побороть морскую болезнь.

История Линдси

Я решила уйти из мира рекламы и посвятить себя эрготерапии, но не знала как. Мне предложили стипендию в институте при Департаменте образования города Нью-Йорка в обмен на двухлетнее обязательство работать в городских школах. Конечно, я хотела работать со взрослыми людьми, однако стипендия казалась единственным способом получить степень магистра эрготерапии. В конце концов, я всегда могла работать со взрослыми позже.

Речь шла о смене жизненного пути! Я закрыла свой рекламный бизнес. Перешла от скучных встреч в костюмах и на каблуках – к рисованию пальцами в испачканных джинсах и кроссовках. Я начала лечить детей от всего: от аутизма до нарушений обучаемости и церебрального паралича. В работу с детьми я влюбилась. Я приходила в восторг от того, что игры и дурашливость помогают ребенку хорошо справляться с трудными задачами. Мне нужно было делать обучение веселым. Например, чтобы помочь четверокласснику правильно написать букву «Д» в миске с шоколадным пудингом или помочь подростку в инвалидной коляске гордо есть специально приспособленной для него ложкой.

Помогать детям с явными физическими недостатками было проще. Для ребенка со спастичностью разработаны хорошо известные и проверенные методики. Детям с особыми образовательными потребностями полезны другие вмешательства. Но ко мне обращалось много и таких, с которыми на первый взгляд все было нормально. Самая большая задача для меня – помочь этим умным, но «потерянным» детям. Несмотря на очевидный интеллект, им было трудно сосредоточиться на уроках. Они были склонны к эмоциональным вспышкам или болезненно замкнуты – обычно одиноки на игровой площадке. Эти дети не могли разборчиво писать, теряли домашние задания, были физически неуклюжими, застенчивыми, обычно грустными и подавленными. Считалось, что у них «проблемы поведения». В каждом ребенке была загадка, для разгадки которой требуются терпение, любовь и часы «детективной» работы. Одна пятиклассница обладала такой чувствительностью к шуму, что блокировала любые звуки, включая голос учителя. А детсадовец был настолько очарован тем, как все пахло и ощущалось, что бродил по помещению, прикасаясь и принюхиваясь к предметам, вместо того чтобы обращать внимание на воспитателя. Мальчик-подросток сообщил мне, что чувствует себя уродом. Он хотел понять, почему его все ненавидят.

Я разговаривала с родителями и учителями, наблюдала за детьми в классах, спортзале и столовой, работала с ними один на один в тихом, спокойном месте. В итоге я поняла, что у каждого замечательного ребенка трудности с интеграцией сенсорной информации. Дети чувствовали себя некомфортно и небезопасно в собственном теле и окружающем мире, потому что их сенсорная система работала недостаточно хорошо. Им не хватало важной основы сенсорного благополучия, необходимого для обучения, игр, общения и полного раскрытия потенциала. Я научилась использовать двусторонний подход. Во-первых, менять физическую среду, чтобы удовлетворить уникальные потребности ребенка. Во-вторых, улучшать собственную способность ребенка переносить и интегрировать сенсорные стимулы, поступающие извне и изнутри его тела.

Сегодня я занимаюсь частной практикой – работаю с младенцами, детьми ясельного и школьного возраста, подростками и молодыми людьми у них дома, в школе и на работе. Я люблю то, чем занимаюсь. Каждый раз, встречая человека с сенсорными нарушениями, думаю, как помочь ему развить навыки для того, чтобы он стал более уверенным, независимым и успешным в жизни. И при этом – чтобы нам было весело. Большинство детей обращаются ко мне из-за задержек развития, таких как нарушения мелкой моторики, зрительного восприятия, непродолжительная концентрация внимания или высокий уровень активности. У многих есть и трудности с общением. Обычно сразу очевидно, что в основе задержки их развития – расстройство сенсорной обработки. Это неудивительно. Все как в строительстве здания. Если у вас нет фундамента из надежной сенсорной информации, то у вас нет прочной базы, на которой можно построить все эти навыки развития.

У Коула, сына Нэнси, было много задержек в развитии, связанных с сенсорными проблемами. Я работала с мальчиком и его родителями два раза в неделю целый год, пока он не «вырос» из системы раннего вмешательства. Коул продолжал посещать эрготерапевта в специальном дошкольном учреждении, затем ходил в обычную государственную школу, а сейчас готовится к поступлению в колледж. Время летит быстро. Он так усердно работал! Я горжусь и восхищаюсь им! Выдающийся прогресс Коула – результат его целеустремленности и отличного общения между эрготерапевтом, логопедом, учителями и родителями. Нэнси и Джордж стремились как можно больше узнать о расстройстве сенсорной обработки, выполняли все рекомендации и самостоятельно разработали множество замечательных сенсорных упражнений, развивающих навыки. Нэнси и ее муж – яркий пример того, как сенсорно грамотные родители меняют мир своего ребенка.

До сих пор информация о сенсорных нарушениях была доступна в основном профессиональным эрготерапевтам или родителям, которые самостоятельно поняли, что работает и не работает с их детьми. Мы с Нэнси решили написать эту книгу, считая важным предоставить всем родителям всесторонний, практический источник информации. Она поможет и учителям, терапевтам, педиатрам – всем специалистам, работающим с детьми с расстройством сенсорной обработки или даже с легкими сенсорными трудностями. Мы поговорили с сотнями родителей и десятками профессионалов, выслушали их комментарии, изучили множество смежных тем. Наша цель: помочь вам найти больше информации обо всем – от обработки слуховой информации до добавок незаменимых жирных кислот. Мы надеемся, что эта книга поможет вам лучше понять ребенка, развить его сенсорный интеллект и вдохновит на преодоление всех испытаний.

Мы не стремимся превратить вас в эксперта или эрготерапевта. Ваша работа – в том, чтобы быть информированным родителем. Это серьезный вызов. Книга даст вам идеи, советы с учетом ваших возможностей. Конечно, у специалистов обширная подготовка и опыт, но именно вы лучше знаете своего ребенка. Именно вам приходится решать повседневные проблемы воспитания, выполнять рекомендации по терапии, иметь дело со школами, агентствами и так далее.

На этих страницах вы узнаете, как:

• Определять нетипичное поведение, используя сенсорный контрольный список и новый взгляд на проблемы.

• Распознавать неврологическую чрезмерную (или недостаточную) стимуляцию – и понимать, как помощь телу вашего ребенка улучшает его поведение.

• Находить специалистов и эффективно работать с ними.

• Укрепить способность ребенка переносить неприятные ощущения и ситуации дома, в школе и в обществе.

• Настроиться на уникальные сенсорные потребности ребенка, помочь ему находить приемлемые способы их удовлетворения.

• Получить максимум от школьной системы.

• Использовать стратегии, которые помогут ребенку справиться со сложными проблемами и смягчить его трудно контролируемые модели поведения.

• Устранять орально-моторные нарушения, такие как задержка речевого развития и расстройство пищевого поведения.

• Работать с задержками развития, решать проблемы с обучением и организованностью.

• Улучшить обстановку в доме, чтобы помочь ребенку, в том числе – используя подходящие игрушки и оборудование.

• Использовать решения и методы, чтобы сделать воспитание приятной задачей, а не разочаровывающим испытанием.

Вы также можете периодически посещать наши веб-сайты: www.sensorysmarts.com и www.sensorysmartparent.com.

Дисфункция сенсорной интеграции теперь почти всегда называется расстройством сенсорной обработки (РСО). Однако в повседневном опыте людей с сенсорными трудностями почти ничего не изменилось. Вот почему мы чаще всего использовали термины сенсорные проблемы, сенсорные трудности и сенсорные вызовы.

Часть I

Распознавание и понимание сенсорных проблем ребенка

1

Почему мой ребенок такой… необычный?

Кэти – счастливая, активная четырехлетняя девочка, обожающая танцевать с сестрами. Через несколько минут она так возбуждается, что бегает кругами, бросается на диван, без остановки хихикает и поет. Кэти любит плавать, часами копается и кувыркается в песке на пляже. Но девочка безутешно плачет, если намазать ее солнцезащитным кремом. Прежде чем согласиться надеть туфли, сандалии или шлепанцы, она долго и упорно топает босиком по горячему тротуару или острому гравию по дороге на пляж.

У Кэти есть странности, одни из которых беспокоят родителей больше, чем другие. Но когда девочке стало трудно в детском саду, ее родители еще не обладали сенсорным чутьем, чтобы установить связь между мелкими причудами дочери и ее неспособностью влиться в коллектив. Они не удивились, узнав о том, что Кэти не может успокоиться после ежедневных музыкально-ритмических занятий, но были поставлены в тупик вопросом расстроенной воспитательницы. Она спросила, как же заставить девочку сидеть во время часа сказок, когда та катается по полу, бегает и натыкается на других детей. Кэти часто роняла голову на парту во время рисования, отказывалась вырезать и наклеивать картинки, утверждая, что устала, хотя провела в детском саду всего час и хорошо спала ночью. Родители недоумевали, узнав, что их общительная маленькая дочка проводит свободное время вдали от других детей, а когда воспитательница зовет к ним – энергично мотает головой в знак отказа.

Очевидно, что девочке трудно воспринимать сенсорную информацию. Это не просто чудачества. Трудности мешали повседневной жизни, мешали учиться и общаться. У Кэти расстройство сенсорной обработки.

Понимание сенсорных проблем

Родители обычно слышат о дисфункции сенсорной интеграции (СИ) или расстройстве сенсорной обработки (РСО) в особых ситуациях. Возможно, об этом сказал специалист, который обследовал ребенка. Например, в рамках специального тестирования. Или же эти проблемы предположил проницательный школьный психолог, учитель или педиатр. Вы могли узнать об РСО в интернете, когда искали информацию о необычном поведении своего ребенка. Возможно, у него аутизм, и вы хотите научиться решать сенсорные проблемы.

У ребенка может быть незначительное нарушение сенсорной чувствительности или же серьезные сенсорные проблемы, сильно влияющие на его (и вашу) жизнь. В любом случае все можно изменить. Если вы только начали выяснять, что же такое сенсорные проблемы и что нужно делать, можете сразу же перейти ко второй части. Она расскажет, как пройти обследование, как найти своего специалиста. В ней есть практические решения повседневных проблем и действия, которые вы можете предпринять немедленно.

Что такое сенсорная обработка?

Это способность людей использовать информацию, полученную от всех органов чувств. Обычно мы думаем об органах чувств как об отдельных каналах передачи информации. На самом деле они работают вместе, чтобы предоставить достоверную картину мира и нашего места в нем. Органы чувств объединяются, чтобы сформировать полное понимание того, кто вы, где находитесь и что происходит вокруг. Ваш мозг использует информацию о зрительных образах, звуках, текстурах, запахах, вкусовых ощущениях и движениях в организованном порядке. Благодаря этому вы осмысляете сенсорные ощущения и знаете, как реагировать и вести себя соответствующим образом. Например, прогуливаясь по торговому центру, ощущаете густой, сладкий аромат. Вы можете определить его как свечу или эфирное масло и понять, что проходите мимо магазина с банными принадлежностями. Можете задержаться на мгновение, чтобы им насладиться, или прибавить шаг, чтобы поскорее уйти.

Сенсорные нарушения уже давно признаны симптомами инсульта, рассеянного склероза, вертиго (нарушения равновесия) и других заболеваний. Однако в 1970-х годах эрготерапевт доктор А. Джин Айрес заложила основу теории и практики развития дисфункции СИ. Она доказала, что расстройство сенсорной обработки мешает обучению и развитию детей, с которыми работала. С тех пор эрготерапевты (например, Лорна Джин Кинг, Винни Данн и Патрисия Уилбаргер) берут работу Айрес за основу, опираясь на клинический опыт и исследования в области нейропсихологии, неврологии и детского развития. Рассказы самих людей с сенсорными проблемами помогли лучше понять дисфункцию сенсорной интеграции, которая затрагивает от 10 до 15 % детей[1]. Эти специалисты и исследователи обнаружили, что различные сенсорные предпочтения и непереносимость оказывают влияние на игры, работу, обучение, общение и повседневные действия, такие как одевание и прием пищи. Они выработали методы и стратегии, которые улучшают способность человека интегрировать и использовать сенсорную информацию.

Три подтипа РСО

Выделяют три подтипа РСО, каждый из которых мы обсудим дальше[2].

Расстройство сенсорной обработки

Классификация 1: Нарушение сенсорной модуляции (НСМ)

Сенсорная модуляция – способность центральной нервной системы к организации адекватных по силе реакций на сенсорные стимулы. Если у человека трудности с сенсорной модуляцией, его реакции на поступающую сенсорную информацию могут быть непропорциональны реальному опыту. Это проявится в чрезмерной силе или слабости реагирования на сенсорные импульсы – или в поиске сенсорных переживаний.

Классификация 2: Сенсорно-двигательное расстройство

Если у человека сенсорно-двигательное расстройство, у него может быть диспраксия (нарушение осанки). Человек с диспраксией кажется неловким, неуклюжим. Он склонен к несчастным случаям, у него может наблюдаться нарушение мелкой моторики. Нарушение осанки приводит к дисбалансу мышц, снижает уровень жизненных сил и степень выносливости человека.

Классификация 3: Расстройство сенсорной дискриминации

У человека с расстройством сенсорной дискриминации возникают проблемы с восприятием существенных качеств сенсорной информации. Такой человек зачастую не способен проводить различия между двумя источниками сенсорных стимулов. Ребенку трудно оценить, какую силу нужно прикладывать к предметам. Он, например, ломает мелки во время раскрашивания.

Что это означает в реальной жизни

У большинства из нас сенсорная обработка происходит неосознанно и без усилий. Допустим, вы складываете белье и болтаете с ребенком. Вы сосредоточены на разговоре и слышите все захватывающие подробности того, что дочь делала вчера у тети. И вдруг замечаете, что сложили целую стопку одежды, даже не задумываясь. Конечно же, вы не размышляли о том, какое давление прикладывать, пока туго натягивали полотенце и складывали его в квадрат. Вам не нужно было придумывать, что делать с вывернутым наизнанку носком. Просто складывали белье на автомате. Вот насколько хорошо вы умеете использовать свои органы чувств для адаптивного функционирования. Безусловно, если произойдет что-то неожиданное (например, заметите пятно или полотенце окажется еще влажным), чувства обострятся и сосредоточатся на тревожной информации. В остальном все просто: всего лишь еще один день, еще одна куча свежего белья, которое нужно сложить.

У других сенсорная обработка происходит неэффективно. Людям с расстройством сенсорной обработки очень трудно понять, что происходит внутри и снаружи их тела. Нет никакой гарантии, что сенсорная информация, с которой они имеют дело, точна. Ребенок может избегать сбивающих с толку или беспокоящих ощущений. Или, наоборот, стремиться к определенным ощущениям, чтобы больше о них узнать. Например, ребенок с нарушением обработки тактильной (сенсорной) информации избегает попадания на руки краски, песка или клея, потому что ему это неприятно. А другой жаждет подобных ощущений и активно их ищет.

При сенсорных проблемах глажение белья было бы чрезвычайно утомительным, даже опасным занятием, потому что пришлось бы напряженно думать о том, что делаете. А описанная выше прогулка мимо магазина обернется ужасным стрессом. Запах захлестнет до такой степени, что вы почувствуете слабость и тошноту. Вам придется немедленно покинуть торговый центр.

У большинства детей навыки сенсорной обработки формируются естественным образом. Знакомясь с новыми ощущениями, дети обретают все большую уверенность в своих навыках. Они совершенствуют свою способность реагировать на сенсорный опыт и достигают успехов в развитии. Младенец вздрагивает и плачет, когда мимо проносится пожарная машина с ревущей сиреной. Но, став подростком, этот же ребенок просто заткнет уши в такой же ситуации. Став взрослым, он может просто прервать разговор с другом, пока машина не проедет. По мере взросления навыки сенсорной обработки совершенствуются, самые важные проводящие пути нервной системы закрепляются. В итоге дети лучше справляются с жизненными трудностями.

У некоторых детей развитие процессов обработки сенсорной информации не протекает гладко. Они не могут полагаться на свои чувства, чтобы получить точную картину мира, поэтому не знают, как себя вести в ответ. У них могут возникнуть проблемы с обучением и правильным поведением. Важно помочь ребенку преодолеть сенсорные нарушения. Прежде всего понять, как он воспринимает окружающий мир.

Как ощущается расстройство сенсорной обработки?

Представьте, что вы готовите на ужин спагетти. Используя зрение, вы осматриваете кухню и видите все оборудование и ингредиенты. Уши слышат свистящий звук дверцы холодильника и шелест шелухи чеснока. Кожа ощущает гладкую, твердую ручку ножа и влажную поверхность зубчика, пока вы его измельчаете. Суставы и мышцы оценивают вес лезвия и положение тела при движении. Нос улавливает ароматы. Положив в рот кусочек болгарского перца, вы наслаждаетесь вкусом. Тело чувствует притяжение земли, хотя вы этого и не осознаете.

Вы можете наслаждаться всеми этими ощущениями или вовсе их не замечать, потому что они… скажем так, обычные. Ваша нервная система функционирует нормально. Вы хорошо обрабатываете все входящие сенсорные данные. Маленькие обрывки сенсорной информации поступают в мозг в виде нервных импульсов. Но как же извлекаете смысл из всех этих мельчайших частиц сенсорной информации? Вы соединяете все части в единое целое. Это происходит как по волшебству – словно сто миллионов деталей разбросанной по всему дому головоломки вдруг сложились в одно целое. Сенсорная обработка позволяет сосредоточиться на общей картине того, что вы делаете.

А теперь представьте, что ваши органы чувств работают неэффективно. От флуоресцентного света разболелась голова, и вы не можете найти томатный соус в переполненной кладовой. Салат в руках кажется скользким и отталкивающим. От запаха чеснока тошнит. Вы не слышите, как закипает вода на плите. Она булькает, заливая плиту. Вы ударяетесь головой о шкаф, спотыкаетесь о кошку и опрокидываете на пол тарелку с салатом. К тому времени как ужин на столе, вы на грани нервного срыва и на всех кричите. Вы хотите лишь доползти до кровати и уснуть.

А если бы такая катастрофа происходила каждый вечер? И если бы никто не понимал, что же с вами происходит? Все остальные способны увидеть банку на полке и кошку на полу. Так почему же вы не можете? Их не расстраивают резкие запахи, а мерцающий резкий свет не вызывает головной боли. Они могут приготовить ужин при всех этих условиях, не теряя ни секунды, не роняя посуду и не испытывая ни малейшего дискомфорта. Другие люди думают, что вы всего лишь нелепы, упрямы и ленивы, даже когда пытаетесь объяснить им. Если же захотите готовить в следующий раз, то возьметесь за то же самое. Вы явно не захотите рисковать еще больше, выбрав новое блюдо.

Точно такой же повседневный опыт у ребенка с сенсорными проблемами. Отвлечение и раздражение на окружающую среду и ощущения собственного тела – норма для них. Получаемая ими сенсорная информация непостоянна, равно как и реакция нервной системы. Детям плохо. Мир – непредсказуемое, разочаровывающее и даже опасное место. Но от детей ожидают, что они с радостью займутся учебой, концентрируя внимание. Мама ждет, что ребенок с первого раза выполнит то, о чем она просит. Неудивительно, что дети с расстройством сенсорной обработки часто очень рассеянны, тревожны или раздражительны. Они могут впасть в ступор или закатить истерику, если в их жизни появляется еще один непредсказуемый фактор стресса. Например, новое школьное расписание, отмена планов на утро, потеря любимого полотенца для купания. Они способны стать деспотичными и требовательными: «Немедленно найдите нужное полотенце, а иначе!..» Воспитывать таких детей – настоящее испытание.

Насколько хорошо вы справляетесь с поступающей сенсорной информацией?

У большинства из нас в той или иной степени есть сенсорные предпочтения и непереносимость чего-либо. Насколько вас беспокоят определенные виды сенсорной информации? В какой мере вы их избегаете или пытаетесь компенсировать? Возможно, вы относитесь к типу людей, которые никогда не катаются на американских горках. Или ближе к тем энтузиастам, что сидят в первом ряду и захлебываются от восторга. Чтобы лучше понять чувствительность вашего ребенка, взгляните на свою собственную – и на то, как ее компенсируете, даже не задумываясь об этом. Что вы делаете с этими обычными сенсорными раздражителями?

На монотонной лекции или совещании вы жуете жвачку или пьете кофе? Ерзаете или пишете записки человеку, сидящему рядом? «Отключаетесь» или забываетесь чутким сном?

Уличный шум или шумные соседи не дают вам уснуть? Вы спите с берушами, включенным вентилятором или кондиционером? Принимаете снотворное? Накрываете голову подушкой?

Вас беспокоит прикосновение к кашеобразным, влажным субстанциям? Вы надеваете хозяйственные перчатки, чтобы очистить посуду от липкой массы? Используете инструмент, чтобы не прикасаться руками? Пользуетесь лосьоном для загара и увлажняющими средствами?

Вас раздражают легкие прикосновения? Если на улице ветрено, носите одежду с длинными рукавами даже в жаркие дни? Не любите свободно свисающие украшения? Предпочитаете прически, когда волосы не касаются шеи или лба?

Что нормально, а что нет

Мы не очень верим в термин «нормальный». Он означает среднестатистическое значение: что-то находится в пределах «нормы». Если вы восхищаетесь своим ребенком, то, конечно, хотите видеть его выше среднего уровня (или даже экстраординарным). Но это подпадет под определение «не норма». Поэтому стоит отказаться от ярлыка «нормальный».

Некоторые сенсорные проблемы типичны. Но у некоторых детей с расстройством сенсорной обработки гораздо больше трудностей с интеграцией сенсорной информации, чем у сверстников. Обычно у них есть многие из поведенческих симптомов, которые мешают повседневной деятельности и обучению:

• Сверхчувствительность или пониженная чувствительность к прикосновениям, зрительным образам, звукам, движению, вкусам или запахам.

• Повышенная отвлекаемость, проблемы с концентрацией внимания и сохранением сосредоточенности на задаче.

• Необычно высокий или низкий уровень активности.

• Частый уход в себя или отстраненность.

• Бурная, несоразмерная обстоятельствам реакция на сложные ситуации и незнакомую обстановку.

• Импульсивность с практически полным отсутствием самоконтроля.

• Трудности перехода от действия к действию или от ситуации к ситуации.

• Периодическая жесткость и отсутствие гибкости.

• Неуклюжесть и небрежность.

• Дискомфорт в группе.

• Социальные или эмоциональные трудности.

• Задержки в развитии и обучении, «дурашливое» или незрелое поведение.

• Неловкость, чувство незащищенности или ощущение себя «идиотом», «странным».

• Проблемы с преодолением фрустрации.

• Склонность к более продолжительным и интенсивным истерикам, чем у других детей (в спокойное состояние трудно вернуться).

• Проблемы с переходом из бодрствующего, активного состояния в спокойное, умиротворенное (например, трудности с засыпанием или пробуждением или со спокойной работой после активной).

У многих детей эти признаки присутствуют по разным причинам. Некоторые из таких моделей поведения уместны в определенном возрасте. Большинство детей ясельного возраста довольно импульсивны – это потрясающие, но «ужасные» двухлетки. Но чрезмерно импульсивный четырехлетний ребенок – совсем другое дело. У разных детей может быть одинаково сильное отвращение к шерстяной одежде, дискомфорт при зрительном контакте с незнакомцами или страх перед козой, которая громко и неожиданно блеет в контактном зоопарке. Такие реакции попадают в диапазон так называемой типичной сенсорной чувствительности для ребенка до тех пор, пока не мешают повседневной деятельности. Ребенок с сенсорными проблемами обычно неадекватно реагирует на повседневные ситуации, постоянно демонстрируя поведение, не соответствующее возрасту. От таких реакций невозможно просто отмахнуться.

Гиперчувствительность и гипочувствительность

Отличительная черта дисфункции СИ (РСО) – непоследовательные реакции на сенсорную информацию. Ваш ребенок вполне может быть сверхчувствительным (гиперчувствительным) к одним типам сенсорной информации и недостаточно чувствительным (гипочувствительным) к другим. Ребенок со слуховой чувствительностью может любить звуки в определенном частотном диапазоне (например, низкочастотный звук газонокосилки) и ненавидеть звуки в другом частотном диапазоне (например, высокочастотный звонок телефона). Гиперчувствительный ребенок может избегать определенных ощущений. Гипочувствительный ребенок, наоборот, стремится к ним, поскольку они его успокаивают и утешают. Есть также дети со смешанной реактивностью. Они могут быть сверхчувствительными к ощущениям сегодня и недостаточно чувствительными к ним завтра. Это может сбивать с толку и часто похоже на поведенческую проблему. Скажем, в один прекрасный день сын хочет поплескаться в ванне с пеной, а на следующий день наотрез от нее отказывается. Проще подумать, что он вредничает. Но дело может быть в другом. Возможно, вчера его нервная система была достаточно «настроена», чтобы получать удовольствие от ванны, но сегодня – «расстроена» и просто не в состоянии этого вынести. Вы не всегда способны предсказать, как неисправная нервная система будет реагировать изо дня в день, или даже каждый час, или когда возникнет новая сенсорная проблема.

Кэти, с которой мы познакомились в начале этой главы, гиперчувствительна к липкости лосьона или клея. При этом она гипочувствительна к зернистости песка на пляже или пыли на школьном полу. Ощущение шероховатости на коже помогает ей чувствовать себя спокойной и расслабленной. Другого ребенка точно так же может успокоить накручивание волос на палец или трение об атласное одеяло при засыпании. Но липкий лосьон или клей сильно раздражает осязание Кэти. Они для нее – все равно что ползущий тарантул, покрытый мерзкой слизью.

Еще один аспект чувствительности – степень контроля ребенка над поступающей информацией. Например, ребенок ненавидит неожиданное включение яркого света. Но он может любить включать и выключать этот свет снова и снова, если делает это сам. Ребенок, которого пугают громкие звуки, часто радуется шуму, если галдеж поднимает именно он.

Дети могут привыкнуть к одному «отталкивающему» ощущению и внезапно развить непереносимость по отношению к чему-то другому. Ребенок, который наконец начинает терпеть расчесывание, мытье и стрижку волос, может внезапно обнаружить, что ему невыносимо трение этикеток или швов одежды. Раньше вы вообще ничего не знали о нюансах обработки сенсорной информации. Но ребенок с сенсорными проблемами откроет их для вас!

Такой ребенок ищет что-то или избегает чего-то. Но все эти реакции на сенсорные переживания нельзя назвать полностью произвольными. Это необычные неврологические реакции, которые приводят к странным моделям поведения.

Так почему же ваш ребенок просто не станет «разумным»? Почему он просто не потерпит ощущения щетки на голове и пенящейся зубной пасты во рту? Что ж, многие дети по мере взросления становятся более терпеливыми. Чем старше мы становимся, тем больше находим способов адаптироваться. Ведь мы хотим нравиться другим людям, входить в сообщества и преуспевать, одновременно удовлетворяя собственные потребности. Те из нас, кто выработал типичные навыки сенсорной интеграции, мирятся с колючей одеждой на деловой встрече или едят кальмары, потому что не хотят смущать хозяйку. Но чем младше ребенок, тем труднее ему притворяться.

В жизни ребенка могут быть внешние стрессогенные факторы – школьные требования, болезни, недосыпание, напряженная обстановка дома, гормональные колебания подросткового возраста, смена лекарств. Чем их больше – тем труднее ему «встряхнуться», труднее терпеть сенсорные раздражители.

Баланс уровня возбуждения

Одна из самых важных задач мозга – регулирование реакций на сенсорную информацию, чтобы уровень возбуждения нервной системы (уровень алертности) был пропорционален интенсивности сенсорной стимуляции, которую испытывает человек.

В течение дня мозг ребенка получает сотни миллионов сенсорных сообщений. Неврологический процесс торможения позволяет отфильтровывать или приглушать неважные сенсорные сообщения. Например, ребенок не рассматривает каждый предмет в комнате, когда смотрит телевизор, и не чувствует, как его вес переносится с ноги на ногу при ходьбе. С другой стороны, процесс возбуждения привлекает внимание ребенка к важным сенсорным сообщениям (например, ощущение толчка), побуждает его изменить положение тела или подготовиться к падению. Торможение и возбуждение в отношении сенсорных сообщений обычно уравновешиваются, что приводит к хорошо сбалансированному, комфортному состоянию саморегуляции. Однако дети с расстройством сенсорной обработки «не отрегулированы». Равновесия нет.

Сенсорные проблемы влияют на все аспекты жизни

Так как же сенсорные проблемы влияют на жизнь ребенка? Конечно, жизнь – это мультисенсорный опыт. У большинства детей с РСО (дисфункцией СИ) возникают трудности более чем с одной сенсорной системой. Однако для простоты давайте рассмотрим только один вид внешних ощущений: осязание.

Тактильная гиперчувствительность

Дети с тактильной гиперчувствительностью испытывают трудности в одной или нескольких из следующих областей:

• Сенсорное исследование. Они могут избегать физического контакта с другими людьми и предметами в окружающей среде. Это приводит к обеднению сенсорного опыта и к социальной изоляции. Ребенок, не любящий прикосновений, не способен почувствовать себя в безопасности. Он не утешается даже в объятиях родителей. Ребенок, избегающий холодных, влажных текстур, не любит лепить снеговиков.

• Эмоциональный и социальный уровни. Своим поведением дети могут нарушать социальные нормы. Они изолируют себя от других, становятся агрессивными или впадают в депрессию. Дети, которым не нравится, когда их касаются или толкают другие дети, могут избегать физического сближения. Они отказываются стоять в строю или держать другого ребенка за руку по просьбе воспитателя. Они также часто отказываются участвовать в групповых занятиях, отталкивая других детей или замыкаясь в себе.

• Моторика. Дети могут отказываться осваивать новые виды мелкой и крупной моторики (например, резку ножницами или плавание). У них бывает плохая физическая координация. У них могут быть проблемы с моторным планированием, то есть с последовательным выполнением физических действий. Например, трудно держать ноги вместе во время прыжка и приземляться на обе ноги сразу.

• Познавательный уровень. Если дети отвлекаются, избегая тактильные ощущения, у них может проявляться дефицит внимания. Им трудно учиться. Младенец не научится держать бутылочку, потому что его беспокоит то, как она ощущается в руке. Подросток может быть настолько поглощен стремлением избежать контакта с буйным одноклассником, что не следит за словами учителя.

• Речь – язык. Если дети избегают взаимодействия с другими, у них могут быть плохие коммуникативные навыки. У ребенка с тактильными проблемами во рту могут возникнуть трудности с речью. Ему сложно формулировать свои идеи, потребности и желания.

• Питание. Если дети избегают определенных пищевых текстур, они могут страдать от недоедания, зачастую в неявной форме (это обсуждается в главе 2). Если они ненавидят ощущение от столовых приборов, а есть пальцами недопустимо, то могут вообще отказаться от еды. Эти дети стараются избегать социальных ситуаций, в которых на них может быть оказано давление. Они не могут есть продукты, которые кажутся отвратительными. Они ведут себя импульсивно или даже впадают в истерику, сталкиваясь с таким.

• Уход за собой и одежда. Дети могут отказываться чистить зубы или причесываться, пользоваться шампунем или принимать душ. Они могут требовать удобную и привычную одежду, даже если она очень грязная или не соответствует случаю или погоде.

Тактильная гипочувствительность

У детей может быть гипочувствительность. Они нуждаются в поступлении более интенсивной тактильной информации. Могут возникать следующие трудности:

• Сенсорное исследование. Дети вступают в чрезмерный физический контакт с людьми и предметами (возможно, даже облизывают их), прикасаются к другим детям слишком сильно или неуместно (например, кусают или бьют), перебирают все товары в магазине. Это часто вредит людям, а предметы ломаются.

• Эмоциональный и социальный уровни. Дети могут хотеть прикосновений до такой степени, что раздраженные друзья, члены семьи и даже незнакомцы ругаются, заставляя их чувствовать себя ненужными или странными. Это может быть младенец, постоянно требующий, чтобы его брали на руки. Или малыш, который вцепился в ногу матери, желая быть в постоянном физическом контакте.

• Моторика. Дети с пониженной чувствительностью неадекватно регистрируют тактильные ощущения. Чтобы получить больше тактильной сенсорной информации, они используют больше поверхности тела. Только так дети чувствуют, что вступили в контакт с объектом. Они используют весь кулак, чтобы ощутить маркер в руке, или ложатся на пол, чтобы «убедиться» в нем. Способность воспринимать тактильные сигналы у них нарушена. Таким детям трудно осваивать навыки, необходимые для точных двигательных задач (например, письмо и ловля мяча).

• Познавательный уровень. Эти дети отвлекаются на удовлетворение потребности в тактильной информации, поэтому у них бывает дефицит внимания и нарушение обучаемости. Например, если они слишком поглощены проверкой ощущений от карандаша, бумаги, стола и стула, то не смогут сосредоточиться на том, чтобы научиться правильно складывать буквы в слова или хорошо излагать мысли на бумаге.

• Речь – язык. Если дети плохо обрабатывают тактильные ощущения во рту, им сложно овладеть точными движениями губ и языка, необходимыми для членораздельной речи.

• Питание. Если кожа во рту и вокруг рта недостаточно чувствительна, у ребенка может течь слюна, а пища будет скапливаться за щеками, оставаться во рту или на губах. Чтобы почувствовать пищу, он часто набирает в рот слишком много. Есть риск удушья.

• Уход за собой и одежда. Дети могут выбирать одежду, которая слишком тесна или свободна. Они так усердно чистят зубы, что повреждают десны. Девочки часто заплетают слишком тугие косы и ходят с ними так долго, что портят волосы. Ребенок может настаивать на том, чтобы носить любимые кроссовки, даже если они слишком малы и натирают мозоли.

Возможно, все эти примеры напоминают поведение вашего тактильно чувствительного ребенка. Может быть, и нет. У ребенка может вообще не быть тактильных проблем, а вместо этого – сложности с другим видом внешних ощущений. Но если у него возникают любые трудности с обработкой определенных типов сенсорной информации, вы должны знать: это приведет к сложностям во многих сферах повседневной жизни. О многих из них вы, возможно, даже и не подозревали.

ИСТОРИЯ НЭНСИ

Мне было легко думать о сенсорных причудах сына как о норме. Я ведь сама унаследовала от матери привычку отключаться и иногда просто смотреть в пространство, как это делает Коул. Самое сильное детское воспоминание моего мужа Джорджа – о том, как он лежит на полу и наблюдает за колесами игрушечной машинки, толкая ее туда и обратно (одно из любимых занятий сына). Если все эти модели поведения «ненормальные», то неужели ненормальной была вся моя семья? Специалисты из программы раннего вмешательства утверждали, что уход в себя и «залипание» на колесах игрушечной машинки – нехорошие симптомы, которые могут помешать учиться сыну. Я не хотела верить им. С другой стороны, ни у мужа, ни у матери, ни у меня не было отставания в развитии, как у Коула. Я поняла, что отрешенное состояние позволяет сыну справиться с ощущением подавленности окружающими звуками. Это правда, что такое поведение «закрывает» его для обучения или общения.

Даже те особенности Коула, которые казались достоинствами, могли мешать ему. Например, у мальчика был отличный слух – улавливает даже отдаленный шум поезда далеко за рекой. Но он действительно не умел расставлять приоритеты в поступившей через уши информации. У него не было навыка отделять неприятные звуки от более важных. Например, если кто-то зовет его по имени и задает вопрос.

То же самое и с визуальными способностями. Я поражаюсь способности Коула разглядеть любимую книгу через всю комнату, даже если на переполненной полке торчит лишь крохотный ее уголок. Но сыну трудно сосредоточиться и решить простую головоломку с фигурой. Он слишком занят осмотром комнаты, замечая все несущественные подробности, даже комочки пыли и упавший кошачий ус. Линдси научила меня упрощать его зрительное поле: складывать игрушки в корзины, прятать кусочки головоломки и предъявлять их сначала по очереди, а затем случайным образом. После этого зрительное внимание сына улучшилось настолько, что он мог собрать головоломку, не отвлекаясь. Я открыла для себя новую реальность: Коул воспринимает мир совершенно иначе, чем я. И чтобы помочь ему наверстать упущенное в тех областях, где мальчик отставал, мне придется лучше его понять. Понять, как он видит мир, интегрирует сенсорную информацию и модулирует собственную нервную систему.

Как и любая мать, я считаю, что мой сын замечательный. Но я перестала смотреть на его причуды как на восхитительные и очаровательные. Я прислушалась к своим инстинктам, которые предупреждали о необычном поведении и реакциях Коула. Я решила не зацикливаться на слове «нормальный» и выбросила его из своего лексикона, потому что оно вызывало у меня сплошное беспокойство. Я перестала находить оправдание в том, что отдельные манеры Коула похожи на мои и Джорджа. Я просто признала: некоторые из его сенсорных моделей поведения унаследованы, но вредят ему, поэтому их нужно понять и изменить.

ИСТОРИЯ ЛИНДСИ

В проблемах, связанных с расстройством сенсорной обработки, не так уж просто разобраться. Появляется много новых понятий, терминов и моментов, которые нужно прояснить. Во второй части книги мы поговорим об обследовании, терапии и о том, с чего начать. А пока, пожалуйста, не забывайте: вы не одиноки! Вы будете продвигаться шаг за шагом. Книга – ваш надежный помощник для того, чтобы начать прямо здесь и сейчас.

Впервые увидев Коула, я как всегда заволновалась – ведь с этим ребенком, возможно, буду встречаться два раза в неделю и достаточно долго. Я мгновенно влюбилась в этого великолепного, жизнерадостного двухлетнего мальчика с копной светлых волос и огромными карими глазами. Его родители, Нэнси и Джордж, явно были готовы сделать все возможное, чтобы помочь сыну. Оба были расстроены выводами специалистов программы раннего вмешательства. В конце концов, они привели ребенка на тестирование лишь потому, что их беспокоила его речь, а им сказали, что есть и другие проблемы. Коул был очень дружелюбным и с удовольствием играл, но не мог усидеть на месте достаточно долго, не мог полностью погрузиться в занятие. Вместо этого он стучал барабанными палочками по дивану, мчался в угол, где крутился как юла, царапал себе шею. Когда я принесла с собой пластилин и вибрирующий мяч, он отказывался прикасаться к ним, встал и врезался в стену, а затем внезапно затих и ушел в себя.

Я без труда распознала признаки расстройства сенсорной обработки, но было сложно рассказать об этом. Родители Коула не были полностью уверены, что его необычное поведение – это причина для помощи («Разве проблема не в задержке развития?»). Рассказывая про расстройство сенсорной обработки и указывая на то, что именно сенсорные нарушения мальчика мешают его развитию, я ждала, что меня в любой момент прервут, сделав ужасное лицо: «Да что вы такое несете?» Нэнси много кивала головой. Джордж часто хмыкал. Наконец Нэнси спросила: «Что мы можем сделать?» Бинго. Мы вместе сделали первый шаг к помощи Коулу.

На нескольких сеансах я объясняла, что удары и падения дают Коулу «проприоцептивную» информацию о его коже, суставах и мышцах, увеличивая осознание тела. Объясняла, что вращение стимулирует сенсорные рецепторы его внутреннего уха. Рассказывала, что определенные типы текстур, вибраций и прикосновений воспринимаются им как опасные – и что сенсорная перегрузка заставляет Коула отстраниться и уйти в себя, чтобы справиться с нахлынувшим потоком информации. Со временем у Нэнси и Джорджа начали развиваться сенсорные способности. Они позволили увидеть модели поведения Коула как часть более широкой системы иной интерпретации ощущений. Родители поняли, что у сына проблемы с регулированием реакции на сбивающие с толку сенсорные стимулы. Поняли, что все это мешает его способности говорить, питаться и учиться.

Коул добился большого прогресса. С помощью нескольких подсказок он достигает саморегуляции и дает своему телу то, что требуется для хорошего самочувствия. Он может сказать родителям, что ему нужно побыть в тишине, попрыгать на переносном батуте или весело покрутиться на диске (так долго, что вас или меня уже бы стошнило). Мальчик не «излечился», потому что у него нет никакой болезни. Он ребенок со смешанной реактивностью: тот, кто сегодня любит одно, а на следующий день ненавидит то же самое. Это было тяжело для родителей. Со временем они научились помогать ему познавать тело и понимать, что ему требуется.

Вам стоит понять, сколько трудностей вашего ребенка вызвано глубинными и часто невидимыми сенсорными проблемами. Лишь тогда станет кристально ясно, что вы можете многое сделать, чтобы улучшить его самочувствие и поведение. Мы детально расскажем о процессе обследования эрготерапевтами в главе 5. Ну а сейчас более подробно рассмотрим сенсорную систему ребенка. Первый шаг – выяснить, как работают органы чувств и как они могут сбивать с толку.

2

Восемь чувств

Все мы знаем, что есть пять органов чувств, верно? Неверно. Чувств на самом деле восемь. Они не так просты, как рассказывали в начальной школе. Вы знакомы с внешними чувствами, которые воспринимают сенсорную информацию из окружающей среды: осязание, зрение, слух, вкус и обоняние. Есть еще три дополнительных чувства. Это ощущение движения, ощущение положения тела и ощущение внутреннего состояния. Они сообщают информацию о положении частей вашего тела в пространстве в любой момент: перемещаетесь ли вы относительно гравитационного поля Земли (и каким образом). Сообщают они и о том, что происходит внутри тела с точки зрения физиологических функций.

Восемь чувств – не отдельные информационные каналы. Все, что вы испытываете, на самом деле влияет не только на один орган чувств. Вся поступающая сенсорная информация обрабатывается в мозгу во многих структурах. Например, вращаясь на месте с открытыми глазами, вы воспринимаете сенсорную информацию о движении, положении тела, различных зрительных образах, а также о том, как ощущаете землю под ногами, движение воздуха по коже и даже звук от движения ступней. Жизнь – мультисенсорное событие.

Прикосновение: самое первое и глубинное чувство

Впервые взяв на руки ребенка, вы ощутили милую тяжесть его тела, вдохнули чудесный детский запах. Вы нежно укачивали малыша, слушали его дыхание и восхищались мягкой, бархатистой кожей.

Тактильная система (осязание) – первая сенсорная система человека, развивающаяся еще в утробе матери. Это самая большая сенсорная система в организме. Тактильные рецепторы есть не только на наружной поверхности кожи, но и на слизистой оболочке рта, горла и пищеварительной системы, внутри слуховых проходов и так далее. Рецепторы улавливают различные ощущения от прикосновений и с разной скоростью передают их по определенным нервным волокнам. Сенсорные сигналы проходят по двум отдельным путям в центральной нервной системе и попадают в мозг для обработки. Любое искажение информации в этой сложной неврологической сети приведет к перекосу чувственного восприятия.

Типы прикосновений

Думая о прикосновениях, вы представляете пухлые ручки ребенка, чувственные ласки или колючий свитер, который получили в подарок от тети в прошлом году. Тактильная система включает в себя множество видов осязания. Каждый ребенок с тактильными проблемами индивидуален. Некоторые сверхчувствительны к одному типу прикосновения, недостаточно чувствительны к другому. Бывает и смешанная реакция, меняющаяся изо дня в день, от ситуации к ситуации. Сначала поведенческие реакции ребенка на тактильную информацию кажутся вам беспорядочными. Но по мере того как вы учитесь понимать его тактильные трудности, поведение начинает выглядеть как предсказуемые и понятные паттерны.

• Легкое прикосновение, ощущаемое определенными клетками кожи и смещением волосков на ней, – часто самый неприятный тип прикосновения для детей с сенсорными проблемами. Их могут раздражать некоторые текстуры одежды; нежное поглаживание; ощущение травы, песка или пыли на коже; мытье лица и волос; чистка зубов или причесывание; ощущение определенных текстур пищи во рту. Например, нежный поцелуй в щеку может быть похож на трение грубой наждачной бумагой.

• Глубокое давление для ребенка с тактильными проблемами часто предпочтительнее, чем легкое прикосновение. Здесь помогают «медвежьи объятия», массаж, хлопки, падения, кувырки и прыжки. Эти прикосновения также дают важную сенсорную информацию суставам и мышцам.

• Вибрация (например, от аккумуляторного ручного массажера, вибрирующей игрушки, холодильника или кондиционера) может быть очень тревожной для некоторых детей с расстройством сенсорной обработки. Тактильно гиперчувствительный ребенок может чувствовать себя крайне некомфортно, если ощущает вибрацию от проезжающих поблизости автомобилей. С другой стороны, гипочувствительный ребенок часто полагает, что сидение на стиральной машине создает лучшее ощущение на свете.

• Температура – субъективное ощущение, зависящее от тактильной чувствительности. Некоторые дети с сенсорными проблемами жалуются, что едва теплая ванна или душ слишком горячи. Одни хотят ледяного мороженого, в то время как другие стремятся проглотить пиццу, пока сыр еще пузырится. А есть и те, кто отказывается от любой пищи, если она не их любимой температуры.

• Болевые ощущения (от крошечного пореза до мучительной боли) у большинства из нас вызывают тревогу. Некоторые дети с тактильными проблемами очень чувствительны к небольшой царапине, а другие не замечают даже перелома кости.

На самом деле есть две категории тактильных ощущений: дискриминантные и защитные. Эти две категории осязания проходят по разным трактам (пучкам нервных клеток) от тактильных рецепторов к мозгу. Осязание, проводимое по дискриминантному тракту, позволяет ребенку различать поверхности. Благодаря ему ребенок определит, какая игрушка – пушистый плюшевый мишка, а какая – гладкая резиновая уточка. Если все в порядке, дискриминантное прикосновение позволяет ребенку вытащить со дна рюкзака карандаш, а не маркер.

Локализация прикосновения – это то, как ребенок определяет, в каком месте к нему прикасаются, если его глаза закрыты. Слабая тактильная дискриминация или отсутствие навыков локализации приводят к трудностям с распознаванием и исследованием предметов, ведь ребенок не может получить адекватную информацию об объекте, манипулируя им. Человек без навыков локализации знает, что к нему прикасаются, но не может определить место физического контакта (это большой палец или ладонь?). У ребенка, которому трудно определить место тактильного воздействия, скорее всего, будет повышенная бдительность всякий раз, когда он находится в непредсказуемой среде, такой как игровая площадка, полная активных детей.

Тактильная информация, проходящая по защитному тракту, перемещается быстро, чтобы обеспечить безопасность. Дети избегают прикасаться к тому, что причиняет боль, рефлекторно отдергивают руку, дотрагиваясь до раскаленной плиты.

Бесперебойно работающие дискриминантная и защитная функции позволяют детям чувствовать себя комфортно и уверенно при взаимодействии с предметами и людьми.

Тактильная защита и другие проблемы

Одна из наиболее известных сенсорных проблем – тактильная защита. Это состояние, при котором все или некоторые виды прикосновений воспринимаются как вредоносные и опасные. Как и все сенсорные нарушения, тактильная защита может варьироваться от легкой до тяжелой. Возьмем, к примеру, Лию, усыновленную из Китая десятимесячную девочку, с которой работала Линдси. В приюте Лия почти двадцать четыре часа в сутки была с головы до ног закутана в одеяло. Милая девочка быстро привязалась к обожающим ее приемным родителям. Но она очень расстраивалась, когда кто-то касался ее рук и ног, не желала держать бутылочку, выражала громкий протест, если с нее снимали ползунки. Лия не играла с фактурными игрушками, дотрагивалась до предметов лишь указательным пальцем одной руки. Из-за повышенной тактильной чувствительности она существенно отставала в развитии как крупной, так и мелкой моторики. Есть и более экстремальный, но менее распространенный пример тактильной защиты. Это поведение ребенка, который отказывается идти на руки. Есть дети, которые не терпят еду во рту и горле, из-за чего их приходится кормить через специальную трубку.

Также ребенок может быть тактильно гипочувствительным. То, что Коул, сын Нэнси, не вздрогнул и даже не захихикал после прививки, было признаком недостаточной тактильной чувствительности. На игровой площадке мальчик часто обдирал себе колени, но вставал и продолжал двигаться, даже если они кровоточили. Он просто не воспринимал это ощущение как болезненное.

Гипочувствительному ребенку требуется много входящих тактильных ощущений, чтобы получить необходимую ему осязательную информацию. Он часто ищет их самостоятельно, порой небезопасными способами. Тактильно защищающегося ребенка нужно подвергнуть десенсибилизации, чтобы он мог легче воспринимать прикосновения. Это сложно, поскольку родитель стремится облегчить его жизнь. Папа и мама помогают ему избегать опасного опыта, но в то же время учат терпеть неизбежные неприятные ощущения.

Адаптация к прикосновениям

Еще одно измерение осязания – это то, насколько быстро мы адаптируемся к тактильным изменениям. Большинство из нас быстро привыкают к ощущению легкого прикосновения или глубокого давления. Однако нам требуется больше времени, чтобы приспособиться к ощущениям боли или изменениям температуры, поэтому мы с большей вероятностью их осознаем. Вероятно, вы не ощущаете свои носки вскоре после того, как их надели. Ребенок с тактильными проблемами может осознавать свои носки несколько часов. Его тело воспринимает ношение носков как повторяющееся сенсорное событие. Выходя из самолета во Флориде, вы можете очень долго чувствовать себя некомфортно, даже если на вас легкая одежда, потому что все еще сохраняете привычку к более низким температурам. Но ваш ребенок может жаловаться на то, что ему невыносимо жарко на протяжении всего отпуска, даже если на нем лишь шорты и майка.

Некоторые родители и эксперты по воспитанию детей считают, что щекотание ребенка всегда вредно или вызывает чрезмерную стимуляцию. Интересно, что ощущение щекотки распространяется в основном по защитному тактильному тракту. Можно представить, что это ощущение вызвано скорпионом, путешествующим вверх по вашей ноге! Для ребенка, проявляющего признаки тактильной защиты, щекотка может быть невыносимой. Но многие родители детей с расстройством сенсорной обработки замечают, что их гипочувствительные и даже гиперчувствительные дети обожают щекотку, просят о ней и даже успокаиваются после этого. Вы должны сами решить, станет ли щекотка частью вашего плана тактильной десенсибилизации. Руководство поможет выяснить, какие методы помогают тактильно чувствительному ребенку. Вам нужно оценить объем тактильной информации, который ребенок способен безопасно вместить.

Общие признаки тактильной чувствительности

Хотя перечисленные признаки тактильной чувствительности проявляются у многих детей, подумайте, демонстрирует ли их ваш ребенок чаще и сильнее, чем другие дети. Ваш ребенок…

• Расстраивается (или не замечает), если его руки, лицо или одежда испачканы пищей или такими веществами, как краска, клей, песок.

• Избегает (или жаждет) ходить босиком по таким поверхностям, как трава, песок, ковер или линолеум. Возможно, он даже ходит на носочках, чтобы свести контакт к минимуму.

• Чрезмерно нервничает, если приходит время одеваться, жалуясь, что одежда неудобна.

• Избегает прикосновений (особенно неожиданных или со стороны незнакомых людей) или постоянно стремится к физическому контакту.

• Ощущает боль более или менее интенсивно, чем другие.

• Категорически не любит такие действия по уходу за собой, как чистка зубов, мытье головы или стрижка ногтей.

Проприоцепция: как ощущает себя тело

Если вы закроете глаза, то как поймете, где находятся ваши ноги? А руки? Ладони? Проприоцепция – внутреннее ощущение, без участия зрения сообщающее о том, где находятся части вашего тела. Это внутреннее осознание тела зависит от рецепторов в суставах, мышцах, связках и соединительной ткани. Они улавливают информацию, если мышцы сокращаются и растягиваются, а также если тело неподвижно. Суставы, мышцы и сухожилия в ваших ягодицах, бедрах и ногах сокращены (сведены вместе), пока вы сидите и читаете эту книгу. Они растягиваются (отдаляются друг от друга), если висите на перекладине.

Информация о положении тела проходит через спинной мозг в бессознательные структуры мозга. Вот почему вы редко осознаете, где находятся части тела, если только специально об этом не задумаетесь. Пока вы читаете эту книгу, ваше внимание сосредоточено на представленных концепциях и информации. Возможно, вы фильтруете звуки от детей, играющих в другой комнате. Может быть, при этом перекусываете. Что бы вы ни делали, вы, вероятно, не думаете о положении своего тела. И все же вы не падаете со стула или дивана благодаря тому, что сенсорные рецепторы заботятся об этом вместо вас.

Жизнь детей с нарушением проприоцепции не так проста. Они витают в облаках, не имея понятия о том, где находится их тело в пространстве. Им не хватает внутренней карты тела, способной их заземлить. Они не вполне осознают, где находится та или иная часть их тела в любой момент времени, пока не увидят ее. И движение, и неподвижность требуют от них определенных сознательных усилий. Такие дети могут быть физически неуклюжими или двигаться медленно, чтобы компенсировать нарушение проприоцептивной обработки. Без нужной проприоцептивной информации, поступающей от туловища и ног, ребенок может соскользнуть со стула в классе, споткнуться на лестнице или упасть во время бега.

Плохая проприоцепция в пальцах затрудняет манипуляции с мелкими предметами, необходимые для того, чтобы хорошо писать, застегивать пуговицы на одежде и делать сэндвич с арахисовой пастой и желе, не разрывая хлеб. Дети не в состоянии определить вес предмета (вспомните: сгибание суставов), роняют карандаши или прилагают столько усилий, что бьют себя по лицу, когда поднимают их.

Проприоцепторы обнаруживают сокращение мышц и сгибание суставов, сообщая мозгу, какое напряжение требуется мышцам. Нарушение проприоцепции лишает тело ключевой информации, необходимой для поддержания хорошего мышечного тонуса.

Лаура, дошкольница, с которой работала Линдси, дома была активным, ласковым ребенком, но ее объятия были слишком сильными. Во время еды она проливала сок, а при попытке зачерпнуть еду ложкой тарелка летела через весь стол на пол. Настоящий нервный срыв случился на дне рождения подруги, когда кто-то завязал ей глаза повязкой, чтобы поиграть в игру «Хвост ослика Иа». Маме пришлось очень долго обнимать и укачивать Лауру, пока она наконец смогла успокоиться.

Лаура не была грубой или склонной к агрессии. Просто без знания того, как правильно прикладывать силу к предметам, она не могла точно настроить свои движения. Девочка не получала надежную сенсорную информацию изнутри своего тела. С завязанными глазами Лаура не могла следить за своим телом и его положением в пространстве.

Девочка жаждала интенсивных проприоцептивных переживаний. Она обожала врезаться в стены, стучать игрушками, кувыркаться в куче подушек и устраивать кучу-малу, чтобы получить более сильные сенсорные сообщения. Однако некоторые дети вовсе к этому не стремя