Оглавление

Глава 1

— Наташа, я соглашалась тебя проводить до психолога… Но никак не соглашалась сама к ней идти.

— Ой, да ладно тебе. Ты на работе каждое утро ходишь с выражением лица «а-ля Терминатор», — та поправила свой как попало собранный на затылке пучок ярко-рыжих волос и продолжила: — А психолог вполне может помочь тебе расслабиться, снять напряжение, а также решить некоторые «внутренние» проблемы.

— Я такая хожу большую часть жизни и вполне всем довольна. Но к мозгоправам этим не пойду точно! А если и пойду, то сама вынесу им мозги как можно быстрее, чтоб во мне не колупались!

Инна демонстративно засунула руки в карманы черных мешковатых штанов, местами потертых от частой носки и с заплатками. Всем своим видом демонстрируя, что не намерена продолжать разговор.

— Как всегда — упряма до отупения, — Наташа ловко ухватила подругу под руку, уверенно утягивая ее вперед, и решила все же прибегнуть к шантажу: — Ты сходишь к психологу и как следует расслабишься, а взамен получишь два выходных дня. Как тебе такое условие?

— Три! И не суббота и воскресенье, а четверг, пятница и суббота! — гордо отчеканила Инна, довольно облизнув продетое посередине нижней губы кольцо-пирсинг.

— Фу, блин! Не делай так, знаешь же, что меня от твоих подобных фокусов воротит, в особенности от наколок на лице… — Наташа все же решила уступить. — Хорошо, три выходных, а теперь вперед.

— Окей, — Инна лениво шла рядом с подругой и начальницей в одном лице, — полечусь я у твоего мозгоправа! Повезет, если это будет красавчик-парень…

— Ты неисправима!

Миновав оживленную от движения самых разнообразных автомобилей дорогу возле закусочной «KFS», они дошли до современной многоэтажки с зеркальными окнами. В них отражалось яркое голубое небо без единого облачка, солнечные лучи отскакивали «зайчиками» куда угодно, случайно слепя прохожих. Прищурившись от яркого света, Инна тихо присвистнула и вошла внутрь, обходя ресепшен стороной. Хотелось подняться по лестнице на седьмой этаж самостоятельно, так сказать, поддержать тело в красивой форме. Но Наташа бесцеремонно откинула эту затею и потащила ее за руку к лифту, при этом жалуясь на свои туфли со шпильками, не обращая внимания на едкие замечания Инны. Короткий звонок в лифте уведомил о прибытии на нужный этаж. Но и в этот раз Наталья уцепилась за ее локоть, уводя к кабинету, высматривая нужную табличку. Инна как увидела эту самую табличку, хотела развернуться на месте и припустить куда подальше, ну не нравилось ей число пятьдесят пять. Да еще и фамилия, не внушающая никакого доверия, отчего желание посещать сей кабинет пропадало в два раза быстрее.

Первой почему-то на прием Наташа решила выпихнуть Инну, которая изо всех сил старалась вежливо отмазаться, даже уверяла, что не сбежит. Но начальница была непреклонна: взяв ситуацию в свои наманикюренные пальчики, она силком втолкнула подругу в кабинет. Сказав несколько вежливых слов приветствия психологу, предательница тут же скрылась за дверью.

На гостеприимный жест психолога Инна лишь закатила глаза и вальяжно плюхнулась на предложенное бежевое кожаное кресло. И тут же пожалела: оно оказалось чертовски неудобным и жестким, хотелось просто выкинуть этот предмет пытки для гостей в окно.

Тем более, вся обстановка кабинета никак не воодушевляла на процесс расслабления: множество книг с мудреными научными названиями, расположенными вдоль одной стены, в странной и кривой полке. Стол с идеальнейшей чистотой на нем, ничего лишнего и ни пылинки, нагонял тоску. Но куда большую скуку нагоняла сама женщина в строгом белом костюмчике модного нынче фасона, голубой блузке со странным принтом и главное, в такую-то жару. Да у женщины стальные нервы, раз она захотела заключить себя в парилку, образно говоря.

— Добрый день. Давайте для начала мы с вами познакомимся…

— Я не хочу называть вам свои имя и фамилию, — Инна бессовестно перебила психолога на полуслове, — да и начальница, что за дверью, наверняка вам выдала мои данные…

— Того требует этикет, и гораздо легче общаться, обращаясь к собеседнику по имени.

— Давайте будем реалистами: в нашем современном мире можно общаться и вовсе не зная имен друг друга, так что повторюсь: не хочу называть свое имя, — Инна довольно почесала лоб над правой бровью у самого микродермала.

— Хорошо, в мои компетенции не входит заставлять человека против его воли делать то, чего он не хочет. Раз вы хотите без имен, тогда будем говорить, не зная имен, — психолог раскрыла свой небольшой блокнот-тетрадь и ручкой сделала первую пометку. — Наталья Эдуардовна рассказала мне, что вы совсем не улыбаетесь, сторонитесь коллег, часто прибегаете к хамству и сарказму, почему же?

Инна после такого вопроса быстро сообразила, что начальница уже договорилась об этом приеме и растрепала кое-что маловажное. Взглянув в голубые глаза психолога, она на миг вспомнила аварию из своего прошлого, в которой погибли родители. Потом уже вспомнились белые надгробия у могил родителей, перед которыми она пообещала, что больше не будет улыбаться тем, кто не заслуживает этой улыбки. Что будет улыбаться только тем, кому доверяет, кого любит и кому хочет ее подарить. Слишком много воспоминаний и смысла она вложила в простую улыбку. Но после этого обещание превратилось в привычку, которую Инна почти не замечала за собой. В желании защитить себя, оградить от тех, кто хотел использовать ее, навредить ей, морально сломить и растоптать ее теплые чувства.

— Нет повода, и я уже привыкла без нее жить, — она флегматично пожала плечами, демонстративно расправляя свою камуфляжную футболку, — а сторонюсь потому, что с ними не особо интересно, сарказм — мое любимое оружие в общении.

— Разве можно прожить без улыбки? С ней многое связано, — психолог тепло улыбнулась, попутно рассматривая броскую внешность клиентки, — нет, ваш сарказм и хамство больше напоминают самозащиту, чем оружие.

— Тут я могу поспорить… — Инна самодовольно пожала плечами и продолжила в своем вредном духе: — Если нет повода, тогда зачем улыбаться, чтобы выглядеть идиоткой? Нет, такое не в моих интересах.

— Хм… ваше высказывание верно меньше, чем наполовину, если судить субъективно. Каждый человек может улыбаться любому пустяку много раз в день.

— Я, кстати, в это число не вхожу и спешу заметить, как болванчик по пять раз на дню не улыбаюсь. Повторяю, если нет повода для улыбки, то и нет смысла улыбаться, лебезить перед кем-то и подлизываться.

Спорить с этой экстравагантной особой оказалось равносильно тому, что пенопластом по стеклу возить. Отчего психолог еще раз оценила реакцию клиентки за весь прием. А ведь эта девица ни разу не почесала нос во время ответа, не произнесла лишних слов-паразитов, даже взгляд в сторону не отводила. Всем своим видом показывала, что говорит исключительно чистую правду. Хотя если смотреть на жуткий пирсинг на ноздре и над бровью, увешанное, начиная от мочки и заканчивая верхним хрящом, сережками-гвоздиками ухо, кольцо в губе… Еще и стрижка в стиле неформалов: выбритые виски и длинные пепельные волосы от самого лба и до затылка ровной полосой, небрежно собранные в хвост. Психологу захотелось поскорее сменить тему и наконец вежливо вывести на важную тему эту грубую особу.

— Хорошо. Тогда следующий вопрос: все ли вас устраивает в личной жизни, или есть то, чем вы недовольны и хотите изменить? — она надеялась хоть на какую-либо реакцию на подобный вопрос, но не ожидала столкнуться с такой ужасной упертостью и некультурщиной.

— Я попрошу не лезть в мою личную жизнь, на то она и личная, что я сама вольна решать, кому рассказать! Задайте лучше другой вопрос, который явно не будет касаться моей сугубо личной жизни…

— Я вас поняла. Есть люди, которые очень трепетно относятся к своей личной жизни и стараются оградиться от посторонних глаз.

— Меня в моей жизни абсолютно все устраивает, и поверьте, если бы я хотела все изменить, то давно бы уже изменила и не парилась по пустякам. Еще вопросы будут?

— Почти, остался последний, так уж и быть, вопрос: какие вам снятся сны? — психолог снова сделала пометку в блокноте и посмотрела на клиентку.

— Ну, по моим снам можно вторую Санта-Барбару снять с куда более жутким и увлекательным сюжетом, — устало проворчала Инна, вспоминая последний сон.

Уже вторую неделю ей снился похожий сон, точнее, одно и то же место — лес с жутко идеальной тишиной. Но, как ни странно, выбраться из него можно было лишь по звуку флейты, мелодия которой действовала как гипноз и выманивала к музыканту. И в каждом сне Инна бегом следовала по звуку и выбиралась на светлую полянку под самым солнцем, где на старом широком пне сидел молодой парень: на вид ему было эдак лет восемнадцать-двадцать, но по причудливым глазам видно — совершенно другой возраст. Он медленно и умело играл на белой флейте, перебирая тонкими изящными пальцами, каждый вдох — плавный и глубокий. Словами не описать, что она видела перед собой в такие моменты, это действительно было волшебно и достойно улыбки, но…

Каждый сон обрывался, когда юноша убирал флейту и грустно произносил: «Ты нам нужна» — и вот тут начиналась редкостная чертовщина. В памяти по пробуждении всплывали воспоминания о сражениях и приключениях, о путешествиях по опасным местам вместе с командой странных существ. И ведь она старалась забыть или скрыть это все, а тут как назло на приеме у психолога проснулось неуемное женское любопытство. Которое впору задушить и запереть в дальний ларчик, дабы не тянуло попу в капкан приключений и проблем.

— Ну, последний раз мне снился густой лес, я типа выбегаю на полянку, где как ни в чем ни бывало, будто так и надо, сидит пацан. Он еще на флейте трындит, потом как ляпнет избитое «ты нам нужна» и убегает в закат. Кстати, места каждый раз менялись, как в детском калейдоскопе.

— Понятно, — психолог добавила еще пару заметок касательно сна, зачеркнув одну строчку в блокноте, — лес зачастую связывают с чувством удовольствия и простора, если лес темный, то страха. В вашем же сне вы добровольно бежите вперед, значит, есть цель, которую вы желаете достичь. Наши сны — это своего рода отражение реальности, они как бы подталкивают нас незаметно. Значит, вам нужно поразмыслить над своими снами, потом пересмотреть цели в жизни и установить для себя своего рода порядок. Это сравнительно быстро упростит вашу жизнь.

— Сны как сны, — недовольно проворчала Инна, не услышав ничего нового для себя.

— Хорошо. Перейдем к следующему вопросу, какие у вас отношения с коллегами?

— А вроде предыдущий вопрос был последним… Послушайте наше «сарафанное радио» и узнаете много чего любопытного, — она с видом победителя посмотрела на психолога, которая, видимо, из последних сил держалась, чтобы не нагрубить.

— Я так понимаю, вы на мои вопросы продолжите также отвечать с сарказмом?

— Долго же вы догадывались, другие быстрее соображают, — Инна как можно невиннее указала пальцем на дверь и спросила: — Я могу идти домой?

— Да-да, конечно же, всего доброго.

Резко поднявшись с кресла, Инна выбежала из кабинета, любезно пропуская Наташу в кабинет. Ни закрывавшая за собой дверь Наташа, ни ее подруга-психолог никак не ожидали услышать за дверью заливистый веселый смех своенравной клиентки, которая, весело насвистывая мелодию из репертуара группы «Король и Шут», шла домой, засунув руки в карманы по привычке.

Психолога аж затрясло от злости в мольбе больше не встречать таких хамски настроенных клиентов, которые на каждый вопрос либо ответят сарказмом, либо скажут какую-либо глупость, в которую все должны быстро поверить. Она все же отложила блокнот на тумбочку и, вежливо указав на кресло, пригласила Наташу присесть. Ей так и хотелось нажаловаться на эту девицу и выплеснуть свое негодование по этому поводу. Но ей как квалифицированному психологу не пристало жаловаться на своих клиентов.

— Эта девчонка всегда такая или решила надо мной поизмываться?

— А что Инна не так сделала? — с недоумением спросила Наташа, заметив рассерженный вид Ирины.

— Отказалась знакомиться и вообще называть свое имя, отвечала с помощью сарказма и вранья на уровне подростка. Ни разу не улыбнулась и к тому же смотрела на меня как на идиотку! — Ирина устало прикрыла глаза ладонью, стараясь не смазать макияж.

— Не обращай внимания, она ведет так себя исключительно с незнакомцами. Конечно, до чертиков упрямая, и пофигизма, так сказать, ей не занимать, у нее такого добра чересчур много. Но на удивление ответственна и терпелива, еще и сообразительная.

— Наташа, прошу тебя, больше не приводи ее ко мне ни за что и никогда, мои нервы такого издевательства больше не выдержат, — Ирина шумно сделала вдох, выдох и затихла.

— Ты про ее забритые налысо до затылка виски, пирсинги и мужскую одежду? — Наташа игриво улыбнулась и добавила: — Она как-то обмолвилась, что была панком, так что от этого не избавиться.

— «Повезло» же тебе с такой-то коллегой на работе…

— Девушка талантлива как ветеринар, но как человек странная и пугающая.

Приготовив чай и сладости к предстоящей беседе, Наталья активизировала этакое «сарафанное радио» и рассказала своей подруге последние сплетни про Инну. Тут-то Ирина и заметила, что клиентка, как ни странно, оказалась права про сплетни — удивительная интуиция.

* * *

Пнув грязным носком кеды не вовремя попавший на глаза камешек, Инна не спеша шла прямиком к себе домой. После посещения этого самого психолога остались странные ощущения, можно сказать, эта женщина ее попросту отпугнула и насторожила своими вопросами. Но один факт был ясен безоговорочно: Инне больше не хотелось когда-либо заглядывать к психологам, ни под каким предлогом. Она небрежно поправила задравшуюся сбоку футболку, будто отряхнув от чего-то, и устало вздохнула. Но как ни крути, а положение вещей казалось на удивление щекотливым и запарным. Самым дорогим местом она чувствовала — случится редкостная пакость за всю ее жизнь, только какая — неизвестно. Да еще и эти странные сны все никак не давали покоя, особенно чудик этот ушастый. К чему он вообще снился со своим избитым: «Ты нам нужна»? Что пытался донести до ее ума, оставалось только гадать…

Совсем рядом раздался противный скрип несмазанных железяк. Обернувшись на звук, Инна заметила, как отец забрал дочку с качелей и повел домой, веселя ребенка от всей души. Сердце неприятно защемило, тоска проснулась и с удвоенной силой начала снедать изнутри разум. Так хотелось вновь вернуться в прошлое, когда ее так же забирали родители, как она весело им рассказывала свои детские новости и радостно смеялась. Но теперь такого уже не испытать: время упущено, да и родителей уже нет в живых. Инна с минуту о чем-то задумалась и, огорченно сплюнув в сторону, уверенно зашагала к качелям.

Под ее весом они жалобно скрипнули, и от каждого раскачивания монотонно и жутко «кричали», будто прогоняли грусть-печаль подальше. А чего скрывать, Инна даже ребенком шести лет помнила, как отец устраивался на скамеечке с потертой книжкой писателя Булгакова. Ей как ребенку было неинтересно заглядывать в странички, где даже не было картинок. Но когда папа или мама начинали читать вслух, было неважно, о чем сюжет книги, важно то, как они воодушевленно и с выражением произносили каждое слово. Инна ужасно сильно тосковала по родителям и минувшим веселым дням.

Из ностальгии её вырвал звук входящего сообщения, главное из общей группы сообщений. Затормозив ногой так, что поднялся клуб пыли и осел на штанах, Инна выудила из кармана телефон и увидела на дисплее адресата. Им оказался старый веселый разгильдяй с курса ветеринарии, который только и умел что в практике разбираться и шутки шутить. Но еще больше удивило само сообщение, таких новостей она не ожидала точно…

«Всем ХОЙ! Народ! Вы знали, что Максимка женится?»

Инна из любопытства залезла в профиль Витальки и, открыв последнюю фотку, звонко рассмеялась. Уж точно не ожидала того, что тот нисколько не изменится и не откажется от глупейшей привычки зализывать свои волосы назад как мафиози. Разве что только его лохмы были уже не светло-русого цвета, а темно-русого со светлыми кончиками. Вот эта действительно странная в нем перемена, но от изучения профиля друга отвлек еще один звонок сообщения.

«Опять треплешься, о чем не просят, кошак бестолковый…»

Сообщение было от Максима, который теперь даже смайлы не ставил и писать старался грамотно, все же некоторые люди меняются. Но Инна отвечать не торопилась, подгадывала удобный момент, чтобы влиться в беседу, ожившую беседу старых друзей.

«Максимыч, сколько лет, сколько зим?!»

Виталька переслал сообщение от Максима и вставил смешной смайл, знал же, как раззадорить всех подряд.

«Витька, паразит, кто просил тебя рассказывать?»

Все же Макс и Ира продолжали злиться на Витальку, а ведь в конце первого курса они попросту друг друга не переваривали. Как можно было так познакомиться, чтобы потом все оставшиеся три курса щипаться, подставлять, прикалываться и всячески доставать друг друга? Инне это казалось непонятно, но довольно-таки забавно. Она все же поспешила написать сообщение, пока не проворонила момент…

«Всем привет, народ! С вами снова я».

«Опана, Иннусик к нам вернулась. Подруга, ты там как, живая?»

«Да, Виталик, живая. Начальница вредина, но я не унываю».

«Удивительно, я думал, эта конфа давно заплесневела, а вы живчиками оказались. Хотя, Витя, ты трепач тот еще…»

Инна постепенно погружалась в воспоминания, обида давала о себе знать. Когда- то она встречалась с Максом и даже не ревновала его к этим пристрастиям поприкалываться с Ирой. К беседе тем временем присоединился Дима, ботан и самый лучший друг на свете, всегда поддержит и поможет. Именно он помог ей справиться со всем, за что она, несомненно, была благодарна.

«Так ты все же решил жениться? И на ком же тогда?» — тут Инна не смогла удержать своего любопытства, хоть и не собиралась общаться именно с Максимом.

«Ага, на Светке. Ты мне тогда скучной показалась, и я понял, что с тобой хорошей жизни не видать. Особенно если ты панк».

«Я погляжу, ты совсем не изменился, дятлом слепым был, им и остался. Забыл, на что Света способна была, хотя это и вовсе не мое дело».

Инна поняла, что беседа грозит превратиться в вульгарный и бессмысленный срач, даже стало скучно читать, как Дима и Витя пытались утихомирить Макса. А ведь она прекрасно помнила, как застала Макса в его же комнате в кровати с этой Светланой. Отчего она окончательно разочаровалась и осознала всю бессмысленность своей влюбленности. Даже противно стало, что ее, верную и заботливую, променяли на ту, которая побежит за любым, у кого есть деньги. Именно после такого расставания Дима и Виталька помогли ей с дипломом, когда она переживала разрыв, и до сих пор она была благодарна ребятам. Но читать дальнейший грубый и оскорбительный бред Макса и тщетные попытки друзей утихомирить его не хотелось, она просто выключила телефон и убрала в карман.

Глубоко и медленно, словно заполняя себя всю до краев, она вдохнула теплый воздух, пропитавшийся выхлопными газами и ароматом берез, а после плавно выдохнула. Приводя спутанные мысли в порядок, Инна слезла с качели и поспешила домой, хотелось попросту выпить кофе и отдохнуть. И главное, чтобы никто не мешался и не действовал на нервы.

Закрыв дверь изнутри на ключ, который потом небрежно был отброшен в ключницу, она как попало разулась. На ходу по пути в комнату, стягивала с себя всю одежду, оставаясь только в спортивном нижнем белье. В такую духоту холодная ветродуйка едва ли спасала, но ее все же было достаточно. Хоть сейчас день в самом разгаре, ей очень сильно хотелось спать, глаза сами по себе медленно закрывались. Смысла пить кофе вовсе не было, поэтому она попросту завалилась на кровать и, откинув от себя одеяло, заснула. Постепенно проваливаясь в сон, ощущая это как нечто необычное, словно полет в потоках сильных ветров. Все же в душе теплилась надежда на нормальный сон, а не бред из ниоткуда.

* * *

Мягкий и в то же время насыщенный запах еловых игл и самой разнообразной растительности заполнил ее легкие. Но колени предательски подрагивали, чувствуя легкий приступ тревоги, которой ей не нужно было и вовсе. Сильно шлепнув ладонями по коленкам, Инна ощутила, как дрожь постепенно сходит на нет, оставляя неприятное жжение от удара, но это был сущий пустяк. Инна внимательно осмотрела лес, который чуть ли не плотной стеной окружал ее, словно заключая в зеленую клетку. Тихо ругнувшись покрепче, чтобы можно было ясно мыслить, пробормотала:

— Снова? Уже по какому кругу это все снится? Как же надоело, терпи, красотка, если хочешь отсюда выбраться…

Мысленно пытаясь себя убедить очередной надеждой, Инна не спеша зашагала куда глаза глядят. И стоило только сделать несколько шагов в сторону, как интуиция будто закричала «беги», и позади нее в подтверждение мыслей зазвучала флейта. Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, она побежала на звук, уклоняясь от веток и перепрыгивая через корни деревьев.

На освещенной золотым ярким светом солнца поляне, среди неизвестных кустов с белыми плодами, на большом старом пне сидел юноша. Инна остановилась как вкопанная у дерева, рассматривая уже знакомого героя, но все же в новом свете. В этот раз его белые длинные до пояса волосы были заплетены во множество тонких косичек, конец каждой косы украшала едва заметная черная бусинка. Прическа не казалась бы чудной, если косички не оказались заплетены в одну большую, перевязанную лентой, как у девчонки, правда, без банта и строго… Его длинные заострённые уши глупо топорщились в стороны и улавливали каждый малейший звук, изредка двигаясь как локаторы. Странная синяя рубашка с непонятными широченными рукавами, стянутыми у запястья, и кожаный жилетик нараспашку. Его коричневые обтягивающие штаны, конечно, подчеркивали сильные и стройные ноги, вот только выглядел он в них глупо. Отчего Инна мысленно дала ему кличку «ушастый пижончик», неотрывно наблюдая за его умелой игрой на флейте.

Ее словно околдовало этой восхитительной мелодией, дурманящей ясный ум, заставляя все дольше наблюдать за зрелищем. Как радостно сияли его изумрудного цвета глаза, в которых радужка почти прикрывала белок глаз, пугая своей чуждостью и необычностью. Но эльф будто бы почувствовал едва заметный вздох гостьи и обернулся, радостно просияв широкой искренней улыбкой. Неуклюже соскочив с пня, распугав подбежавших зверьков, чуть не запнувшись за собственную ногу, он подбежал к ней, чтобы проводить в центр полянки. Ей ничего толком и не оставалось, как проследовать за ним, чтобы узнать хоть какую-то информацию. Светло-русые брови юноши сначала приподнялись в удивлении, но спустя секунду нахмурились, придавая лицу настороженный вид.

Тучи в небе словно почувствовали настроение волшебного существа и сгустились, пряча за собой теплое солнце, погружая полянку в серый мрак. Будто бы успокаивая, эльф ласково погладил тыльную сторону ладони Инны и нежно заговорил, стараясь немного усыпить в ней чувство тревожности.

— Леди, вы нам сейчас нужнее всего. Это последний срок, последняя встреча, и нам очень нужно услышать ваш ответ. Наше царство эльфов, королевство некромантов и магов, множество волшебных народов в опасности, только вы можете помочь нам. Спасти от распрей и напрасных смертей, соединить всех воедино.

— Так, стопэ, ушастый пижончик, тебя понесло слишком резво, — Инна недовольно вырвала свою руку из его хватки и, прищурившись, спросила: — А разве не нашлось другого инициативного идиота, готового спасти ваши задницы?

— Если бы все так было просто, я бы уже нашел именно того, кто нам нужен. Но так выпала карта, ваша смерть — наше спасение, и никак иначе…

— И с чего ты решил, что я соглашусь на свою же смерть, наивный ты наш?

— Леди, у вас нет выбора, — эльф запнулся на слове и все же решил сменить тактику, — то есть у вас есть выбор, но я не думаю, что вы ему обрадуетесь. И все это далеко не сон, как вам кажется или же как вы хотите думать и верить в это.

— Притормози, паразит, а теперь не торопясь, четко и ясно, какой у меня там выбор, который мне же и не понравится?

— Первый вариант — согласиться на мое условие, то есть принять настоящее и помочь спасти наш мир, а второе — вернуться к себе и умереть спустя недолгое время. Что выберете?

— Слушай, не зли меня, — Инна медленно начала распаляться от такой наглости, — говоришь загадками, несешь всякую ересь и еще пытаешься от меня согласия добиться? А не слишком ли вы принаглели, мужчина в колготках?

— Леди, я сам не рад от того, что предначертано судьбой, но таковы правила, если выпала карта, так тому и быть. В своем мире вы погибнете, едва ли достигнув двадцати шести лет, и найденную любовь потеряете. Но если примете мои условия и согласитесь спасти наш мир, вы будете жить долго и счастливо после его спасения.

— А какова вероятность того, что я не отброшу коньки во время этой спасательной свистопляски? Об этом я, как погляжу, ты не задумался, а мне жить охота, понимаешь, жить.

— Вы не умрете, пока не исполните предназначение, — уверенно заверил ее эльф, — если бы так было, то обратная сторона карты была бы черной, а она белая, это значит, что вы не умрете. Прошу, дайте сейчас ответ, это просто необходимо.

— Какой еще ответ? — Инна недоумевала от происходящего, но, как ни странно, не чувствовала, что странный чудик ей врет.

— Все просто, вам нужно лишь уверенно ответить на мой вопрос — да или нет.

— Ну, гони свой вопрос, — ею уже двигало любопытство, если это сон, то почему бы не рискнуть.

— Согласны ли вы помочь нам в спасении волшебных рас от гнета человеческих племен?

— Да, согласна…

— Просыпайтесь и до встречи, — ласково прошептал эльф, взмахом руки рассеивая все видение.

Очнувшись на кровати в холодном поту, Инна напуганно зажмурилась, солнце слепило прямо в глаза.

«Нужно срочно прикупить жалюзи, желательно такие, чтоб вообще настырное солнце не просвечивало насквозь».

Сколько раз она уже думала об их покупке и все равно, как назло, забывала. На душе было как-то гадко и отвратительно, словно предчувствие чего-то плохого и пугающего; для надвигающейся паники этого было более чем достаточно. Уж слишком часто совпадало предостережение во сне с ощущениями плохого в реальности. И только сидя на кровати, непрерывно смотря на картину с лошадьми, до нее постепенно доходило — вся суть взгляда эльфа. Его взгляд не то чтобы был наполнен страхом, в нем были настороженность и мольба о помощи, вся гамма не самых хороших чувств.

Чем дальше, тем бредовее казалась затея с этим необдуманным согласием.

«Я точно должна выпить кофе и как следует все обмозговать».

Только кофе на кухне не оказалось, последняя пачка закончилась еще вчера вечером, и Инна забыла купить запасную. Хочешь не хочешь, а пришлось снова одеться в такую жару, чтобы только купить любимый напиток и расслабиться. Накинув помявшиеся вещи, она небрежно схватила ключи и кошелек и выбежала из квартиры, ногой захлопнув дверь. Кто бы мог подумать, что только выбежав из подъезда на безлюдный тротуар, она окажется сбита машиной. Пьяный водитель попытался скрыться с места преступления, вокруг стекалась толпа зевак и тех, кто пытался помочь. Последнее, что Инна увидела сквозь оглушающую боль и пелену в глазах, это панический крик соседки-подружки.

* * *

Что-то почти у самого уха зашуршало, звякнуло и затихло. Послышалось отчетливое характерное старческое кряхтение и скрип какой-то старой табуретки. Не торопясь открывать глаза и тем самым выдать себя, Инна постаралась сосредоточиться на себе. Затылок и виски невыносимо пульсировали от боли, странная боль по всему животу, начиная от диафрагмы и заканчивая чуть ниже пупка, приковала к постели. Даже малейшее напряжение мышц отдавалось болью на все тело, отбивая всякие мысли о прогулке по неизвестным просторам. В горле сильно пересохло, и даже капелька слюны не спасала, хотелось пить просто невыносимо. Самое последнее, что она запомнила, это то, как выбежала на улицу с целью купить кофе, но внезапно ее накрыла темнота — и все, большего вспомнить не получалось.

«Упал, очнулся, гипс». Старая любимая фраза из советского фильма, до жути подходящая к ситуации, только гипс отсутствовал напрочь. Пока кто-то шуршал достаточно далеко, Инна попыталась открыть глаза, получилось только со второй попытки. Чуть прикрыв их, стараясь не думать об обшарпанном деревянном потолке, она чуть слышно прохрипела:

— Воды.

— О величайшая Нралира, очнулась наконец-таки. Бедное дитя, руки бы оторвать этому длинноухому бездарю, — недовольно заворчал пожилой мужчина с заметной сединой в черных волосах, убранных в хвост на затылке, и с густой бородой, но в его серых глазах плясали озорные искорки, когда он осторожно помог попить прохладной воды.

— Кто вы? — Инна устало выдохнула и посмотрела на него.

— Лекарь я, правда, последние годы только и делаю, что ловлю длинноухих беглецов и нянькам ворочаю. Уже устал за ними их пакости разбирать и заботиться об этих неучах — самостоятельных уж больно, — он медленно опустился на табуретку рядом с изголовьем кровати, — как звать тебя, чужестранка?

— Инна. А почему чужестранка? И кого вы имеете в виду, говоря про длинноухих? — та решила сыграть на дурочку, возможно, так узнает больше.

— Ну, такая как ты точно не местная. А длинноухие — это эльфы, мы на эльфийском материке. Они, будучи малышней, умудряются находить приключения и потом страдают от последствий. Вот и вылавливаю их, потом нянечкам ворочаю, да еще и последствия их шалостей убираю… Как себя чувствуешь?

— Лучше, не считая боли в голове и в животе. Но где я и что случилось вообще?

— Могу сказать только, что ты в моем доме в «пустом лесу», а все остальное тебе пусть твой дружочек расскажет, не моя это забота, не моя, — он поднялся и, уходя, тихо проговорил: — Тяжко тебе у нас будет, но ты единственная, кто им нужен.

Инна задумчиво уставилась в потолок, переваривая полученную информацию, но вопросов, наоборот, возникало еще больше. Спросить, конечно же, было у кого, но опять же: когда ушастый объявится и ответит ли он на эти вопросы? И кто вообще этот ушастый зачинщик всей неразберихи с ее попаданием на какой-то эльфийский остров. Пока было свободное время, она вновь попыталась вспомнить произошедшее, но… То же самое, только тьма теперь сопровождалась болью. Сколько ни пытайся, все одно и то же и никакого просвета, сплошное разочарование в своем везении.

Входная дверь громко скрипнула, отчего Инна поспешила посмотреть на гостя. Этим гостем оказался чуть взъерошенный белобрысый зачинщик беспредела, с довольно-таки виноватым взглядом. Только вот ушастик ко всему прочему еще и невнимательным оказался и задел другой табурет у двери, чуть не упав и не утянув за собой занавеску с печи. Он был все таким же, как и во сне, только вот уши оказались до боли знакомого красного цвета, да глаза чуть заплаканные.

— Так ты та самая ушастая ошибка? А ну-ка расскажи мне, как я сюда попала? — не церемонясь, задала в лоб вопрос Инна.

— Эм… ну, — замялся эльф и, будто спохватившись, возразил: — Я не ушастая ошибка! Литарионилиус Ди-Гот-Ин Таарис.

— А покороче тебя как звать-то? — Инна попробовала повторить мысленно его полное имя, но только еще больше ошибок понаставила.

— Начистоту, есть два кратчайших имени: Литар и Рионил. Можешь называть меня так, как твоей душе будет угодно, — он слегка повел правым ухом, словно прислушиваясь к шорохам позади, и решил заодно ответить на вторую часть ее вопроса. — Твоя душа и тело попали сюда по древнейшему «пути некромантов». Ровно восемь дней и ночей назад я предупредил тебя через сновидение. К сожалению, в своем мире ты уже мертва, и как только твое тело укрыли от людских глаз, твоя душа и тело переродились в нашем мире. Я прошу прощения за столь грубый метод, но ты правда нам очень нужна…

— Не все сразу, ненаглядненький, ты щас ляпнул про восемь дней, но снился-то ты мне вчера…

— Уф… — удрученно выдохнул Литарионилиус и, чуть опустив уши, ответил: — Ты уже восемь дней и ночей спишь в нашем мире, так как твой организм восстанавливает свои жизненные силы после столь выматывающего перемещения. Именно поэтому тебе кажется, что снился я вчера и все, что происходит в данный момент, это сон, только это не так.

— Вот те на, как интересно Ванька плюнул, — Инна поудобнее села в этой жесткой кровати. — Ладно, будем решать занозы по мере их засаживания, покушать-то хоть будет? Я кошмар какая голодная…

— Одно мгновение, миледи… — весело промолвил Литар, частично улавливая суть ее незнакомой речи, и выбежал на улицу добывать пищу для нового героя.

Кусочки столь интересного пазла постепенно складывались в одну картинку, но предстояло еще многое узнать. Известно лишь то, что назад уже не вернуться. Теперь стало ясно, почему вместо воспоминаний о смерти появлялась темнота — это лишь один из многих способов уберечь себя от сумасшествия.

В животе вновь громко заурчало, напоминая о сильном чувстве голода. Литар как выбежал за едой, так и пропал с концами, отчего Инна решила встать с кровати и получше осмотреться. В доме была лишь одна комната, но большая и просторная, хорошо освещаемая светом солнца через окна. Кровать стояла в углу, изголовьем к стене, над которой висел огромный портрет мужчины. Она было подумала, что на нём изображён лекарь, но разрез глаз и выражение лица были совершенно иные. На тумбе рядом с кроватью помимо снадобий было сложено оружие — коротенькие ножи, похожие на охотничьи. А вот на столе с правой стороны лежало её колечко, которое купили родители в подарок. Кольцо из золота в виде змейки с белой жемчужиной во рту, с ним было связано очень много воспоминаний. И становилось не по себе от понимания, что оно могло пропасть.

Глубоко вздохнув и надев кольцо на мизинец, ибо на безымянный палец левой руки уже не налезало, Инна обернулась. В большом и потертом от времени шкафу у противоположной стены висело зеркало в полный рост, в котором сейчас Инна видела саму себя. Побледневший и изможденный вид, одежда та же, что и перед смертью, украшения на месте и всё то же спокойное выражение лица. Подойдя поближе к зеркалу, только посмотрев в отражение своих серых глаз, она тихо спросила себя:

— И чем я всё это заслужила?

— Ты этого не заслуживаешь, — тут же ответило отражение в зеркале, — но так распорядились боги, выбрав сильнейшую для этого мира во имя спасения…

Инна в шоке отскочила назад, не веря в то, что с ней заговорило отражение в зеркале. Маска спокойствия слетела с лица, сменяясь на страх и панику. Казалось, будто она понемногу сходила с ума, но продолжала верить в то, что теперь это реальность. Взгляд был прикован к отражению, в нём Инна видела себя напуганной и слабой, именно в этот момент её интуиция молчала.

Скрип двери выдернул её из пелены собственного страха, заставляя обернуться и увидеть на пороге эльфа. Тот нес в руках поднос, полный еды, от которой едва заметно исходил пар, словно он только что снял ее с костра. Литар ласково улыбнулся и, кивая на зеркало, принялся объяснять важную суть, расставляя еду на столе.

— Зеркало Свободы — очень сильный артефакт из потерянной сотни. Ты напугалась потому, что твоё отражение ответило тебе…

— Как оно действует? Что за сотня артефактов? — она присела на стул, с опаской посматривая на зеркало.

— Сердце, в нём отражается твоё сердце, не скованное разумом. Наши мысли часто идут вразрез с сердцем, душой, и это зеркало раскрывает истинные помыслы. Именно эти помыслы всегда верны и правдивы, но порой они становятся ужасным оружием.

— Поэтому зеркало тут?

— Да, — грустно вздохнул Литар, — попав не в те руки, оно способно показать самое сокровенное, что может использоваться хозяином своего сердца во зло, поэтому мы, эльфы, скрыли их от людского народа

— То есть эта самая сотня артефактов способна уничтожить мир? — Инна недоверчиво покосилась на эльфа, приступая к трапезе во время его рассказа.

— Существует легенда, что сотню артефактов создали сами боги. Они передали их людскому племени, чтобы те процветали и оберегали волшебные народы. Но жадность, алчность, гнев и злоба охватили их умы, а боги уже не вмешивались в дела земные. Совет «Восьми Величий», куда входили эльфы и другие волшебные народы, решили выкрасть артефакты у людей и спрятать их. Некроманты, эльфы, гномы и тролли смогли договориться и укрыть ото всех ровно шестьдесят девять артефактов, вампиры, суккубы и колдуны спрятали только двадцать один артефакт, остальные четырнадцать остались у людей. Самые сильные и опасные артефакты, а все существующие легенды — реальны. Сейчас точно неизвестно, у кого и сколько артефактов находится, ведь до вражды народы свободно обменивались ими без злого умысла. Но самое плохое это то, что «Восемь Величий» враждуют между собой, а наш мир очень огромен. Люди желают захватить его и поработить, а неугодных погубить, нас много, но объединиться против врагов нам уже сложно. Поэтому я и вытащил тебя: в пророчестве сказано, что ты одна сможешь спасти «Восемь Величий» и остановить людскую вражду и войну против нас.

— Это, конечно, интересно слушать, — отодвинула от себя пустую тарелку Инна, вытерев губы тыльной стороной ладони, и сказала: — Но я слабая девчонка, вряд ли смогу вам помочь спасти огромный мир. Почему именно я, других энтузиасток нет? Пусть ваши правители соберутся своей тесной шайкой и надают людишкам звездюлей.

— Не все так просто. — уверенно возразил Литар, вспоминая то, о чем ему говорили Мигур и отец. — По отдельности наши расы уязвимы, а после вражды это стало еще заметнее. Боги создали нас для того, чтобы мы жили в согласии и процветали, сделав нас немного… зависимыми друг от друга.

— И поэтому вы решили призвать «козла отпущения» для решения своих внутренних конфликтов? Не, на такое я точно не соглашалась!

— Что ты спросила у зеркала? Что оно ответило? — серьезно спросил эльф.

— Блин, — она недовольно почесала затылок, не зная, стоит ли говорить правду, но выбор был невелик. — Я спросила, цитирую: «И чем я всё это заслужила?» На что мне моё отражение ответило: «Так распорядились боги, выбрав сильнейшую для этого мира во имя спасения».

— Именно, зеркало сказало правду, укрытую в сердце. Запомните, миледи, артефакты не способны солгать, утаить или направить на неверный путь, их невозможно уничтожить. Многие пытались их сжечь, разбить или сломать, но безуспешно.

— Не нужно звать меня миледи, у меня есть имя.

— Хорошо, — он едва заметно кивнул и улыбнулся. — Отдыхайте, через несколько дней и ночей я сюда вернусь за вами, а пока вам поможет лекарь Мигур, он — тот, кому эльфы всегда могут доверять.

— О'кей.

С этими словами Литар сгреб посуду со стола и выбежал на улицу; дверь только успела закрыться, и послышался грохот, а за ним заковыристые ругательства знакомого голоса. Не ведая причины своей улыбки, но явно ощущая свободу и легкость, Инна осмысливала то, что успел рассказать эльф, и пыталась проанализировать свою дальнейшую жизнь в этом странном мире. События, что происходили с ней, все чаще вызывали беспричинную улыбку. Только она не сразу обратила внимание на вошедшего лекаря, который, переставляя баночки со снадобьями, выбрал нужную и вышел на улицу, пожелав ей хорошего отдыха. Решив отложить мысли в сторону на некоторое время, Инна поудобнее устроилась на кровати и, в последний раз посмотрев на закрытую дверь, заснула.

Глава 2

Под тихий напев лекаря Мигура Инна сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, и размалывала сухое снадобье в ступке. Старик же готовил свежую мазь с отвратительнейшим запахом, напевая о разбитой любви барда. Уже семь дней прошло, а эта ушастая ошибка так и не пришел, правда, вместо него в лесу нашли другого эльфа, раненного в плечо. Именно в тот момент Инна убедилась, что лекарь далеко не старый мужчина, коль умудрился взвалить худощавого юношу словно мешок на левое плечо и донести до хижины. Ей уже удалось раз увидеть лекаря в одних штанах, босого и загорелого под яркими лучами солнца. Его крепкое мускулистое тело с множеством бледных следов от шрамов говорило о мрачном героическом прошлом; может, лицом он и походил на старика, только телом никак. Инна не переставала ловить себя на мыслях о том, что тут не стоит особо доверять своим глазам, не узнав все более подробно…

— А почему песня именно о разбитом сердце барда? — решив хоть как-то начать беседу, поинтересовалась она.

— Эта песня стара, как наш мир, — тихо проговорил Мигур, — её когда-то написал один известный бард о чувствах к любимой женщине, решившей уйти к другому мужчине. Каждый уважающий себя бард знал её наизусть. А некоторые до сих пор продолжают ее петь, когда переживают трудности в своей жизни. Но слышала бы ты, как искусно он играл мелодию на гитаре, как очаровывал всех своим исполнением. Только богато одаренный богиней бард способен сыграть эту песню не хуже предшественника.

— А кто вообще такие барды?

— Ты не знаешь кто они такие? Тогда расскажу кратко: бард — это творец, слагающий песни и баллады, странствующий по всему миру.

— А вы тоже бард? Ну, поёте вы просто очень красиво, мне нравится, — смущённо произнесла Инна.

— Был им когда-то… Случилось много чего, что стало причиной отказа от данного ремесла. Да и негоже боевому колдуну песенки голосить.

— Вы колдун, а выглядите в точности как человек…

— А как, по-твоему, колдуны должны выглядеть? — недовольно пробурчал Мигур. — Как люди и выглядим, просто живём ровно сто лет, а седеем в тридцать. Вот и вся разница, ну, и магия у нас довольно необычная, недоступная другим расам.

— А сколько вам сейчас лет? — чуть прищурившись, спросила Инна.

— Семьдесят три, недолго осталось. Ты лучше скажи, сколько тебе лет и почему не боишься здешних, да и выглядишь неказисто…

— Мне двадцать один год, а выгляжу так потому, что в моих местах это было модно, то есть нравилось всем, ну или почти всем, — Инна отставила ступку с готовым снадобьем и улыбнулась. — Просто я любопытная и хочу новое узнать, да и предпочту сначала разведать обстановку, а потом решать, бояться или нет.

— Тяжко тебе у нас будет… — устало повторил старик. — Любопытные у нас долго особо и не живут. Поэтому дам совет — усмири свое любопытство, пока беда в твою душу не постучалась.

Инна молча проследила за ушедшим лекарем и задумалась. Ведь она привыкла относиться к незнакомцам настороженно, а его не боялась, улыбалась и доверяла ему. Словно она стала беспрекословно слушать свою интуицию, чего не случалось уже очень долго. Да, Инна прислушивалась к своей интуиции через раз, списывая на случайные совпадения. Но то, что творилось тут, на совпадение уже не списать. Грустно пожав плечами, Инна посмотрела на зеркало.

«Вот оно!» — ликующе пронеслась в голове мысль, сметая сомнения с пути.

Подскочив с кровати и выглянув в окно, она убедилась, что лекарь занят и надолго. Собрав всю волю, она подошла к зеркалу и посмотрела в отражение своих серых глаз, которое на мгновение улыбнулось и погрустнело, во взгляде затаилась тоска. Не теряя ни единой минуты, Инна спросила вслух скорее себя саму, нежели кого-то:

— Какая я перед Мигуром и Литаром? Нет, не так, почему я веду себя тут так открыто и легко?

— Настоящая. Тут свобода для твоей раненой души, — шёпотом ответило отражение и погрустнело сильнее, — не лги себе, не надевай свою маску безразличия и холода. Разбей ее! Останься настоящей, и сила умножится вдвое.

— Что это значит? — Инна посмотрела на свое отражение, которое уже не менялось и повторяло все ее мельчайшие движения.

Хотелось задать ещё один вопрос и узнать ответ, но шум за дверью заставил отойти от зеркала. Инна так и не поняла, кого так заковыристо материт Мигур и по какой причине. Дверь резко распахнулась, хлопнув о вешалку краем, а следом вошел сам лекарь и тащил за длинное остренькое ушко причину. Литар даже не сопротивлялся, а только ойкал и просил отпустить. Затаив дыхание и стараясь себя не выдавать, она наблюдала за развернувшимися событиями. Лекарь грубо усадил на стул эльфа, отпустив жутко покрасневшее и опухшее ухо, сразу же отвесив звонкий подзатыльник. Бедный юноша чуть с табуретки не свалился и шокированными глазами смотрел на грозного воспитателя, который отошел на шаг назад и, глубоко вздохнув, начал гневную тираду, подкрепляя её незнакомыми Инне словами.

— Ах ты ошибка глазастая! Тампатарин ты ушастый! Что же ты, паразит безалаберный, вытворяешь?! Куда ты кадунир-ин нос суешь, мин-сон-хир, чтоб тебе уши там откусили! — продолжал ругать Мигур, видя, что эльф вконец поник и вот-вот заплачет.

— Я… Только, — жалобно проблеял Литар и зажмурился.

— Да ты хоть понимаешь, бастард несчастный, что было бы, если бы ты там задержался ещё?! Забыл, как тебя отец за это розгами порол? — бушевал Мигур, втайне радуясь, что всё обошлось. — Литарионилиус, может, ты и бастард и желаешь помочь семье, но прекрати уже эти бессмысленные попытки! От прошлого не избавиться, у тебя был родной отец, да будет священным его пребывание у Нралиры, другого тебе и не нужно.

— Но ведь они мои родные братья, семья, я хочу помочь им, даже если они меня презирают, — уже увереннее проговорил эльф.

— Оставь их! Они тебя не ценят, ты им не нужен, и помощь им о тебя нужна так же, как птице трость! Да и кому нужен вечно голодный и безответственный эльф… — лекарь всё же не верил в его слова. — Только эльфы могут так уперто верить в желание помочь, опираясь лишь на свою кровь.

— А если рядом с ним буду я и помогу ему во всем, в чем потребуется моя помощь?

Они разом устремили свои взгляды на Инну, всё время стоявшую позади молча. В ее словах было стремление и уверенность, цель для будущих действий, и лекарь, устало махнув рукой в сторону Литара, подошёл к ней. Близко, словно нависая над ней, испытывая ее на чувство страха. На миг на его губах появилась усмешка и исчезла, сменяясь на привычную холодность. Мигур похлопал по своим запылившимся штанам и посмотрел на новоявленных спасителей. Верь не верь, а пророчество имело свойство сбываться. И если в пророчестве сказано, что сильная сердцем дева, неся бремя «Восьми величий» спасет мир и вернет баланс, значит, так тому и быть.

— Недолго мне осталось в этом мире, юнцы… Но для тебя, дева, у меня есть ценный подарочек, который пригодится в трудном путешествии. Главное, не израсходуй его на сущий пустяк.

Хитро подмигнув, Мигур подошел к зеркалу свободы и протянул руку вперёд ладонью вверх. Его пальцы едва касались поверхности зеркала, по которому словно по воде пробежала рябь. Он закрыл глаза и тихо на древнем языке колдунов прочёл заклинание:

— Милер-си део гоф-мирис ан сиро ни-матир.

Литар подскочил к Инне и тихо, едва различимым шепотом для слуха, перевел сие заклинание: «Свободу сердца в руку вложи, да будем силой, дарованной мне, спасены». Эльф, словно маленький ребёнок, продолжал улыбаться, стоя рядом, Инна же следила лишь за тем, как из зеркала появилась рука, как две капли воды похожая на руку лекаря. Нечто сияющее и маленькое упало в раскрытую ладонь Мигура, засияв ярче солнца кристально-белым светом. Лишь когда он подошел к ним и протянул руку, Инна смогла увидеть посередине ладони сияющую белую каплю, похожую на жидкий жемчуг. Капля переливалась всеми цветами радуги в солнечных лучах и тянулась к ней, медленно, но верно, будто бы признала в ней свою хозяйку. На удивленный и восхищенный взгляд Инны Мигур кратко пояснил:

— Это сгусток магической силы, он не обнаружится какой-либо магией других рас. Это чистая сила зеркала и часть моей силы, собранные воедино. Только сильные колдуны способны так близко взаимодействовать с артефактами «направления».

Это объяснение, которое могло послужить в будущем подсказкой, больше касалось эльфа. Мигур махнул второй ладонью над каплей и продолжил:

— Она примет вид украшения, так что всегда будет рядом. И когда придёт время, подскажет, как использовать магию «Капли свободы».

— Спасибо! Я всё поняла, — Инна проследила за тем, как капля протекла по ее коже к уху, превращаясь в магическую изящную серьгу.

— Вам пора отправляться в путь, вы и так тут задержались, нечего время терять! — проговорил лекарь, протягивая два небольших мешка с провизией. — Отправляйтесь по «Черной тропе» на север. А дальше начнутся ваши странствия, главное, не потеряйте в пути свои жизни.

Не успев что-либо ответить на это, Литарионилиус, схватив за руку, вывел свою новоявленную подругу на улицу. Пришлось взвалить ношу на плечо и, махнув на прощание, отправиться в путь по «Черной тропе».

* * *

Покинув пределы эльфийского леса, где находилась хижина Мигура, Инна смогла вздохнуть спокойно. Двое суток преодолевать мрачный лес, в котором почти на каждом шагу встречались хищники, оказалось слишком трудно для её неподготовленного организма. Хорошо, что Литар знал, как их отпугнуть и куда двигаться дальше, даже не имея при этом карты на руках. И хорошо, что они взяли с собой достаточно провизии и воды, но теперь было понятно, почему этот путь назвали «Чёрной тропой» — по нему мало кто ходил.

Всю дорогу Литар молчал и прислушивался, особенно когда дул ветер. Инна не торопилась отвлекать эльфа расспросами и старалась сама всё изучить, до чего могла дотянуться со своими знаниями из родного мира. Самое скверное, что в качестве туалета пришлось использовать «кустики» и спать на траве с кучей насекомых. Каково же было ее удивление, когда показались обширные поля с желтой травой — ни одного дерева, и домики, огороженные заборами, что располагались посреди полей по отдельности и довольно далеко друг от друга. Так непривычно, особенно вспоминая Россию, где заборы деревенских домов чуть ли не прибиты к заборам соседей.

По правую сторону тропы вдали возвышалась гора, серая с черной верхушкой, она словно забор тянулась вперёд. Что именно скрывалось за этой странной горой? Почему трава не зеленая, а жёлтая в такой жаркий летний период? Жил ли кто в этих домах, или они уже заброшены? Эти вопросы вихрем кружились в голове, так и тянуло узнать на них ответы.

Но было еще кое-что, что требовал её организм — привала и еды, следовало срочно отдохнуть, дальше путь продолжать сил не оставалось. Остановившись у самого края, ибо широкую и местами поросшую сорняками тропу язык не поворачивался назвать дорогой, аккуратно скинув сумку с плеча, Инна окликнула ушастого и вдохнула полной грудью: здесь был необыкновенно чистый воздух, пахнущий жарким зноем и цветами. Ей хотелось понять, а точно ли сейчас лето и как у них устроены тут временя года?

— Литар! Устроим привал, я сильно устала и голодная как зверь после спячки, с утра так идти — одуреть ведь можно…

— Я забываю, что люди не такие выносливые, — Литар виновато улыбнулся и всё же присел рядом.

— Я хотела бы спросить, что это за гора и что за ней находится? — Инна указала пальцем на ту самую гору, — А еще почему тут трава желтая и что там за дома такие странные?

— Дома эти уже заброшены, раньше тут жили эльфы-ремесленники, но перебрались ближе к городу. Природа готовится к надвигающейся перемене на сезон проливных дождей, а трава эта целебная, она на протяжении всего роста такой цвет имеет, — Литар решил начать отвечать с простого и закончить разговор более важными деталями. — А это «Хребет смерти» — там почти нет растительности и много хищников. Но чтобы пополнить свой магический потенциал, лучше идти на самую вершину.

— Ага… и хочется, и колется, — недовольно проворчала она и выложила из сумки провизию, — тогда что находится за ней и что значит пополнить магический потенциал?

— Такие же, как и тут, поля целебных трав, институт для эльфов высоких родов и сословий и полигон для боевых действий. Мы рождаемся с минимальным резервом для магической мощи, увеличиваем его по мере взросления. А если он все еще мал, то можно отправиться на «Хребет смерти» и через упорные тренировки и медитации расширить его границы.

— Для каких действий? — недоумевала Инна, наблюдая за спокойствием Литара.

— Там тренируются эльфы с боевыми заклинаниями, испытывают различные яды и снадобья. Но нам туда идти не нужно, это рискованно и даже опасно.

— А куда мы должны тогда путь держать? — заинтересовалась Инна, вгрызаясь в кусочек вяленого мяса.

— Через эльфийское королевство на фамильный склеп. Хотя через полигон порталом было бы легче.

— Зачем нам этот фамильный склеп? — проглотив еду, Инна настороженно посмотрела на спокойного эльфа.

— Как зачем? Там есть портал на другой материк, по нему мы сможем пересечь огромное расстояние. Так мне почти не придётся колдовать, и мы сохраним мой магический резерв для защиты.

— Но… — Инна заметила сомнение на лице эльфа, этого только не хватало.

— Но через них нужно еще пройти незамеченными, — потупился Литар, — денег на лодку или же вход на корабль у меня нет, хватит только на то, чтобы пройти стражу у главных ворот.

— Приплыли, один вариант краше другого… Придется действовать быстро и избегать фатальных последствий.

Пока Инна доедала свой нехитрый обед, в голову без устали лезли самые разнообразные мысли. Особенно не давала покоя мысль о том, почему эльф предпочел переправу через кладбище, хоть и упоминал про полигон и что через него путь короче. Что-то было в его действиях нечисто, но Инна решила пока оставить это на потом — будет видно по его поступкам. Неужели тут всё так строго, что даже зайчики не проберутся? А ещё интересовало прошлое эльфа и его характер, не хотелось бы путешествовать с психом и при этом подвергать свою жизнь опасности.

«Помаленьку надо спрашивать, интересоваться миром, его обычаями. Тем более, я застряла тут почти на всю свою жизнь, и придётся с этой участью смириться».

Заметив, что Литар собрал свою сумку и готов двигаться дальше, Инна бесцеремонно схватила его за штанину чуть выше колена и потянула на себя. Эльф, не удержав равновесия, довольно изящно упал перед ней на пятую точку и обиженно засопел.

— Куда уши навострил, я ещё не набралась сил идти дальше, ноги стереть в кровь не горю желанием. У меня после такой прогулки мозоли лезть начали.

— Но нам лучше всего поторопиться.

— Тише едешь — дальше будешь, — спокойно парировала Инна, желая задать важные вопросы.

— Я не понимаю некоторые твои высказывания!

— И не обязательно, привыкнешь и потом поймешь. Лучше скажи — кто такие эльфы и на что они способны?

— Мы очень древняя и магически одаренная раса, одни из трех главенствующих в «Восьми величиях». Эльф после долгих тренировок способен применять боевую магию в пределах своего резерва, исцелять и изменять, создавать что-либо из воздуха мы пока не научились. Но на это способны только те, кто закончил высшую школу для эльфов.

— А ты у нас самопальный самоучка, ясно, чую, весело будет нам в будущем… Продолжай свою лекцию.

— Внешность немного схожа, мы сами меняем, как нам заблагорассудится. Но чаще всего это выглядит как повторение за кем-то. Можем перемещать предметы по воздуху, залечивать раны, применять целебную магию фей. Магия других рас нам недоступна, так как она считается абсолютно противополжной нашей и «конфликтует» при взаимодействии. Да и не слышал я как-то, чтобы расы пробовали использовать чужую магию, возможно, это несет какую то опасность. Но не каждый эльф может одновременно использовать на равных уровнях боевую и исцеляющую магию, только предрасположенный душой к определенному направлению магии.

— Минуточку, что значит предрасположенный душой? То есть вас боги распределяют или как? Здрасте, приплыли, второй Поттер со шляпой.

— Я знаю только то, что мы рождаемся с маленьким резервом магической силы, а когда взрослеем — совершаем какое-либо магическое действие под впечатлением. Тогда и определяется направление нашей магической силы, так мне объяснил отец.

— И в итоге ты в детстве исцелил птичку? Или спас дружочка? Как вообще ты понял свою предрасположенность?

— Нет, мама запретила лазить ближе к «Хребту смерти», а я не послушался и, удирая от хищника, поранился. Я тогда так испугался, что она узнает и расстроится, что, сам того не замечая, залечил ссадину на коленке. Отец тогда все равно узнал и отругал меня, но уже тогда они поняли, какие у меня способности. Я выучил парочку боевых заклинаний для самозащиты, но больше никак.

— Ясненько, выходит, ты знаешь парочку боевых заклинаний, но больше выучить не способен из-за предрасположенности. А что еще ты умеешь? — Инна осмысливала и запоминала полученную информацию.

— Я не заканчивал высшую школу эльфов, учился всему сам. Левитация мне пока дается с трудом, как и перемещение, в том числе порталом. Мои порталы очень нестабильны, и пользоваться ими я не хочу, потому что часто попадаю в опасные для собственной жизни места. Ну, немного драться учился, совсем маленько, немного разбираюсь в растениях с других материков и еще что-то понемногу.

— Я слышала, тебя Мигур бастардом назвал. Выходит, ты не из высших сословий, или как?

— Моя мама — третья сестра его величества эльфийского престола, она родила меня не от своего мужа, а от эльфа из местных поселений, — Литар махнул за спину и продолжил: — Он был сильным лекарем, многому меня научил. Но вся королевская семья меня невзлюбила — я же бастард, позор семьи. Вторая часть имени мне досталась от матери, отец захотел сохранить ее фамилию, даже если я бастард. Поэтому когда появлюсь внезапно во дворце, мне точно будут не рады, повезет, если старшие братья захотят выслушать, а так и побить могут. Порой кажется, что они делают это специально, чтобы защитить меня, так, по крайней мере, мне хочется думать.

— Тогда на кой ляд ты к ним то и дело лезешь? Но в таком случае на их помощь мы не можем полагаться, — огорченно кивнула Инна, — главное, меня в ваши братские разборки не втягивай, не хочу с вашим детсадом возиться.

— Попрошу об одном: не упоминать при других то, что я сын сестры его ееличества, дабы не привлекать лишнего внимания, и вторую часть моего имени тоже не называть.

— Да уж, в нашем мире немного проще в этом плане. Но ничего, выкарабкаемся и устроим веселье за забором.

Путь дальше им все же пришлось продолжить. Даже на таких полях, как ей сказал эльф, обитали не менее опасные хищники. Правда, за четыре дня пешей прогулки с кратковременными привалами Инна успела высказать весь свой запас нецензурных выражений и даже повторить его несколько раз. А еще попутно за глупые и опасные для ее здоровья выходки она отвешивала ушастому инициатору увесистые подзатыльники. Но как таковой воспитательный процесс эффекта не возымел. Поэтому Литар, забыв про старые приключения, уже находил новые, гораздо неприятнее и опаснее.

Инна даже не ожидала, что, остановившись вечером в одном поселении в старом сарайчике, ибо денег было не так много, придется спешно уходить под утро. Мужики с вилами и явно нелюбезными намерениями искали нерадивого эльфа, чтобы его как следует вздернуть. Инна же, не обнаружив Литара рядом, ринулась его искать, пока случайно в одном из окон ухоженного домика не обнаружила длинные острые ушки и белую как снег гриву. Даже не заморачиваясь с гостеприимством, она вломилась в незапертый дом и, буквально стащив полуголого эльфа с обнаженной девицы, выпнула на улицу. Времени на воспитательные беседы не было совсем, так как великовозрастные мстители заметили ушастую ошибку и побежали к ним, выставив вилы вперед остриями. Инне совершенно не хотелось оказаться мягким местом на данном орудии сельских работ, так что она вновь пнула Литара под зад и приказала поторопиться. Петляя по селу и вовремя схватив свои нехитрые пожитки, парочка героев уже вовсю выбегала из села, надеясь, что обиженные «рогатые» эльфы не ринутся преследовать их дальше.

— А теперь, балбес ушастый и безмозглый, фу-у-ух, объясни, на кой ты вообще по бабам пошел? Спокойно на месте не спалось?! — кое-как приведя дыхание в порядок, Инна изловчилась и ухватила эльфа за самое видное место — ухо.

— Ай! Оторвешь же, отпусти! И так пинала как камень посреди дороги… — Литар попытался разжать ее хватку, но она только сильнее стискивала его ухо.

— Мы нарезали такой кросс, только потому что одному дуралею захотелось ласки? Убить меня, что ли, раньше времени решил, чтобы я напоследок как следует настрадалась, да?! — она продолжала таскать его за ухо, терпеливо ожидая вразумительного ответа.

— Я не виноват, что тут такие красивые девушки, что они такие соблазнительные, ну, не устоял я и провел ночь с ними… Ой! Уй! Я редко к ним за лаской захаживаю!

— С ними?! — от злости взревела Инна, но все же отпустила покрасневшее и постепенно опухающее ухо. — То есть та девица не единственная? Ты что, успел половине этих мужиков рога нарастить, балбес?

— Я очень любвеобильный, — обиженно высунул язык Литар, но, увидев возмущенный взгляд, пробормотал: — Я это не контролирую, да и ты все равно не в моем вкусе.

— И слава богу, — зло бросила Инна, поправляя на плече рюкзак, — интересно одно: как у вас эльфы относятся к тому, что какие-то парни покушаются на честь их дочерей?

— Очень плохо, ведь тогда их не смогут выдать замуж на эльфов из высших сословий, да и переживать не о чем, эльфийкам, чтобы забеременеть, надо испить из моря жизни. А так, сколько ни пытайся, не получится, боги предусмотрели, чтобы ребенок действительно был желанным, а не ошибочным.

— Вот это проверенный метод контрацепции. А ты хоть понял, что лишил девчонок возможности удачно выскочить замуж?

— Я не лишал их возможности, они сами меня возжелали, я просто умею красиво ухаживать за юными девами.

— Идем! Веди, любвеобильный Сусанин!

Весь оставшийся путь Литар старательно избегал неприятностей, так как Инна пообещала все же оторвать в следующий раз его несчастное ухо. А нога у этой девицы оказалась невероятно тяжелой, и нежное место до сих пор отзывалось болью, когда он решался сесть на что-либо жесткое. Желание позлить эту вспыльчивую красавицу поубавилось моментально, впрочем, как и расстраивать ее.

Солнце нещадно припекало, и к тому же было ужасно душно, отчего Инна уже не знала, как еще можно облегчить себе муки. Только эльф шел себе как ни в чем ни бывало, будто ему не жарко и вовсе, обосновав это тем, что рос он в таких условиях и давно к этому привык.

На горизонте, достаточно далеко, Инна заметила ворота и высокий забор, тянувшийся вдоль хребта смерти и до поля фиолетового цвета. Даже стало интересно, отчего поле такого цвета, на лаванду не походило, оно было гораздо темнее, чем цвет лаванды. Да и шум оттуда доносился странный и непонятный, словно ветер завывал на огромной скорости. А единственный источник информации об этом мире — это эльф, который до сих пор обижался на нее из-за воспитательных мер.

— Литар, что там за фиолетовое поле? Это цветы у вас такие есть?

— Это не поле цветов, а море «силы», — спокойно ответил эльф, попутно заплетая все мелкие косички в одну и откидывая ее за спину для удобства, — оно такого цвета из-за эльфийской магии. Именно эта магия и подпитывает энергией и волшебством наш остров; ни люди, ни другие расы ею воспользоваться не смогут. У других рас свои источники силы, правда, не знаю, какие.

— А если это море исчезнет? Просто испарится, к примеру, или в недра земли уйдет, — вопрос она задала достаточ