Денис Соболев

Хозяин тайги

Рассказы

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Фотограф Закир Зарифович Умаров

Фотограф Евгений Александрович Рузанкин

© Денис Соболев, 2018

© Закир Зарифович Умаров, фотографии, 2018

© Евгений Александрович Рузанкин, фотографии, 2018

Эта книга для тех, кто никогда не бывал в тайге и тех, кто исходил ее вдоль и поперек. Для детей и подростков, для убеленных сединами опытных лесовиков и мечтающих о тайге пленников душных офисов. Для тех, кто при слове «Тайга» чувствует свет.

Эта книга о тех, кто живет в тайге и тайгой — прямых и честных, решительных и трудолюбивых. настоящих.

Эта книга о жизни по мудрым таежным законам…

16+

ISBN 978-5-4490-8279-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Хозяин тайги
2. Кеть. Коренная тайга
3. Встреча в тайге
4. Без труда…
5. Чумыш. Черная вода
6. Коккёль. Голубое озеро
7. Охотничьими тропами
8. Таежные кулинары
9. СЕМИОЗЕРЬЕ. Горная сказка
10. Небо под Белухой
11. Счастливчик
12. Отставшие от времени
13. Счастливчик и скрадок
14. Островитяне
15. Переплыть Чулышман
16. Мой друг Тенгри
17. СБРОС
18. Главный в тайге
19. Золотая рыба
20. Борзый
21. Самый лучший месяц
22. Дед
23. Будет день
24. Индекс выживаемости (о жизни шахтеров)
25. Хозяин

Кеть. Коренная тайга

Кетская тайга. Про нее мало кто слышал, еще меньше там бывали. Четыре месяца в году сюда не добраться. Никак. Зимой по зимникам, летом — только на лодке. Но люди живут и здесь, трудной, но счастливой жизнью…

Пряный запах нагретой жарким июльским солнцем хвои и смолы, густо замешанный на терпком аромате стоящих тут и там белых грибов да неумолчный басовитый гул мошкары и комаров — такой предстала мне Кетская тайга в самом сердце Васюганья. Долгий маршрут на машине, трехчасовой переход на борту пожившего уже «Крыма», напоенные предвкушением сказки. И вот мы на месте.

Идем по таежным тропам к берегам таежных озер и маленьких рек, почти ручьев, в которых водятся щуки и окуни. Дышим учащенно и тяжко, ибо за плечами рюкзаки и пара часов марша по жаре. Дышим и не можем надышаться. Хочется на всю жизнь пропитаться тайгой, вобрать ее каждой клеточкой. Там и тут следы жизни местных хозяев — медведей и лосей. Там и тут совершенно бесстрашные косачи, тяжело снимающиеся перед нашим приближением с веток и перелетающие на десяток метров в сторону…

С собой упорно несу фотоаппарат, но снимать не хочется, хочется молча внимать этому величию. Кедровый бор — как храм. Светло, легко и торжественно. И боязно как-то спугнуть эту красоту, хотя не нам об этом переживать. Слишком тут все прочно и основательно, веками сложено. Дошли. Сели на берегу, разулись. Кто ходил по жаре в тайге по нескольку км, тот знает, КАКОЕ это блаженство — разуться.

Костерок и чай на скорую руку, а глаза не отрываются от маленького круглого озера. Ведь там — щуки и окуни! Ждут моих блесен и воблеров, твистеров и попперов. И я жду ударов и треска фрикциона! Обжигающий ароматный чай с таежной смородиной и брусничником выпит фактически залпом, глаза блестят лихорадочно (то ли горло обжег и глаза слезятся, то ли азарт внутри разгорается лесным пожаром).

Спиннинг собран, и вот он — первый заброс. Плавная проводка, и у самого берега — удар! УДАР! Сердце сначала сбивается с ритма, а затем начинает бешеный разбег! Борьба, шнур режет воду в разных направлениях, мощная потяжка и… окунь. Да нет, ОКУНЬ! Не меньше килограмма. Ярко-красные плавники, спинной плавник встопорщен гребнем и застыл в боевом положении, зеленоватое полосатое тело мощно выгибается и тяжело бьет хвостом по земле… это и есть счастье! За первым окунем — второй, третий… и все как на подбор. На десятке решаю остановиться — куда столько? На уху и жареху хватит, да и не хочется весь азарт сразу израсходовать. Рыбаки поймут.

Оглядываюсь по сторонам — уже вечереет. Незаметно как пролетело время. Вот теперь можно и чайку. Не спеша, вкусно швыркая, чтобы не обжечься. С комарами вприкуску. А вокруг — т-и-ш-и-н-а, полная и безоговорочная, но очень живая. Слышно ветер и как костер потрескивает, комариный писк и птицу какую-то. Впереди — первая ночевка в Кетской тайге и несколько дней рыбалки.

Ночь в тайге… как ее описать? Костер разгоняет темноту на пару метров вокруг, а дальше — как ножом отрезали. Темнота. Тревожные шорохи и потрескивание веток под чьими-то шагами, плеск рыбы в озере, протяжные крики неведомой ночной птицы. А над головой, путаясь в ветках, ярко-ярко сверкают звезды. Бесконечное число миров.

Комары уже упали в траву и не беспокоят своим нудным писком. Запах остывающей земли и прелой хвои смешивается с тонким дымком горящего сушняка… самый любимый с детства запах приключений! Спать не хочется совсем. Хочется просто лежать на спине и смотреть в небо. Искры от костра летят вверх и смешиваются со звездами, приглашая на прогулку куда-то к детским мечтам. Обжигающе горячая железная кружка с душистым чаем греет руки через рукава куртки — по-другому ее в руки не взять. А вокруг костра — тихий, размеренный разговор. Разговор обо всем сразу. Без цели что-то объяснить. Скажешь слово и замолкаешь надолго. Как будто прислушиваешься — а что же скажет тайга? Слушает ли? Ответит или как всегда промолчит, посмеиваясь? Пью чай, щурусь сквозь дым на костер, а внутри — тихое такое счастье. Ведь впереди еще несколько дней и ночей на берегах…

Встреча в тайге

В этом рассказе не будет ни одной фотографии человека, с которым свела меня однажды таежная тропа. Не было при себе фотоаппарата, да и снимать его в тайге было как-то… неуместно. Попроси я его об этом, и он не понял бы меня. В тайге все эти истории про соцсети неактуальны. Там предполагают, что здоровый человек должен больше рассчитывать на собственную память и уделять время семье и работе, но никак не бесконечному сидению в сети. И это правильно.

…Вечер подкрался незаметно для меня. Я просто вдруг понял, что плохо различаю кедры метрах в 30 от костра. В природе все начало стихать. Дневные птах уже разлетелись по своим гнездам, уступая место ночным охотникам. Деловито шуршащие в траве полевки тоже на время куда-то исчезли. И пара крайне дружелюбных бурундуков куда-то исчезла. К слову, бурундуки эти покорили меня своей бесшабашной наглостью и задором. Первое, что сделали два полосатых разбойника после того, как я поставил палатку и разбил лагерь — ворвались в нее и устроили невероятную свалку в моем спальнике. Они носились в нем, периодически выглядывая, дрались друг с другом и искали еду. Все верно, они ведь еще неопытные туристы и не знают, что еду обычно носят в рюкзаке, а не в спальнике.

Все то время, пока я на костре готовил себе еду (жареху из картошки с собранными тут же грибами, эти бандиты крутились рядом, шурша мешочками и пытаясь стянуть пачку сигарет. Но я не позволил — маленькие еще курить… Как только я сел обедать, оба братца как по команде устроились на бревнышке напротив и стали внимательно следить за тем, как я ем. Мне прям неловко стало, кусок в горло не лез. Я отломил им по кусочку хлеба для начала и бросил к бревнышку. Они, совершенно не боясь огня, спрыгнули и стали с аппетитом уплетать хлеб. Ну ладно! Вот вам по картошке. От картошки они отказались, видимо недосол. Зато печеньку сточили с удивительным проворством. Так мы и подружились. Они приходили утром, в обед и к ужину все два дня, что я провел в этом чудесном месте. И когда я понял, что ночь уже близко, решил вернуться к костру и готовиться к ночевке. Чайку свежего заварить, вещи прибрать. К этому моменту я уже сутки провел на этом месте, в тайге за деревней Александровка на юге Кузбасса. Много времени эти дела не занимают, 15 минут и готово. Сижу, пью чаек, планирую завтрашний день. В планах — сходить в сторону горы Барсучьей, чья вершина синеет над тайгой километрах в 12 от меня. А вокруг уже темно. Костерок освещает полянку метра на 3 вокруг себя, а дальше все, темно. Сижу, прислушиваюсь, как оживает ночной лес. Ночью тайга звучит и дышит совершенно непохоже на дневной шум. Все шорохи и потрескивания какие-то сторожкие, тревожные, неожиданные.

Днем шум в лесу слитный, все звуки звучат совместно. А ночью каждый шорох слышится отдельно от остальных, акцентировано. И даже негромкий треск сучка под чьей-то ногой разносится далеко. Так я и услышал шаги. Кто-то не таясь шел на свет костра.

И вот из темноты как-то сразу появился очень картинный дед. С густой седой бородой, ружьишко на плече, рюкзачок на другом, подпоясан патронташем, в кирзовых сапогах.

Он поздоровался кивком головы, взглядом спросил разрешения расположиться. Я кивнул. Дедок повесил ружье на березку, рюкзак под нее бросил, сверху патронташ. Потом приволок откуда-то из темноты небольшое бревешко, бросил у костра. Снова ушел в темноту и через пяток минут вернулся с охапкой сушняка. Таково таежное правило — идешь к костру, принеси дров.

Все так же молча дед достал из рюкзака пару уже выпотрошенных рябчиков, уселся к костру и принялся их ощипывать. Я тем временем снял с костра котелок с чаем и отставил его чуть в сторону, настояться. Взял второго рябчика и тоже принялся за дело. Дед одобрительно хмыкнул, но ничего не сказал. Так молча мы и дощипали птиц. Тогда дед достал из рюкзака смешанную с черным перцем соль и ловко натер рябчиков, насадил их на рожны и закрепил у костра, жариться.

Я налил деду и себе чаю. Сделав первый глоток, посмаковав вкус (а в чае и смородина, и земляника), дед сказал вдруг:

— Хороший чаек, душистый…

Я молча кивнул, ожидая продолжения.

— Давно ночуешь?, — спросил дед.

— Вторые сутки уже.

— Комары-то не заели?

— Да нет, нормально. Брызгаюсь чем попало да курю почаще, они и не кусают.

И снова молча пьем чай. Дед регулярно поворачивает рябчиков то одной стороной к огню, то другой. Поужинали. Рябчики вкусные, с дымком! Спать не хотелось. Закурили. Дед, глядя на меня над костром, сказал:

— Меня Петр Иваныч зовут, егерь я здешний.

— А меня Денисом зовут. К Барсучьей горе собрался.

— А чего там интересного?

— Так не был ни разу, только от деда рассказы слушал, как он там с ружьем бродил.

— А как зовут деда-то твоего?

— Василий Петрович.

И тут выяснилось, Петр Иваныч деда моего прекрасно знает, уважает как порядочного охотника. Поговорили еще немного, да и спать разошлись. А утром, когда я проснулся, Петр Иваныч уже ушел, оставив мне на память еще одного рябчика. Я в тот раз так и не дошел до Барсучьей горы — погода испортилась, зарядил нудный мелкий дождь, и я отправился домой. Вспоминаю иногда молчаливого Петра Иваныча, его спокойную и основательную манеру говорить. Вот таким и должен быть егерь: знающим все в тайге, радушным хозяином.

Без труда…

В то утро меня разбудила суета в доме нашего гостеприимного хозяина Володи, главы рыболовецкой артели. За окном едва брезжил рассвет, а на кухне уже собрались все участники сегодняшней неводьбы. Неводьбой местные промысловики называют способ лова, когда большой невод заводят в озеро и тянут по воде катером, а по берегу вездеходом. Мы быстро умылись, выпили крепкого душистого чаю и определились с планами на день. Мы рыбачим со спиннингами, промысловики неводят. В случае необходимости мы им помогаем, но без нужды под руку не лезем и вообще не отсвечиваем. Оно и правильно — команда у них сработанная, все все знают. И новички могут только усложнить и без того тяжелую работу. Вещи скиданы в прицеп, поехали. На берегу перегружаем весь скарб в поживший Крым и Казанку, размещаемся и в путь. Кстати сказать, лодка здесь — главный транспорт.

Сначала идем по Кети. Стылый туман пробирается в складки одежды и холодит тело, оседая на коже мелкими каплями. Зябко. Мелкая рябь на воде на скорости в 60 км/ч воспринимается как жесткие кочки. Вода бьет в дно катера с такой силой, что кажется вот-вот потеряешь зубы или тебя просто выбросит за борт. Идем по стрежу (стреж — течение). Лобовое стекло спасает от ветра только двоих, сидящих на переднем сиденье. Задним пассажирам приходится ох как несладко. Идти нам минут 40. За это время успеваем и поговорить, и накуриться вдосталь. Горячий чай пока не трогаем. Он очень пригодится мужикам после неводьбы. Они ж полдня в воде проведут.

Берега Кети густо заросли кустарником и высокой, в пояс, травой. Трава густая, шелковистая и очень мягкая. Так и хочется по ней пройтись… пока не попробуешь на себе, как ловко и надежно она оплетает сапоги, не давая идти. Да и под травой по берегам скрывается такой кочкарник, что сломать ноги легче легкого. Уходим из Кети в узкую извилистую протоку, а оттуда в речку Запорную. Крым входит в повороты, вынося веера брызг из-под бортов, и такой детский восторг накатывает, что хочется кричать что-то бесшабашное!

Нас с нашими «несерьезными снастями» высаживают за пару километров до места промысла. Дальше мы пойдем пешком, попутно облавливая протоку. И мы точно знаем, что здесь нас ждут щуки. Такова специфика северных таежных речек. В ручье шириной в пару метров ты можешь поймать щуку на 17 кг (прецеденты были, но не в этот раз).

Погода не сказать что ласковая. Скорее наоборот: холодный ветерок тянет с воды, густой туман выпал обильной росой, которая еще не успела просохнуть. Да и солнышко редко проглядывает из несущихся по небу клочковатых туч. Но мы не обращаем внимания — азарт полностью завладел нашими рыбацкими душами) И нас не пугает ни кочкарник, ни густющая путанная трава, ни возможные погодные сюрпризы. Тем более, что погода здесь меняется быстро. Расчехляем снасти и первые забросы, не сходя с места. Пусто. Идем дальше. Распределяемся по берегу цепочкой, чтоб не мешать друг другу и иметь место для маневра. Я отпускаю своих товарищей подальше и остаюсь один на один с рекой. Как же я люблю это состояние. Полное погружение в себя и природу, растворение в мире.

По берегам регулярно встречаются следы местных хозяев — медведей. Их здесь очень много, все же коренная тайга.

Нужно быть внимательнее. Встреча с медведем в мои планы не входит. Первые полчаса не приносят никаких результатов. Запыхался прорываться по кочкарнику, тащить на себе рюкзак, но все равно — кайфую! Полное безоговорочное счастье.

Напарники мои уже ушли от меня на полкилометра и облавливают плес. Я не спешу их догонять, моя рыба от меня не уйдет. И вот первая поклевка! Плавно провожу блесну под самым берегом, и буквально из-под ног у меня с буруном и плеском вылетает щука и бьет блесну! Фрикцион тоненько так запел… некрупная щука. Но борется отчаянно. Пара минут, и она на берегу — не больше полкило. Идет домой, подрастать. Дальше поклевки одна за одной. Иду по берегу, облавливая интересные участки. Рюкзак становится все тяжелее, да и садок с рыбой изрядно оттягивает руку. В нем уже пара щучек, с десяток окуней и три язя. Все пойманы на излюбленную блесенку. Решаю двигаться к месту промысла, не останавливаясь для рыбалки. Сгружу там рюкзак, брошу садок в воду и там решу, что дальше — рыбачить или промышлять с мужиками неводьбой. Пока дошел, упарился. Сбросил рюкзак, разулся… хорошо… Выглянуло солнышко, роса обсохла, лепота… Мужики за это время уже расправили невод и сейчас аккуратно тянут его к нам.

Один на лодке, второй на вездеходе по берегу. А у нас есть время пока выпить чаю. Вприкуску с комарами, коих здесь невероятное множество! Гул стоит такой, что друг друга плохо слыхать. Чуть шагнешь, и они с травы облаком поднимаются, облепляют тебя и норовят в лес утащить. Невод подтянули, и началась работа.

Большим черпаком вылавливают рыбу и пересыпают ее в ванны. Ванны несут на борт вездехода. Все мокрые с ног до головы, в чешуе. Солнышко снова спряталось и стало ощутимо холодно. Пара часов работы, невод выведен из воды полностью, свернут и погружен в лодку. Пора собираться. Быстро пьем чай, грузимся и домой. Переход недолгий, но тяжелый. разгулявшийся ветер поднял волну, и лодка скачет по ней как оголтелая. Вода гулко бьет в днище лодки, топляк маскируется в волнах, и есть риск влететь в бревно или ветки на полном ходу. Добравшись до деревни, перегружаем все в прицеп и едем к дому, где нам предстоит еще масса работы. Рыбу нужно рассортировать и разместить в морозильной камере. На все про все ушла еще пара часов. И после — заслуженная баня, вкуснющая уха и душистый терпкий чай со смородиновым листом…

Чумыш. Черная вода

Я родился в маленьком шахтерском городке на юге Кузбасса. Замечательно так звучит — юг Кузбасса. А по факту — маленький депрессивный городок, раскиданный между разрезов (они же угольные карьеры) и шахт. Черный снег зимой из-за всегда висящей в воздухе копоти и угольной пыли. Терриконы породы, вышки скипов и клетей, ежедневная отпалка в 16.00. Отпалка — это когда на разрезе бурят скважину глубиной под 100 м и закладывают туда тонну аммонита. А затем звучит сирена и..взрыв. Локальное землетрясение около 4 баллов, все в домах дребезжит и трясется, стекла в окнах ощутимо прогибаются внутрь. И над разрезом повисает огромный пыльный гриб, который сносит на город. Учитывая, что от центра города до ближайшего разреза, всего 1 км, можно представить ощущения…

А еще иногда над городом начинали выть тоскливые сирены ВГСЧ (военизированная горно-спасательная часть). Это означало, что в одной из шахт произошел взрыв или обрушение, и кто-то не придет домой…

Ну да история не о том. Единственным нашим спасением от вездесущего запаха угля и копоти были выезды на природу, за 20 км от города, на берега реки Чумыш. Первый раз я попал сюда с отцом в возрасте 3 или 4 лет. Отец рыбачил, я тоже стремился. Чумыш — не очень большая река в наших местах. Ширина — метров 400, глубина до 15. Но рыбы в реке много. Щуки, окуни, караси, сорога (она же плотва), чебак (он же елец), верховка, лини, ерш, сазан, налим…

И все мое детство прошло на берегах Чумыша. Я исследовал его со всех сторон. Купался, рыбачил, охотился (утки осенью — тьмы). Любимое место для купания — Синие скалы. Удивительное место. Большой скальный выход, утесы высотой по 6—8 метров и глубокий омут метров 12. Как было удивительно здорово прыгать со скалы в холодную прозрачную воду, с замирающим сердцем ждать погружения.