В ГОСТЯХ У ДИОГЕНА
1
Однажды приснилась морская мне пена,
Античный простор и жильё Диогена.
Великий мыслитель сидел возле бочки,
небритый, взъерошенный, нюхал цветочки.
Была на нем тога, но грязная очень.
В дали город был, только явно не Сочи.
А, может, и Сочи. Откуда я знаю?
Ведь сам — нищета и нигде не бываю.
***
И море шумело, и солнце сверкало.
Взволнованно сердце моё застучало!
И я подошёл, от волненья вспотевший,
сорвался с моих губ вопрос наболевший:
«Совсем не читаю, но думаю много.
Так что мне в психушку прямая дорога?
А, может, в НИИ мне дорога прямая?
Ведь ты, дед, стал мудрым, совсем не читая!»
Ответил тогда мне мыслитель античный:
«Я рад тебе, парень! Примерчик мой личный
тебя вдохновляет. Присоединяйся.
Я, брат, не шучу. Стань босым, разувайся.
Вон, бочка лежит на боку запасная,
совсем, как моя, дырок нет и большая.
Смелее, друг мой, поспеши, не стесняйся.
Дарю эту бочку! Бери, обживайся!
Мы будем с тобою обдумывать виды,
дарами природы с тобой будем сыты
и воздухом чистым, и солнечным светом,
и книги читать мы не будем при этом.
И пусть нас невежами все называют,
прицельно объедки нам в бочки кидают.
А мы им в ответ умных мыслей тираду!
Утрём нос, дружище, любому мы гаду.
А время придёт, и ряды мы утроим,
и новеньким крепкие бочки построим.
Комфортные бочки в кружки мы поставим,
долину прибрежную громко прославим.
И вырастет город огромный из бочек, —
старик в виде горки насыпал песочек.
Он в даль посмотрел сквозь слои временные, —
О, да! Назовут город люди живые
новаторским именем — Новомозговском!
Не будет блестеть он ни шиком, ни лоском.
И всё же поднимется над городами.
Он будет известен своими мозгами!
Ведь всё есть в мозгах, я могу, брат, поклясться.
И надо лишь в них научиться копаться.
А книги читать — воровством заниматься,
чужими идеями просто питаться.
Не даст лень мозгам процветать, шевелиться.
И можно в амёбу легко превратиться.
Но мы разойдёмся с мирком техногенным.
У нас путь другой. Назовем вектор верным!
Мы будем, дружок, со своим интернетом.
Мы мыслями будем в контакте со светом!
И, телепатируя, будем общаться.
Не будет при этом наш рот открываться».
***
«Неужто совсем? — я спросил, удивляясь. —
Концлагерь какой-то. Как жить, не питаясь?
Нет, дед, открываться рот должен немножко,
хотя бы, чтоб влезла столовая ложка».
Вспылил Диоген: «Ну, зачем тебе ложка?
Ты воздухом будешь питаться как мошка.
Ты жизненной силы вдохнёшь и порядок.
Ты просто не знаешь, как праны вкус сладок!
Лишь уши большие и нос ноздреватый,
чтоб с жадностью воздух вдыхать ароматный.
Чистейшая будет вокруг атмосфера.
Увидишь, забудем мы, как пахнет сера», —
старик посмотрел снова в дальние дали.
«Но вы про глаза ничего не сказали, —
из транса я вывел его возмущеньем. —
Глаза у нас будут? Каким же сеченьем?»
«Глаза по желанию. Жить без них можно.
Вокруг всё увидеть и мозгом несложно.
Ведь мозгом мы видим, глаза лишь приборы!
Краснеют, порой, очи как помидоры.
Лишь мозг нужен, братец. А всё остальное
для нас, для мыслителей, просто пустое.
Скажи, ну зачем тебе плоть, ноги, руки?
Чтоб пальцами мог шевелить ты от скуки?
Движения эти тебя напрягают,
движения эти от дум отвлекают.
А ты совершаешь одну лишь работу —
ты мозгом шевелишь, забыв про икоту.
Физический труд, он отрава для мозга.
Для наших нейронов страшнее чем розги.
У каждого мозга своя будет бочка.
Такие, вот, планы. Я кончил и точка».
***
«А как же мы будем тогда размножаться?
Как будут детишки у нас получаться?»
«Детей штамповать будем мы виртуально
в лесу, на газоне, в кровати двуспальной.
Тебе выходить не придётся из бочки,
и мысль тебе сделает сына и дочку.
Поверь мне, дружок, без движений, без корма
мы будем вовсю порождать мыслеформы!
Пойми, мыслеформы и есть наши дети.
Счастливее нас никого нет на свете!
Пусть мир техногенный рождает мутантов,
а мы будем делать тибетских атлантов,
таких неподвижных в физическом плане,
с умом мускулистым и в вечной нирване,
умеющих всё, но без лишних движений,
без лишних физических плотских мучений».
2
Вдруг солнце исчезло за маленькой тучей.
Старик повалился на берег сыпучий.
Он вдруг застонал: «Я без солнца болею.
Язык бесконтрольно несёт ахинею.
Мозги, словно сено, мозги, словно вата.
И вся прозорливость уходит куда-то».
Вот туча исчезла, звезда появилась.
Сознание старца опять прояснилось.
Поднялся с земли, не спеша отряхнулся
и ртом неухоженным мне улыбнулся:
«Сюда часто ходит один император,
известный в округе тиран и оратор.
Мне солнышко тушей своей закрывает,
подпитки и ясности мысли лишает.
Сопляк молодой, он глумится над старцем,
лишает меня связи с протуберанцем.
И я, как безумный, на травке валяюсь,
кричу всякий бред и, как червь, извиваюсь.
А этот жестокий мерзавец хохочет,
пока он обувку себе не намочит, —
старик посмотрел снова в дальние дали. —
Опять он сюда направляет сандали
со свитой своей. Как они, брат, достали!
Я чувствую, крупно с тобой мы попали.
Ты лучше, приятель, намыливай пятки.
А я потерплю, не впервой их нападки.
Ты лучше исчезни, сыграй, парень, в прятки,
А то заработаешь, друг, по сопатке.
3
Увидев фигуры, я поторопился,
за деревом ближним в кустах притаился.
«Привет, Диоген! — поздоровался главный. —
Ну, как поживаешь? Денёк просто славный!
Как солнышко светит! О, как припекает!
А, вот, император его закрывает!»
И тут безобразник пустил тень на деда.
Мыслитель упал без энергии света
и стал, извиваясь, кричать: «Пощадите!
Хотите, станцую? Ну, всё, что хотите!»
«Танцуй!» — свет открыл император. И сразу
старик Диоген закрутил узким тазом.
***
Мне это напомнило танец медвежий.
Когда мишка в цирке послушный, прилежный
на лапах на задних за сахар кружится,
а публика в зале свистит, веселится.
Старик танцевал, а садисты смеялись,
в босого объедками метко швырялись.
Вот, снова закрыл злыдень солнце спиною,
дрожа венценосной своей головою.
Старик стал выкрикивать странные фразы:
«Окислились клеммы! Отправьте на базу!
Я — старый андроид и стёрлись наклейки!
Давно разрядились мои батарейки!
Дырявая память, склерозом страдаю!
Подстричься, побриться «жиллетом» мечтаю!
Стара «материнка», пустые есть слоты!
Оставьте в покое меня, идиоты!»
