Оглавление

1. Пламенное сердце
2. Пролог
3. ПРЕДЕЛ ПЕРВЫЙ
   1. Глава 1
   2. Глава 2
   3. Глава 3
   4. Глава 4
   5. Глава 5
   6. Глава 6
   7. Глава 7
4. ПРЕДЕЛ ВТОРОЙ
   1. Глава 8
   2. Глава 9
   3. Глава 10
   4. Глава 11
   5. Глава 12
   6. Глава 13
   7. Глава 14
   8. Глава 15
   9. Глава 16
5. ПРЕДЕЛ ТРЕТИЙ
   1. Глава 17
   2. Глава 18
   3. Глава 19
   4. Глава 20
   5. Глава 21
   6. Глава 22
6. ПРЕДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ
   1. Глава 23
   2. Глава 24
   3. Глава 25
   4. Глава 26
   5. Глава 27
7. ПРЕДЕЛ ПЯТЫЙ
   1. Глава 28
   2. Глава 29
   3. Глава 30
   4. Глава 31
   5. Глава 32
   6. Глава 33
   7. Глава 34
8. ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Пролог

— …Ну, в общем, так: в одном причудливом государстве под названием Тан…

По спальне прошла волна возмущенного шепота.

Маленькая девочка лет пяти с большими желтовато-красными бекарийскими глазами и смешными торчащими хвостиками на макушке, набравшись храбрости, выразила общее недовольство:

— Дядя Дервуш! Все не так!

— Чойта? — насмешливо вытаращился Дервуш, заерзав в кресле-качалке. Свеча, стоящая рядом с ним на высоком подсвечнике, тревожно затрепетала от его движения.

— Вы ведь сказку нам обещали… — насупилась девочка.

— Ну так я ее и рассказываю! — фыркнул Дервуш.

— А разве вы не знаете, — взволнованно пролепетал ребенок, смущенно теребя край простыни, — что каждая уважающая себя сказка должна начинаться со слов «давным-давно»?

Остальные дети одобрительно закивали, вполголоса поддерживая подругу, а затем требовательно уставились на Дервуша.

— Хм, — изрек тот, театральным жестом почесав подбородок.

Он некоторое время молчал, внимательно разглядывая каждого из своих подопечных. Глаза ребят сияли в пламени свечей, придавая кому-то сказочный, а кому-то и вовсе демонический вид.

Порыв ночного ветра зашуршал занавеской на окне, впуская в просторную спальню волну прохлады и желтоватый свет недавно проснувшейся луны.

Воспользовавшись этим мгновением, Дервуш вскочил с места, задул свечу и зловеще прикрылся накинутым на плечи пледом. Струйки дыма как по волшебству окутали его фигуру.

Дети восторженно заохали и поспешили спрятаться под одеяла. Десяток холмиков на кроватях, сверкая глазами из темных норок, замерли в ожидании.

В комнате воцарилась зыбкая тишина.

Дервуш медленно отступил в полумрак ночи и тихо начал свой рассказ…

— Давным-давно, когда его величество Время только начинало свой ход по локам великого Узора миров, когда боги неустанно воевали друг с другом, уничтожая в яростных схватках целые вселенные, крепчало и богатело одно удивительное королевство. И звалось оно Тандарией.

То был далекий и суровый край, затерянный в вечной мерзлоте тысячелетних льдов. Не ведал он никогда ни теплоты полудня, ни радости лета, ни жара пустынных ветров.

И населяли ту страну удивительные люди, порожденные древним волшебством. Тела их состояли из чистейшего синего льда, а жилы их полнились прозрачной, как родниковая вода, кровью.

Воистину странным казался тот народ. Холодные сердца их не знали никогда пылающих страстей, ледяными были губы, не ведавшие горячих поцелуев, с прохладой смотрели на мир глаза, не наблюдавшие в жизни золота солнца.

Правил тем морозным королевством могучий воевода — Айсараджин. И было у короля два сына-наследника — Агса и Барфакаджум. Оба искусники дела военного, закаленные в боях мужи ледовые. Крепкая дружба связывала братьев и каждый из них готов был отдать жизнь за другого.

Множество сражений выиграли ледяные принцы. Во все стороны света расходились их войска, и всегда возвращались они только с победой, преумножая несметные сокровища родной империи.

Очень гордился король сынами земли своей, славил ратные подвиги их на все миры.

И вот, молва о непобедимых ледовых воинах разлетелась так далеко, что достигла самых крайних пределов Узора миров. В тех неведомых и таинственных далях, словно огненный цветок во тьме, раскинулось молодое, но крепкое государство, имя которому было Агнишика.

Страна эта оказалась не менее дивной, чем ледяная Тандария. Сердце ее билось в раскаленной глубине Аргун-Атхата — древнего вулкана, где испокон веков обитал огнетворящий дух. Лава и пламень царили в тех местах. И не находилось бесконечному жару ни конца ни края.

Обитали в том королевстве существа волшебные, рожденные живым огнем, отлитые из раскаленного камня, усыпанного яркими искрами. Горячи они были в мыслях и поступках своих.

Правил Агнишикой сам повелитель живого пламени, владыка Великого вулкана король Агнивир. Искусный воин, потомок древнего рода, он властвовал над своим государством жестко и самоуверенно.

И была у правителя дочь красоты неземной, сотканная из тысяч лепестков пламени, прекрасная принцесса Агунерья. Руки ее просили многие славные воины Агнишики, но оставалась она холодна к их мольбам.

Прознав о могучем заснеженном государстве, богатства которого нельзя было даже представить, Агнивир воспылал жаждой легкой наживы. Душу его обуяло пламя алчности и помутился рассудок его. Не мог больше думать он ни о чем ином, кроме золотых гор, спрятанных в вечных ледниках на другом конце мира.

Вконец обезумев, огненный повелитель собрал огромную армию пламенных воинов, вызвал из жерла вулканского древних монстров и пошел войной на Тандарийское царство.

Весть о скорой битве с неведомым врагом быстро достигла заснеженных границ. Призвал король Айсараджин сынов своих в чертоги ледовые, и держали они там совет военный. Решено было на совете том созвать войско великое, дабы раз и навсегда дать отпор наступателям.

Три дня и три ночи готовились тандарийцы. Возводили укрепления неприступные, точили клинки свои и топоры.

А на четвертый день сквозь заснеженную мглу заблестели искры пламенные — то мужи Агнивира явились биться не на жизнь, а насмерть.

И вскоре грянула бойня страшная. И сошлись в ней две стихии вечные, рубя друг друга без жалости и пощады. Сильна была алчность огненного короля и не могли остудить пыл его даже льды тандарийские. Позабыл владыка древнего Вулкана об осторожности, не обращал он внимания на потери серьезные средь братьев своих пламенных.

И взмолилась тогда прекрасная Агунерья, умоляя отца остановить кровопролитие и отступиться, но помрачился разум огненного правителя, и глух он остался к мольбам дочери своей.

Два долгих дня бились агнийцы в тщетных попытках взять неприступные ледовые крепости. Но все их атаки были отбиты тандарийскими мужами.

К исходу второго дня от войск пламенных не осталось почти ничего. Пойдя на военную хитрость, ледяные принцы окружили врагов и призвали их сдаться. Но безрассудная гордость Агнивира не позволила ему сохранить жизнь своим людям. В тщетной попытке вырваться из плена король потерял последних воинов.

Так и пало великое войско огненное. Лишь Агнивир с дочерью остались целы и невредимы.

Возрадовался тогда ледяной владыка Айсараджин победе над недругом. И даровал жизнь врагам своим, да заточил их в темницу глубокую на веки вечные.

Семь дней праздновала Тандария подвиги ратные. Счастливый правитель одаривал сынов золотом и каменьями драгоценными, раздавал чины высокие воинам, восхвалял их перед народом ледяным. И не было видно конца пиру славному.

А глубоко во льдах, окруженный вечной мерзлотой, гневался огненный владыка. Призывал он силы волшебные, обрушивал магию пламенную на темницу свою, но никак не мог разрушить чары ледяные. Угасало пламя Агнивира, предчувствовал он для себя скорый конец среди холодов тысячелетних.

Дочь его, принцесса Агунерья, смиренно сидела в объятиях цепей и с жаркой ненавистью смотрела на любого, кто приходил поглазеть на нее, как на чудо дивное.

Пировали тандарийцы, с шумом и песнями провожали каждый день. Лишь только младший сын короля, Барфакаджум, был хмур и печален. Никак не мог он перестать думать о прекрасной Агунерье, что томилась в ледовых клетках.

Потеряв покой, решил принц спуститься в подземелья. Тайком пробрался он в темницы и отыскал там огненную пленницу. Едва же приблизился он к ней и глаза их встретились, как поняли они оба, что влюбились. Неведомая и нерушимая сила связала их, сотворенных разными стихиями, рожденных в разных уголках огромного Узора миров.

Не устоял перед порывом Барфакаджум, припал он к клетке ледовой, желая коснуться совершенной пламенной красоты. И поцеловала его Агунерья, ведомая этой же чарующей силой.

И в тот же миг сотворила магия любви чудо необыкновенное — вспыхнуло сердце ледяное в груди у принца Тандарии и забилось новой жизнью. Засияло оно изнутри, зажглось ярким пламенем.

Движимый любовью, освободил Барфакаджум возлюбленную и попытался сбежать с нею из королевского замка.

Однако ж, как ни старался принц, как ни прятал Агунерью от глаз случайных, но так и не смог уехать с нею восвояси. Поймали их стражи ледовые, и вскоре уже весь дворец знал о проступке королевича.

Страшно разозлился тогда Айсараджин на отпрыска своего. Заподозрил его в измене коварной. И даже Агса, самый рассудительный и мудрый из ледяных воинов, не смог его переубедить.

Привели влюбленных на суд королевский, и был владыка Агнивир тому свидетель.

Едва понял он, что натворила принцесса, как закричал страшным голосом, проклиная ее навеки. Яростью налились глаза его, затрещало вокруг пламя жаркое.

И упала прекрасная Агунерья на колени, и закапали слезы ее, огненные искры. В молитве страстной просила она прощения отцовского, но не достучалась до сердца его.

Тогда, исполненный жалости, рядом с ней упал и Барфакаджум. Взмолился он властителю своему Айсараджину, заклиная отправить их с Агунерьей в изгнание вечное.

Холодной злобой исказилось лицо ледяного короля. Взревел он в бешенстве диком, выхватил меч из ножен и убил прекрасную принцессу.

Не издав ни звука, повалилась она тихо на пол, и погасло сияние ее, обращаясь в камень.

Обезумел от увиденного младший принц тандарийский. Помутилось сознание его, вспыхнуло сердце ослепительным огнем.

И пробудилась в тот миг магия неведомая. Пронеслась она ураганом смертоносным по древним чертогам, уничтожая все вокруг.

И воцарился хаос великий, и дрогнул мир Тандарии, разваливаясь на части. Ужасной болью скованный, кричал Барфакаджум во весь голос, и не было горю его предела. Не в силах терпеть страдания, вырвал принц тандарийский пламенное сердце из груди ледяной и разбил его на множество осколков.

Так и исчезло с Узора миров королевство ледовое, угасла в нем жизнь, подобно лепестку свечи. Лишь легенда, что древнее самого времени, продолжает передаваться из уст в уста, не позволяя забыть несчастную судьбу ледяного принца…

Дервуш умолк. Густая темнота мгновенно заполнила спальню, и воцарилась звенящая тишина. Онемевшие от восторга дети постепенно приходили в себя, едва слышно шурша простынями.

— И что же случилось после? — завороженным шепотом спросил один из мальчишек, высунув нос из-под одеяла.

— Ничего! — вставила бекарийская девочка. — Это ведь всего лишь сказка!

— А вдруг нет? Скажите ей, дядя Дервуш! — настаивал мальчуган.

Дервуш зажег маленький подсвечник с тонким огарком. Его веснушчатое лицо озарилось теплым светом, на губах заиграла хитрая ухмылка.

— Как знать, — вздохнул он. — Порой истории, очень похожие на сказку, оказываются самой настоящей правдой.

Он весело подмигнул девочке и подошел к окну.

— Ну а теперь — всем спать! — скомандовал он, задувая свечи в лампах. — Завтра нас ждет большой праздник, не забыли?

Он дождался, пока ребята улягутся на свои места, задернул поплотнее занавесь, чтобы лунный свет никого не беспокоил, и, пожелав всем доброй ночи, закрыл за собой дверь.

ПРЕДЕЛ ПЕРВЫЙ

Глава 1

Арсения разбудил горланивший вовсю петух.

Перевернувшись на другой бок, Сеня погрузился в зыбкую полудрему, а надрывный птичий крик, как это иногда бывает, проскользнул в его в сон и обернулся странным кукарекающим павлином, что бегал по газону вдоль просторного двора. Все вокруг было обнесено крепким и непомерно высоким каменным забором, вплотную прилегающим к выпуклой стене какой-то башни. Сам Сеня стоял посреди узкой дорожки, перечеркнувшей лужайку пополам.

Где-то рядом стрекотали кузнечики, прогретый солнцем воздух благоухал ароматом трав. Сквозь сочную зелень выглядывали желтые пушинки одуванчиков. Толстый шмель, натужно жужжа, с трудом вскарабкался на цветок и, довольный, зарылся в его лепестках.

Сеня постоял немного, оценивая окружающее пространство, затем прошел вдоль каменной кладки, пытаясь найти выход. Но двери нигде не оказалось. Стена заканчивалась густыми зарослями папоротника, меж листьев которого виднелся небольшой чернеющий проем.

Сеня наклонился, рассматривая дыру, и на всякий случай еще раз огляделся. Никаких других проходов во дворе так и не обнаружилось.

Чувствуя себя Алисой из старой сказки, Сеня внутренне напрягся, готовясь встретить возможную опасность, и медленно раздвинул густые ветки…

Глаза сами собой открылись. Взору предстала залитая белесым солнцем потолочная фреска, изображавшая какую-то долину во время слепого дождя.

Надо признать, автор сего шедевра был настоящим гением. Капли сияли в дневном свете, отбрасывая на бледно-золотое небо переливающуюся радугу. От этого вида всегда веяло какой-то живой свежестью — то ли это воображение подсказывало, то ли вплетенное в краски заклинание помогало — Сеня так и не разобрался.

Он вздохнул полной грудью, стряхивая с себя остатки сна, и встал с кровати. Сэл в постели не было — видимо Сеня проспал несколько дольше обычного. Да оно, собственно, и понятно, ведь вчера жители Нанкура устроили шикарный пир в честь годовщины освобождения Кирана от тирании Нагарджуны.

Пять лет минуло с тех самых пор. Многое в столице изменилось. Поднялось почти умершее хозяйство, наладилась торговля с Илой и дальними княжествами. Отмененные на десять лет пошлины и налоги позволили сотням предприимчивых крестьян заняться восстановлением утраченных ферм и созданием других производств. Уцелевшие фруктовые сады были облагорожены и вновь приносили урожай, на расчищенных пастбищах забегал молодой выводок скота, а на свежих пашнях теперь всходили новые виды зерновых культур и овощей.

Быстро набиравшая силу экономика привлекла в Нанкур толпы безработных, с радостью хватающихся за любой оплачиваемый труд. Благо дел было достаточно: в последние пару лет ремесленники отстроили два больших промышленных квартала и теперь испытывали острую нехватку подмастерьев; зодчие и строители, боровшиеся за каждый клочок свободной земли, нанимали сотни рабочих, как для возведения очередных архитектурных шедевров, так и для реставрации старых.

Заигравший яркими красками город привлек к себе не только желающих подзаработать, но и любителей отдохнуть. Толпы туристов сновали по Нанкуру, купались в священных водах Ямуны и пробовали уникальные блюда местных шеф-поваров.

В последнее время для приезжих даже стали открывать целые постоялые дворы и гостиницы, а в городе регулярно проводились экскурсии и религиозные паломничества по святым местам.

Словом, жизнь в Киране кипела и бурлила. Мрачное прошлое без остатка растворилось в суете будних дней. О нем теперь напоминали разве что ежегодные гуляния, да несколько мемориальных монументов.

Сеня стоял у окна на третьем этаже и, щурясь от слепящего солнца, глядел на черепичные крыши домов, очерченные лабиринтом темных извилистых улочек. По ним разноцветными точками быстро сновали прохожие.

Суета в столице обычно начиналась еще до рассвета и заканчивалась поздно ночью. Но этот месяц выдался крайне урожайным на фруктовые плоды, и потому работа по сбору и сортировке даров природы не прекращалась даже после заката.

— Здравствуй, великий город… — тихо произнес Сеня и коротко поклонился.

Он подтянул к себе серебряный кувшин с водой, налил немного в тазик и с наслаждением умылся. Голова еще шумела от выпитого вчера шираба. Все-таки пятая кружка, опустошенная на спор с Дервушем, была лишней.

Сеня вздохнул, расстелил посреди комнаты мягкую циновку и принялся за утреннюю йогу, которой его научил Виджей еще на Земле. Внимательно следя за дыханием, он выгибал тело в нужных асанах и возвращался в исходные положения. Через двадцать минут упражнений организм окончательно проснулся, а мышцы налились привычной силой.

Медленно отдышавшись, Сеня выпрямил спину и поморщился от боли в груди. Перед взором возник разрушенный Храм Памяти и хищное лицо нага Шакриса с горящими желтыми глазами. Сеня часто заморгал, провел пальцами по белому рубцу и коснулся полос на плече, оставшихся от когтей одного из змеев. Почему-то именно раны Пани-локи чаще других отзывались фантомными болями. И сколько их не латали местные лекари, шрамы изредка продолжали причинять неудобства.

Подавив дурные воспоминания, Сеня влез в просторную рубаху, натянул легкие хлопковые штаны и босиком отправился вниз по лестнице в столовую комнату.

Строго говоря, нынешнее жилище Сени и Селии сложно было назвать обыкновенным домом. После того, как диктаторский режим Нагарджуны рухнул, многие построенные по его указу административные здания опустели. Часть из них удалось перестроить под нужды горожан, какие-то из сооружений пришлось разобрать, а иные — стали использоваться для жилья.

Большой каменный особняк, одну треть которого подарили героям битвы за освобождение, располагался в довольно уютном закутке восточной половины города, в нескольких кварталах от главной площади.

Издалека строение напоминало громадную птицу, раскинувшую крылья перед взлетом. От основного гранитного блока в разные стороны исходили застекленные пристрои поменьше.

Во времена Нагарджуны здание использовалось в качестве крупной канцелярии, ведущей учет и хранение некоторого царского имущества. Теперь же большую часть особняка занимала библиотека и организованная стараниями Сэл школа. А малое трехъярусное крыло с отдельным выходом и потрясающим видом на город стало скромным семейным гнездышком Сени и Селии.

Несмотря на неудобную планировку, комнаты обжились довольно быстро. Особые усилия к этому прилагала Сэл, так что любое свободное пространство стремительно обрастало мебелью, домашней утварью и предметами народного искусства.

Сеня, с детства привыкший к суровому детдомовскому минимализму, в дизайнерских проектах своей возлюбленной особого участия не принимал и лишь безразлично пожимал плечами, когда Селия тащила домой очередную новую шторку для гостиной или свежую картину уличного художника.

Ему удалось отвоевать только небольшой закуток на третьем этаже, отделенный от спальной зоны толстой портьерой. Второй ярус стал хозяйским царством Селии: здесь была кухня и столовая, рассчитанная на большую компанию друзей. Внизу же раскинулась уютная гостевая комната с множеством кресел, диваном и подушками.

Сладко позевывая, Сеня медленно спустился по ступенькам на кухню, ощущая стопами неровности каждой доски.

Едва только его правая нога коснулась прохладного пола, как кожу под подбородком чуть не вспороло хищное острие тонкого меча.

— Доброе утро, любимая… — проговорил Сеня, стараясь не шевелить нижней челюстью.

— Проснулся, бабник! — раздался презрительный голос откуда-то справа.

Засада была обыграна по полной. Сеня находился в самой неудобной позиции из всех возможных.

Он замычал, усиленно напрягая память. Но, как назло, большая часть вчерашнего вечера канула в алкогольное небытие. Чертов Дервуш с его пятой кружкой!

Пауза затягивалась, и Сене пришлось выдавить хоть что-нибудь:

— Э-э-э… А что на завтрак?

Сэлли зашелестела одеждой, медленно обходя его по дуге. Рука с мечом при этом даже не дрогнула. Отполированное лезвие зловеще скользнуло по гортани и уткнулось точно в сонную артерию. Девушка молча осмотрела Сеню с ног до головы.

Ах, как же она была прекрасна в этом образе! Воздушное домашнее платье с цветочным узором и белоснежным кружевным воротничком, небрежно разбросанные по плечам русые волосы, пухлые карминовые губы, чуть нахмуренные тонкие брови и все те же неизменные озорные огоньки в бездонных карих глазах. Идеальный образ учительницы младших классов. И даже парадная рапира с чашеобразной позолоченной гардой прекрасно дополняла картину.

Минувшие годы только прибавили Сэл красоты и изящества, превратив юную лучницу в эталон женственности и, одновременно, какой-то грациозной воинственности.

И сейчас вся эта убойная мощь обрушилась на беззащитную Сенину голову, заставив его открыть рот от восхищения.

Но Селия расценила этот жест по-своему и презрительно нахмурилась.

— Издеваешься, значит, — хмыкнула она и клинком вернула ему челюсть на место. — Давай-ка, я тебе напомню…

— Сэлли… — начал было Сеня, но мгновенно получил пощечину тыльной стороной меча.

— Что это за рыжая курица вертелась с тобой вчера на празднике?

— Курица? Какая курица?

— Рыжая! — гаркнула Сэл. — В розовом платье!

Острие рапиры впилось в шею с новой силой.

— Н-не помню… — пропищал Сеня, зажмуриваясь.

— Да что ты! А мне кажется помнишь.

— Там было полно народу. Я со многими разговаривал… Нет-нет, не в том смысле!..

Глаза Сэл округлились от возмущения, и она сделала короткий укол мечом. Сеня инстинктивно вскинул ладонь, защищая лицо, и ушел вправо.

— Дорогая, ты чего? — вскрикнул он, отступая на шаг.

Девушку это взбесило еще больше.

— Ты покойник! — прошипела она, сощурив глаза до тонких щелочек, в которых заблестели неподдельные гневные искры.

Она сменила стойку и вскинула клинок, пытаясь зацепить Сенино плечо. Тот чертыхнулся на ступеньках и чудом увернулся от удара. В сознании мелькнула успокаивающая мысль о том, что выпад оказался не смертоносным, хоть и весьма опасным. К тому же линия атаки предусматривала довольно удобное уклонение из данной позиции.

Но расслабляться было еще рано. За минувшие пять лет Сеня хорошенько изучил характер своей избранницы и твердо знал — одной атакой она не обойдется. Поэтому он подобрался, вскочил и коротким прыжком отпрянул к печи, попутно схватив со столика плоскую блинную сковородку.

— Сэл, милая, — начал он, неуклюже парируя ее хлесткие удары посудой, — ты все не так поняла…

— Ну конечно! Я же тупая деревенщина! Не могу отличить, когда мужик общается и когда он заигрывает!

Девушка вывернула кисть и исхитрилась шлепнуть Сеню голоменью меча по макушке и после ударить его в живот пяткой.

— Понимаю, — согнувшись пополам от боли, пробулькал Сеня, — все это звучит банально, но я ведь правда не…

Селия не дослушала. Сильный росчерк рапиры выбил сковородку из рук Сени и впечатал ее в стену. Висевшая рядом картина в резной раме грянулась об пол и треснула пополам.

— Эй! Мне нравился этот пейзаж! — сцедил Сеня.

— Починишь! — фыркнула Сэл.

Это было последней каплей. Лицо обдало холодным потом. Сеня повел шеей, чувствуя, как отточенное тренировками тело задействует потаенные резервы. Мышцы запульсировали, наливаясь силой, посторонние мысли вылетели из головы.

Заметив эту перемену, Селия на миг испугалась, но сразу взяла себя в руки.

— Ну, ты, мать, сама напросилась, — прошептал Сеня.

Сэл замахнулась. Сеня быстрым движением выхватил кочергу из зольника и парировал ее новый удар. Брызнули искры, досадно загудела сталь клинка, почуявшая твердую руку противника.

Отступив на полшага, распаленная фехтованием Селия подбросила эфес в ладони и пошла в следующую атаку. Выпады и уколы посыпались со всех сторон. Кряхтя и отдуваясь, Сеня махал кочергой, едва успевая выворачивать ее под нужным углом. Контратаковать он пока не собирался.

— Я, значит, ему готовлю, — шипела девушка, продолжая сыпать ударами, — убираю за ним, дом наш обустраиваю, а он куриц там окучивает! Пофлиртовать захотелось, а, муженек?

Порядком возмущенный обвинениями и всем этим утренним балаганом, Сеня вспыхнул и неожиданно перешел из глухой обороны в жесткое наступление.

— Я, — громко сказал он, нанося легкий предупредительный ремиз, — никогда, — Сэл попыталась вернуть себе преимущество, но Сеня сразу усилил напор, — тебе, — новый хлесткий удар по ее мечу, — не изменял.

Под градом метких уколов Селия была вынуждена отступить на пару шагов, чтобы выиграть время и освободить место для полноценной контратаки.

Разойдясь по углам, соперники взяли секундную паузу. Тяжело дыша, Сеня посмотрел на Сэл. Девушка умудрилась не только не вспотеть, но даже прическу не подпортить. На ее щеках заиграл красивый румянец, а в уголках рта проглядывала тень улыбки. Сеня облизнул пересохшие губы, вспоминая вкус ее поцелуев.

— Отдохнула?

— Ага.

Глотнув немного воздуха, он крутанул кочергу и уверенно пошел в нападение.

— Должен сказать, — проговорил он, чеканя слова вслед за ударами, — я и не собираюсь, — финт, выпад, подшаг в сторону, — тебе, — снова атака, — изменять, — Парирование, защита, ремиз. — А все потому, — еще один ложный замах и еще укол, — потому…

Сеня резко дернул кочергу на себя, опустив изогнутую ее часть к гарде клинка. Оружие выскочило из тонких женских пальцев и со звоном упало на кафельный пол. Сеня мгновенно сократил расстояние до Селии, обнял ее за талию и уронил на диванчик у окна. И только после этого закончил:

— …потому что я люблю тебя, дура!

Он заглянул в ее темные глаза и расплылся в ухмылке.

— А фехтуешь ты неплохо. Прогресс есть, — добавил он вполголоса.

— Неплохо?! — возмутилась Сэл. — Да я тебя чуть на лапшу не пустила!

— А, то есть с рыженькой мы уже закончили?

Они помолчали, глядя в разные стороны. Затем Селия наигранно вздохнула и сказала:

— Ну ладно. Убедил.

Сеня довольно кивнул, нежно провел рукой по ее волосам. Сэлли положила свою ладонь поверх его и прошептала сладким шепотом:

— Целуй уже, дурак.

Подавшись к ней, Сеня припал к ее губам и сразу ощутил, как все внутри него заклокотало от удовольствия. Перед глазами возникла затертая в памяти картинка: прохладная ночь, запах полевых цветов и шелест травы во дворе заброшенного дома, тускло освещенного масляным фонарем…

Наконец Сэлли отстранилась, мягко уперев руку в Сенину щеку.

— А продолжения не будет? — томно простонал он, не поднимая век.

— Ты, кажется, про завтрак спрашивал, — одними губами ответила она.

— А, ну да… Умираю с голоду… — улыбнулся Сеня.

Наскоро прибрав учиненный разгром, ребята накрыли на стол и уселись за трапезу. Залпом осушив кружку крепкого травяного чая, весьма похожего на кофе, Сеня налил себе вторую порцию и вгрызся в хрустящую лепешку.

— Уже опаздываем? — проговорил он, глотая.

— Есть еще пара минут, — мурлыкнула Селия. Похоже, недавний поединок пробудил в ней романтические чувства и приподнял настроение. — Твой камзол, как ты выражаешься, висит на гардеробе.

— Угу, — мыкнул Сеня, запихивая в рот еще кусок хлеба и выходя из-за стола. — Джей обещал послать за нами экипаж к полудню.

Сэл кивнула:

— Я помню.

Через какое-то время после свержения Нагарджуны Народный совет Нанкура решило снести большую часть царского замка, дабы использовать эту территорию под другие нужды. Но на самом деле горожане просто не хотели видеть посреди центра этот памятник чрезмерной роскоши и тирании.

Снос сооружений производили поэтапно, под пристальным наблюдением боевых магов Илы. Найденные в тайниках артефакты сразу обезвреживались и отправлялись на хранение, прочие ценности передавались в казну или сбывались на торгах. Так, медленно, но верно, за пять лет рабочие разобрали львиную долю царских покоев, оставив только частично взорванную Дервушем башню-хранилище. Именно ее, как выразительное напоминание о страшном времени войн и разрухи, решено было уничтожить в торжественной обстановке, на мероприятии в честь пятой годовщины Освобождения.

На этот своеобразный праздник пригласили всех знатных людей Нанкура, принимавших участие в восстановлении хозяйства, а также, разумеется, ветеранов освободительной войны — героев, отличившихся в битве при Рыбацких руинах.

Народный совет даже учредило специальный орден Освободителей, к которому в придачу давался красивый темно-синий мундир с серебряными пуговицами, позументами и перевязью для клинка.

Несмотря на внешний лоск и стать, одеяние оказалось жутко неудобным. Радовало лишь то, что надевать его приходилось всего один раз в году.

На все неуклюжие попытки влезть в мундир под отборные матюги у Сени ушло минут десять. Сэлли за это время успела облачиться в красивое кремовое платье без бретелек и изящные лаковые туфли на коротком каблуке. Тонкую загорелую шею украсило серебряное ожерелье с самоцветами, в ушах заблестели подобранные в тон сережки.

— Потрясающе выглядишь… — просипел Сеня, копаясь с неудобной застежкой.

— Спасибо, родной, — довольно кивнула Сэл. — Помочь? Ну-ка выдохни…

Сеня выжал из себя остатки воздуха, а Селия, зайдя сзади, совладала с пуговицами и разгладила складки на ткани.

— А я тебя раскормила… — с легким укором самой себе произнесла она и положила подбородок на его плечо.

— Считай это комплиментом блестящей хозяйке, — хмыкнул Сеня, взяв ее за руку.

Они посмотрелись в зеркало. Помолчали, разглядывая отражение.

— А мы отлично смотримся, — тихо сказал Сеня.

— Ты каждый день это говоришь.

— Так ведь ничего не меняется.

Сэлли негромко фыркнула, а потом прошептала зеркальному близнецу:

— Я люблю тебя, дорогой.

— И я тебя, Сэл…

Внизу раздался хрустальный звон волшебного колокольчика.

Заколдованный сувенир Виджея, подаренный ребятам на новоселье, умел не только тактично возвещать о приходе гостей, но и поднимать полноценную тревогу, когда намерения визитера оказывались отнюдь не благими.

— А вот и экипаж, — заторопилась Сэлли. — Туфли не забудь.

Сеня впрыгнул в парадную обувь и помчался к лестнице. Но на полпути цыкнул языком и стянул со стола кусок недоеденной лепешки. Запихнув ее в рот, он кивнул своему отражению, отсалютовал ему, высунув язык, и побежал к двери.

Глава 2

На пороге стоял взъерошенный и до дрожи взволнованный мальчишка по имени Камал. Одетый в чуть великоватый ему сюртук, он нервно переминался с ноги на ногу и с интересом заглядывал в стеклянную рамку двери.

Сеня не раз видел его на уроках фехтования, которые он и Виджей регулярно давали в тренировочных залах. Кроме того, парнишка не пропускал ни одного занятия в вечерней школе, где преподавала Селия. Однако особых надежд в дисциплинах он не подавал. Но зато Камал до крайности восхищался героями освобождения.

Завидев Сеню, парень затаил дыхание и завороженно распахнул большие голубые глаза. Его худое загорелое лицо засияло рассеянной улыбкой.

Камал стушевался, придержал соломенную шляпу, съехавшую на макушку, и низко поклонился.

— Здравствуйте, господин! — отрывисто пролепетал он, глядя на носки своих ботинок.

Сеня усмехнулся, присел на одно колено и расправил поля его головного убора.

— Привет, Камал. Помнится, я уже просил тебя не называть меня господином.

— Но ведь… — начал было мальчик.

Сеня прервал его, положив руки ему на плечи:

— Запомни, настоящий воин ни перед кем не склоняет головы. Но и никому не позволяет склонять ее перед собой. Понимаешь, что это значит?

Парнишка округлил глаза и часто закивал. А потом перевел взгляд на Селию и просто-таки засветился от счастья.

— Селия-дэви… — ахнул он.

— Привет, милый, — улыбнулась она и потрепала мальчишку за щеку. — Как матушка?

— В добром здравии, спасибо, — ответил Камал.

— Вечером у нас занятие по письму, не забудь.

— Я обязательно приду! — тут же кивнул мальчонка.

— Вот и умница.

Сеня и Сэл забрались в карету. Строго говоря, это была и не карета вовсе, а аккуратная каплевидная двуколка с прорезиненными колесами и целой системой пружинных амортизаторов для комфортной езды.

— И где только Виджей такую раздобыл?.. — буркнула Сэл, усаживаясь в мягкое кресло и поправляя платье.

— Я как раз об этом подумал, — откликнулся Сеня и прикрыл металлическую дверцу. — Какая-то новая конструкция.

Камал ловко вскарабкался на отведенное вознице место, торопливо подобрал вожжи и мягко тронулся.

Мимо замелькали нарядные пейзажи каменных улочек, покатые изгибы черепичных крыш и пестрые надписи на магазинных вывесках. Всюду толкались прохожие, полная женщина с подвязанными волосами, развешивала белье на балконе, одетая в темный фартук девушка с загадочной улыбкой продавала цветы на углу, уставшие под полуденным солнцем рабочие, ремонтировавшие тротуар, с наслаждением покуривали табак, сидя на каменной бровке.

Сеня вдруг вспомнил, каким пугающе одиноким и безжизненным был этот город пять лет назад. Большинство зданий тогда пустовало, жители опасливо перебегали улицы, спеша скорей попасть в свои дома и запереться на все засовы. Кругом царила полная разруха и запустение.

И так продолжалось несколько дней — люди не верили в смерть короля Нагарджуны. Или боялись в это верить. Не помогли даже пышные публичные похороны и траурные процессии.

Тогда княжевич Баладэв принял соломоново решение. Он ввел в город остатки илийских войск и начал показательно громить царскую резиденцию.

И только завидев изувеченную и расколотую на куски статую царя, что венчала главный фонтан на площади, горожане наконец осознали происходящее.

Нанкур словно очнулся от долгого тяжелого сна. И вздохнул полной грудью.

— О чем ты думаешь? — спросила Селия, взглянув на Сеню.

— О переменах, — задумчиво ответил он. — Знаешь, раньше мне казалось, что мы всему причиной. Устроили заговор, свергли тирана… Но это не так. Вернее, то была лишь малая часть великого дела. Этот мир спасли обыкновенные человеческие поступки. Женщина, стирающая белье, торговка цветами, зазывающая клиентов, мальчишки, покупающие сладости в лавке. Именно они уберегли мир от катастрофы. И берегут его каждый день, сами того не зная. Великое начинается с малого…

Сэл подумала над этими словами и коснулась Сениной руки:

— Ты стал мудрее.

— Не без твоей помощи, — Сеня сплел ее пальцы со своими.

Внезапно в голове что-то шевельнулось. Сеня почувствовал давно знакомый ментальный зов Виджея. Сэл заметила его нахмурившийся взгляд и мгновенно все поняла.

— Опять мужские секреты? — с нотками недовольства произнесла она.

Сеня лишь виновато пожал плечами и выглянул наружу. Экипаж как раз проезжал мимо большого купольного сооружения, построенного из стеклянных блоков и зеркал еще во времена царя Абхея.

— Прости, наверно что-то важное… — сказал он.

— Только не опоздайте, — попросила Селия, когда карета притормозила на повороте. — Дервуш с детьми очень обидится.

— Обещаю, — подмигнул Сеня и соскочил с подножки прямо на тротуар.

Здесь было шумно и как обычно многолюдно. Яркое солнце припекало макушку и плечи. Темный китель постепенно превращался в самую настоящую печку.

Сеня чуть оттянул воротник и торопливо пересек оживленную трассу.

К празднику дальнюю часть дорожных путей закрыли, чтобы расширить пешеходную зону, но даже этого оказалось недостаточно — плотный поток пестро одетых туристов тек в сторону центральной площади, едва умещаясь в границы мостовой.

Протиснувшись сквозь толпу, Сеня очутился на широких мраморных ступенях, полукругом опоясывающих стеклянное здание.

Когда-то здесь был прекрасный зоосад, в котором искусники выращивали редкие и экзотические виды растений. Прозрачные стены и купольная трехъярусная крыша отлично пропускали свет, а глубокий колодец в подвале давал необходимую воду и живительную прохладу. Царь Абхей, любивший цветы и фруктовые деревья, не жалел денег на это архитектурное чудо и его наполнение.

Однако приход Нагарджуны к власти изменил многое. Столичный дендрарий забросили, но он чудесным образом уцелел. Оказалось, что небольшая группа ученых и алхимиков спасла все имевшиеся там виды культур и тайно ухаживала за ними вплоть до смерти тирана.

Теперь же прекрасные сады расцвели с новой силой и обзавелись десятками молодых саженцев. Дендрарий отреставрировали, украсили работами одного очень талантливого скульптора и превратили в жемчужину Нанкура.

Обычно в это время дня здесь было не протолкнуться. Но сегодня кусты и деревья интересовали туристов меньше всего. Народ медленными потоками стягивался к центральной площади, где завершались последние приготовления к торжеству.

Сеня чуть отдышался и вошел в стеклянные двери. Приятная прохлада мгновенно приняла его в свои объятья и забралась под китель.

Густой солнечный свет, проникавший внутрь сквозь изогнутые витражи, распадался на радужные полутона. Разноцветные копья били в широкие кроны деревьев, отбрасывая на мраморные полы причудливые узоры теней. Приятно журчала вода в поливочном желобе, довольно чирикали птицы.

Сеня прошел под свисающими ветвями огромного платана, понюхал гигантский ярко-оранжевый бутон какого-то диковинного цветка и заглянул в основную залу.

Желтый мрамор полов, казалось, светился изнутри. По периметру в специальных альковах стояли высеченные из голубого гранита статуи, на отдельных постаментах висели обрамленные рамками камеи, изображавшие в разных ракурсах битву с Нагарджуной. А посреди зала покоилась отесанная монолитная плита, на которой были выгравированы имена всех воинов, павших в тот судьбоносный день.

Виджей нашелся у собственной скульптуры. Скрестив руки на груди, он внимательно вглядывался в свое каменное подобие с видом знатока.

Сеня молча подошел к нему и пристроился рядом.

— Никогда не любил эту статую, — заметил Джей. — Все остальные вроде отлично вышли, а я кривой какой-то. И еще эти дурацкие шутовские панталоны… Угораздило же именно их найти в обломках!

— Я их на распродаже после Хеллоуина купил, — вспомнил Сеня. — Всего за сто пятьдесят рублей. Нормальные такие штаны… были.

Виджей хмуро посмотрел на него, затем вернулся к статуе и беззвучно засмеялся. Не удержавшись, Сеня тоже прыснул.

Пожалуй, за прошедшие пять лет Джей изменился сильнее всех. Теперь он был на голову выше Сени, широкоплечий, покрытый буграми мышц. Загорелую кожу украшали мелкие шрамы, половину из которых оставил ему в поединках Сеня. Виджей отпустил волосы и заплел их в тонкие косички. На возмужавшем открытом лице появилась черная бородка, и только глаза — немного раскосые, темные, как обсидиан, — остались все теми же, добрыми, насмешливыми и чуть-чуть детскими.

Одет он был как самый настоящий заморский принц: дорогая сорочка со стоячим воротничком, украшенная пуговицами-рубинами, и голубая муаровая жилетка с нагрудным карманом, из которого элегантно торчал белоснежный платок.

— А что, можно было без парадки обойтись? — скривился Сеня.

— Я решил рискнуть, — развел руками Виджей.

— Есть, ради чего. Дервуш точно оценит, — кивнув на жилет, усмехнулся Сеня.

— Вообще-то он мне его и подарил, — признался Джей. — Тут за пазухой даже парочка метательных ножей осталась…

— Наверное, не успел использовать.

— Ага.

Ребята помолчали, разглядывая экспонаты. Под стеклянными колпаками на бархате покоились помятая табличка с надписью «Чехова, дом №16», разъеденный дождями кирпич из кладки и даже окровавленный нож, которым убили Нагарджуну.

Крови, кстати, было слишком много. Видимо сотрудники дендрария-музея решили добавить ее для антуража.

— Я тут на днях нашел царский колумбарий, — внезапно произнес Виджей. — Нагарджуне все-таки хватило чести кремировать своего царя.

— Ого, — сказал Сеня, растерявшись.

— Там покоился еще кое-кто, — продолжил Джей надломившимся голосом.

— Твой отец… — одними губами прошептал Сеня.

— Да. Я нашел его урну. Наконец-то.

Сеня обнял товарища за плечи:

— Джей, дружище… Хочешь, сходим туда вечером? Купим цветов, благовоний, вознесем молитву.

Виджей кивнул, беря эмоции под контроль. Задержав дыхание, он шумно выпустил воздух.

— Эй, не раскисай! Они с Абхеем уже давно в светлых мирах. Пойдем, отложи эти мысли. Сегодня ведь праздник.

Сеня потянул друга к выходу.

— Есть еще новости, — серьезным голосом проговорил Джей.

Замерев на месте, Сеня повернулся и заглянул ему в глаза. Брови сами собой нахмурились.

— Поэтому я и позвал тебя сюда, — тяжело вздохнув, закончил Джей. — У меня нехорошее предчувствие. Что-то может произойти сегодня, только я не знаю, что.

— Стоит все отменить? — подумав с мгновение, отозвался Сеня.

— Нет, — мотнул головой Виджей. — Не нужно. Ты сам сказал, сегодня ведь праздник. К тому же, от судьбы не уйдешь. Просто… просто будь готов ко всему, ладно?

— Я тебя понял, — кивнул Сеня, чувствуя, как в животе скручивается в узел напряжение и тревога. В таких вещах Джей ошибается крайне редко.

— Хорошо. Тогда пошли. Дервуш нас четвертует, если мы пропустим выступление его детишек.

Глава 3

Ребята преодолели оживленную дорогу и спешно пересекли центральную площадь по самой кромке, обходя толпы зевак и праздношатающихся туристов. Далее пришлось вилять между торговыми палатками и идти вдоль живой изгороди в поисках прохода.

Продравшись через заросли, Сеня и Джей оказались на краю расчищенного от завалов участка, периметр которого занимали крытые деревянные трибуны в несколько ярусов высотой. Большая часть мест была занята гостями. Вокруг метались слуги, подносившие господам холодные напитки и закуску. А в тени деревьев угадывались рослые фигуры стражников, вооруженных топорами и арбалетами.

Заметив ребят, ближайший рыцарь подался вперед, но, узнав Виджея в лицо, скупо кивнул и отступил.

Народ зашумел, разродившись жидкими аплодисментами. Желающих лично поприсутствовать при обрушении последней части царского замка набралось в избытке. В основном это были богатые дяденьки из далеких провинций, вложившие в развитие нового Нанкура горы золота. Праздник стал для них хорошей возможностью перезнакомиться друг с другом, обрасти новыми связями и обсудить насущные дела. Но среди присутствующих оказалось и немало ветеранов битвы за освобождение. Им организаторы отвели отдельную трибуну.

Сеня напряг глаза и высмотрел Селию в толпе. Она нашлась в среднем ряду, на почетных местах у столика с угощениями. Справа от нее сидел облаченный в золотые купеческие одежды Рэджин, специально прибывший на торжество с Тамина-локи. Он изредка что-то говорил девушке, и та кивала с серьезным видом.

Подтолкнув друга, Сеня спешно направился к трибуне. Тем временем на сцену, сооруженную посреди площадки, вышел какой-то пузатый дед в белом хитоне. Судя по наряду и массивной золотой цепи на шее, это был один из крупных торговцев.

— …Я несказанно рад стоять сейчас здесь, перед вами, дорогие жители столицы! — глаголил он приятным баритоном. — За минувшие пять лет мы проделали колоссальную работу — город восстал из небытия. Нанкур преобразился до неузнаваемости, он словно очнулся от кошмарного сна, продолжавшегося несколько долгих лет — и все это благодаря вашим усилиям и трудолюбию…

Рассыпаясь в извинениях, Сеня осторожно прокрался к своему месту и втиснулся в жесткое, неудобное кресло. Виджей примостился рядом.

— Фух, успели… — выдохнул он.

— И где вас носит? — шикнула Сэл. — Я уже волноваться начала!

Она оглядела Сеню с ног до макушки и смахнула с его волос несколько листочков.

— Рэдж, привет! — Джей хлопнул кузнеца по плечу. — Рад, что ты нашел для нас время.

— А я очень рад вас видеть. Жаль, не успел на вчерашнюю вечеринку, наверно было весело. И еще… Сожалею, но мне так и не удалось уговорить Бирбала приехать.

— В Дармдаре по-прежнему неспокойно? — нахмурился Сеня.

Рэджин тяжело вздохнул:

— Вопреки прогнозам, после ввода илийской армии стало только хуже. Баладэв потерпел несколько поражений и тем самым подсыпал пороха в костер гражданской войны. Бирбал ведет переговоры с повстанцами, но пока безуспешно…

— Мальчики, тише! — прошипела Селия. — Это невежливо.

Рэджин приложил пальцы к губам и беззвучно извинился. В битве при Рыбацких руинах он проявил невиданную храбрость, спас два десятка крестьянских солдат, помог Сене в трудную минуту, но получил серьезные травмы. Несколько месяцев эскулапы восстанавливали его тело, и все же не смогли сохранить ему левую ногу. Но Рэджин не сдался. Сам выстругал для себя деревянный протез и даже снабдил его потайным отсеком под клинок.

За прошедшие года талантливый кузнец успел построить небольшую оружейную империю, неприлично разбогатеть и обзавестись красавицей женой, подарившей ему двух чудесных братьев-близнецов. Раз в год он устраивал отпуск, приглашал ребят в свою роскошную виллу на Ачинтья-локе искупаться в горячих источниках и насладиться божественным местным вином.

Спустя несколько нудных минут тучный дедушка с золотой цепью закончил лить воду и под вялые аплодисменты удалился к своему месту на трибуне, где сидела вся правящая верхушка Народного совета.

После гибели царевича Нагарджуны древняя царская династия прервалась. Прямых наследников власти не было, на трон никто не претендовал, а искать в летописях дальних родственников историки не спешили. Поэтому из числа самых умудренных мужей горожане выделили семерых и поручили им восстанавливать порядок в стране, пока не будет избран новый царь. Так появился представительный орган — Народный совет Кирана.

Хлопки стихли, и на импровизированную сцену неожиданно вышел, пылая огненными патлами, Дервуш. А за ним, словно птенцы за матерью, выпорхнули разодетые в сверкающие наряды дети.

Зазвучала приятная живая музыка, и юные артисты закружились в неуклюжем, а оттого крайне милом танце. Их блестящие костюмы играли на свету, отбрасывая солнечные зайчики на утоптанную землю, а контраст между непосредственной детской чистотой и мрачностью развалин на фоне давали поразительный эффект. Взволнованный Дервуш сопереживал подопечным, давал им счет в полголоса и кусал губы, пряча умиление. Зрители же с застывшими на лицах улыбками наблюдали за старательными оборотами и па.

Едва танец закончился, как публика взорвалась восхищенными криками и громкими хлопками. Дети мгновенно смутились от такой щедрой похвалы и чуть не сбежали от волнения. Но их наставник быстро взял ситуацию под контроль, собрав малышей в кучку.

Потоптавшись на месте, как маленькие пингвины, ребята затянули сочиненную ими песню:

Трибуны еще раз зааплодировали, а сам Дервуш не смог сдержать порыва радости, низко поклонился публике и довольный увел воспитанников куда-то в сторону.

Через пару минут он устало плюхнулся в кресло рядом Сеней и Виджеем.

— Фу-у-у-ух… — облегченно выдохнул он, растирая красное лицо руками. — Это было сложней, чем я думал!

— Ты герой! — Сэл восхищенно обняла его за шею и чмокнула в щеку. — Все прошло изумительно!

Дервуш покраснел еще гуще и заерзал на месте.

— Спасибо, друзья, большое спасибо! — Он оглядел всех присутствующих и довольно осклабился: — Оу, ну вот и вся наша банда в сборе. Разве что старого толстяка с топором не хватает. Но все равно приятно вас видеть!

Воистину, время — самая могучая вещь на свете, ибо только ему оказалось под силу изменить Дервуша.

За минувшие пять лет сорванец-карманник превратился в красивого статного юношу, обученного светским манерам и этикету. Конечно, первые пару месяцев после победы над Нагарджуной он сорил золотом Виджея, ел сладости без всякой меры и покупал дорогие безделушки. Но затем что-то заставило его взяться за ум.

На оставшиеся деньги он приобрел большой трехэтажный особняк на окраине и организовал там воспитательный дом для детей-сирот. Эту задумку активно поддержал и Народный совет, так что дела быстро пошли в гору. Взятые под крыло беспризорники обучались наукам и грамоте, развивали свои личные таланты, вели простенькое хозяйство и всячески готовились к самостоятельной жизни. Некоторых ребят с радостью забирали в подмастерья ремесленники, а кто-то, подкопив денег, даже начинал собственное дело.

Дервуш гордился каждым из своих выпускников, но не останавливался на достигнутом — двери его обители всегда были открыты для новых постояльцев.

Пока стихали восхищенные выступлением детей крики, на площадку вышел Девраджа-дэв, председатель Народного совета Кирана.

Деврадж выглядел, как глубокий старик с длинными седыми волосами и такой же бородой, струящейся вниз по его складчатым одеждам. Он очень напоминал Сене доброго волшебника из сказок, разве что колпака для полноты образа не хватало.

Мудрец был сильным боевым магом. Ему, одному из немногих, удалось сбежать от гнева Нагарджуны в другие миры, когда только взошедший на трон царевич начал гонения на всех живущих в Киране волшебников. Сейчас на почтенного старца была возложена ответственная миссия по восстановлению магического потенциала страны.

— Что ж, — сказал он довольно громким, по всей видимости, усиленным магией голосом, — все, что когда-то построено, однажды будет разрушено. Вот и теперь настало время стереть ужасное прошлое с лица нашего прекрасного мира. И пусть это зрелище послужит примером всем тем, кто задумал совершить недоброе. Зло всегда находит свой конец. И вот один из них…

Сеня поднял взгляд и лишь теперь заметил, что стоящий поодаль полуразрушенный бастион-хранилище окутан плотной сетью уничтожающих заклинаний. Магия была настолько сильной, что нити заклятий виделись невооруженным глазом и сверкали на солнце. По периметру башни на равных расстояниях лежали большие хрустальные шары. Между сценой и хранилищем поблескивала тонкая паутина защитной преграды, протянутая вдоль линии деревьев.

Дервуш украдкой достал из кармана свой треснувший монокль и, взглянув на башню сквозь него, удивленно присвистнул.

— Ого! Да щас будет большой бум-бабах! — прошептал он.

Девраджа-дэв повернулся и поднял руку. Его ладонь озарилась белым ореолом. На магический призыв живо откликнулись хрустальные сферы, пробуждая нити заклинаний. Пространство завибрировало. Артефакты ярко засияли и приподнялись над поверхностью. В тот же миг каменная цитадель дрогнула, в воздух взмыли мелкий мусор и земляная пыль. А потом откуда-то сверху на руины хранилища начал медленно опускаться темный хобот магического урагана. По публике прокатилась волна восхищенного оханья.

Смерч неспешно нащупал опору и стал набирать обороты, вовлекая в свой адский хоровод куски черепицы и части каменных перекрытий. Выглядело все это так, будто кто-то огромный мешал воду в невидимом стакане. Глыбы срывались со своих мест, с грохотом сталкивались между собой, разбиваясь на десятки обломков поменьше, и вновь начинали кружить над башней. Земля то и дело содрогалась от страшных ударов, магический щит, отделяющий зрителей от действа, несколько раз покрывался крупной рябью, сдерживая всполохи побочной магии.

Через пару минут каменная крошка окрасила ураган в графитово-серый цвет. Внутри смерча продолжали носиться средние и мелкие обломки, грохот от их столкновений сделался немного тише и плавно перерастал в шелест.

Внезапно у самой земли, в черном пыльном мареве один за другим блеснули мутноватые всполохи.

— Что это? — взволнованно поинтересовалась Сэл. — Там, внизу…

— Видимо какой-то артефакт сработал, — с сомнением в голосе произнес Джей и переглянулся с Сеней.

От этого взгляда по спине прошли колючие мурашки — верный признак чего-то недоброго. Сеня сжал кулаки от напряжения, искоса обозрел публику, завороженно наблюдающую за магическим представлением. Затем перевел взор на ограждения, за которыми толпились туристы, и прикинул примерное расстояние.

Всюду дежурила городская стража. Их наполированные топоры и бастарды пылали на солнце. Еще десяток рыцарей незаметно курсировали между трибун с взведенными арбалетами.

Не обнаружив потенциальный источник опасности, Сеня на всякий случай отыскал ближайшего к себе солдата-мечника и проложил к нему максимально короткий путь. Джей, по всей видимости, занимался чем-то подобным, оглядывая воинов, стоящих у первых рядов.

Тем временем магический ураган начал успокаиваться. Перемолотый в пыль камень струйками стекался к земле. Хрустальные шары, сдерживающие магию в пределах круга, померкли, опадая обратно в рыхлую почву. От хранилища артефактов Нагарджуны осталась лишь гора темного праха.

Наконец все стихло. С минуту в толпе царила гробовая тишина. Впечатленные зрители никак не могли выйти из оцепенения. А затем, медленно, словно капли начинающегося дождя, зазвучало робкое крещендо аплодисментов.

Сеня выдохнул и позволил себе слегка расслабиться.

— Ух! — воскликнул Дервуш, ударив ладонями по коленям. — Жутковатое зрелище! Не хотел бы я очутиться внутри такой…

И в это мгновение земля под площадкой дрогнула. Толчок оказался столь сильным, что деревянные опоры ближайшей трибуны затрещали, едва не обрушив всю конструкцию.

Почва под останками башни начала вздыматься. Сквозь разломы пробились струи чистой энергии.

— Это что еще за… — сказал было Рэджин, но не успел закончить.

По земле прокатился еще один мощный толчок, а сразу за ним грянул взрыв.

Камни и куски почвы взмыли в небо. Магический щит натянулся, словно раздутый мыльный пузырь, но смог сдержать натиск обломков. Испуганные зрители с криками бросились прочь. В проходах мгновенно началась паника и давка.

Место происшествия заволокла плотная белая пелена, от которой по траве быстро расползалось морозное пятно. Толстый слой инея волнами накатывал на окружающие растения, промораживая их насквозь. Игольчатое снежное полотно накрыло стволы деревьев и, похрустывая, вплотную подобралось к защитной пленке.

Сеня, Виджей и остальные напряженно наблюдали за происходящим. Краем глаза Сеня заметил, как Рэдж достает из своего протеза хитро замаскированный тонкий клинок, а Селия медленно стягивает с ног тесные лаковые туфли.

— Это что — иней? — шепотом поинтересовался Дервуш.

— Похоже на церимский лед, — буркнул Джей. — Но тот не настолько активен…

Подул ветер, густой холодный пар расступился и взору предстал овальный взрывной кратер, кайма которого была покрыта толстой ледяной коркой.

Троица солдат, положив руки на эфесы, осторожно подбиралась ближе, пытаясь заглянуть в воронку. Когда воинам оставалось всего несколько шагов, из ямы послышался раскатистый вибрирующий рык, и на край заснеженного углубления уверенно легла массивная ледовая длань с толстыми, похожими на бутылочное стекло, пальцами.