Митя, мальчик мой
— Сергей Яковлевич, ну, когда дождёмся? Когда Дунька разродится? — широко улыбаясь, спрашивал сосед.
— Ой, Кузьмич, я уже сам измотался, такое ощущение как будто мне самому впору рожать, — Сергей тяжело вздохнул.
Иван Кузьмич перестал улыбаться. Глядя на лицо Сергея, можно было и правда подумать, что рожать действительно предстоит ему.
— Дочь только месяц назад родила, а теперь вот жена, — как-то грустно сказал он. — Тяжело. Тяжело что-то всё идёт. Волнуюсь я за Дуняшу.
— Да чего волноваться-то? Уже троих родила, опыт есть, — Кузьмич хотел засмеяться, но вовремя остановился, глядя на строгое лицо соседа. — Да, вот дела-то.
— Вот и я о том, не семнадцать лет. Ладно, пойду в дом. Бабка сказала, в любой момент начаться может. Может помогу чем.
— Ну да, ну да. А чем?… — Кузьмич опять хотел пошутить, но закашлялся, чтобы не сболтнуть чего лишнего.
Сергей тяжёлой поступью направился к дому. Второй день вроде как схватки начались, жена уже измучилась и что-то никак. Вторые сутки он не спит, старается помочь Евдокии облегчить страдания, но бабка-повитуха всё время гонит его прочь.
Открыв дверь, будущий папаша услышал оглушительный крик жены. Бабка, пробегая через сенцы из кухни, коротко бросила ему «Кыш!».
— Началось, — шёпотом сказал Сергей и почувствовал, как бешено забилось сердце.
Из кухни вышли дети — пятилетняя Акулина и четырнадцатилетний Фёдор. Брат с сестрой держались за руки, у обоих на лицах был испуг.
— Пошли, пошли ребятки, — тихо и ласково заговорил Сергей, разворачивая детей в сторону кухни.
Через две двери были слышны крики и стоны. Федор стоял у стены, закусив губу, и смотрел на закрытую дверь. Акулина, уткнувшись лицом отцу в грудь, тихо плакала.
— Ничего, ребятки, — приговаривал Сергей, гладя дочку по голове, — скоро всё закончится. Всё будет хорошо.
Ночью неожиданно наступила тишина, ненадолго, всего на миг. Но этого хватило, чтобы спало общее напряжение. И тут… ночную тишину разрезал звонкий детский крик.
— Ну, вот и всё, — сказал Сергей и обнял детей.
Слышно было, как хлопнула дверь из комнаты в сенцы, шаркающие шаги приближались к двери на кухню. Отец и дети с нетерпением ждали радостного известия. Дверь открылась и в кухню с серым лицом медленно вошла бабка-повитуха.
— Мальчик, — как-то безрадостно сказала вошедшая, подняла на Сергея печальные глаза, из которых потекли слёзы, и добавила, — Дуня… не смогла…
Последнее слово ещё висело в воздухе, а Сергей уже летел в комнату. Его Дуня молча лежала с закрытыми глазами, на её мокром лице застыла улыбка. Рядом на лавке, закрыв руками лицо, сидела Феня, старшая дочь.
— Спит? — прошептал Сергей, обращаясь к дочери.
— Спит, — подтвердил сзади голос бабки. — Спит вечным сном. Отмучилась.
Феня подняла заплаканное лицо и посмотрела на отца.
— Папа, не волнуйся, я возьму Диму, молока у меня и на него и на Лушу хватит, — как-то без эмоций сказала дочь.
— Диму?
— Ну да, сегодня ведь Дмитриев день.
— Ну да. Дима, — Сергей посмотрел на тихо лежащего в пелёнках младенца. — Митя значит.
Семья тяжело переживала невосполнимую утрату, стало как-то пусто и неуютно. Осиротели не только дети, но и всё живое вокруг, даже вещи в доме. Сергей целыми днями ходил по дому, не зная, куда себя деть, за что не брался, всё валилось из рук. Когда приходили родственники и друзья, он уходил из дома и направлялся за село в поле. Медленно брёл по размытой дороге, когда становилось темно, поворачивал обратно, заходил к дочери взглянуть на сына и медленно брёл к дому.
Федосья, как и обещала, выкормила и выходила брата вместе с его племянницей. Митя рос крепким подвижным мальчиком. В четыре года отец забрал его к себе в дом, так как Федосья родила второго ребёнка и забот у неё прибавилось.
— Где мой мальчик? Что он там делает? — первое, что сказал Сергей войдя домой.
Из-за занавески выбежал Митя и бросился в объятия к отцу. Сергей подхватил сына, подбросил, поймал и прижал к себе.
— Ну, расскажи папе, как ты себя сегодня вёл, — Акулина стояла, сложив руки на груди, и пристально смотрела на брата.
Митя выскользнул из объятий отца на пол и убежал за угол печки. Сергей понял, что сын провинился. Пододвинув табурет, он сел, достал и раскурил свою кривую трубку.
— Ну-ка сын, подойди! — твёрдым голосом сказал отец.
Митя медленно с опущенной головой вышел из-за печи и направился к отцу.
— Митя, мальчик мой, что сегодня произошло? Почему сестра сердится на тебя?
В комнате наступила тишина.
— Посмотри на меня, сынок.
Митя поднял голову и посмотрел в глаза отцу. Лицо мальчика покраснело, глаза налились слезами, но он молчал. Смотрел на отца и молчал. Страх и стыд сковали его.
Отец посмотрел на дочь.
— Фёдор его за ноги поймал! Митька чуть в колодец не улетел!
Внутри Сергея застучало, что-то перекрыло дыхание. Он резко встал и громко издал звук похожий на выстрел пушки. Дети замерли с широко раскрытыми глазами. Из сеней на звук вбежал Фёдор.
Придя в себя, Сергей сел.
— И что ты там забыл, мальчик мой?
— Звёзды, — тихо ответил сын.
— Где?
— Там.
Фёдор подошёл к брату и положил ему руку на плечо.
— Ребята ему сказали, что днём из колодца можно звёзды
