Марина согласилась на просьбы Вейссе, осмотрела все достопримечательности Генуи, дозволила возить себя по всем церквам, по знаменитым картинным галереям, по богатым, но пустым жилищам стародавних Дорий, Дураццов и Паллавинченов, которых предки носили золотую мантию и однорогую шапку дожей, торговали с полумиром и ходили войною с непобедимыми галерами своими то на Турку, то на Барбарийских корсаров. Она обошла те мраморные палаты, наполненные сокровищами живописи и собранием всех возможных редкостей резного искусства, еще дышащие воспоминаниями прежнего времени и прежних жильцов, славных и гостеприимных. Она гуляла по террасам, обращенным в висячие сады, откуда померанцевые и лимонные деревья сыплют на прохожих снежный дождь своих цветов и упоительную негу их благоухания.
Марина права была, когда в минуту отчаянья она сравнивала свое счастье с больным, приговоренным к смерти. Да, если можно назвать счастьем это тревожное, непрочное, всегда борящееся и всегда напуганное чувство, в котором редкая и мгновенная радость искупается частым и длинным страданьем, если эта бесконечная борьба на жизнь и смерть между женщиною и целым светом заслуживает имя блаженства, если любовь и страсть ничего лучшего не могут дать той, которая, жертвуя им так много, справедливо ожидает тоже многого от них, если все это составляет в самом деле единственное счастье, возможное вне строгой законности, — то оно точно, как умирающий, живет порывами и припадками, существует только предсмертною мукою. Но как матери всего дороже больное дитя, заранее предреченное преждевременному концу, как она тем нежнее и тем заботливее лелеет и хранит и баюкает это дитя, с которым ежеминутно боится расстаться, — так и женщине такое мучительное, болезненное, страдальческое счастье становится и милее и дороже, когда она сегодня — завтра должна его лишиться. Не с улыбками, а с слезами бережет она его! Не радостными и легкими днями, а минутами горького блаженства и страшного забытья считает она его. И потому, нянчится она с ним так страстно и так упорно. И потому это счастье, лишенное жизненности, овладевает всей душою ее, всеми ее силами и помышлениями…
— Люблю, по несчастью, и потому, хочу, должна отказаться от вас, покуда вы меня не оставили!..
