Оглавление

3. 1. 11

ОТ СВЕТА К ТЬМЕ
(СТАНОВЛЕНИЕ МОНСТРА)

1.

НАЧАЛО

Дания. Порт Копенгаген. 1582 год по Григорианскому календарю. 13 ноября.

С наступлением осени погода в Скандинавии становится переменчивой и непредсказуемой. Целыми днями с Северного моря дуют холодные ветра, которые приносят с собой тяжёлые дождевые облака. Солнце практически не появляется. Ливни могу продолжаться неделями, после чего ударяет мороз и всё кругом покрывается тонкой коркой льда. Снег выпадает уже позже и укрывает скользкую землю плотным слоем. Из-за сырого климата он надолго не задерживается. Периодически тает и превращается в густую массу из грязи и воды, которая потом вновь замерзает. По таким ухабистым дорогам не может проехать ни одна повозка. Деревянные колёса постоянно ломаются, лошади двигаются медленно, быстро устают, иногда падают обессилев. Всё это усложняет жизнь местного населения.

После многочисленных бунтов и восстаний местные жители с опаской ждут зиму, так как припасов может просто не хватить, а осенний урожай гниёт и промерзает, не успевая созревать.

Король Фредерик II не перестаёт воевать против Швеции. Его семилетняя война грозит затянуться на более долгий срок. Военные действия требуют от жителей многочисленных пожертвований во благо армии: продукты, одежда, древесина, уголь. Мало кому под силу содержать собственную семью, а тут ещё и солдатам помогать необходимо. Значительная часть населения вынуждена бороться за выживание. А если в семьях есть дети — это ещё больше усложняет ситуацию. Их нечем кормить. Приходится торговать практически всем, вплоть до продажи имущества, чтобы обеспечить детей едой и тёплой одеждой.

На самой окраине Копенгагена расположилась крохотная деревушка. Ей даже названия никто не придумал. Так меньше внимания будет привлекать. Всего с десяток домов, обветшалая каменная церквушка и построенная местными жителями мельница.

Томас и Кристэн Нильсены поселились в этой деревушке всего год назад. Долгое время они перебирались из города в город, из посёлка в посёлок, в попытке сбежать от войны. С ними приехала их дочь Селена, которой не так давно исполнилось 19 лет. Долгое время ходили слухи, что у пары был ещё и старший ребёнок — сын Мартин. Его призвали в армию. Он ушёл на войну, где и пропал без вести.

Так это или нет, никому достоверно не известно. Томас и Кристэн предпочитают не обсуждать эту тему даже между собой, что говорить о посторонних.

Нильсены рано стали родителями. Кристэн было всего 18 лет, когда родилась Селена. Несмотря на это, девочка была желанным ребёнком. Пришлось всю свою жизнь посвятить дочери. Благо, что Томас был рядом всё это время. Он работяга и не пренебрегает даже самым тяжёлым трудом. Ради дочери и своей супруги он готов был браться за любую работу.

Сама же Кристэн родом из Швеции, откуда её семья бежала, когда началась война. С Томасом они познакомились уже в Дании. Она не могла не привлечь внимание молодого человека. Высокая, стройная брюнетка с большими выразительными чёрными глазами. Вздёрнутый нос и пухлые губы придавали её внешности непринуждённость и чрезвычайную миловидность. С годами пышные платья сменились на простые кофты и юбки, а внешность стала более грубой. Война, многочисленные переезды, голод, а ещё и младенец за пазухой не пошли на пользу юной девушке.

Томас — коренастый мужчина около двух метров ростом. Он на три года старше Кристэн. Его серые глаза при ярком свете казались абсолютно бесцветными. Копна густых русых волос, светлая борода, прямой нос и тонкая линия губ — типичный датчанин. Говорят, что коренные жители Дании, особенно мужчины, являются предками викингов. Семья Томаса как раз происходила от одного древнего рода.

Он заботился о своей супруге с первых дней, а когда родилась их дочь, начал работать втрое больше, чтобы купить семье дом и обзавестись минимальным хозяйством. Труды оказались ненапрасными.

Селена взрослела и становилась копией своей матери. Такие же большие чёрные глаза в обрамлении длинных густых ресниц, вздёрнутый нос и пухлые губы. Только вот её волосы были ещё более тёмными, чем у Кристэн, а со временем их цвет и вовсе стал насыщенным, глубоким чёрным. В детстве она походила на милую круглолицую куклу, а с возрастом превратилась в красавицу с точёной фигурой, привлекательной внешностью, выразительными чертами лица и покладистым характером.

Селена, как единственный ребёнок в семье, помогала родителям всем, чем могла. Она никогда не отказывалась от работы и неустанно трудилась. С матерью они благоустроили дом, который им предоставила местная церковь. Отец обзавёлся лошадью, которая решила сразу две задачи: передвижение и работа на земле. Юная девушка научилась вспахивать почву не хуже сильного мужчины. Томас научил дочь ездить верхом. Она частенько выбиралась в город за провизией или для продажи урожая. В свободное время можно было увидеть Селену верхом на лошади, скачущую по пустынным полям. Она стала отличной наездницей и прекрасно поладила с животным, которое во всём её слушалось.

Соседи с самого начала восхищались дочерью Нильсенов. Такое трудолюбие и нешуточная выдержка — редкость для юных особ. Девушка стала завидной невестой для сыновей местных фермеров.

Несмотря на отсутствие должного образования, мать обучила Селену чтению и письму, а также научила считать. У девушки с самого детства наблюдался талант к рисованию. Она брала угольки и бумагу, после чего изображала на них всё, что видели её глаза: пейзажи, войну, солдат, и даже собственных родителей. Но на это занятие постоянно не хватало времени, поэтому искусство было заброшено в «дальний ящик».

Приобщение к религии давалось куда сложнее. Трудно было верить в божество на фоне всей нищеты и постоянной нужды. Люди бедствовали, голодали, погибали в боях или умирали от страшных болезней. Чума прокатилась по Европе самым настоящим ураганом. Один заболевший в семье ставил под угрозу всех её членов. Как правило, лечения не было, поэтому таких больных попросту вывозили в леса, где те умирали или же были съедены дикими животными.

Травники искали варианты лечения, а те, кому удавалось это сделать, были признаны колдунами или ведьмами и приговаривались к сожжению на костре. Всё это чаще встречалось в городах. Деревни и посёлки жили своей жизнью. Господам не было никакого дела до простых смертных. Здесь даже самому настоящему колдуну ничего не грозило, и он мог заниматься ворожбой, даже не скрывая этого.

Спустя год мирной и спокойной жизни на окраине Копенгагена в семью Нильсенов пришли неожиданные неприятности.

Селена долгое время скрывала от родителей свою связь с молодым человеком из города. Парня звали Ноа — сын пекаря. Они познакомились ранней весной за год до случившегося, и сразу же влюбились друг в друга. Дело приняло нехороший оборот, когда молодые люди узнали о беременности девушки. Однажды во время очередной поездки в город ей стало плохо. Ноа отвёл Селену к местному лекарю, а тот сразу понял в чём причина недуга. Девушка была напугана, но избавиться от ребёнка так и не решилась. Многие молодые матери погибали от рук повитух во время процедуры извлечения плода. Это крайне опасная затея испугала молодых людей гораздо сильнее перспективы стать родителями так рано. Ноа пообещал заботиться о ней, а его отец лишь поддержал сына.

Скрывать эту новость удавалось на ранних сроках, но к шестому месяцу трудно было прятать округлившийся живот даже под широкими платьями.

Кристэн быстро заметила изменения и решила поговорить с дочерью. Она отвела её в амбар, чтобы отец не подслушал. Селена устроилась на мешке с зерном и сложила руки на коленях. Сквозь доски в стенах задувал ветер, отчего под потолком качались секиры и топоры. Она то и дело запрокидывала голову и вздрагивала, когда те издавали звон, ударяясь друг о друга.

Мать бродила по амбару несколько минут, после чего присела напротив дочери:

— Почему ты не сказал мне? Почему скрывала свою беременность?

— Я боялась. Отец не одобрит. У нас ведь с трудом хватает средств на собственное содержание, а тут ещё и мой ребёнок.

Кристэн глубоко вздохнула:

— Почему не избавилась от него?

— Не смогла, — опустив голову, призналась Селена, — у меня не хватило смелости убить собственного ребёнка.

В воздухе повисло молчание. Кристэн поправила белоснежный передник на своей серой юбке, убрала за уши выбившиеся из косы прядки волос и снова сделала глубокий вдох. Селена нервничала, но всячески это скрывала. Она сцепила руки в замок и опустила голову. Это была, наверное, самая неловкая и странная беседа между матерью и дочерью за всё время.

— Ты молодец, — неожиданно произнесла Кристэн, — такой смелый шаг достоин уважения. Ты сильная девочка, поэтому со всем справишься. Именно такой мы тебя воспитывали.

— А как же отец? — слова матери удивили Селену. Она подняла глаза и посмотрела на неё.

— Поговорим сегодня за ужином, — предупредила Кристэн, — не стоит с этим затягивать. Уверена, он всё поймёт.

В глазах Селены собрались слёзы. Она не выдержала и уже через секунду расплакалась. И дело здесь было не в отце, а в собственном страхе перед неизвестностью. Мать села рядом с дочерью и обняла её:

— Девочка моя, не плачь. Всё образуется, вот увидишь. Ты же не одна. У тебя есть семья, есть Ноа, будь он неладен! Но парень то он не плохой. Его отец пользуется хорошей репутацией в городе и зарабатывает неплохие деньги своими булками и кренделями. Объединив усилия, мы разрешим любые проблемы.

Сквозь слёзы Селена улыбнулась, всхлипывая носом:

— Просто мне страшно. Я сама ещё недавно была ребёнком, а тут такое.

— Не стоит так переживать, — успокаивала её мать, — я всё тебе расскажу и объясню. Сама ведь обзавелась прекрасной дочуркой слишком рано. Как только младенец родится, дела пойдут как по маслу. Вот увидишь.

Селена подняла голову с плеча матери и вытерла слёзы рукавом своей белой кружевной рубахи:

— Спасибо, мама.

— Я так тебя люблю, девочка моя, — Кристэн погладила дочь по волосам, — мы с папой очень сильно тебя любим и всегда будем о тебе заботиться.

Время было позднее. Начинало темнеть. Нужно было возвращаться в дом и готовить ужин. Вечером Селене предстоял нелёгкий разговор с отцом. Одному богу известно, как он отнесётся к известию о беременности дочери.

***

Середина осени. Ночь опускалась на землю невероятно быстро. Казалось бы, совсем недавно был полдень, а за окном уже темнота. Целыми днями шли дожди. В те редкие моменты, когда они прекращались, можно было поработать на земле и съездить в город на рынок. Но возвращаться приходилось быстро, чтобы темнота не настигла в дороге. Иначе можно было просто сбиться с пути. Волки в это время года особенно агрессивные и голодные. Заблудившийся путник станет для них сытным ужином. Ходили слухи, что в местных лесах появились какие-то огромные особи, втрое больше обычных волков. Такой хищник точно станет последним, что увидит человек перед смертью. Пару лет назад в городе наблюдался всплеск исчезновений местных жителей. Их тела так и не были найдены. Никто не знает, куда они подевались. Лесники иногда обнаруживали лужи крови, но ничего больше. Судя по всему, огромные волки не оставляли даже обглоданных костей. Охотники неоднократно прочёсывали окрестности, но ни один зверь так и не был пойман. Со временем слухи утихли, и местные жители начали забывать об этих страшных рассказах, но меры предосторожности соблюдали.

Дом семьи Нильсенов не большой. Он построен из камня, крыша черепичная. Есть чердак, где хранится всякий хлам, и подвал для провизии. Четыре окна выходят на разные стороны света: восток, запад, юг и север.

В северной части дома оборудована кухня. Томас сделал стол и массива дуба, три стула и полки для хранения посуды. Над столом висела масляная лампа.

В южной части — спальня. Три кровати стояли вдоль стены. Кристэн связала одеяла из шерсти и сделала мягкие перьевые подушки. На зимний период в запасе имелись пледы из тёплой овчины. Отец сделал для Селены отдельный комод, в котором она хранила свои вещи и прочие мелочи. У девушки длинные волосы, которые она то заплетала в косу, то собирала в причёску. Ноа подарил ей деревянный гребень и кованную заколку, которую украсил металлическими лепестками. Всё это бережно хранилось в одном из ящиков комода.

Остальное пространство дома служило чем-то вроде просторной гостиной. Здесь стояли деревянные кресла с подушками для удобства и комфорта, а напротив них — камин, который являлся источником тепла и света.

Томас оборудовал ставни на окнах и укрепил входную дверь несколькими замками. Помимо разного рода хищников опасаться стоило и людей: бродяг, нищих и разбойников, которые частенько рыскали в окрестностях в поисках наживы.

Поздним вечером семья собралась за столом. В камине танцевало пламя огня, потрескивали поленья. По окнам барабанил затяжной осенний дождь, а с чердака доносились звуки ветра, порывы которого застревали в щелях между досками. Кристэн приготовила скромный ужин из овощей и свежей говядины, которую удалось купить на рынке в городе. Томас достал из шкафчика глиняный графин с ягодным вином и наполнил им свою кружку. Селена сидела напротив матери, а отец, как и полагалось, во главе стола. Трапезе предшествовала краткая молитва благодарности, как это было принято во всех семьях. Он сделал несколько глотков вина и принялся ужинать. В доме царила тишина, которую изредка нарушали постукивания ложек о тарелки.

— Почему ты ничего не ешь? — Томас обратился к дочери, заметив, что та не проглотила ни куска, а лишь попусту водила своей ложкой между овощами.

— Я не голодна, — тихо ответила Селена, не поднимая при этом глаз.

— Что-то случилось? — переспросил Томас.

Селена промолчала. Только слепой мог не заметить, как сильно она нервничала. Рука, в которой Селена держала ложку, буквально дрожала.

— Дочь, ответь на мой вопрос, — повторил он уже более настойчиво.

— Нам нужно обсудить кое-что важное, — в диалог вмешалась Кристэн.

Томас тут же перевёл свой суровый взгляд на супругу.

— Наша дочь… — продолжила Кристэн, — наша дочь вынашивает ребёнка.

В этот момент ложка выпала из руки Селены и с грохотом ударилась о пол. Она выпрямилась и положила обе руки на стол, прямо перед собой. Несколько секунд царило молчание. Томас сделал ещё один глоток вина, отставил кружку в сторону, откашлялся, после чего обратился к дочери:

— Как давно?

— Шесть месяцев, — робко ответила Селена, глядя на отца испуганными глазами.

— Кто отец? — его вопросы были краткими и чёткими.

Немного помедлив, Селена призналась:

— Ноа…

— Этот мальчишка из города, — подытожил Томас, — не зря же ты ездила к нему чуть ли не каждый день. Судя по всему, вам было чем заняться.

Трудно было распознать его эмоции в тот момент, так как он тоже разнервничался. Кристэн молчала и ждала вердикта супруга. Как ни как, он глава семьи.

— Прости, — прошептала Селена, вновь опустив глаза.

— За что? — переспросил её отец, — за твою глупость? За то, что ты ветреная и не думаешь о завтрашнем дне? За твою беспечность? За что я должен тебя простить?!

К концу фразы он повысил голос и ударил кулаком о стол.

— За всё, — практически беззвучно произнесла она.

Томас перевёл дыхание, сделав глубокий вдох, на мгновение закрыл лицо руками, после чего запустил пальцы в волосы, тем самым взъерошив их. Для него такая новость стала настоящим потрясением:

— Ты же знаешь, что мы сами еле-еле сводим концы с концами. Грядёт зима. Запасов у нас не так уж много. Я с трудом могу прокормить троих. А теперь ещё и этот ребёнок.

— Ноа и его отец пообещали помогать мне, — сообщила Селена, но этот аргумент померк на фоне всего вышеперечисленного.

— Нужно было думать, прежде чем лезть в постель к этому… Ноа! — Томас не сдержался и вновь ударил кулаком по столу, отчего чашки и тарелки буквально подпрыгнули.

Кристэн вздрогнула. Из глаз Селены потекли слёзы. Она была напугана. И дело тут было не только в гневе отца, но и в сложившейся ситуации в целом.

Немного погодя Томас умерил свой пыл и немного успокоился. Он залпом допил вино, после чего обратился к дочери:

— Что ты намерена делать дальше?

— Я побоялась избавиться от ребёнка, — дрожащим голосом произнесла Селена, — это грех, убийство. У меня нет права лишать малыша жизни, которую даровал ему Бог, а значит я обязана заботиться о нём. Это не его вина.

Отец внимательно слушал свою дочь, а её голос тем временем становился более громким и уверенным:

— Я дала себе обещание: что бы ни случилось, мой ребёнок не будет ни в чём нуждаться. Я сделаю для этого всё возможное и невозможное. Буду работать дни напролёт, а если понадобится, то и ночи. У него будет настоящая семья: мать, отец, бабушки и дедушки. Я знаю, что смогу воспитать хорошего человека, честного, доброго и отзывчивого. Что бы ни случилось, я никому не позволю его обидеть. Никто и никогда не отнимет его у меня.

Томас внимательно выслушал свою дочь, после чего встал из-за стола, подошёл к ней и прикоснулся своей массивной рукой к её животу. Селена затаила дыхание, а когда отец улыбнулся, она тут же выдохнула и расслабилась.

— Шевелится, — произнёс он, — уверен, это мальчик.

— С чего ты взял? — поинтересовалась Кристэн.

— Я чувствую, — только и ответил Томас, после чего вернулся за стол.

Селена наблюдала за отцом, пока тот доедал свой ужин. Ему понадобилось время на то, чтобы перевести дух. Когда тарелка была пуска, Томас отложил приборы, вытер губы салфеткой и обратился к дочери:

— Сегодня я понял одно — моя девочка повзрослела. И дело тут не в твоей беременности, а в том, как уверена ты в себе. Это не может не радовать. Ты готова защищать своего ребёнка и жертвовать всем ради него. Похвально. Если этому малышу суждено родиться в такие мрачные времена, так тому и быть. Общими усилиями мы вырастим из него того человека, которого ты описала, честного, доброго, ответственного и сильного духом. Попрошу только об одном.

Селена вопросительно посмотрела на отца.

— Поешь. Теперь ты не только за себя должна волноваться, — продолжил Томас.

Она улыбнулась, вышла из-за стола и обняла отца:

— Я знала, что ты всё поймёшь. Ты самый лучший отец на свете.

— Да брось, — улыбнулся Томас, — я просто воспитал хорошую дочь.

— Вот и славно! — Кристэн хлопнула в ладоши и наконец смогла расслабиться, так как всё это время пребывала в напряжении, — славно, что мы всё решили. Теперь нужно позаботиться о будущем. Впереди самый сложный период. Мы должны действовать сообща.

— Где вы собираетесь жить? — поинтересовался отец.

Селена задумалась, так как это была ещё одна новость, которую следовало сообщить родителям:

— В доме Ноа, в городе.

Взгляд Томаса в один миг стал хмурым. Он внимательно посмотрел на дочь.

— Там есть всё необходимое, — пояснила она, — и лекарь совсем рядом. Отец Ноа практически всё время проводит в своей пекарне, поэтому дом будет полностью в нашем распоряжении. Мы будем приезжать погостить каждые выходные. Я обещаю.

Кристэн выслушала дочь, после чего глубоко вздохнула и озвучила своё мнение:

— Ну что же. Это твоё решение. Главное, чтобы ты ни в чём не нуждалась.

— Спасибо, мама, — Селена поблагодарила её, — для меня очень важно ваше мнение и то, что вы приняли меня с ребёнком.

Тот вечер стал для Нильсенов переломным. Обычная размеренная жизнь деревенской семьи перестала быть таковой. Теперь забот станет больше, а свободного времени меньше. В одночасье Селена была вынуждена повзрослеть и забыть о своей юношеской беспечности. Она взяла на себя огромную ответственность и заверила родителей в том, что со всем этим справится. Нарушать данное слово было не в её правилах. Так Селену воспитал отец. А мать всегда твердила: «Если дала обещание — выполняй. И постарайся сделать так, чтобы твои действия превзошли все ожидания».

***

Пасмурные осенние дни сменяли друг друга. Дождей становилось больше, а света меньше. Температура падала. Иногда ночью случались заморозки, отчего по утрам вся земля была покрыта инеем. Ветер приносил с севера тяжёлые серые тучи, которые изливались на землю ливнями. Фермерские земли превратились в комья грязи. Стало гораздо труднее ездить в Копенгаген на повозке, так как колёса застревали в грязи и у лошади просто не хватало сил на то, чтобы выбраться.

Через неделю после того, как Селена открыла родителям свою тайну, к ним приехали Ноа с отцом, которого звали Лориц. Мать Ноа умерла от чумы десять лет назад. Лориц вырастил и воспитал сына в одиночку. Он заведовал большой пекарней в городе, поэтому не мог долгое время находиться дома. Мальчик жил и рос на работе у отца. Он выучился мастерству пекаря, но по достижении совершеннолетия решил стать рыболовом. В прибрежном городе это ремесло было одним из самых прибыльных. Свою первую лодку Ноа построил сам, но не без помощи отца конечно. А теперь у него появилось несколько лодок и пара наёмных рабочих. Дело приносит морепродукты и деньги.

Они с отцом похожи друг на друга. Оба высокие, широкоплечие, отлично сложенные мужчины. В силу возраста Лориц давно поседел и частично облысел. Но его густая борода осталась при нём. И у него, и у Ноа светло-серые глаза, густые брови и чётко очерченные скулы. Прямой нос и идеально ровная линия подбородка придавали внешности статный и при этом немного суровый вид.

Ноа завязывал свои тёмно-русые волосы в тугой хвост. Следить за причёской и ходить к цирюльнику, когда ты большую часть времени проводишь в море, практически некогда. Но Селене это нравилось. Он выглядел как юный викинг, только вместо доспехов и копий были рубахи, штаны и рыболовные снасти.

Нильсены встретили гостей вином и печёной индейкой. По ряду очевидных причин теперь они породнились, а с рождением ребёнка станут настоящей семьёй. Ноа пообещал жениться на Селене следующим же летом.

Пока мужчины сидели за столом, Кристэн помогала дочери собирать вещи:

— Не представляю, как буду жить без тебя. Мы ни дня не проводили в разлуке, а теперь ты переезжаешь жить в город.

— Мама, всё будет в порядке, обещаю, — улыбнулась Селена, укладывая платья в кожаный мешок, — Копенгаген находится всего в часе езды от нашей деревни. Летом мы сможем добираться ещё быстрее.

— Я понимаю, но всё же, — Кристэн села на кровать и приобняла дочь за плечи, — вот станешь матерью и поймёшь, каково это, отпускать своё дитя в свободное плавание.

— Мне кажется я никогда не смогу отпустить моего ребёнка, — улыбнулась Селена, — я уже привыкла к нему, хотя ещё даже не видела. Он стал продолжением меня. Хочется защищать его от всего мира.

— Вот видишь, — мать и дочь могли разговаривать часами, но времени на этот раз не было.

— Пора в путь, — позвал их Томас, — скоро начнёт темнеть. Нужно успеть добраться до города засветло.

— А твой отец прав, — Кристэн встала с кровати, затянула шнурок на мешке и подняла Селену за руку, — идём.

Лорец и Ноа уже ждали на улице рядом с повозкой. Перед выходом из дома мать дала Селене медальон, на котором было выгравировано её имя:

— Вот, держи. Его сделал твой отец, когда ты только родилась. Пускай он оберегает тебя.

— Спасибо, — Селена тут же надела украшение на шею и обняла мать.

— Идём, — позвал их Томас.

На улице Ноа помог погрузить вещи в повозку и усадил туда Селену. Лорец пожал Томасу руку и заверил их с Кристэн в том, что позаботится об их дочери должным образом, после этого сел за поводья и повозка тронулась с места.

На землю опускался густой и вязкий туман. Стоило повозке выехать со двора, как она тут же исчезла из поля зрения. Кристэн и Томас ещё долго стояли около ворот и смотрели им вслед. С одной стороны, они были взволнованны и переживали за дочь, но с другой, что-то подсказывало им, что всё наладится.

Большую часть пути проделали при свете дня, но сумерки настигли уже практически на выезде из леса. Лорец управлял повозкой, а Селена и Ноа сидели под навесом. Внезапно повозка остановилась.

— Отец, что случилось? — поинтересовался Ноа, выглянув из-под навеса.

— Кажется что-то попало в колесо, — Лорец спрыгнул на землю и принялся осматривать повозку со всех сторон, — вот чёрт, палка застряла в спицах и сломала одну из них.

Ноа спрыгнул на землю, после чего обратился к Селене:

— Я помогу отцу. Сиди здесь. Тебе не стоит перетруждаться.

Селена лишь кивнула в знак согласия.

Мужчины что-то обсуждали и копошились около заднего правого колеса. Ноа приподнимал повозку, а Лорец, тем временем, вытаскивал палку из колеса. Нужно было торопиться, так как застрять в лесу ночью — означало неминуемую гибель. Селена сидела под навесом и просто ждала, сжимая в руке медальон, подаренный матерью перед отъездом. С наступлением сумерек становилось холоднее. Она надела накидку с капюшоном поверх шерстяного платья и спрятала руки в муфту из овчины. С каждым выдохом изо рта высвобождались клубы пара. Скорее всего, ночью будет мороз. Ноябрь на севере мало чем отличается от декабря. В народе его многие считают полноправным зимним месяцем.

В следующую секунду Селена вздрогнула и коснулась рукой живота. Ребёнок толкался. В удачные моменты можно было даже почувствовать крохотную ножку или ручку. Она улыбнулась и закрыла глаза, но спокойствие было нарушено громким воем. Лошади встрепенулись и начали взбивать копытами влажную землю. Повозка содрогнулась. Из чащи леса доносились звуки ломавшихся веток, шорохи и топот лап. Из-за тумана трудно было что-либо разглядеть. От этого становилось ещё страшнее.

Ноа тут же запрыгнул на повозку:

— Волки. Поблизости стая. Нужно уезжать!

— А как же колесо? — Селена испугалась и начала оглядываться по сторонам.

— Мы успели всё исправить, — сообщил он.

— Но! Вперёд! — скомандовал Лорец, после чего дёрнул за поводья, и повозка сорвалась с места.

Вой остался позади. С каждой секундой он отдалялся. Судя по всему, волки не стали преследовать путников. Оставались считанные мили до выезда из леса, а там начнётся каменная дорога, которая уже через четверть часа приведёт к городским воротам. Селена то и дело оборачивалась, опасаясь хищников, но её взгляд привлекло кое-что более странное. Среди зарослей кустарников, в переплетении серых веток она заметила силуэт. По всему было видно, что это не зверь, а человек. Он стоял прямо, опустив руки, и наблюдал за путниками. Вряд ли здравомыслящий человек отправился бы в лес в такое время суток, да ещё и пешком. Нужно быть совершенно отчаявшимся или же невероятно смелым, чтобы сделать это. К тому же, зачем? В это время года лес пуст, нет ни ягод, ни грибов. А на охоту, как правило, ходят группами. Стоило Селене на мгновение отвернуться, как этот странный образ исчез. Сперва она подумала, что это ей показалось. Беременность сделала Селену более впечатлительной. Но секундой позже мимо повозки на огромной скорости кто-то промчался. Со стороны показалось, что пронеслась тень. Человек не способен передвигаться с такой скоростью, как в общем и животное.

— Что это?! — вскрикнула Селена.

— Где? — Ноа тут же оглянулся по сторонам.

— Там! Кто-то пробежал мимо нас, — она указывала пальцем в лесную чащу, — он двигался невероятно быстро.

— Там никого нет, — Ноа вглядывался в темноту, — скорее всего тебе показалось. Ночной лес обманчив и может вызывать видения. Не бери в голову. Уверен, это был какой-то зверь, косуля, например. Они быстро бегают.

Селена тяжело дышала и ещё крепче прижалась в Ноа, натянув на голову капюшон. А тем временем повозка уже успела выехать из леса и застучала колёсами по каменной дороге. Вдали виднелись огни города, а по правую сторону шумело Северное море.

— Почти на месте, — предупредил Лорец.

Так оно и было. Несколько минут спустя повозка въехала в городские ворота, прокатилась по узким улочкам и остановилась около дома Ноа. К этому времени совсем стемнело. На стенах зданий местные жители зажгли факелы, в окнах виднелись свечи и масляные лампы. По сравнению с деревней город казался невероятно просторным и большим. Здесь были здания в два и даже в три этажа. Дом Ноа стоял между лавкой мясника и другим жилым домом. Лорец снял с повозки сумки, после чего Ноа спрыгнул на землю и помог Селене спуститься. Они вместе подошли к деревянной двери, которая была заперта на замок. Лорец открыл дверь и пропустил Селену вперёд.

Внутри было темно, пока Ноа не зажёг свечи и несколько ламп. Селене уже приходилось бывать здесь раньше. На первом этаже была столовая и комната с камином. В конце коридора располагалась дверь в комнату Лореца. Когда он бывал дома, то ночевал именно там. На второй этаж вела узкая деревянная лестница. Там жил Ноа. Его покои были куда более обустроенными, чем весь дом в целом. В углу стояла кровать, покрытая мягким одеялом. Около кровати возвышался деревянный шкаф с двумя створками. Около окна стоял письменный стол, на котором лежали книги, морские карты и несколько перьевых ручек, а также стояла лампа. Рядом со столом находился большой деревянный стул, который Ноа сделал сам. На полу лежала шкура медведя. В зимний период каменный пол становился ледяным. Только шкурой и спасались.

Лорец устал с дороги, поэтому сразу отправился к себе. Завтра на рассвете ему нужно будет идти в пекарню и до того, как проснутся жители города, напечь хлеба и вкусных булок.

Ноа и Селена поднялись наверх. В комнате было темно и пахло маслом из лампы. Тени дрожали на каменных стенах. За окном ничего не было видно, лишь непроглядная ночная темнота. Селена прошла в комнату, присела на край кровати и положила руки на свой живот, медленно поглаживая его. Ноа присоединился к ней уже через секунду. Он обнял Селену и поцеловал:

— Мы справимся. Малыш родится и всё наладится. Я смогу обеспечить нашу семью. Главное, чтобы ребёнок был здоровым. А если чума вернётся, мы просто уедем, куда угодно, хоть на край света.

Селена взглянула на него и улыбнулась:

— Я верю тебе. И люблю тебя.

— И я люблю тебя, — ответил Ноа, после чего тоже коснулся округлившегося живота Селены своей широкой ладонью и улыбнулся.

Они оба были уверенными в себе и целеустремлёнными молодыми людьми. И Ноа, и Селена воспитывались в семьях рабочих и земледельцев. Они не боялись трудностей. И пусть сложившаяся ситуация стала для обоих испытанием, вера друг в друга помогала и поддерживала боевой настрой.

***

Жизнь молодой семьи текла мирно и размеренно. До появления малыша на свет оставалось два месяца. Наступила зима. Погода только ухудшилась. Целыми днями шёл мокрый снег, температура воздуха значительно упала, сильные ветра не прекращались ни на минуту. Небо постоянно было затянуто тяжёлыми серыми тучами. Солнце не появлялось уже несколько месяцев.

Большую часть времени Селена проводила в доме. Она шила будущему малышу одежду, вязала тёплые одеяла, готовила еду. Ноа сделал люльку из вишнёвого дерева и украсил её резными маргаритками, которые являются символом королевской семьи Дании. Все с нетерпением ждали появления на свет ребёнка. И лишь это приятное ожидание скрашивало мрачные зимние будни.

В один из пасмурных, похожих друг на друга дней Ноа сообщил Селене о своём временном отъезде. И пусть зимний период не сезон для рыбалки, его команду попросили перевезти груз в Шиен, а это уже Норвегия. Путь не близкий, особенно в такие сложные погодные условия. За это пообещали щедро заплатить и Ноа согласился. Им как никогда раньше нужны были деньги.

Селену беспокоил факт предстоявшего длительного отсутствия Ноа, к тому же он сильно простудился накануне и с трудом вообще выходил в порт.

— Ты должен остаться дома. Малыш скоро родится, — неустанно твердила она, расхаживая из одного угла комнаты в другой, — в этот важный день мы должны быть вместе.

Несмотря на то, что дом хорошо протапливался, в особенно холодные и ненастные дни всё равно становилось прохладно. На Селене было тёплое шерстяное платье серого цвета длиною в пол, с кружевным воротником и рукавами фонариками. Поверх платья она надела утеплённую жилетку. Приходилось обувать туфли, так как пол был холодным. Из-за беременности у Селены практически не оставалось времени на себя. Её волосы постоянно были заплетены в косу, чтобы не мешались и не путались. Она не носила свои украшения и гребешки, подаренные Ноа. Все силы расходовались на то, чтобы встать с постели и приготовить обед.

— Моя милая Селена, нам нужны деньги, ты же это и сама прекрасно понимаешь, — Ноа стоял на своём, — я вернусь как раз к рождению нашего ребёнка. Пообещай мне одно: дождёшься меня, и мы вместе дадим ему имя.

Он остановил Селену в самом центре комнаты и взял её за руки. Его улыбка мгновенно успокоила её. Уверенный взгляд Ноа стирал все сомнения. Селена знала наверняка, что он никогда не подведёт.

— Конечно, — она согласилась, — поступай как знаешь. Ты всегда делаешь правильный выбор. За это я тебя люблю. Только прошу, вернись к его рождению. Я одна не справлюсь.

— Я же сказал, что вернусь, — Ноа наклонился и поцеловал Селену, после чего крепко обнял её, — я люблю вас обоих. Теперь мы одна семья и так будет всегда.

Иного выхода действительно не было. Молодая семья нуждалась в средствах к проживанию. Селена беспокоилась за Ноа, но и удерживать его не могла. Теперь думать нужно было не только о себе, но и о будущем ребёнке.

По предварительным расчётам корабль вернётся в Копенгаген за неделю до родов Селены. Лорец пообещал привезти её родителей. Ей необходима была помощь матери. Кристэн сможет помогать дочери по дому, а Томас посодействует в завершении ремонта прохудившейся крыши.

Так они и поступили.

Ноа собрал команду из семи человек и отправился в Шиен. Селена и Лорец проводили его. Это было ранее утро. На востоке только-только начинала разгораться заря. Из-за сильного ветра волны поднимались достаточно высоко и с грохотом ударялись о корабль, заливали пристань и пенились у трапа. Это выглядело устрашающе. Ледяной ветер продувал насквозь. Даже несколько слоёв тёплой одежды не спасали от холода. Ноа попрощался с отцом, с Селеной, прихватил свои вещи и поднялся на корабль, который уже через несколько минут отчалил от пристани. Лорец поспешил отвезти Селену домой, так как в её положении находиться на холоде так долго было крайне опасно. Дома она практически час просидела около огня, согреваясь после продолжительного пребывания на улице. Она переживала за Ноа. Непогода усложняла работу моряков. В таких условиях управлять кораблями и лодками крайне сложно. Оставалось только молиться и ждать его возвращения.

Нильсены прибыли в город через два дня после того, как Ноа ушёл в море. Селена была безгранична рада увидеть родителей. Оставаться одной было крайне сложно и ей становилось невыносимо тоскливо. С самого раннего детства она была сильно привязана к матери. Будучи маленькой, ходила за Кристэн по пятам, держась за подол юбки, повторяла всё, что та делала. Для неё родители стали центром вселенной, примером для подражания и образцом будущей семьи. Именно к этому она стремилась, ожидая рождения их с Ноа ребёнка.

С отцом было немного сложнее. Он строг, но в меру, при этом справедлив. Селена побаивалась его, но от этого её любовь не становилась меньше. С первых дней отец был для неё примером: сильный, честный и любящий семьянин. Часто он был не в духе после тяжёлой работы, но дочь никогда не обделял вниманием. Он вырезал ей кукол из дерева, точил восковые карандаши и привозил пергамент, чтобы она училась писать и рисовать. Несмотря на многочисленные переезды, войны и бушевавшие кругом болезни, детство девочки было самым обычным и вполне счастливым. Единственное, о чём она сожалела, так это о пропавшем без вести брате. Но эту боль разделила с ней вся семья.

С каждым днём Селене становилось всё труднее передвигаться. Она подолгу поднималась и спускалась по лестнице, делая остановки для того, чтобы перевести дыхание и справиться с головокружением. Часто её мучили головные боли. Иногда они были настолько сильными, что девушка не вставала с кровати и дни напролёт проводила в своей комнате. Она много спала, практически не выходила из дома, хотя Кристэн и заставляла дочь дышать свежим воздухом хотя бы через день. Ко всему прочему Селена скучала по Ноа и беспокоилась за него. Погода ухудшалась, шторма не прекращались. По ночам можно было слышать, как стонало холодное море в унисон порывам ветра. Волны захлёстывали гавань. Несколько дней порт был закрыт как для прибывающих, так и для отплывающих судов. Одному богу было известно, что творилось в открытом море.

Кристэн часто слышала, как дочь плакала по ночам. Иногда она просто накрывалась одеялом с головой и тихо вытирала слёзы, которые непроизвольно катились по щекам, а иногда срывалась и часами ревела навзрыд. Сердце матери разрывалось от переживаний. Бессонные ночи стали повторяться с завидным постоянством. Селене нельзя было нервничать, а она только этим и занималась.

Близился самый важный день. Ноа должен был давно вернуться, но от него не было никаких вестей. Прошло практически полтора месяца. Лорец расспрашивал местных рыбаков, не знают ли они чего о судне его сына. Те только отрицательно качали головами. Зимой мало кто осмеливался выходить в море. Все переживали, но паниковать было рано. Бывали случаи, когда Ноа проводил в плавании по два-три месяца, а тогда ему было всего шестнадцать лет. Парень он сильный, выносливый, вряд ли с ним приключилась беда.

13 февраля 1582 год. Порт Копенгаген.

В этот день непогода разбушевалась не на шутку. Ледяной дождь барабанил по крыше и по окнам. Ветер завывал в щелях и в дверных проёмах. Пришлось закрыть ставни, чтобы дом не промёрз окончательно. Томас и Лорец не переставали приносить поленья, чтобы постоянно поддерживать огонь в камине. Кристэн растопила печь в кухне и зажгла свечи. Она привезла из дома тёплую одежду для дочери, а местный башмачник сшил ей кожаные сапоги на медвежьей шерсти. Только в такой обуви Селена выходила на улицу и часами бродила по пристани, высматривая вдали корабли.

В тот пасмурный день она вернулась рано, так как сильно замёрзла. Ужин был готов, оставалось дождаться Томаса. Кристэн суетилась в кухне, а Селена сидела в своей комнате и перекладывала с места на место крошечные детские вещи, кофточки, штанишки, шапочки и пинетки. Последние месяцы она так устала от одиночества и переживаний, что большую часть времени разговаривала со своим ребёнком, поглаживала живот и рассказывала ему разные истории о себе и о его отце Ноа. Она напрочь забыла про себя. Могла неделями носить одно платье. Волосы заплетала в косу, чтобы они не мешали. Несмотря на то, что фигура девушки изменилась и объёмы увеличились, её лицо казалось истощённым, под глазами залегли тёмные круги. Усталость и постоянные переживания оставили на нём свой очевидный отпечаток. Но в глазах всё ещё теплилась надежда на скорую встречу с возлюбленным.

В дверь постучали. Селена спустилась вниз и позвала Кристэн:

— Мама. Кто-то пришёл. Наверное, отец.

— Бегу, — послышался голос из кухни.

— Я сама открою, — Селена подошла к двери и повернула ручку.

Дверь распахнулась, впустив в дом порыв влажного холодного воздуха. На пороге стоял высокий молодой человек в рыбацкой одежде. Стоило ему снять с головы капюшон, как Селена тут же узнала гостя. Это был Джозеф — помощник капитана из команды Ноа. За время плавания он отрастил бороду, отчего выглядел гораздо старше своего возраста. Ему было чуть больше двадцати. В его бороде запутались льдинки, одежда промокла, а сапоги выглядели стоптанными и грязными. Странным во всей этой ситуации было то, что с Джозефом не было Ноа. Он бы первым делом пришёл домой сам, а не отправлял своего товарища.

— Кто там? — поинтересовалась Кристэн, выглянув из кухни.

— Это Джозеф, — практически шёпотом ответила Селена, не сводя при этом глаз с гостя.

— Добрый день, — поздоровался молодой человек, — я должен вам кое-что сообщить.

В тот момент Селена разволновалась ещё больше. Она боялась задавать вопросы, чтобы избежать нехороших ответов. Стояла неподвижно, подавляя дрожь во всём теле. И не понятно, что послужило причиной такому состоянию: холод или волнение. Предчувствие подсказывало, что приключилась беда. Внутренний голос неустанно твердил о несчастье.

Из-за спины гостя появились Томас и Лорец. Они спешили домой к ужину. Увидев Джозефа, Лорец заулыбался:

— Ну, наконец-то! Вы вернулись! А то мы уже места себе не находили. Где Ноа? Он в доме или ещё на пристани.

Джозеф промолчал и опустил голову.

— Что случилось? — переспросил Лорец.

— Проходите в дом, — предложила Кристэн, — негоже держать гостя на пороге в такую непогоду.

Она взяла дочь под руку и повела её в кухню. Мужчины шли следом. Лорец усадил Джозефа на один из деревянных стульев. От тепла льдинки в его бороде растаяли, а одежда начала подсыхать. Обветренное лицо юноши раскраснелось. Потрескавшиеся губы разомкнулись. Он сидел на стуле, сцепив руки в замок. Его молчание не сулило ничего хорошего.

— И так, где же мой сын? — Лорец снова задал свой вопрос, — почему он не с тобой?

Мужчина снял промокший плащ и повесил его на деревянную вешалку. Подошёл ближе к гостю и остановился напротив него, ожидая пояснений.

— Ноа умер в пути, — как отрезал Джозеф.

Селена не смогла устоять на ногах и начала падать. Позади неё была стена, а рядом стоял отец, который подхватил дочь и усадил на стул. Она побледнела, лицо покрылось холодным потом, губы вмиг пересохли. Её руки дрожали, дыхание сбилось, зрачки расширились. На мгновение де