На сегодняшний день постсоветское кино насчитывает по меньшей мере шесть адаптаций «Анны Карениной», четыре интерпретации «Кроткой», четыре варианта «Бесов» и четыре версии «Трех сестер». Почему режиссеры так упорно выбирают для экранизации одни и те же произведения Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского и Чехова? Открывает ли режиссер новые смысловые грани канонических авторов или обращается к знаменитым произведениям, рассчитывая на их немедленное узнавание? Симптомом каких культурных, социальных и политических процессов являются многочисленные реинтерпретации классики? Книга Людмилы Федоровой предлагает систематический обзор постсоветских адаптаций русских классиков, наиболее часто экранизируемых в последние три десятилетия. Автор показывает, что именно в адаптируемых текстах сделало их столь востребованными после распада коммунистического пространства. Людмила Федорова — филолог и культуролог, профессор Джорджтаунского университета (США).
Режиссер с самого начала соединяет двух своих героев во сне: Отрепьеву снится не то, о чем он рассказывает потом Пимену, но сон, в котором он блуждает с факелом по подземелью и видит Годунова, смывающего кровь с царевича, а позже — мертвое тело с лицом, прикрытым маской; он срывает маску, но в этот момент в ужасе просыпается, и мы видим лицо Григория по эту сторону сна. Двойничество Годунова и Отрепьева проявляется и в композиционной симметрии фильма, которую режиссер подчеркивает замедленной съемкой: открывается фильм сценой убийства царевича Димитрия, а заканчивается — убийством детей Годунова. В обоих преступлениях явлено предательство: убийство царевича организовано с помощью его няньки, а убийцы детей Годунова, будто бы пришедшие приводить их к присяге, сначала целуют их.