Оглавление

Проект «Забвение»: Кто стер с лица земли Великую Тартарию — это Повесть и монография-расследование о тотальном уничтожении наследия Великой Тартарии. По материалам уцелевших архивов, карт, славянских летописей и свидетельствам выживших волхвов

ДИСКЛЕЙМЕР
Материалы, представленные в данной книге, носят исключительно информационно-аналитический и просветительский характер. Цель автора — стимулировать интеллектуальную самостоятельность, критическое осмысление информации и развитие навыков анализа сложных социальных и исторических процессов. Книга не содержит призывов к противоправным действиям, не пропагандирует экстремистские взгляды и не направлена на подрыв общественных устоев. Все теории и гипотезы, рассмотренные в тексте, представлены как возможные точки зрения и модели интерпретации реальности — не как истина в последней инстанции. Автор выступает за диалог, познание и ответственность читателя за формирование собственной картины мира. Рекомендуется использовать материалы книги как отправную точку для дальнейшего самостоятельного изучения и обсуждения с опорой на проверенные источники и уважение к различным мнениям. Ответственность за интерпретацию и использование информации лежит на читателе.

ОБ АВТОРЕ

Иванов Владимир Михайлович — российский независимый исследователь, писатель-конспиролог и публицист, чьё имя хорошо известно в кругах, интересующихся альтернативной историей и тайнами мирозидания. Считая официальную науку служанкой глобальной политической элиты, он посвятил свою жизнь поиску и анализу информации, выходящей за рамки общепринятых парадигм.

Образование в области юриспруденции и психофизики дало ему уникальный инструментарий для критического анализа технических аспектов самых невероятных теорий. Однако его главным орудием всегда было неукротимое критическое мышление и готовность идти против течения.

Работы Владимира Михайловича — это всегда глубокий, многослойный анализ, синтез данных из самых разных областей: от древней мифологии и сакральной геометрии до новейших, часто засекреченных научных разработок. Он не боится задавать неудобные вопросы и строить смелые, порой шокирующие гипотезы, за что снискал как преданных последователей, так и ярых критиков.

Данная книга — квинтэссенция его метода. Это не просто изложение гипотез, а тотальное расследование, где каждый читатель становится следователем, а каждый факт — уликой в деле величайшего сокрытия в истории человечества.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Уважаемый читатель,

Перед вами — не просто историческое исследование. Это эксперимент в поиске истины и попытка донести ее так, чтобы она затронула не только разум, но и душу.

Меня зовут Владимир Иванов. Я — автор этой книги, но не тот молодой историк, чью историю вы сейчас прочтете. Его образ, его личный дневник, его эмоции и открытия — это литературный прием, который я для себя избрал. Почему?

Потому что сухие факты, даты и аналитические выкладки, сколь бы шокирующими они ни были, часто остаются безжизненным грузом в памяти. Они не меняют сознание. Но история, пропущенная через личную драму, через прозрение и боль другого человека, — обладает силой прорваться сквозь стену привычного миропонимания.

Я создал героя — молодого, наивного аспиранта-историка, который, как и многие из нас, безоговорочно верил в незыблемость официальной науки. И я провел его через то самое ошеломляющее открытие, которое заставило меня самого несколько лет назад сесть за написание этой работы: Великая Тартария существовала. И ее намеренно стерли.

Каждая часть этой книги построена по уникальному принципу «Повесть и Монография»:

— Сначала — «Повесть». Это личный дневник моего героя. Вы увидите его глазами старые карты, ощутите его дрожь от прикосновения к запретным документам, разделите его гнев и потрясение. Это — эмоциональный крючок, который должен зацепить ваше сердце и заставить почувствовать масштаб обмана. Это история искателя, в котором я предлагаю увидеть себя.

— Затем — «Монография». Это уже мой голос, голос автора-аналитика. Здесь, холодно и беспристрастно, я разбираю все обстоятельства, факты, карты, архивные документы и логические нестыковки официальной истории. Это — твердая почва доказательств, которая не даст вам отбросить прочитанное как красивую сказку.

Моя цель — не просто проинформировать вас. Моя цель — пробудить в вас того самого исследователя. Заставить ваш собственный ум задавать вопросы, на которые нам годами запрещали искать ответы. Я хочу, чтобы вы, вслед за моим героем, прошли путь от слепой веры в учебники — к трепету открытия, а от него — к железной, неопровержимой логике фактов.

Этот путь ведет к пересмотру всего, что мы знали о прошлом Евразии, о своей собственной стране и о себе самих. Это непросто и даже опасно для привычной картины мира.

Но если вы готовы сделать первый шаг и позволить моему герою стать вашим проводником в этом путешествии — переверните страницу. Его дневник начинается сейчас.

Провалиться в тартарары шутили они. Ага, а вот теперь не до шуток вам господа.

Владимир Иванов

Часть I: Заговор против памяти. Кто и почему стер Тартарию с карты мира?

Глава 1: Пролог исследователя. Тайна старых карт

Повесть, личный дневник

Запах старой бумаги, пыли и времени — вот с чего началось мое падение в величайшую пропасть мировой истории. Я уже не был тогда тем наивным аспирантом-историком, верящим в непогрешимость учебников. Я подрабатывал разбором архивов в особняке одного старого княжеского рода, вывезшего свои ценности из Петрограда в 1918 году. Моей задачей была банальная каталогизация библиотеки для последующей продажи. Среди томов в потрепанных кожаных переплетах, папок с письмами и альбомов с выцветшими фотографиями лежала папка, ничем не примечательная с виду. На ней была лишь вытиснена сургучная печать с изображением совы и едва читаемая надпись на латыни: «Terra Incognita et Prohibita» — «Земля Неизведанная и Запретная».

Внутри, аккуратно переложенные папиросной бумагой, лежали несколько листов пергамента и плотной бумаги. Это были карты. Не те яркие, глянцевые карты из атласов, а потрепанные, пожелтевшие, с водяными пятнами, прошитые по сгибам шелковыми нитями. Одну из них, самую большую, пришлось разворачивать на огромном дубовом столе с помощью пресс-папок для книг. Она была составлена, судя по шрифтам и стилю, примерно в начале XVIII века, на французском языке. Я скользнул взглядом по знакомым очертаниям Европы, России… и потом мой взгляд уперся в правую половину карты. Ту, что восточнее Московии. И у меня перехватило дыхание.

Там, от самой Волги и до самого Тихого океана, гигантскими, размашистыми буквами было начертано: «GRANDE TARTARIE». Великая Тартария. Это была не просто надпись. Это было государство. Огромное, величайшее на планете. Оно занимало всю Сибирь, часть Средней Азии, Дальний Восток. На его территории были обозначены десятки городов: Тобольск, Грустина, Самарканд (указанный как часть Тартарии!), Тангут, Каракитай. Были прорисованы реки, горные хребты, торговые пути. Это была карта империи.

Сердце забилось чаще. Я лихорадочно начал искать другие карты. Карта голландского картографа, 1660 год — то же самое: «Tartaria Magna». Карта англичанина, 1710 год — снова «Great Tartary». Итальянская карта XVII века — «Impero del Gran Tartaro» (Империя Великого Тартарина). Я провел за столом несколько часов, не замечая времени. Мозг отказывался верить. Самое большое государство в мире. Исчезнувшее. Стертое. О котором мне, историку с дипломом престижного университета, не было известно абсолютно ничего. Ни одна лекция, ни один учебник, ни одна монография не упоминали Великую Тартарию как реальный геополитический субъект. Ее представляли как некий мифический, почти сказочный топоним, «землю татар», дикую и необитаемую. Но на этих картах она была такой же реальностью, как Франция или Османская империя.

И тогда ко мне пришло холодное, сползающее по спине осознание масштабов обмана. Это была не случайность. Это не было заблуждением картографов. Слишком много карт, из разных стран, составленных в разное время, в один голос твердили об одном и том же. Потом это знание куда-то бесследно испарилось. Значит, его убрали. Целенаправленно. Тщательно. Тотально.

Я вышел из особняка под утро. Светлело. Я смотрел на привычный мир — на асфальт, на фонари, на витрины — и не узнавал его. Вся моя картина мира, все, чему меня учили, оказались гигантским, красивым фасадом, за которым скрывалась пустота. А за этим фасадом виднелись очертания чего-то невероятно древнего и могущественного. Я чувствовал себя археологом, который, раскапывая пирамиду, вдруг обнаружил, что под ней находится другая, гораздо более крупная, и вся известная история — лишь ее малая, искаженная тень.

С этого момента моя жизнь разделилась на «до» и «после». Я перестал быть историком. Я стал следователем по величайшему делу всех времен — делу об украденной империи.

Монография, аналитический отчет

Объективный анализ, проведенный впоследствии, лишь подтвердил первоначальное эмоциональное открытие. Феномен картографического отображения Великой Тартарии (Tartaria Magna, Grande Tartarie, Great Tartary) является одним из самых устойчивых и одновременно замалчиваемых фактов в европейской картографии периода с XV по XVIII век.

— Хронология и география: Первые упоминания о Тартарии на картах появляются после travels Марко Поло и миссионеров-францисканцев (Плано Карпини, Рубрук) в XIII веке. Пик точности и детализации приходится на XVI — XVIII века. На карте мира Абрахама Ортелия (1570 г.) Тартария занимает всю Северную Азию. На карте Гийома де Лиля (1706 г.) она четко отделена от Московии (Moscovie), которая представлена как отдельное, западное государство. Карта Германа Молла (начало XVIII в.) прямо указывает: «Тартария, самая большая страна в мире».

— Политическое устройство: На многих картах (например, на карте Джона Кэри, 1806 г.) присутствует надпись «Independent Tartary» (Независимая Тартария) по отношению к Средней Азии, что указывает на существование и других образований — Китайской Тартарии (Маньчжурия) и т. д. Это свидетельствует о сложной политической карте региона, а не о «дикой, необжитой пустыне».

— Столицы и города: На картах consistently обозначены столицы или крупные центры: Тобольск (Tobolsk), Астрахань (иногда относимая к Тартарии), Самарканд (Samarchand), Грустина (Grustin) на месте современного Томска, Камбалук (Катай/Китай). Наличие городов однозначно опровергает миф о кочевом и диком состоянии страны.

— Исчезновение: К середине — концу XIX века топоним «Великая Тартария» полностью исчезает с географических карт. Его заменяют на «Сибирь», «Русская Азия», «Степные области», которые подаются как неосвоенные, «ничейные» территории, колонизированные Российской империей.

Вывод: Картографический материал является неоспоримым вещественным доказательством. Сотни, если не тысячи карт, созданных в разных странах Европы на протяжении более 400 лет, не могут ошибаться одновременно. Их единогласное свидетельство доказывает существование крупного государственного образования в Сибири. Последующее исчезновение этой информации с карт и из учебников истории является актом не заблуждения, а целенаправленной информационной и исторической чистки глобального масштаба. Задача исследователя — установить, кто, когда и почему провел эту операцию по стиранию целой империи из памяти человечества.

Глава 2: «Крещение Огнем и Мечом»: тотальное уничтожение источников

Повесть, личный дневник

Мое первое побуждение, ошеломленное открытием карт, было броситься в государственные архивы и библиотеки. Я наивно полагал, что стоит лишь копнуть глубже официальной истории, и я найму traces, обрывки, намеки на истину. Я искал летописи, которые бы говорили о Тартарии не как о враге, а как о соседе, партнере, метрополии.

Я изучал берестяные грамоты — бытовые записки новгородцев, счета, любовные послания. Я вчитывался в строки Лаврентьевской и Ипатьевской летописей до тех пор, пока буквы не начинали плясать перед глазами. И повсюду я натыкался на стену. Словно гигантское цензурное корыто прошлось по всему историческому полю, выравнивая его, зачищая все неудобное.

Самым ярким примером стала «Повесть временных лет» — краеугольный камень всей русской историографии. Я читал ее с новой точки зрения, и передо мной открылся не духовный подвиг, а хроника идеологической диверсии. Описание крещения Руси князем Владимиром — это не благостная история о выборе веры. Это отчет о спецоперации по смене идентичности.

Обратите внимание на язык! Древляне, вятичи, радимичи — те самые племена, которые летопись называет «дикими» и «языческими», — оказывают яростное сопротивление. Их усмиряют силой. «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем», — это же не метафора! Это отчет полевого командира о карательной операции. Что они уничтожали? Не только идолов. Они жгли книги. Они рушили святилища, которые были не просто «капищами», а храмами-архивами, центрами знания. Волхвы — носители исторической памяти, жрецы и летописцы — объявляются слугами дьявола и уничтожаются физически.

Я представил себе эту картину: по всей стране, от Киева до Новгорода, пылают костры из деревянных дощечек, исписанных протокириллицей, из берестяных свитков, из кожаных кодексов. Дым от сожженной памяти застилает небо. А на пепелище приходят новые летописцы, воспитанные в византийских традициях, и начинают писать новую историю. Историю, которая начинается с них. Все, что было до — «тьма и невежество».

И самый главный вопрос: а что было на востоке? Летописи говорят о «татарах» и «поганых» только в контексте нашествия XIII века. Но это нашествие представлено как нечто внезапное, стихийное, как ураган из степи. Ни слова о том, что было до. Ни слова о том, что за государство существовало за Волгой. Словно гигантская, могущественная империя-соседка просто не существовала для киевских летописцев. Так не бывает. Это замалчивание. Это приказ.

Монография, аналитический отчет

Критический анализ «Повести временных лет» (ПВЛ) и других ранних источников с позиции альтернативной исторической парадигмы выявляет системные противоречия, указывающие на целенаправленную редактуру.

— Хронологический разрыв: ПВЛ начинает повествование с 852 года, произвольно связывая начало русской истории с византийскими хронологиями. Период до этого, включая существование мощных славянских объединений (Куяба, Артания, Славия по арабским источникам), либо опущен, либо сжат до нескольких мифических фраз о расселении племен. Это создает впечатление, что государственность возникла мгновенно, по мановению руки Рюрика, что абсурдно.

— Демонизация «язычества»: Религиозная система славян в ПВЛ подается исключительно как примитивное идолопоклонство. Однако данные археологии, фольклора и сравнительного религиоведения рисуют картину сложного космологического учения с развитым пантеоном, этикой и письменной традицией («черты и резы»). Цель летописца-христианина — не описать, а очернить, чтобы обосновать необходимость уничтожения старой веры.

— Отсутствие восточного контекста: Полное игнорирование любых контактов с государствами Центральной и Восточной Сибири, кроме как в контексте войны. Арабские и персидские географы (Ибн Хордадбех, Ибн Русте, Аль-Масуди) X века описывают «землю славян» как обширную и богатую, упоминают «остров русов» и три «центра»: Куябу (Киев), Славию (Новгород?) и Артанию. Местоположение Артании спорно, но наиболее убедительная версия помещает ее в Волго-Уральский регион или Западную Сибирь. В русских летописях о ней — ни слова. Это умолчание красноречивее любых слов.

— Технология уничтожения памяти:

— Физическое уничтожение: Сожжение деревянных архитектурных сооружений, храмов-крепостей (капищ), которые были и центрами хранения знаний.

— Подмена понятий: Переименование городов, святынь, географических объектов. Древние названия, несущие сакральный смысл, заменялись на христианские или нейтральные.

— Создание новой мифологии: Внедрение идеи о «дикости» и «второсортности» собственного дохристианского прошлого. Народу внушили, что его история началась с крещения, а все, что до — позорное заблуждение.

Вывод: Процесс христианизации Руси, в том виде, в каком он описан в официальных источниках, был не духовным преображением, а классической операцией по ментальной колонизации. Его первой и главной жертвой стала историческая память. Уничтожив материальные носители информации (архивы, библиотеки) и физически устранив их хранителей (волхвов), реформаторы создали идеологический вакуум, который заполнили византийской церковной историографией. Это был первый, фундаментальный этап зачистки прошлого, создавший благодатную почву для последующего полного стирания из истории ее восточного сердца — Великой Тартарии. Уничтожение памяти о собственных корнях сделало невозможным сохранение памяти о великом соседе-империи.