автордың кітабын онлайн тегін оқу Социология
Информация о книге
УДК 316(075.8)
ББК 60.5я73 К78
К78
Кравченко А. И.
Учебник охватывает полный курс предмета «Социология», в котором не только изложены основы социального поведения, проанализированы структура и механизмы развития общества, но и рассказано о невероятно сложных проблемах, с которыми приходится сталкиваться каждому человеку. Большой интерес представляет практический раздел, в котором впервые указаны интернет-источники, предназначенные для проведения социологических исследований.
Для студентов, аспирантов, преподавателей вузов, а также для всех интересующихся социологией.
УДК 316(075.8)
ББК 60.5я73 К78
© А. И. Кравченко, 2006
© ООО «Проспект», 2016
Предисловие
Мы живем уже в XXI веке — эпохе невиданных скоростей, сверхновых технологий, гуманитарного преобразования мира. Его называют также веком информационного общества. А это означает, что расширение кругозора, пополнение знаний, овладение смежными профессиями станут моделью поведения для будущих поколений. Мгновенное переключение с одной области знаний на другую, постоянная смена места работы и своевременное реагирование на изменение ситуации на рынке труда, продолжающееся всю жизнь обучение, наконец, обязательное высшее образование — все это очерчивает контуры того мира, в котором нам вскоре придется жить.
Когда общество находится в кризисной точке своего развития, но обладает мощным интеллектуальным потенциалом, в нем происходит активная мыслительная работа по анализу причин и законов общественного развития. Всякий раз на лекции — а читать приходится в самых разных местах и для самых разных аудиторий — мне задают один и тот же вопрос. Почему же России так не везет: и политический режим в XX веке у нее был самым жестоким, и экономический базис отсталый, и социальной защиты населения нет никакой. Одним словом, если не считать высочайшей культуры и духовного богатства, самая нецивилизованная страна среди всех цивилизованных стран.
Постоянно приходится доказывать, что ответить на подобные вопросы могут и должны только гуманитарные науки — каждая дисциплина со своей точки зрения, раскрывая свой очень узкий фрагмент реальности. И только социология берет на себя смелость показать общемировые универсалии и доказать, вооружившись эмпирическими фактами и теоретическими законами, что Россия — не исключение из общего ряда, не заповедник зла. Все страны в разное время и в разной форме переживали те острые и болезненные процессы, которые наблюдаются сегодня у нас. Психологи способны раскрыть внутренний мир индивида, экономисты — дать рекомендации по оздоровлению производства, а политологи — описать происходящие во властных структурах противоречия. Но когда мы касаемся фундаментальных процессов и законов развития общества в целом, мы не способны всесторонне раскрыть проблему, не обращаясь к категориям социальной структуры, социальным институтам, изменениям классовой системы общества, уровню жизни, проблемам бедности и богатства и множеству других, которые относятся к компетенции социологии. Именно ей по плечу решать все вопросы в комплексе и дать общую картину мира.
Рассматривать индивида как клеточку в социальной структуре общества, функционально связанную с другими, — это одно, а считать его формирующимся проектом, полным внутренних противоречий и постоянно находящимся во внутреннем диалоге с самим собой, — это нечто иное.
Попытаемся пойти по этому, прямо скажем, пока не самому популярному пути. Пойти не для того, чтобы в конце обрести абсолютную истину и возвестить о ней со спокойным сердцем, а скорее для того, чтобы посмотреть, что там можно встретить по дороге.
По этой дороге человечество идет вот уже две с половиной тысячи лет. Когда-то знаменитый Диоген расхаживал с фонарем по улицам Афин, возглашая: «Ищу человека!» Странно, ведь улицы древней столицы были, как и сегодня, наводнены людьми: стариками, юношами, богатыми и бедными, мужчинами и женщинами, матросами, патрициями, торговцами. Каждый из них был человек. Но Диоген искал то, что скрыто по ту сторону одежд, половозрастных особенностей, статусных и профессиональных различий. Он искал человеческую личность. Искали ее европейские мыслители и много позже, а именно в эпоху Ренессанса и Просвещения, которую теперь уже можно именовать временем «старого гуманизма». Горизонты «нового гуманизма» открыла нам философия XIX и XX веков, с которой у современной социологии самые непосредственные связи. От философии жизни и неокантианства через экзистенциализм и религиозную философию идеология «нового гуманизма» идет к понимающей социологии, феноменологической социологии и этнометодологии.
Постичь смысл бытия человека в его взаимодействии с внешним миром, придать окружающей действительности личностное звучание, а уже через это осмыслить, измерить и изучить социальную стратификацию, бедность и неравенство, девиацию и движение народонаселения — такова генеральная линия социального познания на исходе XX века.
Основная тенденция мировой социологии рубежа XXI века — поворот от естественно-научной к гуманистической ориентации, от количественных математических методов описания реальности к качественным нарративным.
Перелом в сторону гуманизации высшего и среднего образования произошел еще раньше, видимо в последней четверти XX столетия, и выразился в том, что количество часов, отводимых на гуманитарные предметы, начало постоянно нарастать.
Уже после Второй мировой войны, по мнению Р. Миллса, на смену навыкам работы с материальными объектами приходит умение работать с людьми. Переход современной цивилизации от индустриального к постиндустриальному обществу, особенно активно наблюдавшийся начиная с 70-х годов XX века, привел к тому, что основным объектом манипуляции человека стало то, что невидимо глазу, — социальные и технические символы, власть, престиж, эмоции, интеллект. Нынешним производством правят «белые воротнички» и компьютерные технологии. На смену «трудовому обществу» идет «досуговое общество», вместо материальной реальности объектом нашего познания все больше становится виртуальная реальность. Наибольшим спросом на рынке уже пользуются профессии по созданию того, что не является материальной реальностью: имиджмейкеры, брокеры, программисты, визажисты. Они не производят материальных продуктов, не стоят у станков и не вспахивают поле. Они создают и оформляют мир наших восприятий, образов, символов и значений. Этот мир не подчиняется логике материальных вещей. У него своя логика, которую человеку еще только предстоит познать.
Отчасти с ней уже соприкоснулась социология. Сегодня она изучает то, как сам человек, исходя из своих внутренних потребностей, целей и интересов, творит внешний мир, в котором ему приходится затем жить и который решающим образом влияет на его мировосприятие.
Впервые человек столкнулся с парадоксальной познавательной ситуацией: он смотрит во внешний мир, стараясь внимательнее разглядеть те силы и законы, которые им управляют, но находит в нем только отражение самого себя. Внешний мир творится из внутреннего, но с какого-то момента превращается в независимую силу, над которой мы потеряли контроль и власть. Постижение внешнего мира происходит во внутреннем взгляде на него — через интерпретацию своего личного опыта, его значений и смыслов.
Взгляд на мир, в центре которого стоит человек, называется гуманистической перспективой. Если познание действительности (какими бы методами оно ни происходило: на основе ли структурного функционализма, экзистенциальной социологии, феминистской перспективы или изощренной математической статистики) неумолимо возвращает нас снова к человеку, — оно является гуманистической перспективой. Таким образом, гуманистичность определяет не метод, не приемы познания, не используемые процедуры, а тот содержательный остаток знания, который получен в итоге.
Если естественные науки, скажем физика или химия, имеют дело с не тронутой человеком природой, то гуманитарные науки изучают культуру — ту часть природы, которую человек либо создал заново, либо сильно видоизменил благодаря своей творческой деятельности. Общество в этом смысле относится к культуре, если под культурой понимать всю искусственно созданную часть природы. Социология на этом основании должна относиться к гуманитарным наукам, а изучаемое ею общество в неразрывном единстве с личностью человека должно представляться как социокультурная система.
Социология призвана давать не самые общие, оторванные от реальной жизни знания и категории, а прежде всего общую картину развития общества. Пусть кратко, не вдаваясь в исторические подробности, методологические тонкости построения научного знания и не увлекаясь отраслевыми социологиями, показать ключевые социологические понятия, логично увязанные в единую, высеченную как монолит систему. Только с такой системой студент способен избавиться
от хаоса точек зрения и многообразия эмпирических фактов. Определить, какие понятия лежат в основе социологической картины мира, как из них — логично и последовательно — выводятся другие категории,—это наиглавнейшая задача.
Для чего студенту нужна теоретическая система знаний? Ответ напрашивается сам собой. Для того чтобы с его помощью лучше понять то общество, в котором он живет. Ни теория М. Вебера, ни построения П. Сорокина или Т. Парсонса сами по себе ничего не стоят. Знать их только для расширения своего кругозора — задача нелепая и бессмысленная. Возьмем на себя смелость утверждать, что все они необходимы для решения одной-единственной задачи — научить молодежь тому, как жить в этом обществе, как разбираться в перипетиях социальной реальности и глубже осмыслить происходящее вокруг. Если в учебнике излагаются социологические теории ради самих себя, то учебником именовать такую книгу нельзя. Это может быть монография. Назовите ее как-то иначе. Но учебник должен учитъ жить. Вооружаясь интеллектуально, вы совершенствуетесь практически.
Приведу простой пример. Первую теорию стратификации создал 2500 лет назад Платон, а чуть позже ее развил Аристотель. Первый учил нас тому, что власть в обществе надо предоставлять интеллигенции, а не «новым русским» или «старым бюрократам». Он называл интеллигентов по-своему — философами. Слова разные, а суть одна. Платон даже описал приемы, при помощи которых можно обуздать власть имущих и, если надо, воспитать их. Непременным условием он ставил пожизненное обучение: правителям нужно периодически проходить переаттестацию и повышение квалификации, а не засиживаться и не жиреть у «кормушки».
Специалисты непременно обвинят меня в том, что я утрирую содержание платоновской концепции. Она была создана не для нас, и не нас стремилась научить уму-разуму. Но мне, впрочем, как и вам, не так уж важно знать, чему она хотела научить древних греков. Мне гораздо важнее, какие полезные уроки я могу извлечь из нее сейчас, и именно для себя. Следовательно, необходимо посмотреть на платоновское учение под иным углом зрения. Приходится и утрировать, и гипертрофировать, и выяснять то, что содержалось в скрытом виде, и добавлять новое знание, которое, не искажая сути дела, позволит актуализировать древнейшую теорию.
Аристотель утверждал, что становым хребтом социальной структуры должен быть средний класс. Понадобилось две тысячи лет, чтобы сегодня переоткрыть эту истину. И ведь как совпало. О среднем классе как своеобразном остове мы заговорили только на исходе XX столетия, когда начали строить демократию. Но ведь Платон и Аристотель создавали свои концепции тоже для демократического общества. Почему-то никто в советское время не говорил о среднем классе как о стержне социальной структуры. Никто не осмеливался 6
заявить, что государством должны править интеллигенты и философы. Интеллигенцию мы превратили в жалкую прослойку между рабочим классом и крестьянством. Нарушили вековые законы развития общества, вот и поплатились.
Наступающая эпоха — это время, когда в системе научного и практического знания лидерство будет переходить к социальным наукам. А к ним мы относим такие дисциплины, как экономика, юриспруденция, психология, социология, менеджмент, политология и др. Пользуясь политической терминологией, можно сказать: в ближайшей перспективе социальное знание будет играть роль законодательной власти, а инженерным и техническим наукам будет отведена роль исполнительной. Бал в XXI веке будут править социальные, в широком смысле общественные науки. Их восхождение на Олимп началось в нашей стране в 90-е годы, а на Западе в конце 60 —начале 70-х годов XX века. Возможно, что в XXII или в XXIII веке господствующие высоты достанутся другой части общественных наук, которую называют гуманитарным знанием: литературоведение, искусствознание, культурология, этика, философия и прочие творческие сферы деятельности.
Все мы играем множество ролей. Тем не менее жизнь не обязательно напоминает театр, поскольку каждая роль накрепко связана со статусом — занимаемым в обществе местом, а следовательно, с кругом предписанных прав и обязанностей. Подросток легко научится определять свой личный статус, социальный слой и класс, измерять семейный доход и уровень жизни, престиж профессии, уровень образования, образ жизни.
Сценарий социального поведения написан не нами, он определен сложившимся в обществе разделением труда. Человечество изобрело сложнейшие механизмы: санкции, законы, нормы, обычаи, церемонии, ритуалы, при помощи которых оно вот уже сорок тысяч лет успешно регулирует общественную жизнь, делает ее стабильной и эффективной.
Используя сравнительно-исторический метод, научные гипотезы и интуицию, применяя анкетирование, интервью, наблюдение и анализ документов, социологи пытаются заглянуть в тайны окружающего нас мира. Они уже открыли законы группового давления и лидерства, возникновения межнациональных конфликтов, гражданских войн и революций, обнаружили механизмы образования толпы и массового поведения, смены моды, миграции населения, колебания спроса и предложения, смены политических режимов и многого другого, с чем вы познакомитесь в этой книге. Социология, кроме того, обнаруживает свой подход, свой угол зрения в традициях и ценностях, социальных нормах и правилах поведения, обычаях, обрядах, церемониях, ритуалах, этикете, нравах, моде, манерах, привычках, религиозных верованиях.
В одной из самых цивилизованных стран мира, США, социальные науки: социологию, экономику, право, политологию, психологию — преподают во всех школах, университетах и колледжах. С тех пор как в 1892 г. в Чикагском университете был открыт первый в мире социологический факультет, четыре полных поколения американцев, а это десятки миллионов человек, знают, как устроено общество и какими средствами его надо укреплять, а не разрушать. Уже в 60-е годы социологов в США было больше, чем во всех других странах, вместе взятых. Психологов здесь более шестидесяти тысяч, юристов — несколько сот тысяч. Кроме того, тысячи политологов служат советниками в федеральных и местных органах власти. Государство и частные фирмы выделяют на поддержку социальных наук десятки миллиардов долларов.
Спрашивается, зачем это нужно американцам и окупаются ли расходы? Известно, что социология — это наука об обществе и взаимоотношениях людей. Ее прикладная направленность — создание стабильного, постоянно прогрессирующего общества. И в этом США преуспели как ни одна страна мира. Это единственное государство, не знавшие в XX веке войн, социальных потрясений и масштабных революций. Дело не только в экономическом прогрессе. Он давно уже измеряется социальными целями, задачами, критериями. В США одна из самых эффективных систем социальной поддержки населения, состоящая из десятков и сотен программ помощи семье, малообеспеченным слоям населения, безработным, пенсионерам и другим категориям социальных аутсайдеров.
Той дорогой, которую проложили США, сегодня движутся и другие развитые страны, достигая неизменного успеха. Так, в вузах Японии до 70% времени отводится на изучение гуманитарных дисциплин, в том числе и социологии. В Китае тысячи студентов получили прекрасную социологическую подготовку в университетах Америки и Западной Европы. Сегодня они, став менеджерами, бизнесменами и политическими деятелями, определяют стратегию и будущее страны.
А на другом полюсе находится Россия, где в конце XIX — начале XX века была предпринята попытка создать высокоэффективную систему социального образования, но по ряду причин так ничего и не получилось. Государство заботилось о внедрении в вузах марксистских идей. Курс социологии превратился в популяризацию исторического материализма и политэкономии. Над всем довлела философия. И психологию начали преподавать только в конце 60-х годов.
В России социологические, политологические и культурологические кафедры и факультеты стали открываться в начале 90-х годов XX века, спустя сто лет после США. На протяжении 70 лет социологов преследовали либо отодвигали на второй план, а социологию — под вывеской исторического материализма — преподавали люди, не имеющие профессионального социологического образования.
Какую цену заплатила Россия за то, что упорно двигалась по собственному пути, игнорируя общемировые тенденции? В период с 30-х по 80-е годы она получила самое жесткое из когда-либо существовавших на Земле тоталитарных обществ. А к началу 90-х годов Россия превратилась в самое нестабильное в мире общество, потрясаемое крупномасштабными межнациональными конфликтами, войнами, военными переворотами, социальными революциями. В стране одна из самых неэффективных программ социальной поддержки населения, постоянный рост преступности, безработицы, моральной деградации подрастающего поколения. Возможно, потому, что наши руководители и политические лидеры не получили социологического образования, они так легко ввергли страну в шоковую терапию, в непродуманные экономические реформы. Непонимание социокультурного своеобразия России, законов и механизмов действия человеческого фактора, тенденций развития социальных институтов привело общество к краю пропасти.
Такова цена, которую пришлось заплатить обществу, в котором постоянно преследовалась наука, призванная научить людей законам этого общества, вооруженная практическими проектами социальной стабилизации и построения бесконфликтного будущего.
Этой науке обязательно надо учить всех взрослых. Но еще важнее обучать ее основам молодежь. Именно в вузе учатся сегодня те, кто через некоторое время будет управлять обществом. Куда они его поведут? Во многом это зависит от курса социологии. Здесь не только излагаются азы социального поведения, анализируются структура и механизмы развития общества, но и рассказывается о тех невероятно сложных проблемах, с которыми приходится сталкиваться подростку. Проблемах, о которых взрослые порою не догадываются.
Книга адресована тем, кто любит мучить себя и других самыми простыми вопросами, которые на поверку оказываются самыми сложными: почему это так происходит? что откуда берется? зачем это нужно? каков смысл того, что происходит? Почему, к примеру, считают себя счастливыми 90% филиппинцев и только 60% японцев? Xотя уровень жизни первых — один из самых низких, а вторых — один из самых высоких. Почему бедные счастливее богатых? Может быть, определяющую роль в нашей жизни играют вовсе не деньги? Тогда что же? Может быть, причины кроются в национальном характере, традициях и обычаях народа, в его душевном складе и менталитете? А в России? В переходный период от социализма к капитализму, по разным оценкам, у черты бедности либо за ней оказалось от 30 до 80% населения. И что же? По опросам социологов, только очень немногие признали себя бедными. Что это — стеснение, психологическая растерянность или что-то еще? Почему люди не хотят работать в два раза усерднее, когда им платят в четыре раза больше? И почему богатых в любом обществе всегда меньше, чем бедных, и при этом им всегда принадлежит большая часть материальных ценностей? Почему автовладельцы готовы уплатить любые деньги, лишь бы не ходить пешком? Почему в обществе становится больше свободы и одновременно больше нищих? Почему на верху общественной пирамиды всегда живется лучше, чем в низу?
Много еще таких законов, которые и сейчас, и две тысячи лет назад управляли и управляют обществом, которые нам предстоит постичь, а значительную часть уже открытых узнать и вооружиться ими. Вооружиться для того, чтобы снова и снова не экспериментировать над страной, пытаясь нащупать какие-то особые, свойственные только России законы развития.
Может быть, наша «особость» проистекает от незнания универсальных закономерностей? Большие претензии всегда свойственны людям, мягко выражаясь, малограмотным.
Методологический раздел
Глава 1. Предмет социологии
Предметом какой-либо науки именуют совокупность понятий, при помощи которых она описывает объективную реальность. Добытые в эмпирическом исследовании факты ученый затем теоретически обобщает и строит логически непротиворечивую систему понятий. Если при описании объекта исследования главными действующими лицами у социолога выступали респонденты — живые люди, то при описании предмета (теоретической системы понятий) науки таковыми выступают понятия и категории — мертвые абстракции, существующие в идеализированном пространстве.
Среди основных понятий социологии следует выделить два главных, которые выполняют функцию первокирпичиков,— это статус и роль. Необходимость выделения так называемых первокирпичиков науки диктуется не только исследовательскими, но также педагогическими задачами. Методологи признают, что контекст научного открытия знания и контекст его научного обоснования (он же контекст изложения научного знания) могут существенно различаться. Когда от первого мы переходим ко второму, стихийная лабораторная работа систематизируется, пробные варианты и всевозможные ошибки отбрасываются, теоретическое знание принимает строго логический и последовательный вид. В такой форме его легче передать студентам, неискушенным в тонкостях профессиональной социологии.
Когда К. Маркс в середине XIX века закончил многотрудную работу по сбору эмпирического материала, проработки теоретических источников и статистического материала, записав его в черновые тетради (кстати, изданные самостоятельными томами в его и Ф. Энгельса Собрании сочинений), он приступил к систематизации накопленных знаний, а готовый результат изложил во всемирно известном «Капитале». Именно здесь, возможно больше в педагогических целях, он выделил исходную клеточку — товар, из которой впоследствии логически развернул сложнейшую систему категорий политэкономии. Прием оказался весьма удачным, благодаря чему уже долгое время его учение покоряет не только читателей, но и профессиональных ученых.
Если попытаться перенести Марксов прием на почву социологии и здесь выделить исходную клеточку для развертывания категориального аппарата социологии, то лучшего кандидата, чем понятие «статус» мы, пожалуй, не найдем. Иные претенденты, к примеру «личность» или «индивид», не подходят по ряду причин. Во-первых, «индивид» не является термином социальной науки, им пользуются и в естествознании. Точно так же и «личность» не является специфически социологическим понятием. Им с успехом пользуются как своим педагоги, философы, психологи и др. Во-вторых, «личность» — слишком сложное и многомерное понятие, чтобы служить началом, а не концом теоретического изложения.
Иное дело статус. Статусом называется позиция (положение) человека в группе или обществе. Он дает статическое изображение предмета социологии, в то время как парное ему понятие «роли» раскрывает динамический аспект социальной реальности, поведение и взаимодействие тех, кто занимает то или иное положение в обществе. Быть лидером или аутсайдером в малой группе, например в компании друзей,— означает иметь неформальный, или личный, статус. Быть инженером, мужчиной, мужем, русским, православным, республиканцем, бизнесменом — значит иметь формальный, или социальный, статус. Иными словами, занимать определенное место в системе общественного разделения труда. У одного человека может быть множество статусов.
Один человек обладает множеством статусов, так как участвует во множестве групп и организаций. Он мужчина, отец, муж, сын, преподаватель, профессор, доктор наук, человек средних лет, член редколлегии, православный и т. д. Один человек может занимать два противоположных статуса, но по отношению к разным людям: для своих детей он отец, а для своей матери сын. Совокупность всех статусов, занимаемых одним человеком, называется статусным набором (это понятие ввел в науку американский социолог Роберт Мертон).
В статусном наборе обязательно найдется главный. Главным статусом именуют наиболее характерный для данного человека статус, с которым его идентифицируют (отождествляют) другие люди или с которым он сам себя индентифицирует. Для мужчин главным чаще всего является статус, связанный с основным местом работы (директор банка, юрист, рабочий), а для женщин — с местом жительства (домохозяйка). Хотя возможны и иные варианты. Это значит, что главный статус относителен: он не связан однозначно с полом, расой или профессией. Главным всегда является тот статус, который определяет стиль и образ жизни, круг знакомых, манеру поведения.
Различают также социальный и личный статусы. Социальный статус — положение человека в обществе, которое он занимает как представитель большой социальной группы (профессии, класса, национальности, пола, возраста, религии).
Личным статусом называют положение индивида в малой группе, зависящее от того, как его оценивают и воспринимают члены этой группы (знакомые, родные) в соответствии с его личными качествами. Быть лидером или аутсайдером, душой компании или знатоком — значит занимать определенное место в структуре (или системе) межличностных отношений (но не социальных).
Разновидностями социального статуса выступают приписываемый и достигаемый статусы. Приписываемым называется статус, в котором человек рожден (прирожденный статус), но который позже обязательно признан таковым обществом или группой. К нему относятся пол, национальность, раса. Негр — прирожденный статус в том смысле, что изменить цвет кожи и связанные с ним физиологические особенности организма невозможно. Однако негр в США, ЮАР и на Кубе — разные социальные статусы. На Кубе негры — представители основного населения, составляющие его большинство, и они имеют равные с другими права. В ЮАР, как и на Кубе, негры — бйьшая часть населения, но в период апартеида они подвергались политической и социальной дискриминации.
В США негры — меньшинство населения, но правовая ситуация в известный исторический период напоминала ситуацию в ЮАР.
Таким образом, негр — не только прирожденный (заданный природой), но и приписываемый статус. К приписываемым и прирожденным статусам относятся: «член королевской семьи», «потомок дворянского рода» и т. д.
Они прирожденны потому, что королевскими и дворянскими привилегиями ребенок наделяется по наследству, как кровный родственник. Однако ликвидация монархического строя, уничтожение дворянских привилегий свидетельствуют об относительности подобных статусов.
Прирожденный статус должен получить подкрепление в общественном мнении, социальном устройстве общества. Только тогда он будет прирожденным и приписываемым одновременно. Система родства дает целый набор прирожденных и приписываемых статусов: сын, дочь, сестра, брат, мать, отец, племянник, тетя, кузина, дедушка и т. д. Их получают кровные родственники. Не кровные родственники называются родственниками в законе. Теща — это мать в законе, тесть — отец в законе. Это приписываемые, но не прирожденные статусы, ведь их приобретают благодаря браку. Таковы статусы пасынка и падчерицы, получаемые через усыновление.
В строгом смысле приписываемым является любой статус, полученный не по своей воле, над которым индивид не имеет контроля. В отличие от него достигаемый статус приобретается в результате свободного выбора, личных усилий и находится под контролем человека. Таковы статусы президента, банкира, студента, профессора, православного, члена консервативной партии. Статусы мужа, жены, крестного отца и матери — достигаемые, поскольку их получают по собственному желанию. Но иногда вид статуса определить трудно. В таких случаях говорят о смешанном статусе, обладающем чертами приписываемого и достигаемого. Допустим, статус безработного, если он получен не добровольно, а в результате массового сокращения производства, экономического кризиса.
Любой статус состоит из ролей, а те —из совокупности прав и обязанностей, которые по традиции общество закрепляет за данной позицией. Учитель обязан передавать знания ученикам, оценивать их успехи, следить за дисциплиной, т. е. выполнять различные роли. Права и обязанности определены социальными нормами. Другой пример. Статус «отец» включает в себя несколько ролей: дисциплинатор для детей, обеспечивающий материальное благополучие семьи, партнер по играм с детьми и некоторые другие. У каждой роли — свой круг прав и обязанностей, которые определены либо законом, либо обычаем. Роль «дисциплинатор» из статуса «отец» предполагает, что мужчина имеет право наказывать своих детей и несет обязанность перед обществом за то, что воспитает их в духе законопослушания, уважения традиций и обычаев своего народа. Такова обязанность именно отца, а не матери.
У разных народов нормы дисциплинирования детей различны: в одних случаях детей не смеют ударить рукой, в других их избивают плетями. Различаются они и по социальным группам. Известно, что дети из привилегированных классов подвергаются меньшим наказаниям, нежели дети бедноты и рабочего класса.
Точно так же мы можем разложить на составляющие элементы другой статус — статус мужа. У него иной набор ролей, в частности сексуальный партнер, социальный партнер, организатор семейного быта и досуга, специалист по ремонту домашней утвари и квартиры и т.п. У каждой роли опять же свой круг прав и обязанностей, которые определены соответствующими нормами поведения. И так буквально с каждым социальным статусом. Нормы могут определять каждую роль по отдельности либо их совокупность в целом, т. е. статус. А как вы думаете, одна и та же роль может входить в разные статусы?
Итак, статус — это своеобразная ниша или место в социальной структуре общества (группы). Он включает несколько ролей. Каждой роли предписан круг прав и обязанностей, которые определяются социальными нормами. В результате статус указывает на место, а роль — на способ поведения.
Дадим определение: модель поведения в соответствии с правами и обязанностями, закрепленными за данным статусом соответствующими социальными нормами, называется ролью. Ее еще называют динамической характеристикой статуса.
Совокупность пустых, т. е. не заполненных людьми статусов, образует социальную структуру общества. Она напоминает пчелиные соты, состоящие из взаимосвязанных, но пустых ячеек-статусов. Если мы заполним каждую ячейку людьми, то получим большие социальные группы людей, совокупность которых дает социальный состав населения. Его изучает статистика.
В примитивном обществе мало статусов: вождь, шаман, мужчина, женщина, муж, жена, сын, дочь, охотник, собиратель, ребенок, взрослый, старик. В принципе их можно пересчитать по пальцам. А в современном обществе одних только профессиональных статусов около 40 000, семейно-брачно-родственных отношений более 200, многие сотни политических, религиозных, экономических. На нашей планете более 3000 языков, за каждым из них стоит этническая группа — нация, народ, народность, племя. И это тоже статусы. Они входят в демографическую систему наряду с половозрастными статусами.
Социальные соты скреплены особо прочным фундаментом — социальными функциями. Функция учителя — передавать свои знания, оценивать успехи, следить за дисциплиной и т. д. Функции включают в себя права и обязанности. Они соотносительны друг с другом. Статус учителя соотносителен со статусом ученика, но не работника гороно, родителя, офицера, русского и т. д. Относительность означает функциональную взаимосвязь статусов. Вот почему социальная структура не просто совокупность, а функциональная взаимосвязь статусов. Слово «относительность» связано не только с функциями, но и с отношениями. Выполняя свои обязанности, учитель вступает в определенные отношения с учеником, а тот — с учителем, родителями, полицейским, ровесниками, продавцом, таксистом и т. д. Таким способом из системы социальных функций, связывающих между собой всю совокупность статусов, мы получаем новое понятие — социальные отношения. Они, подобно статусам и функциям, принадлежат социальной структуре и раскрывают ее содержание.
Можно утверждать, что социальные статусы связаны социальными отношениями, личные статусы— межличностными отношениями. Общество окутано огромной сетью социальных отношений, под ней, этажом ниже, расположена другая сеть — межличностных отношений.
Для социологии важно не то, в какие личные отношения вступают люди, а то, как сквозь них проглядывает нечто более фундаментальное — социальные отношения. Начальник цеха может относиться к рабочему с большой симпатией. Личные отношения у них замечательные. Но если второй плохо справляется со своей профессиональной ролью, не соответствует статусу, первый его уволит. Начальник и подчиненный — социальные роли.
Итак, статусы связаны между собой социальными функциями, которые проявляются через социальные отношения. Функции и отношения, наподобие цемента и песка, создают прочный раствор, скрепляющий социальную структуру.
Индивиды, выполняющие социальные роли, вступают между собой в социальное взаимодействие. Это регулярный, повторяющийся длительное время процесс решения каких-либо задач, например связанных с кооперацией или конкуренцией. Вытеснение конкурента с компьютерного рынка представляет собой социально-экономическое взаимодействие множества агентов, действующих явно или скрыто.
Регулярно повторяющиеся социальные взаимодействия кристаллизуются в социальные отношения. Учитель — постоянная функция (т. е. социальная позиция в обществе), как обучение — регулярное взаимодействие. Только тогда оно становится социальным. Взаимодействие, действие, поведение, роль — все это очень близкие, даже родственные понятия.
Анализировать социальную роль, не рассматривая, что такое человеческая личность,— занятие праздное. Всю жизнь мы учимся правильно исполнять социальные роли, следовать предписанным нормам и обязанностям. Этот трудный, продолжающийся всю жизнь процесс обучения называют социализацией. Ее результат — социально зрелая личность. Показателем зрелой личности выступает уровень культуры. Культура — совокупность традиций, обычаев, социальных норм, правил, регулирующих поведение тех, кто живет сейчас, и передаваемых тем, кто будет жить завтра.
Преемственность культуры достигается через социализацию. А надзирает за тем, правильно или неправильно проходит социализация, особый механизм, или, как говорили в старину, учреждение,— социальный контроль. Он пронизывает все общество, принимает множество форм и обличий (общественное мнение, цензура, сыск и т. п.), но состоит всего из двух элементов — социальных норм (предписаний, что должно делать) и санкций (вознаграждений и наказаний, стимулирующих соблюдение предписаний).
Он многолик: вас контролируют родители, соседи, учителя, милиция, государство, администрация и еще множество других агентов социального контроля. Разновидностью социального контроля выступает политический контроль. К нему относятся все политические акции, например сыск, цензура, слежка, наружное наблюдение, телефонное прослушивание, которые на законных (реже незаконных) основаниях проводятся уполномоченными государством органами, например ФСБ. Субъектом политического контроля выступают три ветви власти в государстве — законодательная, исполнительная и судебная. К тем, кто отклоняется вправо или влево, применяются всевозможные санкции. Они подразделяются на позитивные (вознаграждение) и негативные (наказание). Исправность механизма контроля — залог здоровья и стабильности общества. Когда отсутствуют законы и нормы, регулирующие социальные отношения, наступает страшный паралич. Имя ему — аномия (беззаконие, отсутствие норм). Когда отдельный человек отклоняется от норм либо их нарушает, его поведение называют девиантным.
У каждого человека есть потребности, которые он обязан удовлетворить: физиологические, социальные, духовные. Важнейшие, или фундаментальные, потребности у всех одинаковы, а второстепенные различны. Первые универсальны, т. е. присущи всему населению, а стало быть, характеризуют общество в целом.
Учреждения, призванные удовлетворять фундаментальные потребности общества, называются социальными институтами. Просто институт — это приспособительное устройство общества, созданное для удовлетворения его важнейших потребностей и регулируемое сводом социальных норм, а социальные институты — исторически сложившиеся, устойчивые формы организации совместной деятельности, регулируемой нормами, традициями, обычаями и направленной на удовлетворение фундаментальных потребностей общества.
Семья, производство, религия, образование, государство — фундаментальные институты человеческого общества, возникшие в глубокой древности и существующие по сию пору. Самым древним институтом считается производство — ему около 2 миллионов лет. Именно тогда предок человека впервые взял в руки орудие труда. В зачаточной форме институт семьи появился у наших обезьяноподобных предков и постоянно совершенствовался на протяжении 500 тысяч лет. Человек и созданное им общество возникли 40 тысяч лет назад, армия и государство — 10 тысяч. Государство — универсальный политический институт, осуществляющий на определенной территории поддержание политического порядка и управление общественными процессами на основе использования легитимных форм принуждения. Приблизительно в то же время зародилось систематическое образование в школах, а собственность, вначале коллективная, а позже частная, возникла раньше семьи. Политическими институтами считаются, в частности, партии, парламент, президентство, адвокатура, суды, референдум и др. К экономическим институтам относятся собственность, рынок, корпорация, предприятие, биржа, деньги и др.
Социальный институт — очень сложное учреждение и, самое главное, реально существующее. Ведь социальную структуру мы получаем, абстрагируясь от чего-то. Да и статус можно представить только мысленно. Конечно, соединить в единое целое всех людей, все учреждения и организации, которые на протяжении веков связаны с одной функцией — семьей, религией, образованием, государством и производством,— и представить их как один из институтов тоже непросто. И все же социальный институт реален. Во-первых, в каждый данный момент времени один институт представлен совокупностью людей и социальных организаций. Совокупность школ, техникумов, вузов, различных курсов и т.п. плюс министерство образования и весь его аппарат, научно-исследовательские институты, редакции журналов и газет, типографии и многое другое, что связано с педагогикой, составляют социальный институт образования. Во-вторых, основные, или общие, институты, в свою очередь, состоят из множества неосновных, или частных, институтов. Их называют социальными практиками. К примеру, в институт государства входят институт президентства, институт парламентаризма, армия, суд, адвокатура, полиция, прокуратура, институт присяжных и т. д. Так же обстоит дело с религией (институты монашества, крещения, исповеди и т. д.), производством, семьей, образованием.
Совокупность социальных институтов называется социальной системой общества. Она связана не только с институтами, но также с социальными организациями, социальным взаимодействием, социальными ролями. Одним словом, с тем, что движется, работает, действует.
Статусы, роли, социальный контроль существуют не сами по себе. Они формируются в процессе удовлетворения фундаментальных потребностей общества. Механизмами такого удовлетворения выступают социальные институты, подразделяющиеся на основные (их всего пять: семья, производство, государство, образование и религия) и неосновные (их гораздо больше), называемые еще социальными практиками.
Каждый институт выполняет строго предписанную функцию: обучать, производить, защищать и т. д. Функция и роль тесно связаны. Судья, оценивающий наши поступки с точки зрения соблюдения закона, — это не только конкретный человек, но и социальная роль, у которой есть своя конкретная функция. Меняются люди, выполняющие ту или иную роль, но сама она остается. Социальных ролей у одного человека несколько: он мужчина, человек зрелого возраста, спортсмен, депутат, муж, родитель, член профсоюза. Миллиарды людей побывали в роли мужа, десятки миллионов — в роли избирателя, сотни тысяч — в роли офицера. Меняются люди, но роли остаются. Сохраняются и социальные статусы. Статус — социальное положение, позиция человека в обществе. Одни статусы принадлежат ему от рождения, например национальность, другие приобретаются в ходе социализации (обучения социальным и политическим нормам и ролям), скажем статус президента страны или члена республиканской партии.
Со временем исчезают одни социальные позиции и выражающие их социальные роли и появляются другие. Общество меняется, меняется и его структура. Например, исчезли с исторической карты России такие социальные роли, как извозчик, опричник, князь; появились новые роли: космонавт, тракторист, президент.
Совокупность людей, занимающих одну и ту же социальную позицию (ячейку общества) или выполняющих одну и ту же роль, называется социальной группой. Социальные группы могут быть большими и состоять из сотен, тысяч и даже миллионов человек, а могут быть малыми, насчитывающими от 2 до 7 человек. Дружеская компания или семья относятся к малым группам. Большие социальные группы подразделяются — в скобках даны примеры таких групп — на половозрастные (старики, взрослые, дети, мужчины и женщины), национальные (русские, англичане, эвенки), профессиональные (трактористы, инженеры, преподаватели), экономические (акционеры, брокеры, рантье), религиозные (протестанты, мормоны, православные), политические (либералы, консерваторы, демократы).
Политические группы — всего лишь разновидность социальных, поскольку слово «социальное» часто используется в широком значении «общественное». Если социальные группы выделяются по возрасту, полу, профессии, имущественному положению, то политические — по принадлежности к определенным партиям, движениям и организациям, а также политическим ориентациям, электоральной (избирательной) активности и др. Те и другие признаки в одном исследовании обязательно пересекаются, поэтому политологи, выясняющие, скажем, политический рейтинг того или иного кандидата на выборах, т. е. его значимость, политический вес среди других кандидатов, обязательно учитывают то, как активно голосуют женщины и мужчины, молодежь и пожилые. Здесь социальные и политические показатели тесно переплетены. Совокупность всех социальных групп (демографических, политических и экономических, религиозных, профессиональных и др.) образует социальный состав населения.
В итоге мы получили целостную картину общества, описанную при помощи социологических понятий. У этой картины две стороны: статическая, описываемая структурой, и динамическая, описываемая системой. А исходные кирпичики здания — статус и роль. Они тоже двойственны. Для завершения картины не хватает, пожалуй, еще двух важных понятий: социальной стратификации и социальной мобильности.
Общество можно рассматривать в двух плоскостях — горизонтальной и вертикальной. Когда все социальные статусы и роли связаны между собой функциями, а стало быть, правами и обязанностями по отношению друг к другу (учитель имеет определенные права и обязанности перед учеником, офицер —перед солдатом, и наоборот), они образуют ячейки социальной структуры, расположенные горизонтально. Ячейки пусты: одна ячейка — преподаватель, одна ячейка — мужчина и т. д. Но вот мы заполнили их: тысячи преподавателей, миллиарды мужчин. Получились не ячейки, а социальные группы, слои, некоторые из которых можно выстроить вертикально: короли займут высшую позицию, дворяне расположатся ниже, а под ними крестьяне. У первых больше власти, у вторых — меньше. Различаются они также по доходам, богатству, уровню образования, престижу должности или профессии. Такого рода пирамида, построенная на неравенстве доступа к социальным благам, существует в каждом обществе. Расположенные друг над другом группы (в данном случае их именуют стратами) составляют социальную стратификацию общества. Это аспект или часть социальной структуры. Как вы думаете, что их объединяет? Разделение труда в обществе.
Итак, социальная стратификация — совокупность больших социальных групп, расположенных иерархически по критерию социального неравенства и называемых стратами. Это иная версия социальной структуры. Статусы расположены не горизонтально, а вертикально. Только на вертикальной оси они могут соединяться в новые группы: страты, слои, классы, сословия, которые отличаются друг от друга по признаку неравенства. Бедные, зажиточные, богатые — общая модель стратификации. Чтобы от общего перейти к частному, вертикальное пространство мы разделим на четыре «линейки»: шкалу доходов (в рублях, долларах), шкалу образования (лет обучения), шкалу власти (число подчиненных), шкалу профессионального престижа (в баллах экспертов). Место любого статуса легко найти на этих шкалах и тем самым определить общее место в системе стратификации.
Переход из одной страты в другую, неравную (скажем, из бедных в богатые) либо в равную (скажем, из водителей в трактористы), описывается понятием социальной мобильности, которая бывает вертикальной и горизонтальной, восходящей и нисходящей.
При помощи законов социологическая теория раскрывает динамику общества. В свою очередь, динамика описывается через социальные процессы, которые мы определили как устойчивую связь сменяющих друг друга явлений. Одним из самых длительных социальных процессов, с которым сталкивается человек, выступает социализация — продолжающееся всю жизнь (с младенчества до старости) усвоение культурных норм и освоение социальных ролей.
Социальные процессы могут характеризовать: 1) развитие личности (формирование ценностных ориентаций, установок или мотивации поведения); 2) взаимодействие нескольких индивидов (например, общение); 3) внутри- и межгрупповое взаимодействие (адаптация, трудовое состязание, конфликты). К примеру, выборы, голосование, референдумы — все это разновидности политических процессов и одновременно политического поведения людей. Люди приходят на избирательные участки и выражают свою политическую волю (предпочтение той или иной партии). Но вместе с тем это важный политический процесс, существующий независимо от сознания и воли людей. Благодаря избирательной системе в демократическом государстве происходит обновление кадров (ротация), сменяются одни элиты на другие, закрепляются права и свободы граждан.
Под социальным явлением надо понимать отдельное, случайное проявление взаимодействия людей, а под социальным процессом — серию таких явлений, связанных между собой структурными или причинными (или, иначе, функциональными) зависимостями. Именно функциональные зависимости переводят социальную систему (относительно жестко связанную совокупность элементов) из одного состояния в другое. Если такой переход означает прогрессивный сдвиг или изменение, т. е. происходит накопление положительных качеств, то мы вправе говорить о социальном развитии.
Важной категорией, связанной с динамикой общества, выступает социальное действие. Социальное действие — это поведенческий акт (единица поведения), совершаемый социальным субъектом (представителем социальной группы) в данном месте и в данное время. Такова общая формула социального действия. Здесь есть субъект (представитель какой-либо социальной группы), есть его действие (что именно он делает), есть ориентация на других, мотивация, цель, выбор средств достижения цели.
В социологии, в отличие от психологии, субъектами социального действия выступают не только и не столько индивиды (если индивид признается субъектом действия, то лишь как представитель большой социальной группы), сколько социальные группы и общности (нация, семья, рабочая бригада, группа подростков, личность), а, к примеру, субъектами политического действия — граждане, политические партии, лоббистские группы, группы давления, политическая элита, государство, различные ветви власти и др., на глобальном же уровне — в мировом сообществе — национальные государства, международные организации, например ООН, НАТО, межнациональные корпорации и т. д. Субъектов социального действия именуют еще акторами.
К предмету социологии относятся также социальные общности. Они представляют собой такие объединения людей, которые возникают и формируются на основе своей культурно-исторической самобытности (народы и нации), родственных связей и сходства стадий жизненного цикла (семейные, поколенческие, половозрастные), места в общественном производстве (классы) или различаются по территориально-региональным и поселенческим признакам (городские и сельские общности).
Кроме них социология изучает другой тип общности — ситуативно возникшие массовые образования, члены которых сплочены только кратковременными совместными действиями либо относительно непродолжительной деятельностью (массовые движения и митинги, празднества и спортивные зрелища, аудитории слушателей и телезрителей).
Кратковременные действия могут перерасти в продолжительные и устойчивые связи. Возникают совсем иные общности — организованные. Они сплочены единством целенаправленной деятельности. Причем цели могут быть не только трудовыми, но и спортивно-досуговыми (болельщики футбольных клубов), музыкально-досуговыми (неформальные молодежные объединения типа «рокеров», «металлистов», «брейкеров»), социальные (альтернативные движения), политические (партии, народные фронты).
В иерархии социальных общностей в широком смысле центральное положение занимают большие социальные группы (в точном смысле слова), а среди них —классы. Они различаются по месту, занимаемому в системе общественного производства, отношению к средствам производства (главный критерий социально-классовой структуры), роли в общественном разделении труда (здесь появляются профессиональные группы), по способу и размерам получения доходов. К профессиональным группам относят так называемые отраслевые отряды работников промышленности и сельского хозяйства: шахтеров, водителей, инженеров и т.п. К профессионально-территориальным группам следует причислить: а) временных, или иногородних, рабочих и постоянные кадры предприятий (имеющие прописку в данном городе); б) иностранных рабочих (примером могут служить вьетнамские рабочие, привлекавшиеся на московские предприятия в 80 — начале 90-х годов); в) работников, занятых в нетрадиционных формах организации труда на Крайнем Севере (вахтовым и экспедиционно-вахтовым методами работы).
Наряду с социальными общностями, выполняющими позитивные функции, выделяют девиантные (нарушители общественных норм), делинквентные (правонарушители) и криминальные (преступники) группы, выполняющие негативные функции. Это проститутки, наркоманы, алкоголики, члены мафиозных и организованных банд, тунеядцы, расхитители собственности и т.п., составляющие достаточно большие (иногда десятки и сотни тысяч человек) социальные группы с устойчивыми чертами поведения, ценностными ориентациями и образом жизни.
Кроме них в социальной структуре общества выделяют: 1) социальные слои, или страты, и 2) малые социально-психологические группы.
Социальная структура входит в состав единого целого, образованного тремя предметными областями: структурой, организацией, личностью. Эти предметные области формируют общее здание социологии. Социальная структура с ее многочисленными подструктурами (социопрофессиональной, социостатусной, социорегиональной, социоэтнической) изображает статику общества, его «социальный скелет». Напротив, социальная организация показывает общественную жизнь в развитии, которое всегда происходит через возникновение и разрешение противоречий, столкновение интересов различных групп, борьбу исторически отживших, исчерпавших себя форм и новых, только еще нарождающихся. Речь идет о «социальной физиологии» общества, его исторической динамике.
На пересечении структуры и организации находится личность. Личность рассматривается социологией не в терминах индивидуально неповторимых (это задача психологии), а в терминах социально-типических черт. Иными словами, в социологии личность не столько частичка малой контактной группы, сколько типичный представитель большой социальной группы, носитель присущих этой группе норм, традиций, ценностей, интересов и отношений.
Под социальным явлением надо понимать отдельное, случайное проявление взаимодействия людей, а под социальным процессом — серию таких явлений, связанных между собой структурными или причинными (или, иначе, функциональными) зависимостями. Именно функциональные зависимости переводят социальную систему (относительно жестко связанную совокупность элементов) из одного состояния в другое. Если такой переход означает прогрессивный сдвиг или изменение, т. е. происходит накопление положительных качеств, то мы вправе говорить о социальном развитии.
При помощи законов социологическая теория раскрывает динамику общества. В свою очередь динамика описывается через социальные процессы, которые мы определили как устойчивую связь сменяющих друг друга явлений. Социальные процессы могут характеризовать: 1) развитие личности (формирование ценностных ориентаций, установок или мотивации поведения); 2) взаимодействие нескольких индивидов (например, общение); 3) внутри- и межгрупповое взаимодействие (адаптация, трудовое состязание, конфликты).
Глава 2. Предпосылки социологического знания
§1. Научная теория и здравый смысл
По справедливому и очень глубокому замечанию одного из ведущих американских социологов— А. Гоулднера, социальная теория в скрытом виде часто выступает теорией политики. Всякая теория, кроме того, в неявном виде является также глубоко личностной точкой зрения на мир. Она выражает сумму накопленных жизненных впечатлений автора, его жизненное кредо и повседневный взгляд на мир, который может расходиться с научными представлениями. «Как и всякий иной человек, социолог приписывает реальность определенным вещам в своем окружении. Иначе говоря, они верят в то, что определенные вещи действительно присущи социальному миру. Их концепция того, что есть реальное, по большей части проистекает из того, чему они научились из своей культуры»1.
Социальная теория рождается из глубинной заинтересованности человека познать закономерности протекания тех процессов, в которые он лично вовлечен или которые касаются его жизни. Данное положение не относится к естественно-научной теории. Там не нужен личный взгляд на вещи. Но он необходим в социальной теории. Мы описываем, познаем, систематизируем то, что интересно нам самим, что нас взволновало или не оставило равнодушными. Можно сказать, что социальная теория — это научная интерпретация всего того и только того, что лично важно автору.
По А. Гоулднеру, существует два вида реальности— ролевая и персональная. Ролевая реальность включает профессиональные нормы, приемы, стереотипы, позаимствованные из научной литературы или из общения с коллегами. Фактами такой реальности выступают только те события, которые получили научную интерпретацию и выражены через социологические переменные. То, что проходит мимо научного сита, не относится к реальности в профессиональном смысле слова.
Персональная реальность состоит из фактов, почерпнутых из повседневного окружения социолога. Как простой смертный, социолог видит, слышит, чувствует, понимает одни явления и пропускает мимо другие. Каждый факт получает обыденную интерпретацию в терминах его национальной культуры и тех стереотипов, которые господствуют в его социальном классе.
Оба вида реальности дополняют друг друга, но и соперничают между собой. Более того, социолог постоянно перепроверяет одни факты при помощи других. Обыденные факты вызывают его подозрение в силу своей эмпирической неподтвержденности, а научные — в силу абстрактной оторванности от жизни, неаутентичности жизненной реальности. Когда отечественные социологи пишут об актуальности темы исследования, они подразумевают именно такое соответствие научных фактов жизненным реалиям.
Итак, научное мышление социолога укоренено в той повседневности, в которой живут простые люди — его возможные респонденты и объект наблюдения. Еще не став профессиональным ученым и не получив соответствующего образования, социолог уже рассуждал социологически. Впрочем, как и все другие люди. В связи с этим можно выдвинуть принципиально важный тезис: все люди по своей социальной природе неизбежно являются стихийными социологами. Рассмотрим это явление более подробно.
Стихийная социология — это складывающееся в процессе социализации социологическое видение мира, социологический образ мышления, которые опираются не на достижения научного знания, а на личный жизненный опыт и здравый смысл. Ее основой вступает обыденное сознание.
Обыденное сознание — это продукт нашего нерефлексированного, подсознательного жизнетворчества, значит, его можно «расколдовывать» с помощью психолога или психоаналитика, которые применяют глубинное интервью. Глубинное интервью подразумевает откровенную беседу один на один. Вы беседуете о конкретных жизненных фактах, нравственных поступках, интимных желаниях и побуждениях, несбывшейся мечте, проступках и т.п. Беседы со многими представителями одной социальной группы дадут вам богатейший материал о внутреннем мире типичного инженера, бродяги, космонавта, «челнока» и т. д. Но построить статистические распределения вам не удастся: слишком мал объем выборки. Полученный психологом материал о стереотипах обыденного сознания дополняет и углубляет статистические данные социолога. Социологический опрос дает широкую, но поверхностную картину мира (только то, что поддается количественному измерению), а психологический — узкую, но глубокую (он снимает качественную информацию, не поддающуюся статистическим распределениям).
Используя статистические ряды, социолог получает социально типическую картину мира, а психолог, прибегая к беседе-интервью, выявляет индивидуально неповторимую информацию о человеке. Они должны дополнять друг друга, поскольку задача науки в целом — дать всестороннее изображение действительности.
Обыденное сознание состоит из конкретных фактов, их оценки и реакций. Когда в данном микрорайоне становится небезопасно на улицах и родителям приходится провожать детишек в школу, педагогический прессинг на них усиливается. Взрослые то и дело поучают детей, как тем вести себя на улице, отвечать на просьбы незнакомых людей и др. При этом абстрактные наставления сопровождаются жизненными примерами, повествующими о том, как «ужасные» дядьки похищают невинных малышей и расчленяют их трупы. Эмоциональное сопровождение — необходимый компонент обыденного сознания. «Ужастики» вначале поразили воображение мам, а затем —через подсознательную тревогу за своих чад — перешли в их речь.
Огороженное частоколом запретов и наставлений, формируется новое поколение боязливых детей. Они ведут себя осторожно во всем — от перехода через улицу и встречи с незнакомыми людьми до отношений в политике и бизнесе. Вырастая, они осторожно выражают свои взгляды начальству, соглашаются с сильными и плюют на мнение слабых. Дети — всего лишь продукт того, какой жизнью, какими страхами и заботами жили их родители. Они получали наставления здравого смысла родителей в течение очень долгих лет. Обыденное сознание и здравый смысл родителей — главные орудия социализации в семье.
Изучение социальной автобиографии, беседа со взрослыми людьми об их прошлом, о нынешних приемах воспитания с самими детьми — прекрасный метод познания механизма обыденного сознания и здравого смысла.
В здравом смысле кристаллизуется прошлый опыт человека. Ошибки превращаются в свод запретов, а успехи — в совокупность наставлений и советов другим людям. Девушки, обманутые парнями, не только сами смотрят на всех мужчин как на обманщиков, но и подругам советуют быть осторожными. Напротив, познавшие счастливый брак и прожившие долгую семейную жизнь люди рекомендуют другим выбирать не деньги, а любовь, идти за любимым человеком хоть на край света и т. д.
В обыденной жизни мы поступаем так же, как ученые ведут себя в науке: мы создаем собственные теории, которые объясняют окружающий мир, помогают в нем лучше ориентироваться, служат руководством к действию и даже помогают предсказывать будущие события. Наши доморощенные теории, как и научные, опираются на коллективный опыт предшественников, постоянно проверяются и перепроверяются практикой. В них то и дело вносится нечто новое, отбраковывается за ненадобностью старое. Теории, как плод нашей творческой интуиции, постоянно пишутся и переписываются. Трудно даже сосчитать, какое количество подобных теорий в голове у каждого человека. Их можно систематизировать по сферам жизни (социальные, экономические, политические, этические, религиозные, национальные и др.), по уровню обобщения (универсальные, на все случаи жизни, или частные, годящиеся для конкретных случаев), способам получения (позаимствованные у чужих, из книг, от родителей, выстраданные самим). Познание обыденных теорий, составление их карты и топографии — одна из интереснейших задач для социолога.
Следовательно, мы можем сказать, что здравый смысл — это черновой набросок научной теории. Научная теория имеет дело с установлением закономерностей. Поиск повторяющегося в окружающем мире — основа научного знания. Когда мы знаем, что вслед за слухами о повышении цен на продукты питания на оптовых рынках наступает маленькая или большая паника, в результате которой все сметается с прилавков, мы устанавливаем определенную закономерность поведения людей, которая помогает нам правильно построить собственные действия. Мы с раннего утра уже мчимся на рынок или, напротив, ожидаем спада ажиотажа. Главное, мы установили повторяющуюся особенность поведения больших масс людей. Она наступает с такой же регулярностью, с какой солнце встает на востоке, а заходит на западе.
Известно, что средний и низший классы отовариваются преимущественно на оптовых рынках. Здесь товары дешевле, но качеством похуже. А иногда продают и заведомо фальсифицированный товар. Решая дилемму «цена или качество», средний и верхний слои среднего класса вспоминают принцип здравого смысла: я не такой богатый, чтобы покупать дешевые вещи. Такова житейская мудрость, и часто она себя оправдывает. Можно сказать точнее: она оправдывает себя почти всегда. Каждый из нас может привести немало примеров, когда погоня за дешевизной оборачивалась неприятностью.
Обнаружение закономерностей — для науки и здравого смысла первейшая и жизненно важная задача. Ни поступиться ею, ни отбросить ее нельзя. Закономерности, тенденции, регулярности помогают упорядочить социальное окружение, сделать его предсказуемым, осмысленным и менее опасным.
Здравый смысл будем понимать как совокупность преимущественно правильных суждений о практической жизни людей, состоящих из неких норм и принципов, регулирующих наше поведение, помогающих нам приспособиться к действительности. Здравый смысл пытается выловить на своем уровне такие закономерности. Это определенная предтеча научной теории. Можем ли мы выявить его с помощью научных методов?
В повседневной жизни, часто не осознавая того, мы используем те же самые приемы, что и профессиональные ученые. Но наполняем их иным содержанием — субъективным и малодостоверным. Что же это за приемы?
Первый прием — ранжирование. По одежде, манере говорить, по убранству квартиры, покупаемым товарам мы почти безошибочно подразделяем людей на богатых, обеспеченных, бедных и нищих. Иначе говоря, располагаем представителей больших социальных групп сверху вниз на некой невидимой глазу социальной шкале.
Точно так же мы ранжируем профессии и виды занятий на очень престижные, престижные, малопрестижные и непрестижные. Так поступаем мы со всем, что встречаем в своем социальном окружении, начиная с людей и кончая марками автомобилей. Все это ранжируется, т. е. выстраивается в вертикальном порядке по степени ценности, важности, престижности и т. п.
Итак, распределяя объекты по социальным признакам, предпочитая одни другим, мы совершаем социологическую процедуру ранжирования. Используемые при этом социальные признаки называются в науке показателями (индикаторами): это размер дохода или жилища, количество прочитанных книг либо прожитых лет, марка приобретенной автомашины или бытового прибора.
Ранжировать можно отдельных индивидов и целые группы. Для получения групп мы обычно пользуемся другой процедурой, которую в социологии зовут типологизацией. Что это такое? Типологизация обнаруживается в умении находить, подмечать в окружающем типичные, повторяющиеся явления, а затем правильно их классифицировать. На основе сходных черт можно объединить в одну группу внешне различных индивидов. К примеру, людей в возрасте от 12 до 17 лет, несмотря на их внешние различия, мы можем объединить в одну социальную группу и назвать ее «подростки». Водителей, шахтеров, трактористов мы зачисляем в ряды рабочего класса, хотя все они отличаются друг от друга. Дело в том, что у них есть общий признак: они занимаются преимущественно физическим трудом и относятся к наемным работникам.
Применяя более сложные навыки, вы вскоре научитесь составлять социальные типы — собирательный образ представителей какой-либо большой социальной группы не по одному, а по ряду признаков. Это вершина мастерства типологизации.
Типологизация дополняется третьей процедурой — категоризацией. Это способность отличать одну социальную группу или категорию от других. Нахождение отличительных признаков не менее сложная операция, чем поиск сходных черт. Научившись ранжированию, типологизации и категоризации, мы с большей легкостью разберемся в сложнейших понятиях социологии, например в социальной стратификации, которая подразумевает распределение больших масс людей сверху вниз по размерам дохода, объему властных полномочий, уровню образования и престижу профессии.
Итак, здравый смысл, будучи теорией повседневной жизни, использует в своем арсенале приемы мышления, очень напоминающие научное познание. Первой является операция типизации, или социального обобщения. Это поиск сходных черт у разнородных социальных явлений. Результатом типизации выступают социальные типы. Второй — ранжирование. Ранжирование — это оценка социальных типов по какой-то количественной шкале. Например, вы строите шкалу популярности политических лидеров, на которой в иерархическом порядке сверху вниз расположены самые популярные (у них максимальный балл), несколько менее популярные, а внизу самые непопулярные фигуры (минимальный балл). Или, скажем, вы начинаете оценивать с точки зрения богатства какие-то социальные типы. Вы знаете, что проживающие в четырехкомнатной квартире наверняка богаче, чем проживающие в однокомнатной. Об этом свидетельствует ваш здравый смысл. А проживающие в двухкомнатных и трехкомнатных квартирах занимают промежуточные позиции. Вы берете какой-то признак (жилищная обеспеченность) и по нему ранжируете социальные группы.
В итоге получившаяся шкала может быть весьма приблизительной, субъективной либо точной, выраженной качественными признаками. Стихийный социолог, как и начинающий ученый, не должен ставить целью немедленно достичь научно значимых результатов. Главное, что вам удалось проранжировать многочисленные явления, среди которых вы раньше никак не могли установить порядка, т. е. соединить их в иерархическую шкалу и установить меру повышения или снижения выделенного признака. К примеру, вы интуитивно, только на уровне здравого смысла, можете проградуировать алкоголиков. Вы построите шкалу, на верхней позиции которой будут стоять «окончательно спившиеся», ниже разместятся «алкаши», «хроники», «пьяницы», а внизу — «пьющие», «выпивающие», «поддающие», «прикладывающиеся», «употребляющие». Возможно, что все перечисленные понятия выражают совершенно разные уровни алкоголизма, а возможно, что их можно сгруппировать, как-то укрупнить, считая, к примеру, что «выпивающие» и «поддающие» выражают одну степень, но разными словами.
Приемами стихийной социологии мы пользуемся намного чаще, чем догадываемся. Без них мы буквально и шагу ступить не можем. Они определяют наше социологическое видение мира и социологический образ мышления. В самом деле, мир разделен для нас на бедных и богатых, стариков и молодых, начальников и подчиненных и т. п.
Недовольные своим социальным положением, мы стараемся поменять менее престижную и менее оплачиваемую профессию инженера на более престижную и доходную профессию бухгалтера, понимая, что по творческому содержанию труда и необходимому образованию первая стоит выше второй. В соответствии с этим изменяется круг знакомых, привычки и стиль жизни, материальные условия, социальный статус и выполняемые роли. Мы взвешиваем, с кем надо поддерживать отношения, а с кем не стоит этого делать, в какой одежде следует ходить, чтобы «не потерять лица» (не уронить свой имидж).
Все время вращаясь в социальной среде, мы точно знаем, каких действий следует ожидать от милиционера, продавца или диспетчера ДЭЗа. Для этого мы предварительно категоризировали всех людей, составили типологии и, наконец, ранжировали окружающих людей. За каждой категорией мы закрепили типичный образ действий. Мы в точности знаем, что врач никогда не позволит себе того, на что способен, скажем, нищий или преступник. Хотя никто из них нам лично не знаком. Да этого и не нужно. Мы заранее составляем типичные социальные портреты каждой группы людей, куда помимо типичной одежды и среды обитания входят типичные манеры поведения.
Благодаря приемам стихийной социологии, ежедневно применяемым нами десятки и сотни раз, окружающий мир упорядочивается, разбивается на строго очерченные «улицы» и «перекрестки», а поведение незнакомых людей становится предсказуемым, узнаваемым. Так мы творим свою собственную и в то же время общую для всех социальную вселенную.
Однако оперирование исключительно здравым смыслом, или, пользуясь терминами А. Гоулднера, уровнем персональной реальности, чревато гиперболизацией обыденных представлений. Классовым предрассудкам ученый придает статус конечной истины, полагая, к примеру, что социальная закономерность выражается в неуклонном росте бедности, безработицы или преступности. Хотя на самом деле социолог «обнаучил» небольшой исторический промежуток времени и опыт нескольких регионов. Он может заявить о том, что с нарастанием социальной напряженности в обществе неизбежно нарастает революционная ситуация. Но проходит время, и предсказанные события не осуществляются. Оказывается, ученый выявлял свою закономерность на опыте своих близких и знакомых, разговоров с соседями и чтения прессы, но не учел множество других факторов, которые давно уже установила точная наука.
Обыденное сознание полно стереотипов, заблуждений, ложных суждений, наполняющих повседневную жизнь людей. Хотя часто они оказываются неверными, люди продолжают ими руководствоваться в своих повседневных делах. Они построены на неправильном обобщении. Рассмотрим основные идолы. Они напоминают философские идолы мышления Бэкона, но касаются социальной реальности.
Первый идол. Фрагмент выдается за всю картину. По части социальной картины люди стараются выстроить картину социального мира в целом. Этот фрагмент — их местный опыт проживания в данном округе, деревне, городе. Местные жители, не выезжающие в большой мир, считают, что везде люди живут так же, как у них.
Второй идол. Группа выдается за все население. Опыт своей социальной группы, слоя, класса, к которому принадлежат люди, распространяется на всех других.
Таким образом, навыки стихийной социологии не только облегчают, но и затрудняют нам жизнь. Парадокс? Ничуть не бывало. Дело в том, что фундаментом стихийной социологии служит здравый смысл. Он наш помощник в трудном положении, позволяющий быстро реагировать и тем самым выбираться живыми из экстремальных ситуаций. Но реагировать быстро — это значит еще и стереотипно, а потому часто ошибочно. Вот почему знакомый нам здравый смысл — одновременно источник убеждений и предубеждений, правильных решений и абсурдных ошибок.
К примеру, он подсказывает нам, что в среде бедных больше преступников, чем в среде богатых. И тут же выдвигает аргументы: когда человеку не на что существовать, он готов пойти на все. Разве не убедительно?
Однако статистические исследования не обнаружили устойчивой связи между двумя признаками: бедностью и преступностью. Дети богатых совершают не меньше проступков, чем дети бедняков. А если вдуматься, то и здесь мы найдем вескую аргументацию. Бедные крадут по-мелкому и потому чаще попадаются. А богатые? В том-то и дело, что в обществе, где на вершине социальной пирамиды расположены богатые, их проступки или преступления, хотя они крупнее и опаснее, всегда удается скрыть, например, за деньги.
Или другой пример. Обыденное мнение подсказывает, что южане лучше приспособлены к жаркому климату, чем северяне, а интеллигентные люди более раздражительны, чем неинтеллигентные. Однако исследования американских социологов опровергли эти мифы.
Что же получается, стихийная социология противоречит научной, и наоборот? В каком-то смысле так оно и есть. Но ведь и профессиональный социолог опирается на тот же самый здравый смысл, что и человек с улицы. Иначе просто быть не может. Почему же в социальных проблемах первый допускает меньше ошибок, чем второй?
Наука еще не нашла окончательного ответа. Но очевидно, что ученый как-то корректирует подсказки здравого смысла, хотя полностью ими не пренебрегает. Правильнее было бы сказать, что у здравого смысла и научных знаний разные функции. Здравый смысл помогает нам понять социальные действия людей, раскрыть их внутреннюю мотивацию и логику. А сделать это мы можем, лишь поставив себя на место другого, того, кого изучаем. Так советовал поступать еще М. Вебер. Социолог обязан буквально вживаться в поступки людей, как актер вживается в свою роль, в образ и персонаж. Вот почему социология, с одной стороны,— наука понимающая. Но только с одной стороны. С другой — она наука статистическая. И здесь необходимы научные знания, опора на верные факты, расчеты, установление законов и закономерностей, которые иногда противоречат очевидной логике здравого смысла. Здесь уже не нужны вживания в социальную роль, в образ другого человека. Нужны обобщения, факты и теория. С их помощью только и удается вносить коррективы в утверждения здравого смысла, в подсказки нашей интуиции. Они же позволяют избежать субъективного подхода, скоропалительных оценок, распространенных предрассудков.
Здравый смысл может сыграть с нами злую шутку. Он приучает нас к привычному, стереотипному, а значит, самому легкому либо не всегда правильному. Разумеется, ученый не должен замыкаться в рамках усредненного мышления. Он выходит за них, обнаруживая в явлениях скрытый смысл.
По определению научное открытие предполагает новый взгляд на проблему. Именно поэтому американский социолог Райт Миллс, внесший большой вклад в развитие современной социологии, требовал от профессионального социолога богатого воображения. Только оно позволяет ученому по-новому взглянуть на знакомый мир, избежать стереотипных путей мышления. Социологию так и именуют: новый взгляд на знакомый мир людей.
Итак, в этой мере каждый человек— обыденный социолог. Социология вырастает и формируется из повседневной человеческой деятельности. Хотя свои теории она формулирует на непонятном простому человеку научном жаргоне, но, обращаясь к респондентам, оперирует так называемым языком «народных понятий» (folk concepts)2, который наиболее приближен к языку повседневности. Формулировка вопросов в анкете должна быть понятной простым гражданам. В предметном указателе к опросам Дж. Гэллапа содержатся сотни тем, которые представляют интерес для публики. Связь с миром повседневности — одна из существенных особенностей социологии, отличающая ее, например, от естественных наук, где объект исследования вынесен за пределы познающего сознания. Социолог же субъективно включен в мир, который пытается познать объективно.
Социология вырастает и формируется из повседневной человеческой деятельности и тесно связана с повседневностью.
§2. Социологическое воображение
С этим понятием, пожалуй, знаком каждый американский студент. В учебниках по социологии объясняется, что оно значит, и предлагается написать упражнение, в котором биографические факты увязывались бы с историческими. «Социологическое воображение» дает молодежи своеобразную установку на правильное социологическое мышление.
Сегодня невозможно себе представить социологическую культуру и социологическую науку ХХ века без книги С. Миллса «Социологическое воображение». Но в конце 50-х годов она представляла собой методологическую новацию, радикальный разрыв с существующей традицией, быть может, самый сильный вызов американской социологии, который ей когда-либо был сделан изнутри ее самой.
Из чего состоит человеческая жизнь, спрашивал себя Миллс в первой главе «Социологического воображения». Она состоит из серии ловушек. В повседневной жизни людей не покидает ощущение, что они никак не могут освободиться от бесконечного множества волнений, хлопот, тревог. Все это обозначает сходные явления — заботы, личные проблемы (trouble). Многие вопросы на уровне ограниченных возможностей, подвластных человеку, не решить. Глава семейства остается без работы не потому, что он алкоголик, ленивый или безалаберный работник. Разорилась огромная компания, сократили тысячи людей.
Современная история, объясняет Миллс, состоит из постоянных взлетов и падений. Когда общество индустриализуется, крестьяне превращаются в рабочих, сеньор разоряется или становится бизнесменом. Когда классы поднимаются или падают, человек получает или теряет работу. Когда случаются войны, многие расстаются с нажитым, мужчины погибают, женщин называют вдовами, дети растут без отцов. Личные трагедии и судьба общества тесно переплетены. Их нельзя понять поодиночке. Хотя рядовой человек чаще всего не осознает сродства истории и биографии, мира и личности (self).
Для того чтобы понимать малое в связи с великим, надо обладать социологическим воображением или развивать его в себе. Оно позволяет взглянуть на масштабные исторические события через призму личного участия в них, через свое к ним отношение. Кроме того, социологическое воображение помогает различить в суматохе повседневной жизни имеющие значение для нас общественные перипетии, которые задают определенную систему координат. Это дает нам возможность правильно оценивать и интерпретировать личные события3.
В одном и том же обществе разные люди ведут себя по-разному. Одни постоянно думают о глобальных проблемах: войнах, кризисах, землетрясениях — как о своих личных заботах и на этой почве чуть не сходят с ума. Другие не беспокоятся о том, чем живет общество, погрузившись в мир личных дел, защищаясь таким образом от того, что им не подвластно. У одних наций преобладает первый тип людей, у других — второй. Главная опасность нашего времени, считает Миллс, таится в том, что над человеческой жизнью господствуют неподконтрольные ему силы. Основная политическая и интеллектуальная задача социального ученого сегодня — прояснить суть человеческих тревог. К тому же стремятся и другие гуманитарные работники — психологи, артисты, писатели. Всем им присуще социологическое воображение. Поэты, романисты, газетчики, журналисты, художники, композиторы описывают личные проблемы людей и пытаются связать их с общественно значимыми вопросами. Кому это удается, тот поднимается не только до высот изобразительного мастерства, но и до социальных обобщений, свойственных настоящему социологу.
Глава 3. Краткий исторический очерк
Один из патриархов мировой социологии Роберт Мертон (род. 1910) как-то сказал: «Социология — это очень молодая наука об очень древнем предмете изучения».
Точнее и не скажешь. Тем, что сегодня мы называем обществом, люди заинтересовались в глубокой древности. В течение 2500 лет мыслители анализировали и описывали общество, не называя, однако, полученные знания социологией. Первых социологов античности называют социальными философами. Среди них выделяются два гиганта— Платон (427—347 до н. э.) и Аристотель (384—322 до н. э.). Они, как и нынешние социологи, изучали традиции, обычаи, нравы и взаимоотношения людей, обобщали факты, строили концепции, которые завершались практическими рекомендациями по усовершенствованию общества.
Первым в истории трудом по «общей социологии» считают «Государство» Платона. Великий мыслитель разработал основы первой в мире теории стратификации, согласно которой любое общество делилось на три класса: высший, состоявший из мудрецов, управлявших государством; средний, включавший воинов, охранявших его от смуты и беспорядка; низший, где числились ремесленники и крестьяне. Свой вариант теории стратификации предложил другой энциклопедический ум античности — Аристотель. У него опорой порядка выступал средний класс. Кроме него существуют еще два класса — богатая плутократия и лишенный собственности пролетариат.
Только через две тысячи лет европейская научная мысль смогла подарить миру выдающиеся труды об обществе, прежде всего благодаря усилиям Н. Макиавелли, Дж. Локка и Т. Гоббса, которые послужили непосредственными предшественниками научного этапа социологии.
Еще в средневековье арабский мыслитель Ибн-Хальдун пристально изучал поведение больших социальных групп людей, составляя анатомию человеческого общества. Многие европейские мыслители XVII —XIX веков, в том числе Вольтер, Дидро, Кант, Гегель, Гоббс, задолго до официального рождения социологии писали о нравах людей, общественной морали и традициях, характере народов, поведении социальных типажей. В XVII — XVIII веках впервые появились термины, призванные сыграть решающую роль в формировании социологии: общество, культура, цивилизация, классы, структура, функция и некоторые другие.
Термин «социология» появился лишь в начале XIX века — между 1838 и 1840 гг. Его создателем стал человек, ни разу в жизни не проведший ни одного анкетного опроса. Француз Огюст Конт (1798 — 1857) был философом, не особенно выдающимся, как, скажем, Кант или Гегель, но зато весьма проницательным. Во-первых, его считают родоначальником одного из самых мощных и плодотворных философских направлений — позитивизма. Во-вторых, он является отцом мощной эмпирической науки — социологии. О. Конт дал ей имя, определил ее предмет и методы, хотя ничем из придуманного на практике не воспользовался. Созданные им глобальные социологические теории (в частности, теория трех стадий эволюции общества, которая с самого рождения была слишком умозрительной и претенциозной) вспоминают сегодня разве что из уважения к мэтру, но никакой пользы науке они еще не принесли. В-третьих, его именуют отцом теории индустриального общества, лежащей в основании современной социологии. Но и здесь он прославился больше грамотной постановкой проблемы, нежели эффективно найденным решением.
Философы оказались весьма плодотворны в части создания новых наук или придумывания им названий. Вспомним, что родоначальником экономики был философ Адам Смит, а психологии — философ Вильгельм Вундт. Таким образом, три науки, составляющие ныне костяк так называемых социальных, или поведенческих наук: психология, экономика и социология, — созданы философами. Но они не исключение. Из недр философии, как из первоматерии, в разное время выделились в самостоятельные науки и физика, и астрономия, и математика, и все другие дисциплины. Только социальные, в отличие от естественных наук, задержались с появлением на свет. Человеческое общество, как ныне считают антропологи, зародилось никак не менее 40 тысяч лет назад, а науки о нем — социология, экономика, психология, этнография, антропология — появились, причем почти одновременно, только в XIX веке.
Возникновение в XIX веке опытной, эмпирической науки об обществе является не случайным, а имеет определенные гносеологические и социально-экономические предпосылки. Девятнадцатый век — это век естествознания, его идеалом является опытное, «позитивное» знание. Наука не знает границ, естественно-научному методу подвластно все, в том числе мораль, право, общественное устройство — все то, что раньше было предметом метафизики и спекулятивных домыслов.
Стилю научного мышления XIX века были одинаково чужды как обскурантизм средневековья, так и морализаторство просветителей. Говоря современным языком, лидерами естествознания в XIX веке являлись физика (механика И. Ньютона) и биология (эволюционная теория видов Ч. Дарвина). Именно эти науки определяли стиль научного мышления своей эпохи. Особенности этого стиля мышления наложили зримый отпечаток на сам процесс формирования социологии и криминологии. Общество (и преступность) стали рассматриваться как объективное явление, ничем в принципе не отличающееся от объектов познания физики и биологии. И достаточно долго опытная, позитивная наука об обществе называлась социальной физикой, а ее разделы, по аналогии с механикой, назывались социальной статикой и социальной динамикой.
В XIX веке европейское общество окончательно и бесповоротно вступает на путь капиталистического развития. Два первых из рассматриваемых в этом параграфе мыслителей, а именно О. Конт и К. Маркс, застали начальную стадию капитализма, а два других (Э. Дюркгейм и М. Вебер) — развитую. Между этими стадиями существует качественная разница. Естественно, что первые и вторые описывали совершенно разные общества. Отсюда во многом проистекает и различие их взглядов.
В европейском обществе в это время происходили потрясающе интересные события. Капитализм, благодаря индустриальной революции, разворачивался во всю свою мощь. Буквально штаны трещали на теле старого общества: рост промышленных городов-спрутов, обезземеливание крестьян, концентрация в городах преступности и проституции, торговля детьми, пауперизация и обнищание широких масс. И все это на фоне невиданного расширения политических прав (в первую очередь для средних слоев, а не только аристократии, как прежде), появления железных дорог, газовых фонарей, синематографа, пароходов и других невиданных ранее чудес «века железа», как его окрестили позже историки.
Социология, по мнению А. Гоулднера, возникала как идеология среднего класса. Именно в XIX веке мы видим широкое движение интеллигенции в помощь социальным аутсайдерам, причем во всех европейских странах, включая и Россию. Врачи проводят инспекции на предприятиях и описывают условия труда, филантропы жертвуют деньги на помощь беднякам и сиротам, учителя дают бесплатные уроки и выявляют одаренных детишек. Множащийся числом средний класс горел желанием улучшить положение дел в обществе. Социология рождалась как наука об обществе и его трансформации. Если европейские пионеры социологии были философами, то американские — проповедниками и священниками. Это свидетельствует не только о романтическом ореоле, в котором зарождалась социология, но и о том утопическом проекте, который был выбран в качестве некой теоретической платформы. XIX век, судя также и по русской литературе (вспомнить хотя бы Базарова), был весьма деятельным. Все что-то улучшали, изменяли, преобразовывали. О. Конт, создавая новую науку, мечтал сделать ее разновидностью научной религии, приняв которую правители смогут править в соответствии с объективными и надежными законами. Алгеброй они поверят общественную гармонию. А что вы думаете о положении дел в XX и XXI веках? Сохранился ли прежний героический пафос в социологии?
Создавая новую науку, О. Конт рассуждал примерно так: для того чтобы познать общество во всем многообразии его проявлений, философии уже недостаточно. Нужна специальная наука, которая занималась бы обществом не наряду с другими вопросами, а специально, посвятив все внимание только им. Для того чтобы состоялась новая наука об обществе как самостоятельное знание, ей нужно отказаться от философского метода познания и придумать свой собственный. Но вначале, пока своих методов нет, социология должна взять из естествознания такие методы, как наблюдение, эксперимент и сравнительный анализ.
О. Конт, давший название науке социологии, в своем творчестве руководствовался идеалами прогресса, политической и экономической свободы, надеждой на то, что с помощью науки и просвещения можно решить все социальные проблемы. На вопрос о том, как вылечить больное общество, Конт отвечал: надо создать такую же точную и объективную науку об обществе, какой является естествознание.
Социологическая мысль явилась ответом на кризис динамично развивающегося европейского общества. Цель нового мышления — развить интеллектуальные инструменты, которые сделали социальные отношения в обществе более прозрачными. Социология родилась и выросла в быстро изменяющемся мире: борьба за независимость в Европе и Америке, возрождение и падение Наполеона, расцвет Британской империи.
Подчеркивая роль конкретных методов в познании, О. Конт тем не менее оставался представителем прошлого поколения социальных философов, создающих всеобщие законы человечества. Только через 50 лет, а именно в конце XIX века, появилось первое поколение социологов, лидерами которого стали всемирно известные ученые Э. Дюркгейм и М. Вебер, к идеям которых мы еще не раз будем возвращаться.
Поколению Вебера и Дюркгейма пришлось сделать шаг вперед и доказать, что историю творят не великие личности, абсолютные идеи или безличные законы, а рядовые люди, обладающие мотивацией, интересами, потребностями и ценностными ориентациями, что история и биография приобретают значение, только будучи пропущены через призму общественных отношений.
Оставаясь главным героем, индивид тем не менее растворился в социальном типе: в «капиталисте», «пролетарии» и «буржуа» К. Маркса, «протестанте», «бюрократе» и «политическом лидере» М. Вебера. Уникальная личность, герой исторических биографий и мемуаров уступил свое место идеальному типу. Типичный индивид стал прекрасным инструментом сравнительно-исторических и кросс-культурных исследований. Отдаленные тысячелетиями, Александр Македонский и Наполеон превратились в действующих лиц одной драмы под названием «цезаризм». Оба они являли идеальный тип цезарита. Если историк чтит неприкосновенность хронологического устройства вселенной, размещая уникальные личности и события по своим гнездам-эпохам, то для социолога все эти македонские, цезари и гитлеры, в какое бы время они ни жили, выступают иллюстрациями понятий «политический лидер», «авторитарное правление», «цезаризм». Дюркгейм и Вебер широко оперировали эмпирическими данными, изучая один проблему самоубийства, а другой — профессиональной мобильности.
Еще дальше пошел Р. Парк, создатель Чикагской школы. Будучи журналистом, он обыскивал трущобы и описывал особенности поведения их обитателей. Посторонние принимали чикагских социологов за какое-то гостиничное сообщество, которое интересуется ночной жизнью граждан. Он изучал социальные типы там, где обитают их живые воплощения: преступников — в подвалах, китайских крестьян —в деревенских лачугах, соплеменников отважного Робин Гуда —в непроходимых лесах, ковбоев — на диком Западе, последователей Аль Капоне и Анастази — на улицах больших городов.
Поколение Конта и Спенсера постепенно уступило место поколению эмпириков, изучавших все более узкие проблемы: преступные группировки, малые группы, городские агломерации, расовые отношения и т. д. Активно использовались статистика и собственные методы, изобретенные для целей эмпирического исследования. Европейская интеллигенция искренне интересовалась положением малоимущих слоев населения, поэтому активно проводились регулярные обследования фабрик и заводов, детских приютов и городских кварталов, переписи населения. Зарождается социальная статистика как неотъемлемая черта европейской культуры. Для статистики требуются тысячи анкетных опросов. Стало быть, развиваются методика, техника и методология эмпирического исследования.
Соотечественника О. Конта Эмиля Дюркгейма называют пионером практической социологии. Он разработал методологию функционального анализа, которая применяется по сей день; провел глубокий анализ проблемы самоубийства, и сегодня служащий классическим примером социологического исследования; заложил основы теории аномии, и в наше время не потерявшей своей ценности. Его учения о разделении общественного труда, о механической и органической солидарности, природе социального факта, о коллективном сознании и ценностях, эволюции религии вошли в золотой фонд мировой социологии.
Не только Франция, но и Германия удивила мир блестящей плеядой социологов. Это Макс Вебер, Георг Зиммель, Фердинанд Теннис. Таковы самые крупные величины. За ними стоят более мелкие, но достаточно талантливые и плодовитые. У одного только Вебера сегодня издано собрание сочинений более чем в 30 томов.
Карла Маркса (1818—1883) считают основателем теории социального конфликта, учения о структуре и развитии общества, концепции социальных классов. Это самая крупная фигура среди социальных философов вообще.
Под стать К. Марксу является другой немецкий мыслитель Макс Вебер (1864—1920). Его можно смело назвать Леонардо да Винчи социологии. Он разработал все базисные теории, которые сегодня составляют фундамент социологии: учения о социальном действии и мотивации, профессии как призвании, социологии религии, экономической социологии и социологии города, теории бюрократии; концепцию социальной стратификации, основы политологии и института власти, наконец, учение об эволюции капитализма. Все достижения М. Вебера просто невозможно перечислить, настолько они огромны. В области методологии одним из главных его достижений является введение идеальных типов.
Благодаря М. Веберу, а также его коллегам Ф. Теннису (1855— 1936) и Г. Зиммелю (1858—1918) немецкая школа доминировала в мировой социологии вплоть до Первой мировой войны. В Англии наибольший вклад в мировую социологию внес Герберт Спенсер (1820—1903), создавший учение о социальной эволюции и рассматривавший человеческое общество наподобие живого организма.
В своем главном труде «Община и общество» (1887) Ф. Теннис предложил ставшую позже классической типологию социальности: сообщество (община), где господствуют непосредственно личные и родственные отношения, и общество, где преобладают формальные институты. Если «общинные» отношения предполагают «высшую самость», то «общественные» — «искусственное лицо». Отсюда следует и различие главных экономико-правовых категорий. В первом случае (община) речь идет о «владении», «земле», «территории», «семейном праве». Во втором (обществе) — об «имуществе», «деньгах», «обязательственном» (торговом) праве. Сюда же Теннис добавляет и противоположность статуса и контракта (договора). Касаясь динамики общества, Теннис полагал, что «общинная» социальность в ходе истории все больше вытесняется «общественной» социальностью. Отсюда открывался путь для анализа нравов, права, семьи, хозяйствования, деревенской и городской жизни, религии, государства, политики, общественного мнения и т. д.
Центром мировой социологии на первом этапе (конец XIX — начало XX века) являлись три европейские страны: Франция, Германия, Англия. Конечно, и в других странах трудились замечательные мыслители, сделавшие немало для развития национальной социологии. В России к ним относятся Н. Кареев, Н. Михайловский, М. Ковалевский, В. Xвостов. Но они не оказали заметного влияния на развитие мировой социологии.
Исключение представляет Питирим Сорокин (1889—1968), которого по универсальности охвата социологической проблематики, значению теоретического и методологического вклада в мировую социологию можно сравнить разве что с М. Вебером. Именно этот мыслитель, родившийся в России, а умерший в США, прославил нашу социологию. Именно благодаря в первую очередь ему Россию наряду с Италией (где жили и трудились выдающиеся социологи XIX — XX веков — Вильфредо Парето, Гаэтано Моска и Михельс) можно причислить к разряду социологических держав мира, но, быть может, поставив ее не в первый, а во второй эшелон.
На следующем этапе, который начинается в 20-е годы XX века и продолжается по сей день, центр мировой социологии переместился в США, где эта наука сразу же получила немалую помощь государства и поддержку большинства университетов. Первый в мире социологический факультет, присваивающий докторские степени, возник в 1892 г. в Чикагском университете. Уже к 1910 г. большинство американских университетов и колледжей предлагали желающим курсы социологии.
Ничего подобного в Европе не происходило. Социология не пользовалась здесь поддержкой ни со стороны государства, ни со стороны университетов. Эмиграция социологов ослабила европейскую и усилила американскую науку. В XIX веке социологическое обучение в Европе, в отличие от США, было в роли пасынка. Если оно и получало прибежище в университетах, то не так, как в США, где независимым частным ученым разрешали читать лекции или под них создавали кафедры социологии. Чаще профессор экономики, истории, права, политической экономии или философии предлагал обучение по социологии, хотя и не под ее собственным именем. Георг Зиммель преподавал социологию под именем философии, М. Вебер и В. Парето — под именем экономики. Только Дюркгейм и еще немногие европейцы в XIX веке получили академический титул как социологи. Дюркгейм был профессором социологии и образования в Парижском университете.
Эмиль Дюркгейм (1858—1917) углубил, а во многом переориентировал позитивистскую методологию О. Конта. Дюркгейм предлагал опираться на социальные факты и изучать их статистически. Одни социальные факты (самоубийства) Дюркгейм объяснял при помощи других социальных фактов (интеграция). По существу, Дюркгейм дал новую методологию современной социологии. Его методологической позиции присущи две особенности: 1) натурализм — понимание законов общества по аналогии с законами природы и 2) социологизм — утверждение специфичности и автономности социальной реальности, ее превосходства над индивидами. Центральной в научном творчестве Дюркгейма, как и всей французской школы, является проблема социальной солидарности. Согласно Дюркгейму, развитие человеческого общества проходит две фазы: 1) механической солидарности (доиндустриальное, или традиционное, общество); 2) органической солидарности (доиндустриальное, а затем индустриальное общество).
В США вокруг ведущих университетов — Чикагского, Гарвардского, Мичиганского — в конце XIX — начале XX века сформировались крупные научные школы. Десятки тысяч проведенных в первой половине XX века эмпирических исследований заложили прочный фундамент научной социологии. Если европейцы под научной социологией понимали прежде всего теоретическую науку, опирающуюся на мощные традиции классической философии, то американцы сводили научную социологию прежде всего к эмпирической, созданной по образцу классического естествознания. Именно благодаря новому взгляду на природу социологии Америка вскоре опередила Европу в деле создания научной социологии.
К 1960 г. большинство американских университетов и колледжей имели департаменты социологии, хотя только 70% из них предлагали подготовку на докторскую степень. В 60-е годы в США социологов было больше, чем во всех странах мира, вместе взятых. Сегодня здесь более 20 тысяч профессиональных социологов, которых готовят 250 университетов и колледжей.
Парадоксально, однако, что, несмотря на обилие социологов, Америка дала миру лишь одно чисто национальное течение — символический интеракционизм — и только одного великого социолога — Толкотта Парсонса (1902—1979). Он пытался сделать в социологии то же, что в физике стремился совершить великий Альберт Эйнштейн — создать всеохватывающую социологическую теорию, которая объясняла бы все уровни общества и все формы движения социальной материи. Парсонсу удалось-таки сотворить гигантскую дедуктивную систему абстрактных понятий, охватывающую человеческую реальность во всем ее многообразии.
Но вот незадача: в эмпирическом исследовании и в повседневной социологической практике ни один социолог в мире ею не пользуется. Они предпочитают менее емкие, но более оперативные частные теории, объясняющие небольшую часть социальной вселенной, но с гораздо большей точностью и разрешающими возможностями.
Т. Парсонс, как и А. Эйнштейн (который, кстати сказать, творил свою общую физическую теорию почти в те же годы, что и Парсонс создавал свою общую социологическую теорию), потерпел неудачу. Общей теории, охватывающей все другие в качестве своих частных случаев, нет ни в физике, ни в социологии. А многие специалисты считают, что таковые вовсе не нужны. И вот на поприще частных социологических теорий США значительно преуспели. Америка дала миру самый длинный ряд выдающихся мыслителей — Э. Шилз, П. Лазарсфельд, Р. Мертон, П. Блау, Ч. Кули, Дж. Мид, Р. Парк, И. Гофман, Дж. Александер, Д. Белл, Т. Веблен, А. Гоулднер, Р. Миллс, Д. Рисмен, У. Самнер, А. Смолл, А. Тоффлер, Дж. Xоманс, которые определили научное содержание современной социологии.
Если в Европе социологическая мысль развивалась в тесном контакте с философией, то в Америке среди социологов получила широкое распространение социальная психология. Представители обеих культур стремились объяснить эволюцию и функционирование общества, но делали это по-разному: европейцы больше тяготели к глобальным историческим схемам, американцы — к конкретным моделям и прикладным разработкам.
Вместо философской субстанции американцы делали акцент на поведении и действии. Их не интересовало то, что скрыто внутри разума и что не поддается точному измерению. Их привлекало то, что проявляется вовне, в так называемом открытом поведении. Так появился бихевиоризм (от англ. behavior — поведение), подчинивший себе в первой половине XX века все социальные науки (экономику, психологию, социологию, политологию). Теперь уже за ними закрепился ярлык поведенческих, или бихевиориальных, наук. С этим званием поведенческой (а не философской, какой она была в Европе в начале XX века) науки социология и дожила до наших дней.
Глава 4. Междисциплинарная матрица социологии
Как и любая другая наука, социология обладает собственным предметом и конкретными методами исследования. Она включена в общую систему научного знания и занимает в ней строго определенное место. Социология относится к числу наук, изучающих не только общество в целом, но и отдельные его части, сферы, элементы. Общество — настолько сложный объект, что одной науке изучить его не по силам. Только объединяя усилия многих наук, можно полно и непротиворечиво описать и изучить самое сложное образование, какое только существует на этом свете,—человеческое общество. Науки, изучающие один и тот же объект, особенно такой крупный, как общество, объединены между собой логическими связями, общими понятиями и методами, а потому представляют некоторую систему, которую можно назвать междисциплинарной матрицей.
Под междисциплинарной матрицей социологического знания подразумевается вся совокупность родственных социологии дисциплин, их взаимосвязь, оказываемое друг на друга влияние и интеграция.
В содружестве с другими, родственными ей дисциплинами: психологией, социальной психологией, экономикой, антропологией, политическими науками и этнографией — она образует подсистему системы научного знания — социальное знание. Родственные дисциплины заимствуют друг у друга понятия и категории, обмениваются результатами исследований, методами и теоретическими находками. В практической сфере, скажем в области управленческого консультирования, от выпускника социологического факультета часто требуется знание также основ психологии (тестирование личных и деловых качеств персонала фирмы) и экономики (определение цены рабочей силы, производительности труда, затрат на обучение персонала и др.). Чаще всего социологи считают свои исследования комплексными, смело комбинируя методы экономики, психологии и социологии.
Каждая наука смотрит на мир, в данном случае на социальную реальность, под специфическим углом зрения. Возьмем конкретное событие: дама покупает в магазине шляпку. Экономист проанализирует событие в терминах спроса и предложения, сезонного колебания цен, семейного бюджета. Психолога заинтересует, быть может, то, каким образом дама стремится выразить в покупке свое «я», не произошла ли покупка под влиянием эмоционального порыва, как на выборе шляпки сказывается характер и темперамент человека, не желает ли покупатель подчеркнуть свою сексуальную привлекательность, выбрав именно этот фасон, и т. д. Социолог поспешит установить взаимосвязь таких переменных, как социальная принадлежность и тип покупки, престиж и демонстративное поведение, способы проявления социальной роли и нормативные ожидания.
В отличие от других наук социология, если можно так выразиться, мыслит крупными блоками. Она способна описать поведение больших масс людей, поэтому тяготеет к статистике. Но для нее закрыт внутренний мир человека. Его исследует психология. Родившаяся на стыке социологии и психологии новая дисциплина — социальная психология □ описывает человека в непосредственном окружении. Она затрагивает взаимодействие людей в малой группе. И конечно же, социальный психолог не способен предсказывать смену правящих режимов или исход политической борьбы партий.
Что мы видим на рис. 4.1? Три науки, изучающие поведение людей повсюду, а не в какой-то узкой сфере, скажем политической или экономической,— это психология, социальная психология и социология. Психология изучает индивида и его внутренний мир. Социальная психология изучает малую группу (семья, компания друзей, спортивная команда), а социология — большие группы, т. е. миллионы пенсионеров, детей, малоимущих, врачей, православных и т. п., причем независимо от их социальной принадлежности, вероисповедания, рода занятий, национальности, пола, возраста.
Рис. 4.1. Три науки, изучающие поведение людей
Изучая внутренний мир человека, психология прибегает к эксперименту и наблюдению, используя специальные, часто очень сложные приборы. Дальше нее проникает в глубь человека только физиология, изучающая наши рефлексы, и медицина, препарирующая наше тело. Психологи останавливаются на уровне души. Тело их не интересует.
Социальная психология — это пограничная дисциплина. Она сформировалась на стыке социологии и психологии, взяв на себя те задачи, которые не в силах были решить ее родители. Оказалось, что большое общество воздействует на индивида не прямо, а через посредника — малые группы. Этот ближайший к человеку мир друзей, знакомых и родных играет исключительную роль в нашей жизни. Мы вообще живем в малых, а не в больших мирах: в конкретном доме, в конкретной семье, в конкретной фирме и т. п. Малый мир влияет на нас порой даже сильнее, чем большой. Вот почему появилась наука, которая вплотную и очень серьезно им занялась.
В XIX веке психологи наивно полагали: все, что люди чувствуют, думают и делают в группе, может быть объяснено в терминах индивидуального поведения. Индивидуального — значит не зависимого ни от других людей, ни от более широкого окружения, в том числе общества. Но вот приблизительно в 30—40-е годы XX века опытным путем установили феномен группового давления, оказываемого на отдельного человека. Речь идет о ставших теперь уже классическими экспериментах С. Аша, Р. Крачфилда, М. Шерифа, Л. Фестингера, М. Дойча, К. Левина, Э. Мэйо. С тех пор изучение малых групп, особенно в сфере промышленности, стало преобладающим направлением в зарубежной психологии. Во второй половине XX века в Америке возникли сильные исследовательские центры социологии и социальной психологии: Бюро прикладных социальных исследований при Колумбийском университете, Институт социальных исследований при Мичиганском университете, где располагался также Центр изучения групповой динамики, Национальный центр изучения общественного мнения при Чикагском университете.
Сегодня по числу экспериментов социальная психология опережает даже общую психологию. Проблематика исследований все больше смещается с индивида на группу, с индивидуально-психологического поведения на социально-психологическое. Несмотря на то что социальная психология в качестве экспериментальной науки активно развивается с 30-х годов, ее теоретические положения сформировались в XIX веке. Почти с самого начала социологи приняли социальную психологию как составную часть своей науки. Родоначальники социологии Э. Дюркгейм, Г. Зиммель, Г. Тард и М. Вебер рассматривали группу как процесс взаимодействия людей. Особенно широкое развитие социальная психология приобрела в США, где первый учебник Макдоугал-ла «Введение в социальную психологию» появился в 1908 г.
Взаимопроникновение социологии и психологии было настолько мощным, что благотворно повлияло на обе эти науки и вместе с тем стимулировало активное развитие третьей дисциплины — социальной психологии. В середине XX века социология в США настолько созрела, что некоторые ее методы заимствовали психологи.
Социология, в отличие от психологии, не умеет оперировать такими тонкими инструментами, как эксперимент и разные приборы. Она имеет дело с большими массами людей, мнение которых изучает с помощью анкет. Данные, которые она получает, называются статистическими и годятся только для всевозможных усреднений. Поэтому, в противоположность психологу, социолог имеет дело не с конкретным, а с усредненным человеком — этаким обобщенным портретом, который подходит всем сразу и никому в особенности. Вроде бы и грубо, а факт налицо: ни экономика, ни политология не могут запустить свои товары или избирательную кампанию, не поинтересовавшись, как думает, дышит, чувствует и ведет себя большинство населения. Социология способна узнать о тех же мыслях, чувствах, настроениях, которыми вплотную интересуется психология, но в более грубом приближении.
Социолога интересуют следующие принципиальные вещи:
- в каком направлении и каким образом общество (его структура и институты) влияет на поведение отдельных людей и определяет его;
- каким образом из опроса отдельных людей получить социальный портрет типичного представителя своей группы.
Таковы две самые важные задачи, которые приходится решать профессиональному социологу. Кроме них имеется множество других, но только первые две определяют характер и отличительные черты социологии как самостоятельной дисциплины.
Действительно, психолога интересует, в каком направлении на поведение человека влияет его внутренний мир — объем памяти, интенсивность и степень развитости мышления, темперамент, эмоциональный склад, агрессивность, подсознательные переживания и т. д. Для решения подобной задачи он применяет методы, отличные от социологии, например лабораторный эксперимент или тестирование. Психолог не усредняет и не типизирует свой объект. Напротив, он устанавливает индивидуальную структуру человека, ищет его неповторимость и работает с отдельным индивидом как с личностью.
Вторая черта указывает на применяемые в социологии методы, их специфику. Человек превращается для социолога в респондента — источник нужной информации. Когда он получил от 100 или 1000 респондентов сведения о поле, возрасте, образовании, электоральном поведении, ценностных ориентациях и доходах — словом, всю исчерпывающую информацию, он забывает о них. Они растворяются в статистических рядах, таблицах и графиках. В своей анкете социолог заранее предупреждает людей об анонимности опроса и о том, что данные будут усреднены и в таком виде предстанут в научном отчете. Вместо конкретных, живых людей перед социологом возникает обобщенный образ — «средний человек». Это может быть типичный студент, сторонник коммунистических взглядов, верующий или «новый русский». В понятии «средний человек», введенном в науку А. Кетле (конец XIX века), нивелируются все различия между людьми.
Различие трех очень похожих наук, предметные области которых студенты часто смешивают, можно выразить иначе. Социология изучает социальные отношения, существующие независимо от нас. Социальная психология изучает социально-психологические отношения, зависящие от нас, а именно нашего восприятия и оценки этих отношений. Психология вообще не изучает никакие отношения напрямую, но косвенно привлекает их для лучшего анализа внутреннего мира человека.
Социология видит общество в единстве всех его сторон. Она не углубляется в тонкости политических процессов или детали рентных отношений. Социология изучает психологические проблемы, рыночные отношения, государство или культуру не сами по себе, не так, как их изложил специалист по этим наукам, а совершенно под другим углом зрения. Каждый фрагмент реальности, каждое явление или элемент рассматривается только с позиций его связи с обществом, его вклада в развитие или построение общества, его общественных функций. Религия важна социологии не как система верований и специальных обрядов, а только как общественный институт, оказывающий влияние на большие массы людей. Культуру социология рассматривает также под специфическим углом — как образ жизни больших масс людей.
Так появляется ключевое выражение — большие массы людей. Именно они составляют повседневную жизнь общества. Они его творцы и они его жертвы.
Стало быть, социологию интересует не только структура и динамика общества в целом, устройство государства или политической системы.
Социологию не в меньшей степени интересует повседневное поведение больших масс людей, их верования, менталитет, ценности, мнения, взаимоотношения.
В литературе еще не сложилось окончательное мнение о том, куда именно зачислять социологию — в разряд социальных или гуманитарных наук. С одной стороны, социология, психология, социальная психология, экономика, политология, а также антропология и этнография относятся к социальным наукам. У них много общего, они тесно связаны между собой и составляют своего рода научный союз.
К гуманитарным дисциплинам относят историю, философию, литературоведение, искусствознание, культурологию. Гуманитарные науки оперируют нестрогими моделями, оценочными суждениями и качественными методами, социальные науки — формализованными моделями, математическим аппаратом и опираются на количественное, или квантифицированное, знание. Социальной называется наука, изучающая поведение людей в обществе с использованием эмпирических методов и математического аппарата.
Гуманитарные знания (философия, литературоведение, языкознание, искусствознание) не опираются в той же степени на сбор фактов, меньше используют эмпирические методы. У них нет математического аппарата и статистики. Вместо обобщенных эмпирических в них используются субъективные оценки и ценностные суждения. Социальные науки, напротив, оперируют объективными суждениями, т. е. такими, истинность которых можно проверить на фактах.
Другой критерий разграничения двух родов наук учитывает тот факт, что для гуманитарных наук главным является познание мира духа, культуры и ценностей, а для социальных главным выступает как раз уход от ценностей, культурных и духовных артефактов.
С другой стороны, у социологии очень много общего с философией, культурологией, историей. В таком случае социологию следует зачислять в разряд гуманитарного знания, что соответствует не только отечественным, но и мировым, прежде всего европейским, традициям.
По всей видимости, социологию следует причислять к наукам с двойным статусом: она принадлежит к социальным и гуманитарным дисциплинам (рис. 4.2). Двойной статус отражается в понимании сущности и предмета социологии. Когда хотят указать на принадлежность социологии к числу социальных наук, то говорят, что она представляет собой науку о поведении людей как представителей больших социальных групп, об объективных закономерностях функционирования социальной структуры общества и о входящих в это общество социальных институтах. Когда стремятся подчеркнуть принадлежность социологии к области гуманитарного знания, то указывают на то, что социология изучает социокультурную сущность человека. Это означает, что для социолога человеческое поведение обусловлено не природной генетикой и не физиологией, как для биолога или психолога, а культурным контекстом, т. е. традициями, обычаями, культурными нормами и символами, ценностями и идеалами.
Рис. 4.2. Социология обладает двойным статусом: она принадлежит к социальным и гуманитарным наукам
Таким образом, социология — это пересечение гуманитарных знаний и социальных наук. Она занимает центральное место и выполняет интегративную (объединяющую) функцию по отношению ко всем другим социальным и гуманитарным наукам. Иначе говоря, социология выполняет функцию философии для этих наук, так как дает им знания о структуре и законах развития общества в целом.
Социология вышла из недр философии. Философская составляющая играет большую роль в социологии. Социология — наполовину гуманитарная, наполовину социальная наука. Социологи лучше видят объективные закономерности, умеют замечать и анализировать то, что неподвластно философии, психологии и другим наукам.
История мировой социологии доказывает, что одинаково весомый вклад в ее развитие внесли как направления, ориентирующиеся на сциентизм (количественная методология), в частности структурный функционализм, так и направления, ориентирующиеся на гуманицизм (подчеркивание главенствующей роли человеческих ценностей и духовного начала), как, например, символический интеракционизм.
Социология, возникнув позже многих других наук, вбирает в себя их понятия и конкретные результаты, статистику, табличные данные, графики и понятийные схемы, теоретические категории. В конце XIX — начале XX века социологами являлись крупные ученые, не имевшие социологической подготовки. Они были выпускниками факультетов права, экономики, политэкономии и философии. Из философии в социологию пришли такие понятия-категории, как общество, человек, ценности, индивид, прогресс, развитие, и некоторые другие. Из сферы театральной жизни пришло ключевое понятие роль, а из юриспруденции — статус. Список можно продолжить. Социологи добавили свои слова — социализация, девиантность, делинквентное поведение, интеракция. Их становится все больше. Экономисты дали в социологию свои термины: капитал, деньги, прибыль, рента, товар и т. д.
В первой половине XX века обучение социологии в США и Европе чаще всего происходило не на кафедрах социологии, а в смешанных департаментах. Обычно социологов объединяли на одной кафедре с экономистами. Социологию обычно преподавали на кафедрах экономики, истории, философии, политологии или на общей кафедре социальных наук. Одним из активных союзников социологии в США и Великобритании выступала также антропология.
Общая антропология — наука о происхождении и эволюции человека, образовании человеческих рас и о нормальных вариациях физического строения человека. Как самостоятельная наука она сформировалась в середине XIX века. Наибольшее развитие она получила в двух странах мира — Великобритании и США.
Традиционно считалось, что антропология ограничивается изучением только примитивных (дописьменных) обществ и не затрагивает современные. В отличие от нее социология касается не древних обществ, жителей которых уже нельзя опросить, а только современных (рис. 4.3).
Сегодня представления о предмете антропологии изменились. Считается, что антропология обладает широким гуманистическим взглядом на мир. Только антропология предоставляет человеку уникальную возможность побывать сразу во всех обществах, рассмотреть их в кросс-культурной перспективе, т. е. сравнивая традиции и обычаи разных стран. Вот почему неправильно ограничивать антропологию изучением только доиндустриальных обществ. В ее горизонт попадают буквально все общества: и древние, и современные, и она пытается описать их, сравнивая и сопоставляя друг с другом.
Рис. 4.3. Исследуемые периоды
Первый в мире факультет социологии в Чикагском университете был на самом деле совместным: он объединял социологию и антропологию. Долгие годы антропология считалась академическим партнером социологии. В 20-е годы существовало огромное число департаментов социологии и антропологии. Только к 1965 г., когда антропология получила статус независимой академической дисциплины, их разделили. В Англии академическая социология с самого начала развивалась в тесном союзе с социальной антропологией. Значительный вклад в развитие той и другой науки внесли работы А. Радклифф-Брауна и Б. Малиновского. Первый даже называл антропологию сравнительной социологией. И сегодня находятся специалисты, которые полагают, что антропология и социальная психология являются частями социологии, а не самостоятельными науками. Во Франции, как в Англии и США, первые 20 лет нашего столетия академическая социология тесно переплеталась с антропологией. Правда, в США социология доминировала над антропологией, а в Англии и Франции — уступала ей.
Кроме того, у социологии много общего с социальной работой. Долгое время социология в Англии и США ассоциировалась с профессией социальной работы. К 1940 г. большинство крупных факультетов социологии в США прекратили подготовку по социальной работе. Тем не менее вплоть до конца 60-х годов в ведущих американских университетах продолжали существовать несколько докторских программ «Социология и социальная работа». Но к этому моменту тесной связи между двумя профессиями — социологией и социальной работой — уже не было. А вот в России тесная связь социологии и социальной работы в начале 90-х годов XX века только еще оформилась. Во многих вузах до сих пор существуют и успешно развиваются совместные кафедры. Объяснение надо искать, видимо, в запоздалом появлении в нашей стране социальной работы как разновидности профессиональной и научной деятельности.
Глава 5. Внутридисциплинарная структура социологии
Социология подразделяется на множество отраслей, отражающих тематические предпочтения и исследовательские интересы социологов. Область образуется, когда на конкретную проблему социологии смотрят с позиции определенной социологической перспективы, например интеракционизма.
Под внутридисциплинарной матрицей социологии понимается совокупность отраслевых направлений, тематических областей и сфер, которые выделились в процессе дифференциации социологического знания и сегодня представляют собой сложно разветвленную систему. К примеру, в рамках социологии в XX веке выделились такие отрасли, как социология труда и социология города, социология культуры и социология религии и др.
Было бы лучше, если бы образованием новых областей руководила общая теория, но таковой, общепринятой в социологии, нет. Первая попытка провести классификацию областей принадлежит О. Конту. Он разделил социологию на «социальную статику» и «социальную динамику». Эта классификация держалась довольно долго. Ею пользовались Г. Спенсер и Лестер Ф. Уорд.
Следующий этап сделан с появлением социологии как академической дисциплины в Америке. Принцип новой классификации — разбиение социологии на множество предметных областей как средство организации учебного процесса. Параллельно этому ученые, сотрудничавшие в социологических журналах, предложили иной принцип классификации — разбиение по областям исследования. Идея выделения и исследования областей в социологии принадлежит Э. Дюркгейму, когда он был издателем — редактором крупнейшего журнала. В очередном томе «Социологического ежегодника» за 1902 г. Дюркгейм и редколлегия опубликовали классификацию публикаций в социологии. Выделялись следующие подразделения общей социологии: социология религии, юридическая и моральная социология, криминальная социология и моральная статистика, экономическая социология, социальная морфология, эстетическая социология, технология, язык и война. Здесь же Дюркгейм для сравнения привел классификации, опубликованные в немецком и итальянском социологических журналах. Немцы предлагали выделить массовую и индивидуальную психологию, медицину и гигиену, социальную историю и социальную юриспруденцию, эстетику, язык, образование, социальную философию и социальную этику. Итальянцы — политику, социальную психологию, демографию.
В то время в каждой стране существовали свои, отличные друг от друга классификации. К 1902 г. социологи выделили большинство областей социологии, которые сохранились еще на 50 лет. Некоторые области, сразу получившие развитие в Европе, не пользовались популярностью в США вплоть до Второй мировой войны, но после нее они стали быстро развиваться. Это политическая социология, социология закона и социология религии.
Появление новых задач и новых областей исследования — результат распространения теоретических знаний на новые сферы реальности. Проблемы иммиграции в США превратились в научную задачу социологии в то время, когда страну буквально захлестнули волны беженцев из Европы и других частей света. А необходимость изучения рас и этнических отношений со всей очевидностью встала перед социологами в период обострения в стране межнациональных конфликтов.
Число специальных областей исследования в американской социологии росло так быстро, что типичная программа АСА включала статьи по 40 областям. Национальный регистр перечислил 53 специальности внутри социологии. Сегодня в отечественной социологии насчитывается более 100 отраслей. Не меньше их, если не больше, в американской социологии.
К усложнению внутренней структуры знания ведет процесс специализации. Внутри себя каждая специальность подразделялась на ряд подспециальностей. Так, внутри социальной структуры (морфологии общества) возникла специализация по социальной стратификации и социальной мобильности. Появились новые области, специализирующиеся на социальных институтах: экономика и общество, политическая социология, индустриальная социология, социология образования, религии, медицины, закона, досуга и спорта, науки, культуры, массовых коммуникаций и общественного мнения. В рамках социологии культуры сегодня в качестве самостоятельных существуют такие направления, как социология кино, социология театра, социология массовой (популярной) культуры, социология чтения и т. д. В рамках экономической социологии следует различать социологию труда, социологию занятости и безработицы, социологию рынка, социологию банков, социологию менеджмента, социологию организаций и др.
Отрасли группируются по родственным признакам: тематическая близость, общие мировоззренческие установки, сходство методологии или методического инструментария либо личные знакомства и симпатии. Постепенно формируются поисковые программы, исследовательские группы, научные школы, новые направления и дисциплины.
Таким образом, внутридисциплинарная матрица социологии — это совокупность отраслей (направлений), которые покрывают все тематическое поле, изучаемое социологической наукой. Внутридисциплинарную матрицу социологии составляют следующие уровни и типы знания (рис. 5.1).
Научная картина мира — совокупность общетеоретических и философских категорий, описывающих реальность, которую изучает данная наука.
Общая теория — совокупность логически взаимосвязанных теоретических понятий и суждений, объясняющих крупный фрагмент реальности, которую изучает данная наука.
Частная теория — логически взаимосвязанная система конкретных научных понятий и суждений, описывающих отдельное явление (группу явлений) или процесс (совокупность процессов), получивших эмпирическое подтверждение на основе фундаментального исследования.
Эмпирическое исследование — фундаментальное исследование, проведенное в соответствии с требованиями научного метода и направленное на подтверждение частной теории. Главная цель — приращение научных знаний, открытие новых закономерностей и обнаружение неизвестных социальных тенденций. На подготовку эмпирического исследования уходит от 3 до 10 лет. Над его организацией трудится многочисленный коллектив. Оно проводится только академическими социологами. Пример: межстрановые, общенациональные, региональные исследования и др. Основой эмпирического исследования является получение репрезентативной (достоверной и представительной) информации.
Прикладное исследование — оперативное исследование, проведенное на одном объекте (предприятие, банк, деревня) в короткие сроки с целью социальной диагностики ситуации, объяснений конкретного явления (процесса) и подготовки практических рекомендаций. Пример: сокращение кадровых работников на предприятии, повышение мотивации менеджеров. Для решения такой задачи социолог должен привлечь какие-либо частные теории, ограниченный круг эмпирических данных, эффективные технологии и методы, после чего приложить все это к конкретному объекту. В этом и состоит смысл прикладного исследования — приложение фундаментальной науки к практическим проблемам. Прикладное исследование не ставит целью приращение нового знания, открытие новых теорий; в нем применяются уже известные знания, оформленные в так называемые типовые методики, т. е. социальные технологии. Методика ГОЛ (групповой оценки личности), применяемая для оценки личных и деловых качеств работников, является примером социальной технологии, которая применяется к десяткам и сотням однотипных объектов и представляет собой коммерческий товар, имеющий определенную цену. Если академические ученые изобретают новые методики, то прикладные этого не делают и берут готовое знание. Прикладное исследование не ставит целью приращение новых знаний или открытие новых теорий.
Рис. 5.1. Иерархия уровней социологического знания
Методология — учение о методе, т. е. совокупность теоретических положений о том, какова природа научного знания, как устроена научная теория и как она развивается, о том, как строятся гипотезы и происходят их эмпирические подтверждения, как надо концептуализировать и операционализировать понятия, строить выборочную совокупность, делать логический анализ данных и т. д.
Методика и техника — конкретные приемы и процедуры построения выборочной совокупности, разработки анкет, бланков наблюдения или интервью, сбора и анализа данных и т. д.
Внутридисциплинарную матрицу следует понимать так. В каждой отрасли социологии, скажем в социологии семьи или социологии труда, можно обнаружить все семь элементов, начиная с картины мира и заканчивая методикой и техникой. Действительно, в социологии семьи есть методологические проблемы, ее данные участвуют в формировании картины мира, общей и частной теории, в этой сфере проводится бесчисленное количество эмпирических и прикладных исследований, наконец, активное развитие в социологии семьи получают методика и техника. Сквозные элементы, присутствующие в каждой отрасли, являются общими для всех отраслей. Это означает, что каждой отрасли следует придумывать оригинальную методику или картину мира. Они просто подчиняются общим принципам методологии, методики, теории и т. д.
Внутридисциплинарную матрицу можно представить в виде расходящегося корнями вниз «дерева знаний» (рис. 5.2).
Рождение новых отраслей очень редко диктуется потребностями самой науки. Гораздо чаще побудительным стимулом является общество, в котором на первый план в разные периоды выходят те или иные социальные проблемы. В советское время лидировала трудовая тематика и наиболее активное развитие получила социология труда, а в 90-е годы, в связи с ростом имущественного расслоения общества, снижением материального благосостояния большей части населения, широкое развитие получили проблемы бедности и неравенства (включаемые в тематическое направление «социальная структура и стратификация»), о которых при социализме никогда не говорили.
Рис. 5.2. Внутридисциплинарная матрица социологии, построенная по методу «дерева» (фрагмент)
Между уровнем и сложностью социального знания и уровнем и сложностью развития общества существует не только тесная связь, но и прямое соответствие. Социологию можно считать объективным зеркалом структуры и динамики данного общества. Количество отраслей американской социологии, степень разработанности научной проблематики отражают уровень продвинутости американского общества по пути научного и технического прогресса. То же самое можно говорить о российской и любой другой национальной социологии.
Если мы сравним отраслевую структуру США и России, то увидим не только сходства, но и серьезные различия. Это происходит потому, что Россия и США находятся на разных исторических этапах развития и принадлежат к разным типам общества. Одним из показателей уровня развития страны является соотношение городского и сельского населения. Пример. В первой половине XX века в странах Западной Европы и США преобладало городское население, а Россия оставалась аграрной страной, поэтому первые перешли в индустриальную стадию, а Россия находилась в доиндустриальной. Лишь в 60-е годы впервые доля городского и сельского населения сравнялись, поэтому можно говорить о том, что наша страна достигла расцвета индустриального общества. Движение по индустриальному пути продолжалось и в 80-е годы. За это время западноевропейские страны завершили индустриальную фазу и вступили в постиндустриальную, в то время как Россия продолжает отставать от передовых стран на 0,5—1 фазы. Движение, отставание или переход в новую фазу сопровождается изменением в спектре тех социологических тем, которые изучает наша наука. Проблемы рабочего класса, городской преступности, бедности и нищеты европейские социологи изучали в середине и конце XIX века, в США — в начале XX века, в России — в середине XX века (социология рабочего класса) и в конце XX века (преступность, бедность и нищета). Если в СССР в 70—80-е годы активной отраслью являлась социология труда (индустриальная социология), то в США и Западной Европе эта отрасль уже ушла на второй план, так как эти страны перешли в постиндустриальную фазу. В 90-е годы в России активно заявляет о себе экономическая социология, и сегодня она является ведущей отраслью (вместе с ней популярна социология менеджмента). Но в США расцвет этих дисциплин приходится на 50—60-е годы XX века.
Ведущие темы современной российской социологии:
а) формирование предпринимательского класса (экономическая социология);
б) проблемы классового неравенства, бедности и богатства (социальная стратификация, социология бедности).
Эти вопросы отражают период первоначального накопления, стадию, через которую Европа и США прошли в конце XIX века, а мы проходим лишь в конце XX. Первоначальные накопления сопровождаются:
- социальной поляризацией — возникновением в обществе крайних степеней богатства и бедности, ухудшением положения основной массы населения и размыванием среднего класса;
- преобладанием нелегальных методов обогащения — коррупции, мошенничества и т. д.
Итак, количество и список отраслей национальной социологии, уровень их развития и время появления отражают движение данной страны по пути технического и социального прогресса.
[2] См.: Tener R. The normative coherence of folk concepts // Research Studies of state of Washington. Vol. XXV. June. 1950. Р. 26—126.
[1] Gouldner A. The Coming Crisis of Western Sociology. N.Y., 1970. Р. 41.
[3] Mills C. W. The sciologieal imagination. N.Y.,1959. P. 5.
Теоретический раздел
Глава 6. Определение и строение обыества
Общество — многозначное понятие, используемое для определения как социальных систем различного уровня, так и объединений людей, имеющих общность происхождения, положения, интересов и целей, включая акционерные общества и другие экономические организации.
В самом широком смысле «общество» означает обособившуюся от природы часть материального мира, совокупность исторически сложившихся форм совместной деятельности людей.
В более узком смысле общество есть сложная социальная система, целостное образование, основным элементом которого являются люди с их связями, взаимодействием и отношениями,— либо как исторический этап, определенная форма социального развития (первобытное общество, феодальное общество, капиталистическое общество), либо как конкретное общество в рамках одной страны (французское общество, российское общество, японское общество и т. д.).
Общество может также означать круг людей, объединенных единством сословной принадлежности (например, дворянское общество, купеческое общество, крестьянское общество) или каких-либо интересов (потребительское общество, благотворительное общество, спортивное общество, театральное общество и др.). К ним же относятся коммерческие организации, ставящие перед собой общие задачи в сфере хозяйствования и предпринимательской деятельности.
В широком социологическом смысле общество — это мировое сообщество, или мировая система, подразумевающая все человечество как целое. Под мировым сообществом понимается некая планетарная социальная система, объединяющая все население Земли, имеющая наднациональные органы управления, универсальные для всех стран правила политического, экономического и культурного взаимодействия. В таком обществе действуют не внутринациональные, а международные отношения.
Общество в узком социологическом смысле обозначает совокупность людей, проживающих исторически длительное время на одной и той же территории, создавших собств
...
