© Александр Галин, 2019

© Агентство ФТМ, Лтд., 2019

Сашу Галина я открыл для себя на каком-то семинаре молодых советских драматургов в середине 70-х, в расцвет застоя. В городе Калинине увидел молодого человека родом из Курска, с итальянистой внешностью, шапкой вороных кудрей и нездешним остроумием. Хорошо помню впечатление от одной из его первых пьес. Очевидность драматургического дарования была во всем: узнаваемость живой жизни, легкость и стремительность диалога, юмор и какой-то особый эксцентрический взгляд на все происходящее. Вуди Аллен из Курской магнитной аномалии. Хрусталик печального юмора был впечатан в память его глаз. Писал как жил, как дружил, как шутил, как любил. Я был старше его на пять лет, но биографические линии нашей советской жизни в чем-то поразительно совпадали. Мы оба были провинциалы, я из Горького, он из Курска. Оба поступали в московские театральные ВУЗы, обоих не приняли, я играл в тюзовской «Золушке», Саша подрабатывал в кукольном театре, озвучивал животных. В итоге он оказался в «кульке» (Институте культуры в Ленинграде), закончил режиссерский факультет и очень рано стал писать, а потом и ставить собственные пьесы. Его темперамент не умещался в границах штатного театрального расписания. В его пьесе «Тамада» есть герой, который именуется как человек-оркестр. Таким человеком-оркестром был и сам Галин. Не только писал, но и ставил и ставит свои пьесы, не только сочинял и сочиняет сценарии, но и занимался и занимается кинорежиссурой. Сочинил уйму пьес, которые пожаром прошли по советской и российской сцене. Премьера «Ретро» в Малом театре в режиссуре Леонида Хейфеца подарила радость целому ретро-поколению наших актеров по всей стране. Его любили театры, он обрел не один, а несколько своих театральных домов. Актеры хищно ждали и ждут каждой его новой пьесы. Среди его театров первым и пожизненным домом стал «Современник». А рядом — «табакерка» и калягинский театр Et Cetera, а дальше — Ленком, Художественный театр… Олег Табаков, еще один человек-оркестр, из Саратова, прекрасно играл галинского провинциала в «Восточной трибуне». Потом именно Табаков открыл пьесам А.Галина сцену своего «подвального театра» на улице Чаплыгина. Редко практикующий в режиссуре, Табаков выбрал галинскую «Крышу» и поставил ее не только у себя на родине, но и за рубежом столько раз, что получил прозвище Кровельщик. Класс драматурга, его востребованность издавна определяется тем, какие актеры играют в его пьесах. Михаил Ульянов, Иван Любезнов, Иннокентий Смоктуновский, Игорь Кваша, Алла Покровская, Лия Ахеджакова, Татьяна Шестакова, Инна Чурикова, Николай Караченцов, Екатерина Васильева, Александр Калягин, Валентин Гафт, Вениамин Смехов, Сергей Газаров, Михаил Ефремов — этот список могу длить долго. В еще не разделенном МХАТе, на сцене Филиала, мы сыграли премьеру «Тамады» в постановке Камы Гинкаса. В те же годы зажглись «Звезды на утреннем небе», — спектакль Льва Додина стал одним из важных театральных знаков нашей перестройки. В пьесах Галина не только играли крупнейшие актеры, его спектакли оформляли лучшие театральные художники, среди них Давид Боровский: именно он придумал пространство для десяти галинских пьес.

Александру Галину повезло. Он пришел в театр на волне поствампиловского поколения, в годы резкого слома режима, который казался нам вечным. Рядом с ним работали Людмила Петрушевская, Виктор Славкин, Владимир Арро, Алла Соколова, Нина Садур, он оказался в компании по-разному талантливых людей и обрел там свое место. Он сохранил свой голос и свою театральную природу, которая видна в каждой его новой пьесе. Считается, что долго работающий писатель пишет одну и ту же книгу или одну и ту же пьесу (под разными названиями). При всей неочевидности наблюдения, оно ухватывает важную вещь. Какие-то основные темы, мотивы, образы преследуют пишущего, отвечают его природному дарованию, отражаются в способе письма, стиле, любимых словечках, в типе юмора, в способах разворачивания конфликтов, в финалах, наконец. Чтобы это почувствовать, почитайте четыре пьесы, которые Александр Галин собрал сейчас в сборнике под названием «Этой ночью или никогда». Это четыре истории, это пожизненный «любовный роман», это его давние герои Юра Звонарев (Йорик) и Инна Рассадина, идущие через годы и пьесы. Это, если хотите, метатекст драматурга, исполненный отзвуками всего, что написано, сделано и делается сейчас Александром Галиным в театре.

Анатолий Смелянский

Виктор Гадай — Могильщик

Юрий Звонарёв — Йорик

Иван Чмутин

Савченко — Савок

Ляля

Инна

Комендант

Я прошу у вас прощения за то, что, может быть, напрасно отниму ваше время. Я бы никому не показал эту пьесу, если бы не одно поразившее меня обстоятельство… Я достал из стола пожелтевшие от времени листы и начал читать своё старое незрелое сочинение: «Крыша». «Крыша»… Действующие лица: Виктор Гадай по кличке Могильщик, Юрий по кличке Йорик, Савченко по кличке Савок, Ляля, Инна, Света, Иван Чмутин, Комендант… Да… кого тут только не было в черновиках поначалу! Были тут: три человека, в скобках — «с лопатами»; мертвец был с пустой бутылкой; какой-то старик, объясненный в скобках как «дед Ляли»… Юрик по кличке Йорик… Может быть, сделать Рюрик или?.. Да нет, пусть всё остаётся так, как написано когда-то. Если и попытаться разыграть эту наивную несовершенную пьесу сейчас, так только для того, чтобы понять, почему я начал писать её тогда, не имея ни сильного характера, ни подходящей истории, — как будто кто-то наговорил мне этот сюжет. Но я должен понять: почему в жизни вышло именно так, как я когда-то написал?.. Попробуем вспомнить, как одевались молодые люди начала семидесятых, молодые люди — студенты университета, филологи и философы… какие тогда звучали мелодии по вечерам в студенческих общежитиях…

Могильщик. Всё-таки человек мечтает прожить несколько жизней. На первый взгляд, это вполне доступное удовольствие. Сегодня скажите себе: я умер, а завтра начинайте все заново. Живите так, как хотелось бы, совершайте то, что задумали, ищите счастье, где еще не искали его.

Йорик. Искать счастье мы будем не там, где хочется, а там, где его можно будет найти. (Подошёл к окну.) Что они там ищут? Люди и другие животные движутся в поисках провианта.

Могильщик. Когда смотришь на них сверху, провиант в голову не приходит. Там покой и тишина. Какой это этаж?

Йорик. Последний, шестнадцатый.

Йорик сел на пол, прислонившись к стене, закурил. Остальные — кто на полу, кто на кроватях. Дрожа, светит огонёк свечи в банке.

Инна. Весь вечер вы говорите о смерти, юноши. Хватит!

Йорик. Всякая религия, Инезилья, напоминает людям о смерти. Они ведь как устроены? Всё время забывают про неё. Нельзя! Представляете, если людям всё время напоминать о жизни, что она всего лишь одна, что мир принадлежит всем!.. Внушите эту мысль им. Друзья мои, вы не представляете, какая начнётся толкучка. Каждому захочется надкусить. Нет! Одно положено Юпитеру, другое, извините, крупному рогатому скоту. Меня смущает другое: правы ли были, маэстро Могильщик, церковники, когда напоминали людям не столько о смерти, сколько об ужасных муках ада? А за что, если вдуматься? Посмотришь, например, вслед двум… ну… скажем, неплохим девичьим ягодицам — и всё! Берут тебя под мышки, обливают смолой, обрывают всё, чем ты когда-то… может быть, гордился. Правы ли были церковники, падре Могильщик?

Могильщик. Они были правы, Йорик… И виноваты были, и правы…

Йорик. Вновь надо напрягаться, чтобы осмыслить сказанное. Почему нам так непросто разговаривать с вами, Виктор? Почему вы раньше никогда не заходили к нам в общежитие? Почему вы до сих пор не избраны почётным членом римского клуба? Почему?

Савок. Витёк, я слышал, тебя зовут Могильщиком?

Инна. Дурацкая кличка, между прочим, правда, Лялька?

Ляля. С чего бы это?

Йорик. Виктор, действительно, почему вы работаете на кладбище после занятий? Почему вы сочетаете умственный труд с психическим?

Ляля. Ты работаешь на кладбище? И давно?

Йорик. Недавно. Разве не видно, что маэстро пока в своём уме? Почему вы в своём уме, дорогой? Сто раз почему?

Савок. Старик, ты что там делаешь?

Могильщик. Копаю…

Йорик. Савок, он тебя хорошо закопает. Всё-таки вместе учились. Возьми за это вперёд бутылочку пивка, Савок, пиво — оно ведь копейки стоит, а лежать века. Прикинь… Я бы на твоём месте и на вино не пожалел!

Могильщик. Я вина не пью.

Йорик. Савок, придётся тебе пиво искать. Я, между прочим, стипендии несколько лет не получал, а отдаю всё, что есть. Я последние шесть копеек от себя отрываю.

Савок. Парни, всё закрыто.

Йорик. Сходи к коменданту. Давай я схожу… Только, естественно, двойная цена.

Света. Может, всё-таки начнём читать атеизм, девочки?! Кажется, для этого все собрались. Выключайте магнитофон. Включите свет. Ляля, убери сигарету… не кури здесь, пожалуйста!

Ляля. Я только закурила, первый раз за весь вечер.

Инна. Давай послушаем. Читай, Светлана, вслух.

Ляля. День целый сидела над ним… Лучше о чём-нибудь другом.

Света. Девочки, кто-то мне говорил, что будем учить коллективно.

Ляля. Читайте! Я лично не хочу это слушать. Я верю в Бога!

Инна. Лялька, не ломайся! Верит она… ещё…

Йорик. А почему вы не пьёте вина, Виктор? Какие чудесные ядохимикаты продаются: «Агдам», «Розовое крепкое», портвейн «Кавказ»!

Могильщик. Знаете обычай древних: класть с покойником его любимые вещи? Трогательная забота о душе усопшего… Курган Атиллы до сих пор хранит бесценные сокровища. Представляете: золотой, серебряный и медный гробы, лабиринты сокровищ, мумии лучших женщин Земли…

Молчание.

Йорик. Маэстро, мы слушаем: «мумии»…

Могильщик. Там иногда приходится разрывать могилы: следствие или ещё что-нибудь. Недавно раскинули одну, лежит сам, молодой ещё парень, и сбоку так бутылка вина. Стоит бутылка вина, пробка цела. Мужики выпили. Я тоже…

Йорик. А какое вино-то было?

Могильщик. С тех пор не могу.

Йорик. Бутылку сдали?

Могильщик. Оставили ему.

Йорик. Он сходит?

Света. Включите вы свет! Инна, ты слышишь?! Инна! Где ты?!

Инна. Здесь.

Света. Который час, посмотрите?

Ляля. Куда ты так торопишься?

Света. Всё! Поздно уже. Пора заканчивать!

Ляля. Сидите, ребята, ещё будет кофе!

Света. Мальчики, пора вам расходиться!

Инна. Чего ты, правда, завелась?

Света. Я не люблю покойников!

Инна. А где здесь покойники? Чего ты!

Йорик. Светлана, мы живые. Я вроде еще не подтлеваю…

Света. Там кто-то стоит!

Йорик (тихо). Где? (Пауза.) Действительно…

Молчание.

Света. Кто это там?

Молчание.

Савок. Где?

Йорик. Света, вы не закусывали?

Света. Ну, включите свет!

Йорик. Не волнуйтесь. У меня от атеизма тоже видения начались. Сидел, дремал на лекции и вдруг чувствую: верю! Верю! Как дошел епископ Беркли до непорочного зачатия — стоп! Чувствую: что-то не то!

Савок, взяв банку со свечой, осветил комнату.

Вам показалось, Светлана. А-а, все понятно! Там кудахчет голубок. Савок, закрой окно на всякий случай. Кто их знает, этих пернатых друзей…

Света. Не надо, не закрывай… Накурено — дышать нечем!

Могильщик. Йорик, посмотри вон на то окно… Третье на последнем этаже: гражданин готовится отойти ко сну.

Йорик. Где? (Пауза.) Боже мой! Какой мужчина! Ах, как грациозно взмахивает простыней! Ах, бедняга, он её укротить не сможет…

Могильщик. Подравнял…

Йорик. Проказник… Савок, подожди не включай свет.

Могильщик отошёл от окна.

Куда вы, маэстро? Сейчас она подойдет… что-то розовое в соседнем окне. Савок, не включай, иди сюда быстрее!

Света. Пожалуйста, прекратите свинство! Саша, уйди от окна, пожалуйста, и включи свет!

Савок (у окна). Да не волнуйся, сдадим!

Света. Я ничего не знаю! Ничего… И вы мне не даёте читать!

Инна. Поставят тебе, Светка. Тебе повышенную уже выписали. Я видела ведомость. Ты у нас на мраморную доску.

Йорик. Ой-ой-ой! Зачем же шторы трогать? Зачем? Ну, всё… Представляю, что там началось! Видишь, Савок, какие люди нас окружают! Сам постелил, сам шторы задёрнул! А ты! Почему ты совершенно дисквалифицировал Светлану?

Савок. Кончай, ладно…

Йорик. Нельзя так долго игнорировать в девушке женское начало. Правда, Светуля?! Скажи: я от этого на мраморную доску забралась, а он всё никак не соберётся…

Савок. Ну что, тебе в рожу дать?

Инна. Не надо так шутить, Юра… плоско. И нечего смотреть в чужие окна… Виктор у нас первый раз в общежитии?

Йорик. Первый!

Инна. Подумает ещё, что мы тут… совсем…

Йорик. Маэстро, а действительно, что это вы заглянули к нам?

Могильщик. Набрёл… случайно.

Инна. Верится с трудом.

Йорик. У нас в Нахичевани свирепствует обычай: гость может выбрать себе любую из общественного сераля. Вы на кого-то положили глаз? Ну, хотя бы веко?

Могильщик. Да… в общем веко легло…

Йорик. Кто она? Нет, я не верю! Легло?

Могильщик. Положил…

Йорик. Не томите! Девушки находятся в содрогании, кого из них коснутся ваши холодные руки?

Инна. Предлагаю ледям и джентльменам прогуляться. Кто против, может остаться. Как ты, Лялька?

Ляля. Да, ты права…

Йорик. Смотрите, просто пунцовая стала… бутон…

Могильщик. Я тоже останусь.

Йорик. Они останутся вдвоём?

Инна. Ну ладно тебе, помолчи.

Йорик. Ты, кажется, огорчена, Инезилья?

Инна. Ты дурак, да?

Йорик. Вы останетесь вдвоём с Лялей? Я задуваю свечку. Задуть?

Могильщик. Мне бы этого хотелось.

Йорик (погасил свечу). Из холодных философских глубин стал появляться колос. Последний курс — год свадеб. Мы ещё будем брать деньги в кассе взаимопомощи, покупать тюльпаны! Пойдёмте.

Света. Никуда я не пойду!

Инна. Ну ладно, Светка, хватит тебе!

Савок. Пойдём прогуляемся, подышим… Всё равно ночь сидеть.

Света. Где мои туфли? Тут стояли туфли? Включите вы свет!

Савок. Вот он… вот туфель.

Света. Второй где?

Инна. Кто это? Чья это рука?

Йорик. Это моя. Ты не поняла?

Инна. Теперь поняла. Убери, я и так вся в синяках.

Йорик. О-о! Майн гот!

Света. Кто это лежит?

Савок. Где?

Света. О, господи! Я думала, это человек!

Савок. Подожди, а кто это?

Света. Это чемодан. Девочки, надо на место прятать вещи!

Йорик. Света, такой женщиной, как вы, можно обогревать помещения. Надо будет коменданта попросить перевести вас на зиму в нашу комнату.

Савок. Кончай, я сказал!

Йорик. Светлана, не ищи туфель. Мы все по очереди будем носить тебя на руках. Ты в каком весе выступаешь?

Савок. Ну всё! Я предупреждал!

Йорик успел, смеясь, вырваться из комнаты первым. За ним исчезают и остальные. Остаются Могильщик и Ляля.

Ляля. Я включу свет?

Могильщик. Боишься темноты?

Ляля. Знаешь, мне тогда тоже показалось, что пришёл этот…

Могильщик. Кто?

Ляля. С пустой бутылкой. Зачем такое рассказывать на ночь?

Молчание.

Вообще как-то всё странно получилось. Они ушли специально… Неприятно как-то…

Могильщик. Знаешь, я ведь к тебе пришёл.

Ляля. А почему ко мне? Тоже непонятно. Странно: ни с того ни с сего…

Могильщик. К тебе.

Ляля. Спасибо. Честно говоря, не ожидала такой чести. Надо было предупредить.

Могильщик. Предупредить?

Ляля. Не в этом смысле. В смысле того, что с первого курса много времени было у вас на раздумья… Можно было ещё на первом, от силы на втором прийти. Покурим?

Могильщик. Не курю.

Ляля. И не пьёшь. Цены тебе у нас на деревне не было бы. Что ты так смотришь?

Могильщик. Хочу тебя рассмотреть.

Ляля. Может, свет включить, а то плохо видно?

Молчание.

Не пойму я, честно говоря, что это ты вдруг пришёл ко мне?

Могильщик. Не к кому больше.

Ляля. Да? Очень мило!

Пауза.

У тебя, кроме мамы, не было никого?

Молчание.

Понятно. Извини, пожалуйста. Надо было раньше к ребятам заходить. Мы думали, ты с родственниками живёшь. Маме много лет было?

Могильщик. Я зашёл так, без всякого… Могу и уйти.

Ляля. Куда? Я хотела… хочу сказать… ты странный человек.

Могильщик. Человек, Лена…

Ляля. Я вообще-то Алёна, Ляля — тоже можно.

Могильщик. Человек — неудачный эскиз какого-то другого существа.

Ляля. Правда? Ты так шутишь? Надо смеяться?

Могильщик. Значит, ты веришь в Бога? А епископа завтра будешь убеждать, что Бога нет.

Ляля. Какого епископа? Господи, какой ты странный всё-таки!

Могильщик. Преподавателя по атеизму.

Ляля. Ты его епископом назвал?

Могильщик. Бога нет.

Ляля. Подожди, я дверь закрою. (Закрыла дверь, вернулась.) Ну? Что ты хотел мне сказать? Почему нет? Ты правда ничего не пьёшь?

Могильщик. Ничего.

Ляля. А ты знал, что я к тебе испытываю? Я видела… Честно говоря, я и надежду потеряла.

Могильщик. Я больше не могу так жить. Надо что-то предпринять. День за днём, и всё одно и то же. Я не могу больше. Здесь мне всё давно понятно. Может, там что-то есть… Моё рождение не зависело от меня. Я в нём не виноват.

Ляля. Конечно, понимаю. Закрой окно лучше, уже холодно.

Могильщик (про себя). Холод истины… Почему холод? У Пильняка мумия начинает разлагаться. Нет! Шоу прав: он мешочник.

Ляля. Не надо больше о мумиях, ладно?

Могильщик. Мумия, я думаю, наивная материализация идеи бессмертия. Скульптура тоже мумия… в основе… мумия…

Ляля. Ты совсем одурел там на своём кладбище! Во-первых, тебе надо пойти вымыться в бане как следует! Вы там что, руками копаете? Посмотри, у тебя под ногтями земля. Хочешь, поедем на каникулы к деду в деревню? Будем жить у него на хуторе. Я тебя отмою в нашей бане. Ты уже на скелета похож! Ты ешь хоть что-нибудь? Надо молочка парного попить. Дед в деревне живёт. Отец его хочет забрать к нам в город, он — нет. Один живёт с коровой… Верка корова…

Могильщик. «Пейте молоко парное, у коровы паранойя…» Спасибо, Андрюша.

Ляля. Какой Андрюша? Тебя свезут в сумасшедший дом! Ты слышишь, как заговариваешься? Зачем ты работаешь на кладбище? Уходи оттуда! Хочешь, я буду тебя кормить? Мне отец много присылает. Давай я буду приходить, готовить? Ты ведь один сейчас живёшь? Весь в дырах… Хочешь, я тебе всё перестираю? Хочешь?..

Могильщик. Кант называл сумасшествие творчеством. Не так уж плохо быть сумасшедшим… Неизвестно, кого надо жалеть, Лена…

Ляля. Да? Ляля…

Могильщик. На кладбищах на плитах иногда высекают эпитафии. Есть целые поэмы. В основном о вечности…

Ляля. Не надо, Витя, тебе тяжело.

Могильщик. Ты вот читаешь этот учебник: Будда, Христос… Они хотели освободить других. «Враги твои — домашние твои»…

Ляля. Может, ты и мне дашь слово сказать?

Могильщик. Скажи.

Молчание.