Лёвка был дурак. Троечник и разиня. Интересовали Лёвку две вещи: как психи из соседнего дома в окна курили — он за ними в бинокль следил, и как долго Марь Сергеевна может краснеть от злости, прежде чем откроет рот и начнёт орать на него. Лёвка был не из пугливых — это было чуть ли не единственное его положительное качество. Правда, он ещё очень любил свою бабушку, а это в наше время редкость. Когда Лёвка перешёл в девятый класс и впервые столкнулся с ОГЭ, то вдруг понял, что вполне может окончить школу со справкой. Конечно, по большей части это была «пугалка» учителей, им самим это подпортило бы репутацию и понизило рейтинг школы. Но вот с ЕГЭ никогда нельзя было быть уверенным: проверялось оно людьми со стороны, и потому результаты были непредсказуемы.
Лёвка подготовку к ЕГЭ злостно прогуливал. Едва звенел звонок, он первый хватал потрёпанную сумку и уходил из класса. Лёвка спешил домой, в психушке напротив как раз было время перекура. После обеда пациенты высовывались в окна и медленно смолили. Лёвка всегда гадал: за что люди оказывались в «дурке»? Как другие определяли, что человек был ненормален? Смотря в отцовский морской бинокль, он пытался отыскать на том или ином лице признаки ненормальности. Но, как назло, все лица были обычными, только бесконечно уставшими и какими-то смирившимися. Однажды Лёвка чуть не стал свидетелем самоубийства: пациент пытался спрыгнуть вниз. Тому бы удалось это сделать, если бы он тихо вышел в окно. Но к своей удаче, он хотел уйти громко, с протестом. Поэтому самоубийцу довольно быстро скрутили санитары, и больше Лёвка никогда его не видел. Может, вылечили?
Лёву не слишком интересовали сверстники, ещё меньше девушки. Он практически никогда не испытывал сексуального возбуждения. Лишь изредка что-то похожее на него, когда доводил до белого каления собственного классного руководителя. Но и это никогда не становилось причиной для дрочки. Наверно, он просто был болен. Два года старшей школы были потрачены им
... 
