Оглавление

1. Инверсия, или Дуэль на заказ
2. Глава 1
3. Глава 2
4. Глава 3
5. Глава 4

Посвящается моему отцу

Глава 1

По-настоящему храбрым людям — незачем драться на дуэли, но это постоянно делают многие трусы, чтобы уверить себя в собственной храбрости.

Эрнест Хемингуэй

Подставив лицо порывам утреннего ветра, Хатхи Шан вздохнул полной грудью — благо специальные фильтры позволяли свободно дышать на такой высоте без ношения кислородных масок. Лазурный свет двойной звезды в это время казался особенно чарующим. Длинные караваны гравициклов и аэромобилей неслись в стремительном потоке броуновского движения, задавая ритмы мегаполиса. Стоя на самом краю обдуваемой всеми ветрами площадки, мужчина опустил взгляд вниз и, с известной долей иронии, задумался над тем, сколько дней должно миновать с момента падения до момента удара о землю, если ненароком сорваться с такой высоты.

Его оппонент, тучный немолодой мужчина с суровым лицом и хищно-звериным взглядом, вовсе не разделял восторга от вида красивых пейзажей. С ненавистью и презрением барон продолжал неотрывно всматриваться в одну лишь точку — спину своего обидчика. Секундант барона, худощавый высокий человек с водянистыми глазами, в соответствии с регламентом пересказывал ему и без того досконально изученные правила, но барон кивал не вслушиваясь.

Тем временем Хатхи Шан никуда не торопился и вполне мог позволить себе лишний раз позлить противника своим приподнятым состоянием духа. От бдительного взгляда шевалье не ускользнули теледроны, то здесь, то там парившие в воздухе на почтительном расстоянии. Действительно, с одной стороны они терялись на фоне оживлённой аэромагистрали большого планетарного города, с другой — не то чтобы и пытались особенно шифроваться.

Мужчина саркастически покривился. Вообще снимать о дуэлях телерепортажи, как и приглашать на них лишних свидетелей, демонстрировать их в прямом эфире и, тем более, устраивать из них развлекательное шоу считалось в приличном обществе дурным тоном. Во всяком случае — когда проводимая дуэль не касалась лиц первой величины или не затрагивала событий, как минимум, планетарного масштаба. Но, тем не менее, лишняя известность и бесплатная реклама были Хатхи Шану только на руку.

Скорее всего, господин бургграф, не только любезно подписавший дуэльный акт, но даже предоставивший площадку для поединка, решил наглядно удостовериться в соблюдении всех предписаний дуэльного кодекса.

Хотя, вероятно, для этой относительно унылой планетёнки подобное событие действительно могло выглядеть чем-то из ряда вон выходящим. Ну, что ж — пусть полюбуются, нам не жалко.

Разумеется, выполнение контракта являлось вопросом профессиональной этики и, как правило, бретёры не примешивали своё личное отношение к выполняемой работе. Однако же в этот раз Хатхи Шан чувствовал, что испытает неподдельное удовольствие, отправив к праотцам господина барона Валака.

Визави вызывал у него некоторый интерес и вместе с тем несколько смешанные чувства.

Во-первых, дуэли на этом… как его… Алиусе формально были с недавних пор узаконены, однако пока ещё де факто не прижились, посему данный прецедент рассматривался местной общественностью, как минимум, в качестве весьма эксцентричного поступка, допустимого в соответствии с буквой закона, но не нормами общественной морали. Из чего следовало, что барон Валак запросто мог бы избежать дуэли, и в данном конкретном социуме это никак не отразилось бы на его репутации.

Более того, встречались и такие миры, где сам факт участия лица в дуэли, вне зависимости от причин её проведения, уже приносил ему дурную славу, даже если он фигурировал там в роли секунданта или наблюдателя. То, что Хатхи Шан в любом случае нашёл бы повод подорвать положение барона в обществе, — вопрос другой. Но, надо отдать врагу должное, он согласился на дуэль.

Во-вторых, барон, в силу возраста и прочих обстоятельств, в принципе был вправе не выступать сам, а выставить вместо себя иного представителя — скажем, того же коллегу-соперника Хатхи из Дуэльной Гильдии.

Однако же он посчитал необходимым сразиться лично, что, опять же, несколько повышало Валака в глазах его соперника.

И — тем не менее…

…Холёный беспринципный чиновник из богатого сословия, не обременённый излишней эрудицией, мыслящий одними лишь материально-прибыльными категориями, большую часть жизни занимавшийся распиливанием средств, похищенных из карманов обитателей своей планеты…

В общем, этот человек был отвратителен Хатхи. Но если в глазах бретёра господин барон заслуживал презрения как частный представитель своей порочной породы, то известная доля симпатии относилась уже к личным качествам Валака. В частности, шевалье несколько удивил сам выбор оружия и условий поединка, сделанный его соперником.

Как правило, большинство дуэлей, в настоящее время, сводилось к поочерёдному обмену выстрелами из парных дуэльных плазмопистолей с относительно безопасного расстояния. Порою даже с активированными персональными щитами, пусть и низкой магнитуды.

Разумеется, нередки были случаи тяжёлых ранений или даже смерти одного, а то и сразу обоих участников поединка — на то они, собственно, и дуэли. Тем не менее, пусть и не в подавляющем, но всё-таки в большинстве случаев дуэли с применением стрелкового дуэльного оружия заканчивались вполне себе бескровно.

Дуэли же на гравирапирах пусть и встречались, но существенно реже: на каждые десять дуэлей примерно семь приходилось на стрелковое оружие, две — на оружие ближнего боя, и одна — на что-нибудь совсем уж экзотическое, вроде метания гадюк в условиях невесомости или попыток взаимного удушения гарротами.

Причины были просты: даже если ситуация вынуждала пустить в ход оружие, это не всегда означало, что гибель одного из участников является всенепременным условием проведения дуэли. И даже в подобном случае оружие и условия дуэли, как правило, подбирались так, чтобы разница в возрасте и физической подготовке дуэлянтов не могла существенным образом повлиять на её исход.

Тем не менее барон предпочёл сражаться не просто лично, но ещё и с оружием ближнего боя, в условиях ограниченного пространства, с наличием факторов, сверх того создающих дополнительные риски для жизни.

Не то чтобы вышеперечисленное радикальным образом изменило отношение бретёра, в прошлом выходца из низов, к очередному зажравшемуся бюрократу, однако, чисто по-мужски, он даже невольно начал испытывать к нему некоторое уважение.

Впрочем, как бы то ни было, все присутствующие понимали: компромиссы и примирение решительно невозможны, а значит, как минимум один из дуэлянтов сегодня обязательно погибнет.

— Ну что ж, я вижу, ты готов, — незаметно приблизившись, скорее констатировал, нежели осведомился Гистен Жарлин. В настоящий момент исполняющий для Хатхи обязанности секунданта, он остановился подле него, составив своему протеже компанию в любовании городской панорамой.

Массивные шпили, широкие площадки, аэроплатформы для воздушной парковки и дозаправки, снующие по своим прямым рабочим обязанностям неутомимые автоматоны, впечатляющие рекламные голопроекции…

Вполне возможно, что ночью этот город смотрелся бы интереснее, но у парочки неразлучных авантюристов не было причин оставаться в таком месте столь долгое время.

Гравикар с туристами пронёсся несколькими ярусами ниже. Судя по всему, они, как и жители верхних ярусов ближайших построек, были бы совсем не против увидеть предстоящий поединок собственными глазами, но — увы.

Предоставленная бургграфом площадка, открывавшая вид на прекрасную панораму, называлась «Стоянкой семи ветров» и располагалась существенно выше всех окружающих зданий, дрейфующих рекламных щитов и парящих аэроплатформ. Ни на этом уровне, ни выше не пролетало ни единого вида транспорта: в соответствии с негласными правилами проведения дуэлей поединок должен был происходить вдали от посторонних глаз. Зеваки, случайное вмешательство внешних факторов, отвлекающие элементы — всё это было бы излишним.

— Более чем, — несколько промедлив с ответом, согласился Хатхи. — Нет, какая же, всё-таки красота. Жаль только, что для того, чтобы оценить её, — пришлось взобраться так высоко. Там внизу — кругом одно сплошное уродство.

— Может быть, пора бы уже и начинать? Мы и без того порядочно заставили господина барона ждать, — слегка поторопил Жарлин, оценив протяжённость воздушных пробок на одном из перегруженных ярусов общего аэропотока. Да, концентрация транспортных средств на единицу пространства делала манёвры и перестраивание в иные ряды занятием весьма затруднительным.

— Ты успел меморизировать? — в который уже раз уточнил секундант.

— Практически уверен, — не оборачиваясь кивнул дуэлянт.

— Так всё-таки «практически» или «уверен»? — на всякий случай конкретизировал Жарлин. Меморизация структуры момента перед приёмом псиблокиратора была вопросом жизни и смерти.

— Здесь невозможно давать гарантий. Для меня, во всяком случае, — Шан развёл руками. — Это не работает со стабильностью пистолета.

— Ну, смотри сам. Моё дело — напомнить… Минуту назад мне позвонил искинт. Просматривает текущие новостные ленты. И его кое-что смущает, — поведал Жарлин.

— Что именно? — повернувшись вполоборота, уточнил Хатхи.

— Папарацци. Они просто оккупировали всё вокруг. Пикеты с транспарантами у самого космопорта. Силам городских властей с трудом удаётся их сдерживать. А нам ещё через них пробираться, — секундант поёжился. — Отсталая планета. Столько внимания для заурядного события.

— Зачем уж прямо так? Просто у них здесь иной уклад, иные традиции, иная атмосфера. Должно всё с чего-то начинаться? Дурная слава — это всё равно слава. Пройдёт некоторое время, и они заговорят по-другому, — пожал плечами Шан.

— Или нет, — скептически покривился Гис. — Но, по крайней мере, в одном ты прав. Антиреклама — это тоже реклама. И с чего-то необходимо начинать. Искинт это тоже прекрасно понимает, поэтому уже включил в наш персональный график одно короткое интервью местному каналу.

— Когда? — на всякий случай спросил Хатхи, уже и без того зная ответ.

— Да хоть сразу же после дуэли, как приведёшь себя в приличный вид, — предложил Жарлин. — Барон, полагаю, тоже желает таким образом пропиариться, раз повёлся на всю эту авантюру.

— А барон-то, как ни странно, оказался человеком чести, — с улыбкой заметил шевалье.

— Да. Если под человеком чести понимать такого человека, который постоянно и безапелляционно называет себя таковым, выражая при этом готовность убить любого, кто посмеет в этом усомниться, — лаконично подметил секундант.

Спустя мгновение Хатхи звонко рассмеялся в голос, несильно хлопнув товарища по плечу. Естественно, эти действия не остались незамеченными противной стороной.

— Позвольте спросить, что это вас так развеселило? — с неудовольствием осведомился секундант барона, насупив брови.

— А, не обращайте внимания, господа, пустое… — отмахнулся Шан, с лёгкой небрежностью в движениях отходя от края платформы. — Положенные с момента принятия препарата полчаса миновали, и больше я не имею причин вас задерживать. Приступим?

— Давно пора, — впервые за долгое время подал басистый голос барон, разминая кисти рук перед боем.

— В таком случае, господа, прошу вас проследовать на середину площадки, — пригласил Гис, кивнув секунданту барона.

Все четверо неторопливо сошлись в обозначенном месте. Остановившись, противники, ещё до объявления начала поединка, уже начали свою немую дуэль глазами. Барон стоял набычившись, массивной громадиной возвышаясь над соперником, и сверлил его испытывающим взглядом, полным угрозы. Бретёр же выглядел совершенно невозмутимым и, более того, откровенно ухмылялся, ещё в большей степени выбешивая Валака.

Переведя настороженный взгляд от одного дуэлянта к другому, секундант барона подал знак Жарлину, и оба, достав спектральные сканеры, тщательным образом проверили противников своих подопечных на отсутствие запрещённых устройств.

Оставшись удовлетворёнными, секунданты вернулись на прежнее место, и слово взял представитель барона.

— Согласно положению настоящего дуэльного акта сторонами было выбрано следующее оружие: гравирапира с гравидагой, представленные в парном комплекте. Согласно положению настоящего дуэльного акта дуэль проводится в соответствии со стандартными правилами поединка на холодном оружии, в движении, на ограниченной территории, с отдельно оговорёнными нюансами, такими, как: запрет на проведение захватов руками или ударов ногами, запрет на использование силовых щитов… — важно и чинно зачитывал мужчина, пока барон его не прервал.

— Довольно. Мы и так ждали лишние полчаса, пока эти экстрасенсы отключат свои способности, — раздражённо отмахнулся он. — Давайте уже начнём!

— Давненько не видел, чтобы человек так спешил на тот свет. Но — лично я только «за», — сложив руки на груди, ехидно заметил Хатхи.

— Это мы ещё посмотрим, — одарив дуэлянта очередным презрительно-убийственным взглядом, пообещал Валак.

Секундант барона вновь обратился к Жарлину и, не получив возражений, подал знак автоматону, дежурившему в стороне возле гравиплатформы, до этого поднявшей всех на дуэльную площадку.

Беспристрастный механизм покорно приблизился и, встав между поединщиками, распахнул принесённый им футляр, в котором на специальных подставках находились четыре клинка — два длинных, основных, и два коротких — вспомогательных. Внешне пары выглядели совершенно идентичными, за исключением насечек с цифрами «1» и «2».

— Право выбора оружия предоставляется господину барону, — с почтительной учтивостью предложил Жарлин.

— Я — всегда привык быть первым. И бить — первым, — выбрав пару по вкусу, заявил Валак.

— Детский сад, — прокомментировал Хатхи, взяв пару с номером «2».

Сбалансированные клинки из прочного, как алмаз, обогащённого активными наногравитами сплава могли ощутимо увеличивать или уменьшать свою массу, повинуясь передаваемому на нейроимпульсном уровне мысленному приказу владельца оружия, и таким образом за доли секунды из невесомых, будто перо, рапир превращались в момент нанесения удара в тяжеленные махины, способные разрубить надвое многотонный бетонный блок. Правда, обычные гравирапиры не были рассчитаны на колоссальные величины, ограничиваясь генерируемой искусственной тяжестью в пределах килограммов. Разброс массы колебался от нескольких граммов до нескольких тонн и зависел от различных факторов: концентрации активных наногравитов в изделии, заводских ограничений, особенностей конструкции; но, в любом случае, неизменным оставалось одно — специально не обучавшийся искусству владения подобным оружием человек скорее мог покалечиться сам, нежели успешно использовать подобное страшное оружие в бою.

Аналогичная технология применялась в различных персональных устройствах: к примеру — в специальных скафандрах, или «гермодоспехах», с генераторами гравитации, именовавшимися «нагнетатели». Нагнетатели позволяли создать локальный очаг направленной массы, чтобы, скажем, иметь возможность ходить по стенам или потолку, когда того требовали спасательные операции, инженерные работы или решение военно-стратегических задач.

Тем не менее, использование, добыча исходных материалов, изготовление наногравитов и обогащение ими подходящего материала было делом весьма дорогим и затратным вне зависимости от степени их концентрации, что, в свою очередь, автоматически относило вещи, изготовленные с их использованием, к эксклюзивным заказам, а личностей, использующих подобные предметы, — к общественной элите или, как минимум, их ближайшим сподвижникам.

Использование наногравитов, как правило, ограничивалось относительно небольшими предметами, для которых было бы неприемлемым использование огромного стационарного источника энергии. В то же самое время использовать наногравиты для создания тяготения на звездолёте обошлось бы в астрономически запредельную сумму: вместо этого звездолёты на гравиметрической тяге использовали сложную систему перераспределения энергии для создания искусственной массы и обеспечения экипажам кораблей комфортных и привычных условий. Корабли подобного типа, вместо выброса реактивной струи, манипулировали гравитационным притяжением или отталкиванием корабля для перемещения в пространстве до указанной цели. Это, надо сказать, тоже было удовольствие не из дешёвых, поэтому на менее дорогих моделях гравитация «по-старинке» поддерживалась за счёт вращающихся секций, создающих центробежную силу, а совершенным нищебродам так и вовсе приходилось познавать на личном опыте всю радость невесомости на борту.

Как бы то ни было, дуэли на гравирапирах не только были опаснее, но и обходились дороже, в сравнении с обычными стрелковыми. В конце концов позволить себе пистоль того или иного качества мог каждый обладатель лицензии на его ношение. А его применение на дуэли ни в коей мере не умаляло чести и достоинства использующего. Или, точнее, его престижа — умения грамотно бросать понты. В то время как наногравитные рапиры, являвшие собою атрибут не только военной, но ещё и весьма зажиточной аристократии, не валялись на каждом углу.

Тем временем, секунданты с автоматоном удалились на гравиплатформу, которая неспешно воспарила прочь с площадки, предоставив дуэлянтам простор для действий, а секундантам — удобный обзор.

Казалось, даже порывы бодрящего ледяного ветра не в силах остудить горячую кровь барона. Рубанув для пробы воздух, грузный гигант устремился на свою сторону дуэльной платформы и, с вызовом глядя на противника, встал, дожидаясь сигнала.

Хатхи занял боевую стойку, нацелив оба клинка остриями вперёд, на уровне шеи противника. Спустя несколько мгновений, показавшихся бесконечно долгими, знакомый голос Жарлина донёс: «Начинайте!» — и оба дуэлянта начали движение. Разъярённо крикнув, будто ретивый боров, господин барон пронёсся вперёд с неудержимостью локомотива. Казалось, один лишь вид его озлобленных, налитых кровью глаз, жуткого звериного оскала, крупной массивной фигуры — способен раздавить любого врага и безо всякого сражения.

Однако, как оказалось, для проведения успешного боя иногда необходимо нечто большее, чем просто слепая ярость. Обрушенный Валаком клинок со звучным свистом поразил пустоту, в то время как гравирапира противника тотчас мелькнула откуда-то сбоку.

С неожиданным для человека своего возраста и комплекции проворством, барон своевременно отвёл вражеское лезвие вбок и вместе с тем, делая шаг и разворачиваясь всем корпусом, контратаковал коротким клинком. Уйдя и от этого удара в сторону, Хатхи сделал ответный выпад, но в этот раз барон поставил жёсткий блок, остановив клинок ненавистного врага буквально в дюйме от своего лица. Кинжал Валака метнулся в сторону груди шевалье, но упреждающий отвод Шана свёл эту попытку на нет. Надавив всем своим немалым весом, барон попытался слегка оттолкнуть противника, но, вместе с тем, сделать это довольно осторожно, чтобы не попасть в коварную ловушку, провалившись вперёд, и, оставшись открытым для контрудара, упасть на клинок.

Собственная масса барона Валака была незначительной в сравнении с массами, нагнетаемыми гравирапирами по мере выполнения мыслеприказов, но, тем не менее, в какой-то момент противники увеличили расстояние между собой, готовясь к очередному заходу и отражению атак.

Повторив прежнюю боевую стойку, шевалье занёс оба своих клинка остриями вперёд, нацелив их, будто бы два смертельных жала, на уровень шеи барона. Понимая, что одним лишь напором и проявлением грубой силы противника не запугать и не подавить, барон выставил вперёд основное оружие, удерживая дагу ближе к груди. Во взглядах обоих соперников происходила переоценка ситуации и противника. От беззаботной насмешливости Хатхи не осталось и следа — теперь он был по-деловому настроен и вполне серьёзен. В безучастных глазах читались эмоции голема и ледяная решимость как можно быстрее и надёжнее отправить врага на тот свет. Безо всяких шуточек, безо всяких представлений, экивоков и показательной удали.

Вместе с тем барон выглядел напряжённым, а по его вискам стекал пот. Противник больше не виделся ему дерзким сопляком, лёгкой добычей и размазнёй. Однако теперь с горячей головы барона выветрились вся лишняя спесь, злоба и дурь, позволяя трезво смотреть на вещи и полагаться, для разнообразия, и на холодный ум. Его глаза по-прежнему были полны решимости, просто теперь на её сторону встало благоразумие.

Взволнованный секундант В