Оглавление

Предисловие

Лет так с пятьдесят назад впервые сподобилось провести вечер в кругу молодой московской богемы, в весьма раскрепощённой обстановке.

Естественно, пили. И не только чайком баловались, а и русской водочкой; прежде, будучи закоренелым провинциалом, полагал, что московская богема употребляет исключительно виски, ну, или на самый худой случай, армянский пятизвездочный коньяк. Ан нет! Для себя сделал открытие: у столичных парней мужицкий напиток, то есть водка, — это высший пилотаж, а в повседневной жизни, та же интеллигенция легко идет на употребления портвейна, именуемого даже в провинции бормотухой.

Естественно, развлекались. К примеру, игрой в «бутылочку»[1] о которой я не имел никакого представления и в которой я, по понятной причине, не участвовал, ограничившись ролью простого зрителя.

И, наконец, какая московская вечеринка могла обойтись без анекдотов? Конечно, они имели хождение и в провинции, однако способ рассказа, который, очевидно, только что вошел в моду, меня, провинциала, поразил своей дебильностью.

Вот первый рассказчик… Он произносит:

— Девятьсот девятнадцатый!

Тотчас же следует взрыв хохота, выражаясь проще, дикого ржания. Другой рассказчик и из его уст звучат другие цифры, сопровождаемые вновь тем же ржанием. И так третий, четвертый, пятый.

Недоумевая, пожимаю плечам. Наклонившись к рядом сидящему парню-сверстнику, тихо спрашиваю:

— Чем вызван смех?.. Ничего смешного не слышу.

Тот, снисходительно похлопывая меня по плечу, сказал:

— Эх, провинция! Сейчас не принято рассказывать сам анекдот… Достаточно назвать номер, под которым он у нас значится.

Я кивнул, давая знать, что понял. А про себя подумал: «Форма передачи содержания идиотична, стало быть, является сама по себе анекдотом».

Однако, пожалуй, именно это обстоятельство послужило поводом к тому, чтобы по горячим следам анекдоты записывать и таким образом при необходимости восстанавливать в памяти.

Признаюсь: любил и люблю слушать анекдоты, но сам не пытался рассказывать. Потому что считал и до сих пор считаю, что мало знать содержание, но еще надо быть умелым рассказчиком, а в этом, честно говоря, был не силен.

Прошли годы. Коллекция распухла, и подумал: а почему бы не поделиться сим устным народным творчеством с другими людьми?

Сказано — сделано. И вот этот сборник в виде книги под названием «Брызжет юмором народ» предлагаю читателям.

В книгу вошли и анекдотические истории, в авторстве которых я не боюсь признаться и которые вошли в сборник. Скажем, «Чудики в тельняшках». Этот анекдот основан на реальном событии, которое имело место уже в новейшие времена, когда моряки ВМФ напротив нудистского пляжа посадили на мель крейсер. Или саркастический рассказ «Реформатор», посвященный первым шагам очередного главы военного ведомства, не нашедшего ничего лучшего, как объявить поход против русской портянки, насчитывающей многовековую историю русского воинства. Смешно? Наверное, да, если бы не было столь грустно.

В целом же, анекдоты из моего сборника, как и полагается сему жанру, наполнены здоровым юмором; персонажи смешны, наполнены правдой жизни, понуждающей нас от всей души хохотать, а иногда и весьма мудры и находчивы.

Давайте вспомним барона Мюнхгаузена, который призывал:

— Смейтесь, господа, смейтесь! — и напоминал. — Угрюмое выражение лица — еще не есть признак большого ума.

Так что, читая мою книгу «Брызжет юмором народ», насчитывающую более тысячи анекдотов, будет возможность похохотать над многонациональными архетипами.

 Не уверен, стоит ли объяснять принцип этой игры, поскольку сейчас распространена повсеместно, в провинции — совершенно точно. В двух словах: участники образуют круг, берется обычная пустая поллитровка и кладется плашмя на пол, в центр круга, хозяин вечеринки раскручивает и все ждут, когда остановится и на кого укажет горлышко; избранник должен выполнить любое желание общества. Самое безобидное и самое целомудренное считается — это прилюдно поцеловать рядом стоящую девушку (здесь и далее — примечания автора).

У вождей свои проблемы

Горбачев[1] является со службы домой. Его встречает Раиса Максимовна. Муж хмурится. Жена, завидев это, спрашивает:

— Свет мой, Мишенька, скажи: кто тебя огорчил? Не Борис ли опять?

— На этот раз — не он.

— Но кто еще мог позволить себе такое?

— Надо что-то делать с этой проклятой рекламой.

— А что такое?

— Сплошное вранье! Сижу я в Кремле и вижу, как в телевизоре молодая и аппетитная деваха вещает: «В каждой пачке „Ригли“ каждый найдет все, что ему нужно». Ну, я и поручил своему помощнику купить несколько пачек. Весь день искал и ничего! Обманули, мерзавцы!

— И что же ты хотел найти?

— Так… по мелочи.

— А все же?

— Ну… например, сотню, другую «зелененьких».

* * *

Приехал Брежнев[2] в Грузию, в гости к члену политбюро Шеварднадзе. А вечером, на сон грядущий решил по Тбилиси прокатиться.

Едет по городу, красотами любуется. И вдруг видит, что автоинспектор требует остановиться. Брежнев тормозит. Автоинспектор подходит.

— Из Советского Союза[3], да?

— А вы разве нет? — вопросом на вопрос отвечает Брежнев.

— Гражданин, вопросы здесь задаю я, да. Права есть? Нет?

Брежнев достает водительское удостоверение и подает. Автоинспектор долго изучает, потом спрашивает:

— Почему правила наши нарушаешь, да.

— Я не нарушил, — оправдывается Брежнев.

— Разберемся, — он достает из кармана свернутый пополам лист писчей бумаги и подает Брежневу. — Пиши объяснение, да, на нашем языке.

— Но я не умею писать по-грузински.

— Пиши, пиши. Медленно пиши. Вспоминай, да.

Брежнев думает. Наконец, вспоминает. Достает сотенную, вкладывает в бумагу и подает автоинспектору.

— Вот, а говорил, что не умеешь, да. За две минуты написал половину объяснения. За тобой — вторая половина.

* * *

Мужику страшно надоело, что у соседа над ним в туалете все время шумит вода. Поднялся. Спросил:

— Когда у тебя в туалете вода перестанет в трубах шуметь?

— В сортире, что ли? — переспрашивает хозяин квартиры.

— Именно. Сколько можно?!

— Так, там же, в сортире то есть, нынешний президент.

— А что он там делает?

— Как и обещал: бандитов «мочит».

— Так ведь который год уже…

— Мочить-то он мочит, мужик, но замочить всех никак не может. Верткие, говорит, сволочи!

* * *

Президенту Белоруссии звонит председатель правительства.

— Да… Нет… Нет… Да… Крупную — в один мешок, мелочь — в другой… Понял?.. Ну, действуй!..

Глава государства кладет трубку на аппарат и возмущенно восклицает:

— Ну, что это за глава правительства, если без меня не может организовать переборку картошки?!

* * *

Президент Белоруссии приезжает в передовой колхоз, заходит на ферму. Подходит к одной из коров. Та смотрит на гостя голодными глазами.

— Ну, что, — спрашивает её президент, — будем план по молоку выполнять, или, может, сразу — по мясу, а?

* * *

Приезжает секретарь райкома КПСС домой. Жена смотрит на него и, сожалея, говорит:

— Какой ты, право, неинтеллигентный у меня, бездуховный то есть. Взял бы да книжку почитал.

— Книжку? Какую книжку? Не знаю никакой книжки!

— Сходил бы в библиотеку… Как все культурные люди.

На другой день он действительно завалился в библиотеку.

— Слышь-ка, — говорит библиотекарше, — подбери мне чего-нибудь почитать?

Та роется в груде книг.

— Вам чего-нибудь полегче? — спрашивает она.

Услышав это, партийный деятель возмущается:

— Почему «полегче»? Я — не пешком. Я — на «персоналке». Как-нибудь увезу. Давай посолиднее, потяжелее.

* * *

Во времена генсека Горбачева народ распевал такую частушку.

* * *

Ветераны КПСС Егор Лигачев и Александр Яковлев (бывшие члены политбюро) сидят в скверике. Один другому:

— Слышь, Сашок, мы еще так молоды и такие красавцы, а девки на нас — ноль внимания.

— Тут ты не прав, Егорушка. Вот я вчера еду в метро, а рядом — красавица… Ни в сказке сказать, ни пером описать. Я гляжу на нее, она — на меня. А после третьей станции и спрашивает: «Дедуль, что с вами? Вам очень плохо? Видишь, Егорушка, ведь обратила же внимание, а ты говоришь…»

* * *

Брежнев сидит в кремлевском кабинете и горючими слезами плачет. Входит его жена. Спрашивает:

— Что с тобой?

— Вчера я понес самую тяжелую в своей жизни утрату.

— Кто-то из членов политбюро умер?

— Да нет! Пятую звезду Героя где-то «посеял». Искал-искал — и не нашел.

* * *

Горбачев спрашивает своего соратника Лигачева:

— Скажи, товарищ Егор, а знаешь ли ты анекдот всего из трех слов?

— Нет, не знаю.

— Ну, ты и даешь: собиратель анекдотов и не знаешь?

— Скажи. Запишу. Заучу наизусть. Тогда — запомню.

— На горизонте — коммунизм! Ну, как? Хорош анекдотец, а?

— Ну, Миш, — Егор недовольно покачал головой, — ты, похоже, становишься антисоветчиком.

* * *

Заявляется с работы домой инструктор райкома КПСС. Жена его встречает с распростертыми объятиями.

— Ну, дорогой, обедать будешь?

— Какой еще обед? Днем обедают. А сейчас… Тащи бутылку.

Жена приносит, ставит на стол. Он наливает в граненый стакан, одним махом опрокидывает.

Жена вновь к нему подступает.

— У меня, милый, борщ вкусненький приготовлен. Может, борщецом закусишь?

Муж отрицательно мотает головой. Он вновь наливает и также махом опрокидывает.

— Я тебе, любимый, котлеточки пожарила. Может…

— Спятила!? Я не жрать сюда пришел.

Снова наливает и снова опрокидывает.

— Возьми вот булочку… румяненькая, с пылу, с жару.

— Ладно, давай.

Он откусывает и тут же валится под стол. Долго там возится. Потом с трудом встает на четвереньки и возмущенно рычит:

— Ты что мне за булочку подсунула, а? С первого же прикуса — с ног валит

* * *

Андропов[4], лежа в роскошном гробу, вспомнил, что обещал позвонить Брежневу. Звонит по сотовому.

— Да… Товарищ Брежнев слушает…

— Ленька, — кричит Андропов, — куда ты завел страну?! Всё же пропито!

— Товарищ Юрий… Минутку… Это — не телефонный разговор.

* * *

В райкоме КПСС идет заседание бюро. У плотно прикрытых дверей стоят и волнуются трое — Михаил, Ефим и Семен: их сегодня принимают в партию.

Первым проскальзывает в заветный кабинет Михаил. Через пару минут он возвращается- лицо так и сияет.

— Ну и что? — в голос любопытствуют Ефим и Семен.

— Все отлично! Приняли!

— А что спрашивали? — продолжают удовлетворять свое любопытство те, двое.

— Да, разное.

— Например! Например!

— Спросили, кто был мой отец… До революции.

— А ты что?

— Правду сказал. Сказал, что мой отец владел за