Оглавление

Глава 1. Начать с чистого листа несложно, При наличии тех в книге жизни

Коль для тебя расписывать всю жизнь начнут,

То каждый новый день — не жизнь, а ожидание.

Живя по плану, ты теряешь вкус минут,

Живя спонтанно, отвлекаешь от судьбы вниманье.

Позднее утро в одной из трехкомнатных квартир цепочки пятиэтажных хрущевок, разделенных по границам плиточных квадратов панелей наружных стен окантовками зеленого мха, выбивалось из привычного ежедневного распорядка дня предвыездной суеты.

Павел Сергеевич Быстрый, кандидат биологических наук, собирая вещи, приволакивал ногу из-за висящей на брезентовых анораках дочери, стремящейся в меру своих юных сил отстрочить неминуемый отъезд родителей. В голове главы семьи крутился нескончаемый список важных дел и вопросов, которые нужно было решить или обсудить перед отъездом.

Екатерина Олеговна Быстрая, его жена, старший аспирант биолаборатории и коллега по институту, проверяла содержимое рюкзаков, убеждаясь, что всё необходимое для экспедиции собрано.

Трехлетняя Лиза, не отпуская отца, упорно повторяла:

— Не пусю! Не уефвайте!

Ее глаза, полные слёз, отражали детское непонимание и страх перед расставанием. Шестилетний Леонид, сидя за квадратом кухонного стола, покрытого потертой клеенкой, доедал отцовский бутерброд с колбасой и посматривал на сестру с ноткой неодобрения. Он-то считал себя уже почти взрослым и привык к частым отъездам родителей, поэтому не разделял ее тревогу.

— Паша, ты уложил карты и документы? — спросила Екатерина, проверяя содержимое рюкзака мужа.

В парусиновой «американке», сшитой на заказ, находилась плащ-палатка из прорезиненной ткани, которая защитит от дождя и ветра. Тяжёлая, но надежная. Спальный мешок из грубого хлопка, набитый гусиным пухом. Женщина сама его обрабатывала, тщательно очищая пух от мусора, и прострачивала на стареньком «Зингере» свекрови. Котелок из алюминия для приготовления пищи на костре. Простой, но незаменимый в походных условиях. Топор для рубки дров и расчистки территории для лагеря. Старенький, но хорошо наточенный. Компас и карты местности для ориентирования на маршруте она обнаружила в боковом кармане. Без них не обойтись. Аптечка с минимумом медикаментов: бинты, обезболивающее, антисептики. На всякий случай. Запас крупы, сухарей и консервов — основа походного рациона. Простая, но питательная еда. Кружка и ложка из алюминия. Непритязательная, но необходимая в полевых условиях посуда. Комплект теплых вещей: ватные телогрейка и брюки, шерстяные носки — для защиты от холода в предгорье.

Взглянув на эти нехитрые пожитки, Екатерина ощутила прилив энтузиазма. И лишь очередное, вынужденное расставание с детьми приглушал у женщины привычный зуд предстоящих приключений.

— Что ты спросила? — глава семьи устал изображать из себя паровозик и, нагнувшись, подхватил дочь на руки. — Солнышко мое. Ну не разводи сырость, а то лягушки заведутся. Мы с мамой уедем всего на пару недель. Ты же останешься с братом и бабушкой. А я тебе привезу из похода настоящий драгоценный камень из самой глубины Уральских гор! Договорились?

— А ты укадешь его у дакона? — не выговаривая часть букв, прошептала изумленная девочка, мокрые глаза которой тут же распахнулись, демонстрируя отцовский небесно-голубой ореол зрачков, а грусть на лице мгновенно сменила улыбка предвкушения.

— Настоящие ученые ничего не крадут, милая! — улыбнувшись, ответила дочери Екатерина и перехватила девочку у мужа. — Они исследуют и берут образцы. А твой папа настоящий ученый! И если наша экспедиция будет удачной, он станет доктором наук!

— А разве доктора не лечат человеков? — спросил Леонид, запивая последний кусок бутерброда остывшим чаем. — Как можно лечить науку? Это же знания в книжках.

Екатерина с улыбкой посмотрела на сына и ласково погладила по голове.

— Лёнечка, доктор наук — это ученый, который знает очень много о какой-то одной важной вещи и помогает другим ученым лучше ее понять.

— А папа, значит, самый умный ученый? — уточнил Леонид, его интерес к теме увеличивался с каждым словом.

— Папа очень умный, и он много работает, чтобы узнать как можно больше о животном мире нашей страны, — ответила Екатерина, пытаясь сделать тему доступной для детского понимания.

Она поставила дочь на пол и вернулась к проверке своего рюкзака, убеждаясь, что ничего не забыла.

— Как можно получить докторскую за исследования летучих мышей? — проворчала входящая в кухню Антонина Михайловна.

В небольшой комнате три на три метра тут же стало невероятно тесно, и глава семейства со словами «Мама, не заводи ты снова эту пластинку!» потащил оба рюкзака в узкий коридор, подсвеченный тусклой лампой без абажура.

— Из-за ваших исследований дети родителей своих по полгода не видят! — продолжала возмущаться пожилая женщина. — Твой брат Николай окончил строительный и вон каких успехов добился. Без постоянных разъездов!

— Зато мы с Катей подарили тебе два чудесных создания, мам, — ответил вернувшийся Павел, поцеловав мать в щёку. — А брат со своим характером так и останется бобылем, вот увидишь. Я обещаю, как только докторскую защищу, возглавлю кафедру и брошу свою кочевую жизнь.

— Паша, поезд уже через тридцать минут! — поторопила мужа Екатерина и, присев перед сыном, обняла его, крепко прижав к груди. — Присмотри тут за нашими девушками, Лёнечка! Ты на ближайшие недели остаешься единственным мужчиной в доме.

— Хорошо, мамуль, присмотрю! — ответил мальчик, глаза которого подозрительно заблестели.

Из открытого окна послышался настойчивый сигнал старенького жигуленка.

— Вам пора. Дядя Коля за вами приехал.

— А ну-ка, все сели! — раздался властный голос Антонины Михайловны. — На дорожку. Положено!

— Мам! Только давай без этих дурацких примет. Мы с Катей ученые, как-никак! — возмутился Павел и, потрепав дочь по кудрявой голове, повернулся к сыну. — Леонид! В моих инструментах не копаться! Сестру к ним не подпускать! Бабушку слушаться! Ясно?

— Так точно! — отрапортовал мальчик, шутливо вытянувшись в струнку и приложив ладонь к виску.

Спустя несколько минут дети грустно смотрели в окно вслед выезжающему из двора ржавому, коптящему прогретый августовским солнцем воздух автомобилю, не догадываясь, что видят родителей в последний раз. Сердце Антонины Михайловны, придерживающей на подоконнике маленькую Лизочку, вдруг ни с того ни с сего ёкнуло, и она неосознанно крепко прижала к себе внуков, словно стараясь уберечь их от непонятного панического приступа. Или она сама пыталась найти укрытие в тепле тел этих юных созданий, которых она любила больше всего на свете. Хотя вслух она в этом бы не призналась даже под пытками. Негоже истинной коммунистке эмоции на людях проявлять!

***

На поезд Павел и Екатерина Быстрые едва не опоздали. И не только из-за того, что Николаю понадобилось делать крюк через соседние дворы по причине того, что дорогу перед ними перешла женщина с пустым мусорным ведром. Паша всю дорогу до вокзала читал брату лекцию о глупости суеверий, а тот вяло огрызался. Прилегающая территория к вокзалу была вся заставлена машинами, и свободное место они нашли только в самом дальнем углу у ржавого решетчатого забора, где сквозь жирные трещины бугрящегося асфальта густо прорастали молодые сливы. Рюкзаки из багажника ученые доставали уже под объявление по громкоговорителю о прибытии их поезда на третий путь. Пришлось бежать. Нумерация вагонов, по каким то загадочным для всех российских граждан, начиналась с хвоста поезда, а это значило, что третий вагон замер задолго до начала бетонированной платформы. Так что в отходящий поезд пара запрыгивала практически на ходу под ворчание помятой жизнью и тяготами профессии проводницы неопределенного возраста и пожелания удачи от Николая, забросившего в закрывающуюся дверь вагона рюкзак Екатерины.

К боковым полкам плацкарта Павлу с женой было не привыкать, и, заняв свои места, они разложили вещи и начали распаковывать нехитрый перекус бывалых путешественников. Разложив бутерброды, нарезанные овощи и термос с чаем, они ели молча, лишь изредка обменивались короткими фразами. Путешествие обещало быть долгим и утомительным, и Павел задумчиво поглядывал в окно, где полуденное солнце окрашивало плотные облака в оранжевые и розовые оттенки.

После обеда Катя забралась на верхнюю полку, устроившись с книжкой, которую захватила из дома. Муж, расположившись на нижней полке, сложил столик и развернул рулон видавшего виды ватного матраса. Накрыв его чуть влажной простыней, выданной проводницей, и прикрыв ее клетчатым пледом, он разулся и забрался на полку с ногами, прикрыв глаза и погружаясь в баюкающую симфонию дороги. Шум колёс, размеренно стучавших по рельсам, убаюкивал, а мысли постепенно уносили в прошлое.

Он вспоминал, как познакомился с Екатериной. Молоденькая аспирантка, едва перешагнув порог Института биологии, сразу привлекла внимание молодого доцента. Ее улыбка, живые глаза и страсть к наукам пленили его с первого взгляда. Их отношения развивались настолько стремительно, что уже через полгода Екатерина разглядывала свою новую фамилию в паспорте. Волею местного ЗАГСа став Екатериной Быстрой, женщина убедилась, что фамилия действительно влияет на судьбу своего носителя.

Их жизнь и карьера, набирая обороты, понеслись практически без остановок по просторам России из очередной экспедиции в следующую. Первую паузу молодые ученые были вынуждены взять из-за незапланированной беременности. Романтика путешествий, красавица-жена под боком и незатухающая страсть сделали свое эволюционное дело. Рождение первенца, названного в честь отца Кати — Леонидом, стало для них как большим счастьем, так и источником головной боли. Екатерина выпала из научной деятельности практически на год, но как только появилась возможность отдать сына в ясли, молодая мать снова погрузилась в изучение биологического разнообразия родины плечом к плечу с мужем. Благо мать Павла только вышла на пенсию и взяла на себя часть забот о внуке. Несмотря на постоянные разъезды и экспедиции, их семья оставалась крепкой и дружной. Три года спустя всё также внепланово у них родилась Лиза, и счастье удвоилось.

Вместе с радостью отцовства пришли и угрызения совести. Павел часто задумывался о том, как их постоянные отъезды влияют на детей. Он видел, как Екатерина, несмотря на свою жизнелюбие и энергичность, иногда выглядела уставшей и задумчивой. Он понимал, что время, проведенное вдали от семьи, уже не вернуть, и обещал себе, что эта поездка станет последней. Профессор Беляков, заведующий кафедрой ботаники и зоологии, дал Павлу добро на тему для кандидатской «Влияние доступности пищи на популяции и их адаптационные механизмы». Оставалось лишь дополнить уже практически написанную работу исследованиями образа жизни летучих мышей.

На Урале обитало семь видов летучих мышей, и все они были занесены в Красную книгу. Пещеры — одно из основных мест обитания и зимовок летучих мышей. Чем чаще пещеру посещали люди, тем сильнее срабатывал фактор беспокойства для рукокрылых. В течение двух недель им с Катей предстояло обнаружить и задокументировать эту связь.

Вернувшись, он планировал начать оседлый образ жизни, больше времени проводить с семьей и полноценно участвовать в воспитании детей. Эти мысли согревали сердце, и под их влиянием он медленно погружался в сон. Шум колёс продолжал тихо убаюкивать, и в этом размеренном стуке Павел находил какое-то успокоение и уверенность в завтрашнем дне.

***

Раннее утро на железнодорожной станции Кунгур встретило супружескую пару ученых плотными тучами и зевающим поездным диспетчером на асфальте перрона, покрытого жирными трещинами. Полная женщина в униформе скользнула по единственным вышедшим пассажирам ленивым взглядом и, убедившись в отправлении состава, растворилась в компактном здании вокзала, в легком тумане смахивающем на усадьбу помещика. Свежий горный воздух, напоенный ароматами хвои и сырости утренней росы, будоражил зевающих путников. У высокой красной водонапорной башни их ожидал сухенький старичок на потрепанной временем и тысячами километрами дорог темно-зеленом уазике. Петрович, так он представился, был угрюм и неприветлив. Велев паре «живо полезать у нутро», он завел свой агрегат с третьего раза, прибегнув к помощи великого и могучего русского языка. Примерно через час жесткой тряски гремящий транспорт резко затормозил, и по хмурому взгляду Петровича стало ясно, что они приехали.

Павел сверился с картой и помог Кате надеть громоздкий рюкзак. Их маршрут пролегал вдоль излома реки Усьвы и, нацепив на плечи свою поклажу, он дал знак выдвигаться. Тропа, петлявшая между стройными соснами и вековыми елями, мягко ложилась под ноги, приглашая их всё дальше и дальше в сердце гор. С каждым шагом они поднимались всё выше, наслаждаясь великолепием природы, раскинувшейся вокруг. Лесная зелень сменялась скальными выступами, а птичьи трели уступали место тихому шелесту листвы и далекому шуму горных ручьев. Каждое мгновение пути наполняло души радостью и умиротворением, позволяя забыть о суете города и погрузиться в гармонию с окружающим миром.

К вечеру они добрались до входа в глубокую пещеру, которая должна была стать основой их исследований, и решили, что разобьют лагерь поодаль, дабы случайно не нарушить хрупкую экосистему ее крылатых ночных обитателей. Обнаружив весело журчащий ручей, пара решила, что это идеальная точка для временной базы. Мелодичный звук воды, бегущей по камням, придавал месту особый уют и покой. Уставшие после долгого перехода, они с удовольствием устроились у костра, наслаждаясь теплом и ароматом дымящихся дров. Простая, но питательная еда, приготовленная супругой на открытом огне, казалась им настоящим деликатесом. Под тихий треск костра и шепот вечернего леса, установив брезентовую палатку на небольшой возвышенности, Павел и Екатерина обсуждали предстоящие исследования, делились мыслями о будущем и строили планы.

Тем временем ночь медленно опускалась на лагерь, окутывая мягким покрывалом тьмы. Облака убежали вместе с закатным светилом, и звёзды, словно россыпь бриллиантов, зажглись на небе, добавляя ощущение волшебства в этот завораживающий уголок природы. В тишине наступающей ночи Павел и Екатерина почувствовали сильное влечение друг к другу. Ощущение приключения, свободы и уединения в горах разожгло страсть. Забыв обо всём на свете, они наслаждались близостью и неповторимой ночной магией любви. Разгоряченные и удовлетворенные супруги перебрались в палатку и, убаюканные ритмичным потрескиванием костра и успокаивающими звуками леса, постепенно погрузились в сон, чувствуя, как усталость уступала место приятной расслабленности и предвкушению нового дня.

Внезапный грохот крупных капель дождя по брезентовой поверхности палатки и резкие порывы ветра ударили в ее бока, и подействовали на спящих ученых лучше будильника. Природа словно разразилась гневом, и ураганный дождь с невероятной силой обрушился на их импровизированный лагерь. Гром с оглушающей силой прокатился по горам, и яркие молнии рассекали небо, превращая ночь в пугающий хаос света и звука. Вода с ревом хлестала по палатке, превращая ее в дрожащий кокон, который едва удерживал свои формы под напором стихии.

Павел и Екатерина проснулись одновременно, мгновенно осознав опасность. Ливень так сильно бил по палатке, что казалось, она вот-вот сорвется с места и унесет их в бескрайние просторы урагана.

— Мы не можем здесь оставаться! — крикнул Павел, стараясь перекричать рев стихии.

Екатерина в панике кивнула. Они быстро натянули на себя влажную одежду, чувствуя, как холодные капли дождя проникают под ткань и стекают по коже. Собравшись с силами, они поняли, что оставаться в палатке слишком опасно. Решив бросить ее, они поспешно собрали самое необходимое — журналы наблюдений, карты, фонари и походный топорик, оставив остальные вещи на милость стихии. Дождь хлестал по лицам, когда они, держась за руки, выскочили наружу. Ливень обрушился с новой силой, вода заливала глаза, затрудняя видимость, а сильные порывы ветра сбивали с ног. Молнии одна за другой освещали лес, выхватывая из темноты зловещие силуэты деревьев и кустов.

— Нам придется укрыться в пещере! — перекрикивая гул ветра, проорал Павел, понимая, что оставаться без укрытия над головой смертельно опасно. — Держись рядом!

Они пробирались через бушующую стихию, цепляясь за каждый выступ и корень, чтобы не упасть. Наконец, среди тьмы и проливного дождя они заметили вход в пещеру, черный и зловещий, но такой спасительный в этот момент. Они бросились к нему, почти спотыкаясь на последних метрах, и в конце концов нырнули внутрь. Внутри пещеры было прохладно и темно, но это место казалось им настоящим убежищем. Павел и Екатерина с трудом переводили дыхание, пытаясь восстановить силы после бешеной гонки сквозь бурю. Павел включил фонарь, и тусклый свет осветил неровные каменные стены, покрытые мхом и блестящими каплями воды.

— Мы в безопасности, — тяжело дыша, сказал Павел, обнимая Екатерину, чтобы согреть ее.

Она прижалась к нему, чувствуя тепло сквозь мокрую одежду. Вдали продолжал бушевать гром и молнии, но здесь, в глубине пещеры, они ощущали себя защищенными, пусть и временно. Шум урагана снаружи казался приглушенным, словно природа решила дать им передышку. Осветив пещеру фонарем, они увидели, что она тянется далеко вглубь горы, уходя в темноту. Это место, хоть и казалось враждебным, внушало какое-то странное спокойствие. Павел и Екатерина решили двигаться дальше, надеясь найти более сухое и уютное место для ночлега. Под звуки далекого грома и ревущего ветра они углублялись в пещеру, оставляя позади бушующую стихию.

Первые толчки землетрясения заставили их остановиться. Стены пещеры задрожали, и эхо глухих ударов прокатилось по коридорам.

— Что это было? — спросила Катя, обхватив себя за плечи в испуге.

— Возможно, один из камней скатился с горы, — осторожно предположил Павел, но в его голосе не было ни капли уверенности.

Следующая серия толчков окончательно развеяли его версию. Земля содрогнулась с новой силой, и стало ясно, что началось землетрясение. Павел и Екатерина в панике огляделись, понимая, что нужно срочно выбирать, где будет безопаснее. Оставаться в пещере было слишком рискованно — своды могли обрушиться в любой момент. Они приняли решение, что лучше мокнуть под проливным дождем, чем быть похороненными заживо под тоннами камней.

— Нет, это землетрясение! — в панике выкрикнула Екатерина, хватаясь за руку мужа.

— Нам нужно выбраться отсюда, пока пещера не обрушилась, — решительно сказал он.

Они повернулись к выходу, но со стороны входа в пещеру раздался жуткий грохот падающих камней, и клубы пыли мгновенно заполонили всё внутреннее пространство.

— Боже мой, выход завален! — в отчаянии вскрикнула Екатерина.

— Бежим внутрь, может, там найдем другой выход, — приказал Павел, стараясь не показывать свой страх.

С каждым шагом земля под ногами шла волнами, и они едва удерживали равновесие, цепляясь за стены и друг друга.

— Паша, я больше не могу! — задыхаясь, выкрикнула Екатерина, ее голос дрожал от страха и усталости.

— Держись, Катюша, мы справимся! — поддерживал ее муж, несмотря на волны собственного страха, смывающие остатки самообладания.

Внезапно они почувствовали, как твердая поверхность под ногами начала раздвигаться. Земля словно разверзлась, и перед ними открылся светящийся провал, излучающий странный яркий свет.

— Что это за… — начала Екатерина, но не успела закончить, как ее нога поскользнулась.

Она вскрикнула, падая в бездонное сияющее углубление в породе.

— Катя! — крикнул Павел, бросаясь за ней.

Он практически успел схватить ее за руку, но земля под ним тоже начала раздвигаться, и он почувствовал, как теряет равновесие. В следующий момент его жену буквально поглотил светящийся провал. Не задумываясь ни секунды, он прыгнул следом. Мир вокруг мужчины внезапно растворился в фейерверке искрящихся линий, и он оказался в невесомом пространстве, окруженный ослепительным сиянием.

***

Присутствовать при словесном разносе от власть имущих мне, Леониду Быстрому, было не впервой. Разве что до этого дня у спикера «воспитательных нотаций» глаза не испускали кроваво-красные молнии, темные чешуйки не проступали вдоль надутых вен его мощной шеи, а изо рта уничижительными эпитетами «расстреливал» нас раздвоенный кончик черного языка. Гильдор Вермингард, вцепившись когтями, проступившими на побелевших от напряжения пальцах, в лакированный край своего раритетного стола из красного дерева пытался удержаться на грани полноценного обращения в дракона из образа благочестивого ректора.

Перед ним лежал наскоро составленный завхозом список ущерба, в который вылились наши разборки с родичем Лианы, и финальные цифры сметы перевешивали весы справедливости не в нашу пользу. Видимо, только лишь факт того, что половина присутствующих предстала перед хозяином кабинета в весьма потрепанном виде, не давала дракону изливать гнев по полной. В то же время по контексту нотаций было заметно, что ректор рад тому, что его подопечные уцелели, но сам факт ЧП на территории защищенной по максимуму академии его, мягко говоря, не радовал.

— Не горячись ты так, Гильдор. Противник повержен. Принцесса цела — и это главное! — проворчал Сереброзвезд, осторожно меняя положение в кресле, скривившись от болезненных ощущений.

По словам Пчёлки, наш наикрутейший в магии оборотень в новогодней битве едва не отдал Единой обе свои души. Похоже, этот факт злил преподавателя даже больше попорченной канцлером шкуры собственного истинного облика. Однако он держался намного увереннее, чем выглядел.

Он мельком взглянул на Лию и, улыбнувшись, добавил с отчетливо наигранным позитивом в голосе:

— Урон минимален. Сплошные плюсы!

Майя при этих словах возмущенно зафыркала, явно намереваясь внести свои правки в критерии оценок жизненных интересов Элерриона. Ее возмущение понятно, так как оркша чуть душу Единой не отдала накануне. Пришлось осторожно коснуться ее раненой руки, покоящейся в бандаже, и взглядом попросить не усугублять ситуацию. По опыту знаю, что любые возражения с нашей стороны лишь раздуют пламя негатива, направленного в нашу сторону.

Я оказался прав, ибо гнев дракона, ищущий благодатную цель, получил ее в облике подпаленной шкуры нашего преподавателя.

— Плюсы?! — рявкнул он.

Клянусь всем чем угодно, но я видел, как после возмущенного вопля из ноздрей Вермингарда вырвались тонкие струйки пара.

Тот подозрительно увеличивался в плечах, да так, что швы его высококачественного костюма издали жалобный треск. Огненный взгляд буравил оборотня в кресле, хотя тот даже вида не показал, что ему страшно. А вот лично мне от витающего в воздухе напряжения стало стремно. Как и моим друзьям, невольно отпрянувшим от ректорского стола, они напряглись, словно уже готовились в любую минуту задать стрекача.

И тут словесную дамбу нашего Горыныча прорвало:

— Защита академии оказалась дырявой, словно дуршлаг! Половина парковой зоны и исторический памятник архитектуры разрушены! А мой лучший магический боец едва ушей не лишился в схватке с применением забытой даже моими предками электрической магии. В чём именно плюсы, Эл?! В том, что на твою магическую задницу наконец-то нашлась управа? Со стороны твоего же дружка, между прочим! Или в том, что на протяжении полугода в академии обучалась криминальная звезда преступного мира Этерии? Которую не смог обнаружить ни один из моих, казалось бы, сверхталантливых преподавателей.

Ухмылка медленно сползала с лица оборотня, и он невольно повернул голову в сторону той, которую мы все знали как Ассана. Девушка в новом, непривычном нам облике жгучей брюнетки, с максимально отстраненным видом пялилась на разборки. Как мы узнали от нее самой, Ассану на самом деле звали Сарассис, о чём она и поведала по пути к ректору. Хоть Марк и пытался втереть нам наспех сляпанную теорию о причинах внешних изменений подруги, носы чистокровных оборотней не обманешь. Сева с Лией вмиг раскусили подлог, но выяснить отношения не дал настойчивый повторный вызов дракона, разлетевшийся по территории академии, словно из иерихонской трубы. Пришлось отложить чистосердечные признания на более удобное время.

— Ну… Объективности ради, эту змейку в овечьей шкуре ты и сам не смог разглядеть, Гил. Так что не вешай всех блох на потрепанного волка! А девочка действительно хорошая и многообещающая! Жаль только, что подобный бриллиант уже подвергся педагогической огранке. Я бы с ней с удовольствием поработал.

Звук стукнувших друг о дружку клыков со стороны дракона, стиснутых крепко-накрепко в попытке завершить преподавательские разборки, вынудил меня вздрогнуть. Пускай не я в данный момент являлся центральной причиной неудовольствия нашего чешуйчатого предводителя, но так некомфортно мне не было ни разу в жизни. Даже в тот день, когда завуч поймала меня с Серёгой за курением в школьном подвале и отчитывала на глазах директора и срочно явившейся по звонку в школу бабушки. Суровый взор моей пожилой опекунши точь-в-точь повторял взгляд шумно пыхтящей рептилии.

Вермингард глубоко вздохнул, явно пытаясь взять себя в руки. Его глаза постепенно теряли кроваво-красный оттенок, возвращаясь к своему обычному янтарному цвету. Он сел и откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы перед собой.

— Ну, хорошо, — процедил он сквозь зубы, — давайте разберем ситуацию по порядку. Начнем с тебя, Ассана.

Ассана, или теперь уже Сарассис, выпрямилась, встречая взгляд ректора без тени страха.

— Объясни мне, — продолжил Гильдор, — как ты умудрилась провернуть свою аферу? И самое главное — для чего именно ты проникла в Иммерсию? Уверен, это связано с Волкосветовой.

Змейка слегка улыбнулась, но в ее ледяном взгляде не читалось и намека на веселье.

— Проникнуть в академию оказалось несложно, — сказала она. — Ваша защита действительно впечатляет, но у меня есть… определенные преимущества. Что касается цели — я выполняла задание.

— Задание? — переспросил Вермингард, подавшись вперед. — Чьё?!

— Этого я не скажу, — твердо ответила Ассана. — Профессиональная этика, вы понимаете. Могу лишь заверить, что заказчик мертв, и с его стороны вам не следует ждать неприятностей.

Гильдор некоторое время сверлил нагиню взглядом, затем перевел его на нас.

— А вы, — его голос стал тише, но не менее угрожающим, — как вы умудрились за одну ночь натворить такого, на что приличным гражданам не хватит и целой жизни?

Я открыл рот, чтобы ответить, но меня опередил Сереброзвезд:

— Они не виноваты, Гильдор, — произнес оборотень. — Ребята просто оказались в нужном месте в нужное время. Или в ненужном… Это как посмотреть. Но они проявили себя достойно.

— Достойно? — переспросил ректор. — Вступив в схватку с заведомо более сильным противником? Они подвергли опасности и себя, и всю академию!

— И при этом помогли раскрыть заговор и предотвратить похищение принцессы, — парировал Элеррион. — Согласись, не каждый первокурсник способен на такое.

Я заметил, как Майя приосанилась от этих слов. Даже Ассана, которая Сарассис, казалось, впечатлилась.

Гильдор некоторое время молчал, обдумывая услышанное. Наконец он вздохнул и покачал головой.

— Ладно, — проговорил он. — Понимаю, что ситуация экстраординарная. Но это не отменяет того факта, что вы нарушили правила академии о применении магии на ее территории. Я даже сейчас шкурой чувствую биение ее «Сердца». И кто-то должен взять на себя ответственность.

Мы все напряглись, ожидая вердикта. Ректор обвел нас взглядом и остановился на мне. Я отчетливо ощутил, как мое тело начало зудеть, а юный волк внутри меня предупреждающе зарычал, посылая четкое мысленное предупреждение о том, что нашу ауру сканируют.

— Ты, — обратился он ко мне, — как я понимаю, ты на сегодня главный бенефициар произошедшего? По крайней мере, теперь можно не переживать за хрупкость твоего человеческого облика.

Я сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле.

— Да, лэр, — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

— Что ж, — Гильдор слегка наклонил голову, — в таком случае тебе и придется разгребать последствия. Ты проведешь следующий месяц, помогая Торбину восстанавливать разрушения в парке. Без применения магии! Из заварушки ты вышел с минимальными потерями, так что справишься. Я велел Элводиру досрочно вернуться в академию, дабы завтра с утра осмотреть тебя и понять, что с тобой можно делать, а что нет. И напишешь лично для меня подробный отчет о произошедшем. Ясно?

Я кивнул, чувствуя одновременно облегчение и тяжесть осознания очередных материальных затрат. Ректор еще раз внимательно оглядел нас, прежде чем подытожить собрание.

— Леонид, Лиана, Северрин, Майя и Марк, вы можете идти, — изрек Вермингард, слегка кивая в сторону самооткрывающейся двери. — Сарассис, останься.

Мы обменялись недоуменными взглядами, но никто не осмелился возразить.

Выйдя из корпуса, мы было собрались пойти в общежитие, но Марк, сжав губы в тонкую линию, тихо произнес:

— Я останусь ждать ее здесь.

Мы видели, что друг переживает за девушку, а нам же еще только предстояло узнать ее, по сути, заново.

Легкая облачность, прикрывшая полуденное солнце, и колючий морозный ветерок не способствовали хорошему настроению, и мы все чувствовали себя подавленными. Бабушки Марго на месте не оказалось, а дверь ее каморки оказалась плотно запертой. Девчата скрылись в своей комнате, а мы с Севой отправились к себе.

Добравшись до кровати, я плюхнулся на жалобно скрипнувшее основание и мысленно принялся копаться в собственных ощущениях, пережевывая полоску вяленого мяса из запасов Пчёлки. Жрать хотелось постоянно.

Как бы это невероятно ни прозвучало — теперь я оборотень. Слово, которое раньше воспринималось как сказки, легенды и ужастики, теперь стало частью моей реальности. Более того, моей новой сущностью.

Иронично, не правда ли?

Несмотря на смену биологического вида, я пока не особо осознавал себя иным. Да, я стал физически сильнее и выше ростом. Чувства обострились до уровня, который с трудом воспринимал мой человеческий мозг. Словно слепой, внезапно обретший зрение, я постоянно находился в эйфории от новых ощущений и вынужденно держал себя в руках, дабы не захлебнуться в них. Казалось, только начинаю привыкать к новой способности, как она внезапно раскрывается с другой стороны. И если с физиологией волчьей формы всё более-менее объяснимо благодаря научным книжкам родителей и моей тяге к животным, но в психологическом плане творился полный раздрай.

Самое непривычное — постоянное присутствие в разуме моего истинного зверя. Молодой волк, который, казалось бы, должен стать частью меня, имел на мою жизнь свои планы, не давая сосредотачиваться. Он постоянно присутствовал рядом, в глубине моего сознания, ворчащий и нетерпеливый. И, что хуже всего, он постоянно думал о Лиане. Как будто ее образ засел в нашей общей на двоих голове, не давая мне покоя. В каждой тени я видел ее глаза, в каждом шорохе слышал ее голос.

Или же это только лишь чувства зверя?

Волк, кажется, живет только для нее, что сбивает меня с толку.

И тут встал вопрос: а что я сам чувствую к Лиане? Если быть честным, я не уверен, что это любовь. Да, она мне нравится, ее сила и решимость восхищают.

Но любовь ли это?

Я не знаю. Вероятно, просто влияние эмоций моего волка, его желания. Я вполне готов попытаться выстроить отношения с ней в надежде, что это перерастет во что-то большее. Мы оба заслуживаем шанс узнать, что между нами может быть. Но делать первый шаг я не стану. Слишком уж мало я пока знаю об обычаях теперь уже моего вида.

Моя магия крови…

Вот еще одно непередаваемое словами ощущение, которое я не до конца осознал. Словно отрос еще один орган чувств, но в человеческих генах отсутствовала инструкция, как можно его использовать. Даже сейчас, когда я мысленно к ней обращаюсь, то чувствую, как некая энергия начинает пульсировать внутри меня, разгораясь словно лесной и, определенно, неконтролируемый пожар. Словно кровь становится живой, стремящейся к неизвестной мне цели. Совершенно не понимаю, что это за ощущения? Иногда мне кажется, что могу управлять своей кровью так, как никто другой. Я могу ощущать ее движение в венах, могу концентрировать ее силу в определенных частях тела.

Но как это работает на самом деле?

Почему я чувствую ее так остро, словно она сама не хочет, чтобы я ее контролировал? Вот и сейчас я пытаюсь вызвать в себе магию крови, и что-то внутри меня активируется. Нечто теплое и мощное, словно лава, которая разгорается с каждым моим движением. В момент концентрации чувствую, как кровь в моих венах начинает светиться, наполняя меня энергией. Однако нечто, что я не контролирую, в мгновение ока гасит это пламя, оставляя чувство горькой незавершенности в душе. Я совершенно не понимаю, как это работает и как использовать мою новую силу на полную мощность.

И еще постоянное ощущение беспокойства. Чувство, что что-то не так, что я чего-то не знаю, не понимаю. Постоянное напряжение в голове, как будто мой мозг не успевает обрабатывать новую информацию и ощущения. Я не могу полностью расслабиться, даже когда пытаюсь спать. Мой молодой волк всегда на страже, всегда насторожен.

Может, мне нужно больше времени, дабы привыкнуть?

Или, возможно, я просто еще не нашел способ гармонизировать свои человеческие и звериные стороны. В любом случае я не могу позволить себе терять контроль. Не сейчас, когда вокруг столько угроз и неизвестностей. Я должен найти способ справиться со своими новыми силами и чувствами, научиться управлять ими, чтобы не стать угрозой для себя и окружающих.

Эти мысли постоянно кружатся в моей голове, не давая покоя. Но знаю одно: я не должен сдаваться и должен найти ответы. Обязан научиться управлять собой и своими силами. И сделаю всё, чтобы добиться этого.

Звук открывающейся двери отвлек от раздумий. Лиана зашла первой и придержала дверь Майе. При виде высокородной обормотихи я резко принял вертикальное положение, а мой зад, не спрашивая разрешения, попытался приветливо помахать отсутствующим хвостом. Пчёлка забралась на пустую кровать Марка, подложив под спину все его подушки. Принцесса заняла кровать своего сородича, а погруженный в раздумья Сева переместился за стол. Никто не проронил ни слова. Гнетущую ауру нужно было срочно гнать поганой метлой, и пришлось демонстративно прокашляться.

— Мне кажется, нам нужно обсудить случившееся и что теперь делать, — взглянув в мою сторону, начал Северрин.

Он перевел задумчивый взгляд с меня на Лиану.

— Битву с канцлером мы выиграли, но победу праздновать рано. По словам Майи, эта тварь был еще жив, когда его закидывали в портал. Кстати, кто-нибудь в курсе, кто именно спас его шкуру?

Утвердительного ответа ни от кого из нас не прозвучало. В моей памяти всплывал лишь облик существа в капюшоне на фоне сверкающего искрами круга.

— Это плохо. Судя по тому, что ему подчиняются порталы, он явно гораздо могущественнее Элррика. Возможно, Сереброзвезд хотя бы знает, кто это был. В любом случае в ближайшие дни канцлера нам можно не опасаться. Но и терять осторожность я никому не советую. Враг теперь точно знает, где мы прячемся. А пример той же Ассаны свидетельствует, что опасность может подстерегать даже со стороны наших знакомых.

— Ты предлагаешь теперь подозревать всех и каждого? — пробурчала Пчёлка. — Я не собираюсь шарахаться от любой подозрительной тени на территории академии! Если мне суждено погибнуть, значит, такова воля Единой. Главное для орка — честь. А честь сопровождает только смелых.

— Погоди ты умирать раньше времени, Пчёлка! — я даже возмутился. — Нам нужно просто держать ухо востро. Лично меня в данный момент больше беспокоит то лохматое нечто, с кем мне приходится делить мое новое тело. Я до сих пор не понимаю, чьи именно чувства преобладают во мне. Уж простите, но я на Лию теперь даже спокойно посмотреть не могу. Давление с пульсом зашкаливать начинают. Не говоря уже о… г-хм…

— По-моему, если я правильно ощущаю, вы оба теперь связаны не только ситуацией, но и вашими внутренними волками! — слова Севы, уткнувшиеся в фигуру принцессы, прозвучали как вызов.

Лиана резко повернулась к нему, глаза сверкали гневом в янтарных зрачках. Я не в силах видеть своего зверя, но точно почувствовал, как волосы на его ментальном загривке взволнованно вздыбились. Тут же захотелось рыкнуть на друга, обнять девушку и защитить ее от внешнего мира любой ценой. Пришлось даже вцепиться пальцами в край матраса.

— Что ты имеешь в виду, Северрин? — потребовала она ответа. Властный голос принцессы впервые так явно свидетельствовал о ее королевском происхождении. — Ты хочешь сказать, что я обязана идти на поводу своей волчицы?

Северрин тут же поднял руки в примирительном жесте.

— Прошу прощения, ваше высочество. Я просто говорю, что ваши чувства друг к другу могут быть сильнее, чем вы оба думаете, — осторожно пояснил он.

— Мне не нужны советы о том, что я должна чувствовать, — возмущенно ответила Лиана, ее голос дрожал от эмоций. — Я сама решаю, что для меня важно!

Она вскочила и вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью. Майя со вздохом поднялась и побрела за ней, видимо, надеясь успокоить подругу.

— Вот болван мохножопый! — бросила она в сторону покрасневшего Севы и крикнула в проём открываемой двери: — Лиана, подожди!

Мы остались вдвоем в комнате, погруженные в тягостное молчание. Буквально через минуту вернулся Марк с серьезным и печальным лицом.

— Сару выгнали из академии, — тихо сообщил он. — Она собрала вещи и ушла.

Эти слова упали на сердце, как тяжёлый груз. Мы все считали, что Ассана, вернее, Сара, не заслуживала такого наказания, даже не зная всей подноготной ее появления в академии. Пускай она теперь внешне и выглядела иначе, но девушка чешуей рисковала ради нас. А подобное поведение должно вознаграждаться, а не наказываться.

Глава 2. Слабость сильного — зачастую верный спутник слабого

Все неудачи — лишь приправа для успеха у судьбы,

Без горечи всех промахов не сладок результат,

Она придаст желанью жить все привкусы борьбы.

Ведь вкус победы ярче после тысячи преград.

Сарассис боковым зрением проводила покинувших кабинет ректора друзей, стараясь не упускать из вида двух самых опасных персон, оставшихся с ней в помещении. Оборотень, хотя и выглядел потрепанным, вальяжно развалившись в гостевом кресле, всё равно излучал смертельную опасность. Его аура ощущалась на физическом уровне. Да и дракон, хоть и не демонстрировал при Саре свой потенциал магического бойца, но не менее опасный соперник. Их расположение относительно ее фигуры говорило о том, что в случае необходимости они без колебаний размажут ее по кабинету тонким слоем ташерского мёда.

Сара стояла спокойно, ожидая решения своей судьбы и понимала, что у нее нет шансов выйти из кабинета по собственной воле. За последние дни она уже несколько раз прощалась с жизнью, потеряв единственную мотивацию в лице покойной сестры. Но после того как одолела Мастера, она начала строить хрупкие планы относительно своего будущего. И возможно, в этом будущем найдется место для молодого нага, чей пристальный взгляд не давал ей покоя последние дни. Сара чувствовала, как этот взгляд пробуждает в ней эмоции, которые она долгое время старалась подавить. Между страхом и интересом, между тоской и чем-то более глубоким она не могла игнорировать то, что происходило внутри нее. Борьба между ее прошлым и настоящим стала еще более ощутимой, стоило ей лишь представить Марка рядом. Теперь же на пути к этим планам стояли, а вернее, сидели два существа, которые могли внести в них кардинальные изменения.

Они молча смотрели на нее, ожидая, что она первой нарушит подзатянувшееся молчание.

«Ну уж нет, мальчики, не дождетесь. Я не собираюсь каяться и умолять о пощаде. Я вижу, как вы напряжены и опасаетесь меня не меньше, чем я вас. Я прекрасно знаю, что натворила, и мое мнение вас вряд ли интересует. А молчанием вы точно ничего не добьетесь», — думала Сара, не мигая переводя взгляд с оборотня на дракона и обратно.

Будто прочитав ее мысли, тишину кабинета нарушил ректор, обращаясь к оборотню, не сводя взор с глаз девушки.

— Эл, а напомни мне, что по закону Алитая грозит нашей гостье за ее проделки на территории академии?

— Ну… Если давать делу официальный ход, — протянул оборотень, лениво почесывая подбородок, — то девушке грозит как минимум изгнание на родину или приличный срок. А в худшем случае — пожизненное заключение в маготюрьме на Эклипсе.

Сарассис эмоционально себя никак не выдавала, делая вид, будто речь идет не о ее жизни. Она не собиралась показывать альфа-самцам ни капельки страха.

«Пожизненное заключение, значит? Ну что ж, это лучше, чем быть убитой на месте», — подумала она.

— Но, — продолжил оборотень, наклоняясь вперед и глядя на нее своими желтыми зрачками, — мы можем рассмотреть и другие варианты. Ведь все в кабинете согласны с тем, что некоторые обстоятельства дела требуют нестандартного подхода.

Ректор слегка кивнул.

— Да, Эл, ты прав. Наша академия всегда была местом, где даются вторые шансы, — его голос был холоден и строг. — Сарассис, ты осознаешь, что тебе грозит?

Сарассис с бесстрашным выражением лица ответила не сразу, продолжая играть в гляделки. Она догадывалась, что слова могут решить судьбу.

— Да, понимаю, — наконец произнесла она твердым и спокойным голосом. — Но у меня были свои причины.

Оборотень приподнял бровь, явно заинтересованный.

— И какие же? Почему ты решила нарушить правила и поставить под угрозу безопасность академии? А главное, что подвигло тебя пойти против своего босса?

Сарассис вздохнула и решила рассказать правду. Терять ей, по сути, нечего.

— Всё началось после смерти моей сестры, — ее голос стал мягче, но всё еще сохранял твердость. — Я потеряла мотивацию жить. Оставалась лишь потребность в мщении. Но когда одолела Мастера, внутри меня что-то изменилось. Я начала строить планы на будущее, где, возможно, есть место для других ценностей… людей… друзей… общества…

Ректор и оборотень обменялись взглядами. Впервые за всё время их выражения стали менее суровыми.

— Я готова принять наказание, — продолжила она, — но я передумала умирать. Если вы дадите мне шанс, я докажу свою полезность как вам, так и академии.

Ректор откинулся на спинку кресла, его взгляд стал задумчивым.

— Сарассис, — начал он, — я готов замять произошедшее и рассмотреть твой случай неофициально. Мы с Элом понимаем, что каждый заслуживает второй шанс. Но! Тебе придется доказать, что ты изменилась и готова искупить вину поступками.

Оборотень согласно кивнул.

— Мы дадим тебе шанс, Сарассис. Но знай, что мы будем внимательно следить за каждым твоим шагом. Малейший негатив в сторону академии или ее учеников — и я пущу машину правосудия по твоему следу. Поняла?

Сарассис кивнула, ее сердце билось быстрее от осознания того, что ей предоставляют возможность. Ректор посмотрел на нее еще несколько секунд, затем кивнул.

— Хорошо. Но есть одно условие. Я не позволю тебе остаться в Иммерсии. Ты должна вернуться в свой мир, криминальный мир столицы, и стать нашим информатором. Твоя задача — предотвратить возможные покушения на Лиану. В обмен на это ты получишь право приходить в академию при необходимости. Я внесу данные твоей истинной крови в систему защиты, чтобы та пропускала тебя без всяких уловок. Согласна?

Сарассис задумалась на мгновение, затем кивнула.

— Согласна. Я сделаю всё, чтобы доказать свою лояльность и защитить принцессу.

— Тогда ступай и собери свои вещи, — распорядился ректор. — У тебя есть один час.

Сарассис вышла из кабинета, чувствуя, как в груди борются облегчение и тревога. Она сделала несколько шагов по коридору и, выйдя на крыльцо административного корпуса, наткнулась на Марка. Тот сразу бросился к девушке, как только увидел.

— Сара, что они решили? — с затаенной надеждой спросил он.

Сарассис взглянула парню в глаза и, почувствовав, как внутри разливается приятное тепло, тихо ответила:

— Я избежала наказания, но меня выгоняют из академии.

Марк потрясенно замер, а затем резко развернулся, направляясь обратно в здание.

— Нет, это неправильно! Я пойду к ректору и попрошу его изменить решение!

Сарассис схватила его за руку, останавливая.

— Марк, не надо. Это бесполезно, — мягко сказала она, стараясь скрыть грусть. — Решение уже принято. И оно меня вполне устраивает.

Марк остановился и посмотрел на нее глазами, полными беспокойства и гнева.

— Но это несправедливо! Ты не заслуживаешь такого наказания.

Сарассис почувствовала, как в сердце потеплело от его слов. Забота молодого нага стала для нее чем-то особенным, неожиданно важным. Она ведь привыкла рассчитывать только на себя, а теперь внутри нее что-то ломалось и позволяло Марку быть рядом. В порыве нежности она благодарно поцеловала его в щёку, чувствуя, как ее внутренняя кобра одобряет поведение.

— Спасибо, Марк. Твоя забота много значит для меня, — прошептала она, отстранившись. — Но мне нужно идти. У меня всего час.

Они вместе пошли к общежитию, и по дороге Сара начала рассказывать о своих планах.

— Я вернусь в контору Мастера, — сказала она твердо. — Там я лучше пойму, что делать дальше. Нужно предать тела Лорена и Ассаны земле и придумать, как помочь ее брату.

Марк сжал ее руку, пытаясь поддержать.

— Будь осторожна, Сара. Если что-то пойдет не так, мы всегда будем здесь. Ты всегда можешь попросить нас о помощи.

Сарассис кивнула, чувствуя, как внутри нее разгорается решимость.

— Я не уверена, что остальные придерживаются такого же мнения, как ты. Но спасибо, Марк. Я обещаю быть осторожной.

Когда они зашли в комнату общежития, Сара молча начала собирать вещи. Большая часть из них принадлежала Ассане, но в царстве Единой нет места материальным благам. Марк стоял рядом, помогая ей и стараясь не показывать своих эмоций. Сборы не заняли много времени. У входной двери они обнялись, и девушка почувствовала, как сердце кольнула иголочка грусти.

— Береги себя, кобра, — тихо сказал Марк, отпуская ее.

— И ты следи за хвостом, питочник, — ответила Сарассис, чувствуя, как ее глаза наполняются влагой. — Не унывай. Мы обязательно скоро встретимся.

Она повернулась и вышла из общежития, чувствуя, как каждый шаг отдалял ее от академии и, возможно, теперь уже бывших друзей. Но внутри нее разгоралось новое чувство — надежда на то, что она сможет найти свое место в этом мире и доказать свою преданность тем, кто ей дорог.

***

Антикварная лавка «Алитайские топи» удивила нагиню вывеской «Открыто», завлекающей изнутри стеклянной двери редких посетителей. Сарассис даже замерла ненадолго, не ожидая, что после гибели Мастера официальное прикрытие его криминальной империи продолжает работать. Однако чуть сгорбленная фигура Эгиля, продавца лавки за витриной, натирающего воском поверхность раритетного чайного столика, дала ответ на невысказанные вслух вопросы. Улыбнувшись, она взялась за круглую, натертую до блеска ладонями посетителей латунную ручку и вошла в прохладу помещения.

— Добро пожаловать в царство антиквариата и… — пожилой историк, обернувшись, идентифицировал посетителя и приветливо улыбнулся. — А-а-а, ниса Сара. Это вы! Приветствую. Если вы к хозяину, то вынужден огорчить. Его с утра нет. Я взял на себя смелость открыть лавку, хотя после празднования Великой Ночи не особо рассчитывал на клиентуру. Дома одному скучно сидеть, вот и решил навести тут порядок. Хотите чаю?

— Спасибо, Эгиль, я вынуждена отказаться, — девушка слегка запнулась, пытаясь подобрать правильные слова.

Увы, как ни смягчай негативные новости, хорошими от этого они не станут. Она сообщила работнику о смерти Мастера, умолчав лишь о том, что сама непосредственно приложила к этому руку. Ошеломленный старик рухнул на трехсотлетний антикварный стул из дворца пиродраксов, самой распространенной расы огненных драконов Адрактии. Пришлось самой отпаивать его чаем и внимательно просканировать ауру люда, отслеживая участившее сердцебиение. Спустя несколько минут учащенное дыхание старика нормализовалось, а кровь прилила к побледневшим гладковыбритым щекам. Он, осознав, на чём именно сидит, резко вскочил и со вздохом явного облегчения убедился, что раритетная мебель не пострадала под его весом.

Затем он повернулся к Сарассис и с грустью в голосе произнес:

— Мне очень жаль вашего дядю, милая. Весьма достойный был наг. Гонорар за прошлый месяц я получил, так что расчета не потребую. Я понимаю, что вы, как наследница, вряд ли продолжите дело своего родственника. Молодой девушке ни к чему заниматься материальными благами давно умерших владельцев…

Сарассис в глазах Эгиля считалась дальней родственницей Мастера. Эту легенду они разработали много лет назад, когда впервые пересекли портал в Алитаю, оправдывая совместное путешествие перед стражей. Принадлежность к одному виду сыграла им на руку, а чистота крови обоих лишь подтверждала подложно-родственную связь. Да и мага на портале с Зерпентией, расположенной в юго-западной части Этерии, основное население которой составляли люди, в тот день на месте не оказалось. А страже уже достаточно было того, что перед ними чистокровные наги, с которыми лишний раз предпочитали не связываться.

— О чём вы толкуете, Эгиль? Какой расчет? — Сара не сразу поняла, что этот добродушный старик решил, что его карьера в антикварной лавке закончилась вместе с последним дыханием ее владельца.

Только сейчас она задумалась о том, насколько важно для старого учителя место, в котором он мог реализовывать не только свои накопленные знания историка, но и получать удовольствие от занятия любимым делом, не утопая в гнете одиночества на пенсии.

— Вас никто не собирается увольнять, Эгиль. Мастер всегда считал, что вы самый ценный экземпляр в его лавке, и он может со спокойной душой переложить управление над «Алитайскими топями» на ваши крепкие плечи. Я не собираюсь ни продавать магазинчик, ни рушить порядки, заведенные в нём. Уверена, вы продолжите профессионально выполнять обязанности и для новой хозяйки.

Вновь участившееся дыхание и то, как Эгиль вцепился в спинку несчастного стула, вынудила девушку спешно доливать чай в кружку старика и успокаивающе погладить того по плечу. Блеск в его глазах и радостная улыбка говорили о том, что свеженазначенный управляющий лавки вполне удовлетворен ее решением.

— Я рада, что мое предложение пришлось вам по душе. Простите, Эгиль, но мне нужно покинуть вас и разобраться с остальными делами моего… дяди.

Сарассис оставила взбудораженного новостями Эгиля в антикварной лавке, чувствуя, как ее сердце наполняется смешанными эмоциями. Старик был тронут ее словами и, кажется, немного успокоился, увидев, что его работа в «Алитайских топях» продолжится. Она прошла мимо рядов старинных вещей, направляясь к кабинету Мастера, где надеялась найти тайник с его накоплениями и важными документами.

Кабинет оставался таким же, как она его помнила, — заваленный книгами и артефактами, источающими магическую ауру. Сара села за массивный письменный стол из темного дерева, обшарила ящики и внимательно осмотрела полки. Ничего. Ни одного намека на то, где Мастер мог прятать тайные документы и ценности. Но девушка знала, что он всегда был осторожен и скрытен. Она продолжила поиски, тщательно проверяя каждую деталь мебели, простукивая стены в поисках скрытых панелей. Время шло, но результатов не приносило. Наконец, она решила проверить последний уголок комнаты, когда ее взгляд упал на старинный портрет неизвестного на стене. Она подошла ближе и заметила, что рама слегка выпирала. Стараясь не делать лишних движений, Сара аккуратно сняла портрет со стены и обнаружила контур маленькой дверцы в деревянной структуре.

С трепетом в сердце она открыла ее и увидела несколько кожаных папок с документами, а также небольшую шкатулку. Под резной крышкой находилось штук двадцать золотых танов, спутанный клубок украшений с драгоценностями и несколько компактных магических накопителей. Сара для начала быстро пролистала документы, радуясь, что это именно то, что она искала: информация о финансовых делах Мастера, контракты и тайные соглашения. Несмотря на то, что ее «дядя» слыл королем преступного мира, его казна удручала скудным наполнением. Это удивляло. Теперь девушка поняла, почему ее покойный работодатель так рьяно влез в историю с Лианой. Награда за королевскую голову была в десять раз больше текущего остатка на счету Мастера.

Возможно, это не единственный его тайник?

Закончив осмотр кабинета, Сара решила проверить тот самый сарай, где Мастер хранил менее важные вещи и свои инструменты. Да и мертвое тело Ассаны требовало внимания. Стазис замедлял все жизненные процессы, но не мог сдерживать смрад разлагающейся плоти. Она прошла через задний двор и, открыв скрипучую дверь, вошла внутрь. Сквозь щели в деревянных стенах пробивалось январское солнце, играя в лучах сверкающими пылинками. В темноте сарая ее внимание привлек слабый звук — что-то вроде стона.

— Кто здесь? — спросила она, напрягаясь и принимая боевую стойку, будоража своего истинного зверя.

Из угла сарая раздался тихий хрип, напоминающий сдавленный стон. Сара осторожно обошла широкий стол и увидела… Лорена? Ее преданный помощник, друг и союзник, лежал на полу, покрытый грязью и засохшими следами крови. Измождённое лицо парнишки осунулось, а одежда местами порвалась. Лорен, немой от рождения, так же в изумлении таращился на девушку, явно не веря своим глазам. Дрожащая рука парня сжимала осколок старого клинка, с трудом удерживая на весу.

— Лорен! Ты жив?! — вскрикнула Сара, опускаясь на колени рядом с ним. — Но как? Что с тобой случилось?

Хмурый недоверчивый взгляд сверкнул узнаванием, и Лорен, выпустив сомнительное оружие, поднял руку и жестами принялся объяснять, что произошло. Он показал на свою шею, где виднелись четкие следы от клыков, затем сделал движение, напоминающее укус змеи. Сара поняла, что он демонстрирует, как его укусила нагиня, одна из убийц Мастера.

— Я в курсе, что Кассия укусила тебя, — прошептала она, ее глаза наполнились гневом. — Но как ты умудрился выжить?

Сара помогла парню принять вертикальное положение, прислонив его спиной к старой бочке, что стояла в шаге от них. Она выхватила из внутреннего кармана восстанавливающий амулет и, дождавшись согласительного кивка, приложила к ране, проколов специальным кончиком кожу над веной. Энергия из накопителя хлынула в его кровоток, стремительно распространяясь по телу. Лорен, розовеющий на глазах, продемонстрировал серию жестов, гласящих о том, что он тайно принимал яд в небольших дозах, дабы выработать иммунитет. Однако большая порция яда Кассии почти убила его.

— Ты принимал яд нага… Тайно? Догадывался о покушении? Или… Неужели из-за меня? — удивленно спросила Сара. Циничная предусмотрительность парня холодком овеяла дружеские чувства к нему, но деструктивных отметин не оставила. — В любом случае это спасло тебе жизнь…

Лорен кивнул, виновато отводя взгляд. Сара убрала опустевший амулет обратно в карман, помогла ему встать на ноги и усадила на бочку.

— Ну, ты как? Взбодрил чешуйки? В том смысле, что… Двигаться можешь? Давай-ка вернемся в кабинет нашего бывшего работодателя! Да-да… Не пялься ты на меня так! Мог бы и сам догадаться. Раз я цела, значит, Мастеру не повезло. Хотя он и очень старался.

Она невольно потерла участок молодой кожи на месте ожога на шее, которую щедро облизал «Огненный Змей» соперника, и повела шокированного новостями Лорена в здание лавки. Войдя в кабинет, она усадила его в кресло босса и оглянулась в поисках сменной одежды для парня.

Внезапно воздух в комнате начал искриться и закручиваться, явно образуя стихийный портал.

— Лорен, берегись! — крикнула Сара, вытаскивая кинжал и становясь в боевую стойку.

Кожа девушки начала стремительно покрываться чешуйками.

Из образовавшегося в центре комнаты сверкающего круга вышла фигура в темном плаще. Сдвинутый назад капюшон явил паре Мэрлина, последнего нанимателя их покойного Мастера. Внезапное появление мага напугало, но его лицо не выражало враждебности. Тот выглядел уставшим и сосредоточенным, а глаза, наполненные магической силой, внимательно осматривали комнату.

— Мэрлин… — прошептала Сара, чувствуя, как в ней поднимается волна гнева и одновременного страха.

Она-то знала, кто именно заказал голову Лии, и ничего хорошего от этого визита не ждала.

— Сарассис, Лорен, — произнес Мэрлин низким и успокаивающим голосом. — Спокойно! Я здесь не для того, чтобы причинить вам вред. Знаю, что вы не ждете от меня хороших вестей, и недоверие вполне оправдано, — продолжил он, подняв руки в знак миролюбия. — Но сегодня я пришел с миром. Хочу предложить сделку. А вернее, сделка предназначена лично тебе, змейка.

Сара не расслаблялась, всё еще держа кинжал наготове. Мысли лихорадочно перебирали арсенал боевых заклинаний, способных, если не одолеть, то хотя бы выиграть им с Лореном время для тактического отступления.

— Какую сделку? — спросила она, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Я знаю, что ты прикончила Мастера и ищешь способ продолжить его дело, — сказал Мэрлин. Его голос был на удивление мягким, почти сочувственным. — Но я подозреваю, что тебе настойчиво предложили сменить сферу деятельности. Верно?

— Откуда вы знаете? — удивленная максимальной осведомленностью мага, Сара опустила кинжал.

— Не важно, милая, не важно, — ответил Мэрлин.

Подойдя к столу Мастера, он взял с него небольшую старинную статуэтку из розового фарфора, покрутил ее в руках, любуясь мастерством скульптора.

Затем, вернув антиквариат на место, предложил:

— Как насчет поворота концепции этого заведения на сто восемьдесят градусов? Не лишать жизни, а перейти на светлую сторону, оберегая ее? Вместо того чтобы продолжать путь киллера, я предлагаю тебе стать… Хм… Как бы правильно выразиться… душехранителем. Или… детективом.

Сарассис удивленно приподняла бровь.

— Детективом? Первый раз слышу. Это как? И с какой стати именно ты хочешь, чтобы я изменила свою профессию?

Мэрлин слегка улыбнулся.

— Твоя острота ума и способности могли бы принести гораздо больше пользы в расследованиях, чем в убийствах. И я готов стать твоим первым клиентом! Я прошу тебя отслеживать новые контракты на принцессу Лиану и, только не удивляйся, не допускать их выполнения.

Сарассис, внимательно всматриваясь в лицо посетителя, по которому невозможно было определить возраст, задумалась. Гнев и страх начали уступать место любопытству и интересу.

— И что я получу взамен? — спросила она.

— Во-первых. Я помогу тебе найти главный тайник Мастера, — ответил Мэрлин. — Во-вторых. Иметь меня в покровителях жаждут многие… Более того, я дам тебе информацию, которая может быть полезна твоим друзьям.

— Хотелось бы услышать конкретику.

— Ну, например, есть новость для твоего приятеля Леонида, — продолжил Мэрлин, — я хочу, чтобы ты передала ему информацию о существовании учителя по электрической магии. Это знание может не только спасти его, но и помочь ему стать непревзойденным магобойцом. Ты же в курсе, что сведений о ней официально не существует. Однако… это не так.

Сарассис нерешительно взглянула на Лорена, который, считывая информацию с губ мага, кивнул в знак согласия. Затем она повернулась к Мэрлину и, вздохнув, убрала кинжал в потайной карман.

— Хорошо, — сказала она. — Допустим, я согласилась. Хотелось бы увидеть доказательства ваших слов.

Мэрлин загадочно улыбнулся и обвел комнату взглядом, словно бы проверяя, нет ли чего лишнего в кабинете. Затем, подойдя к одному из магосветильников, он произнес короткую фразу на незнакомом языке, и ручка с мягким щелчком повернулась. Секунды спустя от стены раздался глухой скрежет, словно механизм, долгое время скрытый от глаз, пришел в движение. На панели, казавшейся абсолютно гладкой, начали проступать едва заметные трещины, а затем с тихим скрипом одна из частей стены начала двигаться, как будто расплываясь. Она раскрылась подобно распахивающейся створке, обнажая массивную дверцу с выгравированной древней магической руной.

Мэрлин подошел и коснулся рукой рельефа, вновь произнес заклинание, на этот раз тише, словно разговаривал с самой дверью. Руна вспыхнула тусклым светом, и дверца мягко открылась без малейшего звука, обнажая небольшой, но тщательно скрытый тайник. Внутри находился внушительного вида сундук, старинные книги, магические артефакты и несколько свитков с документами.

Сара понимала, что без Мэрлина этот тайник остался бы для нее недоступным. Его сложная защита, магические руны и скрытые механизмы явно создавались с целью держать тайны Мастера подальше от чужих глаз.

— Вот, — Мэрлин указал на тайник, — это то, что ты искала. Моя часть сделки выполнена, дело за тобой. С головы Лианы даже волос не должен упасть без моего ведома. И не забывай о Леониде. Учитель электрической магии — это ключ к его будущему.

— Я хочу, чтобы вы дали клятву на крови, что не причините Лёне вреда! — твердо озвучила условия Сара.

Мэрлин снял перчатку с левой руки, обнажив до локтя, а затем вынул из рукава длинный кинжал, украшенный рунами. Тонкое лезвие серебристо заблестело, словно светилось собственным светом. Он поднял кинжал и, не отводя глаз от Сары, сделал небольшой надрез на своей ладони.

— Клятва на крови — древний ритуал, — его голос звучал торжественно. — Она связывает обе стороны, делая их равными перед магией. Твоя преданность — мой залог, моя защита — твоя награда.

Мэрлин шагнул к Саре, подавая ей кинжал. Она нерешительно приняла его, ощутив холод металла в руках. Он кивнул, побуждая ее сделать то же самое — надрезать ладонь. Она поднесла лезвие к коже и сделала быстрый разрез, чувствуя, как ее кровь стекает по лезвию.

— Соединим кровь! — воскликнул Мэрлин.

Он протянул свою окровавленную ладонь к ее, и Сара, сдерживая дрожь, прикоснулась своей ладонью к его. Кровь смешалась, а пространство вокруг них вдруг наполнилось магической энергией. Казалось, что воздух стал гуще, а время замедлилось.

Мэрлин закрыл глаза и начал шептать заклинание глубоким и спокойным голосом, а слова звучали, словно древние песнопения. Сара чувствовала, как магия пробегает по ее венам, связывая ее с Мэрлином. Их кровь смешивалась, образуя красноватый свет, который плавно перетекал от одной ладони к другой.

— Я, Мэрлин, даю клятву на крови не причинять вреда Леониду и защищать его, если понадобится, — произнес он, глядя прямо в глаза Саре. — Да будет наша кровь свидетелем этой клятвы.

Кровавый свет начал медленно угасать, а затем исчез совсем, оставив на их ладонях лишь небольшие отметины — следы клятвы, которые будут служить напоминанием о ее исполнении.

Мэрлин отпустил руку Сары и отступил назад, убирая кинжал. Его глаза снова стали спокойны, а голос вернулся к прежней холодной интонации.

— Теперь ты знаешь, что я не нарушу свою клятву, — подытожил он, — а ты, Сара, не забывай о своей части сделки.

Мэрлин накинул на голову капюшон, сделав шаг назад, провалился в возникший за его спиной круг мглы, растворившись в ней без остатка.

Сарассис и Лорен лишь успели обменяться изумленными взглядами, осознав, что остались в кабинете одни. Мэрлин исчез так же внезапно, как и появился, оставив их в тишине кабинета. Впрочем, времени рассиживаться у них не осталось. Нужно внимательно ознакомиться с наследством Мастера и предать тело несчастной Ассаны воде, согласно традициям нагов.

Глава 3. Трудности, как блохи, переносят либо сами, Либо переносят на других

Коль смиришься с врагом, оставив его близко,

Получишь паразита, что душу точит низко.

Ты либо ставь его на место крепкой рукой,

Не можешь? Отдали, чтоб сохранить покой.

Просыпаться без теплой чешуйчатой грелки под боком было слегка непривычно. Открыв глаза, я первым делом снова попытался мысленно докричаться до Драка. Однако получил в ответ лишь вселенское молчание да звучный храп со стороны кровати Севы. Марк, как обычно, спал словно мертвый, не шевелясь и не издавая ни звука. Даже мой новенький острый слух лишь едва-едва различал равномерное дыхание из того комка одеял, в котором дрых змеелюд.

Вчера, после того как он сообщил об уходе подружки, больше не произнес ни слова и завалился спать, несмотря на детское время. Так что, невзирая на присутствие в комнате еще двух разумных существ, поговорить мне было не с кем. Благо после первого полноценного обращения, подробности которого спутались в памяти в клубок эпизодических картинок, у меня появился еще один ментальный собеседник. Моя вторая клыкастая сущность, с которой я пытался довольно активно общаться после эпичной драки на развалинах смотровой башни, расширял свой словарный запас не по дням, а по часам. Однако волчонка интересовала только одна тема для общения — внутренняя волчица Лианы, и, судя по волне недовольства, пришедшей ко мне на попытку наладить диалог, он, в отличие от меня, просыпаться не собирался.

Ну и ладно. Мне есть чем заняться. Пора было наведаться к доктору. Осталось только решить старую проблему с одеждой, что вставала передо мной почти каждый день. Всё, что я смог добыть в кладовой бабушки Риты, я вновь перерос. А так как Северрин стал мне теперь, как он выразился «братом по стае», я решил, что будет справедливо заняться экспроприацией. Не смущаясь, я напялил на себя пару свежих вещей из его обширного гардероба и нырнул в свои любимые бегуны.

Тихонько прикрыв за собой дверь, я наткнулся на Майю, которая подпирала стену в коридоре, явно ожидая меня.

— Доброе утро, Пчёлка! — вид пусть и потрепанной, но вполне довольной жизнью подруги мгновенно поднял настроение. — Как ночь прошла? Конечность твоя не обрела былое могущество?

— Могу отвесить тебе показательную затрещину, а ты уж сам скажешь, обрела или нет. Увы, в этом случае звон от твоей пустой головы наверняка разбудит Лию. А она только под утро уснула, бедняжка. Половину ночи ругалась со своей волчицей.

— Дай угадаю… Из-за меня ругалась?

— Нет. Из-за того лохматого обормота, что поселился в твоих внутренностях. Оборотень ты облезлый.

— И вовсе я не облезлый! Я точно помню, что моя шерсть идеального антрацитового оттенка, на зависть всем черно-бурым лисицам окрестностей.

— Точно! В качестве коврика перед камином цены бы ей не было!

Шутливо переругиваясь, мы дошли до входных дверей, и я непроизвольно подергал ручку запертой двери каморки бабушки Риты, не понимая, куда она могла пропасть. А я ведь хотел спросить у ректора о судьбе кастелянши, но совершенно забыл.

— Не оторви раритетную ручку, Леонид! — со стороны кресла старушки вдруг раздался знакомый голос, и на кружевной подстилке возник облик Григория.

— Гриша! — обрадованно воскликнул я и на эмоциях попытался схватить кота, выразив ему тактильно свой восторг.

Однако стремительный удар лапой охладил мой пыл дорожкой из кровавых бусинок, украсивших глубокую царапину на тыльной стороне руки. Внутренний волк зарычал!

А я возмутился:

— За что?!

— Уж поверь мне, есть за что! — пробурчал кот. — Из-за тебя моя хозяйка вынуждена восстанавливать здоровье твоего фамильяра у адского кота на куличках, а я должен присматривать тут за хозяйством. Делать мне на старости лет больше нечего!

— Так бабушка Рита сейчас с ДраКом? — в моей душе разлилась волна благодарности и умиротворения.

Зная, что здоровье моего звереныша под контролем могучей ведьмы, я мог за него не переживать.

— Погодь. Значит, и ее не будет тут целый месяц?

— Да щас! Размечтался! — буркнул кот, широко зевнул и свернулся клубочком. — Вы, молодежь, от общежития за месяц камня на камне не оставите. Без ее-то присмотра. Вернется дня через три. И попроси свою подругу не тянуть ко мне свои зеленые ручонки! Я вам не пуховый воротничок. Ступали бы вы уже куда шли, ушастый доктор ждать не любит.

Майя испуганно отдернула руку, которую медленно тянула к коту с явной целью потискать мохнатика. Мы с ней улыбнулись друг другу и поспешили выйти на улицу.

Заснеженная территория академии под лучами яркого солнца одновременно впечатляла и завораживала. Вокруг простирались пустые дорожки, укутанные свежим слоем искрящего снега. Обычно шумная академия сейчас казалась погруженной в спокойствие и тишину, словно в зимнюю сказку. Редкие снежинки кружились в воздухе, мягко оседая на землю, создавая атмосферу уюта и волшебства. Мое обостренное восприятие позволяло наслаждаться каждым шагом. Я слышал, как под нашими с Майей ногами хрустит снег, улавливал слабый аромат зимнего воздуха и даже различал едва заметные звуки леса, растущего вдоль северной стены академии. Всё казалось настолько ясным и четким, что я нутром чувствовал дыхание этого мира.

Остановившись на мгновение, я вдруг понял, что вышел из общежития в штанах и рубашке, совершенно не чувствуя холода. Взглянув на свои руки, покрасневшие от студеного воздуха, я осознал, что мое тело инстинктивно подняло температуру, защищая от мороза. Это приятно поразило. Мое внутреннее звериное начало, которое я еще только начинал осознавать, уже проявлялось весьма положительным образом. Меня вновь охватило странное чувство. С одной стороны — это удивительно и даже приятно понимать, что теперь я обладаю такими способностями. Но с другой стороны — немного страшно. Мое тело и разум начали жить по новым, неизвестным мне законам.

Видимо, Майя догадывалась о моём внутреннем диалоге, ибо не проронила ни слова до самого входа в центральный корпус. Пустые коридоры академии казались совершенно иными. Обычно здесь кипела жизнь, а теперь наши шаги эхом разносились по мраморным плитам стен. Я чувствовал себя неуютно.

Дойдя до медицинского корпуса, мы разделились. Майя осталась в предбаннике смотровой эльфа, присела на небольшую лавку, позволив мне пройти магическую диспансеризацию первым.

Когда я вошел в кабинет доктора, меня встретил знакомый аромат трав и благовоний. Элводир, с его непревзойденной осанкой и седыми волосами, собранными в аккуратный хвост, стоял у окна и любовался видом на заснеженный сад. От самого эльфа совершенно ничем не пахло. Удивительно. Не хотел бы я играть с Элводиром в прятки. Его спокойные зеленые глаза, как всегда, излучали тепло и доброжелательность.

— А вот и наш свежеиспеченный оборотень, из-за которого мои непродолжительные каникулы стали еще короче, — благодушно проворчал Элводир, поворачиваясь ко мне. Его лицо озарилось улыбкой, от которой становилось теплей на душе.

— Что ж, проходи, снимай рубаху и присаживайся. Будем на тебя посмотреть.

Я уселся на широкий деревянный табурет без спинки, немного нервничая. Элводир всегда казался мне доброжелательным существом, но его проницательные глаза смотрели так, словно могли видеть меня насквозь.

— Давай посмотрим, что у нас тут, — бормотал Элводир, беря в руки небольшой кристалл, светящийся мягким синим светом.

Этот артефакт я уже знал, так как уже подвергался воздействию магического анализатора крови, способного, по словам дока, выявить любые отклонения в организме.

По коже привычно побежали мурашки, а волчонок внутри меня сжался, ожидая подвоха. Я мысленно попросил его не выёживаться и посидеть смирно.

Эльф проводил осмотр, медленно обходя замершую инсталляцию в моём лице, и вскоре его брови сошлись в удивлении.

— Странно. Очень странно! Абсолютное отсутствие повреждений как в эмоциональном, так и в физиологических смыслах. Однако у тебя на спине остались рубцовые шрамы, — сказал он, проводя пальцами по следам молний. — И они не поддались регенерации. Весьма необычно для оборотня.

Я вздохнул, ощущая холод его прикосновений.

— Это после схватки с родичем Лианы, Элрриком. Он меня капитально приложил парой молний, не зная, что я уже имел «удовольствие» познать их «вкус» в детстве. Я тоже заметил, что они не исчезли. И жутко чешутся! — признался я.

Элводир задумчиво потер подбородок. Его тонкие пальцы, привычные к ювелирной работе, скользили по линиям шрамов с осторожностью и вниманием.

— Ты второе существо на моей памяти, что выдержало магическую атаку Бистрау. А ведь он был одним из лучших на нашем курсе! При том, что электрической магией он тогда не владел. А вот потенциал твоего нового организма впечатляет! Прибор буквально зашкаливает от уровня магии крови. Почему же тогда шрамы остались? Я думаю, что камень согласия может быть причиной. Он подавляет твою связь с внутренним зверем, что может мешать и твоей регенерации. Давай попробуем снять его.

Я кивнул, ощущая легкую тревогу на самой границе сознания. Словно кто-то, кто находился за его пределами, отчаянно не хотел этого. Элводир осторожно снял с моей шеи камень, и я мгновенно ощутил, как всё стремительно начало изменяться. Внутри меня нарастало странное ощущение, словно огромная сила рвалась наружу, выталкивая меня из моего же тела. В мгновение ока сознание раздвоилось, и я оказался одновременно на шатающемся табурете и позади собственного тела, глядя на свою же спину как бы со стороны.

Бугрящиеся шрамы, уродующие мой фасад, начали исчезать прямо на глазах, постепенно рассасываясь и сглаживаясь. Я мог видеть, как кожа медленно возвращалась в нормальное состояние, и возникло двоякое ощущение: с одной стороны, облегчение, с другой — страх от растущей силы. Внутренний волк ревел, требуя свободы, и я чувствовал, как контроль ускользает из рук. Волна паники накрыла стремительно, по спине прокатился ледяной холод. Я осознал, что если уступлю зверю сейчас, то потеряю контроль над собой, возможно, навсегда. Сердце колотилось в груди, как японские барабаны, а дыхание сбилось.

— Леонид, держись! — Элводир, окруженный магическим ореолом, схватил меня за плечи.

Волосы дока расплелись и образовали над головой эдакий хвост павлина, переливаясь разноцветными линиями. Его магическая энергия начала окружать мое дрожащее тело, и я чувствовал, как спокойствие эльфа передается мне.

— Сосредоточься на собственном дыхании. Не дай волку взять верх.

Я пытался следовать инструкциям, но волк был слишком силен и опьянен возможностью абсолютной свободы. Ощущение, что моя сущность буквально разрывается на части, накатывало волнами, каждая из которых казалась еще сильнее предыдущей. Я слышал его рев внутри своей головы, громкий и властный, будто зверь хотел вырваться на волю и взять свое. Мой страх смешивался с гневом, отчаяние — с яростью. Я ощущал, как теряю контроль, и в какой-то момент мне показалось, что я вот-вот полностью уступлю зверю. Я мысленно орал на него, уговаривал и пытался наладить хоть какой-то контакт. Но всё было тщетно…

Элводир стремительно открыл ящик стола и достал один из своих медицинских приборов. Как впоследствии он мне пояснил, это был магический стабилизатор крови. Маленький металлический цилиндр с рунами, светящимися ярко-красным светом. Он приложил его к моему предплечью, и я почувствовал, как по моим венам пробежала волна теплой энергии, успокаивая внутреннюю стихию. Словно кто-то внезапно выключил шум и хаос в моей голове, оставляя только звуки моего дыхания.

— Слушай меня, Леонид, — твердый голос Элводира успокаивал, словно обволакивал каждый нерв. — Сосредоточься на дыхании. Вдох… выдох… Прочувствуй, как