Оглавление

Глава 1. Не все то плюшевое, что жалобно скулит

Превратности судьбы подобно колесу,

Способно раздавить, иль намотать на ось,

Будь начеку всегда, очухавшись в лесу

Рассчитывать нельзя на русское авось.

Лия неслась словно ветер, огибая возникающие на пути стволы деревьев и продираясь сквозь особо плотные ветви кустарников. Ритмичные удары сердца отдавались в голове, усиливая ток крови в жилах. Когда-то белоснежные лапы, теперь испачканные грязью, монотонно отталкивались от земли, двигая ее волчью форму вперед. Несмотря на то, что Большая сестра, Селентос заполняла половину неба, и девушка находилась в полном облике своего зверя, времени остановиться и перевести дух, не было совершенно. Острый нюх ощущал едва уловимый аромат преследователей, а ее ушки то и дело поворачивались назад, различая среди симфонии ночи леса нотки шума приближающейся погони. Чуть позади, слева и справа от нее, в такт звуков собственных прыжков, вплеталось тяжелое дыхание ее личной охраны. Три абсолютно черных шкуры, сопровождающих ее волков, растворялись в темноте ночи и лишь шесть янтарных глаз прочерчивали в плотной темноте густого леса затухающие линии.

До цели оставалось совсем чуть-чуть, и Лия было подумала, что ее планам суждено воплотиться, как мозг дал лапам команду стоп еще раньше, чем глаза, прекрасно видящие в темноте, увидели размашистые движения среди кустарника впереди. Из мрака ночи проступили три массивные фигуры в доспехах, обрамленные лунным камнем, сдерживающим магию ее рода. Вслед за троицей двуногих воинов показалось шесть звериных оскалов серых волков, медленно принявшихся окружать беглецов. И в самом тылу группы виднелась высокая фигура в темном кожаном плаще и широкополой шляпе. Лия в отчаянно-досадливой ярости зарычала. У нее ведь практически получилось. Шерсть на загривке поневоле встала дыбом, когда она услышала ненавистный голос Лорда Элррика Дарркмора, усиленный им при помощи магии и разнесшийся по округе, будоража спящих в гнездах птиц.

— Ты не сможешь сбежать, принцесса. У тебя не осталось выхода! Твои родители и сестры мертвы, а у тебя осталось только два варианта. Либо ты соглашаешься стать моей, и мы правим нашей страной рука об руку, либо эта ночь станет для тебя последней, а я единолично возглавлю трон! Право Сильного у нашего народа никто не отменял.

Лия увидела, как звериные облики тройняшек, ее персональной охраны, уверенной поступью выступили вперед, яростно рыча на врагов и прикрывая своими могучими, мохнатыми корпусами свою госпожу.

«Держитесь за нами, принцесса» — раздался в голове мысленный посыл Джекоба, старшего из близнецов. — «Мы с парнями возьмем их на себя, а вы должны сразу же ринуться в сторону портала что есть мочи!»

«Да, Бельчонок, и не вздумай тупить, иначе я тебе потом твою пушистую задницу надеру, несмотря на твой титул!» — пришла мысль от Элиаса, среднего близнеца, который и дал ей еще в детстве эту забавную кличку, основанную на необычном для волков ее рода, белом цвете шкуры ее истинного зверя.

«Сева», — обратилась она мысленно к младшему, — «Ты тоже считаешь, что я, как трусливая крольчиха, должна позволить вам умереть из-за меня?»

Несмотря на то, что Северрин был последним в помете этой тройки, он с самого детства слыл самым немногословным и излишне серьезным созданием. Как ни странно, но именно за ним всегда оставалось последнее слово во всех спорах, что возникали у этой четверки, воспитывающейся вместе с рождения. Янтарный взгляд обернувшейся косматой головы повернулся к ней, и в голове возник тихий, но полный решимости голос.

«Лиана Дамирра Волкосветова! Для нас с братьями честь сложить голову ради тебя! Нас с детства готовили к этому, и мы не подведем свою госпожу и… сестру!»

Такой продолжительной речи от младшего Лия не слышала ни разу за 18 лет жизни, и сердце ее болезненно сжалось, осознавая, что друзья детства готовы исполнить свой долг до конца несмотря на то, что ценой этого станет их собственная жизнь.

Небольшая сизая тучка, прикрывающая бледный круг Селентоса, соскользнула в сторону и поляна, на которой развернулись события, подсветилась его холодным, синеватым цветом. Ее волки медленно поднялись на задние лапы, начиная этап обратного перекидывания, и звездную ночь разрезал устрашающий вой трех мощных глоток. Тела близнецов окутали искры выпускаемой ими магии крови, наполняя ночной воздух ощущением грядущей битвы. Лишь избранные волколаки были способны при полном диске Селентоса возвращать себе магическую форму ликанов — полулюдей, полуволков. В этой форме у народа Лии полноценно сочетались как человеческая составляющая, с ее магическим резервом, так и звериная сущность, с ее невероятным количеством сил и выносливости. Близнецы были одними из немногих, кому удавалось преодолеть воздействие Обращенной Луны, так в народе называли Селентос, и перевоплощаться в боевую полуформу силой собственной воли. Сама девушка так еще не умела, хотя мать говорила ей, что время для этого еще не пришло, и что лишь Единая ведает, когда это произойдет.

— Принцессу ты получишь, только перешагнув через наши тела! — злобно прорычал Джекоб, как только его голова вернула себе более-менее человеческий облик. Глаза парней продолжали яростно полыхать, лохматые уши, оставаясь в зверином обличии, прижались к косматым головам, а рот оскалился, демонстрируя огромные, подсвеченные луною клыки. Покрытые густой шерстью, мускулистые тела напряглись, а острые когти на удлиненных кистях выдвинулись из подушечек загрубевших пальцев. Время практически замерло, ожидая начала кровавой схватки. Секунды в нервном напряжении превращались в минуты, минуты в часы, а часы в вечность.

Сигналом к началу сражения послужила маленькая сова, решившая быстро перелететь поляну, дабы спрятаться подальше от, помешавших ее ночной охоте, существ. Стоило ей своим полетом прочертить невидимую линию между противниками, как злобное рычание с обеих сторон всколыхнуло пространство, принуждая бойцов к действиям. Братья мгновенно, огромными прыжками достигли своих двуногих соперников и ударами мощных лап попытались сбить их с ног, дабы иметь возможность достать до незащищенного горла и пустить кровь. С обычным соперником этот план наверняка бы сработал, но сопровождающие Лорда Дарркмора войны были элитой в его частной армии. Их было не одолеть нахрапом, используя лишь звериную силу. Все трое устояли под натиском первого удара ликанов, парируя толчки широкими, деревянными щитами, окантованными металлической полосой, буквально впитывающей магию крови, прикладываемую близнецами к каждому своему удару. И тут же в дело вступили волки Лорда, вцепившиеся своими клыками в шерстяные руки близнецов, мешая им разрушать щиты рыцарей. Лорд Дарркмор отступил на пару шагов назад и поднял ладони к небу, рисуя пальцами замысловатые узоры в пространстве. На его груди ярко-красным светом засветился амулет, окружая тело человека энергетическим барьером. Три небольшие молнии из чистого неба вонзились в тела близнецов, и Лия буквально нутром почувствовала, как те ментально взвыли от боли. Однако, ее охрана тоже не была кучкой юных щенков и все трое, претерпевая болевой шок, смогли провести электрический импульс сквозь собственные тела, позволяя ему впитаться во влажную землю, через собственные обнаженные ступни когтистых полулап.

«Чего ты ждешь, Бельчонок?!» — раздался в голове у Лии голос Элиаса, — «Лапы в руки и беги прочь отсюда!»

Еще пару секунд девушка сомнительно топталась на месте, разрываясь между желанием вступить в схватку и стремительным бегством, пока окрик Северрина: «Беги живо отсюда!» в ее голове не заставил распрямиться сжатую пружину ее звериной сущности, вынуждая тело рвануть в сторону цели. «Жалкая трусиха! Предательница! Мышь бледная!» — как только не обзывала себя принцесса, подсознательно понимая, что в оставшейся позади битве она вряд ли смогла помочь близнецам. Скорее всего, она бы им даже мешала, заставляя все время отвлекаться на сохранность ее, когда-то белой, королевской шкурки. Слезы потоками встречного ветра размазывались по шерсти на щеках, а звуки схватки становились все тише и тише. Проскочив ряд густых сосен, Лия оказалась у точки назначения. В каменной арке, сложенной кем-то из далеких предков ее народа, сияла мутная пелена портала, ведущего в мир Алитаи.

Об этом переходе практически никто не знал. Лия обнаружила его в одной из старых рукописей дворцовой библиотеки. Они с близнецами в тот день получили задание от учителя географии, старого Долми, найти рукописные карты в дворцовом книгохранилище, дабы проследить временную эволюцию границ родного государства. Поднявшись при помощи переносной лестницы из красного дерева к самым верхним полкам, она забралась в дальний угол, покрытый плотной сеточкой паутины, и за старыми фолиантами наткнулась на потрескавшийся рулон свитка. Подцепив край кончиком пальцев, она потянула находку на себя и, не удержав равновесия, рухнула на пол, устланный толстым ковром темно-синего цвета. В тот день, на ночном небе царствовала Малая сестра, Селантос и пушистый хвост смягчил падение, но она пятой точкой почувствовала ушиб. Щедрый дождь из увесистых фолиантов обильно пролился на несчастную голову девушки. Так что, помимо синяка на филейной части головная боль ей была на сегодня обеспечена. Пришлось несколько раз ползать вверх и обратно, возвращая ценные экземпляры по местам, а затем выпрашивать у Северрина их мазь от ушибов.

Наведя порядок, изрядно при этом испачкав свое нежно-желтое платье, Лия уселась за массивный стол, возвышающийся возле окна, украшенного витражами с подвигами ее предков. Осторожно размотав старый жгут, она аккуратно развернула древний пергамент и сразу поняла, что нашла истинное сокровище. Этой карте, наверное, было тысячу лет, не меньше. На ней даже отсутствовало Восточное Море, которое обнаружил легендарный исследователь Князь Альберик де Леон восемьсот лет назад. И несмотря на то, что границы нынешнего государства были отображены довольно примитивно и по большей части схематично, самое ценное, что в себе содержала карта, так это пять секретных точек переноса в другие миры. Лия не стала предъявлять находку учителю, но впоследствии с близнецами они нередко собирались вокруг нее и предавались мечтам о путешествиях и открытиях.

И вот теперь, ей осталось совершить лишь шаг и переместиться в центральную точку МежМирья, но сделать этот шаг она не могла, пока оставался шанс на то, что ее сопровождения все еще живо. Надежду, что породил в душе принцессы шум раздвигающегося кустарника, тут же погасил вид двух оскалившихся зверей, что зловеще вышли из-за растительной преграды. Оба волка были гораздо крупнее нее и медленно подходили к жертве, утробно порыкивая. Сердце вздрогнуло в осознании того, что братья не смогли сдержать врага и, скорее всего, погибли. Разум тут же заволокло пеленой яростного гнева, и Лия практически забыла о первоначальной цели своего побега. Губы ее ощерились, шерсть на загривке вздыбилась, хвост нервно рассекал воздух, хлестая из стороны в сторону. Ярко-желтые глаза заволокла рубиновая пелена, и она приготовилась отомстить за гибель близнецов или за дорого продать свою жизнь. Резкий бросок в сторону врага принес ей непродолжительный перевес в схватке, оказавшись неожиданным для врага. Сбив ударом плеча одного зверя, она тут же развернулась ко второму и вцепилась зубами в его плотную шкуру на шее, с удовлетворением отмечая на языке вкус его крови. Однако, первый шок от внезапности у волков схлынул, и они оба ответили на ее атаку. Вывернувшись из пасти принцессы, первый зверь резко развернулся и вцепился зубами в ее переднюю лапу чуть выше сустава.

Жуткая волна боли вынудила девушку жалобно заскулить, а второй соперник добавил ей неприятностей, вцепившись в ее заднее бедро. «Надо было все-таки посещать тренировки вместе с братьями, несмотря на мамины запреты! Не так дешево профукала бы свою шкуру!» — промелькнула в голове мысль и тут же утонула в новой волне болевых эманаций, когда один из волков ухватил зубами ее загривок и принялся трепать ее тело, подобно тряпичной кукле. Сознание начало плыть, но резкий удар в бок терзающего ее зверя вырвал ее загривок из его пасти. Собирая белым боком земляной мусор, ее по инерции протащило пару метров, но Лия тут же вскочила. Пока она была жива, она не собиралась облегчать врагу задачу. Развернувшись в прыжке к центру схватки, не обращая внимание на боль в кровоточащих лапах, она с облегчением увидела, как окровавленная пасть Северрина с громким хрустом перекусывает позвоночник одного из волков. Младший из близнецов шумно дышал, его темная шерсть была испачкана в сверкающей в лучах смеси собственной крови и крови поверженного врага. Он повернулся к оставшемуся сопернику и, не раздумывая, бросился на него. Лия замерла от смеси восторга из-за того, что один из ее друзей все еще жив и ужаса, от разворачивающейся схватки двух мощных самцов. А те буквально рвали друг друга, и преимущество было явно на стороне соперника Северрина. Младший из близнецов держался из последних сил и старался лишь отражать постоянные атаки, уклоняясь из стороны в сторону. Было видно, что сил на еще один полуоборот у него не осталось. А вот у его соперника они были, и Лия испуганно наблюдала за тем, как под громкий вой зверь встал на задние лапы и начал расти на глазах, превращаясь в машину убийств. Времени на раздумье не было, и она кинулась помогать Северрину, использовав самый примитивный маневр, кубарем свалившись ликану под ноги и сшибая его своим телом словно камень, катящийся с горы. Маневр сработал и, не завершивший трансформацию, зверь нелепо свалился на спину, чем тут же воспользовался Северрин буквально вгрызающийся в открытое, беззащитное горло. Потоки крови хлынули из разодранной раны и, вздрогнув в последний раз, соперник издал жуткий хрип и затих. Северрин довольно облизнулся, слизывая с морды кровь и, посмотрев на принцессу, закатил глаза и грохнулся на бок. Лия тут же оказалась подле него и со вздохом облегчения поняла, что Северрин не умер, а находится в глубоком обмороке.

Вдалеке раздался злобный вой нескольких глоток, и девушке стало ясно, что пора делать лапы, пока есть хоть какая возможность для этого. Светало, Селентос вот-вот должен был раствориться в лучах дневного светила, а это означало две вещи. Она вновь примет облик человека, в котором выжить против Лорда у нее не было ни малейшего шанса и то, что портал вот-вот закроется на целый год, до следующего появления Большой сестры на ночном небосводе. Однако друга она оставлять не собиралась и, вцепившись зубами в черную шерсть, потащила его к порталу, поскуливая от беспокоящей раны в задней лапе. Пленка портала начала опасно дрожать, и Лия из последних сил затащила тело Северрина в подсвеченный проход. Оглянувшись, она со злорадным удовлетворением увидела, как на поляну перед каменной аркой выскочил Лорд Дарркмор и два его потрепанных зверя и гневно заорал, глядя на затухающий портал. Звук крика Лия уже не слышала, ибо, вспыхнув подобно яркому блику падающей звезды в ночном небе, переход закрылся. Втянув воздух, наполненный новыми, неизвестными ароматами, Лия облегченно вздохнула, но тут же вновь напряглась, ибо Сева пока еще валялся на земле неподвижной тушей. Обнюхав окровавленную морду своего телохранителя, она принялась тыкать в его бок носом и начала поскуливать, в надежде, что Северрин услышит жалобные звуки и очнется. Пускай портал закрылся, и опасность миновала, но страх потерять единственное близкое ей существо в этом новом мире заставлял волчью глотку не просто скулить, а буквально подвывать, словно ей снова тринадцать лет, и она только что совершила свой первый, полноценный оборот. Лия даже не сразу сообразила, что позади нее раздался чей-то стон и волчьих ушей достиг мужской, жалостливый голос:

— Бедная собачка! Кто же тебя так сильно порвал, девочка?

***

Меня зовут Леонид Павлович Быстрый. Хотя с самого детства имя Леонид я слышал только в негативном к своей персоне ключе. «Леонид — к доске!» — от учителей, «Леонид — неси дневник!» — от бабушки. «Леонид — опускай стульчак, в доме женщины!» — от сестры Елизаветы. А так, все вокруг поголовно зовут меня Леня! Мне недавно исполнился 21 год, и я живу вместе с бабушкой и своей 18-ти летней сестрой в трехкомнатной квартире пятиэтажной хрущевки, расположенной на окраине небольшого провинциального городка, коих в нашей стране несчетное количество. Про таких как я часто говорят — середнячок. Не худой и не толстый. Не высокий, не низкий. Не красавиц, но и не урод. Ни двоечник, ни отличник. С 18 лет лысый. Брею голову принципиально! Не потому, что принадлежу одной из субкультур, предпочитающей бритые затылки. Все гораздо прозаичнее.

В 12 лет, играя в прятки с пацанами, я забрался в трансформаторную будку и меня конкретно так взбодрил разряд тока. Настолько конкретно, что я неделю провалялся в реанимации. С того дня, цвет моих волос поменялся кардинально. Из абсолютно-жгучего брюнета я стал седым, как столетний старикан. Можете себе представить подростка с пепельно-седыми волосами? А я видел его каждый день, подходя к зеркалу в ванне. И зрелище, надо сказать, было весьма пугающим. Возможно поэтому, переступив рубеж полового созревания, с противоположным полом у меня не ладилось. Мой одноклассник и лучший друг, Серега, говорил, что много раз слышал разговоры девчонок, что я пугаю их своим внешним видом и что «такому уроду» суждено умереть одиноким. Типа, меня пометила сама смерть и все, кто находятся близко ко мне, беззубая с косой непременно коснется своей проклятой дланью. Вот почему, в день своего восемнадцатилетия, я первый раз побрил голову на лысо и храню верность «этой» прическе до сих пор. Однако судьба все равно показала мне свой вредный характер, ибо к моменту первого избавления головы от седины все мое тело густо обросло белоснежными волосами. Благо, брить его не было необходимости, ибо пляжный отдых в нашем городке, при отсутствии водоемов был невозможным, а одежда скрывала мою «фишку» от глаз излишне впечатлительной публики.

Родителей у нас с сестрой нет, вернее, они пропали без вести еще пятнадцать лет назад, отправившись в очередную экспедицию. Оба они были биологами и познакомились еще в институте. Результатом знакомства стал скорый брак и рождения двух детей, которые практически не видели предков из-за их постоянных исследований в разных, населенных живностью, областях нашей родины. Милиция вроде пыталась их искать, но бабушка, которая взяла на себя заботу обо мне и сестре, частенько жаловалась на кухне нашей соседке, бабе Вале, что эти крохоборы только делают вид, что заняты поисками, а сами считают, что наши родители просто сбежали от нас. Посему, пожилая коммунистка от мозга до самых костей, подняла такой хай в СоцЗащите, когда нас с сестрой хотели отдать на усыновление, что ее ор наверняка до сих пор метается по совдеповскому зданию, отражаясь от покрашенных в миллион слоев краски стен. Именно благодаря нашей бабушке мы с сестрой не познали «прелестей» приемных семей! Хотя жить под контролем этого генерала в юбке было несладко!

С окончанием третьего курса института я позволил себе окончательно расслабиться, и начать активные поиски подработки в свободное от учебы время. До этого я прикладывал все силы, дабы не вылететь из ВУЗа, в который попал практически по воле случая, ибо никогда отличником не был, а вступительные экзамены сдал, суммарно набрав 59 баллов из ста на двух экзаменах. Три года назад, не увидев себя в списках поступивших счастливчиков, набравших проходные 60 баллов и более, я решил задействовать запасной план, согласившись на предложение дяди Коли, присоединиться к нему в качестве разнорабочего после окончания школы. Тот несколько лет всеми правдами и неправдами убеждал меня выкинуть из головы мечты о высшем образовании и пополнить собой настоящий рабочий класс, цитируя дядю: «Мозоли которого тащат эту страну из задницы, куда загнали ее продажные коммунисты». О том, что сам дядя Коля нежно хранил свой партбилет в ящике с документами, родственник старался не распространяться. Бабушка рассказывала, что ее старший сын был когда-то лицом весьма значимым и входил в местную партийную верхушку. Но, за периодические пьянки его выперли из партии за несколько лет до того, как страна, идущая на полных парах к светлому коммунизму, в 1991 году капитально спотыкнулась и резко перебежала на рельсы развитого капитализма. Вот только новые рельсы проложить не успели, старые быстро разворовали, и страна покатилась под откос.

Будучи мастеровитым мужичком, как и большинство мужчин эпохи абсолютного дефицита, дядя Коля сколотил небольшую бригаду из таких же умельцев на все руки и принялся осваивать весьма новое течение в отделках квартир, именуемое модным термином «Евроремонт». Работал дядя на совесть, и сарафанное радио довольных клиентов быстро принесло ему популярность в определенных кругах, а его бригада отделочников была расписана на год вперед. Именно в качестве подсобника дядя Коля и заманивал меня к себе на постоянку, ожидая, когда я закончу школу, периодически подбрасывая мне возможность подработать в свободное от учебы время. Я был весьма благодарен ему за возможность пополнять наш семейный бюджет, состоящий из скромной бабушкиной пенсии, пособия на нас обоих, да небольшого вклада сестры, подрабатывающей в не учебное время няней для состоятельных родителей нашего района.

Так вот, практически дав согласие на предложение дяди Коли, мне пришлось вновь менять планы, ибо бабушке позвонили из института и сообщили, что из-за того, что пара поступивших на очное отделение студентов не явились первого сентября на учебу, их отчислили задним числом и мои 59 баллов позволят мне рассчитывать на стипендию и звание инженера-проектировщика, спустя пять лет положенного обучения. Дядя, конечно же, расстроился, но фраза бабушки «Высшее образование это пропуск повсюду» поставило финальную точку в их извечном споре о ценности образования как такового.

Первые два года учебы для меня стали для меня сущим кошмаром, ибо там изучали ненавистные мне со школы общепрофессиональные дисциплины, но с периодической приставкой «высшая». «Высшая математика», «Высшая экономика», «Физика», «Химия» и прочая головная боль, которая и так мне не давала продыху в выпускных классах школы. Складывалось ощущение, что я не закончил 11 класс, а нарвался на добровольное изучение тех же предметов, но по расширенной программе. Нытьем и катанием я пережил эти два года, каким-то чудом сдавая экзамены и вызубривая ненавистные предметы ночи напролет. Летние каникулы я усиленно трудился на благо дядиных клиентов, превращая с его бригадой типичные совковые квартиры в образцы западного стиля в сфере современной евро отделки. Пополняя свой практический багаж знаний, я поражался, какие все-таки разные по типажам люди вышли из, казалось бы, единой страны. Термин «Новые Русские» стал для меня нарицательным, ибо, работая на «малиновые пиджаки» мы получали самые щедрые гонорары, но и самые мудреные при этом задачи. Несколько раз дядю откровенно кидали с оплатой, и он ничего не мог с этим поделать, так как кровавый след за некоторыми клиентами был такой, что лучше было уйти, склонив голову, чем сложить голову на заднем дворе их загородных вил, в попытках доказать свою правоту.

Так вот, повторюсь. К четвертому курсу я мог уже полностью расслабиться, ибо вылететь на этом этапе из института можно было только забив железобетонный болт на учебу и вовсе не появляясь на лекциях. Главным критерием сдачи экзаменов стали тетради с конспектами и узнавание твоей физиономии преподавательским составом собственной кафедры. Посему, я начал усиленные поиски подработки, позволяющие мне обращать в звонкую монету все свободное от посещения ВУЗа время. Весьма прилично поднаторев в плане ремонтно-отделочных работ, я, благодаря приобретенным на шабашках знакомствам, стал брать небольшие заказы, не ставя в известность своего дядю. Где-то установить двери, где-то подлатать скрипучие полы, где-то поклеить новые, финские обои, которые неведомым образом оказались в руках очередного счастливчика. Клиентура моя росла и «малиновых пиджаков» среди нее уже не было.

Я предпочитал работать на средний класс, не накручивая ценник и получая помимо неплохих денег искреннюю благодарность от довольных клиентов. Откладывая с гонораров небольшой процент, я смог осуществить свою мечту и купил шикарный, фирменный набор инструментов в большом пластиковом чемоданчике, который стал моим постоянным спутником на заказах. Клиенту нравилось, что мастер, пускай и слишком молодой на первый взгляд, приходил к ним в дом в опрятном строительном комбинезоне, подаренном мне на последнюю днюху дядей Колей, с полным набором инструментов и, самое главное, вполне уверенно ими пользовался, выполняя работу. Кто ж знал, что именно этот чемоданчик сыграет очень важную роль в моей жизни.

В самом конце летних каникул, во второй половине августа, когда дневную жару мог разогнать только приличный дождь с грозой, хороший знакомый подогнал для меня очередного клиента, средств у которого на наем целой бригады не было, а заплатить одиночке было по силам. Одинокой женщине предпенсионного возраста нужно было установить решетки на окна квартиры, находящейся на первом этаже двухэтажного кирпичного дома. Прочитав адрес, написанный на желтом квадрате офисного стикера, я понял потребность женщины в решетках. Она жила на самом краю нашего городка в не самом благополучном районе, сразу у границы заболоченного леса, про который в народе ходило немало пугающих слухов. Но, как говорится, деньгами даже из самой «жопы мира» можно расплатиться в ближайшем магазине за продукты, так что не в моих правилах было вертеть носом и я, предупредив бабушку, что поздно вернусь, отправился на остановку маршрутки.

В глухой район заказчика ездил только один вид транспорта, в народе называемый Рафик. Проржавевший до дыр по всему основанию РАФ-2203 «Латвия» милостиво распахнул передо мной свою скрипучую дверь, и я успел сесть у открытого окна, ибо за бортом было не меньше тридцати, а в салоне, по ощущениям, царствовал филиал ада. Чемоданчик пришлось держать на руках, ибо на полу даже для ног места было маловато. Маршрутка быстро забилась народом, и мы «понеслись», пятыми точками пересчитывая многочисленные ямы на латанной, перелатанной дороге под тихую ругань старого армянина, сидящего за рулем. К последней остановке я был единственным пассажиром и, захлопнув двери, осмотрелся в наступающих сумерках, освещаемых тусклыми фарами, разворачивающегося в обратный путь Рафика.

Подобие асфальта заканчивалось как раз у последней остановки, так что я потопал пешком по так называемой грунтовке, которая в дождь наверняка превращалась в непролазную грязь. Шагая мимо разнообразных заборов, за которыми стояли видавшие виды домики частного сектора, я то и дело слушал, как дворовые кобели желали мне «доброго пути» своим отчаянным лаем. Стемнело, и на улице зажглись гудящие люминесцентные фонари, создавая на моем пути островки света. Судя по измочаленной карте, зияющей дырами на местах многочленных сгибов, идти мне предстояло еще два квартала. Жара, несмотря на заход солнца, выматывала, а тяжелый ящик с инструментами оттягивал руку. В окнах некоторых домов загорался свет, но многие темными проемами все еще ждали возвращения своих хозяев с работы. Дойдя до поворота на нужную мне улицу, я услышал жалобный скулеж, исходящий откуда-то из-за покосившегося забора, за которым виднелись развалины бревенчатого дома.

С самого детства я был неравнодушен к животным. Видимо, это единственное, что я унаследовал от родителей, ибо, по словам бабушки, я был совершенно не похож ни на мать, ни на отца. Я тащил домой все, что имело хвост, мяукало, скулило или чирикало. И звери, как ни странно, отвечали мне взаимностью. Ни разу в жизни меня не покусала собака, не оцарапала кошка, и не клюнул очередной вороненок со сломанным крылом или лапкой. Оставлять в доме фауну навсегда мне не разрешали, но всегда позволяли подлечить очередное несчастное существо и найти ему новый дом. Ну, или, если дело касалось птиц, выпустить их на волю. Спасибо Лизе, моей сестре, за то, что она всегда помогала мне в этом и с удовольствием распределяла выхоженных зверей по семьям своих многочисленных подруг. Так что, пройти мимо призывного звука, сжимающего в сочувствии сердце, я был не в силах.

Наметив подходящую дырку в заборе, я проник сквозь нее и очутился практически в дремучем лесу, настолько сильно заросшим был заброшенный двор. Пробираясь сквозь колючий кустарник и горы разнообразного мусора, я начал приговаривать вслух успокоительным тоном:

— Дружок, я иду! Малыш, ты где? Не бойся. Дядя Леня хочет только помочь!

Судя по стонам, я был не далеко от цели, но до сих пор не понимал, какая именно животинка издает эти жалобные звуки и где именно в этих зарослях она находится. Передо мной резко появилась темные, потрескавшиеся бревна полуразрушенной стены, и я начал протискиваться вдоль крошащегося фундамента в сторону открытых дверей погреба. Звуки явно исходили из его недр. «Странно» — пришла в голову мысль, — «В нашем городке подвалы в частных домах — весьма редкое явление! Их же стабильно затапливает два раза в год. Тающий снег весной и ливни по осени. Сколько же лет этой развалюхе? ЧЕРТ! Больно!». Острая колючка шиповника пропахала на загорелой коже моей левой руки борозду, мгновенно украсившей седую лужайку тонких, седых волос рубиновыми капельками крови. За неимением подручных средств, пришлось слизнуть кровь языком и пониже пригнуться, пробираясь сквозь шипастую преграду к источнику жалобных звуков. Наконец-то я очутился у входа в подвал, одна из полусгнивших, деревянных воротин которого была распахнута. Черный проем напоминал чудовищную пасть, готовую поглотить все живое в своих бездонных глубинах. Холодный, затхлый воздух, исходящий от него, заставил меня задуматься о разумности дальнейшего продвижения, однако очередной жалобный скулеж взял верх над страхом.

Сняв с блокировки экран старенького Самсунга, я попытался развеять царившую в подвале темень тусклым светом от его небольшого экрана. Однако, даже при этой жалкой подсветке чернота прохода оставалась абсолютно непроглядной. Пришлось лезть наугад. Погрузив в плотную темноту проема ногу в старых, поношенных кедах с логотипом из двух мячей на боку, мне вдруг показалось, что черная поверхность подернулась, словно мыльный пузырь. Нащупав под резиновой подошвой плоскость первой ступени, я перенес на нее свой вес и, только занеся вторую ногу над этой подозрительной тьмой, как громкий хруст сгнившего дерева засвидетельствовал финал существования древней лестницы, и я кубарем рухнул в черную пасть подвала.

Не скрою, это было больно! Больно и противно, ибо я плюхнулся лицом в какую-то лужицу, а под ладонями ощутил мокрую, склизкую грязь. «Надеюсь, я не вляпался в сгнившие останки предыдущих долбоящеров, решивших поискать тут что-либо ценное? Или, не дай бог, этот подвал использовали в качестве сортира!» — пришла в голову пугающая мысль, однако нюх не давал повода заподозрить наличие рядышком разлагающейся плоти, либо человеческих испражнений. Осторожно приподнявшись, приняв позу кошечки в йоге, которой с маниакальной зависимостью увлекалась сестра, я прислушался к ощущениям и понял, что организм не получил критических повреждений. Телефон, торчащий из небольшой лужи у руки, не подавал признаков жизни. А вот низкое, глухое рычание откуда-то сбоку заставило вспомнить, ради чего я полез в эту жопу мира. Медленно встав на ноги, я повернулся на звук и увидел большую окровавленную собаку, белый цвет шерсти которой был покрыт пятнами крови. Собака на первый взгляд жутко походила на волка, хотя откуда взяться волкам в нашей провинции, в которой лесом считались группки из десяток деревьев, словно плешь разбросанных по холмистым окрестностям. Животное тыкалось носом в корпус второго такового же зверя, подгибая заднюю лапу, и скулило. Они оба казались явно одной породы, только шерсть у лежащего неподвижно была угольно-черной. «Видимо сбежали от хозяев и провалились в подвал» — подумалось мне. Услышав очередной жалобное подвывание со стороны белой собаки, я встал и, сделав шаг к ней навстречу, произнес:

— Бедная собачка! Кто же тебя так сильно порвал, девочка?

И только теперь до моего мозга начало доходить одно существенное несоответствие в окружающей картинке. Вокруг меня шумел… лес? Разве может расти лес в темном подвале. Посмотрев вверх, я чуть снова не сел в уже знакомую лужу от недоумения. Старой постройки, которая должна была быть над головой, не было и в помине. На ясном звездном небе, которое на стыке с землей уже начало менять тон в предрассветной прелюдии, висела яркая, зеленоватая луна, размер которой никак не соответствовал виденным мною ранее стандартам. Она была пипец какой огромной!

— Это что за бабуйня тут творится, — выдохнул я вслух и, повернувшись к единственному бодрствующему собеседнику, задал риторический вопрос, — Ты тоже видишь это, малышка? Или я каких-то газов в этом подвале надышался?

Зверь заставил меня поверить в то, что перед моими глазами не глюки, самым тривиальным образом. Он бросился на меня и вцепился в ту самую руку, крепость кожи которой ранее проверила на прочность колючка шиповника. Я честно не помню тот уровень боли, что испытал в кирпичном домике трансформаторной будки после удара током, но, готов поспорить, что в момент хруста собственной кости предплечья в клыках огромной зверюги, я испытал боль не меньшую.

— А-а-а! Фу! Дура! Фу! Отпусти! — заорал я на всю округу.

Видимо жуткий крик вполне себе действенное средство, ибо рычащая псина, морда которой теперь была щедро украшена еще и моей кровью, резко отпрянула, вспарывая мне в довесок кожу подобно лезвиям с перчатки Фредди Крюгера. Я, пошатываясь, взглянул на освобожденную руку, и мне поплохело. Я никогда не боялся крови, однако то жуткое месиво, что представляло собой мое предплечье, наводило на мысль, что сорока уколами в живот против бешенства я не отделаюсь. Не знаю, перебегала ли мне этим днем дорогу черная кошка, и соль я вроде бы на кухне не просыпал, но черная полоса для меня явно не кончилась, потому как справа раздался еще один, куда более грозный рык. Придерживая здоровой рукой горящее огнем, поврежденное предплечье, испытывая от малейшего движения травмированной конечности новые порции сногсшибающих ощущений, я уткнулся взглядом в горящие желтые глаза второго, очнувшегося зверя. Тот явно не обрадовался моему присутствию, обнажив пасть, клыки в которой размером не уступали моим большим пальцам на ладонях. Никогда не верил в выражение «взлетел, будто на крыльях», но, ровно десять секунд спустя, обнаружил себя на развилке ствола ближайшего дерева, метрах в пяти над землей. Даже под пытками я не смог бы вспомнить, каким образом с окровавленной, нерабочей рукой я смог это сделать? Белая волчица, а теперь я четко осознал, что этих тварей собачками назвать уж никак не получится, подбежала к своему черному собрату и, посмотрев друг на друга некоторое время, они мгновенно растворились среди деревьев. Я готов был поклясться, что эти монстры о чем-то беседовали друг с другом, пусть даже при этом, не издавая ни звука.

Как только животные исчезли из виду, я окунулся в звуки предрассветного леса. Если быть более точным, я больше слышал шум у себя в ушах да равномерное постукивание где-то неподалеку. Взглянув вниз, я обнаружил источник ритмичного звука. Капли моей собственной крови равномерно барабанили по брючинам серого комбинезона, превращая асфальтовый оттенок ткани в бурый, с вишневым оттенком арт объект. Нужно было что-то делать, и делать это что-то нужно очень быстро, иначе я просто потеряю сознания от потери крови и окажусь на земле в уже готовом к употреблению местных зверушек виде. «Не забывай о том, что ты находишься непонятно где!» — подсказало подсознанье, но логику и рационализм в данный момент перевешивали незатихающие болевые импульсы, идущие от рваной раны на руке. С ветки дерева, на котором находилась моя раненая тушка, был хорошо виден мой испачканный ящик с инструментами, лежащий на боку возле небольшого куста. «Послушай, у вас несчастные случаи на стройке были? — Нет, пока ещё ни одного не было… — Будут…» — в голове всплыла цитата из фильма «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика». Дядя Коля всегда меня учил носить с собой аптечку первой помощи на заказы, и одна из них как раз лежала сейчас в заветном пластиковом чемоданчике. Так что, мне по-любому нужно было спускаться вниз.

Осмотрев округу еще раз, благо, рассвет все сильнее вступал в свои законные права, я убедился, что зубастой живности поблизости нет и, обнимая ствол дерева здоровой рукой как любимую девушку, я плавно соскользнул вниз. Элегантности в моем спуске не наблюдалось ни грамма, и поверхности земли я достиг, ударившись челюстью о небольшой сучок и оцарапав щеку шершавой корой. Ощутив твердую почву под кедами, я, пошатываясь, добрел до ящика и, рухнув перед ним на колени, быстро вернул его в вертикальное положение, открывая крышку. Зубами разорвав пластик марлевого бинта я достал белоснежный рулончик и, отплюнув упаковку в сторону тем же способом, открутил колпачок с небольшой баночки йода. Не скрою, если за мной кто-то и наблюдал, то его словарный запас обогатился многими новыми словами, когда я орал матом от боли, поливая кровоточащие раны обжигающим антисептиком. В висках, на смену колокольному звону пришел кузнечный молот, ритмично отбивая болевые импульсы в такт биения моего же сердца. Правая рука, слегка подрагивая, принялась ритмично и плотно превращать свою левую подругу в подобие мумии и, спустя минуту, свободный конец бинта я засунул под край намотанного кокона, белоснежная поверхность которого начинала подозрительно темнеть.

Пить хотелось настолько, что я даже задумчиво поглядел на ту самую лужицу, в которую приземлился, упав в злополучный подвал. С трудом отбросив эти мысли, я решил идти куда глаза глядят и покуда ноги ходят. Страх неизвестности никак не мог преодолеть боль от раны, а никаких указателей, как и просто дороги поблизости не наблюдалось. «Хорошо Илье Муромцу, у него на пути хотя бы камень с направлением был, а я и коня потерять не смогу за неимением оного, и жизнь уже чуть не посеял даже налево не сходив, так что двинусь прямо» — пришла в уставшую голову мысль. Подняв ящик с инструментами, я поплелся в сторону редколесья, надеясь на то, что все зубастое и мясожующее предпочитает густые заросли местного леса. Со стороны восхода солнца, над верхушками деревьев редкие перистые облака раскрасились в желто-красные оттенки, и я смог визуально убедиться, что деревья и кустарники, мимо которых я шагал, спотыкаясь о сухие ветки и незаметные глазу ямки, заросшие травой, совершенно мне не знакомы. Они были высоченными, не меньше пятидесяти метров. Вроде бы сосны, но иголки у самого окончания были плоские, напоминая формой весло. Очень часто встречались ягоды странного, сине-бордового цвета и я, как городской житель сразу отмел желание попробовать их на вкус. На задворках сознания все отчетливее формировался литературный термин — ПОПАДАНЕЦ! И практически все указывало на то, что я переместился к неизвестному черту на загадочные кулички.

Чтением я увлекался с самого детства, ибо застать старенький телевизор свободным от бабушки было практически невозможным. Только Лизе удавался этот героический трюк, и она вымаливала время на пятиминутный мультик, который каждый вечер, в отличие от местных тварей, демонстрировали добродушные плюшевые зверята из «Спокойной ночи, малыши!». Оставалось нагружать свое воображение текстами из огромной библиотеки, оставшейся от родителей, занимающей три высоких, темно-коричневых серванта со стеклянными дверцами, стоящих вдоль четырехметровой стены в прямоугольном зале справа от окна. Уже к 12 годам я перечитал все, от десятитомника детективов Конан Дойла, до целой кипы женских романов, которыми увлекалась мама. Даже специализированная литература о животных всего мира не прошла мимо моего внимания, хотя половины из терминов, что встречалась в ней, я не понимал. Благо, в подвале соседнего дома располагалась районная библиотека и я, наверное, был ее самым активным посетителем, с толстенной абонементной карточкой, в которую Маргарита Петровна, наш старенький библиотекарь, записывала наименования книг, которые я поглощал с невиданной скоростью. Как и все мальчики в этом возрасте я фанател от фантастики и фэнтези. С термином «попаданец», я познакомился уже после 18 лет, когда запоем прочитал цикл «Сварог» Александра Бушкова. Вместе с майором ВДВ Станиславом Сварогом я переносился в мир колдовства и магии, противостоя злу и предательству с помощью меча, благородства и храбрости. И вот теперь я сам, попаданец без оружия и волшебных способностей перенесся черт знает куда.

«Господи, если ты есть, пусть я останусь хотя бы на нашей планете!» — пришла в голову мысль. — «Америка, Австралия, да даже Япония! Лишь бы Земля и желательно наши дни. Испытывать прелести прошлого, перемещаясь во времени, так же не хочется. Вот в будущем побывать было бы клево, при условии, что будет способ вернуться обратно. Встречу свою Алису с мелофоном, погоняем пиратов… Черт! Твою космическую мать!» Я, размышляя над ситуевиной, споткнулся о корень дерева, выступающего над поверхностью, и растянулся на траве, успев повернуться в падении здоровой стороной организма. В глазах все равно потемнело от боли и на смену погасшим в рассветных лучах звездам, пришли искорки, вспыхнувшие перед носом. Перевернувшись на спину, я решил дать себе пять минут отдыха. Ноги гудели, предплечье горело огнем, голова уже не соображала, а повязка стала бурой, от пропитавшейся крови. Высоко в небе летела пара крылатых темных точек, и я даже слегка позавидовал этим неизвестным птицам. В майке с коротким рукавом было довольно прохладно. Хотелось пить, есть и спать. Незаметно для самого себя я начал погружаться в дрему, из которой меня вырвал равномерный звук лошадиных копыт и тонкое поскрипывание колесного транспорта. Резко вскочив, с трудом удерживая равновесие от закружившейся головы, я рванул на звук. Вернее, как рванул, поплел быстрым шагом, если можно было так назвать мой виляющий полубег. Я выскочил из кустов уже после того, как по проселочной дороге мимо того места, где я появился, прокатилась большая, груженая телега с серым тентом.

— Эй, погодите меня! Мне нужна помощь! — захрипел я, хотя планировал заорать изо всей мочи. Видимо «мочь» моя вытекла вместе с приличной порцией крови, ибо на мой полушепот возница, облаченный в длинный коричневый плащ с капюшоном, никак не отреагировал. Пришлось из последних сил догонять, благо скорость у местного транспорта была чуть быстрее черепашьей. Запыхавшись, я все-таки догнал повозку и, поравнявшись с ее хозяином, хлопнул его по плечу, привлекая внимание.

— Послушайте, товарищ… — это все, что успел я сказать, так как подскочивший с сиденья мужчина с испуганным взором, ту же залепил мне между глаз небольшой деревянной дубиной, поверхность которой необычно переливалась красноватыми волнами. «Вот и попало попаданцу по полной!» — мелькнула в сознании последняя мысль перед тем, как я окончательно потерял сознание.

Глава 2. Если жизнь повернулась к тебе задом, пни ее и начни новую

Не бойтесь не найти, а бойтесь потерять,

На жизненном пути нет троп сторонних.

Судьба родные души рада разделять,

И без причины сватать судьбы посторонних.

До абсолютного невменоза я напивался только один раз в жизни и то, по настоянию моей родной бабушки. Нет, она не была, как говорят в криминальных сводках, пропащей алкоголичкой, жаждущей передать навыки пропойцы своему внуку. Я вообще ни разу в жизни не видел бабулю навеселе. Но, накануне моего 16-тилетия, она достала из бездонного серванта в своей комнате бутылку с надписью на пожелтевшей от времени этикетке «Водка русская» и с фразой: «Лучше напейся в моем присутствии, чем со своей шпаной за гаражами», заставила меня выпить все пол литра, предоставив возможность закусывать огненную воду солеными, хрустящими огурцами, которые каждую осень закручивала в полупромышленных масштабах. Скажу честно, сам процесс приема «божьей слезы» меня не порадовал, но после того, как я проснулся на следующее утро в состоянии жутчайшего бодуна, я понял, что никогда в жизни больше не возьму стакан с этим дьявольским пойлом в руку. Так плохо мне не было ни разу в жизни! До сегодняшнего утра так точно.

Прежде чем открыть глаза, я ощутил в воздухе резкий запах аптеки, смешанный с дымом и чем-то незнакомым, напоминающим запах в цветочном магазине, посещаемый мною традиционно накануне международного женского праздника, лишавшего большинства месячных сбережений. Только он был не такой нежный и утонченный. Меня мутило так сильно, что я не решался открыть глаза и осмотреться, опасаясь, что вестибулярка окончательно доломает остатки хрупкой преграды у содержимого желудка. При этом, я совершенно не чувствовал боли в руке. Да что там, я практически не чувствовал все свое тело ниже плеч. Вспомнив, что желудок мой пуст и рвота мне не грозит, я решился приоткрыть глаза. Тем более, рядом прозвучал незнакомый, мужской голос.

— Я же вижу, что Вы очнулись, молодой человек! В данный момент Вы в безопасности, так что можно не притворяться спящим. Хотя, если вы боитесь крови, лучше не открывайте глаза, пока я не закончу.

Открыв глаза, я уткнулся взглядом в классическую мазанку потолка. Когда-то, неизвестный мне и остальному миру, штукатур придумал шикарное оправдание своим кривым ручкам, сдав клиенту вместо гладко отштукатуренных стен, криво-размазанный по поверхностям строительный раствор под видом дизайнерского решения. То ли клиент попался не привередливый, то ли ему реально понравилось, но с тех пор количество «дизайнерских» огрехов стало расти в геометрической прогрессии. Поняв, что лежу на невысокой подушке, я приподнял голову и посмотрел в сторону, откуда исходил голос. Над моей рукой склонился весьма колоритный персонаж, держа в руках острую длинную иглу, конец которой светился, будто его раскалили в огне до бела. Врач, а я очень надеялся на то, что это был именно он, а не маньяк, разбирающий меня на запчасти, был одет в длинный халат из мягкой, темно-зеленой ткани, украшенной узорчатой серебряной вышивкой. Под плащом, на его рубашке с галстуком цвета болотной тины, был виден серебряный амулет, который сиял тусклым светом, наполняя комнату таинственным ореолом. Мужчина быстро посмотрел на меня и, улыбнувшись, подмигнул, тут же возвращаясь к работе над раной. Видимо, меня накачали каким-то лекарством, ибо я совершенно спокойно отнесся к тому, что облик врача буквально кричал о том, что передо мной — эльф?! Длинные, светлые волосы, спадающие на спину, были собраны от лопаток в аккуратную, толстую косу. Оливковый цвет гладкой кожи при полном отсутствие растительности на лице еще можно было логично объяснить самому себе. Но вот острые, в два человеческих размера эльфийские уши, подрагивающие при каждом движении доктора уверенно «кричали», что передо мной реальный, живой ЭЛЬФ! А это значит, что встреча с зубастыми собачками мне не приснилась, и я действительно попал.

— По взгляду вижу, что Вы не верите собственным глазам. Не скрою, Вы не первый мой перемещенный через портал пациент, думающий, что у него начались видения и уверен, что не последний.

— А почему тогда я вас понимаю? Вы говорите на русском? — спросил я.

— А что такое русский? — вопросом на вопрос ответил лекарь. — В Алитая, да и во всех остальных мирах говорят на едином, межвидовом языке, как и Вы в данный момент. Как Вас зовут, любезный? Меня, к примеру, зовут лэр Элводир.

— А меня Леонид. Можно просто Лёня.

— Хорошо, Простолёня, я должен попросить Вас полежать спокойно, пока я не закончу с рукой, а потом я отвечу на все вопросы, что наверняка скопились в Вашей необычной, безволосой голове.

— Хорошо, доктор, еще один вопрос и я замолкну. Почему я ничего не чувствую ниже плеч?

— Этой действие амулета, что лежит у Вас на груди, он позволяет делать операции, не вынуждая приводить пациента в бессознательное состояние, как это было принято еще сто лет назад. — эльф снова сосредоточился на работе и пробурчал про себя, — Хмм… Уже и не помню, когда в последний раз слышал слово «Доктор» от перемещенного.

Только теперь я заметил небольшой, плоский желтоватый предмет в серебристой окантовке у меня на груди, от которого по коже разбегались тонкие красные нити, напоминающие рисунок вен в учебнике анатомии за восьмой класс. С трудом удержавшись от нового вопроса, я решил оглядеться, благо муть из сознания растворилась, забрав с собой приступы тошноты. Помещение, в котором меня латали, напоминало келью в монастыре, в котором мы однажды с бригадой дяди Коли меняли проводку. Вера верой, но желудкам крыс, живущим в монастыре, Новый Завет не указ. Они жрали все, что могли перегрызть их острые зубки. Высокие каменные стены из точеного гранита плавно переходили в вручную выбеленный потолок. На них, в кованных из бронзы круглых подставках, вместо факелов ярко сверкали бесформенные камни, напоминающие янтарь. При этом через широкие окна, расположенные под потолком, проникало достаточно света. «Видимо, за энергию тут не платят, раз не гасят свои магические фонарики.» — подумал я и снова посмотрел на тонкие, бледные пальцы доктора.

Светящийся конец иглы в его руках плавно скользил по открытым ранам, на глазах спаивая рваные края, оставляя за собой толстый розовый шрам. Не скрою, медицина этого мира впечатляла своими возможностями. В нашей поликлинике из моей руки наверняка сделали бы штопанную копию конечности Франкенштейна. Пристальный взгляд сосредоточенного Элводира говорил о том, что этот процесс далеко не был простым. Он напряженно прикусил кончик своего языка, что явно свидетельствовало об ювелирности процесса, а на его лбу образовались искрящиеся капельки пота. Это дало мне понять, что данный вид магии требует не только мастерства исцеления, но и огромного напряжения и усилий.

«Почему рядом с ним нет медсестры? Ну, или хотя бы помощника, тот же пот вытирать?», — мысль, основанная на медицинских сериалах, пришла мне в голову. В этот момент эльф, видимо, закончил и, подойдя к резному шкафу со стеклянными дверками, достал оттуда большой, зеленый пузырь. Вынув плотную пробку, он щедро плюхнул зеленое содержимое прямо на мою руку и жидкость, зашипев и лопаясь многочисленными небольшими пузырьками, буквально на глазах впиталась в мою кожу. Врач удовлетворенно хмыкнул и, что-то прошептав, снял с моей груди «камень бесчувствия», как я мысленно обозвал желтый амулет. Ощущение тела вернулось резко и вызвало непроизвольный стон из недр моих легких. Приятного было мало, ибо казалось, что вылеченная рука горит, как говорится «синим пламенем», а оставшиеся части тела решили устроить массовый протест, посылая весь спектр всевозможных, малоприятных ощущений в мой разум. Доктор поднес к моему рту небольшую пиалу и я, не спрашивая о содержимом, выпил густую жидкость со вкусом меда и легкой горчинкой цитрусовых.

— Однозначно, медицина тут на порядок круче, чем наша, — пробормотал я под нос, пораженно ощущая, как тепло небольшого пожара, растекшееся со стороны желудка по всему телу, секунд за пять избавила меня от всех неприятных ощущений. Видимо, длинные уши эльфа не просто так имели увеличенный габарит, ибо он явно услышал мое высказывание и тут же отреагировал.

— Я слышу, Леонид, что Вам стало лучше. Предлагаю проследовать в мой кабинет, и я постараюсь ответить на Ваши вопросы.

Мы вышли через массивные, распашные деревянные двери с плитками небольших оконец в верхней половине створок и доктор, не теряя времени, принялся мне объяснять, где я нахожусь. Я же, разинув рот, вертел головой, разглядывая длинный коридор с мраморным полом, освещенный такими же, как в операционной, осветительными камнями на белых стенах и многочисленными дверьми по обе стороны прохода.

— Вы находитесь в крыле целителей Академии Иммерсии в отсеке оперативных вмешательств и реабилитации. Я, Элводир Серебронос, являюсь Деканом Отделения Знахарей и главным лекарем этой лечебницы, в которой мы не только лечим жителей МежМирья, но и обучаем студентов Академии лекарскому делу и тонкостям межвидовой анатомии.

Высокий мужчина подошел к коричневой двери без стекол с красивой эмблемой, вырезанной из неизвестного мне желтого дерева. На фоне круга, символизирующего целостность и единство, возвышался знакомый мне символ — посох Асклепия с поникшей головой гидры. Вокруг круга размещались пять различных силуэтов, единственный из знакомых мне был символический облик человека. Открыв дверь и пропустив меня первым внутрь, доктор указал на шикарное, кожаное гостевое кресло темно-красного цвета, а сам занял место за огромным столом, заваленном свитками. Огромное окно, простирающееся от пола к потолку, открывало вид на часть замковой стены и возвышающийся над ней цепочкой величественных гор у горизонта с заснеженными макушками.

— Если я правильно понимаю, Леонид, вы случайно попали в межмировой портал, который выбросил вас неподалеку от столицы, где вы подверглись нападению какого-то дикого животного. Не могли бы Вы уточнить, в каком мире вы родились?

— Волка!

— Простите? Вы родились в мире волка?

— Нет, лэр, я подвергся нападению белого волка, а родился я на Земле.

— Хмм… Вообще-то, все мы рождаемся на земле.

Мой взгляд продолжал изучать наполнение величественного эльфийского кабинета. Вдоль всех свободных стен стояли книжные шкафы, заполненные всевозможными книгами и фолиантами. Разобрать названия на корешках я не мог, так как сидел далеко, зато хорошо рассмотрел ряд учебных манекенов, стоявших перед стеллажами, точно отображающих внутренние органы существ, которые я видел разве что на обложках фэнтези книг. Пугало то, что у нескольких манекенов были длинные хвосты, собранные из, как я очень надеялся, мастерски выполненных копий костяных сегментов.

— Вы не поняли, лэр Эльводир, мой мир называется Земля.

Эльф поднялся со стула, больше смахивающего на трон, и подошел к стеллажам, разглядывая наименования книг. Взяв из стройного ряда толстый том в зеленоватой обложке, он вернулся за стол и принялся листать пожелтевшие страницы.

— Земля… Земля… Земля… Где-то слышал я это наименование. Ага! Вот оно! — доктор распахнул книгу примерно на середине и, водя по строкам тонким пальцем с длинным, явно отманикюренным ноготком начал зачитывать вслух. — Земля — это мир преимущественно аграрного типа с несколькими континентами и достаточно воинственным населением. Магия полностью отсутствует. Примитивные формы искусства и постоянные войны, основанные на религиозных противоречиях во главе с Инквизицией. После возникновения порталов представители Земли достаточно часто попадали в МежМирье, но постепенно поток переселенцев иссяк. Последний зафиксированный случай перемещения был 84 года назад…

Подсознательно отмечая то, что на удивление спокойно воспринимаю информацию, которая, по сути, кардинально меняет мое дальнейшее существование, я был вынужден поправить эльфа. Заодно прояснялась картина из ежевечерних выпусков новостей с вереницей несчастных душ, вышедших за хлебушком на родной планете и пропадающих без следа. Как же, инопланетяне их похищают! Всегда знал, что это выдумки желтой прессы.

— Доктор, простите, но у Вас довольно старые сведения о моем мире. Устаревшие лет так на триста, а то и четыреста. У нас на Земле сейчас эпоха технологической революции и цифрового развития. Войны, конечно, никуда не делись, но щиты и мечи можно увидеть только в музеях.

— Леонид, я слышал, но не знаком с термином Доктор, хотя и догадываюсь, что он связан с моей профессией. В нашем мире Вам придется использовать термины Лекарь, Знахарь, Ведающий при обращении ко мне. А проще всего остановитесь на лэр. Это уважительное обращение к любому существу, что старше Вас или стоит выше в социальной иерархии. А вот то, что Вы свежеперемещенный с такого редкого мира может сослужить Вам хорошую службу. Прошу прощения, я должен связаться с ректором и сообщить ему о Вашем случае.

Эльф повернулся к небольшому прозрачному шару, стоящему на подставке в виде небольшого каменного колодца, и провел над ней рукой, как бы поглаживая круглую поверхность. Воздух над сферой задрожал и над ней в небольшой дымке возник затылок с длинными черными курчавыми волосами, часть которых была переплетена в тонкие косы с каким-то хитрым переплетением, напоминающей… чешую? Судя по движущимся губам эльфа, он что-то рассказывал этой голове, лица которой я не видел, периодически поглядывая на меня. Не знаю по какой причине, но я не слышал ни единого слова из их разговора. Внезапно, изображение затылка резко сменилось на лицо, вид которого подсознательно заставлял сжать задницу от предчувствия опасности. На меня внимательно смотрел кроваво-красными глазами, с зауженными вертикальными зрачками мужчина лет тридцати пяти, сорока с небольшой бородкой, хищным острым носом и узкой полоской усов. Почему-то жутко захотелось спрятаться или признаться в чем-то таком, что я даже не совершал. Испытание взглядом длилось примерно минуту, хотя мне казалось, что прошло не менее часа и этот подозрительный тип теперь знает даже группу моей крови. Лицо снова сменилось на черный затылок, и эльф снова зашевелил губами, продолжая беззвучный разговор с ректором. Мое внимание тут же привлек большой портрет в массивной резной раме, с которого в пространство кабинета пялился старичок, в увешанном драгоценностями кожаном пиджаке с приподнятыми плечами и со смутно знакомыми чертами лица. Времени вспомнить, почему тот казался мне знакомым, не было, ибо доктор, а вернее — лекарь, закончил беседу и вновь обратился ко мне.

— Лэр Гильдор Вермингард, ректор нашей академии заинтересовался Вашим случаем, Леонид, и предлагает влиться в ряды новых учеников.

«Ёбушки воробушки, вот это попадос. Позвольте представиться, Лёня — Гарри Поттер на минималках!» — пронеслась в голове мысль, но вслух я не стал ее повторять.

— Я правильно понимаю, лэр, — вновь поражаясь собственному спокойствию, уточнил я, — Вернуться в мой мир я не смогу?

— Все верно! — с грустной улыбкой подтвердил мои предположения эльф, — Стихийные порталы работают только в одну сторону и вернуться обратно, у Вас нет ни единого шанса. Я настойчиво советую Вам принять предложение ректора. Вы убьете этим сразу двух упырей. На первом курсе подробно изучают устройство наших миров, к тому же, на первый год обучения Вы окажитесь на полном обеспечении у Академии. Проблема жилья и питания разрешится сама собой.

— Получается, у меня все равно выбора нет?

— Вы не правы, Леонид. Вы хоть сейчас можете выйти на улицу и поискать свою собственную дорогу в новой жизни. Но в таком случае, на ваше дальнейшее благополучие я бы не поставил и серебряного тана. Хотя, судя по коробу с инструментами, что был при вас, руки у Вас растут из правильных мест.

— Ух ты. Класс! А мой инструмент не посеяли?! — обрадовался я, ибо краем сознания понимал, что при умении работать руками в этом мире наверняка не останешься голодным.

— Конечно, — ответил лекарь, доставая знакомый мне ящик из-под стола, — Хотя я не совсем понял выражение «Класс» и каким образом этот короб можно «Посеять!». Так что вы решили? У меня по времени сейчас начнется следующая операция.

Опыт бесконечного количества попаданцев из всех книг, что я успел прочитать, буквально кричал о том, что для моего же блага, нужно принимать предложение загадочного ректора. «Нужно просто представить, что я перевелся в другой институт, пускай этот ВУЗ в другом измерении» — подумал я, — «Всяко, нужно будет узнать об этом мире все что можно, прежде чем строить дальнейшие планы. И, едрить твою налево, какого черта я так спокоен?!»

— Я согласен остаться в Академии. И огромное спасибо, лэр Элводир, за то, что спасли мою жизнь.

— В таком случае, Леонид, пройдите до конца коридора, через двойные двери Вы попадете в центральный холл Академии. Найдите там лэра Гримхалка Горнимора, куратора первого курса и сообщите ему свое имя. Я передам ему распоряжение ректора на Ваш счет, а он ознакомит Вас с правилами Академии и распорядком.

— Простите, а как я его узнаю?

— О! Этого господина трудно спутать с кем-то еще, — улыбаясь, ответил эльф, — Этот орк будет орать на всех подряд! Не ошибетесь! И не забудьте свои инструменты. С вами мы еще встретимся на лекциях, так что до свидания.

Я встал, не зная местного этикета, зачем-то поклонился, и, забрав свой гремящий ящик, отправился в путь, по скудному описанию доктора. Тьфу ты. Лекаря. Уже подходя к массивным дверям я с подозрением прислушивался к гулу, исходящему от деревянных створок, увенчанных резным орнаментом. Тяжелые, кованые ручки, покрытые чем-то, смахивающим на позолоту притягивали взгляд. Однако, как только моя рука легла на одну из них, так решительность разом показала мне свой удаляющийся к горизонту зад. Мне почему-то казалось, что, открыв дверь, я окончательно осознаю то, что нахожусь в чуждом мире, хотя свидетельств этого было более чем достаточно. Замерев подобно тому, как замираешь перед тем, как охладить в ледяной купели свою раскаленную в парилке плоть, я принялся ждать знак от судьбы. Однако, этой капризной даме, видимо, было глубоко похер на желания очередного попаданца и, спустя секунд тридцать я все-таки повернул ручку вниз, открывая тяжелую створку.

***

Лия и Северрин не успели добраться до стен города, как появившаяся на горизонте солнечная кайма вынудила их обоих принять человеческий облик. Можно было воспротивится зову природы и остаться в истинной форме, но при свете солнца на это уходило слишком много магических единиц. Благодаря тому, что в жилах обоих плескалась сильная магия крови, лунорийцы удержали полуоборот, дабы не оказаться полностью обнаженными друг перед другом. От волчьей сущности остался хвост, мохнатые, треугольные уши, густая, плотная шерсть, покрывавшая всю нижнюю часть двуногих тел и верхнюю часть спины, прикрывая их плечи и ключицы. А вот упругую грудь, которую Лия не могла скрыть за волосяным покровом в этой ипостаси, пришлось прикрыть рукой. Несмотря на то, что они с близнецами с детства видели каждый уголочек собственных тел, без стеснения оборачиваясь друг перед другом, последние несколько лет дворцовый этикет вынуждал разнополых подростков к уединению, в моменты обратного воплощения в человека. Раны на телах обоих практически затянулись, что демонстрировало еще одно необычное свойство жителей Лунории, способных оборачиваться. Травмы, полученные в одном облике, при условии, что они совместимы с жизнью, моментально проходили, стоило только телу принять противоположный вид. И лишь следы крови на оставшейся на теле шерсти говорила о том, что они подверглись нападению.

Девушка подошла к Северрину, который благородно повернулся спиной к своей принцессе и, опустив косматую голову, явно грустил. Лия понимала, что он переживает за братьев, и сама ощутила, как предательская слеза скатилась по чумазой щеке, когда ее ладонь легла на мохнатое плечо друга.

— Сева. Мне очень жаль. Это я виновата в том, что Джек и Эл погибли! — с дрожью в голосе произнесла она.

Развернувшийся волколак возмущенно запыхтел на эти слова, однако, уткнувшись взглядом в предплечье девушки, что едва прикрывало ее грудь он, покраснев, тут же задрал голову вверх и, тщательно подбирая слова, ответил.

— Бельчонок! За такие слова я готов тебе уши надрать! Во-первых, не ты портила им шкуры, а во-вторых, когда меня отправили за тобой вслед, они были еще живы. Так что давай не предавать земле тех, кого не видели на смертном одре? Хорошо? У нас с тобой и так проблем до жо… основания хвоста.

— Ты прав, — ответила Лия, стирая влажные дорожки со своих щек. — Нужно решать вопросы по мере их актуальности. Двигаем в столицу?

— В таком виде? — удивленно ответил Северрин. — Я не позволю глазеть на тебя кому ни попадя. Насколько помню, в получасе езды от столицы находится постоялый двор. Я постараюсь добыть нам вещички. После этого найдем в городе трактир Амерриуса, он нам должен помочь.

— Ты собираешься красть одежду у местных?

— Лия! У тебя есть идеи получше? На тебе даже фамильных колец нет, чтобы заплатить за необходимое. Помнишь слова старого Долми? В критические моменты даже очень сильные нуждаются в слабых. Мы потом вернем вещи, или заплатим за них. Двинули.

Благодаря острому нюху и природной способности ориентироваться на местности, пара быстро добралась до края леса. Велев ждать его у огромного, старого дуба, Северрин словно по волшебству стремительно растворился. В голову Лии вновь начали заползать тяжкие раздумья. Сев на торчащий из земли толстый корень, она прислонилась спиной к шершавому стволу дуба и попыталась расслабиться. Прикрыв глаза, она принялась равномерно дышать, мысленно обращаясь к родовой связи, основанной на крови. Однако, струящиеся по венам, тонкие нити магии оставались безучастны к ее запросам. Либо способность чувствовать родных не могла пробиться между мирами, либо пробиваться уже было не к кому.

«Неужели Канцлер и в самом деле убил родителей и сестер?» — в ужасе подумала Лия, — «Как он мог, ведь он родственник матери!»

«ЛИЯ!» — возникла в голове затухающая, но явно гневная мысль Севы. — «Сколько можно тебе повторять, закрывай разум, когда обращаешься к крови! Тебя слышно на всю округу! Хочешь обратить на себя внимание патруля? Я тут, между прочим, чуть с чердака не свалился под твоими эманациями!»

Пристыженная принцесса тут же вынырнула из транса, почувствовав, как к щекам приливает жар от стыда. Она снова лопухнулась и забыла поставить ментальный блок. Не став отвечать другу, зная, что получит за это еще больший нагоняй, она привычно выстроила вокруг себя ментальный кокон и решила просто расслабиться. Снова прикрыв глаза, девушка принялась слушать звуки незнакомого леса. Острый нюх, пускай и не такой чуткий, как в ее истинной ипостаси, ощущал скорое приближение осени. К ароматам отцветающей зелени примешивались нотки сырости и естественного гниения начинающих опадать листьев. Мохнатые белые ушки на голове подергивались, поворачиваясь в стороны разнообразных звуков. Где-то совсем недалеко пробежала пара зайцев, заставив мышцы, все еще не отошедшие от оборота, инстинктивно сжаться для рывка в охотничьем порыве. Вслед за этим чуткий слух определил белку, шебуршащую где-то высоко в кроне одного из деревьев. Потом мысли снова вернулись к событиям прошедшей ночи, вызывая в разуме пугающие картины воспоминаний.

Накануне вечером ничего не предвещало беды. Весь седьмой день Обращенной Луны она с сестрами, Айлин и Эльзой, под руководством матушки провели в лесу, осваивая возможности своей истинной, звериной формы. Лие, несмотря на то, что она была старшей, было труднее всего. Сестры цветом шкур пошли в родителей, умело маскируясь среди деревьев своими темно-серым с вкраплениями бурого цвета окрасом. Старшая дочь, одаренная природой и бабкиными генами, была вынуждена постоянно прибегать к родовой магии, маскируя свой белоснежный окрас во время занятий. Соответственно сил она тратила больше, но и магический резерв у нее был развит не по годам. Последнюю ночь властвования на небе Селентоса, женщины семьи Волкосветовых решили провести во дворце, так как тринадцатилетняя Эля умудрилась наткнуться на дикобраза, которому не понравилось то, что девочка выбрала его в качестве добычи. Избавленная от иголок и тщательно вылизанная мамой юная волчица, жалобно поскуливая, плелась в хвосте процессии. Она понимала, что совершила ошибку и что из-за нее семья была вынуждена покинуть родные леса на день раньше. Добравшись к вечеру до дворца, Лия отправилась в свою комнату и, запрыгнув на свою широкую кровать, украшенную полупрозрачным, золотистым балдахином, сладко потянувшись, положила морду на лапы и заснула. Девушка планировала проснуться незадолго до рассвета, дабы, бодрствуя принять человеческий облик, но сразу после полудня ее разбудил шум схватки за дверьми спальни и троица братьев, ворвавшихся в комнату и велевших следовать за ними по тайному проходу, скрытому за старым письменным столом…

— Бельчонок! Проснись! Лия! — громкий голос Севы вырвал девушку из воспоминаний, и она сфокусировалась на светло-коричневом плаще, которым тот практически тыкал ей в нос. — Нашла место для сна!

Сам парень был одет как крестьянин, в простые, серые домотканые штаны и такого же цвета рубаху с коротким рукавом, подпоясанную куском переплетенной веревки. Приняв полностью человеческий облик, Сева смотрелся настолько непривычно и даже нелепо в этой одежде, что принцесса не смогла сдержать смех.

— Ха, ха! — пробурчал Северрин, отворачиваясь, дабы дать Лие возможность накинуть на себя плащ. — Не самый красивый наряд, но пахнет вкусно!

— Почему вкусно? — удивленно спросила Лия, натягивая на голое тело плащ и завершая под ним оборот. Лишившееся шерсти тело тут же почувствовало все недостатки грубой одежды, тревожа нежную кожу жесткими, внутренними швами.

— Вкусно — потому что чистая! — улыбнувшись, ответил Сева и повернулся к ней. — Нам пора, нужно до захода солнца попасть в столицу. Обувь я достать не смог, так что придется топать босыми.

— Ничего, не привыкать! Дойдем до дороги, на ней будет полегче, там земля укатана. — ответила Лия.

К распахнутым воротам столицы пара успела дойти засветло. Босые, наколотые ступни принцессы наслаждались гладкой поверхностью прохладной брусчатки, которая сменила земляной накат, как только на горизонте показались высокие стены Этерии, уходящие за горизонт. Подойдя ближе, Лия невольно остановилась как вкопанная, пораженная этим монументальным, каменным сооружением. Подобно величественным стражам, возвышающимся над землей, те на протяжении многих столетий охраняли спокойствие и безопасность жителей столицы. Вьющиеся вдоль серой поверхности камня зеленые растения придавали им еще более монументальный вид, а ветер, шелестящий в их листьях, создавал иллюзию движения, словно шерсть на теле мчащегося волка. В Лунории никто не строил стен вокруг городов, ибо животная ипостась ее жителей требовала просторов и не терпела ограничений. Семейный дворец, возведенный на границе королевского леса, был условно отсечен разве что стенами из кустарников, что густо росли вдоль дороги ведущей в родную обитель. Лишь несколько аристократических семей из человеческого рода, много веков назад осевших в их мире, имели невысокие стены вокруг собственных замков.

Стража, облаченная в кители темно-зеленого цвета и вооруженная острыми пиками, узнав, что пара попала в мир через портал, пропустила их внутрь, записав вымышленные лунорийцами имена в толстую тетрадь. Сева только хотел возмутиться беспечности охранной системы города, как они попали в лапы лысеющего мага в длинном плаще-мантии фиолетового цвета, украшенного серебряными узорами в виде общих магических символов или рун. Тот велел обоим приложить ладони к сфере, сияющей белыми всполохами и размером с приличную тыкву. Молодые сердца начали биться сильнее, опасаясь за собственную анонимность, но пара синхронно выполнила требования пожилого человека. Шар начал пульсировать, и Лия тут же почувствовала, как все ее нутро пронизывают невидимые нити, требующих ответ от магии крови. Однако, защитный кокон, что она привычно сплела вокруг себя, не дал магу проникнуть в ее суть, и она не сомневалась, что Северрин так же смог пройти эту магическую проверку.

— Хм… Молодые лунорийцы! — улыбнувшись, произнес маг, — Добро пожаловать в Этерию, столицу МежМирья. Судя по Вашему внешнему виду, вы попали в Алитаю не запланировано? Через стихийный портал?

— Да, лэр, — ответил Сева, — мы с сестрой охотились под финальным светом Обращенной Луны этого года и случайно вбежали в портал.

— В нашем мире сие небесное тело именуют Изменчивая Луна или Большая сестра. Так что на ближайший год, пока Вы не вернулись обратно, советую именовать ее именно так. Ликаны в нашей столице предпочитают селиться на востоке города, так что мой Вам совет. Идите сразу к лэру Сильвану Рейзенвуду, администратору Восточного округа столицы, он поможет Вам обустроиться на первое время. Да храни Вас Единая!

— Спасибо большое, лэр маг! — поклонившись, ответил Северрин и, ухватив Лию за руку, потянул в сторону городских застроек.

Плавно переступая босыми ногами по булыжным улицам, Лия окуналась в мир огромного города. Волна невероятных запахов от торговых лавок и разнообразных таверн ударила в нос, лишая возможности ориентироваться на нюх. Солнечный свет, пробивающийся сквозь сизые облака от заходящего светила, подсвечивали ее восторженные глаза, даже несмотря на капюшон, скрывающий белоснежные локоны. Шумные, многочисленные обитатели города, проходящие мимо нее, затягивали в вихрь новых ощущений. Выскочив на гудящую во все лады площадь, Лия резко затормозила перед впечатляющей картиной высокого фонтана, украшенного скульптурой дракона, извергающего из зубастой пасти воду. Однако, подхвативший ее под локоток Сева, напомнил о недостатке времени и вновь потянул ее в сторону одной из улиц.

— Откуда ты знаешь план этого города, и то, куда нам следует идти? — спросила удивленно принцесса.

— А ты думала, мы с братьями изучаем только способы когтями защитить твою шкурку? — иронично ответил парень. — Долми заставил нас выучить планы всех крупных городов во всех пяти мирах Межмирья. Давай ускоримся, нам осталось совсем чуть-чуть.

Спустя несколько минут, пара открывала широкие двери небольшого каменного строения в одной из узких боковых улочек, над которой висела деревянная табличка с изящными резными узорами, где ярко выделялось изображение облачного полнолуния, за которым скрывается грозный силуэт оборотня и надписью — «Пасть Волка». Внутри, вдоль всех трех стен с небольшими, круглыми окнами в каменном теле строения, стояло с десяток массивных, деревянных столов, по обеим сторонам которых располагались широкие лавки с высокими спинками. Посетителей, несмотря на вечер, было немного. Пожилая пара, поедающая что-то жидкое из парящих, коричневых тарелок и молодой парень, сидящий напротив них, наливающий бордовую жидкость из глиняного кувшина в свой высокий стакан из мутного стекла. На вошедших никто из них не обратил никакого внимания, а Лия сразу почувствовала внутри нотки домашнего уюта и едва уловимых, знакомых запахов леса. За барной стойкой стоял весьма представительный, немолодой мужчина в простой, холщовой рубахе, поверх которой был накинут кожаный фартук в пол. Огромные, широкие плечи и массивные руки свидетельствовали о его развитой мускулатуре и исключительной силе. Волосы хозяина, украшенные начинающейся сединой, были коротко стрижены. Он поднял взгляд глубоких, желтых глаз и уставился на подходящих к стойке клиентов. Нос мужчины втянул воздух, а сощуренный взгляд внезапно начал округляться в узнавании. Отложив нож, которым он нарезал свежую зелень, мужчина огляделся на остальных посетителей и, приложив палец к губам, кивнул головой в сторону проема за своей спиной. Закопченная дверь с небольшой прорезью в виде сердца, вела на кухню и, стоило ей только захлопнуться за вошедшими, как мужчина припал на одно колено и склонил голову.

— Принцесса! Это огромная честь принимать Вас под крышей моего скромного дома! — произнес голос, наполненный максимальным уважением.

— Не нужно лишнего дворцового этикета, Амерриус. — произнес улыбнувшийся Северрин. — Мы все-таки хоть и дальние, но родственники, дядя! Ты практически точь-в-точь как на портрете, что нам мама показывала. Только седеть начинаешь. К тому же, в данный момент никто не должен знать о нашем истинном происхождении. Мы в бегах!

— Что случилось? Рассказывай! — с обеспокоенным видом спросил поднимающийся мужчина, сверкая янтарными, как осенние листья глазами.

— А можно нам сначала что-то поесть? — прозвучал жалобный голосок Лии, не сводящий взгляда с огромной плиты, на поверхности которой стояла бурлящая кастрюля, излучающая невероятный аромат чего-то мясного. Громкое, утробное бурление ее желудка, требующего пищу, заставило принцессу покраснеть, а у мужчин вызвало умилительную улыбку на лицах.

Амерриус Рратимир Мэдвулф, вот уже тридцать лет владеющий трактиром «Пасть Волка», пригласил обоих сесть за небольшой, разделочный стол, стоящий на кухне, и в мгновении ока перед голодной молодежью стояли две глубокие тарелки с ароматным рагу из больших кусков мяса и овощей. Дворцовый этикет и правила поведения за столом тут же были забыты принцессой и она, чуть ли не с утробным рычанием накинулась на еду. Лие казалось, что в последний раз ела чуть ли не год назад. Вкус рагу так завладел принцессой, что она ничего другого не видела и не слышала. Девушка не успела оглянуться, как ложка чиркнула по дну тарелки, а наполненный пищей желудок дал команду уставшему разуму принять горизонтальное положение.

— Амерриус, ты невероятный повар, — проговорила она, прикрывая зевающий рот рукой, — Я благодарна тебе за эту незабываемую трапезу. Не могла представить, что вкус, казалось бы, простого блюда может быть таким потрясающим.

Видя, что принцесса принялась клевать носом, Амерриус проводил ее на второй этаж, в одну из двух гостевых комнат и, принеся той ночную рубашку Лизы, своей семнадцатилетней дочери, показал где находится ванная комната с большим медным бойлером, подогревающим воду при помощи заряженного магами артефакта, и большой уютной деревянной кадкой, в которой принцесса могла смыть с себя следы дальнего путешествия. При взгляде на глубокую деревянную кадку, принцесса не могла удержать стона восторженного восхищения, предвкушая удовольствие от чистого тела. Пожелав девушке сладких снов, он спустился вниз, где перед пустой тарелкой его ждал Северрин, мать которого приходилась ему троюродной сестрой.

Опустившись напротив, он вопросительно приподнял густую бровь, ожидая ответы на невысказанные вопросы. Несмотря на дикую усталость, младший близнец поведал дяде о последних трагических событиях, произошедших в родном для обоих мире. Сева, описывающий побег, внезапно осознал, что и сам практически не в курсе того, что именно произошло во дворце. Его с братьями, спящих в общей спальне крыла для охраны дворца в ожидании обратного обращения, разбудил старый Долми, сказал, что Канцлер захватил власть и велел немедленно мчаться к покоям принцессы и вывести ее через тайный ход. На пути к королевским опочивальням им то и дело попадались растерзанные, окровавленные тела охраны, как в звериной ипостаси, так и представители воинов-полукровок, остававшихся в человеческом обличье. Со стороны улицы были слышны звуки сражения, жуткий вой и грохот магических разрывов. Так как целостность жизни Лианы была их главной зоной ответственности, братья не стали тратить время на выяснение судьбы остальной королевской семьи, а сделали то, что обязаны были сделать. Ценою своих шкур доставили Лию в безопасное место через портал, о котором никто не догадывался.

Амерриус, выслушав парня, нервно вскочил и, подойдя к широкой полке на стене, взял с него объемный кувшин и две кружки. Разлив ароматный напиток, настоянный женой на волчьей ягоде, он протянул кружку племяннику и залпом осушил свою порцию. Оборотни не употребляли алкоголь, а сок волчьей ягоды в напитке делал разум ясным и снимал усталость. Мало кто знал тот факт, что обычный на первый взгляд трактирщик был секретным представителем Дамирра Свигорра Волкосветова в Этерии. Даже Северрин не догадывался об этой негласной должности троюродного дяди. История племянника весьма настораживала, ибо по его последним данным из Лунории никаких проблем с властью вождь не испытывал. В то же время, именно из ведомства канцлера Амерриус и получал новости с родины. И хуже всего было то, что узнать о том, что в данный момент происходит в родном государстве, не было никакой возможности. Порталы закрылись на год, а шары межмировой связи были только у правителя Алитаи, да у ректора Академии Иммерсии. К тому же, если магический прибор связи вождя оказался в руках мятежников, то был риск выдать местоположение Лии. А если Элррик до него доберется, то наверняка потратит все силы и средства, дабы добраться и до горла принцессы.

Девушку нужно было срочно спрятать, и в голову Амерриуса пришла отличная идея. Велев парню отправляться отдыхать, рассказав ему, где находится ванна и вторая гостевая спальня, он принялся ждать возвращение жены и дочери, дабы скинуть на их плечи посетителей трактира, а самому наведаться к одному из преподавателей Академии, который был обязан ему вот уже больше десяти лет спасением своей серо-рыжей шкуры. Настала пора заплатить по накопившимся счетам.

Глава 3. Когда ваши дела идут плохо — не ходите с ними

Как не блистательна обновка,

Во внешности не скрыта красота,

Все мы снаружи упаковка,

Внутри один — брильянт, другой сплошная пустота.

Русского студента не удивить шумной толпой молодежи, носящейся туда-сюда в стенах любого учебного заведения. Однако, я был удивлен. И очень сильно, так как среди мельтешащих в разные стороны тел, периодически непривычно выбивались хвосты, треугольники пушистых ушей, небольшие рожки и отблески чешуек на телах у доброй половины студентов. Мои глаза с ходу не могли привыкнуть к такому зрелищу. Они взирали на мир, где реальность смешивалась с фантазией. И если раньше мой рост считался среди одногруппников выше среднего, закрепив за мной третье место в начале шеренги на уроках физры, то в данном случае, я сам себе казался карликом среди великанов. Большинство персонажей, что я успел разглядеть, распахнув дверь в центральное фойе, было выше меня как минимум на голову.

В центре круглого зала в диаметре метров пятьдесят, окруженного роскошными колоннами и резными арками, стояла статуя какому-то важному господину. Его величественная фигура была выполнена из блестящего камня, отражающего свет и создающего на светлом потолке игру бликов. Каждый элемент статуи был продуман до мельчайших деталей — от изысканной резьбы на пальцах, до драгоценных кристаллов, которые вместо глаз искрились живым светом. Вокруг изваяния толпилось множество студентов. Они разговаривали, смеялись и осматривали статую с удивлением и трепетом. Некоторые прикасались к ней, словно искали контакта с духом великого героя, которого она изображала.

«Нужно будет узнать потом, что это за Хрен с Горы!» — подумал я и медленно начал продвигаться сквозь толпу, ощущая на себе любопытные взгляды. Моя одежда, привычная для мира людей, явно выделялась на фоне причудливых костюмов окружающих. Складывалось ощущение, что я нахожусь на слете любителей девятнадцатого века и единственный, кто не напялил на себя подобающий случаю камзол или фрак. Стараясь не обращать на взгляды внимания, я вслушивался в разговоры вокруг.

— Ты слышал, что старшекурсники нашей академии могут общаться с духами своих животных? — спросил один парень у другого.

— Да, это правда. Говорят, что в академии обучают секретным магическим дисциплинам, включая связь с духами и природными силами, — ответил тот, с интересом оглядываясь по сторонам.

Слова эти вызвали во мне еще большее любопытство. Я обожал книги в стиле фэнтези, но никогда не думал, что мог бы оказаться среди этих удивительных существ. Жаль, что мне не светит ничего в плане магии и, по сути, мой статус в этом мире останется таким же, как и был на Земле. Не читал ни одного романа, чтобы попаданец без способностей смог добиться в новом мире чего-то значимого. Даже писать про такое никому в голову не придет, ибо коммерческого успеха у такой книжки не предвидится. Придется, как говорится, строить свою судьбу своими руками. Оглядываясь в поисках куратора, я добрался до статуи и услышал громогласный голос справа от себя. Над пятью и без того высоченными студентами, возвышалась впечатляющая фигура цвета консервированной оливки.

Высокий и массивный Гримхалк Горнимор, с широкими плечами и с бугрящими мышцами что-то громко объяснял рядом стоящим ученикам. Арнольд Шварцнегер расплакался бы от зависти, глядя на этого зеленого культуриста. На лице куратора были видны глубокие шрамы, свидетельствующие, по-видимому, о его боевом прошлом. Темно-зеленые глаза сверкали, а нечесаная шевелюра перетекала в две толстые косы, перекинутые вперед через плечи. «Ну чисто Халк!» — пролетела мысль в голове, когда я подошел к куратору и, дождавшись ухода пятерки, обозначил свое присутствие вопросом.

— Прошу прощения, лэр Гримхалк Горнимор? Куратор первого курса? Мне было велено подойти к Вам и получить дальнейшие распоряжения.

Опустив взгляд, ибо моя макушка находилась в районе пресса куратора, тот внимательно осмотрел меня с головы до ног.

— Ты тот самый люд-попаданец из технического мира, о котором говорил ректор? Какой же ты мелкий! — его взгляд замер на ящике с инструментами, — А это что, твое оружие?

— Люд? — переспросил я, не понимая, что орк имеет в виду.

— Так в МежМирье называют расу людей. Хотя спустя сотни лет, ваш вид скрестился со всем, кем только можно и даже с теми, с кем нельзя. Удивительно похотливое племя. В общем, слушай! Идешь вон в ту дверь, проходишь через корпус Артефакторики. Выходишь во двор. Там, в конце парка, находится общежитие. Найдешь Зловещую Марго, кастеляншу, она покажет тебе комнату. Хотя, с таким ростом, для тебя и шкаф покажется дворцом. Расписание висит на входе столовой. Дай сюда палец.

Я недоуменно протянул в сторону орка указательный палец и тот, мгновенно выхватив из-за пояса тонкий клинок, не моргнув глазом, проткнул острием кожу фаланги. Я еле сдержался от великого и могучего матерного восклицания, как это садист прислонил к капле выступившей крови сверкающий граненый камень, вделанный в рукоятку клинка и тот, вспыхнув, впитал кровушку без остатка.

— Теперь ты можешь свободно перемещаться по территории Академии, люд. Аура твоей крови прописана в памяти ее стен и дверей.

Видя, что я приготовился задать кучу вопросов, которые роились у меня в голове, орк тут же ответил на все из них разом.

— Завтра, в девять утра ознакомительная лекция для попаданцев, так что побереги все вопросы. Топай и не вздумай опаздывать!

Через двадцать минут блужданий по широким, но абсолютно одинаковым коридорам я понял, что заблудился. Как назло, навстречу не попадалось ни единой души, чтобы спросить дорогу. Корпуса Академии в последний день перед началом занятий пустовали, и я упорно открывал дверь за дверью, слушая лишь эхо собственных шагов, разлетающихся по каменным стенам. Наконец-то, за очередной дверью оказался не еще один близнец помещения, из которого я выходил, а широкая лестница, которая, согласно инструкции куратора, должна была вывести меня во двор. Спускаясь по мраморным ступеням, я услышал снизу чей-то разговор на повышенных тонах и тонкие всхлипы. На уровне второго этажа, в пространстве между лестницей я увидел троицу шикарно одетых парней, которые столпились у стены и смотрели себе под ноги.

— Эй, змеелюд! А правда, что Вы вылупляетесь из яиц, а? — со смехом произнес самый высокий из троицы и пнул кого-то внизу. Пара товарищей, стоящих возле дылды тут же заржали, хотя искренности в их смехе не ощущалось.

— Да, да! — поддакивая, продолжил второй, — А если у тебя в штанах всего два яйца, то больше двух деток у тебя не получится?

— Прикиньте, парни, — тут же добавил свою лепту третий, — Вылупятся из его яиц змееныши и что дальше? Он уже получается не мужик, а баба? Эй! Задохлик! У вас именно так женщинами становятся?

— Мы хотя бы не сосем у других! — раздался тихий, но полный ярости голос, шмыгающего носом обладателя которого я так и не мог видеть из-за широких спин! — Кровь!

— Ах ты ж чешуйчатый недомерок! — разъяренно воскликнул главарь и, схватив жертву, приподнял ее на уровень глаз, впечатывая в стену.

Только теперь моему взору предстал худенький, черноволосый парнишка, щеки которого были покрыты слезами, но глаза с парой вертикальных зрачков горели зеленоватым огнем ярости. Бледная кожа и чуть заостренные уши говорили о том, что это не человек, но кто именно это был, разберемся потом. Нужно было выручать его из рук этой НЕсвятой троицы. Парень поднял голову и заметил меня, выглядывающего из-за перил. Видимо мой внешний вид не внушал уважения, ибо надежда на помощь, что вспыхнула в зеленых глазах, тут же погасла, и он покорно опустил голову. Признаюсь, мне было ссыкотно встревать в чужие разборки, но совесть не позволяла просто пройти мимо. Пришлось импровизировать.

— ВОТ ТЫ ГДЕ! — завопил я и начал быстро спускаться на нижнюю площадку, — Я тебя уже полчаса как ищу. Весь корпус оббегал! Ректор просил проследить, чтобы ты не заблудился! Ха! А ты заблудился!

Спустившись вниз и делая вид, что передо мной абсолютно адекватная для Академии картина, а не жесткий прессинг слабого сильным. Красные глаза всей троицы, на фоне их бледной кожи, пронизывали меня холодным, презрительным взглядом и буквально свидетельствовали, что я и секунды не выдержу в драке с ними. Особенно впечатляли белоснежные клыки, что нависали над нижней губой в злобных усмешках.

«Вампиры?!» — тут же пришла в голову леденящая мысль. — «Ну почему эти сволочи обязательно присутствуют в подобных заведениях?! Нужно потом будет выяснить, растет ли в местных лесах осина!». Я растянул рот в улыбке имени Иванушки Дурочка и начал словесную атаку на опешивших отморозков, каждый из которых был выше меня на голову.

— Привет, парни! Спасибо огромное, что нашли мою потеряшку! Ректор вот уже минут десять как ожидает этого типа для приватной беседы! Как хорошо, что я на наткнулся на вас, иначе не знаю, что бы делал!

— Ээээ… — ошалев от напора моей околесицы, пробормотал главный. — А ты что за люд с горы? Парни, вы его хоть раз видели?

Оба вампирских товарища мрачно покачали головой в отрицании. Нужно было усиливать напор, пока нас обоих тут не всосали по полной программе.

— Так мы это… с ним оба переведены из другой академии! — молол языком я, раздвигая парней и хватая их жертву за руку. Благо, ошалевший парнишка молча пялился на меня и не портил мне всю малину. — Из Нарнии. Может, слышали?

Удивленные лица переглядывающейся троицы определенно свидетельствовали о том, что не слышали. Но нахмурились они еще больше. Нужно было срочно усиливать психологическую атаку.

— Экспелиармус Эректукус! — возвышенно проорал я, мысленно извиняясь перед Джоан Роулинг, за коверкание ее произведения, делая руками магические пасы и вынуждая вампиров отшатнуться. Понимаю, что выглядел как последний дебил, но надеялся на эффект неожиданности. — Ну вот, теперь ректор в курсе, что я тебя нашел и ждет нас!

Я потащил парнишку мимо этих амбалов, но, мою руку, зажимающую короб с инструментами, очень резко перехватил один из них. «Ну и силища!» — стараясь не демонстрировать гримасу боли, подумал я.

— ЭЙ! Осторожней! Грабли свои убери! — грозно, как мне показалось, прорычал я, — У меня тут чемоданчик с мощными артефактами. Уронишь, разнесет половину академии.

Вампир тут же разжал захват, и я мгновенно оказался у двери, не забывая тянуть за собой жертву вампирского буллинга. Благо парень, высвободив руку, сам открыл дверь и прошмыгнул наружу. Я отправился следом, случайно приложившись инструментами о дверной косяк. Грохот из внутренностей ящика прозвучал знатный! Вампиры испуганно присели в ожидании обещанного взрыва.

— Упс! — радостно прокричал я, исчезая за дверью, — Пронесло! Сегодня определенно наш день, парни! Покеда.

Выйдя во двор, я прислонился к холодным камням стены корпуса, ибо коленки, честно признаться, подгибались, а в висках шумел адреналин. Спасенный паренек стремительно удалялся по дорожке через симпатичный парк, выстеленной квадратными плитами брусчатки, в сторону корпуса общежития. Видимо, слов признательности я не дождусь! Ну и ладно. Отдышавшись с минуту, я потопал вслед за ним, через территорию великолепного сада, что раскинулся словно оазис среди каменных стен корпусов. Дорогу к общежитию обрамляли небольшие колонны, возвышающиеся посреди цветущих роз и пышных кустов жасмина, изысканно заплетенных в арки и небольшие туннели. В центре парка возвышалась фонтанная статуя неизвестной мне девы, из бронзовых ладоней которой бежала вода. Под зелеными зонтиками невысоких деревьев, упираясь в идеально подстриженные кусты, скрывались скамейки из дерева, заманивая учеников академии отдохнуть на своей отполированной поверхности. Воздух был наполнен ароматами цветов, принося с собой ощущение покоя и спокойствия.

Пятиэтажное общежитие Академии возвышалось передо мной, впечатляя монументальностью. Большие окна с прозрачными стеклами словно приглашали свет и воздух внутрь, а их рамы были украшены узорами. На фасаде простиралась длинная колоннада с белоснежными столбами, напоминающая классический стиль римской архитектуры. Она создавала впечатление величия и серьезности, подчеркивая значимость и репутацию Академии. Ощущение столетий, пропитавших эту постройку, словно нашептывало о забытых знаниях и скрытых магических секретах, которые таились внутри.

Открыв дверь и зайдя вовнутрь, я в первые секунды решил, что судьба надо мной смилостивилась, и каким-то образом вернула обратно на Землю. У самого входа, возле небольшого стола в стареньком кресле сидела старушка-божий одуванчик и вязала что-то длинное из оранжевой пряжи на спицах. Меньше всего на свете я ожидал увидеть классическую для Земли вахтершу в мире магических сущностей. Бабуля приподняла очки и взглянула в мою сторону.

— Чего застыл, сынок? Проходи, иначе дверью зашибут окаянные. Давненько я соотечественников не видела, давненько! Не жалует Единая наш род в последние годы…

— Простите…. — я завис, не зная, как обратится к этой милой старушенции.

— Маргарита Степановна я. Заведую этим притоном Содома и Гоморры!

Мимо меня проскочил один из студентов, судя по внешнему виду — молодой орк и я едва успел отскочить с его пути.

— Не бегать по коридору, Илвен! — милейший голос Маргариты Степановны внезапно превратился в вопль иерихонских труб. Здоровенный парень тут же перешел с бега на шаг, его плечи сжались, а взгляд опустился к полу. Я готов был поспорить, что этот тип реально боится чудаковатую бабулю. С фразой «Простите, Маргарита Степановна, больше такого не повторится. Я за учебниками в библиотеку спешил.» — он скрылся за дверью.

— Маргарита Степановна, — продолжил я прерванный разговор, — неужели Вы тоже с Земли?

— С нее родимой, с нее. Вот уже сотню лет как тружусь на благо Академии. Слежу, чтобы юные души не бедокурили и росли в правильности. Как там Русь-матушка? Романовы еще царствуют?

Вот после этого вопроса сомнения в здравом уме пожилой дамы в моей голове развеялись словно дым. «Сколько же ей лет! Если она царя помнит?» — подумалось мне.

— Нет, Маргарита Степановна, вот уже сотню лет как в России сменилась форма правления. Сейчас во главе государства президент! Его выбирает…

— Апосля расскажешь, сынок. Времени у нас будет предостаточно. Тебе пора заселяться, да готовиться к первому дню занятий. Смотри мне, в десять вечера двери общежития закрываются наглухо. Не успел, ночуй в саду, да потом с куратором разбирайся. Мне его гневные слюни тут только полы пачкают.

Старушка довольно резво для своего возраста встала, протрусила в небольшую каморку с прозрачным окошком, позволяющим видеть входную дверь, и вышла с потрепанной тетрадью.

— Так, милок… — бормотала она, переворачивая пожелтевшие страницы, — куда же мне тебя поселить! К этим нельзя. Линяют раз в месяц как окаянные. К этим тоже нельзя. Крови