Оглавление

Вместо предисловия

Коротко о себе

В детстве я увлекался научной фантастикой. Моими кумирами были: Жюль Верн, Александр Беляев, Алексей Толстой. Они многое предсказали в развитии науки и техники будущего. Вот и я подался в науку. Более 40 лет проработал в закрытом НИИ МО РФ. Но в науке фантастика не проходит, нужны реальные и точные знания во многих областях. Фантастические проекты остаются на бумаге (она всё стерпит). Поэтому фэнтези (антинаучная фантастика) меня не увлекала. Сразу били по мозгам грубые ошибки писателей в физике, в биологии, в технике. Одно только может оправдать фэнтези — это увлекательность сюжета, высокая художественность и морально-этические аспекты произведения, которые учат добру и высокой нравственности. Поэтому я с удовольствием читал Айзека Азимова и Рэя Бредбери.

Настоящая книга является дайджестом научной фантастики и написана по мотивам романа «Новые кроманьонцы». АБРАКАДАБРА — это фантастическое нагромождение различных чудес, которое происходит с героями книги. И всё-таки это научная фантастика. Думаю, что многое из того, что я здесь придумал, когда-нибудь всё же сбудется.

Нравится — читайте, не нравится — прощайте!

Глава 1

Оживление

Сентябрь. Небольшой сибирский городок Найск. Клиника специаль­ной хирургии при медицинском институте. Операционная.

— Везут, везут, — раздались приглушённые голоса студентов.

Юля и Ольга прильнули к большой куполообразной стеклянной стене, отгораживающей операционную от зрителей, за которой бригада врачей гото­вилась к таинству оживления очередного пациента. Девушки стояли на возвы­шении и отлично видели всё.

— Ой, какой он бледный! Как мраморный. Даже инеем покрыт, — тихо про­изнесла Юля.

— Неужели он оживёт? Просто не верится, — отозвалась Оля.

Юля ничего не ответила, но парень, стоявший слева от них, уверенно за­явил. — Конечно, оживёт. У профессора Зверева все оживают.

Девушки посмотрели на него. Он был немного выше среднего роста, крепкого спортивного телосложения, узколицый, загорелый, с ёжиком корот­ких светлых волос на голове. На вид ему было 22 — 23 года.

— А вы уже видели, как оживляют? — спросила Юля.

— Много раз, — ответил молодой человек и тут же слегка смутился. Он по­нял, что сказал неправду. Оживление замороженного человека он видел всего один раз, год назад, когда учился на третьем курсе. Зато слышал и читал об этом довольно много. И, чтобы поскорее преодолеть возникшую неловкость, предложил. — Хотите, я буду комментировать всё, что происходит за этой сте­клянной стеной?

— Попробуйте, — согласилась девушка. — Нам всё это очень интересно.

Вокруг стены плотным полукольцом стояли студенты — медики. За ней, в белоснежной операционной, находилась бригада из четырёх врачей во главе с профессором Зверевым и телерепортёр из Москвы. Слева от них на стене ви­сел большой телевизионный экран, на котором демонстрировалось операци­онное поле. Справа, на таком же телеэкране — параметры жизнедеятельности больного.

Студент со светлым ёжиком встал позади девушек так, чтобы хорошо было слышно обеим. Рядом с Ольгой оказался высокий, двухметрового роста, черноволосый, довольно нескладный парень с крупными и не очень правиль­ными чертами лица. Оля уже видела его в институте. Обычно он ходил погру­жённый в себя, не замечая никого вокруг. Сейчас он внимательно наблюдал за происходящим в операционной.

Из дверей морозильной камеры на высокой тележке вывезли подростка лет 15-16-ти. Его тёмные, аккуратно зачёсанные на бок волосы, были покры­ты инеем и казались седыми, глаза закрыты, губы бескровны, на обнажённом теле искрились кристаллики льда.

Телерепортёр засуетился, стараясь не упустить исторический момент. Тележка остановилась посреди зала у операционного стола. Подростка как бревно перенесли с тележки на стол. Репортёр подошёл к профессору Звереву, снимая крупным планом его округлое, с розовыми щеками, лицо и обратился с вопросом.

— Уважаемый профессор, не согласитесь ли вы сказать несколько слов на­шим телезрителям?

— Я к вашим услугам, — вежливо ответил профессор.

— Телезрители, да и вся мировая медицинская наука знают вас как веду­щего специалиста в области криологии — науки о замораживании и оживлении людей. Вы со своими ассистентами провели уже десятки сложнейших опера­ций с прекрасными результатами. Скажите, уважаемый профессор, чем при­мечательна и необычна сегодняшняя операция?

— С удовольствием отвечу на ваш вопрос. — Чуть заикаясь, произнёс зна­менитый учёный. — Дело в том, что сегодня мы оживляем самого первого на Земле, достаточно профессионально замороженного человека. Это, кстати, и самый молодой наш пациент. Пареньку было всего 16, когда его заморозил собственный отец, профессор Губерт. С тех пор прошло 84 года и до сих пор никто не решался оживить Сашу — так звали этого мальчика при жизни. Мы уже замораживали и оживляли десятки людей, но они находились в заморо­женном состоянии сравнительно недолго, всего 2 — 3 года. Здесь же мы имеем уникальный случай рекордно длительного замораживания.

— Скажите, профессор, а почему нельзя было оживить Сашу раньше?

— Причин здесь несколько. Во-первых, наш пациент был заморожен по старой и не очень совершенной методике. Вместо крови у него в теле был спе­циальный физиологический раствор, который изобрёл сам профессор Губерт.

Этот раствор нами уже давно не применяется. Он давал неплохие результаты на мелких животных: кошках, собаках, кроликах, но для людей и обезьян он не очень подходит. Нам удалось создать новый раствор, совершенно безвредный, и 10 лет назад мы заполнили им организм Саши. Затем мы усовершенствовали методику оживления, которая практически свела к нулю риск криологических осложнений. Но главная причина не в этом. Дело в том, что Александр, будучи по детски беспечным, в результате своей же оплошности, подвергся сильному радиоактивному облучению в одной из лабораторий нашей клиники, которой в то время руководил его отец. Он получил смертельную дозу радиации, и у него постепенно отказали многие жизненно важные органы. Нужны были годы, что­бы организм Саши сам очистился от радионуклидов, но этого времени у парня не было. Дни его были сочтены.

Вот тогда-то отец мальчика и решился на рискованный эксперимент. До этого он проводил опыты по замораживанию только на животных и не извест­но, когда бы он перенёс их на людей. И с животными-то дело шло не лучшим образом. У профессора Губерта не было никакой уверенности в успехе этого эксперимента, но у него не было выхода! Он надеялся, что если не ему, то его ученикам удастся найти безопасную методику оживления, и что Сашу в конце концов спасут. У него был один шанс из ста, и он решился на него.

За этот рискованный и не разрешённый медицинским советом института эксперимент, профессор Губерт был снят с должности директора клиники и до конца жизни работал старшим научным сотрудником. Ему многое удалось сделать в области оживления крупных животных, но оживить сына он так и не решился. Слишком велик был риск потерять его навсегда.

Три года назад мы тщательно исследовали организм Саши на радиоактив­ность и убедились, что он больше не «светит». Большинство радионуклидов распалось. Остатки вредных веществ мы выведем из организма с помощью сорбентов. Больному предстоит сейчас операция по пересадке костного мозга, который должен взять на себя функции кроветворения и избавить Сашу от лейкемии. Мы также заменим ему поджелудочную железу и яички.

— Скажите, профессор, если не секрет, кто является донором новых орга­нов, которые вы собираетесь пересадить Саше?

— Донором является сам больной. Как известно, наша клиника пользуется донорским материалом, полученным от самих пациентов. Необходимые для пересадки органы мы выращиваем в лабораториях клиники из стволовых клеток, взятых у пациентов. Используя методы генной инженерии, нам удалось вырастить из единичных культур практически все внутренние органы чело­века вне его организма. Это сердце, почки, печень, селезёнка и так далее, а также все железы внутренней секреции. На выращивание какого-либо органа ускоренными методами требуется 2 — 3 года. Именно на этот срок мы и замо­раживаем наших пациентов, как бы выключая их из жизни.

— Скажите, уважаемый профессор, а почему вы отказались от пересадки внутренних органов, взятых у других погибших людей?

— Здесь несколько причин. Во-первых, погибает людей не так уж и много, нуждающихся в пересадке гораздо больше. Во-вторых, органы погибших не всегда подходят для пересадки. Нужны совершенно здоровые органы доста­точно молодых людей. Это ещё больше усложняет задачу. В-третьих, пере­садка чужого органа вызывает в организме больного реакцию отторжения, которую мы вынуждены подавлять лекарствами.

После наших же операций, пациент воспринимает новые органы как свои собственные и полностью вы­здоравливает. Нам удавалось спасать людей пострадавших в автокатастрофах, заменяя им по два, три и даже четыре внутренних органа сразу. Главное — это быстро заморозить человека, не дав ему умереть, что весьма непросто. А ещё необходимо скачать в нейрокомпьютер всю информацию с его головного мозга. Иначе он не будет ничего помнить при оживлении. При замораживании его память обнуляется.

— Спасибо, уважаемый профессор, за интересное интервью. Больше я не буду вас беспокоить. Разрешите мне только заснять сам процесс оживления.

— Пожалуйста, снимайте. Только пока мы не будем оживлять Сашу. Сна­чала мы сделаем ему все необходимые операции, а затем начнём оживление.

— И как долго будут идти операции?

— Думаю, часа за два управимся. Мы работаем двумя бригадами сразу.

— Ещё раз благодарю вас от имени телезрителей.

Телерепортёр отошёл в сторону, а к операционному столу подошли хи­рурги и операционная сестра.

— Ну, с богом! — сказал профессор Зверев. — Начинайте прогрев области таза и живота.

Медсестра подошла к стойке приборов и защёлкала кнопками. На индика­торах засветились цифры, замигали огоньки. Затем она подошла к безжизнен­ному телу подростка и стала устанавливать на нём датчики. Закончив это за­нятие, она взяла в руку длинную штангу с большим круглым диском на конце, и стала водить им над животом и бёдрами пациента.

— Это микроволновый излучатель, — тихо произнёс светловолосый студент, стоявший позади Юли и Ольги. Девушки уже забыли о его существовании, слушая интервью профессора Зверева. — Он позволяет производить прогрев внутренних органов дистанционно, с помощью токов высокой частоты.

— Это что-то вроде домашней микроволновой печи? — спросила Юля.

— Совершенно верно, — ответил парень.

— Температура? — спросил профессор Зверев.

— Минус 35 градусов, — ответила медсестра.

— Прогревать до плюс двух. Органы для пересадки готовы? — обратился он к своему ассистенту.

— Да, — ответил тот.

— Охладите их тоже до плюс двух. Надеюсь, они уже в растворе диолина?

— Конечно, — кивнул ассистент.

— Прекрасно. Давление диолина у пациента?

— Пока ноль, — сообщила медсестра.

— Подключите диолиновый насос и дайте 21 процент кислорода. Мед­сестра стала возиться с длинными шлангами, оканчивающимися блестящими толстыми катетерами. Два шланга она подключила к сонным артериям на шее подростка, два других — к бедренным артериям.

— Всё готово, — доложила она профессору.

— Сейчас они будут прокачивать свежий, насыщенный кислородом диолин через кровеносную систему мальчика, — зашептал светловолосый юноша.

— Температура? — опять поинтересовался Зверев.

— Минус шесть, — ответила медсестра.

— Продолжайте прогрев. Готовьте инструменты, — обратился он к своим коллегам, — и подключите нейрокомпьютер к электродам в голове пациента.

— Всё готово, — доложили те.

— Сейчас ему будут восстанавливать память. Закачивать через наноэлектроды с компьютера зрительную, слуховую и речевую информацию, которая хранилась у него в мозгу до замораживания, — комментировал светловолосый студент.

— А если её перепутают с кем-нибудь, — спросила Юля.

— Тогда это будет другой человек, с другой биографией.

— Это что же, реинкарнация получается?

— Да. Продолжение жизни в другом теле.

Столик с хирургическими инструментами стоял уже рядом с операцион­ным столом.

— Ну что ж,… приступим…, — помедлив, произнёс Зверев. — Задачи каждого всем понятны?

— Понятны, — ответили врачи.

— Тогда начали!

Четверо хирургов склонились над пациентом по обе стороны операцион­ного стола. Двое медсестёр подавали инструменты. В руках замелькали алмаз­ные скальпели, крючки, зажимы, пинцеты, пилки. Иногда слышались корот­кие реплики. Работа закипела.

— Больше ничего интересного мы не увидим, — заявил светловолосый юно­ша, — я предлагаю пойти прогуляться, а через пару часов вернуться сюда, когда закончится операция и начнётся оживление.

Студенты начали расходиться.

— Давайте прогуляемся, — согласилась Юля. — Пошли, Оля? — обратилась она к подруге. Та молча кивнула.

— Андрей, ты с нами? — спросил светловолосый долговязого молчаливого парня, стоявшего рядом с Ольгой.

— Пошли, — ответил тот без особого энтузиазма. Чувствовалось, что он не­много стесняется незнакомых девушек.

Они вышли на улицу. Стояла тихая, ясная, прохладная погода. Листья на деревьях и кустарниках уже тронул яркий осенний багрянец, и они были особенно красивы в этом последнем прощальном наряде. Только на газонах продолжалось буйство хризантем словно они хотели поспорить с деревьями и доказать им свою не подвластность осени.

— Давайте познакомимся, что ли, — предложил светловолосый молодой че­ловек девушкам. — Меня зовут Сергей. А это мой товарищ — Андрей.

— Очень приятно, — ответила одна из девушек. — Меня зовут Юля, а это моя подруга, Оля.

— Нам тоже очень приятно, — улыбнулся Сергей. Может, зайдём в кафе, перекусим? — предложил Сергей.

— Можно, — согласилась Юля.

Они зашли в небольшое, уютное кафе недалеко от клиники и заняли столик.

— А вы давно учитесь в институте? — спросила Юля Сергея.

— Мы с Андреем уже на четвёртом курсе, — ответил студент.

— Ну и как, интересно?

— Нормально. Сначала было трудновато. Много медицинских терминов, да и к практическим занятиям долго не мог привыкнуть. Эти эксперименты на животных, присутствие при вскрытии трупов, брр…!

— А на кого вы специализируетесь? — задала вопрос Ольга.

— Меня больше увлекает генетика — наука об управлении наследственно­стью. Она открывает возможность оздоровления человечества на основе чи­стых генных структур. Медицина призвана лечить людей, а генетика может сделать так, чтобы люди вообще не болели. Тогда их и лечить не придётся.

— Да, интересное у вас хобби, — задумчиво сказала Юля и с интересом взглянула на Сергея. — Однако, нам пора в клинику, скоро начнётся оживление.

И молодёжь двинулась назад.

Эксперимент в клинике продолжался. Сашу уже прооперировали, и сей­час хирург зашивал последний разрез в области селезёнки.

— Ну что же, — произнёс профессор Зверев, — начинаем оживление. Сестра, поднимайте температуру тела до 37-ми градусов.

Одна из медсестёр приступила к дальнейшему прогреву тела Саши вы­сокочастотным излучателем. Иней на его теле уже растаял и превратился в капельки воды. Паренёк лежал весь мокрый, будто в холодном поту.

— Поднимайте давление диолина до 80-ти, кислород до 30%. Кровь готова?

— Да, — ответила старшая медсестра.

— Начинайте постепенную замену диолина на кровь.

Сергей стал тихо комментировать происходящее.

— Диолин — это такой физиологический раствор, который содержит лишь небольшое количество воды, — зашептал он Юле в ухо. — При замерзании он не расширяется, как вода, а наоборот, немного уменьшается в объёме. Он не образует кристалликов льда и не травмирует стенки кровеносных сосудов и клеточные мембраны. Он способен переносить кислород не хуже крови, а так­же питательные вещества и лекарства. В общем, диолин способен на время заменить кровь. Вот почему диолин закачивают в тело человека при замора­живании. Теперь его снова заменят на настоящую кровь.

— Температура? — спросил профессор.

— Плюс 28.

— Продолжайте прогрев. Следите за энцефалограммой мозга.

К этому времени Саша был уже весь опутан проводами и датчиками. Де­сятки приборов контролировали его организм.

— Как биотоки? — спросил профессор.

— Пока ничего нет, — ответила медсестра.

— Включите нейрокомпьютер. Начинайте закачивать информацию.

— Есть слабые импульсы! — доложил врач, стоявший рядом с прибором.

— Температура?

— 37 градусов. Прогрев отключён.

— Поднимите ещё на полградуса.

— Сейчас.

— Как сердце?

— Фибрилляция. Запускаться не хочет.

— Дайте разряд.

Тело Саши дёрнулось от сильного электрического разряда в область сердца.

— Есть слабые сокращения, — доложила медсестра.

— Дайте больше кислорода. Дайте 40%. Как дыхание?

— Отсутствует.

— Дайте в лёгкие углекислоту 3%. Установите минимальный объём при­нудительной вентиляции. Как пульс?

— 90 ударов в минуту. Наполнение слабое.

— Давление держится?

— Нет, падает.

— Чёрт побери! Он не хочет жить! Сколько влили крови?

— Три с половиной литра.

— Продолжайте замену. Снотворное в кровь ввели?

— Да, — ответила медсестра. — Он спит.

— Пусть спит. Рано ему ещё просыпаться.

— Как дыхание? — спросил профессор.

— Самостоятельное.

— Пульс?

— 96, наполнение хорошее.

— Активность мозга?

— Ниже нормы. Состояние заторможенное.

— Температура?

— Тридцать семь и две, держится без прогрева.

— Хорошо, — отметил Зверев. — Пусть спит до утра. Информацию с нейрокомпьютера закачивать всю ночь. Утром разбудим. Все свободны. Больного в реанимацию. Держать на капельнице постоянно. Не­прерывный контроль за всеми параметрами организма. Благодарю за работу, коллеги!

— Неплохо бы теперь подкрепиться, пропустить по чашечке горячего кофе. Может, зайдём в кафе?

— Пожалуй, — согласилась Юля.

Они зашли в кафе, перекусили, посидели, потом Сергей пошёл провожать Юлю. Молодые не спешили расстаться. Они долго бродили по городу, говорили о Саше, о его необычной судьбе, о его будущей жизни.

— Вот проснётся он завтра и ни одного знакомого лица вокруг! Все чужие. Ни отца, ни матери, ни родственников, ни друзей, — сокрушалась Юля. — У любого ребёнка, даже если он сирота, есть знакомые, друзья, хоть какие-то родственники. А у Саши никого! Ведь прошло уже 84 года, как он уснул. И про­снётся он в новом, чужом мире! Совсем один…

— А давай завтра навестим его? — предложил Сергей.

— Ты думаешь, нас к нему пустят?

— А мы скажем, что мы студенты-медики и нам это нужно для дипломной работы.

— Хорошо, — улыбнувшись, согласилась девушка.

— Значит, встречаемся завтра после лекций, в два.

— Ладно.

И они расстались.

Океанариум

Никакого океана вблизи Найска, естественно, не было. В океа­нариум же было превращено большое озеро, находившееся в 180-ти киломе­трах от города, рядом с геотермальной электростанцией (ГТЭС). Когда-то оно было пресноводным и соединялось с рекой, но потом реку отвели в сторону, а озеро сделали солёным, растворив в нём несколько сотен тонн морской соли. Главная задача озера заключалась в охлаждении первого теплового контура ГТЭС, перегретый пар которого под высоким давлением подавался в турбоге­нераторы электростанции. Дополнительная задача состояла в создании ближ­ней курортной зоны для жителей Найска. Температура воды в районе сбро­са геотермальных вод не опускалась ниже 24-х градусов даже зимой. Летом же она достигала 35-ти градусов. Отличные песчаные пляжи, сосновый лес, окружавший озеро, и высокие базальтовые скалы делали этот район особенно живописным и привлекательным.

Постепенно океанариум заселили различными морскими организмами, рыбами и тюленями. Были завезены морские звёзды, каракатицы, крабы, ми­дии, гребешки, трепанги, осьминоги, морские водоросли, кораллы, губки. Но в особо больших количествах были завезены различные виды рыб, начиная от ярких тропических рыбок, обитающих на мелководье среди коралловых рифов, и кончая крупным океанским тунцом и мелкими черноморскими аку­лами.

Озеро было достаточно глубоким, со сложным подводным рельефом. Были в нём и скалы, и отмели, и подводные каньоны, и острова. Температура воды значительно колебалась как по глубине, так и по длине озера. Таким об­разом, в нём удачно сочетались различные климатические зоны, от субтропи­ков, до северных арктических морей. Каждый вид обитателей океанариума выбирал себе ту зону, к которой он привык, живя в природе. Вода в озере поддерживалась особенно чистой благодаря специальным фильтрам, установ­ленным на ГТЭС, и дополнительно аэрировалась воздухом.

Для удобства отдыхающих и туристов в озеро были погружены специ­альные подводные камеры из прозрачного акрилового стекла, соединённые между собой цилиндрическими переходами. Камеры были установлены на разных глубинах, от двух до пятидесяти метров вдоль подводных скал и по­зволяли наблюдать жизнь наиболее интересных обитателей океанариума. Для экскурсий применялись и сверхмалые подводные лодки, которые бесшумно скользили в глубинах озера, давая возможность экскурсантам познакомиться со всеми его биологическими зонами.

В океанариуме разрешалось купаться, ловить рыбу, заниматься подво­дной охотой. На берегу был организован прокат удочек, лодок, подводных ружей, аквалангов, буксировщиков водолаза, подводных телекамер. Со време­нем океанариум стал местом паломничества не только горожан, но и заезжих туристов. К нему можно было добраться на рейсовом автобусе, на такси или на турболёте. Большинство экскурсантов предпочитало турболёт, как наибо­лее романтический, хотя и дорогой вид транспорта.

Площадка, на которой базировались турболёты находилась на северо­восточной окраине Найска. Сергей с Юлей и Ольга с Андреем подъехали на такси почти к самому трапу турболёта. Это был большой оранжево-жёлтый воздушный автобус, имеющий форму бублика. В центре его находились два огромных соосных воздушных винта, вращающихся в разные стороны и по­хожих на гигантский вентилятор. Внизу под винтами, был двигатель, а под ним, почти касаясь днищем земли, прилепилась круглая, похожая на тарелку, кабина пилотов. Сбоку турболёт был похож на гигантский детский волчок, стоящий на трёх тоненьких ножках-опорах. Со всех сторон «бублика» были большие иллюминаторы, позволяющие пассажи­рам любоваться панорамой города и природой с высоты птичьего полёта. От «бублика» на землю спускались три довольно высоких трапа.

Сергей рассчитался с таксистом, и все четверо путешественников под­нялись по трапу на борт. Там они сели в мягкие кресла, которые стояли боком к наружной стене. Юля и Ольга заняли места у иллюминаторов, Сергей и Ан­дрей сели рядом с девушками. Постепенно турболёт заполнялся пассажирами. Несмотря на начало ноября и прохладную погоду, у многих были с собой ла­сты, маски, ружья для подводной охоты, подводные телекамеры. Чувствова­лось, что они уже не новички в океанариуме.

Наконец послышалось ровное гудение за внутренней обшивкой салона, которое постепенно усиливалось. Трапы были убраны и корпус воздушного гиганта начал слегка подрагивать. И вот, чуть накренившись, он плавно по­шёл вверх. В салоне зазвучала музыка, потом её сменил голос экскурсовода. Оказывается, на турболёте летела группа туристов из Крыма. Пассажиры по­вернули головы к огромным иллюминаторам, которые позволяли видеть всё, что было под ними и вокруг них.

Турболёт, гудя, набирал высоту. Рядом, вблизи и вдали, выше и ниже, пролетали красные, синие, жёлтые и оранжевые вертолёты-такси и частные машины. Одни небольшие, лёгкие, одно и двухместные, другие побольше и повместительнее. Вскоре лёгкие вертолёты остались далеко внизу, а турбо­лёт продолжал набирать высоту. Туристам открылась вся панорама Найска и его окрестностей. Юля с Ольгой впервые видели Найск с высоты 400 метров. Он понравился им красотой и чёткостью планировки, высотными зданиями, широкими улицами, мостами и виадуками, парками и скверами. Река, которая раньше казалась довольно широкой, теперь узкой извилистой лентой опоясы­вала город с юго-востока.

— Смотри, смотри! — волновалась Юля, теребя за рукав Сергея, — вон там спортивный комплекс, а там наш ипподром! Правее водный стадион, а вон лесное озеро, на котором мы отдыхали летом.

— Летом мы с тобой ещё не были даже знакомы, — возразил Сергей. — Это ты отдыхала с кем-то другим.

— Ой, и правда, — согласилась Юля, — с подружками. А мне кажется, что мы знакомы с тобой уже целую вечность.

А турболёт уже летел над тайгой, всё удаляясь от реки, которая то появ­лялась, то исчезала между покрытыми лесом сопками. Тайга казалась беско­нечным морем, в котором затерялся их далёкий сибирский город. Лиственные деревья были уже голыми, и только сосны, ели и кедры создавали тёмно-зелё­ный фон в этом безбрежном просторе. Сергей с Юлей чувствовали себя пти­цами, парившими в небе над всем этим величием, и им было немного страшно от высоты и от безбрежности этого зелёного океана, который мог поглотить их вместе с турболётом и остаться таким же величественным и равнодушным ко всему земному. Юля прижалась плотнее к Сергею и он поцеловал её, чуть коснувшись губами. Она как будто не заметила этого. Тогда Сергей поцеловал Юлю ещё раз. Она улыбнулась и тихо сказала: — Перестань, неудобно, люди смотрят.

— Пусть смотрят, — невозмутимо ответил Сергей, — пусть им будет завидно.

Андрей, видя это, набрался храбрости и обнял Ольгу за талию. Она слег­ка смутилась. Первое её желание было снять руку Андрея, но потом ей ста­ло приятно. Рука была большая и тёплая, и Ольге стало жаль расставаться с нею. Она вдруг почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой в этом огромном небе, и поняла, что рука Андрея, да и сам он, нужны ей для большей уверенности в жизни, для моральной поддержки, для душевного спокойствия. «Ну и пусть, — подумала Ольга. — Вон Сергей с Юлей уже целуются, а я что, не живая что ли? Ей захотелось, чтобы и Андрей поцеловал её, но он не догады­вался или боялся сделать это.

Тем временем на горизонте показалась громада ГТЭС, а рядом с ней, в лу­чах низкого осеннего солнца, блестело большое озеро. За ГТЭС, на несколько километров вокруг, тянулись ряды теплиц, сверкая стеклянными крышами. В них круглый год выращивались свежие овощи для горожан. Все они обогре­вались и освещались от электростанции.

Турболёт развернулся, пролетел над озером и приземлился на бетонной площадке возле главного павильона океанариума. Опустились трапы и пасса­жиры устремились к выходу.

Юля и Ольга заранее договорились с ребятами, что расстанутся с ними на некоторое время. Они пройдут по эстакаде на скалистый остров, с которого начнут путешествие по стеклянным подводным камерам, а ребята возьмут на прокат акваланги, подводные буксировщики и приплывут к острову, где во второй наблюдательной камере, на глубине 10 метров, их будут ждать их под­руги, вооружённые телекамерой.

Так они и сделали. В пункте проката парням предложили несколько типов буксировщиков, от маленьких оранжевых сигар, удерживаемых руками, до тя­жёлых жёлтых заспинных, совмещённых с аквалангом.

Сергей выбрал два больших буксировщика последней модели. Они стоя­ли у стены в двух метрах от края бассейна. Андрей ещё никогда не плавал на буксировщиках и Сергей стал объяснять ему их устройство.

— Смотри, — сказал он. — Вот в этой центральной сигаре находится литиевая аккумуляторная батарея. — И он указал на длинный жёлтый цилиндр сантиме­тров 20 в диаметре, с загнутым верхом, напоминающим петушиный гребень. Цилиндр стоял на полу, опираясь на коническую кольцевую насадку, внутри которой были видны два небольших соосных гребных винта.

— В нижней части сигары, — объяснял Сергей, — находится биротативный гребной электродвигатель. В верхней части — навигационные и гидроакусти­ческие приборы. Гребень предохраняет голову водолаза от случайного удара о препятствие, он обрезинен. На загнутом конце гребня, на уровне глаз водо­лаза, находится небольшой плоский экран. На нём высвечиваются: курс, ско­рость буксировщика, глубина погружения, время плавания и запасы воздуха в акваланге. В гребне также спрятан миниатюрный гидролокатор, который об­наруживает препятствия по курсу движения и даёт водолазу звуковой сигнал в наушники. Чем ближе препятствие, тем выше тон сигнала.

Маяк океанариума расположен у подводного входа в главный павильон, это сразу за бассейном. Для выхода на маяк необходимо нажать вот эту кнопку на правом плечевом упоре. При этом ты услышишь в наушниках сигналы мая­ка — «пи… пи… пи… пи…». Если маяк справа от тебя, то будет пищать в правом ухе, если слева — в левом, если маяк прямо по курсу, то будут пищать оба на­ушника. Вот и вся хитрость.

— А эти два жёлтых баллона по бокам сигары, видимо, акваланг? — спросил Андрей.

— Да, вот шланг с дыхательным автоматом на конце, который подключает­ся к водолазной маске. Ну, что, будем одеваться?

— Давай. Только ты иди под водой первым, а я пойду за тобой. Мне ещё надо привыкнуть к этому буксировщику. Кстати, как он тянет, какая у него скорость?

— У него две скорости: малый ход — 2 км/ч, и полный ход — 4,5 км/ч. На пол­ном ходу ты можешь идти часа два, этого достаточно, чтобы всё осмотреть.

Парни одели чёрные гидрокостюмы из неопрена, ласты и маски. При этом штаны у Андрея оказались немного коротки и ему пришлось надеть гетры. Куртка же была широковата в плечах, но зато он выглядел в ней настоящим атлетом.

Они подошли к буксировщикам. Сергей слегка присел и одел на плечи покрытые резиной плечевые упоры, затем пристегнулся поясным ремнём, приподнял буксировщик и зашагал с ним к краю бассейна, шлёпая ластами. Андрей хотел сделать то же самое, но с трудом оторвал увесистую сигару от пола, зашатался и чуть не потерял равновесие под тяжестью ноши.

— Ого, сколько же он весит?

— Шестьдесят пять килограмм, — ответил Сергей. — Включайся в акваланг и прыгай в бассейн. Если почувствуешь себя плохо, дёрни за кольцо на левом плечевом упоре. В каждом из упоров спрятаны надувные резиновые подушки. Они наполнятся воздухом, и будут поддерживать твою голову над водой, а ги­дроакустические приборы станут подавать сигнал тревоги, который услышат спасатели или другие аквалангисты.

— Всё понял, — ответил Андрей. — Пошли в воду, а то девчата, наверное, за­ждались нас.

Сергей первым плюхнулся в бассейн спиной вниз, перевернулся и поплыл на ластах. За ним рухнул в воду Андрей. Сразу стало легко и свободно. Тяжести бук­сировщика как не бывало. Наоборот, он имел небольшую положительную плаву­честь. В наушниках послышался гул, щелчки, свисты — это заговорил подводный мир, который кажется нам таким тихим и спокойным, когда мы стоим на берегу, и который на самом деле весь наполнен звуками. Человеческое ухо просто не вос­принимает их, но гидроакустические приборы чутко улавливают звуковые волны.

Андрей поплыл за Сергеем и вдруг услышал в наушниках:

— Андрей, Андрей, как слышно? Приём.

— Слышу хорошо, а как ты слышишь меня? Приём.

— Нормально, — отозвался Сергей. — Теперь нам с тобой надо вывеситься. На выходе из бассейна лежат свинцовые груза. Возьми 3 — 4 штуки и положи в карма­ны гидрокостюма, пока не будет нулевой плавучести. Понял?

— Понял, — сказал Андрей.

Сергей подплыл к полочке с грузами и положил себе 4 свинцовые пластины в карманы штанин. Плавучесть стала слегка отрицательной и он стал медленно погружаться. Андрей сделал то же самое.

Погрузившись на два метра, Сергей поплыл к большому освещённому про­ёму в стене бассейна — входу в океанариум. Ещё минута и оба аквалангиста ока­зались в туманной зеленоватой мгле. Вокруг исчезли всякие ориентиры, раство­рились берега, стены бассейна и лишь внизу, метрах в десяти, просматривалось песчано-каменистое дно, покрытое островками водорослей. Андрею стало не по себе, когда он завис над этой бездной, но, через несколько секунд, он справился со страхом. Дно медленно приближалось, и уже стали хорошо различимы мелкие камушки, полосатые рыбки, снующие в водорослях, чёрные мидии, облепившие камни, красноватые морские звёзды, лежащие на песке.

— Проверь работу маяка, — раздался голос Сергея в наушниках.

Андрей нажал кнопку и услышал сигналы маяка в левом телефоне. Он раз­вернулся влево и услышал сигналы в обоих телефонах, затем только в правом. Маяк слышу, — сообщил он Сергею.

— Теперь поплыли к наблюдательным камерам, курс 73 градуса, глубина 8 метров, — сообщил Сергей. — Включай малый ход и ложись на курс. Не теряй меня из виду. Иди чуть выше. Пошли.

Андрей увидел как буксировщик Сергея, описав дугу, лёг на курс и стал уда­ляться. Он поспешил включить ход и его потянуло куда-то вверх и в сторону. Андрей беспорядочно задвигал руками, ногами и выскочил на поверхность. Огля­девшись, он немного прошёл по поверхности, потом заглубился и лёг на курс 73 градуса. Сергея впереди не было.

— Серёга, где ты? Я тебя потерял!

— Понял. Выходи на сигналы моего маяка, даю привод — услышал он знако­мый голос.

Андрей стал медленно разворачиваться то влево, то вправо, пока в обоих на­ушниках не услышал маяк Сергея.

— Есть! Я засёк тебя! — радостно сообщил он.

Через несколько секунд он обнаружил буксировщик Сергея метрах в 15-ти от себя. Тот висел почти у самого дна без хода.

— Давай ход, пошли, всё в порядке, — сообщил Андрей.

Сергей плавно тронулся с места и медленно пошёл вверх. Андрей устремил­ся за ним.

— Как самочувствие? — послышалось в наушниках.

— Нормально, — ответил Андрей.

— Ты не уходи надолго со связи, говори что-нибудь. А лучше выходи вперёд. Я пойду за тобой.

Андрей включил полный ход и прошёл над Сергеем. Тот тоже включил пол­ный ход и, выйдя на глубину 6 метров, устремился за приятелем, стараясь не потерять его из виду. Через несколько минут гидролокатор Андрея сообщил, что впереди по курсу препятствие, которое, судя по повышению тона, быстро при­ближалось. Дна уже не было видно, зато впереди Андрей разглядел тёмную гро­маду скалистого острова.

— Стоп! — сказал он Сергею. — Впереди остров.

— Вижу, — ответил тот, — вернее слышу.

Они выключили буксировщики и поплыли вдоль стены на ластах.

— Где-то слева от нас должна быть первая наблюдательная камера, — Сообщил Сергей.

— Я уже вижу её, — ответил Андрей.

— Пройди чуть вперёд, там будет вторая камера на глубине 10 метров.

Они прошли ещё немного и увидели Юлю и Ольгу, прилипших к стеклянной стене и махавших им руками. Рядом с ними были и другие экскурсанты. Сергей приставил согнутую трубкой ладонь к стеклу маски и подал Юле знак, что можно снимать их. Она поднесла камеру к глазам, парни же стали плавать вдоль обры­вистых стен острова, крутясь волчком и выделывая всякие пируэты. Они то бра­лись за руки, то расходились в разные стороны и, наконец, устроили настоящую карусель в вертикальной плоскости. При этом у Андрея сильно давило на уши и он то и дело глотал слюни, чтобы продуться. Парни были похожи на гигантских жёлтых насекомых, двигающих лапками и исполняющими какой-то замыслова­тый танец.

Минут через десять им надоело крутиться и они, помахав девушкам руками, занялись обследованием скалистого острова. Вода была здесь тёплой, а верхние слои её дополнительно подсвечивались люминесцентными светильниками, соз­давая тропический ареал. Мимо них, переговариваясь по звукоподводной связи, проплыли два аквалангиста с подводными ружьями. У каждого на кукане болта­лось по несколько крупных рыбин.

— Вот это улов! — Воскликнул Андрей. — Зря мы не взяли с собой ружья для подводной охоты.

— Ничего, сегодня поплаваем так, а в следующий раз обязательно возьмём, — ответил Сергей.

Они висели вблизи вертикальной стены, изрытой трещинами, нишами, гро­тами, обросшей разноцветными кораллами и губками. Среди ветвистых кораллов в лучах мощных светильников резвилось множество разноцветных тропических рыбок. Поодаль, в толще воды, лениво шевеля плавниками, висели крупные ры­бины, ожидая, когда какая-нибудь глупая мелкая рыбёшка зазевается и подплывёт поближе. Тогда, молниеносным броском, одна из них настигала свою добычу и проглотив, также лениво возвращалась на прежнее место.

Мелкие рыбки совершенно не боялись аквалангистов и резвились прямо пе­ред их масками. Чешуйки и плавники их вспыхивали разными цветами, и это было великолепное зрелище. Можно было часами висеть над этой бездной и наблюдать за жизнью тропических рыбок. Но время было ограничено, и парни стали опу­скаться глубже. Постепенно темнело. Яркие краски тускнели и всё приобретало какой-то зеленоватый оттенок. На выступах скал росли бурые водоросли и тонкие листья морской капусты. Скалы сплошь были покрыты мидиями. Среди них, под нависшими козырьками, прилепились хищные рапаны. В водорослях прятались морские ерши — скорпены, выставив свои колючие плавники с ядовитыми иглами. По стенам медленно ползали крабы. Вода становилась всё холоднее. Склон стал более пологим и внизу показались каменистые осыпи с островками песчаного дна. Среди обломков камней сновали юркие бычки.

Вот и дно. Глубина 22 метра. Сергей медленно опустился на огромный ка­мень — обломок скалы. Андрей приземлился рядом. Серебристые струи пузырь­ков воздуха поднимались вверх из их аквалангов.

— Как самочувствие? — спросил Сергей.

— Нормально, — ответил приятель. — Воздуха хватит ещё на час, если не пой­дём глубже.

— Глубже нам нечего делать. Там ещё темнее и холоднее. Давай лучше под­ниматься.

Они уже, было, собрались наверх, как Андрей заметил под скалой что-то интересное. В глубине узкой расщелины тускло поблёскивал ряд белых точек. Он протянул руку, и вдруг точки устремились к нему. Через мгновение рука Ан­дрея оказалась в объятиях тугих, упругих серых щупальцев. От неожиданности Андрей дёрнул руку и вытащил из расщелины большого серого осьминога. Оше­ломлённый, тот отпустил щупальца и попытался скрыться. Он был явно напуган таким оборотом событий, но не тут-то было! Сергей уже заметил его и схватил за мешковатое скользкое тело. И вот осьминог, сопротивляясь, машет щупальцами перед носом Андрея, пытаясь уплыть, но Сергей цепко удерживает его. Вдруг моллюск густо краснеет и выбрасывает облако чёрной сепии. Однако и это ему не помогает. Придя в себя, Андрей разглядывает осьминога, а тот разглядывает его двумя большими круглыми глазами, удивительно похожими на глаза человека.

— Отпусти его, — просит Андрей, — мне его жалко.

— Скоро отпустим, — говорит Сергей, — покажем только девчатам.

— Ты собираешься тащить его с собой в павильон?

— Да нет, они должны быть где-то в нижних наблюдательных камерах. По­плыли к ним.

Парни включили буксировщики и пошли рядом друг с другом, поднимаясь всё выше и выше. Они прошли четвёртую, третью, вторую камеры, но девчат нигде не было. Зато их дружно приветствовали туристы. Они махали им руками, щёлкали фотоаппаратами и целились телекамерами. Сергей показывал им осьми­нога, а они выражали свой восторг и восхищение.

Девушек ребята обнаружили в первой камере. Те уже возвращались назад. Увидев добычу Сергея, Ольга захлопала в ладоши, а Юля стала снимать ребят с осьминогом. Жаль, что они не могли разговаривать и обмениваться впечатления­ми. Потом она стала махать Сергею руками и делать какие-то знаки, разводя руки в стороны.

— Она просит, чтобы ты отпустил его, — догадался Андрей.

— Я понял, — ответил Сергей.

Он разжал руки, и осьминог повис в воде, медленно опускаясь.

— Ты, наверное, задушил его, — с сожалением произнёс Андрей.

Но осьминог видимо, наконец, сообразил, что он свободен и, вытянувшись во всю длину, стал быстро удаляться, махая щупальцами. Девушки захлопали в ладоши, а Юля послала Сергею воздушный поцелуй.

Воздуху в аквалангах оставалось на полчаса, пора было возвращаться в бас­сейн. Друзья включили буксировщики на полный ход и легли на обратный курс. Тугие струи воды омывали их тела, как будто навстречу им дул сильный ветер. Сергей пеленговал гидроакустический маяк, а Андрей шёл за ним, не выпуская друга из виду. Так они благополучно достигли бассейна и вошли в освещённое подводное окно. Сергей вышел из воды первым, поставил буксировщик к стене и помог вылезти Андрею. Того изрядно качало от долгого плавания и усталости. К тому же, они сильно проголодались.

Переодевшись, парни вошли в главный павильон. Оля с Юлей ожидали их там. Они были возбуждены, им очень понравилось подводное путешествие в ка­мерах.

— В следующий раз прокатимся на подводной лодке, — пообещал Сергей, — тогда осмотрим весь океанариум. А сейчас пошли в кафе, есть страшно хочется!

Они сидели за столиком и обменивались впечатлениями.

— Ой, Серёжка, я так испугалась, когда ты появился с этим головастиком в руках, — смеясь, говорила Юля, — а потом мне стало жаль его. Хоть у него и восемь ног, но он выглядел таким беззащитным. И глаза у него были такие растерянные. Наверно он думал, что ты хочешь его слопать!

— Есть такую гадость? Фу! Мне держать-то его было противно. Он дряблый как студень. Вот кальмарчика я бы съел! Не сырого, конечно, а хорошо приготов­ленного, под майонезом. Пальчики оближешь!

— А я и кальмаров боюсь, — призналась Юля, — даже в банке с соусом.

— Ну и зря, — отозвался Сергей, — мировой закусон! Мечта голодного студента.

Они вышли из кафе и направились на взлётную площадку к турболёту. Об­ратный полёт, как говорят космонавты, проходил «штатно». Сергей дремал в крес­ле на плече у Юли, а Андрей, обняв Ольгу за талию, наслаждался её близостью.

Потом они ехали на метро в центр города и у общежития распрощались. Ан­дрей пошёл провожать Ольгу до дома, а Сергей, чмокнув Юлю, отправился в общагу.

Выздоровление

Заканчивался второй месяц Сашиной жизни на этом свете. Постепенно он выздоравливал. Медленно шёл этот процесс. Измученный болезнью организм всё ещё не мог прийти в себя. Но признаки выздоровления с каждым днём нарастали. У Саши появился аппетит. Температура держалась нормальная, самочувствие улучшилось, но Александр по-прежнему был ещё очень слаб. Он не мог вставать и с трудом садился в постели.

В начале ноября его перевели из реанимационного отделения в общую па­лату, где парню стало веселее. Больные быстро подружились с ним и всячески подбадривали его: шутили, рассказывали анекдоты, смешные истории. Они сажали Сашу в кресло-каталку и возили по клинике.

На первом этаже здания находился внутренний дворик с зимним садом и круглым бассейном посредине. В бассейне плавали золотые рыбки, росли кувшинки и лилии, бил небольшой фонтан. Бассейн окружали экзотические вечнозелёные растения, кустарники, гигантскиё кактусы и алоэ. Среди них летали чудесные птицы, которых Саша никогда раньше не видел. Они беспре­рывно перекликались на разные голоса, порхали среди зелёных раскидистых пальм, цветущих рододендронов, магнолий и орхидей, качались на высоких стеблях бамбука, прятались в мангровых зарослях. Александр мог часами на­блюдать за ними. Лишь приход Сергея и Юли отвлекал его от этого занятия. Он всегда с нетерпением ждал их и радовался, не скрывая своих чувств.

Теперь Юля с Сергеем заходили к нему через день. Обычно они приноси­ли с собой что-нибудь вкусненькое. Какой-нибудь неизвестный Саше напиток, коктейль или мороженное. Александр уже считал их своими родственниками и не представлял жизни без них. Юля и Сергей тоже привязались к Саше как к брату и скучали, если долго не видели его. Им тоже казалось, что он их родственник, хотя Юля упорно вела поиск его настоящих родных.

В палату вошёл профессор Зверев с незнакомым доктором.

— Вот, полюбуйтесь, мы уже сидим, — не без гордости произнёс директор клиники. — Как чувствуешь себя, Сашок?

— Сегодня мне лучше, — уверенно заявил Александр. — Я уже пробовал вставать, но ноги меня не слушаются, подгибаются.

— Сейчас посмотрим тебя, — сказал профессор. — Я как раз привёл специ­алиста.

Вскоре профессор с доктором ушли, а Юля с Сергеем стали катать Сашу по клинике. Все больные, врачи и медсёстры уважительно здоровались с ними, разговаривали с Сашей. Все знали о его необычной судьбе и одобряли поведение молодых студентов. Многие принимали их за супругов.

— Ну что, Сашок, скоро в футбол будем играть? — спросил как-то один быв­ший футболист, который отращивал ногу на кафедре профессора Гевко (преж­нюю он потерял в автомобильной катастрофе).

— Я не люблю футбол, — ответил Александр. — Я люблю хоккей. А ещё я люблю плавать и ходить за грибами.

— О, этого добра у нас в тайге навалом!

— Я знаю. Прошлой осенью мы с папой ходили под Нахару…

Тут Саша смущённо замолчал, поняв, что сказал не то. Он часто попадал впросак, забывая, что прошло 85 лет со дня его последнего общения с отцом.

— Ничего, Сашок, ещё сходишь за грибами не раз, выздоравливай!

Александр ездил в коляске по клинике и вспоминал, где какая была лаборатория, кабинет, кто в них работал. Как тут всё изменилось! Трудно было узнать ста­рую отцовскую клинику. Незнакомые люди, незнакомые лаборатории, незнакомые пала­ты. Даже отделка и мебель были незнакомыми. Всё было красиво, ново, не­обычно. Клиника помолодела, похорошела. И этот зимний сад, которого рань­ше не было, и плавательный бассейн, и кабинет физиотерапии были просто прелесть! Саша видел прекрасные холлы с мягкой мебелью и большими теле­визионными экранами, игротеку с электронными автоматами и бильярдом, компьютерный зал, спортивный зал с разнообразными тренажёрами, сверка­ющая белизной водолечебница.

«Эх, жаль, что всего этого не видит папа, — думал Александр. — Он был бы в восторге от такой клиники. Я буду тоже учиться на врача, и может быть, со временем, стану директором этой клиники. Я стану знаменитым врачом, как мой папа или как профессор Зверев».

Встреча

Уже третий день Саша учился ходить. Он всё увереннее держался на но­гах, но быстро уставал. Каждый раз он намечал себе новый маршрут по ко­ридору клиники до всё более удалённых предметов. Сперва — до ближайшей скамейки, потом — до столика медсестры, потом — до холла. Больные всячески подбадривали его.

Поле очередной прогулки в палате Сашу ждали профессор Зверев и доктор Фёдоров.

— Ты уже гуляешь? Молодец. Давай-ка теперь ложись и отдохни, а мы тебя посмотрим.

Они осмотрели Сашу и нашли, что состояние его вполне удовлетвори­тельное.

— Ну что ж, дружище, прекрасно! С завтрашнего дня я назначаю тебе во­дные процедуры. Будешь купаться в нашем бассейне. Согласен?

— Согласен, — радостно ответил Александр. — А можно мне посмотреть телевизор?

— Пожалуй, уже можно. Только не долго. Полчасика в день, не больше. Я скажу медсестре, чтобы проследила, понял?

— Понял, — без особого восторга отозвался Александр.

После обеда пришли Юля с Сергеем. Саша показал им, как он ходит, и сообщил о бассейне.

— Молодец, — похвалила Юля. — У тебя большие успехи. А что бы ты хотел получить в подарок на Новый Год?

Александр задумался. Вопрос Юли застал его врасплох.

Видя, что он в затруднении, Юля предложила: — Хорошо, мы сами поду­маем, что тебе подарить.

— Не надо мне ничего дарить на Новый год, — неожиданно заявил Саша. — У меня скоро день рождения.

— А когда у тебя день рождения? — спросил Сергей.

— Четвёртого января.

— Ё, к, л, м, н, — произнёс Сергей. — Чуть не прозевали такую дату! Ведь Сашке исполняется 100 лет!

Юля тоже слегка опешила. Как это раньше она не поинтересовалась когда у Саши день рождения?

— Ничего, — успокоил её Сергей, — ещё есть время, подготовимся. Что-нибудь придумаем.

В палату вошёл профессор Зверев в сопровождении неизвестного муж­чины лет сорока. То, что мужчина не врач, было видно сразу по его одежде, по небрежно накинутому на плечи халату. Он был почти лысый с блестящим, отдающим южным загаром черепом, с живыми карими глазами, спортивного телосложения. Держался прямо, уверенно.

— Вот и наш пациент, познакомьтесь пожалуйста, — как-то особенно вежли­во сказал профессор Зверев, приглашая гостя рукой.

«Наверное, начальство какое» — подумал Александр.

— Ну, здравствуй! — произнёс мужчина с открытой, доброй улыбкой. — Да­вай знакомиться. Я твой родственник, Раковский Георгий Евгеньевич. Мо­жешь звать меня просто дядя Жора.

Он протянул Саше руку, тот осторожно протянул свою. Сердце учащённо забилось.

«Так вот он какой, этот мой дальний родственник, известный космонавт, Георгий Раковский» — подумал Александр.

— А это друзья нашего пациента, извините, фамилий не знаю. Они студен­ты-медики, — представил профессор Сергея и Юлю.

— Очень приятно, — кивнул Георгий Евгеньевич. — Как раз хотел с вами по­знакомиться. Я получил письмо от Юлии и тотчас решил лететь в Найск. Спасибо вам за заботу о Саше. Думаю, мы будем друзьями.

Юля слегка смутилась.

— Очень рада познакомиться с вами. Я много слышала о вас, — сказала она.

— Значит, мы уже наполовину знакомы, — пошутил Георгий.

— А вы знали моего папу? — спросил Александр, обращаясь к гостю.

— Видишь ли…, как тебе сказать, твой папа — мой прадедушка и в живых я его, к сожалению, не застал, но слышал о нём много. И потом, у меня дома есть семейный альбом с фотографиями. В нём есть фото твоего отца вместе с тобой и твоей сестрой Соней — моей бабушкой. Её-то я хорошо помню. Эту фотографию я взял с собой.

Георгий достал из портфеля старую фотографию и протянул Саше. Тот сразу узнал её. На него смотрели улыбающиеся папа и мама, а сестрёнка, на­оборот, была слишком серьёзной. На глаза у Саши невольно навернулись слё­зы. Александр впервые после своего воскрешения увидел столь дорогие ему лица.

— Можно я возьму её себе? — срывающимся голосом попросил он, умоляю­ще глядя на Георгия и прижимая фотографию к груди.

— У меня такая только одна, — нерешительно произнёс Раковский, но, так и быть, бери. Тебе она нужнее.

— А где похоронены мои папа и мама?

На этот вопрос Георгий ответить не мог. Но его выручил профессор Зверев.

— Они похоронены здесь в Найске, на старом кладбище. Я знаю, где их мо­гилы и обязательно покажу их тебе, когда ты выздоровеешь. У них красивые памятники с барельефами.

Всем стало немного грустно.

— Не расстраивайся, Сашок, — с теплотой в голосе произнёс профессор Зве­рев. — У тебя впереди столько хорошего, столько друзей. Обратись к любому из нас и мы сделаем всё, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты не чувствовал себя одиноким. Правильно я говорю? — обратился он к присутствующим.

— Конечно, — заверила Юля. — Ты, Саша, нам как братик. Ведь мы с Сергеем давали тебе свою кровь. Ты нам теперь как родной.

Александр кивнул. — Когда я поправлюсь, можно я буду жить у тебя, Юля. — Юля кивнула.

— А Сергей будет приходить к нам, ладно?

Сергей тоже кивнул.

— Может, поедешь ко мне в Москву? — предложил Раковский. — У меня хо­рошая квартира, добрая жена и двое детей. Тебе будет у нас весело.

— Нет, — покачал головой Александр, — я хочу жить здесь, в Найске. Здесь я родился, здесь жили мои родители, здесь они похоронены…

— Ну, тогда приезжай к нам в гости, когда захочешь. Мы все будем очень рады. Теперь у тебя много родственников. В общем, Сашок, не унывай! У тебя ещё всё впереди. Жизнь только начинается!

Александр повеселел. Он обещал Раковскому приехать летом в Москву, но только вместе с Юлей.

— Конечно, приезжайте вместе, — согласился Георгий. — И Сергей пусть приезжает. Места всем хватит.

Сергей и Юля вышли из клиники вместе с Георгием.

— Спасибо вам за заботу о Саше, — благодарно произнёс Раковский. — Я рад, что познакомился с такими славными молодыми людьми. Если будет нужна какая помощь, звоните. Впрочем, меня полгода не будет дома, но жена Рита всегда к вашим услугам.

— Георгий Евгеньевич, — обратилась Юля. — Вероятно, весной Сашу вы­пишут из клиники, а у него нет ничего своего. Ему совершенно нечего одеть. Я купила ему майку, трусики и тапки, но на этом мои финансовые возмож­ности закончились. Мне неудобно вас просить об этом, я хотела купить всё сама, но…

— Всё понял, — моментально среагировал Георгий. — Вы очень правильно сделали, что обратились ко мне. Стесняться тут нечего. Сейчас я выпишу чек на 1000 долларов. Это, так сказать, начальный капитал. Я беру Сашу на пол­ное материальное обеспечение.

— Ну что вы, Георгий Евгеньевич, нам не надо так много денег, — запро­тестовала Юля.

— Эта сумма для меня совершенно ничтожная, — заверил Раковский. — Так что никаких возражений! А сейчас пойдёмте в магазин, я сам выберу костюм для нашего подопечного.

Георгий отдал Юле чек, и они направились в самый лучший универмаг города. Там Раковский облюбовал отличный, из тонкой коричневой замши ко­стюм и такие же полуботинки. Юля купила пару рубашек и нижнее бельё, а Сергей выбрал электронные часы с красивым браслетом.

— Часы подарим Саше на Новый год, — предложил он, — а остальное на день рождения.

— Тогда подарите от меня парню на Новый год сотовый телефон — попросил Георгий. — Пусть звонит мне, слушает музыку и не скучает.

Продавец завернул покупки в полиэтиленовый пакет, поблагодарил за посещение магазина, вручил покупки Раковскому и рассыпался в любезностях.

— Очень приятно видеть у нас столь солидного покупателя. Заходите по­чаще. Всего хорошего. Будьте здоровы.

Он проводил всех до дверей магазина, открыл их и, всё также улыбаясь каждому, закивал головой. Георгий отдал Сергею и Юле покупки и распрощался. Вечером он вы­летел в Москву.

Юбилей

Наступило 4-е января. В это утро Александр проснулся раньше обычного. Больные в палате ещё спали. Он включил тюнер в телефоне и стал слушать музыку. Неза­метно опять задремал.

Его разбудил профессор Зверев.

— Доброе утро, Сашок. Пора вставать, скоро завтрак. Как мы себя чувствуем?

— Хорошо, — ответил Александр.

— Ну-ка давай повернись на бочёк, мы сделаем укольчик.

«Лучше бы с днём рождения поздравил, — подумал Саша. — Забыл он что ли?»

Сестра, стоявшая рядом, сделала укол и перешла к другому больному, а док­тор Зверев задержался возле Саши.

— Ну что, Сашок, нынче у тебя знаменательный день. Сегодня тебе исполня­ется 17 лет! С тебя причитается, дружёк. Как, даёшь банкет?

— Сегодня мне исполняется 100 лет. Ровно 100 лет назад я родился, — возразил Александр.

— Да, ты прав, друг мой, 100 лет со дня рождения и 17 лет жизни. Так что же мы будем отмечать, 100 или 17?

— Конечно 100!

— Прекрасно, — согласился профессор. — Тогда прими мои поздравления и этот скромный подарок.

— Что это? — с интересом спросил Александр.

— Это игровой компьютер. Ты можешь поиграть с ним в фут­бол, в хоккей, в шахматы, в шашки и в другие игры. Здесь полно спортивных, карточных игр и автогонок. В него заложено около ста игровых программ.

Саша осмотрел коробку, открыл крышку и увидел большой плоский экран, а внизу ряд белых сенсорных кнопок с разными знаками.

— Нажми вот эту, — предложил профессор.

Александр нажал. На экране вспыхнул текст «меню». Не долго думая, Саша выбрал футбол. Включились правила игры. Он не стал их читать, а нажал кнопку «игра».

На экране возникло зелёное футбольное поле с игроками, ворота и судьи. Игроки медленно перемещались, выбирая позицию. Возле каждого красного игрока находился синий. Два капитана заняли позицию в центре поля, возле мяча.

— Теперь возьми в руку синий световой карандаш, — сказал профессор, — и играй за синих. Твоя задача указать световым карандашом точку на поле, в кото­рую синий игрок должен передать мяч. Учти только, что и игрок противника тоже устремиться к мячу. Поэтому отдавать мяч нужно с умом.

— Понял, — сказал Саша. — Давайте начнём.

Зверев уже держал наготове красный световой карандаш. Александр поспеш­но ткнул карандашом возле синего игрока. Но красный игрок оказался проворнее и завладел мячом. Зверев указал на другого игрока и мяч отлетел к нему. Синие быстро отходили к воротам. Но вот их защитник удачно перехватил передачу и Саша указал на игрока проходившего по правому краю. Однако пас оказался не­точным, и мячом вновь завладели красные. Передача в штрафную площадку, пас вдоль ворот, красный игрок сталкивается с синим, профессор Зверев и Саша одновре­менно торкают карандашами в экран, мяч отлетает в сторону и тут же красный, по воле профессора, направляет его в ворота.

— Гол, — объявляет Зверев. — Один — ноль.

— Не считается! — кричит Александр. — Нарушение правил! Он толкнул моего игрока.

— С чего ты взял? — удивился профессор.

— Я видел.

— Но судья же не зафиксировал нарушения.

— Всё равно ваш толкнул! Мой даже в сторону отлетел, я видел!

— Ну и горазд же ты жилить, дружёк! В игре всё решает судья, а свистка не было!

— Судья прошляпил, а вы этим пользуетесь, — зло сказал Александр.

— Ну, знаешь, я, пожалуй, пойду. Тебя не переспоришь.

— А с кем же я тогда буду играть!?

— Играй с компьютером, а мне обход надо закончить. Заигрался я с тобой. Кстати, к тебе сегодня должны прийти с телевидения. Я пригласил телерепортёра, он будет часов в 11, так что будь готов ответить на его вопросы.

— Ладно, — недовольно буркнул Александр и, взяв в руки оба световых каран­даша, начал играть за красных и за синих одновременно. Через полчаса счёт был 19 — 2 в пользу синих.

После завтрака пришли Сергей и Юля, а с ними ещё двое: полненькая блон­динка с животиком и худощавый высокий брюнет с пышными, слегка вьющими­ся, волосами.

— Познакомься, Саша, это наши друзья: Оля и Андрей, — представила гостей Юля. — Они тоже присутствовали при твоём оживлении.

— Здрасти, — сказал Александр.

— Здравствуй, Сашенька. Мы пришли поздравить тебя с днём рождения, — тор­жественно произнесла Ольга.

— Спасибо.

— Мы сердечно поздравляем тебя со 100-летним юбилеем и желаем прожить ещё столько же здоровым и счастливым! — закончила она.

Александр кивнул, с нетерпением ожидая, когда же начнут дарить подарки.

— Вот, прими от нас с Юлей, — предложил Сергей, протягивая небольшую ко­робочку.

— А это от нас с Андреем, — засуетилась Ольга. — Хоть ты нас ещё и не знаешь, но мы давно о тебе знаем. И вообще, у тебя очень много друзей в этом городе.

— Спасибо, — растроганно ответил Александр, принимая очередную коробку.

Ему не терпелось посмотреть, что же там внутри, но Юля протянула ему по­лиэтиленовый пакет и торжественно произнесла:

— А это от Георгия Евгеньевича. Он очень сожалел, что не сможет приехать на твой день рождения. Сейчас он снова в космосе, но попросил меня передать его поздравления и вот этот костюм.

Александр осторожно взял пакет и заглянул внутрь. Юля решила помочь ему. Вдвоём они извлекли аккуратно сложенный коричневый замшевый костюм. Глаза у Саши загорелись. Это был отличный костюм, но главное, что это была домаш­няя одежда, которую он так давно не носил.

— Хочешь померить? — спросила Юля.

— Хочу, но у меня нет рубашки. Только трусы и майка.

— Я всё тебе принесла, — ответила Юля, — и рубашку и джемпер, и даже полу­ботинки.

— Тогда выйдете на минутку, я оденусь.

Через пару минут Александр крикнул: — заходите!

Все вошли и ахнули. Перед ними стоял симпатичный черноволосый подро­сток в элегантном замшевом костюме.

— Да тебя и не узнать! — воскликнула Ольга.

— Смотри, как хорошо, — изумилась Юля. — Тебе очень идёт!

— Прекрасно, — подтвердил Сергей.

Александр стоял довольный, улыбающийся. Затем он взял палки и осторож­но прошёлся по палате. Все больные дружно хвалили его.

— Ну, молодец! Ай да парень! Настоящий жених! Кто бы мог подумать, что это наш Саша? Будем теперь тебе невесту искать.

— Я сам найду, — гордо заявил Александр.

Вошла молоденькая медсестра Люба и всплеснула руками.

— Саша, ты ли это?!

— А вот и невеста пришла, — шутили больные. — Смотрите, какая сладкая па­рочка!

Саша смутился. Он действительно был немного неравнодушен к Любе.

— Да нет. Стар он для неё. Ему уже 100, а ей только 20. Неравный брак полу­чается!

— Ну что вы на самом деле! — обиделась на них Люба. — Перестаньте издевать­ся!

Она подошла к Саше и, слегка покраснев, сказала: — Поздравляю тебя. Вот мой подарок. — Затем поцеловала парня и вручила школьный ранец. — Если хо­чешь, я буду заниматься с тобой. Тебе надо заново пройти программу 10-го класса, чтобы осенью пойти в 11-ый.

— Спасибо, — растроганно произнёс Александр.

— Да, чуть не забыла, — вплеснула руками Люба. — Вот телеграмма от Георгия Раковского. Он передал её со станции «Голиаф». Поздравляет тебя.

В дверях опять показался профессор Зверев, а вслед за ним вошёл мужчина с портативной телекамерой в руке.

«Корреспондент» — догадался Александр.

— Где тут наш именинник? — спросил профессор. — Баа! Да ты уже, я вижу, переоделся! Никак из клиники удрать надумал? — шутливо произнёс он.

— Скоро убегу, — улыбаясь, ответил Саша.

— Ну, тогда тебя надо срочно сфотографировать. Значит, я вовремя привёл кор­респондента.

Телерепортёр пробыл в палате около часа. Он снял всю палату, а также гостей Саши: Юлю, Ольгу, Сергея и Андрея. Не забыл он и медсестру Любу, с которой как-то особенно вежливо разговаривал. На прощание корреспондент сказал, что его репортаж сегодня покажут на всю страну, и даже на весь мир по 19-ой про­грамме, и предложил внимательно посмотреть «Новости».

Потом был праздничный обед. В честь юбиляра в столовой накрыли шикар­ный стол с огромным тортом, на котором кремом была нарисована цифра «100». На столе было полно фруктов и соков. Подавали шашлыки, жареную индейку, цыплята табака, заливную осетрину, форель и другие холодные закуски. Всё это было доставлено из ресторана и оплачено Всемирной ассоциацией здравоохране­ния. Её директор также прислал поздравительную телеграмму. Больные были в восторге от такого обеда, а юбиляр даже немного объелся шашлыками.

После обеда гости начали расходиться. Александр хотел сразу заняться по­дарками, но почувствовал, что сильно устал и прилёг отдохнуть. Во сне ему сни­лось, что профессор Зверев забил гол в собственные ворота.

Проснувшись, он решил. «Пойду-ка я к Лёшке, похвастаюсь подарками» и отправился в кардиологию, прихватив с собой и игровой компьютер, подаренный профессором Зверевым.

Лёша был на месте.

— Ты чего не поздравляешь меня с днём рождения? — спросил Александр. — Мне же сегодня 100 лет!

— Врёшь, — недоверчиво произнёс Лёша, — этого не может быть.

— Ей богу! — заверил Александр. — Чтоб мне провалиться на этом месте!

— Я слышал, что кому-то исполнилось сегодня 100 лет, но не думал, что это тебе… Поздравляю… А это что у тебя?

— Подарки.

И Александр открыл верхнюю коробку.

— Во, здорово! Игровой компьютер! Давай сыграем? — предложил Лёша.

До ужина Александр просидел у Лёши, а потом они вместе пошли смотреть телевизор. К удивлению Лёши, Сашу действительно показали в программе «Но­вости» вместе с профессором Зверевым.

— Жаль, что меня там не было, — вздохнул огорчённый Лёша. — Меня ещё ни разу по телику не показывали.

— Так тебе всего 18, а мне 100! — запальчиво произнёс Александр.- Ты молодой ещё, салага! Вот доживёшь до моих лет — может и покажут.

— Сам ты салага! Тебе всего 17 исполнилось, — обиделся приятель. — Враки всё это, что тебе 100 лет. Покажи паспорт!

— Паспорта у меня нет…

— Ну, справку какую-нибудь.

— И справки нет, — озадаченно произнёс Александр.

— А говоришь, что тебе 100! Ха-ха! Ничем ты не докажешь! Жулик ты!

— Докажу! — выйду из клиники и докажу. Мне тогда все документы выдадут.

— Во, тебе выдадут! — воскликнул Лёша и показал Саше фигу.

Александр обиделся, стукнул Лёшу по затылку и ушёл к себе в палату.

Прощание с клиникой

Наступил май. Природа быстро оживала. Бойкая зелёная травка буйно лезла из мокрых газонов, на кустах распускались нежно-зелёные листочки, деревья качали набухшими, готовыми вот-вот лопнуть почками. Птицы ярост­но кричали в саду, порхали с ветки на ветку и суетились, устраивая гнёзда.

Саша с Лёшей гуляли по весеннему саду клиники, вдыхали влажный, хмельной, напоённый смолистым запахом почек воздух и щурились от яркого весеннего солнца.

Чего ты всё молчишь и киснешь сегодня? — наконец спросил Лёша, тщет­но пытавшийся разговорить Сашу.

Александр пожал плечами. — Настроение хреновое. Скоро меня выпишут, а куда я пойду после клиники?

— А в детский дом не хочешь?

— Не. Мне и в клинике надоела эта казёнщина, а там то же самое. Хочется домой, пожить в нормальных условиях, чтобы всё было своё, а не общее. И свобода была — куда захотел, туда и пошёл.

— Да, дома хорошо, — мечтательно согласился Лёша. — Меня тоже скоро вы­пишут. Приходи ко мне, поиграем.

— Я бы пришёл, да не отпустят ведь из детдома. Тут вчера одна толстая воспиталка приезжала, так всё агитировала: «Сашенька приходи, мы ждём тебя. Все дети будут очень рады. Они уже слышали о тебе». Они-то, может, и будут рады. Я для них диковинка, вроде динозавра, а мне какая радость? Юля обещала что-нибудь придумать, только времени совсем мало осталось.

— А ты возьми и убеги из детдома, если не понравится, — посоветовал Лёша.

— Куда я убегу?

— В Москву, к родственникам. К космонавту этому, что к тебе приезжал.

— Да, легко сказать! А где я денег возьму на дорогу? И адреса я его не знаю… И, потом, он сейчас в космосе. Дома только его жена с детьми. А зачем я ей нужен? Никому я не нужен…

Они посидели, помолчали, посмотрели на летящих в голубом небе птиц, на

свистящие в вышине вертолёты, и Александр спросил, прикрыв ладонью глаза:

— Чего это они разлетались сегодня?

— Так весна же. Выходной день и погода хорошая. Весной и летом вертолё­тов всегда больше. Особенно в выходные. Люди спешат за город, на природу. Вертолёты удобнее машин. Они летят, куда захочешь. Не надо никаких дорог. Тем более что тут в Сибири их мало.

— А где они садятся в городе?

— Во дворах, на специальных площадках и на крышах домов. А летают они строго вдоль улиц: по правой стороне — туда, по левой — обратно.

— А часто они бьются?

— Не. Они надёжные.

— Да я не про это. Сталкиваются в воздухе они часто?

— Не. Это невозможно. Движением управляет бортовой компьютер.

— А если пилот выключит бортовой компьютер и сам начнёт управлять вертолётом?

— Это исключено. Компьютер в полёте выключить невозможно.

— А вдруг он испортится!

— Он надёжен как булыжник.

— Каких же размеров этот компьютер, если он такой умный?

— Со спичечный коробок.

— Не может быть!

— Может. Это не то, что ваши допотопные компьютеры прошлого века. Те­перь не электронные, а квантовые компьютеры. В них бегают кванты света, поэтому быстродействие составляет триллионы операций в секунду, а размеры с гулькин нос! Оптоэлектроника! Слышал что-нибудь о ней?

Александр помотал головой. — Слово такое слышал, но смысла не понял.

— Со временем поймёшь. В школе расскажут. Этот компьютер построен на микролазерах и оптических ключах.

— Хорошие «птички», — одобрил Александр, — мне бы такую.

В это время на крыльцо вышла медсестра Люба.

— Саша! Иди в палату! Тебя профессор Зверев зовёт.

Александр поднялся и побежал наверх.

В субботу утром вся клиника провожала Сашу. Было много цветов, мно­го красивых речей, напутствий. Опять была пресса, телевидение. Профессор Зверев стоял в элегантном костюме, без халата, обстоятельно отвечал на во­просы корреспондентов, давал интервью телерепортёрам и с грустью погля­дывал на своего бывшего пациента.

— Ну, дружёк, будь здоров! Не забывай нас. Заходи. Ждём теперь тебя че­рез месяц на обследование.

Медсестра Люба, стараясь скрыть слёзы, улыбалась журналистам. В ру­ках у неё был маленький букетик ландышей, предназначенный для Саши.

На церемонию прибыл директор детского дома и полная воспитательни­ца, которая уже навещала Сашу однажды. Юля и Сергей еле пробились сквозь толпу провожающих и встали рядом с виновником торжества. Александр был смущён и растерян. Светило яркое майское солнце, заливались птицы, на кустах и деревьях распустились нежные листочки, а на душе у Саши было тревожно.

Церемония подходила к концу. Последней выступала полная воспита­тельница.

— Дорогой Александр! Поздравляю тебя! У тебя начинается новая жизнь. Теперь ты здоров и можешь учиться в школе, играть с ребятами, заниматься спортом. Мы все с нетерпением ждём тебя в нашем прекрасном интернате. Ты будешь окружён там заботой и вниманием. Наш дом станет твоим домом. Мы дадим тебе путёвку в жизнь, как дали уже десяткам и сотням воспитанников. Ты не будешь чувствовать себя одиноким. Мы все живём как одна большая, дружная семья. И мы говорим тебе: добро пожаловать в наш дом!

Закончив, воспитательница взяла Сашу за руку и повела к машине. Сер­гей похлопал его по спине и шепнул:

— Держись, старик, всё будет хорошо. Мы ещё будем вместе.

Фотографы делали последние снимки, Сашу засыпали цветами. Их при­нимала воспитательница и складывала в машину. Вручили цветы и профес­сору Звереву. Одна только Люба стояла, прижав букетик ландышей к груди. Она забыла отдать их. Уже в последнюю секунду она сбежала по ступенькам крыльца и, обняв Сашу, крепко расцеловала его в обе щёки. Александр сму­тился, поднял руку, чтобы покрутить пальцем у виска, но Люба сунула в неё цветы и отбежала в сторону.

Саша сел в директорскую машину, рядом уселась полная воспитательни­ца с огромной охапкой цветов, и под прощальные возгласы и рукоплескания множества рук машина тронулась. У Саши подступил комок к горлу. Он едва сдерживал слёзы.

Сергей с Юлей собрались уже уходить, но к ним подошёл профессор Зве­рев.

— Хочу от души поблагодарить вас, коллеги. Вы сделали для Саши то, чего не сможет сделать никакая медицина — вы согрели ему душу. Вы помогли ему выжить в самую трудную для него пору. Большое вам спасибо, друзья. Я ду­маю, вы и дальше будете навещать его, неправда ли?

— Конечно, — согласился Сергей

— Мне кажется, из вас получатся хорошие врачи. У вас есть главное — до­брое отзывчивое сердце. Знания и опыт можно приобрести со временем, а вот доброе сердце — это от бога. Здесь никакая наука не поможет. Окончите инсти­тут, приходите работать в клинику. Для вас всегда найдётся место. Счастливо.

— Спасибо, — растрогано произнесла Юля.

— Будьте здоровы, профессор, — попрощался Сергей.

Он взял Юлю под руку, и они двинулись вместе, ещё не зная куда.

Глава 2

Новая жизнь

Потекли дни Сашиного пребывания в детском доме. В понедельник, Александр предстал перед комиссией из разных спе­циалистов: тренеров, преподавателей музыки, танцев, живописи. Они раз­глядывали и расспрашивали Сашу, выясняя какие у него наклонности и что он любит. Осмотрели его фигуру, проверили голос, слух. Попросили нарисовать что-нибудь. Оказалось, что стать певцом или художником ему не грозит. Со слухом было лучше. А учитель танцев пришёл в восторг от Сашиной фигуры, его пластики и чувства ритма.

— Ты должен танцевать! Это твоё призвание. Танцы принесут тебе успех. Ты можешь стать профессиональным танцором!

Александр не колеблясь, записался в школу танцев. Подумав немно­го, он записался и в музыкальную школу. Живопись Сашу не привлекала. Спортивные тренеры предлагали ему заняться лёгкой атлетикой, боксом, плаванием, карате, гимнастикой, футболом, но Александр выбрал велоси­пед и плавание. Когда он прикинул сколько времени ему придётся тратить на всякие занятия и тренировки, то понял, что свободного времени почти не остаётся.

«Ну и пусть, — решил Александр. — По крайней мере, скучать будет не­когда».

Занятия музыкой и танцами проводились после обеда в кафе, которое днём не работало, а открывалось в шесть вечера. Музыка у Саши была по понедельникам, средам и пятницам. Танцы — по вторникам, четвергам и субботам. До обеда работали спортивные секции. Три дня в неделю было плавание и три дня велоспорт. С утра, после завтрака, начинались занятия по программе 10-го класса. Александр приходил в класс, садился за компью­тер и надевал наушники. Потом он внимательно смотрел на дисплей, слу­шал объяснения лектора и старался запомнить услышанное и увиденное.

Саше нравились такие занятия, однако он никак не мог до конца ос­воить хитрый школьный компьютер. Другие ребята общались с ним запросто. Быстро касались пальцами клавиш и говорили в микрофон какие-то непонятные слова — команды. На их дисплеях мелькали рисунки, формулы, графики, таблицы. Александр с завистью смотрел на них, как на волшебников, общающихся с духами.

На музыку Александр стал ходить вместе со звеньевым Димой, по прозвищу «Дятел» и с «Гребнем». Костя — Гребень (по фамилии Гребенчук) — невысокий смуглый парнишка, был тоже в их звене. Гребень играл на электрогитаре и весьма неплохо. Саша решил научиться играть на электронном синтезаторе, который мог имитировать около двадцати музыкальных инструментов, а также мог из­давать вообще ни на что не похожие «космические» звуки.

По-началу занятия Саше не очень понравились. Ему пришлось изучать ноты и играть гаммы, но преподаватель сказал, что это не на долго скоро они приступят к практической игре. Будут разучивать различные аккомпа­нементы. Дятел уже прилично играл на синтике, аккомпанируя квартету из гитары, флейты, ударника и контрабаса. Обычно в конце занятия пре­подаватель включал войс-адаптер и под аккомпанемент ансамбля испол­нял джазовые вариации для голоса и оркестра. Саше очень нравились эти необычные концерты. Сначала он слышал низкий бас преподавателя, за­тем появлялся высокий женский голос, возникающий в адаптере, потом звучало переливчатое многоголосье. Слова и звуки музыки переплетались, накладывались друг на друга, звучали то тише, то громче, образуя поли­фонию. Саше это напоминало исполнение джазовых композиций Эллой Фитцджеральд и Луи Армстронгом, но здесь всё было красивее, сложнее и буквально завораживало слушателей. Александр с восхищением смотрел на преподавателя, который тут же, по ходу концерта, менял программу войс-адаптера и извлекал всё новые и новые непривычные, теребящие душу, звуки. Он конструировал музыку на ходу. При этом музыкальная тема поч­ти не менялась, зато вариации её были изумительны.

Потом солистка ансамбля Ядвига Яблонская взяла микрофон и под­ключилась к войс-адаптеру. Теперь они пели вместе, имитируя различные звуки. Получился целый оркестр. Он играл уже в режиме повтора, а Ядвига вплетала в мелодию всё новые и новые слова, и зазвучал прекрасный кон­церт. Александр был очарован красотой звуков.

— Ну, как понравилось? — спросил его Дятел после очередного занятия.

— Да! — восхищённо ответил Александр. — Здорово! Мне бы научиться на этом войс-адаптере играть.

— Ха! Тут голос иметь надо. Хоть какой-нибудь, но голос. Вот у Гребня голос неплохой.

Костя — Гребень сразу понравился Саше. Это был симпатичный жи­вой парнишка, который страстно любил музыку. Ещё он неплохо рисовал и занимался в студии живописи. В глазах Кости постоянно мерцали какие-то огоньки, бегали какие-то чёртики. Это говорило о скрытых желаниях и страстной душе. Всё это нравилось Саше. Единственно, что слегка шо­кировало его в первое время, так это употребление Костей, да и другими детдомовцами, нецензурных слов, где надо и не надо. Иначе говорить они просто не умели. Костя же особенно в этом преуспел. Мат сыпался из него как из рога изобилия. Это был своего рода жаргон, «украшавший» язык детдомовцев и делавший их легко отличимыми от остальных ребят. В дет­ском доме никто не обращал на это внимания. Воспитатели уже устали бо­роться со сквернословием, зато на улице прохожие безошибочно узнавали детдомовских, как только слышали их речь.

С Костей Саша подружился. Они вместе ходили в игротеку, в библи­отеку, смотрели видик. Разговорившись, Гребень нередко ударялся в без­удержные фантазии с детективным сюжетом. Он без конца мог рассказы­вать о приключениях гангстеров, полицейских и разных мафиози, лишь бы его слушали. Он знал множество неприличных анекдотов и мастерски рассказывал их. Сашу иногда слегка коробило от некоторых пикантных подробностей, но главное, что с Костей ему было интересно.

Как-то вечером Александр решил угостить Гребня в кафе, однако, ког­да он полез в куртку за деньгами, там их не оказалось. Они исчезли неиз­вестно когда. Скорей всего ночью.

— Ну вот, — сказал Александр чуть не плача, — деньги спёрли!

— Хреново, блин! — сказал Костя. — Ну, ничего. У меня ещё руб есть. Мо­жем купить мороженого. А в город пойдём, бляха, стырим у кого-нибудь.

— Как это «стырим» — не понял Саша.

— Очень просто. Лохам карманы почистим.

— Так это же воровство!

— Ну и что? — невозмутимо ответил Гребень.

— Но это нехорошо,… — растерянно произнёс Александр.

— Нехорошо тому, кого обчистили, а нам хорошо. У взрослых денег на­валом. Пусть делятся. Христос делиться велел!

— А если попадёшься?

— Ха! Я ловко работаю! Хрен поймаешь. А, в крайнем случае, и удрать можно. Главное чтобы кошелька при тебе не нашли. Нет улики — нет и пре­ступления.

— Так может это ты у меня деньги спёр?!

— Ты что! Я у своих не тырю. Это Винт или Крюк, падлы. Больше не кому. Хочешь, я и тебя своему ремеслу обучу? Тогда всегда при деньгах будешь!

— Не, не надо. Я не хочу воровать.

— Ну и дурак. Поначалу я тоже боялся. А потом, когда «деды» припёр­ли, пришлось научиться.

— Как это « деды» припёрли?

— Так. Взял в долг раз, другой у старшеклассников, а получку-то сты­рили, суки, как у тебя. Отдавать, блин, нечем! Вот и пришлось начать шманать по карманам. Иначе мне не жить было. Ну а потом пошло, поехало! Даже интересно стало. Азарт появился. Это как в карты.

— А если попадёшься, тебя ведь в колонию отправят!

— Ну и хрен с ним. В колонии тоже живут.

— Но там, говорят, плохо. «Деды» издеваются, да и кормёжка неважная.

— Мне много не дадут. Полгода — год. Выдержу.

— А вырастишь, тоже воровать будешь?

— Не. Я тогда работать стану. Денег навалом будет. Нахрена мне тогда мелочь всякая?

— А кем ты работать хочешь?

— Пока не знаю. Может шофёром, блин. Я ездить люблю. Хочу мир посмотреть.

Надёжный друг

Александр вошёл в кафе, где обычно собиралась танцевальная группа. Все ребята были одеты в обычные спортивные костюмы. Это несколько огорчило Сашу. Он мечтал, что будет одет как испанский тореро — в корот­кую куртку, брюки с бахромой и сомбреро, но оказалось, что все занима­ются в спортивных штанах и майках. Вскоре началась разминка. Учитель танцев играл на синтезаторе, а ученики делали упражнения — растяжки. Саша тоже старался не отставать от других. Он с завистью поглядывал, как легко и свободно девушки поднимают вверх ноги, как грациозно из­гибаются их спины, как плавно они взмахивают руками. Преподаватель же был недоволен.

— Лодыгина, выше ногу, носок тяни! Яблонская, голову назад и в сто­рону. Танеев, музыку слушай, ритм! Губерт, не гни колени, тяни ногу… Ещё раз повторим упражнение. И… раз, два три! И… раз два, три! Хорошо. Продолжаем.

Минут через десять разминка закончилась, и преподаватель подозвал к себе Сашу.

— Познакомься, это твоя партнёрша, Таня Ершова. Вы будете вместе разучивать арагонскую хоту.

Александр слегка поклонился Тане. Она же скептически оглядела его щуплую фигуру. Тем временем преподаватель трижды хлопнул в ладоши, призывая всех к порядку.

— Внимание! Сейчас, специально для Губерта, а также для всех забыв­чивых, ещё раз показываю арагонскую хоту.

Все повернулись к большому экрану. Раздалась зажигательная ритмичная музыка, защёлкали канстаньетты и на экране появилась красивая пара, лихо крутящаяся в танце. Минут пять все смо­трели на экран, затем учитель показал первое «па», второе и третье.

— Сначала повторяем за мной без музыки. И… раз, два, три; раз, два, три. Хорошо. Раз, два, три. Продолжаем под музыку! Пошли!

Заиграла музыка, Александр взял Таню за руку, и они начали быстро двигаться по залу. Учитель вооружился телекамерой и стал снимать тан­цующих. Через десять минут он остановил танец и начал разбор ошибок, показывая на экране каждую пару. Саша поглядел на себя с Таней и ужас­нулся. Во время танца ему казалось, что он делает всё правильно, краси­во, изящно. Однако на экране он увидел лихо подпрыгивающего козлика, иногда теряющего устойчивость и взбрыкивающего ногами. Ребята весело смеялись.

— Ничего, — сказал учитель. — Для первого раза неплохо. Бывает и хуже. А вы, — обратился он к ребятам, — вспомните себя, прежде чем смеяться!

Ученики затихли, занятие продолжалось.

К концу занятия Александр уже знал, что Нину Лодыгину зовут Мо­тыгой, а Таню Ершову называют Рыбой, хотя на рыбу она вовсе не похожа.

Девушка сразу понравилась ему. Приятное лицо, красивая фигура, уже появившаяся женственность делали её весьма привлекательной. Таня тоже не выказывала какого-либо неудовольствия своим новым партнёром. С первого танца между ними установились хорошие отношения, хотя её поведение больше напоминало покровительство старшего над младшим, более опытного над новичком.

После занятий Александр направился в игротеку. По дороге ему встретился звеньевой Дима Долгов.

— Послушай, Губа, у тебя, говорят, деньги спёрли?

Саша кивнул.

— А какого хрена ты молчишь? Почему я узнаю об этом от Гребня?

— Так что говорить-то? Всё равно их не вернёшь. Ведь никто не при­знается. А не пойман — не вор.

— Ну, это уж моя забота, признается или не признается. Ты обязан был

доложить. Я эту гниду на чистую воду выведу! Пошли со мной.

Они прошли по коридору в игротеку. Там Дима увидел Крюка и пред­ложил:

— Пойдём, выйдем, разговор есть.

— А что такое? — забеспокоился Крюк.

— Сейчас узнаешь, — ответил Дятел. Его голос не предвещал ничего хорошего.

Они вышли в коридор.

— Ты у Губы деньги спёр?

— Это поклёп! Ей богу не брал! Вот те крест! — и Крюк перекрестился.

— Сейчас проверим. Заходи.

И Дятел толкнул Крюка в дверь туалета.

— Да не брал я! — заорал Крюк. — Истинный крест не брал! Чтоб мне провалиться на этом месте!

— Сейчас провалишься. Выворачивай карманы.

— Нет у меня денег!

— Давай, давай, а то хуже будет, — повысил голос Дятел.

Крюк стал выворачивать карманы брюк. Денег там не оказалось.

— Куртку выворачивай.

— А они не выворачиваются, — заявил Крюк.

— А ну дай сюда! — рявкнул Дятел и полез пальцами в левый нагрудный карман.

— Это мои, я их нашёл!

— Нашёл, говоришь? — угрожающе повысил голос Дятел, вытаскивая из кармана куртки сложенную трёху.

— Сколько у тебя было денег? — обратился он к Саше.

— Четыре рубля. Трёшка и рубль.

Дятел развернул трёху, внутри неё был вложен рубль.

— Ах ты гнида вонючая! Ах ты паскуда! — угрожающе двинулся Дятел на Крюка. — У своих тырить вздумал?!

Резкий удар в лицо потряс провинившегося. Он отшатнулся и схва­тился рукой за глаз. В следующую секунду удар в живот заставил его со­гнуться, и тут же он получил удар коленкой по носу. Крюк рухнул на пол. Из разбитого носа потекла кровь.

— На, возьми свои деньги, — сказал Дятел, обращаясь к Саше. — А ты, падла, неделю сортиры мыть будешь, понял!

Крюк лежал, скорчившись на полу, закрыв лицо руками. У Саши всё перевернулось внутри от зрелища жестокой расправы.

Вдвоём с Дятлом они вышли из туалета. Александр был бледен. Ему стало жаль Крюка.

— Зачем ты его так? — сказал он Диме. — Хрен с ними, с деньгами.

— Ещё чего! — возмутился Дятел. — Если этим уркам всё прощать, так они тебе на голову сядут. С блатными только так и надо. Иначе они не по­нимают.

— А если он воспитателю пожалуется?

— Пусть только попробует! Он знает, что за это бывает! Мы ему такую «тёмную» устроим — век будет помнить!

Саша молчал. Внутри у него всё мелко дрожало.

— А кем ты будешь, когда выйдешь от сюда? — спросил Александр, пытаясь отвлечься.

— Я на оператора универсального робота учусь. Работа интересная и денежная. Ты этого робота видел?

Саша отрицательно покачал головой.

— Увидишь ещё. Громадина! Жуть!

— Пошли сегодня в кафе, — предложил Александр. — Теперь я богатый.

— Пошли, — согласился Дятел. — И Гребня прихватим. Я ему задолжал. Это дело обмыть надо!

В кафе они съели по две порции мороженого, выпили по чашке кофе. купили шоколадных конфет и деньги у Саши закончились. Но это не очень огорчило его. Ведь в субботу приедет Юля и заберёт его к себе. А до суб­боты придётся потерпеть. Главное, что у него теперь есть друзья.

Саша всё больше восхищался Димой. С самого своего появления в детском доме он чув­ствовал себя белой вороной. Он не знал, как вести себя и отку­да ждать неприятностей. Это угнетало его. И вот теперь у него появился друг. Надёжный, могущественный, уверенно плавающий в этой опасной и непонятной стихии. Даже два друга! Дятел и Гребень. И пусть Саше не всё нравилось в них, но с ними было спокойней. Они всегда были готовы прийти на помощь. Они не боялись этих урок, хотя и сами были не ангелы. И Александр был почти счастлив. С ними он обретал твёрдую почву под ногами.

Культпоход

К концу недели Александр понял, что он влюблён. Такое с ним уже было в 8-ом классе, когда ему страшно нравилась его одноклассница Лена. Но тогда он не посмел за ней ухаживать. Боялся, что ребята засмеют. Лишь иногда они обменивались с Леной мимолётными взглядами, да в коридоре Саша, проходя мимо, как бы нечаянно задевал Лену плечом. А однажды они случайно столкнулись в дверях школы и Александр, совершенно неожиданно для себя, вдруг поцеловал Лену в щёку. Та сначала опешила, потом вспыхнула и растерянно сказала, — дурак… — и пошла прочь чуть не плача. Но Саша ещё долго стоял, глядя ей в след, и радовался. Слово «дурак» как музыка звучало у него в ушах.

Потом болезнь разлучила их.

И вот теперь Александр понял, что с ним творится то же самое — он влюбился! Но теперь предметом его обожания стала Таня Ершова. На каждое занятие танцевальной группы он летел как на крыльях, но ещё больше он радовался, когда видел Таню в секции плавания. Наблюдать её стройную красивую фигуру было для Саши истинным удовольствием. Иногда они обменивались дружелюбными взглядами и демонстрировали друг другу свои спортивные достижения. Таня хорошо плавала и неплохо ныряла. На одном вдохе она проныривала на ластах почти весь 50-ти метровый бассейн.

У Саши «дыхалка» была послабее, но и он делал заметные успехи в плавании кролем. Тренер часто хвалил его. Таня тоже оценила Сашу. На занятиях танцами она улыбалась ему и танцевала с явным удовольствием. Александр, как ведущий партнёр, держал её за талию, наклоняя то влево, то вправо, откидывая назад, чтобы затем резким рывком прижать к себе. Всё получалось у него красиво, изящно, вдохновенно. Учитель танцев был явно доволен успехами нового ученика и его партнёрши. Он уже лелеял мечту создать из них блестящую танцевальную пару и одержать победу на каком-нибудь конкурсе.

— Посмотрите на Губерта и Ершову, — говорил он воспитанникам, — в их танце есть душа, есть жизнь! Пусть не всё ещё гладко у них с техникой, но на них уже можно смотреть. Они стараются, они хотят танцевать! Они зажигают других!

Но чем отчётливее Саша понимал, что влюблён в Таню, тем сильнее было чувство грусти. Он знал, что Таня не для него. Она подружка Дятла и тот не бросит её, не отдаст. Хватка у него железная. И, потом, Дятел его друг, его звеньевой, его покровитель. Не может Александр встать на его пути, не имеет морального права. Да и Таня не бросит Диму. Они давно любят друг друга. А Саша для неё так, приятный мальчик, и только. Всё, что ему остаётся, это молча любить её, не допуская даже мысли о развитии их отношений. Он всегда будет только её танцевальным партнёром. Но даже эта скромная роль была приятна ему. Когда он танцевал с Таней, всё пело и ликовало в его груди. Он забывал обо всём на свете и был счастлив.

По ночам ему стали сниться сны, в которых он нежно обнимал и целовал свою возлюбленную. Он танцевал с ней какой-то бесконечно долгий прекрасный танец. Они кружились в воздухе как два мотылька. Сплетались в объятиях и расходились, чтобы полюбоваться друг другом. А потом снова кидались в объятия. Их тела соединялись в трепетном восторге, и душа Саши обливалась сладким мёдом любви.

Но волшебный сон заканчивался и подросток долго лежал, переживая приятные минуты близости с Таней. Наконец, он опять засыпал, довольный, чтобы затем вновь проснуться по сигналу «подъём!». Его ждали зарядка, приборка, умывание, построение на завтрак. Словом — привычные будни. Всё это сопровождалось шумом, гамом, баловством ребят, мелкими потасовками, крепкими словечками. Саша отвлекался, забывал о Тане, и только иногда, оставаясь наедине, снова с грустью вспоминал о ней. Мысль о том, что она подружка Дятла, огорчала его, и он старался, как мог, успокоить себя.

«Ну и пусть. Главное — не видеть, не замечать этого. Лишь бы она хоть изредка была рядом, лишь бы я мог видеть её, слышать её тёплый голос, танцевать с ней. Лишь бы она улыбалась мне и снилась по ночам. Ночью, во сне, никто у меня её не отнимет!

Незаметно неделя подошла к концу. Саша знал, что завтра приедет Юля и заберёт его. Он хотел и не хотел этого. Ведь придётся оставить занятия музыкой, танцами, спортом. А главное — на целую неделю оставить Таню! Жить без неё! Конечно, у Юли с Сергеем тоже неплохо. Но у них полно своих забот — начиналась летняя сессия в институте, и Александр никак не мог определиться уезжать ему к Юле или остаться в детдоме. За этими мыслями и застал его звеньевой.

— Губа, ты что, оглох? В театр идёшь или нет?

— …Я бы пошёл, но у меня нет денег.

— Деньги не нужны. Мы же идём в культпоход. Каштан купил билеты. А деньги сегодня будут. Не сомневайся.

— Тогда иду.

Владимир Матвеевич, Сашин воспитатель, по прозвищу Каштан, вывел ребят за ворота детского дома и сказал.

— Матом не ругаться, вести себя прилично, руки в карманах не держать и не устраивать потасовок в театре и в транспорте.

Саша шёл рядом с Гребнем. Дятел с Лебедем шли впереди и о чём-то тихо переговаривались. Лебедь (Алексей Лебедев) был членом их звена, с которым Саша делал приборку в спальне. Он был тихим, покладистым парнем лет 15-ти и нравился Саше. Винта и Крюка не было видно.

— А Винт с Крюком где? — поинтересовался Александр у Кости Гребня.

— Гальюны драют, — ответил Гребень. — Нечего им в театре делать. И помолчав, продолжил.

— Слышь, Губа, скоро работать, блин, будем. Ты стой около меня в метро. В случае чего — прикроешь.

— Ладно, — согласился Саша, даже не поняв о чём речь.

Народу в вагоне поезда было довольно много. Когда же туда ввалилась толпа детдомовцев, стало и вовсе тесно. Пассажиры неодобрительно поглядывали на шумевших и толкающихся ребят, обступивших их. Гребень потащил Сашу к хорошо одетой пожилой женщине с сумочкой. С другой стороны встали Дятел и Лебедь. Поезд тронулся и Дятел, потеряв равновесие, навалился на Лебедя. Тот, толкнув женщину, свалился ей под ноги. Раздался смех. Женщина схватилась рукой за поручень и удержалась на ногах, но стала возмущаться.

— Как вам не стыдно, молодёжь! Надо же аккуратнее… Вы меня чуть с ног не сбили и даже не извинились! Есть же поручни, надо держаться.

Невысокий Лебедь начал оправдываться. Дятел извинялся, говорил, что он нечаянно. Тем временем Гребень вплотную прижался к женщине и через пару секунд протянул Саше небольшой кошелёк. Александр растерялся. Тогда Гребень быстро сунул кошелёк ему в карман и стал отодвигаться, подталкивая Сашу к дверям.

— Порядок, — шепнул он, отойдя на безопасное расстояние. Александр заметил, как Дятел и Лебедь тоже отошли от женщины. На их место тут же стали другие пассажиры.

— Ну, что у тебя там? — спросил Дятел у Гребня, когда они вышли из метрополитена.

— Не знаю ещё. Всё у Сашки.

— Доставай! — скомандовал Дятел.

Александр достал из кармана, сунутый Гребнем, кошелёк. Рука его дрожала. Дятел взял кошелёк и открыл. Там оказалась пластиковая карточка и 16 рублей денег с мелочью. Карточку и кошелёк дятел не раздумывая бросил в урну, деньги же разделил на четверых. По пятёрке себе и Гребню, по трояку Лебедю и Саше. Мелочь же отправил в карман, не считая.

Александр хотел, было, отказаться от денег, но Гребень, сунув ему трояк, строго произнёс:

— Заработал — бери, блин!

Но я же ничего не сделал, — возразил Саша.

— Как это ничего? Прикрыл меня, кошелёк принял. Это твои по праву. Жаль, что мало, блин. Но ничего. Может ещё повезёт.

Александр не стал возражать. Он понял, что спорить бесполезно. Его просто не поймут и ещё, не дай бог, заподозрят в предательстве.

В театре Александр не переставал удивляться увиденному. Это был не обычный театр, а театр-аквариум. Когда поднялся огромный в ползала занавес, то перед изумлённым детдомовцем открылся сказочный подводный мир. Он был отгорожен от зрительного зала огромной вогнутой стеной, прозрачной как воздух. За стеной были совершенно необычные декорации. По краям аквариума поднимались струи серебристых пузырей, росли невиданные растения, плавали настоящие рыбы. На дне был песок, камни, диковинные раковины и громадные кораллы. Всё это подсвечивалось мощными цветными прожекторами, лазерами и вместе с музыкой создавало совершенно фантастический, призрачный, волшебный мир. Саша как завороженный смотрел во все глаза и не мог оторваться от изумительного зрелища.

Но вот началось представление. Это был спектакль-балет на сюжет одной из греческих сказок о владыке морей Нептуне и его жене — царевне Наяде; о коварных красавицах — русалках и о хищном спруте, который похитил дочь царя — прекрасную принцессу Афродиту. Об отважном и смелом юноше — её женихе, который освободил принцессу, несмотря на все козни спрута и его помощников крабов.

За стеклом аквариума разворачивалась феерическая драма борьбы добра и зла, ума и хитрости, отваги и коварства, любви и ненависти. Артисты свободно плавали под водой, кружась в сказочном танце, то опускаясь на дно, то поднимаясь к поверхности. Они сражались и умирали, любили и страдали. Среди сказочных растений и пузырей воздуха скользили прекрасные юные тела русалок, заманивших храброго юношу в ловушку. Невеста юноши билась в объятиях ужасного спрута. Грозный Нептун выплывал на дельфине с трезубцем в руке и наводил порядок в своём подводном царстве. Прекрасная Наяда тайно помогала юноше и принцессе освободиться от злых чар колдуна-кальмара.

Саша смотрел и удивлялся. Люди плавали под водой без каких-либо дыхательных аппаратов, не всплывая на поверхность. Они жили под водой, как рыбы. Наконец он не выдержал и спросил у Кости.

— Слышь, Гребень. А почему они не тонут? Разве можно так долго не дышать?

— Они дышат водой, — шёпотом ответил Костя.

— Как водой?! Разве можно дышать водой?

— Конечно. Рыбы же дышат!

— Так у них же жабры!

— А этих артистов специально готовят. Перед погружением им дают подышать какой-то дрянью, чтоб не было спазма гортани и делают укол. После этого они могут дышать водой как рыбы. Да и вода здесь специальная, смесь какая-то.

— Тише вы! — зашикали на них сзади. — Не мешайте смотреть! Александр снова стал наблюдать за подводной драмой. Ему очень нравилась прекрасная принцесса и храбрый юноша.

— А здесь всегда подводное царство показывают или и другие спектакли бывают? — снова спросил он у Гребня.

— Разное показывают. И про космос и про ангелов — на библейские темы. Только декорации тогда другие. Космические корабли офигенные летают, инопланетяне… А недавно про космических гангстеров показывали. Во здорово, блин!

— Да тише вы! Сейчас выведем из зала, — послышалось сзади.

Саша умолк и досмотрел спектакль до перерыва.

В антракте все отправились в буфет. Александр снова оказался рядом с Гребнем. Он хотел купить кто-нибудь вкусненькое, но Костя не спешил занять очередь. Он потолкался возле столиков и пристроился за пожилым мужчиной. Когда тот подошёл к бармену, у него вдруг не оказалось карманных денег. Мужчина недоумённо шарил по карманам, не понимая, куда они могли подеваться. Решив, что он обронил их, мужчина подошёл к банкомату и снял деньги с карточки. Гребень подмигнул Саше и сказал ухмыляясь:

— Порядок, блин! У этого лоха денег навалом!

Они купили мороженного, шоколаду и съели по булочке с кофе.

— Сколько? — спросил подошедший к Косте Дятел.

— Чего сколько? — занервничал Гребень.

— Не валяй Ваньку, я видел, — резко оборвал его звеньевой.

— Червонец, — ответил Костя.

— Покажи!

Костя вытащил из кармана брюк смятую бумажку, развернул её. Там оказалось 20 рублей.

— Половина моя, — заявил Дятел.

— Так не честно! Я работал один! — возмутился Гребень.

— Не будешь обманывать, редиска. Сказал червонец, червонец и получишь. А за обман в следующий раз и по ушам надаю.

Дятел отобрал у Кости червонец и довольный отошёл в сторону.

— Видал, блин! Тоже мне друг называется! — обиженно произнёс Гребень. — Ни хрена не делал, а деньги забрал, курва! Мало ему пятёрки, блин! Всё на свою Таньку-Рыбу тратит. Водит её по кафешкам за мой счёт.

— А как же он её водит? — удивился Саша. — Ведь малолеток одних в город не пускают?

— С ним пускают. У него свободный выход. Он на хорошем счету у начальства.

Вторая часть спектакля проходила не менее интересно, но на душе у Саши было пасмурно. Ему не нравилось ремесло Гребня и покровительство Дятла. И то, что на ворованные деньги он угощал Таню. И то, что Таня принимала эти угощения. Не нравилось, что в отношениях Тани и Димы замешаны грязные деньги. Если бы у них была чистая, бескорыстная любовь, Саше было бы легче. Но эти деньги… Горечь душила Сашу, в нём зрело чувство обиды, несправедливости.

«Надо уходить из детдома, — думал он. — Приедет завтра Юля, и уеду с ней хотя бы на недельку. Не хочу видеть ни Дятла, ни Гребня, ни Таньку. Противно».

На свободе

В воскресенье приехала Юля. Она поговорила с директором, написала заявление о желании оформить опекунство, и тот отпустил Сашу на неделю. Александр ехал рядом с Юлей в автобусе и не узнавал Найска. Он видел красивые здания, чистые гладкие тротуары, множе­ство машин и настроение у него понемногу улучшалось. Он с интересом рас­сматривал хорошо одетых людей, аккуратные газоны в цветах, яркие витрины магазинов. Всё было новым, необычным. С волнением он ожидал встречи со знакомыми с детства районами города, со своим бывшим домом, где он так счастливо жил 85 лет назад.

Они вышли из автобуса и спустились в метро. Здесь он ещё никогда не был. Метро просто не существовало тогда в Найске. Александр крепко дер­жал Юлю за руку, спускаясь по эскалатору, и с любопытством поглядывал на других. Подошёл красивый голубой экспресс и они сели в вагон. Поезд плавно тронулся и, набирая скорость, вошёл в тоннель. За стёклами мелькали огни, поезд шёл быстро, плавно покачиваясь.

Через десять минут они прибыли на нужную станцию. Оказавшись на площади возле мединститута, Александр не поверил своим глазам. Как она изменилась! Он узнал здание института и клиники, но прилегающие к ним улицы были совершенно другими.

— А где же тут дома, которые стояли раньше? — спросил он у Юли.

— Не знаю, — пожала плечами девушка.

— Дома здесь были совсем другие. Вон тот дом старый, а эти все новые стеклянные.

— Ах, вот ты о чём, — догадалась Юля. — Я слышала, что многие улицы в Найске переделали. Раньше на них стояли серые однообразные дома с ма­ленькими квартирками. Почему-то их называли «хрущёбами». Но потом их обнесли новыми современными фасадами, сделали перепланировку, некото­рые дома надстроили и все они стали разными, симпатичными. Теперь в них большие удобные квартиры.

— А мой дом тоже переделали?

— А где твой дом?

— Вон там, за углом, — показал рукой Саша.

— Ты хочешь пойти посмотреть?

Александр колебался. Он хотел и боялся заглянуть за угол.

— Пойдём, — решительно сказала Юля. — Я же вижу, что тебе хочется.

— Наш дом был красивый, старый. Его не должны были переделать.

— Тогда не бойся. Пошли.

Они прошли квартал, завернули за угол, и Александр сразу узнал свой дом. Он был почти такой же, как прежде. Даже лучше. Видно было, что его недавно отремонтировали. Саша остановился и долго смотрел на балконы, портики.

— Вон там наши окна, — показал он на угол. — На третьем этаже. Три на эту сторону и два на боковую улицу. Вон то, крайнее — папин кабинет. А ближе моя комната. — Голос его звучал грустно.

— Ты хочешь подняться в квартиру? — спросила Юля.

— Нет, — покачал головой Александр. — Там уже другие люди и всё по- другому.

— Он тяжело вздохнул. — Пойдём, это уже не мой дом. Теперь у меня нет дома.

— Не огорчайся. У тебя будет дом. А пока поживи у меня.

В глазах Саши Юля заметила слёзы. Она взяла его голову и прижала к груди.

— Успокойся, не плач, ведь ты же мужчина!

Она достала платок, вытерла Саше глаза, и они двинулись по улице в сто­рону общежития.

— Как много стало машин. Какие они красивые, — удивлялся Александр. — А дыма от них совершенно не чувствуется. Как это сделали?

— Они теперь работают на жидком водороде, — пояснила Юля. — А при сго­рании водорода образуется только водяной пар, и никакого дыма.

— Вот здорово! Почему же раньше до этого не додумались?

— Об этом знали давно, но производство жидкого водорода дорого. Требу­ется много энергии. Сейчас построены специальные атомные электростанции на которых вырабатывается водород. Но всё равно на нём ездят только в городах. В сельской местности машины ездят на природном газе.

— Всё равно здорово, — заявил Александр. — Воздух совершенно чистый. Как в тайге.

Они подошли к Юлиному общежитию и поднялись на второй этаж.

— У тебя новый кавалер? — шутливо приветствовала её соседка. — Может, по­знакомишь?

— Знакомься, это Александр. Я тебе про него уже рассказывала. Он из клиники.

— А… Так это тот самый Саша, которому недавно исполнилось 100 лет?

— Он самый.

— Скажи, пожалуйста, как хорошо сохранился!

Саша недовольно покосился на разговорчивую соседку и прошёл в номер Юли.

— Раздевайся, бери тапки, чувствуй себя, как дома, — радушно сказала хозяйка.

Александр осмотрелся по сторонам. Всё показалось ему здесь простым и удобным. Конечно это не то, что их прежняя пятикомнатная отцовская кварти­ра, но жить можно. Всё лучше, чем в детском доме.

Прежде всего, его заинтересовала бытовая техника. Он прошёл на кух­ню, где Юля показала ему двухкамерную микроволновую электропечь, боль­шой холодильник и шкаф — посудомойку. В печь она тут же бросила банку с цыплёнком. Через пять минут цыплёнок был изжарен, и печь автоматически отключилась. Потом Александр осмотрел ванну — бассейн с двумя душевыми колонками и стиральной машиной. Ему понравился мощный ка­лорифер, который в считанные минуты мог превратить ванну в сауну, а также высушивал и разглаживал бельё после стирки, надувая его горячим воздухом. Туалет его ничем не удивил, зато в комнате он нашёл много интересных вещей.

Александр осмотрел телевизор со встроенным компьютером, телефон­ный аппарат с автоответчиком, но больше всего ему понравился лазерный сте­реоплеер со светомузыкой. Юля задёрнула шторы, нажала кнопку и полились звуки музыки, побежали по стенам и потолку замысловатые разноцветные лазерные кружева, узоры, блики. Комната превратилась в волшебную, сказоч­ную страну.

Потом внимание Саши привлёк продолговатый плафон на потолке из множества светодиодов.

— Зачем их так много? — удивился он.

— А они все разные. Вот посмотри.

И Юля стала включать разные комбинации ламп с разными оттенками свечения.

— Ты можешь сделать себе любой свет, от яркого солнечного, до мягкого спокойного. Можешь включить ультрафиолет и позагорать. Есть и инфракрас­ный светильник.

— Здорово, — сказал Александр и подошёл к окну. Раздвинул занавески, глянул вниз, на улицу, на соседние дома и заметил, что в раме нет форточки. И вообще она не открывается.

— А как же ты проветриваешь комнату? — спросил он.

— То есть? — не поняла Юля.

— Ну, окно-то не открывается!

— А зачем его открывать? В доме есть система кондиционирования. Она вентилирует помещения и очищает воздух от пыли. Вон ручка возле кровати. Если её повернуть влево, подача воздуха уменьшится, вправо — увеличится. Она же и обогревает помещения. Из неё идёт подогретый воздух. Но можно включить и дополнительный электроподогрев. А в жару воздух специально охлаждается. Так что можно установить любую температуру. Можно вклю­чить и озонатор. Тогда в комнату подаётся стерильный воздух, только я его не очень люблю. Больницей пахнет. Давай-ка, лучше перекусим с тобой. Мой руки и садись за стол.

— Я ещё не хочу. Я хорошо позавтракал.

— Не выдумывай и не стесняйся. Прошло уже три часа, как ты завтракал. Лучше есть часто, но понемногу. Тогда не располнеешь.

— А ты уже располнела. У тебя животик появился, — заметил Александр.

Юля смутилась. — У меня, Сашенька, будет ребёнок.

Теперь смутился Александр.

— …Это Сергей постарался?

Юля кивнула.

— Понятно… Так вы поженитесь?

— Мы уже поженились, но пока что Сергей живёт в своём мужском общежитии.

Они перекусили и вышли прогуляться на улицу. Ярко светило солнце. Воздух нагрелся до 20-ти градусов. На газонах цвели тюльпаны, нарциссы, ирисы. Птицы щебетали в кустах. Саше было хорошо рядом с Юлей. Он дер­жал её за руку и поминутно задавал вопросы, удивляясь домам, машинам, мо­тоциклам, велосипедам. Он вспоминал названия улиц, рассказывал, где и кто жил из его прежних знакомых и друзей. Где, какие были магазины, школы, учреждения. Свою бывшую школу он не узнал. На её месте было большое красивое здание с башенкой наверху, на которой вращался огромный глобус.

Они зашли в парк возле реки, и Саша покатался на аттракционах. Он был очень возбуждён и доволен. Потом они перекусили в кафе и направились в общежитие.

Инцидент

В понедельник утром Юля, позавтракав, как всегда, отправилась в инсти­тут. Александр проводил её до дверей института и вернулся обратно, чтобы посмотреть телепередачу.

Походя к номеру, он увидел в коридоре коренастого мужчину лет 30-ти.

— А ты что здесь делаешь, шкет? Кто такой? Откуда у тебя ключи?

— Я здесь живу.

— Как это? В женском общежитии? И у кого же?

— У Юли Пахомовой. А вы кто такой?

— А я комендант этого общежития. И давно ты здесь живёшь?

— Со вчерашнего дня.

— А кто же тебе разрешил? Ты что, её родственник?

— Нет.

— А кто же ты ей?

— Просто знакомый.

— Так, так. «Просто знакомый!» Великолепно! И сколько же тебе лет, «про­сто знакомый»?

— Семнадцать.

— Всего-то?

— А где же твои родители? Где ты живёшь?

— У меня нет родителей. Я детдомовский.

— Так, так… Это надо же до чего дошла эта Пахомова! Уже детдомовских водить стала! Несовершеннолетних юнцов! А с виду такая порядочная. А если я тебя сейчас в милицию сдам?

— За что?

— А за то, что ты из детдома сбежал и шляешься здесь. Может, ты стащить чего-нибудь хочешь?

— Я не сбежал, меня отпустили.

— Ха! Так я тебе и поверил. И ключи ты наверняка спёр у неё, а теперь со­бираешься обчистить номер. Знаем мы детдомовских! А ну-ка пошли со мной.

И комендант ухватил Сашу за ухо.

— Пустите! Вы не имеете права!

— Это мы как-нибудь без тебя решим, имеем мы право или нет!

— Я Юле пожалуюсь!

— Твоя Юля, кажется, уже достукалась! Это ей так просто не пройдёт! Ма­лолеток совращать вздумала! Взрослых кобелей ей не хватает!

— Пустите! Дурак вы! Юля мне как сестра! Она усыновить меня хочет!

— Там разберутся, усыновить, удочерить или уматерить!

На шум вышла соседка с ребёнком на руках.

— Как вам не стыдно! Что вы себе позволяете?! Сейчас же отпустите Сашу!

— А ты кто такая чтобы защищать его? Он пытался залезть в чужой номер. Он вор!

— Да он только что проводил Юлю в институт и вернулся обратно!

— Значит, ты подтверждаешь, что он тут незаконно живёт?

— Юля вчера взяла его из детского дома на неделю. Она хлопочет за него, хочет оформить опекунство.

— А зачем ей это? — подозрительно спросил комендант. — Ей самой ещё опекун нужен, а она опекунство оформляет. Видали!

— Уж не вы ли в «опекуны» к ней метите?

— У неё и без меня «опекунов» хватает. Белобрысый студент-то её где? Бросил, не­бось? А она ведь замуж за него собиралась! Видать, хороша «птичка».

— А вам-то что за дело?

— Как это? Я отвечаю за всё, что творится в общежитии. Это моя обязан­ность. Бардака я здесь не потерплю!

— А у вас тут и так бардак! — накинулась на коменданта другая подошед­шая студентка. — У меня как старый холодильник забрали, так уже две недели без холодильника живу! У соседей посудомойка испортилась, и кран на кухне течёт. Конец мая, а у нас ещё окна снаружи не вымыли, и половина лампочек в номерах перегорела, а вам и дела нет! Вы бы лучше за собой следили! Жен­щин как перчатки меняете, а всё о нашей морали заботитесь!

— Ну, ну, потише! Чего расшумелись?

Вокруг них уже собралась порядочная толпа жильцов.

— А мы вот коллективное заявление на вас напишем, что вы тут бардак устроили, тогда посмотрим, как вы будете выглядеть!

— Да заберите вы этого сопляка! — с раздражением произнёс комендант. — Очень он мне нужен! Попугать просто хотел… Но если он что-нибудь стащит — пеняйте на себя. Я предупреждал!

— Иди, иди, моралист паршивый, пока мы тебя не проучили! — галдели женщины.

Комендант выпустил Сашино ухо и спешно ретировался. Александр зашёл в номер и разрыдался. Сердце его разрывалось от обиды и несправедливости.

Успокоившись немного, он решил пойти прогуляться по городу. Одному сидеть в общежитии было тошно.

Выйдя на улицу, парень побрёл куда глаза глядят. Сперва он бродил по шумным городским кварталам, чувствуя себя одиноким и никому не нужным, потом ноги сами привели его на окраину, к старому городскому кладбищу. В голову ему пришла мысль, что, возможно, здесь похоронены его мать и отец, и подросток углубился в тенистые прохладные аллеи.

Кладбище выглядело пустынным и заросшим. Не имея ни малейшего представления где находятся могилы его родителей и как они выглядят, Саша долго бродил среди надгробий, читал надписи на обелисках, вглядывался в старые фотографии, в барельефы на камне, но не находил своих родных. Он совсем уже было отчаялся, когда услышал сзади голос.

— Мальчик, ты кого здесь ищешь?

Саша обернулся. К нему подходила седая, сухонькая старушонка.

— Я ищу своих папу и маму.

— Ты забыл, где они похоронены?

— Я и не знал никогда.

— Постой, ты говоришь неправду. На этом кладбище уже 45 лет никого не хоронят, а твои папа и мама должны быть достаточно молоды.

— Я правду говорю. Их похоронили давно. Мне самому уже сто лет.

Старушка опасливо поглядела на подростка. «Видно у парня с головой не всё в порядке», — подумала она.

— Может быть, ты ищешь могилы дедушки и бабушки?

— Да, да, — поспешно согласился Александр, сообразив, что если не со­врать, то ему не поверят. — Просто они были для меня как отец и мать.

— А, это другое дело, — одобрительно закивала старушка. — А фамилии-то их как?

— Фамилия их Губерт, — ответил Саша.

— А ты не ошибся? — опять недоверчиво взглянула на него старушка.

— Нет, нет. Я сам Губерт Александр.

— Я знаю могилы супругов Губерт, но они не могут быть твоими дедушкой и бабушкой. Они умерли очень давно. Моя мама рассказывала мне о них. Я не знаю, зачем ты меня обманываешь, но могу показать тебе их могилы.

— Да не обманываю я вас! Просто долго объяснять. И потом вы всё равно мне не поверите! — с отчаянием произнёс Александр.

— Если бы ты сказал правду, я бы тебе поверила, но ты обманываешь меня. Думаешь, что я стара и ничего не понимаю.

— Нет, нет, извините, бабуля, но я не могу сказать вам правду.

— Ну, бог с тобой, не хочешь, не говори. Пойдём, я покажу тебе могилы Губертов.

Они прошли несколько десятков шагов и старушка остановилась у двух высоких надгробий из чёрного габра. Они красиво возвышались над мрамор­ными надгробными плитами. На одном из надгробий Александр увидел баре­льеф отца, на другом — барельеф матери. Внизу, как и положено, надписи:

«АННА СЕРГЕЕВНА ГУБЕРТ»

«Дорогому другу, жене и матери от любящих

и глубоко скорбящих мужа и дочери»

«ЛЕВ ЯКОВЛЕВИЧ ГУБЕРТ»

«Дорогому отцу от любящей

и вечно скорбящей дочери»

У Саши замерло сердце. Так вот где нашли свой последний приют его родные, вот где лежат их святые кости! Александр стоял с глазами полными слёз. Он опустился на колени и поклонился, сперва отцу, потом матери. Ста­рушка молча наблюдала за ним. Её тронула неподдельная скорбь этого щупло­го паренька. Давно уже на этом старом кладбище никто не плакал. Тем более странно было видеть здесь слёзы в глазах парнишки. Старушка растерялась. Она не могла поверить во всё происходящее.

«Уж не чудится ли мне всё это? — подумала она и перекрестилась. — В своём ли я уме? Кто он, этот темноволосый, темноглазый мальчик, так не подетски серьёзный, оплакивающий людей, которые никак не могли быть ни его родителями, ни дедом с бабкой. Уж не ангел ли он, спустившийся с неба в об­лике человеческом? Не чудо ли она видит перед собой? А может это сам Иисус Христос в обличии мальчика?»

На всякий случай она опустилась на колени рядом с Сашей и, истово кре­стясь, прочитала молитву. Затем, осторожно прикоснувшись к плечу подрост­ка, спросила:

— Кто же ты, голубь мой? Уж не пророк ли, ни ангел ли небесный? Уж не сам ли Господь бог послал мне тебя на старости лет? Вижу, что душою ты чист, хоть и сказал неправду. Откройся мне, не таись. А я век буду молиться за тебя и за усопших твоих родителей.

— Не святой я, бабушка. Не надо за меня молиться. Не понять вам кто я такой.

Александр поднялся, постоял ещё немного около могил и пошёл прочь. Старушка, ничего не понимая, проводила его долгим взглядом. Потом пере­крестила себя, Сашу, могилу его родителей, и, шепча слова молитвы, заковы­ляла по аллее. Она была совершенно обескуражена происшедшим и спешила домой, чтобы рассказать о странном пареньке своим соседям, да поставить свечку за спасение от нечистого себя и своих близких.

Юля пришла в общежитие в третьем часу. Александр рассказал ей о стыч­ке с комендантом. Это весьма огорчило девушку.

— Надо было мне самой предупредить коменданта о тебе. Могут быть не­приятности. Он мужик вредный и злопамятный. Это я виновата, что так вы­шло.

— Ни в чём ты не виновата, Петровна, — твёрдо заявил Александр. — Не ру­гай себя. Ты хорошая, ты очень хорошая! Я тебя очень люблю!

Саша обнял Юлю и прижался щекой к её щеке. Она вздохнула, поцело­вала его и потрепала чёрные, слегка вьющиеся волосы.

Трудный выбор

В детском доме проходила летняя спартакиада. С утра на спортивной пло­щадке собрались участники и зрители. Было шумно и весело. То тут, то там возникали лёгкие потасовки, ребята нервничали, готовясь к соревнованиям, разминались. Первыми соревновались малыши. Они бежали 100 метров, вели мяч и плавали в открытом бассейне. Потом дошла очередь до старшекласс­ников. Соревновались звеньями. Шесть человек каждого звена участвовали в эстафете из шести видов спорта.

Звеньевой Дима Долгов суетился и нервничал, не зная как лучше расста­вить своих подопечных.

— Ты Губа, давай к бассейну, поплывёшь стометровку. Ты, Винт, пове­дёшь мяч. У тебя вроде неплохо получается. Я пойду по полосе препятствий. Гребень, давай гони на лыжероллерах. Лебедь, побежишь 1000 метров. А ты, Крюк, полезешь по канату. Понял?

— Мне не залезть, — заявил Крюк, — я пробовал. Давай лучше я 1000 метров побегу.

— Да ты через 100 метров сдохнешь!

— Мне тоже на канат не залезть, — заявил Лебедь.

— Вот бог послал хилятиков! — возмущался Дятел. — Ну что с вами делать?! Гребень, давай на канат. Ты должен залезть!

Гребень нехотя пошёл к перекладине с канатами.

— Ты, Лебедь, можешь на лыжероллерах гонять?

— Немного могу.

— А ты, глиста? — обратился он к Крюку.

— Я плохо.

— Тьфу ты! — плюнул Дятел.

— Третьей и четвёртой группам мальчиков приготовиться к старту, — по­слышалась команда физорга.

— Всё. На старт, — скомандовал Дятел. — Крюк, на лыжероллеры! И попро­буй только упасть, гнида!

Крюк нехотя поплёлся к площадке с лыжероллерами.

— Губа, давай к бассейну.

— У меня плавки спадают. Резинка слабая.

— Раньше думать надо было!

Саша пошёл к бассейну.

Вскоре прозвучала команда:

— На старт! Внимание! Марш!

Раздался пистолетный выстрел и бегуны на 1000 метров рванулись впе­рёд. Бежало 8 человек, по одному от каждого звена.

— Давайте, хилятики, жмите! — подбадривали зрители своих фаворитов. Лыжероллерщики готовились принять эстафету.

Лебедь «жал» изо всех сил и сначала держался в группе. Но после 500 метров начал отставать. Вперёд вырвались ребята постарше и повыше ростом. Закончил он дистанцию последним, проиграв лидеру 16 секунд. Дятел стоял у полосы препятствий и скрипел зубами от досады и злости. Наконец, Лебедь коснулся рукой плеча Крюка и тот рванулся с места, беспорядочно размахивая лыжными палками. Зрители покатывались со смеху. Крюк слегка замешкался на старте, но потом всё же набрал скорость и, качаясь как пьяный, бросился догонять ушедших вперёд. Старался он изо всех сил, но смотреть на это без смеха было невозможно. На повороте Крюк упал, но тут же вскочил и пом­чался дальше, широко разбрасывая палки. Разрыв между третьим звеном и другими ребятами увеличивался. Они проигрывали уже секунд двадцать. На­конец Крюк добежал до Дятла и в падении коснулся его рукой. Дима рванулся вперёд как тигр. Сначала он бежал вдоль бревна приподнятого над землёй, затем перепрыгнул широкий ров с водой, прополз в узкой трубе, поднялся и спустился на руках по наклонной металлической лестнице, перепрыгнул че­рез барьер. Последним испытанием был бег по батутам, поставленным один за другим. Дима не бежал, а летел по ним, перепрыгивая с одного на другой. Он не сделал ни одной ошибки, везде действовал чётко и уверенно. Его коре­настая фигура мелькала как в ускоренной киносъёмке. Отличная координация движений и ловкость позволили ему сократить разрыв и почти догнать ли­деров. Но полоса препятствий закончилась, и эстафету принял Гребень. Он подпрыгнул, ухватился за канат и полез вверх на одних руках, беспорядочно болтая ногами. Но, дойдя до середины, понял, что на одних руках ему не за­лезть и стал помогать ногами.

— Давай жми! Жми! — кричал снизу Дятел. — Что ты ползёшь как вошь! Нажми ещё чуть-чуть!

И Костя жал из последних сил. Наконец он коснулся рукой верхней пере­кладины и начал быстро скользить вниз, обжигая руки. Шлёпнувшись на зем­лю, он задел Винта рукой и тот рванулся вперёд, ведя перед собой мяч. Вёл он не очень умело, но всё же удержал мяч на дорожке. Саша стоял на тумбочке готовый к прыжку. Как только Винт пересёк финишную черту, Александр прыгнул в бассейн и почувствовал, что плавки предательски соскользнули с бёдер. Он успел задержать их рукой и поправить, но время было упущено. Девчонки, стоявшие возле бассейна, прыснули со смеху. Александр рванулся вперёд, ничего не видя и не слыша. Постепенно он успокоился, взял себя в руки, и движения его стали более чёткими. Он вспомнил, как учил его тренер и после 25 метров шёл уже четвёртым, обогнав двух хилятиков. После 50 ме­тров он был уже третьим.

— Санька давай! Жми! Хорошо идёшь! — кричал ему Дятел. — Губа, не под­веди!

Но сил оставалось всё меньше. Дыхание сбивалось.

«Только бы не хлебнуть воды. Только бы не задохнуться» — думал Саша, отдавая последние силы.

В конце дистанции он был уже вторым. Дятел ликовал.

— Ну, Губа, молодец! Не подвёл! — торжествовал Дима, обнимая мокрого, запыхавшегося Сашу. — Иди, одевайся и к трибуне. У нас второе место!

— Если бы не плавки, я бы первым пришёл, — оправдывался Александр. — Как чувствовал, что они свалятся, гады!

— Да чёрт с ним! Второе тоже неплохо. Главное, что мы не последние!

Через десять минут все три победивших звена стояли возле трибуны и принимали поздравления с «золотыми», «серебряными» и «бронзовыми» ме­далями.

— Сегодня вечером идём всем звеном в кафе, я угощаю, — заявил Дятел.

Он был богат и великодушен после того, как реквизировал у Кости оче­редную «трудовую» десятку.

Неожиданно Александр увидел в толпе зрителей Юлю, Сергея и лысого мужчину, в котором сразу узнал Георгия Евгеньевича. Они стояли рядом с ди­ректором детского дома и о чём-то оживлённо беседовали. Саша не ожидал увидеть их здесь сегодня, в будний день и всех сразу. От неожиданности он растерялся, почувствовав, что сейчас непременно должно произойти что-то очень важное и не знал радоваться ему или огорчаться.

«А вдруг дядя Жора решил забрать его из детского дома с собой, в Мо­скву? Соглашаться ему или нет? А вдруг Юля откажется взять его к себе? Что тогда делать?»

Саше стало не по себе. А Юля, заметив его, приветливо помахала рукой. Александр окончательно смутился.

«Зачем они приехали? Теперь уже поздно. Я здесь привык. У меня здесь друзья. Хорошие или плохие — не важно. Мне здесь нравится».

Александр подумал, что здесь, в детдоме, он всё время занят, здесь ему некогда скучать. То музыка, то танцы, то плавание, то велосипед. И везде у него успехи. И везде он уже чего-то достиг. А, кроме того, игротека, видео-зал, библиотека, компьютеры, Интернет, да и просто общение с ребятами. И, по­том, здесь Таня! Пусть она его не любит, но и не отвергает! Она его партнёрша по танцам. Он может смотреть на неё, обнимать её, разговаривать с ней, а больше ему ничего и не надо. Он счастлив!

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Саши, пока оркестр играл туш, пока их поздравляли и вручали преходящий вымпел.

Наконец торжественная церемония закончилась и Александр стал про­бираться к Юле.

— О, да тебя и не узнать! — воскликнул Георгий Евгеньевич. — Возмужал, подрос! Молодец! Как самочувствие?

— Нормально. Недавно анализы в клинике сдавал, сказали, что всё хорошо.

— Ну и прекрасно. А как ребята, не обижают?

— Да нет. Ребята хорошие… в основном.

— А мы тут решаем вопрос, как с тобой поступить. Есть два варианта. Пер­вый — это усыновить тебя. Тогда ты будешь жить у меня в Москве, а в Найск сможешь приезжать в гости. Другой вариант — это Сергею и Юле оформить опекунство. Тогда ты будешь жить здесь, а в Москву можешь приезжать в го­сти. Финансовое обеспечение опекунства я беру на себя. В таком варианте все юридические препятствия устраняются.

— А где я буду здесь жить?

— Этот вопрос тоже можно решить, главное — это твоё согласие.

Александр растерянно посмотрел на Юлю. Конечно, ему хотелось иметь свой дом, свою семью, свободу, но тогда он должен будет расстаться с детским домом, с ребятами. Ему будет очень не хватать их, особенно Кости с его по­стоянными анекдотами, детективными историями и прочей болтовнёй. Душа Саши разрывалась на части, и он не знал что ответить.

— Тебя что-то смущает? — спросила Юля.

— Я не знаю… Мне жаль расставаться с ребятами, с разными секциями. Если бы можно было сюда приходить. играть, заниматься.

— Ну, это не проблема, — заявил Георгий. — Я могу поговорить с директором, чтобы тебя пускали на занятия, пока ты осенью не пойдёшь в школу. А там тоже будут ребята, секции, спорт.

— Тогда я согласен, — повеселел Александр.

— Значит, оформляем опекунство? — спросил Георгий.

Саша утвердительно кивнул.

— Так. Теперь будем решать вопрос с квартирой. Вы согласны на трёхком­натную? — спросил Георгий Сергея и Юлю.

— Конечно! Нам и двух комнат хватит.

— Две комнаты маловато. Тем более что вы ждёте прибавления семьи. Зна­чит, сейчас едем в бюро по обмену и продаже жилплощади. Время дорого. Вперёд!

Глава 3

Новоселье

«Пещерами» в Найске называли подземные квартиры, расположенные под жилыми домами и являющиеся их продолже­нием вниз. Строить их стали сравнительно недавно, но они успели приобрести уже достаточно большую популярность у населения. Первый пещерный город был построен на Луне. Там, это было вызвано необходимостью беречь воздух, привозимый с Земли для жителей Мунтауна. Технология подземного строи­тельства позволяла обеспечить полную герметичность жилища.

Ком­наты располагались не рядом, а на некотором расстоянии друг от друга и напоминали просторные кельи старинного монастыря. Своды украшались лепными или пластмассовыми барельефами. Стены комнат оклеивались фотообоями. Пол шлифовался до зеркального блеска. На потолке клеились плёнки с копиями росписей известных живописцев. Там были ко­пии знаменитых полотен Ван-Гога, Рафаэля, Микельанжело, а также фраг­менты росписей и фрески из знаменитых соборов, дворцов и храмов.

Стоила такая квартира недёшево, но в конечном счёте, затраты окупались благодаря долговечности квартиры и малыми затратами на эксплуатацию. На­ружного фасада у такого жилища не было, и косметический ремонт его не тре­бовался. Отопление также не требовало больших затрат, поскольку под землёй всегда было одинаково прохладно и в зимнюю стужу и в летний зной.

Имели такие квартиры и другие преимущества. Все они располагались недалеко от центра города, где сосредоточились большинство магазинов, офи­сов, кафе, кинотеатров — всё, что нужно человеку, чтобы чувствовать себя в центре деловой и культурной жизни города. Наверх жителей подземных квар­тир доставляли специальные лифты, которые выходили в подъезды обычных домов или во двор.

Квартиры были соединены между собой просторными подземными галереями, которые тянулись на сотни метров и назывались име­нами проходящих над ними улиц. Некоторые из них выходили прямо на стан­ции метрополитена. Нижние этажи подземных городов залегали на глубине до ста метров. Ещё ниже были расположены герметичные бункеры для стока канализации и накопления отходов. Оттуда бытовые отходы поднимались на поверхность и шли в переработку.

Подземный город быстро разрастался, увеличивая численность жителей Найска, но, не увеличивая его наземной площади. Это позволяло иметь за­стройку города достаточно свободной и не очень высокой.

Сергею и Юле можно сказать повезло. В бюро по обмену и продаже жил­площади им предложили трёхкомнатную мебелерованную квартиру в центре города, на минус третьем этаже. Квартиру недавно покинули её хозяева, пере­ехав в другой город и продав по сравнительно невысокой цене. Квартира сто­ила 85 тысяч, из которых 35 необходимо было внести сразу, а остальные 50 выплачивать в рассрочку в течение 20 лет.

Георгий Евгеньевич сказал, что готов уплатить 35 тысяч сейчас и будет выплачивать по 2,5 тысячи ежегодно, пока Сергей и Юля не встанут на ноги в материальном плане. Поначалу молодожёны, услышав о цене квартиры, в ужасе замахали руками. Юля заявила, что она не может принять от Георгия такой дорогой подарок. Но Раковский пояснил, что во-первых, этот подарок следует разделить на четверых: на Сашу, Юлю, Сергея и их будущего ребёнка. А, кроме того, он у них в долгу, поскольку не сделал им свадебного подарка.

— Считайте, дорогие мои, что это вам свадебный подарок от меня и моей супруги, Риты. И кончим о деньгах. Поехали смотреть квартиру, — предложил Георгий.

Ехали они минут двадцать и вышли на улице Ермака, недалеко от быв­шего Сашиного дома. Быстро нашли свой подъезд и спустились на лифте под землю метров на 15. Потом шли по широкому сводчатому коридору, залитому ярким дневным светом. В коридоре было оживлённо как на городской улице. Детишки катались на роликах, скейтах и трёхколёсных велосипедиках.

Служащий бюро набрал на электронных часах код замка, и все четверо вошли в прихожую. Из прихожей шёл коридор на кухню мимо туалета и ванной. Всё сверкало чистотой и свежестью. На кухне стояли обеденный стол, стулья, холодильник, на стене висели телевизор и шкафчики для посуды и продуктов. Тихонько играл девяти программный репродуктор. Было даже бутафорское окно, за которым виднелись ветки сирени и из которого лился дневной свет.

Сергей с Юлей прошли в гостиную. Это была почти квадратная комната площадью метров 30 со сводчатым потолком, расписанным на мо­тивы библейской мифологии. Маленькие ангелы летали среди обнажённых женщин и мужчин, ожидающих Страшного суда в преддверье Рая и Ада. По лицам и позам усопших сразу было видно кто из них великий грешник, а кто праведник. Грешников было больше. Тела их были сгорблены, лица унылы.

Стены гостиной были отделаны под малахит. Посреди комнаты лежал огромный ворсистый ковёр. По бокам стояла мягкая мебель, красивые вазы, статуи. Слева — полки для книг с типовым набором домашней библиотеки, справа — мебельная стенка с сервантом, баром и отделениями для одежды. В центре гостиной находился овальный полированный стол с инкрустацией и несколько мягких стульев вокруг. На передней стенке вместо окна разместился громадный телевизионный экран, слегка прикрытый гобеленовыми шторами. На тумбоч­ке возле кресла лежал компьютер, управляющий стереоэкраном рядом диван, торшер и журнальный столик.

Из гостиной слева две двери вели в спальную и детскую комнаты. Там тоже стояла мебель. В спальной была широкая кровать с резными узорными спинками, трельяж, пуфик, тумбочка, торшер и платяной шкаф. Пол покрывал мягкий пушистый ковёр.

В детской комнате находились две кровати, письменный стол, кресла, книжный шкаф и школьный компьютер. Стена возле двери была превращена в комплексный спортивный тренажёр.

— Ну, как? — спросил Георгий Евгеньевич, — нравится?

— Не то слово! — ответил Сергей, блестя глазами. — Мы о таком и мечтать не смели. Разве что где-то в далёком будущем.

— Ваше будущее теперь в ваших руках. Будете честно работать, хорошо зарабатывать и эта квартира станет вашей. И так, едем оформлять документы? Я думаю, сегодня вечером вы уже сможете вселиться.

— Мы согласны, — ответил Сергей.

К шести вечера все формальности были закончены и молодожёны полу­чили код электронного замка от квартиры.

— Ну что, до завтра? — спросил Георгий. — Новоселье отметим, когда при­везём сюда Сашу. А завтра начнём оформлять опекунство.

— До завтра, — ответил Сергей.

Весь вечер ушёл на обустройство нового жилища. Сначала молодые заехали в жен­ское общежитие и забрали вещи Юли. Потом в мужском общежитии забрали вещи Сергея. Затем купили по­стельное бельё, посуду, продукты. Наконец, к 9-ти часам вечера они закончили хлопоты и почувствовали, что страшно проголодались.

Пока Юля хозяйничала на кухне, готовя ужин, Сергей приступил к де­тальному обследованию квартиры. Первым делом он включил стереотлевизор. Тёмный экран исчез вместе со стеной, и на его месте оказалась студия телеви­дения, в которой сидели какие-то люди и беседовали об экологии, изредка по­глядывая на телезрителей. Но Сергей не стал смотреть передачу, а, пощёлкав разные программы, убедился, что телевизор работает.

Затем он включил видеоплеер. В нём оказались файлы, в которых были записаны различные пейзажи. Что-то вроде видового фильма. Перед Сергеем возникали то высокие горные вершины, то шумный водопад, то бескрайняя тайга, тянущаяся вдоль распадка, то колыхалась под ветром широкая ковыль­ная степь, покрытая весенними цветами, то вдруг он оказался на лесной по­лянке, залитой солнцем, в окружении молодых берёз. Сергей долго выбирал какой кадр ему оставить. Он видел морской прибой и бьющиеся о скалы вол­ны, потом вдруг возникал прозрачный сосновый бор на берегу озера, и тихая речка журчала по камням среди осеннего леса, а в траве росли подосиновики. А то голубое весеннее небо закрывало большую часть экрана, а на его фоне ветка цветущей яблони, жужжание пчёл и птичий щебет.

«Вот то, что мне надо» — решил Сергей и нажал кнопку «Повтор файла». Ветка яблони продолжала покачиваться, протягивая свои цветы прямо в ком­нату. Шумел лёгкий ветерок, щебетали птицы, жужжали трудолюбивые пчёлы и шмели.

«Ещё бы запах неплохо симитировать» — подумал студент и подошёл к чуть слышно шипящему кондиционеру. Воздух в него подавался с поверхно­сти, предварительно очищался от пыли и увлажнялся. Рядом было несколько кнопок генератора запахов.

«Интересно, заряжен он экстрактами или нет?» — подумал Сергей и нажал кнопку с надписью «Сосновый лес». Из кондиционера пахнуло запахом хвои и разогретой на солнце смолы.

«Работает! Это хорошо».

Потом он нажал кнопку «После грозы» и комната стала наполняться воз­духом, насыщенным свежестью, озоном и влагой. В озонаторе раздавалось лёгкое потрескивание электрических разрядов.

«Здорово!» — обрадовался Сергей.

Следующей была кнопка «Берег моря». Нажав её, он почувствовал запах солёных брызг, водорослей и тёплых камней. Комната наполнилась ионами йода.

«Сюда бы ещё шум волн и крики чаек и было бы точь в точь морское побережье» — подумал студент, но на экране по-прежнему качалась цветущая ветка яблони.

Сергей нажал кнопку «Цветущая степь», однако запах ковыльной степи ему не понравился, и он переключил генератор запахов на «Весенний сад». Комната стала наполняться запахом цветущих яблонь и вишен. При этом за­пахи не смешивались, а поступали поочерёдно, то усиливаясь, то ослабевая.

Он не заметил, как в комнату вошла Юля. Она увидела картину весеннего сада, ощутила лёгкий ласковый ветерок с запахом цветущих деревьев и вспом­нила, что давно не была на родине, у своих родителей.

— Ой, как домой хочется, — мечтательно сказала она.

— Мне тоже, — вздохнул Сергей.

— Может, съездим к моим, погостим с недельку? Заодно и с «предками» познакомишься, — предложила Юля. — Ты ведь теперь мой законный супруг!

— Тогда и к моим заехать надо. Ты тоже должна с ними познакомиться. Всё-таки законная жена!

— Ладно, договорились. Пошли ужинать.

Они поужинали вдвоём почти молча. Говорить не хотелось. Оба пони­мали, что в их жизни произошёл крутой поворот к лучшему, но боялись го­ворить об этом, боялись спугнуть своё счастье. Только закончив ужин и поняв, что можно уже ничего не делать, никуда не спешить, и что оставшийся вечер целиком принадлежит им двоим, Сергей и Юля почувствовали усталость. Но это была приятная усталость от бурно прожитого дня, от множества хороших и важных дел.

Сергей сел на диван напротив телевизора и предложил:

— Иди ко мне, котёнок, посидим немного вместе.

Юля забралась к Сергею на колени и прижалась щекой к его щеке. Сергей нежно гладил её волосы, целовал её щёки, обнимал и чув­ствовал, как стучит его сердце.

— А не пойти ли нам в ванну, котёнок? — ласково предложил Сергей — Давай помоемся вместе!

Глаза у Юли заблестели — Пошли, — тихо согласилась она.

Из ванной они прошли в спальню. Юля включила ночник, и молодые блаженно распластались на чистых свежих простынях. Они лежали рядом и слушали дыхание друг друга.

— Как здесь тихо, — сказала Юля. — Даже как-то не по себе. Наверху такой тишины не бывает. Там всё время какой-то шум. То ветер зашумит, то машина проедет. А здесь ни звука.

— Может включить репродуктор на кухне? — предложил Сергей. — Пусть пищит потихоньку.

— Давай, — согласилась Юля.

Сергей прошёл на кухню и включил радио.

Прощание с детдомом

На оформление опекунства ушло ещё три дня. До окончания каникул оставался месяц. Можно было успеть погостить дома, съездить к родителям Юли, да и в Найске отдохнуть с не­дельку.

Георгий Евгеньевич, узнав о планах молодожёнов посетить родителей в Орле и в Сама­ре, предложил заехать к нему в Москву. Всё равно у них в Москве пересадка. Сергей и Юля не стали возражать. Им и самим хотелось посмотреть, как жи­вут космонавты на Земле.

Наконец все документы на опекунство были оформлены, и городская комиссия по делам несовершеннолетних вынесла решение об установлении опекунства над Губертом Александром Львовичем до достижения им восем­надцатилетнего возраста. Опекунами назначались супруги Майоровы, мате­риальным спонсором был утверждён гражданин. Раковский Г. Е.

Наступил день прощания Саши с детским домом. Всё смешалось в его душе, и радость, и грусть. С утра они ходили с Димой и Костей по дорожкам детдомовского сада и говорили о всякой всячине. Костя пытался острить, рас­сказывал анекдоты, но получалось всё как-то не очень весело. Саша слушал его звонкий, ломающийся басок, смо­трел в его блестящие с хитринкой глаза и думал, что теряет хорошего друга, который не раз по братски делил с ним небогатую воровскую добычу.

«Надо бы сказать ему, чтобы был осторожен, — подумал Александр. — Кто теперь его прикроет, подстрахует? Жаль, если попадётся. Хороший он парень, а главное, талантливый. Вон как на гитаре играет! И голос неплохой, прият­ный. А выдумщик какой! Конечно, и наврать может с три короба, но ложь у него безобидная, интересная. Врёт он ради удовольствия, бескорыстно».

Однако не успел Саша ничего сказать Косте. К воротам детского дома подкатила серебристая «Волга» и из неё вышли Сергей, Юля и Георгий Евге­ньевич. Дежурный по КПП доложил об этом директору. По трансляции объ­явили «большой сбор» и воспитанники стали выходить на построение.

— Это за мной, — с грустью произнёс Александр.

— Повезло тебе, — отозвался Дятел. — А мы с Гребнем так и будем торчать здесь до посинения. Хотя мне-то уже немного осталось, ещё год и свобода!

— И чего это, Губа, тебя провожают с такой помпой? — удивлялся Костя. — Обычно, если кого забирают, то втихую, без шума.

— И правильно, — заявил Дятел. — Зачем воспитанникам душу травить?

Ребята были правы. Случаи усыновления или удочерения в детдоме были не редки, но брали в основном воспитанников из младших групп и чаще де­вочек, с ними проще. Забирали тихо, без шума. Но сегодня всё было иначе. Впервые забирали воспитанника из старшей группы. Забирали какие-то со­всем молодые студенты. И что было уж совсем удивительно — всем этим за­нимался известный космонавт Георгий Раковский, который славился своей благотворительностью. Естественно, что руководство детского дома не могло пройти мимо такого неординарного события, не хотело упустить шанс хоть немного поправить финансовое положение своего заведения.

На предыдущей встрече с Раковским директор детского дома сетовал на плохое материальное обеспечение, низкую зарплату воспитателей, крохотные стипендии воспитанников. На необходимость ремонта многих помещений, на нехватку компьютеров, спортивного инвентаря, реквизита для кружков и сек­ций. Георгию Евгеньевичу не нужно было долго объяснять, он всё понимал с полуслова.

— Хорошо, — сказал он, — я подумаю, что смогу для вас сделать.

И вот сегодня весь личный состав детского дома был построен на тор­жественной линейке. Директор выступил с приветственной речью в которой восхищался благородным поступком супругов Майоровых, решившихся взять в свою молодую семью Сашу Губерта. Представил он воспитанникам и кос­монавта Раковского, который стал спонсором этого дела. Дежурный воспи­татель, Майя Семёновна, преподнесла Георгию цветы. Оркестр сыграл туш. Сашу пригласили на трибуну, и он встал рядом с Сергеем и Юлей.

Потом выступил знаменитый космонавт. Он говорил о том какая большая и красивая наша Земля, какие широкие перспективы открываются перед вос­питанниками детского дома за его воротами. Но для достижения этих великих целей нужно хорошо учиться, хорошо вести себя и много работать. Он по­нимал, что говорит прописные, уже набившие оскомину, истины, что одними призывами хорошо себя вести и хорошо учиться ничего не добьёшься. Но что ещё он мог сказать ребятам на этой пышной официальной церемонии? Чем ещё он мог помочь этим детям?

В заключение своей речи Георгий Евгеньевич объявил, что дарит детско­му дому чек на 100 000 рублей на ремонт здания и покупку мебели. Все заапло­дировали. Георгий тут же вручил чек директору, оркестр заиграл туш, Майя Семёновна кинулась целовать космонавта, потом рванулась к Саше и чуть не задушила его в своих объятиях. Со слезами на глазах она говорила, что любит его как родного и, что ей очень жаль расставаться с ним.

Откуда-то появились вездесущие корреспонденты. Они целились в Сашу и Георгия Евгеньевича телекамерами и совали свои микрофоны директору. Майя Семёновна успела побывать во всех кадрах и раздавала интервью направо и налево. Про Юлю и Сергея совсем забыли.

Наконец все кадры были отсняты, все интервью взяты и под звуки сла­вянски, в сопровождении директора и воспитателей Саша, двинулся к стоявшей у ворот машине. Садясь в «Волгу» он увидел Костю и Диму, при­липших к решётке забора.

— Я ещё приеду! — крикнул он. — Пока!

Машина тронулась, Александр, Юля, Сергей и Георгий поехали в новую подземную квартиру. По дороге заехали к Ольге и Андрею, чтобы пригласить их на новоселье.

Сегодня совпало всё: и новоселье, и прибытие Саши, и проводы Георгия Евгеньевича. Накануне был заказан праздничный обед, который должны были доставить из ресторана вместе с официантом. Вскоре обед был доставлен.

Александр ходил по квартире и восхищался.

— Здесь как во дворце! Всё такое красивое и так чисто! Не валяются ни книжки, ни игрушки.

— Ну, надеюсь, это не надолго, — пошутил Георгий. — Думаю, Саша наведёт здесь «порядок».

— Пусть наводит, — согласилась Юля. — Хоть будет похоже на жильё, а не на музей.

В гостиной накрыли овальный стол и Юля, на правах хозяйки, рассадила всех по своим местам. Ольга с Андреем прибыли вовремя, успев забросить сына к бабе Зине. Сергей выключил верхний свет и включил стереотелевизор. Экран исчез, а вместо него появилось голубое небо и широкая привольная степь. В вышине пел жаворонок, лёгкий ветерок из кондиционера доносил запахи трав. Они качались, напоминая морскую зыбь.

— Вот здорово! — восхищался Саша. — И освещения никакого не надо. Я те­перь каждый день новый кадр буду ставить. Всё равно как новый вид из окна!

Георгий Евгеньевич поднял бокал за здоровье всех присутствующих, за будущую счастливую семейную жизнь Саши, Сергея и Юли. Александр сидел за столом, и глаза его разбегались от обилия закусок и напитков.

— Вот бы сюда наших детдомовских короедов! Они бы обалдели от такой жрачки! Гребень наверняка бы объелся, а Винт с Крюком упились бы вусмерть.

— Что тебе положить? — спросила Юля.

Но Саша не знал, что ему выбрать и только глотал слюни. Тогда Юля предложила ему попробовать салат из омаров с дольками ананаса и маслина­ми. Официант тут же наполнил Сашину тарелку.