Оглавление

Женское крыло

Участвующие:

Кирилл Калугин — юрист МУП

Петькина Татьяна Абрамовна — судья Пролетарского районного суда

Михайлов Олег Борисович — судья Самарского областного суда

Семён Яковлевич Еразов — завхоз МУП

Зубарева Тамара Ивановна — истец, пострадавшая

Танаев Геннадий Маратович — директор МУП

Люба — секретарша

Левинский Виктор Сергеевич — зам. директора МУП

Оксана — главный бухгалтер с красным дипломом

Денис и Олеся — молодые ребята

Сергеич — сосед, алкоголик

Михалыч — водитель «Газели»

Вороненко Илья — истец, предприниматель

Кузькин Максим Евгеньевич — адвокат десятой коллегии адвокатов

Ефимовская Вера Васильевна — очкастая из бухгалтерии

Варвара — старший экономист МУП

Виктория Вадимовна — зам. директора МУП по кадрам

Шутка Макар Давидович — адвокат шестой коллегии

Мила — секретарь судебного заседания

Рита –бухгалтер, тихоня

Шевченко П. Л. — подполковник РУБОП

Бородавченко — свидетель, рабочий

Анна Ильинична, тётя Зина — дворовые бабушки

Полковник Умнов,

а также дети, вахтёры, таксисты, рабочие, служащие, менты, братки, дед со спиннингом и другие…

— Вопрос снимаю. Представитель, не нужно задавать наводящих вопросов свидетелю. Ещё есть? — судья потрепала чуть вспотевшую чёлку, было видно, что ей надоело, устала, готовилась отложить слушание, к тому же, скоро обед.

— Да, Ваша честь, позвольте, я сформулирую иначе? Скажите, Галина Павловна, Вы видели, в какой именно обуви гражданка Зубарева отправилась в душевую?

— Я ничего такого не видела.

— То есть милиции, Вы утверждали, что она пошла туда в сланцах. Почему же сегодня Вы этого не помните?

— Да не помню я, что Вы меня мучаете…?

Грязный, оранжевый автобус гремящей баржей подплыл к остановке, растолкав огромную жирную лужу, пустил волну к ожидающим. При этом заднее колесо угодило в провалившуюся ливнёвку, ещё сильнее накренив качнувшийся туда-сюда транспорт. Возможно, так удобней взбираться на борт? Вряд ли. Белые шлюзы, распахнулись, всхлипнув, и недовольные пассажиры посыпались в грязную воду, пачкая обувь, поджимая сумки, вприпрыжку покидая место высадки под моросящими каплями, беспорядочно летящими с небес.

Сразу за остановкой «Стеклодувы» прямиком по узкой асфальтированной дорожке, вдоль зарослей сорняков и покрасневших яблонь можно за полминуты добраться до серых дверей МУП «Городская женская баня №2». Заведение занимало первые два этажа трехэтажки. Выше обустроились обувные мастерские, ателье. Мужское крыло располагалось с другой стороны завода, и к нему ходили троллейбусы. Там имелся свой «дружный» коллектив.

Сентябрь был нетерпелив на дожди. Мокрый шифер на крышах не просыхал неделями. Город ещё больше помрачнел. Опавшие листья на асфальте кисли. Было неприятно и не уютно…

— Здоров, Кирилл, — в кабинет вошёл директор в вытертом пиджаке поверх вязаного тёщей свитера.

— Здоров.

— Опять нас затопило в буфете, у них там крыша течёт. Всё. Будем судиться, упёрлись, суки.

— С кем?

— С «Фрегатом», с кем. Над ними же дыры?

— Но ведь имущество общее, значит и ремонт. И в договоре аренды — за свой счет, кажется. Пропорционально.

— Нет уж, — директор настаивал, — Здание принадлежит городу. Им по барабану. Они высуживать не станут. А у нас вот-вот проводку замкнёт. Не дай Бог пожар. Представляешь, что будет? А если свет вырубится? Паника начнется! Голых баб мне тут не хватало в потёмках…

— Представляю, — усмехнулся Кирилл.

— А мне не смешно, Кирюша.

— Ладно.

— У тебя тоже морозяка… — он потрогал радиатор, — Когда включат то, суки?…

С окончанием дня затихают страсти, только уборщицы внизу орут друг на друга, минуя их, не пройдёшь, поэтому коллектив предприятия ежедневно покидает место работы под их переругивание. Калугин натянул шляпу, закурил у дверей и, подняв воротник плаща, зашагал к остановке.

— Кирилл Александрович?! — раздалось позади.

— О, привет…

— Что не звоните? Не заходите? У меня в кабинете хороший кофе…

— Да, всё как-то… Забегался, Оксана…

— Мм, ну Вы всё-таки заходите, я буду ждать.

— Посмотрим.

— Вечером идёте на юбилей Левинского?

— Иду.

— Тогда увидимся. Пока.

— Пока…

Во дворе — знакомая «копейка», музыка постукивает на задней полке, стекла тонированы. Около подъезда — два пацана на скамейке, Олеську ждут. Денис поздоровался, второго Кирилл не знал.

— Здрасте…

— Привет, Денис.

— Что Вы хмурый? Устали? — всегда доброжелателен, жвачка. Вместо левой брови — давно затянувшийся бугристый шрам. Глазки покрасневшие. Красивый татарёнок.

— Да, сегодня чего-то… Хотя вроде не понедельник? — заметил сам себе Калугин.

— Может сигаретой хорошей угостить?

— Нет, спасибо. У меня есть. Олесю ждёте?

— Да, сказали за хлебом ушла. Ждём…

Дома Кирилл включил «Русское радио». В разгаре звучал какой-то хит-парад.

Зазвенел дисковый телефонный аппарат. Стоя с дымящейся в губах «Байкальской звездой», он приставил к уху зелёную трубку, удобно помещавшуюся в руке.

— Алё, Кирилл Александрович?

— Да.

— Еле дозвонилась… Вы сегодня идёте в «Лисью нору»? За Вами место в автобусе швартовать? — спрашивала громогласная Варвара — старший экономист МУПа.

— Иду.

— Та-ак… За-ни-мать. Обратно ведь поедете? — усмехнулась.

— Рассчитываю на это…

— До свидания…

В холодильнике ждала коричневая бутылка пива с золотисто-зелёной этикеткой, давно стоит. Охладилась до оледенения. Взял. Долго искал открывалку. Нашёл в туалете, на полке около рулона. Вернулся в кухню — щёлкнула пробка, отлетела и звякнула о батарею, закатилась под тот же холодильник.

Пиво неплохое. Но до того ледяное, что вкус его не понятен. Глотнул ещё, поставил на стол: «Отойдет пусть». На газовую конфорку водрузилась маленькая сковородка с остатками завтрака. Макароны потихоньку, нагреваясь, отлипали друг от друга. Вокруг сосиски вспенилось масло. Пиво моментально очистило голову от мыслей, застрявших в ней за день. Наступал вечер. «С ним всё понятно, „Лисья нора“ ждёт посетителей — служащих МУПа. Что ночью? Вопрос… Долгожданный выходной наступит только послезавтра». Решил: «Напьюсь в кафе, вернусь домой и лягу спать. Никаких больше гостей. Хватит…»…

Утром около шести ноль-ноль он проснулся от аромата глазуньи, понял, что к ней добавлены его сосиски. Сначала думал, что это сон. Поднялся с кровати и заковылял по волнистому линолеуму в кухню. Оксана была красива у плиты. На плечах — спортивная кофта «Монтана», его, мужская, образца 93 года. В открытую форточку девушка покуривала тонкую сигаретку с ментолом. По полу тянуло холодом. Она курила не часто. По крайней мере, так он думал. Увидев его, улыбнулась, глаза сверкнули:

— Доброе утро…

— Привет.

— Завтракать будете?

— Да, конечно. Кофе нашла?

— У Вас только растворимый?

— У меня здесь всё растворимое.

Оксана была рыжая, голубоглазая, верхняя часть лица — в веснушках. Длинный подбородок. Симпатичная. Весёлая. Заводная. Когда смеялась, вместе с зубами обнажалась и десна. Все это ей очень шло. Фигуристая и высокая девушка. Увидела его тогда, и «загорелась». И сейчас румянились скулы, выдавая чувства. Старалась соответствовать его настроению.

— Как Вы?

— Нормально… Много выпил вчера.

— Кирилл Александрович, там все много выпивали.

Из уважения она старалась чаще называть его по имени и отчеству.

— Во сколько мы уехали?

— Я попросила у Вас ключи и поймала такси, где-то в одиннадцать. А Вы, видимо, добирались на заказном? Не помните?

— Смутно. Кажется, я спал в дороге, у Еразова на плече.

— Вам просто нужно отдохнуть. Этот Танаев задолбал… Не директор, а какой-то придурок.

— Я редко встречал руководителей с другими характеристиками. Ты как решилась у меня остаться? А родители?

— Мне уже двадцать пять. Пора самой решать.

— Если бы я мог вернуться в прошлое, сделал бы всё, чтобы как можно дольше ничего не решать.

— Почему?

— Ответственность.

— Разве это плохо? По-моему, ответственность — это по-мужски.

— По-мужски, по-мужски… Вот скажи, Оксана, как из обыкновенного кофе тебе удаётся делать такую вкуснятину? И давай со мной на «ты».

— Реце