Восьмидесятые
Плёнки
Восьмидесятые начались с трагедий. В День космонавтики не стало Аркадия Северного, а летом, в разгар Олимпиады, ушел и Владимир Семенович Высоцкий. Но их вечные мотивы с того самого дня всегда звучат и угадываются в нашем жанре, который позже назовут «русский шансон».
Это «Таганка» и «Бутылка вина», «Гоп-Стоп» и похождения Сэмена, веселые мелодии «Воркутинцев-Магаданцев-Одесситов», «Гусарская рулетка», «Я вышел родом из еврейского квартала», «Поручик Голицын», «Ой лёли-лёли», «Старое кафе» и множества других песен.
С бобин звучал голос Звездинского, Токарева, Розенбаума, братьев Жемчужных, и других исполнителей того времени. Началась новая эпоха подпольной песни. Да и наплыв эмигрантов с Брайтона, подоспел вовремя, пахнув свободой. А советскому народу этой «свободы» не хватало, и они получали её, слушая записанные в полуподвальных студиях и переписанные друг у друга катушки и появившиеся позже кассеты.
Песни Любы Успенской, Миши Шуфутинского, Михаила Гулько гремели не только в ресторанах Брайтон Бич, но и в квартирах и кабаках СССР. Белогвардейская тематика, перепевки советских хитов, одесских песен и разудалых цыганских мелодий сделали своё дело и создали жанр «эмигрантов» который плотно занял нишу в музыкальном мире.
Пластинки Вилли Токарева «В шумном балагане» и «Над Гудзоном» разлетались за минуты в магазинах звукозаписи «Мелодия». Сделав карьеру от «нью-йоркского» таксиста до «легенды шансона» он первый стал приезжать на гастроли в СССР, видя свою популярность здесь. А в Ленинграде, его сын, Антон, начинает сотрудничество с группой «Ласковый Май», и даже записывает два сольных альбома. Песни «Родитель мой» и «Я обожаю оперу» распространяются по сборникам и становятся популярными наравне с песнями отца.
Первые кассеты Михаила Шуфутинско
... 
