Глава 1

Птичья скала

С давних времен люди знали, что существуют на земле особые места, где человек может черпать силу из природы. Их так и называют «местами силы». К ним совершают паломничества, проторяя тропы даже в диких лесах или высоких горах. Многие люди приходят припасть к их источнику. Но бывает и так, что значение места понимает лишь один человек.

Арсений Клавдиевич Владимиров, «Земли Приморья и их обитатели»

Лорейн стояла на краю скалы. На многие мили вокруг простирался океан. Бриллиантово сверкающий в лучах солнца, отливающий синевой и непостижимо огромный, он был прекрасен! У нее захватывало дух от этого зрелища, хотя она часто бывала здесь и могла бы привыкнуть. Но нет, стоило встать поближе к краю и посмотреть прямо перед собой, и от восторга наворачивались слезы. Соленый ветер ласкал волосы, принося свежий, пропитанный йодом дух моря. А прямо у ее ног скала обрывалась, туда смотреть было опасно. Но Лорейн знала, что где-то далеко-далеко внизу волны с мерным шумом бьются о каменистый берег.

Лорейн переполняло счастье. Просто от того, что она здесь. Это было ее любимое место во всем мире. Хотя, признаться, за свои двадцать лет она видела слишком малую его часть, чтобы так говорить. Но во всей округе точно не найдется пейзажа, похожего на этот. А ведь океан видно почти из любой точки поместья и деревни.

Наверное, у этого места было раньше другое название, но теперь его величают не иначе как «Птичья скала». По легенде, если спрыгнуть отсюда вниз, то обернешься птицей. Может быть, чайкой.

Лорейн медленно отступила от края.

Словно дождавшись этого момента, со склона уже бежал Лис – рыжий сеттер. Весело виляя хвостом, он подскочил к хозяйке, и Лорейн потрепала его по загривку.

– Пойдем, Лис! Пора домой!

Услыхав «домой», пес тявкнул и потрусил с горы по едва заметной тропинке. Лорейн подхватила лежащий на земле альбом, между страниц которого прятались несколько найденных сегодня цветков, и двинулась за другом. Нельзя было опаздывать к обеду.

Лорейн была старшей из трех дочерей лорда Бриголя. Но иногда ей казалось, что она попала в эту семью по ошибке. Ее сестры любили светские развлечения, которых в их отдаленном имении было не так уж много. Ради посещения бала они готовы были проехать сотню миль по тряской дороге. Ради нового платья они пожертвовали бы ночью сна.

Лорейн готова была пройти сотню миль пешком, но только ради потрясающего вида с холма или необычайно редкого цветка. С самого детства ее тянуло к природе.

Несмотря на покладистый характер, она доставляла нянькам больше хлопот, чем сестры. В то время как Элизабет и Мария исправно учили этикет и играли на пианино, Лорейн могла обнаружиться в саду на яблоне с упоением изучающей прожилки на листе или яркого жука. В ее непослушных каштановых волосах частенько запутывались травинки, а карманы были полны камешков и сухих листьев. Няня не раз разыскивала ее до темноты по всей округе, чтобы потом отчитать за черные от земли ногти и измазанное платье.

Любимым предметом Лорейн было естествознание. Она заставляла своих учителей подробно рассказывать, где растет подорожник, а где – лотос, что такое чернозем и почему у них в саду нет тех потрясающих цветов, которые она видела на картинках книг. С большим трудом удавалось переключить ее интерес на математику или литературу. Вместо нахождения суммы и разности Лорейн рисовала в тетрадях поразительно точные изображения цветов и трав. А в романах с упоением читала описания природы.

Леди Бриголь поощряла увлечение дочери рисованием. Под этим предлогом Лорейн уговаривала мать заказывать для нее книги по ботанике и географии. В детстве она мечтала объехать весь свет, отыскать и нарисовать самые необычные растения. Но чем старше она становилась, тем сильнее мать старалась внушить ей, что единственным достойным занятием для девушки ее круга было выйти замуж и воспитывать детей, а интерес к травам и цветам навсегда останется лишь приятным увлечением.

Лорд Бриголь, похоже, не поддерживал желание жены выдать дочь замуж. Как ни противилась Лорейн, ей иногда приходилось посещать приемы. Она была довольно мила, неглупа и имела за собой хорошее приданое. Так что после этих визитов к ним непременно наведывался кто-нибудь из соседей с предложением выдать юную Бриголь за своего сына. Однако отец всем отказывал. Он говорил, что ей рано думать о замужестве, хотя многие ее ровесницы уже нянчили детей. Поэтому у Лорейн сложилось впечатление, что отец считает ее негодной для роли жены, и она легко смирилась с этим.

К счастью, отцу не было дела до того, чем занимается дочь в свободное время. Иногда он довольно равнодушно интересовался ее успехами в учении или просил спеть или сыграть для гостей на пианино. Большего от юной леди, по его мнению, не требовалось. Единственным школьным предметом, привлекавшим его внимание, было изучение языков. В прошлом дипломат, лорд Бриголь считал позором, если его дети помимо родного ританского не смогут свободно изъясняться хотя бы на тусском и бранцузском. К счастью, у его дочерей были способности к языкам, они давались девочкам почти без труда.

Отца не волновало, что Лорейн не играла ни с одной из подаренных им кукол, предпочитая уткнуться в учебник по ботанике. Он не знал, что перед вечерним выходом к гостям в изящном платье она прошагала много миль по скалистому берегу, чтобы пробраться незамеченной в бухту и позволить прохладным волнам коснуться ее ног.

А когда до отца стали доходить слухи, что Лорейн видели одну довольно далеко от дома, она завела охотничью собаку – Лиса. Охотиться Лис не умел, а его хозяйка – не любила, но без прогулок пес жалобно выл и скучал, и у Лорейн появился прекрасный повод бродить по окрестностям.

Сейчас они возвращались с одной из таких прогулок. Впереди за очередным холмом уже показались стоящие на разном уровне, и потому похожие на древний замок, постройки имения.

Поместье располагалось за деревней, которая по традиции носила имя лорда – Бриголь. Дом стоял на холме, хотя называть здешние каменистые возвышенности холмами никто бы не стал. Хоть и низкие, но все же это горы. Яркая молодая зелень перемежалась с серыми насыпями, ковром покрывая склоны. Дорога петляла между ними серебристой змеей. За каждым поворотом открывались новые великолепные виды.

Лорейн любовалась родными краями, просыпающимися после зимней спячки, и предвкушала новое, полное цветов и зелени, моря и солнца, рисунков и мечтаний лето.

Оставив верного Лиса на псарне с отцовскими гончими, Лорейн двинулась в дом. Едва ее запылившиеся туфли коснулись начищенного пола в холле, как к ней подлетела мать.

– Лора! Тебя ждет отец!

В отличие от дочери, которая носила свободную блузу и практичную юбку, не отличавшуюся аккуратностью, Ванесса Бриголь всегда выглядела безупречно: платье с узкой юбкой и слегка старомодный корсет подчеркивали стройную фигуру, из высокой прически не выбивалось ни волоска и, уж конечно, туфли всегда блестели. Если бы не поразительное сходство лиц, нельзя было бы предположить, что они мать и дочь.

Взволнованно оглядев Лорейн с головы до ног, леди Бриголь решительно заявила:

– Нет, к нему нельзя в таком виде! Иди скорее переоденься! А потом – в кабинет!

– А что случилось? – растерянно пробормотала Лорейн.

Отец крайне редко приглашал дочерей к себе, и обычно ничего хорошего такая беседа не сулила.

– Не знаю, но если отец просит явиться к нему срочно, значит, на то есть причина! – говорила мать, подталкивая ее под локоть к лестнице на второй этаж.

Лорд Джереми Бриголь не отличался теплотой и внимательностью. Даже с родными он проявлял жесткость, порой граничащую с жестокостью. Всегда твердо зная, как поступить, он не терпел прочих мнений. А добиваясь своего, не гнушался любыми методами.

Но Лорейн с детства казалось, что к ней он относится особенно строго. Перед ним она испытывала трепет, даже страх. Поэтому она ужасно волновалась, подходя к двери его кабинета.

Замерев перед дверью, Лорейн поправила чистое зеленое платье, которое второпях надела, глубоко вдохнула и протянула руку к бронзовой ручке. Но не успела взяться за нее, как дверь распахнулась, и навстречу вышел высокий светловолосый мужчина лет сорока – Эшли Уайт, помощник отца.

– Доброго дня, мисс! – улыбнулся он, придержав перед ней дверь.

В отличие от лорда Бриголя, он всегда бывал мил и приветлив.

– Здравствуйте, – пробормотала Лорейн, слишком поглощенная мыслями о предстоящей беседе.

Проскользнув мимо него, она оказалась в кабинете.

Здесь царил идеальный порядок. Книги выстроились на полках, как солдаты на параде, массивный стол занимал положение строго по центру комнаты, карта мира на стене точно вписана по ширине, кажется, даже дрова в кованой дровнице рядом с камином подобраны четко по размеру. Именно таким Лорейн и помнила кабинет, с прошлого раза здесь ничего не изменилось. И неуютное ощущение страха и собственной ничтожности тоже было точно таким же, как в детстве.

Лорд Джереми Бриголь стоял у письменного стола. Заметив дочь, он лишь коротко кивнул:

– Лорейн.

– Здравствуйте, отец, – опустила она глаза.

С колотящимся сердцем Лорейн ждала, что он скажет. В голове проносились мысли о том, что он узнал о ее недавнем визите в бухту, из-за которого она опоздала на званый обед, или о вчерашнем обмане: она прикинулась больной, чтобы не ехать на ужин к соседке.

Лорд Бриголь взял в руки лежащее сверху толстой книги письмо, но не прочел, а стал говорить, держа его в руке. Лицо отца, точно высеченное из местной скалы, было непроницаемо, как всегда.

– Лорейн, ты скоро выходишь замуж, – твердо сказал он. – За графа Эрдмана-младшего.

Лорейн показалось, что отец вылил на нее ведро холодной воды. От изумления она подняла глаза и уставилась на него.

Она – замуж? Вот так, ни с того ни с сего? А как же знакомство с женихом и прочие обычные церемонии? Этот краткий отцовский приказ и есть ее помолвка?

Огорошенно моргая, Лорейн не решалась произнести ни один из своих вопросов вслух.

– Владения графа Эрдмана расположены в восточной части Тусской империи, – бесстрастно продолжал лорд Бриголь, словно проводя ей урок географии. – В Приморском крае.

Приморский край! Это же другой конец света!

– Добираться туда тебе предстоит пароходом. Я уже договорился с Эшли, чтобы он тебя сопроводил. Выбери себе хорошую горничную, которая также поедет с тобой.

Лорейн не могла вымолвить ни слова. Однако сдвинувший брови лорд Бриголь, видимо, ожидал от нее какого-нибудь ответа.

– Почему он, отец? – только смогла выдохнуть она.

Она в жизни никогда не слышала ни о каком графе Эрдмане, а тут он свалился как снег на голову!

Лорд Бриголь поморщился, будто она произнесла несусветную глупость.

– Я получил письмо от Эрдмана-старшего, мы были знакомы в молодости, – скривился он. – Он припомнил наш с ним уговор двадцатилетней давности. В свое время я проиграл ему пари и пообещал, что отдам его сыну в жены старшую дочь.

Лорейн побледнела.

Не было никаких сомнений в том, что если отцу вздумается выдать ее замуж, то он сам выберет ей жениха. Но Лорейн полагала, что основанием для выбора станут достоинства молодого человека или положение его семьи в обществе. А никак не давнее пари! Отец проиграл ее в карты!

– Твой отъезд через пару недель, – продолжал лорд Бриголь с каменным лицом, положив письмо на стол. – У тебя есть время подготовиться.

Лорейн открыла рот, еще не зная, что собирается произнести, но отец не дал ей права голоса.

– Свадьба состоится сразу по прибытии, – отрезал он. – А сейчас – ступай!

Разговор был окончен.

Лорд Бриголь тут же отвернулся, явно не ожидая от дочери возражений. В животе Лорейн скрутился тугой узел, в глазах защипало, но, глядя на равнодушный затылок отца, она так и не рискнула ничего сказать.

Дрожащими руками она взялась за бронзовую ручку и открыла дверь.

В коридоре поджидали сестры. Видимо, слуги разболтали им о ее беседе с отцом. В глазах девушек читался вопрос, но Лорейн не смогла выдавить ни слова. Она развернулась и бросилась бежать по коридору.

* * *

Лорейн лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку и рыдала, когда скрипнула дверь и послышались шаги Ванессы. Лорейн чувствовала, как мать села на край постели. Сжав руки в кулаки, Лорейн пыталась найти в себе силы попросить ее уйти. Но мама мягко обняла ее и развернула к себе, заставив сесть. Лорейн хмуро глядела на спокойное красивое лицо, пока леди Бриголь приглаживала ее растрепавшиеся волосы.

– Ничего, Лора. Замужество – это не так уж страшно, – произнесла мать, грустно улыбнувшись.

– Мама, он отдал меня неизвестно кому! Да еще на другой конец света!

Нежные мамины руки вытирали слезы на щеках.

– Не говори так! Это обычный брак по договоренности, – сказала леди Бриголь. – А другой конец света… Может быть, для тебя это к лучшему: тебе там будет интересно. Ты сама показывала мне книги про женщин, которые путешествовали и рисовали, теперь ты сможешь быть одной из них! Нарисуешь новые пейзажи, пока плывешь на пароходе! Увидишь новые земли!

Лорейн поняла, что совершенно не подумала об этом. Ее мысли занимал образ нежеланного жениха и строгий отцовский приказ. Но если взглянуть на ситуацию с другой стороны…

То мама права! Путь в Туссию может стать самым ярким опытом в жизни, который будет скрашивать долгие зимние вечера в чужом доме с чужими людьми. Ведь и здесь ей рано или поздно пришлось бы уехать из родного дома…

Слезы Лорейн понемногу высохли. Она вытерла лицо и села, обхватив руками колени.

– Знаешь, о нашем браке с твоим отцом тоже сговорились родители, – продолжала мать. – Мы лишь пару раз встречались до свадьбы на светских приемах. Тем не менее мы вместе много лет, и я не могу назвать нашу жизнь несчастливой.

– И ты любишь его? – затаив дыхание, спросила Лорейн.

Ей искренне хотелось знать, как можно любить такого холодного, бесчувственного человека, занятого лишь делами, но при этом контролирующего всех и вся.

– Конечно люблю, дорогая! – улыбнулась мать, но Лорейн прочла в ее улыбке какую-то печаль.

Она поджала губы:

– Но ваши родители хотя бы знали друг друга, а меня отец отдает за первого встречного! Он не видел этого Эрдмана двадцать лет! Что он может знать о его сыне?

– Дорогая, Роберт Эрдман молод, богат и образован. Таким набором качеств не многие могут похвастать. Конечно, проблемы будут, но при мудром поведении их всегда можно решить.

Лорейн была с ней не согласна. В бранцузских романах, которые она тайком читала, любовь вспыхивала внезапно, наплевав на все условности и людские предрассудки. Не всегда она приводила к счастью, но если ее не было, то счастья уж точно не жди. И сегодня ее наивные мечты о такой любви разбились вдребезги благодаря слову отца, сказанному двадцать лет назад.

– Мне кажется, что папа меня ненавидит, – вдруг выпалила Лорейн, вновь ощутив на щеках горячие слезы.

Леди Бриголь обняла ее.

– Нет, дорогая! Не говори так! Не надо! Это неправда.

– Тогда почему он так поступает со мной?

Мать нежно обняла ее и гладила по голове. Но Лорейн успела заметить, как горестно изогнулись ее губы.

* * *

Лорейн стояла на краю скалы. Перед ней на многие мили вокруг простирался океан. Существует легенда, что если спрыгнуть с этой скалы, то обернешься птицей. Может быть, чайкой.

Конечно, никто не проверял. А если и проверял, то не мог рассказать об этом при любом исходе.

Носки туфель Лорейн опасно приблизились к краю, к рокочущей внизу бездне…

Сегодня она попрощалась с Лисом навсегда. Отец не позволил взять его с собой, да она и сама не хотела заставлять друга выносить тяготы долгого путешествия. При воспоминании о его преданных карих глазах, о том, как он заливался лаем ей вслед, догадавшись, что хозяйка не вернется, на глаза Лорейн снова навернулись слезы. Теплый весенний ветер смахнул их и размазал по лицу…

Даже с именем и верой ей пришлось попрощаться. Неделю назад они всем семейством ездили в соседний городок, чтобы Лорейн приняла крещение в церкви под именем Лариса. Она никогда не была набожной, но все же это было прощание с чем-то важным. Ее отрезали от семьи, и больше не было пути назад.

Зато в путь с ней оправлялась новая горничная. Джейн, прислуживающую Лорейн и ее сестрам с рождения, мать отпускать не захотела. Да и служанка не рвалась в путешествие на другой конец земли, как бы ни любила молодую хозяйку. Поэтому ей нашли замену: совсем молоденькую девчонку, которая сейчас ревела в экипаже, не желая покидать родные места.

В голове Лорейн мелькнула безумная мысль сделать шаг вперед и улететь навсегда. От навязанного брака, от отцовских требований и от жизни, где она чужая. Но она понимала, что никогда не сможет так поступить. Какой бы нелепой ни была ее помолвка, у нее еще оставалась надежда на счастье. По крайней мере граф Эрдман молод! Он вполне может понравиться ей. Мама дала ей гору советов, как наладить отношения с мужем. А в ританских романах, которых Лорейн тоже прочла немало, браки по расчету всегда оборачивались любовью. Она сделает все возможное, чтобы так и случилось! Она будет счастлива!

Лорейн отошла от края и вернулась к экипажу, где, кроме горничной, ее ждал Эшли Уайт. Наконец коляска тронулась. Путь в новую жизнь начался.

Глава 2

Померанец

Померанец или горький апельсин широко культивируют в соседнем Ситае, в дикой природе это дерево не встречается. Его белоснежные, мясистые и плотные лепестки, а также изящная тычинка выглядят изысканно и нежно. Потому часто цветы померанца вплетают в венок невесты как символ невинности и чистоты.

Арсений Клавдиевич Владимиров, «Земли Приморья и их обитатели»

Соленый морской ветер приятно холодил кожу. Лорейн было зябко, но уходить с палубы она не спешила – в каюте качка чувствовалась сильнее, – лишь плотнее куталась в шаль. Она пожирала взглядом безбрежный океан, пытаясь разглядеть приближение суши. Конечно, существовало расписание, но Лорейн путалась в нем из-за смены часовых поясов, и все, что сейчас знала наверняка, – они должны прибыть в порт Ладивостока до заката. Солнечный диск уже коснулся воды, а впереди не было ни островка.

Морское путешествие не оправдало надежд Лорейн. Так горячо любимый ею океан устроил ей настоящую пытку. Все четыре недели она не могла ни есть, ни спать, ни рисовать, ее постоянно мучила тошнота. Эшли твердил, что она привыкнет. Но за все нескончаемые дни на пароходе этого так и не случилось. Плавание проходило для Лорейн как в тумане, из которого она лишь изредка выныривала на поверхность.

Вынужденному быть ее нянькой Эшли скоро наскучила эта роль. Он уходил в бар или в казино, предоставляя Лорейн самой себе. А во время пересадки в порту Суэц ее горничная сбежала с ританским офицером, оставив хозяйку один на один с бытовыми вопросами. Эшли отыскал на корабле новую прислугу, но это происшествие еще больше выбило Лорейн из колеи. Она ощущала себя прокаженной, от которой даже слуги бегут в ужасе, чтобы не пропасть навсегда в диких лесах Туссии.

Большую часть времени Лорейн проводила на палубе, где чувствовала себя лучше. А сегодня путешествие должно было наконец завершиться, и ничто не заставило бы Лорейн спуститься в каюту. Она должна была увидеть берег, который станет ей домом на всю оставшуюся жизнь!

Еще раз окинув напряженным взглядом водную гладь, она достала блокнот. Свои зарисовки Лорейн делала в основном на суше: вот их огромный пароход в гавани Ньювасла, вот поезд, на котором они добрались из Порт-Саида в Суэц, вот спокойная морская гладь, а вот огромные волны во время шторма, который задержал их в Батавии на два дня. На последнем рисунке была изображена летящая за кораблем чайка. Единственный набросок, сделанный на пароходе, когда они заходили в Гонконг.

Внезапно рядом прислонился к борту Эшли. Лорейн вздрогнула от неожиданности и едва не выронила из рук блокнот. От помощника отца шел явный запах спиртного и табачного дыма, он опять проводил время в баре.

– Вы здорово рисуете, мисс!

Она только покачала головой и, убрав с лица растрепавшиеся пряди, спросила:

– Когда же мы прибудем?

Но Эшли не ответил, он смотрел на нее со странной смесью жалости и веселья:

– Вы не находите, что это очень символично, мисс?

– Что именно? – удивилась Лорейн.

– Чайка – это символ свободы, полета, жизни, в конце концов! По-тусски ваше имя произносится как «Лариса», а это означает «чайка».

Она даже отступила на шаг.

– Ты думаешь, меня будут называть «Лариса»?

– Не знаю, наверное, нет, – Эшли перевел взгляд вдаль. – Это зависит от мнения вашего будущего мужа на этот счет.

Лорейн снова ощутила тошноту.

– Даже имя мне будет выбирать он… – горько произнесла она, вцепившись пальцами свободной руки в перила, словно это могло помочь ей удержать свою жизнь в прежней колее.

– По моему скромному мнению, оно бы вам подошло, – заметил он.

– А как по-тусски «узница навязанного брака»? – поинтересовалась она. – Такое имя подошло бы мне больше.

– Нет, вы не будете узницей. Даже под пристальным надзором сэра Джереми вы всегда находили способ сберечь свою свободу. Я думаю, вам не о чем волноваться, мисс.

Лорейн благодарно ему улыбнулась.

– Вообще-то Лариса звучит совсем неплохо.

Вдруг вдали показалась небольшая черная точка.

– Чайка! – закричала Лорейн с облегчением. – Берег близко!

– Да, я вижу какой-то островок, – прищурился ее собеседник.

Через минуту чайка поравнялась с кораблем и испустила пронзительный крик прямо над их головами. Лорейн не терпелось вновь ощутить под ногами твердую почву, но окончание путешествия сулило и встречу с будущим супругом. Сердце ее тревожно сжималось. Их пароходу предстояло миновать еще множество островов за следующие два часа, прежде чем он войдет в бухту, но именно увидев в воздухе первую чайку, Лорейн отчетливо поняла, как далеко остался дом. Еще одного такого плавания она не переживет, а значит, уже никогда больше не вернется. Слезы закапали на блокнот, и Лорейн поспешила его убрать. Она плакала впервые за время путешествия, но не могла остановиться, пока не ступила на пристань в порту Ладивостока.

* * *

Поздний час не позволил Лорейн и Эшли отправиться в имение Эрдманов немедленно. На ночь они остановились в гостинице, а утром продолжили путь.

Лорейн рассматривала незнакомый город при свете дня. Он производил двоякое впечатление. С одной стороны, главная улица, на которой находилась их гостиница, была широкой и красивой. Ее обрамляли каменные здания с разноцветными фасадами, иногда украшенные колоннами или барельефами в классическом стиле. Золотились купола церквей, пестрели вывески торговых лавок и прочих заведений, цокали по брусчатке копыта лошадей и громыхали колеса экипажей. В воздухе витали ароматы выпечки и утренней свежести.

Но стоило свернуть с центральной улицы, как дорога стала пыльной и узкой и пошла вниз, открывая вид на остальной город. Каменные и двухэтажные деревянные дома были разбросаны на склонах холмов вольготно, без особого порядка, ограниченные лишь ландшафтом. Между ними вились змейки дорог, иногда оканчиваясь тупиком. Где-то дымили трубы. Город выглядел хаотичным и неопрятным.

Лорейн одернула себя, она ожидала и вовсе диких мест, а столица Приморского края оказалась вполне обжитой. К тому же она все равно будет жить не здесь, а в имении Эрдманов, так говорил ей Эшли.

Вскоре их экипаж выехал из города. Дорога стала тряской. Но Лорейн не отрывала взгляда от окна, надеясь заметить свой будущий дом.

Ее глазам открывались великолепные виды. Высокие холмы, поросшие деревьями, были словно театральные декорации, обтянутые мягким бархатом. Зеленые ватные возвышенности прорезали рыжие дороги, а иногда за окном проносились разноцветные от цветущих трав поля, фиолетовые, желтые, розовые полосы на которых казались прочерченными по линейке.

– Посмотри, как красиво, Эшли! – не удержалась Лорейн. – Эти холмы выглядят плюшевыми игрушками!

Ее спутник усмехнулся.

– Здесь холмы называют сопками, – сказал он. – И они действительно очень красивы.

– Сопки, – покатала на языке новое слово Лорейн.

Ей только сейчас пришло в голову, что теперь придется много говорить по-тусски. Не потому ли отец так строго спрашивал с нее на уроках?

Будто прочитав ее мысли, Эшли сказал:

– Ваш отец просил немного рассказать вам про семью Эрдманов, мисс.

– Что ты имеешь в виду?

Экипаж тряхнуло, и Лорейн крепче вцепилась в ручку на двери, чтобы не упасть с сиденья. Но Эшли не обратил на это внимания, а принялся рассказывать:

– Отец вашего жениха, граф Павел Алексеевич Эрдман, получил титул совсем недавно. Прежде он служил в N-ском полку в чине поручика. Но двадцать лет назад тусский государь решил, что надобно осваивать дальние регионы и поручил активно заселять Дальний Восток. Переселенцам давали льготы, крестьянам – земля, военным – земля и повышение в должности. Эрдман уехал одним из первых. Он дослужился до коллежского асессора, и за заслуги в освоении и развитии края ему был пожалован титул.

– Зачем мне все это знать? – спросила Лорейн.

Ей смутно казалось, что лорд Бриголь хотел принизить Эрдмана-старшего перед ней рассказами о его невысоком происхождении.

– Вы же знаете, мисс, как тщательно ваш отец подходит к делам, – пожал плечами Эшли. – Он счел, что чем больше вы знаете о новой семье, тем меньше шанс попасть в неловкую ситуацию. Особенно, если манеры графа Эрдмана или его сына окажутся не столь изысканными, к каким вы привыкли у себя дома.

Усмехнувшись про себя, Лорейн припомнила вспышки гнева, которым был подвержен отец. Распалившись, он мог кричать так, что, кажется, и здесь можно было бы услышать. Такие манеры тусским графам не переплюнуть!

– Также вам следует знать, – продолжил Эшли с видом пастора, читающего проповедь, – что жена Павла Алексеевича умерла вскоре после переселения в этот край. Именно в ее честь он назвал усадьбу «Елена».

– А сейчас у него есть супруга? – спросила Лорейн.

– Нет. Он был женат еще раз, но вторая жена также скончалась. Теперь он живет довольно уединенно, общается лишь с соседями.

Лорейн бросила быстрый взгляд на лес за окном и все же решилась спросить:

– А Роберт?

– Что – Роберт?

– Каков он? Ты знаешь о нем что-нибудь?

Эшли задумчиво замолчал.

– Разве сэр Джереми не показывал вам его фотографию?

Фотографию? Лорейн во все глаза уставилась на спутника, закусив губу.

– Нет. Не показывал, – ровным голосом сказала она.

– Странно, – заметил Эшли. – Неужели Эрдманы даже не удосужились сделать портрет…

Но Лорейн внезапно подумала, что это отец не удосужился его показать. После объявления помолвки он едва ли сказал дочери пару слов. А ей самой и в голову не пришло спросить его о портрете. А может быть, в этой глуши и вовсе не умеют делать фотографии?

– Не нужно волноваться, мисс, – обеспокоенно взглянул на нее Эшли. – Не пройдет и четверти часа, как вы его увидите!

Однако его слова лишь усилили волнение Лорейн. Она вновь перевела взгляд за окно.

Там мелькали деревья и высокая трава. Внезапно в нескольких шагах от дороги она увидела темный силуэт.

– Кто это там?

– Где? – придвинулся к окну Эшли.

Но человек уже исчез, словно его и не было. Лорейн напрасно вглядывалась в заросли.

– Наверное, какой-нибудь крестьянин, – заметил ее спутник. – Все захотят на вас посмотреть. Не каждый день в эти богом забытые места приезжает ританка!

Он оказался прав. Когда их экипаж въехал на широкий двор поместья «Елена», там уже толпился народ. Все работники и прислуга сбежались посмотреть на прибывшую невесту. Глядя на них в окно, Лорейн предпочла бы никогда не выходить из экипажа. Но стоило лошадям замереть, как дверь распахнулась. Эшли вышел первым и учтиво подал ей руку.

– Пора, мисс!

Чувствуя, как бешено колотится сердце, Лорейн ступила на землю поместья Эрдманов. Бросив взгляд поверх голов собравшейся толпы, она увидела приземистое двухэтажное здание желтого цвета с большими округлыми окнами и белоснежными колоннами у входа. На крыльцо вела мраморная лестница. На самом верху этой лестницы стоял высокий и стройный молодой человек с темными волосами и смотрел на нее с откровенной ненавистью во взгляде.

Лорейн едва не отшатнулась. Лишь тогда заметила, что внизу лестницы ее уже встречал невысокий округлый мужчина с залысинами на крупной голове. Подойдя, он взял ее за руки.

– Здравствуйте, моя дорогая! – произнес он по-ритански с сильным акцентом. – Я рад видеть вас!

– Спасибо! Я тоже счастлива с вами познакомиться! – ответила Лорейн по-тусски, немного смущенная неожиданным прикосновением.

К счастью, услышав родной язык, он улыбнулся с явным облегчением, отпустил ее и продолжил знакомство на тусском:

– Меня зовут Павел Алексеевич. А это мой сын Роберт.

Но еще до того, как граф Эрдман указал на молодого человека, который успел уже спуститься по лестнице, Лорейн с ужасом поняла, что он и есть ее жених. Сейчас его лицо не выражало столь сильных чувств, он равнодушно глядел куда-то сквозь нее.

– Рад встрече, – холодно бросил он, склонив голову в приветствии.

– Я тоже рада! – в смятении пролепетала Лорейн.

Радости в их знакомстве, однако, не было ни на грош.

Роберт чопорно обронил:

– Прошу вас в дом!

И первым стал подниматься по лестнице.

– Идемте, идемте! – поддержал его Павел Алексеевич.

Гости и хозяева направились следом. Лорейн ничего не оставалось, кроме как созерцать неестественно прямую спину своего жениха и вьющиеся темно-русые волосы на затылке. Ей пришло в голову, что он не особенно старше ее. И хотя она не ожидала мгновенной симпатии между ними, столь холодный прием ее огорошил.

Позади шел Павел Алексеевич и что-то тихо обсуждал с Эшли.

Пройдя сквозь широкие двери, Эрдман-младший обернулся и замер, заложив руки за спину в ожидании остальных.

Павел Алексеевич сразу засуетился:

– Роберт, ты не мог бы показать своей невесте, где она может отдохнуть?

– К сожалению, я сейчас занят, – заявил тот. – И должен вас покинуть.

И он быстрым шагом удалился по коридору. Павел Алексеевич смотрел ему вслед, поджав губы, а затем обратился к Лорейн:

– Простите, милая Лора, – если разрешите вас так ве