Но он верил! у него было религиозное убеждение, — имел ли я право не признавать его?
Эти позолоченные дураки говорили мне: Зачем вы делали долги? зачем соглашались на тяжелые условия? — они напоминают мне принцессу, которая, узнав, что народ мрет с голоду, спросила: «От чего ж они не покупают себе бриошей?»
A у меня ничего не было, и никто в Париже не воображает, что ничего значит ничего.