Оглавление

Благодарности

⠀

Эта книга воплощалась в тексте в течение трёх лет. За это время желание её дописать не раз уходило, но возвращалось с новой силой. Казалось, что я стою на берегу, где отлив сменяется приливом, то затапливая меня, то оставляя без вдохновения. Временами меня накрывало отчаяние, которое потом сменялось обновлённым отношением к этому тексту. На этом непростом пути я встречала поддержку, без которой он остался бы непреодолим.

Я начну с благодарности моим учителям и проводникам в мир аналитической психологии, которые познакомили меня с Карлом Густавом Юнгом, в чьей философии я нашла своё прибежище.

Хочу выразить благодарность Вирджинии Бобро за то, что поделилась историей Инанны, когда мне это было так необходимо — накануне рождения моего третьего сына.

Благодарю своего коллегу Андрея Можарова, который на основе моего рассказа об этом мифе создал мистический видеопроект, доступный всем желающим на канале Hope Star West.

Особенно я хочу поблагодарить всех смелых и отважных женщин, которые прошли со мной через историю Инанны, — ваша глубина стала моим вдохновением.

И конечно, ничего бы не случилось, если бы рядом не было моего любимого мужа Паши Балашова, с которым я могу проживать циклы спуска в Подземный мир и возвращаться, расширяя своё понимание себя и того, как устроены человеческие отношения.

Предисловие

У каждого человека в жизни бывают тёмные времена, когда привычные смыслы теряют своё значение. Это времена перемен, в которых нам так не хочется жить, но которые неизбежны, потому как через них прорастает новое. Парадокс в том, что мы сами всё время мечтаем об изменениях, однако стоит им появиться, как одновременно раскрываются врата страха, и всё переворачивается с ног на голову: уже нет уверенности в своих желаниях и в том, хватит ли сил для перехода в ещё не познанный мир. У подобной реакции есть причины, неважно, добровольно человек ступает на путь изменений или же его принуждают обстоятельства, с каждым шагом он всё больше видит, как жизнь его переплетается с его же смертью. За каждым решением следует необратимое исчезновение альтернативных возможностей, новое прорастает, расчищая себе путь без какой-либо жалости. И далеко не всегда человек успевает себя успокоить объяснениями: с возрастом скорость жизни меняется, а сил на защиту от внутренних противоречий всё меньше.

Анализируя психику своих пациентов, терапевты наблюдают за тем, как отсутствие мифа о возрождении делает их беспомощными перед вихрем динамичных перемен. Ещё не так давно живой опорой во тьме хаоса и непостоянства для западного человека была христианская история возрождения. Сегодня человек, попавший в кризис, редко находит успокоение в молитве, обращённой к Христу. Некогда живой символ угас, его стали замещать восточные учения. Но то, что является органичным для восточного сознания, для человека Запада не так просто становится истиной. Он может облачиться в новую веру, но, спустившись в Подземный мир, найдёт ли он в ней спасение?

Карл Густав Юнг считал, что главный вопрос, на который должен ответить каждый: что будет со мной после смерти? И у каждого из нас должен родиться свой ответ, который по мере его интеграции в чувственный опыт будет наделять жизнь особой гравитационной силой. Взращивание ответа — путь аналитической психологии. И начинается он задолго до приближения к опыту собственной смерти. Зерно, которое прорастает всякий раз, как человек подходит к жизненным этапам, принуждающим его аккумулировать психологическую энергию для того, чтобы справиться с внешними или внутренними переменами. К таким этапам можно отнести возрастные кризисы, переезды, перемены в профессиональной сфере, кризисы в отношениях, рождение детей, социальную нестабильность, болезни и утраты.

Не так-то просто выделить и описать алгоритм путешествия в сложные времена, но древняя история поможет это сделать. Шумерский миф о богине Инанне станет в этой книге нашим компасом, по стрелке которого мы проследим все этапы жизненных переходов — от предвестников начала изменений до полного разоблачения героя, от стабильности до её разрушения и возвращения в новой форме, от утраты и разочарования до обретения смыслов.

Мы познакомимся с некоторыми идеями К. Г. Юнга о функционировании психики. Через древний шумерский миф сможем прикоснуться к символическому слою психики, что само по себе способно унять боль и укрепить опоры перед лицом превратностей судьбы.

Книга будет интересна как специалистам в области психологии, так и людям, далёким от неё. Все мы путники, следующие своему зову, и однажды наша дорога пройдёт сквозь «подземный мир» — место, из которого никто не может вернуться неизменённым.

Слово «путешествие» прекрасно отражает идею о том, что в тёмные времена наш путь продолжается. И даже, казалось бы, невыносимые переживания могут не только причинить страдания, но и приблизить к пониманию того, чтó там, за пределами знакомого мира и за пределами представлений о себе. Что бы ни встретилось на пути, мы можем рискнуть и не закрывать глаза, и тогда кризис может стать инициацией или, иными словами, посвящением в тайны человеческой жизни.

Глава 1. Подготовка к путешествию.
Как записывать сны.
Что такое язык символов.
Два типа мышления: солнечное и лунное

Стоял тёплый летний день, недавно закончился ливень, и земля была пропитана влагой. Глубокие лужи покрыли дорогу в песчаном карьере, куда мы приехали с друзьями и детьми. Дети кидали фрисби, собака заливалась лаем, в воздух поднимались брызги воды. Радость каждого была и моей радостью, и мои эмоции умножались, возводились в квадрат и росли в геометрической прогрессии.

Мне трудно вспомнить, как именно в этом идеальном состоянии я смогла обратить внимание на незаметную тропинку, уводящую за холмы. Пара стрекоз пролетела мимо меня — было ли это приглашением в иной мир? В любом другом случае я бы откликнулась, не задумываясь. Но в тот день это стало для меня вызовом. Часть меня не хотела уходить от семьи и друзей, но другая, более отстранённая и наблюдательная, прошептала: «Именно потому, что я не хочу, мне важно пойти». Первые шаги были лёгкими, но как только я зашла за холм, как только крики детей перестали до меня долетать, воздух стал плотным, а движения давались мне всё труднее. Я физически ощущала связь между мной и моей семьёй и как она меня удерживает от того, чтобы отдалиться от них. Ноющие чувства в груди: сожаление, печаль, горечь.

Я подумала о тех временах, когда женщина была вынуждена уходить из дома каждый месяц в дни крови. На заре цивилизации это правило было одним из первых, появившихся в разных точках земли. Она уходила от близких, потому что считалось, что её присутствие и прикосновение к еде, воде, огню или мужчине могли отравить их или лишить сил. С помощью этого табу люди начали пытаться выстраивать границы между собой и своей природой. В те времена независимость сознания и свобода воли, скорее всего, ещё были недоступны — люди постоянно находились во власти инстинктивных импульсов. В тёмном безвременье души они блуждали между желаниями и противоречивыми позывами, к которым побуждала их природа. Дни крови стали первым табу не случайно — они давали мужчинам возможность сдерживать своё желание, — именно так пишет об этом Эстер Хардинг в книге «Женские мистерии»[1]. Так во тьме зарождались нерушимые запреты, которые готовили к усилению света сознания, развивали этику, необходимую для становления культуры. Однако до сих пор мы живём в мире, где древние запреты, связанные с женским телом и правом им распоряжаться, продолжают действовать — во внутренних ограничениях, осуждении со стороны социума или даже на законодательном уровне. То, что изначально было необходимо для развития, позже стало главным препятствием на его пути.

Идя по тропе между холмами, я осознавала, как сложно мне покидать своих близких. Как много в этом порыве одновременно страха, одиночества и вины. Я почувствовала себя старше своих 36 лет: я была уже очень стара и кожа моих рук истончилась и стала похожа на пергамент. Тело устало брело между желаниями быть вместе и остаться одной. Я сняла обувь и продолжила путь босиком по песку и камням. Я шла очень медленно, но тропа и не думала заканчиваться, она виляла, поднималась вверх и сбегала вниз. Никто не знал, где я. У меня не было телефона. Я вдруг просто исчезла из мира моей семьи. Кто я без них? Что за историю рассказываю я себе здесь сейчас, когда их крики перестали до меня долетать? Я вспомнила себя на десять лет моложе, когда ещё не было мужа и детей. Я так же брела по лесу босиком, в одиночку. Никто не знал, где я. И никто бы не узнал тогда, если бы я вдруг не вернулась в мир людей. Я была свободна от вины и от обязательств, но и тогда меня охватывал страх от того, как далеко я могу зайти. И первые шаги были полны нерешительности и сомнений. С этими воспоминаниями я вышла к водоёму.

Песчаный берег сменился мелководьем, я погрузилась в воду по щиколотку. Как мне пройти этот путь? Как удержать одновременно мой берег, мою семью и линию совсем другого повествования, которое началось задолго до них и закончится уже после того, как я перестану быть так им нужна? Как мне проложить этот невидимый маршрут, оставаясь в сознании даже в самые тёмные времена?

«Человек живёт в двух мирах», — повторял Карл Густав Юнг. И то, что мужчине кажется очевидным, может вызвать у женщины печаль и даже страх. Признать это — значит обнаружить свои потребности за пределами отношений с близкими, за пределами социальных рамок, за пределами внешних успехов — в самой глубине, ключ от которой многие спрятали от себя, согласившись на скудные роли, предложенные им обществом.

Эта книга рождена в пути, она наполнена моим личным опытом и опытом других женщин, смело спустившихся в царство мёртвых, переживших опыт распада и возродившихся для того, чтобы вспомнить, кем они являются и чего хотят на самом деле. Потому что именно в этом странствии по тёмным периодам жизни у нас появляется шанс обнаружить и удержать во внимании оба мира. Слово «кризис» происходит от древнегреческого глагола κρίνω, означающего «определять, выбирать». В нём нет ничего отрицательного. Попасть в кризис — значит оказаться на перепутье, искать свою правду и отстаивать её перед судом мирским или божественным. В этой книге мы увидим, как кризисы становятся не только местом боли и лишений, но и разворотом в новую жизнь.

Я несу своё свидетельство перемен женщин, доверившихся мне как психологу и проводнику, как величайшую драгоценность и не стану здесь раскрывать чью-то конкретную историю. Но с их разрешения я опубликую отдельные сны, отражающие разные этапы пути. В собирательных образах героинь вы можете узнать себя или кого-то из знакомых, но все совпадения будут случайны.

Погружение в это путешествие не только захватывало женщин — оно чудесным образом преобразовывало и мир вокруг них. Так богиня проявляет себя как основу этого мира, воздействуя на него каждым своим шагом, каждым своим словом, расширяя его или сужая вместе со своим сознанием; наполняя его молоком и пробуждая к росту закрытые под землёй зёрна смысла либо высушивая землю до трещин, останавливая всякую радость и принося страдания. Так она живёт и сейчас. Пусть мы не помним о ней, именно её принцип руководит нашим развитием, когда женщина встаёт на путь перемен.

Такой опыт осмысленного погружения во тьму приближает меня к пониманию того, что свет и тьма связаны воедино. В каждой женщине есть отражения всех качеств её подруг, сестёр, матери и дочерей, её бабушек и прабабушек, которых она даже не знала. И примириться с этим — значит прикоснуться к великой тайне, от которой человечество так рьяно пытается сбежать.

Инанна — богиня неба и земли

Прежде чем вступить на корабль и отдаться на милость попутного ветра, давайте решим, по каким водам пройдёт его маршрут. В этой книге я приглашаю вас не просто прочесть, но прожить на собственном опыте самую древнюю историю о пути героя. Это миф, на котором строилось религиозное сознание древних шумеров в те далёкие времена, когда ещё не был забыт культ богини. Женское начало в восприятии людей ценилось как залог жизни не только человеческой, но всего существующего на земле.

Образ богини не ограничивался ролью матери: она являлась повелительницей, пробуждающей своей волей и своим состоянием перемены в погоде, рост растений, плодоношение животных и развитие человеческого общества. История сохранила разные её имена: Иштар или Эштар, Ануннит, Агушайя, Антум, Белет-Эанна, Зерпанит, Миллиту, Нинту, Нинсианна, Ульмашитум, Нанайя. В семитской культуре она возродилась как Астарта. Самое известное её имя — Иштар, но мы обратимся к одному из самых первых её имён и назовём её богиней неба и земли — Инанной.

История Инанны во многом примечательна. Она выбрала себе в мужья не бога, но человека и тем самым подарила людям шанс прикоснуться к божественному через союз между мужчиной и женщиной. Она стала мостом между смертными и богами. Но также она создала мост между миром живых и миром мёртвых, спустившись по доброй воле в самое его сердце, приняв свою смерть и став первой, кто смог возродиться к жизни. Возможно, она была первой, кто прошёл этот путь, но после неё были и другие. Те, кто сумел сохранить своё сознание в водовороте жизненных перемен, пережить смерть и воскрешение.

Таких женщин невозможно не заметить. Они могут быть в паре с мужчиной, но не мужчина определяет их. Они могут быть успешными, но путь каждой из них будет уникальным. Часто они живут тихо и неприметно, но, если встретишься с ними, не останется сомнений — эти женщины наполнены собой, в них нет болезненного раскола, источающего тревогу. И главное — рядом с ними становится легче. Потому что они сумели прожить историю спуска в Подземный мир и дали ей себя исцелить. Опыт исцеления — обретения целостности — они продолжают нести в себе, потому что он стал их неотъемлемой частью.

Когда я говорю о спуске, я имею в виду то, что происходит с каждым. Мы живём внутри циклов: за временем пробуждения приходит расцвет, который приносит свои плоды. Но неизбежно наступает пора увядания, и за ней мы оказываемся в тёмном и холодном мире упадка или умирания. Эти циклы имеют разную продолжительность и скорость, но они — часть нашей смертной природы. Инанна и её история дарят нам древний способ перевернуть своё сознание так, чтобы в этом головокружительном полёте мы обрели смысл. Или, скорее, точку, за которую можно зацепиться взглядом и не потерять равновесие — неважно, что происходит в вашей жизни: первый листопад, тревожные предвестники грядущих перемен или набухающие почки новой жизни, — Инанна внутри вас уже слышит зов и готовится к спуску в Подземный мир. Она закрывает храмы, в которых служит верховной жрицей, надевает царские меда[2], чтобы каждый знал, что перед ним Царица Неба и Земли. Она внимательно слушает свой страх и находит слова для него, ставит его себе на службу. Она подходит к границе миров и стучит во врата страны, откуда нет пути назад. Каждому из этих этапов мы посвятим отдельную главу, параллельно раскроем основы теории аналитической психологии Карла Густава Юнга.

Начнём с того, как разные женщины слышат зов, как откликаются на него или, напротив, оставляют его без ответа. Дальше рассмотрим то, как наши жизненные роли помогают или мешают нам в период кризиса. Поговорим об образе царицы: о ревизии ресурсов, талантов и дарований — о нашей силе, которая позволит нам пройти сквозь лабиринт Подземного мира, сохранив сознание. Отдельная глава посвящена разным проявлениям сопротивления перед путешествием, а Инанна подскажет, как нам признавать ценность голоса страха и сомнений и сохранять решимость двигаться навстречу зову.

И наконец, сам спуск в Подземный мир мы развернём из привычных современному взгляду позиций травмы и страданий в метафору танца или полёта, которые шаг за шагом обнажают наше живое «я», готовя к исцеляющей встрече.

В мире мёртвых Инанну ждёт её сестра — богиня Эрешкигаль. Она ждёт её в темноте и, когда та приходит, бросает на неё взгляд смерти и отнимает жизнь. Мы со всей смелостью обратимся к поиску ответа на вопрос: кто она — та, что ждёт нас в центре лабиринта, кем является богиня Эрешкигаль и как её узнать.

И наконец, в последних главах мы вслед за историей войдём в мир отца — не столько реального, сколько архетипического, где отцовский принцип выражен в законах, патриархальных системах, учителях и авторитетах. Поразмышляем о негативных и позитивных аспектах этой встречи и о тех силах, которые пробуждаются с её помощью в душе, чтобы возродить нас.

Два мира: солнечный и лунный

Для начала необходимо внести ясность в то, что за язык мы используем, когда речь идёт о понятиях «смерть», «возрождение», «подземный мир». Современный человек ушёл далеко из страны снов и древних фантазий, поэтому такие слова его пугают и отталкивают. Солнце для него — это одна из звёзд галактики Млечный Путь. Луна — это спутник Земли. Смерть — это конец жизни. Возрождение — возможно, станет реальным в цифровом формате. Депрессия — нарушение работы нейромедиаторов.

Наш язык мироописания сведён к буквализму, но пришли мы к этому совсем недавно. Ещё пару столетий назад психика человека выходила за пределы его снов и настроений. Она создавала сложные символические объяснения всему, с чем людям приходилось сталкиваться.

По земле бродили бесы, которые вселялись в людей, и духи, наводящие ужас.

Любой мог попасть под соблазн дьявола, и лишь к избранным приходили ангелы. Череда несчастий объяснялась проклятием, а для ловли удачи был разработан целый арсенал инструментов и причудливых обрядов. Мир был так же сложен и непредсказуем, как и сейчас: эпидемии, стихийные бедствия, несчастные случаи, — но люди справлялись со страхами и тревогами с помощью заговоров, оберегов и амулетов.

Сегодня мы называем подобное мышление примитивным и архаичным, но это не отменяет того, что тысячи лет человеческими судьбами правили именно такие представления. Так или иначе они продолжают спонтанно проявляться в людях, потому что внутренние изменения идут с другой скоростью, нежели внешние. В сложные времена человек продолжает интуитивно создавать ритуалы и находить обереги.

В первый год пандемии коронавируса психиатры регистрировали первичные случаи[3] проявления разных форм защитных реакций. Например, описаны такие ситуации: пожилая супружеская пара решила «усилить защитные возможности своего домика и перед дверью поставила мешки с солью». У другой пары проявилось языческое ритуальное поведение: пожилые люди при самоизоляции на даче систематически произносили заклинания с просьбами пощадить их и «защитить от новой чумы», стоя перед можжевельником, гладили его, иногда вслух повторяли, что «вирус хороший, добрый, их не тронет», приносили растению фрукты и клали у корней[4].

Мы пугаемся подобного поведения и связываем его с болезнью. Юнг был одним из первых, кто смог повернуться к людям, захваченным архаичным психическим материалом, как исследователь, а не каратель; он увидел, что всякий бред содержит в себе информацию, истоки которой лежат далеко за пределами личной жизни человека. Эти паттерны поведения универсальны, в сложных моментах они пробуждаются внутри нас. Мы заново открываем первобытные ритуалы, успокаиваемся через символику давно ушедших дней.

В конце XIX века психоанализ начал расшифровку того, что сокрыто от сознания и проявляется в материале тех, кто наиболее подвержен воздействию бессознательного, — сложного языка символов. Выяснилось, что в суевериях, мифах и ритуалах зашифрованы в том числе и механизмы психического исцеления.

Ещё сто лет назад человек, столкнувшийся с депрессией, ничего не знал о серотонине. Он говорил, что его «душа ноет», «душа болит», «душа разрывается», «душа в аду». Тем самым он совершал то, что делает психотерапия: дистанцировался от боли, называл своё страдание и рассказывал о нём историю. Многие современные психологические техники, доказавшие эффективность, используют тот же подход.

В терапевтическом пространстве вновь появляются духи предков, демоны обсессий, бесы зависимостей и драконы, сидящие на страже старого мира. Мы ищем родовые проклятия, которые ослепляют или лишают удачи в работе и отношениях, создаём эликсиры жизни и призываем магических помощников. Но теперь мы знаем, что всё это не метафизическая реальность, но феномены психики — код, который даёт шанс установить контакт и обнаружить «баги», то есть сбой системы, выраженный в конфликтах между разными стремлениями психики. Всё это механизмы исцеления, сокрытые внутри нашей души. Когда привычного повествования становится мало, рассказывание истории пробуждает героическое, а вместе с ним и жажду выйти за пределы известного, расширить горизонт событий, принести исцеление и защитить самое дорогое.

Революционным открытием стало то, что нашим психическим процессом продолжают руководить те же самые явления, что были описаны в мифах в далёком прошлом. Что перед нами стоят те же задачи и те же вызовы внутреннего пути, что и тысячи лет назад. Современные герои спускаются в метро и стоят в пробках, но сюжеты их жизней повторяют всем известные истории сражений, порабощения или поражения, роковой страсти и разрушительной привязанности. Поэтому психоаналитики вновь погружаются в забытое прошлое, чтобы понять, в каком мифе страдает их пациент.

Мы точно знаем, что рассказывание историй — это не просто развлечение для праздного ума, но жизненно важная потребность, которая лежит за пределами списков дел и достижений. В мире растёт число депрессий, зависимостей, тревожных и обсессивно-компульсивных расстройств. По данным Institute of Health Metrics and Evaluation, в 2019 г. каждый восьмой житель планеты, т. е. в общей сложности 970 миллионов человек, страдал психическим расстройством, причём наиболее распространёнными были тревожные и депрессивные расстройства[5]. Это показатель того, что мы, пройдя цикл отдаления от примитивной логики бессознательного, очистив нашу науку от суеверий и искажений, оказались в стерильной реальности. Психика со всеми её глубинами и конфликтами возродилась в материальном мире, но мы утратили оптику для того, чтобы видеть её. И она заговорила с нами через симптомы психических, эмоциональных и, наконец, физиологических расстройств.

Современный человек не говорит о видениях, не ищет пророков или оракулов, чтобы избавиться от пугающих снов, не пытается расположить к себе богов через жертвоприношения. Мы покинули чудесный приют веры и остались с голым симптомом, который без названия и без истории перестал быть отдельным и поглощает нас целиком. В итоге то, от чего мы так поспешно отмахнулись, заняло всё наше внимание. Мы сталкиваемся с теми же феноменами и вызовами развития, что и наши предки, однако теперь мы одни и отчаянно жаждем понять, что же с этим делать, как это назвать, а чаще всего — как скорее от этого избавиться.

Ошеломлённые прорвавшимся стремлением к разрушению, мы оказались не способны защититься рациональным подходом от расползающегося раскола, который разделяет нас как внутри, так и снаружи. Возможно, наконец пришло время изучить то, что тысячи лет присутствовало в жизни наших предков. Мы заглянули внутрь своего психического мира, используя тот арсенал инструментов и знаний, что оставили те, кто шёл этим путём до нас. Люди, увлечённо изучавшие мир психики в XIX и XX веках, кажутся нам далёкими и малопонятными. Что уж говорить о философах древности? Чтобы постичь оставленное ими наследие, требуется полноценное образование. И всё же остаётся универсальный язык мифов и сказок, который понятен даже ребёнку и удивительным образом продолжает пробуждать воображение современного человека.

«Когда нам приходится иметь дело с проблемами, мы инстинктивно сопротивляемся движению по пути, ведущему сквозь неизвестность и мрак. Нам нужны только несомненные результаты, притом мы совсем забываем, что такие результаты достижимы, лишь когда отважишься войти в темноту и снова выйти из неё»[6], — пишет Юнг. Исследуя психические страдания, он первый обратил внимание и на вызовы, которые в связи с этим возникают на нашем пути. Но можем ли мы осмелиться на шаг в неизвестность без веры в того, кто своей волей может не только разрушить нас, но и возродить?

К сожалению, современный человек дошёл в своём развитии до стадии, где вера в благодать — потерянная привилегия. Культура рационального ума требует теорий и обоснований любому пророческому слову. Возможно, это также симптом, указывающий на то, что источник милосердия иссякает в коллективной душе и единственное, что нам остаётся, — это обратиться к личному опыту и принять условия эксперимента, уже развернувшегося помимо нашей воли.

Мне хочется верить, что эта книга сможет пробудить память о языке символов, на котором говорит с нами таинственный Другой, никогда не определяя что-либо до конца и избегая тем самым смертельной окончательности. А через разговор с ним, возможно, оживёт и опыт.

Впервые за много сотен лет мы видим ещё одно чудо — воскрешение богини. Современные женщины заново открывают свою ценность — не только как матери, жены или дочери, но как героини уникальной истории. Они погружаются в поиск себя, исследуют свою индивидуальность, сражаются за отделение от родового и коллективного. Поэтому именно сейчас нам так важно отправиться в путь по просторам забытого древнего мифа, где богиня Инанна добровольно шагает за порог привычного.

Революция женской идентичности в основе своей имеет не столько вн