Глава 2

Спустя два дня пути по подземной реке Честер пришвартовал лодку к длинному причалу.

– Посвети! Посмотри, что там! – проорал он Марте, стараясь перекричать рев мотора.

Марта подняла светосферу повыше, направив ее луч на скопление теней в глубине причала. Честер пригляделся и смог опознать портовый кран, доки, какие-то здания… Эта пристань была чуть более обустроенной, чем те, на которых они заправлялись и отдыхали на протяжении пути. Сердце Честера забилось чаще, когда он подумал о том, что они наконец-то добрались.

Лодка ткнулась в доски, и Честер выключил мотор. Марта подняла со дна моток каната и привязала свободный конец к швартовочным кольцам. Затем снова подняла светосферу и осветила довольно широкие ворота, когда-то выкрашенные белой краской, сейчас почти облупившейся. Честер вспомнил, как Уилл говорил ему, что эти ворота достаточно широки, чтобы в них смог проехать грузовик. Похоже, что это они и были.

Хотя он промок и замерз, Честера переполняло радостное возбуждение. Я сделал это! Проклятье, я это сделал! Он выкрикивал эти слова мысленно, пока они перебирались из лодки на пристань, а вслух не произнес ни слова…

Я вернулся в Верхоземье!

Но хотя он и был сейчас гораздо ближе к дому, чем раньше, до хеппи-энда было еще очень далеко.

Он бросил короткий взгляд на Марту, неловко ковылявшую по доскам причала. И без того грузная, она выглядела еще более бесформенной в своем коконе из тряпок и издавала глухое ворчание, словно какое-то дикое животное. Ничего нового – она часто была не в духе, – но сейчас Честер обратил внимание, что Марта вглядывается в темноту и бормочет проклятия, словно видит что-то… или кого-то. Но там, куда она смотрела, никого не было…

Честеру ужасно захотелось, чтобы Уилл был с ним. Или кто угодно еще. Но так уж легли карты: ему пришлось отправиться в путь вместе с этой женщиной. Марта снова заворчала, на этот раз громче, а затем нервно и широко зевнула – так, что он смог увидеть черные осколки ее зубов.

Честер знал, что она страшно вымотана путешествием, а нормальная гравитация отнюдь не способствовала улучшению ее самочувствия. Даже он ощущал тяжесть во всем теле – что уж говорить об этой грузной женщине, долгие годы не предпринимавшей таких далеких вылазок.

«Наверное, погано она себя сейчас чувствует», – подумал Честер. Выросшая в Колонии, Марта никогда не поднималась на поверхность, она и солнце увидит впервые в жизни. Она прожила не самую легкую жизнь: стигийцы приговорили ее вместе с мужем к ссылке в Глубокие Пещеры, а это на пять миль ниже того уровня, на котором располагалась Колония. Там, в Глубоких Пещерах, они стали одними из тех несчастных отщепенцев, которые, без сомнения, поубивали бы друг друга при первой же возможности, не останавливай их страх перед опасностями и ужасами, таящимися во тьме. Невероятно, но там, в Пещерах, она родила ребенка, сына, которого назвала Натаниэлем. Потом ее муж пытался убить их обоих, сбросив в пропасть…

Они выжили после падения, но позднее Натаниэль все равно умер от лихорадки, оставив Марту одну-одинешеньку во тьме. Больше двух лет провела она в полном одиночестве, не видя ни единой живой души. Прячась в полуразрушенной хижине, смогла выжить, питаясь теми жуткими тварями, которые водились в темноте Нижних Земель.

Когда Уилл, Честер и тяжело раненная Эллиот появились в жизни Марты, она немедленно перенесла на обоих мальчиков всю свою нерастраченную любовь и тоску по умершему сыну. Эти чувства были так необузданны, сильны и… слепы, что она готова была поспособствовать смерти Эллиот, лишь бы мальчики не ушли. Она скрыла от них, что на борту подводной лодки, обнаруженной ими на дне одной из многочисленных Пор, были лекарства. Впрочем, когда Уилл все же узнал об этом, она сама проводила их к складу и всячески помогала лечить Эллиот, так что мальчики простили ей предательство…

Так было.

А теперь. Теперь Честер понятия не имел, что ему делать дальше. Ему пришлось взять с собой Марту, несмотря на постоянную опасность встречи со стигийцами, которые будут продолжать охотиться на него даже здесь, в Верхоземье. Ему некуда идти, не к кому обратиться за помощью, кроме Дрейка. Дрейк был его единственной надеждой, его спасением.

Дрейк, пожалуйста, пожалуйста, окажись здесь!

Честер мысленно молил об этом, вглядываясь в темноту дока, страстно мечтая, чтобы Дрейк вышел ему навстречу. Ему хотелось позвать Дрейка, но он молчал, понимая, что Марта будет в ярости, когда узнает, что он шел сюда, чтобы встретиться с ним. Честер знал, насколько она ревнива и эгоистична в своей привязанности к нему, а последнее, чего бы ему сейчас хотелось, так это слушать ее ругань и причитания. Кроме того, Честер понятия не имел, получил ли Дрейк его сообщение. Да и был ли Дрейк жив…

По-прежнему не произнося ни слова, Честер и Марта вытащили лодку на сушу, выполняя инструкции Уилла. Гравитация давила все сильнее, и оба задохнулись даже от такого сравнительно небольшого усилия. Под аккомпанемент неразборчивого ворчания и сдавленных проклятий Марты они перетащили лодку внутрь одного из портовых зданий.

Когда Честер сел и вытянул гудевшие от усталости руки, он вдруг понял, что единственное, чего ему сейчас хочется, – это оказаться в Лондоне и повидаться с родителями. Несмотря на риск. Возможно, мама и папа смогут помочь ему выпутаться из этой истории. Возможно, смогут спрятать его где-нибудь. Да и неважно – он хотел просто увидеть их или дать им знать, что с ним все в порядке.

* * *

Ребекка-два торопилась. Сестра была очень слаба – и Ребекка-два с облегчением увидела, что Ребекка-один по-прежнему держится за кабели. Стигийка ухитрилась все это время оставаться над водой, однако силы ее были на исходе. Голова склонилась на поднятые руки, глаза были закрыты. У Ребекки-два ушло несколько секунд на то, чтобы привести сестру в чувство. Было очевидно: им необходимо поскорее попасть куда-то, где сухо и тепло, – иначе Ребекка-один погибнет от холода и болевого шока.

– Набери как можно больше воздуха и держись за меня. Я нашла дорогу. Там впереди есть неплохое место…

– Какое… место?.. – Голос Ребекки-один звучал безжизненно.

– Я проплыла по заброшенным путям до самого конца туннеля, – Ребекка-два мотнула головой в сторону темного провала туннеля. – Нашла незатопленный участок. Там места больше, чем…

– Поплыли. – Ребекка-один прервала ее на полуслове, глубоко вздохнула, задержала дыхание и отпустила кабели.

Ребекка-два тащила сестру на буксире, а когда они вынырнули, поддерживала ее на поверхности воды, как делают спасатели.

Наконец стало достаточно мелко, и они смогли выбраться из воды, хотя Ребекке-два и приходилось постоянно поддерживать сестру. Оступаясь и спотыкаясь на каждом шагу, они выбрались на сушу.

Ребекка-два видела, что пути ведут дальше, во тьму туннеля, но сначала нужно было заняться раной сестры. Она уложила Ребекку-один, затем осторожно раздвинула рваные клочья одежды, чтобы осмотреть рану. На первый взгляд рана на боку опасений не вызывала и была не особенно большой, но кровь не останавливалась до сих пор, окрашивая мокрую кожу алыми разводами.

– Как там дела? – хрипло спросила Ребекка-один.

– Мне придется повернуть тебя на бок. – Ребекка-два постаралась сделать это как можно осторожнее. Ей нужно было обследовать спину сестры. Как она и предполагала, там обнаружилось выходное отверстие пули. Ребекка-два со свистом выпустила воздух сквозь зубы.

– Как там? – повторила Ребекка-один. – Просто скажи.

– Могло быть и хуже. Плохая новость – ты потеряла много крови. Хорошая – пуля прошла навылет и не задела внутренние органы, только мягкие ткани…

– Какие еще ткани! Хочешь сказать, что я толстая? – прорычала Ребекка-один.

– Ты всегда была слишком высокого мнения о своей внешности! – фыркнула Ребекка-два, укладывая сестру поудобнее. – Пуля прошла навылет, так что мне не придется ничего из тебя выковыривать. Но надо остановить кровотечение. А ты знаешь, что это значит…

– Знаю. – Ребекка-один почти беззвучно прошептала эти слова, но затем немедленно впала в ярость. – Не могу поверить, что мелкий гаденыш сделал это со мной! Подстрелил меня! Уилл меня подстрелил! Будь он проклят!

– Успокойся! – прикрикнула Ребекка-два, отрывая от своей рубашки широкую полосу для повязки.

Ребекка-один продолжала сыпать проклятиями.

– Он сделал большую ошибку, не прикончив меня! Ему следовало сделать это, пока у него был шанс, потому что теперь я вернусь за ним! И когда я его достану, то уж удостоверюсь, черт подери, что ему так же больно… В миллион раз больнее, чем мне сейчас!!!

– Конечно-конечно! – покладисто согласилась Ребекка-два, отрывая еще одну полосу от рубашки и сматывая ее как бинт.

– Я хочу прирезать эту мелкую свинью и выпустить из нее всю кровь! Но только медленно! Он будет умирать дни… Нет! Недели! – Ребекка-один впала в исступление. – И еще он украл наш Доминион! Он заплатит за это…

– Мы вернем Доминион, успокойся. А теперь, будь любезна, заткнись на некоторое время. Тебе надо поберечь силы. Я перебинтую раны потуже…

Ребекка-один со свистом втянула воздух, а когда сестра начала бинтовать ее, стигийка не сдержала отчаянного крика боли, эхом отразившегося от стен туннеля.

* * *

– Поторопись, мой хороший! – окликнула Марта Честера, раздумывавшего, что из вещей нужно взять с собой. Он не ответил, но это стоило ему немалых усилий – Честер был на грани взрыва.

Оставь меня в покое!

Она и впрямь напоминала чрезмерно заботливую тетушку, вечно пристающую со своими поучениями и тревожными взглядами. Кроме того, от нее страшно несло потом и немытым телом – особенно после того, как они тащили лодку от причала до дока.

– Не трать времени попусту, мой хороший! – Голос у нее был плаксивый и слабый.

Он больше не мог этого выносить. Постоянное нытье, навязчивое внимание, бестолковая забота о нем… Она все время старалась держаться поближе к нему, и Честера это выводило из себя. Он добавил пару вещей в рюкзак, вскинул его на плечо. Туго набитый, он заставил Марту отступить, но только на шаг. Честер торопливо обошел Марту и вышел обратно на пристань.

Впрочем, через несколько секунд она его опять нагнала и потащилась сзади, словно старая настырная псина.

– Куда теперь? – недовольно спросила Марта, пока Честер пытался вспомнить инструкции Уилла. Он слышал ее тяжелое хриплое дыхание – словно Марту что-то встревожило или она наконец-то осознала, в какой ситуации оказалась.

Ее постоянные придирки и поучения изводили Честера, а ведь она и сама была далеко не подарок. По любому поводу впадала в ярость, сыпала проклятиями. В последнее время Честера эти вспышки даже начали пугать.

– Я не знаю. – Он старался, чтобы его голос звучал спокойно и дружелюбно. – Но если Уилл сказал, что это здесь, значит, здесь и надо искать.

Они бродили между одноэтажными зданиями – довольно неприглядного вида строениями, зиявшими провалами окон без стекол. Невозможно было понять, для чего они предназначались – единственными отметками на них были полустершиеся белые номера. Что-то зловещее витало в воздухе – дрожь прошла по спине Честера. Он вдруг подумал, что когда-то здесь размещали солдат, и те жили в полной темноте и изоляции… Теперь здания были пусты, и только ветер посвистывал среди груд щебенки и перекрученных прутьев арматуры.

Марта засопела еще громче, с ее губ сорвалось очередное ворчание-проклятие, когда Честер увидел то, что искал. Проход.

– Ага! Вот он! – Честер искренне надеялся, что это отвлечет Марту. Они ведь оба знали, что где-то здесь должен быть проход, который описывал Уилл.

– Да, – безучастно откликнулась женщина.

Честеру показалось, что она разочарована. Страдальчески нахмурившись, словно предчувствуя неприятности, Марта первая полезла в расселину между бетонными блоками. Честер не последовал за ней сразу, сморщил нос и огляделся по сторонам. Впрочем, вонь шла не только от Марты: лужа, в которой он стоял почти по щиколотку, тоже издавала отчетливое зловоние – смесь гниения и нефти.

Честер досадливо фыркнул. Не может он больше терпеть эту вонь! Краем глаза он заметил какие-то деревянные обломки, а затем несколько пустых бочек из-под топлива. Одна из них медленно перекатывалась с боку на бок, стукаясь об стену и издавая гулкий звон наподобие колокола на маяке…

Только вот этот звук был не единственным. Еще какое-то ритмичное постукивание…

Честер уставился на смятую жестянку из-под диетической колы, по которой прокатывалась бочка. Красно-серебряная этикетка казалась такой яркой и чистой на фоне всей этой разрухи… Честер почувствовал, как отчаянно забилось сердце. Эта банка была приветом из его мира, с поверхности! Интересно, оставил ли ее Уилл здесь специально, когда они с доктором Берроузом пришли в этот подземный порт, чтобы вновь пуститься в опасное путешествие в глубину? Честеру нравилось думать, что эта банка находится здесь не случайно. Это привет от его лучшего друга…

Марта заметила, что Честер стоит, уставившись на смятую банку, и проворчала, что пора идти. Для нее эта банка была обычным мусором и абсолютно ничего не значила.

Они миновали узкий проход и оказались в комнате внутри заброшенного здания. В том самом месте, о котором рассказывал Уилл, обнаружился вход в комнату поменьше, а в ней – лестница. Именно по этой лестнице они должны были выбраться наверх. Марта ощупала стену и начала медленно и неуклюже взбираться по ней…

Неужели я добрался? Не могу поверить!

Эта мысль билась в голове Честера, пока Марта упорно пробиралась к свету. Когда люк был откинут, яркий свет ослепил его, хотя Честер предусмотрительно прикрыл глаза ладонью. Он слепо зашарил руками вокруг себя и опустился на четвереньки, мгновенно ослепнув. Рядом стонала и бурчала Марта, тоже на время ослепшая.

Они спрятались обратно в темноту, и Честер стал ждать, пока глаза привыкнут к пробивающемуся сквозь люк свету.

Кстати, было не так уж рано: солнце клонилось к закату, а небо было затянуто облаками.

– Ну вот мы и на месте, мой хороший. – В голосе Марты звучали просительные нотки. Она явно хотела поговорить…

Это был великий момент в жизни Честера. Он выбрался из мрачных подземных глубин, вернулся в свой мир после бесчисленных дней, проведенных во тьме. И тут снова этот голос!

– Проклятое Верхоземье! – В словах Марты звучало отвращение.

Она замотала лицо засаленным шарфом, оставив лишь узкую щелочку для глаз. Она наблюдала за Честером, который вдруг понял, что ей потребуется много времени, чтобы привыкнуть к яркому свету.

В мозгу у него тут же вспыхнула идея.

Я же могу ее бросить!

Может ли он сбежать? Пока ее глаза не привыкнут к свету, она не сможет последовать за ним.

Это мой шанс…

Пока он обдумывал эту возможность, Марта сопела, щурясь от яркого света. Потом она громко чихнула, и Честер услышал, как заклокотали сопли у нее в носу. Марта принялась прочищать ноздри краем грязного шарфа так тщательно, словно выдавливала последние капли зубной пасты из пустого тюбика…

Честер вспомнил, как он с Уиллом и Кэлом впервые попали в Глубокие Пещеры… Там он сделал кое-что отвратительное. Уилл посчитал это отвратительным… Честер вновь подумал о своем друге и том времени, которое они провели вместе, деля беды и радости на двоих. Внезапно он понял, что больше не сердится на Уилла. Совсем. Честер понятия не имел, выжил ли Уилл после того, как последовал за своим отцом в Пору под названием Дымящая Джин… И выжила ли Эллиот, решившая отправиться вслед за ними…

Честер поежился.

Все ушли. Возможно, все уже мертвы, и он больше никогда их не увидит.

А может быть, они продолжают путешествие, то самое Большое Приключение, в которое они с Уиллом ввязались в один прекрасный день, обнаружив в подвале дома Берроузов заброшенный туннель. Честер подумал, что называет это Приключением, и с удивлением понял, что немного скучает по тем дням.

Их троица совершала удивительные поступки… Доктор Берроуз, Уилл и Эллиот… Эллиот…

Эллиот!

Он представил ее так ясно, словно она прямо сейчас стояла перед ним… Вспомнил, как она выпила волчий глаз… ее озорную улыбку, с которой она предложила ему тоже попробовать…

Честер испытывал искреннее восхищение и благодарность, когда думал об Эллиот: она спасла его, не дала погибнуть – благодаря своим необычайным умениям. Но ярче всего он помнил ту ее улыбку, и это воспоминание наполнило его душу тоской по утраченному и чувством, что он осиротел.

Честер вздохнул, приходя в себя, и напомнил себе, что теперь он на поверхности, и все наладится… Там, внизу, он так много раз оказывался буквально в шаге от смерти… а здесь НАВЕРНЯКА будет легче. Должно быть.

Во всяком случае, он изо всех сил себя в этом убеждал – особенно после того, как Марта выковыряла из носа громадную серую соплю и размазала ее по собственному пальто…

Пожалуйста!..

Мысленно взмолился он, не зная толком, к кому именно обращается.

Неужели все это правда: он вместо Эллиот выбрал эту кошмарную старуху?

Честер поспешно отвернулся от Марты и проговорил:

– Да, мы на месте. Мы в Верхоземье. Все в порядке.

Свет стремительно тускнел – на землю опускалась ночь. Марта видела все лучше и лучше. Сквозь щель чуть отодвинутого люка они уже могли разглядеть здания, явно нежилые…

Через несколько часов, когда совсем стемнело, они решились выбраться из своего убежища. Путь их лежал между невысокими строениями, постройками на территории небольшого аэродрома. Уилл говорил, что это предместье Норфолк, в нескольких милях от Лондона.

Они крадучись пересекли то, что когда-то, вероятно, было площадкой для встреч официальных делегаций – сейчас здесь было пустынно и тихо, сквозь трещины в асфальте проросла трава. Честер быстро обследовал небольшой открытый грузовичок, припаркованный неподалеку. Возможно, он принадлежал рабочим-строителям или продавцам с местного рынка. Догадка Честера подтвердилась, когда он увидел почти достроенное здание и суетящиеся вокруг фигурки в ярких строительных жилетах – с тех пор как доктор Берроуз и Уилл были здесь в последний раз, дела явно продвинулись далеко вперед.

Затем он увидел здание диспетчерской: окна ярко освещены, рядом с дверями припаркован «лэндровер». Уилл предупреждал, что летное поле охраняется, вероятно, это и были охранники. Ветер доносил до Честера их голоса и смех.

– Мы могли бы обратиться к ним за помощью… – нерешительно предположил он.

– Нет! – коротко ответила Марта.

Он не стал спорить с ней. Они уже миновали освещенное здание, когда Марта схватила его за руку и яростно прошипела:

– Мы не пойдем ни к кому за помощью! Никогда! Верхоземцы – это зло!

– Хорошо-хорошо… не пойдем… – Честер даже отшатнулся, слегка испуганный яростью, звучавшей в ее голосе.

Впрочем, испарилась эта ярость так же быстро, как и вспыхнула, и на круглом лице расцвела неуверенная улыбка. Честер не мог бы точно сказать, какое выражение лица Марты ему нравится больше. Ясно было одно: ему придется следить за тем, что он говорит…

* * *

Практически неся сестру на себе, Ребекка-два мысленно возблагодарила здешнюю силу тяжести – при нормальной гравитации она вряд ли смогла бы пройти по узкому неудобному туннелю хоть несколько шагов. Раненая девушка вновь потеряла сознание, но Ребекка-два все равно разговаривала с ней – просто, чтобы не идти в мертвой тишине.

– Вот увидишь, мы что-нибудь придумаем… С тобой все будет хорошо…

Состояние сестры на самом деле сильно беспокоило ее. Самодельная повязка вроде бы помогла, кровотечение замедлилось, но Ребекка-один уже потеряла много крови. И выглядела очень плохо.

Как бы там ни было, Ребекка-два не собиралась сдаваться – и потому шагала вперед, неся свою драгоценную ношу на плечах. Километр за километром. Едкая пыль поднималась от проржавевших рельсов, по которым она брела. По дороге ей попадалось множество проходов в боковые туннели, но она твердо придерживалась главного, уверовав в то, что именно он и выведет их.

И вера ее была вознаграждена – вскоре она наткнулась на обломки каких-то механизмов, мертвое и ржавое свидетельство того, что когда-то кто-то прокладывал эти туннели и вел подземные работы. Она не стала останавливаться, чтобы осмотреть инструменты и оборудование – и так было видно, что это помпы и старые генераторы. На некоторых можно было бы попытаться рассмотреть марку производителя, но зачем, ведь и так было понятно, что это продукты технологии Верхоземья, навеки похороненные в глубоких шахтах. Попадались по дороге и старые кирки, и лопаты, и каски.

Главной задачей Ребекки-два было добраться до выхода. Она уже начинала испытывать голод и жажду, но, кроме того, нужно было найти для сестры сухую одежду и хоть какие-то лекарства. Ребекка-два тихо выругалась, вспомнив оставленные впопыхах перевязочные пакеты, а куртки пришлось бросить, когда на них неожиданно напали Уилл и Эллиот.

Еще через несколько километров, когда один ее ботинок безвозвратно погиб, девушку встревожил какой-то странный шум.

– Ты это слышишь? – Она задала вопрос сестре, вовсе не ожидая от нее ответа, и остановилась, переводя дыхание и прислушиваясь. Шум был далеким и походил на вой. Пройдя еще немного, Ребекка почувствовала на лице дуновение свежего ветра, а шум ощутимо приблизился. Надежда придала девушке сил, и она прибавила шагу. Вскоре впереди забрезжил свет.

– Дневной свет… думаю, это вполне может быть он… – С каждым шагом свечение становилось все отчетливее.

Рельсы шли дальше, но с одной стороны туннеля из-за завалов камней пробивался свет. Насколько Ребекка-два могла судить, он был естественного происхождения. Впрочем, после стольких часов, проведенных в темноте, освещаемой лишь слабым зеленоватым лучом светосферы, Ребекке все равно было больно смотреть в ту сторону.

– Я тебя оставлю здесь ненадолго, – пробормотала Ребекка-два, аккуратно опуская сестру на землю.

Затем, прикрывая ладонью глаза, она двинулась на свет. Порывы ветра стали настолько сильными, что шла она с трудом.

Девушка уговаривала себя потерпеть и не смотреть на свет раньше времени и наконец смогла осторожно убрать руку от глаз… Сквозь пролом в скале она увидела чистое небо. В сочетании с мощными порывами свежего ветра создавалось впечатление, что она находится где-то очень высоко…

– Выходит… все это время… я карабкалась на гору? – пробормотала Ребекка-два.

Пожав плечами, она подошла ближе к пролому.

И вскрикнула от изумления.

– Ты должна это видеть! Тебе понравится! – Ребекка-два обернулась к бесчувственной сестре.

Далеко внизу лежал город, который делила пополам лента реки. Проследив за этой блестящей лентой, девушка увидела, что у самого горизонта река впадает в огромный, без конца и края, водоем.

– Океан?!

Впрочем, это было неважно. Надежду ее душе подарил вид города. Судя по всему, он был достаточно велик, здания тоже казались большими. Даже с такого далекого расстояния можно было различить большую декоративную арку, чем-то напоминавшую Триумфальную в Париже. От арки во все стороны расходились прямые линии широких улиц. Классические пропорции высоких зданий также были хорошо различимы. Здания группировались в кварталы, и Ребекка-два смогла разглядеть, что ближе к окраинам города дома были явно ниже и меньше.

И уж во всяком случае, это не был город-призрак, в нем жили люди.

Если еще сильнее напрячь зрение, то можно было разглядеть почти микроскопические машины, сновавшие по улицам, хоть отсюда они и казались размером с муравья.

Она уловила далекий гул моторов, разглядела стальную стрекозу – вертолет, пролетевший над городом. Вертолет был необычный, она никогда не видела таких в Верхоземье. Винты с лопастями располагались с двух его сторон.

– Что же это такое?! – тихо произнесла Ребекка-два.

Теперь она до боли в глазах всматривалась в то, что решила считать океаном. На ослепительно блестевшей водной глади она разглядела корабли и лодки. Однако наибольшее впечатление на нее произвели не все эти детали, а ощущение порядка и спокойной мощи, исходившие от этого города. Ребекка-два кивнула сама себе.

– Отличное местечко!

Глава 3

Уставшие до полусмерти Честер и Марта шли вперед и вперед. Они шли через пустынные поля, миновав бесчисленное множество пустующих домов и безжизненных улиц и дорог. Настроенная решительно Марта упрямо шла впереди, хотя Честер подозревал, что она понятия не имеет, куда идти. Он, правда, тоже этого не знал и потому тащился за ней. Пока никакого альтернативного плана в голову ему не пришло, но он знал, что когда этот план появится, Марте в нем места не будет.

По дороге Честер думал о Дрейке и о том, как бы отправить ему еще одно сообщение. Если ничего не получится, тогда он рискнет позвонить родителям. Правда, для этого требовался телефон, и Честер понимал, что времени на звонок у него будет немного. Марта сделает все возможное, чтобы не дать ему вступить в контакт с «нечестивыми верхоземцами», так что придется как-то исхитриться и ускользнуть из-под ее надзора. Решение сбежать крепло в нем с каждым шагом – больше всего он хотел избавиться от общества Марты.

Когда небо начало светлеть, они остановились на привал посреди небольшой рощи, со всех сторон окруженной полями. Рассвет еще только брезжил, но птицы уже начали петь. Честер и не представлял, что они могут так звонко голосить и что их так много. Повсюду кипела проснувшаяся жизнь. Ничего этого не было в тех местах, к которым он привык. Там если и появлялось какое-то живое существо, то только для того, чтобы попытаться сожрать его… или быть сожранным им.

И еще он никогда не видел и не слышал столько птиц одновременно.

Я городской житель, напомнил Честер сам себе. Вокруг звенела и гремела какофония птичьих трелей, но постепенно он перестал обращать на нее внимание. Он думал о том, что последний раз был в Хайфилде когда-то очень давно, настолько давно, что Честер больше не знал и не понимал, кто же он такой…

Марта возилась поблизости. Она наломала веток и построила нечто вроде двойного шалаша рядом с большим деревом. На взгляд Честера, шалаши стояли слишком близко друг к другу, но он не сказал ни слова. Он был слишком измучен и мечтал только об одном – улечься и поспать. Они с Мартой разжились спальными мешками: прихватили их в одном из заброшенных домов, и Честер как раз вытянул свой из рюкзака, когда до него донесся странный шипящий звук.

– Это ты, Марта?

– Тихо! – Голос Марты был тихим и напряженным.

– Что ты говоришь?

Она на четвереньках, по-крабьи, подобралась к нему поближе. Честер повернулся, чтобы посмотреть на то, что она там увидела, но в этот момент Марта толкнула его на землю, а сама упала сверху.

– Тихо! Тихо!! Тихо!!!

Она шептала это, прижимая его к земле и пытаясь закрыть ему рот ладонью. Лицо ее было всего в нескольких сантиметрах от лица мальчика, и Честер мог разглядеть жесткие рыжие волоски у нее на подбородке.

– Нет! – взвыл он и попытался вырваться.

Они покатились по земле, но Марта по-прежнему не отпускала его. Честер орал на нее, но она упрямо пыталась зажать ему рот.

Он яростно отпихивал ее руки от лица, оба тяжело дышали и осыпали друг друга сдавленными проклятиями. Честер удивился тому, как она сильна… Они катались по земле, с треском ломая ветки и сучья, приминая траву и награждая друг друга звучными шлепками.

– Прекрати! – вскричал он.

Он занес стиснутый кулак, уже готовый нанести удар… и замер. В мозгу всплыли слова его отца.

Никогда не смей бить женщину!

Честера передернуло.

– Женщина! – горько пробормотал он, пытаясь сообразить, подходит ли Марта под это определение.

В любом случае, надо было прекратить эту идиотскую драку.

Он все-таки ударил. Голова Марты мотнулась вбок, хватка ослабла. Сразу подняться на ноги Честер не мог и потому просто отполз от нее подальше.

– Какого черта! Что с тобой?! – прорычал он, боясь, что она снова бросится на него. Дыхание сбилось, и он произносил слова прерывистым, срывающимся голосом: – Ты окончательно спятила?

Она поползла было в его сторону, но затем остановилась, поднялась на колени. Казалось, она совсем не сердится, напротив, в ее глазах горел ужас, когда она обводила взглядом верхушки деревьев, потирая ушибленный подбородок.

– Неужели ты не слышишь? – прошептала она с тревогой.

– Не слышу что? – Честер напрягся, готовый отскочить при первом же ее движении.

– Этот шум…

Он ответил не сразу.

– Все, что я слышу, это миллион чертовых птичек. Вот и все.

– Это была не птица. – Марта дрожала от страха.

Она по-прежнему смотрела вверх, на серое небо, проглядывающее сквозь ветви деревьев.

– Это был Пресветлый. Я слышала свист его крыльев. Один из них выследил нас. Они умеют следить, я же говорила тебе, они занимаются этим там, в Глубоких Пещерах. Если они напали на след, уже не удастся…

– Пресветлый? – перебил ее Честер. – Это чушь. Какой-нибудь голубь или воробей пролетел над нами, только и всего. Нет здесь никаких Пресветлых, чертова идиотка!

С него хватит! Он знал о Пресветлых – это были гигантские твари, похожие на бабочек, обожавшие свежее мясо. Особенно человечину. Хотя Пресветлые и являлись самым страшным кошмаром Глубоких Пещер, особенно в тех местах, где жила Марта, Честер не мог допустить мысли, чтобы одна из этих зверюг пробралась за ними на поверхность.

– Ты совсем спятила!

Марта снова потерла ушибленный подбородок.

– Я просто пыталась защитить тебя, Честер, – голос ее звучал безжизненно. – Пыталась загородить. Если бы он напал… то схватил бы меня, а не тебя.

Честер не знал, что и думать.

Он паршиво себя чувствовал из-за того, что ударил Марту. А если она считала, что им угрожает реальная опасность… тогда понятно, почему она себя так вела… и он должен быть ей благодарен…

Но разве это мог быть Пресветлый?

Марта решила, что слышит одного из них. Она и сейчас как-то странно себя вела. Честер видел, как она тревожно шарит взглядом между деревьями, словно пытаясь что-то высмотреть…

Потом она с трудом поднялась и заковыляла обратно к шалашам, закончила с ними и принялась готовить еду. Когда все было готово, Честер взял у нее из рук свою порцию, не сказав ни слова. Он слишком устал, чтобы спорить с ней, тем более ссориться. Они молча ели, и Честер снова и снова прокручивал в голове произошедшее. Пресветлый или нет, решил он в конце концов, но отсюда надо убираться поскорее. Поскорее!

* * *

Ребекка-два вышла на солнце. Сестру она с собой не взяла, решив для начала осмотреться. Прямо перед ней расстилалось узкое каменистое плато, слева ограниченное скалами. Скалы были слишком крутыми и острыми, чтобы пытаться преодолеть их, хотя Ребекка-два и полагала, что увиденный ею город располагается как раз с другой стороны гряды.

Рельсы продолжались еще несколько метров, а потом упирались в какое-то небольшое строение. Позади домика виднелась узкая разбитая дорога. Ребекка-два подумала, что, может быть, она ведет прямо в город.

Налетел ветер, взметнул ее длинные волосы, и она отвернулась, пряча лицо.

– Значит, я лезла на гору… – снова пробормотала она, глядя на верхушки гигантских деревьев, покрывающих склоны гор до самого горизонта.

Она вернулась к сестре и осторожно обняла ее, поддерживая.

Вообще-то Ребекка-два пребывала в крайнем изумлении. Хотя город и было хорошо видно, но гора оказалась такая высокая, очень высокая…

– По дороге из желтого кирпича… я помню, помню, – вздохнула она, чувствуя, как горит под обжигающим ветром кожа. Девочка повернулась и посмотрела на покосившееся здание.

Плато было совершенно открытым, солнце палило нещадно, и ни единой травинки не пробивалось сквозь раскаленные камни.

– Надо перенести тебя в тень! – сказала Ребекка-два сестре. Та ответила лишь слабым стоном.

Заброшенное здание выглядело достаточно крепким – сложенное из бревен, покрытое листовым железом, оно прочно стояло на фундаменте. И в нем можно было укрыться от жары. Разместив сестру с максимальными удобствами, Ребекка-два продолжила исследовать место, в котором они оказались. Возле домика высилась груда проржавевших вагонеток, и девушка заглянула в одну из них.

– Руда! – Она задумчиво повертела в руках кусочек породы.

Было очевидно, что вагонетки вывозили добытую руду из шахты. В самом домике Ребекка так и не нашла ничего полезного. Когда она бродила по нему, из-под ног выкатилось несколько пустых пивных бутылок.

– Лучше бы здесь была вода… – пробормотала она, глядя на бутылки.

Пройдя домик насквозь, она вышла и обнаружила старый грузовичок-трехтонку. Резина его шин истлела и пересохла и теперь свешивалась с ободов уродливыми клочьями. Ребекка задумчиво тронула полустершуюся эмблему на радиаторе, на ней еще можно было разобрать часть надписи – БЛИТ – и изображение космической ракеты, одной из самых первых. Позади грузовичка стояли четыре больших бочки из-под горючего. Ребекка понюхала их.

– Бензин…

Она мрачно посмотрела на разбитую полуразрушенную дорогу, уходящую от домика и заворачивающую за скалу.

– Значит, вот туда мы и направимся…

Она была права. Это единственный путь от шахты в долину и для транспорта, и для пешеходов.

Сквозь вой и свист ветра она услышала, что сестра зовет ее. Обе они очень устали, их мучили голод и жажда, но еще больше Ребекка-один нуждалась в медицинской помощи. Если она ее не получит… Ребекка-два не строила на этот счет никаких иллюзий: будет крайне удивительно, если в этом случае ее сестра выживет.

Она уже возвращалась к сестре, когда уловила краем глаза какое-то движение. Замерла на месте.

Среди деревьев сверкнуло, и в небо стремительно ушла вертикальная вспышка. Она прочертила на голубом фоне тонкую ровную алую линию, словно надрез хирургического скальпеля на коже…

Это было не просто свидетельство чьего-то присутствия, не просто сигнальная ракета. Для девушки-стигийки важнее всего был ее цвет.

Сухие губы Ребекки-два искривила торжествующая улыбка.

– Да! – прошептала она. – Три… два…

Она лихорадочно отсчитывала секунды, боясь спугнуть надежду.

– ОДИН!

Ракета все еще продолжала чертить линию по небу, но теперь цвет изменился с малинового на черный. Угольно-черный. Затем ракета исчезла в бесшумном взрыве, оставив лишь небольшое облачко, которое быстро рассеялось, не оставив и следа.

– Красное и черное! – воскликнула Ребекка, не в силах сдержать радость. – Будь благословенны СОПы!

СОПы – Стандартные Оперативные Процедуры – проводились Граничниками стигийцев.

Теперь Ребекка знала, что не одинока. Где-то там, в лесу, был один – или несколько – из ее прекрасно обученных, вооруженных бойцов, пытающийся связаться с другими стигийцами в этом районе. Граничники обычно действовали крайне осторожно и никогда не обнаруживали своего присутствия без самой крайней необходимости. Только в исключительных обстоятельствах, а сейчас они были именно такие. Ребекка-два не сомневалась – сигнал был подан для нее и ее сестры.

Теперь ей нужно как-то ответить на этот сигнал. Она должна дать понять своим людям, где находится. Ребекка в отчаянии оглядывалась по сторонам, и тут ее взгляд упал на бочки из-под горючего.

– То, что надо! – От волнения ее голос слегка дрожал.

Нужно было хотя бы попытаться. На горизонте она заметила два больших столба дыма – вероятно, в лесу жгли костры, – но они были далеко. Если она сможет зажечь собственный костер, этого должно хватить.

Однако потом она вспомнила, что у нее с собой ничего нет. Даже если в бочках осталось горючее, как она сможет поджечь его?

– Думай, думай, думай!!!

Она подняла голову и посмотрела на небо. И тут ее осенило:

– Стекло! Бутылки!!!

Ребекка-два кинулась обратно в здание.

– Тебе надо в безопасное место! – быстро сказала девушка сестре, подхватила ее под мышки и потащила в сторону входа в шахту. Затем вернулась в здание и подобрала одну из пустых бутылок, после чего направилась к бочкам из-под горючего.

Она не могла увидеть, было ли что-то в бочках, – они остались запаянными, только узкие горлышки на крышках были открыты. Вооружившись веткой, она залезла на одну из бочек. Проржавевшее железо разорвалось у нее под ногой, и Ребекка смогла заглянуть в бочку. Она была пуста. Горючее давно испарилось до последней капли. Ребекка выругалась.

Она перешла к следующей бочке. Эта сохранилась лучше. Ребекка попыталась сбить колпачок, закрывающий горловину, но у нее ничего не получилось.

– Ну, давай же! – крикнула она в отчаянии.

Время поджимало – на сигнал Граничников надо было отвечать как можно быстрее. Ребекка не оставляла попыток отбить колпачок, и в конце концов он начал поддаваться, потом отскочил с негромким хлопком, и в нос Ребекке ударил резкий запах бензина, заставив ее поморщиться.

– Отлично!

Она сунула ветку внутрь и достала ее, ветка была мокрой от бензина. Бочка оказалась почти полна. При помощи ветки Ребекка-два смочила бензином поверхность крышки вокруг горлышка.

Она разбила бутылку об камень и выбрала лучший из осколков – круглое и толстое донышко. Протерла его обрывками собственной рубашки, затем опустилась на колени, держа стекло над мокрой веткой, и стала пытаться поймать солнечный луч.

На ее счастье, солнце было очень ярким, и на то, чтобы поджечь бензин, ушло несколько секунд. Девушка вскочила на ноги, удостоверилась, что ее импровизированный факел горит ярко и сильно, хорошенько прицелилась, метя в бочку. Швырнув ветку, она стремительно кинулась в сторону, перекатилась по земле, вскочила и бросилась бежать со всех ног.

Пробежать она успела всего метров двадцать, когда позади раздался громкий хлопок, а затем рвануло по-настоящему. Ревущий столб пламени вырвался из бочки, и она взлетела на воздух, а Ребекка повалилась на землю, закрыв голову руками. Жар опалил ей шею и спину, но она лежала, вжимаясь лицом в землю. Раздались еще два взрыва – загорелись еще две бочки. Охваченные огнем, запылали и грузовик, и само здание.

К тому времени как Ребекка-два добралась до сестры, грузовик и здание были полностью охвачены пламенем, и черный дым повалил в небо. Прекрасный черный дым, совершенно непохожий на идиллические дымки от костров.

Ребекка-один сидела, встревоженная звуками взрывов.

– Что там? – спросила она, пытаясь разглядеть происходящее.

– Подкрепление, – коротко ответила ее сестра.

– Ха!

– Наши люди знают, что мы здесь, и пошлют к нам помощь, – рассмеялась Ребекка-два. – Граничники пришли.

* * *

Граничники в лесу увидели черный дым, поднимающийся со склона горы. Словно черный столб, он вставал на горизонте, и не заметить его было невозможно даже без бинокля. Трое разведчиков, сидевших на деревьях, не стали шуметь, они просто несколько секунд внимательно рассматривали дым, запоминая место, откуда он поднимается. Хотя расстояние было велико, не оставалось никаких сомнений, что источником дыма стал сильный пожар и начался он недавно и резко.

Разведчики просигналили друг другу жестами и быстро соскользнули на землю, где их ждали остальные члены разведгруппы. Ни одного слова произнесено не было, но уже через несколько мгновений лучшие бойцовые ищейки стигийцев, а с ними отряд Граничников численностью 50 человек растворились в лесу, держа курс на столб черного дыма.

До этого момента они не знали, что им делать дальше. Они понятия не имели, где могут находиться близнецы-стигийки. Однако получив ответный сигнал, они устремились вперед и шли до тех пор, пока не достигли подножия горы и не добрались до источника черного дыма.

Остановить их не могло ничто на свете.

Если бы кто-то мог их видеть, то поразился бы сходству людей и собак, с одинаковой целеустремленностью несшихся через лес к горам, в сторону зловещей черной тучи, встававшей над землей.

Глава 4

– Где этот чертов город? – пробормотала Ребекка-два.

Она прекрасно понимала, что нужно дождаться подкрепления, но решила спуститься Граничникам навстречу. Вероятно, она прошла около пяти километров по разбитой узкой дороге, тянувшейся между отлогих холмов, заросших лесом. Деревья заслоняли горизонт, из-за них девушка не могла толком понять, ни сколько она уже прошла, ни сколько осталось идти до города. Изнуряющая жара и бесчувственное тело сестры не облегчали пути, и Ребекка-два ощущала, как силы покидают ее.

Она в который раз подумала, что им необходимо найти воду, и в этот момент увидела, что дорога круто изгибается и начинает идти вверх.

– О нет! Мне надо передохнуть, иначе я сдохну!

Последнее слово достигло затуманенного сознания Ребекки-один, и она пробормотала:

– Уилл!.. Он должен сдохнуть… Сломаю ему шею… Убью его…

– Очень хорошо. Думай о приятном! – подбодрила сестру Ребекка-два.

Хотя повязка замедлила кровотечение, полностью оно не прекратилось, это беспокоило Ребекку-два.

– Уже недалеко. Ты просто молодец, – соврала она.

Дорога стала совсем труднопроходимой, вся она была усыпана острыми камнями и изрыта ямами, поэтому Ребекка-два несказанно обрадовалась, увидев, что впереди начинается более или менее легкий отрезок пути. Через несколько минут они выбрались из распадка, и девушка смогла увидеть уже не одни только деревья.

Она остановилась, утирая соленый пот, заливавший ей глаза.

– Посмотри-ка на это!

Они миновали гористую местность, но не только это придавало сил.

Прямо перед ней шла дорога, настоящая дорога. И упиралась она в высокую стену, поверху густо увитую колючей проволокой. Однако Ребекка-два разглядела нечто более важное. За стеной виднелись массивные фабричные трубы. Девушка окликнула сестру.

– Ты должна посмотреть на это!

Ребекка-один со стоном подняла голову и попыталась разлепить веки.

– Цивилизация… – прошептала она.

– Да. Только вот вопрос – чья цивилизация? – задумчиво процедила ее сестра, неотрывно вглядываясь в верхушки труб.

– Неважно… поторопись, пожалуйста! – простонала Ребекка-один. – Чувствую себя ужасно!

– Прости.

Ребекка-два торопливо шагнула вперед. Дорога была покрыта не асфальтом и не гудроном, которые неминуемо расплавились бы под здешним палящим солнцем, а забетонирована. Светлая и довольно ровная, она была проложена с большой тщательностью и выглядела почти идеально. Вполне возможно, что за нее отвечали государственные дорожные службы… но в любом случае тот кто заботился о дороге, очень любил порядок.

Ребекка-два упорно держала курс на скопление труб за стеной, однако вскоре заметила еще один промышленный комплекс, чуть вдалеке от дороги. Этот комплекс состоял из больших строений, сверкающих стеклом и сталью. Были видны колонны и целый лес блестящих труб. Белые клубы пара или дыма то и дело вырывались из них, словно весь комплекс негодовал на тех, кто заставил его работать в такую жару.

По ровной дороге идти было удобнее и легче, так что Ребекка-два приободрилась. Вскоре она увидела, что стена заканчивается как раз возле сверкающего комплекса. Дойдя до угла, она увидела, что дорога поворачивает налево и превращается в двухполосное шоссе, посередине которого в ряд высажены пальмы.

Воздух над ним был раскален до такой степени, что даже серебрился, словно ртуть. Ребекка-два тщетно напрягала зрение – людей нигде не было, только у обочины виднелась одна-единственная машина, к которой она и поспешила, по пути отметив, что тротуары чисто выметены, а усаженная пальмами полоса выглядит довольно ухоженной. Это обстоятельство, а также то, что завод был явно действующий, подсказывало, что рано или поздно людей она встретит, а значит, ее сестре будет оказана помощь.

– Это машина… – протянула она неуверенно, подходя к машине. – Но какой марки?

Осторожно опустив сестру на мостовую, она принялась обследовать автомобиль. Как будто обычный «жук» – так ей показалось, – однако немного больше и приземистей, чем привычные «фольксвагены» Верхоземья, и с другими фарами. Серебристого цвета, без единой царапины или вмятины, но явно не новый. Прикрыв рукой глаза, Ребекка всматривалась в тонированные стекла, пытаясь разглядеть внутреннее устройство машины. Оно оказалось довольно простым: стальная приборная доска с обычными спидометром, часами и датчиками. Девушка подергала дверь со стороны водительского места, но она оказалась заперта. Остановившись возле переднего колеса, Ребекка уставилась на эмблему на колпаке и пробормотала:

– Да, это «фольксваген»… Но я никогда не видела такой модели.

Услышав какой-то шум, она быстро выпрямилась и посмотрела на дорогу перед собой. Даже сквозь жидкое марево горячего воздуха она разглядела очертания большого грузовика, только что сбросившего скорость и поворачивающего на перекресток.

– Давай, сестричка! – пробормотала Ребекка-два, поднимая сестру. Та пробормотала что-то неразборчивое. Лицо Ребекки-один было белым как бумага, только под глазами залегли черные круги.

– Сейчас нам помогут. Потерпи.

Ребекка-два искренне надеялась, что это правда и в конце улицы их ждет та самая помощь, в которой они так отчаянно и так срочно нуждались!

* * *

Честер осторожно высунулся из спальника. Солнце уже встало, но он понятия не имел, какой сейчас час. Посмотрев сквозь ветви шалаша, Честер решил, что Марта мирно спит в своем спальнике. Больше всего она напоминала кучу грязных тряпок, сваленную на траву. В принципе Честер так о ней и думал. Несколько мгновений он настороженно наблюдал за спящей, не двигаясь и не издавая ни звука.

Глупая корова ни о чем не догадывается. Пора делать ноги.

Он убеждал себя в этом, слишком хорошо помня, как она вела себя, пытаясь спасти от предполагаемой атаки Пресветлого. Это оказалось последней каплей, и он не намерен был больше терпеть ее идиотское поведение.

Я же ничего ей не обещал…

Он решился и выскользнул из спальника и шалаша, стараясь не издать ни единого звука.

Да я ей и не нужен. Она вполне может позаботиться о себе сама…

Честер снова заглянул в шалаш Марты. План его был прост. Он собирался добраться до своего дома в Лондоне. Даже если весь этот путь придется проделать пешком. Поскольку у него не было ни гроша, никакого другого способа добраться до дома все равно не было, разве что поймать попутку. Либо сдаться властям, но Уилл всегда предостерегал от этого, утверждая, что стигийские агенты повсюду. Будущее выглядело туманным и ненадежным, но это было все равно лучше, чем остаться с Мартой.

Все его суставы протестующе взвыли, когда он вскинул рюкзак на спину и на четвереньках пополз прочь от шалаша, морщась и гримасничая, когда сухие листья шуршали под его руками и ногами.

Он прополз несколько метров и оглянулся, чтобы в последний раз удостовериться…

– Хорошо спал? – дружелюбно поинтересовалась Марта у него за спиной.

От неожиданности рука соскользнула, и Честер упал лицом в сухие листья.

Она сидела в тени ветвей громадного дерева. Позади нее на земле рядком лежали ощипанные тушки, и ветерок лениво шевелил оставшиеся на них пух и перья. Словно какой-то уродливый гигант, забавляющийся с игрушкой, Марта вытянула перед собой ноги и увлеченно ощипывала четвертую птицу. Кажется, это был голубь.

– Э… да… – выдавил Честер, не сводя глаз с последних перьев, облетавших с тушки под сильными пальцами Марты.

– Легко ловить этих глупых верхоземских тварей! – небрежно сообщила Марта, кладя голубя к его собратьям. – А еще я нашла грибочков.

Она кивнула на небольшой кулек, стоявший рядом с тушками.

Когда она занялась костром и приготовлением добытой дичи, Честер заметил, что получается у нее не слишком ловко. Однако гораздо больше его волновало, заметила ли Марта, что он пытался от нее сбежать.

* * *

Ребекка-два продолжала свой путь, пока не вышла к открытым воротам в очередной стене. Улица на этом не заканчивалась, девушка видела ее продолжение за воротами. И в конце этого продолжения смутно проглядывала очередная арка очередных ворот…

Она вошла в ворота.

Раздался глухой раскат грома, начался дождь. Ребекка слышала шипение капель, падавших на раскаленную мостовую. Ее сестра пошевелилась и прошептала:

– Хорошо как…

Она жадно открывала пересохший рот, пытаясь ловить капли дождя. Однако Ребекка-два почти не замечала дождя, даже когда он превратился в настоящий ливень. Она стояла в воротах, потрясенная тем, что видела перед собой.

Дома. Машины. Люди.

– Великий Боже! – прошептала она.

Это мог быть любой европейский город – архитектура не самая современная, однако все дома и магазины по обеим сторонам улицы в хорошем состоянии. Девушка двинулась вперед, неся сестру на спине и то и дело оглядываясь, поскольку шла она по середине широкой и оживленной улицы. До нее доносились звуки музыки – высокие пронзительные трели трубы, – и Ребекка-два смогла даже понять, откуда они идут: из открытого окна ближайшего дома.

– Нет фонарей! – пробормотала она, заметив, что в этом мире дневного света нет уличного освещения.

Она подошла к одному из домов. Судя по всему, это было офисное здание – на всех окнах были опущены жалюзи. Возле двери висела небольшая медная табличка. Ребекка прочитала:

– Schmidts… Zahnarzte… Nach Verbredung…

– Немецкий язык… Дантист… – прошептала Ребекка-один, приоткрывая глаза. – Очень кстати для моих выбитых зубов.

Ребекка-два собиралась ответить и повернула голову, но в этот момент увидела человека. Из дверей соседнего дома вышла женщина с двумя малышами. Она неловко спускалась с невысокого крыльца, стараясь прикрыть мальчиков зонтиком. Одета она была в кремовую блузку, серую юбку до колен и шляпу с широкими полями. Выглядела она так, словно только что сошла со страниц хроники пятидесятилетней давности. «Вряд ли это современная мода», – подумала Ребекка. Шести-семилетние мальчики были одеты в одинаковые бежевые курточки и одинаковые бежевые штанишки.

– Э… Привет! – как можно более дружелюбно сказала Ребекка. – Мне очень нужна ваша помощь.

Женщина резко обернулась. На мгновение в ее взгляде промелькнул ужас. Потом она завизжала и уронила зонтик, который тут же подхватил и унес на дорогу порыв ветра. Женщина схватила детей за руки и потащила их прочь, почти волоча за собой. При этом она продолжала вопить, но мальчики испуганными не выглядели и все время норовили обернуться.

– Думаю, мы не очень хорошо выглядим… – догадалась Ребекка-два, прекрасно понимая, что выглядят они обе ужасно. Лица в грязи и саже, одежда обожжена и изодрана, на ногах засохшие комья глины, обе в крови…

– Что происходит? Ты позовешь кого-нибудь на помощь? – слабо прошептала Ребекка-один.

Ребекка-два усадила ее на нижнюю ступеньку крыльца дома, из которого вышла излишне пугливая женщина.

– Потерпи. – Девушка убедилась, что раненая сидит достаточно надежно, привалившись к перилам, а затем повернулась и пошла к витрине магазина. Из водосточной трубы хлестала вода.

– Нам не придется долго ждать, чтобы на нас обратили внимание… – пробормотала она, откидывая свалявшиеся волосы со лба.

Действительно, не прошло и тридцати секунд, как взвыли сирены, и их вой отразился от стен домов. На дальнем углу дома уже собралась небольшая толпа, глазеющая на обеих Ребекк, однако ни один человек не сделал попытки приблизиться к ним.

Из-за угла выехала машина. Это был военный грузовик. Он остановился, прямо из кузова начали выпрыгивать солдаты, которые тут же взяли девушек в кольцо и наставили на них винтовки. Ребекка-два насчитала двадцать человек. Из кабины грузовика выпрыгнул еще один военный с пистолетом в руке.

– Wer sind Sie? – рявкнул он Ребекке-два.

– Он хочет знать, кто мы такие, – прошептала Ребекка-один. – Похоже, нервничает.

– Я знаю немецкий не хуже тебя, – усмехнулась Ребекка-два.

– Wer sind Sie? – повторил военный еще резче, сопроводив свои слова красноречивым жестом руки с пистолетом.

Ребекка повернулась к нему, рассудив, что он, должно быть, командир.

– Meine Schwester braucht einen Arzt! – быстро проговорила она.

– Да… мне нужен доктор… – еле слышно откликнулась Ребекка-один.

Офицер выглядел весьма удивленным бесцеремонностью девушки, он ничего ей не ответил. Вместо этого пролаял какую-то команду, и его люди выстроились в ряд позади него, по-прежнему направляя на девушек оружие. Мгновение спустя они начали очень медленно, шаг за шагом, двигаться вперед.

Мелькнула какая-то вспышка, что-то резко громыхнуло.

Затем солдаты неожиданно остановились.

Ребекка-два вдруг поняла, что больше не слышит звуков музыки. Если раньше лицо офицера было сердитым, то сейчас на нем явственно отражался страх. И на лицах остальных солдат тоже.

Чистый, неприкрытый ужас.

– Einen Arzt! – повторила она, гадая, что же произвело на них такое странное впечатление. Она услышала глухой рев где-то позади и обернулась.

Они возникли внезапно, словно соткались из дождя. Серо-коричневый камуфляж отлично сливался с дождем, превращая этих людей в неясные зыбкие тени.

– Чертовски вовремя! – заметила Ребекка-два при виде отряда Граничников.

Сорок Граничников цепью стояли поперек улицы, и их винтовки были нацелены в немецких солдат. Между ними стояли проводники, едва сдерживавшие рвущихся с поводков гончих. Собаки, прирожденные охотники и бойцы, издавали устрашающие звуки – глухой рев рвался из глоток, белоснежные клыки сверкали в оскаленных пастях, все мышцы были напряжены.

Однако молодой офицер и его солдаты смотрели вовсе не на них. Все взгляды были устремлены на бесстрастные, мертвенно-бледные лица Граничников, на которых черными провалами горели глаза без белков.

Ни единого движения ни с той, ни с другой стороны. Только дождь ритмично бил по мостовой.

Ребекка-два ступила на середину улицы и остановилась между двумя шеренгами.

– Офицер? – обратилась она к немцу.

Выглядела она при этом такой же спокойной и уверенной в себе, как если бы обращалась к обычному полицейскому с вопросом, как ей пройти по нужному адресу.

Офицер перевел взгляд с Граничников на девушку в оборванной грязной одежде и судорожно кивнул.

– Я… – начала она по-немецки.

– Я хорошо говорю по-английски, – прервал он ее. Говорил он действительно почти без акцента.

– Хорошо. Мне нужно…

– Прикажите своим людям опустить оружие и сдаться! – прервал он ее во второй раз.

Ребекка не ответила сразу, лишь скрестила руки на груди, глядя прямо ему в лицо.

– Это невозможно! – твердо сказала она. – Вы даже не представляете, с кем имеете дело. Это – Граничники. Они сделают все, что я прикажу. И хотя вы не можете этого видеть, на крышах сейчас сидят мои снайперы. Если вы или ваши люди хотя бы подумаете о том, чтобы выстрелить…

Она не закончила, увидев, как дрогнула рука молодого офицера. Помолчала и сказала чуть тише:

– Со мной останутся два человека. Один из них – врач для моей сестры. Она умирает от раны в животе. Мы пришли с миром, так что лучше прикажите своим людям опустить оружие.

Он еще поколебался, глядя то на Ребекку-два, то на ее сестру, поникшую на крыльце. Немецкий офицер являлся прямо-таки воплощением здоровья и молодости: светлые волосы, голубые глаза, загорелые сильные руки. Наконец он кивнул.

– Хорошо.

Офицер повернулся к своим людям и отдал приказ.

– Благодарю вас. – Ребекка-два повернулась к своим людям, подняла руку и произнесла несколько слов по-стигийски.

Два Граничника подошли к ней. Один сразу направился к Ребекке-один и легко вскинул ее на руки. Второй остановился за спиной у Ребекки-два. Это был командир Гра