Сергей Смирнов

Красавица и спецназовец

Байка

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Сергей Смирнов, 2018

Лейтенант Гелюк служит на Холуае. Он офицер элитного подразделения спецназа ВМФ Тихоокеанского Флота начала 80-х годов прошлого века. Петр Николаевич — профессионал своего дела, но у него есть одна серьезная проблема. Эта проблема — его половая жизнь, а точнее полное её отсутствие. О том, как бравый морской диверсант, преодолевая все тяготы и лишения, решает эту проблему, и кто помогает ему в этом — читайте в этой байке.

18+

ISBN 978-5-4490-5474-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Красавица и спецназовец
2. Предисловие
3. Красавица и спецназовец

Предисловие

Это байка и не более, поэтому, дорогой читатель, не ищи в ней какой-то смысл, призыв, послание или историческую, организационно-штатную, техническую и любую другую достоверность. Писалась она совсем не для того, чтобы посмеяться над кем-то или заставить тебя, дорогой читатель, извлечь из этой байки хоть какой-нибудь вывод или жизненный урок.

Да, совсем забыл, самое главное: Все события и персонажи вымышлены. Любые совпадения с имевшими место реальными событиями, названиями, номерами частей и подразделений, а также именами людей и кличками животных, живущими или когда-то жившими — случайны, а расхождения и противоречия — наоборот, закономерны.

Хотя нет, Холуай и Краснознаменный Тихоокеанский Флот все-таки существуют и по сей день, но со времен событий, описанных в этой байке, они претерпели серьёзные изменения.

Красавица и спецназовец

Байка

Где-то на острове Русский в бухте Новый Джигит (Холуай) в/ч 59190

Июнь в Приморье очень странное время года. В общем-то — это лето, но лето отнюдь не летнее, не теплое и не приятное. С востока Приморье омывается морем. Но самое парадоксальное это то, что, омывая берега нашей необъятной родины, эти воды носят непривычное для нас, совсем не русское название — Японское Море. Так вот, Японское море в июне выглядит совсем не по-летнему, и вода в нём очень холодная.

Лейтенант Гелюк сидел на борту катера, возмущаясь этой вопиющей несправедливостью приморского лета и моря. Он любил свою работу и обожал море. Море всегда радовало его, но марь и холод надоели ужасно. Он смотрел в молоко неба и в белизну тумана вокруг катера. Иногда ему хотелось набрать полную грудь воздуха и дунуть на всю эту марь так, чтобы она улетучилась навсегда. И солнце своими летними лучами согрело бы тёмную синеву июньской стихии.

Сегодня Гелюк вышел в море, согласно плану боевой подготовки матросов срочной службы. В соответствие с этим планом боевые пловцы сегодня отрабатывали погружение на 10 метров для минирования плавсредства противника. На самом же деле диверсанты-срочники, используя все своё дорогостоящее оборудование и вооружение, над разработкой которого трудился не один НИИ, собирали со дна моря гребешки для командующего Краснознамённым Тихоокеанским Флотом. Петя относился к этому спокойно, и даже с пониманием. Тренироваться спецназовцам все равно надо, а гребешки и на дне моря найти гораздо труднее, чем дно плавсредства над головой. Кроме того, эти двустворчатые моллюски обычно живут в иле, и чтобы их собрать, надо передвигаться над самой поверхностью грунта как можно спокойнее, не делая лишних движений и не касаясь снаряжением и ластами грунта. Если аквалангист запаникует, то поднимется грязь, видимость станет нулевой, и тогда вообще ничего не найдешь.

Лейтенант Петр Николаевич Гелюк попал в Отдельный Морской Разведывательный Пункт Тихоокеанского Флота почти год назад. Петя ещё с детства мечтал служить на флоте и после окончания нахимовского училища, не задумываясь, и не сомневаясь, поступил в Ленинградское Высшее Военно-Морское Училище имени Ленинского Комсомола. В этом училище, готовившем офицеров-подводников, курсант Гелюк стал слушателем минно-торпедного факультета. Карьера морского офицера для Пети была неотделима от спорта. Ещё в Нахимовском Гелюк стал мастером спорта по плаванию. Ну а дальше — больше, он стал заниматься, практически, всеми видами водного спорта, доступными для пацана-нахимовца в Брежневском совке. В училище он начал заниматься боксом и подводным плаванием. Плавание с аквалангом и аппаратами автономного дыхания было частью программы для офицеров подводников. Ну, а бокс, это как само собой разумеющееся оружие для моряка во время абордажа. Уже на втором курсе Гелюк стал чемпионом среди военно-морских училищ Ленинграда по боксу в лёгком весе. Короче, к выпуску Пётр Николаевич стал профессионалом, которых на загнивающем западе называли: человеком-лягушкой, морским котиком, камбалой или ещё неизвестно каким животным или земноводным. Кстати, непонятно: кто и в какой стране придумал сравнивать спецназовцев ВМФ с животными. Животные, как правило, не убивают себе подобных, а морской спецназ именно для этого и предназначен.

Петр Николаевич, помимо отличных показателей в спорте, ещё и хорошо учился. О том, что этот курсант обязательно получит красный диплом, никто не сомневался уже на третьем курсе. На четвертом курсе, за все указанные успехи и достижения, Петю вызвали к какому-то капитан-лейтенанту. Офицер недвусмысленно дал понять, что розовое курсантское детство закончилось и после выпуска Гелюка ожидает служба в разведке ВМФ. Эта новость немного расстроила парня, который грезил автономками и дальними морскими походами. Но поделившись со своим начальником курса этой, как ему казалось, неприятной новостью, Петя получил вполне утешающий ответ.

— Ну, ты, салага, офигел. Тебя в разведчики берут, а ты, еж морской, гордого баклана из себя выдраиваешь. Да ты в подлодке света белого по полгода не увидишь, и от радиации зубы и волосы к тридцатнику повыпадают. Не факт ещё, что жена тебя на берегу честно ждать будет. Главное, успей детей до первой автономки на атомоходе заделать. Есть вариант, что после дружбы с реактором, болт твой годен будет только чтобы в гальюн ходить. Да и то, смотри сандали не обмочи. Тебе, дураку, подфартило, как той селедке, которая мимо трала прошла, хотя в косяке была. Работа на берегу, а оплата больше, чем под водой. Ну а если карьера с попутным ветром попрёт, то жить будешь точно, лучше, чем шлюхи с Невского.

Пете очень хотелось жить лучше, чем «шлюхе с Невского», но уж больно его пугала эта непонятность и непредсказуемость карьеры морского разведчика. Это только так говорится, что в разведчики идут люди по призванию и велению сердца. На самом деле, в Брежневском совке, даже если у кого-то и было сильное желание стать военной элитой, то не факт, что этот кто-то мог получить соответствующее приглашение. А без приглашения-предложения вступить в элитный клуб, путь в разведку был заказан даже самым лучшим. Но и само предложение, звучало для многих не совсем, как приглашение в полном смысле этого слова. Дело в том, что это было предложение, от которого нельзя было отказаться. Точнее отказаться в свободной социалистической стране можно было от чего угодно, но вот последствия такого отказа были непредсказуемы. Например, офицер, отказавшийся от перспективы стать советским Джеймсом Бондом, мог запросто продолжить службу где-нибудь на скотном дворе, затерянной в непролазной тайге, части. Он также мог случайно не попасть в список очередников на получение квартиры, или вдруг пролететь с новой должностью или очередным званием. В общем, свобода правильного выбора в ВС СССР всегда стимулировалась командованием проверенным способом «кнута и пряника».

После окончания Высшего Военно-Морского Училища имени Ленинского Комсомола лейтенанта Гелюка направили служить в разведывательный отдел Тихоокеанского Флота. Петя надеялся стать новым Рихардом Зорге и был готов быть повешенным на рояльной струне после жестоких пыток в застенках Японской тюрьмы, но служба оказалась намного прозаичнее. Попав служить на седьмой этаж штаба ТОФ, Гелюку была поставлена задача: составить аналитическую справку по тактико-техническим характеристикам американских и британских противолодочных торпед. Пете пришлось долго протирать штаны в библиотеках ДСП[1], по крупицам выковыривая из буржуйской периодики нужные сведения. Английский он знал неплохо, но из-за обилия технических терминов и сложных грамматических конструкций в неадаптированной литературе постоянно приходилось обращаться к офицерам-переводчикам, выпускникам ВКИМО[2]. Кабинетная разведка надоела ему уже через неделю после назначения на должность.

Однажды, как самого молодого, лейтенанта Гелюка отправили передать документы на остров Русский в в/ч 59190. Там Петя впервые увидел чем занимается морской спецназ. Он однозначно решил, что хватит воевать в кабинете. Надо заняться настоящей мужской службой на благо социалистической родины. Гелюк решил добиться перевода на Холуай[3].

Поднявшись в понедельник на опостылевший ему за неполный месяц службы седьмой этаж, лейтенант постучался в кабинет к начальнику управления разведки ТОФ.

— Разрешите войти, товарищ капитан первого ранга?

— Чего тебе, Петь? — ответил, сидящий за столом со стаканом крепкого чая в подстаканнике, Сергей Петрович. Гелюк был приятно удивлен, что главный разведчик Тихоокеанского флота, который разговаривал с ним всего один раз во время представления по случаю прибытия на место службы, запомнил его имя.

— Товарищ капитан первого ранга,…

— Просто, Сергей Петрович, когда мы одни.

— Сергей Петрович, прошу удовлетворить мой рапорт о переводе в Отдельный Морской Разведывательный Пункт Тихоокеанского Флота, — Гелюк положил на стол начальника рукописный лист формата А4. Начальник, не отрываясь от чая, надел очки и быстро просмотрел написанное.

— Чего так?

— Не могу я больше тут сидеть. Не моё это. Я к морю поближе хочу.

— Так у тебя из кабинета вроде не плохой вид на Золотой Рог[4].

— Да я не об этом… — Петя хотел рассказать Сергею Петровичу обо всем, что наболело, но осекся, заметив слегка циничную улыбку в глазах и на кончиках губ начальника.

— Не продолжай. Мне все ясно. Слушай, голова у меня болит после вчерашнего «выхода в море», — капитан первого ранга недвусмысленно дал понять, что вчера была знатная попойка на катере командующего, — Вот чаем отпиваюсь, но не помогает. Будь другом, сбегай на катер, там коньяк еще должен остаться. Спаси своего командира, не дай умереть на берегу от морской болезни.

Сергей Петрович изобразил на лице страдания и пригубил горячего чая.

— Есть, принести коньяк, — отчеканила боевая машина в форме лейтенанта ВМФ. Петя выполнил команду кругом и исчез из кабинета. Сергей Петрович задумался. Лейтенант даже не попросил его позвонить в караулку и дать команду пропустить его на катер. «Тем лучше, — подумал про себя главный разведчик Тихого океана, — заодно и проверим, какой из него диверсант-холуаевец». Сергей Петрович подошел к окну, чтобы понаблюдать за происходящим. Катер командующего был пришвартован у пирса напротив штаба ТОФ. Капитан первого ранга увидел как Гелюк вышел из КПП штаба, перешел по пешеходному переходу дорогу и уверенным шагом направился к катеру, у трапа которого стоял часовой. С высоты седьмого этажа Сергей Петрович прекрасно видел как ветер с моря надувал спинакер[5] кремовой рубашки на спине лейтенанта. Часовой у трапа четко выполнял требования устава гарнизонной и караульной службы. Он подал команду приближающемуся лейтенанту: «Стой, кто идет? Стой, стрелять буду» Вот рука матроса потянулась вверх по ремню АК-47, висевшего на плече. Но было поздно. Гелюк, не обращая внимания на команды часового и его уставные действия, в два шага оказался рядом с жертвой. Он перехватил за цевье оружие, которое только начало сползать с плеча матроса первогодки. Умелым движением боевая машина отсоединила магазин и, положив его в карман брюк, отдала оружие обратно матросу. Гелюк сделал многозначительный жест матросу, приложив палец к губам. Лейтенант на мгновение исчез из виду в каюте катера и уже через несколько секунд Сергей Петрович увидел знакомый силуэт в огромной фуражке, кремовой рубашке и черных угольных брюках, спускающийся по трапу на пирс. Часовой был настолько растерян, что не успел даже придумать как ему поступить. Статьи устава гарнизонной и караульной службы, определяющие действия часового при нападении на пост, наверно, полностью вылетели из головы салаги. Он наверняка думал о том, что нужно позвонить в караульное помещение, но боялся попасть на гауптвахту за нарушение устава. Потеря боеприпасов на посту и допуск постороннего на охраняемый объект — серьезное нарушение, за которое можно и под суд попасть. Вид спускающегося на пирс лейтенанта приободрил растерявшегося матроса. По всему было видно, что он пытался поговорить с лазутчиком, но лейтенант прошел с бутылкой коньяка мимо. Удалившись от часового на значительное расстояние, терминатор остановился, достал из кармана форменных брюк магазин, положил его на асфальт и побежал через дорогу в сторону КПП штаба. Часовой быстро поднял рожок, присоединил его к автомату и вернулся на пост. Молодой матрос сделал вид, что ничего не произошло. Камер видеонаблюдения в те времена еще не было.

Начальник разведки задумался: «Надо что-то делать с караулом. При такой службе не то, что катер командующего угнать можно, можно и целый боевой корабль потерять. А десяток таких пиратов, как Гелюк, смогут запросто захватить штаб ТОФ со всей документацией и секретными шифрами».

Гелюк вошел в кабинет начальника с бутылкой пятизвездочного армянского коньяка. Поставив бутылку на стол, Петя застенчиво осведомился:

— Сергей Петрович, ну, что с рапортом?

— Вот твой рапорт, — главный разведчик протянул лейтенанту его листок бумаги, — Все, иди, не мешай работать.

Гелюк обиженно взял бумагу и вышел из кабинета. За дверью он все-таки посмотрел на документ перед тем как выбросить его, и душа наполнилась радостью. Внизу он увидел красивое слово, написанное размашистым почерком «Удовлетворить» и подпись Сергея Петровича. Ноги сами понесли лейтенанта в строевой отдел за документами, подальше от седьмого этажа, подальше от кабинетной разведки. В этот самый момент Петя даже не подумал о том, чтобы вернуться в кабинет начальника и поблагодарить его.

Ему, как любому пацану-лейтенанту, которому было слегка за двадцать мальчишеских лет, хотелось быть крутым, политически грамотным, морально устойчивым, стойким и смелым защитником социалистического отечества. С политической грамотностью и стойкостью у Пети проблем не было, а вот над смелостью новоиспечённому морскому спецназовцу необходимо было еще поработать. Боялся в этой жизни лейтенант Гелюк двух вещей:

Во-первых, застрять в торпедном аппарате во время выхода через него в море. По сути, это было обычной клаустрофобией, страхом нахождения в замкнутом пространстве. Этого, кстати, боялись практически все, кому приходилось выполнять подобное упражнение. Просто многие справлялись с этим страхом без особого напряжения, а некоторым приходилось прилагать серьезные морально-волевые усилия. Но страх перед торпедным аппаратом Гелюк поборол ещё в училище. После того, как Петя и еще один курсант не смогли выйти через торпедный аппарат в бассейн училища, преподаватель по водолазной подготовке объяснил им одну простую вещь:

— Вы, сынки, поймите, в море одни только беспозвоночные ничего не боятся, у них мозгов нет. А беспозвоночные на флоте не служат. Так что: бойся и ползи по аппарату, обосрись, обоссысь и ползи по аппарату в родное море. Главное не кипишуй, ползи себе потихоньку, постукивай по трубе. Ну а коли не сможешь — ничего страшного. Я вас всегда оттуда вытащу и из училища отчислю по профнепригодности. Так что вперёд! На абордаж!

После обещания быть отчисленным из училища с позором, из-за боязни торпедного аппарата, Гелюк научился проходить через него быстрее торпеды. Бывалый моряк-преподаватель, кстати, сам того не понимая применял на ребятах психологический приём принужденной мотивации — это когда более сильная мотивационная посылка или больший страх поглощал меньший страх. Что страшнее для подростка в «загнивающем брежневском совке»: боязнь замкнутого пространства или боязнь с позором, перед строем товарищей быть отчисленным за то, что он испугался того, чего остальные не боятся? Все-таки подготовка военных кадров в СССР имела свои преимущества.

Во-вторых: Петр Николаевич ужасно боялся слабого пола. И в этом ни один преподаватель помочь ему не мог. Эта боязнь просто парализовала сексуальную жизнь нахимовца, курсанта и офицера спецназа Тихоокеанского флота. Петя до двадцати трех лет был девственником. В плане биологии у него все было в порядке, а вот в психологическом смысле боксёр, пловец, аквалангист и диверсант Гелюк ничего не мог с собой поделать. Он боялся идти на контакт со слабым полом.

Как считает Фрейд, все проблемы взрослого начинаются в детстве. Проблема отважного спецназовца тоже возникла когда-то давным-давно в отрочестве, во время очередной утренней эрекции. С этой самой эрекцией он пошёл в отхожее место для приведения «себя в себя», забыв, что накануне к ним приехала баба Катя, родственница из деревни. Баба Катя по многолетней деревенской привычке не привыкла закрывать дверь своей уборной, находящейся в конце огорода. Она предпочитала во время опорожнения дышать свежим воздухом и наслаждаться видом собственных посевов. С этой привычкой она не рассталась и в городской квартире родственников. И вот заспанный Петя подходит к квартирному сортиру, с претенциозно оттопыренными синими сатиновыми трусами на переднем месте. Продрав глаза, он видит гордо восседающую на отхожем месте горную орлицу, которая впилась когтями лап в стульчак белоснежного унитаза. Ночнушка орлицы поднята чуть ли не до ушей, оголяя все прелести тела пенсионерки. Баба Катя первым делом обратила внимание на оттопыренные спереди трусы, а уж потом и на обладателя этих трусов. Ну а после было позорное падение гордой орлицы со стульчака унитаза, крики и причитания. Баба Катя что-то себе сломала, так что пришлось вызывать скорую. В тот же вечер в квартире Гелюков прошли неприятные разборки с родительскими нотациями и упрёками от бабы Кати о непристойном поведении молодого развратника. Все это сопровождалось криками и ругательствами всех присутствующих взрослых. Экзотика мещанского скандала эпохи развитого социализма чуть не свела с ума будущего спецназовца. Орлица обвинила малолетнего эротомана в сексуальных домогательствах к пенсионерке, заслуженному работнику сельского хозяйства. Родители тоже выступили на её стороне, полностью пренебрегая объяснениями сына, что, мол, «он этого не хотел, он сам встал». После этого случая Петя каждое утро усиленно скрывал свои эрекции и стал стыдиться их. О каком сексуальном воспитании и понимании молодого поколения могла идти речь, если секса в стране не было? Родители решили от греха подальше сплавить чадо в Нахимовское, подальше от противоположенного пола.

Следующий эпизод, спровоцировавший развитие страха перед женским полом, произошёл с Гелюком уже в Нахимовском. После соревнований по плаванию, на которых Петя занял первое место, в душе к нему подошла девушка-пловчиха, которая была чуть старше его и по-простому предложила чемпиону быстренько трахнуться под тёплой струящейся водой, пока никого нет. Всё это произошло для комсомольца Пети так неожиданно, что он просто не знал, что ответить. Девушка воспользовалась моментом, быстренько разделась, зайдя в его душевую кабинку, стянула с нахимовца плавки. Чемпион оцепенел от такой прыти спортсменки и подобного развития событий. Девушка взяла в руку то, от чего у Пети были одни проблемы, и немножко его потеребила. Но детородный орган не реагировал на ласки. Это удивило соблазнительницу.

— Ты чё, импотент? Подожди, или ты это… типа мужиков любишь? Ну да, точно. Зачем еще парню в казарме с другими парнями спать?!

У Пети просто не встал, сказался детский стыд своей эрекции, усталость, неожиданность и многое другое. Он схватил полотенце, плавки и пулей вылетел из душа под звонкий хохот юной растлительницы. Так за несколько мгновений победа и титул чемпиона Ленинграда по плаванию среди юниоров превратились в поражение и унизительное оскорбление. А все из-за них, из-за особей противоположного пола.

Наверное, в какой-нибудь загнивающей западной стране подобные обстоятельства сделали бы из подростка, либо маньяка-женоненавистника, либо привели его в лагерь людей нетрадиционной ориентации. Советский подросток, а особенно военно-морской подросток, не сдается всяким Фрейдам, а идёт вперед по жизни всем врагам, девушкам из душа и бабам Катям назло. Петр Николаевич просто решил, что нечего думать о всяких глупостях, типа девчонок, и эрекций, а надо примерно учиться и достигать высоких показателей в учебе, спорте, боевой и политической подготовке. Так и получилось. Когда другие курсанты ходили по дискотекам или знакомились с девушками, курсант Гелюк либо занимался высшей математикой и английским, либо боксировал грушу и осваивал новые глубины в бассейне училища. А что ещё оставалось делать, Если нет девушки, то в армии и на флоте всегда есть другие занятия. Наверно именно из таких подростков в ВС СССР и вырастали настоящие разведчики-спецназовцы, отличники боевой и политической подготовки! А что ещё оставалось делать молодым парням, полных нереализованных половых сил и эротических желаний, живущих без женской ласки?

Но такое состояние тоже не может быть вечным. На улицу лейтенанта Гелюка, в конце концов, пришел долгожданный праздник. Сегодня, сидя на борту катера в унынии по поводу мари и холодного Японского моря, душу лейтенанта, тем не менее, грели мысли о ней. О той, с которой Петр Николаевич познакомился случайно на улице Набережной в конце мая.

Спецназовцы чтят свои традиции и имеют кучу поговорок относительно них:

— Первый прыжок с парашютом делает из мальчика МУЖЧИНУ, а первая девушка, делает из мальчика МУЖИКА. Спецназовец никогда не будет полноценным, если он не мужчина, и тем более, не мужик».

Мужчиной Гелюк стал ещё в Нахимовском, когда выполнил 3 прыжка в ДОСААФе[6]. На сегодняшний день он уже носил значек парашютиста-инструктора, сделав более сотни прыжков. А вот мужиком он стал совсем недавно, как раз в конце мая, и за это он готов был боготворить ту единственную и неповторимую, которая помогла ему в этом. А случилось это так…

Офицеры ОМРП любили праздники, и, если их не находилось в календаре, постоянно сами что-нибудь выдумывали. По субботам, особенно в тёплое время года, офицеры, которые жили на острове Русский, любили устраивать пикники на природе по любому поводу и без повода. Правильный спецназовский пикник, как и любая другая боевая операция, требовала детальной разработки, планирования и целенаправленной подготовки. Разработкой и планированием, как правило, занимались старшие офицеры, а вот вопросами подготовки, практически всегда, занимались молодые. Получилось так, что Гелюк, как раз и был самым молодым, который летал как швабра по палубе во время подготовки пикников и рыбалок. На предстоящих выходных, не найдя в календаре какого-нибудь приличного праздника, офицеры решили устроить «день трепанга[7]». Название в данном случае было придумано исходя из принципа: «ну ведь должен же быть когда-то и у этого иголокожего свой праздник».

Петя получил задачу затовариться качественным спиртным, для чего необходимо было ехать во Владивосток. Дабы не привлекать внимание патрулей своим внешним видом и тарой, наполненной бутылками с огненной водой, Петя переоделся в гражданку. В пятницу сразу после обеда на борту военного буксира он прибыл во Владик. После продолжительных поисков, стоянием в очередях и руганью продавцов, выданный начальством список был полностью отоварен, а денежные средства освоены. Но ехать обратно на остров не хотелось. Все-таки город Владивосток имел свой приморский шарм и Гелюк решил пройтись по набережной, а может даже сходить в кино. Он решил вернуться на Русский с последним гражданским паромом. Полные сумки Петя за пятнадцать копеек оставил в камере хранения морского вокзала и пошёл гулять налегке.

Распогоживалось. Вечерние лучи заходящего солнца радовали глаз, и Владивостокская молодёжь стайками слеталась на Набережную, дабы узреть закат и насладиться общением с противоположенным полом. Гелюк шёл один, и ему было просто хорошо.

Проходя мимо группы ребят, молодой спецназовец, оценив с профессиональной точки зрения обстановку, понял, что в этом месте надо прибавить шагу. Приключения перспективному морскому офицеру были ни к чему.

Двое парней на смотровой площадке с колоннами нагло домогались нескромного вида девицы с вызывающим макияжем, напоминавшим боевую раскраску туземцев. Петя ускорил шаг, направившись вверх по бульвару. Сзади был слышен резкий голос разгневанной девушки: «Отстаньте, идиоты». Затем лейтенант услышал приближающийся стук каблуков. Стало понятно, что девушка вырвалась из лап похотливых хулиганов и бежала в его сторону. Петя решил не оборачиваться и зашагал быстрее.

— Молодой человек, вы комсомолец?

Петя обернулся, на него жалобно смотрели глаза, принадлежавшие девушке в боевой раскраске.

— Да, — не подумав о последствиях, ответил Гелюк.

— Вы, как комсомолец, сможете защитить комсомолку от хулиганов? Вон они за мной гонятся.

Петя, и правда, увидел парней, идущих в их сторону. Только что он как раз проходил мимо них, отметив про себя, что между ребятами и этой «комсомолкой» назревает конфликт. И вот он в эпицентре.

— Морячок, давай прогуливайся дальше, а то у тебя, наверно, уже увольнение закончилось.

Петр Николаевич понял, что его приняли за матроса-срочника в гражданке. Это было вполне объяснимо. Несмотря на все его достижения в спорте, боевой и политической подготовке, выглядел он не так уж и солидно. А уставную прическу скрыть вообще было невозможно.

— Да, давай, иди себе с миром, мы этой девке заплатили, а она отрабатывать не хочет, — продолжил второй хулиган.

— Да чего ты заплатил? Кому ты заплатил? Ты вообще думаешь, чего ты говоришь? Я порядочная девушка. Ты вообще за кого меня принимаешь? — лепетала девица, зайдя за широкую спину своего потенциального спасителя.

Один из хулиганов попытался схватить девушку за волосы. Петя натренированным движением перехватил руку. Поднял ее резко вверх и, зайдя правой ногой за спину нападавшего, лишь легонько вильнул своим бедром, после чего отпустил руку. Нападавший свалился на асфальт, как мешок известно с чем.

Второй парень оказался немного спортивнее и попытался ударить офицера спецназа ногой. Петя этого страшно не любил. Ему вообще казалось, что все это новомодное карате — ничто, по сравнению со старым, проверенным боксом. Хотя он и сам немного махал ногами, научившись этому у десантников и морпехов, проходившим службу в ОМРП вместе с ним. А эти ребята знали толк в драке нижними конечностями. Петя ушёл от удара в сторону и, придвинулся вплотную к нападавшему, Лёгким боксёрским нижним хуком в солнечное сплетение заставил хулигана согнуться и присесть на тротуар. Для Гелюка все происходящее было продолжением утренней зарядки с легким спаррингом после пробежки, вместе с подчиненными. Вечерний спарринг с хулиганами на Набережной улице никак не нарушил эмоциональный баланс боевой машины.

После «адской недели», обязательной для любого холуаевца, вне зависимости от возраста, звания и должности, Петя вообще перестал испытывать эмоции во время боя. Боль, усталость, злость, желания и все остальное, что связывало человека с его эмоциональным миром во время единоборства, отключились именно на этой неделе. Разум очистился, душа просветлела и открылась к пониманию природы и вселенной с её бесконечностью. Ушло все лишнее, остался лишь сам Гелюк и его цель: стать «холуаевцем», бойцом элитного военно-морского спецназа. Сейчас цель достигнута, а просветление осталось. Соперник в бою — больше не враг, он ступень в понимании и преодолении себя. Победа в очередном бою — не радость, а испытание гордыней. Поражение — не обида, а наука. Кросс на 70 километров с полной выкладкой — путь к познанию себя. Переплыть Амурский Залив — единение со стихией. Петр Николаевич никогда не думал о том, что эта методика подготовки, возможно, была заимствована у монахов Шаолиня. А, возможно, эта методика была тем самым стратегическим превосходством над потенциальным противником, о котором люди, её создавшие, даже не догадывались.

— Бежим! — крикнула девушка и стала дёргать лейтенанта за рукав. Улыбка озарила Петино лицо.

Петя молча и уверенно взял ее за руку, и неспешной походкой продолжил движение вверх по Набережной улице. Молодёжь, ещё минуту наблюдавшая за происходившим с вниманием, потеряла всяческий интерес к обычной прогулке молодой пары. Петя первый раз на практике применил знания, полученные на занятиях по психологической подготовке. Нельзя создавать суматоху в публичных местах. Гонятся за тем, кто убегает. Если ты не убегаешь, даже после того, как только что убил человека, то у обывателя подсознательно складывается впечатление, что все так и должно быть, ничего экстраординарного не произошло. Уже на 1й-Морской новообразовавшуюся парочку догнал наряд милиции.

— Сержант Тищенко. Предъявите ваши документы.

И снова детская улыбка озарила лицо морского разведчика. Петя протянул сержанту удостоверение личности офицера. После беглого просмотра документа, сержант отдал честь и передал документ его обладателю со словами:

— Извините, товарищ лейтенант. Ошибка произошла. Тут пьяные матросы в гражданке с какими-то проститутками к местной молодёжи пристают.

— Товарищ сержант, я все понимаю. Служба. Однако, попрошу вас выбирать выражения, со мной девушка. К тому же проституции в нашей стране — оплоте мира и социализма, нет. Или я не прав?

— Ещё раз извините, товарищ, лейтенант.

Сержант отдал честь и скрылся в патрульных жигулях. В то время милиция очень лояльно относилась к военным, и особенно к военным, номера частей которых и профиль этих частей, были у всех на слуху. Сержант служил в милиции не первый год и, взглянув на удостоверение офицера, прекрасно понял, с кем он имеет дело. Задерживать бравого спецназовца, да ещё в присутствии его подруги, у сержанта не хватило наглости. Кроме того, милиционеру самому не раз приходилось участвовать в городских учениях с задействованием военнослужащих в/ч 59190. Холуаевцы на таких учениях играли роль преступников, сбежавших из тюрьмы, которых должна была найти и обезвредить родная милиция. Так вот, у милиции ни разу не получилось поймать ни одного военнослужащего ОМРП во время проведения таких учений. Брать реванш за всю приморскую милицию в этот раз сержант посчитал неуместным.

Видать те подростки сами нарвались. Лейтенант выглядел абсолютно трезвым, приличным, образованным и воспитанным человеком, а с такими, по опыту патрульно-постовой службы, дело было иметь труднее всего.

— Ну, давайте знакомиться, товарищ лейтенант, меня Олей зовут, а вас как?

После обращения «товарищ лейтенант» Гелюк впервые обратил внимание на свою спутницу, до этого он, как робот-терминатор, работал по программе «спасение и обеспечение безопасности объекта». Увидев бездонные зелёные глаза объекта, с искорками хитрости и интереса, у робота-терминатора произошел сбой в программе, процессор завис. Гелюк остановился и тупо, приоткрыв рот, смотрел на спутницу Олю.

— Ау…, ты где?

— Я здесь, меня Оля зовут. Как твоё имя? — чётко отделяя слова одно от другого, задала вопрос обладательница зелёных глаз. Гелюк просто оцепенел. Процессор перезапустился и к Петру Николаевичу начали возвращаться человеческие чувства, эмоции, инстинкты и рефлексы. Его мужской взгляд пробежал по всему телу Оли сверху вниз и обратно и дал информацию для мозга-процессора: такого тела, глаз, лица и всего остального Пете в жизни видеть ещё не приходилось. Петя сейчас выглядел, как «отважный капитан, который объездил много стран», он краснел и бледнел и молчал.

Оля взяла инициативу в свои руки. Помахав тремя пальцами перед глазами спецназовца, она задала вопрос, который восстановил рабочие функции машины-убийцы.

— Сколько пальцев?

— Три.

— Оценка отлично, товарищ лейтенант. Поздравляю, вы восстановили функции зрения, слуха и речи. Следующий вопрос: а имя у лейтенанта есть?

— Так точно, — Петя смутился от своего уставного ответа и опустил глаза: — Меня Петей зовут. Оля засмеялась. Разговор, вроде как, налаживался.

— Петя молодец, у него состоялся сегодня акт коммуникации с девушкой Олей. Только Оля не поймет, почему Петя тормозит? Вроде по голове его хулиганы ударить не успели, или это случилось раньше?

— Все нормально у меня с головой. Пойду я, мне в часть пора.

До Петра Николаевича, наконец, дошло, что девушка подшучивает над ним. Ему опять стало немного не по себе. Вернулись неприятные воспоминания о той девушке в душе, которая безуспешно попыталась заняться с ним сексом после соревнований, а закончилось все насмешками и унижением.

— Да постой ты, лейтенант Петя. Я просто спасибо хотела сказать. За меня в этой жизни ещё ни один мужчина так не заступался.

— Пожалуйста…, до свидания, — Петя потупил взгляд и зашагал бодрым шагом в сторону морского вокзала.

— Ой, у тебя куртка испачкалась. Хочешь, я почищу?

Петя посмотрел на свою новую ветровку и заметил, что сбоку появилась черная полоса, оставленная ногой второго хулигана. Гелюку стало обидно, ведь это была японская обновка, которую он недавно купил у фарцовщика на базаре аж за 150 рублей. После покупки, Петр Николаевич не раз мысленно упрекал себя в расточительности. Он ведь потратил на изделие «самураев» почти половину своей месячной зарплаты.

Бравый спецназовец немного растерялся и стал рукой оттирать грязь.

— Пошли ко мне, я тебе за 5 минут все застираю и высушу. Петя, не задав ни одного вопроса, тупо последовал за новой знакомой. Он вообще плохо соображал, что с ним происходит. Вроде как задача выполнена. Можно было возвращаться в часть. Оля рядом, она очень красивая, но она вроде как над ним смеётся. А с другой стороны хочет помочь почистить куртку. Процессор киборга перешел в режим «осознание происходящего», но не мог выдать точного алгоритма дальнейших действий и линии поведения. Поэтому Петя молча шёл рядом с Олей и ему было просто хорошо. По дороге Оля рассказала ему, что она учится в университете, изучает физику и математику. Сама она из приморского посёлка Рудный и поэтому живёт в общежитии. Оля говорила много про себя и задавала много вопросов Гелюку. Они прошли мимо вахтёрши на первом этаже общежития и поднялись к Оле в комнату. Олина соседка по комнате сидела за столом, когда они вошли. Судя по всему, подруга была корректной и проницательной девушкой. Захватив пару учебников и тетрадку, она пошла заниматься в читальный зал, сославшись на острую необходимость подготовки к какому-то там семинару.

Новая знакомая попросила героя подождать, а сама, схватив его куртку и какие-то свои вещи, выбежала в коридор. Петя остался наедине с собой и с комнатой новой знакомой. Он посмотрел на часы и понял, что до последнего парома времени ещё достаточно. Комната была совершенно девчачьей. В ней был порядок, но совсем не флотский и не армейский. На стене красовался календарь с Андреем Мироновым в белом костюме. На полках стояли разные учебники и тетрадки. На единственном столе, который, судя по всему, имел двойное назначение: для учебы и приёма пищи, сидел плюшевый мишка.

— Ну, привет мужик, как служба? — обратился лейтенант к детской игрушке панибратски, как к младшему по званию и должности.

— Мазовая у тебя, однако, каюта! — Петя первый раз попал в такую ситуацию, где все вроде как было правильно и гостеприимно, но он чувствовал себя чужим, не в своей тарелке. Пётр Николаевич скрупулезно осмотрел книжные полки и с удивлением обнаружил, что помимо учебников и тетрадей девчонки читали журнал Новый Мир с произведениями Ирвина Шоу и книги Бабеля.

Появление Оли прервало изучение библиотеки. Видно было, что девушка за короткое время успела принять душ, облачиться в домашний халатик и отчистить куртку спецназовца от грязи. Выглядела она совершенно по-новому. Это было другое создание — никакой боевой раскраски и облегающей тело одежды. Все очень обычно и повседневно. Но эту обычность процессор Гелюка почему-то ассоциировал с образом принцессы на смотринах. Из уличной размалеванной жабы Оля за рекордно короткое время превратилась в домашнюю золушку-принцессу. Не потребовался даже поцелуй принца. Петя опять онемел.

— Что? Я тебе такой не нравлюсь? Подожди, я сейчас опять накрашусь и буду красивой, — голос звучал так жалостливо, что морской диверсант остановил порыв девушки нанести очередной макияж туземца. Он прижал ее к себе. Петя не знал, что делать дальше, но ситуация разрешилась сама собой. Жаркие Олины губы оказались прямо напротив лица защитника отечества, и Гелюку ничего не оставалось делать, кроме как присоединить свои губы к ее губам. Молодые люди слились в поцелуе. Как ни странно, но зачинщицей всего оказалась именно новая знакомая. Её язык проник в рот лейтенанта и стал облизывать его верхнее нёбо, всю полость рта и губы. У Петра Николаевича начала кружиться голова. Такое происходило с ним впервые. Он был абсолютно трезв, но ноги стали ватными, как после трёх бутылок вина, а голова пустой и лёгкой, как после бутылки водки. Все происходило как бы само собой. Петя в этом процессе чувствовал себя скорее не участником, а подопытным кроликом. Непонятно как они оказались на кровати, не разнимая губ. Олин язык уже не только забирался морскому волку в рот, но и в уши, и ласкал его шею. Когда Оля начала расстёгивать одежду, бравый спецназовец почти провалился в небытие.

В считанные секунды Петя оказался полностью голый на Олиной кровати. Его еще не до конца обесточенный процессор начал рисовать ужасные картины продолжения всего этого. Мысли о бабе Кате и девчонке из душа захватили его сознание. Он отвернул голову в сторону и закрыл глаза, боясь показать Оле свой страх перед предстоящим, перед её нагим телом и всем, что с этим связано… Вот ещё мгновение и Оля засмеётся… И он, голый, на ходу надевая штаны, под ее громкий и звонкий хохот выбежит из комнаты… Да пусть, это случиться через мгновение. Но это мгновение, пока оно не закончится, будет — его, и оно обязательно будет приятным, а все что будет после этого мгновения — уже не важно. Хрен с ним с позором… Что будет, то будет.

Завтра Петя, во время занятий сам пойдет под воду с личным составом, наденет побольше грузов на ремень, опустится метров на 80 или глубже, и выплюнет загубник. Глубина и давление воды сделают свое дело. Этот раз будет последним, решил лейтенант. Хватит с меня позора.

По всему телу от контраста приятного ощущения женского тела и мыслей о самоубийстве прошёл озноб.

— Не волнуйся, я все сделаю сама. Расслабься, — командный шёпот новой подруги прозвучал над ухом у моряка, и язык ее тут же залез в ушную раковину Пети, как бы проталкивая сказанное в глубину сознания. Оля разделась, ее язык все настойчивее и настойчивее спускался вниз от уха к гениталиям диверсанта, задержавшись подольше на сосках и потом на пупке. Петя не открывал глаз. Ему казалось, что лишнее движение все испортит. Девушка и правда делала все так, как будто в ней таилась такая сексуальная энергия, которую Петя даже представить себе не мог в самых откровенных эротических фантазиях. Через несколько мгновений Петя почувствовал приятное прикосновение женской руки к своему члену. Он не хотел открывать глаза, потому что знал — у него нет эрекции. И сейчас произойдет самое страшное. Петя зажмурил глаза так сильно, что на щеках появились слезы. Оля молчала, ее проворный язык нежно слизал скупые слёзы морского диверсанта. Гелюку было очень стыдно, но тут он почувствовал, что его члену стало тепло и приятно, рука Оли массировала его член у основания, а головка находилась во рту у бывшей уличной жабы.

Петя на минутку приоткрыл глаза. Ниже своего живота он увидел поднимающуюся и опускающуюся голову новой знакомой, волосы скрывали лицо девушки. Она делает «минет» вспомнил неприличное, как ему казалось, слово, морской волк. Страх вдруг улетучился. Член стоял, как мачта на адмиральской яхте. Высоко и гордо. Петр Николаевич чувствовал себя превосходно, озноб и нерешительность улетучились, ему было хорошо. И вдруг волна чего-то нового и очень приятного прошла через все тело. Это было как разряд тока, только электричество в этот раз было очень приятным, каким-то сладострастным. Холуаевец был вырублен. Сразил его не удар сапога со всей дури в висок, не пуля и не нож буржуйского солдата удачи, он был вырублен мягким и проворным язычком комнатной принцессы.

Гелюк понял, что он кончил, когда, приоткрыв глаза, заметил, как из Олиного рта, все ещё державшего внутри военно-морской член, капнула какая-то белая жидкость. Оля проглотила весь разряд лейтенанта и слизала с Петиного тела все то, что не успела проглотить. Потом она приблизилась к лицу Пети и спросила:

— Тебе понравилось?

Петя просто обнял ее крепко-крепко и прошептал: «Я люблю тебя». Лейтенант и сам не понял, откуда взялись эти слова, как и почему они сорвались с его языка. Но сейчас это было для него не важно. Процессор машины-убийцы отключился, говорила душа.

— Про любовь мы поговорим потом. Сейчас разбери все на столе, и постели на него газеты. Я пойду и что-нибудь приготовлю. Кушать очень хочется.

Новая подруга игривой змейкой выползла из крепких объятий лейтенанта, накинула халатик на голое тело, погремела немного в шкафу посудой и вылетела из комнаты. Через полчаса на столе стояла сковородка с жареной картошкой, открытая банка кильки в томате и черный хлеб с майонезом в пакетике, на котором неизвестно почему было нарисовано брендовое советское куриное яйцо в разрезе.

Новые знакомые после спонтанного секса ели быстро, а разговаривали медленно. Когда еда закончилась, разговор начал разгораться, как почти погасший костер, после того как туда подбросили сухих дров. Оля рассказывала о своей жизни и учёбе во Владивостоке, о родителях и брате-школьнике, оставленном в Рудном. Лейтенант рассказывал про обитателей дна Японского Моря и про своих друзей в Холуае. Получалось так, что эти ребята были почти ровесниками, но жизнь в Советском Союзе они знали с совершенно разных сторон. Петя знал много про дружбу между моряками, карьеру, спорт и море. А Оля фонтанировала знаниями про дефицит на продукты, дороговизну шмоток у фарцовщиков и невозможность жить на одну стипендию.

Петя о таких проблемах никогда не задумывался. Находясь на обеспечении ВМФ СССР, он понятия не имел о дефиците продуктов в стране. Деньги не были проблемой еще с Нахимовского. А сейчас у него вообще был очень приличный оклад со всевозможными надбавками и пайками. Он не думал где, что можно купить из одежды. В части выданной формы было вполне достаточно. Зарплаты всегда хватало на покупку гражданки. К тому же всегда можно было попросить товарищей привезти что-нибудь из дальних походов. Или попросить у них чеки[8] и отовариться в «Березке» самому. В крайнем случае, можно было приобрести что-нибудь особенно модное у фарцовщиков, зарплата вполне позволяла.

— Ну ладно, пойду я, мне в часть пора.

— Ага, иди, — Оля потупила взгляд.

— Что-то не так?

— Все нормально. Только тупой ты, товарищ лейтенант!

— Не понял, в чем дело? — Петя действительно не понимал, почему его желание вернуться в часть вызвало недовольство у новой знакомой.

— Есть такая поговорка: «поматросил и бросил». А если употребить эту поговорку про наш с тобой сегодняшний случай, то получится: «и не поматросил, а все равно бросил».

Гелюк был в ступоре, он и правда не понимал, чего от него хотела Ольга. Отважный подводный диверсант смотрел на девушку в халате, вытаращив и округлив свои большие коровьи глаза. Это был его первый удачный опыт общения с противоположенным полом, а все то, что касалось психологии подобного общения, ему только предстояло узнать.

— Лейтенант, ты вообще тупой или прикидываешься?

— Я не тупой и не прикидываюсь, я, правда, не понимаю, чего ты от меня хочешь?

Оля на секунду задумалась, а потом с хитринкой посмотрела на лейтенанта. Она задала очень неприятный для разведчика вопрос: «Петь, а сколько у тебя до меня было девушек?»

Гелюк отвернулся и покраснел. Внутри его опять начал разгораться огонь страха перед женским полом. Лейтенант молча встал со стула и начал одевать очищенную Олей куртку.

— Петь, прости меня, я не хотела. Ну, не уходи, побудь со мной ещё немножко, — Оля подошла к обиженному диверсанту прижалась к нему всеми частями своего безукоризненного тела и тихонько поцеловала. Гелюк поддался на ласки. И через секунду они опять лежали в постели.

Член встал на этот раз сам, психологический барьер был преодолен. Оля с удовольствием облизывала и ласкала, дрожащую от напряжения «мачту адмиральской яхты». Немного поигравшись с «мачтой» языком, Оля села на нее верхом и начала скакать на моряке, как наездница на необъезженном скакуне. Через некоторое мгновение Петя почувствовал, что ниже его живота все напряглось, и по всему телу опять растеклась острыми волнами приятность. Его партнёрша по сексу вся изогнулась, закатила глаза и поднесла накаченные руки мастера спорта по плаванию к своим грудям. Петя схватился за ее груди и ещё сильнее стал прижимать ее к своим чреслам. Еще мгновение и новая волна, похожая на предыдущую, но гораздо мощнее и приятнее прошла через все тело лейтенанта. На этот раз он не потерял сознание, а лишь ещё интенсивнее стал засаживать свою мачту в жаркое чрево наездницы. Тело Оли напряглось, она издала что-то среднее между стоном и шипением и, обмякнув, рухнула на мужское тело, лежащее под ней.

«Спасибо, мне давно так хорошо не было», — прошептала наездница на ухо Петру Николаевичу. Мысли диверсанта были где-то далеко. Мозг и все тело расслабились и отдыхали. Радость жизни и хорошее настроение воодушевляли его на новые подвиги, и не только сексуальные. Но на последнюю фразу новой знакомой лейтенант не знал, что ответить. Хотелось сказать ей что-нибудь доброе и хорошее, но мозг опустел одновременно с яйцами, которые в одночасье избавились от годами копившейся спермы. Лейтенант кончил не только физически, но и морально и интеллектуально.

Такой лёгкости во всем себе он никогда не испытывал, и ему нравились его новые ощущения. Первая мысль, которая пришла в голову после второго секса с Олей была: «А все-таки стать мужиком намного приятнее, чем стать мужчиной. После прыжка с парашютом меньше кайфа, чем после секса. Парашют потом надо ещё и на себе тащить до места сбора, а потом снова укладывать перед следующим прыжком». О том, что жизнь после секса с девушкой может измениться коренным образом, и неизвестно в какую сторону Гелюк в то время понятия не имел. Прыжок с парашютом, пусть даже первый, редко приводит к кардинальным изменениям в судьбе, если только купол раскрылся.

Оля опять змейкой выползла из объятий Гелюка и пулей выбежала из комнаты. Петя тогда ещё не очень понимал, зачем нужно девушке так быстро бежать в душ после секса без презерватива. Когда Оля вернулась, спецназовец был уже в штанах и куртке, время поджимало, он не терял надежды успеть на последний паром.

— Ну, я пойду. Мне в часть надо.

— Тебе хоть понравилось, товарищ лейтенант?

Петя молчал и стеснялся, ему все ещё было немного непривычно говорить с очень красивой девушкой об этом. Подводный разведчик не знал, что сказать, и по-еврейски, ответил вопросом на вопрос.

— А тебе? — Оля хитро улыбнулась.

— Ну, а как сам думаешь? Нам ведь, как и вам, нравится забирать девственность, — Петя смутился ещё больше.

— Не переживай, всё было отлично. Потенциал у тебя огромный, а над техникой будем работать. В сексе, как в спорте, без ежедневных тренировок мастерства не добьешься, — это был понятный для мастера спорта язык. Петя перестал смущаться и посмотрел на юную искусительницу не как ее покровитель и защитник, а как смотрит спортсмен на тренера. Казалось, если бы у Гелюка был с собой блокнот и карандаш, он наверняка стал бы конспектировать Олины слова.

— Ладно, все, давай беги. Вот тебе телефон общежития, позвонишь, спросишь Олю Дружинину. Комнатная принцесса, а в недавнем прошлом уличная жаба, поцеловала на прощанье спецназовца, по-семейному, в щёчку, как будто они были знакомы много лет. Но, ни этот поцелуй, ни предшествующий секс, уже ничего не могли изменить в образе новой знакомой. Как в сказке, она вдруг не стала еще больше принцессой или чуть меньше жабой. А жабью кожу — её вызывающе-обтягивающую и оголяющая нужные места спецодежду никто не сжёг. Униформа уличной земноводной была аккуратно сложена в шкафу и, возможно, ждала своего часа.

На остров Русский Гелюк прибыл с последним паромом, находясь в каком-то непонятном, новом для себя состоянии. Парашютная сумка со спиртным была доставлена вовремя, в целости и сохранности. Спалось в эту ночь герою любовнику просто отлично. А вот проснулся утром он от очень непонятного сна.

Снилось Петру Николаевичу, что плывет он по чистому морю бирюзового цвета, теплому и ласковому. Волны почти не было, и потому плыл он спокойно, как в бассейне только не на время, а в удовольствие, для себя. Берег был где-то далеко сзади. Было раннее утро. Солнце своими восходящими лучами светило ему в спину. Петя прекрасно осознавал, что море это было не Японское и не Балтийское. Уж больно тёплым и приятным было оно по сравнению с суровыми Российскими морями. Да и солнце во Владивостоке с суши никогда по утрам не вставало.

Впереди виднелся остров с белым как снег песком. Почти за пятьдесят метров от берега Петя почувствовал мягкое песчаное дно. Затем он ступил на берег. Утреннее солнце уже достаточно нагрело прибрежный песок. За полоской белого песка на берегу было много растительности. Но растительность была не такая как в Приморье и уж тем более не такая как в холодной Ленинградской области. На песке, то там, то здесь, виднелись деревья, стоявшие на корнях, а их тонкие и длинные листья были, как у столетника, покрыты иголками по кромке. Петя чувствовал, что ему нравится в этом месте и что здесь он совсем один.

Любопытство заставило Гелюка пройти вглубь острова. Хотелось пить, и Петр Николаевич решил разжиться пресной водой. Он пробирался сквозь заросли, обдирая кожу о колючки и шипы растений. Это был непривычный для нашего человека лес. Это были джунгли, где невозможно было отыскать тропу. Наверное, людей здесь никогда не было. Пете приходилось руками прокладывать себе путь в зарослях. Он уже начинал выбиваться из сил и жалеть, что вообще попал на остров, а джунгли все не кончались.

Когда сил совсем не осталось, Петя приблизился к отвесной скале похожей на стену. Она вся заросла лианами, мхом и всевозможной зеленью. «Лезь» сказал ему голос из неоткуда. Гелюк осмотрелся, но ничего не увидел. Спереди скала, сзади и с боков тропический лес. Солнце не проникало в это место из-за крон вековых деревьев, плотно сомкнутых где-то там высоко-высоко. Где-то наверху скалы, а может быть и совсем рядом чувствовалось присутствие какого-то животного, а может и лесного чудища. Но его не было видно. Было душно и жарко. Все тело спецназовца было мокрым от пота. Сил не было, но слово «лезь» звучало, как приказ, твердо и безапелляционно. Приказы не обсуждаются — это Гелюк знал наверняка.

Почти голый спецназовец полез на отвесную каменную стену, поросшую всякими диковинными растениями с колючками и шипами. Лез он долго, срываясь, и карабкаясь вновь, обдирая тело до крови. Обессилев и потеряв всякую надежду на то, что у этой скалы есть вершина, после преодоления очередного уступа Гелюк попал на ровную площадку. Площадка была достаточно большой. С вершины скалы, уходившей ввысь, на эту площадку падала вода.

Перед Петей был настоящий водопад в джунглях. Падающая вода за многие столетия выдолбила в месте своего падения бассейн, возле которого паслись косули и росли необычные растения с тропическими плодами. Вода из бассейна не текла вниз по скале, а уходила в пещеру, находившуюся там же на площадке, за водопадом. Обессиленное и кровоточащее тело диверсанта само опустилось в воду. Сначала было нестерпимо холодно, и больно. Гелюку казалось, что в каждую ранку на его теле вонзилось по длинному, ржавому и постоянно проворачивающемуся гвоздю. Сил выскочить из воды у него уже не осталось. Скоро боль прошла, а приятная теплота стала разливаться по всему телу. Гелюк с жадностью пил холодную и очень вкусную воду, утоляя жажду. Через некоторое время Петр Николаевич вылез из воды и с удивлением обнаружил, что на его теле не осталось ни царапины. Кожа его выглядела лоснящейся и гладкой, будто он только что вышел из парной. Спецназовец сорвал и съел несколько бананов и папайю. Голод отпустил его.

Петя решил обследовать пещеру, в которую текла вода. В пещере было темно. Вода бежала по большому каменному жёлобу, вдоль которого были выдолблены ступеньки. Гелюк решил спуститься по ним. Скоро ступеньки стали уходить в сторону от жёлоба с ревущей водой. Петя за годы службы научился не бояться замкнутого пространства, но во сне ему почему-то стало страшно идти в неизвестность. Ступеньки привели Гелюка в каменный коридор. Трудно было понять, был ли этот коридор творением рук человеческих или же над ним поработала природа. В конце коридора забрезжил свет. Доблестный диверсант прибавил шагу. Ноги привели его в большой подземный зал с расщелиной в стене, через которую проникал солнечный свет. Петя понял, что это выход, он пошел к нему, уже слыша шум прибоя впереди себя. Но вдруг что-то тёмное стало подниматься из-под земли перед самым входом в расщелину. Гелюк с ужасом осознал, что это было животное, а скорее даже рептилия.

Перед офицером ВМФ СССР свой капюшон раскрывала кобра. Но размер этой гадины, явно превышал все биометрические данные, которые можно было сопоставить с размерами известных пресмыкающихся. Петя отпрянул назад и стал судорожно искать вход в тот коридор, который привёл его в это место. Но его не было. Он пропал. Зал стал круглым, а выход из него был только со стороны монстра. Бесстрашный морской спецназовец, не найдя возможности для отступления, решил попробовать пойти в атаку на чудовище. Разбежавшись от стены, Петя еле успел затормозить перед самым капюшоном сказочной рептилии, из-под которого на него смотрели семь лиц с человеческими глазами. Петя, встал как вкопанный и попятился назад, но оступился и упал на пятую точку. Монстр быстро обвился всем своим змеиным телом вокруг офицера ВМФ СССР и уставился на спецназовца всеми четырнадцатью глазами. Петр Николаевич испугался так, что даже не смог закричать от страха. Он вдруг осознал, что это всего-навсего сон и надо немедленно проснуться. Но страх сковал его настолько, что даже пробуждение стало невозможным. Мысль о том, что гвардейцу-спецназовцу предстоит умереть во сне, от страха — парализовала волю моряка. Гелюк зажмурился.

— Будь моим гостем, останься.

Гелюк открыл глаза и увидел перед собой девушку в наряде из толстого зелёного шёлка с золотой ниткой, которая сидела на полу перед ним, поджав ноги сбоку. На голове девушки был семиконечный золотой кокошник похожий на капюшон кобры. Изгибы тела сидящей на согнутых сбоку ногах красавицы были настолько изящны и естественны, что даже змея могла бы им позавидовать. Петя оглянулся вокруг и обнаружил полное отсутствие каких-нибудь рептилий или чудищ. В пещере были только он и девушка неземной красоты с азиатскими чертами лица.

— Ты кто? — задал глупый вопрос офицер спецназа ТОФ.

— Я Нага, богиня этой земли и прародительница местного народа. Ты согласен остаться и стать моим гостем?

— А зачем?

— А зачем ты сюда пришёл? Ты ведь напился и наелся у водопада.

— Мне было интересно, хотел все увидеть и узнать.

— Ну, так и оставайся, все увидишь и узнаешь. Я тебе сама все покажу и объясню.

Петя посчитал все сказанное вполне логичным и заманчивым. Только ведь очень к ребятам хочется, на Холуай, на службу, под воду. Ах да, у него же теперь есть ещё и она, Оля. Вся жизнь там, на флоте, на острове Русский, во Владивостоке, в море, а здесь что?

— Здесь кругом море. Здесь ты увидишь все то, что никогда не будет тебе доступным в твоей жизни, там далеко, откуда ты приплыл. Да и не уверена я, что та жизнь будет именно такой, о которой ты мечтаешь.

Нага разговаривала с Петей не открывая рта. Она улавливала каждую его мысль, и постоянно улыбалась своей милой и загадочной азиатской улыбкой. Отвечала она на вопросы диверсанта там же, в его голове, где и возникали эти вопросы и мысли. Ей не нужна была речь и язык.

— Но ведь там моя жизнь, там дом.

— Твоя жизнь там — где ты, а дом там — где тебе хорошо.

— А друзья?

— Друзья — это те люди, которые приходят и уходят, но всегда остаются в душе. Так что твои друзья всегда будут с тобой. А здесь ты, возможно, найдешь ещё и новых друзей.

— А Оля? Она же — та единственная… Я её выбрал.

— Для выбора «той единственной», у тебя, прежде всего, должен быть тот самый выбор, — Нага опустила голову к груди и, стесняясь, хихикнула.

— Да кто ты такая, чтобы давать ответы на все вопросы?! — Пётр Николаевич встал и в гневе направился к собеседнице. Импозантная азиатка при каждом шаге приближающегося спецназовца становилась меньше, превращаясь в черное облако. Петя хотел схватить вредную прищуренную насмешницу накаченной рукой боксёра, но рука прошла сквозь чёрный дым. Оставшаяся чернота сразу исчезла. Гелюк обернулся. Вокруг ничего не было. Он решил, что надо выбираться из этого места. Петя уверенным шагом направился к расщелине. Он уже прошел по ней почти половину пути как услышал: «Поступай так, как тебе приказывает сердце, но за приказы, отданные даже сердцем, спрос не с сердца, а с исполнителя приказа».

Петр Николаевич обернулся, прямо над ним раскрыла свой капюшон все та же мифическая рептилия. С внутренней стороны капюшона на офицера ВМФ смотрели четырнадцатью глазами семь лиц. Гелюк попятился спиной к выходу, оступился и стал падать. Стало страшно, он летел вниз и кричал. В лицо ударил солнечный свет.

Петя проснулся от собственного крика, весь в поту. До подъёма оставалось ещё полчаса. «Чушь какая-то», — подумал про себя лейтенант и пошёл умываться.

Во время утреннего туалета Петр Николаевич вспомнил Олю и начал планировать следующую с ней встречу. Предстояло закончить побыстрее все ратные дела, отмазаться от участия в субботнем пикнике и, как можно скорее, добраться до Владивостока.

У Оли жизнь после знакомства с лейтенантом изменилась в лучшую сторону. На студенческий стол стали попадать морские деликатесы из глубин Японского моря, добываемые доблестными подводными диверсантами для командующего Краснознаменным Тихоокеанским Флотом. Оля не гнушалась просить деньги у нового знакомого, а диверсанту это было даже в радость. На непривычные для студентки деньги новая знакомая принарядилась у фарцовщиков, и стала больше походить на порядочную девушку из обеспеченной семьи. Она хотела соответствовать своему кавалеру. Несморя на рабоче-крестьянское происхождение, уличная жаба обнаружила вкус к одежде, присущий детям из номенклатурной верхушки социалистического общества. Отношения вроде как развивались по знакомому многим семейным парам сценарию.

Однажды, выйдя после просмотра фильма из кинотеатра Океан, Петя с Олей увидели тех самых типов, которые стали причиной их знакомства. Оля потянула Гелюка в сторону.

— Пошли отсюда скорее.

— Ты что, боишься? Они больше не будут. Они теперь хорошие.

— Пошли, я сказала, — сквозь зубы, со злостью, шипя как змея, процедила подруга. Гелюк повиновался, но вдруг его осенила мысль: «Если бы не было этих ребят, то навряд ли он бы встретился с Олей. А раз так, то будет уместно извиниться перед ними за мордобой, и поблагодарить за то, что они познакомили его с этой замечательной девушкой».

— Подожди, я сейчас.

Лейтенант снял руку девушки со своей руки и бегом направился к ребятам, сидевшим на парапете набережной.

— Привет, мужики, — с разбегу начал разговор Петр Николаевич. Ребята, в первую секунду не признали костолома. Но уже через секунду в их памяти всплыли события трехнедельной давности.

— А… Морячок, молодец, сам пришёл. Ну здравствуй. А мы тебя давно ждём, ещё с того раза, — тот, который был повален на асфальт, как мешок с дерьмом, встал, и с недружественными намерениями направился к Гелюку.

— Ребята, ну право, не стоит. Ну, зачем вам повторять все снова? Я, ведь, просто извиниться хотел и поблагодарить вас.

— Извиниться — это понятно. А благодарить-то нас за что? Вроде как, это мы должны тебя благодарить. Паша, за разорванную куртку, а вот я, например, за сломанное ребро, — задал резонный вопрос все ещё сидящий на парапете каратист.

— Ну как за что? Если бы не вы, то я бы с Олей никогда не познакомился. А за ребро и куртку прощения прошу, правда, я не хотел, — Петр Николаевич смотрел на ребят своими наивными большими коровьими глазами. Несмотря на косую сажень в плечах, лицом он походил на старшеклассника, только что начавшего бриться. Собеседники не превосходили Гелюка по возрасту, но наверняка были более продвинутыми в делах амурных.

— Ты чего, с Олькой мутишь? — задал вопрос парень, который откликался на имя Паша.

— Ну да, «мучу», причем, вполне серьёзно «мучу», — с гордостью заявил старшеклассник из спецназа.

— Ну, ты точно домутишься. Пошли за дом отойдём.

— Пошли, — недоуменно пожав плечами, спокойно ответствовал морской разведчик.

— Паш, отстань от него. Ты чё, в прошлый раз так и не понял, кто нас двоих так легко уделал, и ушёл за горизонт с дамой в кильватере[9]?

— Да пошел он. Не таких обламывали. Если надо, ща ещё пацанов кликнем, точно юшку от асфальта тремя поливалками отмывать будут.

Гелюку действительно доставляло удовольствие слушать наивные речи береговой мазуты. Он просто молчал и улыбался.

— Ты у кого тренируешься? — спросил каратист.

— Да я на Холуае служу, там и тренируюсь.

— Понятно. Когда на дембель?

— Да уже совсем чуть-чуть осталось. 19 лет

— Офицер или прапорщик?

— Лейтенант я.

— У меня батя кап 2[10]. Сейчас на дембеле, он много чего про Холуаевцев рассказывал.

Разговор завязался и потёк в нормальном русле: обо всем и ни о чём, о карате и боксе, о машинах и самолётах, о службе и гражданке. Ребята могли бы говорить ещё вечность, но с другой стороны дороги крикнула Ольга: «Петь, ну скоро ты там?» Оля стояла в гордом одиночестве на противоположной стороне улицы, не решаясь перейти дорогу.

— Я сейчас. Подожди.

Оля демонстративно развернулась и на нереально высоких для совкового промторга каблуках поцокала в направлении общежития. Весь ее вид выражал явное недовольство действиями своего кавалера.

— Ну ладно, мужики. Мне пора. На море шторм намечается.

— Ты это, — почти подойдя к диверсанту вплотную, с задумчивым видом стал говорить Павел, — С Олей лучше завязывай, не пара она тебе. Здесь у нас знаешь сколько девчонок хороших. А она типа… это… ну, в общем, за деньги.

— Чего за деньги? — с недоумением задал вопрос специалист по подводному шпионажу.

— Паш, отвали от него. Это его дело. Пусть сам решает.

— Да, я просто хотел сказать… он пацан нормальный, может он ничего не знает.

— Ага не знает, после того как мы в прошлый раз сказали, что она уже деньги взяла. Ладно, Петь, будет желание, приходи на набережную, мы после универа почти каждый день здесь летом тусуемся.

У Петра Николаевича в голове был полный сумбур. Он догадывался, но не хотел понимать и принимать то, о чём ему пытался сказать Павел. Догнав Олю, до самого общежития они шли молча, даже не взявшись за руки.

— Ну что? Пока, лейтенант Гелюк, — у двери общежития нарушила молчание боевая подруга.

— А ты, правда «это»?

— Что «это»? Чего, правда? Мальчику слово не нравится. Мальчику-самурайчику всю жизнь чистеньким хочется жить? Запачкаться боишься, с девушкой-проституткой общаться не хочешь? Да пошёл ты, святоша перекаченный, амбал с мозгами первоклассника. Добро пожаловать в реальный мир.

Оля развернулась и почти вбежала наверх по ступенькам подъездной двери, но в мгновение ока была подброшена как пушинка — и оказалась на руках у спецназовца.

— Отстань, идиот инфантильный.

Ольга долго билась в объятиях лейтенанта. А тот просто нёс её на руках как пушинку к ближайшей лавочке. Терминатор работал по программе «доставка объекта в укромное место». Когда жрица любви была приведена в вертикальное положение, она перестала биться в истерике и зарыдала, уткнувшись в плечо инфантильного первоклассника с комплекцией Геракла. Оля говорила что-то про тяжёлую жизнь студентки, живущей на одну стипендию без поддержки родителей. Про то, что мать часто болеет, отец работает на руднике и частенько выпивает. Младший брат пошел по стопам отца, учиться не хочет. Про то, что шмотки у фарцовщиков ужасно дорогие. Про то, что она бедная девушка, а учится вместе с детьми богатых родителей и выглядеть ей хочется не хуже, чем ее подруги. Что она никогда бы не стала «этим» заниматься, но у нее никого нет в этой жизни, кто бы мог помочь и поддержать её.

В общем, как это ни банально, но для нормального мужика, видавшего эту жизнь со всех ее кривых сторон, это прозвучало бы примерно так: «Я хорошая, а всё вокруг меня плохое, поэтому и я стала плохой девочкой. Выхода у меня не было».

У Петра Николаевича было достаточно опыта военной службы, а вот с жизненным опытом была проблема. Опыта общения с женским полом и знания возможных женских козней у лейтенанта не было вообще. С сексом тоже была напряжёнка. До встречи с Ольгой, секса в его жизни просто не было, поэтому юная жрица любви казалась ему той самой и единственной и ни с кем несравнимой.

Все, что навешала ему на уши Дружинина, процессор киборга аккуратно всосал, а душа, нетренированная ложью, приняла эту чушь за чистую монету. Все сказанное новой подругой трансформировалось в простую формулу: «Оля хорошая, и не ему винить свою любимую за то, что жизнь с ней обошлась так жестоко». Сам ведь он жил «прекрасно», трудностей у него «не было». Петя склонился над плачущей проституткой и поцеловал ее в голову. Оля немедленно подняла на него свои огромные зелёные глаза с растёкшейся по лицу тушью и, заикаясь от рыдания, спросила: «Ты меня бросишь?» Голос звучал так жалобно, что выдавил скупую мужскую слезу из глаз борца за идеалы мира и социализма. Машина смерти в звании лейтенанта ВМФ СССР, поиграв в нерешительности желваками гидроусилителей титановых челюстей, тихо ответила: «Нет». Зеленоглазка утёрла слёзы и, как маленький ребёнок, с щенячьим восторгом предложила: «Пойдём ко мне, я тебя чаем напою, гребешков пожарю с майонезом. Ну, тех, которых ты вчера принёс».

— Нет. Мне в часть пора. Надо к завтрашним занятиям подготовиться.

— Ну вот. Значит, ты меня не любишь. Я тебя точно больше никогда не увижу. Прощай. Дружинина выдержала театральную паузу, развернулась и ссутулившись, всхлипывая и утирая слёзы, направилась к двери общежития. Эта сцена была сыграна настолько удачно, что мастерству исполнительницы могли бы позавидовать известные профессиональные актрисы. Петя в три шага догнал жертву своего отказа, взял ее за руку и молча последовал за ней в её комнату. Той ночью лейтенант Гелюк в часть не вернулся.

«Воздуха еще минут на 10 должно остаться», — Гелюк посмотрел на часы и понял, что салаги под водой уже довольно долго собирают деликатесы на стол командующего и его возлюбленной. По плану сегодня должно быть еще одно погружение. Море спокойное, ветра нет, но из-за мари видимость была практически нулевой. Ничего страшного, снизу силуэт судна на поверхности воды прекрасно заметен в любую погоду. Пусть учатся крутить головой под водой.

— Товарищ лейтенант, вас срочно на берег вызывают. Приказано к командиру части прибыть. По рации передали, — язвительная улыбка мичмана, высунувшегося с этим сообщением из рубки, заставила Гелюка оторваться от размышлений о Приморских климатических условиях, занятиях по водолазной подготовке, и любимой девушке.

— Ну, заводи, поехали. — Буркнул лейтенант.

— А бойцы под водой? Не, я технику безопасности нарушать не буду, пока бойцов на борт не возьмём, никуда не тронемся, — мичман продолжал ехидно улыбаться. Он прекрасно знал, что промедление с выполнением приказа командира ОМРП ТОФ чревато не столько взысканием, сколько реальными ударами и возможно с ноги именно в те части тела, на которых гематомы практически не остаются. На любые оправдания и объяснения командир никогда не обращал внимания. Любой его приказ должен быть выполнен немедленно — это правило никто и никогда в его части нарушить не имел право. Гелюк это прекрасно знал и потому не стал растрачивать силы и спорить с ехидным мичманом. Он просто отдал ему приказ:

— Мичман Горошков.

— Я.

— Остаетесь за старшего. Отвечаете за проведение занятия и технику безопасности.

Петя там же на палубе скинул обувь и наручные часы, вынул из карманов документы деньги и ценности и запросто, как в бассейн, нырнул с борта катера в холодное июньское море.

Плыл он как обычно, да и чего там собственно было плыть отошли от берега меньше чем на три кабельтовых. Двенадцатиградусная вода была, для боевого пловца, как парное молоко. На глубине она намного холоднее. Петр Николаевич знал это по собственному опыту, он был частым гостем в подводном царстве Нептуна.

Добравшись до берега, лейтенант заметил, что марь над морем рассеялась, а на его баркасе еще развивается флажок водолазных работ. Это означало, что он добрался до берега за рекордно короткое время. Мокрый, в повседневном обмундировании, но без обуви, и без фуражки, Петя побежал в штаб ОМРП. Там сказали, что «батя» вышел на территорию.

Капитан первого ранга по кличке «батя» был неординарной личностью. Если бы не его свободолюбивый, бунтарский нрав и неистовое желание всегда спорить с начальством по любым, даже самым ничтожным вопросом, он бы, как минимум, мог стать начальником разведки ВМФ, а как — максимум главкомом ВМФ СССР. Но «батя» был бунтарем и революционером. Даже его внешний вид являлся бельмом в глазу для многих начальников, и особенно для политработников. По территории своей части «батя» ходил как матрос Железняк времён Октябрьской Социалистической Революции. Военнослужащие узнавали его издалека по длинному, видавшему виды черному кожаному плащу и маузеру в деревянной кобуре-прикладе, болтающемуся у бедра. Отличало «батю» от настоящего матроса Железняка, пожалуй, только отсутствие пулемётных лент, перекинутых крест-накрест через плечо. Хотя, возможно, он бы и их нацепил, если бы в уставе имелась хоть одна лазейка для ношения оных. Рядом с матросом Железняком всегда гордо шествовал его верный друг, соратник и единственный член семьи — «Боцман», мраморный чистопородный английский дог.

Про «батю» ходила легенда, что он, как раз и был тем самым советским водолазом-диверсантом, подразделение которого под водой во время визита Хрущёва в Англию охраняло крейсер Орджоникидзе в Портсмуте. Многие на Хоуае искренне верили в то, что именно их командир и был тем самым неизвестным советским героем, спасшим жизнь Хрущёву, Курчатову и Туполеву, зарезав в подводном бою под днищем крейсера капитана-коммандера Английских ВМФ Лионела Кребба[11]. На самом деле и по сей день никто не может однозначно сказать, погиб ли Кребб от ножа советского водолаза-спецназовца или его порезали винты крейсера Орджоникидзе. Капитан крейсера ведь действительно получил сигнал от вахтенного матроса, о том, что рядом с судном замечен водолаз. И винты причаленного крейсера капитан тоже приказывал провернуть, о чем есть запись в вахтенном журнале. Лопасти тех винтов могли запросто порезать любого водолаза, как колбасу.

А может было и то, и другое: сначала подводный бой водолазов, а потом, чтобы скрыть следы этого боя, убитого перемололи винты крейсера. Но факт остается фактом — «батя» командовал группой водолазов, сопровождавших генерального секретаря ЦК КПСС во время его визита в Англию в Апреле 1956 года и Крэбб тоже был там. «Батя» жив, Крэбб мёртв.

После того как Хрущева «ушли на пенсию», «батя» попал в немилость к новому руководству охраны генерального секретаря. Для продолжения службы боевой пловец был сослан на Тихий Океан подальше от всех столиц и знавших его высокопоставленных лиц.

Гелюк заметил командира полка у камбуза, куда тот обычно заходил за мослами для «Боцмана». Петр Николаевич побежал навстречу капитану третьего ранга и согласно уставу за 5—6 шагов до начальника перешёл на строевой шаг. Строевым пришлось шагать босиком, ботинки остались на баркасе.

— Товарищ капитан первого ранга, лейтенант Гелюк по вашему приказанию прибыл.

— Ты чё такой мокрый?

— Бежал, вспотел.

— А чего без обуви?

— Истерлась по дороге. Бежал быстро.

— Головной убор где?

— Ветром сдуло.

Гелюк смотрел на командира тем самым уставным, преданным взглядом, описание которого отсутствовало в своде армейских правил, но каждый военнослужащий был уверен, что если уставной взгляд существует, то он должен быть именно таким.

— Ну, ну, — «батя» оценил прикол и улыбнулся. Боцман уловил настроение хозяина и посмотрел на лейтенанта своими усталыми собачьими глазами, не забывая при этом в знак одобрения помахивать хвостом молодому офицеру.

— Разрешите, в общежитие сбегаю за обувью и фуражкой, — задал резонный вопрос Гелюк.

— Потом сбегаешь. Пройдись со мной немного по части. Расскажи мне как практические занятия с молодыми проходят.

— Все согласно программе. Замечаний нет.

— У тебя нет, а у начальства есть. Мне доложили, что в штабе недовольны. Гребешки не такие большие как раньше. Почему?

Вопрос застал Гелюка врасплох. Петя уже больше недели отбирал самых больших гребешков для Оли, а остальное — сдавал, как и раньше, прапорщикам на склад. Он не мог даже предположить, что кто-нибудь из старших офицеров в штабе опустится до высказывания претензий относительно размера моллюсков. Неужели сам командующий обратил внимание на размеры деликатесов. У него что, других проблем нет, все у нас на флоте так замечательно?

Странно еще и то, что сам «батя» по такой ерунде стал разбираться с подчинённым. Обычно такими вопросами занимался зам по тылу. Неужели все так серьёзно? Неужели он действительно не выполнил боевую задачу по поставке моллюсков к барскому столу? Надо было как-то отмазываться.

— Гребешки как гребешки. Мне матросов под воду с линейками отправлять что ли? Им там что, надо ширину раковин замерять? У меня вообще, товарищ капитан третьего ранга, в планах занятий сбор двустворчатых моллюсков не значится, — Гелюк решил, что в данном случае наступление на начальника будет самым лучшим выходом из дурацкой ситуации.

— Хорошая идея. Завтра, товарищ лейтенант, подайте мне на согласование план занятий, в соответствии с которым необходимо будет совершать погружение с измерительными приборами. Кстати, предусмотрите систему контроля подобных упражнений, которая предполагала бы ваше личное нахождение на глубине. Вам все ясно, товарищ лейтенант? — «батя» смотрел на подчинённого серьёзно, давая понять, что он вовсе не шутит и Гелюку самому придётся лезть под воду с линейкой.

— Есть, составить новый план занятий. Разрешите идти?

Начальник как бы напомнил Пете, что плевать против ветра себе дороже.

— Гелюк, вы что, обиделись?, — уже с улыбкой на лице произнёс бывалый морской волк.

— Никак нет. Просто занятия ещё не закончены и мне необходимо вернуться на баркас.

— Вернешься, вернешься, не спеши. Как там дела с новым Тритоном[12]?

Несколько месяцев назад в ОМРП поступила новая малая подводная лодка. Петра Николаевича, как офицера-подводника по образованию, назначили ответственным за её эксплуатацию. Для Гелюка и еще нескольких офицеров и прапорщиков части инженеры и военпреды с завода-изготовителя провели занятия по эксплуатации и обслуживанию специального плавсредства. На сегодняшний день Петя уже совершил несколько погружений на Тритоне. Он обучил личный состав управлению подлодкой и научил бойцов покидать её под водой. Пете нравилась новая дорогостоящая игрушка, но он прекрасно понимал, что пользы от нее для диверсионной операции на сегодняшний день не больше, чем от обычного атомохода. Для радаров и гидролокаторов противника она также заметна, как и обычная субмарина. Скорость хода у неё небольшая, 5 — 6 узлов, глубина погружения вообще водолазная, всего 40 метров. Автономности хватает всего на 12 часов. Запас хода 60 миль, что означает не более 30 миль до точки высадки. Даже надувная моторка менее заметна для противника в надводном положении, чем эта дорогостоящая игрушка. Проще, получалось, дойти до места высадки в нейтральных водах на атомоходе, положить атомоход на дно. Выйти на поверхность через торпедные аппараты с надувной лодкой, мотором и горючим. Подойти на доступную дистанцию к точке, спрятать лодку и мотор на дно, либо оставить бойца на поверхности, чтобы дожидался. Конечное расстояние до точки преодолеть под водой, выполнить боевую задачу и вернуться обратно, выполнив все действия в обратном порядке. Скорость на моторке узлов 30—40, запас хода — запас горючего. Автономность, пока в море рыба не закончится. Заметность железного мотора для радаров намного меньше, чем у огромной подводной железной бочки. Ну а шум мотора для сонаров — шум рыбацкой лодки.

У Петра Николаевича хватило ума оставить стратегические соображения о полезности Тритона при себе. «Матрос Железняк» и так был раздосадован нареканиями командования ТОФ относительно размеров моллюсков. Не стоило добивать старого диверсанта еще и своими соображениями относительно боевого применения изделия, над созданием которого трудились лучшие умы советской науки.

— Замечательный аппарат, — совершенно серьезно ответил босой терминатор.

— Матросы смогут им управлять?