Оглавление

Таша Гербер

«Честное пиратское»

Молодость — это такой недостаток,

который исправляется с каждым днём.

(с) Луи Жаколио «Грабители морей»

Глава 1

Стас

«Ну, блядь! Ну, ёп твою мать! Ну, только не это!» — первое, о чём я подумал, когда стоял на пороге друга, с которым не виделся десять лет, не пытаясь даже скрыть выражение лица, вдруг ставшее кислым. «Она прям какое-то кармическое наше проклятье!»

Я приехал отдохнуть к Нику в Сочи впервые за столько лет. Чуть не сдох в тесном и грязном лоукостере популярной компании. После прилёта, почти час они искали мой чемодан, почему-то единственный пропавший. Потом, тащился по пробкам с чересчур разговорчивым таксистом, под звуки отвратительной музыки, в обшарпанном и неухоженном салоне. И был примерно счастлив, насколько это возможно, потому что знал, что впереди меня ждёт целый летний месяц на берегу моря, с другом и его новой жизнью, с которой у меня не было возможности познакомиться столько лет.

***

С Никитой судьба нас столкнула на городских соревнованиях по баскетболу между школами. Он расквасил мне нос локтем, с подачи какого-то толстяка из своего класса, и вместо того, чтобы продолжить играть за свою команду, которая и выигрывала-то только благодаря ему, спохватился сопроводить меня в медпункт в родных стенах.

Шагая по лакированному коридору от спортзала к медчасти, я сначала грубил, пытаясь от него отвязаться, а потом осознал, что, возможно, это неплохое начало дружбы. Парень-то молодец, приоритеты расставил по-совести.

Медсестра быстро остановила кровь, приложила холодный компресс, и мы десять минут ржали как кони в её тесном кабинете над моим превосходным видом. На утро мне обещали фингал под глазом и я вслух размышлял, как обрадуется классуха, что на всех фото, по случаю окончания девятого класса, я буду самым запоминающимся.

— ТётьНин, дайте, пожалуйста, листик и ручку, — попросил Никита.

— Собираешься записать за мной завещание? — умело пошутил я, и растекся по кушетке, делая вид, что умираю, совершенно забыв, что медсестра велела мне не запрокидывать голову. А Ник зажмурился в извиняющейся гримасе и чирканул на бумажке номер домашнего телефона.

— Позвони мне после выпускного, Стас. Сходим на речку, отметим свободу, — он наклонился и перешёл на заговорщический шепот, — Я место одно знаю, оно только моё, там никого вообще!

— Хорошо, — тоже почему-то шепотом ответил я и, сложив листок, вложил его в спортивные шорты, — Тебе бы вернуться в зал.

— Да мои уже, скорее всего, продули! — махнул он рукой. — Физрук, наверное, в бешенстве!

— Не обидно? — поинтересовался я.

— Ой, да пофиг! Я через пару недель выпущусь, а ещё через несколько лет, это воспоминание сотрётся совсем.

— Но ты классно играл!

— Я с пацанами во дворе с детства гоняю, вот с ними весело, а эти лбы старшеклассники — тупые, как пробки. И мне этот опыт не нужен, я собираюсь стать капитаном! — торжественно произнес он.

— Капитаном Ингольфом, прозванным Вельзевулом? — пробубнил сквозь компресс я, решив блеснуть эрудицией, понимая, что скорее всего мой собеседник сейчас ничего не понял.

— «Молодость — это такой недостаток, который исправляется с каждым днём!» — процитировал он, скривив голос.

— Ты читал «Грабители морей»? — я выпрямил голову, забыв, что у меня на лице компресс и он шмякнулся на голые колени как коровья лепёшка.

— Да это, считай, настолка любого пирата! Ещё подискутируем по этому поводу. Но пиратом я становиться не собираюсь. Хочу стать капитаном! Капитаном судна, пассажирского, разъезжать туда-сюда по Черному морю, катать туристов, отрастить усы, покуривать сигары или трубку, ну ты понял!

Я понял. Но всё ещё был немного в шоке, что новый знакомый цитирует мою любимую книгу. Я зачитывался ей с детства, выпрашивал у матери пиратский костюм на ёлку, в одиннадцать лет ходил с повязкой на глазу, или поднимал кружку с опустошенным соком и просил у отчима ещё этого отменного пойла. А в подростковом возрасте, изучив немного историю, книга приобрела больше смыслов и открылась мне по-новой. Но девятиклассники бывают жестоки, и если ты цитируешь Луи Жаколио, а не рассказываешь, как с кем-то подрался, то есть риск не сойти за своего. Диалог со случайным единомышленником меня подкупил.

Позвонил ему на следующий день. Наткнулся на нежный голосок младшей сестры и почему-то обратился к ней на «вы», попросив к телефону Никиту. Даже не собрался с мыслями, зачем звоню, но мой новый друг сразу заболтал меня в невероятных своих новостях за день, рассказав, что получил разгон от физрука, недовольного тем, что он тогда свалил, но обещанную пятерку по физ-ре за участие в соревнованиях всё же получил. А потом позвал меня в гости, занять модем на телефонной линии, пока его матушка на смене.

***

Дружить с Ником оказалось очень легко. Он радостно и с удовольствием заполнял любое моё молчаливое и задумчивое настроение. Его рассуждения воспринимались как длинные неперебиваемые монологи, и у меня было время подумать над его словами, чтобы коротко и по делу ответить на непрекращаемый поток его мыслей одной законченной фразой, с которой он никогда не соглашался, продолжая размышлять над несовершенством какого-нибудь фильма или очередной прочитанной фантастики. После череды неудачных попыток сдружиться со сверстниками, было приятно осознавать, что к пятнадцати годам я всё-таки обзавелся настоящим другом.

Ник сдержал обещание, и после выпускного показал свое секретное место на реке. За границами нашего спального района, пройдя сквозь заброшенную давно стройку каких-то высоток и перебежав оживленную дорогу без перехода, мы пробрались через пролесок вниз, перешли старый железный скрипящий мост, прошуршали травой вдоль реки несколько минут, и очутились на границе коттеджного поселка, где, перебравшись боком через край зелёного высокого забора, резко заканчивающегося у реки, действительно оказались будто в тайном месте.

Но, вообще-то, оно было частным!

За забором, на большом участке, засыпанном песком, располагался красивый пирс из потемневшего дерева. Начало участка было закрыто массивными лесными насаждениями так густо, что за ветками и кустарниками еле виднелся край коттеджа.

Я присвистнул, а Ник, раскинув руки, с важным лицом повернулся ко мне:

— По-царски, да?

— Нам нельзя здесь находиться, Никит. Это частная собственность.

— Собственность-хренобственность! — передразнил мои интонации он. — Я сюда два лета залезал, меня ещё ни разу не попросили. Так что, считаю это место законно своим!

— А в коттедже кто-то живёт? — поинтересовался я.

— Понятия не имею! В ту сторону я не ходил. Мне нравится здесь! Тут глубина хорошая, если нырять с пирса, и дно у речки тоже засыпано песком. Сплошной кайф! Смотри!

Он ловко скинул с себя шорты с футболкой, быстро разбежался и нырнул в воду рыбкой. А через несколько мгновений вынырнул почти на середине нашей неширокой реки. Я последовал его примеру — скинул рюкзак, одежду и шлепанцы на песок, и плюхнулся в воду бомбочкой, накрыв его с головой ударной волной. Высунув голову из воды, сразу огляделся и посмотрел в сторону участка: с речки тоже было не разглядеть коттедж, сплошные заросли, зато, с другой стороны открывался вид на наш район с одинаковыми домами. Я даже разглядел свой балкон на четвертом этаже и немного успокоился.

Через полчаса мы выползли на пирс. Я вынул из своего рюкзака мытые овощи, прихваченные с собой, и бутылку коньяка, которую мой новый друг припрятал ко мне во внешний карман, когда я зашёл за ним. Ник достал из кармана шорт табак, пакетик с фильтрами, и стал аккуратно сворачивать самокрутку. Я молча наблюдал за его ловкими манипуляциями с бумагой, когда он вновь решил заполнить тишину очередным рассуждением:

— Когда-нибудь, я буду жить на берегу Черного моря. У меня будет свой домик, прям у причала, и будет свой такой пирс! Деревянный и светлый дом, с большой верандой, с которой открывается вид на море! Буду там крутить себе сигареты точно так же! Будешь? — спросил он, протягивая мне кривоватую папироску.

— Воздержусь. Дом лучше на возвышенности строить. Близко к воде — небезопасно, — заметил я.

— Ты в курсе, что большие смертоносные спруты в Черном море не водятся? — посмеялся он. — Чего там опасного?

— У воды постройки небезопасны. Накроет волной в какой-нибудь шторм и потом чини ещё с месяц свою веранду, вместо того, чтобы покуривать самокрутки, — размышлял я.

— А логично! Тогда хочу на холме, но с видом на море! — он ловко открутил пробку с бутылки одной рукой, выдохнул, сделав небольшой глоток прямо из бутылки, протянул её мне и занюхал только что надкушенным помидором.

— За свободу! — зачем-то сказал я и повторил все действия за ним.

Коньяк резко обжёг горло и мне еле удалось сдержать кашель. Никогда до этого не пил коньяк. Отчим давал попробовать пиво, но на вкус оно показалось каким-то несладким прокисшим квасом. Коньяк быстро передвинулся куда-то ниже и теплом разлился в груди и желудке. Очень приятные ощущения.

Мы неспешно допили маленький бутылёк, дожевали остатки овощей и встали, чтобы ещё раз искупаться. Коньяк и тепло солнечных лучей грели всё тело сразу и меня пошатывало. Решил не нырять, а просто зайти в воду около пирса. Дно у реки оказалось нежным и песчаным, как и обещал мой новый друг, и река будто обняла меня прохладным одеялом.

Судя по довольной улыбке, устремлённой чуть вверх, Ник уже мысленно купался в море, возле своего дома на холме.

Я вышел из воды и напиток из меня будто испарился, оставив за собой остатки легкого головокружения и привкуса жженой карамели во рту. Затягиваясь очередной самокруткой, друг неумело пытался выдувать кольца. А я замолчал, разглядывая противоположный берег со своим домом вдалеке, и размышляя о том, что понятия не имею, что хочу. Поэтому мне нравились его рассказы о будущем, я примерял все их на себя: был капитаном корабля, курил на веранде деревянного дома у моря, мысленно поправлял пояс морского кителя в училище, или поднимал паруса на личной яхте. Но умом понимал, что всё это не моё.

Моё будущее было размытым, я не видел себя ни офисным работником, ни рабочим на заводе, родители даже не одарили меня талантами к музыке или рисованию, да и компьютер, который я так выпрашивал у матери с отчимом, пылится уже год. Баскетбол мне оставил только фонарь под глазом на выпускных фотках, даже оценку дополнительную по физ-ре не получил.

Только книги в моем арсенале не были без внимания. Я залпом поглощал всё, что привлекало взгляд и меня уже по имени знали все работники библиотеки. В большинстве своём, это была фантастика или утопии, ещё немного история.

Ник же активно изучал географию и биологию, много читал про морских обитателей, вдоль и поперек изучил историю Черного моря, мог поведать про любое живое существо, обитающее в нем, рассказывал про затонувшие в этом море корабли. Потом увлёкся черноморской ботаникой, а после — сказочными морскими обитателями из мифов. Когда в конце июня он похвастался, что поступил в техникум при академии водного транспорта, у меня уже была стопроцентная уверенность, что он ни за что не отступит от своих целей и обязательно будет жить у моря, как и задумал.

***

Все свободные жаркие дни мы сбегали из нашего района однотипных монолитных построек, грустно глядящих друг на друга, к коттеджному посёлку за мостом, и мой новый друг придумывал всё новые и новые детали своего будущего, а я всё больше, почему-то, разочаровывался в своём.

У меня было ещё два года, чтобы решить, кем я хочу стать, когда вырасту. И я добросовестно искал себя в большом альманахе всех университетов Москвы или на страницах газет с вакансиями.

На встрече со школьным психологом, после теста на профпригодность, она сказала, что из меня получился бы отличный учитель, но я не увлекался каким-то конкретным предметом и не блистал, как Ник, знаниями одной большой сферы на пять с плюсом, разве что в теме пиратов, которых я почти забросил, найдя себе нового друга.

— Преподаватель высшей школы пиратов! Звучало бы идеально! — подколол меня друг, его лицо, вдруг посветлело. — Я бы туда обязательно перевелся после окончания техникума!

— На факультет тактического боя в условиях бушующих стихий, сразу на третий курс? — решил поддержать я идею.

— Ну точно! — он расхохотался так заразительно, что я невольно засмеялся вместе с ним.

— Прикинь, запись в дипломе: «Факультет прикладного искусства по выпиванию рома. Специальность: Пират», — придумал он.

Я заржал.

— Пойдем в город и найдем этого охрененного пойла! — замахал он рукой с воображаемым бокалом и резко стал собираться. — Вот бы и правда рома достать! Выпить за свободу! Мне, не тебе! Тебе ещё два года в школу ходить, какая там свобода?! А я уже студент! — гордо заулыбался он.

***

По вечерам, мы толпились со сверстниками в сквере возле большой спортивной площадки, усыпанной лавочками и фонарями вразнобой, всяческими качелями и непонятными тренажёрами. Кто-то просто толпой кучковался на лавках, кто-то ходил туда-сюда, Ник играл в баскетбол на не ограждённой площадке с соседями. В очередной раз, убежав с поля, когда сменились команды, присоединился ко мне, сидящему на тренажерах, достал из рюкзака свой пакет для самокруток, и принялся скручивать папироску.

— Когда-нибудь я доведу эти действия до совершенства, в пару секунд научусь укладываться! — похвастался он. — Хочешь попробовать?

— Давай! — решил согласиться я и уселся поближе.

Повторял за ним все действия, но фильтр то и дело норовил выскользнуть, а табак — разлететься. Тонкая бумага меня не слушалась довольно долго, но мой друг терпеливо подсказывал, не вмешиваясь в процесс. И наконец, после всех мучений, у меня получилась кривая, но стабильная сигаретка. Я вставил её в рот и важно заулыбался.

— Ну точно пират теперь: с тающим фингалом и папиросой, — расхохотался Ник. Я тоже рассмеялся и чуть не выплюнул изо рта сигарету.

Мимо нас прошли две девчонки одного из соседних домов. Что-то обсуждая, они направились к дальней скамейке и Ник притих. Забавно, что при всей его раскованности, рядом с девчонками мой новый друг сильно затихал, внимательно их разглядывая, как под рентгеном. Я же боялся так пристально смотреть на них вблизи, но вдоволь наслаждался издалека. Мода на дурацкие яркие одежды почти прошла, всё чаще стали появляться юбки и джинсы спокойных оттенков, а также короткие топы, открывающие живот и будоражащие фантазию. Друг уставился на проходящих мимо нас подруг на высоких, шлепающих платформами, сандалиях.

— В юбке симпатишная, — шепнул он мне.

— Угу, — тоже тихо произнес я, даже не пытаясь взглянуть на них и отвернулся в сторону баскетбольной площадки.

— Ник, твои опять выходят!

Он затушил остатки тлеющего фильтра о борт урны, выбросил бычок и, ловко перепрыгнув через низкую ограду, побежал к площадке, где его уже ждали. А я, вынув из кармана его рюкзака зажигалку, решил попробовать прикурить свой шедевр.

Горький дым заполнил рот и вытряхнулся из меня как пыль из мешка, заставив знатно раскашляться. Вторую затяжку делал уже аккуратнее и меньше, как рассказывал Ник, потянув воздух через рот почти сразу в лёгкие. Обжигающая полоса заполнила меня изнутри и вышла аккуратным клубком наружу при выдохе. В голове ненадолго образовался туман и улица в глазах немного поплыла. Хорошо, что не попробовал на берегу с коньяком, подумалось мне, улетел бы сразу.

Дым от сигареты из меня совсем выветрился, когда друг вернулся. Он сел рядом и стал пристально смотреть на девчонок, бурно обсуждающих что-то в дальнем углу сквера. К ним подошли какие-то ребята и они стали о чем-то болтать и громко смеяться.

— Стас, смотри! Девчонка в галстуке — наша! — заявил Ник, кивнув головой в ту сторону.

— Что? — не сразу понял о ком он. Её я даже не заметил. Отсев от своих подруг на низкую ограду рядом с лавочками, минуя свет фонаря, маленькая фигура пошарилась по множественным карманам своих бесформенных штанов песочного цвета, достала пачку сигарет и закурила. — Она? С чего ты взял?

— Пиратка же! Смотри: девчонки все максимально раздетые, в куче косметики, с побрякушками на шее и руках, на высоких платформах. А она в кедах, армейских штанах, рубашка застегнута на все пуговицы, галстук этот ещё. И чёлка прикрывает один глаз, как повязка у пирата! — друг заулыбался собственной догадке.

— Просто неформалка. С чего ты взял, что она наша?

— Чувствую, друг! Мне кажется, она там лишняя. А с нами была бы не лишняя, точно тебе говорю.

***

Следующие пару месяцев, мы изредка разглядывали её издалека, так и не осмелившись к ней подойти. Она всё время тоскливо плелась за подругами и мечтательно разглядывала дома и окна. Смею заметить, что друг был абсолютно прав, девушка совершенно отличалась от своих сверстниц. Всегда выходила без косметики, ловко встряхивала густое укороченное шоколадное каре на ветру, не заботясь об укладке и одежда на ней не была похожа на то, что носят девчонки в нашем городе — ни попсовые, ни неформальные. Она всегда выглядела так, будто только что сражалась бок о бок с Индиана Джонсом в пещерах, полных скрытых тайн и секретов. И, к великому сожалению Ника, совершенно не замечала нас. Друг всё равно не на шутку увлекся, постоянно выглядывая её в толпе снующих подростков, а найдя — делался тихим и задумчивым.

Лето почти уже заканчивалось, днём мы ходили на тайный пирс, а вечером тупили в сквере, крутили сигареты и смотрели по сторонам. Я со скуки, а Никита — выискивая глазами свою Пиратку. Я немного грустил, что незнакомка отнимает у меня разговорчивость нового друга, но сочувствовал ему каждый раз, как он затихал, найдя её силуэт в сквере.

Глава 2

Никита

Учебный год начался вместе с дождями и резким похолоданием. Ещё вчера была жара и мы дружно веселились последнему дню лета, а сегодня уже совсем будто осень.

Стас зашёл за мной после долгого дня и мы торчали под козырьком чужого подъезда, подальше от наших домов, чтобы случайно не спалиться перед предками, что пьем коньяк и курим. Точнее, чтобы Стас не спалился.

Моя матушка была не из робкого десятка и спокойно относилась к моему подростковому образу жизни. Я был единственным мужчиной в семье, следил за сестрой, ухаживал за обеими. Она всегда могла на меня положиться после смерти отца, просто изредка напоминала, чтобы знал меру и, в случае чего, — обращался за помощью к ней. «И смотри, сестру не научи ничему такому, когда подрастет!» — улыбалась она.

Коньяк я доставал в магазине, соседнего с нашим, района. Однажды, по просьбе матери, искал что-то по всем адресам, и уже вышел за районные продуктовые точки в поисках нужных пунктов из списка. В одном из них, в небольшой очереди, со мной заговорил весёленький алкаш, а я ещё больше развеселил его какой-то пиратской громогласной цитатой. И мой случайный знакомый, приобретя бутылку коньяка, шумно вышел из магазина, громко сказав, что ждёт меня на улице.

— Мой папаша! — ловко соврал я продавщицам, и они сочувствующе мне кивнули. С тех пор, изредка захожу в этот магазин с фальшивой мятой запиской от моего придуманного папаши, и покупаю себе коньяк и табак, когда накоплю карманных денег.

Мой новый друг сильно смеялся с этой истории, искренне недоумевая, что никто другой не догадался ещё до этой простой схемы.

Стас высокий и крепкий, но сложилось ощущение, что он до сих пор чувствует себя каким-то маленьким. Скорее, не имеющим сильного значения, нежели низким, и абсолютно не знает, кем хочет стать, когда вырастет. Но за прошедшее лето, он стал больше улыбаться и смеяться.

Сначала, этот парень показался мне немного угрюмым, но найдя темы для разговоров, и общую любовь к пиратским книгам, мы быстро сдружились. Он внимательный слушатель, почти не спорит, принимая любые мои мысли и идеи. И не затыкает меня, когда я начинаю много болтать, как, например, те придурки, которые раньше называли меня лучшим другом, и потом вдруг передумали звать гулять. А в школе и вовсе перестали здороваться, решив дружить против меня. Хорошо, что я ушёл в техникум после девятого. Теперь у меня будет другой класс, где не будет этих идиотов.

И есть надёжный друг.

Стас выдохнул, глотнул коньяка из бутылки и откусил кусок сыра «косичка» от длинной палки. Палка потянулась от зубов за его пальцами и хвост оттянутой полоски радостно шлёпнул его по носу. Я заржал от этой картины, и друг мне улыбнулся.

Мне нравится, что я могу его развеселить. Иногда вижу, как он слишком сильно уходит в себя, а вспышки моих мыслей возвращают его на Землю. Стас кажется мне надёжным и хорошим, без говна внутри, но я плохо разбираюсь в людях.

— Ребят, подержите дверь, — внезапный мужской грубый голос за спиной даже напугал. Как это я пропустил пищание домофона?! Стас уже догадался спрятать бутылку в карман и первым подскочил к двери, из которой выкатились два больших чемодана на вытянутых волосатых длинных руках в накрахмаленных манжетах, и только потом из темноты подъезда вылез дядька, им принадлежавший, в строгом чёрном костюме, будто широком ему в плечах. Похож то ли на нового русского, то ли на телохранителя. Долговязый радостно вдохнул свежего воздуха, поблагодарил, оглядев нас будто уже давно знаком, и потащил чемоданы к автомобилю, который мы внимательно до этого изучали. Он отличался от других во дворе: красивый лакированный Мерседес с тонированными стёклами и хромированными дисками. Я предположил, что такой зверь должен стоить, наверное, как наша квартира.

Друг хотел закрыть дверь, когда увидел моё сосредоточенное лицо и по нему определил, что дверь закрывать ещё рано — по ступенькам спускалась морщинистая женщина, а под руку её держала моя Пиратка. Я расплылся в дурной улыбке, а Стас тяжело вздохнул и закатил глаза — он уже наизусть знал, что это за взгляд, но тоже с любопытством стал разглядывать девчонку, когда та вышла.

Так близко мы с ней ещё не сталкивались.

— Спасибо, ребятушки! — нежно отозвалась пожилая женщина, увидев меня и что Стас держит дверь.

Пиратка внимательно посмотрела на Стаса, одарила его лёгкой улыбкой и совсем не заметила меня. Ауч!

— Ты только пиши оттуда обязательно, хорошо? А то мама твоя не рассказывает, как у тебя дела. Вся в своих картинах! А мы тут скучай без любимой внучки, — нежно причитала бабушка. — Соседки, вон, смотри, провожают тебя из окна! Помаши им.

Пиратка натянула неестественно приветливую улыбку и помахала им в ответ.

Я был прав! Ей с ними скучно!

Под длинным расстегнутым чёрным плащом, на ней снова была рубашка, но в этот раз шею закрывала чёрно-белая арафатка. Узкие облегающие джинсы заканчивались классическими кедами с резиновыми носами, за спиной висел небольшой рюкзачок серебристого цвета с кучей значков.

Вот бабушку свою она одарила очень теплым объятием и самой очаровательной и искренней улыбкой.

— Хорошо, Ба! Писать буду! Только не волнуйся, пожалуйста, тебе вредно.

О, какой голос! Песня! Чуть шероховатый от сигарет, но звонкий и очень приятный.

— Давай, иди домой, а то промокнешь. Я ещё позвоню, из аэропорта. И как прилечу — тоже.

Я таял, как мороженое на солнце, от каждого звука её голоса. И от того, с какой заботой она относится к своей бабушке. Но куда же она уезжает и надолго ли?! Наверное, не надолго, учебный год же только начался. Она ещё раз нежно и крепко обхватила уже плачущую морщинистую женщину и тоже пустила слезу, подталкивая бабушку под козырёк. Я повернулся в сторону подъезда, подумав приоткрыть дверь для неё.

— Иди домой, Ба, не мёрзни. Может, увидимся через год.

Стас ещё подпирал раскрытую дверь и на этих словах он с горечью и сочувствием посмотрел на меня. Слова ухнули мне в солнечное сплетение так сильно, что стало даже больно. Через год? Может быть? А может не быть? А кем мне любоваться всё это время тут?

Бабушка стояла на ступеньке в двери подъезда и утирала слёзы, пока Пиратка садилась в машину и исчезала за наглухо тонированным стеклом заднего сидения. Долговязый быстро пристегнулся, хлопнул дверью и стал отъезжать от обочины, когда девчонка опустила окно и помахала как бы не только бабушке, но и нам, и подарила всем троим свою красивую улыбку.

Я расстроился сильно. Было даже больно смотреть, как машина с ней исчезала за углом дома на целый год, и может больше. А вот мой друг, на удивление, не растерялся:

— Хорошая у вас внучка! Заботливая, — сказал Стас, явно сам удивленный тому, что вообще с ней заговорил.

— Да, — отозвалась бабушка и утёрла слезу.

— А куда это её увозят на целый год? — поинтересовался он.

— Она учится во Франции, приезжает домой только на лето, если мама её не придумает ещё чего! — махнула бабушка рукой.

— Молодец какая, — не отступал Стас, — А зовут её как?

У меня внутри всё замерло, кажется я даже дышать перестал.

— Мия зовут. Родители самое необычное имя выбрали, я с трудом привыкла, — улыбнулась она.

— Красивое имя. И внучка у вас красивая, — подытожил друг, а бабушка ему согласно кивнула. — Вас, может, проводить до квартиры?

— Да зачем? Я дойду! Спасибо, мальчики, всех вам благ!

Тяжёлая железная дверь с грохотом закрылась, когда пожилая женщина с заплаканными глазами исчезла за раздвижными дверями лифта, и на улице снова стало слышно, как по козырьку подъезда барабанит дождь.

Я метнулся к другу, радостно потрепал за плечи и достал из его толстовки коньяк. Открутил с бутыля пробку, торжественно поднимая вверх.

— За моего лучшего друга, отважного и бесстрашного пирата Стаса, который сделал для меня эту грустную осень теплее и ярче! — выпалил я и глотнул без подготовки. Коньяк сильно обжёг остывшее от ветра горло и горячо прокатился по внутренностям.

— На, закуси, — он протянул мне косичку. — Я почувствовал, что тебе очень нужно сейчас что-то хорошее.

— Стас! Ты просто класс! — широко улыбался я. — Мия! Мииииииийааааа!

Друг улыбался мне в ответ. Мне повезло с ним. Очень. Невероятный пацан! И как только догадался? Как так быстро сообразил?! Я бы измучился в догадках, куда уехала, как теперь без неё. Но теперь у меня есть её имя и я могу думать о ней по имени! Мия! Вааааау! Мииииия!

Стас тем временем тоже глотнул коньяка и поёжился.

— Сделаешь сигаретку? — попросил он.

— Легко! — отозвался я, и меня вдруг озарило отличной мыслью. — Друг, а ты очень проницательный! Может, тебе и правда в пед? На психологию? Думал над этим?

Стас задумался, так надолго, что я успел представить Мию в моем доме на холме, а потом я буквально увидел, как над его головой загорелась яркая лампочка и друг расцвел новой, ещё неизвестной мне до этого, улыбкой.

Кажется, мы нашли его предназначение! Кайф!

Я растекся в широкой улыбке и, пока он завис в задумчивом размышлении, решил тоже немного помечтать. Как меньше, чем через год, уже следующим летом, стану крепче и сильнее от физических нагрузок в техникуме, и после экзаменов буду приезжать домой в форме, туго затянув пояс и широко расправив плечи. И она меня заметит! Обязательно! Останется только набраться храбрости с ней заговорить. Может, стоит выучить пару фраз на французском, удивить девчонку. И она больше не просто девчонка, она Мия! Какое красивое имя!

И какой классный у меня всё-таки друг, размышлял я по пути до дома. Как мне повезло! Он до вечера терпеливо выслушивал все мои варианты развития событий следующим летом, даже помогал с идеями и ни разу меня не пожурил за навязчивые мысли. Ну точно психолог же! Это сейчас кажется, что профессия непопулярная, но я слышал, что в Европе и Америке уже давно у всех есть личные психологи, люди идут к ним по поводу и без, те участливо выслушивают — прям как мой друг — и спрашивают: «Что вы думаете по этому поводу? Что чувствуете из-за этого?» — легкотня за деньги! Наверное… Надо Стаса отблагодарить и подарить ему что-нибудь стоящее, чтобы он понял, как мне дорог.

***

— Семья, я дома! — залетел домой с хорошим настроением, разбросав кроссовки по коридору, встряхнул ветровку от крупных капель и повесил на крючок. Подхватил, прилетевшую на мой шум, сестрёнку и мы закружили в коридоре. Она, по нашей традиции, расцеловала меня в щеки и залилась громким смехом, когда я стал короткой шевелюрой щекотать ей уши.

Обожаю её! Ей всего шесть, но она уже очень смышлёная, не капризничает лишний раз и всегда с хорошим настроением.

Мы зашли на кухню, где вовсю шкварчала еда на плите, и вернувшаяся со смены матушка подпевала радиоприемнику.

— Как первый день в техникуме? — спросила она.

— Шикааааарно! — протянул я — А как ваш день?

— Сикааааарно! — повторила за мной Ленка, зашепелявя в шутку, и мы засмеялись.

Я плюхнулся на кухонный стул, поцеловал сестрёнку ещё раз в щеку, отпустив её радостно кружить по кухне, и громко выдохнул.

— Ты какой-то задумчивый, сын. Всё хорошо? — участливо спросила мама.

— Всё замечательно, Ма! Я тут понял, что у меня теперь есть лучший друг! — поделился я.

— Тот мальчик, с которым вы всё лето тусите?

— Маман, откуда такие словечки? — заулыбался я

— Держу марку! Хочу быть с тобой на одной волне! — заулыбалась она.

— Оригинально! Оригинально! — я сделал вид, что поправляю невидимые очки. — Да, это Стас! Он сегодня для меня сделал невозможное! Просто так, Ма! Без хитрой мысли и не из выгоды! У меня ещё не было такого друга.

— Это хорошо. Почему не пригласил его к нам на ужин?

— Не догадался, — расстроился я. — Но сегодня праздник. У него была линейка в школе, может его дома тоже ждут с праздничным ужином?

— А, ну да. Он твой ровесник или старше?

— Ровесник. Но складывается ощущение, что он намного старше меня. Серьезный парень. Станет психологом! — похвастался я. — Мы сегодня это придумали!

— Ого! Серьезное заявление для подростка, — удивилась матушка.

— А капитан пассажирского судна, разве, не серьезно? — в шутку оскорбился я, уперев кулаки в бока.

— Мой руки, капитан! И давайте ужинать уже! И отмечать!

— Так точно, гражданочка! — отрапортовал я и отчалил переодеваться в домашний костюм и мыть руки.

— Ты вообще у меня молодец! Горжусь тобой! — выкрикнула из кухни матушка.

— И я тобой гарзусь! — подытожила Ленка, звонко захихикала и мы с мамой расхохотались в разных концах квартиры.

Я натянул спортивки и старую майку, вымыл руки, как велели, и вернулся на кухню, остановившись в дверном проёме и задумчиво подперев косяк.

Запах стоял изумительный! Пахло жареной картошкой, шкварчащей куриной кожицей и рубленной зеленью в салате с овощами. Ленка забралась на свое место и оперативно схватила столовые приборы в свои маленькие ладошки. А мама уже накрыла на стол и протянула мне холодную бутылку шампанского, чтобы я её откупорил.

Наша семейная идиллия меня порадовала. Мы так сильно переживали, как справимся без отца, когда он умирал. Но вот прошло пять лет и в доме снова уютный шум и веселье. Мама стала подрабатывать сиделкой, после опыта с отцом и его тяжёлой болезнью, а через год перевелась из районной поликлиники в частный хоспис на полную ставку по рекомендациям своих подопечных. Ленку отдали в хороший сад. Я взялся за учебу, чтобы поступить в техникум и взял на себя некоторые заботы по дому.

Всё хорошо.

Ленка зажмурилась и закрыла ладонями ушки. Пробка от шампанского громко бахнула, но осталась в моем кулаке. Налил золотистого напитка маме в бокал и вопросительно глянул на нее, когда увидел второй, стоящий на столе.

— Чуть-чуть можно! Ты такой взрослый уже, сын! — она тепло на меня посмотрела.

— И мне сють-сють! — подтянулась сестрёнка, всё еще балуясь голосом.

— Тебе много-много! Но колы! Договорились? — заговорщически зашептал я над ней.

— Хорррошо! — пропела она, в ответ на моё подмигивание.

Мы с мамой встали, Ленка, последовав нашему примеру, взгромоздилась на стул, и все вместе подняли красивые хрустальные бокалы.

— Папа очень хотел, чтобы ты шел за своими мечтами! Ты пообещал ему так и делать, и выполняешь данное ему обещание! Он тобой тоже гордился бы! — сказала она с печально-счастливым лицом, а потом чуть не заплакала. Мы глотнули шампанского, крепко обнялись, и Ленка разбавила нашу счастливую печаль громкой отрыжкой от колы, знатно нас рассмешив.

— Хочу плеер, подаренный тётьСветой, передарить Стасу, ты не против? — вдруг осенило меня. — Я им всё равно не пользуюсь, а он будет рад, мне кажется.

— А Ленке он не подойдёт?

— Мама! Ленке ещё рано отключаться от маминых поучений, затыкая уши наушниками. А когда придёт её время быть капризным подростком, в мире уже будут маленькие красивые плееры. Вон, как быстро кассетные сменились на дисковые! — смело заявил я.

— Ну тогда передари. Тебе же не жалко?

— Такому другу ничего не жалко!

Глава 3

Стас

Судя по выключенному везде свету и отсутствию радиошума на кухне — единственной комнате, где сейчас горел свет, — у отчима сегодня плохое настроение. Я тихо разулся в прихожей, подтянул кроссовки под обувницу на резиновый коврик, и стянул влажную от дождя толстовку, оставив её сохнуть на крючке. Зашёл в комнату и стал переодеваться. Мама выждала время, и тихонько постучалась ко мне.

— Как твоя линейка? Хорошо провёл день? — она села на край моей кровати и поправила узорчатый старый халат.

— Всё отлично! Я, кажется, действительно буду выбирать университет, как рекомендовала школьный психолог, — поделился с улыбкой я.

— Наконец-то определился! Мы с Сашей волновались за тебя, — неумело соврала мама.

Дяде Саше было всё равно, чем я займусь. Раньше я очень расстраивался по этому поводу, но потом в какой-то момент просто смирился. Если до этого я напрашивался к нему в сыновья, просился с ним в гараж или на рыбалку, ждал от него похвалы, то пару лет назад перестал стараться и мы стали жить как навязанные соседи. Мама его очень любит, как мне кажется, а я слишком спокойный, чтобы сильно раздражать отчима, поэтому мы просто смирились с существованием друг друга, живем на одной жилплощади и делим мамину любовь.

Иногда у него бывают плохие дни. Он тихо бухает в тишине и, по возможности, в темноте, в гостиной. Не борзо, как некоторые, например, с побоями или ором. А просто сам с собой. Порой может матюкнуться себе под нос, иногда повышает голос на нас, но только в такие дни и только, если к нему приставать с расспросами, и мы стараемся его не трогать.

Обстановка в квартире при этом крайне мрачная и тяжелая. Он ни разу не рассказывал, даже маме, о своем прошлом, но мне кажется, что отчим, возможно, служил в какой-то горячей точке или типа того. Спрашивать о таком мне видится не тактичным. Да и дядя Саша — человек немногословный. Смысл его спрашивать?! Зато, он всегда занят делом, в доме следит за исправностью всего, иногда вкусно готовит, много и усердно трудится на заводе. Меня сильно беспокоит, что мама до него была жизнерадостная и веселая, а с ним стала тихая и немного грустная, особенно в такие дни.

Она называет это спокойствием. Надеюсь, она права.

— Погулял немного с одноклассниками? — спросила мама.

— Нет, пообщался с Никитой. У него сегодня был первый день в техникуме, — быстро ответил я.

— О, как здорово! И как погуляли?

— Погода паршивая, но поболтали хорошо.

— Есть хочешь? — голос у мамы был уже уставший. — Я наготовила на неделю вперёд.

— Не сильно. Хочу почитать в справочнике про универы. — отозвался я.

— Чай заварить? — заботливо спросила она.

— Не откажусь, спасибо большое, мам.

— С бергамотом? — спросила она, заранее зная ответ.

— С бергамотом! — с нежностью ответил я, и достал из ящика большой справочник всех московских университетов.

***

Пока листал справочник и изучал списки необходимых знаний по предметам, вспомнил почему-то, как Мия на выходе меня внимательно рассмотрела и улыбнулась. Ник прав, она действительно очень симпатичная и какая-то особенная. Не такая как другие девчонки! Утонченная, без привычной московской подростковой выпендрежности, выбор удобной одежды спокойных оттенков, без кричащих деталей только добавлял уверенности моим рассуждениям. И к бабушке она с любовью и заботой. Искренне, как мне показалось.

Очень рад, что набрался сегодня храбрости и помог другу скрасить горечь расставания с этой девчонкой. И слова сами нашлись. Так-то я с чужими бабушками беседы на пустом месте не завожу, но увидев сегодня полное разочарование в глазах друга, мне очень сильно захотелось не оставлять его с разбитым сердцем. И я был прав. Пара раскрытых секретов сделали его немного счастливее. А меня сделала счастливым его довольная морда! Пиратка его и впрямь сильно зацепила.

Мама постучала по открытой двери с моей любимой жёлтой кружкой в руке, и комнату заполнил запах фирменного её чая. Она поставила его мне на стол и неуверенно замешкалась, собираясь выходить.

— Мам, посиди со мной, — догадался я. — Давай тебе расскажу про условия поступления, и какие нашел варианты, а ты мне поможешь выбрать?

Я сообразил, что она не хотела больше сидеть на кухне, а в их комнате сейчас была гнетущая обстановка плохого дня дяди Саши.

Мы пару часов просидели за справочником, прежде чем из гостиной послышался храп отчима. Составили список по возрастанию моего энтузиазма от заведений и схему действий: на какие предметы надо сделать упор и где придется сильно подтянуться. Потом рассказал ей, как Ник пришёл к идее про психологию и мама меня похвалила.

— Ты хороший друг, Стас, — она потрепала меня за плечи, прямо как Ник сегодня днём. — И он хороший друг тоже. Ты стал счастливее с его появлением.

— Да, — согласился я сразу со всеми утверждениями.

***

На следующий день, шагая от подъезда в школу, я увидел друга, задумчиво сидящего на бетонном краю клумбы, больше похожей на огромный запущенный горшок с чахлым кустом, возле дома, который я всегда проходил по пути в школу. Ник так широко улыбнулся, что у него чуть не лопнули щеки.

— Доброе утро, мой прекрасный друг! Самый лучший друг, отважный и бесстрашный пират! — отрапортовал он и встал, стукнув каблуками своих ботинок

— Привет, Ник, — я протянул ему руку, чтобы поздороваться как обычно, но друг на рукопожатии потянул меня к себе и крепко обнял.

— Я тебя не задержу. Мне тоже надо бежать на учёбу. Вчера мне пришла идея завалить тебя дарами за твой храбрый поступок. Но раз в моем арсенале не оказалось бутылки отменного рома или сундука с золотом, то вот держи! — он протянул мне коробку из-под красивого серебристого плеера Sony Walkman, и я с любопытством полез смотреть, что он в неё положил, а друг с интересом наблюдал за мной. С моих губ с