Оглавление

ГЛАВА 1

Что может быть лучше ранним утром, чем очередь в кассу супермаркета?

Я переоделась в форму продавца, самый большой размер налезал со скрипом. К форме нацепила бейджик и улыбку. И вперед! Как говорится, в бой с потребителем.

Наш супермаркет не зря прозвали «Бабушачьей пятерочкой», все бабульки района отоваривались у нас. Народ они беспокойный, суетной, да еще любящий с утра пораньше подняться и сходить в магазин.

Вот мы и веселимся прямо с самого открытия.

Села за кассу и принялась пропикивать товар, объяснять, что этот или другой не по акции, а этого нужно два или три, чтобы подействовала скидка, напоминать про пакет, про карту лояльности, потом объяснять, что такое эта самая лояльность и так все утро.

— Бабуль, это не просроченный товар, а вполне себе живой экземпляр, — практически орала на ухо одной из постоянных посетительниц.

— Ох, доченька, если жешь меня прохватит, тебя поминать буду, — ответила бабулька в красивом цветастом платке. Принарядилась для похода в магазин.

Я покивал, соглашаясь, а что еще оставалось. С ними спорить совершенно бесполезно.

— Как думаешь, моему Васеньке понравится этот корм? — трясла передо мной пакетиком с кормом уже другая бабулька.

— А то, мой Маркиз его только в путь наяривает. Аж за ушами трещит, — подтвердила я.

— У вас есть котик? — бабулька расплылась в почти беззубой улыбке.

— Есть, — вздохнула я.

— А он не скучает, пока ты на работе, деточка?

— Скучает, но куда деваться. Я ему корма побольше приношу, и он меня прощает. Очень уж покушать любит.

— И не только он, — злобно усмехнулась Клавка. Она сидела спиной ко мне за соседней кассой. И вечно меня задирала, попрекая полнотой и ржала во весь голос, когда я рассказывала про свое балетное прошлое.

— Да у тебя в балетную пачку даже нос не пролезет! — Клавка чуть ли не каталась по полу, высмеивая меня. Я была ее любимой мишенью для насмешек. Ушастая Надюшка второй.

Зато весь магазин укатывался с попыток Клавки заполучить богатого женишка. Она так старательно строила представительным мужчинам глазки, что все боялись не окосеет ли наша звезда.

— Швабра безмясая, — буркнула себе под нос и вернулась к работе.

Старалась не отвлекаться и вскорости очередь немного поредела. Но тут я услышала чьи-то всхлипывания. Повернулась на звук и увидела бабульку, которая отошла от Клавкиной кассы и пересчитывала монетки, перекладывая с одной сухой, трясущейся ладошки на другую.

— Простите, я сейчас, — попросила подождать следующего в очереди. Мимо как раз проходил Витя. Он был завскладом, но иногда мог посидеть и на кассе.

— Вить, посиди немного за меня, пожалуйста! — я сложила руки в умоляющем жесте.

— Я на складе еще не закончил, Оль, — мы были с ним в дружеских отношениях, впрочем, как и весь коллектив, кроме вредной Клавдии.

— В перерыв помогу тебе, ты же знаешь, — отозвалась я. — Видишь же, Клавка опять кого-то обидела.

— Добрая ты душа, Оленька. Ладно, беги. Посижу, сколько надо.

Я кивнула, улыбнувшись, и подскочила к бабушке.

— Бабулечька-красотулечька, а чего плачете, моя хорошая? — проговорила я как можно ласковее.

— Ох, да хотела внучка порадовать, в кой-то веки ко мне приедет из своего университета, — проговорила бабуля, чуть ли не плача. — Мукички там хотела взять, яиц да маслеца, ну сахарка чуток. Булочек с вареньем напечь. Давно по магазинам не ходила, дочь да зять привозили продукты, а я им денежки отдавала. Но вот мелочь себе оставляла, думала хватит-то на покупки, но цены кусачие стали, жуть.

— Так, все понятно. Стойте здесь и никуда не уходите, — и я, прихватив корзинку, понеслась по магазину, закидывая в нее все перечисленное бабушкой и еще добавила вкусняшек. Больше, чем уверена, не балуют ее родственнички. Вон на ней пальто какое старенькое. Еще в молодости, наверно, носила.

Притащила корзинку на свою кассу, которая как раз опустела.

— Вить, пробей, — кивнула парню.

— Оль, ну ты опять! Сколько можно. Ты так всю зарплату просадишь.

— Ничего, может, наконец, на диету сяду, — горько усмехнулась я. — Давай, быстрей, она уже уходит. Бегом!

Витя пробил все продукты, я быстро сложила их в два увесистых пакета и помчалась за бабушкой. Мой немалый вес давил со всех сторон, от забега я начала задыхаться, но упорно догоняла шуструю бабульку.

Поймала ее у самого выхода.

— Бабуль, вот! Возьмите! — протянула ей пакеты.

— Ой, деточка, да ты что. Куда мне столько! Да и не унесу я, — а глаза-то у бабульки загорелись, обрадовалась она, но изо всех сил не уступала. Гордость не позволяла.

— Тогда пойдемте, провожу вас до дома, — не уступала и я.

— Далече я живу, детонька, как же ты пойдешь. Тебе ж работать надо.

— Ничего, меня пока подменят, а мы с вами шустренько, окей?

— Хокей, — согласилась бабушка, чем заставила меня довольно улыбнуться.

Моих бабушек в живых уже нет, а мама живет в Аргентине, уехала туда с новым мужем. Так что мне всегда в радость помогать одиноким, таким же, как я.

Мы в самом деле шли довольно долго. Вдобавок оказалось, что бабушка живет на пятом этаже без лифта. Но что поделать, назвалась груздем, вот и полезла… на пятый этаж.

Дотащила и покупки, и бабульку. Это же надо, вот родственнички! Не могли ей квартиру поменять на первый этаж или дом с лифтом подыскать.

Мы зашли в квартирку. Вполне аккуратная, чистая, даже запахов неприятных нет. Бабулька видно очень интеллигентная, по дороге рассказывала, что учителем работала. У нее в серванте столько фотографий с детьми было.

— Оленька, ты присядь, попей чайку, а то устала ведь меня, да пакеты тяжелые тащить.

— Да нет, это не вы тяжелые, а я, — загрустила.

— Ты, Оленька, легче перышка, а душа твоя ярче солнышка, — проговорила женщина и тепло мне улыбнулась.

— Я, знаете, что подумала, может, вы переедете ко мне? Я на втором этаже живу, соседи спокойные. А вашу квартиру можно сдавать, деньги внуку вашему на учебу отправлять.

— Говорю же, душа у тебя светлая, такие сейчас огромная редкость. Да на кой тебе старуха в доме сдалась.

— Давайте так, вы подумайте, обсудите с родственниками. Только, если они будут предлагать продать квартиру, не соглашайтесь. Завещание ж и так на внука? — бабулька кивнула. — Ну вот так им и скажите. Если на меня что будут говорить, не слушайте. А лучше вообще молча переезжайте и все дела. Перед фактом их поставим, узурпаторов.

— Я подумаю. Ты лучше скажи, чего сама хочешь, детонька?

— Да чего может хотеть женщина. Простого женского счастья, да деток ласковых.

— Будут, милая, будут.

— Ой, бабуль, вы же видите какая я. Кто меня замуж-то возьмет?

— Вижу, Оленька, все вижу. Будет у тебя все, только, если ты смелой будешь.

ГЛАВА 2

— Смелости у меня хоть отбавляй, — храбрилась я, а сама подумала, что прячусь уже давно за своим огромным весом, в своей маленькой квартирке, со своим любимым котом. Сдалась я тогда, в прошлом. Когда судьба прошлась по мне удар за ударом.

Сначала умерли обожаемые бабушки одна за одной, затем уехала мама. Особенно тяжелым ударом была измена жениха прямо перед генеральной репетицией выпускного спектакля. Я исполняла главную партию Одетты. И, как контрольный выстрел, на меня обрушилась декорация, сломав позвоночник.

После того, как я очнулась в больнице, я не хотела жить. Но меня заставили очень настойчивые врачи. Один из них оказался хирургом от бога и уговорил меня на экспериментальную операцию. Мне терять было нечего, и я согласилась.

Лежала после почти год и за неимением других радостей, подсела на сладкое. Вкусняшки плюс гормональная терапия сделали свое дело. Теперь в зеркале я себя не узнаю совершенно.

Пришлось забрать документы из училища, смирившись, что балериной мне не быть. Осталась на ногах и на том спасибо. Теперь вот работаю в супермаркете обычной продавщицей.

Посидев еще минуток пять, взяла у бабушки Маруси номер телефона, у нее был даже сотовый, только постоянно лежал на зарядке. Не могла она понять, как это, беспроводной.

Пока шла к магазину думала, что зря, наверно, затеяла с этим переездом. Но очень уж мне было жалко Марию Александровну, почетного педагога с пятидесятилетним стажем.

Всю жизнь бабуля посвятила другим, а о ней никто толком не заботится.

За кассу садилась уже уверенная в том, что доведу дело до конца. И все будет чудесно!

Весь день кружила, как пчелка, вдруг почувствовав, что жизнь моя меняется здесь и сейчас. Появилась легкость в теле и радость в душе.

Помогла Витьку на складе, как и обещала, но постаралась не задерживаться. Дома меня уже заждался мой Маркиз.

Пришла домой, груженая вкусняшками для себя и кота. Мы с ним уселись в комнате перед телевизором, и я включила очередную слезливую мелодраму.

— Нет, Маркиз! Ты видел? За ней такой красавец ухаживает, а она носом воротит! — возмутилась я на героиню. Эх, мне бы оказаться на ее месте, но, к сожалению, я сейчас на своей кровати, заваленной обертками от шоколадок и чипсов. Надо, конечно, взяться за себя. Но что толку? Была я стройная и красивая, а Алекс мне все равно изменил с девчонкой из кордебалета.

Перед сном еще немного помечтала о той, другой жизни. Глубоко вздохнула и закрыла глаза.

Приснилась мне Мария Александровна, только была она вовсе не старой, а молодой и красивой, как на тех фотографиях, что я видела у нее в серванте. Статная женщина строго посмотрела на меня, но через мгновение улыбнулась, став еще красивее.

— Ольга, помни, ты обещала быть смелой! Только так ты станешь по-настоящему счастливой!

— Я обещаю! — ответила очень серьезно, от всей души, словно от этого зависела моя жизнь.

Женщина кивнула, и мои глаза ослепила яркая вспышка падающей звезды.

Судя по тяжести в груди, звезда упала прямо на меня.

— Ох, ну и сон, — хрипло произнесла я.

— Оля, это не сон! Что-то случилось. Ты изменилась, я тоже изменился! Оля! Да проснись же ты!

Открыла глаза и увидела над собой совершенно незнакомый потолок. Нахмурилась, поняв, что это не потолок вовсе, а балдахин.

Повернулась на бок и чуть не угодила рукой в зажженную свечу.

— Что за черт! — воскликнула я.

— Я не черт, хоть и почернел, — снова проговорил голос. Повернулась на него и увидела кота. И правда черного. — Привет, Оль! А я теперь могу говорить и стал стройным, точно уличный котенок, — кот повертелся среди таких же свечей, как и с другой стороны кровати, плоских в небольших круглых подсвечниках.

— Аа! — вскрикнула я и отползла назад, уткнувшись в спинку кровати.

— Да не ори ты! Кто его знает, что творится. Разобраться надо. Оль, поверь, это я! Маркиз!

— Господи, я, кажется, сошла с ума! — потерла лицо и только сейчас поняла, что оно не мое. Ощупала себя. Где мои щеки и тройной подбородок? Нет, скучать, конечно, не буду, но как?!

Посмотрела на пальцы, они были тонкие, обтянутые мертвенно-бледной кожей.

— Это еще что за новости! — посмотрела вниз, небольшая грудь оказалась обтянутой корсетом темно-фиолетового платья.

Огляделась. На кровати вместо оберток повсюду были свечи. Над кроватью балдахин из тяжелого материала. Пахло странно, как в церкви. Помимо запаха свечей уловила ладан. Стало немного жутковато.

— Маркиз, ты понимаешь, что происходит? — дожились, разговариваю с котом. Конечно, я и раньше с ним разговаривала, но он никогда не отвечал по-человечески. Как у него вообще получается говорить? Голосовой аппарат же другой.

— Нет, хозяйка, но определенно творится что-то очень странное.

— Наверно мы с тобой просрочки наелись, — предположила я.

— Вряд ли, тут что-то другое и явно замешана та бабуська, про которую ты рассказывала. Она мне снилась, сказала оберегать тебя и не позволять снова прятаться от жизни.

— И мне она снилась, — я взяла одну из свечей и потушила. Очень уж они меня напрягали. Точно я покойница.

Одну за другой затушила свечи и слезла с огромной высокой кровати на толстых резных ножках. Огляделась, в комнате еще горели свечи. Они стояли повсюду: на мебели, широком подоконнике, даже кое-где на полу. Дурдом какой-то.

От резкого подъема закружилась голова. Постояла немного, прикрыв глаза и пережидая головокружение. Открыв глаза, наткнулась взглядом на зеркало, занавешенное темным полотном. Передернулась от холодка по позвоночнику.

Подошла, сдернула ткань и увидела невероятно красивую, но ужасно бледную черноволосую женщину. К ней, то есть, кажется, ко мне подошел черный кот. Ему пришлось обойти пышную юбку, чтобы тоже посмотреться в зеркало.

— Как есть черный, не показалось, — вздохнул Маркиз, — зато какой красавец стал. Ты тоже, кстати, ничего, — кот задрал голову и посмотрел на меня.

— Мягко сказано, — я все никак на могла насмотреться на прекрасное отражение. Свое отражение!

Девушка в зеркале смотрела на меня удивленными, огромными серыми глазами, которые в темноте казались почти черными, под стать волосам. Длинные, тяжелые, темные локоны были уложены в замысловатую прическу. Губы выделялись на лице так же сильно, как и глаза. Они были вишневого цвета, при этом не были накрашены. На красавице ни грамма макияжа, она была прекрасна сама по себе.

— Маркиз, мне нравится этот сон, — улыбнулась я, отражение тоже улыбнулось.

В какой-то момент я увидела в зеркале полоску света. Позади меня открылась дверь. Секундное затишье, а потом истошный крик женщины:

— Покойница воскресла-а-а!

ГЛАВА 3

Я подскочила от крика женщины. И где она тут покойницу увидела?

Потом осмотрелась в комнате. Свечи повсюду, на кровати они ведь тоже были.

Получается, она говорила обо мне? Вот тебе и пятница!

Ощупала себя. Вполне здоровая молодая женщина. Для верности несколько раз присела, точнее попыталась. В пышном платье было сложновато это делать.

— Оль, ты чего? — Маркиз озадачено смотрел на меня.

— Проверяю, — отмахнулась от него, — наговаривают! Все у меня в порядке. Раньше времени хоронить собрались.

— Думаю, душа той бедняжки отлетела, а твоя заняла ее место.

— Хм, наверно, — протянула я, все еще пребывая в уверенности, что мне снится весьма занимательный сон.

Дверь в комнату распахнулась и внутрь протиснулись люди под предводительством седого старика в рясе.

— Но как же? Отпели ведь уже! — воскликнул он.

— Рановато! Видать госпожа Оливия просто крепко спала, — цокнула языком и покачала головой невысокая, пухленькая женщина в белом переднике и чепчике.

— Госпожа, как вы себя чувствуете? — спросила молоденькая голубоглазая девушка, сложив руки у груди.

— Сойдет, — я махнула рукой, — но, что происходит?

Мне показалось, если я узнаю детали необычного, слишком реалистичного сна, то смогу наконец проснуться.

— Может, присядете, госпожа Оливия, — спросил священник.

Я оглянулась на кровать с потухшими свечами, на нее возвращаться мне совершенно не хотелось, а больше в комнате особо нигде и не присядешь.

Поэтому помотала головой, оставшись стоять.

— Как хотите, — смирился священник и продолжил: — Вы наложили на себя руки, госпожа маркиза.

— Как? — шокировано спросила я.

— Отравились вороньим глазом, — ответила пухленькая женщина, — не углядели мы за вами, а вы в лес ушли, вернулись, легли и заснули мертвым сном.

— Но с чего вы взяли, что я именно этим самым глазом отравилась? — в моей голове не укладывалось, как молодая, бесподобно красивая женщина могла убить себя.

Я со своей незавидной судьбой и то не допускала подобной мысли, разве что, когда в больнице лежала, но мой лечащий врач быстро выбил из меня эти мысли дополнительными уколами.

А тут такой кошмар.

— У вас в кармане несколько ягод нашли, да и ногти потемнели. Верный признак отравления вороньим глазом! — пояснила женщина.

Я взглянула на ногти. Чистые, нежно-розовые, аккуратные ноготочки.

— Как вы себя чувствуете? — снова спросила голубоглазая девушка.

— Порядок, — отмахнулась, не желая отвлекаться от сути. — Почему вы решили, что я не хочу жить? — мне было важно понять.

— Но как же, муж ваш почил, а маленькую госпожу забрал король.

— Маленькую госпожу? — а вот с этого места подробнее.

— Да, вашу дочь, маркиза, — ответил священник.

Вот это новость! У меня, точнее у Оливии есть дочь.

— Тем более не понимаю, почему я не поехала за ней?

— Бесполезно, — ответ от пухленькой женщины мне не понравился. — Король Риан не отдаст вам Катрин.

— Почему это? Если Катюша моя дочь, она должна быть со мной! — у меня внутри поднималась волна злости, и судя по ощущениям волна состояла из лавы.

Внутри все загорелось. Ребенок у какого-то королька. Он забрал ее, сведя мать с ума до такой степени, что та покончила с собой.

— Госпожа Оливия, вы не волнуйтесь. Пойдемте, поговорим на свежем воздухе, а девушки пока приберут вашу комнату.

— Не хочу эту комнату, — огляделась я. Неприятно тут находиться после произошедшего.

— Мы подготовим для вас другую спальню, — закивала голубоглазая. Надо будет спросить, как зовут служанок. Как я поняла, это именно слуги, а я аристократка. Чудно.

И уже совершенно точно понятно, я не сплю. Но об этом потом. Мне нужна информация, чтобы вытащить дочурку из лап монстра.

Почему монстра?

А как еще назвать того, кто забирает любимого дитя у матери, да еще после смерти мужа?

Ну ничего, я доберусь до него. Порву этого монстра на мелкие кусочки! Мокрого места не оставлю!

Будет знать, как связываться с продавщицами из супермаркета!

— Пойдемте, голубушка, обстоятельно потолкуем, — священник деликатно подхватил меня под локоть и потащил из комнаты.

Сопротивляться не стала, самой хотелось узнать подробности. Только оглянулась в поисках Маркиза. Кот спокойно сидел на полу и молча смотрел на происходящее. Он не стал выдавать себя, и правильно сделал. А то мало ли.

Нужно сначала разобраться, где мы и как тут оказались. Или мне вообще привиделось, что это мой Маркиз, да еще и разговаривает.

Выясним. По порядку, не все сразу. Иначе голова взорвется.

Мне и так сложно было не поддаться панике. Все-таки не каждый день попадаешь в чужое тело.

Пока я пыталась собрать разбегающиеся мысли в кучку, священник притащил меня в какую-то оранжерею. Здесь было красиво и очень вкусно пахло цветами. Запах привел меня в чувство, но следующая фраза старика в рясе снова выбила из колеи.

— Признавайся, кто ты такая?! Я совершенно точно знаю, что она почила. Не было в теле Оливии души. Кто ты? Темная колдунья или демон во плоти? Быстро отвечай! — священник потряс перед моим лицом крестом и состроил свирепое выражение лица.

— Я Ольга Петровна Смирнова. Точно не демон и не колдунья, и не понимаю, что происходит. Заснула у себя дома, а проснулась такой, — показала на себя.

Священник еще несколько мгновений вглядывался в мое лицо, а потом как треснет меня крестом по лбу, аж звездочки из глаз посыпались.

— Точно, не демон. Одержимая, значит, — пробубнил он.

ГЛАВА 4

— Ай! Вы что творите?! — вскрикнула я и отшатнулась от священника. — Больно же.

Потерла лоб. Знатно меня старик приложил, а еще рясу нацепил, живодер.

— Еще раз спрашиваю, ты кто такая и как завладела телом маркизы де Аме?

— Не знаю! — чуть ли не кричала я. Не нравился мне такой расклад. Сожгут, не дорого возьмут. — Заснула как обычно, а проснулась тут. Где я, кстати?

— Как где? В родовых владениях маркиза де Аме. Вашего почившего мужа. Точнее не вашего, а госпожи Оливии, — священник немного остыл и больше на меня с крестом не кидался.

— Мы в Европе что ли? Что за страна? — нужно выяснить хотя бы это.

— Ландания, — ответил старик.

— Нет такой страны, вы что-то путаете, уважаемый. Как вас зовут, кстати?

— Преподобный Карий. И я ничего не путаю. Я, между прочим, в своем уме и в своем теле, не то, что вы, дорогуша, — обиделся священник.

— Хорошо-хорошо. Предположим, что вы правы. Но хотя бы на каком мы материке? И почему разговариваем, понимая друг друга? Я, к примеру, точно не из Ландании, — не стала сильно распространяться откуда. Здесь вопросы, как говорится, задаю я.

— В смысле на каком? Он единственный во всем мире, — хм, интересно.

— А мир, простите, как называется? — мы подошли к лавочке возле живописных цветущих розовых кустов и присели.

— Да знамо дело, Алеми называется, а ваш? — спросил старик.

— Земля, — вздохнула я. От этих разговоров стало как-то тяжело дышать и запахи вокруг показались сразу неприятными. Кажется, в моей невеселой жизни случился самый большой попадос.

— Вам нехорошо? — забеспокоился преподобный Карий. — Сейчас!

Он повернулся, постучал по спинке лавочки, и, как по волшебству, рядом с ней вылез небольшой столбик с краником наверху. Вдобавок возле этого чуда техники возник словно ниоткуда небольшой граненый стаканчик и повис в воздухе.

Священник схватил этот стаканчик, поднес к кранику и из того полилась вода.

— Вот, попейте, — произнес он и отдал стакан мне.

Опасливо сделала глоток. Вода оказалась безумно вкусной. Боржоми отдыхает. Я выпила всю и попросила еще.

Напившись, не знала куда деть стакан. Преподобный Карий взял его из моих рук, подкинул и тот исчез. Я открыла и закрыла рот. Обалдеть! Вот это фокусы.

— Послушайте, преподобный Карий, заверяю вас, я не виновата в том, что оказалась тут. Я ничего плохого не делала, — тут меня пронзила одна мысль, — разве что хорошее, — добавила уже тише.

— Откуда мне это знать? — недоверчиво спросил священник.

— Но вы же сделали тест крестом на наличие во мне зла, — потерла лоб, там уже набухла небольшая шишка.

— Прошу прощения, слишком неожиданно все произошло, — преподобный Карий протянул руку и дотронулся места ушиба. В мой лоб словно воткнулись сотни мельчайших иголочек. Я ойкнула, но боль быстро прошла.

Священник убрал руку, и я снова потерла лоб. Шишки не было!

— Знаете, для меня это все тоже очень неожиданно. Думаю, даже больше, чем для вас, — вздохнула я.

Чует мое сердце, точнее не мое или уже мое. Тьфу, запуталась. В общем чует сердце, что не обошлось тут без той бабульки, которую я проводила до дома.

Но я просила простого женского счастья, а не все вот это.

О каком счастье может быть речь, если муж умер, а дочь похитил целый король (но это он, конечно, зря).

— Мне кажется, я попала сюда, чтобы спасти Катрин. Так ведь зовут дочь Оливии?

— Д-да, — неуверенно кивнул священник, — вы так думаете?

— Думаю, — мысли наконец немного скучковались и зашагали в одном направлении.

— И в вас нет ничего дьявольского? — спросил Карий. Отрицательно помотала головой, умолчав про самые жестокие мысли относительно поганого королька, укравшего Катюшу. — Тогда вам нужна помощь.

— Вы поможете? — с надеждой спросила у преподобного. — Больше мне надеяться не на кого.

— Это верно. Остальные не поймут. Темные люди, непросвещенные. Я как-то читал в книгах о таких как вы. О блуждающих душах, что не могут найти свое место, но найдя его, остаются в том мире, где им хорошо.

— А что там еще было про блуждающие души?

— Что только чистые души, не отяжеленные грехами, могут отправиться в другой мир.

— Зачем тогда крестом меня лупили? — поморщилась я.

— Простите, с перепугу. Тут такие нечистые дела творятся, я на всякий случай, — старик сгорбился, всем своим видом выражая раскаяние.

Да уж. Не пришиб и на том спасибо.

— О каких делах вы говорите?

— С чего бы начать, — преподобный Карий замялся, решая.

— Начните, как положено. С начала, — предложила я.

— Хорошо. Оливия Тур родилась в семье простого землепашца, но слыла редкой красавицей. Вот маркиз де Аме и решил на ней жениться, не смотря на устои и запрет родных. Родных его вскоре не стало, скончались один за одним от странной болезни. А на мнение общества Люций никогда внимание не обращал.

Священник замолчал, задумавшись.

— А дальше? — нетерпеливо поторопила преподобного.

— Дальше все было хорошо, пока они не отправились ко двору, чтобы получить разрешение на брак от самого короля, как и положено всем дворянам. А там произошло такое! — преподобный Карий снова замолчал.

— Что? Что там произошло? — я подалась вперед вся во внимании.

Появилось чувство, что сказанное будет очень важным для моего будущего в этом загадочном мире.

ГлАва 5

— Король Риан дал разрешение на брак Оливии и Люция, но выдвинул одно условие, — священник замялся.

— Говорите же! — нетерпеливо воскликнула я.

— Он потребовал от Оливии право первой ночи, — тихо произнес скромняга, глядя прямо перед собой.

— Чего? — елки-палки, куда я попала. Дикости какие! — И что же, она согласилась?!

— Других вариантов не было, — старик пожал плечами.

Этот королек не монстр. Он псих! Самый натуральный придурок и маньяк!

Я потерла лицо, отметив, что на моих пальцах драгоценные перстни и кольца. Богато тут живут, но невесело, раз короли такую дичь творят.

— А потом?

— Потом они вернулись сюда, поженились, родилась Катрин, все пошло своим чередом.

— Катрин — дочь короля? — у меня пересохло во рту от такой догадки.

— Нет, что вы! В ту ночь госпожа Оливия приняла специальное зелье, чтобы избежать нежелательных последствий. Катрин дочь своих родителей.

— Хорошо, — с облегчением выдохнула я. Если бы Катюша была дочерью этого психа, забрать ее стало бы нереальной задачей.

— Эх, да ничего хорошего, — вздохнул священник. — Никого теперь не осталось из господ в этом поместье. Придется, наверно, место искать.

— А как же я? — возмутилась тому, что меня списывают со счетов.

— Вы чужая роду де Аме, какое вам дело до наших проблем.

— Теперь не чужая, — сквозь зубы проговорила я. — Мне нужно вернуть Катрин домой. Ребенок должен быть с матерью. Сколько ей лет?

— Пятый год пошел, — пожал плечами преподобный Карий.

— Такая маленькая, — у меня болезненно сжалось сердце. Как можно забирать ребенка у матери. Не понимаю! — А что случилось с мужем Оливии?

— Люций погиб.

— Как? — меня стало раздражать то, что приходится клещами вытягивать каждое слово.

— Трагически, — священник снова печально вздохнул.

— Точнее, — прорычала я.

— Король Риан вызвал его на бой…

— И?!

— И убил, — совсем тихо закончил преподобный.

Капец.

Я закрыла глаза. На миг стало страшновато. Как мне забрать дочку у чудовища, убившего ее отца? Но тут же вспомнила наставление Марии Александровны быть смелой. И открыла глаза, решительно посмотрев вперед.

— Почему король забрал Катюшу у родной матери? В чем причина?

— Я не знаю, — понуро признался священник. — Они разговаривали с госпожой после боя, потом кричали друг на друга, Оливия рыдала, обвиняла Риана в жестокости, а потом он приказал собрать Катрин и увез девочку. Не прошло и недели после тех событий, как Оливия съела ядовитые ягоды. Она всю эту неделю не ела, не говорила, уже, считай, не жила.

— Бедняжка, — я покачала головой, — но все равно не понимаю, как она могла опустить руки. Оставить ребенка в лапах монстра.

— Что вы собираетесь делать? — спросил священник с затаенной надеждой.

— Пока не знаю, — распрямила спину, — но сидеть, сложа руки, точно не собираюсь.

Поднялась и посмотрела на сгорбленного старика. Он явно принимал все случившееся близко к сердцу.

— Запомните, с этой минуты для всех, в том числе и для вас я Оливия, — преподобный кивнул. — Мне нужно больше информации о короле, вы мне поможете?

— Конечно, — старик покивал головой.

— И про мир, и про здешние устои, я должна узнать все.

— Постараюсь помочь вам, Ольга. Точнее, Оливия. Добро пожаловать в мир Алеми.

Да уж, добро пожаловать…

Мы направились на выход из оранжереи.

— Скажите, преподобный, а фотографии Люция и Катрин сохранились? — спросила старика.

— Фотографии? — переспросил священник.

— Изображения, портреты, — перечислила я. — Будет странно, что мать не знает, как выглядит ее дитя.

— Да-да, конечно! Есть магические реплики. Большие в библиотеке и маленькие в гостиной на камине.

— Тогда пройдемте в библиотеку. Ведите меня.

Вышла из оранжереи и направилась вслед за стариком. Тот воодушевленно топал вперед, а я радовалась тому, что у меня есть союзник.

Мне понадобится не один союзник, чтобы одолеть злобного, поганого королька. Ну ничего, с директором супермаркета справилась, а он тот еще козел, значит, и с этим Рианом справлюсь. Главное, держать хвост пистолетом, собирать информацию, полезных людей вокруг себя и ничего не бояться.

Терять мне уже нечего. Оливия справилась с этим сама. Теперь только вперед.

Мы прошли длинный коридор, свернули направо, поднялись на этаж выше и оказались перед красивыми двустворчатыми дверьми.

— Здесь библиотека, — преподобный открыл двери и пустил меня внутрь.

Неплохо! Я оглядела стеллажи, расположенные вдоль стен, сплошь уставленные книгами с золотыми корешками. Ленинка отдыхает.

— А вот и реплики семьи де Аме. Здесь были и другие реплики, родовые, но их сняли после того, как все, кроме Люция почили.

Подошла и взглянула на портреты. Красивая темноволосая молодая женщина сразу же притягивала взгляд. Помимо безупречной красоты я отметила мягкий взгляд и счастливую улыбку.

Вдруг произошло нечто, что заставило мое сердце остановиться. Женщина слегка кивнула и улыбнулась шире, потом вернулась в прежнее задумчивое состояние.

Я в ужасе вскрикнула.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил старик.

— Она шевелится! П-призрак!

— Нет, что вы, госпожа, это же реплик — магическое изображение. На них люди всегда, как живые.

— Предупреждать же надо!

— Простите, в вашем мире разве не так?

— Ну бывает и так, на анимации, но я никак не ожидала, что портрет оживет.

— В вашем мире тоже существует магия? — осведомился священник.

— Как посмотреть. Если не судить строго, то можно и так сказать, — усмехнулась я, переводя взгляд на следующий портрет.

На нем была изображена очень милая девчушка. Маленькая копия своей матери. Лапочка улыбалась, демонстрируя ямочки на пухлых щечках и милые маленькие зубки. Она вертелась на реплике и казалась такой близкой и родной. У меня снова защемило сердце. Представляю, как ей сейчас одиноко без своей мамы среди чужих людей.

На третьем портрете был изображен довольно молодой мужчина. Русоволосый, симпатичный, но какой-то пресный. Ничего особенного. Но больше всего мне не понравилось выражение его глаз. От взгляда Люция веяло холодом.

Я бы сказала могильным холодом.

ГЛАВА 6

— Госпожа Оливия, — священник обратился ко мне.

Из-за непривыч