Оглавление

А мы войну без того-сего выиграли…

Одна из любимых фраз отца всех тех довольно-таки и впрямь донельзя различных лицом народов, что были безо всякой в том тени сомнения сколь еще весьма и весьма на редкость обездолены его ни в чем и близко никак вот вовсе никак неправым отцовством.

Бессмысленное это дело попытаться пробить брешь меж дураком и всей его глупостью…

Джек Лондон, «Зов предков».

Товарищи сталинисты, эта книга была написана совсем не по вашу честь.

Да и вообще, самое наихудшее во всей той официально признанной и поныне кривде – это как раз-таки то, что нет, как нет ни малейшего шанса хоть сколько-то славно вполне ведь стоически ее до чего еще беспроигрышно целиком и полностью благоразумно переделать в ту истинно святую правду времен Второй мировой войны.

Автор.

1

Всем нам до дикого скрежета зубовного, без тени сомнения, довольно-таки хорошо сколь верно знаком тот весьма дельный и здравый, как и раз и навсегда предельно же четко выверенный подход ко всему тому свирепо вопиющему и никакими обыденными словами не передаваемому событию, которое навеки искромсало и искалечило невероятное множество человеческих судеб.

Вторая Мировая Война явила собой наиболее беспристрастное проявление всей той немыслимо жесточайшей исключительно так буднично обнажающей белые людские кости и впрямь-то до чего немыслимо во всем чудовищной, чисто цивилизованной дикости.

Ну а похуже его могло бы оказаться одно лишь то, как-никак и по сей день слегка где-то тлеющее впереди – Третье общемировое кладбище.

Да вот от него Господь Бог нас явно ведь пока еще миловал, однако вовсе же нисколько он нас никак пока не избавил от всего того более чем патетически-помпезного освящения того самого истинно всенародного героического прошлого.

Даже и современным властям всего этого и близко не в едином их бесслезном глазу, до чего абсолютно никак этак ныне не нужно, причем в подобном духе оно именно так явственно исходя из того самого четко и здраво более чем надменно и деловито подчеркнутого слова совсем.

Поскольку если та на редкость отъявленно лживая, невозмутимо официозная линия освещения всей той всенародно кровопролитной войны и вправду когда-нибудь станет выглядеть хоть сколько-то, более чем «беспричинно», как-никак, а всецело иначе…

Нет уж, как оно и понятно – при подобном раскладе тупо бросаться неисчислимо многими людскими жизнями, явно и вправду отселе окажется делом вовсе-то прискорбно как есть донельзя затем слишком щекотливым, да и никак несвоевременно и беспричинно до чего только весьма и весьма затруднительным…

Ну, а между тем нечто подобное при любом том довольно-то удачно лишь некогда затем только сложившемся случае фактически именно вновь ведь той сколь беспринципно нечистоплотной на руку власти сколь еще основательно и вправду до чего невзначай на деле может дюже сходу так явно понадобится.

Ну, а как раз потому она до чего невозмутимо и на редкость помпезно всячески перевоплощала реальную войну и имевших личность героев в тех бестрепетно переполненных гордостью за всю свою отчизну безликих защитников родины, на деле начисто лишенной всякого доподлинно настоящего материнского лица.

2

А как раз-таки потому, то бесстыдно глянцевое и истово восторженно героическое переосмысление, куда и впрямь скорее до чего необычайно чудовищной, нежели чем во всем одинаково для всех нас великой беды, и имело тот исключительно наглядный, можно даже сказать, самый панорамный вид… сплошной казенной лжи сколь тщательно и небесталанно выверенной кривды.

И это как раз в данном неверно искусственном свете в том самом «бесконечно дорогом и всеми нами любимом СССР» и было вполне ведь искренне принято – столь, значится, ярко и красочно освещать «путем строго научного подхода» все те вовсе и невообразимые всяческому обыденному человеческому сознанию жесточайшие лихолетья всей той войны.

Истинно великие страдания самых конкретных людей были при этом безоглядно стушеваны, оставались явно так попросту за кадром, ну а на первое место спесиво и до чего беззастенчиво наспех уж разом всецело выдвигался именно тот самый великий энтузиазм поднявшихся на защиту отечества, этак-то браво ведомых коммунистической партией героических масс…

И лучше всего обо всем этом, конечно же, высказался большой поэт и бард Александр Галич в его песне «Баллада о твердой волюте»

«Над немыми могилами - воплем! – надгробья…

Но порою надгробья - не суть, а подобья,

Но порой вы не боль, а тщеславье храните

- Золоченые буквы на черном граните!..»

Причем подать все это как раз под эдаким (вместо живой крови) томатным соусом было и вправду задумано, именно дабы всячески усладить зоркий начальственный взор, всех тех безразлично тупых, да и впрямь-таки совсем объевшихся всеобщим добром бездельников и дармоедов, что почивали на лаврах чужой — не ими, а народом – честно завоеванной славы.

3

И это как раз именно им, без самой малейшей в том тени сомнения, сколь до чего несусветно весьма ведь донельзя воинственно разом и возжелалось…

Воздать-таки должное бравому солдату, но вовсе не по его доподлинному званию вечно живого (даже вот если и безвременно погибшего) защитника родины…

Ну, уж нет, все те мыслимые и немыслимые почести явно так ныне полагалось воздавать никак не ему, а той аморфной и нисколько никому и близко не ведомой и НЕ ИЗВЕСТНОЙ ЕГО ФИГУРЕ…

А людские кости, которые прямо-то после войны еще действительно можно было с той или иной довольно большой долей достоверности, хоть сколько-то, значит, затем вполне опознать…

Самописки и без того частенько оставались пустыми и никак попросту совсем не заполненными…

Да только время сделало буквально всех их абсолютно непригодными к какому-либо, хоть сколько-то еще возможному ныне прочтению…

Но и неопознанными – людей при любом раскладе всенепременно следовало и надлежало более чем достойно со всеми почестями давно перезахоронить, поскольку еще издревле считалось, что война никак не окончена, пока не был предан земле самый последний из погибших на ее полях сражений солдат.

Однако те безлико идейные коммунистические заправилы и в мыслях своих не порывали с прошлым во всей их безгрешно непримиримой войне, будто бы чисто вот формально может и со своим, но уж в особенности в момент великой и критической опасности, как никогда практически во всем им чужим и безымянным народом…

А не потому ли белые косточки совсем неизвестных, а, следовательно, и безвестных защитников родины так и остались лежать на полях и весях той и поныне необъятной страны, и всех их преступно и беспринципно попросту никак не предали вовсе-то никакому вполне достойному же погребению…

Ну, а все те официальные почести героям войны в СССР, явно были чистейшей воды дутой фикцией и полностью во всем на редкость как есть безнравственной профанацией.

Настоящие люди были сколь наскоро вычеркнуты из списка погибших, поскольку все те павшие были одной лишь совершенно же нерушимой живой стеной, доблестно вставшей на пути подлого врага.

Отчаянная храбрость этой стены была попросту как есть вовсе вот непомерной и столь же внеличностной, как и броня броненосца «Потемкин».

То есть если и воздавали большевики почести погибшим на фронтах Второй мировой войны, то только лишь, собственно, в виде неких бестелесных мемориалов немеркнущей славы, в коих отдельная личность и близко совсем уж никак явно совсем не проглядывает…

4

А впрочем, автору и близко никак не хотелось бы разом чернить, кого бы то ни было, однако то-то ведь и оно, что, безусловно, так необходимо восстановить вполне до чего еще достоверную историческую справедливость…

Куда естественнее, да и честнее (пускай даже и скрепя сердце) будет признать бездельниками, трусами и подлецами довольно-то мизерно малую кучку безжалостных большевистских олигархов.

И в то же время тем обескровленным и подчас бессловесным народным массам все-таки явно во всем, как и следует, должно будет воздать по их, отнюдь никак вовсе не скромным, заслугам.

«Лев во главе стада тупых баранов, куда значительно лучше, нежели чем целый прайд львов с бараном во главе», – эта та самая любимая поговорка до чего еще многих убежденных сталинистов, которые, однако, про то ведь и близко не ведая, громогласно, во всеуслышание объявляют всю ту истинно настоящую горемычную правду…

Да вот, однако, была она в их речах до чего уж безрадостно и безнадежно, более чем подло и помпезно во всех своих сочленениях как есть, фактически полностью вывернута совсем ведь наизнанку.

Баран изо львов пушечное мясо и смазку для вражеских штыков некогда по-комиссарски бескомпромиссно до чего еще собственноручно разом и сделал…

5

Да и то самое истинно же самое непосредственное его окружение было ему, кстати, вполне во многом до чего надежно чисто, как есть горою под стать.

Раз довелось данной когорте явно как-никак, а быть, в том истинно едином ряду со своим бессменным вождем, тем еще на редкость лупоглазым скопищем смрадно и тошнотворно полностью ведь нравственно сгнивших подонков…

И были все те суровые тени пролетарского диктатора и впрямь-то сколь давно ему со всеми потрохами раз и навсегда уж до чего беззаветно запроданы и почти бессознательно всею шкурою по-лакейски преданы, а потому и не задавали они вовсе-то никаких, совершенно излишних тогда вопросов.

В то самое сплошь и рядом пропахшее уголовным духом время все это было той как есть до чего жуткой и лютой смерти как есть еще разом подобно.

Да и вообще, та еще сталинская власть вся целиком почти безо всякого остатка ведь и состояла из осатанело невежественных, воинственно бесчестных буквоедов и людоедов.

Они были именно той безмерно разверзнувшей свою бегемотью пасть чудовищно всезнающей гвардией, попросту ничего постороннего их слуху и нежелающей собственно ведать пока их любимый диктатор не высказал свое единственно верное мнение.

Да и вообще все эти грозные, словно Зевс (по телефону), людишки были, пожалуй, явно так, куда похуже любого сказочного, испускающего дым и пламя монстра…

И это именно они и впрямь сколь беспощадно и пламенно разом и воплощали в суровые будни войны, все те донельзя же невозмутимо бравые принципы победы абсолютно как-никак фактически ведь чисто же совсем любой ценой.

Они заносились своей острой как клинок, но до чего еще отчаянно тупой мыслью немыслимо вдаль и спешно строили воздушные замки…

Эти сталинские коршуны с самого начала войны создавали ни для кого и близко неподъемные планы истинно так пламенного разгрома буквально-то в пух и прах всех тех нагло же вторгшихся вглубь страны группировок противника.

Да только все те по-простецки невежественные и слепо бравые их броски сколь еще наобум и вслепую строго вперед в том-то самом начале войны и стоили всех тех более чем нескончаемых рек солдатского пота и крови.

Причем в той как есть, попросту насквозь блистательно идеологизированной и вовсе-то ни в едином так своем лживом глазу совсем нескромной советской мифологии, все это, как всегда только и называлось одними лишь не то чтобы вполне до конца удачными контрударами самого начала ВОВ.

ДА и вообще наиболее заглавной первопричиной разгрома и физического уничтожения, да и плена почти уж всей своей кадровой армии господа большевики разом угрюмо объявили одну лишь полностью так мнимую и самую ведь явную неготовность всей своей страны ко всякому до чего доблестному отражению чьей-либо зачастую внезапной вражеской агрессии.

Ее должны были от нее, как оказывается, защищать некие вовсе другие более стойкие защитники, поскольку у тех, что тогда хоть как-либо вообще вот еще были в наличии, дисциплина и впрямь на обе ноги весьма же весомо так жалко хромала.

А между тем то и близко вот нисколько не были некие до чего обезличенные людские массы, у всех тех солдат и народного ополчения были вполне настоящие имена и фамилии.

Они только лишь разве что оказались до чего на редкость полностью уж безоружны перед страшным и хорошо организованным врагом.

И главное, той еще как есть наиболее бесспорной и настоящей первопричиной тому было именно то, что Красная армия того времени совсем ведь недавно пережила внутренний истинно колоссальный разгром.

Причем речь тогда шла именно об чисто хирургическом удалении из тела армии до чего немалой части от всего ее старшего командирского состава.

А как раз-таки именно это, собственно, и случилось в том самом изуверски зловещем 1937 году.

Ну, а кроме того, те еще вовсе вот отныне безликие массы бездумно и одноразово сколь же бесхозно использовались большевиками именно как средства для достижения некой той единственно важной и общей цели, взятия моста, одного самоубийственного броска под танк…

И все это именно тогда и делалось, причем разве что исключительно лишь потому, что все те миллионы людей для предводителей сталинской орды всегда являлись никак не более, нежели чем исключительно грубыми орудиями, только и всего, что бессознательно приближающими их грядущую, истинно наилучшую жизнь.

Правда, она считай уж, как-никак, а именно что на деле имела все те сугубо индивидуальные свойства чьего-либо всецело ведь личного всею душой сладострастно желаемого блага, но как раз про то серым массам было знать никак вот нисколько, вовсе, и не положено.

Тот народ вообще можно было довольно-таки легко всячески на раз весело объегорить, как следует для того воспользовавшись всей его крайне наивной бесхитростностью и сущим-то безыскусным невежеством.

И все же его и близко никак нельзя было повести захватывать чужие земли во имя до чего как есть самого еще наглядного улучшения условий именно что своей личной жизни.

Однако никак не составило бы ровным счетом никакого труда и впрямь-таки уж всецело вполне еще суметь весьма делово и умело разом вот резво, затем и погнать все те людские массы завоевывать чьи-либо крайне далекие от всякого их вообще простонародного сознания иностранные государства.

Поскольку только-то и всего, что той всеобъемлюще главной причиной агрессии надо было, как есть сходу назвать то самое беспримерно доблестное преображение ко всему и вправду донельзя наилучшему столь давнишне скотских условий существования всех тех жителей тамошних неистово зловещих вотчин капитализма.

И ведь во все это они и впрямь могли бы поверить, а потому и проникнуться чувственным пониманием истинно суровой необходимости рыцарского похода, дабы положить конец всему тому чудовищному засилью общемирового вконец злобно и ехидно зажравшегося буржуинства.

Народ был некогда, куда еще значительно сильнее в вере, а как раз потому от него за той еще бесовской идеологией и надо было как-то вот спрятаться.

Потому как это тогда было делом именно что до чего всецело самой так первой, можно даже сказать истинно первостепенной необходимости и без этого тогда было попросту и нельзя.

Сладкие грезы светлого грядущего заставляли народ, жующий одну гнилую ботву, во что-то несусветно блистательное истово верить, ну а от всего этого его душа и стала затем через два-три поколения сколь и впрямь до чего серьезно больна и полностью отныне подчас донельзя бесчувственна…

Но дух его, слава тебе Господи, пусть и потихоньку, медленно, но верно постепенно же восстанавливается…

6

Это чувствуется, в том числе и потому, как понемногу стала действительно оживать русская речь.

Да только для, куда весьма поболее продуманного восстановления всего того, что некогда было утрачено во времена бесславной эры бесноватого большевизма нынче и нужно по возможности всячески усилить верное и вполне надежное  осознание всей той тяжкой железной пяты, что столько ведь лет довлела над сознанием в поте лица всех трудящихся граждан.

Да и заодно и крайне важно будет смахнуть с лица власти все эти до самого неприличия лживые слезы, по поводу будто бы донельзя уж разнесчастной и гиблой ее судьбы.

Ей ведь точно во время ВОВ никак не «пришлось» управлять несобранным, разболтанным, и всецело недисциплинированным народом»…

Попросту некогда оказалось сколь всеобъемлюще принято, совсем на редкость безбожно все о том же насуплено и сумрачно, как и безо всякого умолку и здравого смысла до чего еще отчаянно самоедствуя, так и глаголить…

Ну а тем лить и лить воду на мельницу до чего искренне непомерно кичливого западного самомнения…

До чего беззаветно преданного великому делу восхваления как раз-таки именно своей более чем между тем скромной роли в весьма славном деле разгрома германского фашизма.

Причем именно потому учителя на Западе столь заносчиво и твердят ученикам в школе о том, что русские (а вместе с ними и все остальные народы СССР) во время войны играли на гармошке в обнимку с медведем.

А посему все те лавры и почести победителей коричневой чумы 20 века есть исключительно так только их строго ведь чисто личная прерогатива.

И ясное дело, чьих это именно веских слов то и был совсем на редкость истинно многозвучный и донельзя многоголосый сладкоречивый перепев…

Поскольку как раз подобным до чего пагубным образом оно уж всеми теми солдафонами, сколь и впрямь мелко дрожащими за честь и славу своего собственного генеральского мундира, и подается на блюдечке всему тому остальному праздно скучающему миру!

7

Официальная большевистская псевдоисторическая «правда» буквально все на этом свете разом выворачивает наизнанку, она со всей безукоризненностью «строго научного подхода» вполне доходчиво доказывала, что Иван-дурак был во все те ныне почти былинные времена ВОВ совершенно так явно недобросовестен и недисциплинирован, невежественен, да и вообще непроходимо туп, словно то еще трухлявое полено.

Причем, как и понятно, на западе всему этому более чем охотно верят, а почему бы и нет?

А между тем сметливые господа англичане попросту же, грубо говоря, дали деру из-под Антверпена (да еще и с того почти официально милостивого разрешения Гитлера), побросав впопыхах по пути все свое военное имущество.

Ну а российский бравый люд сумел эвакуировать в великой спешке заводы, да и развернуть их за Уралом почти этак совсем на голом месте.

Вот уж, действительно, кому это еще данное великое дело и впрямь могло оказаться поистине по плечу?

Ну а западным изнеженным цивилизацией европейцам подобные подвиги даже и во сне нисколько не снились…

Они ведь были способны на одно личное геройство, но массы их были крайне пассивны и спасались каждый, как только сможет, ну а в России было неизменно принято спасать, прежде всего, свою страну, а лишь затем только лично себя.

А если кто-либо весьма и весьма и впрямь до чего еще неуступчиво думает, что, именно как раз-таки «мудро» правя народом железной рукой никто иной, а вездесущие большевики до чего доблестно и умело и сотворили ту истинно славную во всех тех грядущих веках великую победу…

Ну, так на нечто подобное и следует, безо всяческих обиняков, уж как есть прямо уж сходу попросту разом ответить гневным отпором ибо все это как-никак, а сколь однозначно, совсем до конца донельзя нелепая и полностью бредовая чушь!

Именно той вконец в само небо упертой и чисто ведь откровенно житейски убогой наступательной тактикой они чуть было не сотворили самое так немыслимо чудовищное всеобщее поражение!

Безграмотность и невежество никак не могли победить военную науку, здраво выпестованную не за одно то несоизмеримо ни с чем бескрайне так длительное тысячелетие.

Причем российская военная наука ни в чем не отставала от европейской, да только многих офицеров кого сразу повырезали, кого убили в Гражданскую, а кто уцелел, те с такой родины унесли ноги, спасая жизни своих родных и близких.

Кроме того, коса 1937 года безжалостно выкосила в Красной армии все те инициативные, не одной той строго так чисто начальственной головой до чего разве что на плацу и в казарме вполне сметливые кадры.

Неукоснительное здравомыслие явно еще во всем способствующее удовлетворению прихотей старших военачальников на войне часто становится причиной лишних потерь и крайне досадных поражений.

Да и вообще тупая и надменная суровость безо всякого знания и должного образования совершенно вот неизменно творит одну разруху в рядах, и попросту сходу так и сеет панику, а в том числе и посреди всей иерархии командного состава.

Причем все те положительные стороны безмерной стойкости и мужества, они были, как правило, только лишь вопреки всему тому героически истерическому, по-людоедски  бесшабашно трусливому (безо всяких кавычек) общему настрою…

Везде, где царствовала воинственная сила бездушно серой партократии, попросту никак не было вообще хоть какого-либо места ни малейшему здравому смыслу.

И это именно она и была до чего неизменно разом же взбешена буквально любым хоть сколько-то беспричинно временным промедлением со всяческим, как правило, дьявольски безумным выступлением строго вперед и только вперед.

Эти люди никак и никому не прощали попытки чего-либо вдумчиво и делово обсуждать, а также хоть как-либо вообще изыскивать время, дабы здраво все взвесить и обдумать.

Чего тут не говори, а для тех чисто ведь вынужденно совсем уж безропотно подчиненных большевистским стратегам прямых (не политических) военачальников нечто подобное было чем-либо навроде заигрывания с разъяренным быком при помощи всем небезызвестного куска красной ткани.

А между тем сама та былинная смелость подобных бравых наскоков на врага довольно-таки строго объяснялась разве что той сколь бездушной и чисто совсем уж имперской тупостью, как и полным исключительно ведь отчаянно осоловелым безразличием к судьбам простых ничего и близко незначащих для данной власти людей.

В кулуарах панически со всем, что приходило сверху разом уж соглашательских партийных советов фронтов, беспрестанно денно и нощно велась лютая борьба.

Причем она велась не с вероломным врагом, что был там, за линией фронта, а с врагом внутренним, своенравно умничающим, а потому и нуждающимся в девяти граммах свинца, как в том самом истинно наилучшем от всего сразу успокоительном лекарстве.

Один сущий вред неся, административно-командная система родину грудью нисколько не защищала, а разве что пуще прежнего весьма старательно оберегала свое собственное место во всей государственной иерархии ото всех тех, хоть сколько-то всегда как-никак только еще возможных посягательств со стороны всяческого и близко никак неблагоразумно проявленного здравого смысла.

Однако для кое-кого именно «бравые усилия» данной братии и были наиболее решающим фактором в деле и впрямь-таки самого еще безукоризненного отстаивания буквально каждой пяди советской земли.

Точно так же и тот беззаветно ратный труд всего «советского» народа в тылу тоже уж совершенно как-никак беззаконно приписывается разве что, тем и впрямь сколь до чего неимоверно доблестным усилиям всем нам от века более чем навечно так беспроглядно родной коммунистической партии.

А между тем совсем не в каких-либо суровых репрессиях тут все было дело, а в наивысшей сознательности, нисколько и не доступной для досужего понимания со стороны людей, что вовсе неспособны оторвать свой обвислый зад от стула без прямой угрозы увольнения с той ими со всею нежностью горячо любимой бюрократической должности.

А впрочем, продолжим вот далее по заданной теме.

8

Конечно, и на Урале тоже тогда непременно так явно имелись кое-какие производства военного типа, но в основной своей массе цеха эвакуированных заводов возводили в те времена под осенним дождем и в самую лютую стужу…

Однако для всех тех чинуш, что неистово поднаторели разве что в том самом своем цветастом в речах осатанелом горлопанстве любого героизма всегда было мало, да только и впрямь еще сколь этак беспочвенно вполне этак мало.

Раз им-то было потребно, как есть абсолютно уж все, пусть даже и самое вообще попросту и невозможное!!!

Они воинственно отдавали устные и на редкость безапелляционные приказы, а их самое так вовсе неукоснительно строгое выполнение не просто вменялось в обязанность, а фактически утверждалось как нечто, что будет разом занесено острейшим дамокловым мечом над чьей-то совсем пустой головой…

Тупые невежды бездушно отдавали безумной глупости приказы, а их самое незамедлительное невыполнение было разом так сходу чревато до чего неминуемой смертью для всех тех и без того безмерно ретивых их подчиненных.

Но есть же разница, как говориться, «у кого чего болит тот про то и говорит».

И если те настоящие люди говорили о том, что надо держаться и не дать врагу пройти вперед, то подлые трусы так и, заходясь в приступе чудовищной истерии, требовали и требовали от своих войск более чем незамедлительно разом вытеснить подлого врага за все пределы своего единоличного владычества.

Они были именно теми отвратительно мерзкими холуями, которым и впрямь вполне вот и довелось на редкость как-никак тогда раздобреть от фимиамов, что партия большевиков так и воздавала сама уж себе без тени стеснения до самой последней же нитки при этом фактически обирая свой и без того совершенно нищий советский народ.

Их главной целью было процветание своего всех и вся победившего класса, а остальных они считали за одних только рабов задача, которых строить и строить новые египетские пирамиды...

И для них как оно и понятно воля фараона была чисто так во всем до конца уж явно превыше всего.

И главное, сколь расторопно, они, никак не мешкая, так и старались истинно вприпрыжку, как можно побыстрее на тот еще самый верх в единый миг доложить о весьма безупречном, да и ясное дело, что ни на есть безропотном выполнении всех самодурских своих требований и всевластных командных распоряжений…

Поскольку для них самих в том и было заключено одно лишь предельно простое, как и на редкость, прилежное старание, причем еще и под их без тени сомнения за все и вся до чего и впрямь ответственно наимудрейшем верховном руководстве.

Но при этом опять же, беспардонное очернение ныне будто бы полностью минувшего прошлого ни в какие в планы автора нисколько не входит.

Нет, ему вот разве что хочется показать саму суть той войны, как и чудовищно недостойные средства, при помощи которых была вырвана с мясом, а не здравым умом завоевана – вся эта апофеозно-официальная победа.

9

Говоря про то грубо и на самую прямоту, весь официально признанный подход к войне – это одна кроваво красная самореклама членов военных советов, всегда добропорядочно державшихся от линии фронта на некотором отдалении (не ближе 5 километров), по свидетельству Виктора Некрасова в его повести «По обе стороны стены».

Вот они его слова.

«У тов. Брежнева очень убедительно об этом сказано. И о том, что они, политработники, всегда на два шага впереди нас были, рядовых офицеров. А я, дурак, думал, что километров за пять от передовой… Виноват. Каюсь. Было бы время, переписал бы „«В окопах Сталинграда“. ». А может, еще и успею».

10

И ведь при всем том вовсе не было в речах «борзописцев дорогого и всеми ими до чего еще искренне всем пылким сердцем, так и превозносимого генсека» ничего такого, собственно, нового.

Французские историки некогда и впрямь как-никак, а значительно ранее тоже уж всецело проявили самый максимум смекалки, как и здравого околонаучного смысла, дабы задолго до всех тех «златоглавых академиков Анфиловых» буквально в той же благочинной манере безупречно и восторженно обелить однобоко великий военный гений огненосца стратега Наполеона.

Современным услужливым переиначивателям всемогуще светлого прошлого было с кого себе брать весьма достойный пример для самого уж заискивающе бравого подражания, раз их сознание и впрямь-таки было на редкость явно ослеплено чьим-либо исключительно неземным величием.

Вот как доподлинно и здраво описывает всемирно известный писатель граф Лев Николаевич Толстой все эти их потуги натянуть бы «парчу исторической правды» на сколь, несомненно, злой гений Наполеона в его романе «Война и мир»:

«И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам, историками, как что-то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание. Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик».

11

Важные и на редкость стоически верно в своей науке подкованные мужи во все времена до чего премудро бряцали восторженными словесами, тем лишь только и всего, что совсем так запальчиво вполне ведь оправдывая весь свой спецпаек, а также и все прочие крайне необходимые для написания «шедевров их мысли» благие удобства…

А впрочем, не им ли наскоро же громыхать чужою алой кровью добытою славой, так и пыжась при всем том своим абсолютно вот всесильным и до чего, как есть люто безбожным и безбрежным всезнанием.

Причем сами они исключительно так скромно подчас стояли именно что в тени всех тех ярчайше пышных лавров, что были ими, получены в дар из рук иногда более чем весьма и весьма до чего более чем гостеприимной и на широкую руку щедрой политической власти.

А уж она как-никак безо всякой в том тени сомнения, всех их восторженно и прилюдно до чего радостно всячески одаривала, да еще не иначе, а именно в качестве платы за весь тот сколь еще усердный и вовсе незаурядный эпистолярный их труд…

Причем как раз подобным образом оно буквально-то всегда, собственно, и было, всласть обласканные властью деятели гусиного пера с самых незапамятных времен переписывали историю во вполне подходящих для каких-либо теперешних правителей рамках.

И все это только поскольку те в ответ их явно одаривали всяческими и всевозможными земными благами, да и окружали их истинно неземным почетом.

12

И то, кстати, никак не ново во всей той совсем незамысловато мутной и грязной политической истории, в которой попросту еще изначально как раз подобным образом и было принято всячески обделывать все те до чего крайне так ныне более чем насущные дела.

И уж кого-то почти искренне при этом было принято никак при том, вовсе не утруждаясь какими-либо объективными реалиями века, до чего еще благочинно как-никак, а беспричинно всячески возвышать.

Ну а кого другого совершенно же немедля, и близко ведь невзирая на лица, и впрямь-то как-никак, а вполне полагалось стирать буквально в порошок, раз теперича у нас этакая общая линия.

ВОТ, НАПРИМЕР, тот словно гром, среди ясного неба до чего незамедлительно так сходу после смерти великого полководца разом-то и грянувший развал блистательно великой империи Александра Македонского…

У талантливого завоевателя нисколько и близко затем явно не оказалось того одного же достойного приемника, а как раз потому фактически сразу после его кончины его империя была исключительно так спешно затем и разделена на части его весьма и весьма более чем ревностными в соискании славы и доблести диадохами.

Однако этакая правда была вовсе-то кое-кому истинно уж принципиально до чего еще отвратительно тогда неудобна, а дегероизация и в те времена была и близко совсем никак не в почете.

То есть на лицо самое явное перекрашивание истории на некий нужный лад только не сегодняшнее, а той еще двухтысячелетней давности.

И то истинно общеизвестный факт, что сколь немалым числом древних подхалимов-историков тот до чего на редкость спешный раздел бестрепетно и исторически лживо тогда вполне еще именовался, самым что ни на есть чисто же преднамеренным разделом своего царства великим вождем в сущем предчувствии более чем неизбежно скорого своего конца.

Современников, быть может, подобная трактовка до чего безупречно и вправду во всем вероятно, устраивала, да только нынешняя история – наука предельно точная, и она всегда со временем уж не мытьем так катаньем явно еще всячески все-таки докопаться до святой и кем-либо некогда исключительно ведь безыскусно и преднамеренно затаенной истины.

Вот в точности эдак недавно был полностью обелен Ричард III, оболганный современниками и впрямь-то, как есть, вознесенный великим Шекспиром на жертвенник вековой исторической кривды…

Горба у него точно никакого не было.

И да, конечно, в поисках сколь основательно затерянной или тем паче кем-либо злонамеренно утаенной правды надо бы проявлять довольно-таки большую щепетильность, поскольку никому и никак нисколько нельзя бросать даже и малую тень на всех тех зачастую безымянных защитников нашей не столь и давно бескрайне широкой, единой родины.

Раз именно их светлой памяти мы все как один и обязаны – своим до чего только обыденно простым физическим существованием.

13

Однако будет вовсе-то и невозможно именно как раз того фактически сходу буквально разом так совсем не признать...

Более чем, несомненно, что будет, куда только намного получше вполне вот узнать горькую истину, нежели чем всю свою жизнь без конца и края так и пережевывать, да пережевывать басни старой и близко не в меру подслащенной советской лжи.

На тех же немцев никто в Европе искоса ныне не глядит и никто в них пальцем не тычет, как на диких и заклятых вандалов, причем только-то потому, что некогда их отцам и дедам и впрямь-то довелось жестоко развязать кровавую бойню, – зверски изничтожив при этом миллионы и миллионы гражданских людей.

В свое время всем тем никак не в меру самонадеянно спесивым представителям той сколь делово и незамысловато саму ведь себя крайне преступно провозгласившей таковой высшей расы столь доподлинно верно был как-никак, а разом преподан на редкость достойный и весьма славный урок.

Им было в свое время очень даже хорошо, да и весьма доходчиво разом разъяснено, а именно как и куда им соваться, и близко-то совсем не следовало.

И их идеология явно так несла в себе, те самые чисто сатанинские нотки для нее была характерна лютая ненависть ко всему, что не мы и донельзя так грубое самообожание…

Ну а если наших общих предков до чего бесстыдно и подло некогда именно что попросту обманули, наобещали им сладкую жизнь, добро и свет…

И разве то и близко никому и никак явно уж оно непонятно, что дело то не в едином своем глазу вовсе ни в чем совершенно несхоже с тем напыщенно и весьма ведь эгоистически беззастенчивым возвеличиванием всего своего собственного, как есть самого наилучшего из всех существующих на этом свете народов…

В России звериный национализм в массах никак не мог бы прижиться.

Но при этом внешне заявленное единство и братство народов было единством рабства, да и более наглядно прослеживалось до чего только последовательное уничтожение всяческой самобытности…

Ложь коммунистическая была, куда так коварнее лжи значительно вот более откровенной нацистской кривды.

Вывернутая наизнанку чистая правда всегда хуже подлого вранья переполненного ненависти и страха перед всем чужим и будто бы на редкость совсем инородным.

СССР действительно защищался от вражеской агрессии, но при этом сталинская клика попросту не сумела нанести удар первой, а это никак не подразумевает отсутствие всякой ее тяжкой вины за всю ее отчаянную ретивость в развязывании Второй Мировой Войны.

Но признание этого факта никак не преуменьшает заслуги народов СССР в планомерном удушении проклятого фашистского монстра.

И вот если на одну ту короткую минуту и вправду допустить, что Советская Россия и вправду по-братски мечтала искренне обнять в медвежьих объятьях социализма весь необъятно широкий западный мир, то это всего-то лишь разом  бросает некую дополнительную тень на извне завезенную проказу большевизма.

Однако вот никак так оно и близко совсем не подразумевает чего-либо хоть сколько-то большего.

И если подобного рода факт будет всецело признан полностью официально, то чем это все те никак не вчерашние грехи промозгло серого умом коммунистического тоталитарного режима хоть сколько-то на деле еще сумеют вовсе уж неистово взбаламутить мутную воду не столь и далекого прошлого?

14

И разве можно то хоть сколько-то и далее скрывать?

Между всеми теми до чего будничными действиями истых приверженцев коммунизма и нацизма было чрезвычайно ведь много действительно общего, кроме разве что чего-то именно всецело так одного.

И это именно те самые два десятилетия интернационального социализма и создали все условия для возникновения во время войны всего того непомерно так огромного количества предателей, запросто готовых обагрить и замарать руки кровью мирных граждан и своих же соотечественников, находясь при этом на службе у Третьего рейха.

А то уж между тем и был именно тот истинно так заклятый во всех тех грядущих веках режим, безжалостнее и продуктивнее которого во всякого рода убийстве попросту никогда доселе и не знавала вся вот, как она есть человеческая история.

Причем его отношение к гражданам советской России вообще вот и в принципе не имело ровным счетом ничего общего к какому-либо даже и совсем этак негуманному отношению к людям же вообще.

Да и сами те условия дьявольски скотского содержания наших военнопленных, как нечто ведь иное всецело-то затем весьма поспособствовало всему тому до чего бурному развитию в самых так обычных людях донельзя свирепых инстинктов сущей бесчеловечности.

И это при том, что все те напрочь обезвоживающие саму душу людскую жесточайшие обстоятельства исключительно же тягостного пребывания советских военнопленных в том самом непомерно суровом немецком плену могли бы оказаться на редкость вот корне иными, подпиши СССР те и впрямь до чего всецело надлежащие к их подписанию международные соглашения…

И вот тогда наши солдаты жили бы в несколько иных условиях и впрямь, как по накладной, бесперебойно получая посылки Красного креста, и с ними немцы никак вот при данном раскладе и близко не отважились бы тогда обращаться чисто как с животными.

Поскольку, ясное дело, что тогда как-никак, а вполне бы существовал, в том числе и некоторый международный надзор над всем тем, так или иначе происходящим в лагерях советских военнопленных.

Причем эти-то лагеря медленной и мучительной смерти почти ведь с самого начала войны были вовсе-то совсем никак так нисколько несчетны, причем как есть, пожалуй, словно бы звезды на небе.

И наиболее тут главное оно именно то, что, те самые пленные никак при этом совершенно уж не считались охранявшими их оккупантами хоть сколько-то вообще за настоящих людей…

Ну, а если бы положение военнопленных советских солдат и близко так не было столь ужасающе донельзя плачевно, то, как бы это тогда еще удалось всем тем нацистским агитаторам до чего основательно так поставить под ружье настолько большие солдатские массы под почти все тем же красным знаменем лютого нацизма?

Медленная и мучительная смерть или служба на благо врагу, уж кто это вообще был в том виноват, что советскому воину попросту жизненно вот было необходимо принимать решение и, кстати, непременно затем еще отдавать самое определенное предпочтение до чего и впрямь-то почти подневольно и поспешно сделанному им выбору?

А между тем тот самый никак недосужий выбор буквально-то для каждого человека, жизнь или верная смерть, до чего еще частенько более чем невольно совершается именно в пользу продолжения жизни, и с этим ничего вот никак совсем не поделаешь.

15

Так что и близко уж нечего столь откровенно ведь поражаться всем тем на редкость невероятным масштабам всего того массового предательства среди принимавших присягу на верность родине красноармейцев.

Родина сама предала их еще всякого начала всяких военных действий, не присоединившись к Женевской конвенции.

И дело не только в обращении или вот обязанностей накладываемых конвенцией, даже если страна ее подписавшая воюет со страной, которая ее не подписала.

Подпись под Женевской конференцией гарантировала хоть какую-то возможность инспекций санитарных условий в лагерях военнопленных и посылки Красного креста…

Но для Сталина и близко не было пленных солдат, они все до одного были для него грязные подонки предавшие его личную персону и уж, как и понятно мать родину вместе с ней.

Он возвышался над всем и все не только своими статуями, но и крайне завышенным самомнением, а потому все кто вышел из-под его опеки и оказался в стане врага до чего еще автоматически ставился им на одну доску с неприятелем.

И это было вовсе так неважно, полностью добровольно он там оказался или его взяли силой, когда у него более так совсем не оставалось не единого патрона.

Люди, оказавшиеся в плену, в совершенно так нечеловеческих условиях подчас теряли всякий свой прежний моральный облик, а потому и цеплялись они за службу немцам как за единственную возможность вырваться из цепких рук костлявой с косой.

Да и сама идея, которой им отныне предстояло служить вовсе вот не была такой и впрямь донельзя так по всей своей сути отличной от всего того к чему они уже давно ведь поневоле привыкли.

Причем, конечно, автор никак не рвется оправдывать тех, кто пошел служить немцам, но были люди, сломавшиеся легко, а были и те, кто сделали выбор, в сторону жизни находясь на самой грани голодной смерти.

И главное всегда есть те, кто смотрит на войну совсем вот издалека и они крайне гадко осуждают всех, кто поднял руки, хотя сами бы они это сделали бы гораздо уж раньше.

И среди этих людей есть те, кто подчас вот находится на достаточно высокой должности и они, сидя в своих высокопоставленных креслах, командуют парадом, отдавая войскам нелепо же убийственные приказания.

И это именно где-то глубоко внутри политически злокачественных опухолей на теле всего этого мира, Третьем Рейхе и СССР, явно имелись чиновники, безыскусно державшиеся от линии фронта, как можно только подалее, зато бесцеремонно и навязчиво смевшие лезть с советами к тем, у кого над головой все время рвались и рвались снаряды.

16

В суровых реалиях СССР (учитывая только лишь ему и свойственную государственную действительность) все это явно вот выглядело значительно хуже, чем оно было в Германии, и именно в связи с тем гитлеровцы и прошагали своим бравым, и до чего вовсе неробким шагом от весьма неблизких окраин почти до самой Белокаменной.

Причем нечто подобное никак этак не было единственной причиной столь еще на редкость стремительного продвижения гитлеровских войск прямиком этак вглубь страны.

Раз уж та только лишь в одном разве что единственно верном смысле ретивая командно-административная система попросту вот гнала и гнала свой народ строго вперед и на запад.

Ну, а враг беспрестанно крошил все эти солдатские массы полностью уж в мелкую труху, причем зачастую безо всяких больших своих людских потерь.

17

А между тем, какая бы мощная силища на нас сколь внезапно бы не поперла, впрямь-таки сходу скомкав все наши войска, а все равно свои полуобескровленные части можно было бы и несколько так рассеять, спешно создав в тылу у безудержно прущего вперед противника чувствительно разящие врага столь многочисленные партизанские отряды.

У всякой армии обоз – это и есть его наиболее слабое место.

Да и вообще, гнать и гнать вперед и только вперед современные войска в случае внезапного вражеского нападения могла одна лишь та пресловуто же всенародная политическая система, что своих от чужих, если и была хоть как-либо способна различить, то только на ощупь и где-то до чего еще непосредственно рядом с собой.

Поскольку буквально все ей были вполне одинаково и близко так никак ведь явно уж совсем не свои…

Она весьма и весьма до чего всеобъемлюще и безоглядно стремилась к одному разве что истинно беспримерному расширению всех своих и без того попросту необъятно широких границ, как и самому же беззастенчивому перерождению всего этого мира под флагом именно что чисто своей до чего старательно перемалывающей людские кости штампованно аляповатой идеологии.

Ну, а с умом и честью защищать свои собственные государственные границы она попросту никак и не умела, да и вообще, никак того явно и не могла.

И было то так, а не иначе, разве что поскольку в ней еще изначально был слишком глубоко заложен хищнический инстинкт.

Ну а как раз потому и атаковать было единственно верным, с ее точки зрения, средством защиты от подлого агрессора, как есть посмевшего посягнуть на вотчину единственно верного по всем своим «светлым» идеям марксизма.

18

А может, все-таки как-никак, а было бы исключительно же предостаточно всего-то навсего разом так сходу несколько ниточек магистралей, совсем ведь не мешкая попросту перерезать, мосты вовремя подорвать, и все – конец блицкригу?

Да только вот чего-либо подобное было бы явно вовсе-то нисколько никак не по-советски.

Тут, понимаешь ли, даешь незамедлительное контрнаступление – и баста!

А между тем любые выступления войск куда-либо вперед и только вперед надо было осуществлять со всем тем достаточно же зрелым, светлым умом и безо всяческой и впрямь до чего напрочь остекле