Оглавление

Введение

Настоящая книга является полным вариантом ранее изданной краткой брошюры под названиями «Как защититься от хамства. 7 простых правил» или «Как защититься от хамства. Универсальная система».

Перечислю, что нового найдёт здесь читатель, уже знакомый с вышеупомянутой краткой версией:

— как не стать изгоем в школе;

— особенности дикции, которые могут провоцировать окружающих относиться к вам неуважительно или, напротив, внушать им почтительный страх;

— каким должно быть положение тела при разговоре (например, в ситуации, когда агрессор приближается сзади или сбоку; как осуществить поворот в сторону противника; как лучше встать, чтобы победить противника в зале суда);

— как скорость вашего шага связана с вероятностью словесной агрессии в отношении вас;

— куда девать руки при разговоре;

— причёски, говорящие противнику о том, что вы «травоядное», и причёски, внушающие мысль, что вы «хищник»;

— роль моргания и траектории взгляда при разговоре;

— влияние цвета глаз и цвета одежды на агрессивного собеседника;

— использование головного убора с целью подчеркнуть свою значимость;

Думаю, что эта книга понравится тем, кто интересуется темой «национального характера». В частности, здесь рассказывается о самой распространённой причине конфликтов «на национальной почве»: различиях в мимике. Оказывается, чтобы показаться «своим», надо просто поработать над мимикой.

В этой книге, в отличие от предыдущей версии, много «баек» из жизни автора и его знакомых. Например, о том, как мы тестировали различные методы самозащиты из полупсихологических сочинений оккультного толка, и что из этого получилось.

Также вы найдёте здесь ряд новых авторских приёмов самозащиты:

— «Советующийся» взгляд и «виртуальный защитник»;

— «Тотем»;

— «Прикиньтесь существом другой породы»;

— «Каким следует представлять себя мысленно»;

— «Не кум, не сват, не брат»;

— «А как правильно?»;

— «Вы обратились не по адресу»;

— «Назовите средство художественной выразительности»;

— «Конкретизация» и некоторые другие.

Есть здесь и советы, как значительно уменьшить вероятность нападения грабителя, снизить вероятность того, что вас «зазомбирует» мошенник, а также приёмы, надёжно обеспечивающие разгром манипулятора (лицемера).

Карикатуры к этой версии книги выполнены замечательным красноярским художником Владимиром Гробовым — тем самым, который сделал карикатуры для другой моей книги: «Знакомство по объявлению: кто вам пишет?» (Желающие заказать ему иллюстрации, обращайтесь сюда: v.buniakov@yandex.ru,  https://vk.com/id150711601).

Уважаемые читатели! Если вас заинтересовала эта книга, и вы хотите записаться на индивидуальную консультацию с ее автором, приглашаю вас на сайт «Центра Владинаты Петровой» vladinata.ru, где вы найдёте координаты для связи и, конечно же, много моих статей.

Психолог, специалист по когнитивно-поведенческой терапии, юрист Владината Петрова.

Реакция на первую книгу «Как защититься от хамства»

Когда вышла моя краткая брошюра «Как защититься от хамства», на неё, как водится, последовали самые разные отзывы — от восторженных до негативных, причём в последних содержались как упрёки в том, что предложенные приёмы слишком жёсткие и способствуют эскалации конфликта, так и в том, что система «слишком интеллигентна» и якобы годится лишь для сравнительно безобидных случаев. Дескать, для действительно драматичных ситуаций наши методы слишком «аристократичны».

Чтобы продемонстрировать, что наши принципы работают и в тех случаях, когда надо действовать осторожно, не разжигая конфликт, и в тех ситуациях, где имеет место экстремальное хамство, настоящий выпуск дополнен большим количеством новых историй!

Отдельные приёмы, приведённые в краткой версии книги, вызвали отклики. Приведём некоторые из них.

«Как вы думаете, стоит ли использовать при защите от хамства вопрос: „Что за бес в тебя вселился?“»

Не советую это использовать, поскольку бесов объективно не существует (или, по крайней мере, в трезвом состоянии их люди не видят), и такая фраза представляет собой разновидность хамства — приписывание другому человеку того, что происходит в ваших же мыслях. В конце концов, оппонент может ответить на это: «Вы видите бесов? Не пора ли вам провериться от шеи и выше?»

«В каком-то художественном произведении мне попалась следующая фраза: „Кто поставил вас судьей над другими людьми?“ Предполагаю, что её тоже можно использовать в целях защиты от хамства. Она представляет собой сочетание приемов „Высмеивайте агрессора за присвоение роли судьи“ и „Поставьте над агрессором начальника“».

Да, в целом подходит, но в этой фразе есть недостаток: в ней мы признаём, что наш оппонент уже фактически исполняет роль судьи. Нам же нужно сделать акцент на том, что агрессор пытается играть эту роль, но мы не намерены ему этого позволить. Поэтому лучше использовать такие фразы: «Вы судья? А юридическое образование у вас есть?», «Вы судья? А почему без мантии?», «Позвольте спросить, вы в каком районном суде работаете? Или вы ищете вакансию?» и т. п.

«Владината, скажите, пожалуйста: фразы „это утверждение?“, „это вопрос?“, „это указание?“ предназначены для нанесения агрессору „психического удара“?»

Нет, наша единственная задача — добиться того, чтобы агрессор прекратил вести себя неуважительно и больше не пытался этого делать. Перечисленные вопросы лишь помогают перевести внимание на самого агрессора и на тот факт, что он дает указания, позволяет себе задавать нескромные вопросы или делает насчёт нас самоуверенные утверждения, не соответствующие действительности.

В нашей системе отсутствуют приёмы, цель которых — сделать противнику неприятно. По возможности мы стараемся пользоваться более мягкими приёмами, а к более жёстким переходим только в том случае, когда агрессор не унимается. Также в нашей системе не приветствуется «чтение в сердцах» (гадание о психологических причинах, заставивших противника демонстрировать нам своё пренебрежение).

«Владината, в книге вы пишете о таком виде хамства как „чтение в сердцах“, когда кто-то начинает приписывать нам некие мысли. Вот, например, некто утверждает: „Ты просто мне завидуешь“. Если использовать ваш приём „Назовите действие противника“, я должен сказать: „Вам кажется, что вы слышите мысли других людей?“, тем самым намекнув на неадекватность подобного „телепата“. Но меня смущает, что зависть — чувство, а не мысль».

Согласно одному из ключевых положений когнитивно-поведенческой терапии, сформулированному еще в 17 в. английским философом Джоном Локком («Опыт о человеческом разумении», т. 1, кн. 2), чувство возникает для того, чтобы отметить какую-то важную мысль и добиться того, чтобы человек её запомнил. Таким образом, чувство всегда появляется как результат мысли: не до неё, а после.

«Вы считаете, что в некоторых случаях допустимо использовать следующий приём. Например, если у начальника есть обыкновение вести себя запанибрата и похлопывать работников по плечу, вы предлагаете следующее. Когда начальник снова начнёт так делать, надо сказать, будто вы слышали, что тот делает это потому, что так его научили на каких-то курсах по психологии управления, или потому, что он увлекается какой-то оккультной системой и верит, что это поможет ему быть здоровым, и т. п. Не безнравственно ли это? Ведь на самом деле мы понимаем, что начальник поступает так просто из-за желания продемонстрировать своё превосходство. Выходит, это разновидность обмана?»

Если вы выскажете это в качестве предположения, то обманом это точно не будет. Пример: «Почему вы похлопываете людей по плечу, даже если они говорят, что им это не нравится? Вероятно, вас научили этому на каких-то курсах по психологии управления или на неких оккультных тренингах? Вам это нужно для того, чтобы оставаться здоровым, или для того, чтобы не потерять позиции лидера в нашей организации?»

Если мы выскажем агрессору то, что мы думаем об этой ситуации на самом деле, мы спровоцируем его на ответные агрессивные действия. Но ведь система подразумевает построение такой защиты, чтобы сначала использовать наиболее мягкие приёмы и лишь в крайнем случае идти на открытый конфликт.

В том случае, который описан в книге, в реальности было так. Один из работников напрямую сказал, что начальственное похлопывание ему неприятно, рассчитывая на то, что начальник перестанет это делать. Тот же специально стал публично похлопывать работника, да ещё комментировать: «Ах да, ты ведь у нас дикий, не любишь, когда к тебе прикасаются. Извини, дружок» и т. п. В конце концов мужчина уволился по своему желанию. А вот другой работник применил вышеописанный прием и без обострения конфликта добился того, что с ним стали вести себя уважительно.

«Владината, в своей книге вы объясняете, почему не следует оставлять хамство без ответа. Я думаю, есть еще одна причина так поступать. Лев Толстой сформулировал следующий психологический закон: „Мы любим людей за то добро, которое мы им сделали, и не любим за то зло, которое мы им делали“. Поэтому, чем больше кто-то будет хамить другому, тем хуже этот хамящий будет относиться к „хамимому“ и будет делать ему ещё больше зла».

Думаю, вы правы. Это так хотя бы потому, что «хамимый» оказывается в роли свидетеля неблаговидного поведения агрессора. А что значит стать свидетелем, хорошо известно. У меня на подобную тему даже рассказ есть. Там человек стал свидетелем кражи, но пожалел начинающего преступника и не выдал. А потом получил «благодарность» в виде целенаправленной дискредитации, а говоря попросту, изощрённого хамства.

«Я пользовался предлагаемым вами приёмом "Вы приписываете другим то, что происходит у вас в голове», комбинируя эту фразу с другими приемами вашей системы, например:

«Кто поручил тебе приписывать другим то, что имеет место только в твоем воображении?» или «Что заставляет тебя приписывать другим то, что имеет место только в твоем воображении?» (Сочетание с приёмом «Поставить над агрессором начальника»).

«Ты думаешь, тебя украшает, что ты приписываешь другим то, что имеет место только в твоём воображении?» (Сочетание приёма «Поставьте перед агрессором зеркало»)».

В кратком варианте моего пособия я старалась преимущественно давать приёмы в чистом виде, чтобы лучше понять их суть. Но если вы их уже освоили, то в дальнейшем эти приёмы действительно можно и нужно комбинировать.

Задачи для читателей

Ниже я приведу часто встречающиеся ситуации, где мирный гражданин подвергается нападению. Ваша задача — подумать, что мог бы ответить хамящему «хамимый». Время для поиска ответа в каждом случае не более четырёх секунд. Для тех, кто уже изучил моё краткое пособие «Как защититься от хамства», это не проблема, а для тех, кто ещё не знает изложенных там приёмов, это повод для размышлений: попробуйте догадаться, в чём заключаются наши приёмы! Рекомендую выполнить задание с поиском ответов письменно. В конце книги находятся ответы (для каждой ситуации предложено несколько вариантов — от самых мягких до довольно жёстких; выбор зависит от того, случайно было проявлено неуважение или такое происходит злонамеренно и регулярно).

Пожилой тренер выговаривает жене своего знакомого: «У тебя торчит живот, ты не можешь его втянуть. В твои годы нельзя быть такой». «Ну и что, вам-то какое дело?» — парирует женщина. «Общество вправе указывать на такие вещи, — нравоучительно сказал тренер, — потому что это может нанести вред твоему ребёнку: систему движений ребёнок копирует у отца, а фигуру наследует у матери». Что могла бы ответить на это женщина?

Психолог встретил человека, которого считал своим другом. «Что ты такой грустный?» — спросил друг. «Да вот с женой недавно развёлся». «Как это развёлся? Ты ж психолог!» Что может ответить на это психолог?

В книжном магазине два подростка лет 12—13 провоцируют пожилую продавщицу. Они хватают одну книгу за другой, просматривают и грубо швыряют на место так, что загибаются страницы. Всё это сопровождается громкими разговорами, перемежающимися матом. Наконец, подростки проходят на кассу, где обнаруживается, что терминал оплаты завис.

«А побыстрее нельзя?!» — вызывающе сказал один из мальчиков. «Ребята, разве можно так вести себя в общественных местах? Неужели вам не важно, что о вас подумают, ведь вы учитесь в соседней школе и ваших родителей здесь могут знать?» «Ха-а, скоро мы будем жить не в э́той стране! Это вы́ здесь останетесь и будете стоять за кассой до самой пенсии, а на́с ждёт в будущем гораздо более перспективная работа!» Что на это могла ответить продавщица?

На тренировках по боевым искусствам для взрослых тренер порой отсутствует, и мужчины и женщины в возрасте от 30 до 50 лет занимаются самостоятельно по составленному им плану. Один из членов группы, отец двоих детей по имени Станислав, по каким-то причинам считает себя лидером и достаёт других отцов семейств своими «ценными указаниями». Например, заметив, что один из мужчин начал делать упражнение неправильно, он на весь зал провозглашает с нравоучительной интонацией (видимо, чтобы покрасоваться перед дамами): «Гена — невнимательный!» Что может сказать Гена, чтобы отвадить Станислава от привычки делать замечания?

Младшеклассник в раздевалке отталкивает девочку. «Отойди, мелкая!» Что она может сказать на это (не слишком сложное, с учётом её возраста и неопытности)?

Молодая женщина, её свекровь и риэлтер осматривают квартиру, выставленную на продажу. Хозяйка спрашивает, будут ли покупатели брать квартиру, на что молодая женщина вежливо отвечает, что посоветуется с мужем. Хозяйка настаивает на том, чтобы покупательница отчиталась перед ней, что она думает о квартире, но та опять деликатно отвечает, что принимать решение будет муж. Тогда хозяйка, раздосадованная тем, что квартиру так долго не удаётся продать, решает сорвать зло на покупательнице. «Я вижу, вашей девушке квартира не нравится! — обратилась она к свекрови. — Или она вообще в квартирах не разбирается?» «Наша девушка очень даже разбирается. Она у нас сама архитектор!» — с гордостью сообщила свекровь.

В чём заключается ошибка свекрови? Что могла бы ответить она или присутствовавшая здесь же покупательница?

В купе едут бабушка с внучкой-подростком и две незнакомые тётки. Узнав, что бабушка решила проехаться с внучкой по местам своей молодости и показать многие города, одна из попутчиц сказала девочке нравоучительным тоном: «Тебе надо своей бабушке в ноги поклониться!» Другая ей поддакнула. Что могла бы ответить на это девочка? Как следовало бы поступить в этой ситуации бабушке?

Свекровь чуть ли не каждый раз спрашивает сноху, когда та приходит: «Ты голову мыла?» Как снохе ответить не грубо, но в то же время так, чтобы больше этот вопрос не повторялся?

Женщина спрашивает у своей подруги в присутствии мужчин: «Ты что, волосы покрасила?» (Если кто не понял, что здесь не так, воспитанные люди не обсуждают в обществе внешний вид друг друга, разве что речь идёт о вечеринке для профессиональных визажистов и парикмахеров. Кроме того, если речь идёт о женщине за 30, обсуждение темы окрашенных волос можно воспринимать как намёк на появление ранней седины). Как следует ответить, чтобы не поссориться со своей подругой, но прекратить подобный разговор?

Молодой человек, немного побыв на вечеринке, засобирался домой. В этот момент вошёл ещё один знакомый. «Привет, а я вот уже удаляюсь», — сказал уходящий. «Прекрасно!» — злобно процедил сквозь зубы вошедший. Что можно было бы ответить в этой ситуации?

Молодой человек пришёл со знакомыми в театр, где с удивлением узнал знакомую пожилую актрису. «Подумать только! Это та самая актриса, с которой мы записывали аудиокниги и компьютерные игры, когда я работал в другой фирме!» «Вот видишь, как хорошо всё складывается!» — съехидничал один из молодых людей, намекая на то, что его знакомый рассчитывает на развитие личных отношений с женщиной намного старше себя. Что тут можно ответить?

Одна выпускница школы с углублённым изучением французского языка упомянула другой, что в таком-то году ездила с классом во Францию. «Ты ездила во Францию? — удивилась собеседница. — Странно, а нас в том году почему-то не возили». «Ну ударь меня, ударь за это!» — ехидно воскликнула та, предварительно убедившись, что рядом есть слушатели. Что на это можно ответить?

Мать говорит сыну: «Если ты всё не съешь, я тебе то, что ты оставишь, за шиворот засуну». Что может ответить на это мальчик так, чтобы мать призадумалась?

Мать везёт ребёнка на санках. Малыш развлекается: специально сваливается с санок и волочится по снегу. Пользуясь случаем, к матери подходит бабка, которая принимается кричать, что та не мать, а чудовище. Женщина останавливается в расчёте на то, что бабка пойдёт дальше, но не тут-то было. Та остановилась и продолжала кричать, изрядно пугая ребёнка. Что сделала женщина, чтобы та ушла?

Молодой человек встречает на улице старого знакомого. После приветствия тот его спрашивает: «Ты чего такой смурной?» Мужчина справедливо считает эту реплику проявлением неуважения. Что он может ответить на это?

В магазине встречаются два старых приятеля. Один из них замечает жену другого и, делая вид, что удивлён тем, как она якобы плохо выглядит, указует на неё перстом и говорит: «Это что… Лена?» Что мог бы ответить на это муж?

Квартирная хозяйка выговаривает квартирантке. «Вот я смотрю, ты когда просыпаешься, то лицо у тебя помятое и недовольное. Я, конечно, понимаю, что ты спала, но у некоторых людей есть способность просыпаться с улыбкой». Что на такое можно ответить?

Мать имеет обыкновение завершать разговор со своим взрослым сыном, внезапно бросая трубку. Как он может без грубости отучить её от таких действий?

Один из отдыхающих на пляже грубо командует в компании. «Встань!», «Сядь туда!», «Иди за хворостом!» и т. п. Как можно, не начиная ссоры, намекнуть ему на то, что командные интонации неуместны?

Студентка колледжа читает «Бхагавад-Гиту» (индийская религиозно-философская литература). Другая спрашивает у неё, как ей книга. «Ну знаешь, это не детектив!» — нехотя отвечает первая, всем видом показывая, что данная литература явно не для ума «некоторых, не будем называть, кого». Что можно на такое ответить?

Один мужчина задал другому какой-то вопрос, выслушал его объяснения и вызывающим тоном изрёк: «Ты всё сказал?!» Что тот может на это ответить?

Девушки на трассе ловят машину. Все модные, на каблуках, а одна, что называется, «по-простому». Одна из девушек пренебрежительно бросает: «Отойди отсюда подальше, чтоб тебя было не видно, а то машина не остановится!» Что та может на это ответить?

Самая мягкая тактика против злого начальника

За консультацией ко мне обратился мужчина среднего возраста. Назовём его Гавриил. (Подробнее о темах, по которым я консультирую, см. на моём сайте vladinata.ru). Гавриилу через день была назначена встреча с начальником и психологом предприятия. Гавриил обоснованно предполагал, что там его будут провоцировать на конфликт с целью уволить, причём с очень плохой характеристикой. Дело было в том, что начальник уже показывал ему эту характеристику и предлагал подписать, но тот, разумеется, отказался. Текст был примерно следующим.

Гавриил чрезвычайно конфликтный человек. Его поведение создаёт для компании проблемы и сложности. Я то и дело вынужден выполнять за Гавриила дела, которые он должен делать сам. Например, однажды мне пришлось делать уборку в конференц-зале и покупать самовар и чашки для кофе-брейка. Он любит задавать странные вопросы. Например, считает, что коллектив занимается деятельностью, не соответствующей закону. При этом у Гавриила нет юридического образования, следовательно, он не имеет права оскорблять людей такими высказываниями. Также Гавриил остро и неадекватно реагирует на критику. У него чрезвычайно завышенная самооценка, он считает себя лучше других. Очень высокомерен. Он не имеет авторитета у окружающих и не вписывается в коллектив. Гавриил — очень непрозрачный работник. Он не способствует созданию доверительной и спокойной обстановки. От заданий отказывается. Аналитические способности у Гавриила практически отсутствуют. Таким образом, трудовой вклад данного работника в общее дело можно оценить как не соответствующий высокому статусу нашей компании.

Гавриил принялся объяснять, что написанное не соответствует действительности. Просто начальнику не понравилось, что однажды он отказался выполнить задание, которое не соответствовало его нравственным нормам. Гавриил уже 11 лет работал в этой компании, и увольняться ему бы не хотелось, тем более что отношения с сослуживцами, вопреки утверждениям начальника, у него были хорошие. Вот он и хотел бы спросить, нет ли способа сделать так, чтобы не дать себя оклеветать, но в то же время не обострить отношения.

Я предложила начать с разбора юридической стороны дела. Прежде всего, характеристика не является обязательным документом, который могут требовать при приёме на новую работу, поэтому пусть начальник пишет всё, что ему вздумается. Если «непрозрачная» личность Гавриила так поразила его, пусть напишет о нём хоть стихи, хоть мемуары. Никакой законодательно установленной обязанности подписывать это литературное сочинение у Гавриила нет.

— Но ведь он оставит эту бумагу на работе, и она будет лежать здесь, даже если этот начальник уволится, — тревожился мужчина, — а когда придёт новый руководитель, он прочитает, какой я плохой.

— А вот здесь надо обратиться к ст. 152 Гражданского кодекса «Защита чести, достоинства и деловой репутации»: «1. Гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Опровержение должно быть сделано тем же способом, которым были распространены сведения о гражданине, или другим аналогичным способом… 3. Если сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, содержатся в документе, исходящем от организации, такой документ подлежит замене или отзыву».

— А ведь распространение порочащих деловую репутацию сведений внутри организации тоже подпадает под эту статью, — заметил Гавриил, — только вот я боюсь, что начальник напишет, что я плохо работал, и доказать обратное мне будет невозможно.

— Ошибаетесь, — возразила я. — Вы ведь работали там целых 10 лет и исправно получали весьма приличную зарплату, не так ли? Ведь нигде в документах вашей организации не значится, что к вам применялись какие-либо взыскания: вас не предупреждали о нарушении трудового договора, не делали выговоров и не лишали премий, и если вы уволитесь с этой работы, то по вашему требованию вам обязаны заверить справку о том, что ничего такого не было и все эти годы вы получали такую-то зарплату. Кроме того, вам следует попросить заверить вашу должностную инструкцию, чтобы на следующем месте работы вы могли предъявить описание обязанностей, которые выполняли. Отказать вам не вправе, поскольку ст. 24 Конституции гласит: «Органы государственной власти и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом». Иное же законом и не предусмотрено. Документы, касающиеся исполнения вами трудовых обязанностей, затрагивают ваши права, поэтому вам их выдадут, прекрасно понимая, что в противном случае вы обратитесь в суд и за одно заседание выиграете это дело».

— Ведомости по зарплате и должностную инструкцию я, конечно, могу потребовать, но, к сожалению, у нас на работе нет такой практики, как выдавать премии или применять взыскания, — погрустнел Гавриил, — и доказать, что я всегда работал хорошо, за счёт этого не получится.

— Вовсе нет, — сказала я, — из того, что в отношении вас за 10 лет не было ни одного взыскания, однозначно следует то, что вы 10 лет работали «на пятёрку», а то, что и все остальные на том же основании работали «на пятёрку», никакого отношения к делу не имеет. Между прочим, доказать, что вы квалифицированный работник, можно очень просто. Существует такое понятие, как профессиональный стандарт. Если начальство сомневается в трудовых навыках работника, то направляет его за свой счёт на независимую оценку квалификации для получения сертификата соответствия (см. ФЗ «О независимой оценке квалификации»). Если даже работник не соответствует профстандарту для занимаемой им должности, положения трудового законодательства не позволяют уволить его просто так. Ему должны предложить другую должность или направить на профессиональную переподготовку.

Независимая оценка проводится за счёт работодателя центром оценки квалификаций. Конкретный порядок проведения регламентируется Постановлением Правительства РФ от 16.11.2016 №1204 «Об утверждении Правил проведения центром оценки квалификаций независимой оценки квалификации в форме профессионального экзамена». В тридцатидневный срок соискателю выдаётся свидетельство о квалификации. Что самое приятное, в настоящий момент свидетельства о квалификации носят бессрочный характер. Иначе говоря, если вы пройдёте проверку, то доказательство вашего высокого профессионального уровня будет у вас на руках всю жизнь и никто не сможет уволить вас на основании несоответствия профессиональным стандартам. (При этом не следует смешивать понятия «аттестации на соответствие занимаемой должности» и «аттестацию на соответствие профессиональному стандарту»).

— Ага, я понял, — приободрился Гавриил, — если этот начальник скажет своему преемнику или моему новому работодателю, если я всё же уволюсь, будто я ничего не умею, то я предложу направить меня на независимую оценку квалификации. Думаю, что я без проблем её пройду. Кроме того, я покажу копию своей должностной инструкции с перечислением моих обязанностей и ведомости по зарплате и спрошу: «Если я плохо работал, то почему у меня нет ни одного взыскания? Неужели мне на протяжении 10 лет платили такие суммы просто так?» Только меня всё же беспокоит предстоящий разговор, который состоится завтра. Как же мне себя вести? Ведь эти двое специально будут меня провоцировать!

— Я думаю, замысел начальника состоит в том, чтобы представить вас психологу как полнейшего «неадеквата», который спорит с каждым словом, и оказать на вас давление, чтобы вы уволились по собственному желанию. Но делать вам этого не надо. Дело в том, что если вас уволят с формулировкой «по сокращению штата работников», работодатель, в соответствии с Трудовым кодексом, обязан выплатить вам весьма крупное выходное пособие. Если же вы уволитесь по собственному желанию, этого пособия (на которое вы сможете жить несколько месяцев!) не будет. Психолог, который будет присутствовать при вашей завтрашней беседе, скорее всего, не в курсе того, что начальник навязывает вам задания, которые нарушают этические нормы, а может быть, и закон. В связи с этим, вы должны вести себя с этим человеком не как с сообщником руководителя, а как с ничего не ведающим посторонним наблюдателем, которого ваш начальник хочет ввести в заблуждение. Собственно говоря, и с начальником вы должны вести себя так, будто не подозреваете, какое чёрное дело он задумал. Настройтесь на добродушное доверие. Сядьте в кресло, как довольный кот, которому всё нравится, и приготовьтесь слушать, а когда начальник станет выдвигать претензии, улыбайтесь и согласно кивайте головой, как это делают на работе вежливые японцы, и говорите, что вы стараетесь работать хорошо. Начальник ждёт, что вы с порога будете оспаривать всё, что он скажет, а вы обманете его ожидания и тем самым сорвёте его план.

— Ой, как бы мне не занервничать и не высказать всё, что я о нём думаю!

— Для этого обратите внимание на то, чтобы не ускорять свою речь, а говорить равномерно. Стоит ожидать, что начальник, чтобы «раскрутить вас на эмоции», специально будет говорить нервно, быстро, с ускорением. В таком случае скажите: «Простите, мне трудно воспринимать речь в таком темпе, давайте говорить спокойно». Если он посадит вас в низкое неудобное кресло или если при этом вы окажетесь в профиль к одному из присутствующих, скажите: «Разрешите, я пересяду так, чтобы было удобно слушать».

Вот ещё приём, чтобы не слишком сердиться из-за того, что творит ваш собеседник. Представьте, что ваш начальник — это ваш выросший ребёнок. Ведь вашему ребёнку когда-нибудь будет и 30, и 40 лет, но вы всё равно будете любить его и разговаривать с ним терпеливо, не воспринимая как опасного врага. Вот так же и ваш начальник является чьим-то сыном, и его мать и отец, конечно же, не боятся и не проклинают его, хотя, быть может, и огорчаются из-за его выходок.

— Но ведь если я буду с ним соглашаться, он может сказать: «Тогда почему вы отказываетесь взяться за тот проект, который я вам предложил? Выполняйте его!» А мне вовсе не хочется попасть в мутную историю, за которую потом будет стыдно.

— А вы скажите: «Я десять лет выполнял все задания, но этого проекта я боюсь. Может быть, его возьмёт кто-то более достойный?» «Мне тревожно брать этот проект» — это вполне уважительная и понятная стороннему наблюдателю причина для отказа. Приглашённый на вашу беседу сотрудник даже зауважает вас как человека осторожного, руководствующегося совестью и здравым смыслом.

— Что ж, против «я боялся» трудно что-то возразить. Боялся и боялся. Все нормальные люди чего-то боятся. Только меня тревожит то, что начальник может начать надо мной потешаться. Дескать, ишь какой бояка выискался.

— Существуют люди, которые в подобных случаях заявляют: «Я посоветовался со своим духовником, и тот не благословил меня заниматься тем-то и тем-то». На первый взгляд, это выглядит смешно. Тем не менее, крыть такой аргумент нечем. Потешаться над верующими сейчас «не в тренде». Более того, это даже опасно, ведь тогда у вас на руках оказывается такой козырь, как преследования на работе в связи с вашими религиозными убеждениями. Он думал, что будет потешаться над одними вами и вашей щепетильностью, а оказалось, что он насмехается над религиозно-нравственными нормами, исповедуемыми миллионами людей. Стройте из себя святошу, тем более что право быть таковым гарантировано вам статьёй 28 Конституции.

— Но если всё же начальник будет настаивать на том, чтобы я это подписал?

— Вы скажете: «Здесь непонятно написано. Что такое „высокомерный“? В чём конкретно это проявляется? Надо привести примеры. Что значит „аналитические способности полностью отсутствуют“? Это надо раскрыть подробно». Допустим, он перепишет характеристику и снова вас вызовет. А вы снова придерётесь к тому, что написанное недостаточно конкретно и допускает произвольные толкования. Говорите медленно и нудно, как и должен говорить «святоша-меланхолик», роль которого вы играете. Уточняйте до бесконечности, вынуждайте начальника описать всё как было. А он этого, я вас уверяю, делать не станет, потому что такая бумага для него равносильна явке с повинной.

Гавриил долго смеялся, а потом спросил, как ему отвечать на другие обвинения начальника.

— А какие такие обвинения? Он же вас ни в чём конкретном не обвиняет, разве что в том, что вы не сделали уборку в конференц-зале и не купили самовар для мероприятия. Но разве в вашей должностной инструкции есть такая обязанность, как уборка помещения и организация кофе-брейков?

— Так ведь начальник мне ничего такого и не поручал. Это через много месяцев после того мероприятия он вдруг мне заявил, что это я должен был купить чашки и самовар! И конечно же уборка помещений не имеет никакого отношения к моим должностным обязанностям. Разумеется, если бы меня попросили, я бы помог убрать, но ведь и намёка на это даже не было!

— Давайте посмотрим другие обвинения и то, что вы на них должны отвечать. «Гавриил чрезвычайно конфликтный человек…» Улыбайтесь и говорите: «Ой, разве? Я буду лучше!» «Его поведение создаёт для компании проблемы и сложности…» Отвечайте: «Я не буду создавать сложности!» Насчёт той истории с кофе-брейком скажите: «Вы забыли: вы попросили убрать кого-то другого, давно же ведь дело было. А если бы меня попросили, я бы помог» (говорить, что руководитель забыл или был кем-то неправильно информирован, очень удобная тактика, поскольку представляет начальника не злокозненным лжецом, а просто человеком, который слишком занят, чтобы помнить обо всём подряд). «Он любит задавать странные вопросы…» Говорите: «Разве? Я не буду задавать странные вопросы!» Он ведь не конкретизирует, что это за «странные вопросы», следовательно, здесь нет самого предмета спора. Далее он пишет, что вы считаете, якобы коллектив занимается деятельностью, не соответствующей закону. Здесь ваш начальник явно хитрит, пытаясь представить дело так, будто от вашей несговорчивости страдает не он сам, а якобы целый коллектив. Отрицайте и это. Делайте удивлённое лицо и говорите: «Что вы, я так не считаю!» А если начальник будет доказывать обратное, то ему придётся углубиться в подробности и рассказать в присутствии постороннего человека о собственных проектах, сомнительных как с позиций нравственности, так и с точки зрения закона, и тот всё поймёт и внутренне поддержит вас. Тем более, что, как известно, незнание законов не освобождает от ответственности, и работник, вовлечённый начальником в неблаговидные дела, не получит никакого снисхождения. А если этот слушатель и не поддержит вас, то вам до этого какое дело?

Далее начальник говорит, что вы остро и неадекватно реагируете на критику, но в чём это заключается, не конкретизирует. Может быть, это означает, что вы перфекционист, который хочет все задания начальника выполнить на пятёрку, а если тот ставит пять с минусом, то не спите ночами, плачете и принимаете антидепрессанты. Так ведь это означает, что вы золотой работник, которого беречь надо! «У него чрезвычайно завышенная самооценка, он считает себя лучше других. Очень высокомерен…»

Знаете ли, на моей памяти есть много случаев, когда высокомерным объявляли человека, имевшего прямую осанку или отказывавшегося выпивать на корпоративных вечеринках. Ваш руководитель не объясняет, в чём конкретно заключается ваше высокомерие, поэтому и спорить с ним не о чем. Он что, телепат, который ваши мысли читает? В случае, если ваш начальник будет иметь глупость понести эту характеристику в массы, у вас много способов отреагировать на это жёстко и, в частности, подать в суд на защиту достоинства и деловой репутации. В конце концов, кто он такой, чтобы выносить поведенческие диагнозы? Он преподносит «конфликтность» как постоянное свойство личности, в то время как речь на самом деле идёт о единичной ситуации, когда с ним не согласились. И каким прибором он измеряет самооценку или высокомерие своих подчинённых? У него что, имеется диплом по психологии или психиатрии? Такие возражения вы всегда можете высказать, если начальник будет раздувать конфликт и позорить вас перед другими людьми, но на предстоящей беседе, где будет только он и ещё один человек, реагировать так нет причины, поэтому просто изображайте удивление и по-японски улыбайтесь.

«Он не имеет авторитета у окружающих и не вписывается в коллектив…» Скажите: «Что вы, мой коллектив — это моя семья!» Помните, весь этот спектакль начальник устраивает, чтобы убедить психолога в вашей конфликтности. Вы же отвечаете так, чтобы наглядно показать тому, что это не соответствует действительности. Что касается упрёка в отсутствии надлежащих профессиональных качеств, отвечайте, что вы стараетесь и будете стараться ещё больше. Напомните о том, что вы выполнили много успешных проектов, и, главное, скажите, что начальнику они всегда нравились и он хвалил вас. Тогда уже психолог задумается о том, что ваш руководитель сам конфликтный. А вот упрёк в том, что вы «непрозрачный» — это вообще шедевр. Вдумайтесь: начальник обвиняет вас в том, что ваше тело не пропускает свет!

— Да ну, — возмутился Гавриил, — «непрозрачный» значит «махинатор, нечистый на руку человек»!

— Безусловно, если бы вы подали в суд на защиту вашего достоинства и деловой репутации, то филологическая экспертиза признала бы, что данные слова действительно являются намёком на вашу непорядочность в делах. Тем не менее, завтра у вас другая миссия: сделать так, чтобы присутствующий при разговоре человек, не посвящённый в тонкости ваших служебных отношений, оказался на вашей стороне. Помните, что в характеристике, составленной начальником, помимо самовара и уборки, к которым вы не имеете никакого отношения, нет ни одного конкретного обвинения. Всё, что здесь написано — это абстракции, которые каждый понимает «в меру своей испорченности». Поэтому ваше дело реагировать не на то, на что намекают, а на буквальное значение каждого слова! Скажите: «Хорошо, я буду прозрачным, только в оконную раму не вставляйте».

— Ой, начальника! — развеселился Гавриил. — Совсем прозрачный стал: стекло вставляль — не видать меня, начальникя! В темноте итти — навстречу завхоз. Меня прозрачный, не видно. Вдруг лоб — бум! Ой, больно, начальника! Может, чуть-чуть меньше прозрачный, начальникя?!

Так из встревоженного и готового к резкой реакции на провокации Гавриил превратился в спокойного хозяина положения, знающего, что делать при любом обороте дела.

Если вы читали краткий вариант «Как защититься от хамства», то, конечно же, заметили здесь максимально мягкое использование уже известных нам принципов: «комментируйте несловесные провокации» (в частности, «не позволяйте втягивать себя в чужой ритм»), «не задумывайтесь над причинами поведения противника — просто реагируйте на внешние проявления неуважения» (в нашем случае — на буквальное значение слов), «отвлеките внимание от себя» (переключите внимание противника на него самого). В случае эскалации конфликта мы предполагаем здесь применение более жёсткого приёма: высмеивания противника за присвоение роли судьи и за попытку говорить от имени других людей (в данном случае от имени коллектива, который из-за Гавриила нисколько не пострадал).

Теперь рассмотрим, напротив, примеры очень драматичных ситуаций, героям которых нужно было сразу действовать жёстко. Между тем приёмы там используются из той же краткой версии книги «Как защититься от хамства».

Пример жёсткой тактики заявителя в полиции

В подразделение полиции, специализирующееся на борьбе с организованной преступностью, явилась женщина, чтобы подать заявление. Дежурный ещё не знает, что в нём, но уже считает своим долгом на всякий случай нагрубить.

— Зачем вы к нам пришли? — недовольно говорит служитель закона. — А что там у вас лежит в сумке? Диктофон? (Нет, не подумайте, что женщине залезли в сумку, просто диктофон заметили через видеокамеру в холле, когда посетительница перекладывала его из кармана в сумку).

— А что вы такое собираетесь делать, что боитесь диктофона? — парировала заявительница.

Дежурный не ответил и принялся читать заявление. В это время у женщины зазвонил сотовый телефон. Та ответила, что находится в отделении и перезвонит позже. Дежурный насупил брови.

— У вас тут в заявлении указан стационарный телефон, между тем у вас ещё есть сотовый. Почему вы его не указали?!

— Ну и что? Для связи со мной достаточно и стационарного, утром и вечером я его всегда беру.

— Вы не ответили на мой вопрос! Я вас спрашиваю: почему вы не указали в своём заявлении сотовый телефон?! — повысил голос дежурный.

— Вы знаете, я хорошо слышу, — сказала женщина. — Объясните, пожалуйста: какой закон обязывает меня давать вам мой сотовый телефон, предмет личного пользования?

— Я вас спрашиваю! Почему вы! В своём заявлении! Не указали! Свой со-то-вый! Те-ле-фон! — взревел дежурный.

— А зачем вы говорите по слогам? — спросила женщина. — И в каком законе написано, что надо давать свой сотовый телефон?

На лице дежурного возникло выражение растерянности.

— Проходите в кабинет, — буркнул он, передав заявление подошедшему сотруднику.

Женщину провели в просторный кабинет. Напротив неё уселись сразу два человека, а через минуту в то же помещение вошло ещё пятеро человек, которые расположились сбоку и сзади от посетительницы.

— Итак, зачем вы к нам пришли?

— Всё написано в этом заявлении.

— Я спрашиваю: почему вы к нам пришли?

— Чтобы подать это заявление.

— А диктофон у вас включенный в сумке зачем?

— А какой закон запрещает его туда положить?

— Здесь нельзя вести запись.

— Сошлитесь, пожалуйста, на закон. Насколько известно, записывать без согласия нельзя только то, что относится к личной жизни граждан, а общественная, деловая жизнь секретом не является. Например, если вы сейчас позвоните жене, я тут же поставлю запись на паузу, а потом продолжу.

— А зачем вам всё-таки диктофон?

— Я сегодня уже во второй раз прихожу к вам с заявлением, и моя цель заключается в том, чтобы вы его наконец приняли. Конечно, если цели у нас диаметрально противоположные, я могу сразу пойти в прокуратуру и подать это заявление через неё: я прекрасно знаю, что там все заявления принимают сразу безо всяких разговоров. Тем не менее, пока прокуратура будет передавать его вам для работы, пройдёт время, а ситуация такова, что меры нужно принять безотлагательно: знакомой пенсионерке угрожает опасность. Похоже, за неё всерьёз взялись чёрные риэлтеры. Ей звонит и угрожает её бывший квартирант, который, насколько нам известно, имеет судимость, и мы опасаемся, как бы с ней чего не случилось.

— Ну а вам-то что до этого? Вы этой пенсионерке кто? — загудел кто-то басом сбоку.

— Если ей угрожают, пусть сама и приходит, — раздался визгливый голос сзади.

Женщина встала и развернула стул к говорящим.

— Поставьте стул на место! — закричал один из работников, сидевший за столом.

— А кто из вас ведёт допрос? — спросила женщина. — Вот этот мужчина, который разговаривает там, сзади или, быть может, тот, кто находится сбоку от меня на другом конце комнаты?

— Здесь все участвуют в допросе.

— Хорошо, но тогда я буду говорить с вами только после того, как вы сядете не сзади и не сбоку, а передо мной, чтобы я могла видеть вас.

— Не ставьте нам условия!

— А я и не ставлю. Все условия ставит закон. Покажите то место, где написано, что вопросы должны задаваться сзади и непонятно кем. В примечаниях к протоколу вам придётся написать, как именно проходил допрос, кто и на каком основании в нём участвовал, где кто сидел и что конкретно сказал. Сначала вы будете записывать каждый вопрос, и только после этого я буду давать ответ.

— Да подождите вы с протоколом. Мы сначала с вами хотим просто поговорить.

— «Просто поговорить» — такого следственного действия Уголовно-процессуальным кодексом не предусмотрено. Есть только допрос, где всё происходящее должно быть точнейшим образом задокументировано.

На лицах присутствующих появилось смущение. Двое сидящих у выхода выразительно кивали на дверь, показывая, что у них дела.

— Да идите вы, — обиженно махнул рукой полицейский, — все свободны…

Присутствующие потянулись к выходу.

— Вас уже раньше, наверное, не раз допрашивали? — спросил полицейский, что-то просматривая в компьютере.

— Вы ищете меня в базе судимых? — улыбнулась женщина.

— Вижу, что вас там нет. Очень странно. Значит, вы юрист?

— Ну почему сразу юрист?

— А про Уголовно-процессуальный кодекс откуда знаете?

— А курс обществознания в школе для кого написан?

— Так почему эта пенсионерка не может прийти к нам сама?

— Её запугали. Она боится даже выходить из дома. Но ведь сделать сообщение о совершённом или готовящемся преступлении может любой гражданин! Вот мы это и делаем.

Полицейский наконец взял в руки заявление.

— Значит, квартирант вашей старушки начал оказывать на неё давление, чтобы она продала ему квартиру за бесценок? Но ведь это не к нам! Это не преступление, а гражданско-правовые отношения, ведь здесь речь идёт не об отъёме квартиры, а о купле-продаже, — произнёс он нарочито наивным тоном.

— Хорошо, если вы так считаете, запишите это, пожалуйста, в протокол. Пусть в прокуратуре это прочитают и дадут правовую оценку. И старушка эта не на́ша, а наша с вами о́бщая, которую надо защитить от преступников. На её месте могла оказаться и ваша мать.

Далее разговор продолжался в конструктивном русле и завершился регистрацией заявления.

Если вы читали краткую версию нашего курса, то, конечно, узнали уже знакомые вам принципы: описывать словами невербальные провокации (необоснованное повышение громкости; произнесение слов по слогам; попытка усадить посетителя так, чтобы вопросы задавались сзади и сбоку; переведение внимания на личность нападающего). Из новых сведений здесь разве что волшебный вопрос, который надо запомнить на всю жизнь («В каком законе это написано? Покажите текст!») и некоторые элементарные сведения юридического характера, которые тоже желательно запомнить. Они намеренно выделены курсивом.

Вообще говоря, в наше время всё стало проще: заявления теперь могут быть поданы просто через сайт, и они получают регистрационный номер автоматически.

Хамство на допросе

Представим картину, типичную, пожалуй, для любого города нашей страны и практически никого не оставляющую равнодушным. В самом разгаре «застроечный конфликт»: местные жители борются за спасение того, что им дорого с детства — небольшого участка живой природы.

В коридоре отделения тогда ещё милиции собралось необычно много народа. Это были общественники, протестовавшие против вырубки, которая велась вопреки обеспечительным мерам суда (запрету сносить деревья до тех пор, пока судебный процесс не закончится конкретным решением). В кабинет вызвали пожилого мужчину. Еле заметно улыбнувшись, тот обратился к товарищам. «Посмотрите, какое они сейчас будут устраивать шоу», — и, сгорбившись, вошёл в кабинет. Через минуту дверь приоткрылась. Дознаватель[1] высунул голову в коридор и подал знак кому-то из дальней комнаты. Громко топая и раскачиваясь из стороны в сторону, к кабинету шли бритоголовые упитанные молодцы в форме. Девушки, сидящие возле двери, обменялись впечатлениями. «Кажется, они думают, что если их войдёт как можно больше, то всё будет, как им надо, — сказала одна. — Как они ошибаются!» «Самые страшные вошли, — заметила другая, — те, кто выглядит не слишком пугающе, в своих кабинетах остались». «И почему они всегда так одинаково действуют? Негласная методичка у них есть, что ли?» — покачал головой мужчина, похожий на преподавателя вуза. Дверь за вошедшими захлопнулась, но вскоре снова приоткрылась: самому дородному милиционеру стало душно.

Сидевшие в коридоре увидели пожилого мужчину, который, по-прежнему ссутулившись, сидел за столом, беспорядочно блуждая взглядом по сторонам и бестолково теребя шапку. На вопросы он отвечал тихо и невнятно.

— Так значит, тебя зовут Владимир Ильич. Ты, видать, Лениным себя вообразил? В ссылку захотел в Шушенское? Где работаешь-то? Жена есть? Тебе что, по дому делать нечего, что ты столько времени на свои пикеты и митинги тратишь? Поди, и в магазин тебе жена сходить велела, и на даче работы полно…

Старик молчал.

— Слышь, ты, тля! — злобно выкатил свои круглые глаза толстый милиционер (отметим, что последнее слово он сказал совсем тихо, опасливо оглянувшись на стоявший на тумбе стационарный телефон, по которому, видимо, осуществлялась связь с начальством). — Ты чего под ногами путаешься? Людям надо жильё строить! А лес твой сгнил! В лесу звери живут! А о стройке здесь принято решение очень серьёзными людьми. И куда тебе против них лезть на рожон? Тебе что, своих дел мало? Внуками лучше займись!

— Но ведь суд вынес определение о приостановке вырубки и строительства до решения суда по существу, — примирительным тоном сказал старичок, как бы не замечая оскорбительного обращения. — Между тем мы этот суд выиграем: мы взяли справку в Росреестре, что этот участок федеральный, то есть принадлежит государству, как и подавляющее большинство земель в нашей местности. Без разрешения федеральных органов мэрия не имеет права продавать под вырубку и застройку то, что ей не принадлежит.

— Мало ли что суд вынес? — неуверенно заговорил дознаватель. — Вы что, думаете, что у нас всё в государстве по закону? Надо считаться с реальностью! А реальность у нас такова, что всё решает прокурор. А на чьей стороне будет прокурор, вы, надеюсь, тоже понимаете. И если вы не прекратите препятствовать вырубке, он спустит нам приказ о возбуждении уголовного дела, и мы вынуждены будем довести его до суда.

— То есть нас посадят за то, что мы препятствуем совершению преступления — не даём вырубить лес, который защищён обеспечительными мерами суда?

— Да что мы тут с вами беседы ведём, как Вергилий с Горацием? — нехотя проговорил дознаватель (было заметно, что разговор ему неприятен). — Вот вы дежурите там, на вырубке, чтобы лес не снесли, а застройщики пригонят бригаду рабочих и всё равно сделают всё, что им нужно, а приставы приедут только тогда, когда от леса вашего ничего уже не останется, потому что зарплату им мэрия платит.

— А вы к нам на помощь разве не приедете? Ведь на нашей стороне закон!

— Мы приедем только в том случае, если нам даст указание прокурор.

Воцарилось молчание. Неожиданно для допрашивающих, еле слышно бубнящий старик распрямился и заговорил твёрдым властным голосом.

— Молодой человек, всё, что вы здесь говорите, — это только ваше мнение. Правда, высказывать его не входит в ваши должностные обязанности. Кто вы такой, чтобы давать оценки? Оценивать вправе только суд, а вы, позвольте спросить, кто? Кстати, вы моё имя спросили, а сами не представились и не представили мне всех остальных, сидящих здесь.

— Ладно, подпишите протокол.

— Давайте посмотрим, что вы тут с моих слов написали.

Старик просмотрел написанное.

— Вот тут в начале протокола написано: распишитесь, что смысл статей 49 и 51 Конституции вам разъяснили. А в чём эти статьи заключаются? Можно попросить у вас Конституцию, чтобы посмотреть? Ага, вот, нашёл. Статья 49: «Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность». Статья 51: «Никто не обязан свидетельствовать против себя…» Так разъясните же мне, что это значит.

— Ну то и значит, что написано, вы же читали.

— Я так понял, что подозреваемый вправе хранить молчание и не обязан давать никаких показаний, если не хочет.

— Нет, неправда: эти статьи означают лишь, что вы вправе говорить неправду, поскольку вы защищаетесь. А отказываться от дачи показаний вы не имеете права.

— Ага, понял…

— Э-э-э, что вы здесь пишете?!

— Я пишу: «Дознаватель объяснил мне: статьи 49 и 51 означают, что у меня есть право говорить неправду, но я не вправе отказываться от дачи показаний». Ведь вы мне это только что сами сказали. Вот я за это и расписался.

— А что это вы пишете в замечаниях к протоколу?

— Что замечания на протокол будут приложены на трёх отдельных пронумерованных листах, поскольку на нескольких строчках для замечаний всего, что здесь было, не изложишь. Да, и в конце напишу ходатайство о том, чтобы все страницы дела были пронумерованы не карандашом, как у вас любят, а ручкой (разумеется, с нестираемыми чернилами). Итак, запишем: «На допросе присутствовало девять человек, трое из которых сидели сзади меня, двое спереди, двое слева, один справа и ещё один нервно ходил туда-сюда, видимо, рассчитывая на то, что у меня закружится голова. Упитанный господин не в форме (не уверен, что это работник отделения, поскольку он не представился) сказал мне буквально следующее: «Слышь, ты, тля! Ты чего под ногами путаешься? Людям надо жильё строить!..»

При этих словах толстый милиционер выругался и как ошпаренный вылетел из кабинета.

— Как вам не стыдно так вести себя с человеком, который вам в отцы годится? — гневно сказал стоявший в коридоре преподаватель.

— А ты знаешь, что этот фраер вас всех сдал? Сдал с потрохами! — закричал милиционер, указуя на присутствующих своим толстым пальцем.

Услышав блатной жаргон из низкопробных детективов 1990-х, сидящие прыснули от смеха.

— Зря смеётесь! Будете срок мотать от звонка до звонка!

Еле сдерживаемый смех превратился в дружный хохот. «Да что вы так смеётесь, — серьёзным тоном сказал преподаватель, — человек кино пересмотрел о лихих девяностых. А может быть, и сам сниматься мечтает, в роль входит».

Вслед за толстяком на выход из кабинета потянулись и прочие непрошеные гости. Между тем после обстоятельного изложения того как было, дедушка расписался в протоколе и отдал его ошарашенному дознавателю. Тот, как бы извиняясь, вышел вслед за ним в коридор и ещё некоторое время пытался увещевать общественников отказаться от их намерений, пытаясь убедить в том, что силы не равны.

— То, что вы нам пытаетесь внушить, на самом деле есть не что иное, как вовлечение в бред, — заметил мужчина, похожий на преподавателя. — Вы утверждаете, что всё куплено, господствует «телефонное право» и бороться не имеет смысла. Но это всего лишь ваша картина мира, которую вы почерпнули из общения с людьми ущербными. А реальный мир гораздо более непредсказуем и разнообразен, чем вы пытаетесь его представить.

— Вы хотите, чтобы мы поверили, якобы всё вокруг установилось навеки и не меняется, а это неправда, — поддержал старичок. — Сегодня у прокуроров есть право возбуждать уголовные дела и заставлять вас таким образом преследовать людей, которых вы сами преступниками не считаете, а скоро у них это право отберут. Сегодня ваш уважаемый сотрудник граждан тлями называет, а завтра что будет с ним?

— Да не говорил он этого, вам показалось, — уверял милиционер.

— Не говорил, я сам слышал, — поддержал другой сотрудник, стоявший рядом.

— Ну что ж, бывает такая разновидность коллективных галлюцинаций, когда целой группе людей кажется, что они чего-то не слышали, — засмеялся мужчина, похожий на преподавателя, — особенно когда эти люди связаны служебными отношениями.

Между тем Владимир Ильич оказался прав: прошло совсем немного времени, и право прокуроров возбуждать уголовные дела и заставлять следователей принимать эти дела к производству было ликвидировано, а вместе с этим резко снизилось количество случаев вмешательства милиции (затем полиции) в застроечные конфликты. И, разумеется, никто из наших героев не пострадал.

Что касается пучеглазого милиционера, то из органов он, говорят, уволился, причём как-то так совпало, что произошло это примерно в то самое время, как для работников правоохранительных органов ввели проверку на полиграфе (детекторе лжи). Слышали, наверное? Проверяющий задаёт вопросы типа «нет ли у вас связей с криминалом?», «не злоупотребляете ли служебным положением?» и т.п., а потом ответы сопоставляет с данными полиграфа. Где работает и работает ли вообще, история умалчивает, но в кино он, судя по всему, карьеру не сделал, иначе мы бы о нём услышали.

Подытожим. Ключевым приёмом в вышеприведённой сцене было уже известное вам по предыдущей книге высмеивание нападающего за присвоение им роли судьи. Действительно, с какой стати вы должны выслушивать поучения и оценки ваших действий от работников милиции (полиции), если единственная инстанция, которой дозволено давать такие оценки, — это суд? Также здесь имеется некоторая юридическая информация: в чём заключается смысл 49 и 51-й статей Конституции, как изложить любые ваши впечатления от допроса в замечаниях к протоколу (в том числе и в виде приложения на нескольких листах) и как узнать, кому принадлежит земельный участок.

В приведённой истории затронуто такое распространённое явление, как авторитетное внушение окружающим того, что некие аморальные нормы и правила пришли в нашу жизнь раз и навсегда. Такое внушение можно смело назвать «вовлечение в бред». К несчастью, вовлечение в бред практикуется не только в разного рода криминальных сообществах или недобросовестных официальных инстанциях, но и в семьях. Например, если родители внушают вам, что без взятки ничего не решается или что замуж надо выходить по финансовому расчёту, это оно и есть, и полезно на всякий случай запомнить, как это называется, чтобы назвать подобные поучения своими именами.

Наконец, изложенные здесь ситуации служат цели продемонстрировать, что лучшими нашими друзьями и защитниками являются законы. В какую бы ситуацию мы ни попали, надо помнить, что до нас в неё попадали тысячи людей, поэтому посвящённые данной проблеме законы непременно существуют! Что касается любого взаимодействия с полицией, оно регулируется Уголовно-процессуальным кодексом, и именно эта книга должна стать для вас настольной, если завтра к вам позвонят и предложат поговорить. (Надеюсь, вы уже запомнили, что понятия «просто поговорить» в данном кодексе не существует?). К людям, которые знают свои права, в полиции относятся предупредительно, потому что Уголовно-процессуальный кодекс даёт подозреваемому (обвиняемому, подсудимому) гораздо больше прав, чем тому же следователю, а таких, каковым прикинулся поначалу Владимир Ильич, там пытаются обмануть и запугать несуществующей ответственностью.

Если пытаются представить дело так, будто вы в чём-то виноваты

Кстати, насчёт несуществующей ответственности… Пожалуй, единственное, что может помешать вам успешно защищаться от хамства во властных инстанциях, это ложь относительно того, что вы якобы что-то нарушаете или будто бы не имеете на что-либо права. Имейте в виду, что если кто-то утверждает, что если вы не сделаете того, что он требует, или что вы якобы что-то нарушили и получите неминуемую кару, пролистайте два кодекса — Уголовный и Кодекс об административных правонарушениях. Дело в том, что все запрещённые законом действия, за которые положены санкции, находятся только там. Если в этих двух «святых книгах» вы не найдёте описания своего предполагаемого преступления (административного правонарушения), значит, вы действуете законно и никто ни за что вас не накажет. Обратите внимание, что все наказания, которые бывают в нашем государстве, изложены именно там, а каких-то других законов, которые бы дополняли или расширяли круг запрещённых и, соответственно, наказуемых действий, не существует! Запомните следующий принцип нашего законодательства: всё, что прямо не запрещено, то разрешено! Если ваш поступок отчасти похож на то, что там описано, но полного совпадения всё же нет, вы опять же перед законом чисты!

Например, если полицейский сочиняет, что будто работников полиции нельзя фотографировать или снимать на видео, и вы за это якобы «увидите небо в клеточку», задайте всё тот же волшебный вопрос: «Где это написано?» Или сами пролистайте Уголовный кодекс либо Кодекс об административных правонарушениях.